***
На следующий вечер, когда Пола пришла домой, горло у Эбби почти не болело и кашель с насморком почти исчезли.
Присев на краешек постели, Пола улыбнулась.
- Вы кажетесь ужасно здоровой, юная леди!
- Все в порядке, если бы не нога, - ответила Эбби.
- А что с твоей ногой?
- Ну...в общем, она болит.
- М-да. Иначе говоря, ты выдумываешь нечто новенькое, чтобы не пришлось идти в школу. Эбби растерянно улыбнулась.
- Она в самом деле немножко болит. А мне действительно пора вернуться в школу?
- Боюсь, да. Ты хорошо выспалась дней?
- Да, пока меня не разбудил тот человек.
- Какой человек?
- Ну тот, в смешной черной шляпе.
И Эбби переключилась на старый фильм, идущий по телевизору; "Любимые женщины Энди Харди". Пола нахмурилась.
- Что за человек и что за черная шляпа?
- Он был наверху, разговаривал с папой. Не знаю, кто он такой. Но я слышала, как они спорили, и это меня разбудило. Как звать актера, играющего Энди Харди?
- Микки Руни.
- Кто он? Никогда о нем не слышала.
- Он актер, - нетерпеливо пояснила Пола. - Ты видела этого человека?
- Ну да. Я поднялась до середины лестницы и посмотрела в зеркало на площадке, так, чтобы можно было наблюдать за ними, а они меня не видели. Он сидел на стуле, а папа стоял перед ним. Папа казался испуганным.
- Испуганным? Почему?
- Не знаю. А Микки Руни до сих пор снимается в кино?
- Иногда. А как выглядел тот человек в черной шляпе?
- Выглядел молодым и симпатичным. Но только...очень злым.
- О чем же они спорили?
- Всего я не слышала. Но тот человек сказал: "Ты должен сделать это немедленно" - и тогда папа сказал, что, вроде бы" не хочет этого делать, а тот повторил, что он должен, потому что это входит в контракт. И не спрашивай, что именно нужно сделать, потому что я сошла вниз и легла в постель... Мне нравится Микки Руни. Хорошо, если бы он сделал новый фильм.
Пола поцеловала ее и поднялась.
Она нашла Майлза наверху. Он сидел за роялем, просматривая партитуру сонаты для клавесина, которую решил исполнить на дебюте.
- Милый, кто это был здесь днем?
- Никого. А в чем дело?
- Эбби сказала, что здесь был человек, с которым вы поспорили. Человек в черной шляпе.
Она могла поклясться, что Майлз на мгновение испугался. Лицо его побелело как мел, хотя он, избегая ее взгляда, не сводил глаз с партитуры.
- Ах да, это Билл Грэнджер. Один из помощников Филипа Розена по рекламе. Он забежал поговорить о гастролях, которые готовит для меня Филип.
- Гастроли? Когда?
- Пока не знаю. Их нельзя спланировать до появления аннотаций. Если они окажутся плохими, поездки не будет.
- Но Эбби сказала, будто вы спорили.
- Должно быть, она ошиблась.
- Сказала, что тот требовал, чтобы ты немедленно что-то сделал. Что-то, что тебе не нравилось.
- О, это. - Майлз глянул на нее и улыбнулся. - Он хочет, чтобы я участвовал в "Шоу Гриффитса". Я сказал, что сделать это до дебюта будет ошибкой. Подумай сама, ну кто обо мне сейчас знает? Может быть, позже, но не сейчас.
Она села и принялась перелистывать доставленный утром "Тайме".
- А этот Билл, или как его там, - всегда не снимает в гостях шляпу?
- Что?
- Шляпу. Он всегда остается в шляпе? Минутное молчание.
- Пожалуй, да. Не спрашивай почему. Я виделся с ним лишь пару раз... Хочу пробежать разок-другой фугу перед ужином, ладно?
- Пожалуйста.
***
За ужином Пола спросила, был ли Билл Грэнджер другом Дункана Эли.
Майлз срезал жир с бараньей котлетки.
- Возможно, они, были знакомы. Не знаю, было ли это дружбой.
- Кажется, я видела его на похоронах Дункана. Как раз, когда мы уезжали с кладбища. Я заметила, как человек в черной дерби подошел к могиле и вылил на гроб масло - в точности, как это сделала Роксанна.
- В самом деле? Я не заметил его на похоронах.
- Майлз, тебе не кажется, что сатанизм не был для Дункана лишь забавой? Что он в тайне им занимался? И что все остальное - Роксанна, Филип, этот тип Грэнджер, также замешаны в этом?
- С чего это ты решила?
- Прежде всего, из-за того, что они проделывали на его похоронах.
Майлз пожевал котлетку, иронически глядя на жену.
- Вероятно, ты права. Держу пари - все они плясали вокруг грибов-поганок при свете луны, летали на помеле и веселились, как в старые добрые времена.
Раздраженная его несерьезностью, Пола оставила эту тему.
***
Той ночью что-то пришло в дом. Что-то угрожающее. Но это был чужой дом. Дом из сна: огромный, заброшенный особняк девятнадцатого века с дырами в крыше и растущими сквозь половицы сорняками. Через разбитые оконные стекла проникал ветер и колыхал продранные кружевные шторы. Снаружи росли искривленные кипарисы; их ветви, пригибаемые ветром, шуршали по крыше.
Пола никогда не видела такой дом и не могла понять, зачем она здесь, хотя бы и во сне. Она стояла на площадке шаткой деревянной лестницы с отвалившимися перилами.
Ступени вели вниз, в огромную гостиную с колышущимися кружевными шторами. Мебели там не было, не считая латунной кровати в центре комнаты.
Что-то находилось в доме.
Она обернулась и посмотрела в огромное треснутое зеркало на стене площадки. Наподобие ее собственному зеркалу, оно отражало верхнюю часть лестницы. Оттуда на нее смотрел человек в черной шляпе.
- Ты должен сделать это, - произнес он, - сделать немедленно'.
- Что сделать?! - вскричала она. Человек холодно взглянул на нее.
- Я говорю не с тобой.
Ледяной ветер пронесся по дому и взлетел вверх по лестнице. Пола вздрогнула и посмотрела вниз. К ней поднимался Дункан Эли. Она прижалась спиной к зеркалу, завороженная видом разлагающегося трупа. Темно-синий костюм, в котором его похоронили, был изъеден в нескольких местах; кожа его приобрела зеленоватый оттенок. Глаза были раскрыты, но казалось, он не видел ее, потому что, достигнув площадки, прошел мимо, не взглянув на нее. Затем поднялся на второй этаж.
- Я готов сделать это, - сказал он человеку в черной дерби.
- Хорошо.
Они вошли в комнату, оставив дверь открытой. Она услышала доносившийся оттуда голос Микки Руди. Он спорил с судьей Харди, добиваясь разрешения взять машину судьи, чтобы отвезти Энн Рутерфорд - или то была Глория Джин? - на школьный вечер.
Пола бросилась бежать вверх по лестнице.
- Оставьте ее в покое! - вскричала она. - Оставьте в покое Эбби!
На полдороги на второй этаж ноги ее вдруг отяжелели и бег стал замедленным, как это происходит во сне. Казалось, на каждую ступень уходит целый час. В дверях комнаты показался Дункан Эли. Он держал маленький фарфоровый флакон, тот самый, с воющими Горгонами на Стенках. Похоже, теперь он ее видел.
- Мне жаль, - произнес он. - Я не хочу этого делать.
Она славная девочка. Но видишь ли, у меня пет выбора. Это необходимо сделать немедленно.
- Нет! Пожалуйста, не...
- Мне жаль.
Он вернулся в комнату. Она перевела взгляд на зеркало. Теперь оно увеличивалось так, что заполняло все площадку и отражало происходящее внутри дома. Эбби спала на постели. У дальнего края кровати Микки Руни спорил с Льюисом Стоуном о том, кто владеет семейным автомобилем Харди. У ближнего края стояли Дункан Эли и человек в черной шляпе. Дункан держал флакон над лицом Эбби. Откуда-то снизу донеслись звуки "Вальса Мефисто".
- Не смей! - пронзительно вскрикнула Пола.
Он наклонил флакон и налил несколько капель на лоб Эбби.
Ветер прошумел в доме, лязгая оконными рамами и приглушая музыку. "Мама, мама, мама..." - повторяла Эбби.
Пола почувствовала прикосновение к плечу. И проснулась.
- Мама, я плохо себя чувствую. Пола окончательно пришла в себя. Села и включила свет. Рядом спал Майлз. Она взяла Эбби за руку.
- Что случилось, милая?
- Я неважно себя чувствую. В горле першит и становится жарко, а потом холодно.
Пола положила ладонь ей на лоб. Тот был горячим. Ей показалось, или он и в самом деле был чуть скользким? Будто на него налили масло, а потом осушили материей....
Она разбудила мужа.
- Майлз, позвони Чаку. У Эбби жар.
Было четыре тридцать утра. Пола отвела дочь в ее комнату и уложила в постель. Затем принесла из ванной градусник, встряхнула и измерила ей температуру.
В комнату вошел Майлз.
- Чак советует дать ей еще две пилюли; он зайдет рано утром перед работой.
- Скажи, чтобы он приехал сейчас же! - бросила Пола. - У нее температура под сорок <Температура приведена в пересчете на шкалу по Цельсию.>!
Майлз казался испуганным. Он заспешил в гостиную, и она услышала, как он разговаривал с Чаком. Тот приехал минут через двадцать, сонный и раздраженный; Пола угостила его кружкой только что сваренного кофе, и он отправился в комнату Эбби. Вернувшись в гостиную, Чак заметил, что Эбби, должно быть, подхватила где-то воспаление легких.
- Боже мой, - сказала Пола.
- Я сделал ей укол пенициллина, он должен помочь. Когда поеду в больницу, вернусь и взгляну на нее еще разок.
- Ведь она поправится? - волнуясь, спросила Пола.
- Ну конечно. Беспокоиться не о чем, хотя у нее и высокая температура. Если ей станет хуже, возможно, придется положить ее на пару дней в больницу. Но она поправится.
***
Когда через четыре часа он вернулся, ее температура поднялась еще на полградуса. Полу лихорадило.
- Не положить ли ее в больницу?
- Я пришлю скорую помощь, - кивнул Чак, - и договорюсь насчет места.
- Но разве пенициллин не действует? - спросил Майлз.
- Похоже, пока еще нет. Попозже я увеличу дозу. Кто-нибудь из вас проводит ее к машине?
- Оба, - сказал Майлз.
- Хорошо. Соберите ее вещи. Увидимся в больнице. И слушайте-ка, перестаньте волноваться.
- Вот уж нет! - возразила Пола. Чак поднял руку.
- Понимаю. Но все равно, мы с этим справимся. Просто иногда пенициллин проявляет эффект не сразу.
***
Они провели день в больнице "Сент-Винсент", листая старые выпуски "Лайфа" и "Космополитэна" и поглощая бесчисленные чашки плохого кофе с булочками.
В одиннадцать в комнату для посетителей вошел Чак. Лицо его казалось грустным.
- Мы дали ей сильные антибиотики, - заметил он, - и положили под одеяло со льдом.
- Со льдом? Зачем?
- Попытаться сбить жар. У нее сорок градусов. Поли заплакала. Майлз обнял ее рукой за плечи.
- Пола, она поправится...
- Но я не понимаю! Все это случилось так быстро.
- Верно, - согласился Чак. - Это необычно. Что-то усложняет пневмонию, но пока мы не закончим тесты, нет полной уверенности.
- Но вы можете сделать хоть что-то? Чак сжал ей плечо.
- Конечно, как только закончим тесты; это займет не больше часа. И тогда мы поможем ей.
Она слабо кивнула, пытаясь подавить приступ истерии.
- Ты сообщишь нам, как только что-то изменится?
- Мы сообщим сразу, как только спадет жар.
***
Эбби умерла в пять часов того же дня.
К двум тридцати жар поднялся до сорока двух градусов. Чак сообщил, что ее лихорадит. Он предупредил Полу и Майлза о возможном повреждении мозга в случае, если жар не спадет.
В пять десять он вышел и сказал им. Казалось, его охватило оцепенение.
- Не знаю, что и сказать.., я чувствую себя чертовски беспомощным...
Пола попыталась осознать происходящее.
- Тут не твоей вины, Чак. Ты пытался...
С искаженным от горя лицом, она повернулась к Майлзу. И всхлипнула.
- О, Эбби... Милая Эбби...
Они отвели ее в офис Чака, и тот дал ей успокоительное. Она впала в истерику.
- Во всем виновато масло, - всхлипнула она.
- Что! - спросил Чак.
- Масло. Которое вылил ей на лоб Дункан Эли. Я ощутила его у нее на коже, когда она пришла утром в комнату. Это не было сном. Он налил ей на лоб масло и оно убило ее.
Чак тупо посмотрел на Майлза. И покачал головой.
- Масло! Это нечто ужасное и злое - как Дункан Эли и тот человек в шляпе...
Она повернулась и впилась взглядом в Майлза. Слезы ручьями бежали по ее лицу.
- Кто он, Майлз?
- О ком ты?
- О человеке в черной дерби! Это не Билл Грэнджер - я знаю точно! Он убил Эбби, и ты знаешь, кто он! Теперь скажи мне!
- Пола, пожалуйста... - потрясение произнес Майлз.
- Скажи мне! - вскрикнула она. - Скажи, кто он!
- Это Билл Грэнджер...
- Вовсе нет! Я знаю. Скажи мне, Майлз! Скажи, ты знаешь!
Чак сильно встряхнул ее.
- Пола успокойся. Ты сделаешь себе хуже. Успокойся. Она упала в кресло и спрятала лицо в ладонях.
- Боже, что со мной происходит? И что произошло с Эбби? фантазия превратилась в реальность.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
Следующие двое суток Пола прожила словно в забытьи. Она не покидала спальню Эбби: неторопливо разбирала ее одежду и игрушки, раскладывая их по местам и непроизвольно подчиняясь обычным материнским заботам. Подобно наркотику, они смягчили шок, наступивший после внезапной смерти дочери. Периодически она пыталась плакать, но не могла. Слез не осталось, лишь тупая боль.
Майлз пробовал утешать ее, но она попросила оставить ее в покое. Случившаяся с ней в больнице истерика была неизбежной. Позже она вяло извинилась перед Чаком и мужем, поскольку, придя в себя, осознала, что ее обвинения не были справедливыми. Очевидно, Майлз переживал смерть Эбби так же, как и она; с ее стороны нечестно было швырять ему в лицо в тот ужасный миг свои сны и фантазии, обвиняя в некоем заговоре - не имея ни единого факта, подтверждающего ее подозрения. Теперь она испытывала стыд. И все же ее не покидало ощущение, что ее истерические обвинения находились ближе к истине, чем убеждение Чака в том, что Эбби заразилась вирулентной формой пневмококкового менингита.
Результатом явилась мучительная двойственность по отношению к мужу: с одной стороны - любовь к старому Майлзу, с другой - страх и подозрительность по отношению к предполагаемому "новому". Все это усугубило ее горе и ввергло в крайнюю депрессию: как никогда в жизни она отчаянно нуждалась в человеке, на которого можно было опереться, но ощущала лишь мимолетную тень, сегодня знакомую, а завтра принадлежащую совершенно чужому человеку... Наконец, она замкнулась в себя и ее отношения с Майлзом повисли в леденящей пустоте.
***
И все же она сумела пережить похороны. Прилетевшая из Форт-Лодердейла Жанет, казалось, постарела от горя на десять лет и настолько упала духом, что Майлзу пришлось подолгу просиживать у нее в гостиничном номере, оберегая ее от сильного нервного расстройства. Мэгги предложила любую возможную помощь, но Пола так и не сумела сосредоточиться, чтобы найти подруге какое-то дело. Утром в день похорон в квартире неожиданно появилась Роксанна с собственноручно приготовленной вырезкой. Пояснив, что "подношение пищи" - обычай Новой Англии, она припомнила о том, как была благодарна своим друзьям, принесшим ей съестное, когда умер ее ребенок.
- Я и не знала, что у вас были дети, - заметила Пола.
- Сын. Он оказался слабоумным и прожил всего лишь шесть недель. Теперь мне кажется, что его смерть была божьей благодатью. Но тогда...
В первый раз Пола ощутила подобие симпатии к этой холодной красавице и коротко выразила ей сочувствие.
К счастью, Роксанна предложила забрать с собой Робина и попытаться пристроить его на новое место. Когда она ушла вместе с черным Лабрадором, Пола решила, что пес единственная собственность Эбби, с которой ей не жаль было расстаться.
***
После похорон слезы хлынули ручьем.
Ее отвезли домой в длинном черном лимузине. Мэгги собралась приготовить ленч, но Пола извинилась и, выскользнув из парадной, направилась в кино. Ей нужно было уйти подальше от дома и от Майлза. Она хотела побыть в одиночестве и как-то отбиться от настигшей ее беды. Оказавшись в кинотеатре "Шеридан", она просидела там комедию с Дорис Дэй и вестерн с Генри Фонда. Ее устраивало, что зал был фактически пуст; она сидела в заднем ряду и плакала, глядя на мелькающие на экране образы и испытывая глубокое равнодушие к их словам и поступкам. Она думала о дочери, такой веселой и счастливой еще насколько дней назад, а теперь уложенной в землю в наглухо закрытом ящике. Она тихо всхлипывала, желудок словно пронзали иглы боли.
Это было необычной терапией, но в какой-то степени она помогла. Пола вышла из кинотеатра с покрасневшими глазами, но слезы прекратились. Боль постепенно уходила; она знала, что переживет ее. Она вернется в ритм жизни и наощупь войдет в повседневные заботы. Это не легко, но что остается делать? Эбби ушла навсегда. Никто еще не вернулся из могилы - или, все-таки, кто-то вернулся? Она вспомнила странную улыбку на лице Майлза тогда, на Бермудах, его улыбку и фразу: "Живешь лишь раз".
А может, Дункан Эли ухитрился прожить дважды? Ночью Майлз поинтересовался, не считает ли она, что дебют следует отменить?
- Вовсе нет. Зачем?
- Я думал, что из-за Эбби...
- Отказ от выступления в Карнеги-холле не вернет ее...
Пола знала, что она охладела к мужу, но ничего не могла поделать. Он был обижен.
- Пола, ты все еще веришь тому, о чем говорила в больнице?
Отыскав свой старый антиникотинный мундштук, она воткнула в него очередную сигарету. Тяга к курению так и не оставила ее, а в нынешнем состоянии не находилось сил с ней бороться. Глубоко затянувшись, она выпустила дым через ноздри.
- Я уже сказала, что сожалею об этом.
- Знаю. Но ты ведешь себя так холодно...
- Возможно, но это получается непроизвольно.
- Но я действительно не понимаю, о чем ты говорила! "Масло" - что за масло? Как может масло кого-то убить? И - я же сказал тебе, что тот человек Билл Грэнджер. Спроси Филипа Розена, и он подтвердит.
- Я уже говорила, что верю тебе.
Они смотрели друг на друга, словно боксеры, медленно кружащие по рингу, в ожидании, что противник чуть раскроется... Ей хотелось протянуть к нему руку и восстановить контакт, но она не могла - потому что не верила ему.
Она не раскрывалась.
***
- Пола, милая, что с вами обоими случилось? - спросила Жанет, когда они ожидали в аэропорте Кеннеди самолета на Форт-Лодердейл. Майлз отошел, чтобы зарегистрировать ее билет.
- Насколько мне известно, ничего, - тупо ответила Пола, закуривая очередную сигарету. Вернувшись к вредной привычке, она обнаружила, что теперь курит больше, чем когда-либо.
- Он говорит, будто ты подозреваешь его в какой-то причастности к болезни Эбби.
- Я уже говорила, что не думаю этого. Если он не верит - моей вины здесь нет.
- Но милая, за то время, пока я была с вами, вы едва обменялись парой слов. А раньше вы были так счастливы вместе.., и я знаю, что Майлз очень из-за этого переживает.
- Откуда вы это знаете?
- Он мне рассказал. Вдобавок, я знаю собственного сына. И вижу, когда тот переживает.
Внезапно туман, окутывающий мозг Полы, рассеялся. Ну конечно, она видит! Она - его мать, собственная плоть и кровь! И должна знать...
Глянув в сторону бюро регистрации, она нашла Майлза в очереди с билетом Жанет и повернулась к свекрови.
- Жанет, вы не заметили, что Майлз изменился?
- Изменился? Я сказала, что его расстраивает твое отношение...
- Нет, я имею в виду его привычки. Касающиеся его...личности. Он не кажется несколько другим! Жанет на секунду сомкнула веки.
- Вообще-то, да.
- В чем?
- Он вновь собирается стать пианистом. Впрочем, я всегда полагала, что ему следовало стать музыкантом. Не стоило обращать внимания на те неважные отзывы...
- Я не о том. Не кажется ли, что он каким-то образом стал совсем другим!
- Милая, я не понимаю о чем ты говоришь.
- Знаю, - вздохнула Пола. - Не уверена, что сама понимаю, о чем говорю...
Жанет бросила на нее любопытный взгляд.
- Ты просто расстроена, это естественно. Знаешь, неплохо было бы навестить врача. Я имею в виду психиатра. Они чудесно лечат депрессии... Когда умер мой второй муж, мне казалось, будто вселенная пришла к концу. Но после нескольких сеансов у доктора Арнхейма, я словно вновь родилась. Хочешь, я дам тебе его координаты? Он все еще практикует по старому адресу, на Сентрал Парк Уэст.
- Спасибо, нет. Мне не нужен психиатр. По крайней мере сейчас.
Потушив сигарету, она наблюдала, как Майлз идет к ним через зал ожидания.
- До твоей посадки пятнадцать минут, - заметил он матери. - Ты приняла успокоительное? Жанет кивнула.
- За пятнадцать минут я успею выпить двойной скоч это успокоит меня по-настоящему. И они направились в бар.
Глава 2
Теперь жизнь казалась ей пустой.
Она вернулась в "Бич Бам", пытаясь загрузить себя работой, но ее не интересовала торговля купальными костюмами. Ее преследовали призраки дочери и странного человека в черной шляпе. Мысли, что приснившееся было правдой, и все, случившееся той ночью проникло в ее спящий мозг, исказившись в символах сна, не покидали ее. Но как это доказать? Засыпая, она пыталась восстановить сон в памяти, концентрируясь на странном полуразрушенном доме. Она ясно помнила его: зияющие дыры в крыше, продранные шторы, разбитые оконные стекла, латунная кровать посреди огромной комнаты... Но странно - чем больше она старалась вызвать сон в памяти, тем бесчувственнее засыпала.
Потом она кое-что придумала: вытащив из стопки журналов "Таймс-санди", перечитала статью, написанную Майлзом о Дункане Эли... Муж Роксанны, Уильям де Ланкрэ. Возможно, причиной их развода был слабоумный ребенок, о котором рассказала Роксанна. Но может, и нечто иное - то, что "откроет окно" для Полы. Она решила попытаться встретиться с ним.
Позвонив в маклерскую фирму "Де Ланкрэ, Риэрдон и Лорд", попросила де Ланкрэ к телефону. Назвавшись подругой его бывшей жены, она сказала, что хотела бы поговорить с ним по "личному вопросу". Ей казалось, что он мог подумать, будто ей от него что-то нужно, например, деньги. Но что бы Ланкрэ ни думал, манеры его были скрупулезно вежливыми. Он осведомился, устраивает ли ее встреча в два часа назавтра. Она согласилась.
Офисы "Ланкрэ, Риэрдона и Лорда" находились на Пайн-стрит, через полквартала от Уолл-стрит и занимали шестой, седьмой и восьмой этажи старого здания. Грязноватый фасад начала века придавал ему солидность и цельность, которых не хватало постройкам из металла и стекла. Пола нервно курила в приемной, пока в комнате не появилась секретарша, проводившая ее по коридору в большой, отделанный панелями кабинет с потертыми кожаными креслами и морскими гравюрами на стенах. Уильям де Ланкрэ встретил ее у двери, улыбнулся и пожал руку. Ему было чуть за сорок, хотя он легко мог сойти за тридцатилетнего. Он казался даже симпатичнее, чем на фотографии к статье Майлза - темные вьющиеся волосы и квадратное лицо с синими, как у Пола Ньюмена, глазами. На нем был консервативного покроя костюм от Бруксов, а дружеская манера общения казалась старомодной, но вполне гармонировала с гарвардским акцентом и галстуком нью-йоркского яхт-клуба. Он подвел ее к стоявшему перед столом креслу, и Пола заметила лежащие там и сям журналы "Парусный спорт" вперемешку с "Уолл-стрит джорнэл".
- Ваше имя кажется мне знакомым, - произнес он, усаживаясь за стол. - Это не вы написали статью о Дункане Эли в "Таймсе" за прошлый месяц?
- Ее написал мой муж.
- На мой взгляд, очень хорошая работа. Дункан был весьма необычным человеком. Вы когда-нибудь с ним встречались?
- Да. Примерно, за два месяца до его смерти, когда муж брал у него интервью для статьи.
С минуту оба помолчали. Он явно ожидал, пока она сообщит о цели своего появления. Пола отчаянно придумывала наилучшее вступление для "личного вопроса".
- ..Мистер де Ланкрэ, - сказала она наконец, - придя к вам я чувствую себя несколько глупо. Но на прошлой неделе умерла моя дочь...
- Примите мои соболезнования, - прервал он сочувственно.
- Она внезапно заболела и через сутки скончалась. Врачи не уверены в том, что именно ее убило, но...
"Боже, - подумала она, - как же мне сформулировать, зачем я здесь?"
- Но мне кажется, что мой муж и ваша бывшая жена некоторым образом имеют к этому отношение.
Теперь дружелюбие и вежливость менеджера нью-йоркского яхт-клуба сменились истинным изумлением.
- Простите, миссис Кларксон, но я не совсем понимаю. Какое именно отношение?
Она беспомощно махнула рукой.
- Я не уверена. Поэтому и решила вас навестить. Я думала, что вы сможете о чем-то рассказать...
"Прекрати, - приказала она себе. - Ты начинаешь волноваться, а затем расплачешься и покажешься дурой. Успокойся. Будь рассудительной. Не позволяй ему принять тебя за глупую психопатку. Расскажи обо всем медленно и четко".
Так она и сделала. Рассказала ему о встрече с Дунканом, о перемене в Майлзе после смерти старика, о чудесной метаморфозе в его игре и его решении попробовать себя в концертной карьере.
- Концертная карьера? Как у Дункана?
- В точности, как у Дункана. Муж начинал пианистом, но не добился успехов. Дункан поощрил его попытку заняться карьерой музыканта вновь и даже завещал ему пятьдесят тысяч долларов в качестве помощи. А теперь Роксанна и Филип Розен устроили для него вечер-дебют в Карнеги-холле, в следующую субботу, и мне кажется, он добьется большого успеха.
Она смолкла. Ланкрэ сохранял вежливость, но она видела, что он сбит с толку.
- Не совсем понимаю, при чем здесь ваша дочь. Или же я сам, - признался он.
Подавляя нервозность, она сжала пальцы в кулаки.
- Когда вы были женаты на Роксанне, не встречался ли вам молодой человек в черной шляпе дерби?
В его глазах действительно мелькнула искорка понимания, или ей это показалось?
На следующий вечер, когда Пола пришла домой, горло у Эбби почти не болело и кашель с насморком почти исчезли.
Присев на краешек постели, Пола улыбнулась.
- Вы кажетесь ужасно здоровой, юная леди!
- Все в порядке, если бы не нога, - ответила Эбби.
- А что с твоей ногой?
- Ну...в общем, она болит.
- М-да. Иначе говоря, ты выдумываешь нечто новенькое, чтобы не пришлось идти в школу. Эбби растерянно улыбнулась.
- Она в самом деле немножко болит. А мне действительно пора вернуться в школу?
- Боюсь, да. Ты хорошо выспалась дней?
- Да, пока меня не разбудил тот человек.
- Какой человек?
- Ну тот, в смешной черной шляпе.
И Эбби переключилась на старый фильм, идущий по телевизору; "Любимые женщины Энди Харди". Пола нахмурилась.
- Что за человек и что за черная шляпа?
- Он был наверху, разговаривал с папой. Не знаю, кто он такой. Но я слышала, как они спорили, и это меня разбудило. Как звать актера, играющего Энди Харди?
- Микки Руни.
- Кто он? Никогда о нем не слышала.
- Он актер, - нетерпеливо пояснила Пола. - Ты видела этого человека?
- Ну да. Я поднялась до середины лестницы и посмотрела в зеркало на площадке, так, чтобы можно было наблюдать за ними, а они меня не видели. Он сидел на стуле, а папа стоял перед ним. Папа казался испуганным.
- Испуганным? Почему?
- Не знаю. А Микки Руни до сих пор снимается в кино?
- Иногда. А как выглядел тот человек в черной шляпе?
- Выглядел молодым и симпатичным. Но только...очень злым.
- О чем же они спорили?
- Всего я не слышала. Но тот человек сказал: "Ты должен сделать это немедленно" - и тогда папа сказал, что, вроде бы" не хочет этого делать, а тот повторил, что он должен, потому что это входит в контракт. И не спрашивай, что именно нужно сделать, потому что я сошла вниз и легла в постель... Мне нравится Микки Руни. Хорошо, если бы он сделал новый фильм.
Пола поцеловала ее и поднялась.
Она нашла Майлза наверху. Он сидел за роялем, просматривая партитуру сонаты для клавесина, которую решил исполнить на дебюте.
- Милый, кто это был здесь днем?
- Никого. А в чем дело?
- Эбби сказала, что здесь был человек, с которым вы поспорили. Человек в черной шляпе.
Она могла поклясться, что Майлз на мгновение испугался. Лицо его побелело как мел, хотя он, избегая ее взгляда, не сводил глаз с партитуры.
- Ах да, это Билл Грэнджер. Один из помощников Филипа Розена по рекламе. Он забежал поговорить о гастролях, которые готовит для меня Филип.
- Гастроли? Когда?
- Пока не знаю. Их нельзя спланировать до появления аннотаций. Если они окажутся плохими, поездки не будет.
- Но Эбби сказала, будто вы спорили.
- Должно быть, она ошиблась.
- Сказала, что тот требовал, чтобы ты немедленно что-то сделал. Что-то, что тебе не нравилось.
- О, это. - Майлз глянул на нее и улыбнулся. - Он хочет, чтобы я участвовал в "Шоу Гриффитса". Я сказал, что сделать это до дебюта будет ошибкой. Подумай сама, ну кто обо мне сейчас знает? Может быть, позже, но не сейчас.
Она села и принялась перелистывать доставленный утром "Тайме".
- А этот Билл, или как его там, - всегда не снимает в гостях шляпу?
- Что?
- Шляпу. Он всегда остается в шляпе? Минутное молчание.
- Пожалуй, да. Не спрашивай почему. Я виделся с ним лишь пару раз... Хочу пробежать разок-другой фугу перед ужином, ладно?
- Пожалуйста.
***
За ужином Пола спросила, был ли Билл Грэнджер другом Дункана Эли.
Майлз срезал жир с бараньей котлетки.
- Возможно, они, были знакомы. Не знаю, было ли это дружбой.
- Кажется, я видела его на похоронах Дункана. Как раз, когда мы уезжали с кладбища. Я заметила, как человек в черной дерби подошел к могиле и вылил на гроб масло - в точности, как это сделала Роксанна.
- В самом деле? Я не заметил его на похоронах.
- Майлз, тебе не кажется, что сатанизм не был для Дункана лишь забавой? Что он в тайне им занимался? И что все остальное - Роксанна, Филип, этот тип Грэнджер, также замешаны в этом?
- С чего это ты решила?
- Прежде всего, из-за того, что они проделывали на его похоронах.
Майлз пожевал котлетку, иронически глядя на жену.
- Вероятно, ты права. Держу пари - все они плясали вокруг грибов-поганок при свете луны, летали на помеле и веселились, как в старые добрые времена.
Раздраженная его несерьезностью, Пола оставила эту тему.
***
Той ночью что-то пришло в дом. Что-то угрожающее. Но это был чужой дом. Дом из сна: огромный, заброшенный особняк девятнадцатого века с дырами в крыше и растущими сквозь половицы сорняками. Через разбитые оконные стекла проникал ветер и колыхал продранные кружевные шторы. Снаружи росли искривленные кипарисы; их ветви, пригибаемые ветром, шуршали по крыше.
Пола никогда не видела такой дом и не могла понять, зачем она здесь, хотя бы и во сне. Она стояла на площадке шаткой деревянной лестницы с отвалившимися перилами.
Ступени вели вниз, в огромную гостиную с колышущимися кружевными шторами. Мебели там не было, не считая латунной кровати в центре комнаты.
Что-то находилось в доме.
Она обернулась и посмотрела в огромное треснутое зеркало на стене площадки. Наподобие ее собственному зеркалу, оно отражало верхнюю часть лестницы. Оттуда на нее смотрел человек в черной шляпе.
- Ты должен сделать это, - произнес он, - сделать немедленно'.
- Что сделать?! - вскричала она. Человек холодно взглянул на нее.
- Я говорю не с тобой.
Ледяной ветер пронесся по дому и взлетел вверх по лестнице. Пола вздрогнула и посмотрела вниз. К ней поднимался Дункан Эли. Она прижалась спиной к зеркалу, завороженная видом разлагающегося трупа. Темно-синий костюм, в котором его похоронили, был изъеден в нескольких местах; кожа его приобрела зеленоватый оттенок. Глаза были раскрыты, но казалось, он не видел ее, потому что, достигнув площадки, прошел мимо, не взглянув на нее. Затем поднялся на второй этаж.
- Я готов сделать это, - сказал он человеку в черной дерби.
- Хорошо.
Они вошли в комнату, оставив дверь открытой. Она услышала доносившийся оттуда голос Микки Руди. Он спорил с судьей Харди, добиваясь разрешения взять машину судьи, чтобы отвезти Энн Рутерфорд - или то была Глория Джин? - на школьный вечер.
Пола бросилась бежать вверх по лестнице.
- Оставьте ее в покое! - вскричала она. - Оставьте в покое Эбби!
На полдороги на второй этаж ноги ее вдруг отяжелели и бег стал замедленным, как это происходит во сне. Казалось, на каждую ступень уходит целый час. В дверях комнаты показался Дункан Эли. Он держал маленький фарфоровый флакон, тот самый, с воющими Горгонами на Стенках. Похоже, теперь он ее видел.
- Мне жаль, - произнес он. - Я не хочу этого делать.
Она славная девочка. Но видишь ли, у меня пет выбора. Это необходимо сделать немедленно.
- Нет! Пожалуйста, не...
- Мне жаль.
Он вернулся в комнату. Она перевела взгляд на зеркало. Теперь оно увеличивалось так, что заполняло все площадку и отражало происходящее внутри дома. Эбби спала на постели. У дальнего края кровати Микки Руни спорил с Льюисом Стоуном о том, кто владеет семейным автомобилем Харди. У ближнего края стояли Дункан Эли и человек в черной шляпе. Дункан держал флакон над лицом Эбби. Откуда-то снизу донеслись звуки "Вальса Мефисто".
- Не смей! - пронзительно вскрикнула Пола.
Он наклонил флакон и налил несколько капель на лоб Эбби.
Ветер прошумел в доме, лязгая оконными рамами и приглушая музыку. "Мама, мама, мама..." - повторяла Эбби.
Пола почувствовала прикосновение к плечу. И проснулась.
- Мама, я плохо себя чувствую. Пола окончательно пришла в себя. Села и включила свет. Рядом спал Майлз. Она взяла Эбби за руку.
- Что случилось, милая?
- Я неважно себя чувствую. В горле першит и становится жарко, а потом холодно.
Пола положила ладонь ей на лоб. Тот был горячим. Ей показалось, или он и в самом деле был чуть скользким? Будто на него налили масло, а потом осушили материей....
Она разбудила мужа.
- Майлз, позвони Чаку. У Эбби жар.
Было четыре тридцать утра. Пола отвела дочь в ее комнату и уложила в постель. Затем принесла из ванной градусник, встряхнула и измерила ей температуру.
В комнату вошел Майлз.
- Чак советует дать ей еще две пилюли; он зайдет рано утром перед работой.
- Скажи, чтобы он приехал сейчас же! - бросила Пола. - У нее температура под сорок <Температура приведена в пересчете на шкалу по Цельсию.>!
Майлз казался испуганным. Он заспешил в гостиную, и она услышала, как он разговаривал с Чаком. Тот приехал минут через двадцать, сонный и раздраженный; Пола угостила его кружкой только что сваренного кофе, и он отправился в комнату Эбби. Вернувшись в гостиную, Чак заметил, что Эбби, должно быть, подхватила где-то воспаление легких.
- Боже мой, - сказала Пола.
- Я сделал ей укол пенициллина, он должен помочь. Когда поеду в больницу, вернусь и взгляну на нее еще разок.
- Ведь она поправится? - волнуясь, спросила Пола.
- Ну конечно. Беспокоиться не о чем, хотя у нее и высокая температура. Если ей станет хуже, возможно, придется положить ее на пару дней в больницу. Но она поправится.
***
Когда через четыре часа он вернулся, ее температура поднялась еще на полградуса. Полу лихорадило.
- Не положить ли ее в больницу?
- Я пришлю скорую помощь, - кивнул Чак, - и договорюсь насчет места.
- Но разве пенициллин не действует? - спросил Майлз.
- Похоже, пока еще нет. Попозже я увеличу дозу. Кто-нибудь из вас проводит ее к машине?
- Оба, - сказал Майлз.
- Хорошо. Соберите ее вещи. Увидимся в больнице. И слушайте-ка, перестаньте волноваться.
- Вот уж нет! - возразила Пола. Чак поднял руку.
- Понимаю. Но все равно, мы с этим справимся. Просто иногда пенициллин проявляет эффект не сразу.
***
Они провели день в больнице "Сент-Винсент", листая старые выпуски "Лайфа" и "Космополитэна" и поглощая бесчисленные чашки плохого кофе с булочками.
В одиннадцать в комнату для посетителей вошел Чак. Лицо его казалось грустным.
- Мы дали ей сильные антибиотики, - заметил он, - и положили под одеяло со льдом.
- Со льдом? Зачем?
- Попытаться сбить жар. У нее сорок градусов. Поли заплакала. Майлз обнял ее рукой за плечи.
- Пола, она поправится...
- Но я не понимаю! Все это случилось так быстро.
- Верно, - согласился Чак. - Это необычно. Что-то усложняет пневмонию, но пока мы не закончим тесты, нет полной уверенности.
- Но вы можете сделать хоть что-то? Чак сжал ей плечо.
- Конечно, как только закончим тесты; это займет не больше часа. И тогда мы поможем ей.
Она слабо кивнула, пытаясь подавить приступ истерии.
- Ты сообщишь нам, как только что-то изменится?
- Мы сообщим сразу, как только спадет жар.
***
Эбби умерла в пять часов того же дня.
К двум тридцати жар поднялся до сорока двух градусов. Чак сообщил, что ее лихорадит. Он предупредил Полу и Майлза о возможном повреждении мозга в случае, если жар не спадет.
В пять десять он вышел и сказал им. Казалось, его охватило оцепенение.
- Не знаю, что и сказать.., я чувствую себя чертовски беспомощным...
Пола попыталась осознать происходящее.
- Тут не твоей вины, Чак. Ты пытался...
С искаженным от горя лицом, она повернулась к Майлзу. И всхлипнула.
- О, Эбби... Милая Эбби...
Они отвели ее в офис Чака, и тот дал ей успокоительное. Она впала в истерику.
- Во всем виновато масло, - всхлипнула она.
- Что! - спросил Чак.
- Масло. Которое вылил ей на лоб Дункан Эли. Я ощутила его у нее на коже, когда она пришла утром в комнату. Это не было сном. Он налил ей на лоб масло и оно убило ее.
Чак тупо посмотрел на Майлза. И покачал головой.
- Масло! Это нечто ужасное и злое - как Дункан Эли и тот человек в шляпе...
Она повернулась и впилась взглядом в Майлза. Слезы ручьями бежали по ее лицу.
- Кто он, Майлз?
- О ком ты?
- О человеке в черной дерби! Это не Билл Грэнджер - я знаю точно! Он убил Эбби, и ты знаешь, кто он! Теперь скажи мне!
- Пола, пожалуйста... - потрясение произнес Майлз.
- Скажи мне! - вскрикнула она. - Скажи, кто он!
- Это Билл Грэнджер...
- Вовсе нет! Я знаю. Скажи мне, Майлз! Скажи, ты знаешь!
Чак сильно встряхнул ее.
- Пола успокойся. Ты сделаешь себе хуже. Успокойся. Она упала в кресло и спрятала лицо в ладонях.
- Боже, что со мной происходит? И что произошло с Эбби? фантазия превратилась в реальность.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
Следующие двое суток Пола прожила словно в забытьи. Она не покидала спальню Эбби: неторопливо разбирала ее одежду и игрушки, раскладывая их по местам и непроизвольно подчиняясь обычным материнским заботам. Подобно наркотику, они смягчили шок, наступивший после внезапной смерти дочери. Периодически она пыталась плакать, но не могла. Слез не осталось, лишь тупая боль.
Майлз пробовал утешать ее, но она попросила оставить ее в покое. Случившаяся с ней в больнице истерика была неизбежной. Позже она вяло извинилась перед Чаком и мужем, поскольку, придя в себя, осознала, что ее обвинения не были справедливыми. Очевидно, Майлз переживал смерть Эбби так же, как и она; с ее стороны нечестно было швырять ему в лицо в тот ужасный миг свои сны и фантазии, обвиняя в некоем заговоре - не имея ни единого факта, подтверждающего ее подозрения. Теперь она испытывала стыд. И все же ее не покидало ощущение, что ее истерические обвинения находились ближе к истине, чем убеждение Чака в том, что Эбби заразилась вирулентной формой пневмококкового менингита.
Результатом явилась мучительная двойственность по отношению к мужу: с одной стороны - любовь к старому Майлзу, с другой - страх и подозрительность по отношению к предполагаемому "новому". Все это усугубило ее горе и ввергло в крайнюю депрессию: как никогда в жизни она отчаянно нуждалась в человеке, на которого можно было опереться, но ощущала лишь мимолетную тень, сегодня знакомую, а завтра принадлежащую совершенно чужому человеку... Наконец, она замкнулась в себя и ее отношения с Майлзом повисли в леденящей пустоте.
***
И все же она сумела пережить похороны. Прилетевшая из Форт-Лодердейла Жанет, казалось, постарела от горя на десять лет и настолько упала духом, что Майлзу пришлось подолгу просиживать у нее в гостиничном номере, оберегая ее от сильного нервного расстройства. Мэгги предложила любую возможную помощь, но Пола так и не сумела сосредоточиться, чтобы найти подруге какое-то дело. Утром в день похорон в квартире неожиданно появилась Роксанна с собственноручно приготовленной вырезкой. Пояснив, что "подношение пищи" - обычай Новой Англии, она припомнила о том, как была благодарна своим друзьям, принесшим ей съестное, когда умер ее ребенок.
- Я и не знала, что у вас были дети, - заметила Пола.
- Сын. Он оказался слабоумным и прожил всего лишь шесть недель. Теперь мне кажется, что его смерть была божьей благодатью. Но тогда...
В первый раз Пола ощутила подобие симпатии к этой холодной красавице и коротко выразила ей сочувствие.
К счастью, Роксанна предложила забрать с собой Робина и попытаться пристроить его на новое место. Когда она ушла вместе с черным Лабрадором, Пола решила, что пес единственная собственность Эбби, с которой ей не жаль было расстаться.
***
После похорон слезы хлынули ручьем.
Ее отвезли домой в длинном черном лимузине. Мэгги собралась приготовить ленч, но Пола извинилась и, выскользнув из парадной, направилась в кино. Ей нужно было уйти подальше от дома и от Майлза. Она хотела побыть в одиночестве и как-то отбиться от настигшей ее беды. Оказавшись в кинотеатре "Шеридан", она просидела там комедию с Дорис Дэй и вестерн с Генри Фонда. Ее устраивало, что зал был фактически пуст; она сидела в заднем ряду и плакала, глядя на мелькающие на экране образы и испытывая глубокое равнодушие к их словам и поступкам. Она думала о дочери, такой веселой и счастливой еще насколько дней назад, а теперь уложенной в землю в наглухо закрытом ящике. Она тихо всхлипывала, желудок словно пронзали иглы боли.
Это было необычной терапией, но в какой-то степени она помогла. Пола вышла из кинотеатра с покрасневшими глазами, но слезы прекратились. Боль постепенно уходила; она знала, что переживет ее. Она вернется в ритм жизни и наощупь войдет в повседневные заботы. Это не легко, но что остается делать? Эбби ушла навсегда. Никто еще не вернулся из могилы - или, все-таки, кто-то вернулся? Она вспомнила странную улыбку на лице Майлза тогда, на Бермудах, его улыбку и фразу: "Живешь лишь раз".
А может, Дункан Эли ухитрился прожить дважды? Ночью Майлз поинтересовался, не считает ли она, что дебют следует отменить?
- Вовсе нет. Зачем?
- Я думал, что из-за Эбби...
- Отказ от выступления в Карнеги-холле не вернет ее...
Пола знала, что она охладела к мужу, но ничего не могла поделать. Он был обижен.
- Пола, ты все еще веришь тому, о чем говорила в больнице?
Отыскав свой старый антиникотинный мундштук, она воткнула в него очередную сигарету. Тяга к курению так и не оставила ее, а в нынешнем состоянии не находилось сил с ней бороться. Глубоко затянувшись, она выпустила дым через ноздри.
- Я уже сказала, что сожалею об этом.
- Знаю. Но ты ведешь себя так холодно...
- Возможно, но это получается непроизвольно.
- Но я действительно не понимаю, о чем ты говорила! "Масло" - что за масло? Как может масло кого-то убить? И - я же сказал тебе, что тот человек Билл Грэнджер. Спроси Филипа Розена, и он подтвердит.
- Я уже говорила, что верю тебе.
Они смотрели друг на друга, словно боксеры, медленно кружащие по рингу, в ожидании, что противник чуть раскроется... Ей хотелось протянуть к нему руку и восстановить контакт, но она не могла - потому что не верила ему.
Она не раскрывалась.
***
- Пола, милая, что с вами обоими случилось? - спросила Жанет, когда они ожидали в аэропорте Кеннеди самолета на Форт-Лодердейл. Майлз отошел, чтобы зарегистрировать ее билет.
- Насколько мне известно, ничего, - тупо ответила Пола, закуривая очередную сигарету. Вернувшись к вредной привычке, она обнаружила, что теперь курит больше, чем когда-либо.
- Он говорит, будто ты подозреваешь его в какой-то причастности к болезни Эбби.
- Я уже говорила, что не думаю этого. Если он не верит - моей вины здесь нет.
- Но милая, за то время, пока я была с вами, вы едва обменялись парой слов. А раньше вы были так счастливы вместе.., и я знаю, что Майлз очень из-за этого переживает.
- Откуда вы это знаете?
- Он мне рассказал. Вдобавок, я знаю собственного сына. И вижу, когда тот переживает.
Внезапно туман, окутывающий мозг Полы, рассеялся. Ну конечно, она видит! Она - его мать, собственная плоть и кровь! И должна знать...
Глянув в сторону бюро регистрации, она нашла Майлза в очереди с билетом Жанет и повернулась к свекрови.
- Жанет, вы не заметили, что Майлз изменился?
- Изменился? Я сказала, что его расстраивает твое отношение...
- Нет, я имею в виду его привычки. Касающиеся его...личности. Он не кажется несколько другим! Жанет на секунду сомкнула веки.
- Вообще-то, да.
- В чем?
- Он вновь собирается стать пианистом. Впрочем, я всегда полагала, что ему следовало стать музыкантом. Не стоило обращать внимания на те неважные отзывы...
- Я не о том. Не кажется ли, что он каким-то образом стал совсем другим!
- Милая, я не понимаю о чем ты говоришь.
- Знаю, - вздохнула Пола. - Не уверена, что сама понимаю, о чем говорю...
Жанет бросила на нее любопытный взгляд.
- Ты просто расстроена, это естественно. Знаешь, неплохо было бы навестить врача. Я имею в виду психиатра. Они чудесно лечат депрессии... Когда умер мой второй муж, мне казалось, будто вселенная пришла к концу. Но после нескольких сеансов у доктора Арнхейма, я словно вновь родилась. Хочешь, я дам тебе его координаты? Он все еще практикует по старому адресу, на Сентрал Парк Уэст.
- Спасибо, нет. Мне не нужен психиатр. По крайней мере сейчас.
Потушив сигарету, она наблюдала, как Майлз идет к ним через зал ожидания.
- До твоей посадки пятнадцать минут, - заметил он матери. - Ты приняла успокоительное? Жанет кивнула.
- За пятнадцать минут я успею выпить двойной скоч это успокоит меня по-настоящему. И они направились в бар.
Глава 2
Теперь жизнь казалась ей пустой.
Она вернулась в "Бич Бам", пытаясь загрузить себя работой, но ее не интересовала торговля купальными костюмами. Ее преследовали призраки дочери и странного человека в черной шляпе. Мысли, что приснившееся было правдой, и все, случившееся той ночью проникло в ее спящий мозг, исказившись в символах сна, не покидали ее. Но как это доказать? Засыпая, она пыталась восстановить сон в памяти, концентрируясь на странном полуразрушенном доме. Она ясно помнила его: зияющие дыры в крыше, продранные шторы, разбитые оконные стекла, латунная кровать посреди огромной комнаты... Но странно - чем больше она старалась вызвать сон в памяти, тем бесчувственнее засыпала.
Потом она кое-что придумала: вытащив из стопки журналов "Таймс-санди", перечитала статью, написанную Майлзом о Дункане Эли... Муж Роксанны, Уильям де Ланкрэ. Возможно, причиной их развода был слабоумный ребенок, о котором рассказала Роксанна. Но может, и нечто иное - то, что "откроет окно" для Полы. Она решила попытаться встретиться с ним.
Позвонив в маклерскую фирму "Де Ланкрэ, Риэрдон и Лорд", попросила де Ланкрэ к телефону. Назвавшись подругой его бывшей жены, она сказала, что хотела бы поговорить с ним по "личному вопросу". Ей казалось, что он мог подумать, будто ей от него что-то нужно, например, деньги. Но что бы Ланкрэ ни думал, манеры его были скрупулезно вежливыми. Он осведомился, устраивает ли ее встреча в два часа назавтра. Она согласилась.
Офисы "Ланкрэ, Риэрдона и Лорда" находились на Пайн-стрит, через полквартала от Уолл-стрит и занимали шестой, седьмой и восьмой этажи старого здания. Грязноватый фасад начала века придавал ему солидность и цельность, которых не хватало постройкам из металла и стекла. Пола нервно курила в приемной, пока в комнате не появилась секретарша, проводившая ее по коридору в большой, отделанный панелями кабинет с потертыми кожаными креслами и морскими гравюрами на стенах. Уильям де Ланкрэ встретил ее у двери, улыбнулся и пожал руку. Ему было чуть за сорок, хотя он легко мог сойти за тридцатилетнего. Он казался даже симпатичнее, чем на фотографии к статье Майлза - темные вьющиеся волосы и квадратное лицо с синими, как у Пола Ньюмена, глазами. На нем был консервативного покроя костюм от Бруксов, а дружеская манера общения казалась старомодной, но вполне гармонировала с гарвардским акцентом и галстуком нью-йоркского яхт-клуба. Он подвел ее к стоявшему перед столом креслу, и Пола заметила лежащие там и сям журналы "Парусный спорт" вперемешку с "Уолл-стрит джорнэл".
- Ваше имя кажется мне знакомым, - произнес он, усаживаясь за стол. - Это не вы написали статью о Дункане Эли в "Таймсе" за прошлый месяц?
- Ее написал мой муж.
- На мой взгляд, очень хорошая работа. Дункан был весьма необычным человеком. Вы когда-нибудь с ним встречались?
- Да. Примерно, за два месяца до его смерти, когда муж брал у него интервью для статьи.
С минуту оба помолчали. Он явно ожидал, пока она сообщит о цели своего появления. Пола отчаянно придумывала наилучшее вступление для "личного вопроса".
- ..Мистер де Ланкрэ, - сказала она наконец, - придя к вам я чувствую себя несколько глупо. Но на прошлой неделе умерла моя дочь...
- Примите мои соболезнования, - прервал он сочувственно.
- Она внезапно заболела и через сутки скончалась. Врачи не уверены в том, что именно ее убило, но...
"Боже, - подумала она, - как же мне сформулировать, зачем я здесь?"
- Но мне кажется, что мой муж и ваша бывшая жена некоторым образом имеют к этому отношение.
Теперь дружелюбие и вежливость менеджера нью-йоркского яхт-клуба сменились истинным изумлением.
- Простите, миссис Кларксон, но я не совсем понимаю. Какое именно отношение?
Она беспомощно махнула рукой.
- Я не уверена. Поэтому и решила вас навестить. Я думала, что вы сможете о чем-то рассказать...
"Прекрати, - приказала она себе. - Ты начинаешь волноваться, а затем расплачешься и покажешься дурой. Успокойся. Будь рассудительной. Не позволяй ему принять тебя за глупую психопатку. Расскажи обо всем медленно и четко".
Так она и сделала. Рассказала ему о встрече с Дунканом, о перемене в Майлзе после смерти старика, о чудесной метаморфозе в его игре и его решении попробовать себя в концертной карьере.
- Концертная карьера? Как у Дункана?
- В точности, как у Дункана. Муж начинал пианистом, но не добился успехов. Дункан поощрил его попытку заняться карьерой музыканта вновь и даже завещал ему пятьдесят тысяч долларов в качестве помощи. А теперь Роксанна и Филип Розен устроили для него вечер-дебют в Карнеги-холле, в следующую субботу, и мне кажется, он добьется большого успеха.
Она смолкла. Ланкрэ сохранял вежливость, но она видела, что он сбит с толку.
- Не совсем понимаю, при чем здесь ваша дочь. Или же я сам, - признался он.
Подавляя нервозность, она сжала пальцы в кулаки.
- Когда вы были женаты на Роксанне, не встречался ли вам молодой человек в черной шляпе дерби?
В его глазах действительно мелькнула искорка понимания, или ей это показалось?