А потом, пресытившись, решил попробовать и заказал себе нетронутую девочку-малолеточку, еще несформировавшегося подросточка. На Бульваре слово "не можем" или "незаконно" не существует - только плати! Он заплатил - нетронутую девочку ему обеспечили.
С этого момента Семен Борисович был обречен. Валентин вынес ему приговор.
...В понедельник Абрамович уже собирался выходить из дома, чтобы отправиться на работу, когда зазвонил телефон.
- Нужно срочно встретиться, - не здороваясь, сказал он.
- Но у меня работа, - мрачно отозвался любитель наркозависимого свежачка.
- Ничего, чуть опоздаешь... Зато сразу за все и рассчитаемся.
Рассчитаться сразу и за все Абрамович очень хотел. Если бы он хоть что-то знал, о том, где и как найти Валентина, он бы с ним уже давно разделался, да только уж очень тот осторожен - Семен Борисович никак не мог узнать о нем какие-то подробности.
Встретились они в этот раз в небольшом, совершенно пустом по причине понедельничного утра, кафетерии. Взяли по чашке кофе. И уселись за дальним угловым столиком.
- В общем, так, Брама, - жестко заговорил Валентин. - До сих пор я тебя доил по мелочам...
- По мелочам... - хмыкнул Абрамович. - Ты у меня уже столько денег выкачал...
- Так ведь на дело, - скривил губы в ухмылке его собеседник. - И знаешь, на какое?.. Ты даже не можешь предположить!.. Все полученные от тебя деньги я пустил на то, чтобы убить несколько человек, таких же подлецов, как и ты... Ну да ладно, я сейчас не об этом. Значит, так, Брама, я тебе предлагаю провернуть одну аферу, в результате которой ты не только рассчитаешься со мной, но и сам заработаешь хорошие денежки.
Рассчитаться, да еще и заработать при этом - это хорошо. Вот только не верил Абрамович Валентину. Поэтому ничего не сказал, молча глядел в свою чашку. С каким бы удовольствием он сейчас задушил этого задрипанного вымогателя, который невесть как прищучил его на той малолетке!.. Так ведь не получится - тот явно сильнее, да и осознает, естественно, что его дойная коровка много бы дала, чтобы его не стало на свете...
- Чего молчишь? - не дождавшись ответа, спросил Валентин.
- А что ты хочешь от меня услышать? - глухо откликнулся Семен Борисович.
Тот пожал плечами.
- Ну, я не знаю... Проявление бурной радости, что избавишься от меня, например. Или вопрос, в чем состоит суть аферы...
- И в чем же состоит суть аферы?
Валентин глотнул кофе. И продолжил:
- У тебя есть схема метро?
Нет, он не перестает удивлять, этот доморощенный шантажист.
- Зачем тебе? Хочешь наладить выпуск таких схем?..
- Не остри, тебе это не идет, - оборвал Валентин. - Доставай схему!
Абрамович молча полез в карман, достал из бумажника календарик с изображением разноцветных линий метро, небрежно бросил ее на столик.
- Вот глянь, Брама, - показывал Валентин остреньким кончиком пластмассовой ложечки. - В перспективных планах развития метрополитена значится наращивание линий в нескольких направлениях. На север до Челобитьева, вот сюда в Зеленоград, на запад в Строгино, в Солнцево, потом от "Кропоткинской" под Пироговской улицей... Короче, планов много. А вот денег нет. Поэтому строительство идет так медленно, а некоторые проекты вообще зависли невесть на какой период...
- И ты мне предлагаешь финансировать строительство коммерческой ветки, - не удержавшись, саркастически хмыкнул Абрамович.
- Напрасно иронизируешь, - отозвался Валентин. - Потому что ты очень близок к истине.
- Это несерьезно.
- Более чем серьезно... Смотри сам. Сейчас строится Люблинская линия. Когда на ней фронт работы сократится, силы и средства нужно будет перебросить куда-то в другое место. Куда? Вот как раз этот вопрос для нас наиболее важен... Допустим, садится совместная комиссия Метростроя и Правительства Москвы и начинают обсуждать объективную сторону
вопроса. Закладка новой линии сейчас городу не по карману. Поэтому предпочтительнее наращивание уже имеющихся веток... Ты представляешь, Брама, какие деньги можно сделать, если заранее узнать, где именно будет строиться следующая станция?..
Семен Борисович пока не понимал. Но за ходом рассуждений собеседника теперь следил внимательно. Потому что понял, что за всем эти и в самом деле может стоять реальный, тщательно продуманный план.
- Ну а теперь суть моего предложения, - перешел к конкретике Валентин. - Самая короткая в Москве линия - Калининская. В перспективе ее планируется продлить до Новокосино, то есть она выйдет за пределы Кольцевой дороги. Благо, там расстояние не Бог весть какое... Нам с тобой предстоит параллельно решить две задачи. Сделать так, чтобы город решил в первую очередь бросить силы Метростроя на это направление, а во-вторых, извлечь из этого решения максимум пользы... Я беру на себя практическое решение обеих задач, за тобой финансирование. Прибыль пополам.
Звучало заманчиво.
- А почему именно Новокосино?
Это был первый вопрос, который задал Брама по сути дела. И Валентин понял главное: собеседник и в самом деле заинтересовался.
- Это выгодно как нам, так и городу, - пояснил он. - Нам - потому что конечная станция будет строиться на пустыре. Городу...
- Погоди, - остановил его Абрамович. - Ну и что, что на пустыре?
- Непонятно?.. А ведь тут все очень просто! Ты быстренько берешь весь этот пустырь в аренду, скажем, лет на десять. Строишь там дешевенький павильончик, но оцениваешь его при этом подороже. Строишь дешевую "Рюмочную", а в документах проводишь, как ресторан. Там недалеко два оптовых рынка, так ты можешь организовать стоянку тяжелого автотранспорта с долгосрочными договорами. Можешь начать строительство грандиозного развлекательного центра, какого-нибудь Абрамленда... Короче говоря, делай что угодно, но только к моменту, когда будет принято решение именно на этом пустыре строить станцию метро, у тебя должно быть на руках как можно больше счетов, договоров и всяких прочих бумажек, которые город обязан будет тебе оплатить, в том числе и с учетом недополученной прибыли... Там рядом есть автозаправочная станция - перекупи ее, или тоже возьми в аренду. Там сейчас строится огромный многоярусный гараж - прибери и его к рукам!.. Это же Эльдорадо, Брама, самое настоящее Эльдорадо!
Семен Борисович раздумчиво качнул головой. Если все это действительно так, а не блеф, похоже, в данном плане и есть резон.
- Ладно, допустим, - проговорил он. - Ну а ты уверен, что город примет именно этот план?
Валентин откровенно ухмыльнулся.
- А ты думаешь, я один такой умный?.. Да за такой лакомый кусок, как новая станция метро грызня будет идти - дай Бог.
- Но тогда почему ты думаешь?..
- Я не думаю, Брама, я знаю, - весомо перебил собеседника Валентин. - У меня есть в нужном месте нужный человек, который, если его, конечно, "подмазать", сможет оказать давление в нашу пользу. Тем более, что объективно продлить ветку "Новогиреево - Новокосино" не слишком дорого. Прежде всего потому, как я уже говорил, расстояние там, если учесть подъездные пути депо, не такое уж большое. Но даже не это главное. Дело в том, что в том районе проходит тоннель, который принадлежит военным, а у них сейчас нет денег, так что тоннель им не нужен. Значит, достаточно использовать готовый тоннель, что сократит стоимость строительства, считай в два раза...
Замысел впечатлял. И все же... И все же Брама по-прежнему сомневался.
- Но ты уверен, что все получится? - спросил он совсем не то, что реально думал.
Впрочем, Валентин тоже понимал, в чем суть сомнений Абрамовича.
- Стопроцентно уверенным в чем-то может быть только идиот, - пожал он плечами. - Конечно, и у меня есть сомнения. Но тут уж, сам знаешь: кто смел, тот и съел... Но я понимаю твои сомнения, ты и в самом деле можешь потерять денежку... Так ведь рассуди и с другой стороны: или ты рискнешь и разбогатеешь, сможешь начать свое собственное дело, или побоишься - и тогда по-прежнему каждый месяц будешь мне отстегивать за молчание. Кто рискует, тот может и проиграть; ну а кто не рискует - тот обречен на проигрыш. Решай!
Только теперь Семен Борисович задал вопрос, который так ждал от него искуситель.
- Но ты уверен, что вообще проект этой линии существует?
- Конечно, иначе я не стал бы и огород городить! Пойдем, я тебе покажу проектную документацию, схему секретного тоннеля, а также подробную схему всего участка, который я тебе предлагаю арендовать...
Абрамович начал было подниматься со своего места, но потом откровенно заколебался. Кто его знает, что на уме у этого шантажиста!
- Боишься? - не менее откровенно усмехнулся Валентин. - И правильно, меня и в самом деле нужно бояться... Только ты рассуди, Брама, стал бы я такие турусы на колесах разводить, только для того, чтобы тебе сделать каку?.. Нет, продолжал бы получать от тебя отступного, а потом сдал бы тебя со всеми потрохами куда следует - да и дело с концом!.. Пошли-пошли, не дрейфь!
И хоть и боялся Семен Борисович своего спутника, а отправился вместе с ним. Хотя и отчаянно трусил, вошел в какой-то гараж, оказавшийся буквально за углом.
Им навстречу из пропахшего парами бензина полумрака шагнула фигура в промасленной спецовке.
- Привет! - кивнул Валентин механику. - Это я... Мы тут посидим у тебя...
- Как договаривались, - согласился тот.
Он протер ветошью замасленные руки, бросил тряпку в угол и вышел, прикрыв за собой дверь.
- Что мы тут будем делать? - совсем уж растерянно спросил Абрамович.
- Ну, что я буду делать, ты сейчас увидишь, - усмехнулся Валентин. - А вот ты будешь делать то, что я тебе скажу!
Он спокойно и медленно достал из кармана небольшой пистолет. Сдвинул вниз флажок предохранителя. Направил ствол на свою жертву.
- Не бойся, Брама, я тебя убивать не буду...
Семен Борисович с ужасом смотрел в черную дырочку ствола, готовую выплюнуть ему в лоб закругленный блестящий кусочек металла.
- Ч-что ты х-хочешь? - заикаясь, спросил он.
- Скоро узнаешь, - пообещал Валентин. - А пока пошли!
Он отвел жертву в угол.
- Поднимай люк!
Пачкая обшлага дорогого пальто о ржавый замасленный металл, Абрамович кое-как поддел и сдвинул в сторону канализационный люк.
- Лезь вниз!
- Зачем?..
- Я сказал: лезь! И не бойся, раз я сказал, что не трону, значит, не трону! Если, конечно, дергаться не будешь.. Лезь!
Делать было нечего. Семен Борисович подхватил полы длинного пальто, начал неловко спускаться в тьму колодца. Сверху ударил яркий луч ручного фонаря.
Спустившись, они оказались в низком тоннеле с тянущимися вдоль него трубами и кабелями. Было тесно, однако, парализованный страхом, Абрамович не решился попытаться напасть на своего мучителя.
- Вперед! - качнул лучом фонаря вглубь прохода Валентин.
Жертва безропотно побрела в указанном направлении.
- Стой! А теперь наверх...
Вверху виднелся слегка освещенный круг открытого люка. Семен Борисович ухватился за скобы и, скользя подошвами по мокрому металлу, начал подниматься к свету. Мелькнула мысль о том, что более удобного варианта, чтобы попытаться освободиться, у него не будет...
Он оказался в небольшой освещенной, абсолютно пустой, комнате с одной лишь дверью. Диск люка стоял на ребре, в опасном равновесии касаясь небрежно оштукатуренной стены.
Именно это подтолкнуло Абрамовича к действию.
Не дожидаясь, пока Валентин поднимется, потеряв от страха способность мыслить логически, мечтая лишь о том, чтобы избавиться от поднимающегося сзади страшного спутника, он слегка подцепил и толкнул люк. Тот тяжело плюхнулся в гнездо. И буквально за мгновение до того, как металл грохнулся о металл, пытающийся скрыться от преследователя человек услышал из колодца хохот.
Он огляделся. И понял, что оказался в западне. Помещение было абсолютно пустым. Люк оказался плотно лежащим в предназначенном для него гнезде и не виделось никакой возможности подцепить его без каких-либо приспособлений. Дверь... Еще не успев прикоснуться к ней, Абрамович уже знал, что она заперта снаружи... Так оно и оказалось. Более того, когда Семен Борисович попытался стучать в нее, тотчас убедился, насколько бесперспективно это занятие, потому что дверь была оклеена толстым пластиком. Тогда он заорал, заверещал, завизжал от страха, от ужаса, от жалости к себе, заорал так, что даже сам оглох от какофонии отраженного стенами звука.
Мужчина почувствовал, что по его щекам текут слезы. Он опустился на пол и, больше не обращая внимания на то, что пачкается его пальто, громко заплакал.
...Он и сейчас сидит там же, Абрамович, все в той же комнатенке в дальнем углу подвала под телефонной станцией. Нужно к нему сейчас наведаться, пока еще есть время. Да и ползающих, но не жалящих заменителей скорпионов ему туда подкинуть...
Вадим приехал на телефонную станцию во второй половине дня. Вышел из метро, выяснил, что тут несколько выходов и он, как обычно и бывает в подобных случаях, воспользовался диаметрально противоположным от нужного. Вернулся по подземному переходу. Проследовал вдоль кирпично-застекленной угловатой стены. Проскользнул в узкую - кто только придумал
подобную планировку? - щель калитки и оказался в заваленном мусором проходном дворе. Ну а там, мимо некого коммерческого мебельного магазина (кто сюда ходит, коль его не видно с большой дороги?), мимо какого-то дипломатического жилого дома, увешенного тарелками спутниковых антенн, выскочил на нужную улицу.
И конечно он даже предположить не мог, что маячивший на высоком крыльце с парапетом человек столь резко повернет весь ход расследования на другой путь.
- Это вы, Вадим?
Ошарашенный нежданным вопросом, Вострецов с недоумением уставился на зябко кутающегося в дубленку молодого мужчину. Не настолько он считал себя популярной личностью, чтобы его узнавали на улице.
- Да.
И тут последовала вторая неожиданность. Причем, неожиданность похлеще первой.
- Я - Валентин.
Таких потрясений у Вадима еще не было. Он во все глаза уставился на представившегося ему. Как все легко и просто: вот он стоит, человек, которого ищут, с разной степенью напряженности, десятки людей нескольких ведомств. Стоит спокойно, без тени напряжения, без признаков волнения. Просто стоит, представившись, переминаясь на студеном ветру, как будто не осознавая, каково сейчас его видеть Вадиму.
Впрочем, Валентин не стал долго любоваться произведенным впечатлением.
- Бр-р, как нынче холодно, - сказал он. - Я думаю, нам надо поговорить. Или я ошибаюсь?
- Надо, - согласился ошарашенный Вострецов.
- Пошли, - приглашающе повел рукой Валентин.
Сказать, что Вадим откликнулся на это приглашение без колебаний, было бы нечестно. Он откровенно запнулся. И Валентин понял его заминку.
- Идем-идем, не бойся, - сказал он негромко и мирно, легко переходя на "ты". - Тебе ничего не грозит, не бойся.
- Я и не боюсь, - банально огрызнулся Вадим.
После этой фразы отступать было уже поздно.
- И, кстати, хочу тебя на всякий случай предупредить, чтобы ты не делал глупостей, - по-доброму, мягко добавил Валентин. - А то еще попытаешься милицию или охрану звать... Я-то тут свой, так что уйду легко и без проблем, а тебя задержат... И у тебя будет единственный результат - со мной поговорить не сможешь.
...Комнатенка, в которую Валентин привел следователя, была совсем небольшой. Типичная подсобка, оклеенная картинками, календарями и плакатами, со стареньким телевизором в углу на видавшем виды холодильнике, с неопрятной электроплиткой на табуретке... В общем, подсобка - и этим все сказано.
- Садись, - кивнул Валентин на потрепанный стул, придвинутый к столику.
Картинка складывалась из разряда сюрреализма. Преступник, которого вычислили и к которому заявился разыскавший его сотрудник правоохранительных органов, тихо и мирно приглашает пришедшего примостить свой зад на потертый дерматин.
- Ты что-нибудь дернешь? - театр абсурда продолжался. - Водочки налить?
В данной ситуации отказываться было бы уже не по правилам.
- А ты? - тем не менее попытался увильнуть от принятия решения Вадим.
Почему-то он вспомнил Максимчука: как бы тот поступил в такой ситуации?
- А то как же, - откровенно улыбнулся хозяин коморки. - Буду обязательно. Хотя бы уже потому, что неизвестно, удастся ли мне еще когда-нибудь в обозримом будущем приложиться к этому зелью.
Он открыл холодильник. Лампочка внутри не зажглась - то ли перегорела, то ли агрегат вообще не работал. Да и охлаждать там было особенно нечего - на решетчатых полках виднелись лишь пара пакетов молока, да одиноко возлежала круглая упаковка плавленых сырков.
Початую бутылку дешевой водки Валентин достал из ниши в дверце.
- Водку, конечно, для такого гостя можно было бы приготовить и получше, да только я тебя сегодня не ждал, а коллеги не поймут, если я буду здесь держать "Смирновскую" или "Абсолют"... Да и с закуской плоховато, - проинформировал он гостя. - Ну да для разговора это не помеха. Я правильно рассуждаю?
- Да.
Не понимая, что происходит, Вадим чувствовал себя не в своей тарелке. А потому и отвечал односложно. Ну а Валентин продолжал говорить. Рассудительно, спокойно, откровенно - или же делая вид, что говорит откровенно.
- Знаешь, Вадик, честно говоря, вы меня даже немного удивили, что так быстро вычислили, - разговаривая, Валентин достал из висящего на стене шкафчика не слишком чистые стаканы, со звяканьем поставил их на стол. - Я, понятно, понимал, что рано или поздно кто-то из вас что-то поймет. Но так быстро... Я ведь добрался всего лишь до пятого... Удивили, что и говорить. Я-то думал, что вы сюда нагрянете только когда все это уже закончится...
Он свинтил пробку с бутылки, аккуратно набулькал в стаканы граммов по пятьдесят. Потом вопросительно взглянул на собеседника.
- Тебе, может, сразу побольше налить? Или как?
Вадим решительно помотал головой.
- Не-а, не надо.
- Ну, смотри... Да ты не дрейфь, Вадька, прав-слово. Ты же не относишься к тому дерьму, против которого я воюю, так что не боись.
- Я и не боюсь...- повторился Вострецов.
Да и что еще он мог сказать?
- Давай тогда...
Вадим проглотил водку, впился зубами в подсохший кусок хлеба. Валентин тут же протянул ему очищенный от фольги треугольник сырка.
- Так как же вы все-таки меня вычислили, Вадька? - с любопытством поинтересовался хозяин подсобки. - На чем я прокололся?
Вопрос был задан так, будто двое старинных приятелей обсуждали какую-то ошибку, допущенную одним из них в игре в преферанс. Вадим, не зная, как все будет складываться дальше, решил не раскрывать карты. Потому что у него на руках скопилось пока что негусто козырей, да и те, он понимал, были слишком дохленькие.
- На чем... Какая тебе разница, на чем? - попытался увильнуть он от ответа. - Главное, что прокололся.
- Ну что ж, что верно, то верно, - согласно кивнул Валентин и не стал настаивать на развитии темы. - Давай-ка еще дернем по капельке, а потом уже я буду отвечать на твои вопросы. Годится?
Если не можешь диктовать правила игры, лучше подчиниться тем, которые тебе навязывают. Вадим не помнил, чей это афоризм. Может, он его сам только что придумал, чтобы оправдать свое поведение. Это было неважно. Важно было то, что эта фраза вполне оправдывала его аморфную, чтобы не сказать амёбную, позицию.
- Годится.
Водка с бульканьем полилась в стаканы.
- Так вот, Вадька, как бы вы на меня ни вышли, ты не можешь не согласиться, что каждый из тех ублюдков, которых я спровадил на тот свет, заслуживал, чтобы его шлепнули. Не так?
С этим спорить было невозможно. Василий Ряднов, Ленька-Бык, наркоманы... За них у Вадима и в самом деле душа не болела.
- Но ведь это не тот путь, - тем не менее счел нужным заметить он.
- Это спорно, - философски хмыкнул убийца. - Если бы не я, они еще много дел понатворили бы, пока ты их за задницу взял бы... А может и не взял бы никогда. Так что все это спорно... Давай-ка еще по маленькой!
Вадим не отказался, хотя и чувствовал себя не слишком уютно. Хотя бы потому, что попросту пасовал перед этим человеком. А может, и наоборот, не отказался именно потому, что неуютно себя чувствовал...
- Но почему ты выбрал именно их? - задал он ключевой вопрос. - Почему именно этих, а не кого-нибудь другого? Ведь такого дерьма нынче вокруг...
Он махнул рукой. И снова бросил в рот обломок черствого хлеба.
- Ты прав, Вадька, - в голосе Валентина прорезались жесткие нотки. - Ты прав, именно их я выбрал не случайно. У меня с этой компашкой свои счеты... Впрочем, об этом я тебе, быть может, расскажу попозже. Сам понимаешь, не исключено, что мне нужно будет оправдываться, а значит главные аргументы лучше приберечь до лучших времен... Тебя еще что-нибудь интересует?
- Меня много чего интересует... Скажи, зачем ты всякий раз так сложно заманивал людей под убийство? Если уж ты решил с ними разделаться, проще было бы действовать как-то проще. Или ты преследовал какую-то цель?
- Естессно, - ухмыльнулся Валентин. - Главное ведь было не в том, чтобы просто шлепнуть этих шестерок, каждая из которых ничего из себя не представляет. Главное было напугать того главного, на которого я по-прежнему ориентируюсь. Он обязательно должен был понять, что в конце концов я доберусь и до него. Понимаешь, Вадька, просто убить человека, который
заслуживает убийства, этого еще мало. Даже если заранее сказать ему, что его убьют... А вот если он сначала поймет, всей своей подлой шкурой прочувствует, что на него идет большая охота, когда до него, гада, дойдет, что идет охота не только на него, не только на отдельных людей его команды, а под удар поставлено все его дело, под угрозой оказываются самые важные для него дела, самые дорогие люди - вот тогда этот человек испытает самый настоящий ужас. Понимаешь, Вадик, каждый из нас знает, что рано или поздно умрет. Каждого из нас закопают и каждый из нас превратится в перегной. Но мы из-за этого ежедневно не рыдаем и не рвем на себе волосы - потому что это неизбежность, с которой мы смирились еще в детстве. Каждый знает, что оставляет на этом свете некий след - детей, дело... Но отбери у человека этот след - вот тогда для него наступит подлинный кошмар. Есть, конечно, люди, которым все по барабану, что будет после него, да только таких ведь единицы... Согласен?
Вадим неопределенно пожал плечами. Он о подобных вещах особенно не задумывался. Хотя... Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы со временем в учебниках криминалистики появилось упоминание о том, что именно он, В. Вострецов, раскрутил некое дело, которое... и так далее. И с другой стороны, крайне неприятно было бы узнать, что у него не будет детей, причем, не просто детей, а именно сына, который носил бы его фамилию и потом когда-нибудь рассказывал своим внукам про дедушку Вадима, который сколько-то десятилетий назад ловил жуликов и других преступников...
Так что Валентин, похоже, был в чем-то прав. Человек должен жить так, чтобы на старости лет сказать себе и собравшимся у его смертного одра домочадцам, что жизнь он прожил не зря.
Чтой-то меня сегодня так на афоризмы потянуло!
- Наверное, ты прав, - не слишком уверенно согласился он. - Только я пока не очень понимаю...
- Сейчас поймешь, - успокоил Валентин. - Я хочу, чтобы главная скотина, которая стоит во главе всей этой камарильи, чтобы этот гад ощутил ужас не от перспективы собственной смерти, а от осознания, что он не просто сдохнет, а вместе с ним, может, чуть позже, но рухнет, распадется на атомы, расползется и растворится все, над созданием чего он вкалывал всю жизнь. Он должен понять, что не будет счастья женщине, которую он любил и любит. Он должен ужаснуться от того, что его больную дочь, которую он очень любит, вышвырнут на улицу из прекрасной клиники...
- Ты это сделаешь? - удивленно спросил Вадим. - Ты убьешь ребенка?..
- Но ведь этот гад же убил, - спокойно ответил хозяин каморки. - И убил не одного человека, не одного чужого ребенка... И с его подачи убили еще много детей... Только, Вадим, успокойся, я не собираюсь этого делать. Я хочу, чтобы он подумал, что я это сделаю. Улавливаешь разницу?
Не уловить такую разницу было невозможно. Потому что это была принципиальная разница.
Валентин разлил в стаканы остатки водки.
- Давай по остатней, - пригласил он. И туманно добавил: - А там видно будет.
А там... В самом деле, а что потом? Задерживать Валентина? Во-первых, у него нет санкции. Впрочем, в подобной ситуации вполне можно действовать и без таковой... Во-вторых, как его задержать, если нет ни оружия, ни наручников? Ну и главное - вряд ли он согласится на арест, Валентин, а значит нужно будет применять силу, а он, Валентин, явно сильнее. Да и говорит что-то слишком откровенно, значит, силу свою чувствует, причем, силу не физическую, а какую-то иную, которая позволяет ему не бояться быть откровенным.
- Так вот, Вадим, он, этот мой главный враг, скорее всего, уже понял, что идет охота на него. Вернее, конечно, не сам понял, он слишком туп для этого, ему уже подсказали. И это значит, что ему уже стало жутко, - Валентин произнес это с явным удовольствием. - Понимаешь? Ему жутко. Он уже мечется от страха... И когда исчезнет из жизни его ближайший помощник, он обгадится от страха. Вот тогда-то ему и придет конец. Он сдохнет в уверенности, что с его смертью его имя будет проклято, все наворованные деньги будут конфискованы, его фирмы рассыплются, как карточные домики, его дети переругаются из-за наследства, а любимая доченька лишится лечения... Ты представляешь? Только самому заклятому, злейшему врагу можно пожелать такой смерти!
С этого момента Семен Борисович был обречен. Валентин вынес ему приговор.
...В понедельник Абрамович уже собирался выходить из дома, чтобы отправиться на работу, когда зазвонил телефон.
- Нужно срочно встретиться, - не здороваясь, сказал он.
- Но у меня работа, - мрачно отозвался любитель наркозависимого свежачка.
- Ничего, чуть опоздаешь... Зато сразу за все и рассчитаемся.
Рассчитаться сразу и за все Абрамович очень хотел. Если бы он хоть что-то знал, о том, где и как найти Валентина, он бы с ним уже давно разделался, да только уж очень тот осторожен - Семен Борисович никак не мог узнать о нем какие-то подробности.
Встретились они в этот раз в небольшом, совершенно пустом по причине понедельничного утра, кафетерии. Взяли по чашке кофе. И уселись за дальним угловым столиком.
- В общем, так, Брама, - жестко заговорил Валентин. - До сих пор я тебя доил по мелочам...
- По мелочам... - хмыкнул Абрамович. - Ты у меня уже столько денег выкачал...
- Так ведь на дело, - скривил губы в ухмылке его собеседник. - И знаешь, на какое?.. Ты даже не можешь предположить!.. Все полученные от тебя деньги я пустил на то, чтобы убить несколько человек, таких же подлецов, как и ты... Ну да ладно, я сейчас не об этом. Значит, так, Брама, я тебе предлагаю провернуть одну аферу, в результате которой ты не только рассчитаешься со мной, но и сам заработаешь хорошие денежки.
Рассчитаться, да еще и заработать при этом - это хорошо. Вот только не верил Абрамович Валентину. Поэтому ничего не сказал, молча глядел в свою чашку. С каким бы удовольствием он сейчас задушил этого задрипанного вымогателя, который невесть как прищучил его на той малолетке!.. Так ведь не получится - тот явно сильнее, да и осознает, естественно, что его дойная коровка много бы дала, чтобы его не стало на свете...
- Чего молчишь? - не дождавшись ответа, спросил Валентин.
- А что ты хочешь от меня услышать? - глухо откликнулся Семен Борисович.
Тот пожал плечами.
- Ну, я не знаю... Проявление бурной радости, что избавишься от меня, например. Или вопрос, в чем состоит суть аферы...
- И в чем же состоит суть аферы?
Валентин глотнул кофе. И продолжил:
- У тебя есть схема метро?
Нет, он не перестает удивлять, этот доморощенный шантажист.
- Зачем тебе? Хочешь наладить выпуск таких схем?..
- Не остри, тебе это не идет, - оборвал Валентин. - Доставай схему!
Абрамович молча полез в карман, достал из бумажника календарик с изображением разноцветных линий метро, небрежно бросил ее на столик.
- Вот глянь, Брама, - показывал Валентин остреньким кончиком пластмассовой ложечки. - В перспективных планах развития метрополитена значится наращивание линий в нескольких направлениях. На север до Челобитьева, вот сюда в Зеленоград, на запад в Строгино, в Солнцево, потом от "Кропоткинской" под Пироговской улицей... Короче, планов много. А вот денег нет. Поэтому строительство идет так медленно, а некоторые проекты вообще зависли невесть на какой период...
- И ты мне предлагаешь финансировать строительство коммерческой ветки, - не удержавшись, саркастически хмыкнул Абрамович.
- Напрасно иронизируешь, - отозвался Валентин. - Потому что ты очень близок к истине.
- Это несерьезно.
- Более чем серьезно... Смотри сам. Сейчас строится Люблинская линия. Когда на ней фронт работы сократится, силы и средства нужно будет перебросить куда-то в другое место. Куда? Вот как раз этот вопрос для нас наиболее важен... Допустим, садится совместная комиссия Метростроя и Правительства Москвы и начинают обсуждать объективную сторону
вопроса. Закладка новой линии сейчас городу не по карману. Поэтому предпочтительнее наращивание уже имеющихся веток... Ты представляешь, Брама, какие деньги можно сделать, если заранее узнать, где именно будет строиться следующая станция?..
Семен Борисович пока не понимал. Но за ходом рассуждений собеседника теперь следил внимательно. Потому что понял, что за всем эти и в самом деле может стоять реальный, тщательно продуманный план.
- Ну а теперь суть моего предложения, - перешел к конкретике Валентин. - Самая короткая в Москве линия - Калининская. В перспективе ее планируется продлить до Новокосино, то есть она выйдет за пределы Кольцевой дороги. Благо, там расстояние не Бог весть какое... Нам с тобой предстоит параллельно решить две задачи. Сделать так, чтобы город решил в первую очередь бросить силы Метростроя на это направление, а во-вторых, извлечь из этого решения максимум пользы... Я беру на себя практическое решение обеих задач, за тобой финансирование. Прибыль пополам.
Звучало заманчиво.
- А почему именно Новокосино?
Это был первый вопрос, который задал Брама по сути дела. И Валентин понял главное: собеседник и в самом деле заинтересовался.
- Это выгодно как нам, так и городу, - пояснил он. - Нам - потому что конечная станция будет строиться на пустыре. Городу...
- Погоди, - остановил его Абрамович. - Ну и что, что на пустыре?
- Непонятно?.. А ведь тут все очень просто! Ты быстренько берешь весь этот пустырь в аренду, скажем, лет на десять. Строишь там дешевенький павильончик, но оцениваешь его при этом подороже. Строишь дешевую "Рюмочную", а в документах проводишь, как ресторан. Там недалеко два оптовых рынка, так ты можешь организовать стоянку тяжелого автотранспорта с долгосрочными договорами. Можешь начать строительство грандиозного развлекательного центра, какого-нибудь Абрамленда... Короче говоря, делай что угодно, но только к моменту, когда будет принято решение именно на этом пустыре строить станцию метро, у тебя должно быть на руках как можно больше счетов, договоров и всяких прочих бумажек, которые город обязан будет тебе оплатить, в том числе и с учетом недополученной прибыли... Там рядом есть автозаправочная станция - перекупи ее, или тоже возьми в аренду. Там сейчас строится огромный многоярусный гараж - прибери и его к рукам!.. Это же Эльдорадо, Брама, самое настоящее Эльдорадо!
Семен Борисович раздумчиво качнул головой. Если все это действительно так, а не блеф, похоже, в данном плане и есть резон.
- Ладно, допустим, - проговорил он. - Ну а ты уверен, что город примет именно этот план?
Валентин откровенно ухмыльнулся.
- А ты думаешь, я один такой умный?.. Да за такой лакомый кусок, как новая станция метро грызня будет идти - дай Бог.
- Но тогда почему ты думаешь?..
- Я не думаю, Брама, я знаю, - весомо перебил собеседника Валентин. - У меня есть в нужном месте нужный человек, который, если его, конечно, "подмазать", сможет оказать давление в нашу пользу. Тем более, что объективно продлить ветку "Новогиреево - Новокосино" не слишком дорого. Прежде всего потому, как я уже говорил, расстояние там, если учесть подъездные пути депо, не такое уж большое. Но даже не это главное. Дело в том, что в том районе проходит тоннель, который принадлежит военным, а у них сейчас нет денег, так что тоннель им не нужен. Значит, достаточно использовать готовый тоннель, что сократит стоимость строительства, считай в два раза...
Замысел впечатлял. И все же... И все же Брама по-прежнему сомневался.
- Но ты уверен, что все получится? - спросил он совсем не то, что реально думал.
Впрочем, Валентин тоже понимал, в чем суть сомнений Абрамовича.
- Стопроцентно уверенным в чем-то может быть только идиот, - пожал он плечами. - Конечно, и у меня есть сомнения. Но тут уж, сам знаешь: кто смел, тот и съел... Но я понимаю твои сомнения, ты и в самом деле можешь потерять денежку... Так ведь рассуди и с другой стороны: или ты рискнешь и разбогатеешь, сможешь начать свое собственное дело, или побоишься - и тогда по-прежнему каждый месяц будешь мне отстегивать за молчание. Кто рискует, тот может и проиграть; ну а кто не рискует - тот обречен на проигрыш. Решай!
Только теперь Семен Борисович задал вопрос, который так ждал от него искуситель.
- Но ты уверен, что вообще проект этой линии существует?
- Конечно, иначе я не стал бы и огород городить! Пойдем, я тебе покажу проектную документацию, схему секретного тоннеля, а также подробную схему всего участка, который я тебе предлагаю арендовать...
Абрамович начал было подниматься со своего места, но потом откровенно заколебался. Кто его знает, что на уме у этого шантажиста!
- Боишься? - не менее откровенно усмехнулся Валентин. - И правильно, меня и в самом деле нужно бояться... Только ты рассуди, Брама, стал бы я такие турусы на колесах разводить, только для того, чтобы тебе сделать каку?.. Нет, продолжал бы получать от тебя отступного, а потом сдал бы тебя со всеми потрохами куда следует - да и дело с концом!.. Пошли-пошли, не дрейфь!
И хоть и боялся Семен Борисович своего спутника, а отправился вместе с ним. Хотя и отчаянно трусил, вошел в какой-то гараж, оказавшийся буквально за углом.
Им навстречу из пропахшего парами бензина полумрака шагнула фигура в промасленной спецовке.
- Привет! - кивнул Валентин механику. - Это я... Мы тут посидим у тебя...
- Как договаривались, - согласился тот.
Он протер ветошью замасленные руки, бросил тряпку в угол и вышел, прикрыв за собой дверь.
- Что мы тут будем делать? - совсем уж растерянно спросил Абрамович.
- Ну, что я буду делать, ты сейчас увидишь, - усмехнулся Валентин. - А вот ты будешь делать то, что я тебе скажу!
Он спокойно и медленно достал из кармана небольшой пистолет. Сдвинул вниз флажок предохранителя. Направил ствол на свою жертву.
- Не бойся, Брама, я тебя убивать не буду...
Семен Борисович с ужасом смотрел в черную дырочку ствола, готовую выплюнуть ему в лоб закругленный блестящий кусочек металла.
- Ч-что ты х-хочешь? - заикаясь, спросил он.
- Скоро узнаешь, - пообещал Валентин. - А пока пошли!
Он отвел жертву в угол.
- Поднимай люк!
Пачкая обшлага дорогого пальто о ржавый замасленный металл, Абрамович кое-как поддел и сдвинул в сторону канализационный люк.
- Лезь вниз!
- Зачем?..
- Я сказал: лезь! И не бойся, раз я сказал, что не трону, значит, не трону! Если, конечно, дергаться не будешь.. Лезь!
Делать было нечего. Семен Борисович подхватил полы длинного пальто, начал неловко спускаться в тьму колодца. Сверху ударил яркий луч ручного фонаря.
Спустившись, они оказались в низком тоннеле с тянущимися вдоль него трубами и кабелями. Было тесно, однако, парализованный страхом, Абрамович не решился попытаться напасть на своего мучителя.
- Вперед! - качнул лучом фонаря вглубь прохода Валентин.
Жертва безропотно побрела в указанном направлении.
- Стой! А теперь наверх...
Вверху виднелся слегка освещенный круг открытого люка. Семен Борисович ухватился за скобы и, скользя подошвами по мокрому металлу, начал подниматься к свету. Мелькнула мысль о том, что более удобного варианта, чтобы попытаться освободиться, у него не будет...
Он оказался в небольшой освещенной, абсолютно пустой, комнате с одной лишь дверью. Диск люка стоял на ребре, в опасном равновесии касаясь небрежно оштукатуренной стены.
Именно это подтолкнуло Абрамовича к действию.
Не дожидаясь, пока Валентин поднимется, потеряв от страха способность мыслить логически, мечтая лишь о том, чтобы избавиться от поднимающегося сзади страшного спутника, он слегка подцепил и толкнул люк. Тот тяжело плюхнулся в гнездо. И буквально за мгновение до того, как металл грохнулся о металл, пытающийся скрыться от преследователя человек услышал из колодца хохот.
Он огляделся. И понял, что оказался в западне. Помещение было абсолютно пустым. Люк оказался плотно лежащим в предназначенном для него гнезде и не виделось никакой возможности подцепить его без каких-либо приспособлений. Дверь... Еще не успев прикоснуться к ней, Абрамович уже знал, что она заперта снаружи... Так оно и оказалось. Более того, когда Семен Борисович попытался стучать в нее, тотчас убедился, насколько бесперспективно это занятие, потому что дверь была оклеена толстым пластиком. Тогда он заорал, заверещал, завизжал от страха, от ужаса, от жалости к себе, заорал так, что даже сам оглох от какофонии отраженного стенами звука.
Мужчина почувствовал, что по его щекам текут слезы. Он опустился на пол и, больше не обращая внимания на то, что пачкается его пальто, громко заплакал.
...Он и сейчас сидит там же, Абрамович, все в той же комнатенке в дальнем углу подвала под телефонной станцией. Нужно к нему сейчас наведаться, пока еще есть время. Да и ползающих, но не жалящих заменителей скорпионов ему туда подкинуть...
Вадим приехал на телефонную станцию во второй половине дня. Вышел из метро, выяснил, что тут несколько выходов и он, как обычно и бывает в подобных случаях, воспользовался диаметрально противоположным от нужного. Вернулся по подземному переходу. Проследовал вдоль кирпично-застекленной угловатой стены. Проскользнул в узкую - кто только придумал
подобную планировку? - щель калитки и оказался в заваленном мусором проходном дворе. Ну а там, мимо некого коммерческого мебельного магазина (кто сюда ходит, коль его не видно с большой дороги?), мимо какого-то дипломатического жилого дома, увешенного тарелками спутниковых антенн, выскочил на нужную улицу.
И конечно он даже предположить не мог, что маячивший на высоком крыльце с парапетом человек столь резко повернет весь ход расследования на другой путь.
- Это вы, Вадим?
Ошарашенный нежданным вопросом, Вострецов с недоумением уставился на зябко кутающегося в дубленку молодого мужчину. Не настолько он считал себя популярной личностью, чтобы его узнавали на улице.
- Да.
И тут последовала вторая неожиданность. Причем, неожиданность похлеще первой.
- Я - Валентин.
Таких потрясений у Вадима еще не было. Он во все глаза уставился на представившегося ему. Как все легко и просто: вот он стоит, человек, которого ищут, с разной степенью напряженности, десятки людей нескольких ведомств. Стоит спокойно, без тени напряжения, без признаков волнения. Просто стоит, представившись, переминаясь на студеном ветру, как будто не осознавая, каково сейчас его видеть Вадиму.
Впрочем, Валентин не стал долго любоваться произведенным впечатлением.
- Бр-р, как нынче холодно, - сказал он. - Я думаю, нам надо поговорить. Или я ошибаюсь?
- Надо, - согласился ошарашенный Вострецов.
- Пошли, - приглашающе повел рукой Валентин.
Сказать, что Вадим откликнулся на это приглашение без колебаний, было бы нечестно. Он откровенно запнулся. И Валентин понял его заминку.
- Идем-идем, не бойся, - сказал он негромко и мирно, легко переходя на "ты". - Тебе ничего не грозит, не бойся.
- Я и не боюсь, - банально огрызнулся Вадим.
После этой фразы отступать было уже поздно.
- И, кстати, хочу тебя на всякий случай предупредить, чтобы ты не делал глупостей, - по-доброму, мягко добавил Валентин. - А то еще попытаешься милицию или охрану звать... Я-то тут свой, так что уйду легко и без проблем, а тебя задержат... И у тебя будет единственный результат - со мной поговорить не сможешь.
...Комнатенка, в которую Валентин привел следователя, была совсем небольшой. Типичная подсобка, оклеенная картинками, календарями и плакатами, со стареньким телевизором в углу на видавшем виды холодильнике, с неопрятной электроплиткой на табуретке... В общем, подсобка - и этим все сказано.
- Садись, - кивнул Валентин на потрепанный стул, придвинутый к столику.
Картинка складывалась из разряда сюрреализма. Преступник, которого вычислили и к которому заявился разыскавший его сотрудник правоохранительных органов, тихо и мирно приглашает пришедшего примостить свой зад на потертый дерматин.
- Ты что-нибудь дернешь? - театр абсурда продолжался. - Водочки налить?
В данной ситуации отказываться было бы уже не по правилам.
- А ты? - тем не менее попытался увильнуть от принятия решения Вадим.
Почему-то он вспомнил Максимчука: как бы тот поступил в такой ситуации?
- А то как же, - откровенно улыбнулся хозяин коморки. - Буду обязательно. Хотя бы уже потому, что неизвестно, удастся ли мне еще когда-нибудь в обозримом будущем приложиться к этому зелью.
Он открыл холодильник. Лампочка внутри не зажглась - то ли перегорела, то ли агрегат вообще не работал. Да и охлаждать там было особенно нечего - на решетчатых полках виднелись лишь пара пакетов молока, да одиноко возлежала круглая упаковка плавленых сырков.
Початую бутылку дешевой водки Валентин достал из ниши в дверце.
- Водку, конечно, для такого гостя можно было бы приготовить и получше, да только я тебя сегодня не ждал, а коллеги не поймут, если я буду здесь держать "Смирновскую" или "Абсолют"... Да и с закуской плоховато, - проинформировал он гостя. - Ну да для разговора это не помеха. Я правильно рассуждаю?
- Да.
Не понимая, что происходит, Вадим чувствовал себя не в своей тарелке. А потому и отвечал односложно. Ну а Валентин продолжал говорить. Рассудительно, спокойно, откровенно - или же делая вид, что говорит откровенно.
- Знаешь, Вадик, честно говоря, вы меня даже немного удивили, что так быстро вычислили, - разговаривая, Валентин достал из висящего на стене шкафчика не слишком чистые стаканы, со звяканьем поставил их на стол. - Я, понятно, понимал, что рано или поздно кто-то из вас что-то поймет. Но так быстро... Я ведь добрался всего лишь до пятого... Удивили, что и говорить. Я-то думал, что вы сюда нагрянете только когда все это уже закончится...
Он свинтил пробку с бутылки, аккуратно набулькал в стаканы граммов по пятьдесят. Потом вопросительно взглянул на собеседника.
- Тебе, может, сразу побольше налить? Или как?
Вадим решительно помотал головой.
- Не-а, не надо.
- Ну, смотри... Да ты не дрейфь, Вадька, прав-слово. Ты же не относишься к тому дерьму, против которого я воюю, так что не боись.
- Я и не боюсь...- повторился Вострецов.
Да и что еще он мог сказать?
- Давай тогда...
Вадим проглотил водку, впился зубами в подсохший кусок хлеба. Валентин тут же протянул ему очищенный от фольги треугольник сырка.
- Так как же вы все-таки меня вычислили, Вадька? - с любопытством поинтересовался хозяин подсобки. - На чем я прокололся?
Вопрос был задан так, будто двое старинных приятелей обсуждали какую-то ошибку, допущенную одним из них в игре в преферанс. Вадим, не зная, как все будет складываться дальше, решил не раскрывать карты. Потому что у него на руках скопилось пока что негусто козырей, да и те, он понимал, были слишком дохленькие.
- На чем... Какая тебе разница, на чем? - попытался увильнуть он от ответа. - Главное, что прокололся.
- Ну что ж, что верно, то верно, - согласно кивнул Валентин и не стал настаивать на развитии темы. - Давай-ка еще дернем по капельке, а потом уже я буду отвечать на твои вопросы. Годится?
Если не можешь диктовать правила игры, лучше подчиниться тем, которые тебе навязывают. Вадим не помнил, чей это афоризм. Может, он его сам только что придумал, чтобы оправдать свое поведение. Это было неважно. Важно было то, что эта фраза вполне оправдывала его аморфную, чтобы не сказать амёбную, позицию.
- Годится.
Водка с бульканьем полилась в стаканы.
- Так вот, Вадька, как бы вы на меня ни вышли, ты не можешь не согласиться, что каждый из тех ублюдков, которых я спровадил на тот свет, заслуживал, чтобы его шлепнули. Не так?
С этим спорить было невозможно. Василий Ряднов, Ленька-Бык, наркоманы... За них у Вадима и в самом деле душа не болела.
- Но ведь это не тот путь, - тем не менее счел нужным заметить он.
- Это спорно, - философски хмыкнул убийца. - Если бы не я, они еще много дел понатворили бы, пока ты их за задницу взял бы... А может и не взял бы никогда. Так что все это спорно... Давай-ка еще по маленькой!
Вадим не отказался, хотя и чувствовал себя не слишком уютно. Хотя бы потому, что попросту пасовал перед этим человеком. А может, и наоборот, не отказался именно потому, что неуютно себя чувствовал...
- Но почему ты выбрал именно их? - задал он ключевой вопрос. - Почему именно этих, а не кого-нибудь другого? Ведь такого дерьма нынче вокруг...
Он махнул рукой. И снова бросил в рот обломок черствого хлеба.
- Ты прав, Вадька, - в голосе Валентина прорезались жесткие нотки. - Ты прав, именно их я выбрал не случайно. У меня с этой компашкой свои счеты... Впрочем, об этом я тебе, быть может, расскажу попозже. Сам понимаешь, не исключено, что мне нужно будет оправдываться, а значит главные аргументы лучше приберечь до лучших времен... Тебя еще что-нибудь интересует?
- Меня много чего интересует... Скажи, зачем ты всякий раз так сложно заманивал людей под убийство? Если уж ты решил с ними разделаться, проще было бы действовать как-то проще. Или ты преследовал какую-то цель?
- Естессно, - ухмыльнулся Валентин. - Главное ведь было не в том, чтобы просто шлепнуть этих шестерок, каждая из которых ничего из себя не представляет. Главное было напугать того главного, на которого я по-прежнему ориентируюсь. Он обязательно должен был понять, что в конце концов я доберусь и до него. Понимаешь, Вадька, просто убить человека, который
заслуживает убийства, этого еще мало. Даже если заранее сказать ему, что его убьют... А вот если он сначала поймет, всей своей подлой шкурой прочувствует, что на него идет большая охота, когда до него, гада, дойдет, что идет охота не только на него, не только на отдельных людей его команды, а под удар поставлено все его дело, под угрозой оказываются самые важные для него дела, самые дорогие люди - вот тогда этот человек испытает самый настоящий ужас. Понимаешь, Вадик, каждый из нас знает, что рано или поздно умрет. Каждого из нас закопают и каждый из нас превратится в перегной. Но мы из-за этого ежедневно не рыдаем и не рвем на себе волосы - потому что это неизбежность, с которой мы смирились еще в детстве. Каждый знает, что оставляет на этом свете некий след - детей, дело... Но отбери у человека этот след - вот тогда для него наступит подлинный кошмар. Есть, конечно, люди, которым все по барабану, что будет после него, да только таких ведь единицы... Согласен?
Вадим неопределенно пожал плечами. Он о подобных вещах особенно не задумывался. Хотя... Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы со временем в учебниках криминалистики появилось упоминание о том, что именно он, В. Вострецов, раскрутил некое дело, которое... и так далее. И с другой стороны, крайне неприятно было бы узнать, что у него не будет детей, причем, не просто детей, а именно сына, который носил бы его фамилию и потом когда-нибудь рассказывал своим внукам про дедушку Вадима, который сколько-то десятилетий назад ловил жуликов и других преступников...
Так что Валентин, похоже, был в чем-то прав. Человек должен жить так, чтобы на старости лет сказать себе и собравшимся у его смертного одра домочадцам, что жизнь он прожил не зря.
Чтой-то меня сегодня так на афоризмы потянуло!
- Наверное, ты прав, - не слишком уверенно согласился он. - Только я пока не очень понимаю...
- Сейчас поймешь, - успокоил Валентин. - Я хочу, чтобы главная скотина, которая стоит во главе всей этой камарильи, чтобы этот гад ощутил ужас не от перспективы собственной смерти, а от осознания, что он не просто сдохнет, а вместе с ним, может, чуть позже, но рухнет, распадется на атомы, расползется и растворится все, над созданием чего он вкалывал всю жизнь. Он должен понять, что не будет счастья женщине, которую он любил и любит. Он должен ужаснуться от того, что его больную дочь, которую он очень любит, вышвырнут на улицу из прекрасной клиники...
- Ты это сделаешь? - удивленно спросил Вадим. - Ты убьешь ребенка?..
- Но ведь этот гад же убил, - спокойно ответил хозяин каморки. - И убил не одного человека, не одного чужого ребенка... И с его подачи убили еще много детей... Только, Вадим, успокойся, я не собираюсь этого делать. Я хочу, чтобы он подумал, что я это сделаю. Улавливаешь разницу?
Не уловить такую разницу было невозможно. Потому что это была принципиальная разница.
Валентин разлил в стаканы остатки водки.
- Давай по остатней, - пригласил он. И туманно добавил: - А там видно будет.
А там... В самом деле, а что потом? Задерживать Валентина? Во-первых, у него нет санкции. Впрочем, в подобной ситуации вполне можно действовать и без таковой... Во-вторых, как его задержать, если нет ни оружия, ни наручников? Ну и главное - вряд ли он согласится на арест, Валентин, а значит нужно будет применять силу, а он, Валентин, явно сильнее. Да и говорит что-то слишком откровенно, значит, силу свою чувствует, причем, силу не физическую, а какую-то иную, которая позволяет ему не бояться быть откровенным.
- Так вот, Вадим, он, этот мой главный враг, скорее всего, уже понял, что идет охота на него. Вернее, конечно, не сам понял, он слишком туп для этого, ему уже подсказали. И это значит, что ему уже стало жутко, - Валентин произнес это с явным удовольствием. - Понимаешь? Ему жутко. Он уже мечется от страха... И когда исчезнет из жизни его ближайший помощник, он обгадится от страха. Вот тогда-то ему и придет конец. Он сдохнет в уверенности, что с его смертью его имя будет проклято, все наворованные деньги будут конфискованы, его фирмы рассыплются, как карточные домики, его дети переругаются из-за наследства, а любимая доченька лишится лечения... Ты представляешь? Только самому заклятому, злейшему врагу можно пожелать такой смерти!