Страница:
Глава 22
Орогору вскочил и в одно мгновение отошел от шатра. Он поднял руки вверх. Ему было так муторно, так жутко, но пусть речь шла о жизни и смерти - он не мог рисковать и поступить так, чтобы из-за этого пострадала Гильда. Немного погодя его примеру последовали и другие мнимые магистраты, а солдаты, пометавшись, выпутались из своих "коконов", повскакивали на ноги. Некоторые из них тут же схватились за алебарды и с криками ярости замахнулись на мятежников, но один из солдат развернулся и нацелил острие своей алебарды между глаз шпиона. - Отпустите ее, капитан! - прокричал он. Шпион вытаращился, не веря своим глазам и ушам, и к Орогору вернулась надежда. - Взять их! - крикнул он, и подсадные магистраты яростно бросились на солдат. Одни боролись с ними, стараясь отобрать у них алебарды, а другие мигом оказывались за спинами у солдат с ножами наготове. Дружный удар - и солдаты повалились на землю. Мятежники снова принялись закатывать их в полотно. Солдаты брыкались, размахивали кулаками и ухитрились-таки повалить кое-кого из мятежников, но остальные оказались более удачливы. Через несколько минут на поляне воцарилась тишина, нарушаемая только приглушенными стонами. Но шпион по-прежнему стоял, готовый вонзить нож в горло Гильды, и 6 упор смотрел на дерзкого солдата. - Ты.., изменник. Мулл? - Я не согласен жениться ни на ком, кроме моей Мод, капитан, а ее хотят выдать за другого, - упрямо заявил солдат. - Лучше пусть меня вздернут на виселице за измену, чем я стану всю жизнь томиться в темнице или мучиться в рабстве за то, что отказался жениться на нелюбимой. Брызгая слюной, шпион прошипел: - Будь ты проклят, раз так! С этими словами он запрокинул голову. Его нож взлетел, перевернулся в воздухе и устремился к солдату. Тот вскрикнул и отскочил в сторону, а Гильда пригнулась и резко выпрямилась. Шпион, взвыв от неожиданности, перелетел через ее голову и шмякнулся наземь. Орогору в мгновение ока оказался рядом с ним и нанес удар ножом. Шпион дернулся и обмяк. Орогору поспешно повернулся к Гильде. Но она уже стояла на коленях возле солдата. - Лежи смирно, дружок! Это всего лишь царапина, но все-таки ее стоит перевязать! - Спасибо вам, добрая женщина, - с широко раскрытыми глазами проговорил Мулл. - Спасибо тебе - ты спас мне жизнь и нашу надежду на лучшее! улыбнулась Гильда и разорвала рукав формы солдата в том месте, куда угодил нож. - Да, всего лишь небольшой порез. Орогору, дай-ка спирта! - Она взяла поданную Орогору бутылочку и предупредила раненого: - Пощиплет немного, но зато уж рана точно не загноится. Отвлеки его, Орогору! Отвлечь? У нее бы это гораздо лучше получилось! Но все-таки Орогору предпринял мужественную попытку: - Ты на нашей стороне, солдат. Почему? - Да все потому, все так.., как я сказал. Я слыхал, будто вы хотите объявить, что каждый имеет право быть.., о-о-о-о-ой! - счастливым, ну и.., само собой, имеет право.., на все, что значит "счастье", так что... - Мулл запнулся, с дрожью выдохнул: Гильда начала перевязывать его рану. - Так что я не мог позволить капитану помешать вам. - Ты стойкий и храбрый воин! - воскликнул Орогору и пожал здоровую руку солдата. - Мы будем всегда благодарны тебе, а если мы одержим победу, твое имя останется среди имен героев! - Да какой я герой? - отмахнулся Мулл. - Врать не стану.., честно говоря, я бы лучше всю ночь до утра в шатре проспал, да и на виселицу мне совсем даже неохота. Но мне невмоготу было бы увидеть, как вместе с вами погибнет моя надежда на счастье. - Ну вот! - Гильда закончила перевязку и помогла Муллу сесть. Будешь показывать шрам своим внучатам. Мулл, и хвастаться! - Внуки у меня, добрая женщина, родятся, только если я женюсь на своей возлюбленной, - вздохнул солдат и залюбовался тем, как Орогору обнял Гильду, которая только теперь, после того как была на волосок от гибели, дала волю слезам. Орогору прижал ее к себе, гладил по голове, шептал слова утешения. - Да, - кивнул Мулл, - если мне так же повезет, как вам, будут у меня и детишки, и внуки. Спасибо, что поухаживали за мной, добрая женщина. - Пока это самое малое, чем мы могли тебе помочь, - сказал Орогору. Хотелось бы помочь больше. - Ну, так... Орогору отстранился от жены, выпрямился. - Говори! - Так и так я - покойник, господин, если вы не победите, так что.., нельзя ли мне пойти с вами?
***
Вот так шли они, по проселкам и тропам, - люди, родившиеся в крестьянских семьях, но выросшие в уверенности о том, что они аристократы. А потом, излеченные от болезненных иллюзий, ставшие мнимыми магистратами. Они устраивали засады и хватали патрульных, призванных схватить их самих, спасали друг друга, когда патрульных оказывалось слишком много для одного небольшого отряда мятежников. Уже пятьдесят три человека из числа магистратов и их соратников погибли во время столкновений с патрулями Защитника, но с каждым днем повстанцы были все ближе и ближе к столице, и число их возрастало за счет стражников, бейлифов и гвардейцев шерифов, прослышавших про мятеж и тайком пробиравшихся к отрядам подпольщиков. Через неделю Мильтон окружило войско в три тысячи человек и еще семь тысяч были на подходе. Майлз нервно расхаживал из угла в угол по полутемному складу неподалеку от городских ворот. - Для нас уже наверняка заготовлено не меньше тысячи западней! Шпионы донесли Защитнику о мятеже! - Вряд ли, - заверил товарища Дирк. - Ты же велел нашему агенту повару с кухни Защитника кормить и поить инквизитора и палачей и всех заверять в том, что им попался на редкость крепкий орешек, а потому их нельзя беспокоить и отвлекать от работы - и потом, кто станет совать нос в дела тайной полиции? - Все равно - Ренунцио наверняка уже докладывал Защитнику о мятеже! Дирк усмехнулся. - Прости. Я забыл рассказать тебе о том последнем проклятии, которым Ренунцио одарил меня до того, как я завязал ему рот. Майлз обернулся, вытаращил глаза. - Проклятие? Какое проклятие? - Он пожелал мне провести остаток жизни в страшных снах, без крошки хлеба и глотка воды, - ухмыльнулся Дирк, - за то, что мы явились до того, как он донес на нас Защитнику. Майлз, утратив дар речи, не мигая смотрел на Дирка, а Гар кивнул и сказал: - Такие уж они люди, эти бюрократы. Порой подолгу копят "хорошие" новости, собирают побольше, вместо того чтобы рассказывать о них своим начальникам понемножку. С докладом являются только тогда, когда положение дел способны обрисовать во всех подробностях, когда оно у них в руках. Тогда они в состоянии продемонстрировать свою власть и компетентность. Как правило, они надеются за счет таких великих подвигов на трудовой ниве получить повышение по службе, и порой это им удается. - Так вы что же, хотите сказать, что Защитник пока и слыхом не слыхивал про наш мятеж? - Ну.., мы не можем быть целиком и полностью уверены в том, что Ренунцио не проговорился об этом в разговоре с кем-нибудь еще, предупредил Майлза Дирк. - Очень может быть, что все же не удержался и похвастался своими достижениями, но я так не думаю. Он из тех людишек, которые с крайней неохотой делятся своими успехами с начальством, поскольку боятся, что тогда вся слава начальству достанется. - Безусловно, - отметил Гар, - не исключено, что кто-нибудь уже успел освободить Ренунцио, вытащил его из камеры пыток, но не думаю, чтобы он сумел сообщить что-то вразумительное. - Хочешь сказать, что мы до сих пор действуем тайно? - Я в этом совершенно уверен. - Еще бы, - осклабился Дирк. Майлз с трудом верил собственным ушам. Но вдруг тяжкая ноша как бы спала с его плеч, исчез камень с острыми краями, который, как ему казалось, перекатывался у него в животе. Он вздохнул полной грудью и решил, что полутемный склад - совершенно очаровательное местечко. Сквозь маленькие оконца в башенках на крыше пробивались солнечные лучи, рассеянный свет придавал волшебные очертания грудам мешков и горам бочонков. Воздух полнился ароматами десятков всевозможных специй. Майлза вдруг охватило чувство невыразимого восхищения, и он искренне пожалел о том, что сейчас рядом с ним нет Килеты. - Но чем дольше мы будем выжидать, тем больше вероятность того, что из провинций придут вести о том, что поразительно большое число магистратов решило одновременно уйти в отпуск, - изрек Гар, встав с рулона бархата, на котором сидел. - Твои гонцы докладывают, что вокруг города сейчас разместились три тысячи человек, а наши лазутчики в войске Защитника сообщают о том, что численность солдат диктатора - две с половиной тысячи человек плюс сотня городских стражников. Полагаю, пора начать наступление. Майлз уставился на великана. Дивное чувство тут же вытекло из него, как вино из проколотого бурдюка. - Еще семь тысяч человек на подходе, - напомнил Гару Дирк. - Если мы выждем еще день, нас станет намного больше, и это будет нам очень даже на руку. - У замка Защитника - высокие стены, а его гвардейцы вооружены алебардами, пиками и арбалетами, - парировал возражение друга Гар. Внезапное нападение даст нам больше преимуществ, чем численное превосходство, да и крови прольется меньше. Последнее замечание пришлось по сердцу Майлзу. - Если так погибнет меньше народу, стоит рискнуть, - решительно проговорил он. - Ты прав, Гар. Надо атаковать. Глаза Гара сверкнули. Он явно гордился этим человеком, которого они превратили в вождя повстанцев. - На том и порешили, значит, - кивнул он. - Скажи гонцам, чтобы передали магистратам: пусть будут готовы войти в город в полночь. Майлз нахмурился. - Но ведь их схватит стража! - Да ну? - прищурился Гар. - А может, наоборот?
***
Первые двадцать магистратов прибыли днем, переодетые крестьянами. Как только свечерело, они попрятались в проулках между домами, а когда стемнело окончательно, вышли на охоту. Появился патруль, поравнялся с выходом из проулка. Стражники уныло переговаривались на ходу: - "Повышенная боевая готовность" - шериф сказал, - буркнул один из них. А все из-за чего? Только из-за того, что с юга, видите ли, топают тысячи людей! "Магистраты", притаившиеся среди ночных теней в проулке, понимающе переглянулись. - Вот-вот, а нам-то какое дело до того, что где-то в ста милях от города какая-то толпа? - проворчал второй стражник. - Толпа? - хихикнул третий. - Это ж магистраты! Нашли толпу! Чтобы эти индюки загордившиеся толпой собрались? И вроде говорят, будто идут потолковать с Защитником из-за того, что им чего-то там не по нраву насчет женитьбы. - Магистратам-то чего из-за женитьбы переживать? - пробурчал четвертый стражник. - Уж они-то почаще женятся, чем остальные, если на то пошло! - Да болтают, что вроде как не нравится им жениться так, как они женятся. Получше хотят, - вступил в разговор пятый стражник. - Как бы то ни было, но тысячу солдат на юг отправляют. - Вот-вот, - подхватил шестой. - Бейлиф говорит, это для того, чтобы сопроводить... Засевшие в проулке лазутчики не сумели дослушать эту фразу до конца большей частью из-за того, что как раз в это мгновение они вышли из проулка и точными, ловкими ударами ребром ладони по шее уложили на мостовую четверых стражников. Оставшиеся двое обернулись, раззявили рты от изумления и испуга, а магистраты подскочили к ним и ткнули их под ребра сложенными и вытянутыми пальцами. Стражники, не в силах проронить ни звука, сложились пополам, а "магистраты" добавили и им рубящих ударов по затылкам, после чего почти бесшумно втащили стражников в проулок и принялись их связывать. - Значит, шпионы все-таки отправились на вылазку среди ночи и обнаружили остальных наших, - пробормотал один из мятежников. - Да, но, похоже, они изобрели достаточно вескую причину для визита в столицу, и это поможет на какое-то время запутать дело, - возразил второй. - И самого Защитника запутать, - добавил третий. - Не захочет же он одним махом казнить всех своих чиновников, если от них особой беды не ожидает. - По крайней мере об истинной нашей мощи они пока не догадываются, заключил первый. - Иначе бы не решили, что тысячи человек хватит, чтобы нас усмирить. - Тысячи? - хмыкнул четвертый мятежник. - Почему - хватило бы, если бы им предстояло столкнуться с настоящими магистратами. Эти бы были вооружены одними дубинками, да и в драке соображают похуже любого солдата. Тогда бы эти солдаты объявили, что являют собой почетный караул, но всем было бы ясно, что на самом деле они следят за каждым шагом магистратов. - Ну, стало быть, на нашу долю завтра выпадет на тысячу солдат меньше, - заключил первый. - Так, ладно, мы со своим патрулем управились, пошли теперь, пора выбираться на главную улицу. Подобные сцены происходили по всему городу. Порой стражникам удавалось позвать на помощь, и тогда "магистратам" - налетчикам приходилось отступать назад, во тьму проулков, но только после того, как они оставляли на мостовой поверженных гвардейцев в качестве приманки для очередного патруля. Время от времени мятежникам попадались стражники половчее, и хотя в итоге победа все равно доставалась налетчикам, они тоже несли потери. Двум патрульным отрядам вообще удалось одолеть мятежников, после чего стражники опрометью бросились к замку Защитника, крича: - Тревога! Тревога! Однако добежать до замка им не было суждено. Дюжина отрядов налетчиков их утихомирила. Когда все было кончено, потери врагов составили двоих убитыми и с полдюжины ранеными, но все остальные были живы, хотя на поправку здоровья у них должно было уйти по несколько дней. Тем временем налетчики уже подбирались к скучавшим на своих постах дозорным, охранявшим подходы к главной улице и выходы из города. Столица стеной обнесена не была, поэтому между домами и складами с окраин в город могло прокрасться сколько угодно народу. Защитнику не было нужды переживать из-за этого - ведь главная улица надежно охранялась, да и по остальным всю ночь ходили патрули. А заставы на главной улице существовали исключительно для того, чтобы брать пошлину с прибывающих в город купцов и проверять пропуска у всех добропорядочных странников. Заставами перегораживали подходы к главной улице на закате. Если кто-то прибывал в столицу позже, ему приходилось коротать ночь в какой-нибудь гостинице на окраине, а по своим делам отправляться с утра. Заставы, естественно, охранялись часовыми, и хотя три тысячи мятежников могли бы подобраться к замку и по боковым улочкам и проулкам, по главной улице они могли дойти дотуда гораздо легче и быстрее, посему налетчики бесшумно подкрадывались к часовым и ловкими ударами сбивали их с ног. Пара-тройка часовых ухитрилась-таки обернуться в неподходящий момент и ранить своими алебардами еще двоих-троих мятежников, при этом успев крикнуть. Но с других сторон на них набросились подоспевшие налетчики и уложили и этих часовых. Когда взошло солнце, все стражники до единого лежали связанные и стонали в кладовых и на складах, но за каждым из них заботливо ухаживал кто-нибудь из мятежников - мужчина или женщина: перевязывали раны, поили и заверяли в том, что, хотя им придется денек поголодать, на следующее утро их отпустят, если, конечно, все пойдет хорошо. Ну а если нет, то пленным пришлось бы ждать свободы немного дольше. С рассветом проснулся и Защитник. Человек он был заносчивый и высокомерный, но он имел на это некоторое право: да, он был сыном Защитника и внуком Защитника, но гордился тем, что сорок лет добивался того, чтобы завоевать этот пост трудом, а не только по наследству: карьеру свою он начал магистратом небольшого городка. Его братьям не удалось подняться так высоко, и они по-прежнему жили в том самом городке, но по крайней мере состояли в постоянных браках и находились на одном месте, так что у Защитника была возможность приглядывать за ними. Но то, чего он добился в жизни, стоило ему немалых трудов: он вставал вместе с солнцем и до полуночи сидел за письменным столом или не покидал зала для аудиенций. Он следил за всем, что происходило в его государстве, и непрерывно издавал указы по поводу всевозможных то и дело возникающих проблем. Так вот: рано утром, когда камердинер Защитника раздвинул шторы в спальне своего господина, он застыл у окна в полном изумлении. Лучи солнца упали на Защитника, в этот миг встававшего с постели. - Что там такое, Валард? - сдвинув брови, спросил он. - Да площадь. Защитник! Там полным-полно народу! - Дай-ка я взгляну! Защитник оттолкнул Валарда и поспешно подошел к окну, чтобы посмотреть на площадь под окнами своего дворца. Он увидел целое море голов, увенчанных остроконечными шляпами магистратов, лица которых были обращены к дворцу и взгляды которых выражали ожидание. Защитник молча, не шевелясь, смотрел на них. Затем он, пылая царственным гневом, отвернулся от окна. - Проклятие! Как это им удалось проскользнуть мимо моих часовых! И что им тут, если на то пошло, понадобилось? Нет-нет, Валард, я понимаю, что ты об этом ничего не знаешь.., но помоги же мне поскорее одеться! Я должен немедленно выйти к ним и выяснить, чего они хотят! Таков был характер Защитника: первым его порывом было - лицом к лицу столкнуться с опасностью, что его ожидала. Только затем, немного подумав, он распорядился: - Скажи начальнику гвардии, чтобы он выставил своих солдат вокруг площади, у библиотеки, казны и канцелярии, отправил отряды по прилегающим улицам: пусть окружат площадь со всех сторон. Да и на дворцовой стене пусть караул выставит. Он почти выбежал из гардеробной в самой своей нарядной мантии. На груди его ослепительно сверкала цепь власти. За ним еле поспевал начальник гвардии, на ходу дослушивавший последнее из потока распоряжений: - ..и пусть ждут меня в зале для аудиенций! - закончил свой приказ Защитник. Начальник гвардии поклонился, развернулся и поспешил исполнять приказы, а Защитник на ходу спросил у первого попавшегося чиновника: - Как обстановка в провинциях? - Мы только что получили известие. Защитник, - скороговоркой протараторил тот. - Мятежные магистраты повели толпы народа на замки шерифов в Аутэне, Грабеле и Белоргиуме... - Это же три четверти государства! - Да, Защитник, но шерифы со своими гвардейцами отбили их. Недовольных там была всего горстка, и горожане сами дали им отпор. Защитник торопливо кивнул: - Это хорошо. Вот если бы и жители этого города додумались дать отпор этим бунтовщикам... Открыть двери! Камердинер распахнул застекленные двери, и Защитник вышел на балкон. Как только он ступил за порог, ему показалось, будто бы он наткнулся на прочную звуковую стену. "Свобода! Равноправие!" - скандировала толпа. "Свобода! Равноправие!" Защитник попятился. У него закружилась голова, он тяжело дышал. Камердинер поскорее закрыл двери, а Защитник ошеломленно пробормотал: - О чем это они, проклятие, орут? Какое равноправие? Существует одно-единственное право! Как может быть больше? И что это еще за чушь "свобода"? Свобода для каждого - это хаос и прямая дорога к страданиям! Совладав с собой, он рявкнул: - Кто научил их всей этой чепухе? Ответа не воспоследовало. Мгновение в покоях Защитника царила непроницаемая тишина. А потом вошел лакей и растерянно произнес: - Защитник.., в зале для аудиенций вас ожидают трое.., и один из них - в мантии магистрата... Желают поговорить с вами об "общих заботах" - так они сказали. - "Заботах"? - выпучил глаза Защитник, сдвинул брови и прокричал: - Да уж, им есть, о чем позаботиться! Как они проникли в зал для аудиенций? - Ни.., никто не знает как, господин, - промямлил лакей. - Их там обнаружили те, кого вы послали, чтобы они вас ждали там. Защитник, остолбенев, гневно взирал на лакея. Впервые он ощутил, как к нему подкрадывается самый настоящий страх. Он прогнал это ощущение, развернулся на каблуках и со злорадной ухмылкой поспешил в зал для аудиенций. Размашисто шагая, он вошел в зал, а за ним следом вбежали лакеи и стражники. Войдя, Защитник резко остановился. Взгляд его был полон праведного гнева. В просторном зале с высоким, в пятнадцать футов, потолком на возвышении стоял похожий на трон стул Защитника. Вдоль одной стены тянулась длинная скамья, вдоль противоположной - ряды стульев. Возле стульев стояли трое. Двое из них казались карликами в сравнении с третьим - настоящим великаном. Росту в нем было, пожалуй, все семь футов. Одет он был по-военному - в дублет и обтягивающие лосины, но солдатского мундира на нем не было - только рыжевато-коричневая куртка. Один из мужчин пониже ростом был одет примерно так же, только куртка у него была зеленая, а на третьем была мантия магистрата. Напротив незваных гостей шеренгой стояли министры, наряженные еще более пышно, чем одевались шерифы и магистраты. Их важный вид вселил в сердце Защитника надежду и уверенность. Он знаком велел лакеям и стражникам удалиться, подозревая, что все, что сейчас будет сказано, не должно обратиться в слухи. Сержант, командир гвардейцев, помедлил. - Господин.., но как же ваша безопасность... - Меня защитят министры! Уходи! Физиономия сержанта яснее всяких слов показывала, с какой неохотой он покидает зал, но он таки вышел. Защитник сделал в уме заметку: вот человек верный и дисциплинированный. Как только за сержантом закрылась дверь, Защитник развернулся к пришельцам. - Как вы сюда попали? - гневно вопросил он. - Мы вошли сюда ночью, - ответил тот, что был одет как магистрат. - Вошли ночью? В замок Защитника? Но как вы ухитрились пройти мимо моих часовых? - Очень осторожно, - пояснил тот, что был в зеленой куртке. Защитник прищурился. Все его чувства словно льдом сковало. В такие игры ему не раз доводилось играть, а эти наглецы в сыновья ему годились. Вряд ли они сумеют превзойти его в искусстве ведения дипломатических переговоров. - Кто вы такие? - требовательно вопросил Защитник. - Меня зовут Майлз, - отвечал мужчина в мантии магистрата. - А это мои спутники, Гар и Дирк. - Что у вас общего с этим сбродом на площади? - Это не сброд. Защитник. Это люди, которые верой и правдой служили вам на постах магистратов и шерифов целых пять лет. Так, значит, и шерифы тоже взбунтовались! Это не на шутку потрясло Защитника, но он ничем не выдал себя. - Зачем вы явились сюда? - Затем, чтобы переговорить с вами. Защитник, об управлении страной, которое нас очень заботит. - Тонко сказано, - поджав губы, отметил Защитник. - Но когда я слышу требования, я понимаю, что это именно требования, а не что-нибудь еще. А толпа ваших сторонников на площади мне сообщила, что это за требования это "свобода", из-за которой государство неминуемо будет разорвано в клочья, и "равноправие", что бы это ни означало! - Это означает, что мы полагаем, что людям следует гарантировать их безопасность в форме письменного документа, Защитник, в виде основных законов государства. В этом документе должны быть оговорены права людей на то, что они могут решать сами за себя, на то, к чему их не вправе принудить никакое правительство. Это заявление заставило Защитника содрогнуться. Он не сдержался и ахнул от изумления. - Вы же хотите лишить всякой опоры Закон Государства! - Нам кажется, что это необходимо, - чуть ли не извиняющимся тоном проговорил Майлз. - В таком случае я велю выстроить для вас самые замечательные виселицы на свете, ибо по земле еще не ступала нога более страшных изменников! Вы должны понимать, что я никогда не соглашусь на такие перемены! Скорее я умру! Наконец подал голос великан. - Надеемся, что последнее не понадобится, господин. Защитник развернулся к нему. Глаза его метали молнии. - Да! Советую вам думать, что это не понадобится, но ваша жизнь и ваша смерть - это совсем иное дело! Тут в переговоры вступил второй спутник магистрата. - Если бы вы послушали, о каких правах мы ведем речь, Защитник, вы, быть может, сменили бы гнев на милость. Требования, по сути, довольно умеренные и скромные. - Если эти ваши "права" выбивают почву из-под ног у государственной власти, их никак не назовешь "скромными"! - рявкнул Защитник и снова прищурился. - Но я выслушаю вас. Что там у вас за требования? - Во-первых, мы требуем, чтобы все люди имели право на счастье. Защитник задумался, нахмурился, поискал в этом требовании злой умысел, хитрую уловку. - По-моему, это вполне безвредное требование, - ворчливо проговорил он. - Что еще? - Чтобы каждый имел право выбирать себе супругу или супруга, чтобы правительство не могло никого заставлять вступать в брак против воли. - Но ведь при таком законе сразу станет много таких, кто вообще не пожелает жениться и выходить замуж! - Верно, Защитник, - спокойно кивнул Майлз. - Появится много людей, которые сочтут, что одиночество менее мучительно, чем брак без любви. - Но тогда в государстве станет рождаться меньше детей! А это значит, что упадут урожаи, в казну станет поступать меньше податей! - Да, людей станет меньше, но это будут счастливые люди, - сказал тот, кого звали.., кажется, Дирк. - А у счастливых людей дети рождаются, пожалуй, чаще. В этих словах звучал соблазн. Защитник нахмурился и решил подумать над высказыванием Дирка на досуге. - Над этим можно подумать. - "А мятеж из-за этого затевать вовсе не стоило". - Что еще? В глазах Майлза загорелся огонек надежды. - Чтобы всякий был волен молиться, кому захочет, и исповедовать любую религию, по своему усмотрению. Защитник мгновенно насторожился. - Что такое "религия"? - Вера в единого бога или в нескольких божеств. А молитва - это мысленное обращение к богу. - Выдумки, фантазия, - скривился Защитник и упер руки в бока. - Но и здесь я особого вреда не вижу, покуда люди не станут верить в то, что эти самые "боги" существуют на самом деле. Что еще? - Следующее требование проистекает из предыдущего. Если люди обретут право исповедовать любые религии, они обретут и право говорить об этом с другими людьми. Так что каждый человек должен иметь право говорить обо всем на свете, лишь бы это не вредило другим людям. - Людям? - уцепился за последнее слово Защитник. - А власть - это люди? - Нет, - честно признался Майлз. - Стало быть, вы хотите наделить всех и каждого правом осуждать власть в стране - и самого Защитника?! - Исключительно в качестве официального лица, представителя власти, поспешно уточнил Дирк. - Никто не будет иметь права вмешиваться в личную жизнь Защитника. - Чушь, чепуха! Личная жизнь Защитника - это то, насколько хорошо или дурно он правит страной; то же самое относится к министрам, шерифам и магистратам! Министры ожили, начали приглушенно переговариваться. Защитник усмехнулся. Недовольство министров его порадовало. - Нет, молодые люди, последний пункт ваших требований меня не устраивает! Что еще вы можете мне предложить? - Требование о том, чтобы каждый имел право на жизнь и безопасность и чтобы правительство не могло отнять у человека ни то ни другое без суда и вердикта сограждан. - "Сограждан"? - воскликнул Защитник. - Это что еще за бредни? Вердикт выносит магистрат! - Магистрат и будет выносить вердикт - в рамках закона, разумеется, ответил Майлз. - Но решать, виновен обвиняемый в совершении преступления или нет, будут присяжные, простые граждане. - Ах вот как? И с какой же стати орда пахарей разберется в том, виновен обвиняемый или невиновен, лучше, чем подкованный в законах магистрат? - Суд присяжных - гарантия того, что никто не будет обвинен по воле одного-единственного человека, он послужит обеспечением защиты граждан от произвола власти. - Да ну? А произвола сограждан вы не опасаетесь? Самосуд вас не пугает? Только не пытайтесь убедить меня в том, что таких случаев не было! Я их знаю предостаточно - когда толпа была готова казнить невинных, а спасали их от неминуемой гибели именно магистраты! Нет, на это требование я согласиться не могу, увольте, но буду рад поговорить об этом более подробно в другой раз. - Быть может, ваши горячие возражения продиктованы тем, что данный закон, ограничивая власть магистратов, ограничит и власть Защитника? поинтересовался Дирк. Защитник побагровел. - Интересы государства я принимаю близко к сердцу, молодой человек, и мне дорог каждый гражданин! Если все ваши остальные требования о так называемых "правах" столь же глупы, можете собирать какие угодно толпы, но ответ мой будет - "нет"! - Вы не выслушали нашего последнего требования, - попытался урезонить Защитника Дирк. - Позволите ли вы нам изложить его? - Да, - сердито бросил Защитник. - Это требование о том, чтобы никто не имел права никого пытать. Ни по какой причине, ни под каким видом. - Отменить пытки? И как же мы тогда заставим преступников говорить правду? - вскричал Защитник. - Пытками правды не добиться, - заверил его Майлз. - За счет пыток добиваются единственного: люди говорят то, что от них желают услышать их истязатели. - То есть пытками мы добиваемся чистосердечного признания вины, о чем и так уже знаем! Нет, на это я тоже не могу согласиться! - Защитник рубанул рукой по воздуху, чем, видимо, желал показать, что аудиенция закончена. - Довольно! Теперь я вижу, что большая часть ваших "прав" - это орудия, способные нанести огромный вред государству, способные, быть может, даже разрушить его! Нет, я не соглашусь выполнить ни одно из ваших требований, не согласятся и министры! Переговоры окончены! Велите вашей толпе расходиться! Пусть все отправляются по домам! - Боюсь, не получится, господин, - не моргнув глазом, отозвался Майлз. - Неужели? - ледяным тоном произнес Защитник. - И что же вы намерены предпринять? - Если придется, господин Защитник, мы арестуем и вас и ваших людей, а ваш замок займут представители новой власти.
Орогору вскочил и в одно мгновение отошел от шатра. Он поднял руки вверх. Ему было так муторно, так жутко, но пусть речь шла о жизни и смерти - он не мог рисковать и поступить так, чтобы из-за этого пострадала Гильда. Немного погодя его примеру последовали и другие мнимые магистраты, а солдаты, пометавшись, выпутались из своих "коконов", повскакивали на ноги. Некоторые из них тут же схватились за алебарды и с криками ярости замахнулись на мятежников, но один из солдат развернулся и нацелил острие своей алебарды между глаз шпиона. - Отпустите ее, капитан! - прокричал он. Шпион вытаращился, не веря своим глазам и ушам, и к Орогору вернулась надежда. - Взять их! - крикнул он, и подсадные магистраты яростно бросились на солдат. Одни боролись с ними, стараясь отобрать у них алебарды, а другие мигом оказывались за спинами у солдат с ножами наготове. Дружный удар - и солдаты повалились на землю. Мятежники снова принялись закатывать их в полотно. Солдаты брыкались, размахивали кулаками и ухитрились-таки повалить кое-кого из мятежников, но остальные оказались более удачливы. Через несколько минут на поляне воцарилась тишина, нарушаемая только приглушенными стонами. Но шпион по-прежнему стоял, готовый вонзить нож в горло Гильды, и 6 упор смотрел на дерзкого солдата. - Ты.., изменник. Мулл? - Я не согласен жениться ни на ком, кроме моей Мод, капитан, а ее хотят выдать за другого, - упрямо заявил солдат. - Лучше пусть меня вздернут на виселице за измену, чем я стану всю жизнь томиться в темнице или мучиться в рабстве за то, что отказался жениться на нелюбимой. Брызгая слюной, шпион прошипел: - Будь ты проклят, раз так! С этими словами он запрокинул голову. Его нож взлетел, перевернулся в воздухе и устремился к солдату. Тот вскрикнул и отскочил в сторону, а Гильда пригнулась и резко выпрямилась. Шпион, взвыв от неожиданности, перелетел через ее голову и шмякнулся наземь. Орогору в мгновение ока оказался рядом с ним и нанес удар ножом. Шпион дернулся и обмяк. Орогору поспешно повернулся к Гильде. Но она уже стояла на коленях возле солдата. - Лежи смирно, дружок! Это всего лишь царапина, но все-таки ее стоит перевязать! - Спасибо вам, добрая женщина, - с широко раскрытыми глазами проговорил Мулл. - Спасибо тебе - ты спас мне жизнь и нашу надежду на лучшее! улыбнулась Гильда и разорвала рукав формы солдата в том месте, куда угодил нож. - Да, всего лишь небольшой порез. Орогору, дай-ка спирта! - Она взяла поданную Орогору бутылочку и предупредила раненого: - Пощиплет немного, но зато уж рана точно не загноится. Отвлеки его, Орогору! Отвлечь? У нее бы это гораздо лучше получилось! Но все-таки Орогору предпринял мужественную попытку: - Ты на нашей стороне, солдат. Почему? - Да все потому, все так.., как я сказал. Я слыхал, будто вы хотите объявить, что каждый имеет право быть.., о-о-о-о-ой! - счастливым, ну и.., само собой, имеет право.., на все, что значит "счастье", так что... - Мулл запнулся, с дрожью выдохнул: Гильда начала перевязывать его рану. - Так что я не мог позволить капитану помешать вам. - Ты стойкий и храбрый воин! - воскликнул Орогору и пожал здоровую руку солдата. - Мы будем всегда благодарны тебе, а если мы одержим победу, твое имя останется среди имен героев! - Да какой я герой? - отмахнулся Мулл. - Врать не стану.., честно говоря, я бы лучше всю ночь до утра в шатре проспал, да и на виселицу мне совсем даже неохота. Но мне невмоготу было бы увидеть, как вместе с вами погибнет моя надежда на счастье. - Ну вот! - Гильда закончила перевязку и помогла Муллу сесть. Будешь показывать шрам своим внучатам. Мулл, и хвастаться! - Внуки у меня, добрая женщина, родятся, только если я женюсь на своей возлюбленной, - вздохнул солдат и залюбовался тем, как Орогору обнял Гильду, которая только теперь, после того как была на волосок от гибели, дала волю слезам. Орогору прижал ее к себе, гладил по голове, шептал слова утешения. - Да, - кивнул Мулл, - если мне так же повезет, как вам, будут у меня и детишки, и внуки. Спасибо, что поухаживали за мной, добрая женщина. - Пока это самое малое, чем мы могли тебе помочь, - сказал Орогору. Хотелось бы помочь больше. - Ну, так... Орогору отстранился от жены, выпрямился. - Говори! - Так и так я - покойник, господин, если вы не победите, так что.., нельзя ли мне пойти с вами?
***
Вот так шли они, по проселкам и тропам, - люди, родившиеся в крестьянских семьях, но выросшие в уверенности о том, что они аристократы. А потом, излеченные от болезненных иллюзий, ставшие мнимыми магистратами. Они устраивали засады и хватали патрульных, призванных схватить их самих, спасали друг друга, когда патрульных оказывалось слишком много для одного небольшого отряда мятежников. Уже пятьдесят три человека из числа магистратов и их соратников погибли во время столкновений с патрулями Защитника, но с каждым днем повстанцы были все ближе и ближе к столице, и число их возрастало за счет стражников, бейлифов и гвардейцев шерифов, прослышавших про мятеж и тайком пробиравшихся к отрядам подпольщиков. Через неделю Мильтон окружило войско в три тысячи человек и еще семь тысяч были на подходе. Майлз нервно расхаживал из угла в угол по полутемному складу неподалеку от городских ворот. - Для нас уже наверняка заготовлено не меньше тысячи западней! Шпионы донесли Защитнику о мятеже! - Вряд ли, - заверил товарища Дирк. - Ты же велел нашему агенту повару с кухни Защитника кормить и поить инквизитора и палачей и всех заверять в том, что им попался на редкость крепкий орешек, а потому их нельзя беспокоить и отвлекать от работы - и потом, кто станет совать нос в дела тайной полиции? - Все равно - Ренунцио наверняка уже докладывал Защитнику о мятеже! Дирк усмехнулся. - Прости. Я забыл рассказать тебе о том последнем проклятии, которым Ренунцио одарил меня до того, как я завязал ему рот. Майлз обернулся, вытаращил глаза. - Проклятие? Какое проклятие? - Он пожелал мне провести остаток жизни в страшных снах, без крошки хлеба и глотка воды, - ухмыльнулся Дирк, - за то, что мы явились до того, как он донес на нас Защитнику. Майлз, утратив дар речи, не мигая смотрел на Дирка, а Гар кивнул и сказал: - Такие уж они люди, эти бюрократы. Порой подолгу копят "хорошие" новости, собирают побольше, вместо того чтобы рассказывать о них своим начальникам понемножку. С докладом являются только тогда, когда положение дел способны обрисовать во всех подробностях, когда оно у них в руках. Тогда они в состоянии продемонстрировать свою власть и компетентность. Как правило, они надеются за счет таких великих подвигов на трудовой ниве получить повышение по службе, и порой это им удается. - Так вы что же, хотите сказать, что Защитник пока и слыхом не слыхивал про наш мятеж? - Ну.., мы не можем быть целиком и полностью уверены в том, что Ренунцио не проговорился об этом в разговоре с кем-нибудь еще, предупредил Майлза Дирк. - Очень может быть, что все же не удержался и похвастался своими достижениями, но я так не думаю. Он из тех людишек, которые с крайней неохотой делятся своими успехами с начальством, поскольку боятся, что тогда вся слава начальству достанется. - Безусловно, - отметил Гар, - не исключено, что кто-нибудь уже успел освободить Ренунцио, вытащил его из камеры пыток, но не думаю, чтобы он сумел сообщить что-то вразумительное. - Хочешь сказать, что мы до сих пор действуем тайно? - Я в этом совершенно уверен. - Еще бы, - осклабился Дирк. Майлз с трудом верил собственным ушам. Но вдруг тяжкая ноша как бы спала с его плеч, исчез камень с острыми краями, который, как ему казалось, перекатывался у него в животе. Он вздохнул полной грудью и решил, что полутемный склад - совершенно очаровательное местечко. Сквозь маленькие оконца в башенках на крыше пробивались солнечные лучи, рассеянный свет придавал волшебные очертания грудам мешков и горам бочонков. Воздух полнился ароматами десятков всевозможных специй. Майлза вдруг охватило чувство невыразимого восхищения, и он искренне пожалел о том, что сейчас рядом с ним нет Килеты. - Но чем дольше мы будем выжидать, тем больше вероятность того, что из провинций придут вести о том, что поразительно большое число магистратов решило одновременно уйти в отпуск, - изрек Гар, встав с рулона бархата, на котором сидел. - Твои гонцы докладывают, что вокруг города сейчас разместились три тысячи человек, а наши лазутчики в войске Защитника сообщают о том, что численность солдат диктатора - две с половиной тысячи человек плюс сотня городских стражников. Полагаю, пора начать наступление. Майлз уставился на великана. Дивное чувство тут же вытекло из него, как вино из проколотого бурдюка. - Еще семь тысяч человек на подходе, - напомнил Гару Дирк. - Если мы выждем еще день, нас станет намного больше, и это будет нам очень даже на руку. - У замка Защитника - высокие стены, а его гвардейцы вооружены алебардами, пиками и арбалетами, - парировал возражение друга Гар. Внезапное нападение даст нам больше преимуществ, чем численное превосходство, да и крови прольется меньше. Последнее замечание пришлось по сердцу Майлзу. - Если так погибнет меньше народу, стоит рискнуть, - решительно проговорил он. - Ты прав, Гар. Надо атаковать. Глаза Гара сверкнули. Он явно гордился этим человеком, которого они превратили в вождя повстанцев. - На том и порешили, значит, - кивнул он. - Скажи гонцам, чтобы передали магистратам: пусть будут готовы войти в город в полночь. Майлз нахмурился. - Но ведь их схватит стража! - Да ну? - прищурился Гар. - А может, наоборот?
***
Первые двадцать магистратов прибыли днем, переодетые крестьянами. Как только свечерело, они попрятались в проулках между домами, а когда стемнело окончательно, вышли на охоту. Появился патруль, поравнялся с выходом из проулка. Стражники уныло переговаривались на ходу: - "Повышенная боевая готовность" - шериф сказал, - буркнул один из них. А все из-за чего? Только из-за того, что с юга, видите ли, топают тысячи людей! "Магистраты", притаившиеся среди ночных теней в проулке, понимающе переглянулись. - Вот-вот, а нам-то какое дело до того, что где-то в ста милях от города какая-то толпа? - проворчал второй стражник. - Толпа? - хихикнул третий. - Это ж магистраты! Нашли толпу! Чтобы эти индюки загордившиеся толпой собрались? И вроде говорят, будто идут потолковать с Защитником из-за того, что им чего-то там не по нраву насчет женитьбы. - Магистратам-то чего из-за женитьбы переживать? - пробурчал четвертый стражник. - Уж они-то почаще женятся, чем остальные, если на то пошло! - Да болтают, что вроде как не нравится им жениться так, как они женятся. Получше хотят, - вступил в разговор пятый стражник. - Как бы то ни было, но тысячу солдат на юг отправляют. - Вот-вот, - подхватил шестой. - Бейлиф говорит, это для того, чтобы сопроводить... Засевшие в проулке лазутчики не сумели дослушать эту фразу до конца большей частью из-за того, что как раз в это мгновение они вышли из проулка и точными, ловкими ударами ребром ладони по шее уложили на мостовую четверых стражников. Оставшиеся двое обернулись, раззявили рты от изумления и испуга, а магистраты подскочили к ним и ткнули их под ребра сложенными и вытянутыми пальцами. Стражники, не в силах проронить ни звука, сложились пополам, а "магистраты" добавили и им рубящих ударов по затылкам, после чего почти бесшумно втащили стражников в проулок и принялись их связывать. - Значит, шпионы все-таки отправились на вылазку среди ночи и обнаружили остальных наших, - пробормотал один из мятежников. - Да, но, похоже, они изобрели достаточно вескую причину для визита в столицу, и это поможет на какое-то время запутать дело, - возразил второй. - И самого Защитника запутать, - добавил третий. - Не захочет же он одним махом казнить всех своих чиновников, если от них особой беды не ожидает. - По крайней мере об истинной нашей мощи они пока не догадываются, заключил первый. - Иначе бы не решили, что тысячи человек хватит, чтобы нас усмирить. - Тысячи? - хмыкнул четвертый мятежник. - Почему - хватило бы, если бы им предстояло столкнуться с настоящими магистратами. Эти бы были вооружены одними дубинками, да и в драке соображают похуже любого солдата. Тогда бы эти солдаты объявили, что являют собой почетный караул, но всем было бы ясно, что на самом деле они следят за каждым шагом магистратов. - Ну, стало быть, на нашу долю завтра выпадет на тысячу солдат меньше, - заключил первый. - Так, ладно, мы со своим патрулем управились, пошли теперь, пора выбираться на главную улицу. Подобные сцены происходили по всему городу. Порой стражникам удавалось позвать на помощь, и тогда "магистратам" - налетчикам приходилось отступать назад, во тьму проулков, но только после того, как они оставляли на мостовой поверженных гвардейцев в качестве приманки для очередного патруля. Время от времени мятежникам попадались стражники половчее, и хотя в итоге победа все равно доставалась налетчикам, они тоже несли потери. Двум патрульным отрядам вообще удалось одолеть мятежников, после чего стражники опрометью бросились к замку Защитника, крича: - Тревога! Тревога! Однако добежать до замка им не было суждено. Дюжина отрядов налетчиков их утихомирила. Когда все было кончено, потери врагов составили двоих убитыми и с полдюжины ранеными, но все остальные были живы, хотя на поправку здоровья у них должно было уйти по несколько дней. Тем временем налетчики уже подбирались к скучавшим на своих постах дозорным, охранявшим подходы к главной улице и выходы из города. Столица стеной обнесена не была, поэтому между домами и складами с окраин в город могло прокрасться сколько угодно народу. Защитнику не было нужды переживать из-за этого - ведь главная улица надежно охранялась, да и по остальным всю ночь ходили патрули. А заставы на главной улице существовали исключительно для того, чтобы брать пошлину с прибывающих в город купцов и проверять пропуска у всех добропорядочных странников. Заставами перегораживали подходы к главной улице на закате. Если кто-то прибывал в столицу позже, ему приходилось коротать ночь в какой-нибудь гостинице на окраине, а по своим делам отправляться с утра. Заставы, естественно, охранялись часовыми, и хотя три тысячи мятежников могли бы подобраться к замку и по боковым улочкам и проулкам, по главной улице они могли дойти дотуда гораздо легче и быстрее, посему налетчики бесшумно подкрадывались к часовым и ловкими ударами сбивали их с ног. Пара-тройка часовых ухитрилась-таки обернуться в неподходящий момент и ранить своими алебардами еще двоих-троих мятежников, при этом успев крикнуть. Но с других сторон на них набросились подоспевшие налетчики и уложили и этих часовых. Когда взошло солнце, все стражники до единого лежали связанные и стонали в кладовых и на складах, но за каждым из них заботливо ухаживал кто-нибудь из мятежников - мужчина или женщина: перевязывали раны, поили и заверяли в том, что, хотя им придется денек поголодать, на следующее утро их отпустят, если, конечно, все пойдет хорошо. Ну а если нет, то пленным пришлось бы ждать свободы немного дольше. С рассветом проснулся и Защитник. Человек он был заносчивый и высокомерный, но он имел на это некоторое право: да, он был сыном Защитника и внуком Защитника, но гордился тем, что сорок лет добивался того, чтобы завоевать этот пост трудом, а не только по наследству: карьеру свою он начал магистратом небольшого городка. Его братьям не удалось подняться так высоко, и они по-прежнему жили в том самом городке, но по крайней мере состояли в постоянных браках и находились на одном месте, так что у Защитника была возможность приглядывать за ними. Но то, чего он добился в жизни, стоило ему немалых трудов: он вставал вместе с солнцем и до полуночи сидел за письменным столом или не покидал зала для аудиенций. Он следил за всем, что происходило в его государстве, и непрерывно издавал указы по поводу всевозможных то и дело возникающих проблем. Так вот: рано утром, когда камердинер Защитника раздвинул шторы в спальне своего господина, он застыл у окна в полном изумлении. Лучи солнца упали на Защитника, в этот миг встававшего с постели. - Что там такое, Валард? - сдвинув брови, спросил он. - Да площадь. Защитник! Там полным-полно народу! - Дай-ка я взгляну! Защитник оттолкнул Валарда и поспешно подошел к окну, чтобы посмотреть на площадь под окнами своего дворца. Он увидел целое море голов, увенчанных остроконечными шляпами магистратов, лица которых были обращены к дворцу и взгляды которых выражали ожидание. Защитник молча, не шевелясь, смотрел на них. Затем он, пылая царственным гневом, отвернулся от окна. - Проклятие! Как это им удалось проскользнуть мимо моих часовых! И что им тут, если на то пошло, понадобилось? Нет-нет, Валард, я понимаю, что ты об этом ничего не знаешь.., но помоги же мне поскорее одеться! Я должен немедленно выйти к ним и выяснить, чего они хотят! Таков был характер Защитника: первым его порывом было - лицом к лицу столкнуться с опасностью, что его ожидала. Только затем, немного подумав, он распорядился: - Скажи начальнику гвардии, чтобы он выставил своих солдат вокруг площади, у библиотеки, казны и канцелярии, отправил отряды по прилегающим улицам: пусть окружат площадь со всех сторон. Да и на дворцовой стене пусть караул выставит. Он почти выбежал из гардеробной в самой своей нарядной мантии. На груди его ослепительно сверкала цепь власти. За ним еле поспевал начальник гвардии, на ходу дослушивавший последнее из потока распоряжений: - ..и пусть ждут меня в зале для аудиенций! - закончил свой приказ Защитник. Начальник гвардии поклонился, развернулся и поспешил исполнять приказы, а Защитник на ходу спросил у первого попавшегося чиновника: - Как обстановка в провинциях? - Мы только что получили известие. Защитник, - скороговоркой протараторил тот. - Мятежные магистраты повели толпы народа на замки шерифов в Аутэне, Грабеле и Белоргиуме... - Это же три четверти государства! - Да, Защитник, но шерифы со своими гвардейцами отбили их. Недовольных там была всего горстка, и горожане сами дали им отпор. Защитник торопливо кивнул: - Это хорошо. Вот если бы и жители этого города додумались дать отпор этим бунтовщикам... Открыть двери! Камердинер распахнул застекленные двери, и Защитник вышел на балкон. Как только он ступил за порог, ему показалось, будто бы он наткнулся на прочную звуковую стену. "Свобода! Равноправие!" - скандировала толпа. "Свобода! Равноправие!" Защитник попятился. У него закружилась голова, он тяжело дышал. Камердинер поскорее закрыл двери, а Защитник ошеломленно пробормотал: - О чем это они, проклятие, орут? Какое равноправие? Существует одно-единственное право! Как может быть больше? И что это еще за чушь "свобода"? Свобода для каждого - это хаос и прямая дорога к страданиям! Совладав с собой, он рявкнул: - Кто научил их всей этой чепухе? Ответа не воспоследовало. Мгновение в покоях Защитника царила непроницаемая тишина. А потом вошел лакей и растерянно произнес: - Защитник.., в зале для аудиенций вас ожидают трое.., и один из них - в мантии магистрата... Желают поговорить с вами об "общих заботах" - так они сказали. - "Заботах"? - выпучил глаза Защитник, сдвинул брови и прокричал: - Да уж, им есть, о чем позаботиться! Как они проникли в зал для аудиенций? - Ни.., никто не знает как, господин, - промямлил лакей. - Их там обнаружили те, кого вы послали, чтобы они вас ждали там. Защитник, остолбенев, гневно взирал на лакея. Впервые он ощутил, как к нему подкрадывается самый настоящий страх. Он прогнал это ощущение, развернулся на каблуках и со злорадной ухмылкой поспешил в зал для аудиенций. Размашисто шагая, он вошел в зал, а за ним следом вбежали лакеи и стражники. Войдя, Защитник резко остановился. Взгляд его был полон праведного гнева. В просторном зале с высоким, в пятнадцать футов, потолком на возвышении стоял похожий на трон стул Защитника. Вдоль одной стены тянулась длинная скамья, вдоль противоположной - ряды стульев. Возле стульев стояли трое. Двое из них казались карликами в сравнении с третьим - настоящим великаном. Росту в нем было, пожалуй, все семь футов. Одет он был по-военному - в дублет и обтягивающие лосины, но солдатского мундира на нем не было - только рыжевато-коричневая куртка. Один из мужчин пониже ростом был одет примерно так же, только куртка у него была зеленая, а на третьем была мантия магистрата. Напротив незваных гостей шеренгой стояли министры, наряженные еще более пышно, чем одевались шерифы и магистраты. Их важный вид вселил в сердце Защитника надежду и уверенность. Он знаком велел лакеям и стражникам удалиться, подозревая, что все, что сейчас будет сказано, не должно обратиться в слухи. Сержант, командир гвардейцев, помедлил. - Господин.., но как же ваша безопасность... - Меня защитят министры! Уходи! Физиономия сержанта яснее всяких слов показывала, с какой неохотой он покидает зал, но он таки вышел. Защитник сделал в уме заметку: вот человек верный и дисциплинированный. Как только за сержантом закрылась дверь, Защитник развернулся к пришельцам. - Как вы сюда попали? - гневно вопросил он. - Мы вошли сюда ночью, - ответил тот, что был одет как магистрат. - Вошли ночью? В замок Защитника? Но как вы ухитрились пройти мимо моих часовых? - Очень осторожно, - пояснил тот, что был в зеленой куртке. Защитник прищурился. Все его чувства словно льдом сковало. В такие игры ему не раз доводилось играть, а эти наглецы в сыновья ему годились. Вряд ли они сумеют превзойти его в искусстве ведения дипломатических переговоров. - Кто вы такие? - требовательно вопросил Защитник. - Меня зовут Майлз, - отвечал мужчина в мантии магистрата. - А это мои спутники, Гар и Дирк. - Что у вас общего с этим сбродом на площади? - Это не сброд. Защитник. Это люди, которые верой и правдой служили вам на постах магистратов и шерифов целых пять лет. Так, значит, и шерифы тоже взбунтовались! Это не на шутку потрясло Защитника, но он ничем не выдал себя. - Зачем вы явились сюда? - Затем, чтобы переговорить с вами. Защитник, об управлении страной, которое нас очень заботит. - Тонко сказано, - поджав губы, отметил Защитник. - Но когда я слышу требования, я понимаю, что это именно требования, а не что-нибудь еще. А толпа ваших сторонников на площади мне сообщила, что это за требования это "свобода", из-за которой государство неминуемо будет разорвано в клочья, и "равноправие", что бы это ни означало! - Это означает, что мы полагаем, что людям следует гарантировать их безопасность в форме письменного документа, Защитник, в виде основных законов государства. В этом документе должны быть оговорены права людей на то, что они могут решать сами за себя, на то, к чему их не вправе принудить никакое правительство. Это заявление заставило Защитника содрогнуться. Он не сдержался и ахнул от изумления. - Вы же хотите лишить всякой опоры Закон Государства! - Нам кажется, что это необходимо, - чуть ли не извиняющимся тоном проговорил Майлз. - В таком случае я велю выстроить для вас самые замечательные виселицы на свете, ибо по земле еще не ступала нога более страшных изменников! Вы должны понимать, что я никогда не соглашусь на такие перемены! Скорее я умру! Наконец подал голос великан. - Надеемся, что последнее не понадобится, господин. Защитник развернулся к нему. Глаза его метали молнии. - Да! Советую вам думать, что это не понадобится, но ваша жизнь и ваша смерть - это совсем иное дело! Тут в переговоры вступил второй спутник магистрата. - Если бы вы послушали, о каких правах мы ведем речь, Защитник, вы, быть может, сменили бы гнев на милость. Требования, по сути, довольно умеренные и скромные. - Если эти ваши "права" выбивают почву из-под ног у государственной власти, их никак не назовешь "скромными"! - рявкнул Защитник и снова прищурился. - Но я выслушаю вас. Что там у вас за требования? - Во-первых, мы требуем, чтобы все люди имели право на счастье. Защитник задумался, нахмурился, поискал в этом требовании злой умысел, хитрую уловку. - По-моему, это вполне безвредное требование, - ворчливо проговорил он. - Что еще? - Чтобы каждый имел право выбирать себе супругу или супруга, чтобы правительство не могло никого заставлять вступать в брак против воли. - Но ведь при таком законе сразу станет много таких, кто вообще не пожелает жениться и выходить замуж! - Верно, Защитник, - спокойно кивнул Майлз. - Появится много людей, которые сочтут, что одиночество менее мучительно, чем брак без любви. - Но тогда в государстве станет рождаться меньше детей! А это значит, что упадут урожаи, в казну станет поступать меньше податей! - Да, людей станет меньше, но это будут счастливые люди, - сказал тот, кого звали.., кажется, Дирк. - А у счастливых людей дети рождаются, пожалуй, чаще. В этих словах звучал соблазн. Защитник нахмурился и решил подумать над высказыванием Дирка на досуге. - Над этим можно подумать. - "А мятеж из-за этого затевать вовсе не стоило". - Что еще? В глазах Майлза загорелся огонек надежды. - Чтобы всякий был волен молиться, кому захочет, и исповедовать любую религию, по своему усмотрению. Защитник мгновенно насторожился. - Что такое "религия"? - Вера в единого бога или в нескольких божеств. А молитва - это мысленное обращение к богу. - Выдумки, фантазия, - скривился Защитник и упер руки в бока. - Но и здесь я особого вреда не вижу, покуда люди не станут верить в то, что эти самые "боги" существуют на самом деле. Что еще? - Следующее требование проистекает из предыдущего. Если люди обретут право исповедовать любые религии, они обретут и право говорить об этом с другими людьми. Так что каждый человек должен иметь право говорить обо всем на свете, лишь бы это не вредило другим людям. - Людям? - уцепился за последнее слово Защитник. - А власть - это люди? - Нет, - честно признался Майлз. - Стало быть, вы хотите наделить всех и каждого правом осуждать власть в стране - и самого Защитника?! - Исключительно в качестве официального лица, представителя власти, поспешно уточнил Дирк. - Никто не будет иметь права вмешиваться в личную жизнь Защитника. - Чушь, чепуха! Личная жизнь Защитника - это то, насколько хорошо или дурно он правит страной; то же самое относится к министрам, шерифам и магистратам! Министры ожили, начали приглушенно переговариваться. Защитник усмехнулся. Недовольство министров его порадовало. - Нет, молодые люди, последний пункт ваших требований меня не устраивает! Что еще вы можете мне предложить? - Требование о том, чтобы каждый имел право на жизнь и безопасность и чтобы правительство не могло отнять у человека ни то ни другое без суда и вердикта сограждан. - "Сограждан"? - воскликнул Защитник. - Это что еще за бредни? Вердикт выносит магистрат! - Магистрат и будет выносить вердикт - в рамках закона, разумеется, ответил Майлз. - Но решать, виновен обвиняемый в совершении преступления или нет, будут присяжные, простые граждане. - Ах вот как? И с какой же стати орда пахарей разберется в том, виновен обвиняемый или невиновен, лучше, чем подкованный в законах магистрат? - Суд присяжных - гарантия того, что никто не будет обвинен по воле одного-единственного человека, он послужит обеспечением защиты граждан от произвола власти. - Да ну? А произвола сограждан вы не опасаетесь? Самосуд вас не пугает? Только не пытайтесь убедить меня в том, что таких случаев не было! Я их знаю предостаточно - когда толпа была готова казнить невинных, а спасали их от неминуемой гибели именно магистраты! Нет, на это требование я согласиться не могу, увольте, но буду рад поговорить об этом более подробно в другой раз. - Быть может, ваши горячие возражения продиктованы тем, что данный закон, ограничивая власть магистратов, ограничит и власть Защитника? поинтересовался Дирк. Защитник побагровел. - Интересы государства я принимаю близко к сердцу, молодой человек, и мне дорог каждый гражданин! Если все ваши остальные требования о так называемых "правах" столь же глупы, можете собирать какие угодно толпы, но ответ мой будет - "нет"! - Вы не выслушали нашего последнего требования, - попытался урезонить Защитника Дирк. - Позволите ли вы нам изложить его? - Да, - сердито бросил Защитник. - Это требование о том, чтобы никто не имел права никого пытать. Ни по какой причине, ни под каким видом. - Отменить пытки? И как же мы тогда заставим преступников говорить правду? - вскричал Защитник. - Пытками правды не добиться, - заверил его Майлз. - За счет пыток добиваются единственного: люди говорят то, что от них желают услышать их истязатели. - То есть пытками мы добиваемся чистосердечного признания вины, о чем и так уже знаем! Нет, на это я тоже не могу согласиться! - Защитник рубанул рукой по воздуху, чем, видимо, желал показать, что аудиенция закончена. - Довольно! Теперь я вижу, что большая часть ваших "прав" - это орудия, способные нанести огромный вред государству, способные, быть может, даже разрушить его! Нет, я не соглашусь выполнить ни одно из ваших требований, не согласятся и министры! Переговоры окончены! Велите вашей толпе расходиться! Пусть все отправляются по домам! - Боюсь, не получится, господин, - не моргнув глазом, отозвался Майлз. - Неужели? - ледяным тоном произнес Защитник. - И что же вы намерены предпринять? - Если придется, господин Защитник, мы арестуем и вас и ваших людей, а ваш замок займут представители новой власти.