Взрывы на «Боковом Ударе» полностью уничтожили дюзы одного из ядерных двигателей. Серебряный пучок ионов, промчавшись к правому борту корпуса, пробил его и резко бросил корабль вправо, обрушив его на верхнюю часть корпуса «Бумслэнга». Оба корабля вжались друг в друга, как игрушки, сделанные из фольги, затем разделились в многоцветном взрыве и огненным дождем посыпались на Каллонтаун.
   Ларри, широко раскрыв глаза, вытаращился на небо через купол кокпита «Боевого Молота». Квартет шаттлов вытворял в небе нечто невероятное, трясясь и раскачиваясь, словно он наблюдал кадры, снятые пьяным оператором. Акафф никак не мог понять, что происходит, пока «Морской Змей», испуская дым, серебряным яйцом не устремился к земле. От удара затряслась почва под ногами «Боевого Молота».
   Только что было четыре корабля, и вот уже груда металла. Через секунду Ларри удалось выйти на частоту связи с Фебой.
   — «Императрица», что за чертовщина?
   — Повреждения неизвестного характера. Боже всемогущий, четырех «Сюзеренов» как не бывало!
   — Если Бандиты и блефовали, то теперь с этим покончено.
   — А если нет?
   — Значит, или кто-то слишком ненавидел «Кобр», или очень любил нас, я затрудняюсь с выбором. — Ларри увидел, как на панели управления замигал огонек включения монитора. — От Бандитов сообщение. Гауптман Акафф на связи. Ну, валяйте, Бандиты!
   Даже цифровой преобразователь не смог убрать дрожь из голоса Ады Габсер.
   — Что вы сделали с «Черными Кобрами»?
   — Мы не знаем, что случилось с ними, полковник, но зато уверены, что большой помощи вам от них ждать не приходится. — Ларри посмотрел в сторону, где над разбившимися кораблями поднимался черный столб дыма. — Но остается вопрос: вы себе хотите помочь?
   — Условия сдачи обычные? Мы просим, чтобы репатриация осуществлялась с нашим снаряжением.
   В разговор вступила Феба:
   — Условия обычные, лишь бы у нас не было с вами хлопот, да и завод остался неповрежденным.
   — О'кей, мы сдаемся. Габсер связь Заканчивает. Ларри отключил частоту Бандитов.
   — Что ты думаешь, Феба?
   — Я думаю, что рада. В новом году Нанкин станет частью Федеративного Содружества. — В ее голосе эхом отражались радость и удовлетворение. — А ты о чем думаешь?
   — А мне хотелось бы, чтобы слухи о грядущем мире оказались достоверными.
   — А почему тебя это так беспокоит? Мы уже выиграли все наши битвы.
   — Именно поэтому, Феба. — Ларри громко рассмеялся. — Сама посуди. Мы справились здесь с задачей, которая казалась невыполнимой. Если бы война продолжалась, мне даже страшно подумать, чего захотел бы от нас Виктор в будущем. Все, о чем я мечтаю, — вернуться в какое-нибудь безопасное местечко типа Соляриса и по достоинству оценить нормальную жизнь в тишине и спокойствии.

LVII

   От войны люди ждут результата,
   а не объяснения причин.
Сенека

 
   Моргес, Оборонительный кордон Арк-Ройяла
   Лиранский Альянс
   31 декабря 3057 г.
 
   Когда Хан Фелан прошел по сцене к подиуму, шум в зале стих, лишь где-то слышалось покашливание и негромкое бормотанье. Церемониальные серые кожаные одежды при ходьбе поскрипывали, а волчья маска ощущалась тяжестью на плечах, но голову он нес высоко, сохраняя бесстрастное выражение на лице. Добравшись до подиума, Фелан возложил руки по обе стороны трибуны и осмотрел собравшихся клановцев.
   — Я хранитель клятвы! И все ею связаны до тех пор, пока останутся от них лишь прах да воспоминания, но и тогда клятва будет превыше всего!
   — Сайла!
   Хором произнесенное Волками торжественное слово эхом отозвалось в душе Фелана, придавая силы.
   — Полковник Марко Холл принес нам новости. Они касаются всех нас — всех, кто сражался рядом с Ульриком и Наташей и кто прибыл к нам из оккупационной зоны. Эти новости нельзя назвать приятными, и они даже могут проложить пропасть между нами. — Фелан сглотнул ком в горле. — После того как Ульрик Керенский был убит на Вотане, Хан Вандерван Чистоу заявил, что наше испытание отказа на самом деле явилось испытанием поглощения4 Нефритовых Соколов.
   Зал разразился гневными криками и возгласами изумления. Фелан знал, что эта часть новостей потрясет воинов и приведет их в ярость, но тем не менее понимал, что, исходя из многих соображений, он обязан сообщить их. Чистоу сделал просто нахальную попытку захватить власть, поскольку испытание поглощения являлось сложным делом, вовлекающим в себя и другие кланы, которые должны были поспорить за честь завоевать и поглотить Волков.
   Если бы это действительно было испытанием поглощения, мои войска были бы на Вотане и Соколам никогда не удалось бы одержать победу в битве на той планете.
   Хан Фелан поднял руки, затем опустил их, призывая собравшихся успокоиться.
   — Хан Чистоу заявил свои права на наших людей, наши миры и наших воинов. Он придумал ритуал клятвы, который вычеркивает из списков нашего клана имена всех Волков, кто прибыл сюда с Вотана, и всех, кто последовал за мной. Посредством этой акции Хан Нефритовых Соколов добивается того, чтобы мы стали изгнанниками из нашего клана.
   Эта новость не привела к взрыву ярости, а лишь к негромкому говору, как некое любопытное известие, не более. Если Волки поглощены Нефритовыми Соколами, следовательно, клятва делает их изгнанниками из их клана. Если же клятва и установлена, но не ратифицирована Советом Клана, клятву можно просто игнорировать. И каждый из присутствующих здесь ее игнорировал.
   — Хан Чистоу сделал свое заявление вечером того дня, когда одержал победу на Вотане над нашими силами. Три дня спустя при разборке завалов рабочие наткнулись на Влада из Уордов, живого, но оказавшегося в ловушке в своем «Лесном Волке». Когда его освободили и сообщили о том, что произошло, он вызвал Хана Чистоу на испытание отказа, касающееся поглощения. Чистоу был вынужден принять вызов и погиб в этой схватке.
   Фелан не стал удерживать Волков от выражения ликования. Даже ему хотелось улыбнуться. Хоть он и ненавидел Влада с момента их первой встречи — с того самого дня, как Влад захватил его в плен, — он все же уважал боевые качества этого воина. И каждому из находящихся на Моргесе Волков страстно хотелось совершить то же самое — убить Чистоу. Даже будучи Крестоносцем, Влад доказал, что он до последней своей клеточки — Волк.
   — Хан Крисчелл поздравил Влада с победой, но полностью не отказался от поглощения. Волков, захваченных Соколами, вновь отделили, но теперь из них образовали Клан Нефритовых Волков.
   Как только Фелан услыхал известие о том, что произошло на Вотане, он мгновенно понял, почему Крисчелл решил создать гибридный клан. Оставшиеся в живых Волки большей частью представляли собой Крестоносцев, и их поддержка Соколами ожидалась. Оставив этих Волков в живых, Крисчелл рассчитывал на голоса Ханов на Великом Совете. Поскольку испытание отказа Ульрика против обвинения в геноциде не прошло на Вотане, восстановленный Клан Волка оказался бы перед проблемой уничтожения. Путем создания нового клана Крисчелл искал возможность воздать должное Владу и в то же время стремился устранить конкурента и усилить позиции Нефритовых Соколов на Великом Совете.
   — В результате дом Уордов из Нефритовых Волков претендует на испытание крови. Только один человек вышел на это испытание, и, убив Хана Чистоу, Влад теперь претендует на имя Уорд. — Фелан медленно оглядел собравшихся, понимая, что ни один из присутствующих здесь Волков не станет оспаривать у Влада права на это родовое имя. — Но полученное им в результате клятвы право крови принадлежало мне.
   Фелан поднял руки, призывая воздержаться от реплик.
   — И вот я стою перед вами, лишенный моего родового имени. Впервые я явился перед вами как Фелан Келл, а позднее вы приняли меня как Фелана Волка. Я заслужил имя Уорда, а затем и был выбран вами Ханом. Сейчас я вновь всего лишь Фелан Волк, но это не значит, что я стал менее гордым человеком.
   Нефритовые Соколы отказывают нам в праве на существование. Нефритовые Волки не заявляют своих прав на нас. Я призываю игнорировать действия Соколов и с сочувствием отнестись к Нефритовым Волкам. Умом и сердцем я верю в то, что мы по-прежнему Волки. Мы будем Волками вечно, и именно истинными Волками мы должны предстать перед глазами тех, кто создает кланы.
   Фелан сузил глаза.
   — Ожидалось, что Совет Клана Нефритовых Волков выберет Владимира Уорда в качестве их первого Хана. Соответственно Великий Совет должен избрать Хана Крисчелла новым ильХаном. Вследствие серьезных потерь, понесенных Нефритовыми Соколами в процессе испытания отказа, понятно, что они просто не в состоянии возобновить войну против Внутренней Сферы прямо сейчас. И это хорошо, поскольку дает нам право на подготовку. Корабли и гарнизонные кластеры, которые побывали с нами на Моргесе, а затем прыгнули и глубже, в Лиранский Альянс, оказались на Арк-Ройяле — моей родной планете. На Арк-Ройяле мы создадим новое общество и продолжим традиции, что привели нас сюда. Мой отец претендует на солидную часть границ Нефритовых Соколов и дал обещание от лица Гончих Келла защищать свои претензии. Я хотел бы, чтобы и мы бросили свои силы на их защиту, но это уже решать нашим Ханам. Я полагаю, что такие решения одобрили бы и Ульрик Керенский, и Николай Керенский.
   Фелан задумался и на мгновение отвел взгляд, но затем вновь устремил взор к молчавшей аудитории.
   — Здесь могут быть те, кто полагает, что я ошибаюсь, те, кто хотел бы полюбовно уладить наши разногласия с Нефритовыми Волками. Это ваше право, и я его уважаю. Те из вас, кто хотел бы покинуть эту планету и вернуться к кланам Крестоносцев, могут сделать это без каких-либо упреков или притязаний с нашей стороны. Я прошу вас только об одном — уважать воинов, оставшихся истинными Волками, и в тот день, когда нам придется встретиться в бою лицом к лицу, вы сохраните друг к другу это уважение.
   Вновь ком подкатил к горлу Фелана.
   — Вот такими я вижу нас и мечтаю видеть такими, но претворить мечты в реальность предстоит вам. Другой теперь заявляет право на мое родовое имя. Если бы я был настоящим клановцем — родился бы им, как и вы, — я проигнорировал бы клятву и узурпацию Владом родового имени, которое я заслужил, одолев его в схватке. Но здесь и ныне, на родине моей, я понимаю, что по-прежнему принадлежу Внутренней Сфере. И продолжаю восхищаться традициями, взрастившими меня. Я всегда буду сыном моего отца, всегда буду гордиться тем, что являюсь Келлом. Но не меньшую гордость я буду испытывать и оттого, что являюсь и Волком. Сейчас мне предстоит разобраться, что хорошо для Внутренней Сферы, а что хорошо для Волков. Я, родившийся и выросший здесь, легко сделаю свой выбор. Здесь всегда рады Волкам — более того, здесь в них остро нуждаются, — «о решение о том, будете ли вы адаптироваться к Внутренней Сфере, должно принадлежать вам, а не мне.
   Фелан едва заметно пожал плечами.
   — Дело спорное. У меня больше нет родового имени. Я больше не могу быть избранным Ханом.
   Из задних рядов зала донесся голос, который без усилий разрезал ошеломленную тишину, голос, который показался Фелану странно знакомым:
   — С вашего позволения, Хан Фелан, я прошу прощения у этого собрания.
   Высокий мужчина с копной седых волос медленно шагал по центральному проходу. На нем был надет простой белый халат, расшитый золотыми звездами Ком-Стара. По этим отличиям можно было определить, что перед ними не простой ком-старовский функционер, а повязка на одном глазу говорила, что обретенная мудрость получена путем горьких уроков.
   Удивленный Фелан кивнул головой.
   — Я узнал вас, Анастасий Фохт. Пожалуйста, говорите. — Спускаясь с подиума, Фелан ощутил, как по спине пробежала дрожь. Что здесь делает военный регент? И почему я не знал, что он прибыл на Моргес?
   Военный регент кивнул Фелану.
   — Благодарю тебя, Хан Фелан. Я прибыл сюда, чтобы доставить сообщение, доверенное мне Ульриком Керенским. — Высокий мужчина кивнул собравшимся. — Оно записано на голодиск, и его еще никто не видел. За спиной военного регента сверху спустился экран, а какое-то время, перед появлением изображения Ульрика Керенского, по поверхности экрана бегали статические импульсы.
   — «Простите меня, друзья мои, — начал Ульрик, — если послание покажется вам коротким и торопливым, но оно записано накануне приговора, который вынесет Великий Совет, обвиняя меня в измене. Я уже знаю, каковы будут результаты приговора, и отдаю себе отчет о сути того грандиозного предприятия, в которое будут вовлечены Волки вследствие приговора. Нет, я не претендую на роль оракула, но опыт позволяет мне предугадать с большой долей уверенности грядущее. И вот один из моих выводов: когда вы будете смотреть это, я уже буду уничтожен Нефритовым Соколом».
   Фелан ощутил озноб. Ульрик знал о том, как обернется ситуация, но продолжал делать то, что должен был делать.
   — «Второй вывод: Хану Фелану удастся успешно доставить вас во Внутреннюю Сферу. Он еще не знает, что ему предстоит сделать. И ему очень не понравится эта задача, но ни мне, ни Наташе не сделать того, что сможет он, дабы сохранить наш клан. Я не завидую тем Нефритовым Соколам, которых пошлют преследовать вас во Внутренней Сфере, не завидую ни сейчас, ни в будущем. И именно будущего касается это послание. Правом ильХана является оценка успешности проведенной миссии. И высшая награда, которую мы можем получить, — та самая, которая была предложена Дэйми Волку и другим, рискнувшим проникнуть во Внутреннюю Сферу полстолетия назад — создать родовое имя. И, руководствуясь этим, я, ильХан Ульрик Керенский, создаю родовое имя Келл в честь Фелана Келла Уорда. Ему первому носить это имя, имя, уважаемое отныне и внушающее страх тем, с кем мы расстались».
   Ульрик сделал паузу, а собравшиеся Волки разразились овацией. Фелан раскрыв рот вытаращился на экран, а затем оглядел аудиторию. Он ведь только что сообщил Волкам, что больше не является их частью, но озноб, охвативший его от дарованной Ульриком чести, и шумное одобрение Волков решительно показали, что он, Фелан, ошибался. Он понял, что перед ним вовсе не стоит выбор — ощущать ли себя жителем Внутренней Сферы или Волком, он мог принадлежать обеим сторонам. А если мог он, то могли и остальные.
   Изображение ильХана кивнуло, как бы подтверждая вывод Фелана.
   — «Вы облечены великой миссией, от которой зависит будущее нашего клана, Внутренней Сферы и всего человечества. Помните, что вы Волки. Так будьте же верны вашим традициям, но не становитесь реакционерами. Никогда не отвергайте того, что сделало Волков сильными, но при этом сердцем воспринимайте то, что может сделать вас еще сильнее! Клановцы, по сути, величайшие воины, и мы должны доверить науке возможность создать невиданных доселе воинов. Но события последних лет научили нас одной вещи. В войне, как и в природе, адаптация столь же важна, как и отбор. В лице Фелана Уорда Келла мы видим величайшего воина, но выросшего и прошедшего обучение во Внутренней Сфере, и это учит нас тому, что целенаправленное создание существа для войны — еще не все. У нас есть глаза, чтобы видеть, ум, чтобы размышлять. У нас есть воображение, позволяющее представить сияющий образ того, что может получиться при синтезе обеих этих военных традиций.
   Отныне ваша миссия — защищать Внутреннюю Сферу от угрозы со стороны кланов. И кто с этим справится лучше вас? Вы должны объединиться и не допустить войны, которая уничтожает людей, не имеющих ни сил, ни средств, чтобы противостоять ей. И у вас, Волки, в качестве примера для подражания и вожака есть Хан Фелан Келл».
   Изображение Ульрика с гордой улыбкой на устах застыло на экране, но голос его еще отдавался эхом в зале.
   — «Вот ваш путь Волков, с которого вы не должны сойти!»
   Затянувшееся молчание сопроводило эти последние слова Ульрика Керенского, Хана ханов, вожака Клана Волка, сильнейшего из всех представителей кланов, того, чье наиболее глубоко почитаемое происхождение восходило не только к Николаю Керенскому, но и еще дальше, к генералу Александру Керенскому, кто первым увел изгнанников из Внутренней Сферы в опасные и неизведанные глубины космоса. И этот Исход в неведомое привел к созданию нового явления, ранее невиданного.
   — Сайла! — воскликнули все Волки слово, значение которого затерялось в дымке времен. Дружное восклицание наполнило сердце Фелана гордостью. Это был его народ. Они приняли миссию, возложенную на них ильХаном, и, сделав так, дали людям, живущим на таких мирах, как Моргес, слабую надежду на то, что в мрачном будущем, которое их только и ожидало, может быть, блеснет луч света.

LVIII

   Тот, кто замышляет войну, готовится выпустить
   на свет всю заразу ада и вскрывает вену,
   которая до смерти обескровит нацию.
Томас Пейн «Кризис Америки»

 
   Авалон-Сити, Новый Авалон
   Пограничная область Красис
   Федеративное Содружество
   1 января 3058 г.
 
   Вымотавшись на новогодних празднованиях, на которых обязан был присутствовать, Виктор Дэвион в одиночестве сидел в своем офисе. Расстегнув пуговицы на пиджаке, он откинулся в большом кресле и положил ноги на угол письменного стола. Одной рукой он покачивал суженный кверху бокал с бренди, а другой держал сигару. Виктор улыбнулся, вспомнив, что видел лишь раз или два, как отец расслаблялся в такой позе.
   Но теперь ты не стал бы расслабляться, правда, отец? Решение Виктора принять предложение Томаса о конце войны давало всем людям повод по-настоящему наслаждаться праздником. К этому добавилась радость по поводу победы на Нанкине и смерти тирана на Цюрихе. Обе планеты вернулись в лоно Федеративного Содружества, что позволяло протянуть всего лишь палец помощи тому пространству, что позднее начали называть пограничной областью Хаос. Предаваясь удовлетворению от возвращения этих миров, Виктор не переставал размышлять и о настроениях, которые позволяли бы Сун-Цу позднее вновь вернуться к идее их захвата.
   В любое другое время он сильно переживал бы из-за этого, но другие новости переводили проблему потенциального смутьяна Сун-Цу в плоскость второстепенных неприятностей.
   Позавчера рано утром пришло сообщение от Моргана Келла, в котором заявлялось о создании оборонительного кордона Арк-Ройяла, простиравшегося от Кукена до Коница. Хотя кордон и прикрывал большую часть границы Лиранского Содружества с мирами кланов, все же оставалась достаточно широкая щель, которую предстояло прикрыть и Катрин, чтобы не подвергать себя опасности неожиданно быть атакованной врагами.
   Для Верховного Правителя факт передачи столь большого куска Лиранского Альянса, пусть и с оборонительными целями, под контроль великого герцога Арк-Ройяла, являлся достаточно оскорбительным актом. Если бы Виктор сидел на троне в Таркаде, он или низложил бы Моргана, либо потребовал клятвы на личную преданность. Виктор понимал, что Катрин не способна ни на то, ни на другое, имея дело с Морганом. Двоюродному брату их матери удалось эффективно вырезать кусок суверенного государства в самом центре Лиранского Альянса, ослабляя Катрин, но укрепляя оборону против кланов.
   Что ж, хорошо, вот ей и еще одна проблема для раздумий. С помощью собственных изобретений, а то и через Тормано она уже не раз досаждала мне. Виктор понимал, что еще не в полной мере оценил всю полноту воздействия на события Тормано, ставшего советником Катрин, но уже сам факт продажи Т-кораблей являлся плохим признаком. Но даже и в этих условиях Виктор чувствовал, что одним глазом Тормано всегда будет поглядывать на Конфедерацию Капеллана.
   Принц Солнечной Федерации отпил бренди и с наслаждением ощутил, как в его теле разливается тепло. Оглядывая прошедшие годы, Виктор осознал самый главный из полученных им уроков, который состоял в том, что он недооценил Томаса Марика. В силу того, что Томаса сдерживало присутствие его сына Джошуа на Новом Авалоне, и Виктор, и его разведывательный аппарат полагали Лигу Свободных Миров слабой, а его лидера считали второстепенной фигурой в политике Внутренней Сферы. Ничто в прошлом Томаса Марина не указывало на возможность проведения этим правителем столь искусной операции по возвращению принадлежащих ему ранее планет.
   Ясно, что все его восхищение технологией и романтизмом — лишь ловкая маска, Виктор понимал, что больше доверять Томасу нельзя, и он счел за необходимое распространить это правило и на всех остальных окружающих. Никаких друзей!
   Тихий стук в дверь заставил Виктора повернуть голову.
   — Войдите.
   Пепельно-бледный Гален Кокс открыл дверь, шагнул внутрь офиса и захлопнул дверь за собой.
   — Отлично! Вы сидите здесь, да еще с крепким напитком в руках.
   Виктор спустил ноги со стола и сел прямо.
   — Джерри, у тебя такой вид, словно ты увидел привидение. В чем дело? — Тысячи возможных вариантов развития событий пронеслись у него в мозгу, но из всех них лишь вторжение кланов могло довести Галена до такого состояния. — Похоже, именно тебе надо хорошенько выпить. Присаживайся, наливай.
   — После, мой господин. Я хочу сначала покончить с делом. — Гален выставил перед собой руку с двумя распрямленными пальцами. — С двуми делами — маленьким и большим. Сначала маленькое, поскольку через него открывается вид и на большое.
   — Я слушаю.
   — Вы, разумеется, помните трех агентов Ляо, которые были убиты при попытке захватить Джошуа?
   — Да.
   — Война сместила некоторые разведывательные приоритеты, и наши дешифровалыцики занялись в первую очередь кодами и шифрами Лиги Свободных Миров, которые ранее были в загоне. Часть этих шифровок содержала приказы агентам Ляо. Так мы добрались до шифровки под номером пять тысяч семьсот семь. Номер означает, что задействованный в ней код применялся в июле прошлого года.
   Виктор кивнул.
   — Я весь внимание. Продолжай.
   — Суть в том, что это послание пять тысяч семьсот семь содержалось у нас в компьютерах, и мы подобрали к нему ключи тогда, когда «Маскировка» впервые попыталась оживить законсервированных агентов, а мы воспрепятствовали прохождению к ним послания. Я уверен, что в «Маскировке» знали о том, что мы подобрали ключ, потому что они воспользовались новым кодом, которым мы не обладали, и уже через эту передачу мы идентифицировали их запасную систему кодирования передач. Наши работы с номером пять тысяч семьсот семь должны были не дать возможности вражеским агентам расшифровать полученные приказы.
   Проблема состоит в том, что код пять тысяч семьсот семь должен был заменить пять тысяч семьсот девять для агентов на Новом Авалоне. Послание, которое агенты Ляо получили в сентябре, было закодировано июльским кодом, то есть тем кодом, о котором «Маскировка» знала, что мы его разгадали. А это означало, короче говоря, что июльским кодом воспользовались вновь, понимая, что послание будет раскодировано. Ни на одной другой планете код пять тысяч семьсот семь не повторялся.
   Виктор задумался.
   — Ты хочешь сказать, что кто-то воспользовался старым кодом и послал старое сообщение, чтобы активизировать агентов, находящихся здесь. Такие действия предполагают участие Ком-Стара или последователей «Слова Блейка». Учитывая наши сердечные отношения с Ком-Старом на сегодняшний момент, скорее всего подозреваются последние. А отсюда вывод: регенты «Слова Блейка», отправив это сообщение агентам Сун-Цу, создавали повод к войне: попытка покушения на Джошуа, которая должна была обнаружить подмену.
   Гален кивнул.
   — Я думаю, мы должны считаться с фактом, что Томас знал о подмене сына. Он сначала подготовил базу для ведения войны, а затем выступил с обвинением.
   — Используя агентов Ляо, он не стал подвергать риску своих людей, тем самым указывая на Сун-Цу и даже готовясь извиниться за Сун-Цу в случае, если бы тот вышел из повиновения. Томас извлек массу преимуществ из одной простой акции, которая, как он знал, не навлекла опасности на его сына. — Виктор протяжно присвистнул. — Это впечатляет даже меня.
   — Подождите, это еще не все. — Гален глубоко вздохнул. — Помните, когда война началась, вы сказали мне, что хотите получить дубликат генной пробы, которая, со слов Томаса, доказала, что двойник не является сыном Томаса?
   — Да. И ты передал мне результаты проб неделю спустя.
   Гален покачал головой.
   — Нет, я передал вам результаты лишь некоторых из проб. Оставались еще одни, решающие, имеющие отношение к сравнению анализов отца и сына. Так вот, лабораторные техники — это люди, обитающие в своем мире. И уж если им что-то взбрело в голову, они вывернутся наизнанку.
   — И наши ребята из лаборатории оказались именно такими одержимыми людьми?
   — Еще более одержимыми, нежели вы, гэр. Виктор удивленно поднял брови.
   — А разве такое возможно?
   — Да, но только потому, что для этих специалистов не существует другой жизни, что проходит вне стен лаборатории, и на них не давит важность результатов. Сегодня в семь часов утра, когда я готовился к приему, руководитель департамента генетической идентификации сбросил мне несколько файлов с сопроводительны ми замечаниями. В этих файлах содержались результаты остальных анализов крови.
   — И что же?
   — Когда Джошуа прибыл на Новый Авалон вперыые, его семья вслед за ним прислала сюда же и боль шой запас крови на случай необходимости переливания. Лабораторные техники провели генетический анализ этой крови. Они проверяли кровь не только двойника и его семьи, но и настоящего Джошуа, а также совместимость ее с кровью, присланной семьей. Как и ожидалось, настоящий Джошуа имел кровь, соответствующую крови матери и отца, но не соответствующую крови Изиды.
   Ну, разумеется, нет, ведь она же ему гестра только наполовину.
   — Ваше высочество, отсутствие данного соответствия означало отсутствие родственной связи. Они вообще не являются братом и сестрой, судя по крови.
   Виктор вскинул голову.
   — Ты хочешь сказать, что мать Изиды была беременной не от Томаса, и лишь потом заявили, что это ребенок Томаса? Если я правильно помню всю историю, Изида родилась через месяц после взрыва, направленного на уничтожение Томаса. И его дочерью Изиду объявили, пока Томас прятался и лечился у Ком-Стара.
   — Правильно, но суть не в этом. Когда Изида родилась, Томас числился погибшим. Чтобы доказать отцовство, Изиде провели ДНК-идентификацию, сделанную на сравнении с кровью Томаса, которая содержалась в запасе на случай крайнего срочного вмешательства при возможном спасении его жизни.
   — Я понял, понял, у меня и самого не один литр крови выкачали на непредвиденный случай лечения от каких-либо ранений. Ты хочешь сказать, что раз у Изиды и Джошуа нет совпадения по крови, то Джошуа не является истинным сыном Томаса?
   Он еще не успел до конца проговорить вопрос, как парадоксальность ситуации наконец дошла до него.
   — Постой, Джошуа совпадает по крови с отцом. Изида тоже совпадает по крови с отцом. Но по отношению друг к другу они не совпадают. А это означает, что ее отец не его отец?
   Гален хмуро кивнул.
   — А это означает, что Томас Марик — вовсе не Томас Марик.
   Во рту у Виктора пересохло.
   — Все считали целых восемнадцать месяцев, что Томас мертв. Затем Ком-Стар вернул его и посадил на трон Лиги Свободных Миров. Это произошло во времена правления Миндо Уотерли — первой в Ком-Старе. Со своим Томасом — кем бы он ни был — на троне Лиги Свободных Миров она могла так направить войну, что Внутренняя Сфера превращалась в некую разновидность теократии Блейка.
   — Но она уже мертва, а Томас по-прежнему правит Лигой Свободных Миров.
   — А мне представляется, что, как ее агент, он должен был бы приветствовать «Слово Блейка» с распростертыми объятиями, но, насколько я знаю, он не подпускает их к себе.
   — Но и Ком-Стар он целиком не отвергает.
   — И это означает, что у этого Томаса свои цели и средства к их достижению.
   Гален устало кивнул.
   — Совершенно верно, ваше высочество. — Он протянул руку. — Могу я теперь выпить?
   — Прошу. — Виктор наполнил бокал и протянул его своему другу. — Я еще налью и подожду, пока ты наверстаешь упущенное в выпивке. Что ж, если так начинается три тысячи пятьдесят восьмой год, то он сулит нам определенно много интересного.