Стил Даниэла. Перепутье

   — Может быть, ты зайдешь к нам днем. Будут дети и дядя.
   — Я бы очень хотел…
   — Приходи около четырех.
   Он крепко сжал телефонную трубку.
   — Спасибо, Лиана. Я ценю это.
   — Не говори так. Ты мой старый друг. Воцарилось молчание, потом он заговорил:
   — Я твой друг?
   — Да. — Ее голос был нежным, но в то же время твердым.
   — Приятно слышать.
 
   Он пришел в четыре. Девочки очень обрадовались, увидев его, а Джордж удивился.
   — Я и не предполагал, что мы так скоро снова встретимся.
   — Ваша племянница пожалела меня, бедного моряка, оказавшегося в чужом городе.
   Дядя Джордж рассмеялся, а Ник стал играть с детьми. Через некоторое время Лиана предложила погулять в Президио. Джордж ответил, что лучше останется дома и почитает, пока они не вернутся. Он улыбнулся Нику. Они надели пальто и вышли. Девочки прогарцевали вперед. У Мари-Анж неожиданно оказались длинные жеребячьи ноги. Элизабет едва поспевала за нею.
   — Они станут красивыми девушками. Сколько им сейчас?
   — Элизабет девять, а Мари-Анж одиннадцать. А Джонни?
   — Джонни? Ему почти одиннадцать. — Ник кивнул. — Время идет быстро, не так ли?
   — Иногда. — Она думала об Армане. Он сразу же понял это и повернулся к ней.
   — Как он? Все еще во Франции? Она кивнула.
   — Да.
   — А я думал, что он в Северной Африке.
   Она взглянула на Ника и остановилась. Невозможно было скрывать от него и дальше. Она просто не могла больше выносить этого.
   — Арман у Петена.
   Ник посмотрел на нее, но это, по-видимому, его не удивило.
   — Знаешь, я почувствовал это еще тогда, на корабле. Не знаю почему, но я это понял. Как это сказалось на тебе, Лиана? — Он был уверен, что не затрагивает ее чувств, иначе она не заговорила бы об этом.
   — Трудно объяснить. Это тяжело сказывается на девочках. — Она рассказала ему о том, что произошло в Вашингтоне, о свастиках. Он содрогнулся.
   — Бедные дети, им пришлось хлебнуть горя… А как ты? — Он посмотрел ей в глаза. В них появилась печаль, которой не было раньше.
   — Поэтому мы переехали на Запад. Благодаря дяде Джорджу. Так проще.
   — Он знает об Армане?
   — Он узнал об этом еще до того, как мы приехали.
   Она тихонько вздохнула, и они пошли дальше, стараясь догнать девочек. Она рассказала Нику правду, и ей стало легче. Они всегда были откровенны друг с другом, и теперь не было причин менять сложившиеся отношения. В конце концов, они ведь друзья.
   — Дядя, конечно, не одобряет меня и считает сумасшедшей. — Она рассказала, как он подыскивал ей женихов в первые недели после ее приезда в город. Оба рассмеялись. — Он славный старик. Раньше он мне никогда не нравился, но в последнее время дядя стал значительно приятнее.
   Ник засмеялся.
   — Мы все со временем становимся лучше.
   — Он очень много для нас сделал.
   — Я рад. Я очень беспокоился за вас. Я ведь думал, что вы все еще в Вашингтоне. Когда вы уехали?
   — В прошлом году. Сразу же после Дня Благодарения.
   Он кивнул и посмотрел на нее.
   — Есть что-то еще, правда?
   — Еще? — Она не совсем поняла, что он имеет в виду.
   — С Арманом. Кроме того, что он у Пётена. Она снова остановилась и удивленно на него посмотрела. Как он мог узнать? Не сказала ли она чего-нибудь? Но кивнула, потому что верила ему. Впервые она кому-то сказала об этом. Ведь это значило подвергнуть опасности Армана, но она знала, что Ник сохранит тайну. — Да.
   — Тебе от этого еще тяжелее. Ты получаешь от него какие-нибудь известия?
   — Когда ему удается. Он очень рискует, если напишет лишнее. Почти все письма от него я получаю нелегально.
   — Им чертовски жарко во Франции.
   Она кивнула, и некоторое время они шли молча. То, что она смогла рассказать ему правду об Армане, сблизило их еще больше. Он действительно стал ей другом, и она смотрела на него с благодарностью.
   — Спасибо, что я смогла рассказать об этом. Временами я схожу с ума. Все думают… и думали в Вашингтоне…
   — Он не такой человек. — Ник просто не мог представить себе, что Арман искренне работал на Петена, он был уверен в нем, хотя мало знал его. Оставалось только надеяться, что немцы окажутся не так проницательны.
   Лиана почувствовала, что должна еще кое-что объяснить Нику. Он был так внимателен к ней, а она ему ничего не сказала.
   — Вот почему я не могла, Ник. Подумай, что он там сейчас делает… Он не заслуживает этого.
   — Я знаю. Я понял. — Его глаза нежно смотрели на нее. — Все верно, Лиана. Ты поступила правильно, и я знаю, как это было трудно.
   — Нет, не знаешь. — Она покачала головой, и он увидел, что она надела браслет, который он ей подарил накануне. Ему было приятно это видеть. Золото блестело на зимнем солнце.
   — Мне тоже пришлось тяжело. Сотни раз приходилось убирать телефон, чтобы не позвонить тебе.
   — Мне тоже — Она улыбнулась и посмотрела на детей.
   — Кажется, это было так давно, правда? Она заглянула ему в лицо и покачала головой.
   — Нет, кажется, это было вчера.
   Он не изменился, не изменилась и она, хотя изменился мир вокруг них, даже слишком.
   Потом он стал играть в пятнашки с девочками, она тоже присоединилась к ним, и они бегали и смеялись, а затем вернулись домой, розовощекие и смеющиеся. Дяде Джорджу было радостно видеть, как старый дом снова наполняется жизнью Для него именно таким должно быть настоящее Рождество, как и для остальных. Они пригласили Ника пообедать с ними, а когда он вечером уходил, они все уже стали друзьями.
   Лиана проводила его до дверей. Там он остановился и улыбнулся ей:
   — Возможно, ты права. Может быть, сейчас все стало другим. Ты мне нравишься даже больше, чем раньше. Мы оба выросли.
   Она засмеялась.
   — Может быть, это ты вырос, Ник. Я-то думала, что просто старею.
   — Скажи это кому-нибудь другому, — засмеялся он и пошел, взмахнув рукой ожидавшему его такси. — Спокойной ночи. Спасибо. Счастливого Рождества! — крикнул он, отъезжая.
   Лиана вернулась в дом со счастливой улыбкой, слишком счастливой, решила она, посмотрев в зеркало, но так и не смогла погасить искорки в глазах. Ложась в постель, она подумала, как хорошо, что она облегчила перед ним душу.

Глава сорок третья

   Через несколько дней после Рождества Ник зашел к Лиане в Красный Крест. У него были дела в городе, и поэтому он мог не появляться днем на работе. Когда он вошел в помещение, женщины прервали работу, чтобы рассмотреть его получше. В форме Ник казался еще красивее, чем в обычной одежде. Лиана засмеялась.
   — Осторожнее, а то устроишь здесь переполох.
   — Это предупреждение для тебя. А как насчет ленча? И не говори мне, что не можешь или должна куда-то бежать по поручению старого дядюшки. Я не поверю ни слову. Может, поедим у Марка Хопкинса?
   Она еще колебалась, но он схватил ее пальто и шляпу и протянул ей.
   — Давай. — Сопротивляться ему оказалось невозможно.
   — Тебе что, больше нечем заняться? Шел бы воевать!
   — Нет, еще рано. Сейчас время ленча, благодарение Богу. Джордж говорит, что ты никуда не выходишь. Твоей репутации не повредит, если мы поедим при дневном свете… Если хочешь, мы можем сесть за отдельный столик.
   — Ладно. Уговорил.
   Она была в хорошем настроении, он тоже. Все напоминало прежние дни на «Нормандии», когда они вместе играли в теннис. Они сидели за столом и любовались открывающимся видом. Ник рассказывал забавные истории о людях на базе и в гостинице. Впервые за многие годы она вновь почувствовала себя живой. С ним было легко и просто. Он был остроумен и элегантен. Неожиданно — это удивило ее — он спросил, что она делает в канун Нового года.
   — Подожди. Не отвечай. Дай я угадаю. Ты останешься дома с дядей Джорджем и девочками?
   — Правильно, — усмехнулась она. — Тебе первая премия.
   — Нет, это тебе полагается дурацкая премия. Почему ты не позволяешь мне вытащить тебя куда-нибудь? Я совершенно безопасен. Я буду хорошо себя вести. А если нет — вызывай военную полицию, и меня заберут.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Ты хочешь сказать, что у меня есть шанс?
   — Ни малейшего. Я просто хочу знать, что я теряю.
   — О, ради Христа. — Он усмехнулся. — Давай, Лиана. Это пойдет тебе на пользу. Нельзя же все время сидеть взаперти дома.
   — Можно. Я ведь счастлива.
   — Но это тебе вредно. Сколько тебе лет? — Он попробовал сосчитать. — Тридцать три.
   — Мне уже тридцать четыре.
   — О, в таком случае… Я и не думал, что ты такая старая. А мне вот уже сорок. Я в таком возрасте, что могу судить, что тебе полезно. Думаю, тебе следует выходить.
   — Ты говоришь совсем как дядя Джордж. — Разговор забавлял ее.
   — Постой, постой. Я все-таки не так стар.
   — И он… в душе. Знаешь, в молодости он был настоящим донжуаном. Ник улыбнулся.
   — Видно по его глазам. Но не уходи от ответа. Как насчет Нового года?
   — Сначала ленч, а потом уж Новый год. — Она посмотрела на него. — Знаешь, ты тоже мог бы быть донжуаном, если бы постарался, а может быть, тебе и стараться не нужно было…
   — Это не мой стиль. — Он сердито посмотрел на нее. — Я имел в виду спокойный вечер двух старых друзей, для которых наступили тяжелые времена и которые знают правила игры. Иначе что нам остается? Мне сидеть в своем вшивом отеле, а тебе — дома с дядей? Мы могли бы пообедать у Фэмоша или еще где-нибудь.
   — Наверное, могли бы. — Она посмотрела на него, но все еще не могла решиться. — Я действительно могу быть уверенной, что ничего не произойдет? — Вопрос был поставлен прямо, и он посмотрел ей в глаза.
   — В такой мере, в какой ты этого хочешь сама. Я буду с тобой честен. Я все еще люблю тебя, любил с тех пор, как мы с тобой встретились, и, вероятно, буду любить всегда. Но я никогда не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе огорчения. Я понимаю твои чувства к Арману и уважаю их. Я знаю, что такое допустимые границы. Это не «Довиль» и даже не «Нормандия». Сейчас настоящая жизнь.
   Она сказала, посмотрев на него:
   — Тогда тоже все было настоящим. Он взял ее за руку.
   — Я знаю. Но я всегда помнил, что будет потом, и уважал твои желания. Теперь я свободен, а ты нет. Тут уж ничего не поделаешь. Мне просто нравится быть с тобой. У нас ведь было больше, чем просто… — Он не мог найти нужных слов, но она его поняла.
   — Я знаю. — Она вздохнула и, улыбнувшись, откинулась на спинку стула. — Как странно, что наши пути снова пересеклись, не правда ли?
   — Я предполагал, что ты так скажешь. Но мне нравится, что они пересеклись. Я даже не надеялся, что снова увижу тебя, разве что когда-нибудь поеду в Вашингтон и там случайно встречу на улице. А может быть, лет через десять в Париже с Арманом…
   Он пожалел, что произнес это имя. Ей опять стало больно.
   — Лиана, он сделал выбор, трудный выбор, а ты осталась в стороне. Ты больше ничего не можешь сделать. Ему не станет легче оттого, что ты сидишь дома, сдерживая дыхание и убивая себя. Ты должна жить дальше.
   — Я стараюсь. Поэтому я устроилась на работу в Красный Крест.
   — Я так и понял. Но ты должна заниматься еще чем-то.
   — Думаю, что да.
   В его словах была своя правда, но если она станет выходить, то только с ним. Он понимал это. Кто знает, сколько времени он еще пробудет здесь. Он может отплыть в любой день.
   — Хорошо, мой друг. Я буду встречать с тобой Новый сорок второй.
   — Спасибо, мэм.
   Он заплатил по счету и проводил ее на работу. День пролетел мгновенно. Она была рада вернуться домой и увидеть Джорджа и девочек. Дядя заметил выражение ее лица, но не сказал ни слова. Вечером она как бы между прочим заметила, что на Новый год обедает с Ником.
   — Это мило. Он уже хорошо изучил племянницу и не решился сказать больше, но надеялся, что с «мальчиком Бернхамом» что-нибудь да получится. Он уткнулся носом в книгу, а Лиана пошла наверх к девочкам. За обедом о Нике не было сказано ни слова.
   Лиана больше не упоминала о нем, но в канун Нового года надела платье, которое купила четыре года назад во Франции, оно все еще было красивым. Как и она сама. Дядя Джордж оглядел ее с довольным видом. Он тихонько присвистнул, и она рассмеялась.
   — Неплохо… совсем неплохо!
   — Спасибо, сэр.
   Это было платье с длинными рукавами и высоким воротником, сшитое из черной шерсти и доходившее до пола. Сверху оно было обшито черным бисером. На свои светлые, закрученные в узел волосы Лиана надела черную шапочку, в уши — крошечные бриллиантовые клипсы. Наряд ее был прост, но элегантен и благороден и очень шел ей. Когда появился Ник, он застыл от изумления.
   Некоторое время он стоял в прихожей и только смотрел на нее. А потом присвистнул вслед за дядей Джорджем. Впервые за несколько лет она вновь почувствовала себя женщиной, вызывающей восхищение. Это было приятно. Ник поздоровался с Джорджем, а Лиана поцеловала дядю, пожелав ему спокойной ночи.
   — Не возвращайся рано. Стыдно скрывать такое платье. Покажись, чтобы все его видели.
   — Я сделаю все, чтобы ее задержать. — Ник подмигнул, и все трое рассмеялись. Дети уже легли. Ник увез Лиану в автомобиле, взятом напрокат.
   — Боюсь, я в своей форме не выгляжу и вполовину так элегантно, как ты, Лиана.
   — Хочешь поменяться?
   Он засмеялся. Они приехали к Фэмонту в прекрасном настроении Ник заказал столик в Венецианской гостиной. Подали шампанское, и они выпили друг за друга. Новый год наступил еще до того, как Ник заказал креветки, икру, а затем бифштексы. Это, конечно, были не те экзотические яства, которые подавали на «Нормандии», но все это было очень вкусно. От вкусного угощения и выпитого вина они развеселились. Перед десертом пошли танцевать. Ник давно не чувствовал себя таким счастливым, Лиана тоже.
   — Знаешь, с тобой легко. Я всегда это чувствовал. — Это было первым, о чем Ник вспомнил в несчастливые дни с Хиллари. Он сказал об этом сейчас, и Лиана улыбнулась. — Я и тогда это знал, но не мог оставить Хиллари из-за Джонни.
   Но все это было в прошлом году, а сейчас наступал новый. Ник взглянул на часы.
   — Ты задумала желание, Лиана?
   — Нет. — Она радостно улыбнулась ему. — А ты?
   — Я? Да.
   — Что?
   — Не быть убитым.
   Он заглянул ей в глаза, и она ответила ему нежным взглядом. Они вспомнили, что в любой момент он может уйти на войну, что такой обед лишь случайность. Это заставило ее подумать о нем, об Армане и о тех, кто идет на фронт. В зале было много людей в форме. К ночи Сан-Франциско становился городом военных.
   — Ник… — Какой-то миг она не знала, что сказать.
   — Неважно. Не стоит говорить об этом.
   — Нет, стоит. Только смотри, будь достоин этого.
   — Буду. Мне ведь нужно получить Джонни обратно. А сейчас ты не хочешь потанцевать?
   — Да, сэр.
   Они кружились по площадке под мелодию «В тебя влюбилась женщина». Через несколько минут неожиданно зазвучали рожки, и в воздухе замелькали конфетти. Свет погас, играла музыка, люди целовались. Ник и Лиана стояли посередине комнаты, обнявшись и глядя друг на друга. Он крепко прижал ее к себе, она повернула к нему лицо, и их губы встретились. Комната вдруг исчезла. Они снова были на «Довиле» в объятиях друг друга, пока Лиана не отстранилась.
   — С Новым годом, Ник.
   — С Новым годом, Лиана.
   Они поцеловались снова. Виновато было выпитое шампанское. Они продолжали танцевать. Потом он отвез ее домой. Они еще долго стояли перед домом дяди. Ник пристально смотрел на нее.
   — Я должен извиниться перед тобой, Лиана. Сегодня вечером я играл не по правилам. — На самом деле в эти два года он отдал бы все за подобный вечер. — Извини, я не хотел…
   Она закрыла ему рот рукой:
   — Ник, не надо… все хорошо.
   То, что он сказал о своем желании не быть убитым, задело какие-то струны в ее душе. И она вдруг поняла, что они не должны упускать момента. Ведь такая возможность может больше не представиться. Им, как дар, был предоставлен этот второй шанс. И она не могла его упустить, не хотела. Она хотела только его.
   Он поцеловал ее пальцы, глаза, губы.
   — Как я люблю тебя.
   — Я тоже тебя люблю. — Она отстранилась от него с улыбкой. — Мы не имеем права не воспользоваться этой возможностью. Мы уже сделали однажды то, что должны были сделать, и сейчас сделаем это снова, но…
   Он прижал ее к себе с такой силой, которой она не ожидала.
   — Я буду любить тебя всю жизнь. Ты это знаешь.
   Она кивнула.
   — А когда ты скажешь, чтобы я ушел, я уйду. Я ведь все понимаю.
   — Я знаю.
   Он прижал ее еще сильнее, и она коснулась его лица.
   — Тогда не будем больше говорить об этом.
   Она мягко освободилась из его объятий и открыла ключом дверь. Он поцеловал ее на прощанье. Она смотрела ему вслед. Теперь уже ничего нельзя было изменить, да никто из них и не хотел этого. Они вернулись на два года назад и теперь не могли… не могли… Но Лиана не жалела об этом. Она тихо поднялась наверх, сняла платье и легла в постель. Этой ночью ей никто не снился. У нее было странное ощущение мира, света и радости. Она проспала до утра без всяких сновидений.

Глава сорок четвертая

   В первый же день нового года Ник зашел к ней. Они долго сидели в библиотеке у камина и болтали. О том, что произошло накануне, никто не упоминал. Они вели себя так, будто никогда не расставались и она всегда знала, что увидит его снова. Даже девочки, придя из сада, не удивились, увидев Ника.
   — Привет, дядя Ник.
   Элизабет обняла его и виновато улыбнулась матери.
   — Мы все еще должны называть его мистер Бернхам?
   — Это вопрос не ко мне.
   Она улыбнулась им обеим. Приятно было видеть его с девочками. Они так давно не видели рядом с собой мужчину, если не считать дядю Джорджа.
   — Ну, дядя Ник, можно? — обратилась к нему Элизабет.
   — Не вижу причины, почему бы нет. Он провел рукой по белокурым шелковистым волосам, так похожим на волосы матери.
   — Я даже польщен.
   Подошла Мари-Анж, и они снова убежали в сад. Спустился вниз и дядя Джордж.
   — Я только что кончил читать книгу. Просто великолепно. — Он улыбнулся своему благодетелю. — Буду счастлив дать ее вам почитать, если у вас найдется время.
   — Большое спасибо.
   Как обычно, мужчины стали обсуждать военные новости. Мир по-прежнему был потрясен тем, что через четыре дня после Пёрл-Харбора японцы у берегов Малайи утопили британские военные корабли «Принц Уэльский» и «Отражение». Число погибших на них было немыслимо большим, а на «Принце Уэльском» погиб адмирал. Это был тот самый корабль, на котором Черчилль прибыл в Аргентинский залив, чтобы встретиться с Рузвельтом для подписания Атлантической хартии.
   — Вы, наверное, еще не знаете, к какому кораблю будете приписаны?
   — Нет, сэр, но скоро узнаю. — Джордж кивнул и посмотрел на Лиану.
   — Ты вчера была очень хороша, моя дорогая. Надеюсь, вы неплохо провели время.
   — Прекрасно. — Они рассказали дяде, сколько военных было в гостинице. Казалось, после того как разбомбили Пёрл-Харбор, вся страна записалась в добровольцы. В армию ушли почти все знакомые молодые мужчины.
   — Знаете, я не ожидал, что меня пошлют сюда. Я слышал, Штаты заинтересованы в том, чтобы разделаться с немцами до того, как те сравняются с японцами.
   Сразу же после Пёрл-Харбора немцы активизировали подводные атаки в Атлантике, и корабли шли на дно в опасной близости от Восточного побережья. Главные порты: Нью-Йорк, Бостон и Норфолк теперь защищали минные поля и прибрежные конвои. Все хотели знать, насколько близко осмелятся подойти немцы. На обоих побережьях — Западном и Восточном — каждую ночь устраивали затемнение.
   — Похоже, опасность угрожает с обеих сторон. — Джордж с беспокойством посмотрел в огонь. Никогда прежде его родине ничто не угрожало, и ему трудно было примириться с этим сейчас. — Хотел бы я стать молодым и сражаться вместе с вами.
   — А я нет. — Лиана посмотрела на дядю. — Кто-то ведь должен остаться с нами. Ты подумал об этом?
   Дядя улыбнулся и погладил ее по руке.
   — Это мое единственное утешение, дорогая. — Он ушел вниз к себе в кабинет и стал просматривать газеты. Ник и Лиана остались одни.
   — Мне было очень хорошо вчера вечером, Лиана.
   — Мне тоже.
   Их глаза встретились. Даже теперь, при свете дня, Лиана не пожалела, что ночью целовала его. Ник снова появился в ее жизни, как корабль в океане, и некоторое время они смогут плыть вместе. Но она понимала — это продлится недолго, в конце концов он снова уплывет от нее. «Может быть, это судьба, — подумала она, проснувшись утром, — время от времени встречаться и протягивать руку, придавая друг другу силы, чтобы идти по жизни дальше». Ник поддержал ее сейчас, как уже сделал однажды. Сегодня утром она вдруг почувствовала себя значительно спокойнее, как ни разу не чувствовала за этот год. Их, казалось, обволакивала атмосфера покоя.
   — Не жалеешь? Она улыбнулась ему.
   — Пока нет. — И Лиана рассказала Нику, о чем думает.
   — Интересно, но вчера вечером, возвращаясь домой, я думал почти то же самое. Может быть, с нами всегда так будет, а может быть, и этого достаточно. — Их глаза снова встретились, а потом он задал вопрос, который не давал ему покоя все утро: — Ты могла бы вырваться на несколько дней, Лиана?
   — Что ты имеешь в виду? Он нежно спросил:
   — Я подумал, не провести ли нам несколько дней в Кармеле. Как ты думаешь?
   Она кротко улыбнулась ему и удивилась собственной реакции. Она так давно и так сильно этого хотела. Но в глубине души знала, что никогда больше этого не сделает. Только сейчас, один этот раз…
   — Мне кажется, это было бы прекрасно. А ты сможешь получить отпуск?
   Она заставила себя не думать об Армане. Это придет позже.
   — И очень скоро. На следующей неделе мне должны дать три дня. Где бы ты хотела остановиться?
   — Я так давно не была в Кармеле… — Она задумалась — А как насчет «Пайн Инн»?
   — Решено. Ты можешь уехать в пятницу утром? — Он нахмурился. — А как же девочки? Они не расстроятся?
   — Я скажу им, что уезжаю по делам Красного Креста.
   Ник усмехнулся. В эту минуту он чувствовал себя озорным мальчишкой, похищающим невинную девушку у родителей.
   — Хорошенькая история. Смотри, как бы они через несколько лет не начали рассказывать тебе такие же байки.
   Она засмеялась.
   — Я их убью.
   Он тоже засмеялся в ответ, и некоторое время они болтали, а потом пошли к девочкам в сад. Ник ушел перед обедом, хотя его и приглашали остаться. Он должен был обедать с командиром. Лиана проводила его до дверей. Сейчас они были одни в маленькой, похожей на пещеру прихожей. Ник наклонился и поцеловал ее, прошептав:
   — Не забывай, я люблю тебя.
   Но на выходные и на следующей неделе Нику не удалось освободиться. Он зашел к Лиане в четверг, чтобы убедиться, что их планы не изменились Дядя Джордж намеренно не спрашивал о Нике, а Лиана молчала.
   — Ты готова ехать завтра7
   — Да. А как ты?
   Своим домашним она объявила, что едет на три дня на семинар Красного Креста в Кармел, и, похоже, ей поверили.
   — Все хорошо.
   Он засмеялся.
   — Знаешь, я волнуюсь, как ребенок. Она неожиданно фыркнула:
   — Я тоже.
   — Может быть, мы сошли с ума. Может быть, это был простой корабельный роман, а мы, как безумцы, пытаемся его возобновить.
   Может быть, так оно и было. Но сейчас в их отношениях появилась такая непринужденность, как будто хватило лишь нескольких поцелуев, и они сразу же обо всем вспомнили.
   — Мы можем задраить комнату и сделать вид, что мы тонем на корабле.
   — Это не смешно.
   — Прости. Глупая шутка.
   Они оба рассмеялись. Они вообще много смеялись. На следующий день, выходя из дома, она не могла сдержать улыбки. Она даже обрадовалась, что девочки уже три дня как снова пошли в школу и теперь не могут заметить, что мама уходит так поздно — был уже полдень. Дядя Джордж ушел в контору. Лиана на такси подъехала к гостинице, где нервно вышагивал Ник, куря сигарету.
   — Ты выглядишь так, как будто у тебя жена с рожает, — насмешливо заметила она, расплачиваясь с водителем.
   — Я испугался, вдруг ты не придешь.
   — А ты хотел бы, чтобы я не пришла?
   Вместо ответа он обнял и поцеловал ее. Они долго стояли обнявшись. Два проходивших мимо моряка даже присвистнули.
   — О чем ты думаешь?
   Лиана в ответ только улыбнулась. Она была счастлива, что пришла. В такси она, как и Ник, волновалась и чуть было не повернула обратно. Что, если с нею что-нибудь произойдет? Какой-нибудь несчастный случай? Тогда Джордж и девочки все узнают. Что, если… Но она все-таки пришла и сейчас была счастлива. Она положила сумку в багажник взятого напрокат автомобиля, и они поехали в Кармел, распевая и веселясь, как дети.
   Это была чудесная прогулка вдоль побережья. Погода стояла прекрасная, хотя прохладная. Ник и Лиана остановились в придорожном ресторане, а в четыре приехали в Кармел. До наступления темноты успели еще прогуляться по пляжу. Сумки оставили в номере в «Пайн Инн» и босиком пошли на пляж, засунув туфли в карманы плащей. Они бегали по песку, он босиком, а она в шелковых чулках. Чистый и прозрачный воздух обдувал их лица, и скоро они сели на песок, задыхаясь и смеясь от счастья. Все здесь выглядело мирно и спокойно, как будто в мире не было горя и войн, как будто так и будет всегда.
   — Трудно поверить, что где-то идет война, правда? — Ник сидел, глядя на море и думая о военных кораблях, которые плывут сейчас по всему миру и защищают их страну. Кармела совершенно не коснулась сумятица военного времени, царившая в Сан-Франциско. Этот сонный городок, казалось, спал, и Лиане хотелось, чтобы он никогда не просыпался. Ей казалось, что она запоминает все мгновения этого вечера, чтобы потом вспоминать о них.