Страница:
– "Софт-центр", компьютерное программное обеспечение. Жуткое название, а? – Джез хмыкает, а потом набирает на своем мобильном номер и наспех записывает указания, как легче и быстрее добраться до места.
– Да уж, – говорит Ред, после того как Джез закончил разговор, – у меня и самого нет особой охоты заводить с ней разговор на эту тему.
Оба умолкают, погрузившись в раздумья о предстоящем деле. Мало того что им придется задавать не самые приятные вопросы и ворошить прошлое, о котором Элисон, надо думать, хотелось бы поскорее забыть, так они еще и должны будут заниматься этим у нее на работе. А в такого рода конторах появление полиции всегда вызывает всеобщее возбуждение и живейшее любопытство.
Ред хотел допросить Элисон дома, на выходных, но ему сказали, что она отбыла на уик-энд в деловую поездку, возвращается утром в понедельник и прямо из Хитроу отправится к себе в офис.
"Нет, каким рейсом прилетит Элисон, неизвестно, – сообщает секретарша. – Куда направилась – тоже. Кажется, куда-то в Скандинавию. А вы правда из полиции?"
Они были бы не прочь взять с собой Кейт, иногда женщине легче разговорить женщину, но Кейт отправилась на консультацию к врачу. Как она сказала, "по женским вопросам", и допытываться подробнее они не стали. Она рассчитывала вернуться во второй половине дня, но, поскольку время поджимало, они не стали ее дожидаться. Дункан вызвался остаться на связи, в Скотланд-Ярде.
"Софт-центр" размещается в офисном здании из голубоватого стекла, посреди бизнес-парка, со сверкающими фонтанами и такими же сверкающими автомобилями, аккуратно припаркованными в отведенных местах. Забрав свои пиджаки с заднего сиденья "воксхолла", Ред и Джез выходят на солнце. Еще один день отупляющей жары, иссушающей энергию и поджаривающей мозги.
В холле работает кондиционер и царит приятная прохлада. Ред называет девушке у пропускной стойки их имена, но не говорит, что они из полиции.
– Мисс Берд ожидает вас?
– Нет, не ждет.
Девушка открывает рот, чтобы что-то сказать, но Ред обрывает ее.
– Просто свяжитесь с ней, вот и все.
Она набирает четырехзначный внутренний номер и говорит в трубку:
– Элисон? Это Лоррэйн, из холла. Вас хочет видеть некий мистер Меткаф.
Выслушав с озадаченным видом ответ, Лоррэйн снова обращается к Реду:
– Могу я поинтересоваться, по какому поводу...
Ред наклоняется через стойку и хватает трубку.
– Элисон? Это Редферн Меткаф. Мы встречались при... не самых приятных обстоятельствах, несколько месяцев тому назад. Я бы не приехал сюда, не будь это важно... Да, да, это именно то... Большое спасибо.
Ред передает трубку Лоррэйн.
– Она сейчас спустится, – сообщает он.
Джеза эта импровизированная смена ролей забавляет, а вот Лоррэйн выглядит еще более озадаченной.
Ред и Джез сидят на диванчике в приемной. Ред пролистывает "Дейли телеграф", что держат здесь для посетителей, в то время как Джез вытягивает ноги перед собой и массирует подколенные сухожилия.
Ред поднимает голову.
– Ты когда-нибудь останавливаешься? – спрашивает он.
– В каком смысле?
– В смысле упражнений. Совершенствования своего идеального тела.
Джез улыбается и гладит Реда по выпуклому животику.
– О, дорогой мистер Меткаф, – говорит он. – Целый бочонок, а?
– Подумаешь! В молодости я тоже был атлетом.
– Молодости? Кто тут, хотелось бы знать, говорит о молодости? Тоже мне, нашелся старикан, который всего на несколько лет старше меня!
По лестнице спускается Элисон. Ред вскакивает и спешит навстречу, чтобы крепко пожать ей руку.
– Элисон, рад видеть вас снова. Это мой коллега, Джереми Клифтон.
Он не говорит "детектив-инспектор", пока Лоррэйн может их слышать.
– Что случилось? – спрашивает Элисон. – Вы нашли человека, который убил Филиппа?
Лоррэйн навостряет уши. Ред бросает на нее резкий взгляд.
– Можем мы поговорить где-нибудь с глазу на глаз, Элисон? – спрашивает Джез.
Девушка подходит к стойке и сверяется с маленькой книгой.
– Голубая комната свободна, – говорит она. – Лоррэйн, можешь зарезервировать мне ее на...
– Полчаса, – говорит Ред.
– Конечно, – откликается Лоррэйн.
Они оставляют ее буквально сгорающей от любопытства.
Голубая комната оказывается кабинетом для совещаний, стены которого окрашены в светло-бирюзовый цвет. Трое занимают места с одного края стола, Элисон во главе, а мужчины по обе стороны от нее.
– Вы нашли убийцу? – спрашивает она снова.
– Пока нет, но...
– Так чем я могу быть вам полезна?
Ред высказывается деликатно:
– Появилась некая новая информация.
– Какого рода?
Джез, со свойственной ему прямотой, встревает в разговор:
– Были ли у Филиппа гомосексуальные наклонности?
Ред чуть ли не покатывается со смеху. Он-то все думал, с какого конца подступиться к столь деликатному вопросу, а Джезу, видать, все нипочем. Он косится на коллегу, но тот поднимает руку, словно желая сказать: "Дай мне сделать это по-своему".
У Элисон округляются глаза.
– Было ли у него что?
– Были ли у него гомосексуальные наклонности.
– Это не ваше дело.
Ей было бы проще сразу сказать "нет". Ред и Джез переглядываются.
– При всем моем уважении, Элисон, – говорит Джез, – это наше дело.
– Сексуальность Филиппа никого не касалась.
– Даже вас? В сексуальном смысле у вас все было хорошо?
– И это тоже не ваше дело.
Ред чувствует себя виноватым из-за того, что с Элисон говорят словно с подозреваемой, но понимает, что это, возможно, самый лучший способ получить от нее информацию. Судя по всему, она вовсе не склонна распространяться о личных секретах Филиппа, но им необходимо выведать их, и тут такая тактика вполне оправданна. Либо Джез выжмет из нее ответы, либо Ред, на фоне этого грубияна, покажется ей столь тактичным и дружелюбным, что ему Элисон расскажет что угодно.
– Элисон, пожалуйста, – говорит Ред максимально мягким тоном. – Детектив-инспектор Клифтон задает вам эти столь личные вопросы, поскольку у нас есть основания полагать, что убийство Филиппа могло произойти на сексуальной почве.
– По части секса у нас все было превосходно.
– Как часто вы занимались сексом? – снова встревает Джез.
– Достаточно часто.
– "Достаточно" – это как часто?
– Вероятно, больше, чем вы, инспектор.
– Просил ли Филипп вас сделать что-нибудь необычное?
– Что необычное?
– Ну, пытался ли он когда-нибудь заниматься анальным сексом, например?
Она закусывает нижнюю губу и густо краснеет.
Этого достаточно. Они все поняли. Джез собирается сказать что-то еще, но Ред останавливает его взглядом. Достаточно. Тактика сработала, как и ожидалось.
Элисон поворачивается к нему. Она все расскажет, но ему, а не Джезу.
– Ладно, что уж там. Филипп был бисексуалом. В юности он трахался со всеми подряд, и с мужчинами, и с женщинами, и обычными способами, и извращенными. То, о чем вы упоминали, тоже было для него обычным делом. Когда мы только начали с ним встречаться, он хотел, чтобы я дала себя связать, требовал анального секса и всего такого. Я сказала ему, что ничем подобным не занимаюсь.
– А потом?
– Потом он понял, что я говорю это вполне серьезно, и остановился. Сказал, что любит меня и не станет ни к чему принуждать. Сказал, что я помогла ему понять: мужчина призван возлежать с женщиной, а не с мужчиной. Привел по этому случаю какую-то цитату из Библии.
– Библии? Он заново открыл для себя религию?
– Нет. Думаю, ему просто понравилась эта цитата.
– Был ли он когда-либо неверен вам?
На лицо ее на миг набегает тень. Голос дрожит.
– Да.
– Насколько часто?
– Один раз. То есть это один раз, о котором я знаю.
– Когда вы говорите про один раз, вы имеете в виду один случай или одного человека?
– Одного человека.
– Речь идет о случайной ночи или об устойчивой связи?
– Об устойчивой связи.
– И как долго продолжалась эта связь?
На сей раз ее голос не дрожит.
– Полтора года.
– И как зовут ту, другую женщину?
– Это была не женщина. Это был мужчина. По имени Кеван Латимер.
Она смотрит, как Ред записывает со слуха имя, и уточняет:
– Кеван пишется через "а".
– Что он собой представляет этот Кеван Латимер?
– Один из друзей Филиппа. Воображает себя плейбоем. А по мне, так кусок дерьма.
– Чем он занимается?
– Бог его знает. Утверждает, что бизнесмен. Знаю только, что он побывал в тюрьме.
– А где он живет, вам известно?
– Где-то неподалеку от Паддингтона. Точного адреса я не знаю. Но раз он судимый, адрес должен быть в ваших компьютерах.
Ред думает с секунду.
– А почему закончилась эта связь? Потому что вы узнали об этом?
Элисон качает головой.
– Я ничего не знала, пока Филипп сам не рассказал мне об этой связи. И о том, что с ней покончено.
– А он не объяснил почему?
– Объяснил. Сказал, что у этого Кевана возникли проблемы с потенцией.
Сексуально неадекватен. Импотент. Ред и Джез снова переглядываются.
Элисон, похоже, твердо настроилась не плакать, как было в мае после смерти Филиппа. Здесь ведь нет женщины-констебля, чтобы приносила чай и всячески утешала.
Ред наклоняется вперед.
– Элисон, вы не представляете, насколько мы вам благодарны. Большое спасибо за сотрудничество.
Она молча кивает.
Ред подыскивает слова. Он чувствует себя обязанным выразить ей сочувствие.
– Вам, наверное, было очень тяжело.
Элисон сглатывает.
– Я пережила это. Труднее всего было смириться с ложью – он ведь уверял меня, что больше не имеет дела с мужчинами, а сам трахался с одним из них за моей спиной. Хотя, будь это женщина, разве мне было бы легче? Я убеждала себя, что... по крайней мере, с ним он не будет меня сравнивать.
Она умолкает и по-детски шмыгает носом, становясь особенно беззащитной.
– Я изо всех сил старалась выбросить это из головы, и мне почти удалось, но... Потом Филипп все испортил.
– Как?
– Он захотел, чтобы Кеван пришел на свадьбу.
Ред припоминает: она еще в тот раз говорила что-то о свадьбе. Что-то тривиальное, насчет ссоры из-за того, что он хотел пригласить кого-то, кого ей не хотелось видеть.
Оказывается, речь шла даже не о бывшей подружке, а о бывшем дружке. Не удивительно, что девушка вспылила.
И все же на следующее утро она вернулась сказать Филиппу, что Кеван может прийти на свадьбу. Уступила в ситуации, когда многие предпочли бы стоять на своем до конца. Что тому причиной, сильное чувство или просто бесхребетная натура, Ред судить не берется. В любом случае всего этого девушка не заслуживает.
Ред и Джез встают, чтобы уйти. Элисон жмет руку Реда и потирает нос, чтобы избежать рукопожатия с Джезом.
– Вы найдете дорогу к выходу? – спрашивает она.
– Да. Спасибо.
Джез нажимает кнопку вызова лифта и что-то вспоминает.
– Элисон?
Она, на полпути по коридору, останавливается и оборачивается. Враждебность к нему пылает в ее глазах.
– Да?
Двери лифта открываются.
– Какое было среднее имя Филиппа?
– Его среднее имя Джон. А что?
– Так, любопытство, – отвечает Джез и благодарит двери лифта за то, что они закрываются за ним и его ложью.
26
27
28
– Да уж, – говорит Ред, после того как Джез закончил разговор, – у меня и самого нет особой охоты заводить с ней разговор на эту тему.
Оба умолкают, погрузившись в раздумья о предстоящем деле. Мало того что им придется задавать не самые приятные вопросы и ворошить прошлое, о котором Элисон, надо думать, хотелось бы поскорее забыть, так они еще и должны будут заниматься этим у нее на работе. А в такого рода конторах появление полиции всегда вызывает всеобщее возбуждение и живейшее любопытство.
Ред хотел допросить Элисон дома, на выходных, но ему сказали, что она отбыла на уик-энд в деловую поездку, возвращается утром в понедельник и прямо из Хитроу отправится к себе в офис.
"Нет, каким рейсом прилетит Элисон, неизвестно, – сообщает секретарша. – Куда направилась – тоже. Кажется, куда-то в Скандинавию. А вы правда из полиции?"
Они были бы не прочь взять с собой Кейт, иногда женщине легче разговорить женщину, но Кейт отправилась на консультацию к врачу. Как она сказала, "по женским вопросам", и допытываться подробнее они не стали. Она рассчитывала вернуться во второй половине дня, но, поскольку время поджимало, они не стали ее дожидаться. Дункан вызвался остаться на связи, в Скотланд-Ярде.
"Софт-центр" размещается в офисном здании из голубоватого стекла, посреди бизнес-парка, со сверкающими фонтанами и такими же сверкающими автомобилями, аккуратно припаркованными в отведенных местах. Забрав свои пиджаки с заднего сиденья "воксхолла", Ред и Джез выходят на солнце. Еще один день отупляющей жары, иссушающей энергию и поджаривающей мозги.
В холле работает кондиционер и царит приятная прохлада. Ред называет девушке у пропускной стойки их имена, но не говорит, что они из полиции.
– Мисс Берд ожидает вас?
– Нет, не ждет.
Девушка открывает рот, чтобы что-то сказать, но Ред обрывает ее.
– Просто свяжитесь с ней, вот и все.
Она набирает четырехзначный внутренний номер и говорит в трубку:
– Элисон? Это Лоррэйн, из холла. Вас хочет видеть некий мистер Меткаф.
Выслушав с озадаченным видом ответ, Лоррэйн снова обращается к Реду:
– Могу я поинтересоваться, по какому поводу...
Ред наклоняется через стойку и хватает трубку.
– Элисон? Это Редферн Меткаф. Мы встречались при... не самых приятных обстоятельствах, несколько месяцев тому назад. Я бы не приехал сюда, не будь это важно... Да, да, это именно то... Большое спасибо.
Ред передает трубку Лоррэйн.
– Она сейчас спустится, – сообщает он.
Джеза эта импровизированная смена ролей забавляет, а вот Лоррэйн выглядит еще более озадаченной.
Ред и Джез сидят на диванчике в приемной. Ред пролистывает "Дейли телеграф", что держат здесь для посетителей, в то время как Джез вытягивает ноги перед собой и массирует подколенные сухожилия.
Ред поднимает голову.
– Ты когда-нибудь останавливаешься? – спрашивает он.
– В каком смысле?
– В смысле упражнений. Совершенствования своего идеального тела.
Джез улыбается и гладит Реда по выпуклому животику.
– О, дорогой мистер Меткаф, – говорит он. – Целый бочонок, а?
– Подумаешь! В молодости я тоже был атлетом.
– Молодости? Кто тут, хотелось бы знать, говорит о молодости? Тоже мне, нашелся старикан, который всего на несколько лет старше меня!
По лестнице спускается Элисон. Ред вскакивает и спешит навстречу, чтобы крепко пожать ей руку.
– Элисон, рад видеть вас снова. Это мой коллега, Джереми Клифтон.
Он не говорит "детектив-инспектор", пока Лоррэйн может их слышать.
– Что случилось? – спрашивает Элисон. – Вы нашли человека, который убил Филиппа?
Лоррэйн навостряет уши. Ред бросает на нее резкий взгляд.
– Можем мы поговорить где-нибудь с глазу на глаз, Элисон? – спрашивает Джез.
Девушка подходит к стойке и сверяется с маленькой книгой.
– Голубая комната свободна, – говорит она. – Лоррэйн, можешь зарезервировать мне ее на...
– Полчаса, – говорит Ред.
– Конечно, – откликается Лоррэйн.
Они оставляют ее буквально сгорающей от любопытства.
Голубая комната оказывается кабинетом для совещаний, стены которого окрашены в светло-бирюзовый цвет. Трое занимают места с одного края стола, Элисон во главе, а мужчины по обе стороны от нее.
– Вы нашли убийцу? – спрашивает она снова.
– Пока нет, но...
– Так чем я могу быть вам полезна?
Ред высказывается деликатно:
– Появилась некая новая информация.
– Какого рода?
Джез, со свойственной ему прямотой, встревает в разговор:
– Были ли у Филиппа гомосексуальные наклонности?
Ред чуть ли не покатывается со смеху. Он-то все думал, с какого конца подступиться к столь деликатному вопросу, а Джезу, видать, все нипочем. Он косится на коллегу, но тот поднимает руку, словно желая сказать: "Дай мне сделать это по-своему".
У Элисон округляются глаза.
– Было ли у него что?
– Были ли у него гомосексуальные наклонности.
– Это не ваше дело.
Ей было бы проще сразу сказать "нет". Ред и Джез переглядываются.
– При всем моем уважении, Элисон, – говорит Джез, – это наше дело.
– Сексуальность Филиппа никого не касалась.
– Даже вас? В сексуальном смысле у вас все было хорошо?
– И это тоже не ваше дело.
Ред чувствует себя виноватым из-за того, что с Элисон говорят словно с подозреваемой, но понимает, что это, возможно, самый лучший способ получить от нее информацию. Судя по всему, она вовсе не склонна распространяться о личных секретах Филиппа, но им необходимо выведать их, и тут такая тактика вполне оправданна. Либо Джез выжмет из нее ответы, либо Ред, на фоне этого грубияна, покажется ей столь тактичным и дружелюбным, что ему Элисон расскажет что угодно.
– Элисон, пожалуйста, – говорит Ред максимально мягким тоном. – Детектив-инспектор Клифтон задает вам эти столь личные вопросы, поскольку у нас есть основания полагать, что убийство Филиппа могло произойти на сексуальной почве.
– По части секса у нас все было превосходно.
– Как часто вы занимались сексом? – снова встревает Джез.
– Достаточно часто.
– "Достаточно" – это как часто?
– Вероятно, больше, чем вы, инспектор.
– Просил ли Филипп вас сделать что-нибудь необычное?
– Что необычное?
– Ну, пытался ли он когда-нибудь заниматься анальным сексом, например?
Она закусывает нижнюю губу и густо краснеет.
Этого достаточно. Они все поняли. Джез собирается сказать что-то еще, но Ред останавливает его взглядом. Достаточно. Тактика сработала, как и ожидалось.
Элисон поворачивается к нему. Она все расскажет, но ему, а не Джезу.
– Ладно, что уж там. Филипп был бисексуалом. В юности он трахался со всеми подряд, и с мужчинами, и с женщинами, и обычными способами, и извращенными. То, о чем вы упоминали, тоже было для него обычным делом. Когда мы только начали с ним встречаться, он хотел, чтобы я дала себя связать, требовал анального секса и всего такого. Я сказала ему, что ничем подобным не занимаюсь.
– А потом?
– Потом он понял, что я говорю это вполне серьезно, и остановился. Сказал, что любит меня и не станет ни к чему принуждать. Сказал, что я помогла ему понять: мужчина призван возлежать с женщиной, а не с мужчиной. Привел по этому случаю какую-то цитату из Библии.
– Библии? Он заново открыл для себя религию?
– Нет. Думаю, ему просто понравилась эта цитата.
– Был ли он когда-либо неверен вам?
На лицо ее на миг набегает тень. Голос дрожит.
– Да.
– Насколько часто?
– Один раз. То есть это один раз, о котором я знаю.
– Когда вы говорите про один раз, вы имеете в виду один случай или одного человека?
– Одного человека.
– Речь идет о случайной ночи или об устойчивой связи?
– Об устойчивой связи.
– И как долго продолжалась эта связь?
На сей раз ее голос не дрожит.
– Полтора года.
– И как зовут ту, другую женщину?
– Это была не женщина. Это был мужчина. По имени Кеван Латимер.
Она смотрит, как Ред записывает со слуха имя, и уточняет:
– Кеван пишется через "а".
– Что он собой представляет этот Кеван Латимер?
– Один из друзей Филиппа. Воображает себя плейбоем. А по мне, так кусок дерьма.
– Чем он занимается?
– Бог его знает. Утверждает, что бизнесмен. Знаю только, что он побывал в тюрьме.
– А где он живет, вам известно?
– Где-то неподалеку от Паддингтона. Точного адреса я не знаю. Но раз он судимый, адрес должен быть в ваших компьютерах.
Ред думает с секунду.
– А почему закончилась эта связь? Потому что вы узнали об этом?
Элисон качает головой.
– Я ничего не знала, пока Филипп сам не рассказал мне об этой связи. И о том, что с ней покончено.
– А он не объяснил почему?
– Объяснил. Сказал, что у этого Кевана возникли проблемы с потенцией.
Сексуально неадекватен. Импотент. Ред и Джез снова переглядываются.
Элисон, похоже, твердо настроилась не плакать, как было в мае после смерти Филиппа. Здесь ведь нет женщины-констебля, чтобы приносила чай и всячески утешала.
Ред наклоняется вперед.
– Элисон, вы не представляете, насколько мы вам благодарны. Большое спасибо за сотрудничество.
Она молча кивает.
Ред подыскивает слова. Он чувствует себя обязанным выразить ей сочувствие.
– Вам, наверное, было очень тяжело.
Элисон сглатывает.
– Я пережила это. Труднее всего было смириться с ложью – он ведь уверял меня, что больше не имеет дела с мужчинами, а сам трахался с одним из них за моей спиной. Хотя, будь это женщина, разве мне было бы легче? Я убеждала себя, что... по крайней мере, с ним он не будет меня сравнивать.
Она умолкает и по-детски шмыгает носом, становясь особенно беззащитной.
– Я изо всех сил старалась выбросить это из головы, и мне почти удалось, но... Потом Филипп все испортил.
– Как?
– Он захотел, чтобы Кеван пришел на свадьбу.
Ред припоминает: она еще в тот раз говорила что-то о свадьбе. Что-то тривиальное, насчет ссоры из-за того, что он хотел пригласить кого-то, кого ей не хотелось видеть.
Оказывается, речь шла даже не о бывшей подружке, а о бывшем дружке. Не удивительно, что девушка вспылила.
И все же на следующее утро она вернулась сказать Филиппу, что Кеван может прийти на свадьбу. Уступила в ситуации, когда многие предпочли бы стоять на своем до конца. Что тому причиной, сильное чувство или просто бесхребетная натура, Ред судить не берется. В любом случае всего этого девушка не заслуживает.
Ред и Джез встают, чтобы уйти. Элисон жмет руку Реда и потирает нос, чтобы избежать рукопожатия с Джезом.
– Вы найдете дорогу к выходу? – спрашивает она.
– Да. Спасибо.
Джез нажимает кнопку вызова лифта и что-то вспоминает.
– Элисон?
Она, на полпути по коридору, останавливается и оборачивается. Враждебность к нему пылает в ее глазах.
– Да?
Двери лифта открываются.
– Какое было среднее имя Филиппа?
– Его среднее имя Джон. А что?
– Так, любопытство, – отвечает Джез и благодарит двери лифта за то, что они закрываются за ним и его ложью.
26
Ред сидит за столом у себя в комнате, когда раздается стук в дверь.
Он смотрит на часы. Двенадцать двадцать пять. Это не могут быть родители, потому что они ушли менее двадцати минут тому назад. Ушли на встречу с Эриком без него, по совету Хокинса. Рассказывая Реду по телефону о том, что случилось, Хокинс явно чувствовал себя не в своей тарелке. Эрик, после предъявления обвинения находившийся в камере, вдруг принялся барабанить в дверь и кричать, что он свернет, на хрен, шею Реда точно так же, как свернул, на хрен, шею Шарлотты Логан. Уговоры и угрозы вколоть успокоительное не подействовали, и, чтобы усмирить его, потребовались совместные усилия четверых полицейских. Резкая и неожиданная перемена в поведении, если учесть, что до того момента он покорно смирялся со своей участью. Похоже, более всего Эрик переживал из-за нарушенного братом обещания, и в такой ситуации действительно казалось предпочтительным, чтобы родители увиделись с ним без Реда. Хокинс считал, что Ред сможет повидать брата позднее, когда тот успокоится. Реду ничего не оставалось, как согласиться.
Стук повторяется, на сей раз громче. Ред встает из-за стола, подходит к двери и открывает ее.
Человек, стоящий там, выглядит знакомым, но в первый момент Ред не может сообразить, откуда его знает. Блестящие каштановые волосы, серебрящиеся на висках. Серый костюм. Рубашка в розовую полоску с белым воротником, золотая булавка в галстуке, кисточки на ботинках. Ростом он более шести футов и широк в плечах из-за чего выглядит еще более внушительным. Человек, привыкший не просить, а отдавать распоряжения.
– Редферн Меткаф? – спрашивает он.
– Да.
– Я Ричард Логан.
Ричард Логан. Отец Шарлотты Логан, ковровый магнат.
Теперь Ред вспоминает, где видел это суровое лицо и посеребренные виски. Вспоминает выступление Логана по телевидению, с просьбой посодействовать раскрытию преступления. И снимок, опубликованный на следующий день после убийства во многих газетах, – Шарлотта там была запечатлена в отцовских объятиях.
Оказавшись лицом к лицу с отцом девушки, которую убил его брат, Ред теряется – он не знает, что и сказать.
Рука Логана тянется к нему. Рука в сером рукаве вытягивается, как змея, чтобы сокрушить Реда во имя мщения. Ред вздрагивает, от страха у него перехватывает дыхание.
Логан берет правую руку Реда и пожимает.
– Приятно познакомиться.
Ладонь у пожилого дельца железная. Но сердце Реда трепещет от облегчения.
– Можно войти? – спрашивает Логан.
– Э-э... Ну конечно. Пожалуйста.
Ред отступает на шаг. Логан слегка пригибает голову, чтобы пройти под притолокой.
Чтобы заполнить нервную, неловкую паузу, Ред начинает говорить:
– Могу я предложить вам что-нибудь? Чай? Кофе?
– Нет, спасибо.
– Э... может, присядете?
Логан подходит к низкому креслу у мансардного окна. С секунду он молча стоит спиной к Реду, рассматривая Грейт-корт, а потом разворачивается и опускается в кресло.
Даже сидя не в самой удобной позе, с коленями, задравшимися до высоты плеч, Логан заполняет собой комнату. Ред, усевшийся на твердый стул у письменного стола, ощущает, как сила этого человека обволакивает его, подобно туману.
– Славная у вас комната здесь, Редферн. Не много найдется студентов, у которых есть жилье при Грейт-корте.
– Да, не много. Мне повезло. На первом курсе нам достались номера по жребию, а в конце второго произошел обмен. Вышло так, что при первом распределении мне досталась самая худшая дыра, но зато, когда пришло время меняться, я фактически получил право выбрать лучшее место. А видели бы вы ту лачугу, в которой я ютился до окончания второго курса.
Ред издает нервный смешок. Ответная улыбка Логана – это быстрый волчий оскал.
Ред сглатывает и умолкает.
– Сегодня утром мне позвонил детектив Хокинс. Он сказал, что полиция предъявила обвинение вашему брату в убийстве Шарлотты.
– Мне очень жаль, мистер Логан.
– Мне тоже, Редферн. Мне тоже.
Часы Грейт-корта отбивают очередные полчаса. Дин-дон, дин-дон – последний удар тает в воздухе в комнате Реда. Логан прокашливается.
– Кроме того, Хокинс рассказал мне, каким образом полиция вышла на след Эрика.
– Мистер Логан... я не знаю, что сказать.
– Вам ничего и не нужно говорить, Редферн. Я пришел сюда, чтобы поблагодарить вас.
– Поблагодарить меня?
– Да. За то, что я в какой-то мере обрел успокоение. Убийца Шарлотты пойман. Вы не представляете, как много это для меня значит.
– Но ведь Шарлотту этим не вернуть, верно?
Логан оставляет вопрос без ответа.
– Вы совершили смелый поступок, Ред. Вот почему я особенно благодарен вам. Уличить родного брата... Большинству людей никогда не хватило бы мужества сделать это.
Что сделать? Нарушить свое обещание? Предать родного по крови?
– Фактически у меня не было особого выбора. Я просто поступил так, как любой на моем месте.
– Нет, вы поступили не так, как любой на вашем месте. Напротив, вы сделали то, чего бы почти никто не сделал. Окажись я на вашем месте и если бы это был мой брат... не знаю, смог бы я поступить, как вы.
Ред смотрит в пол.
– Спасибо, – растерянно бормочет он, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Его хватило на то, чтобы справиться и с ненавистью брата, и с ужасом родителей, но такое отношение со стороны совершенно чужого человека обезоруживает его. Он трет уголки глаз и нос, надеясь, что это сойдет за признак усталости, а не нахлынувших чувств.
– Но я пришел сюда не только ради слов благодарности, – пробивается сквозь его боль голос Логана.
Ред поднимает глаза.
– Когда Шарлотта погибла, я предложил награду любому предоставившему информацию, которая позволит поймать убийцу. Вы помните?
Ред кивает.
– Я помню.
Теперь он понимает, что сейчас услышит. Он не хочет этого, он хочет возразить, но не успевает найти нужные слова.
Логан начинает говорить, не осознавая, что режет по живому.
– Вы нашли убийцу, Редферн. Если хотите получить награду, она по праву ваша.
Он смотрит на часы. Двенадцать двадцать пять. Это не могут быть родители, потому что они ушли менее двадцати минут тому назад. Ушли на встречу с Эриком без него, по совету Хокинса. Рассказывая Реду по телефону о том, что случилось, Хокинс явно чувствовал себя не в своей тарелке. Эрик, после предъявления обвинения находившийся в камере, вдруг принялся барабанить в дверь и кричать, что он свернет, на хрен, шею Реда точно так же, как свернул, на хрен, шею Шарлотты Логан. Уговоры и угрозы вколоть успокоительное не подействовали, и, чтобы усмирить его, потребовались совместные усилия четверых полицейских. Резкая и неожиданная перемена в поведении, если учесть, что до того момента он покорно смирялся со своей участью. Похоже, более всего Эрик переживал из-за нарушенного братом обещания, и в такой ситуации действительно казалось предпочтительным, чтобы родители увиделись с ним без Реда. Хокинс считал, что Ред сможет повидать брата позднее, когда тот успокоится. Реду ничего не оставалось, как согласиться.
Стук повторяется, на сей раз громче. Ред встает из-за стола, подходит к двери и открывает ее.
Человек, стоящий там, выглядит знакомым, но в первый момент Ред не может сообразить, откуда его знает. Блестящие каштановые волосы, серебрящиеся на висках. Серый костюм. Рубашка в розовую полоску с белым воротником, золотая булавка в галстуке, кисточки на ботинках. Ростом он более шести футов и широк в плечах из-за чего выглядит еще более внушительным. Человек, привыкший не просить, а отдавать распоряжения.
– Редферн Меткаф? – спрашивает он.
– Да.
– Я Ричард Логан.
Ричард Логан. Отец Шарлотты Логан, ковровый магнат.
Теперь Ред вспоминает, где видел это суровое лицо и посеребренные виски. Вспоминает выступление Логана по телевидению, с просьбой посодействовать раскрытию преступления. И снимок, опубликованный на следующий день после убийства во многих газетах, – Шарлотта там была запечатлена в отцовских объятиях.
Оказавшись лицом к лицу с отцом девушки, которую убил его брат, Ред теряется – он не знает, что и сказать.
Рука Логана тянется к нему. Рука в сером рукаве вытягивается, как змея, чтобы сокрушить Реда во имя мщения. Ред вздрагивает, от страха у него перехватывает дыхание.
Логан берет правую руку Реда и пожимает.
– Приятно познакомиться.
Ладонь у пожилого дельца железная. Но сердце Реда трепещет от облегчения.
– Можно войти? – спрашивает Логан.
– Э-э... Ну конечно. Пожалуйста.
Ред отступает на шаг. Логан слегка пригибает голову, чтобы пройти под притолокой.
Чтобы заполнить нервную, неловкую паузу, Ред начинает говорить:
– Могу я предложить вам что-нибудь? Чай? Кофе?
– Нет, спасибо.
– Э... может, присядете?
Логан подходит к низкому креслу у мансардного окна. С секунду он молча стоит спиной к Реду, рассматривая Грейт-корт, а потом разворачивается и опускается в кресло.
Даже сидя не в самой удобной позе, с коленями, задравшимися до высоты плеч, Логан заполняет собой комнату. Ред, усевшийся на твердый стул у письменного стола, ощущает, как сила этого человека обволакивает его, подобно туману.
– Славная у вас комната здесь, Редферн. Не много найдется студентов, у которых есть жилье при Грейт-корте.
– Да, не много. Мне повезло. На первом курсе нам достались номера по жребию, а в конце второго произошел обмен. Вышло так, что при первом распределении мне досталась самая худшая дыра, но зато, когда пришло время меняться, я фактически получил право выбрать лучшее место. А видели бы вы ту лачугу, в которой я ютился до окончания второго курса.
Ред издает нервный смешок. Ответная улыбка Логана – это быстрый волчий оскал.
Ред сглатывает и умолкает.
– Сегодня утром мне позвонил детектив Хокинс. Он сказал, что полиция предъявила обвинение вашему брату в убийстве Шарлотты.
– Мне очень жаль, мистер Логан.
– Мне тоже, Редферн. Мне тоже.
Часы Грейт-корта отбивают очередные полчаса. Дин-дон, дин-дон – последний удар тает в воздухе в комнате Реда. Логан прокашливается.
– Кроме того, Хокинс рассказал мне, каким образом полиция вышла на след Эрика.
– Мистер Логан... я не знаю, что сказать.
– Вам ничего и не нужно говорить, Редферн. Я пришел сюда, чтобы поблагодарить вас.
– Поблагодарить меня?
– Да. За то, что я в какой-то мере обрел успокоение. Убийца Шарлотты пойман. Вы не представляете, как много это для меня значит.
– Но ведь Шарлотту этим не вернуть, верно?
Логан оставляет вопрос без ответа.
– Вы совершили смелый поступок, Ред. Вот почему я особенно благодарен вам. Уличить родного брата... Большинству людей никогда не хватило бы мужества сделать это.
Что сделать? Нарушить свое обещание? Предать родного по крови?
– Фактически у меня не было особого выбора. Я просто поступил так, как любой на моем месте.
– Нет, вы поступили не так, как любой на вашем месте. Напротив, вы сделали то, чего бы почти никто не сделал. Окажись я на вашем месте и если бы это был мой брат... не знаю, смог бы я поступить, как вы.
Ред смотрит в пол.
– Спасибо, – растерянно бормочет он, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Его хватило на то, чтобы справиться и с ненавистью брата, и с ужасом родителей, но такое отношение со стороны совершенно чужого человека обезоруживает его. Он трет уголки глаз и нос, надеясь, что это сойдет за признак усталости, а не нахлынувших чувств.
– Но я пришел сюда не только ради слов благодарности, – пробивается сквозь его боль голос Логана.
Ред поднимает глаза.
– Когда Шарлотта погибла, я предложил награду любому предоставившему информацию, которая позволит поймать убийцу. Вы помните?
Ред кивает.
– Я помню.
Теперь он понимает, что сейчас услышит. Он не хочет этого, он хочет возразить, но не успевает найти нужные слова.
Логан начинает говорить, не осознавая, что режет по живому.
– Вы нашли убийцу, Редферн. Если хотите получить награду, она по праву ваша.
27
Джез вытаскивает распечатку из принтера и присвистывает.
– Ну и формулярчик у нашего Кевана, – говорит он. – Три года назад он получил шесть месяцев отсидки за хранение и употребление кокаина. Несколько раз пробовал лечиться от наркомании, похоже, безрезультатно, совершил мелкую кражу, пару раз представал перед судом за превышение скорости, а один раз за публичные неприличные действия. Ничего не скажешь просто очаровашка. Бизнесмен хренов.
– Адрес-то его у нас есть? – спрашивает Ред.
Джез просматривает текст.
– Норфолк-сквер. Это буквально через дорогу от моей квартиры.
– Поздравляю с превосходным соседством.
Чтобы добраться от Скотланд-Ярда до Норфолк-сквер, у них уходит пятнадцать минут. Нужный дом находится на южной стороне, но из-за кругового движения им приходится объехать всю площадь. Большинство зданий, мимо которых они проезжают, это дешевые гостиницы.
– Иисус Христос, – говорит Джез. – Гляньте только на эту гостиницу. Рай для бродяг, путешествующих автостопом с рюкзаками. Одному Господу ведомо, зачем нужно ломаться и тащиться через всю Англию, если в конечном счете ты находишь пристанище в занюханной дыре вроде Паддингтона.
Ред объезжает малого в заляпанных краской джинсах, который пылесосит салон белого "мерседеса", и следует по дороге вокруг площади.
– Между прочим, дом Меткафов находится примерно в сотне ярдов в том направлении, – говорит Ред, указывая мимо носа Джеза.
– Значит, мой случай еще не самый тяжелый. Видать, здесь уж совсем паршивый народишко, если терпит такое соседство.
– Кое-кому я бы посоветовал не молоть чепуху, а лучше сказать, какой дом мы ищем.
Джез всматривается в номера на дверях, мимо которых они медленно проезжают.
– Там. Чуть впереди. Темно-зеленая дверь.
Дом, о котором идет речь, не мешало бы покрасить и основательно отскрести. Окна по большей части немытые, над входной дверью полоска грязновато-желтого стекла.
Парковочная площадка перед домом тесная, на пару машин. Ред, проехав мимо, останавливается, потом сдает назад, выворачивая голову, чтобы точно вписаться в пространство. Джез смотрит в зеркало заднего вида.
– Каков он с виду, этот Кеван Латимер? – спрашивает Джез.
– Понятия не имею, – отвечает Ред. – А почему это тебя интересует?
– Потому что из того дома выходит какой-то тип, и я хочу знать, не он ли это.
– Ну что ж, почему бы не взять да и не спросить?
Ред ставит машину на первую передачу. Джез открывает дверцу со своей стороны и высовывается, насколько позволяет ремень безопасности. Вышедший из темно-зеленой двери человек спускается по ступенькам на тротуар. Среднего роста, белый. Футболка, коричневые хлопчатобумажные брюки, спортивные туфли.
– Кеван Латимер? – выкрикивает Джез.
Мужчина останавливается и смотрит на него. Джез окликает снова:
– Вы Кеван Латимер?
Человек смотрит на него тупо, словно не понимает по-английски. А потом внезапно пускается наутек.
– Господи! – кричит Джез.
Он открепляет ремень сиденья, мгновенно, ловким, натренированным движением, выскакивает из машины и устремляется в погоню, стремительно, как настоящий спринтер, набирая скорость. Позади хлопает дверца машины – Ред тоже выбирается наружу. Но Реду под сорок, к тому же он заядлый курильщик. Куда ему выдержать такой темп.
Латимер добегает до конца площади, сворачивает направо, в сторону станции, увертывается на бегу от такси и припускает по середине дороги, против движения. Джез отстает от него на десять ярдов. Они несутся к Паддингтону, и вскоре перед ними вырастает огромный вокзальный свод.
Они проносятся мимо вращающихся стендов с открытками с одной стороны и гамбургерами с другой, взбегают по обходной дорожке на широкий скат и уже по нему влетают на территорию вокзала. Таксисты – а скат предназначен именно для них – реагируют на это сердитыми гудками.
Джез чувствует, как на его лице и под рубашкой выступает пот. Латимер пока еще впереди и бежит, надо признать, быстро, но Джез находится в лучшей форме. Иначе и быть не может, ведь сейчас разгар сезона триатлона. Если устроить им с мистером Латимером состязание на выносливость, Джез уделает его вчистую.
Латимер соскакивает с автомобильного ската и бежит налево, через главный вестибюль вокзала. Теперь им приходится петлять между багажными тележками, среди потока людей с только что прибывшего к четвертой платформе поезда. Боковым зрением Джез примечает обращенные на них взгляды, лица каких-то стариков, в очках и с трубками в зубах. Никто не вмешивается, не пытается никого задержать. Видимо, пассажирам эта погоня кажется какой-то дурацкой игрой двух приятелей.
Латимер пересекает по диагонали главный вестибюль, оставив слева восьмиугольную информационную будку, и вылетает на платформу. У перрона стоит окрашенный в зеленый и белый цвета состав Большой Западной железной дороги. Беглец избегает столкновения с двумя почтовыми служащими, толкающими тележку, проносится под большими трехсторонними часами, неожиданно совершает резкий поворот налево и проскакивает между колоннами, к пригородной зоне, где принимают и высаживают пассажиров поезда местного следования. Джез все еще отстает, но теперь между ними уже пять ярдов, и расстояние продолжает сокращаться.
Вокзал Паддингтон расположен в углублении, и куда бы ни направился Латимер, хоть налево, хоть направо, ему придется бежать на подъем. Он поворачивает направо, и на подъеме Джез ощутимо набирает скорость. Когда они добегают до моста, между ними остается не более пары шагов. Латимер снова бросается направо, но совершает поворот слишком резко, поскальзывается, теряет равновесие и касается рукой земли, чтобы не упасть.
Этого достаточно. Преодолев последние четыре фута прыжком, Джез распластывается на спине беглеца, как гигантский паук. Латимер падает, ударяясь сперва локтями, а потом грудью. Из него вышибло дыхание, и он разевает рот, как астматик, силясь набрать воздуху.
При задержании полицейскому офицеру рекомендуется применять силу лишь в пределах крайне необходимого минимума. Но нет правил без исключений. Слезая с Латимера, Джез дважды дает ему сильного пинка в ребра. Не имея в легких воздуха, Латимер не может даже вскрикнуть.
– Ну ни хрена же себе! – слышится позади голос.
Это запыхавшийся Ред. Его красная физиономия теперь очень гармонирует с рыжей шевелюрой.
– Ты сцапал его, – говорит он, пыхтя. – Здорово... Зачитай ему его права.
Джез заводит руки Латимера за спину и сковывает наручниками.
– Кеван Латимер, вы арестованы по подозрению в убийстве. Вы имеете право хранить молчание, но я должен предупредить, что, если вы не упомянете при допросе то, на что позднее будете ссылаться перед судом, это может повредить вашей защите. Все сказанное вами с этого момента может быть использовано в качестве доказательства.
Латимер поворачивает голову. От этого движения морщинится кожа на его шее. Он улыбается.
– Так вы копы? Ну ни хрена же себе! А я чуть не обделался, вообразил, будто парни Макаллистера заявились, чтобы стребовать с меня деньжата.
– Ну и формулярчик у нашего Кевана, – говорит он. – Три года назад он получил шесть месяцев отсидки за хранение и употребление кокаина. Несколько раз пробовал лечиться от наркомании, похоже, безрезультатно, совершил мелкую кражу, пару раз представал перед судом за превышение скорости, а один раз за публичные неприличные действия. Ничего не скажешь просто очаровашка. Бизнесмен хренов.
– Адрес-то его у нас есть? – спрашивает Ред.
Джез просматривает текст.
– Норфолк-сквер. Это буквально через дорогу от моей квартиры.
– Поздравляю с превосходным соседством.
Чтобы добраться от Скотланд-Ярда до Норфолк-сквер, у них уходит пятнадцать минут. Нужный дом находится на южной стороне, но из-за кругового движения им приходится объехать всю площадь. Большинство зданий, мимо которых они проезжают, это дешевые гостиницы.
– Иисус Христос, – говорит Джез. – Гляньте только на эту гостиницу. Рай для бродяг, путешествующих автостопом с рюкзаками. Одному Господу ведомо, зачем нужно ломаться и тащиться через всю Англию, если в конечном счете ты находишь пристанище в занюханной дыре вроде Паддингтона.
Ред объезжает малого в заляпанных краской джинсах, который пылесосит салон белого "мерседеса", и следует по дороге вокруг площади.
– Между прочим, дом Меткафов находится примерно в сотне ярдов в том направлении, – говорит Ред, указывая мимо носа Джеза.
– Значит, мой случай еще не самый тяжелый. Видать, здесь уж совсем паршивый народишко, если терпит такое соседство.
– Кое-кому я бы посоветовал не молоть чепуху, а лучше сказать, какой дом мы ищем.
Джез всматривается в номера на дверях, мимо которых они медленно проезжают.
– Там. Чуть впереди. Темно-зеленая дверь.
Дом, о котором идет речь, не мешало бы покрасить и основательно отскрести. Окна по большей части немытые, над входной дверью полоска грязновато-желтого стекла.
Парковочная площадка перед домом тесная, на пару машин. Ред, проехав мимо, останавливается, потом сдает назад, выворачивая голову, чтобы точно вписаться в пространство. Джез смотрит в зеркало заднего вида.
– Каков он с виду, этот Кеван Латимер? – спрашивает Джез.
– Понятия не имею, – отвечает Ред. – А почему это тебя интересует?
– Потому что из того дома выходит какой-то тип, и я хочу знать, не он ли это.
– Ну что ж, почему бы не взять да и не спросить?
Ред ставит машину на первую передачу. Джез открывает дверцу со своей стороны и высовывается, насколько позволяет ремень безопасности. Вышедший из темно-зеленой двери человек спускается по ступенькам на тротуар. Среднего роста, белый. Футболка, коричневые хлопчатобумажные брюки, спортивные туфли.
– Кеван Латимер? – выкрикивает Джез.
Мужчина останавливается и смотрит на него. Джез окликает снова:
– Вы Кеван Латимер?
Человек смотрит на него тупо, словно не понимает по-английски. А потом внезапно пускается наутек.
– Господи! – кричит Джез.
Он открепляет ремень сиденья, мгновенно, ловким, натренированным движением, выскакивает из машины и устремляется в погоню, стремительно, как настоящий спринтер, набирая скорость. Позади хлопает дверца машины – Ред тоже выбирается наружу. Но Реду под сорок, к тому же он заядлый курильщик. Куда ему выдержать такой темп.
Латимер добегает до конца площади, сворачивает направо, в сторону станции, увертывается на бегу от такси и припускает по середине дороги, против движения. Джез отстает от него на десять ярдов. Они несутся к Паддингтону, и вскоре перед ними вырастает огромный вокзальный свод.
Они проносятся мимо вращающихся стендов с открытками с одной стороны и гамбургерами с другой, взбегают по обходной дорожке на широкий скат и уже по нему влетают на территорию вокзала. Таксисты – а скат предназначен именно для них – реагируют на это сердитыми гудками.
Джез чувствует, как на его лице и под рубашкой выступает пот. Латимер пока еще впереди и бежит, надо признать, быстро, но Джез находится в лучшей форме. Иначе и быть не может, ведь сейчас разгар сезона триатлона. Если устроить им с мистером Латимером состязание на выносливость, Джез уделает его вчистую.
Латимер соскакивает с автомобильного ската и бежит налево, через главный вестибюль вокзала. Теперь им приходится петлять между багажными тележками, среди потока людей с только что прибывшего к четвертой платформе поезда. Боковым зрением Джез примечает обращенные на них взгляды, лица каких-то стариков, в очках и с трубками в зубах. Никто не вмешивается, не пытается никого задержать. Видимо, пассажирам эта погоня кажется какой-то дурацкой игрой двух приятелей.
Латимер пересекает по диагонали главный вестибюль, оставив слева восьмиугольную информационную будку, и вылетает на платформу. У перрона стоит окрашенный в зеленый и белый цвета состав Большой Западной железной дороги. Беглец избегает столкновения с двумя почтовыми служащими, толкающими тележку, проносится под большими трехсторонними часами, неожиданно совершает резкий поворот налево и проскакивает между колоннами, к пригородной зоне, где принимают и высаживают пассажиров поезда местного следования. Джез все еще отстает, но теперь между ними уже пять ярдов, и расстояние продолжает сокращаться.
Вокзал Паддингтон расположен в углублении, и куда бы ни направился Латимер, хоть налево, хоть направо, ему придется бежать на подъем. Он поворачивает направо, и на подъеме Джез ощутимо набирает скорость. Когда они добегают до моста, между ними остается не более пары шагов. Латимер снова бросается направо, но совершает поворот слишком резко, поскальзывается, теряет равновесие и касается рукой земли, чтобы не упасть.
Этого достаточно. Преодолев последние четыре фута прыжком, Джез распластывается на спине беглеца, как гигантский паук. Латимер падает, ударяясь сперва локтями, а потом грудью. Из него вышибло дыхание, и он разевает рот, как астматик, силясь набрать воздуху.
При задержании полицейскому офицеру рекомендуется применять силу лишь в пределах крайне необходимого минимума. Но нет правил без исключений. Слезая с Латимера, Джез дважды дает ему сильного пинка в ребра. Не имея в легких воздуха, Латимер не может даже вскрикнуть.
– Ну ни хрена же себе! – слышится позади голос.
Это запыхавшийся Ред. Его красная физиономия теперь очень гармонирует с рыжей шевелюрой.
– Ты сцапал его, – говорит он, пыхтя. – Здорово... Зачитай ему его права.
Джез заводит руки Латимера за спину и сковывает наручниками.
– Кеван Латимер, вы арестованы по подозрению в убийстве. Вы имеете право хранить молчание, но я должен предупредить, что, если вы не упомянете при допросе то, на что позднее будете ссылаться перед судом, это может повредить вашей защите. Все сказанное вами с этого момента может быть использовано в качестве доказательства.
Латимер поворачивает голову. От этого движения морщинится кожа на его шее. Он улыбается.
– Так вы копы? Ну ни хрена же себе! А я чуть не обделался, вообразил, будто парни Макаллистера заявились, чтобы стребовать с меня деньжата.
28
– Значит, это был не он? – спрашивает Кейт.
– Нет, – отвечает Ред. – Он поначалу вообще не понимал, о чем мы толкуем. Бросился бежать, приняв нас за громил, которые решили взыскать с него карточный проигрыш, а когда понял, что мы из полиции, стал ухмыляться, как идиот. Если он продувается, а потом его ставят на счетчик, это его проблема, но не преступление. Нет, хоть этот Кеван Латимер и скользкий тип, но он явно не тот, кого мы ищем. Тут нам не повезло. Пришлось прощелыгу отпустить.
– А что, нельзя было на всякий случай подержать его в каталажке за сопротивление при аресте?
– Нет. Он узнал, что удирает от полицейских только когда Джез его уже сцапал.
– И все его алиби проверены?
– Увы, да.
– Дай-ка взглянуть, – просит Дункан.
– Нет, – отвечает Ред. – Он поначалу вообще не понимал, о чем мы толкуем. Бросился бежать, приняв нас за громил, которые решили взыскать с него карточный проигрыш, а когда понял, что мы из полиции, стал ухмыляться, как идиот. Если он продувается, а потом его ставят на счетчик, это его проблема, но не преступление. Нет, хоть этот Кеван Латимер и скользкий тип, но он явно не тот, кого мы ищем. Тут нам не повезло. Пришлось прощелыгу отпустить.
– А что, нельзя было на всякий случай подержать его в каталажке за сопротивление при аресте?
– Нет. Он узнал, что удирает от полицейских только когда Джез его уже сцапал.
– И все его алиби проверены?
– Увы, да.
– Дай-ка взглянуть, – просит Дункан.