— В тебя я верю безгранично, дедуля, но не скажу, за что именно.
— Похоже, вы не остаетесь подолгу на одном месте, Уайти, совсем как я, — изменил тему отец Марко.
— Я не могу долго выносить самодовольных, закоснелых жителей той или иной планеты, в какие бы идеологические обертки они ни прятались...
— Так же, как и они тебя, — пробормотала Лона в бокал.
— Как правило, аборигены всегда с готовностью оплачивают мои дорожные расходы до следующей планеты. Для своего возраста я немного непоседлив, отче, все время в движении, все время в пути, но я все еще надеюсь отыскать мир, еще не погрязший в декадентстве.
— Давно бы пора, Уайти, — возле столика задержался кто-то из завсегдатаев. — Мне приходится каждый раз подыскивать свежую аудиторию, — Уайти вытащил переносную музыколу из складок своей туники и встал.
— Я покину вас на несколько минут, не возражаете?
— Вы артист? — изумился Дар.
— Что наша жизнь, — фальшиво пропел Альбинос, — игра!
— Не очень постоянный заработок, но на коктейли хватает, — пояснила Лона.
— Но гораздо стабильнее, чем в «добрые» старые времена, до тех пор, пока я не повстречал твою бабушку! — напомнил внучке дед. — Я тогда приторговывал мягкими наркотиками, отче, не вполне легально. Это было до того, как на меня снизошло откровение. Меня больше знали под именем Тода Тамбурина, — он пропустил вперед Лону и они оба взошли на авансцену.
Самми резко выпрямилась, широко раскрыв глаза.
— Неужели тот самый Тод Тамбурин!
— Не может быть, — неуверенно сказал Дар, — но великие барды не выступают в барах, насколько мне известно...
— Лично я могу назвать несколько исключений, — отец Марко откинулся на спинку стула и поднес выпивку к губам. — Давайте будем судить по конечному продукту!
«Продукт» судить было нечего. Уайти уселся на маленький стульчик, в то время как для Лоны вынесли обычный. Альбинос резво пробежался пальцами по клавиатуре и извлек из музыколы переливающееся крещендо. Звуки пронеслись над головами, заставив зал стихнуть. Уайти энергично накачал тишину песенкой, гносеологические корни которой уходили в седую старину: веселая чепуха о леди-астронавте, которую вряд ли можно было назвать леди, ибо ее интерес к космосу ограничивался весьма своеобразными рамками. Во время исполнения песни Лона помалкивала, присоединяясь к деду лишь тогда, когда он начинал припев, но делала это с бесшабашностью, явно унаследованной от деда.
— И это прославленнейший поэт Терры! — Самми была неприятно поражена дурным вкусом.
Дар тоже чувствовал себя разочарованным, но это относилось не к Альбиносу и его таланту.
Песня завершилась септаккордом, имитирующим взлет звездолета.
Посетители прямо-таки взвились от восторга, топая, хохоча и оглушительно свистя. Когда гам одобрения постепенно сошел на нет, запела Лона, глядя в пространство над аудиторией, голосом свежим и чистым, как родник.
Отдельные слова не воспринимались слухом, они скользили и обвораживали Дара. Плач по лесной глуши, которой на самом деле не было, ностальгия по месту, носящему имя Терра.
Потом присоединился Уайти. Тихим, удовлетворенным голосом он поведал о том, что все миновало, но это в порядке вещей. Лона вновь повела партию первой скрипки, как бы в изумлении перед тем, что человеку вновь повстречалась глушь на далеких планетах под лучами звезд, невидимых с Терры.
И снова припев, что все прошло, все миновало. И очередной куплет: новая планета, сотни новых планет, встречающих звездопроходцев в своей первозданности, чтобы приручить, чтобы уничтожить. И снова куплет, и снова припев взмывал триумфально ввысь, ибо постепенно человек научился жить в глуши и сохранять ее в неприкосновенности. И снова новые планеты манили астронавтов вечной загадкой бытия.
Дар застыл над столом, потрясенный до глубины души. Как он мог считать эту балладу великой, лишь прочтя, без музыкального сопровождения.
Музыкола Уайти загремела диссонансом и неожиданно перешла в непристойные куплеты. Так прошел весь концерт — серьезная поэзия вперемешку с легкомысленными стишатами. Когда же поэт поднялся и отвесил публике поклон, умоляя дать осипшему горлу передышку для иного его употребления, Дар вскочил и заорал вместе со всеми: «Бис! Браво!»
Когда Лона, раскрасневшаяся и сияющая от сознания хорошо проделанной работы, и улыбающийся Уайти подошли к столику, Дар почувствовал себя глупо.
— Садись, садись, — загнал его обратно на стул Тамбурин, — и миллион благодарностей, малыш. Величайшая награда певцу, когда слушатель забывает обо всем, купаясь в его музыке!
Лона промолчала, но одарила молодого человека таким искренним взглядом, что внутри у него запели райские птицы, а кровь забурлила. Но тут официант разрушил очарование момента звяканьем стаканов, шеренгой выстраиваемых перед артистами.
— Теперь я могу поверить, — вскипела Самми, — что величайший трубадур современности опустится до того, что начнет расточать свой талант во второстепенных барах!
— Гм, рад знать, что я все еще остаюсь самим собой, — ухмыльнулся Альбинос. — Что я трубадур — признаю, но величайший... Увольте.
— Не обращайте на дедулю внимания, — ласково дотронулась Лона до руки Самми. — Ты же не могла знать, что эпитеты для него — оскорбление.
— Но что побуждает вас мотаться по окраинным планетам?
— Путешествуем в поисках глотка чистого воздуха, — губы Уайти сжались. — Публика в барах на Терре столь стерильна, что там кроме од и гимнов ничего не исполнишь. К тому же нельзя сказать, что посетители прислушиваются к стихам, поэт для них всего лишь фон, на котором они веселятся. А скажи хоть слово о политике, бац — и ты уже за дверью! Жители Терры превратились в безнадежных ипохондриков, и лучшие песни мира не способны взбодрить им кровь. Ситуация улучшается по мере того, как удаляешься от Терры, но и там, несмотря на некоторые проблески жизни, она утратила радость и удивление. Народ предпочитает сидеть за крепкими стенами и набивать брюхо, не желая слушать о летающих драконах...
Гигантский окорок с поросячьими глазками на лоснящейся физиономии под два метра ростом и с талией соответствующей окружности прервал речь Уайти:
— Ты чего, куплетист, хаешь прогресс!
В глазах Альбиноса зажглись огоньки.
— Прогресс? Если у тебя в доме полно разных штучек-дрючек, это еще не показатель того, что у тебя душа шире. А ты кто такой? Мой исповедник?
Бочка с жиром ухватила Уайти за грудки и подняла его вместе со стулом.
— Что за болтливый клоп! Сначала треп о политике, теперь религия... Нет, я просто обязан размазать тебя по стенке!
Уайти не потерял присутствия духа.
— Валяй! — весело выкрикнул он. — Чего ждешь?!
До громилы какое-то время доходило сказанное, потом глазки его сузились и он размахнулся с грацией парового молота.
Уайти врезал ребром ладони по сгибу локтя верзилы. Тот взвыл от боли и отпустил поэта.
К окороку на подмогу протиснулись еще два ушата сала. Завязалась потасовка. Дара схватили за шиворот и шарахнули по скуле. Выбираясь из-под стола, он слышал только возню, стоны и звуки ударов. Большинство посетителей пробиралось на четвереньках к стойке, ища укрытия. Вокруг Уайти пыталось образоваться кольцо из приятелей окорока, но отец Марко ревел буйволом и махал кулаками почище ветряной мельницы. Дон-Кихота, способного с ней справиться, среди толстяков не нашлось. Да и Альбинос держался молодцом, раздавая тумаки направо и налево.
Самми и Лона отбивались спина к спине, применяя не столько кулаки, сколько ногти и шпильки. Оборона девиц была успешной — вокруг них полным-полно скакало на одной ножке любителей острых ощущений. И тут блеснула полоска стали, метясь в живот Самми, — Дар не помнил, как он оказался между нападающими. Бок пронзила острая боль. Бандит был похож на стогаллонную бочку с дизельным топливом, гаденькая улыбочка блуждала по его вывороченным губам.
— Тоже сгодишься, хлопчик! — сказал он и ткнул Дара ножом еще раз.
В запарке вольмарец перехватил руку подонка и взял ее на излом.
Короткий рывок и бочка завопила неожиданно визгливым голосом. Нож выпал, а бандит растерянно осел на зад. В этот момент в голове Дара взорвалась граната.
Он мигнул и тупо обозрел панораму пинающихся ног. Сквозь звон в ушах донеслось противное завывание полицейских сирен. Давно пора! Потом ему пришло в голову, что на ногах нет глаз и они могут принять его, Дара, за коврик. Кряхтя, он встал на корточки, распрямился и уперся взглядом в надпись на груди: «Полиция». Он поднял глаза на ухмыляющуюся физиономию под краем шлема и заметил падающую на голову электрическую дубинку. Дар дернулся в сторону, увидел станнер, нацеленный в его сторону, что-то закричал и, пригнувшись, прыгнул влево. Дубинка опустилась, станнер пальнул. Один полицейский был поражен электрошоком, другой парализован. В это время третий обхватил Дара за талию. Дар, не глядя, двинул кулаком и угодил в шлем. Костяшки пальцев заныли. Полицейский отпустил Дара и выхватил из кобуры станнер. Нажать на курок он не успел, ибо благополучно рухнул на пол. Отец Марко схватил вольмарца за руку:
— За мной, быстро!
Дар столкнулся с Самми, отлетел к Уайти, отец Марко распахнул дверь и в нее первой проскользнула Лона.
— Все за ней! Уходим! — рявкнул священник.
Призыв совпал с природным инстинктом Дара, он только досадовал на многочисленность компании. Слетев по бетонным ступеням, он оказался среди полок, забитых пыльными бутылками.
— Быстрее, быстрее, скоро они примутся за погреб! — отец Марко протолкнулся мимо Дара и распахнул потайную дверцу. Беглецы протиснулись друг за дружкой. Дверца захлопнулась, и компания оказалась в кромешной темноте.
— Дар, — прошептала где-то рядом Самми. Молодой человек чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Здесь я, — прошептал он в ответ.
Внезапно вспыхнуло крошечное пятнышко света. Дар увидел лицо отца Марко в свете, испускаемом кончиком отвертки.
— Правильно делаете, что шепчете. Не уверен, что полиция знает о тайном убежище, но лучше не привлекать лишнего внимания, — тихо сказал он.
— Где мы, отче? — спросил Уайти. — Простите, ради Бога, неужели в монашеском тайнике?
— Нет, — ответил священник, — преследования на этой планете никогда не носили религиозного характера. Мы в подвале соседнего дома.
— Это в каком же, в прачечной Леонга Чакова?
— Нет, в другом.
— А, знаю, в котлетной мадам Тесси, — в голосе Уайти прозвучало удивление. — Даже я не знал, что существует проход между этими домами.
Священник не ответил, ибо нащупывал что-то у стены. Раздался лязг, пятно света дрогнуло. Отец Марко прошипел:
— Кажется, я нашел ступени.
Пятнышко закачалось из стороны в сторону и поползло вверх.
— Хозяйка заведения доверяет мне. Она сохранит в тайне наше пребывание.
Луч из отвертки-фонарика уперся в дубовую панель.
— Тсс!
Яркий свет и бравурная музычка ворвались в подземелье. Беглецы оказались в разгаре вечеринки с традиционным набором толстяков и полуодетых девиц, чьи пышные формы заставляли трепетать мужские сердца.
— Должно быть, сейчас позже, чем я думала, — заметила Самми.
— Здесь так в любое время суток, — отозвался отец Марко. — Пошли поищем укромное местечко для наших медитаций.
Если спросить Дара, то он бы с удовольствием медитировал бы здесь, в окружении прелестниц в неглиже. Но священник уже пробирался вдоль стены к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Марко! — пышногрудая матрона налетела на него, выпятив накрашенные губы сердечком, и впилась священнику в щеку с невероятным чмоканьем, потом отогнулась в талии, держа мужчину за плечи. — Каким ветром тебя занесло?
Может, передумал и тебя снова потянуло на мои «котлетки», — она подмигнула. — Имеются такие розанчики!
— Я не голоден, — он нежно похлопал по руке хозяйку «котлетной». — Просто устал и ищу место, где мог бы поболтать со своими приятелями.
Мадам Тесси покачала головой.
— Поди ж ты, видный мужчина и так себя растрачивает! Друг мой, я так надеялась... Вообще-то, стоило на тебя рассердиться, — она кокетливо прикрылась веером, выскользнувшим из рукава.
— Из-за Розамунды, что ли? — отец Марко развел руками. — Ничего нельзя было поделать, у тебя своя работа, у меня — своя.
— Обычно моим «котлеткам» это не вредит, поплачет, погорюет, а потом снова в салон. Это придает им даже некоторую свежесть, клиенты ценят. Но вышибить девочку из моего дела насовсем, это уже слишком. Не находишь? — она шутливо похлопала веером ему по пальцам. — Шалунишка!
Священник мягко высвободился из объятий.
— Ну, будет-будет, Тесси. Кстати, что с ней потом стало?
Матрона передернула пухлыми плечами.
— Наверное, устроилась на какой-нибудь лайнер, мы же здесь все пришлые...
— Отец Марко! — через секунду беглецов окружил эскадрон сюсюкающих девиц, обдав их облаком сладких духов и запаха разгоряченных тел.
«Котлетки» гладили священника и непрестанно щебетали: «Отче, я пыталась сопротивляться, но...» «У меня так много чего рассказать...» «Святой отец, я так рада вас видеть...»
— Да, девы мои, понимаю вас, накопилось, но терпение, терпение и еще раз терпение. Если не успею переговорить с каждой сегодня, приду завтра.
— Вы, случайно, не ученик священника? — рыжекудрая девица оттянула рубашку Дара и забралась под нее прохладными пальчиками.
— Нет... не совсем. Правда, меня больше интересуют добродетели...
— И меня, — проворковала «котлетка», поглаживая голый живот Дара, — это такая соблазнительная тема...
Кто-то ущипнул Дара за ягодицу. Из-за его плеча высунулась ослепительная блондинка в ажурном лифчике с одной чашечкой.
— Друг святого отца — мой друг! — она ненавязчиво прижалось к нему той грудью, которую забыли прикрыть.
— Вообще-то, я обожаю дружить, — Дар проглотил скопившуюся во рту слюну.
Девиц было пятеро и все как одна игривые. Конечно, лучше было бы иметь с ними дело по очереди, а не скопом, но «котлеткам» мадам Тесси был, очевидно, изначально присущ инстинкт коллективизма...
Звонкий аккорд взмыл под потолок.
— Леди и джентльмены, — Уайти стоял на стуле, а рядом примостилась Лона. — Для вашего развлечения позвольте предложить песенку о законе Грешема!
Недовольный ропот пробежался среди клиентов заведения.
Снова раздался оглушительный аккорд и дед с внучкой запели в унисон:
— Прости, что отвлекаю, но у нас есть дела, которые требуется обдумать.
И тут Дар вспомнил, про электрическую дубинку, и содрогнулся.
— Конечно, отче, конечно. Нам, кажется, действительно следует поторопиться.
Он протолкался за священником сквозь назойливые приставания поклонниц, которые не только внимали пению. Песенка, должно быть, затрагивала какие-то потаенные струны женской души. Ее строки ставили с ног на голову представления о том, кто такая порядочная женщина, а кто шлюха:
— И это срочно, — втолковывал отец Марко Тесси, вставшей грудью на его пути.
— Не надо ничего рассказывать, отче, иначе меня сочтут соучастницей. Кроме того, прекрасно понимаю вас, мне самой иногда приходилось так спешить, что я оставляла в руках воздыхателя какую-нибудь интимную деталь своего туалета... Идите за мной! — мадам Тесси провела их через затемненную комнату. Кто-то тихонько взвизгнул, кто-то выругался. — Вольно! — скомандовала она невидимым голосам: мужскому и женскому, устремляясь вперед.
Процессия свернула и оказалась либо в чересчур маленькой комнатушке, либо в слишком просторном встроенном шкафу. Стены были увешаны костюмами, сшитыми на небольших носорогов.
— Иногда наши... э... клиенты чувствуют потребность сменить гардероб, после чего покидают мой гостеприимный салон через черный ход, — объяснила владелица «котлетной». — За многие годы, как видите, накопилась приличная коллекция. Естественно, вам придется кое-где подложить, но подушечек в заведении достаточно. Вот этот смокинг подойдет вам, а этот блейзер вашему юному приятелю...
— Не станешь же ты отрицать, что девочки радушны, — Дар не мог сдержать блаженной улыбки.
— Не надо мне такого радушия, — кипела Самми.
Дара больше волновало отношение Лоны, которая воспринимала происходящее как должное.
— А вот мне так даже работу предложили, — сказала она.
— Тебя это больше всего разозлило? — поинтересовался Дар у Самми.
— Как бы не так, — возразила Самми, — меня тревожит налет на бар.
— Обычная реакция на потасовку, — вступил в разговор Уайти. — Копов винить нельзя — это их работа.
— Да, — нахмурился Дар, — но не втроем же на одного нападать!
— Ты прав, это не по правилам, — согласился Альбинос и добавил с ухмылкой:
— Зато я здорово повеселился!
— А я никакого веселья не испытываю, — возразила Самми. — Знаете, возле дверей я приметила подонка, который вызвал полицию.
— Не может быть! — воскликнул Дар.
— Да-да, невзрачный такой человечишко с крысиной мордочкой.
— С крысиной? — Дар прикусил губу. — Припоминаешь нашего пилота, которого мы видели в таможне?
— Припоминаю, — подтвердила Самми, — а я-то голову ломала, чего это курьерский звездолет бросил нас на произвол судьбы...
— Извините, что вмешиваюсь, молодые люди, — проговорил отец Марко, — но о чем идет речь?
— Я бы сказала, что нас преследует Немезида* [13], — сказала Самми. — Нам казалось, что мы оставили ее на Вольмаре со свитой губернатора Балабахера, прошение об отставке которого нужно доставить на Терру.
— Еще нам казалось, что мы — единственные, кто об этом знает, — пояснил Дар, — но, видимо, губернатор передумал и послал своего приспешника.
— Ты не прав, — замотала головой Самми, — если бы он передумал, то его подручному достаточно было заявить, что шеф аннулирует прошение, и все.
— Ха, выходит, крысиная морда действует на свой страх и риск?
— Вряд ли. Не забывай, пилот — перспективный карьерист из Бюро. Все говорит за то, что кто-то из непосредственного начальства Бюро имеет отношение ко всей этой заварухе.
— Человечек с крысиной внешностью входит в администрацию БВС? — поинтересовался священник.
Дар согласно кивнул.
— Не могу понять только, зачем ему нас подставлять?
— За мной гнались два копа, — сказала Самми. — И самым грозным оружием у них были одноразовые шприцы.
— Шприцы? — вскинулся Дар. — Они хотели посадить тебя на иглу?
— Похоже, что это так. Не вижу, правда, в этом смысла, — Самми задумалась. — Два здоровых амбала...
— А почему их приятели хотели меня убить, а не уколоть? Клянусь, в их намерения не входила забота о моем здоровье!
Он многозначительно дотронулся до своей раны, на которую добросердечная Тесси успела наложить бактерицидный пластырь.
— Может быть, ты параноик? — высказала предположение Лона.
— Попала в точку, девочка! — улыбнулся Дар и повернулся к Самми. — Ты не права, тебя тоже пытались прикончить!
— М-да, — заявил отец Марко. — За всем этим кроется что-то серьезное. В конце концов, если считаешь кого-то опасным, но схватить не можешь, то вывод напрашивается однозначный.
— Но причем здесь я? — чуть не всхлипнула Самми. — У меня и документов-то никаких при себе нет!
Лона была определенно заинтригована поворотом событий.
— Поразительное происшествие, — пробормотал Уайти. — Но сдается мне, друзья, на горизонте фараоны!
Только сейчас все заметили, что из-за угла показалась парочка патрульных.
— Не останавливаться! — прошипел священник, и Дар автоматически повиновался приказу.
— Конечно, много лет прошло со времени моих юношеских эскапад, — заявил Уайти, на что его внучка отозвалась скептическим кашлем. — Но я вижу впереди арку, которая вполне может пригодиться в случае чего.
— Превосходно, — проревел отец Марко.
С невозмутимым видом великолепная пятерка нырнула в арку, которая оказалась входом в крытую галерею.
— Последний раз, когда мы это проделывали, дедуля, ты разделил всех на маленькие группки, — напомнила Лона.
— Существенное замечание, — сказал священник. — Безусловно, они сосчитали посетителей бара и догадываются, кого не хватает.
— Ладно, — Дар ухватился за ручку ближайшей двери, — до встречи, ребятки!
Неожиданно для него Самми проскользнула в дверной проем перед ним.
Остальные направились дальше. Сборная команда Вольмара снова играла основным составом.
Они оказались в галантерейной лавке, забитой хитроумными приспособлениями для кройки и шитья, ручного и машинного вязанья и прочего рукоделья.
— Неужели это все предназначено для того, чтобы женщине убивать время? — заинтересованно спросил Дар.
— А ты сам-то пробовал вышивать гладью или болгарским крестиком? — с ехидцей заметила его спутница.
Тут откуда ни возьмись возник хозяин лавки. Он был традиционно для Холдана грузен, а неряшлив по собственной инициативе. Блестящую лысину окружал венчик седых волос.
— Чем могу служить, дамы и господа?
— Обычное любопытство, — быстро ответил Дар и добавил:
— Славная у вас коллекция!
— О, я стараюсь регулярно пополнять экспозицию, — поклонился галантерейщик. — На прошлой неделе прибыла партия воздушно-кукурузных кружев с Самии.
Название планеты ничего не говорило Дару.
В этот момент на пороге появился очередной покупатель.
— Привет, Контак, мой заказ выполнен?
— Час назад, — лицо Контака расплылось в улыбке. Он выложил на прилавок пакет коричневой оберточной бумаги. — Шестьдесят болтов и пять шурупов с вас, уваж-граж.
— Самия, — прошептал Дар, наклонясь к Самми, — это, часом, не планета развлечений? Помнишь девиз: «Здесь можешь поступать как тебе втемяшится в башку, но закона не преступай!»
Не отрывая взгляда от пакета, Самми кивнула.
— Да, это планета, где дозволено все, кроме убийства, да и на него власти смотрят сквозь пальцы, если жертва не из туристов. Пожалуй, самое время заглянуть в следующий магазин.
— Эй, но ведь мы только разговорились на интересную тему, — воскликнул Дар, подталкиваемый в спину маленькими кулачками.
— Даже чересчур интересную, — зашипела девушка уже на свежем воздухе, — неужели непонятно, что здесь торгуют порнографией. А на цену за стопку бесстыжих открыток обратил внимание? Сдается мне, что мы попали в плен эвфемизмов: кружева с Самии — явно товар садомазохистического плана. Какие-нибудь плетки-семихвостки или самозакручивающийся терновый венец!
— В таком невинном на вид магазинчике? — пробормотал Дар, оглядывая торговые ряды под навесами.
— Именно в таких магазинчиках можно купить, что угодно: надувную невесту, билет на оргиастический спектакль, набор «умелые руки и ноги», мягкие наркотики и прочую нелегальщину. А еще могут предложить услуги: интимные и коллективные, какие душе угодно...
Молодые люди зашли в кондитерскую.
У ближнего края прилавка отдельно взятый холданец, слюнявя палец, листал иллюстрированный ассортиментный минимум. Дар заглянул через плечо и узрел, что кондитерские изделия больше всего напоминают наиболее аппетитные округлости женского тела. А на дальнем краю хозяин помогал одышливому орангутану познакомиться с кремовым тортом, роль которого исполняла пикантная блондинка с розой из взбитого крема на самом интересном месте.
И так магазин за магазином, лавка за лавкой.
Наконец в офисе компании «Юридические и прочие услуги» Дар не выдержал и взорвался:
— Да есть ли здесь что-нибудь не для продажи?
— Я пока такого не нашел, — отозвался один из посетителей. — Конечно, кое-что за деньги не купишь, но, насколько я знаю, эта проблема уже решается.
— Возможно, я слишком наивен, — выпалил Дар, не обращая внимания на отчаянно жестикулирующую Самми, — но мне всегда представлялось, что закон направлен на поддержание равенства людей, а не на то, чтобы потворствовать богатым бездельникам.
— Молодой человек! Юность, конечно, запальчива, но ваше заявление настолько политично, что я не в силах его игнорировать!
— Не оскорбляй джентльмена, — строго покосился на невыдержанного клиента верзила за перегородкой.
— Какая тут к черту политичность! — развопился Дар, но тут Самми подхватила его под руку и вытащила на улицу, где парня снова прорвало: — Нет, ты слышала! Простое замечание о целях правосудия — это политика?!
— Особенно, когда ты приплетаешь такие понятия, как равенство, — едко заметила девушка. — Тебе, парень, нужно задуматься — все время нарываешься на скандал. А ведь надо добраться до Терры, а там еще и не такое увидишь.
— Похоже, вы не остаетесь подолгу на одном месте, Уайти, совсем как я, — изменил тему отец Марко.
— Я не могу долго выносить самодовольных, закоснелых жителей той или иной планеты, в какие бы идеологические обертки они ни прятались...
— Так же, как и они тебя, — пробормотала Лона в бокал.
— Как правило, аборигены всегда с готовностью оплачивают мои дорожные расходы до следующей планеты. Для своего возраста я немного непоседлив, отче, все время в движении, все время в пути, но я все еще надеюсь отыскать мир, еще не погрязший в декадентстве.
— Давно бы пора, Уайти, — возле столика задержался кто-то из завсегдатаев. — Мне приходится каждый раз подыскивать свежую аудиторию, — Уайти вытащил переносную музыколу из складок своей туники и встал.
— Я покину вас на несколько минут, не возражаете?
— Вы артист? — изумился Дар.
— Что наша жизнь, — фальшиво пропел Альбинос, — игра!
— Не очень постоянный заработок, но на коктейли хватает, — пояснила Лона.
— Но гораздо стабильнее, чем в «добрые» старые времена, до тех пор, пока я не повстречал твою бабушку! — напомнил внучке дед. — Я тогда приторговывал мягкими наркотиками, отче, не вполне легально. Это было до того, как на меня снизошло откровение. Меня больше знали под именем Тода Тамбурина, — он пропустил вперед Лону и они оба взошли на авансцену.
Самми резко выпрямилась, широко раскрыв глаза.
— Неужели тот самый Тод Тамбурин!
— Не может быть, — неуверенно сказал Дар, — но великие барды не выступают в барах, насколько мне известно...
— Лично я могу назвать несколько исключений, — отец Марко откинулся на спинку стула и поднес выпивку к губам. — Давайте будем судить по конечному продукту!
«Продукт» судить было нечего. Уайти уселся на маленький стульчик, в то время как для Лоны вынесли обычный. Альбинос резво пробежался пальцами по клавиатуре и извлек из музыколы переливающееся крещендо. Звуки пронеслись над головами, заставив зал стихнуть. Уайти энергично накачал тишину песенкой, гносеологические корни которой уходили в седую старину: веселая чепуха о леди-астронавте, которую вряд ли можно было назвать леди, ибо ее интерес к космосу ограничивался весьма своеобразными рамками. Во время исполнения песни Лона помалкивала, присоединяясь к деду лишь тогда, когда он начинал припев, но делала это с бесшабашностью, явно унаследованной от деда.
— И это прославленнейший поэт Терры! — Самми была неприятно поражена дурным вкусом.
Дар тоже чувствовал себя разочарованным, но это относилось не к Альбиносу и его таланту.
Песня завершилась септаккордом, имитирующим взлет звездолета.
Посетители прямо-таки взвились от восторга, топая, хохоча и оглушительно свистя. Когда гам одобрения постепенно сошел на нет, запела Лона, глядя в пространство над аудиторией, голосом свежим и чистым, как родник.
Отдельные слова не воспринимались слухом, они скользили и обвораживали Дара. Плач по лесной глуши, которой на самом деле не было, ностальгия по месту, носящему имя Терра.
Потом присоединился Уайти. Тихим, удовлетворенным голосом он поведал о том, что все миновало, но это в порядке вещей. Лона вновь повела партию первой скрипки, как бы в изумлении перед тем, что человеку вновь повстречалась глушь на далеких планетах под лучами звезд, невидимых с Терры.
И снова припев, что все прошло, все миновало. И очередной куплет: новая планета, сотни новых планет, встречающих звездопроходцев в своей первозданности, чтобы приручить, чтобы уничтожить. И снова куплет, и снова припев взмывал триумфально ввысь, ибо постепенно человек научился жить в глуши и сохранять ее в неприкосновенности. И снова новые планеты манили астронавтов вечной загадкой бытия.
Дар застыл над столом, потрясенный до глубины души. Как он мог считать эту балладу великой, лишь прочтя, без музыкального сопровождения.
Музыкола Уайти загремела диссонансом и неожиданно перешла в непристойные куплеты. Так прошел весь концерт — серьезная поэзия вперемешку с легкомысленными стишатами. Когда же поэт поднялся и отвесил публике поклон, умоляя дать осипшему горлу передышку для иного его употребления, Дар вскочил и заорал вместе со всеми: «Бис! Браво!»
Когда Лона, раскрасневшаяся и сияющая от сознания хорошо проделанной работы, и улыбающийся Уайти подошли к столику, Дар почувствовал себя глупо.
— Садись, садись, — загнал его обратно на стул Тамбурин, — и миллион благодарностей, малыш. Величайшая награда певцу, когда слушатель забывает обо всем, купаясь в его музыке!
Лона промолчала, но одарила молодого человека таким искренним взглядом, что внутри у него запели райские птицы, а кровь забурлила. Но тут официант разрушил очарование момента звяканьем стаканов, шеренгой выстраиваемых перед артистами.
— Теперь я могу поверить, — вскипела Самми, — что величайший трубадур современности опустится до того, что начнет расточать свой талант во второстепенных барах!
— Гм, рад знать, что я все еще остаюсь самим собой, — ухмыльнулся Альбинос. — Что я трубадур — признаю, но величайший... Увольте.
— Не обращайте на дедулю внимания, — ласково дотронулась Лона до руки Самми. — Ты же не могла знать, что эпитеты для него — оскорбление.
— Но что побуждает вас мотаться по окраинным планетам?
— Путешествуем в поисках глотка чистого воздуха, — губы Уайти сжались. — Публика в барах на Терре столь стерильна, что там кроме од и гимнов ничего не исполнишь. К тому же нельзя сказать, что посетители прислушиваются к стихам, поэт для них всего лишь фон, на котором они веселятся. А скажи хоть слово о политике, бац — и ты уже за дверью! Жители Терры превратились в безнадежных ипохондриков, и лучшие песни мира не способны взбодрить им кровь. Ситуация улучшается по мере того, как удаляешься от Терры, но и там, несмотря на некоторые проблески жизни, она утратила радость и удивление. Народ предпочитает сидеть за крепкими стенами и набивать брюхо, не желая слушать о летающих драконах...
Гигантский окорок с поросячьими глазками на лоснящейся физиономии под два метра ростом и с талией соответствующей окружности прервал речь Уайти:
— Ты чего, куплетист, хаешь прогресс!
В глазах Альбиноса зажглись огоньки.
— Прогресс? Если у тебя в доме полно разных штучек-дрючек, это еще не показатель того, что у тебя душа шире. А ты кто такой? Мой исповедник?
Бочка с жиром ухватила Уайти за грудки и подняла его вместе со стулом.
— Что за болтливый клоп! Сначала треп о политике, теперь религия... Нет, я просто обязан размазать тебя по стенке!
Уайти не потерял присутствия духа.
— Валяй! — весело выкрикнул он. — Чего ждешь?!
До громилы какое-то время доходило сказанное, потом глазки его сузились и он размахнулся с грацией парового молота.
Уайти врезал ребром ладони по сгибу локтя верзилы. Тот взвыл от боли и отпустил поэта.
К окороку на подмогу протиснулись еще два ушата сала. Завязалась потасовка. Дара схватили за шиворот и шарахнули по скуле. Выбираясь из-под стола, он слышал только возню, стоны и звуки ударов. Большинство посетителей пробиралось на четвереньках к стойке, ища укрытия. Вокруг Уайти пыталось образоваться кольцо из приятелей окорока, но отец Марко ревел буйволом и махал кулаками почище ветряной мельницы. Дон-Кихота, способного с ней справиться, среди толстяков не нашлось. Да и Альбинос держался молодцом, раздавая тумаки направо и налево.
Самми и Лона отбивались спина к спине, применяя не столько кулаки, сколько ногти и шпильки. Оборона девиц была успешной — вокруг них полным-полно скакало на одной ножке любителей острых ощущений. И тут блеснула полоска стали, метясь в живот Самми, — Дар не помнил, как он оказался между нападающими. Бок пронзила острая боль. Бандит был похож на стогаллонную бочку с дизельным топливом, гаденькая улыбочка блуждала по его вывороченным губам.
— Тоже сгодишься, хлопчик! — сказал он и ткнул Дара ножом еще раз.
В запарке вольмарец перехватил руку подонка и взял ее на излом.
Короткий рывок и бочка завопила неожиданно визгливым голосом. Нож выпал, а бандит растерянно осел на зад. В этот момент в голове Дара взорвалась граната.
Он мигнул и тупо обозрел панораму пинающихся ног. Сквозь звон в ушах донеслось противное завывание полицейских сирен. Давно пора! Потом ему пришло в голову, что на ногах нет глаз и они могут принять его, Дара, за коврик. Кряхтя, он встал на корточки, распрямился и уперся взглядом в надпись на груди: «Полиция». Он поднял глаза на ухмыляющуюся физиономию под краем шлема и заметил падающую на голову электрическую дубинку. Дар дернулся в сторону, увидел станнер, нацеленный в его сторону, что-то закричал и, пригнувшись, прыгнул влево. Дубинка опустилась, станнер пальнул. Один полицейский был поражен электрошоком, другой парализован. В это время третий обхватил Дара за талию. Дар, не глядя, двинул кулаком и угодил в шлем. Костяшки пальцев заныли. Полицейский отпустил Дара и выхватил из кобуры станнер. Нажать на курок он не успел, ибо благополучно рухнул на пол. Отец Марко схватил вольмарца за руку:
— За мной, быстро!
Дар столкнулся с Самми, отлетел к Уайти, отец Марко распахнул дверь и в нее первой проскользнула Лона.
— Все за ней! Уходим! — рявкнул священник.
Призыв совпал с природным инстинктом Дара, он только досадовал на многочисленность компании. Слетев по бетонным ступеням, он оказался среди полок, забитых пыльными бутылками.
— Быстрее, быстрее, скоро они примутся за погреб! — отец Марко протолкнулся мимо Дара и распахнул потайную дверцу. Беглецы протиснулись друг за дружкой. Дверца захлопнулась, и компания оказалась в кромешной темноте.
— Дар, — прошептала где-то рядом Самми. Молодой человек чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Здесь я, — прошептал он в ответ.
Внезапно вспыхнуло крошечное пятнышко света. Дар увидел лицо отца Марко в свете, испускаемом кончиком отвертки.
— Правильно делаете, что шепчете. Не уверен, что полиция знает о тайном убежище, но лучше не привлекать лишнего внимания, — тихо сказал он.
— Где мы, отче? — спросил Уайти. — Простите, ради Бога, неужели в монашеском тайнике?
— Нет, — ответил священник, — преследования на этой планете никогда не носили религиозного характера. Мы в подвале соседнего дома.
— Это в каком же, в прачечной Леонга Чакова?
— Нет, в другом.
— А, знаю, в котлетной мадам Тесси, — в голосе Уайти прозвучало удивление. — Даже я не знал, что существует проход между этими домами.
Священник не ответил, ибо нащупывал что-то у стены. Раздался лязг, пятно света дрогнуло. Отец Марко прошипел:
— Кажется, я нашел ступени.
Пятнышко закачалось из стороны в сторону и поползло вверх.
— Хозяйка заведения доверяет мне. Она сохранит в тайне наше пребывание.
Луч из отвертки-фонарика уперся в дубовую панель.
— Тсс!
Яркий свет и бравурная музычка ворвались в подземелье. Беглецы оказались в разгаре вечеринки с традиционным набором толстяков и полуодетых девиц, чьи пышные формы заставляли трепетать мужские сердца.
— Должно быть, сейчас позже, чем я думала, — заметила Самми.
— Здесь так в любое время суток, — отозвался отец Марко. — Пошли поищем укромное местечко для наших медитаций.
Если спросить Дара, то он бы с удовольствием медитировал бы здесь, в окружении прелестниц в неглиже. Но священник уже пробирался вдоль стены к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Марко! — пышногрудая матрона налетела на него, выпятив накрашенные губы сердечком, и впилась священнику в щеку с невероятным чмоканьем, потом отогнулась в талии, держа мужчину за плечи. — Каким ветром тебя занесло?
Может, передумал и тебя снова потянуло на мои «котлетки», — она подмигнула. — Имеются такие розанчики!
— Я не голоден, — он нежно похлопал по руке хозяйку «котлетной». — Просто устал и ищу место, где мог бы поболтать со своими приятелями.
Мадам Тесси покачала головой.
— Поди ж ты, видный мужчина и так себя растрачивает! Друг мой, я так надеялась... Вообще-то, стоило на тебя рассердиться, — она кокетливо прикрылась веером, выскользнувшим из рукава.
— Из-за Розамунды, что ли? — отец Марко развел руками. — Ничего нельзя было поделать, у тебя своя работа, у меня — своя.
— Обычно моим «котлеткам» это не вредит, поплачет, погорюет, а потом снова в салон. Это придает им даже некоторую свежесть, клиенты ценят. Но вышибить девочку из моего дела насовсем, это уже слишком. Не находишь? — она шутливо похлопала веером ему по пальцам. — Шалунишка!
Священник мягко высвободился из объятий.
— Ну, будет-будет, Тесси. Кстати, что с ней потом стало?
Матрона передернула пухлыми плечами.
— Наверное, устроилась на какой-нибудь лайнер, мы же здесь все пришлые...
— Отец Марко! — через секунду беглецов окружил эскадрон сюсюкающих девиц, обдав их облаком сладких духов и запаха разгоряченных тел.
«Котлетки» гладили священника и непрестанно щебетали: «Отче, я пыталась сопротивляться, но...» «У меня так много чего рассказать...» «Святой отец, я так рада вас видеть...»
— Да, девы мои, понимаю вас, накопилось, но терпение, терпение и еще раз терпение. Если не успею переговорить с каждой сегодня, приду завтра.
— Вы, случайно, не ученик священника? — рыжекудрая девица оттянула рубашку Дара и забралась под нее прохладными пальчиками.
— Нет... не совсем. Правда, меня больше интересуют добродетели...
— И меня, — проворковала «котлетка», поглаживая голый живот Дара, — это такая соблазнительная тема...
Кто-то ущипнул Дара за ягодицу. Из-за его плеча высунулась ослепительная блондинка в ажурном лифчике с одной чашечкой.
— Друг святого отца — мой друг! — она ненавязчиво прижалось к нему той грудью, которую забыли прикрыть.
— Вообще-то, я обожаю дружить, — Дар проглотил скопившуюся во рту слюну.
Девиц было пятеро и все как одна игривые. Конечно, лучше было бы иметь с ними дело по очереди, а не скопом, но «котлеткам» мадам Тесси был, очевидно, изначально присущ инстинкт коллективизма...
Звонкий аккорд взмыл под потолок.
— Леди и джентльмены, — Уайти стоял на стуле, а рядом примостилась Лона. — Для вашего развлечения позвольте предложить песенку о законе Грешема!
Недовольный ропот пробежался среди клиентов заведения.
Снова раздался оглушительный аккорд и дед с внучкой запели в унисон:
Кто-то похлопал Дара по плечу и голос отца Марко прошептал на ухо:
Когда леди в город прибывают,
Тут же образуется круг,
Чтобы организовать клуб и в нем решить,
Кого в него впускать.
— Прости, что отвлекаю, но у нас есть дела, которые требуется обдумать.
И тут Дар вспомнил, про электрическую дубинку, и содрогнулся.
— Конечно, отче, конечно. Нам, кажется, действительно следует поторопиться.
Он протолкался за священником сквозь назойливые приставания поклонниц, которые не только внимали пению. Песенка, должно быть, затрагивала какие-то потаенные струны женской души. Ее строки ставили с ног на голову представления о том, кто такая порядочная женщина, а кто шлюха:
Толстяки загоготали, а лица девиц покрыла вуаль некоторой задумчивости. Дару пришло в голову, что Уайти, по всей видимости, осуществлял ту же задачу, что и священник, но совершенно иными средствами.
Взгляни на монету, которой ты платишь заработок трудного дня.
Сравни их с «честной» платой, за которую ничего купить нельзя.
— И это срочно, — втолковывал отец Марко Тесси, вставшей грудью на его пути.
— Не надо ничего рассказывать, отче, иначе меня сочтут соучастницей. Кроме того, прекрасно понимаю вас, мне самой иногда приходилось так спешить, что я оставляла в руках воздыхателя какую-нибудь интимную деталь своего туалета... Идите за мной! — мадам Тесси провела их через затемненную комнату. Кто-то тихонько взвизгнул, кто-то выругался. — Вольно! — скомандовала она невидимым голосам: мужскому и женскому, устремляясь вперед.
Процессия свернула и оказалась либо в чересчур маленькой комнатушке, либо в слишком просторном встроенном шкафу. Стены были увешаны костюмами, сшитыми на небольших носорогов.
— Иногда наши... э... клиенты чувствуют потребность сменить гардероб, после чего покидают мой гостеприимный салон через черный ход, — объяснила владелица «котлетной». — За многие годы, как видите, накопилась приличная коллекция. Естественно, вам придется кое-где подложить, но подушечек в заведении достаточно. Вот этот смокинг подойдет вам, а этот блейзер вашему юному приятелю...
* * *
Через полчаса, облаченные в опереточные костюмы, все пятеро вышли от мадам Тесси, словно череда беременных пингвинов.— Не станешь же ты отрицать, что девочки радушны, — Дар не мог сдержать блаженной улыбки.
— Не надо мне такого радушия, — кипела Самми.
Дара больше волновало отношение Лоны, которая воспринимала происходящее как должное.
— А вот мне так даже работу предложили, — сказала она.
— Тебя это больше всего разозлило? — поинтересовался Дар у Самми.
— Как бы не так, — возразила Самми, — меня тревожит налет на бар.
— Обычная реакция на потасовку, — вступил в разговор Уайти. — Копов винить нельзя — это их работа.
— Да, — нахмурился Дар, — но не втроем же на одного нападать!
— Ты прав, это не по правилам, — согласился Альбинос и добавил с ухмылкой:
— Зато я здорово повеселился!
— А я никакого веселья не испытываю, — возразила Самми. — Знаете, возле дверей я приметила подонка, который вызвал полицию.
— Не может быть! — воскликнул Дар.
— Да-да, невзрачный такой человечишко с крысиной мордочкой.
— С крысиной? — Дар прикусил губу. — Припоминаешь нашего пилота, которого мы видели в таможне?
— Припоминаю, — подтвердила Самми, — а я-то голову ломала, чего это курьерский звездолет бросил нас на произвол судьбы...
— Извините, что вмешиваюсь, молодые люди, — проговорил отец Марко, — но о чем идет речь?
— Я бы сказала, что нас преследует Немезида* [13], — сказала Самми. — Нам казалось, что мы оставили ее на Вольмаре со свитой губернатора Балабахера, прошение об отставке которого нужно доставить на Терру.
— Еще нам казалось, что мы — единственные, кто об этом знает, — пояснил Дар, — но, видимо, губернатор передумал и послал своего приспешника.
— Ты не прав, — замотала головой Самми, — если бы он передумал, то его подручному достаточно было заявить, что шеф аннулирует прошение, и все.
— Ха, выходит, крысиная морда действует на свой страх и риск?
— Вряд ли. Не забывай, пилот — перспективный карьерист из Бюро. Все говорит за то, что кто-то из непосредственного начальства Бюро имеет отношение ко всей этой заварухе.
— Человечек с крысиной внешностью входит в администрацию БВС? — поинтересовался священник.
Дар согласно кивнул.
— Не могу понять только, зачем ему нас подставлять?
— За мной гнались два копа, — сказала Самми. — И самым грозным оружием у них были одноразовые шприцы.
— Шприцы? — вскинулся Дар. — Они хотели посадить тебя на иглу?
— Похоже, что это так. Не вижу, правда, в этом смысла, — Самми задумалась. — Два здоровых амбала...
— А почему их приятели хотели меня убить, а не уколоть? Клянусь, в их намерения не входила забота о моем здоровье!
Он многозначительно дотронулся до своей раны, на которую добросердечная Тесси успела наложить бактерицидный пластырь.
— Может быть, ты параноик? — высказала предположение Лона.
— Попала в точку, девочка! — улыбнулся Дар и повернулся к Самми. — Ты не права, тебя тоже пытались прикончить!
— М-да, — заявил отец Марко. — За всем этим кроется что-то серьезное. В конце концов, если считаешь кого-то опасным, но схватить не можешь, то вывод напрашивается однозначный.
— Но причем здесь я? — чуть не всхлипнула Самми. — У меня и документов-то никаких при себе нет!
Лона была определенно заинтригована поворотом событий.
— Поразительное происшествие, — пробормотал Уайти. — Но сдается мне, друзья, на горизонте фараоны!
Только сейчас все заметили, что из-за угла показалась парочка патрульных.
— Не останавливаться! — прошипел священник, и Дар автоматически повиновался приказу.
— Конечно, много лет прошло со времени моих юношеских эскапад, — заявил Уайти, на что его внучка отозвалась скептическим кашлем. — Но я вижу впереди арку, которая вполне может пригодиться в случае чего.
— Превосходно, — проревел отец Марко.
С невозмутимым видом великолепная пятерка нырнула в арку, которая оказалась входом в крытую галерею.
— Последний раз, когда мы это проделывали, дедуля, ты разделил всех на маленькие группки, — напомнила Лона.
— Существенное замечание, — сказал священник. — Безусловно, они сосчитали посетителей бара и догадываются, кого не хватает.
— Ладно, — Дар ухватился за ручку ближайшей двери, — до встречи, ребятки!
Неожиданно для него Самми проскользнула в дверной проем перед ним.
Остальные направились дальше. Сборная команда Вольмара снова играла основным составом.
Они оказались в галантерейной лавке, забитой хитроумными приспособлениями для кройки и шитья, ручного и машинного вязанья и прочего рукоделья.
— Неужели это все предназначено для того, чтобы женщине убивать время? — заинтересованно спросил Дар.
— А ты сам-то пробовал вышивать гладью или болгарским крестиком? — с ехидцей заметила его спутница.
Тут откуда ни возьмись возник хозяин лавки. Он был традиционно для Холдана грузен, а неряшлив по собственной инициативе. Блестящую лысину окружал венчик седых волос.
— Чем могу служить, дамы и господа?
— Обычное любопытство, — быстро ответил Дар и добавил:
— Славная у вас коллекция!
— О, я стараюсь регулярно пополнять экспозицию, — поклонился галантерейщик. — На прошлой неделе прибыла партия воздушно-кукурузных кружев с Самии.
Название планеты ничего не говорило Дару.
В этот момент на пороге появился очередной покупатель.
— Привет, Контак, мой заказ выполнен?
— Час назад, — лицо Контака расплылось в улыбке. Он выложил на прилавок пакет коричневой оберточной бумаги. — Шестьдесят болтов и пять шурупов с вас, уваж-граж.
— Самия, — прошептал Дар, наклонясь к Самми, — это, часом, не планета развлечений? Помнишь девиз: «Здесь можешь поступать как тебе втемяшится в башку, но закона не преступай!»
Не отрывая взгляда от пакета, Самми кивнула.
— Да, это планета, где дозволено все, кроме убийства, да и на него власти смотрят сквозь пальцы, если жертва не из туристов. Пожалуй, самое время заглянуть в следующий магазин.
— Эй, но ведь мы только разговорились на интересную тему, — воскликнул Дар, подталкиваемый в спину маленькими кулачками.
— Даже чересчур интересную, — зашипела девушка уже на свежем воздухе, — неужели непонятно, что здесь торгуют порнографией. А на цену за стопку бесстыжих открыток обратил внимание? Сдается мне, что мы попали в плен эвфемизмов: кружева с Самии — явно товар садомазохистического плана. Какие-нибудь плетки-семихвостки или самозакручивающийся терновый венец!
— В таком невинном на вид магазинчике? — пробормотал Дар, оглядывая торговые ряды под навесами.
— Именно в таких магазинчиках можно купить, что угодно: надувную невесту, билет на оргиастический спектакль, набор «умелые руки и ноги», мягкие наркотики и прочую нелегальщину. А еще могут предложить услуги: интимные и коллективные, какие душе угодно...
Молодые люди зашли в кондитерскую.
У ближнего края прилавка отдельно взятый холданец, слюнявя палец, листал иллюстрированный ассортиментный минимум. Дар заглянул через плечо и узрел, что кондитерские изделия больше всего напоминают наиболее аппетитные округлости женского тела. А на дальнем краю хозяин помогал одышливому орангутану познакомиться с кремовым тортом, роль которого исполняла пикантная блондинка с розой из взбитого крема на самом интересном месте.
И так магазин за магазином, лавка за лавкой.
Наконец в офисе компании «Юридические и прочие услуги» Дар не выдержал и взорвался:
— Да есть ли здесь что-нибудь не для продажи?
— Я пока такого не нашел, — отозвался один из посетителей. — Конечно, кое-что за деньги не купишь, но, насколько я знаю, эта проблема уже решается.
— Возможно, я слишком наивен, — выпалил Дар, не обращая внимания на отчаянно жестикулирующую Самми, — но мне всегда представлялось, что закон направлен на поддержание равенства людей, а не на то, чтобы потворствовать богатым бездельникам.
— Молодой человек! Юность, конечно, запальчива, но ваше заявление настолько политично, что я не в силах его игнорировать!
— Не оскорбляй джентльмена, — строго покосился на невыдержанного клиента верзила за перегородкой.
— Какая тут к черту политичность! — развопился Дар, но тут Самми подхватила его под руку и вытащила на улицу, где парня снова прорвало: — Нет, ты слышала! Простое замечание о целях правосудия — это политика?!
— Особенно, когда ты приплетаешь такие понятия, как равенство, — едко заметила девушка. — Тебе, парень, нужно задуматься — все время нарываешься на скандал. А ведь надо добраться до Терры, а там еще и не такое увидишь.