Скажу откровенно: вскрыть подобную ложь нет ничего проще – ведь дети. На тренировке сразу видно, кто как играет. Даже по фигуре, по тому, как держится на поле, понятно, что человек занимается и систематически, и по всем правилам современной тренировки. Подозрительных вызываем. В заявке сказано: учится в такой-то школе. Если это фикция, то парень наверняка попадется, потому что в этой школе и в самом деле учатся некоторые ребята из его команды, и они уже нам сказали: историка зовут не Иван Петрович, а Николай Степанович, он не блондин, а брюнет, и не маленький, а высокий… Подобных тестов можно найти десятки. Словом, «легенда» проработана плохо, и парня ничего не стоит поймать.
У нас в центральном штабе клуба не раз поднимался разговор по поводу сомнительной этики таких методов. Но, по-моему, не стоит становиться на путь, извините, чистоплюйства. Мы люди, как говорится, с профессиональным глазом и редко ошибаемся в своих подозрениях. Если дети идут на обман, то они все равно обманщики, хоть и дети. А обманщиков надо разоблачать, не боясь их оскорбить недоверием. К тому же всем ребятам полезно знать, что ложь всегда раскрывается и. что со лжецами не деликатничают.
Разумеется, во всяком деле есть свои, порой неизбежные, издержки. Только недобросовестность, бездушное отношение к детям на «издержки» не спишешь.
Как-то в Москве, в огромном дворе, что неподалеку от метро «Автозаводская», видел я довольно просторное игровое поле. Сделано по всем правилам. Но для покрытия навезли сухой речной песок. При этом не поскупились: его столько, что идешь, как по пляжу, – ноги увязают по щиколотку. Детишкам не позавидуешь… Хотя играют, конечно, бегают. А куда деваться? Охота пуще неволи…
Вспоминается мне и другой случай, только с «обратным знаком».
В одном из районов Москвы во дворе большого дома разбили футбольную площадку. Разметили зоны, поставили ворота, огородили барьером с трехметровой металлической сеткой. Сюда вложили труд общественность дома и сами ребята, принимали, вероятно, участие и какие-нибудь шефы, которые обеспечили ЖЭК материалом. Отличная получилась – если посмотреть со стороны – площадка. Но игроков она, если видела, то лишь в первые дни своего существования. Стоит только опустить глаза вниз, в землю, становится ясно почему. Площадка залита асфальтом!
Действительно: в справочнике по строительству спортивных площадок рекомендуется для покрытия мягкий асфальт. МЯГКИЙ! Но где искать мягкий? «Какая разница? – думает бюрократ. – Какой есть, таким и залью». Может, он не знает, что такое футбол? Не знает, что это игра, где бесконечно приходится падать? Надо полагать, перспектива выпустить на подобное поле собственного ребенка тут же помогла бы такому работнику понять разницу между мягким и жестким асфальтом.
Это, конечно, единичные случаи, но они как соринки в глазу, с которыми мириться невозможно.
Дети есть дети. Случается, атрибуты какого-либо дела их привлекают больше, чем само дело. Футбол, разумеется, не нуждается в красивых обертках, он и сам по себе хорош. И все-таки скажем: право носить футбольную форму и быть владельцем таковой – стимул для сей публики немалый. Это требует средств. Можно, конечно, «разорить» родителей – выпросить экипировку. Но это не то. Почетней, когда ее выдают. Тут и открылась возможность убить двух зайцев…
В штаб клуба «Кожаный мяч» то и дело приходят письма. Коллективно пишут целые районы, города, области. Нам сообщают, что дети имярек района собрали металлолом и на вырученные деньги им купили мячи, футболки, бутсы…
Свердловчане за год построили 10 тысяч скворечников и посадили пять тысяч деревьев.
Ребята Московской области собрали двести килограммов лекарственных трав…
Вот вам инвентарь, вот вам общественная работа, вот вам трудовое воспитание.
В клубе есть еще одно правило. Деликатное правило – то, что учитывает хрупкость детской психики: здесь никто не проигрывает. Просто одни выигрывают больше, другие меньше.
В финале, почетное право на проведение которого получает один из крупных городов страны (они проводились в Ворошиловграде, Львове, Николаеве, Свердловске, Волгограде, Челябинске, Горьком, Ростове, Донецке… Здесь же, в скобках, отмечу отличную, до сих пор никем не превзойденную организацию соревнований в Ворошиловграде), поначалу принимали участие 24 команды. Допускались 12-13-летние мальчики. Позднее, после того, как штаб закидали письмами обиженные ребятишки 10–11 лет и подростки 14–15 лет, образовались еще две группы по 24 команды, представлявшие уже эти возрасты дворовых футболистов. Итак, 72 команды. Но все 72 независимо от результатов выступлений под тем или иным предлогом получают награды. Впрочем, и предлогов не нужно – они вышли в финал! Этим сказано все. Каждая из 72 непременно удостаивается приза – медали, значка, вымпела, диплома, мяча с автографами сборной команды страны.
А разве это не приз – побывать где-нибудь на Сахалине, Камчатке, в Бухаре, Самарканде?… В местах, которые и не всякому взрослому посчастливится посетить. Не на родительские деньги, а за свой, собственно заработанный счет. Ради этого стоит ломать копья.
Наблюдая детей, сравнивая тех, кто занят спортом и кто обойден им, я заметил, что психическое устройство тех и других сильно отличается. Не стану упирать на то, что спорт, скажем, помогает развиваться восприимчивости интеллекта.
Так оно, наверное, и есть. Но математика способствует этому, видимо, еще больше. Однако человек, с раннего детства поглощенный спортом, с раннего же детства попадает в положение, где ему, хочешь не хочешь, на собственной шкуре приходится прочувствовать соревновательный характер жизни. Конечно, этого не удается миновать никому и никогда, в каком бы возрасте ни находился. Но здесь важна мера, степень. Здесь тот случай, когда количество ведет к новому качеству.
Выходит ли мальчик на ринг, на поле, на корт, но он с ходу попадает в условия борьбы в чистейшем, оголенном виде. Взрослых здесь нет, помощи ждать неоткуда. Здесь все зависит только и только от него. Здесь он вынужден давать самому себе реальную оценку. В спорте человек очень рано начинает жить без подпорок. И это неважно, что, скажем, футбол – коллективная игра. Тут каждый делает свое дело сам за себя. Всякая встреча, всякое состязание – это нескончаемая цепь рискованных ситуаций, это неисчислимая серия самостоятельных решений, это великое множество проб и ошибок, это непрерывное накопление опыта, который дает человеку твердую веру в зависимость от самого себя.
И потому дети-спортсмены отличаются от детей-неспортсменов своей независимостью, самостоятельностью, умением отдаваться делу, выкладываться до конца и способностью взбунтоваться против самого себя.
Однажды мне довелось наблюдать такой бунт.
Это случилось на стадионе Московского Дворца пионеров в 1965 году. Команда из Батуми встречалась здесь с вильнюсской командой «Жуведра». Когда игроки выбежали на разминку, по трибунам прокатился не слишком сдержанный смех – у самого маленького батумца рост не менее 170 сантиметров, у самого большого представителя Вильнюса – 155.
Жуведровцы сникли – это чувствовалось по тому, как они разминались. Но впали и вовсе в шок, когда грузинские ребята принялись виртуозно жонглировать мячами. Прибалтийские мальчики прекратили работу и испуганно-изумленно глядели на это поистине цирковое искусство.
Зритель разочарованно морщился – он уже понял, что придется смотреть не игру, а избиение младенцев.
Но вот раздался судейский свисток, началось футбольное действо. С первых же минут стало ясно: матч сложится совсем не так, как это ожидалось. Жуведровцы работали на точных коротких передачах и мотали батумцев нещадно. Последние при всей своей длинноногости оказались не слишком прыткими. Чувствовалось, что тренировали их в основном для работы в дриблинге. Мальчишек же из Вильнюса, видимо, неплохо подготовили еще и тактически. Они с ходу разобрались, в чем сила противника, и строили свою игру так, чтобы лишить его преимущества.
Ничейный счет, возникший еще в первой половине игры, держался до конца второго тайма. Однако у зрителя сложилось впечатление, что судьба несправедливо решает встречу – вильнюсская команда выглядела интересней. Стадион ликовал, когда внезапно она (судьба) решила поправить свою ошибку – на последней минуте судья назначил пенальти в ворота батумцев.
Бил капитан команды, симпатичный мальчуган лет двенадцати.
Несколько секунд он стоял. Раза два дергался для разбега, но снова замирал. Глядел на мяч тем же взглядом, каким смотрят в пропасть, которую нужно перепрыгнуть. Потом наконец решился – разбежался и сильно ударил по мячу. Удар пришелся точно… в руки вратаря.
Матч закончился. Прошла обычная заключительная церемония. Команды двинулись к раздевалке.
Я стоял у ее дверей, когда услышал странный протяжный звук, похожий на стон. Звук приближался по мере приближения литовской команды и становился все громче и откровенней. Теперь стало ясно, что кто-то буквально заходится в плаче. Наконец я увидел, как сотрясаются, размеренно дергаются в крупном импульсивном движении плечи капитана. Мальчик захлебывался в рыданиях. Уже в раздевалке его окружили ребята, пытались его успокоить и, осознав свое бессилие, плакали сами. Все, что сквозь собственные слезы они могли ему сказать, это: «Ну, не надо, не надо… Только не плачь… Ну не плачь… же…» У них не получались другие слова.
У капитана мелко, в каком-то безостановочном тике ходили губы. Он хотел что-то произнести, какое-то слово, начинал его несколько раз, но каждый раз доходил до гласной «и», долго тянул ее, пел каким-то тирольским модулирующим голосом и, оказавшись не в силах с нее сойти, переступить этот тяжкий звуковой порог, срывался на писк. Потом стало ясно, что он хочет проговорить слово «виноват».
Появился врач, накапал ему валерьянки. Но мальчуган еще долго не мог успокоиться. Когда пришел наконец в себя, тихо оказал:
– Не буду больше играть. Какой из меня футболист? Пенальти пробить не умею…
Я хорошо знал, что происходит в душе мальчишки. Все это случалось со мной не раз – и в детстве, и в юности, и позднее. Я испытывал это смешанное чувство ненависти и жалости к самому себе, переживал те же пылкие импульсивные решения: бросаю, мол, на этом точка. Решения, перерешенные на другой же день, но приносившие большую пользу, поднимавшие на новую качественную ступень мое отношение к делу. Решения, вызванные бунтом против самого себя…
Я говорил здесь о детской самостоятельности, о том, как создавались условия для ее взращивания. Но мы никогда не должны забывать, что, между нами, взрослыми, говоря, – это лишь имитация детской самостоятельности – та, что искусственно создают взрослые. И потому, исполнив гимн детям, не могу не воздать их наставникам.
Клуб «Кожаный мяч» так бы и остался, вероятно, в виде невоплощенной идеи, не будь у нее десятков тысяч приверженцев, коммунистов и комсомольцев, энтузиазм которых тоже в немалой мере питался самим спортом. Еще раз назову цифры: в клубе нынче состоит 3 миллиона детей и двести тысяч тренеров. Двести тысяч энтузиастов! Людей, которые спешат с работы вовсе не за тем, чтобы включить телевизор. Они торопятся потому, что где-то на атлетических площадках их ждут дети. Они торопятся потому, что любят детей, потому, что верны детям. Но, возможно, одной этой верности оказалось бы недостаточно. В помощь ей идет другая – верность спорту!
Многие из них спешат с ликованием в душе, ибо тревога за то, что вместе с молодостью можно утратить и спорт, оказалась ложной. Теперь у них есть возможность пожизненно оставаться в спорте. И потому еще спешат они, что оказалось: нет ничего интересней, чем работа педагога…
Дела многих из них не назовешь иначе, как подвигом.
В Рязанской области в Касимовском районе стоит рабочий поселок Гусь-Железный. С одним из его жителей, молодым художником Геннадием Савельковым, случилась беда – отнялись ноги. Сильный духом, он не сдался: главное, есть руки – можно работать. Однако болезнь развивалась. Скоро обрушилось несчастье страшней – парализовало и руки. Судьба беспощадна, но что поделаешь – надо жить!
По его просьбе мать привела к нему пионеров. После небольшого совещания решили организовать футбольную команду. Желающих оказалось много – набралось даже на две, и еще остались. Последним больше по душе пришелся баскетбол. Хорошо! Организовали еще и баскетбольную группу.
Ребята вместе с кроватью вывозили своего наставника на тренировочные площадки, выбирали удобное для обзора место. Начинались занятия.
Руки и ноги не работают, но ум светлый, глаз точный! Все видел, все подмечал, знал, кому чего не хватает, давал указания, прописывал «лекарства». Не остались в стороне и девочки. Он обучал их судейскому искусству…
Дела пошли. Начались соревнования в районе. Победа за победой! В итоге – первое место в городе!
Есть великие спортсмены. Кажется, познав всемирную славу, они уже не в состоянии увлечься чем-либо таким, что находится где-то далеко внизу, копошится у самого подножия их исполинских фигур. Но есть у спорта некое фантастическое свойство, нечто такое, что ведет образ мысли больших атлетов по какой-то особой, нестандартной кривой, под которую, как ни старайся, не подгонишь привычную логику явления, именуемого корифейством. Я это точно знаю, ибо постоянно вижу в штабе клуба «Кожаный мяч» Л. Яшина, В. Понедельника, А. Акимова, А. Парамонова. В членах этого штаба состоит народный артист РСФСР, заслуженный мастер спорта, знаменитый телекомментатор Николай Озеров. Здесь всегда можно встретить большого энтузиаста, одного из самых деятельных членов клуба, заслуженного тренера М. Б. Розина.
Поистине: сердца, отданные спорту! Верные сердца, однолюбы, никогда и ни в чем не изменившие своей вечной привязанности… Кто сказал, что спортсмены обречены на сверхранний выход на пенсию? Это неверно. Все наоборот: любовь обрекла их пожизненно, «до дней последних донца», оставаться в спорте…
Я вспоминаю угрюмого, дремучего парня Сеньку – того, о котором рассказывал в начале книги, – и невольно сравниваю…
Что-то есть в глазах сегодняшней ребятни такое, что отличает ее от детей того времени. Значительно отличает, броско! Я много и подолгу всматривался, пытаясь найти, сформулировать этот признак, пока не пришел к выводу – ДОСТОИНСТВО!
Им незнакомо унижение голодом, беспризорностью, тяжелым лакейским трудом. Нынче обыватели говорят: «С гонором!» Но я, окруженный армией мальчишек, постоянно общаясь с ними, утверждаю: не гонор! Большое счастливое чувство – достоинство! И в этом исторический подарок революции детям!
Мир за эти семьдесят лет неузнаваемо изменился. Мир меняется. Но говорят: природа человеческая более стабильна. Верно. Есть немалое сходство между тем, как мы, скажем, играли в футбол и как это делают нынешние мальчишки. Поэтому рассказ о моем «футбольном» младенчестве – это в какой-то мере уже начало разговора о клубе «Кожаный мяч». Но, сравнивая, я, кроме внешних различий (дети моего поколения могли лишь мечтать, например, о спортивном инвентаре, который имеют теперешние ребята), замечаю и более глубокие.
В жизнь нашего юношества все больше и больше входит понятие: спорт – дело обязательное! Такое же, как учеба в школе. Важно, что обязанность эта регламентирована пока еще не конституционным законом, а сознанием ребят. Я замечаю: меньшинство, не занятое спортом, просто стесняется в этом признаться, старается обойти разговоры на эту тему.
Разумеется, все это, как говорят, не само собой сталось. Это результат той огромной работы, которую проводят в этом направлении наша партия, правительство. В этом заслуга нашего замечательного комсомола.
И тут я скажу: вот еще один трудный участок, который взял на себя комсомол. Участок, площадь которого – вся страна! Огромный, хоть и не слишком заметный. С виду работа эта не отдает особой героикой – это, понятно, не БАМ, не Братская ГЭС. К ней не приковано столь пристальное внимание прессы, ибо она постоянна, ей не назначены сроки начала и окончания – она бессрочна.
Но важность ее оценить до конца просто невозможно сейчас. И нынче велик ее результат: мы живем в самой сильной спортивной державе мира. Но, думаю, с появлением многомиллионных детских клубов, подобных нашему «Кожаному мячу» («Золотая шайба», «Белая ладья»), следует ожидать еще более масштабных итогов. Нынче идет накопление, которое неминуемо приведет к крупному качественному скачку в большом спорте. Для массы скачок этот, возможно, окажется неожиданным. Однако немало найдется людей, которые будут знать, откуда он взялся, за счет чего получился… Судите сами: методически современным, научным воспитанием охвачена почти вся детская футбольная рать страны. Тут одна только теория вероятностей должна сработать: как говорится, чем больше выстрелов, тем больше шансов попасть в десятку. Но в том-то и дело – здесь не просто стихия, а обузданная, направленная.
Я наблюдаю за юными спортсменами и вижу, как происходит в них извечная, но выраженная по-новому, получившая новый глубокий смысл перемена: в один – поистине прекрасный! – момент на груди у них вместо привычного броского пионерского галстука появляется комсомольский значок. Юношами их пока не назовешь – они подростки. Но многие, очень многие к этому времени становятся СПЕЦИАЛИСТАМИ, и большими специалистами, в спорте. Среди них я вижу и тех, на кого поразительно рано легла высокая, недетская ответственность, кого судьба избрала для подвигов, возложив великую честь защищать спортивный престиж страны.
В добрый вам час! В добрый час, мои юные современники – поколение, рожденное фантастическим временем! Я верю: настоящие чудеса впереди – в самом близком будущем. И это вам их предстоит совершить!
У нас в центральном штабе клуба не раз поднимался разговор по поводу сомнительной этики таких методов. Но, по-моему, не стоит становиться на путь, извините, чистоплюйства. Мы люди, как говорится, с профессиональным глазом и редко ошибаемся в своих подозрениях. Если дети идут на обман, то они все равно обманщики, хоть и дети. А обманщиков надо разоблачать, не боясь их оскорбить недоверием. К тому же всем ребятам полезно знать, что ложь всегда раскрывается и. что со лжецами не деликатничают.
Разумеется, во всяком деле есть свои, порой неизбежные, издержки. Только недобросовестность, бездушное отношение к детям на «издержки» не спишешь.
Как-то в Москве, в огромном дворе, что неподалеку от метро «Автозаводская», видел я довольно просторное игровое поле. Сделано по всем правилам. Но для покрытия навезли сухой речной песок. При этом не поскупились: его столько, что идешь, как по пляжу, – ноги увязают по щиколотку. Детишкам не позавидуешь… Хотя играют, конечно, бегают. А куда деваться? Охота пуще неволи…
Вспоминается мне и другой случай, только с «обратным знаком».
В одном из районов Москвы во дворе большого дома разбили футбольную площадку. Разметили зоны, поставили ворота, огородили барьером с трехметровой металлической сеткой. Сюда вложили труд общественность дома и сами ребята, принимали, вероятно, участие и какие-нибудь шефы, которые обеспечили ЖЭК материалом. Отличная получилась – если посмотреть со стороны – площадка. Но игроков она, если видела, то лишь в первые дни своего существования. Стоит только опустить глаза вниз, в землю, становится ясно почему. Площадка залита асфальтом!
Действительно: в справочнике по строительству спортивных площадок рекомендуется для покрытия мягкий асфальт. МЯГКИЙ! Но где искать мягкий? «Какая разница? – думает бюрократ. – Какой есть, таким и залью». Может, он не знает, что такое футбол? Не знает, что это игра, где бесконечно приходится падать? Надо полагать, перспектива выпустить на подобное поле собственного ребенка тут же помогла бы такому работнику понять разницу между мягким и жестким асфальтом.
Это, конечно, единичные случаи, но они как соринки в глазу, с которыми мириться невозможно.
Дети есть дети. Случается, атрибуты какого-либо дела их привлекают больше, чем само дело. Футбол, разумеется, не нуждается в красивых обертках, он и сам по себе хорош. И все-таки скажем: право носить футбольную форму и быть владельцем таковой – стимул для сей публики немалый. Это требует средств. Можно, конечно, «разорить» родителей – выпросить экипировку. Но это не то. Почетней, когда ее выдают. Тут и открылась возможность убить двух зайцев…
В штаб клуба «Кожаный мяч» то и дело приходят письма. Коллективно пишут целые районы, города, области. Нам сообщают, что дети имярек района собрали металлолом и на вырученные деньги им купили мячи, футболки, бутсы…
Свердловчане за год построили 10 тысяч скворечников и посадили пять тысяч деревьев.
Ребята Московской области собрали двести килограммов лекарственных трав…
Вот вам инвентарь, вот вам общественная работа, вот вам трудовое воспитание.
В клубе есть еще одно правило. Деликатное правило – то, что учитывает хрупкость детской психики: здесь никто не проигрывает. Просто одни выигрывают больше, другие меньше.
В финале, почетное право на проведение которого получает один из крупных городов страны (они проводились в Ворошиловграде, Львове, Николаеве, Свердловске, Волгограде, Челябинске, Горьком, Ростове, Донецке… Здесь же, в скобках, отмечу отличную, до сих пор никем не превзойденную организацию соревнований в Ворошиловграде), поначалу принимали участие 24 команды. Допускались 12-13-летние мальчики. Позднее, после того, как штаб закидали письмами обиженные ребятишки 10–11 лет и подростки 14–15 лет, образовались еще две группы по 24 команды, представлявшие уже эти возрасты дворовых футболистов. Итак, 72 команды. Но все 72 независимо от результатов выступлений под тем или иным предлогом получают награды. Впрочем, и предлогов не нужно – они вышли в финал! Этим сказано все. Каждая из 72 непременно удостаивается приза – медали, значка, вымпела, диплома, мяча с автографами сборной команды страны.
А разве это не приз – побывать где-нибудь на Сахалине, Камчатке, в Бухаре, Самарканде?… В местах, которые и не всякому взрослому посчастливится посетить. Не на родительские деньги, а за свой, собственно заработанный счет. Ради этого стоит ломать копья.
Наблюдая детей, сравнивая тех, кто занят спортом и кто обойден им, я заметил, что психическое устройство тех и других сильно отличается. Не стану упирать на то, что спорт, скажем, помогает развиваться восприимчивости интеллекта.
Так оно, наверное, и есть. Но математика способствует этому, видимо, еще больше. Однако человек, с раннего детства поглощенный спортом, с раннего же детства попадает в положение, где ему, хочешь не хочешь, на собственной шкуре приходится прочувствовать соревновательный характер жизни. Конечно, этого не удается миновать никому и никогда, в каком бы возрасте ни находился. Но здесь важна мера, степень. Здесь тот случай, когда количество ведет к новому качеству.
Выходит ли мальчик на ринг, на поле, на корт, но он с ходу попадает в условия борьбы в чистейшем, оголенном виде. Взрослых здесь нет, помощи ждать неоткуда. Здесь все зависит только и только от него. Здесь он вынужден давать самому себе реальную оценку. В спорте человек очень рано начинает жить без подпорок. И это неважно, что, скажем, футбол – коллективная игра. Тут каждый делает свое дело сам за себя. Всякая встреча, всякое состязание – это нескончаемая цепь рискованных ситуаций, это неисчислимая серия самостоятельных решений, это великое множество проб и ошибок, это непрерывное накопление опыта, который дает человеку твердую веру в зависимость от самого себя.
И потому дети-спортсмены отличаются от детей-неспортсменов своей независимостью, самостоятельностью, умением отдаваться делу, выкладываться до конца и способностью взбунтоваться против самого себя.
Однажды мне довелось наблюдать такой бунт.
Это случилось на стадионе Московского Дворца пионеров в 1965 году. Команда из Батуми встречалась здесь с вильнюсской командой «Жуведра». Когда игроки выбежали на разминку, по трибунам прокатился не слишком сдержанный смех – у самого маленького батумца рост не менее 170 сантиметров, у самого большого представителя Вильнюса – 155.
Жуведровцы сникли – это чувствовалось по тому, как они разминались. Но впали и вовсе в шок, когда грузинские ребята принялись виртуозно жонглировать мячами. Прибалтийские мальчики прекратили работу и испуганно-изумленно глядели на это поистине цирковое искусство.
Зритель разочарованно морщился – он уже понял, что придется смотреть не игру, а избиение младенцев.
Но вот раздался судейский свисток, началось футбольное действо. С первых же минут стало ясно: матч сложится совсем не так, как это ожидалось. Жуведровцы работали на точных коротких передачах и мотали батумцев нещадно. Последние при всей своей длинноногости оказались не слишком прыткими. Чувствовалось, что тренировали их в основном для работы в дриблинге. Мальчишек же из Вильнюса, видимо, неплохо подготовили еще и тактически. Они с ходу разобрались, в чем сила противника, и строили свою игру так, чтобы лишить его преимущества.
Ничейный счет, возникший еще в первой половине игры, держался до конца второго тайма. Однако у зрителя сложилось впечатление, что судьба несправедливо решает встречу – вильнюсская команда выглядела интересней. Стадион ликовал, когда внезапно она (судьба) решила поправить свою ошибку – на последней минуте судья назначил пенальти в ворота батумцев.
Бил капитан команды, симпатичный мальчуган лет двенадцати.
Несколько секунд он стоял. Раза два дергался для разбега, но снова замирал. Глядел на мяч тем же взглядом, каким смотрят в пропасть, которую нужно перепрыгнуть. Потом наконец решился – разбежался и сильно ударил по мячу. Удар пришелся точно… в руки вратаря.
Матч закончился. Прошла обычная заключительная церемония. Команды двинулись к раздевалке.
Я стоял у ее дверей, когда услышал странный протяжный звук, похожий на стон. Звук приближался по мере приближения литовской команды и становился все громче и откровенней. Теперь стало ясно, что кто-то буквально заходится в плаче. Наконец я увидел, как сотрясаются, размеренно дергаются в крупном импульсивном движении плечи капитана. Мальчик захлебывался в рыданиях. Уже в раздевалке его окружили ребята, пытались его успокоить и, осознав свое бессилие, плакали сами. Все, что сквозь собственные слезы они могли ему сказать, это: «Ну, не надо, не надо… Только не плачь… Ну не плачь… же…» У них не получались другие слова.
У капитана мелко, в каком-то безостановочном тике ходили губы. Он хотел что-то произнести, какое-то слово, начинал его несколько раз, но каждый раз доходил до гласной «и», долго тянул ее, пел каким-то тирольским модулирующим голосом и, оказавшись не в силах с нее сойти, переступить этот тяжкий звуковой порог, срывался на писк. Потом стало ясно, что он хочет проговорить слово «виноват».
Появился врач, накапал ему валерьянки. Но мальчуган еще долго не мог успокоиться. Когда пришел наконец в себя, тихо оказал:
– Не буду больше играть. Какой из меня футболист? Пенальти пробить не умею…
Я хорошо знал, что происходит в душе мальчишки. Все это случалось со мной не раз – и в детстве, и в юности, и позднее. Я испытывал это смешанное чувство ненависти и жалости к самому себе, переживал те же пылкие импульсивные решения: бросаю, мол, на этом точка. Решения, перерешенные на другой же день, но приносившие большую пользу, поднимавшие на новую качественную ступень мое отношение к делу. Решения, вызванные бунтом против самого себя…
Я говорил здесь о детской самостоятельности, о том, как создавались условия для ее взращивания. Но мы никогда не должны забывать, что, между нами, взрослыми, говоря, – это лишь имитация детской самостоятельности – та, что искусственно создают взрослые. И потому, исполнив гимн детям, не могу не воздать их наставникам.
Клуб «Кожаный мяч» так бы и остался, вероятно, в виде невоплощенной идеи, не будь у нее десятков тысяч приверженцев, коммунистов и комсомольцев, энтузиазм которых тоже в немалой мере питался самим спортом. Еще раз назову цифры: в клубе нынче состоит 3 миллиона детей и двести тысяч тренеров. Двести тысяч энтузиастов! Людей, которые спешат с работы вовсе не за тем, чтобы включить телевизор. Они торопятся потому, что где-то на атлетических площадках их ждут дети. Они торопятся потому, что любят детей, потому, что верны детям. Но, возможно, одной этой верности оказалось бы недостаточно. В помощь ей идет другая – верность спорту!
Многие из них спешат с ликованием в душе, ибо тревога за то, что вместе с молодостью можно утратить и спорт, оказалась ложной. Теперь у них есть возможность пожизненно оставаться в спорте. И потому еще спешат они, что оказалось: нет ничего интересней, чем работа педагога…
Дела многих из них не назовешь иначе, как подвигом.
В Рязанской области в Касимовском районе стоит рабочий поселок Гусь-Железный. С одним из его жителей, молодым художником Геннадием Савельковым, случилась беда – отнялись ноги. Сильный духом, он не сдался: главное, есть руки – можно работать. Однако болезнь развивалась. Скоро обрушилось несчастье страшней – парализовало и руки. Судьба беспощадна, но что поделаешь – надо жить!
По его просьбе мать привела к нему пионеров. После небольшого совещания решили организовать футбольную команду. Желающих оказалось много – набралось даже на две, и еще остались. Последним больше по душе пришелся баскетбол. Хорошо! Организовали еще и баскетбольную группу.
Ребята вместе с кроватью вывозили своего наставника на тренировочные площадки, выбирали удобное для обзора место. Начинались занятия.
Руки и ноги не работают, но ум светлый, глаз точный! Все видел, все подмечал, знал, кому чего не хватает, давал указания, прописывал «лекарства». Не остались в стороне и девочки. Он обучал их судейскому искусству…
Дела пошли. Начались соревнования в районе. Победа за победой! В итоге – первое место в городе!
Есть великие спортсмены. Кажется, познав всемирную славу, они уже не в состоянии увлечься чем-либо таким, что находится где-то далеко внизу, копошится у самого подножия их исполинских фигур. Но есть у спорта некое фантастическое свойство, нечто такое, что ведет образ мысли больших атлетов по какой-то особой, нестандартной кривой, под которую, как ни старайся, не подгонишь привычную логику явления, именуемого корифейством. Я это точно знаю, ибо постоянно вижу в штабе клуба «Кожаный мяч» Л. Яшина, В. Понедельника, А. Акимова, А. Парамонова. В членах этого штаба состоит народный артист РСФСР, заслуженный мастер спорта, знаменитый телекомментатор Николай Озеров. Здесь всегда можно встретить большого энтузиаста, одного из самых деятельных членов клуба, заслуженного тренера М. Б. Розина.
Поистине: сердца, отданные спорту! Верные сердца, однолюбы, никогда и ни в чем не изменившие своей вечной привязанности… Кто сказал, что спортсмены обречены на сверхранний выход на пенсию? Это неверно. Все наоборот: любовь обрекла их пожизненно, «до дней последних донца», оставаться в спорте…
Я вспоминаю угрюмого, дремучего парня Сеньку – того, о котором рассказывал в начале книги, – и невольно сравниваю…
Что-то есть в глазах сегодняшней ребятни такое, что отличает ее от детей того времени. Значительно отличает, броско! Я много и подолгу всматривался, пытаясь найти, сформулировать этот признак, пока не пришел к выводу – ДОСТОИНСТВО!
Им незнакомо унижение голодом, беспризорностью, тяжелым лакейским трудом. Нынче обыватели говорят: «С гонором!» Но я, окруженный армией мальчишек, постоянно общаясь с ними, утверждаю: не гонор! Большое счастливое чувство – достоинство! И в этом исторический подарок революции детям!
Мир за эти семьдесят лет неузнаваемо изменился. Мир меняется. Но говорят: природа человеческая более стабильна. Верно. Есть немалое сходство между тем, как мы, скажем, играли в футбол и как это делают нынешние мальчишки. Поэтому рассказ о моем «футбольном» младенчестве – это в какой-то мере уже начало разговора о клубе «Кожаный мяч». Но, сравнивая, я, кроме внешних различий (дети моего поколения могли лишь мечтать, например, о спортивном инвентаре, который имеют теперешние ребята), замечаю и более глубокие.
В жизнь нашего юношества все больше и больше входит понятие: спорт – дело обязательное! Такое же, как учеба в школе. Важно, что обязанность эта регламентирована пока еще не конституционным законом, а сознанием ребят. Я замечаю: меньшинство, не занятое спортом, просто стесняется в этом признаться, старается обойти разговоры на эту тему.
Разумеется, все это, как говорят, не само собой сталось. Это результат той огромной работы, которую проводят в этом направлении наша партия, правительство. В этом заслуга нашего замечательного комсомола.
И тут я скажу: вот еще один трудный участок, который взял на себя комсомол. Участок, площадь которого – вся страна! Огромный, хоть и не слишком заметный. С виду работа эта не отдает особой героикой – это, понятно, не БАМ, не Братская ГЭС. К ней не приковано столь пристальное внимание прессы, ибо она постоянна, ей не назначены сроки начала и окончания – она бессрочна.
Но важность ее оценить до конца просто невозможно сейчас. И нынче велик ее результат: мы живем в самой сильной спортивной державе мира. Но, думаю, с появлением многомиллионных детских клубов, подобных нашему «Кожаному мячу» («Золотая шайба», «Белая ладья»), следует ожидать еще более масштабных итогов. Нынче идет накопление, которое неминуемо приведет к крупному качественному скачку в большом спорте. Для массы скачок этот, возможно, окажется неожиданным. Однако немало найдется людей, которые будут знать, откуда он взялся, за счет чего получился… Судите сами: методически современным, научным воспитанием охвачена почти вся детская футбольная рать страны. Тут одна только теория вероятностей должна сработать: как говорится, чем больше выстрелов, тем больше шансов попасть в десятку. Но в том-то и дело – здесь не просто стихия, а обузданная, направленная.
Я наблюдаю за юными спортсменами и вижу, как происходит в них извечная, но выраженная по-новому, получившая новый глубокий смысл перемена: в один – поистине прекрасный! – момент на груди у них вместо привычного броского пионерского галстука появляется комсомольский значок. Юношами их пока не назовешь – они подростки. Но многие, очень многие к этому времени становятся СПЕЦИАЛИСТАМИ, и большими специалистами, в спорте. Среди них я вижу и тех, на кого поразительно рано легла высокая, недетская ответственность, кого судьба избрала для подвигов, возложив великую честь защищать спортивный престиж страны.
В добрый вам час! В добрый час, мои юные современники – поколение, рожденное фантастическим временем! Я верю: настоящие чудеса впереди – в самом близком будущем. И это вам их предстоит совершить!