достаточно неплохим психологом и подозревал, что вполне может оказаться и
так, что принимать участие в трансформации Флоримели ему будет лучше на
некотором расстоянии от Каренского замка.
-- Послушайте, вы оба, -- встрял Полячек. -- Я тут ничуть не меньше
могу пригодиться. Почему бы не показать мне, что это за магия и с чем ее
едят?
-- Я уже запланировал целый цикл бесед по данному вопросу, -- заверил
Чалмерс. -- Начнем с основополагающих моментов, таких, как проведение
различий между позитивно-прикладной магией и колдовством...
-- А как насчет того, чтоб научить меня парочке добрых
сильнодействующих заклинаний прямо не отходя от кассы? Чему-нибудь, что бы
мне по жизни пригодилось? В солидную теорию можно углубиться и потом, тем
более мне понятней будет после небольшой практики.
-- Это было бы неверно с педагогической точки зрения, -- ответил
Чалмерс. -- Вам следовало бы давно усвоить, что я не имею отношения к так
называемым прогрессивистам, кои убеждены, что учащиеся сами выделят
необходимое из материала, поданного в бессистемной и беспорядочной манере.
-- Но... но... У меня есть одна причина...
-- Неужели? -- удивился Ши. -- Интересно-интересно, что там могло
зародиться в той штуковине, которую ты используешь в качестве мозга, Вотси?
-- А вот это мое дело!
-- Без признаний не будет и заклинаний.
-- Вацлав! -- произнес Чалмерс менторским тоном.
Несколько секунд Полячек боролся с противоборствующими стремлениями.
-- Дело в той малютке, -- решился он наконец, -- танцовщице. Конечно, в
обычной ситуации мне было бы глубоко плевать, -- тут Ши хрипло расхохотался,
-- будем мы с ней встречаться или нет, но я вовсе не хочу стоять столбом
перед этим толстым дураком и выслушивать указания, как жить дальше. И я
решил, что ежели вы снабдите меня парочкой заклинаний, я смогу наложить на
него...
-- Нет! -- хором выкрикнули Ши с Чалмерсом.
Доктор сказал:
-- Мы и так уже, насколько мае представляется, оказались вовлеченными
в... гм... достаточно серьезные сложности даже без дальнейшего ухудшения
ситуации. Ей-богу не знаю, как, скажем, избежать назойливости Атланта в
отношении того же заклятья на смерть в пределах замка.
-- Здоровяк чего-то такое упоминал, -- заметил Полячек. -- Что это
такое?
-- Некогда на данное строение -- насколько мне представляется, в момент
его возведения -- было наложено заклятье. Основной эффект его заключается в
том, что если в его пределах будет иметь место факт насильственной смерти,
здание разрушится. Не буду утомлять вас подробностями, кои фантастически
запутаны. Поскольку предполагается, что обычно я более чем расположен
содействовать Атланту, сейчас мне пришло в голову, что стоит нам снять это
заклятье, как у нашего друга Руджера не станет более препятствий искрошить
вас с Гарольдом на куски в порядке обычной фехтовальной тренировки.
-- Этого тупого быка я нисколечки не боюсь, -- проворчал Ши. -- Пари
держу, что в лучшем случае он знаком с фехтованием на мечах, если, конечно,
и тем владеет прилично.
-- А кто его знает? Как бы там ни было, я обязательно и сам обзаведусь
каким-нибудь оружием. Хотя очень жаль, что наше с Атлантом дружеское
сотрудничество движется к столь печальному концу. А кроме того, позвольте
мне напомнить, что как женатый человек вы облечены определенной... гм...
ответственностью.
Ши сник, почувствовав себя виноватым в том, что на несколько минут все
же забыл, что женат.
-- Я по-прежнему считаю, что вам следует преподать мне парочку
заклинаний, -- стоял на своем Полячек. -- Я не стану превращать Руджера в
болотную черепаху или что-нибудь в этом духе -- обещаю, но у меня должны
быть достаточные возможности на случай необходимой самообороны.
-- Сумма знаний, полученных столь поспешно, вряд ли будет иметь большую
ценность для самообороны, -- твердо ответил Чалмерс. -- Курс проведем так,
как я уже наметил.
Полячек дернулся.
-- До чего же вы оба мне надоели! Зануды! Я пошел к Атланту. Может он
покажет трюк-другой.
Он вихрем вылетел вон, металлически бабахнув дверью.
Ши поглядел на Чалмерса с выражением глубокой озабоченности на длинной
физиономии.
-- Скажите, док, мне что, на веревочке его водить? Он тут уже почти
сцепился с Руджером.
Чалмерс покачал головой.
-- Я в равной мере сомневаюсь как в том, что Атлант сообщит нашему
нетерпеливому юному другу достаточно магической информации, чтобы... гм...
подвергнуть риску нашу безопасность, так и в том, что и Вацлаву, если уж до
того дойдет, удастся нанести какие-то из ряда вон выходящие повреждения в
сих пределах. Боюсь, что, скорее всего, у нашего хозяина просто составится
несколько неблагоприятное впечатление о нашей... гм... репутации, кое он
неминуемо вынесет после общения с нашим соплеменником. А теперь, если вы
подсобите мне немного с этим вот тиглем, я закончу наконец смешивать свое
зелье, и мы сможем отойти ко сну.
Эти последние слова вызвали в голове у Ши целую вереницу мыслей, что
заставило его вглядеться в Чалмерса попристальней.
-- Никак и впрямь омолаживаетесь, док?
Чалмерс вспыхнул.
-- По-моему, это вполне объяснимо, особенно в свете моего... гм...
несколько более активного образа жизни в последнее время. А потом, как
понимаете, я тщательнейшим образом рассчитал рецептуру, никоим образом не
желая в результате небрежности или передозировки превратиться в подростка.
Берясь за тигель, Ши гадко ухмыльнулся.
-- Смотрите не просчитайтесь, док. Разве вы не в курсе, что говорит о
подростках статистика?
Гарольду Ши снилось, что он тонет в океане из оливкового масла, слишком
густого, чтобы выплыть. И что всякий раз, когда ему удавалось достать до
края нависающей над головой скалы и слегка подтянуться на руках, гигантский
Руджер с отвратительной ухмылкой на своей наглой роже спихивал его обратно
тупым концом копья.
Проснувшись, он увидел скорчившегося на самом краешке соседней кровати
Вацлава Полячека, который прижимал к носу платок. Помещение было буквально
пропитано ужасающей вонью прогорклого масла. Шатаясь, Ши добрался до окна,
замазанного чем-то вроде алебастра. Как только, немало повозившись, он его
открыл, в лицо ему ударила струя даже не просто свежего, а прямо-таки
ледяного воздуха. У него перехватило дыхание. За зубчатыми стенами замка ему
удалось разглядеть заснеженные утесы горной цепи, розоватые от утреннего
солнца.
-- Что за черт? -- проворчал Ши, в голове которого пронеслись
предположения о некоей загадочной попытке отравления.
Стоя поближе к распахнутым ставням, он влез в предоставленные ему
просторные одеяния и, не тратя времени на возню с чалмой, прямиком
направился в коридор. Там запах был просто ни с чем не сравним. Завернув за
угол, он чуть не столкнулся лбом с эмиром Трези, который ковылял мимо,
прижимая к носу разрезанный пополам апельсин.
-- Вы, случайно, не в курсе, кто тут, к чертям собачьим, так навонял,
мой благородный друг? -- любезно осведомился Ши.
-- Истинно, сэр, прав ты, и вонь такую лишь адские клоаки могли
исторгнуть! А что же до первопричины, то шепнули мне тут, будто Атлант (да
совьют мухи в ушах его гнезда!) позабыл возобновить свое заклятье.
-- Какое еще заклятье?
-- Поистине никакое иное, как то, что удерживает вонь от масла сего
вдали от наших покоев, подобно тому, как джинна связывает заклятье кольца
Соломона! Увы, никакое чародейство не в силах справиться со ржавчиной, и не
будь сей замок как следует промаслен, ничто не спасло бы его от разрушения.
Но поскольку заклятье, придающее маслу приятный аромат, непрочно как сухой
лист в непогоду, приходится его время от времени возобновлять, как...
Он примолк, поскольку из-за угла коридора суетливо выкатился Атлант
собственной персоной.
-- Во имя Аллаха, восхваленье коему! -- поприветствовал он их. --
Владыки мои милосердные, умерьте гнев свой на слугу своего нерадивого!
При этом он кланялся с размеренностью метронома.
-- Ничего не нужно мне, кроме как покрывала вашего прощения, дабы
опасенья мои испарились, а на сердце снизошла благодать! -- Опять поклоны.
-- Молю вас одарить меня милосердием своим настолько, чтобы разделить со
мною завтрак. Чуете? Воздух уже становится чище, чем воды животворного
источника! К оруженосцу твоему это тоже относится, блистательный сэр. Здоров
ли юноша?
Аппетит у Ши, какой бы он там обыкновенно ни был, под воздействием
оливкового зловония испарился напрочь. Тем не менее, он позвал Полячека, а
эмир Трези, к счастью, избавил его от необходимости что-либо ответить.
-- Воистину, -- объявил тот, -- страданья наши переносились с легкостью
благодаря гостеприимству здешнему, равно как с радостью переносили мы вонь
разложенья, когда перебил лорд Руджер две тысячи рабов у врат Памплоны,
позабыв в воинственном своем раже оставить кого-нибудь в живых, дабы
похоронить мертвецов!
Хозяин проводил их к столу, на котором в основном фигурировала тушеная
баранина и какая-то кислая белесая жидкость, которую Ши в конце концов
определил, как молоко, причем явно непастеризованное. Руджер, развалясь на
подушках напротив молодого психоаналитика, жрал так, что за ушами трещало.
Доктор Чалмерс не показывался. Когда зеркало местного рыцарства завершило
прием пищи вдумчивым ковырянием в зубах, оно встало и многозначительно
обратилось к Ши:
-- Не будет ли светлость твоя столь любезна, чтобы помериться силами в
рубке изгородей, раз уж согласно воле дядюшки моего не можем мы рубиться
друг с другом?
-- Каких таких изгородей? -- встрял по обыкновению Полячек.
Демонстративно проигнорировав этот вопрос. Ши отозвался:
-- С удовольствием. Только кому-нибудь придется одолжить мне меч. Я так
быстро собирался, что свой оставил дома.
Изгороди Каренского замка представляли собой ряды пошарпаных деревянных
столбов, вкопанных во дворе. За ними двое каких-то типов в камзолах замковой
стражи стреляли в мишень из коротких кривых луков. Как ни странно, у обоих
оказались головы обезьян-бабуинов.
Когда явились Ши с Руджером, лорд Моско, сарацин столь низкорослый и
толстенький, что ходил вперевалку, уже приблизился к краю ближайшей изгороди
с кривым ятаганом в одной руке и круглым щитом в другой. Он издал леденящий
кровь вопль, всей своей тушей, как кот, скакнул к столбу и замахнулся.
Полетели щепки. Моско пустился в пляс вокруг ни в чем не повинной деревяшки,
с оттяжкой врубаясь в него справа и визжа на пределе своего голоса:
"Алла-иль-алла! Махмуд! Махмуд!" Внезапно он остановился и отошел назад, где
небольшой кучкой расположились остальные.
-- Владыка мой Марджин, не прольешь ли ты бальзам своих слов
относительно подготовки моей?
Марджин, в чем-то вроде бесформенной кепки вместо чалмы, нос которого
однажды был основательно перебит, беспристрастно молвил:
-- Оценил бы я сие довольно посредственно. Дважды открылся ты слева при
отскоке, да и клич боевой совсем не звучал. А ведь как рявкнешь супостату в
ухо, так он, считай, и готов.
Моско вздохнул.
-- Благословенно имя Аллаха, -- проговорил он уныло. -- Боюсь, что
потерянный я человек, не будь защиты ангелов его и руки атлета нашего! Но
владыки вы мои, ужель не усладим мы зрения своего приемами сих франкийских
воителей?
Послышалось одобрительное бормотание.
-- Так что ничего не остается тебе, оруженосец, как изрубить эту
изгородь!
-- Лучше скажи, что потянул запястье, -- прошептал Ши.
Но у Полячека оказались собственные взгляды.
-- Ща изрублю. Я же видел, как он это делал, правда? Только где бы
раздобыть такой же тесак?
Эмир Трези преподнес ему свой собственный, довольно побитый и
зазубренный ятаган. Полячек гордо промаршировал к изгороди и с воплем
"Ра-ра-ра, Гарвард!" со всей силы замахнулся, отведя руку с ятаганом за
спину. Увы -- не учтя высоты изгороди, он совершенно промазал, крутнулся
вокруг себя и, запутавшись в собственных ногах, был вынужден вцепиться в
столб, дабы избежать падения.
-- Это у меня такой способ атаки, -- пояснил он, стыдливо потупясь. --
Я делаю вид, будто собираюсь ему врезать, а сам вхожу в клинч, швыряю оземь,
а там уж и расправляюсь окончательно.
Забавностью этого эпизода, похоже, никто не проникся. Физиономия
Марджина выражала откровенное презрение, а все остальные попросту
отвернулись -- все, кроме Руджера, который взглядом показал Ши, что тот
следующий.
Ши прикинул на руке оружие Трези -- не считая зазубрин на лезвии,
баланс того явно не соответствовал его фехтовальному стилю.
-- У кого-нибудь найдется прямая сабля? -- спросил он.
Лорд Марджин, бывший здесь, видно, кем-то вроде тренера, хлопнул в
ладоши и что-то крикнул. Из замка тут же показался слуга с толстогубой
верблюжьей мордой, неся затребованный клинок. Ши взвесил его в руке. Лезвие
было достаточно прямым, но сабля все равно предназначалась исключительно для
рубки, подобно ятагану -- без острия, со скругленным кончиком и рукоятью,
рассчитанной на маленькую руку. Однако с балансом дело обстояло уже лучше, и
если оружие и впрямь оказалось тяжеловатым для быстрого парирования ударов,
после нескольких тренировочных выпадов с ним вполне можно было иметь дело.
Ши подступил к столбу безо всяких криков и воплей, выполнив для начала
простой обманный выпад, обманный выпад с быстрой атакой, и укол-отскок. В
течение пяти минут он трудился в здоровом поту и не без удовольствия уловил
бормотание зрителей, частью изумленное, частью одобрительное.
Марджин промолвил:
-- Подумать только, сэр рыцарь, до чего ж диковинная игра клинка!
Мыслится мне, что со франкийским мечом обязательно сразил бы ты
противника-другого.
И тут же все принялись горячо обсуждать достоинства системы Ши:
-- Знаете что, владыки, а ведь перед колющим ударом соответствующим не
устоит даже превосходная дамасская кольчуга...
-- Ну уж нет, не по вкусу мне сии новомодные трюки...
-- Но посмотрите, какой выигрыш дистанции это дает...
-- Да ладно, как разойдешься, так все равно начнешь сплеча рубить...
-- Ого, -- (это уже сэру Аудибраду, делавшему неуклюжие попытки
повторить выпады Ши), -- по крайней мере, видно теперь, что приемы
благородного сэра Гарольда за вечерок под чашечку кофе не переймешь...
Одна только Руджер смотрел на все с презрительной миной. Без лишних
слов подскочил он к ближайшей изгороди, огласил двор замка воплем и выхватил
огромный ятаган. "Чик!" -- вонзилось лезвие в дерево, а потом быстро-быстро:
"Чик-чик-чик-чик!" С последним ударом вся верхняя половина изгороди целиком
отвалилась, словно отвернулась на петлях. Руджер крутнулся на каблуках и
довольно гаденько ухмыльнулся Ши.
Тот поперхнулся.
-- Неплохо сработано, о Жемчужина Века!
Руджер пихнул ятаган обратно в ножны и сунул одному из слуг.
-- О франк, всего лишь десятая это или даже сотая доля того, что узреть
ты можешь, когда стою я в поединке перед достойным соперником! Не о тебе,
сын неудачника, речь -- способен ты разве что выплясывать да уклоняться,
подобно одному из шутов дядюшкиных.
Когда Ши с Полячеком на скорую руку принимали ванну, стоя в тазах и
поливая друг другу на головы из кувшинов, последний поинтересовался:
-- Ты не в курсе, какая программа на остаток дня?
-- Для большинства, по-моему, она будет заключаться в полнейшем
безделье до самого вечера, а потом у Атланта какое-то очередное шоу с
девицами.
-- По-моему, всем этим ребятам должна уже до смерти надоесть такая
житуха.
-- Руджеру уж точно. Его так и подмывает с кем-нибудь подраться, и я
так до конца и не могу понять, почему Атлант не дает ему в этом волю. Пока
все это просто забавно, за исключением разве что поползновений этого
старикашки в отношении Флоримели. Жаль, что я не читал "Роланда" -- знал бы,
с чем придется столкнуться. Кстати, ты не забыл, что мы на сегодня
договаривались с доком? Насчет той новой теории, которую он тут разработал?
Готов?
-- Готов, пошли.
Когда они добрались до апартаментов Чалмерса, то ощутили все ту же
вонь, от которой проснулись утром. Чалмерс был хмур.
-- Я склоняюсь к мысли, что промашка с возобновлением заклятья на масло
совершенно неслучайна, -- ответил он на вопрос Ши. -- Обратите внимание --
запах держится во вполне определенных пределах. Атлант чрезвычайно хитер и
наблюдателен, и у меня нет никаких сомнений в том, что он уже давно в
курсе... гм... особой восприимчивости Флоримели. Юная леди просто-таки от
всего этого заболела.
Ши сказал:
-- Интересно, с чего бы это? Может, малый у нас садист? В соответствии
со всеми корреляциями, ненормальные модели сексуального поведения должны
быть вполне обычным делом в этом мусульманском обществе, где все приличные
женщины обычно содержатся под замком. Вдобавок некоторые особенности его
характера живо напоминают мне того садиста, которого часто приводят в
качестве примера в учебниках -- ну, вы знаете, о ком я: тот торговец
недвижимостью, которого...
-- Вы имеете в виду Ван-Гилдера? -- Чалмерс покачал головой. -- Первым
делом, все эти корреляции, о которых вы только что упомянули, основываются
большей частью на догадках и предположениях. А кроме того, это совершенно
нетипично для любого нормального садиста -- добиваться удовлетворения столь
обходными путями.
-- Вы хотите сказать, -- встрял Полячек, -- что настоящий садист должен
лично загонять иголки под ногти?
Чалмерс кивнул.
-- Или, по крайней мере, при том присутствовать, руководя операциями.
Нет, можно найти самые разные объяснения столь проработанному вредительскому
замыслу, но... гм... садизм -- это последнее, что можно было бы
предположить. Более вероятен некий скрытый мотив.
-- Например? -- спросил Ши
-- Например... э-э... например, расчеты Атланта вынудить меня
прибегнуть к противодействующим чарам, чтобы изучить их и приспособить для
снятия гибельного заклятья, которое, по его словам, тяготеет над замком.
Кстати, Гарольд, из этих соображений прошу вас никоим образом не поощрять
Руджера в его стремлении устроить здесь поединок со смертельным исходом.
Никому не известно, к чему способен привести подобный конфликт.
-- Я его не боюсь! -- заявил Ши, правда, без особой уверенности.
-- По-моему, большинство здешней публики только и ждет момента оторвать
кому-нибудь башку, -- заметил Полячек. -- Вы не можете каким-то образом
вмешаться?
-- Сейчас как никогда требуется спокойствие и самая обычная
осмотрительность, -- твердо сказал Чалмерс. -- В том совершенно невыразимом
состязании в кое нас упорно вовлекают эти... гм... джентльмены, победит,
несомненно, та сторона, которая дольше сохранит способность воздерживаться
от непродуманных и импульсивных действий. А теперь, джентльмены, приступим!
Через полчаса:
-- ...элементарные принципы подобия и распространения, -- вещал он, --
нам следует развить в более прикладную магическую методику. Начнем со
структуры заклятий. Типичное заклятье включает в себя два компонента, кои мы
можем обозначить как вербальный и соматический. При рассмотрении вербального
компонента -- а именно, словесного заклинания -- обязательно следует
учитывать, пытаемся ли мы оказать воздействие на некие материальные вещества
или же обращаемся к каким-то высшим силам.
-- Тут, по-моему, есть небольшое отличие от вашей предыдущей методики,
-- заметил Ши.
-- А здесь и несколько иной пространственно-временной континуум. Я
пытаюсь максимально увязать предмет нашей беседы с текущими проблемами, так
что заклинаю не перебивать. Так вот... гм... размер, ритм, расстановка
ударений и прочие характеристики формы стиха в первом случае являются
фактором наиважнейшим. Стих должен точнейшим образом отражать поэтические
традиции той среды, с которой рассматриваемые предметы и вещества тесно
связаны, от которой они зависят. Таким образом, скажем, в... гм... Асгарде
подобное заклинание для достижения максимального эффекта должно склоняться к
аллитерации, в то время как в Царстве Фей -- иметь четкий размер и рифмы. В
мире японских же легенд стих такой обязан содержать строго определенное
число слогов в строго определенной...
-- Но разве стихотворение, которое сочиняется в качестве заклинания, не
приобретает соответствующую форму само собой -- естественным образом? --
спросил Ши.
-- Не исключено. Я как раз и собирался отметить, что определенное...
гм... начальное мастерство в стихосложении неотделимо от проблемы достижения
оптимального результата. Вот почему вам, Гарольд, обладателю того, что можно
было бы назвать литературно-вдохновенным типом мышления, нередко удается
достичь довольно экстраординарного эффекта...
-- Послушайте-ка, -- вмешался Полячек. -- Главная заморочка во всей
этой дыре в том, что у них тут сухой закон. И вы хотите сказать, что если я
сделаю несколько пассов и пропою:
Пиво, пиво, прекрасное пиво, Залей ты меня, Возникни здесь живо! --
то получу парочку кружечек?
-- Вацлав! -- резко сказал Чалмерс. -- Заклинаю вас отнестись к
рассматриваемой теме с большим вниманием. Если бы ваша столь поспешная
выходка привела к какому-то результату, вы бы наверняка оказались
переполненным желаемым напитком, а я очень сомневаюсь, что это выдержали бы
ваши внутренние органы. Здесь как нигде важна высочайшая точность в
выражениях. Позвольте мне заметить, что в своих неуклюжих виршах вы выразили
желание быть залитым данной жидкостью вместо того, чтобы получить
возможность ее выпить. Да, так на чем я остановился? Ага -- итак, магия,
боюсь, всегда будет оставаться в большей степени искусством, равно как, по
моему твердому убеждению, и психиатрия. Однако в заклятьях присутствует еще
и соматический компонент, требующий куда более взвешенного и
беспристрастного подхода. Тут, увы, есть несколько моментов, которые от меня
пока ускользают, и я питаю надежду пролить на них свет не без вашей,
джентльмены, поддержки -- посредством наблюдений за методами Атланта. В
первую голову, я имею в виду ту чрезвычайно ловкую манеру, с какой он
применяет волшебные чары в целях телепортации человеческих, и даже
квази-человеческих существ...
Пока Чалмерс долдонил дальше, в голове у Ши роились бессвязные мысли.
До всего этого дошли они в Царстве Фей, с Бельфебой... Бельфеба! Упомянутая
доктором Бельфегора должна быть точно такой же -- с пружинистой поступью, с
веснушками под загаром... Чтобы вернуть ее, придется изучить этот самый
соматический компонент, выяснить, каким образом Атлант...
Из задумчивого оцепенения вывел Ши неожиданный взрыв Полячека.
Резиновый Чех вскочил, восклицая:
-- Да понял я, понял, док! Давайте теперь проведем небольшую
лабораторную работу. Смотрите на эту подушку -- щас я превращу ее в...
-- Нет! -- завопили одновременно Ши с Чалмерсом.
-- Да ладно вам. Вы что, не верите, что я способен чему-либо научиться?
-- Да уж помню, -- заметил Ши, -- как ты взорвал лабораторию и сам чуть
копыта не отбросил, когда пытался получить какодил -- помнишь, на химии, на
втором курсе? Изволь прослушать еще несколько лекций, прежде чем браться
заколдовывать даже мышь!
-- Да, да, я все понимаю, но вы ведь можете контролировать каждое мое
действие, и я...
Аргументация Полячека была неожиданно прервана появлением Флоримели,
которая вошла со словами: "Мне немного лучше, лорд мой!" Но оказалось, это
тоже входило в план лекции по колдовству. Ши снова унесся в своих мыслях в
неведомые дали, в то время как Чалмерс вернулся к нелегкому делу обучения
Полячека.
Над зубчатыми стенами было светло и чисто, а воздух нес в себе
замечательный привкус горного климата. Рядом с небольшой башенкой, которая
позволяла под прикрытием от ветра погреться на солнышке. Ши наткнулся на
Атланта. Тот погрузился в изучение какого-то свитка, разложенного на
подушках. Колдун-коротышка суетливо вскочил.
-- Добро пожаловать, о рыцарь века! Не желает ли отведать шербета друг
друга моего?
-- Да нет, спасибо, о благородный хозяин. Я тут просто приглядываюсь,
хочу определиться, где тут что. Место у вас -- лучше не придумаешь. Красота!
-- О да, повелитель мой, лучше не бывает. И все дано будет тому, кто
облегчает сердце и расширяет душу владыки нашего Руджера!
-- Хм, я и не предполагал, что совершил в этом направлении что-то такое
незабываемое. Вы, небось, приготовили ему на вечер что-нибудь эдакое?
Атлант хрустнул пальцами и пожал плечами.
-- Поистине нечего мне предложить вам всем, кроме семерых
девственниц-китаянок, с лицами, лунам подобными. Умеют они и на лютнях
играть, и петь, и беседу поддерживать о Законе Пророка не хуже казия, и
торговец, что продал мне их, уверял, будто сестры они близнецы, что и само
по себе настоящее чудо собою являет. Хотя ты, просвещенный, видал, должно
быть, и такие чудеса, против которых мои -- что месяц младой против яркого
солнца?
Он склонил голову набок и искоса поглядел на Ши. Чего он еще затевает?
Ши ответил:
-- Я, о вдвойне просвещенный, в жизни ничего подобного не видывал. Вы
мне вот что поведайте... -- Тут он несколько понизил голос. -- Племяннику
вашему, владыке Руджеру -- понравится ли это ему так же, как и мне?
По-моему, он слишком уж неугомонная личность.
Коротышка задрал физиономию к чистым голубым небесам.
-- Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет есть пророк его! Воистину
неугомонен владыка Руджер, и страстно желает битвы, подобно коню доброму,
желающему круга скакового!
-- Почему бы вам тогда не отпустить его поискать приключений?
так, что принимать участие в трансформации Флоримели ему будет лучше на
некотором расстоянии от Каренского замка.
-- Послушайте, вы оба, -- встрял Полячек. -- Я тут ничуть не меньше
могу пригодиться. Почему бы не показать мне, что это за магия и с чем ее
едят?
-- Я уже запланировал целый цикл бесед по данному вопросу, -- заверил
Чалмерс. -- Начнем с основополагающих моментов, таких, как проведение
различий между позитивно-прикладной магией и колдовством...
-- А как насчет того, чтоб научить меня парочке добрых
сильнодействующих заклинаний прямо не отходя от кассы? Чему-нибудь, что бы
мне по жизни пригодилось? В солидную теорию можно углубиться и потом, тем
более мне понятней будет после небольшой практики.
-- Это было бы неверно с педагогической точки зрения, -- ответил
Чалмерс. -- Вам следовало бы давно усвоить, что я не имею отношения к так
называемым прогрессивистам, кои убеждены, что учащиеся сами выделят
необходимое из материала, поданного в бессистемной и беспорядочной манере.
-- Но... но... У меня есть одна причина...
-- Неужели? -- удивился Ши. -- Интересно-интересно, что там могло
зародиться в той штуковине, которую ты используешь в качестве мозга, Вотси?
-- А вот это мое дело!
-- Без признаний не будет и заклинаний.
-- Вацлав! -- произнес Чалмерс менторским тоном.
Несколько секунд Полячек боролся с противоборствующими стремлениями.
-- Дело в той малютке, -- решился он наконец, -- танцовщице. Конечно, в
обычной ситуации мне было бы глубоко плевать, -- тут Ши хрипло расхохотался,
-- будем мы с ней встречаться или нет, но я вовсе не хочу стоять столбом
перед этим толстым дураком и выслушивать указания, как жить дальше. И я
решил, что ежели вы снабдите меня парочкой заклинаний, я смогу наложить на
него...
-- Нет! -- хором выкрикнули Ши с Чалмерсом.
Доктор сказал:
-- Мы и так уже, насколько мае представляется, оказались вовлеченными
в... гм... достаточно серьезные сложности даже без дальнейшего ухудшения
ситуации. Ей-богу не знаю, как, скажем, избежать назойливости Атланта в
отношении того же заклятья на смерть в пределах замка.
-- Здоровяк чего-то такое упоминал, -- заметил Полячек. -- Что это
такое?
-- Некогда на данное строение -- насколько мне представляется, в момент
его возведения -- было наложено заклятье. Основной эффект его заключается в
том, что если в его пределах будет иметь место факт насильственной смерти,
здание разрушится. Не буду утомлять вас подробностями, кои фантастически
запутаны. Поскольку предполагается, что обычно я более чем расположен
содействовать Атланту, сейчас мне пришло в голову, что стоит нам снять это
заклятье, как у нашего друга Руджера не станет более препятствий искрошить
вас с Гарольдом на куски в порядке обычной фехтовальной тренировки.
-- Этого тупого быка я нисколечки не боюсь, -- проворчал Ши. -- Пари
держу, что в лучшем случае он знаком с фехтованием на мечах, если, конечно,
и тем владеет прилично.
-- А кто его знает? Как бы там ни было, я обязательно и сам обзаведусь
каким-нибудь оружием. Хотя очень жаль, что наше с Атлантом дружеское
сотрудничество движется к столь печальному концу. А кроме того, позвольте
мне напомнить, что как женатый человек вы облечены определенной... гм...
ответственностью.
Ши сник, почувствовав себя виноватым в том, что на несколько минут все
же забыл, что женат.
-- Я по-прежнему считаю, что вам следует преподать мне парочку
заклинаний, -- стоял на своем Полячек. -- Я не стану превращать Руджера в
болотную черепаху или что-нибудь в этом духе -- обещаю, но у меня должны
быть достаточные возможности на случай необходимой самообороны.
-- Сумма знаний, полученных столь поспешно, вряд ли будет иметь большую
ценность для самообороны, -- твердо ответил Чалмерс. -- Курс проведем так,
как я уже наметил.
Полячек дернулся.
-- До чего же вы оба мне надоели! Зануды! Я пошел к Атланту. Может он
покажет трюк-другой.
Он вихрем вылетел вон, металлически бабахнув дверью.
Ши поглядел на Чалмерса с выражением глубокой озабоченности на длинной
физиономии.
-- Скажите, док, мне что, на веревочке его водить? Он тут уже почти
сцепился с Руджером.
Чалмерс покачал головой.
-- Я в равной мере сомневаюсь как в том, что Атлант сообщит нашему
нетерпеливому юному другу достаточно магической информации, чтобы... гм...
подвергнуть риску нашу безопасность, так и в том, что и Вацлаву, если уж до
того дойдет, удастся нанести какие-то из ряда вон выходящие повреждения в
сих пределах. Боюсь, что, скорее всего, у нашего хозяина просто составится
несколько неблагоприятное впечатление о нашей... гм... репутации, кое он
неминуемо вынесет после общения с нашим соплеменником. А теперь, если вы
подсобите мне немного с этим вот тиглем, я закончу наконец смешивать свое
зелье, и мы сможем отойти ко сну.
Эти последние слова вызвали в голове у Ши целую вереницу мыслей, что
заставило его вглядеться в Чалмерса попристальней.
-- Никак и впрямь омолаживаетесь, док?
Чалмерс вспыхнул.
-- По-моему, это вполне объяснимо, особенно в свете моего... гм...
несколько более активного образа жизни в последнее время. А потом, как
понимаете, я тщательнейшим образом рассчитал рецептуру, никоим образом не
желая в результате небрежности или передозировки превратиться в подростка.
Берясь за тигель, Ши гадко ухмыльнулся.
-- Смотрите не просчитайтесь, док. Разве вы не в курсе, что говорит о
подростках статистика?
Гарольду Ши снилось, что он тонет в океане из оливкового масла, слишком
густого, чтобы выплыть. И что всякий раз, когда ему удавалось достать до
края нависающей над головой скалы и слегка подтянуться на руках, гигантский
Руджер с отвратительной ухмылкой на своей наглой роже спихивал его обратно
тупым концом копья.
Проснувшись, он увидел скорчившегося на самом краешке соседней кровати
Вацлава Полячека, который прижимал к носу платок. Помещение было буквально
пропитано ужасающей вонью прогорклого масла. Шатаясь, Ши добрался до окна,
замазанного чем-то вроде алебастра. Как только, немало повозившись, он его
открыл, в лицо ему ударила струя даже не просто свежего, а прямо-таки
ледяного воздуха. У него перехватило дыхание. За зубчатыми стенами замка ему
удалось разглядеть заснеженные утесы горной цепи, розоватые от утреннего
солнца.
-- Что за черт? -- проворчал Ши, в голове которого пронеслись
предположения о некоей загадочной попытке отравления.
Стоя поближе к распахнутым ставням, он влез в предоставленные ему
просторные одеяния и, не тратя времени на возню с чалмой, прямиком
направился в коридор. Там запах был просто ни с чем не сравним. Завернув за
угол, он чуть не столкнулся лбом с эмиром Трези, который ковылял мимо,
прижимая к носу разрезанный пополам апельсин.
-- Вы, случайно, не в курсе, кто тут, к чертям собачьим, так навонял,
мой благородный друг? -- любезно осведомился Ши.
-- Истинно, сэр, прав ты, и вонь такую лишь адские клоаки могли
исторгнуть! А что же до первопричины, то шепнули мне тут, будто Атлант (да
совьют мухи в ушах его гнезда!) позабыл возобновить свое заклятье.
-- Какое еще заклятье?
-- Поистине никакое иное, как то, что удерживает вонь от масла сего
вдали от наших покоев, подобно тому, как джинна связывает заклятье кольца
Соломона! Увы, никакое чародейство не в силах справиться со ржавчиной, и не
будь сей замок как следует промаслен, ничто не спасло бы его от разрушения.
Но поскольку заклятье, придающее маслу приятный аромат, непрочно как сухой
лист в непогоду, приходится его время от времени возобновлять, как...
Он примолк, поскольку из-за угла коридора суетливо выкатился Атлант
собственной персоной.
-- Во имя Аллаха, восхваленье коему! -- поприветствовал он их. --
Владыки мои милосердные, умерьте гнев свой на слугу своего нерадивого!
При этом он кланялся с размеренностью метронома.
-- Ничего не нужно мне, кроме как покрывала вашего прощения, дабы
опасенья мои испарились, а на сердце снизошла благодать! -- Опять поклоны.
-- Молю вас одарить меня милосердием своим настолько, чтобы разделить со
мною завтрак. Чуете? Воздух уже становится чище, чем воды животворного
источника! К оруженосцу твоему это тоже относится, блистательный сэр. Здоров
ли юноша?
Аппетит у Ши, какой бы он там обыкновенно ни был, под воздействием
оливкового зловония испарился напрочь. Тем не менее, он позвал Полячека, а
эмир Трези, к счастью, избавил его от необходимости что-либо ответить.
-- Воистину, -- объявил тот, -- страданья наши переносились с легкостью
благодаря гостеприимству здешнему, равно как с радостью переносили мы вонь
разложенья, когда перебил лорд Руджер две тысячи рабов у врат Памплоны,
позабыв в воинственном своем раже оставить кого-нибудь в живых, дабы
похоронить мертвецов!
Хозяин проводил их к столу, на котором в основном фигурировала тушеная
баранина и какая-то кислая белесая жидкость, которую Ши в конце концов
определил, как молоко, причем явно непастеризованное. Руджер, развалясь на
подушках напротив молодого психоаналитика, жрал так, что за ушами трещало.
Доктор Чалмерс не показывался. Когда зеркало местного рыцарства завершило
прием пищи вдумчивым ковырянием в зубах, оно встало и многозначительно
обратилось к Ши:
-- Не будет ли светлость твоя столь любезна, чтобы помериться силами в
рубке изгородей, раз уж согласно воле дядюшки моего не можем мы рубиться
друг с другом?
-- Каких таких изгородей? -- встрял по обыкновению Полячек.
Демонстративно проигнорировав этот вопрос. Ши отозвался:
-- С удовольствием. Только кому-нибудь придется одолжить мне меч. Я так
быстро собирался, что свой оставил дома.
Изгороди Каренского замка представляли собой ряды пошарпаных деревянных
столбов, вкопанных во дворе. За ними двое каких-то типов в камзолах замковой
стражи стреляли в мишень из коротких кривых луков. Как ни странно, у обоих
оказались головы обезьян-бабуинов.
Когда явились Ши с Руджером, лорд Моско, сарацин столь низкорослый и
толстенький, что ходил вперевалку, уже приблизился к краю ближайшей изгороди
с кривым ятаганом в одной руке и круглым щитом в другой. Он издал леденящий
кровь вопль, всей своей тушей, как кот, скакнул к столбу и замахнулся.
Полетели щепки. Моско пустился в пляс вокруг ни в чем не повинной деревяшки,
с оттяжкой врубаясь в него справа и визжа на пределе своего голоса:
"Алла-иль-алла! Махмуд! Махмуд!" Внезапно он остановился и отошел назад, где
небольшой кучкой расположились остальные.
-- Владыка мой Марджин, не прольешь ли ты бальзам своих слов
относительно подготовки моей?
Марджин, в чем-то вроде бесформенной кепки вместо чалмы, нос которого
однажды был основательно перебит, беспристрастно молвил:
-- Оценил бы я сие довольно посредственно. Дважды открылся ты слева при
отскоке, да и клич боевой совсем не звучал. А ведь как рявкнешь супостату в
ухо, так он, считай, и готов.
Моско вздохнул.
-- Благословенно имя Аллаха, -- проговорил он уныло. -- Боюсь, что
потерянный я человек, не будь защиты ангелов его и руки атлета нашего! Но
владыки вы мои, ужель не усладим мы зрения своего приемами сих франкийских
воителей?
Послышалось одобрительное бормотание.
-- Так что ничего не остается тебе, оруженосец, как изрубить эту
изгородь!
-- Лучше скажи, что потянул запястье, -- прошептал Ши.
Но у Полячека оказались собственные взгляды.
-- Ща изрублю. Я же видел, как он это делал, правда? Только где бы
раздобыть такой же тесак?
Эмир Трези преподнес ему свой собственный, довольно побитый и
зазубренный ятаган. Полячек гордо промаршировал к изгороди и с воплем
"Ра-ра-ра, Гарвард!" со всей силы замахнулся, отведя руку с ятаганом за
спину. Увы -- не учтя высоты изгороди, он совершенно промазал, крутнулся
вокруг себя и, запутавшись в собственных ногах, был вынужден вцепиться в
столб, дабы избежать падения.
-- Это у меня такой способ атаки, -- пояснил он, стыдливо потупясь. --
Я делаю вид, будто собираюсь ему врезать, а сам вхожу в клинч, швыряю оземь,
а там уж и расправляюсь окончательно.
Забавностью этого эпизода, похоже, никто не проникся. Физиономия
Марджина выражала откровенное презрение, а все остальные попросту
отвернулись -- все, кроме Руджера, который взглядом показал Ши, что тот
следующий.
Ши прикинул на руке оружие Трези -- не считая зазубрин на лезвии,
баланс того явно не соответствовал его фехтовальному стилю.
-- У кого-нибудь найдется прямая сабля? -- спросил он.
Лорд Марджин, бывший здесь, видно, кем-то вроде тренера, хлопнул в
ладоши и что-то крикнул. Из замка тут же показался слуга с толстогубой
верблюжьей мордой, неся затребованный клинок. Ши взвесил его в руке. Лезвие
было достаточно прямым, но сабля все равно предназначалась исключительно для
рубки, подобно ятагану -- без острия, со скругленным кончиком и рукоятью,
рассчитанной на маленькую руку. Однако с балансом дело обстояло уже лучше, и
если оружие и впрямь оказалось тяжеловатым для быстрого парирования ударов,
после нескольких тренировочных выпадов с ним вполне можно было иметь дело.
Ши подступил к столбу безо всяких криков и воплей, выполнив для начала
простой обманный выпад, обманный выпад с быстрой атакой, и укол-отскок. В
течение пяти минут он трудился в здоровом поту и не без удовольствия уловил
бормотание зрителей, частью изумленное, частью одобрительное.
Марджин промолвил:
-- Подумать только, сэр рыцарь, до чего ж диковинная игра клинка!
Мыслится мне, что со франкийским мечом обязательно сразил бы ты
противника-другого.
И тут же все принялись горячо обсуждать достоинства системы Ши:
-- Знаете что, владыки, а ведь перед колющим ударом соответствующим не
устоит даже превосходная дамасская кольчуга...
-- Ну уж нет, не по вкусу мне сии новомодные трюки...
-- Но посмотрите, какой выигрыш дистанции это дает...
-- Да ладно, как разойдешься, так все равно начнешь сплеча рубить...
-- Ого, -- (это уже сэру Аудибраду, делавшему неуклюжие попытки
повторить выпады Ши), -- по крайней мере, видно теперь, что приемы
благородного сэра Гарольда за вечерок под чашечку кофе не переймешь...
Одна только Руджер смотрел на все с презрительной миной. Без лишних
слов подскочил он к ближайшей изгороди, огласил двор замка воплем и выхватил
огромный ятаган. "Чик!" -- вонзилось лезвие в дерево, а потом быстро-быстро:
"Чик-чик-чик-чик!" С последним ударом вся верхняя половина изгороди целиком
отвалилась, словно отвернулась на петлях. Руджер крутнулся на каблуках и
довольно гаденько ухмыльнулся Ши.
Тот поперхнулся.
-- Неплохо сработано, о Жемчужина Века!
Руджер пихнул ятаган обратно в ножны и сунул одному из слуг.
-- О франк, всего лишь десятая это или даже сотая доля того, что узреть
ты можешь, когда стою я в поединке перед достойным соперником! Не о тебе,
сын неудачника, речь -- способен ты разве что выплясывать да уклоняться,
подобно одному из шутов дядюшкиных.
Когда Ши с Полячеком на скорую руку принимали ванну, стоя в тазах и
поливая друг другу на головы из кувшинов, последний поинтересовался:
-- Ты не в курсе, какая программа на остаток дня?
-- Для большинства, по-моему, она будет заключаться в полнейшем
безделье до самого вечера, а потом у Атланта какое-то очередное шоу с
девицами.
-- По-моему, всем этим ребятам должна уже до смерти надоесть такая
житуха.
-- Руджеру уж точно. Его так и подмывает с кем-нибудь подраться, и я
так до конца и не могу понять, почему Атлант не дает ему в этом волю. Пока
все это просто забавно, за исключением разве что поползновений этого
старикашки в отношении Флоримели. Жаль, что я не читал "Роланда" -- знал бы,
с чем придется столкнуться. Кстати, ты не забыл, что мы на сегодня
договаривались с доком? Насчет той новой теории, которую он тут разработал?
Готов?
-- Готов, пошли.
Когда они добрались до апартаментов Чалмерса, то ощутили все ту же
вонь, от которой проснулись утром. Чалмерс был хмур.
-- Я склоняюсь к мысли, что промашка с возобновлением заклятья на масло
совершенно неслучайна, -- ответил он на вопрос Ши. -- Обратите внимание --
запах держится во вполне определенных пределах. Атлант чрезвычайно хитер и
наблюдателен, и у меня нет никаких сомнений в том, что он уже давно в
курсе... гм... особой восприимчивости Флоримели. Юная леди просто-таки от
всего этого заболела.
Ши сказал:
-- Интересно, с чего бы это? Может, малый у нас садист? В соответствии
со всеми корреляциями, ненормальные модели сексуального поведения должны
быть вполне обычным делом в этом мусульманском обществе, где все приличные
женщины обычно содержатся под замком. Вдобавок некоторые особенности его
характера живо напоминают мне того садиста, которого часто приводят в
качестве примера в учебниках -- ну, вы знаете, о ком я: тот торговец
недвижимостью, которого...
-- Вы имеете в виду Ван-Гилдера? -- Чалмерс покачал головой. -- Первым
делом, все эти корреляции, о которых вы только что упомянули, основываются
большей частью на догадках и предположениях. А кроме того, это совершенно
нетипично для любого нормального садиста -- добиваться удовлетворения столь
обходными путями.
-- Вы хотите сказать, -- встрял Полячек, -- что настоящий садист должен
лично загонять иголки под ногти?
Чалмерс кивнул.
-- Или, по крайней мере, при том присутствовать, руководя операциями.
Нет, можно найти самые разные объяснения столь проработанному вредительскому
замыслу, но... гм... садизм -- это последнее, что можно было бы
предположить. Более вероятен некий скрытый мотив.
-- Например? -- спросил Ши
-- Например... э-э... например, расчеты Атланта вынудить меня
прибегнуть к противодействующим чарам, чтобы изучить их и приспособить для
снятия гибельного заклятья, которое, по его словам, тяготеет над замком.
Кстати, Гарольд, из этих соображений прошу вас никоим образом не поощрять
Руджера в его стремлении устроить здесь поединок со смертельным исходом.
Никому не известно, к чему способен привести подобный конфликт.
-- Я его не боюсь! -- заявил Ши, правда, без особой уверенности.
-- По-моему, большинство здешней публики только и ждет момента оторвать
кому-нибудь башку, -- заметил Полячек. -- Вы не можете каким-то образом
вмешаться?
-- Сейчас как никогда требуется спокойствие и самая обычная
осмотрительность, -- твердо сказал Чалмерс. -- В том совершенно невыразимом
состязании в кое нас упорно вовлекают эти... гм... джентльмены, победит,
несомненно, та сторона, которая дольше сохранит способность воздерживаться
от непродуманных и импульсивных действий. А теперь, джентльмены, приступим!
Через полчаса:
-- ...элементарные принципы подобия и распространения, -- вещал он, --
нам следует развить в более прикладную магическую методику. Начнем со
структуры заклятий. Типичное заклятье включает в себя два компонента, кои мы
можем обозначить как вербальный и соматический. При рассмотрении вербального
компонента -- а именно, словесного заклинания -- обязательно следует
учитывать, пытаемся ли мы оказать воздействие на некие материальные вещества
или же обращаемся к каким-то высшим силам.
-- Тут, по-моему, есть небольшое отличие от вашей предыдущей методики,
-- заметил Ши.
-- А здесь и несколько иной пространственно-временной континуум. Я
пытаюсь максимально увязать предмет нашей беседы с текущими проблемами, так
что заклинаю не перебивать. Так вот... гм... размер, ритм, расстановка
ударений и прочие характеристики формы стиха в первом случае являются
фактором наиважнейшим. Стих должен точнейшим образом отражать поэтические
традиции той среды, с которой рассматриваемые предметы и вещества тесно
связаны, от которой они зависят. Таким образом, скажем, в... гм... Асгарде
подобное заклинание для достижения максимального эффекта должно склоняться к
аллитерации, в то время как в Царстве Фей -- иметь четкий размер и рифмы. В
мире японских же легенд стих такой обязан содержать строго определенное
число слогов в строго определенной...
-- Но разве стихотворение, которое сочиняется в качестве заклинания, не
приобретает соответствующую форму само собой -- естественным образом? --
спросил Ши.
-- Не исключено. Я как раз и собирался отметить, что определенное...
гм... начальное мастерство в стихосложении неотделимо от проблемы достижения
оптимального результата. Вот почему вам, Гарольд, обладателю того, что можно
было бы назвать литературно-вдохновенным типом мышления, нередко удается
достичь довольно экстраординарного эффекта...
-- Послушайте-ка, -- вмешался Полячек. -- Главная заморочка во всей
этой дыре в том, что у них тут сухой закон. И вы хотите сказать, что если я
сделаю несколько пассов и пропою:
Пиво, пиво, прекрасное пиво, Залей ты меня, Возникни здесь живо! --
то получу парочку кружечек?
-- Вацлав! -- резко сказал Чалмерс. -- Заклинаю вас отнестись к
рассматриваемой теме с большим вниманием. Если бы ваша столь поспешная
выходка привела к какому-то результату, вы бы наверняка оказались
переполненным желаемым напитком, а я очень сомневаюсь, что это выдержали бы
ваши внутренние органы. Здесь как нигде важна высочайшая точность в
выражениях. Позвольте мне заметить, что в своих неуклюжих виршах вы выразили
желание быть залитым данной жидкостью вместо того, чтобы получить
возможность ее выпить. Да, так на чем я остановился? Ага -- итак, магия,
боюсь, всегда будет оставаться в большей степени искусством, равно как, по
моему твердому убеждению, и психиатрия. Однако в заклятьях присутствует еще
и соматический компонент, требующий куда более взвешенного и
беспристрастного подхода. Тут, увы, есть несколько моментов, которые от меня
пока ускользают, и я питаю надежду пролить на них свет не без вашей,
джентльмены, поддержки -- посредством наблюдений за методами Атланта. В
первую голову, я имею в виду ту чрезвычайно ловкую манеру, с какой он
применяет волшебные чары в целях телепортации человеческих, и даже
квази-человеческих существ...
Пока Чалмерс долдонил дальше, в голове у Ши роились бессвязные мысли.
До всего этого дошли они в Царстве Фей, с Бельфебой... Бельфеба! Упомянутая
доктором Бельфегора должна быть точно такой же -- с пружинистой поступью, с
веснушками под загаром... Чтобы вернуть ее, придется изучить этот самый
соматический компонент, выяснить, каким образом Атлант...
Из задумчивого оцепенения вывел Ши неожиданный взрыв Полячека.
Резиновый Чех вскочил, восклицая:
-- Да понял я, понял, док! Давайте теперь проведем небольшую
лабораторную работу. Смотрите на эту подушку -- щас я превращу ее в...
-- Нет! -- завопили одновременно Ши с Чалмерсом.
-- Да ладно вам. Вы что, не верите, что я способен чему-либо научиться?
-- Да уж помню, -- заметил Ши, -- как ты взорвал лабораторию и сам чуть
копыта не отбросил, когда пытался получить какодил -- помнишь, на химии, на
втором курсе? Изволь прослушать еще несколько лекций, прежде чем браться
заколдовывать даже мышь!
-- Да, да, я все понимаю, но вы ведь можете контролировать каждое мое
действие, и я...
Аргументация Полячека была неожиданно прервана появлением Флоримели,
которая вошла со словами: "Мне немного лучше, лорд мой!" Но оказалось, это
тоже входило в план лекции по колдовству. Ши снова унесся в своих мыслях в
неведомые дали, в то время как Чалмерс вернулся к нелегкому делу обучения
Полячека.
Над зубчатыми стенами было светло и чисто, а воздух нес в себе
замечательный привкус горного климата. Рядом с небольшой башенкой, которая
позволяла под прикрытием от ветра погреться на солнышке. Ши наткнулся на
Атланта. Тот погрузился в изучение какого-то свитка, разложенного на
подушках. Колдун-коротышка суетливо вскочил.
-- Добро пожаловать, о рыцарь века! Не желает ли отведать шербета друг
друга моего?
-- Да нет, спасибо, о благородный хозяин. Я тут просто приглядываюсь,
хочу определиться, где тут что. Место у вас -- лучше не придумаешь. Красота!
-- О да, повелитель мой, лучше не бывает. И все дано будет тому, кто
облегчает сердце и расширяет душу владыки нашего Руджера!
-- Хм, я и не предполагал, что совершил в этом направлении что-то такое
незабываемое. Вы, небось, приготовили ему на вечер что-нибудь эдакое?
Атлант хрустнул пальцами и пожал плечами.
-- Поистине нечего мне предложить вам всем, кроме семерых
девственниц-китаянок, с лицами, лунам подобными. Умеют они и на лютнях
играть, и петь, и беседу поддерживать о Законе Пророка не хуже казия, и
торговец, что продал мне их, уверял, будто сестры они близнецы, что и само
по себе настоящее чудо собою являет. Хотя ты, просвещенный, видал, должно
быть, и такие чудеса, против которых мои -- что месяц младой против яркого
солнца?
Он склонил голову набок и искоса поглядел на Ши. Чего он еще затевает?
Ши ответил:
-- Я, о вдвойне просвещенный, в жизни ничего подобного не видывал. Вы
мне вот что поведайте... -- Тут он несколько понизил голос. -- Племяннику
вашему, владыке Руджеру -- понравится ли это ему так же, как и мне?
По-моему, он слишком уж неугомонная личность.
Коротышка задрал физиономию к чистым голубым небесам.
-- Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет есть пророк его! Воистину
неугомонен владыка Руджер, и страстно желает битвы, подобно коню доброму,
желающему круга скакового!
-- Почему бы вам тогда не отпустить его поискать приключений?