учинить.
Серебряного клинка, конечно, под руками не оказалось.
-- О величайший из волшебников, -- посоветовал Марджин, -- может,
насыпать нам серебряных монет в деревянную дубину да забить его до смерти?
Волк жалобно завыл. Чалмерс, который высунулся из своих покоев на весь
этот шум и гам, подошел как раз в тот момент, когда прозвучало это
остроумное предложение. Он тоже решил вставить словечко:
-- Кхе-гм... А не будет ли... гм... разумней попытаться сначала
расколдовать это животное? Насколько я понимаю, тогда оно лишится любой
своей неуязвимости. Атлант отвесил поклон.
-- О благословен тот час, что свел с нами сына отца твоего, сэр Рид!
Ничто иное это, как чистая правда. В таких делах я перед тобою что посох,
увязший в песке! Так учини же то, что задумал, во имя всех нас!
-- Хм... Будь тут у нас немного святой воды, все было бы... гм...
значительно проще, но я попытаюсь.
Чалмерс отвернулся, ухватился за подбородок и погрузился в раздумья.
-- Я далеко не уверен в адекватности данной просодии применительно к
данному случаю, но все же посмотрим:
Волк, волк, волк с горы ледяной, Волк несчастный; Заклинаю тебя я водою
живой -- Сгинь тотчас же!
Он быстро шевельнул пальцами. Волк содрогнулся и тут же обернулся
извивающимся на полу Вацлавом Полячеком, в одежде и всем прочем.
-- Святой Венчеслав! -- всхлипнул тот, подымаясь. -- Чуть человека не
ухлопали! Вы меня просто до смерти напугали! Почему вы от меня не
отцепились, когда я сказал, кто я такой?
-- Ничего ты нам не говорил, -- возразил Ши.
-- Да говорил же? Только и твердил: "Господи, Гарольд, это же я,
Вотси!" -- так же четко и ясно, как и всегда!
-- Может, какой другой волк тебя и понял бы, но только не мы, --
ответил Ши. -- Как это ты ухитрился вляпаться в такую историю? Ты что,
столкнулся с этим Маладжиджи, о котором Атлант рассказывал?
По толпе гостей пронесся согласный ропот, а глазки Атланта
подозрительно забегали.
-- Ну... -- заговорил Полячек, которому пришлось откашляться
раз-другой, прежде чем слова полились из него без задержки, -- в общем, дело
было так. Руджер не такая уж сволочь, как вы про него думаете. Ему
захотелось поохотиться, или не знаю чего там еще, и мы насчет этого
поболтали, только он говорит, мол, не знаю, как выйти, там на дверях чары
какие-то, а я говорю, будь спок, в волшебстве я малость соображаю, так что
вниз мы вместе пошли, и гляжу -- информация у него верная, дверь ни туда, ни
сюда. И тут, понимаешь, я как раз вспоминаю про те соматические пассы, что
док нам показывал, начинаю делать, и, ребята, не поверите -- дверь бах, и
распахивается!
Он примолк. Ши слегка вздрогнул, тут же понадеявшись, что Атлант этого
не заметил.
-- Продолжайте, Вацлав, -- сурово проговорил Чалмерс.
-- Ну, в общем, я решил, что и впрямь научился колдовать до такой
степени, что сумею... м-м... заполучить обратно ту крошку... знаете, ну ту
самую, с которой вы собирались меня познакомить, -- обратился он к Атланту.
-- Так что я быстренько выдумал коротенькое заклинаньице, прям как вы учили,
только почему-то превратился в волка. Мне очень жаль, что наделал вам
столько неприятностей.
-- Должно быть, сработало твое славянское происхождение, -- предположил
Ши. -- У чехов навалом сказок с волками-оборотнями, и вот...
Он не заметил, что над их головами уже давно собираются тучи. И вот
грянула буря.
-- Сукин сын! -- заорал Атлант на Полячека. -- Где надежда рыцарства
нашего, представителе благороднейший рода, что достойней твоего в десять
тысяч раз?
-- Ну я же сказал, что он пошел немного поохотиться, -- сказал Полячек.
-- Сказал, к утру вернется, чего-нибудь притащит.
На сей раз Атлант на полном серьезе замолотил себя по груди.
-- О горе мне! Чары разрушены! -- Он резко развернулся к троим
американцам. -- А что же до вас, псы христианские, что плели против меня
заговор руками прислужника своего и поедали при этом хлеб мой и соль, то не
заслуживаете вы иной участи, кроме как со шкурой ободранной закопанными быть
в навозе свинячьем!
-- Алле, папаша! -- воскликнул Ши, подскакивая к Атланту и хватая его
за рукав. -- В нашей стране за такие выражения морду бьют! Если будешь
выступать...
-- Гарольд! -- окликнул его Чалмерс. -- Позвольте-ка лучше мне уладить
это дело. Нам не следует...
-- Не следует ничего с этой сволочью делать, кроме как отвесить
хорошего пинка под зад! Вы что, забыли, что он затевает?
-- Успокойтесь же, Гарольд, -- сказал Чалмерс. -- Вы меня уже
достаточно подробно проинформировали. Я вполне в состоянии защитить... гм...
и себя, и юную леди в любой необходимой степени.
Атлант уже слегка поостыл и выглядел теперь просто рассерженным.
-- О колдуны злосчастные! Знайте же, что замок сей создан благодаря
ремеслу, в коем нет мне равных, и в стенах его располагаю я могуществом
таким, что превратить вас в навозных жуков сумею раньше, чем даже пальцами
щелкну! Лишь во имя Аллаха всемогущего и милосердного желаю я сохранить вам
жизни, несмотря на ущерб, что причинили вы мне, ибо не зря говорится, что
раз в жизни муж справедливый может милосердие предпочесть правосудию, не
подвергая сомненью надежды свои на райские кущи!
Он вытянул обе руки, прикрыл глаза и высоким голосом прокричал:
-- Бешем хармот вахриман тезовев ха-эщ, ашер анена эш, эт метсудат
хабзитель!
Послышался какой-то шипящий гул, словно в соседней комнате заработал
электрический вентилятор. К Атланту вновь вернулась его приклеенная улыбка,
равно как и манера отвешивать поклоны.
-- Смотрите же, о сотоварищи мои по благороднейшему из ремесел -- если
проникнете вы взорами своими за стены замка, то узрите, что со всех сторон
окружен он отныне сплошною стеной огня, что менее чем за минуту барана
целого зажарить может. Попытка преодолеть ее даже для сильнейшего из людей
ничем иным, как смертью лютой завершится. Сделай леди Флоримель, что и
человеком, и не человеком при том является, попытку такую, останется не
более от нее воспоминаний, чем пара над чашкой кофейною. Милосердие же мое
милостивое простирается столь далеко, что огонь сей немедленно исчезнет, как
только искусством своим вернете вы владыку Руджера назад, и вдобавок к тому
одарю я вас мешками, драгоценностями набитыми, что с трудом унесут на плечах
своих трое. Да пребудет с вами единый истинный бог во время медитаций ваших!
Он снова отвесил поклон и повернулся к ним спиной. Все присутствовавшие
при том владыки угрюмо оглядели нашкодившую троицу (все, за исключением
Аудибрада, чьи симпатии, исходя из того факта, что он изо всех сил старался
не улыбнуться, были на другой стороне), и Чалмерса прошибла дрожь.
-- Я... гм... далеко не уверен в достаточной презентативности своих
разработок в области телепортации материальных объектов, ряд специфических
моментов в коих...
-- Тс-с! -- перебил его Ши. -- Не выйдет с магией, так я попробую
как-то выбраться отсюда и буду сам его искать. Будьте спокойны -- даже брови
себе не опалю.
Атлант, слух у которого, похоже, был поострей кошачьего, обернулся.
-- Знай же, юнец опрометчивый, -- предостерег он, -- что пламя сне
выжечь способно даже мозг из костей твоих. Однако поистине высказал ты то, о
чем сам я не подумал: может и впрямь проще перенести Жемчужину Востока в сии
пределы, коли искать его не одним лишь искусством магическим, но и глазами
человечьими. Да и только за счастье сочтет сын брата моего возможность
глотку тебе разрезать от уха до уха за пределами сих стен. Так что иди --
помогу я тебе преодолеть пламя невредимым?
-- Я с тобой, -- подал голос Полячек. Выражение его лица совершенно
ясно говорило, что он никак не рассчитывает на хорошее времяпрепровождение в
замке после своей авантюры с оборотнем.
-- Идите же тогда, и не будет вам от Аллаха ни спокойствия, ни жизни
долгой, коли не вернете домой мне племянника!
Он снова повернулся к ним спиной, на сей раз окончательно.
Ши заметил на себе пристальный взгляд Чалмерса. Наконец доктор
проговорил:
-- Неужели, Гарольд, вы взялись разыскивать Руджера только ради
Флоримели и меня?
Ши ухмыльнулся.
-- Считайте это официальной точкой зрения, док.
На следующее утро проводить Ши с Полячеком на поиски Руджера поднялся
чуть ли не весь замок. В течение всего вечера Чалмерс пытался наладить
мысленный контакт с несравненным рыцарем, намереваясь вернуть его чисто
магическими средствами, но в итоге был вынужден отказаться от этой затеи --
скорее всего, по той уже упомянутой причине, что мыслительные процессы в
голове у Руджера протекали редко и исключительно по острой необходимости.
Кроме того, похоже, имели место и помехи, создаваемые то ли самим Атлантом,
то ли огненным занавесом, которым он окутал замок, так что тяжесть
выполнения задачи целиком легла на плечи молодых ассистентов Чалмерса.
По его мнению, коварный замысел Атланта изменить облик Флоримели с
целью превращения ее в упомянутую пророчеством воительницу в ближайшие дни
опасности не представлял. Возможно, потом.
-- Давайте только делать все по порядку, -- бодро заявил он. -- Я
рассчитываю с пользой провести время в ваше отсутствие, посвятив его
наблюдениям и попыткам наладить контакт с тем христианским чародеем
Маладжиджи. Было... гм... совершенно непростительной ошибкой с моей стороны
не вспомнить о нем раньше, до прибытия в Карену. Осмелюсь предположить, что
выражать надежды на удачный исход вашего предприятия в настоящий момент
попросту излишне?
За воротами и подъемным мостом, перекинутым через сухой ров, пламя
образовывало сплошную колышущуюся стену, за которой скрывались ближайшие
горные вершины. Остановившись в самом начале подъемного моста, Ши чувствовал
на лице его горячее дыхание. Атлант тем временем, окунув палец в бутылочку с
маслом, нарисовал у него на лбу сначала один равнобедренный треугольника а
потом поверх него другой, бормоча по ходу дела какое-то заклинание. Эту
процедуру он в точности повторил с Полячеком и старшиной егерей замка,
широкоплечим смуглым малым по имени Эшгерей. Атлант по-прежнему расточал
улыбки, будто всего днем ранее они и не обменивались страшными угрозами и
оскорблениями. Остальные владыки, как услышал краем уха Ши, уже заключали
небольшие ставки относительно того, кто разыщет Руджера и когда.
Эшгерей уверенно зашагал вслед за ними к пламени, забросив на плечо
арбалет. Достигнув волшебной преграды, однако, он остановился и
вопросительно посмотрел на Ши. Огненные языки беззвучно бились высоко над их
головами, ярчайший свет резал глаза. Пламя выглядело вполне реально и
угрожающе, хотя трава, из которой оно выбивалось, выглядела ничуть не
поврежденной. Ши тоже почувствовал непреодолимое желание замереть на месте,
но в присутствии Эшгерея и под сверлящими спину взглядами всего замка ему не
оставалось ничего другого, как выпятить грудь и торжественно шагнуть в
огонь. Чтобы преодолеть его, понадобилось всего два шага, причем пламя лишь
легонько ущипнуло его за щеки.
Мгновенье его спутники не показывались. Потом раздался приглушенный
вскрика и возник Эшгерей, волоча за собой упирающегося Полячека. Охотник
бросил взгляд на Ши, сплюнул и ткнул большим пальцем в сторону Полячека,
настолько кипевшего от негодования, что не способного и слова произнести.
-- Передумать собрался, -- буркнул охотник. -- Нам туда.
Дорога представляла собой не больше, чем тропу, спускавшуюся с горы, на
вершине которой расположился замок, тропу настолько крутую, что двигаться
приходилось с великими предосторожностями, стараясь не наступить на полу
джеллабы того, кто шел впереди. Вскоре они пересекли границу, за которой
начинался лес, где приходилось то и дело нагибаться, чтобы пролезть под
ветвями встававших у них на пути высоких деревьев. Холодный горный ветер
свистел среди сосен, ероша плюмажи на чалмах Ши и Полячека.
Ши отцепил саблю, взятую из шкафа Атланта, и хорошенько рассмотрел,
прежде чем прикрепить к наружному кушаку. Подобно той, которой ему пришлось
орудовать во дворе замка, у этой тоже оказался закругленный кончик и
толстый, тяжелый клинок, непригодный для уколов и неудобный для отражения
ударов, приспособленный больше для суматошной рубки верхом на лошади, нежели
для фехтования по общепринятой методе.
-- Мы что, в какое-то определенное место двигаемся? -- поинтересовался
Полячек с широко раскрытыми глазами. -- Лично я был бы не прочь выяснить,
где мы находимся.
Повернувшись к Эшгерею, он ткнул пальцем в огромных размеров широченный
нож, висевший у того на поясе.
-- Слышь, одолжи мне эту штуковину, а? Если влипнем вдруг в какую
неприятность, так лучше все будем при оружии.
-- Не. Мое, -- коротко ответил егерь, продолжая прокладывать дорогу.
На то чтобы добраться до подножия, ушло три часа. Дальше тропа
принялась то карабкаться вверх, то круто нырять вниз среди бесчисленных
отрогов, спускавшихся с другого гребня, что вырастал справа от них. Лес
здесь стал гуще. Вслед за Эшгереем они проникли в узкое ущелье, где с
каменистых уступов спадал быстрый ручеек, а лучи утреннего солнца не
доставали дна. Ущелье становилось все шире, пока не превратилось в ложбину,
на краю которой раскинулось болото. Здесь им пришлось шлепать чуть ли не по
колено в вязкой жиже вдоль самого края воды. Ши вздрогнул, а Полячек замер
при виде мелькнувших перед ними белой кожи и призрачных крыльев водяных фей
или кем они там ни были, которые тут же скрылись под водой. Эшгерей же пер
вперед, даже не оглянувшись, и им ничего не оставалось, как последовать его
примеру.
Вскоре ложбина сузилась вновь. Практически отвесный склон приблизился к
ручью почти вплотную, так что им пришлось перебраться на другую сторону по
мосту, который представлял собой одно-единственное перекинутое через ручей
бревно. Эшгерей попросту прошел по нему, словно по ровной земле. Ши с трудом
проследовал за ним, балансируя руками, и под конец, извернувшись в прыжке,
все же оказался на противоположном берегу. Полячек же, сунув большие пальцы
за кушак, попытался сымитировать беспечную походку охотника, но забыл, что
при этом следует смотреть под ноги, и свалился.
-- Пора перекусить, -- объявил охотник. Полячек тем временем
выкарабкивался из мелкого ручья, потирая подбородок и ругаясь с такой силой
и выразительностью, что жухла листва на деревьях.
Эшгерей примостился на краешке бревна, служащего мостом, развязал мешок
и извлек из него краюху хлеба и шмат сушеного мяса. Мастерскими взмахами
ножа он поделил провиант на три равные порции и махнул рукой в сторону
ручья.
-- Вода там, -- сказал он.
Когда они жевали, дав отдых уставшим мышцам, Полячек поинтересовался:
-- Слышь, Гарольд, а ты вообще знаешь, куда мы идем и с чего там должен
быть Руджер? Хотя, честно признаться, лично я не горю желанием с ним
встретиться.
-- Нет, -- отозвался Ши, оборачиваясь к егерю. -- Почему ты считаешь,
что Руджера следует искать именно здесь?
-- Верное место, -- пробурчал Эшгерей с набитым ртом.
-- Пусть будет так. А где мы находимся? -- Он извлек кусок пергамента,
на котором, когда экспедиция еще только задумывалась, Атлант изобразил нечто
вроде карты. -- Мы уже столько напетляли по этой ложбине, что я даже не
представляю, в какой стороне замок.
-- Волшебство? -- спросил Эшгерей, показывая на карту.
-- Нет. Просто карта.
-- Чего-чего?
-- Карта. Ну, понимаешь, такой рисунок местности с дорогами, замками и
всем прочим.
-- Волшебство, -- убежденно повторил Эшгерей.
-- Ладно, пусть будет волшебство, если тебе так больше нравится. А
теперь если ты покажешь, где мы находимся на карте...
-- Мы на ней не находимся, -- проговорил Эшгерей
-- Это как это не находимся?! Мы еще столько не прошли, чтобы выйти за
пределы карты!
-- Мы не на карте. Мы на бревне. -- Он даже похлопал по нему для
большей ясности.
Ши вздохнул.
-- Я всего-навсего хочу, чтобы ты показал мне точку на карте, в которой
мы сейчас находимся.
Эшгерей помотал головой.
-- В волшебстве не разбираюсь.
-- Да иди ты со своим волшебством! Глянь-ка сюда. Вот Каренский замок.
-- Не-а. Замок далеко. Мы быстро шли.
-- Да нет же, нет! Это место на карте обозначает Каренский замок. А
теперь мы хотим узнать, где мы -- опять-таки на карте.
Эшгерей сдвинул на затылок кожаную шапку и почесал короткие черные
волосы.
-- Надо, чтобы мы -- и на карте?
-- Да, да! Наконец-то до тебя дошло. Охотник взял из рук у Ши карту,
повертел ее и так, и эдак, положил на землю, разровнял и поднялся, чтобы...
-- Эй! -- взвизгнул Ши. Ухватив Эшгерея за, плечи, он пихнул его назад,
как только башмак охотника завис над пергаментом. -- На карту-то на фига
наступать?
Эшгерей с выражением покорности на лице снова уселся на место.
-- Ты же сказал, чтобы мы были на карте. Разве это не волшебный ковер?
-- Нет. Я не имел в виду, что тебе надо быть на карте в полном смысле
слова.
Как же, к дьяволу, гадал Ши, растолковать принципы семантики эдакому
простаку?
-- Почему бы так и не сказать? Сначала ты говоришь, что нам надо на
карту. Потом не надо. Никак не пойму, чего ты хочешь. В жизни таких людей не
встречал!
Ши сложил карту и сунул ее обратно за кушак.
-- Ладно, забыли. Так что заставляет тебя думать, будто мы разыщем
Руджера на этом направлении?
-- Верное место.
-- Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь! Почему это место верное? Чем это
направление для него лучше других?
-- Распутья. Рыцари всегда сражаются на распутьях.
Охотник отломил веточку, выстрогал из нее зубочистку и с великой
сосредоточенностью пустил ее в ход, прерываясь время от времени лишь для
того, чтобы громко рыгнуть.
-- Готовы? -- спросил он вскоре. Ши с Полячеком кивнули. Эшгерей
завязал мешок, подхватил арбалет и устремился вперед.
Двигаясь вслед за водами ручейка, они миновали еще один водопадик, где
какой-то непонятный зверь с треском вломился в заросли, а Эшгерей
инстинктивным движением выхватил арбалет. Ши никак не мог избавиться от
мысли, почему Бельфебе -- если то была она -- так пришелся по душе этот
край. Потом тропинка провела их через очередной высокий отрог и непроходимую
чащобу к какой-то развилке. Идущие в обоих направлениях тропы оказались куда
шире и были испещрены отпечатками копыт. Эшгерей остановился на распутье и
глянул сначала в одну сторону, а потом в другую, наморщив лоб от
мыслительных усилий.
-- Что стряслось? -- поинтересовался Ши. -- Лично я нашего друга
Руджера здесь не вижу. Так?
Егерь бросил на него порицающий взгляд, как на человека, который зря
тратит слова на высказывание очевидного, и указал в том направлении, где,
судя по положению солнца, должен был находиться юг.
-- Распутья, деревня. Четыре мили. Потом ткнул пальцем на север.
-- Распутья, деревня. Двенадцать миль. Куда?
В ожидании указаний он поглядел на Ши.
-- Послушай-ка, -- подал голос Полячек, -- а почему бы нам не
разделиться и не сыграть по всему полю? У одного из нас куда больше шансов
уговорить этого громилу вернуться домой, чем у обоих сразу, а поскольку
теперь я достаточно секу в магии, чтобы за себя постоять...
-- Нет уж, -- строго отозвался Ши. -- Опять начнешь колдовать --
заработаешь по шее.
Он обернулся к Эшгерею.
-- По какой дороге с большей вероятностью мог отправиться Руджер?
Охотник пожал плечами.
-- По любой. Я же говорил. Ладно, подумал Ши, в конце концов почему бы
и впрямь Полячеку с Эшгереем не пойти по одной дороге, а ему по другой?
Вотси вряд ли ухитрится влипнуть в действительно крупные неприятности с этим
простодушным, но опытным проводником, держась за его руку. А что же до него
самого, так только к лучшему, что эта ко всякой бочке затычка не будет
околачиваться поблизости, если он вдруг повстречает Бельфебу.
-- Хотя постой-ка, -- сказал он. -- Наверно, Вотси, ты и впрямь неплохо
придумал. Тогда, пожалуй, вы с Эшгереем берите на себя эту дорогу на юг, а я
займусь этой. Так, по-моему, будет разумней. Про Бельфебу тоже помни, ладно?
Она наверняка где-то здесь в округе, и я чертовски боюсь, как бы ее кто не
обидел.
-- Уж только не я, -- заверил его Полячек. -- Эх, старина, треснуть бы
сейчас какой из тех коктейльчиков, которые она мастерица готовить! Вот так
бы прямо сейчас -- взять и треснуть. Хоть и ты ее учил, а у нее все равно
лучше выходит.
Они обменялись рукопожатиями, после чего Ши сказал:
-- Деньги какие-то есть? Отлично. Может, получится купить в деревне
какое оружие. Лучше что-нибудь вроде булавы -- с дубиной и без тренировки
всякий справится. Назад отправляйтесь не раньше, чем дня через четыре, вне
зависимости, найдете его или нет.
-- За меня не волнуйся, -- заметил Полячек. -- Уж я-то знаю, как с
такими управляться. Помнишь, как я быстро завязался с тем пурпурным
охламоном насчет выпивки, покуда ты там теории разводил?
Ши направился своей дорогой, лишь раз обернувшись, чтобы помахать своим
спутникам, которые, спускаясь по косогору, уже скрывались за деревьями.
Интересно, подумалось ему, надолго ли хватит Полячека с его короткими
ножками? Некогда в таком же точно лесу он повстречал легконогую девушку в
шляпке с перышком, о появлении которой возвестила стрела, сразившая лозеля.
Бельфебу. Ноги сами собой несли его вперед -- следил он разве за тем, чтобы
двигаться прямо, никуда не сворачивая. И так они тогда друг другу
приглянулись... Хотя нет, лес был не совсем такой. Этот более открыт --
деревья пониже, и кустарник пореже. Вдали...
Вдали, среди древесных стволов что-то замелькало -- что-то слишком
крупное и мерно продвигающееся, чтобы оказаться зверем. Ши весь обратился во
внимание, выхватил саблю и скользнул под прикрытие дерева. В ответ на это
движение раздался крик "Оле!" -- и неизвестное существо вышло на открытое
пространство. Эшгерей.
-- Чего ты, черт бы тебя побрал, с Полячеком сделал? -- зло выкрикнул
Ши, покрепче сжимая рукоять сабли, пока приближался охотник.
-- Бросил. Слишком много болтает. С тобой пойду.
-- Ты что, не знаешь, что его нигде без няньки не оставишь? Немедленно
отправляйся назад и глаз с него не спускай!
В ответ егерь только пожал плечами и с абсолютно отсутствующим видом
уставился на макушку высокого дерева. Ши почувствовал, как в нем закипает
раздражение, но, похоже, вмешиваться в ситуацию было уже без толку -- и
мчаться перехватывать Полячека, и кидаться на Эшгерея с саблей. Задрав нос,
он двинулся по тропе прежней дорогой. Эшгерей последовал за ним.
Лес с обеих сторон понемногу становился гуще, а тропа все круче лезла в
гору. Ши почувствовал, что начинает выдыхаться, в то время как охотник в
куда менее стесняющей движения одежде шел себе и шел, словно автомат. Вскоре
отрог, по которому они взбирались, расширился до размеров небольшого плато,
окруженного колоннадой деревьев. Ши, хватая ртом воздух, прислонился к
толстому стволу. Эшгерей оперся о другой, пожевывая зубочистку.
Панг! Панг! Дерево у него за спиной зазвенело под ударами. Ши прыгнул
-- или, вернее, попытался прыгнуть и понял, что не может. Одна длинная
стрела с белым древком пришпилила его к дереву за рукав, а другая торчала
прямо у правого колена. Краем глаза он увидел изумленную смуглую физиономию
Эшгерея, который тут же упал ничком и пополз под прикрытие упавшего ствола,
волоча за собой арбалет. Из сапога он извлек изогнутый железный штырь и
одним концом приладил его к штифту на арбалете. Стрела встала на место; рука
Эшгерея потянула металлический штырь назад, взводя арбалет.
Стрелы больше не летели, в лесу воцарилась тишина. Правой рукой Эшгерей
нашарил несколько мелких камушков и швырнул их в листву на дальнем конце
ствола, с опаской выглядывая из-за комля.
-- Ложись! -- театральным шепотом прошипел он.
-- Не могу! -- откликнулся Ши. Представляя, какую прекрасную мишень
являет он собой для невидимого стрелка, левой рукой он попытался выдернуть
стрелы. Однако положение оказалось для него крайне неудобным, а глубоко
вонзившиеся стрелы были сделаны из какого-то очень упругого дерева, и
сломать их не удавалось никакими усилиями. Сшитые из плотной шерстяной ткани
одеяния нельзя было ни разорвать, ни снять со стрел. Извернувшись, он
принялся орудовать свободной рукой, чтобы самому вылезти из проклятого
наряда, и краем глаза заметил, что Эшгерей пристально смотрит в какую-то
точку среди деревьев и медленно поднимает арбалет...
Щелк! С пчелиным гудением стрела мелькнула среди деревьев. Раздался
чей-то смех, и Эшгерей ухватился за взводной рычаг.
Прежде чем он успел перезарядить арбалет, взревел чей-то голос:
-- Лучше сразу сдавайся, презренный! Ату, ату его!
Откуда-то ниоткуда прямо перед охотником возник настоящий гигант,
размахивающий двуручным мечом с длинной перекладиной. Был он румян и со
столь правильными чертами лица, что казался просто-таки копией знаменитого
Аполлона. Вокруг шеи у него обвивался шарф с красными, синими и коричневыми
диагональными полосками, концы которого были заткнуты за пазуху кожаной
куртки. Из-под легкого стального шлема выбивались светлые кудри, а за спиной
болтался на ремне изогнутый сигнальный рог.
Эшгерей дважды перевернулся, выхватил нож и привстал на колено, но
поскольку острие огромного меча оказалось прямо перед его физиономией, этим
и ограничился. Угрюмо бросив нож, он поднял руки.
Немного в отдалении, среди деревьев, куда улетела стрела арбалета,
показалась шляпка с перышком. Шляпка покачивалась на конце копья, которое
держала девушка в короткой, до колен, тунике, девушка с веснушками и
Серебряного клинка, конечно, под руками не оказалось.
-- О величайший из волшебников, -- посоветовал Марджин, -- может,
насыпать нам серебряных монет в деревянную дубину да забить его до смерти?
Волк жалобно завыл. Чалмерс, который высунулся из своих покоев на весь
этот шум и гам, подошел как раз в тот момент, когда прозвучало это
остроумное предложение. Он тоже решил вставить словечко:
-- Кхе-гм... А не будет ли... гм... разумней попытаться сначала
расколдовать это животное? Насколько я понимаю, тогда оно лишится любой
своей неуязвимости. Атлант отвесил поклон.
-- О благословен тот час, что свел с нами сына отца твоего, сэр Рид!
Ничто иное это, как чистая правда. В таких делах я перед тобою что посох,
увязший в песке! Так учини же то, что задумал, во имя всех нас!
-- Хм... Будь тут у нас немного святой воды, все было бы... гм...
значительно проще, но я попытаюсь.
Чалмерс отвернулся, ухватился за подбородок и погрузился в раздумья.
-- Я далеко не уверен в адекватности данной просодии применительно к
данному случаю, но все же посмотрим:
Волк, волк, волк с горы ледяной, Волк несчастный; Заклинаю тебя я водою
живой -- Сгинь тотчас же!
Он быстро шевельнул пальцами. Волк содрогнулся и тут же обернулся
извивающимся на полу Вацлавом Полячеком, в одежде и всем прочем.
-- Святой Венчеслав! -- всхлипнул тот, подымаясь. -- Чуть человека не
ухлопали! Вы меня просто до смерти напугали! Почему вы от меня не
отцепились, когда я сказал, кто я такой?
-- Ничего ты нам не говорил, -- возразил Ши.
-- Да говорил же? Только и твердил: "Господи, Гарольд, это же я,
Вотси!" -- так же четко и ясно, как и всегда!
-- Может, какой другой волк тебя и понял бы, но только не мы, --
ответил Ши. -- Как это ты ухитрился вляпаться в такую историю? Ты что,
столкнулся с этим Маладжиджи, о котором Атлант рассказывал?
По толпе гостей пронесся согласный ропот, а глазки Атланта
подозрительно забегали.
-- Ну... -- заговорил Полячек, которому пришлось откашляться
раз-другой, прежде чем слова полились из него без задержки, -- в общем, дело
было так. Руджер не такая уж сволочь, как вы про него думаете. Ему
захотелось поохотиться, или не знаю чего там еще, и мы насчет этого
поболтали, только он говорит, мол, не знаю, как выйти, там на дверях чары
какие-то, а я говорю, будь спок, в волшебстве я малость соображаю, так что
вниз мы вместе пошли, и гляжу -- информация у него верная, дверь ни туда, ни
сюда. И тут, понимаешь, я как раз вспоминаю про те соматические пассы, что
док нам показывал, начинаю делать, и, ребята, не поверите -- дверь бах, и
распахивается!
Он примолк. Ши слегка вздрогнул, тут же понадеявшись, что Атлант этого
не заметил.
-- Продолжайте, Вацлав, -- сурово проговорил Чалмерс.
-- Ну, в общем, я решил, что и впрямь научился колдовать до такой
степени, что сумею... м-м... заполучить обратно ту крошку... знаете, ну ту
самую, с которой вы собирались меня познакомить, -- обратился он к Атланту.
-- Так что я быстренько выдумал коротенькое заклинаньице, прям как вы учили,
только почему-то превратился в волка. Мне очень жаль, что наделал вам
столько неприятностей.
-- Должно быть, сработало твое славянское происхождение, -- предположил
Ши. -- У чехов навалом сказок с волками-оборотнями, и вот...
Он не заметил, что над их головами уже давно собираются тучи. И вот
грянула буря.
-- Сукин сын! -- заорал Атлант на Полячека. -- Где надежда рыцарства
нашего, представителе благороднейший рода, что достойней твоего в десять
тысяч раз?
-- Ну я же сказал, что он пошел немного поохотиться, -- сказал Полячек.
-- Сказал, к утру вернется, чего-нибудь притащит.
На сей раз Атлант на полном серьезе замолотил себя по груди.
-- О горе мне! Чары разрушены! -- Он резко развернулся к троим
американцам. -- А что же до вас, псы христианские, что плели против меня
заговор руками прислужника своего и поедали при этом хлеб мой и соль, то не
заслуживаете вы иной участи, кроме как со шкурой ободранной закопанными быть
в навозе свинячьем!
-- Алле, папаша! -- воскликнул Ши, подскакивая к Атланту и хватая его
за рукав. -- В нашей стране за такие выражения морду бьют! Если будешь
выступать...
-- Гарольд! -- окликнул его Чалмерс. -- Позвольте-ка лучше мне уладить
это дело. Нам не следует...
-- Не следует ничего с этой сволочью делать, кроме как отвесить
хорошего пинка под зад! Вы что, забыли, что он затевает?
-- Успокойтесь же, Гарольд, -- сказал Чалмерс. -- Вы меня уже
достаточно подробно проинформировали. Я вполне в состоянии защитить... гм...
и себя, и юную леди в любой необходимой степени.
Атлант уже слегка поостыл и выглядел теперь просто рассерженным.
-- О колдуны злосчастные! Знайте же, что замок сей создан благодаря
ремеслу, в коем нет мне равных, и в стенах его располагаю я могуществом
таким, что превратить вас в навозных жуков сумею раньше, чем даже пальцами
щелкну! Лишь во имя Аллаха всемогущего и милосердного желаю я сохранить вам
жизни, несмотря на ущерб, что причинили вы мне, ибо не зря говорится, что
раз в жизни муж справедливый может милосердие предпочесть правосудию, не
подвергая сомненью надежды свои на райские кущи!
Он вытянул обе руки, прикрыл глаза и высоким голосом прокричал:
-- Бешем хармот вахриман тезовев ха-эщ, ашер анена эш, эт метсудат
хабзитель!
Послышался какой-то шипящий гул, словно в соседней комнате заработал
электрический вентилятор. К Атланту вновь вернулась его приклеенная улыбка,
равно как и манера отвешивать поклоны.
-- Смотрите же, о сотоварищи мои по благороднейшему из ремесел -- если
проникнете вы взорами своими за стены замка, то узрите, что со всех сторон
окружен он отныне сплошною стеной огня, что менее чем за минуту барана
целого зажарить может. Попытка преодолеть ее даже для сильнейшего из людей
ничем иным, как смертью лютой завершится. Сделай леди Флоримель, что и
человеком, и не человеком при том является, попытку такую, останется не
более от нее воспоминаний, чем пара над чашкой кофейною. Милосердие же мое
милостивое простирается столь далеко, что огонь сей немедленно исчезнет, как
только искусством своим вернете вы владыку Руджера назад, и вдобавок к тому
одарю я вас мешками, драгоценностями набитыми, что с трудом унесут на плечах
своих трое. Да пребудет с вами единый истинный бог во время медитаций ваших!
Он снова отвесил поклон и повернулся к ним спиной. Все присутствовавшие
при том владыки угрюмо оглядели нашкодившую троицу (все, за исключением
Аудибрада, чьи симпатии, исходя из того факта, что он изо всех сил старался
не улыбнуться, были на другой стороне), и Чалмерса прошибла дрожь.
-- Я... гм... далеко не уверен в достаточной презентативности своих
разработок в области телепортации материальных объектов, ряд специфических
моментов в коих...
-- Тс-с! -- перебил его Ши. -- Не выйдет с магией, так я попробую
как-то выбраться отсюда и буду сам его искать. Будьте спокойны -- даже брови
себе не опалю.
Атлант, слух у которого, похоже, был поострей кошачьего, обернулся.
-- Знай же, юнец опрометчивый, -- предостерег он, -- что пламя сне
выжечь способно даже мозг из костей твоих. Однако поистине высказал ты то, о
чем сам я не подумал: может и впрямь проще перенести Жемчужину Востока в сии
пределы, коли искать его не одним лишь искусством магическим, но и глазами
человечьими. Да и только за счастье сочтет сын брата моего возможность
глотку тебе разрезать от уха до уха за пределами сих стен. Так что иди --
помогу я тебе преодолеть пламя невредимым?
-- Я с тобой, -- подал голос Полячек. Выражение его лица совершенно
ясно говорило, что он никак не рассчитывает на хорошее времяпрепровождение в
замке после своей авантюры с оборотнем.
-- Идите же тогда, и не будет вам от Аллаха ни спокойствия, ни жизни
долгой, коли не вернете домой мне племянника!
Он снова повернулся к ним спиной, на сей раз окончательно.
Ши заметил на себе пристальный взгляд Чалмерса. Наконец доктор
проговорил:
-- Неужели, Гарольд, вы взялись разыскивать Руджера только ради
Флоримели и меня?
Ши ухмыльнулся.
-- Считайте это официальной точкой зрения, док.
На следующее утро проводить Ши с Полячеком на поиски Руджера поднялся
чуть ли не весь замок. В течение всего вечера Чалмерс пытался наладить
мысленный контакт с несравненным рыцарем, намереваясь вернуть его чисто
магическими средствами, но в итоге был вынужден отказаться от этой затеи --
скорее всего, по той уже упомянутой причине, что мыслительные процессы в
голове у Руджера протекали редко и исключительно по острой необходимости.
Кроме того, похоже, имели место и помехи, создаваемые то ли самим Атлантом,
то ли огненным занавесом, которым он окутал замок, так что тяжесть
выполнения задачи целиком легла на плечи молодых ассистентов Чалмерса.
По его мнению, коварный замысел Атланта изменить облик Флоримели с
целью превращения ее в упомянутую пророчеством воительницу в ближайшие дни
опасности не представлял. Возможно, потом.
-- Давайте только делать все по порядку, -- бодро заявил он. -- Я
рассчитываю с пользой провести время в ваше отсутствие, посвятив его
наблюдениям и попыткам наладить контакт с тем христианским чародеем
Маладжиджи. Было... гм... совершенно непростительной ошибкой с моей стороны
не вспомнить о нем раньше, до прибытия в Карену. Осмелюсь предположить, что
выражать надежды на удачный исход вашего предприятия в настоящий момент
попросту излишне?
За воротами и подъемным мостом, перекинутым через сухой ров, пламя
образовывало сплошную колышущуюся стену, за которой скрывались ближайшие
горные вершины. Остановившись в самом начале подъемного моста, Ши чувствовал
на лице его горячее дыхание. Атлант тем временем, окунув палец в бутылочку с
маслом, нарисовал у него на лбу сначала один равнобедренный треугольника а
потом поверх него другой, бормоча по ходу дела какое-то заклинание. Эту
процедуру он в точности повторил с Полячеком и старшиной егерей замка,
широкоплечим смуглым малым по имени Эшгерей. Атлант по-прежнему расточал
улыбки, будто всего днем ранее они и не обменивались страшными угрозами и
оскорблениями. Остальные владыки, как услышал краем уха Ши, уже заключали
небольшие ставки относительно того, кто разыщет Руджера и когда.
Эшгерей уверенно зашагал вслед за ними к пламени, забросив на плечо
арбалет. Достигнув волшебной преграды, однако, он остановился и
вопросительно посмотрел на Ши. Огненные языки беззвучно бились высоко над их
головами, ярчайший свет резал глаза. Пламя выглядело вполне реально и
угрожающе, хотя трава, из которой оно выбивалось, выглядела ничуть не
поврежденной. Ши тоже почувствовал непреодолимое желание замереть на месте,
но в присутствии Эшгерея и под сверлящими спину взглядами всего замка ему не
оставалось ничего другого, как выпятить грудь и торжественно шагнуть в
огонь. Чтобы преодолеть его, понадобилось всего два шага, причем пламя лишь
легонько ущипнуло его за щеки.
Мгновенье его спутники не показывались. Потом раздался приглушенный
вскрика и возник Эшгерей, волоча за собой упирающегося Полячека. Охотник
бросил взгляд на Ши, сплюнул и ткнул большим пальцем в сторону Полячека,
настолько кипевшего от негодования, что не способного и слова произнести.
-- Передумать собрался, -- буркнул охотник. -- Нам туда.
Дорога представляла собой не больше, чем тропу, спускавшуюся с горы, на
вершине которой расположился замок, тропу настолько крутую, что двигаться
приходилось с великими предосторожностями, стараясь не наступить на полу
джеллабы того, кто шел впереди. Вскоре они пересекли границу, за которой
начинался лес, где приходилось то и дело нагибаться, чтобы пролезть под
ветвями встававших у них на пути высоких деревьев. Холодный горный ветер
свистел среди сосен, ероша плюмажи на чалмах Ши и Полячека.
Ши отцепил саблю, взятую из шкафа Атланта, и хорошенько рассмотрел,
прежде чем прикрепить к наружному кушаку. Подобно той, которой ему пришлось
орудовать во дворе замка, у этой тоже оказался закругленный кончик и
толстый, тяжелый клинок, непригодный для уколов и неудобный для отражения
ударов, приспособленный больше для суматошной рубки верхом на лошади, нежели
для фехтования по общепринятой методе.
-- Мы что, в какое-то определенное место двигаемся? -- поинтересовался
Полячек с широко раскрытыми глазами. -- Лично я был бы не прочь выяснить,
где мы находимся.
Повернувшись к Эшгерею, он ткнул пальцем в огромных размеров широченный
нож, висевший у того на поясе.
-- Слышь, одолжи мне эту штуковину, а? Если влипнем вдруг в какую
неприятность, так лучше все будем при оружии.
-- Не. Мое, -- коротко ответил егерь, продолжая прокладывать дорогу.
На то чтобы добраться до подножия, ушло три часа. Дальше тропа
принялась то карабкаться вверх, то круто нырять вниз среди бесчисленных
отрогов, спускавшихся с другого гребня, что вырастал справа от них. Лес
здесь стал гуще. Вслед за Эшгереем они проникли в узкое ущелье, где с
каменистых уступов спадал быстрый ручеек, а лучи утреннего солнца не
доставали дна. Ущелье становилось все шире, пока не превратилось в ложбину,
на краю которой раскинулось болото. Здесь им пришлось шлепать чуть ли не по
колено в вязкой жиже вдоль самого края воды. Ши вздрогнул, а Полячек замер
при виде мелькнувших перед ними белой кожи и призрачных крыльев водяных фей
или кем они там ни были, которые тут же скрылись под водой. Эшгерей же пер
вперед, даже не оглянувшись, и им ничего не оставалось, как последовать его
примеру.
Вскоре ложбина сузилась вновь. Практически отвесный склон приблизился к
ручью почти вплотную, так что им пришлось перебраться на другую сторону по
мосту, который представлял собой одно-единственное перекинутое через ручей
бревно. Эшгерей попросту прошел по нему, словно по ровной земле. Ши с трудом
проследовал за ним, балансируя руками, и под конец, извернувшись в прыжке,
все же оказался на противоположном берегу. Полячек же, сунув большие пальцы
за кушак, попытался сымитировать беспечную походку охотника, но забыл, что
при этом следует смотреть под ноги, и свалился.
-- Пора перекусить, -- объявил охотник. Полячек тем временем
выкарабкивался из мелкого ручья, потирая подбородок и ругаясь с такой силой
и выразительностью, что жухла листва на деревьях.
Эшгерей примостился на краешке бревна, служащего мостом, развязал мешок
и извлек из него краюху хлеба и шмат сушеного мяса. Мастерскими взмахами
ножа он поделил провиант на три равные порции и махнул рукой в сторону
ручья.
-- Вода там, -- сказал он.
Когда они жевали, дав отдых уставшим мышцам, Полячек поинтересовался:
-- Слышь, Гарольд, а ты вообще знаешь, куда мы идем и с чего там должен
быть Руджер? Хотя, честно признаться, лично я не горю желанием с ним
встретиться.
-- Нет, -- отозвался Ши, оборачиваясь к егерю. -- Почему ты считаешь,
что Руджера следует искать именно здесь?
-- Верное место, -- пробурчал Эшгерей с набитым ртом.
-- Пусть будет так. А где мы находимся? -- Он извлек кусок пергамента,
на котором, когда экспедиция еще только задумывалась, Атлант изобразил нечто
вроде карты. -- Мы уже столько напетляли по этой ложбине, что я даже не
представляю, в какой стороне замок.
-- Волшебство? -- спросил Эшгерей, показывая на карту.
-- Нет. Просто карта.
-- Чего-чего?
-- Карта. Ну, понимаешь, такой рисунок местности с дорогами, замками и
всем прочим.
-- Волшебство, -- убежденно повторил Эшгерей.
-- Ладно, пусть будет волшебство, если тебе так больше нравится. А
теперь если ты покажешь, где мы находимся на карте...
-- Мы на ней не находимся, -- проговорил Эшгерей
-- Это как это не находимся?! Мы еще столько не прошли, чтобы выйти за
пределы карты!
-- Мы не на карте. Мы на бревне. -- Он даже похлопал по нему для
большей ясности.
Ши вздохнул.
-- Я всего-навсего хочу, чтобы ты показал мне точку на карте, в которой
мы сейчас находимся.
Эшгерей помотал головой.
-- В волшебстве не разбираюсь.
-- Да иди ты со своим волшебством! Глянь-ка сюда. Вот Каренский замок.
-- Не-а. Замок далеко. Мы быстро шли.
-- Да нет же, нет! Это место на карте обозначает Каренский замок. А
теперь мы хотим узнать, где мы -- опять-таки на карте.
Эшгерей сдвинул на затылок кожаную шапку и почесал короткие черные
волосы.
-- Надо, чтобы мы -- и на карте?
-- Да, да! Наконец-то до тебя дошло. Охотник взял из рук у Ши карту,
повертел ее и так, и эдак, положил на землю, разровнял и поднялся, чтобы...
-- Эй! -- взвизгнул Ши. Ухватив Эшгерея за, плечи, он пихнул его назад,
как только башмак охотника завис над пергаментом. -- На карту-то на фига
наступать?
Эшгерей с выражением покорности на лице снова уселся на место.
-- Ты же сказал, чтобы мы были на карте. Разве это не волшебный ковер?
-- Нет. Я не имел в виду, что тебе надо быть на карте в полном смысле
слова.
Как же, к дьяволу, гадал Ши, растолковать принципы семантики эдакому
простаку?
-- Почему бы так и не сказать? Сначала ты говоришь, что нам надо на
карту. Потом не надо. Никак не пойму, чего ты хочешь. В жизни таких людей не
встречал!
Ши сложил карту и сунул ее обратно за кушак.
-- Ладно, забыли. Так что заставляет тебя думать, будто мы разыщем
Руджера на этом направлении?
-- Верное место.
-- Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь! Почему это место верное? Чем это
направление для него лучше других?
-- Распутья. Рыцари всегда сражаются на распутьях.
Охотник отломил веточку, выстрогал из нее зубочистку и с великой
сосредоточенностью пустил ее в ход, прерываясь время от времени лишь для
того, чтобы громко рыгнуть.
-- Готовы? -- спросил он вскоре. Ши с Полячеком кивнули. Эшгерей
завязал мешок, подхватил арбалет и устремился вперед.
Двигаясь вслед за водами ручейка, они миновали еще один водопадик, где
какой-то непонятный зверь с треском вломился в заросли, а Эшгерей
инстинктивным движением выхватил арбалет. Ши никак не мог избавиться от
мысли, почему Бельфебе -- если то была она -- так пришелся по душе этот
край. Потом тропинка провела их через очередной высокий отрог и непроходимую
чащобу к какой-то развилке. Идущие в обоих направлениях тропы оказались куда
шире и были испещрены отпечатками копыт. Эшгерей остановился на распутье и
глянул сначала в одну сторону, а потом в другую, наморщив лоб от
мыслительных усилий.
-- Что стряслось? -- поинтересовался Ши. -- Лично я нашего друга
Руджера здесь не вижу. Так?
Егерь бросил на него порицающий взгляд, как на человека, который зря
тратит слова на высказывание очевидного, и указал в том направлении, где,
судя по положению солнца, должен был находиться юг.
-- Распутья, деревня. Четыре мили. Потом ткнул пальцем на север.
-- Распутья, деревня. Двенадцать миль. Куда?
В ожидании указаний он поглядел на Ши.
-- Послушай-ка, -- подал голос Полячек, -- а почему бы нам не
разделиться и не сыграть по всему полю? У одного из нас куда больше шансов
уговорить этого громилу вернуться домой, чем у обоих сразу, а поскольку
теперь я достаточно секу в магии, чтобы за себя постоять...
-- Нет уж, -- строго отозвался Ши. -- Опять начнешь колдовать --
заработаешь по шее.
Он обернулся к Эшгерею.
-- По какой дороге с большей вероятностью мог отправиться Руджер?
Охотник пожал плечами.
-- По любой. Я же говорил. Ладно, подумал Ши, в конце концов почему бы
и впрямь Полячеку с Эшгереем не пойти по одной дороге, а ему по другой?
Вотси вряд ли ухитрится влипнуть в действительно крупные неприятности с этим
простодушным, но опытным проводником, держась за его руку. А что же до него
самого, так только к лучшему, что эта ко всякой бочке затычка не будет
околачиваться поблизости, если он вдруг повстречает Бельфебу.
-- Хотя постой-ка, -- сказал он. -- Наверно, Вотси, ты и впрямь неплохо
придумал. Тогда, пожалуй, вы с Эшгереем берите на себя эту дорогу на юг, а я
займусь этой. Так, по-моему, будет разумней. Про Бельфебу тоже помни, ладно?
Она наверняка где-то здесь в округе, и я чертовски боюсь, как бы ее кто не
обидел.
-- Уж только не я, -- заверил его Полячек. -- Эх, старина, треснуть бы
сейчас какой из тех коктейльчиков, которые она мастерица готовить! Вот так
бы прямо сейчас -- взять и треснуть. Хоть и ты ее учил, а у нее все равно
лучше выходит.
Они обменялись рукопожатиями, после чего Ши сказал:
-- Деньги какие-то есть? Отлично. Может, получится купить в деревне
какое оружие. Лучше что-нибудь вроде булавы -- с дубиной и без тренировки
всякий справится. Назад отправляйтесь не раньше, чем дня через четыре, вне
зависимости, найдете его или нет.
-- За меня не волнуйся, -- заметил Полячек. -- Уж я-то знаю, как с
такими управляться. Помнишь, как я быстро завязался с тем пурпурным
охламоном насчет выпивки, покуда ты там теории разводил?
Ши направился своей дорогой, лишь раз обернувшись, чтобы помахать своим
спутникам, которые, спускаясь по косогору, уже скрывались за деревьями.
Интересно, подумалось ему, надолго ли хватит Полячека с его короткими
ножками? Некогда в таком же точно лесу он повстречал легконогую девушку в
шляпке с перышком, о появлении которой возвестила стрела, сразившая лозеля.
Бельфебу. Ноги сами собой несли его вперед -- следил он разве за тем, чтобы
двигаться прямо, никуда не сворачивая. И так они тогда друг другу
приглянулись... Хотя нет, лес был не совсем такой. Этот более открыт --
деревья пониже, и кустарник пореже. Вдали...
Вдали, среди древесных стволов что-то замелькало -- что-то слишком
крупное и мерно продвигающееся, чтобы оказаться зверем. Ши весь обратился во
внимание, выхватил саблю и скользнул под прикрытие дерева. В ответ на это
движение раздался крик "Оле!" -- и неизвестное существо вышло на открытое
пространство. Эшгерей.
-- Чего ты, черт бы тебя побрал, с Полячеком сделал? -- зло выкрикнул
Ши, покрепче сжимая рукоять сабли, пока приближался охотник.
-- Бросил. Слишком много болтает. С тобой пойду.
-- Ты что, не знаешь, что его нигде без няньки не оставишь? Немедленно
отправляйся назад и глаз с него не спускай!
В ответ егерь только пожал плечами и с абсолютно отсутствующим видом
уставился на макушку высокого дерева. Ши почувствовал, как в нем закипает
раздражение, но, похоже, вмешиваться в ситуацию было уже без толку -- и
мчаться перехватывать Полячека, и кидаться на Эшгерея с саблей. Задрав нос,
он двинулся по тропе прежней дорогой. Эшгерей последовал за ним.
Лес с обеих сторон понемногу становился гуще, а тропа все круче лезла в
гору. Ши почувствовал, что начинает выдыхаться, в то время как охотник в
куда менее стесняющей движения одежде шел себе и шел, словно автомат. Вскоре
отрог, по которому они взбирались, расширился до размеров небольшого плато,
окруженного колоннадой деревьев. Ши, хватая ртом воздух, прислонился к
толстому стволу. Эшгерей оперся о другой, пожевывая зубочистку.
Панг! Панг! Дерево у него за спиной зазвенело под ударами. Ши прыгнул
-- или, вернее, попытался прыгнуть и понял, что не может. Одна длинная
стрела с белым древком пришпилила его к дереву за рукав, а другая торчала
прямо у правого колена. Краем глаза он увидел изумленную смуглую физиономию
Эшгерея, который тут же упал ничком и пополз под прикрытие упавшего ствола,
волоча за собой арбалет. Из сапога он извлек изогнутый железный штырь и
одним концом приладил его к штифту на арбалете. Стрела встала на место; рука
Эшгерея потянула металлический штырь назад, взводя арбалет.
Стрелы больше не летели, в лесу воцарилась тишина. Правой рукой Эшгерей
нашарил несколько мелких камушков и швырнул их в листву на дальнем конце
ствола, с опаской выглядывая из-за комля.
-- Ложись! -- театральным шепотом прошипел он.
-- Не могу! -- откликнулся Ши. Представляя, какую прекрасную мишень
являет он собой для невидимого стрелка, левой рукой он попытался выдернуть
стрелы. Однако положение оказалось для него крайне неудобным, а глубоко
вонзившиеся стрелы были сделаны из какого-то очень упругого дерева, и
сломать их не удавалось никакими усилиями. Сшитые из плотной шерстяной ткани
одеяния нельзя было ни разорвать, ни снять со стрел. Извернувшись, он
принялся орудовать свободной рукой, чтобы самому вылезти из проклятого
наряда, и краем глаза заметил, что Эшгерей пристально смотрит в какую-то
точку среди деревьев и медленно поднимает арбалет...
Щелк! С пчелиным гудением стрела мелькнула среди деревьев. Раздался
чей-то смех, и Эшгерей ухватился за взводной рычаг.
Прежде чем он успел перезарядить арбалет, взревел чей-то голос:
-- Лучше сразу сдавайся, презренный! Ату, ату его!
Откуда-то ниоткуда прямо перед охотником возник настоящий гигант,
размахивающий двуручным мечом с длинной перекладиной. Был он румян и со
столь правильными чертами лица, что казался просто-таки копией знаменитого
Аполлона. Вокруг шеи у него обвивался шарф с красными, синими и коричневыми
диагональными полосками, концы которого были заткнуты за пазуху кожаной
куртки. Из-под легкого стального шлема выбивались светлые кудри, а за спиной
болтался на ремне изогнутый сигнальный рог.
Эшгерей дважды перевернулся, выхватил нож и привстал на колено, но
поскольку острие огромного меча оказалось прямо перед его физиономией, этим
и ограничился. Угрюмо бросив нож, он поднял руки.
Немного в отдалении, среди деревьев, куда улетела стрела арбалета,
показалась шляпка с перышком. Шляпка покачивалась на конце копья, которое
держала девушка в короткой, до колен, тунике, девушка с веснушками и