Страница:
- Я не могу ехать в Азарию и думать о том, что, умерев, убью и тебя, и лишу своих детей матери.
Марта поняла и расплакалась, обхватив голову мужа руками, уткнувшись лицом в его грудь:
- Фред, Фред, прости, прости…
- Никогда, - зашептал ей Фредерик, - никогда больше не проси у меня прощения за свои слова. Никогда я не слышал от тебя ничего такого, за что тебе надо просить прощения. И, уверен: никогда и не услышу. Запомни это, милая. Ты моя жена, моя королева, моя часть, моё целое. Слышишь?
- Слышу.
- Не плачь.
- Не буду…
Она вдруг ахнула, будто вспомнила что-то важное, выпрямилась и сдернула с расшитого жемчугом пояса небольшой бархатный кошель:
- Я же забыла, совсем забыла! - растянув пестрые шнурки кошелька, достала два небольших овальных медальона из белого золота. - Их сегодня доставили от ювелира. Я хотела, чтоб это был подарок ко дню нашей свадьбы. Только праздник этот нескоро, а ты… Но ты посмотри. Мастер очень старался, - протянула их королю, открыв тонкие крышечки.
Фредерик посмотрел. Улыбнулся. Внутри изящных медальонов, украшенных мелкими сапфирами, были превосходно выполненные миниатюрные портреты его и Марты.
- Как кстати. Этот - с твоим прекрасным лицом - поедет со мной в Азарию. Я буду носить его, не снимая, - сказал молодой человек.
- Я свой тоже ни за что не сниму, - пообещала супругу королева.
7.
8.
Марта поняла и расплакалась, обхватив голову мужа руками, уткнувшись лицом в его грудь:
- Фред, Фред, прости, прости…
- Никогда, - зашептал ей Фредерик, - никогда больше не проси у меня прощения за свои слова. Никогда я не слышал от тебя ничего такого, за что тебе надо просить прощения. И, уверен: никогда и не услышу. Запомни это, милая. Ты моя жена, моя королева, моя часть, моё целое. Слышишь?
- Слышу.
- Не плачь.
- Не буду…
Она вдруг ахнула, будто вспомнила что-то важное, выпрямилась и сдернула с расшитого жемчугом пояса небольшой бархатный кошель:
- Я же забыла, совсем забыла! - растянув пестрые шнурки кошелька, достала два небольших овальных медальона из белого золота. - Их сегодня доставили от ювелира. Я хотела, чтоб это был подарок ко дню нашей свадьбы. Только праздник этот нескоро, а ты… Но ты посмотри. Мастер очень старался, - протянула их королю, открыв тонкие крышечки.
Фредерик посмотрел. Улыбнулся. Внутри изящных медальонов, украшенных мелкими сапфирами, были превосходно выполненные миниатюрные портреты его и Марты.
- Как кстати. Этот - с твоим прекрасным лицом - поедет со мной в Азарию. Я буду носить его, не снимая, - сказал молодой человек.
- Я свой тоже ни за что не сниму, - пообещала супругу королева.
7.
Второй раз за месяц булочник с Песочной улицы, выкладывая рано утром на прилавки свежие булочки и крендели, увидал возле своей лавки отряд вооруженных всадников. Только теперь это были не девушки-воины, а мужчины, и ехали они со стороны Королевского дворца. А еще - в одном из рыцарей булочник узнал короля Фредерика - по мышастому жеребцу, чья могучая шея была украшена ожерельем из волчьих клыков. Этот конь звался Мышкой и был известен, если не во всем Южном Королевстве, то в столице уж точно, как любимый государев скакун.
- Утро доброе, господин булочник, - весело поздоровался с хлебопеком высокий, широколицый и кареглазый рыцарь-блондин в блестящем панцире и с тяжелым мечом при поясе. - Есть ли у тебя нынче плетенка с абрикосами?
- И про кексы с изюмом спроси, - подал голос король, чуть придержав мышастого.
- Как же, как же, все есть, - торопливо отвечал булочник и, взяв корзинку, принялся укладывать в нее стребованное, причем кексов - побольше, - все свежее.
Сложив выпечку и накрыв ее салфеткой, он принял из рук кареглазого рыцаря деньги, сунул их в карман фартука и низко поклонился Фредерику:
- Приятно вам откушать, государь мой, - потом так же низко поклонился другим всадникам. - Приятно вам откушать, господа рыцари.
- А тебе - успешной торговли, дружище, - ответно кивнул Фредерик.
Он легко тронул бока Мышки пятками, и скакун, тряхнув головой, зарысил дальше по улице. Управлять им было одно удовольствие: серый, казалось, читал мысли седока и слушался с полуслова, полужеста. Именно за это замечательное качество Фредерик и выбрал Мышку себе под седло для поездки в Азарию.
Следом за государем направил коня сэр Элиас Крунос, уже принявшийся за поглощение любимых плетенок с абрикосами. Похожей выпечкой баловала молодого рыцаря супруга Роксана. Она вместе с малолетним сыном Гедиусом уже более двух лет жила в Осенней усадьбе - поместье родителей Элиаса - и часто-часто присылала мужу, служившему в столице, гонцов с ласковыми письмами, румяными булками и толстыми колбасами. Из-за пристрастий к сдобе и свинине Элиас за последний год прибавил в объемах - поплотнел и покруглел. Правда, это никак не сказалось на его качествах воина. Наоборот, увеличение веса придало ударам рыцаря сокрушительную силу. Даже Фредерик признал это во время одной из тренировок: Элиас так саданул государя деревянным мечом, что тот, хоть и отразил удар, а отлетел метров на пять назад и врезался спиной в двух других рыцарей, наблюдавших за поединком с безопасного (так им казалось) расстояния. "Ну, ты кабан! - заметил тогда Фредерик, потирая ушибленный при падении бок. - С тобой я больше не дерусь!" Зато сделал Элиаса одним из наставников в Северном рыцарском корпусе, где обучались военному делу сыновья северных баронов. Молодой Крунос, которому едва исполнилось двадцать шесть лет, легко, как бархатную куртку, носил стальной панцирь гвардейца, в совершенстве владел своим фамильным мечом, метательными ножами и наручным арбалетом, когда-то принадлежавшим лорду Конраду - Судье Северного округа. Поэтому сомнений в том, что Элиас будет сопровождать короля в Азарию, ни у кого не возникло с самого начала.
За Элиасом, который блистал панцирем и высоким шлемом, двигался мастер Линар, вооруженный длинным мечом из южной стали, небольшим круглым щитом, средним луком и колчаном стрел к нему. Грудь и спину доктор самонадеянно отяжелил кольчугой из крупных пластин, и теперь - из-за жаркого летнего солнца - взмокал под ней, но собирался и дальше мужественно терпеть тяготы похода.
За скакуном доктора на упитанной лошадке соловой масти ехал хмурый Димус, а уже за ним семенил толстоногий мул, груженный тремя коробами, плетеными из толстых ивовых веток. Короба были набиты соломой, в одном находились банки, склянки, мешочки со всякими целебностями и прочий лекарский скарб, во втором содержались два пестрых почтовых голубя - Крупка и Озорник. А в третьем покоились десять железных яблок-бомб. По мнению Линара, без всего этого поездка в Азарию не могла обойтись. Еще у мастера под курткой на груди были запрятаны книжицы покойного Бруры - Линар намеревался потихоньку-полегоньку изучать записи знахаря.
Фредерик не хотел брать в поход взрывных штук, считая, что бомбы - лишняя тяжесть, и она замедлит движение отряда. Но доктор настоял, его поддержали Судья Гитбор, Марта и Элиас, и король уступил. Правда, предупредил Линара, что при первых же признаках неудобств со стороны бомб, он прикажет выбросить их в ближайший овраг. "А мула пустим на жаркое", - сердито буркнул под конец Фредерик.
Сам король снарядился в дорогу, как обычно - без особых изысков. В кожаных куртке и штанах, в простых сапогах под колено он выглядел чуть ли не обычным оруженосцем на фоне того грозного сопровождения, которое являли собой его рыцари. К седлу лошади короля был приторочен мешок с минимумом необходимых в походе вещей: сменой одежды и обуви и с теплым плащом. Из боевого снаряжения Фредерика взял только надежный и легкий шлем-салад без забрала, тонкую кольчугу, не раз испытанную в боях и одеваемую под куртку, и верный белый меч, который пришлось теперь поместить не за спину (как он привык), а к поясу, на правый бок, под леворучный захват. Болезную же руку молодой человек облек в латный рукав и подвесил на прочный ремень, чтоб хоть обороной помогала, если придется воевать.
Их небольшой отряд быстрой рысью пронизал пока еще дремлющую столицу и выехал через Лучистые Ворота за городские стены.
Фредерик сперва пустил Мышку в галоп, но под кронами березовой рощи остановил коня. Чтоб обернуться и посмотреть на город. Он понимал, что, возможно в последний раз видит эти длинные стяги на высоких башнях и гордые белые стены. За ними - его жена и дети. И их он тоже, вполне возможно, этим утром видел последний раз…
Прощание с Мартой вышло коротким, спокойным и обычным: поцелуй и объятие, тихая просьба женщины "береги себя", твердое обещание мужчины "конечно, милая". Разве что рука королевы чуть дольше задержалась на шее мужа, и голос ее чуть дрогнул, самую малость. Фредерик заметил, но не подал вида, не сказал ни слова. Потому что смысла говорить о том, что они оба давно поняли, не было…
Вспоминая сейчас эти минуты, краткие и тяжелые, молодой человек с досадой поджал губы, сам себе приказал "не закисать!", рявкнул Мышке "вперед!" и поскакал дальше, уверенно сжимая левой рукой поводья. Элиас, Линар и остальные последовали его примеру.
Фредерик молчал - идиллические картины, царившие вокруг, никак не отражались ни в его глазах, ни в душе. Элиас, ехавший рядом, попытался разговорить государя, памятуя, что тот любит пообщаться, но не угадал. Король на вопросы отвечал либо односложно, либо вообще не отвечал - хмыкал или пожимал плечами (точнее - одним плечом, левым). По всему было видно: не хотелось ему отрываться от своих мыслей. И Элиас придержал коня, чтоб поравняться с мастером Линаром и оставить Фредерика в одиночестве.
Но доктор тоже был занят - перелистывал одну из книжек Бруры, пытаясь для начала в рисунках разобраться. Поэтому гвардеец отстал еще больше и сблизился с рыцарями. Те не особо скучали: двое дремали (было видно, что они в совершенстве овладели этим искусством - спать в седле), еще двое с громким хохотом обсуждали свои похождения по столичным кабакам, а последний что-то самозабвенно вырезал из деревянной чушки.
- Скучновато, - заметил Элиас, чтоб влиться в компанию.
- А мы с Люком как раз песню затянуть удумали, - ответил ему рыжий Аглай. - Вливайся, братишка.
- И то дело, - кивнул древорез Генрик и отправил свои поделку и ножик в поясной кошель. - Ну, а какую?
- Какую-нибудь веселую, под стать хорошей погоде, - сказал Люк.
- Конечно, веселую, - отозвались, проснувшись, Мартин и Платон.
Аглай и Люк начали - их первые удалые вопли заставили шарахнуться в сторону лошадь мастера Линара. Фредериков Мышка тоже отреагировал, дернув головой. К запевалам, узнав текст, присоединились остальные рыцари, и над полем, которое они как раз проезжали, понеслось:
Неискушенному в фехтовании могло бы показаться, что у молодого человека нет причин беспокоится о собственной боеспособности: старинный белый меч свистал и сверкал серебряными бликами, выполняя сложные элементы, подчиняясь твердой руке и быстрой мысли хозяина. Элиас, сидевший напротив на ворохе папоротниковых листьев, затаив дыхание следил за боевым танцем короля: такие выступления его всегда восхищали. Из приемов судейского фехтования гвардеец постиг лишь самую малость, и даже эта малость далась ему с трудом. "Все потому, что осваивать их следует с детства, чтоб приучить к ним растущие кости и мышцы", - говорил Фредерик. Именно поэтому Элиас не упускал случая хоть посмотреть на то, что ему не удавалось. Например - на прыжки. Ноги Фредерика, казалось, имели под кожей не кости и не мышцы, а пружины. И кроме прыжков - гвардеец прекрасно знал - эти ноги могли наносить смертельные удары в голову или туда, куда заблагорассудиться хозяину. Вот последними возможностями Элиас не мог похвастать: его ноги еще могли прыгать, пусть не особо высоко и быстро, но вот ударять ими так же ловко и точно, как кулаками, молодой рыцарь не умел: не хватало гибкости.
Сам Фредерик был теперь недоволен: некоторые движения левая рука исполняла без необходимой скорости и точности и быстро уставала. Слишком быстро. Возможно, это являлось следствием недавнего шестидневного беспамятства, от которого молодой человек еще не совсем оправился.
Когда от пота взмокли волосы, лоб и спина, Фредерик остановился и тут же скрипнул зубами - правая рука решила, что пора напомнить о себе и опять колко заболела в локте.
- Боюсь, когда мы доберемся до Азарии, я развалюсь совершенно, - пробормотал он, присаживаясь у костра на свою кучу папоротников и устраивая меч рядом.
- Боишься? Удивительно, - пожал плечами Элиас. - Если бы я так управлялся с мечом, да еще левой рукой, я бы ничего не боялся. И не забывай, что ты совсем недавно серьезно заболел.
- Ничего не боятся только дураки, - нахмурился Фредерик. - А страх бывает разным. Я не боюсь погибнуть в бою - я всегда к этому готов. Но я боюсь того, что перестану быть хозяином своему телу. Проще говоря - стану калекой. Я уже им становлюсь, - он опять скрипнул зубами и потер упрямо болящий локоть. - И, признаюсь тебе, братишка, такого ужаса я еще не испытывал. Наверное, потому, что никогда не думал так попасться.
Элиас ничего не ответил. Он вдруг представил себя на месте короля, и сам пришел в ужас от такого будущего. Быть сильным, молодым, здоровым человеком, уверенным в своих силах; быть прекрасным наездником, мечником, стрелком, бойцом. А потом враз лишится всех этих своих доблестей. "Да это наказание какое-то", - подумалось парню.
- Брура не говорил мне, - продолжал тем временем Фредерик, подбрасывая в спокойное пламя мелкие хвойные веточки, - но, кажется, онемение расползается по моему телу. Я не знаю, через сколько дней превращусь в неподвижный кусок мяса. Но если это произойдет, я не хочу жить таким. Не хочу, чтоб вы таскались со мной, как с мешком. Слышишь? Не желаю, чтоб таким увидела меня жена и сыновья, мои подданные. Ты понимаешь? - он пронзительно глянул на Элиаса.
Того словно ледяной водой окатило. И язык занемел.
Фредерик, не слыша ответа, переспросил, голосом низким и раздраженным:
- Ты понимаешь? - и дернул рыцаря за плечо.
- Ты хочешь, - хрипло начал Элиас, - чтоб я тебя…
- Точно, - выдохнул король. - Ты молодец.
- Я не смогу, - мотнул головой гвардеец.
Фредерик дернул краем рта - недовольно. Кинул еще одну веточку в костер - резко, нервно. Буркнул - разочарованно:
- Я думал: ты мне друг.
Поднял глаза к темнеющему небу - там волшебно замерцали первые звезды - и пожал плечами:
- Что ж, попрошу врага.
- Кого? - дернулся Элиас.
- Димуса, - Фредерик кивнул в сторону немого битюга, который сидел с другой стороны костра и с видом человека, предвкушающего знатное застолье, нанизывал на прутики мясо куропаток и свиное сало. - Он не откажется. Я убил его брата, я хотел убить Бруру. В сущности из-за меня Брура и погиб. У Димуса очень мало причин отказать мне в этой маленькой услуге. К тому же, спорим: он все сделает быстро - с эдакой-то силищей…
- Ты ненормальный! - так Элиас высказал свое отношение к государевым планам.
- Ты не сказал ничего нового относительно моей персоны, - заметил Фредерик. - Я же, как обычно, просчитываю все варианты.
Гвардеец так сжал кулаки, что ногти впились в ладони, и сказал, цедя слова сквозь зубы:
- Хорошо. Если желаешь, я сделаю это. Своим мечом. По шее. Коротко, без боли…
- Рад слышать, - кивнул король и протянул Элиасу руку для пожатия.
- Только момент для сего деяния уж позволь мне определить самому.
Фредерик опять пожал плечами:
- Надеюсь на тебя, братец…
- Утро доброе, господин булочник, - весело поздоровался с хлебопеком высокий, широколицый и кареглазый рыцарь-блондин в блестящем панцире и с тяжелым мечом при поясе. - Есть ли у тебя нынче плетенка с абрикосами?
- И про кексы с изюмом спроси, - подал голос король, чуть придержав мышастого.
- Как же, как же, все есть, - торопливо отвечал булочник и, взяв корзинку, принялся укладывать в нее стребованное, причем кексов - побольше, - все свежее.
Сложив выпечку и накрыв ее салфеткой, он принял из рук кареглазого рыцаря деньги, сунул их в карман фартука и низко поклонился Фредерику:
- Приятно вам откушать, государь мой, - потом так же низко поклонился другим всадникам. - Приятно вам откушать, господа рыцари.
- А тебе - успешной торговли, дружище, - ответно кивнул Фредерик.
Он легко тронул бока Мышки пятками, и скакун, тряхнув головой, зарысил дальше по улице. Управлять им было одно удовольствие: серый, казалось, читал мысли седока и слушался с полуслова, полужеста. Именно за это замечательное качество Фредерик и выбрал Мышку себе под седло для поездки в Азарию.
Следом за государем направил коня сэр Элиас Крунос, уже принявшийся за поглощение любимых плетенок с абрикосами. Похожей выпечкой баловала молодого рыцаря супруга Роксана. Она вместе с малолетним сыном Гедиусом уже более двух лет жила в Осенней усадьбе - поместье родителей Элиаса - и часто-часто присылала мужу, служившему в столице, гонцов с ласковыми письмами, румяными булками и толстыми колбасами. Из-за пристрастий к сдобе и свинине Элиас за последний год прибавил в объемах - поплотнел и покруглел. Правда, это никак не сказалось на его качествах воина. Наоборот, увеличение веса придало ударам рыцаря сокрушительную силу. Даже Фредерик признал это во время одной из тренировок: Элиас так саданул государя деревянным мечом, что тот, хоть и отразил удар, а отлетел метров на пять назад и врезался спиной в двух других рыцарей, наблюдавших за поединком с безопасного (так им казалось) расстояния. "Ну, ты кабан! - заметил тогда Фредерик, потирая ушибленный при падении бок. - С тобой я больше не дерусь!" Зато сделал Элиаса одним из наставников в Северном рыцарском корпусе, где обучались военному делу сыновья северных баронов. Молодой Крунос, которому едва исполнилось двадцать шесть лет, легко, как бархатную куртку, носил стальной панцирь гвардейца, в совершенстве владел своим фамильным мечом, метательными ножами и наручным арбалетом, когда-то принадлежавшим лорду Конраду - Судье Северного округа. Поэтому сомнений в том, что Элиас будет сопровождать короля в Азарию, ни у кого не возникло с самого начала.
За Элиасом, который блистал панцирем и высоким шлемом, двигался мастер Линар, вооруженный длинным мечом из южной стали, небольшим круглым щитом, средним луком и колчаном стрел к нему. Грудь и спину доктор самонадеянно отяжелил кольчугой из крупных пластин, и теперь - из-за жаркого летнего солнца - взмокал под ней, но собирался и дальше мужественно терпеть тяготы похода.
За скакуном доктора на упитанной лошадке соловой масти ехал хмурый Димус, а уже за ним семенил толстоногий мул, груженный тремя коробами, плетеными из толстых ивовых веток. Короба были набиты соломой, в одном находились банки, склянки, мешочки со всякими целебностями и прочий лекарский скарб, во втором содержались два пестрых почтовых голубя - Крупка и Озорник. А в третьем покоились десять железных яблок-бомб. По мнению Линара, без всего этого поездка в Азарию не могла обойтись. Еще у мастера под курткой на груди были запрятаны книжицы покойного Бруры - Линар намеревался потихоньку-полегоньку изучать записи знахаря.
Фредерик не хотел брать в поход взрывных штук, считая, что бомбы - лишняя тяжесть, и она замедлит движение отряда. Но доктор настоял, его поддержали Судья Гитбор, Марта и Элиас, и король уступил. Правда, предупредил Линара, что при первых же признаках неудобств со стороны бомб, он прикажет выбросить их в ближайший овраг. "А мула пустим на жаркое", - сердито буркнул под конец Фредерик.
Сам король снарядился в дорогу, как обычно - без особых изысков. В кожаных куртке и штанах, в простых сапогах под колено он выглядел чуть ли не обычным оруженосцем на фоне того грозного сопровождения, которое являли собой его рыцари. К седлу лошади короля был приторочен мешок с минимумом необходимых в походе вещей: сменой одежды и обуви и с теплым плащом. Из боевого снаряжения Фредерика взял только надежный и легкий шлем-салад без забрала, тонкую кольчугу, не раз испытанную в боях и одеваемую под куртку, и верный белый меч, который пришлось теперь поместить не за спину (как он привык), а к поясу, на правый бок, под леворучный захват. Болезную же руку молодой человек облек в латный рукав и подвесил на прочный ремень, чтоб хоть обороной помогала, если придется воевать.
Их небольшой отряд быстрой рысью пронизал пока еще дремлющую столицу и выехал через Лучистые Ворота за городские стены.
Фредерик сперва пустил Мышку в галоп, но под кронами березовой рощи остановил коня. Чтоб обернуться и посмотреть на город. Он понимал, что, возможно в последний раз видит эти длинные стяги на высоких башнях и гордые белые стены. За ними - его жена и дети. И их он тоже, вполне возможно, этим утром видел последний раз…
Прощание с Мартой вышло коротким, спокойным и обычным: поцелуй и объятие, тихая просьба женщины "береги себя", твердое обещание мужчины "конечно, милая". Разве что рука королевы чуть дольше задержалась на шее мужа, и голос ее чуть дрогнул, самую малость. Фредерик заметил, но не подал вида, не сказал ни слова. Потому что смысла говорить о том, что они оба давно поняли, не было…
Вспоминая сейчас эти минуты, краткие и тяжелые, молодой человек с досадой поджал губы, сам себе приказал "не закисать!", рявкнул Мышке "вперед!" и поскакал дальше, уверенно сжимая левой рукой поводья. Элиас, Линар и остальные последовали его примеру.
* * *
Первый день их путешествия прошел безо всяких интересностей и неожиданностей. Тракт желтой лентой мирно тянулся себе через поля, леса, луга и уютные деревеньки на юг; музыкально щебетали над этим всем невидимые жаворонки, сходящие с ума от летней жары; с тонким писком мелькали туда-сюда шустрые трясогузки, пересекая дорогу, как челнок ткача - звенящие нити основы. Крестьяне, попадавшиеся на пути, останавливались, снимали шапки и низко кланялись всадникам, правильно угадывая в них важных персон.Фредерик молчал - идиллические картины, царившие вокруг, никак не отражались ни в его глазах, ни в душе. Элиас, ехавший рядом, попытался разговорить государя, памятуя, что тот любит пообщаться, но не угадал. Король на вопросы отвечал либо односложно, либо вообще не отвечал - хмыкал или пожимал плечами (точнее - одним плечом, левым). По всему было видно: не хотелось ему отрываться от своих мыслей. И Элиас придержал коня, чтоб поравняться с мастером Линаром и оставить Фредерика в одиночестве.
Но доктор тоже был занят - перелистывал одну из книжек Бруры, пытаясь для начала в рисунках разобраться. Поэтому гвардеец отстал еще больше и сблизился с рыцарями. Те не особо скучали: двое дремали (было видно, что они в совершенстве овладели этим искусством - спать в седле), еще двое с громким хохотом обсуждали свои похождения по столичным кабакам, а последний что-то самозабвенно вырезал из деревянной чушки.
- Скучновато, - заметил Элиас, чтоб влиться в компанию.
- А мы с Люком как раз песню затянуть удумали, - ответил ему рыжий Аглай. - Вливайся, братишка.
- И то дело, - кивнул древорез Генрик и отправил свои поделку и ножик в поясной кошель. - Ну, а какую?
- Какую-нибудь веселую, под стать хорошей погоде, - сказал Люк.
- Конечно, веселую, - отозвались, проснувшись, Мартин и Платон.
Аглай и Люк начали - их первые удалые вопли заставили шарахнуться в сторону лошадь мастера Линара. Фредериков Мышка тоже отреагировал, дернув головой. К запевалам, узнав текст, присоединились остальные рыцари, и над полем, которое они как раз проезжали, понеслось:
* * *
Мы отправились в поход,
Позабыв набить живот.
Воют волки в животе:
Где свинина? Утка где?
Где колбасы, пиво, лук?
Плачет брюхо - жуткий звук.
Без мясного путь немил,
И на бой не хватит сил.
Вот харчевня! Вот трактир!
Ну, закатим, братцы, пир!
Лишь наевшись, можно в бой!
Лишь напившись, ты герой!
* * *
Мастер Линар недовольно косился на веселых горлопанов - они мешали ему читать и думать. А Фредерик ехал впереди и улыбался, слушая нехитрые припевки своих рыцарей. как бы там что ни складывалось, а жизнь была хороша…* * *
Вечером, у разложенного на лесной поляне костра, король тренировал левую руку, приучая ее к тем хитрым приемам, которые до недавнего времени в основном проводила правая. Обеими руками Фредерик владел одинаково хорошо, но были кое-какие выпады и удары, которые левой были знакомы хуже.Неискушенному в фехтовании могло бы показаться, что у молодого человека нет причин беспокоится о собственной боеспособности: старинный белый меч свистал и сверкал серебряными бликами, выполняя сложные элементы, подчиняясь твердой руке и быстрой мысли хозяина. Элиас, сидевший напротив на ворохе папоротниковых листьев, затаив дыхание следил за боевым танцем короля: такие выступления его всегда восхищали. Из приемов судейского фехтования гвардеец постиг лишь самую малость, и даже эта малость далась ему с трудом. "Все потому, что осваивать их следует с детства, чтоб приучить к ним растущие кости и мышцы", - говорил Фредерик. Именно поэтому Элиас не упускал случая хоть посмотреть на то, что ему не удавалось. Например - на прыжки. Ноги Фредерика, казалось, имели под кожей не кости и не мышцы, а пружины. И кроме прыжков - гвардеец прекрасно знал - эти ноги могли наносить смертельные удары в голову или туда, куда заблагорассудиться хозяину. Вот последними возможностями Элиас не мог похвастать: его ноги еще могли прыгать, пусть не особо высоко и быстро, но вот ударять ими так же ловко и точно, как кулаками, молодой рыцарь не умел: не хватало гибкости.
Сам Фредерик был теперь недоволен: некоторые движения левая рука исполняла без необходимой скорости и точности и быстро уставала. Слишком быстро. Возможно, это являлось следствием недавнего шестидневного беспамятства, от которого молодой человек еще не совсем оправился.
Когда от пота взмокли волосы, лоб и спина, Фредерик остановился и тут же скрипнул зубами - правая рука решила, что пора напомнить о себе и опять колко заболела в локте.
- Боюсь, когда мы доберемся до Азарии, я развалюсь совершенно, - пробормотал он, присаживаясь у костра на свою кучу папоротников и устраивая меч рядом.
- Боишься? Удивительно, - пожал плечами Элиас. - Если бы я так управлялся с мечом, да еще левой рукой, я бы ничего не боялся. И не забывай, что ты совсем недавно серьезно заболел.
- Ничего не боятся только дураки, - нахмурился Фредерик. - А страх бывает разным. Я не боюсь погибнуть в бою - я всегда к этому готов. Но я боюсь того, что перестану быть хозяином своему телу. Проще говоря - стану калекой. Я уже им становлюсь, - он опять скрипнул зубами и потер упрямо болящий локоть. - И, признаюсь тебе, братишка, такого ужаса я еще не испытывал. Наверное, потому, что никогда не думал так попасться.
Элиас ничего не ответил. Он вдруг представил себя на месте короля, и сам пришел в ужас от такого будущего. Быть сильным, молодым, здоровым человеком, уверенным в своих силах; быть прекрасным наездником, мечником, стрелком, бойцом. А потом враз лишится всех этих своих доблестей. "Да это наказание какое-то", - подумалось парню.
- Брура не говорил мне, - продолжал тем временем Фредерик, подбрасывая в спокойное пламя мелкие хвойные веточки, - но, кажется, онемение расползается по моему телу. Я не знаю, через сколько дней превращусь в неподвижный кусок мяса. Но если это произойдет, я не хочу жить таким. Не хочу, чтоб вы таскались со мной, как с мешком. Слышишь? Не желаю, чтоб таким увидела меня жена и сыновья, мои подданные. Ты понимаешь? - он пронзительно глянул на Элиаса.
Того словно ледяной водой окатило. И язык занемел.
Фредерик, не слыша ответа, переспросил, голосом низким и раздраженным:
- Ты понимаешь? - и дернул рыцаря за плечо.
- Ты хочешь, - хрипло начал Элиас, - чтоб я тебя…
- Точно, - выдохнул король. - Ты молодец.
- Я не смогу, - мотнул головой гвардеец.
Фредерик дернул краем рта - недовольно. Кинул еще одну веточку в костер - резко, нервно. Буркнул - разочарованно:
- Я думал: ты мне друг.
Поднял глаза к темнеющему небу - там волшебно замерцали первые звезды - и пожал плечами:
- Что ж, попрошу врага.
- Кого? - дернулся Элиас.
- Димуса, - Фредерик кивнул в сторону немого битюга, который сидел с другой стороны костра и с видом человека, предвкушающего знатное застолье, нанизывал на прутики мясо куропаток и свиное сало. - Он не откажется. Я убил его брата, я хотел убить Бруру. В сущности из-за меня Брура и погиб. У Димуса очень мало причин отказать мне в этой маленькой услуге. К тому же, спорим: он все сделает быстро - с эдакой-то силищей…
- Ты ненормальный! - так Элиас высказал свое отношение к государевым планам.
- Ты не сказал ничего нового относительно моей персоны, - заметил Фредерик. - Я же, как обычно, просчитываю все варианты.
Гвардеец так сжал кулаки, что ногти впились в ладони, и сказал, цедя слова сквозь зубы:
- Хорошо. Если желаешь, я сделаю это. Своим мечом. По шее. Коротко, без боли…
- Рад слышать, - кивнул король и протянул Элиасу руку для пожатия.
- Только момент для сего деяния уж позволь мне определить самому.
Фредерик опять пожал плечами:
- Надеюсь на тебя, братец…
8.
Без малого пять дней понадобилось Фредерику и его отряду, чтоб добраться из Белого Города до Южного округа. С погодой им повезло. Дождь если и являлся, то тихим и теплым моросилой, совершенно не раздражая путешественников. Он весьма кстати прибивал пыль на тракте и освежал траву, цветы и листья на деревьях и кустах.
Лето выдалось на редкость хорошим.
Не менее приятными были и заезды в попадавшиеся на пути деревеньки: их жители в большинстве своем проявляли славное хлебосольство и не досаждали любопытством. Города и крупные поселки отряд Фредерика избегал. В них молодого государя могли узнать и задержать для каких-нибудь торжественных приемов и прочих мероприятий приветственного толка. Что и говорить - короля Фредерика в его государстве уважали и любили. Мэры городов, присылая в столицу на Благородное Собрание ежегодные депеши о состоянии дел в своих хозяйствах, всегда прикладывали к деловым бумагам и письмо королю с приглашением посетить их вотчины и поучаствовать в каких-нибудь празднествах. И Фредерик по мере сил и желания удовлетворял просьбы подданных, хотя и не любил шумные гуляния и пышные торжества.
За время путешествия король, несмотря на почти безостановочную скачку, скромные трапезы, ночевку под открытым небом и прочие "приятности" походной жизни, заметно окреп и у него, по причине этого, поднялось настроение. Фредерик громко и довольно музыкально (сказывалось разностороннее вельможное образование) пел вместе с рыцарями все их задорные песни, на привалах ел с завидным аппетитом и охотно рассказывал всевозможные байки из своего судейского прошлого. Кстати, мастер Линар, вооружившись чистой тетрадью, гусиным пером и чернилами (все это он предусмотрительно захватил с собой в путешествие) поспешал записывать за государем его краткие, но богатые на яркие образы рассказы. Из ряда таких:
- Проезжал я как-то через город Кориндол, - вещал Фредерик, обгладывая крыло индюшки. - Ну, знаете: небольшой такой городишко на реке Руниле. Там как раз ярмарка была колбасная - местные колбасники умением своим ежегодно хвастаются. Вот гулял я меж рядов торговых, пробовал присмаки мясные и тут слышу вопли: "Украли! Украли!" Вижу: несется, скамейки с товаром опрокидывая, молодец-удалец в драной куртке, а под мышкой у него - окорок свиной, здоровенный. За ворюгой - народу целая армия, бегут, орут, стражу зовут. Ну, думаю: дурак парень - сразу столько тырить. Однако кое-что умное он сделал: когда нагонять его стали, окорок краденый он в погоню швырнул. И очень удачно - сразу трое опрокинулось. Похохотал я знатно. Только упускать воришку не собирался. А чтоб ногам работы не давать - очень бегать не хотелось, живот колбасами набивши, - дернул я связку сосисок с крюка ближайшей лавки, раскрутил, как следует, да и заарканил торопыгу…
- Сосисками?! - изумился Мартин.
- Не может быть! - замотал недоверчивой рыжей головой Аглай.
- Может, может, - ответил Фредерик, швыряя обглоданную кость подальше в кусты. - В Кориндоле, между прочим, с тех пор во время колбасной ярмарки и турнир особый проводится - заарканить связкой сосисок чучело воришки.
- Вот это дааа! - протянули Мартин, Аглай и Люк в один голос, забыв про свои куски жареной индюшки.
- Точно-точно, - отозвался Платон. - Я слыхал про такие состязания. С каждым годом в Кориндол все больше и больше народу приезжает, чтоб посмотреть на эту хохму.
- Надо бы как-нибудь туда наведаться - увидать сосисочное диво, - сказал Люк.
Они похохотали и звонко чокнулись фляжками, полными светлого пшеничного пива, которое им продали в одной придорожной деревеньке. Мастер Линар тоже смеялся, довольный тем, что новая страничка его тетради заполнилась интересной и забавной историей.
- А, решили все-таки попробовать писательство? - спросил Фредерик доктора.
- У меня выпадают свободные минутки - буду их заполнять, - кивнул Линар.
- Моё вам благословение, - государь даже поклонился. - Буду рад с вашей помощью оставить своим детям свои рассказки…
Два дня спустя спокойствие, которое сопровождало путешествие Фредерика и его рыцарей, было нарушено. Небольшой отряд из шести всадников, вооруженных копьями и длинными мечами, преградил им дорогу на въезде в Сырую рощу.
- Это кто такие? - спросил Линар у Элиаса.
Гвардеец пожал плечами: знак черного меча, перевитого двумя сосновыми ветками на красном поле, что красовался на щитах конников, был ему незнаком.
- Это люди барона Руфуса из Ладного замка, - ответил за Элиаса Фредерик, прекрасно знавший все гербы Южного Королевства. - Мы сейчас на его земле.
- Господа, дальше ехать нельзя, - сказал, выезжая вперед, капитан рыцарей Крепкого замка.
- На каком основании? - осведомился Фредерик, выезжая чуть вперед.
- Таков приказ благородного барона Руфуса, владетеля этих земель, - ответил капитан.
- Вот как? - молодой человек нахмурился. - Насколько помню, дороги в Королевстве принадлежат королю, и закрываться могут лишь с его ведома.
Капитан помедлил с ответом на его замечание: он пристально всматривался в лицо Фредерика и через минуту, взметнув от удивления брови, снял шлем и склонился почти к самой шее своего рыжего жеребца:
- Простите, государь. Я не сразу вас узнал. Я Милан Крес, капитан дружинников барона Руфуса.
- Вы не ответили, капитан, - строго заметил Фредерик. - Почему барон Руфус приказал закрыть дорогу?
- Для вас, государь, дорога открыта, - рыцарь опять поклонился, а король заметил, что на лице его была досада и растерянность, и нахмурился еще больше:
- Меня это не устраивает. Дорога должна быть открыта для всех.
- В здешнем лесу появились разбойники…
- И это повод закрывать тракт? Это повод устроить на них облаву, и сообщить обо всем Судье Гитбору!
- И то и другое сделано, мой король, - ответил капитан, но Фредерик уловил в его голосе нехорошую неуверенность, которая говорила о том, что Милан лжет, причем лгать он начал еще тогда, когда сказал о разбойниках.
- Интересно получается, - государь, чуть поджав губы, начал выстраивать ловушку неумелому вруну. - Сперва вы говорите, что дорога для меня открыта; потом говорите, что в лесу, через который я могу ехать, есть разбойники. А с ними вы, судя по всему, до сих пор не разобрались. То есть вы со спокойной совестью отправляете меня, своего короля, в лес с разбойниками? И если бы я не настоял, даже не предупредили бы меня о такой опасности?
Лицо капитана побледнело и вытянулось.
- Я думаю, вы лжете, сэр Милан, - сказал, выделив интонацией слово "лжете", Фредерик. - Где сам барон Руфус?
- В своем замке.
- Я желаю видеть вашего господина. Проводите нас в его крепость.
- Конечно, государь, - глухо ответил капитан Милан. - Позволите мне отдать приказы своим людям?
Фредерик разрешительно кивнул, а сам повернул Мышку на боковую тропу, которая, если верить карте, вела к Ладному замку.
- Если бы не комары, здесь было бы приятно гулять, - заметил мастер Линар и вдруг резко остановил коня. - О! - покинув седло, бросился куда-то в бок. - О!
- Что случилось? - обеспокоено крикнул ему Люк.
- Бледная кругСвинка! - провозгласил доктор, вырывая из земли какой-то невзрачный цветок с длинными и тонкими корнями.
Фредерик сокрушенно покачал головой. То же самое сделали Элиас и другие рыцари.
- Да ее тут много! - радостно вопил Линар, дергая еще и еще восхитившие его травы. - Это редкая удача! Редкая! Круговинка - отличное средство против воспаления горла. У ней все полезно: и корни, и стебель, и цветок! А если ее смешать с соком луговой рябушки, она помогает от болей в кишках.
- Это, конечно, замечательно, - отозвался Элиас. - Но, по-моему, не ко времени.
- Езжайте, езжайте, - Линар замахал им уже собранным "букетом". - Я догоню - не могу не запастись впрок. Дорога ж одна и замок рядом - не потеряюсь, - и перепрыгнул через встречную лужу на соседний травяной островок.
- Димус, останься с ним - поможешь, если вдруг наш мастер накосит стожок-два ценной травы, - приказал король немому и поскакал дальше - к воротам крепости, хмурой из-за каменных стен, подернутых темным мхом.
- Да-да-да, мой государь, - говорил Руфус, взволнованно жестикулируя - от этого рукава его просторного красного кафтана взметывались и даже хлопали, - я поспешил с принятием решения перекрыть дороги через Сырую рощу. Но это сделано лишь с целью обезопасить путешественников и торговые караваны. Я не хочу, чтоб на моих землях случилось что-нибудь ужасное. А капитан Милан просто был растерян вашим появлением, вот и нагородил чепухи.
Фредерик кивал с самым благодушным видом. Молодому человеку уже расхотелось кого-либо за что-либо отчитывать: его вполне прилично приняли в замке Руфуса. Столовая, куда провели короля и Элиаса, оказалась уютной и светлой, что выгодно контрастировало с мрачным видом замка; настойка, которую барон собственноручно разлил по рюмкам, была на редкость ароматна и вкусна; а блюда, в данный момент выставляемые слугами на широкий стол, смотрелись очень аппетитно и обещали неземное наслаждение.
Лето выдалось на редкость хорошим.
Не менее приятными были и заезды в попадавшиеся на пути деревеньки: их жители в большинстве своем проявляли славное хлебосольство и не досаждали любопытством. Города и крупные поселки отряд Фредерика избегал. В них молодого государя могли узнать и задержать для каких-нибудь торжественных приемов и прочих мероприятий приветственного толка. Что и говорить - короля Фредерика в его государстве уважали и любили. Мэры городов, присылая в столицу на Благородное Собрание ежегодные депеши о состоянии дел в своих хозяйствах, всегда прикладывали к деловым бумагам и письмо королю с приглашением посетить их вотчины и поучаствовать в каких-нибудь празднествах. И Фредерик по мере сил и желания удовлетворял просьбы подданных, хотя и не любил шумные гуляния и пышные торжества.
За время путешествия король, несмотря на почти безостановочную скачку, скромные трапезы, ночевку под открытым небом и прочие "приятности" походной жизни, заметно окреп и у него, по причине этого, поднялось настроение. Фредерик громко и довольно музыкально (сказывалось разностороннее вельможное образование) пел вместе с рыцарями все их задорные песни, на привалах ел с завидным аппетитом и охотно рассказывал всевозможные байки из своего судейского прошлого. Кстати, мастер Линар, вооружившись чистой тетрадью, гусиным пером и чернилами (все это он предусмотрительно захватил с собой в путешествие) поспешал записывать за государем его краткие, но богатые на яркие образы рассказы. Из ряда таких:
- Проезжал я как-то через город Кориндол, - вещал Фредерик, обгладывая крыло индюшки. - Ну, знаете: небольшой такой городишко на реке Руниле. Там как раз ярмарка была колбасная - местные колбасники умением своим ежегодно хвастаются. Вот гулял я меж рядов торговых, пробовал присмаки мясные и тут слышу вопли: "Украли! Украли!" Вижу: несется, скамейки с товаром опрокидывая, молодец-удалец в драной куртке, а под мышкой у него - окорок свиной, здоровенный. За ворюгой - народу целая армия, бегут, орут, стражу зовут. Ну, думаю: дурак парень - сразу столько тырить. Однако кое-что умное он сделал: когда нагонять его стали, окорок краденый он в погоню швырнул. И очень удачно - сразу трое опрокинулось. Похохотал я знатно. Только упускать воришку не собирался. А чтоб ногам работы не давать - очень бегать не хотелось, живот колбасами набивши, - дернул я связку сосисок с крюка ближайшей лавки, раскрутил, как следует, да и заарканил торопыгу…
- Сосисками?! - изумился Мартин.
- Не может быть! - замотал недоверчивой рыжей головой Аглай.
- Может, может, - ответил Фредерик, швыряя обглоданную кость подальше в кусты. - В Кориндоле, между прочим, с тех пор во время колбасной ярмарки и турнир особый проводится - заарканить связкой сосисок чучело воришки.
- Вот это дааа! - протянули Мартин, Аглай и Люк в один голос, забыв про свои куски жареной индюшки.
- Точно-точно, - отозвался Платон. - Я слыхал про такие состязания. С каждым годом в Кориндол все больше и больше народу приезжает, чтоб посмотреть на эту хохму.
- Надо бы как-нибудь туда наведаться - увидать сосисочное диво, - сказал Люк.
Они похохотали и звонко чокнулись фляжками, полными светлого пшеничного пива, которое им продали в одной придорожной деревеньке. Мастер Линар тоже смеялся, довольный тем, что новая страничка его тетради заполнилась интересной и забавной историей.
- А, решили все-таки попробовать писательство? - спросил Фредерик доктора.
- У меня выпадают свободные минутки - буду их заполнять, - кивнул Линар.
- Моё вам благословение, - государь даже поклонился. - Буду рад с вашей помощью оставить своим детям свои рассказки…
Два дня спустя спокойствие, которое сопровождало путешествие Фредерика и его рыцарей, было нарушено. Небольшой отряд из шести всадников, вооруженных копьями и длинными мечами, преградил им дорогу на въезде в Сырую рощу.
- Это кто такие? - спросил Линар у Элиаса.
Гвардеец пожал плечами: знак черного меча, перевитого двумя сосновыми ветками на красном поле, что красовался на щитах конников, был ему незнаком.
- Это люди барона Руфуса из Ладного замка, - ответил за Элиаса Фредерик, прекрасно знавший все гербы Южного Королевства. - Мы сейчас на его земле.
- Господа, дальше ехать нельзя, - сказал, выезжая вперед, капитан рыцарей Крепкого замка.
- На каком основании? - осведомился Фредерик, выезжая чуть вперед.
- Таков приказ благородного барона Руфуса, владетеля этих земель, - ответил капитан.
- Вот как? - молодой человек нахмурился. - Насколько помню, дороги в Королевстве принадлежат королю, и закрываться могут лишь с его ведома.
Капитан помедлил с ответом на его замечание: он пристально всматривался в лицо Фредерика и через минуту, взметнув от удивления брови, снял шлем и склонился почти к самой шее своего рыжего жеребца:
- Простите, государь. Я не сразу вас узнал. Я Милан Крес, капитан дружинников барона Руфуса.
- Вы не ответили, капитан, - строго заметил Фредерик. - Почему барон Руфус приказал закрыть дорогу?
- Для вас, государь, дорога открыта, - рыцарь опять поклонился, а король заметил, что на лице его была досада и растерянность, и нахмурился еще больше:
- Меня это не устраивает. Дорога должна быть открыта для всех.
- В здешнем лесу появились разбойники…
- И это повод закрывать тракт? Это повод устроить на них облаву, и сообщить обо всем Судье Гитбору!
- И то и другое сделано, мой король, - ответил капитан, но Фредерик уловил в его голосе нехорошую неуверенность, которая говорила о том, что Милан лжет, причем лгать он начал еще тогда, когда сказал о разбойниках.
- Интересно получается, - государь, чуть поджав губы, начал выстраивать ловушку неумелому вруну. - Сперва вы говорите, что дорога для меня открыта; потом говорите, что в лесу, через который я могу ехать, есть разбойники. А с ними вы, судя по всему, до сих пор не разобрались. То есть вы со спокойной совестью отправляете меня, своего короля, в лес с разбойниками? И если бы я не настоял, даже не предупредили бы меня о такой опасности?
Лицо капитана побледнело и вытянулось.
- Я думаю, вы лжете, сэр Милан, - сказал, выделив интонацией слово "лжете", Фредерик. - Где сам барон Руфус?
- В своем замке.
- Я желаю видеть вашего господина. Проводите нас в его крепость.
- Конечно, государь, - глухо ответил капитан Милан. - Позволите мне отдать приказы своим людям?
Фредерик разрешительно кивнул, а сам повернул Мышку на боковую тропу, которая, если верить карте, вела к Ладному замку.
* * *
Крепость Руфуса была приземистым строением и сильно отличалась от замков центральных земель Королевства, которые в основном стремились вверх, башнями и стенами. Объяснялось все болотистой местностью, которая не позволяла строить что-то монументальное и высокое. Кстати, тропа, ведущая в замок, скоро сменилась широкой насыпной дорогой, которая тянулась как раз к воротам. Вдоль нее раскинулась болотистая равнина, весьма живописная в это время года, благодаря болотным цветам, которые распустились, усыпав пестрыми лепестками частые холмики с сочной, изумрудной травой.- Если бы не комары, здесь было бы приятно гулять, - заметил мастер Линар и вдруг резко остановил коня. - О! - покинув седло, бросился куда-то в бок. - О!
- Что случилось? - обеспокоено крикнул ему Люк.
- Бледная кругСвинка! - провозгласил доктор, вырывая из земли какой-то невзрачный цветок с длинными и тонкими корнями.
Фредерик сокрушенно покачал головой. То же самое сделали Элиас и другие рыцари.
- Да ее тут много! - радостно вопил Линар, дергая еще и еще восхитившие его травы. - Это редкая удача! Редкая! Круговинка - отличное средство против воспаления горла. У ней все полезно: и корни, и стебель, и цветок! А если ее смешать с соком луговой рябушки, она помогает от болей в кишках.
- Это, конечно, замечательно, - отозвался Элиас. - Но, по-моему, не ко времени.
- Езжайте, езжайте, - Линар замахал им уже собранным "букетом". - Я догоню - не могу не запастись впрок. Дорога ж одна и замок рядом - не потеряюсь, - и перепрыгнул через встречную лужу на соседний травяной островок.
- Димус, останься с ним - поможешь, если вдруг наш мастер накосит стожок-два ценной травы, - приказал король немому и поскакал дальше - к воротам крепости, хмурой из-за каменных стен, подернутых темным мхом.
* * *
Скоро Фредерик, Элиас и остальные рыцари сидели в прохладной гостевой зале Ладного замка, потягивали из серебряных рюмок клюквенную настойку и слушали объяснения барона Руфуса - плотного сорокалетнего мужчины, совершенно лысого, но с пышными седыми усами, которые, по всему было видно, он регулярно расчесывал густым гребешком.- Да-да-да, мой государь, - говорил Руфус, взволнованно жестикулируя - от этого рукава его просторного красного кафтана взметывались и даже хлопали, - я поспешил с принятием решения перекрыть дороги через Сырую рощу. Но это сделано лишь с целью обезопасить путешественников и торговые караваны. Я не хочу, чтоб на моих землях случилось что-нибудь ужасное. А капитан Милан просто был растерян вашим появлением, вот и нагородил чепухи.
Фредерик кивал с самым благодушным видом. Молодому человеку уже расхотелось кого-либо за что-либо отчитывать: его вполне прилично приняли в замке Руфуса. Столовая, куда провели короля и Элиаса, оказалась уютной и светлой, что выгодно контрастировало с мрачным видом замка; настойка, которую барон собственноручно разлил по рюмкам, была на редкость ароматна и вкусна; а блюда, в данный момент выставляемые слугами на широкий стол, смотрелись очень аппетитно и обещали неземное наслаждение.