Стил Даниэла. Только раз в жизни

   – У тебя шоу в десять вечера. Ты хочешь ехать утром или после обеда? Перед тем как мы поедем в студию, тебе надо поужинать и немного отдохнуть.
   – Да, мамочка.
   – Ой, заткнись.
   Барбара что-то быстро записала в своем блокноте и исчезла, в то время как Дафна опять вернулась к письменному столу с озабоченно нахмуренными бровями и уставилась на клавиатуру машинки. Она сказала Барбаре, что у нее странное чувство по поводу шоу, какое-то нехорошее предчувствие. А Барбара сказала ей, что она глупая. Теперь Барбара вспомнила это, глядя на лицо Дафны, так искалеченное сбившей ее машиной. Казалось, в Чикаго они были сто лет назад.

Глава 14

   Дафна и Барбара прибыли в студию точно в девять тридцать. На Дафне было простое шелковое платье бежевого цвета, а волосы уложены в изящный узел. В ушах были жемчужные серьги, а на руке – кольцо с большим красивым топазом, которое в этом году она купила у Картье. Она выглядела элегантно и отнюдь не шикарно или вызывающе. Это было типично для Дафны. На Барбаре, как обычно, был один из ее темно-синих костюмов. Дафна всегда подтрунивала, что у подруги их четырнадцать и все похожи, но Барбара выглядела аккуратно и строго, прямые черные волосы падали гладким блестящим потоком ей на плечи. Теперь, после разрыва с матерью, она выглядела моложе. Дафна заметила, что на протяжении года Барбара делается все более и более привлекательной. Она стала напоминать свои фотографии студенческих лет, и теперь, когда смотрела на Дафну, ее глаза смеялись.
   Когда их проводили в стандартную комнату ожидания с удобными креслами, баром и обслугой, Барбара наклонилась и шепнула:
   – Не будь такой скованной. Он не собирается тебя укусить.
   – Откуда ты знаешь?
   Дафна всегда нервничала на подобных мероприятиях. Отчасти поэтому она брала с собой Барбару. Да и вообще здорово было иметь рядом подругу, с которой можно поболтать в самолете, которая помогала разобраться, если с броней гостиницы не все было в порядке. Барбара обладала замечательной способностью держать все под контролем. Благодаря ей багаж никогда не терялся, еду Дафне приносили в номер вовремя, постоянно были под рукой свежие газеты и журналы, не досаждали репортеры, а когда предстояло интервью, вещи всегда были отглажены. Казалось, что все это ей удается без особого труда.
   – Может, хочешь выпить?
   Дафна покачала головой:
   – Не хватает только, чтобы я там появилась подшофе. Тогда я и впрямь выболтаю ему кое-что. – Они обе улыбнулись, и Дафна устроилась в кресле. Она вообще практически затем взял с журнального столика книгу и снова взглянул в камеру. – Но предвижу, что большинство из вас знают о ней самой очень мало. Судя по всему, Дафна Филдс – особа очень замкнутая.
   Он снова улыбнулся и медленно повернулся к Дафне, в то же время камера захватила и ее, вторая камера медленно приближалась к ним.
   – Мы рады, что ты прибыла к нам сюда, в Чикаго.
   – Я рада встрече с тобой, Боб. – Дафна застенчиво улыбнулась Конрою, зная, что камера покажет ее спереди и поворачиваться к ней не обязательно. Такая проблема возникала во время шоу в провинциальных городах, где камеры всегда были направлены только на ведущего. Однажды в Санта-Фе она целый час участвовала в шоу, не зная, что зрители видели только ее затылок.
   – Ты живешь в Нью-Йорке, не так ли?
   – Да. – Она улыбнулась.
   – Ты сейчас работаешь над книгой?
   – Да. Она называется «Любовники».
   – Прелестное название! – Он подмигнул невидимым зрительницам. – Твоим читателям оно понравится. Ну и как продвигается исследование? – Он издал двусмысленный смешок, и Дафна слегка покраснела под макияжем.
   – Моя работа – художественный вымысел.
   Голос Дафны и улыбка были мягкими, и в ней было что-то необыкновенно деликатное, из-за чего сам Конрой выглядел наглым и грубым со своим вопросом. Но потом он ее за это проучит. Это была его программа, и он собирался вести ее долго. Дафна была только гостем одного вечера. Он оказался в дураках, и никогда ей этого не забудет.
   – Погоди, погоди, ведь у такой красивой женщины... должна быть целая армия любовников.
   – Однако не сейчас. – На этот раз в ее глазах блеснуло озорство, и она не покраснела. Она начинала чувствовать, что сможет это пережить.
   Но юмор пропал в голосе Конроя, когда он повернулся к ней.
   – Как я понял, Дафна, ты вдова?
   Этого хода она не ожидала, и на мгновение у нее чуть не перехватило дыхание. Он хорошо провел свое расследование. Дафна кивнула. – К большому сожалению.
   – Но, – он выдавливал из своего голоса симпатию и сострадание, – может, именно поэтому ты так хорошо пишешь. Ты много пишешь о проблеме потери близких, и тебе эта тема, несомненно, знакома. Мне говорили, что ты потеряла еще и маленькую дочку.
   Ее глаза от возмущения наполнились слезами. Он как ни в чем не бывало потрошил ее за своим журнальным столиком и позволял себе разглагольствовать о Джеффе и Эмм.
   – Я вообще-то не обсуждаю свою личную жизнь в контексте моей работы, Боб. – Она старалась вернуть себе самообладание.
   – Может, напрасно? – Его лицо было серьезным, голос участливым. – Это бы приблизило тебя к читателям.
   Цап! Тут она и попалась.
   – Поскольку мои книги реалистичны...
   Он прервал ее:
   – Как они могут быть реалистичны, если читатели не знают, какая ты? – Прежде чем она смогла ответить, он продолжил: – Правда ли, что твои муж и дочь погибли при пожаре?
   – Да. – Она сделала глубокий вдох, и Барбара видела на мониторе, как слезы выступили у нее на глазах. Как противно. Сукин сын... Дафна была права, опасаясь приезжать сюда.
   – Твой муж был прототипом мужчины из повести «Апачи»?
   Она покачала головой. Прототипом был Джон. И вдруг она в панике подумала: а если он знает и о нем?! Но это было невозможно.
   – Какой необыкновенный персонаж! Я думаю, все женщины Америки влюбились в него. Знаешь, из этой книги получился бы замечательный фильм.
   Она стала понемногу приходить в себя, молясь, чтобы интервью быстрее закончилось.
   – Я очень рада, что ты так думаешь.
   – А перспективы на будущее?
   – Пока неясны, но мой агент считает, что они есть.
   – Дафна, скажи, сколько тебе лет?
   Вот дрянь. Никак не удавалось от него улизнуть, но она мягко рассмеялась.
   – Я должна сказать правду? – Но она не делала секрета из своего возраста. – Мне идет тридцать третий.
   – Господи Боже мой. – Он оценивающе оглядел ее. – Тебе столько не дашь. Я бы спокойно дал тебе двадцать.
   Это был шарм, который так нравился его женской аудитории. Но в то время как Дафна улыбнулась, он снова пошел в наступление с тем же участливым видом, которому она уже не верила, и правильно делала.
   – И ты никогда не выходила замуж вновь? Как давно ты вдова?
   – Семь лет.
   – Это, вероятно, был ужасный удар. – И с невинным видом: – А сейчас в твоей жизни есть мужчина?
   Дафна хотела закричать или дать ему пощечину. Ведущие никогда не задавали таких вопросов писателям-мужчинам, но женщины были законной добычей. Считалось как бы само собой разумеющимся, что личная жизнь женщины-писателя – часть ее работы, а следовательно, общее достояние. Мужчина бы послал его ко всем чертям.
   – В данный момент нет, Боб, – ответила она с любезной улыбкой.
   Он слащаво улыбнулся.
   – Я не могу в это поверить. Ты слишком красива, чтобы оставаться одной. Ну а книга, над которой ты сейчас работаешь... как бишь ее, «Любовники»?
   Она кивнула.
   – Когда она выйдет? Я уверен, что твои читатели ждут ее затаив дыхание.
   – Да нет, пусть дышат спокойно. Книга не выйдет раньше следующего года.
   – Будем ждать.
   Они снова обменялись искусственными улыбками. Дафна ждала передышки, она знала, что конец близок, и не могла дождаться момента, когда можно будет вскочить со стула и убежать подальше от его вопросов.
   – Знаешь, я хотел тебя спросить еще вот о чем...
   Она уже приготовилась к тому, что он спросит, какой у нее размер лифчика.
   – Наш следующий гость – тоже писатель, но по другой, чем у тебя, тематике. Его книга не беллетристика. Он написал замечательную книгу об умственно отсталых детях.
   Дафна почувствовала, что бледнеет, видя, к чему он клонит... но он не посмеет...
   – Моя хорошая знакомая из «Коллинз», где ты работала, сказала, что у тебя неполноценный ребенок. Может, с родительской точки зрения ты могла бы пролить нам свет на данный вопрос?
   Она посмотрела на него с неприкрытой ненавистью, но думала об Алли... Как она могла сказать ему такое? Как она могла?
   – Мой сын не неполноценный, Боб.
   – Вот оно что... может, я не так понял...
   Она представила себе, как все зрительницы затаили дыхание. За десять коротких минут они узнали, что Дафна потеряла мужа и дочь при пожаре, работала в «Коллинз», в данный момент в ее жизни нет мужчины, а теперь они еще думают, что ее единственный выживший ребенок ненормальный.
   – У него просто задержка развития?
   – Нет, это не так. – Она повысила голос. Неужели он думает, что ему все позволено? – Мой сын слабослышащий, он учится в специальной школе, но в остальном это совершенно нормальный, замечательный ребенок.
   – Я рад за тебя, Дафна.
   Сукин сын. У Дафны внутри все кипело. Она чувствовала себя так, словно с нее сорвали одежду. Но хуже, гораздо хуже этого было то, что он раздел Эндрю.
   – Я был рад узнать о «Любовниках» и сожалею, что наше время подходит к концу. Но надеемся встретиться с тобой снова, когда ты посетишь Чикаго.
   – С удовольствием. – Она через силу улыбнулась ему, затем повернулась к телезрителям. Наступила рекламная пауза.
   Едва сдерживая бешенство, она отстегнула микрофон от платья и вручила ему, пока шла реклама.
   – Знаешь, я поражаюсь, как тебе самому не совестно.
   – Почему? Потому что у меня пристрастие к правде? – Теперь он улыбался. Ему было на нее наплевать. Его заботил только он сам, его зрители и спонсоры.
   – Для чего это все нужно? Какое ты имеешь право задавать кому бы то ни было такие вопросы?
   – Это вещи, которые люди хотят знать.
   – Это вещи, которые люди не имеют права знать. Разве в твоей жизни нет такого, что бы ты не хотел выставлять напоказ? Неужели для тебя не существует ничего святого?
   – Вопросы здесь задаю я, Дафна, – сказал он холодно.
   Между тем следующий гость готовился занять ее место.
   Она еще мгновение постояла, глядя на него, и не подала ему руки на прощание.
   – Это твое счастье. – И, сказав это, Дафна повернулась и покинула студию. Она стремительно прошла в комнату ожидания и дала знак Барбаре следовать за ней.
   Двумя часами позже они были в самолете, летящем в Нью-Йорк. Это был последний рейс, и в аэропорт Ла Гуардия они прибыли в два часа ночи. В два тридцать Дафна была уже у себя в квартире. Барбара поехала домой на такси. Дафна закрыла за ней дверь и пошла прямо к себе в спальню. Не включая свет, она упала на кровать и зарыдала. Она чувствовала себя так, словно в этот вечер вся ее жизнь была выставлена напоказ – вся ее боль и печаль. Единственное, о чем он не знал, это о Джоне. Хорошо, что она не рассказала Алли... а скажите-ка, мисс Филдс, это правда, что вы сожительствовали с дровосеком в Нью-Гемпшире?.. Она повернулась на спину и лежала в темноте, глядя в потолок, думая об Эндрю. Может, и хорошо, что он в школе. Может, если бы он был дома с ней в Нью-Йорке, его жизнь превратилась бы в интермедию. Люди вроде Алли относились бы к нему как к уроду... ненормальному... отсталому... Она съежилась от этих слов и лежала, пока не заснула как была: в бежевом платье, со следами слез на лице и таким чувством в сердце, словно ее избили камнями. В эту ночь ей снились Джеффри и Джон, и она проснулась на следующее утро от телефонного звонка, замирая от ужаса... Она вообразила, что что-то случилось с Эндрю.

Глава 15

   – Дафна, ты здорова? – Это была Айрис. Она видела шоу.
   – Как-нибудь переживу. Но больше этого делать не буду. Можешь сказать это Мердоку, или я сама скажу. Как хотите, но это решено. Мои публичные выступления закончены.
   – Я не думаю, что тебе следует это так воспринимать, Дафф. Подумаешь, одно неудачное шоу.
   – Это по-твоему. А я не собираюсь переживать такое вновь, да и не обязана. Мои книги и так хорошо продаются, я не желаю, чтобы какие-то подонки развешивали мое белье на своей веревке.
   Но самое главное, что нестерпимо мучило, – это как они поступили с Эндрю. Она так старалась защитить его от этого мира, и в один миг они прорвали ее защиту и представили его неполноценным. Она все еще содрогалась от того, что они сказали. И каждый раз, когда она думала об этом, ей хотелось убить Алли. Дафне пришлось заставить себя слушать то, что говорила Айрис. Та настаивала, чтобы они пообедали во «Временах года», но Дафне этого совершенно не хотелось.
   – Что-то случилось?
   – Нет. Очень интересное предложение, и я хотела бы его с тобой обсудить. Может, зайдешь в офис?
   – А почему бы тебе не прийти сюда? Я не настроена никуда выходить. – По правде говоря, ей хотелось спрятаться в какое-нибудь укромное место. Или уехать в школу, чтобы обнять Эндрю.
   – Хорошо. Я буду в полдень. Ты здорова?
   – Абсолютно. И не забудь позвонить Мердоку.
   Но Айрис хотела с этим немного повременить. Реклама книг Дафны была просто слишком важна, чтобы принимать скоропалительные решения, и она надеялась, что Дафна передумает. Хотя, зная Дафну, можно было бы предположить, что она не передумает. У нее был упрямый характер, и больше всего она ценила неприкосновенность своей личной жизни. Надругательство над ней по национальному телевидению было для Дафны тяжелым испытанием.
   – Ну, тогда до скорого.
   Было уже десять часов, когда Дафна услышала в двери скрежет ключа Барбары. Она еще не переменила вчерашнее платье. Вид у нее был как после грандиозной попойки.
   – Господи, ну и видок у тебя сегодня утром. – Барбара, облаченная в серые слаксы и красный свитер, лучезарно улыбалась, и Дафна улыбнулась ей, ставя на огонь кофеварку. Барбара вошла на кухню и поставила сумку. Это был один из редких моментов, когда у нее в руках не было блокнота. – Ты хоть спала сегодня? – Барбара очень беспокоилась за нее, но не решилась звонить. Она полагала, что Дафна если и не спит, то, во всяком случае, не станет ни с кем общаться. Однако наутро Дафна была уже законной добычей, и Барбара себя не сдерживала. – Ты меня, конечно, извини, но выглядишь ты дерьмово. Ты спала?
   – Немного.
   Барбара отхлебнула горячего кофе.
   – Я очень сожалею, что вчера вечером все так получилось, Дафф.
   – И я тоже. Но больше этого не случится. Я только что попросила Айрис позвонить Мердоку.
   – Она не позвонит. – Барбара сказала это со знанием дела, и Дафна улыбнулась.
   – Ты всех знаешь как облупленных, не так ли? Может, ты и права. Но если она не позвонит, я сама это сделаю.
   – Как ты намерена поступить с Аллисон Баер?
   В глазах Дафны появилась угроза.
   – Откровенно говоря, я хотела бы убить ее. Но я ограничусь тем, что выскажу, что я об этом думаю, и больше с ней разговаривать не буду.
   – С ее стороны гадко было так поступать.
   – Я могу простить ей почти все, но не то, что она сказала про Эндрю.
   Они обе мгновение помолчали, и Дафна со вздохом уселась в кресло. Она чувствовала, что смертельно устала. Казалось, что ей необходим кто-то, кто бы раздел ее, приготовил горячую ванну и расчесал волосы, и Барбаре вдруг стало жаль, что у Дафны нет мужа, который бы все это сделал. Она могла бы быть хорошей женой, но и сама нуждалась в ком-то, кто бы о ней заботился. Дафна напряженно работала, испытывала слишком много огорчений и несла все заботы на своих хрупких плечах. Ей был нужен мужчина, как и самой Барбаре, но вопрос был в том, чтобы найти подходящую кандидатуру, а Дафна не хотела об этом и слышать. Она пальто себе подавать не позволяла, какой уж там брак!
   – Кстати, а что Айрис было нужно?
   – Не знаю. Она что-то сказала об интересном предложении. Но если это рекламная поездка, – Дафна грустно улыбнулась и встала, – я намерена сказать ей, чтобы она от этого отказалась.
   – Совершенно с тобой согласна. Надо ли кому-нибудь позвонить?
   Дафна подала ей список и пошла принять душ. А когда без пяти двенадцать пришла ее агент, на Дафне были белые габардиновые слаксы и белый кашемировый свитер.
   – Господи, ну и прелестно же ты выглядишь! – Характерная для нее спокойная элегантность всегда нравилась Айрис. У большинства писателей элегантность была зачастую показная, у Дафны же никогда. Она имела свой очень изысканный стиль, который временами делал ее старше, но менять его она не собиралась. Впрочем, тяжелые жизненные испытания тоже не могли пройти бесследно для ее внешности, но они же наделили ее мудростью, уравновешенностью и большим чувством сострадания.
   – Ну, что новенького? – Они сели обедать, и Дафна налила Айрис бокал белого вина, Айрис же посмотрела на нее долгим и строгим взглядом. – Какие-то неприятности?
   – Ты работаешь слишком напряженно. – Айрис сказала это как строгая мать, она знала Дафну достаточно долго, чтобы читать по ее глазам, что она и сделала в этот раз. Она заметила, что Дафна устала.
   – Почему ты так считаешь?
   – Ты слишком похудела, и глаза у тебя такие, словно тебе полтораста лет.
   – На самом деле мне столько и есть. Сто пятьдесят два, если быть точной. В сентябре исполнится сто пятьдесят три.
   – Я серьезно, Дафна.
   – И я тоже.
   – Ну ладно, я это с мыслью о моем бизнесе. Как продвигается книга?
   – Неплохо. Я.закончу ее в следующем месяце.
   – А что потом? Какие планы?
   – Я хотела бы какое-то время провести с Эндрю. Знаешь, – она с горечью посмотрела на Айрис, – с моим больным сыном.
   – Дафна, не принимай это так близко к сердцу. В телеинтервью и газетах говорится множество такой чепухи.
   – Да, но они не будут говорить этого обо мне и моем сыне. Вот и все. Ты позвонила Мердоку? – Она строго посмотрела на Айрис.
   – Еще нет. Но позвоню.
   Барбара была права: Айрис обманывала ее.
   – Если ты не позвонишь, я сделаю это сама. Утром я говорила с тобой совершенно серьезно.
   – Ну ладно, ладно. – Айрис протянула руку, словно моля о помиловании. – Я хотела бы обсудить прежде всего еще кое-что. Тебе поступило очень интересное предложение.
   – Что надо делать? – Дафна не казалась особенно обрадованной, скорее подозрительной. Она жестоко обожглась накануне вечером.
   – Сделать фильм на Западном побережье. – Айрис предложение явно нравилось. Дафна внимательно слушала. – Они хотят купить права на «Апачи». Вчера, после твоего отлета, звонили со студии «Комсток». Они хотят приобрести права, но хотят также предложить тебе написать сценарий.
   Дафна долго сидела молча.
   – А ты думаешь, я смогла бы? Я никогда этого не делала. – Ее глаза выражали беспокойство.
   – Для тебя нет ничего невозможного, если ты только захочешь. – Это опять было эхо слов Джона, и Дафна улыбнулась.
   – Я бы хотела в это верить.
   – Ну так я верю, и они тоже. Они предлагают очень приличный гонорар. Ты бы жила там, а они бы оплачивали все расходы по проживанию, в пределах разумного.
   – Что это значит?
   – Дом, питание, развлечения, горничная и машина с водителем.
   Дафна сидела, задумчиво уставившись в тарелку, и потом посмотрела на Айрис:
   – Я не могу этого сделать.
   – Почему? – Айрис удивленно подняла брови. – Дафна, это фантастическое предложение.
   – Я не сомневаюсь в этом и уступлю им книгу. Но я не могу написать сценарий.
   – Почему?
   – Сколько мне пришлось бы там пробыть?
   – Возможно, около года, чтобы написать, и еще они хотят, чтобы ты была консультантом на съемках.
   – Не меньше года, а может, и больше. – Дафна вздохнула, внимательно глядя на Айрис. – Я не могу оставить Эндрю на такой большой срок.
   – Но он и так ведь здесь не живет.
   – Айрис, я стараюсь навещать его хотя бы раз в неделю, если могу. Иногда я остаюсь там на уик-энд. Я не смогу этого делать, живя в Лос-Анджелесе.
   – Ну тогда возьми его с собой.
   – Он не готов уйти из школы. Я бы этого очень хотела, но он не готов.
   – Отдай его в тамошнюю школу.
   – Ему это будет слишком тяжело. Это было бы просто нечестно. – Она решительно покачала головой. – Я не могу. Может, через пару лет, но не сейчас. Я действительно очень сожалею. Попробуй им это объяснить.
   – Я не хочу им это объяснять, Дафна. По-моему, это жертва, которую вы оба должны принести. Я хотела бы, чтобы ты подумала об этом хотя бы до понедельника.
   – Я не изменю своего решения.
   Зная Дафну, Айрис опасалась, что она действительно не изменит его.
   – Ты совершишь серьезную ошибку. Это на самом деле следующий важный шаг в твоей карьере. Как бы тебе не пришлось потом жалеть, если ты его не сделаешь.
   – А как я это объясню семилетнему ребенку? Сказать ему, что моя работа для меня важнее, чем он?
   – Постарайся объяснить это ему, ты в конце концов можешь прилетать на день или два, когда у тебя будут перерывы.
   – А что, если я не смогу вырваться? Тогда что? Я не могу позвонить ему по телефону и объяснить.
   Это остановило Айрис. Конечно, Дафна не могла бы позвонить ему. Об этом Айрис не подумала.
   – Я просто не могу, Айрис.
   – Но почему бы тебе не подождать с решением?
   Но Дафна уже знала, каким будет ее решение в понедельник, и после того, как Айрис ушла, она обсудила его с Барбарой, свернувшись калачиком в большом уютном белом кресле.
   – А ты бы хотела поехать, если бы могла?
   – Честно говоря, я не вполне в этом уверена. Я не уверена, что могла бы написать сценарий, да и жизнь в течение года в Голливуде – это не в моем вкусе. – Она оглядела свою милую небольшую квартиру со вздохом и пожала плечами. – В любом случае не стоит даже думать об этом. Я не могу оставить Эндрю на такой срок. Нет гарантии, будет ли у меня возможность навещать его.
   – А разве он не мог бы прилететь к тебе, если бы ты не могла? Я бы могла сопровождать его обратно, если хочешь.
   Хотя они никогда не встречались, Барбаре всегда казалось, что она знает ребенка. Дафна улыбнулась этому великодушному предложению.
   – Я люблю тебя за это. Спасибо.
   – Почему бы тебе не поговорить об этом с миссис Кур-тис, когда ты будешь там в этот уик-энд, Дафф?
   Но о чем тут можно было думать? Ни Айрис, ни Барбара не могли этого понять. Они не знали, чего ей все это стоило: обнаружить, что Эндрю глухой, когда ему было всего несколько месяцев, пытаться общаться с ним, сражаться с врачами, которые настаивали, что его надо отдать в интернат. Они не знали, что это было, – собирать его вещи и везти его в Нью-Гемпшир... или сообщать ему о гибели его друга Джона. Им не были известны ее переживания во все эти моменты.
   А вдруг с ним что-нибудь случится, а она будет находиться за три тысячи миль? Они не знали этого и никогда не узнают. Ей нечего было обдумывать – Дафна это вновь осознала, когда собрала чемодан, положила его в машину и отправилась в Нью-Гемпшир повидаться с Эндрю.

Глава 16

   Дафна была в пути пять часов и подрулила к Говардской школе темным зимним вечером. Когда она приезжала сюда, у нее всегда ныло сердце, не только из-за Эндрю, но и из-за Джона. Дафна мыслями всегда возвращалась к дням, которые они вместе провели в домике. Школа была ярко освещена, и через мгновение ей предстояло увидеть Эндрю. Дафна посмотрела на часы и поняла, что самое время поужинать с ним.
   Когда Дафна вошла, миссис Куртис была в вестибюле и явно обрадовалась и удивилась, увидев ее.
   – Я не знала, что ты приедешь на этой неделе, Дафна. – За эти годы они подружились, и она звала Дафну по имени. Дафне же из-за почтенного возраста Хелен всегда было неудобно называть ее по имени. Она посылала ей все свои книги, и Хелен Куртис говорила, что они ей очень нравятся.
   – Как там наш мальчик?
   Дафна сняла в вестибюле пальто и почувствовала себя как дома. В Говардской школе всегда царили теплота и гостеприимство. Школа хорошо финансировалась и поэтому прекрасно содержалась. Все здание было прошлым летом отремонтировано, и теперь холлы украшали фрески, которые очень нравились детям, а на потолке были нарисованы облака.
   – Ты не узнаешь Эндрю! – Миссис Куртис улыбалась ей.
   – Что, опять постригся?
   Обе женщины рассмеялись, вспоминая, как он выглядел прошлой зимой, когда он и двое его друзей решили побаловаться ножницами. Правда, Эндрю пострадал от этого меньше, чем его друзья. Маленькие девочки с нарядными светлыми косичками, когда их так же «обработали», стали почти лысыми и похожими на маленьких пушистых утят.
   – Нет-нет, дело не в этом. – Миссис Куртис с улыбкой покачала головой. – Просто за этот месяц Эндрю, похоже, вырос на целых два дюйма. Он вдруг стал огромным. Тебе опять придется кое-что ему купить.
   – Слава Богу, у меня есть гонорары! – И тут же с нетерпением спросила: – Где он?
   Миссис Куртис ответила ей, указав на лестницу. Эндрю спускался в бежевых вельветовых джинсах, красной фланелевой рубашке и новых ковбойских сапожках, которые она купила ему в прошлый раз. Ее лицо просияло широкой улыбкой, а глаза искрились, когда она медленно шла к нему.