"А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его", - мысленно повторил Александр, уходя с балкона.
- А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его, - повторил он вслух. "Интересно, сильный я духом или нет? Навряд ли. А жаль. Да не вовремя это все. Славка, он же хорошо плавал. Интересно. Тогда на кладбище пропал, а тут прямо на берегу утонул. Если бы не правда, то было бы шуткой. И к Хомуту не поехали. Теперь, конечно, не до этого. Кому не до этого? Этот вопрос он оставил без ответа. - Жизнь - странная штука. Уже прошло столько времени, а воз и ныне там. И делать-то нечего. Все нити оборвались. "А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его". Надо Татьяну сводить на причастие! Подожди. Хомут или кто-то там говорил, что от этого упыри могут умереть.
Да нет, ерунда. Все, после похорон идем". - Он выскочил в подъезд и направился к Татьяне.
XXIV.
Александр шел быстро, увлеченный своими мыслями. Тротуар протянулся вдоль центральной дороги, и непрерывная вереница разнообразной движущейся техники, источая черно-белую отраву выхлопных газов, придавала мыслям неприятную направленность. Погруженный в себя, он не заметил даже, как навстречу едущий троллейбус уронил штангу, и она, болтаясь, искрила, прикасаясь к высоковольтным проводам. Порывистый ветер нагнал тучи, и они, не предупредив хотя бы молнией, бросились насыщать влагой газоны, почему-то поливая и тротуары вместе с идущими по ним пешеходами. "Надо было зонт захватить", - подумал Александр и посмотрел на небо. В ближайшей перспективе окончания дождю не предвиделось. Он передумал идти пешком и, перейдя дорогу, сел в автобус. Салон, битком набитый мокрыми и горячими людьми, вызвал естественные "теплые" чувства. "На следующей выйду. Лучше промокнуть". Он вышел на следующей остановке и пошел коротким путем. "Подожди! - Он остановился. - Надо же к Диме зайти". - Резко развернувшись, Александр пошел к Диме.
- Привет, - открыл дверь Дима. - Какими судьбами, пропавший ангел? Я уж и не ждал. Заходи, рассказывай. Только справку сначала покажи, а то может тебя впускать опасно, - широко улыбаясь, уколол Дима.
- Привет, коль не шутишь, - ответил Александр. - Мимо шел, думаю, дай зайду, вдруг не помер еще развалина.
- Кто бы говорил. - Они прошли в комнату.
- Ладно, шутки в сторону, - уже серьезно произнес Александр. - Ты знаешь, что Слава захлебнулся? Завтра похороны.
- Как захлебнулся? - Не поверил Дима, его лицо застыло в недоуменной улыбке.
- Пошли с Ладой на пляж. Уже уходить собирались. Он пошел искупаться, она с ним не пошла. Когда выходил, наступил на обрывок металлического троса. Да так сильно, что на время сознание потерял. Потом, видать, очухался, но уже поздно было. Вторая версия, что он еще жив был, но по пути рану не заметили, и он от сердечной недостаточности преставился. В общем, глупо как-то. Такой парень, абсолютно трезвый, на берегу утонул.
- Елки, - Дима мотнул головой. - Я же с ними должен был идти. Может быть, ничего и не случилось бы.
- Здесь ничем не поможешь. И нечего кого-то винить. Завтра в девять похороны. Хватит, давай не будем об этом.
- Давай.
- Я был у того мужика, на Волге. Помнишь, когда объявление давали, перешел Александр к цели своего визита.
- Ну и что?
- Там никто не живет, и такое запустение, словно люди покинули жилище лет сто назад. Я точно помню этот дом. Но хочу с тобой сходить на всякий случай. Мне просто самому не верится, что такое возможно. За три недели из ухоженной квартиры в старые развалины превратиться невозможно.
- Ладно. Давай сходим. После похорон?
- Нет. Я не хочу откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
- Сейчас? - С сомнением произнес Дима. Дождь усиливался, и все громче стучал по окнам. - На улице же дождь пошел. Летний ливень. Там, наверное, сейчас не пройти?
- Ты, наверное, забыл, что нас подозревают. А я так и вообще под следствием. И надо спешить. А то может так случиться, что и спешить будет некому и некуда.
- Хорошо. Только у меня зонт сломался, а дома никого. Так что придется промокать, - предупредил Дима.
- Ерунда. Здесь добежим до остановки. А там пока доедем - глядишь и пройдет. А не пройдет, так не сахарные, не растаем.
- А тебе не кажется, что с тех пор, как всеми этими делами занялись, начались неприятности?
- Ты прав, в этом что-то есть. Я сам об этом думаю.
- А что, если тот мужик с Волги прав?
- В чем прав? - не понял Александр.
- Что существуют могущественные подпольные секты. И что мы влезли в дело, которое выше нашей головы?
- Ты предлагаешь на этой почве все бросить и ждать: посадят, не посадят?
- Ну, зачем же так? Просто надо отдавать себе отчет, чем занимаешься, и чем это может обернуться, -рассудительно ответил Дима.
- Чем это может обернуться, мне кажется, мы уже поняли. А чем мы занимаемся, я пока сам понять не могу.
- Ладно. Пошли. - Дима оделся и уже собрался. Они вышли на улицу. Дождь оказался послабже, чем они ожидали, но сильней, чем им бы хотелось. Огибая лужи, они заспешили на остановку. Им повезло, транспорт пришел быстро.
Пробираясь среди железобетонных заборов и ограждений из металлической сетки, разорванной во многих местах от постоянных перелезаний, вероятно, заблудившимися несунами, окончательно промокнув под слабым, но настойчивым дождем, они подошли к подобию леса.
- Сейчас, наверное, каждое дерево сочтет своим долгом вылить на нас всю воду, собравшуюся за время дождя! - мрачно изрек Дима, останавливаясь.
- Не дрейфь! Нам уже терять нечего, - подбодрил его Александр, не останавливаясь. Дима побрел за ним. Они прошли лес и вошли в живую арку. Небо, затянутое свинцовыми тучами, чем-то неуловимо тоскливым отразилось в доме. Поблескивающие стекла в оконных проемах мрачно зияли, затянутые сеткой дождя. Дом понуро и безнадежно пытался защитить от непогоды отсутствующего хозяина. Словно древний старик, переживший всех своих детей, немощный, но гордый, он крепко врос в землю, собираясь не скоро сдаться разрушающим его стихиям.
- Этот дом? - спросил Александр.
- Этот, какой же еще?
Они спустились к крыльцу и вошли в сени. Пахнуло затхлым запахом гнилого болота. Открыв дверь, вошли в комнату. Огромная печь, занимающая значительную площадь, полурассыпавшись, покрылась плесенью. Штукатурка на стенах местами осыпалась, создавая ощущение какой-то неотвратимости. Пустота помещения и несколько обломков старой мебели, а также разнообразный мусор недвусмысленно говорили, что хозяева переехали давно и навсегда. Деревянная плита подоконника у одного окна свисала, словно ее вырвали. И вокруг валялись остатки вылетевшей штукатурки.
- Все ясно, слинял голубчик, - безразлично произнес Дима. - В милицию надо сообщить.
- Дом нежилой, судя по всему, долго. Подоконник вон вырван. Значит, гуляющие компании здесь бывали. А окна целые. Странно... - проницательно заметил Александр.
- Мало ли, место глухое. Может, кто как забегаловку поддерживает.
- Неплохо поддерживает, если за три недели до такого довести смогли, возразил Александр.
- Да вообще-то. - Дима подошел к окну и рванул висящий подоконник. Тот не поддался. - Крепко сидит. А кажется, вот-вот упадет.
- Зачем это тебе? - спросил Александр.
- Дом древний. Гладишь, клад найду, - ответил Дима.
- Без миноискателя бесполезно.
- Ну, раз уж пришли, давай хоть что-то полезное сделаем. - Он ударил несколько раз ногой, и, медленно ослабляясь, подоконник вместе с приличным куском штукатурки рухнул на пол, обнажив мох и тонкие, торчащие из застывшего раствора досочки.
- Да-а. Крепко сделано. Здесь, чтоб что-то найти, надо вначале танком поработать. - Его энтузиазм сразу ослаб.
- Интересно. Если так крепко сидит, то до тебя какая сила нужна была? Александр подошел к другому окну и дернул двумя руками. Подоконники, в отличие от нынешних, стояли невысоко от пола. Он подпрыгнул и встал на край, тот не поддался. - Попробуй сам.
Дима подошел и с силой пнул снизу.
- Действительно. Ты хочешь сказать, что кто-то уже искал?
- Не знаю, но думаю, вид давно покинутого жилья сделай специально, задумался Александр.
- Погоди-ка. - Дима вышел в сени и затем вернулся. В руках у него появилась металлическая загогулина неясного назначения. - Не лом, конечно, но пойдет. - Он стукнул по подоконнику, посыпалась штукатурка. После второго удара он треснул. - Да, так не пойдет. Придется стену долбить. Иначе доска сломается и по щепке придется выковыривать.
- А ты не по доске стучи, а по углам. Когда доска по углам освободится, она отойдет. Снизу же ее ничто не держит.
Дима отбил углы и, пару раз ударив снизу, расшатал подоконную панель. Затем выдернул ее. Тайником и не пахло.
- Хотя бы пустая ниша, - протянул он разочарованно.
- Быстро ничего не бывает. Ты давай остальные два подоконника срывай. А я стены простукивать буду.
- Ты что, действительно клад искать собрался? - удивляясь спросил Дима.
- Нет. Но думаю, что-нибудь интересное найдем. Короче, поторапливайся. А то дело длинное, хоть и лето, а здесь света нет. - Александр вышел в сени искать что-нибудь подходящее. - Слушай, ты как здесь что-то нашел. Не видать же ни черта.
- Без меня как без рук, - протянул Дима и пошел ему помогать. Ничего подходящего не попадалось, да собственно там ничего и не было. - Пойдем в комнату. Отломаем что-нибудь.
- Пойдем, - поддержал Александр. В углу комнаты проходила металлическая труба сантиметра два в диаметре. Провозившись несколько минут, стали искать дальше.
- Смотри, Дима. - Александр показал на торчащий из осыпавшихся кирпичей от печки металлический прут. Он не поддался, пришлось его раскапывать.
- Вот это да, - протянул Дима, когда они вытащили его. Прут оказался кувалдой на метровой длины рукоятке. С резиновым покрытием в двух местах.
- Килограммов двадцать, - добавил он, беря ее у Александра.
- Ну, теперь мы быстро узнаем, есть ли здесь клад.
Александр взял его железку и стал простукивать стены. Дима двумя ударами выбил два подоконника.
- Увы, здесь ничего нет. Что дальше делать?
- Простукивай пол.
- Вопрос, конечно, интересный, - озадаченно протянул Дима и стал простукивать каблуком. Ему это быстро надоело и он, взяв кувалду, стал "доделывать" остатки печки.
- Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, - проворчал Александр. Он приблизился к входной двери.
- Саш, смотри, что я нашел, - позвал Дима. Александр повернулся. В куче мусора Дима собирал какие-то бумаги.
- Что у тебя там?
- Царские деньги. Смотри, как много. Лучше бы золотом откладывали. Козлы, - выругался он в сердцах.
- Собери, потом разберемся. Не за этим сюда пришли. - Александр продолжил свое дело.
- Раз деньги нашел, значит, в печке искать бесполезно, - горестно заметил Дима.
- Не обязательно. Ты нашел старый клад. А мы ищем свежий. Возможно, печь специально достраивали.
- Может быть.
Дима с вновь вспыхнувшим энтузиазмом принялся за дело. Скорость ударов явно возросла. Александр, дойдя до двери, произнес:
- Дима. Давай дверь снимем. Она явно не при царе утеплена. Глядишь, что-нибудь и здесь найдем.
- Тебе, небось, лавры Остапа Бендера покоя не дают? - весело откликнулся тот. - Зачем снимать, когда можно и так обшивку снять? - Он подошел и, взяв у Александра инструмент, стал отдирать утеплитель. Под ним ничего не было с обеих сторон. - А ты говоришь, - недовольно начал Дима. Странные хозяева здесь жили. Отличный утеплитель. На новой квартире окна или балкон утеплять прекрасно бы подошел. А так точно такой же покупать придется.
- Много болтаешь, давай работать. - Александр продолжил простукивание. - Слушай, а у Иареда Моисеевича точно такой же дом. А входная дверь раза в два толще!
- Ты что, предлагаешь туда сходить? - саркастически улыбаясь, произнес Дима.
- Слушай, а я ведь еще тогда внимание обратил. Дверь такая. Странно толстая.
- Там, наверное, все опечатано. Это здесь круши, вороши. А там имущество. Убийство. Не за одно, так за другое отвечать придется. Что в случае чего скажем? Дверь толстая? Или бес попутал? А может быть, за упырями охотились?
- Не знаю, как ты, а я за упырями охочусь, - серьезно ответил Александр. - Помнишь, что он нам тогда рассказывал?
- Кто?
- Хозяин этого дома.
- Помню. Говорил, мол, мы в опасное дело ввязались, что они везде, мы тоже, - вспоминал Дима.
- Если он действительно верил во все это, то не мог оставить дома. Специально заготовленная и брошенная кувалда говорит о том, что здесь искали до нас. Значит, было что искать. Учитывая, что внутреннее убранство говорит, хозяева уехали, и давно. Значит, возможны два случая. Или хозяин сделал это сам или за него. Хозяину не было смысла искать у себя самого с кувалдой что-либо. А подымать шум, когда хочешь смыться, даже в глуши опасно. И когда бежишь - берешь деньги, а не старые диваны. А мебели нет. Значит, работали другие. А когда другие могут свободно вывозить весь домашний скарб и с чистой совестью ломать дом? - Александр посмотрел на Диму. - Когда либо точно известно, что хозяин далеко. Если он в командировке, то незачем брать все вещи. Обычно половина не представляет ценности. Либо он убит, тогда имеет смысл представить дело так, словно он переехал. И пишите письма.
- А если он сам убил Иареда Моисеевича. И имея хладнокровие, в панику не бросился, а спокойно инсценировал переезд?
- А для чего ему нужно было создавать вид, что здесь никто давно не живет. И работать кувалдой. Да и вообще мне самому непонятно, почему окна целые. Это так не вяжется к пейзажу.
- Ладно, а причем здесь дверь?
- Я сам не знаю. Но что-то мне говорит: "Дверь это то, что мы ищем". Все! Прекращаем. Это все, ввиду вышесказанного, бесполезно. Завтра после похороня иду в дом к Иареду Моисеевичу. Даже если ты не пойдешь, - добавил он уверенно.
- А если дом под охраной?
- У них вечно людей не хватает. А тут дом покойника охранять? Не смеши. И так ясно, что скорее госбанк ограбят, нежели дом с давно убитым хозяином. Если дома без хозяев милиция будет охранять, то некому жуликов ловить будет.
- Да. Может быть. Ладно, вместе начали, вместе и продолжим. А что с деньгами делать будем? - спросил Дима.
- Как закладки используй. Пошли, а то нас потеряли, наверное, уже. Я должен был к Татьяне днем зайти, а я тут весь день изысканиями занимаюсь. Они вышли, аккуратно закрыв за собой дверь.
Приехав в центр города, они разошлись. Дима пошел домой, Александр - к Татьяне. Дождь давно кончился. И помытый город дышал свежестью и чистым озоном. Татьяна встретила его у подъезда.
- Где ты был? Я тебя весь день ждала. Мы же договорились встретиться утром?
В легком не закрывающем даже коленки платье, стянутом на талии большим широким черным поясом, с развевающимися волнистыми волосами и блестящими от гнева и возмущения глазами, она могла дать большую фору любой принцессе из сказки. Александр непроизвольно попытался обнять ее, но она резко прекратила его попытку и выжидающе устремила на него свой взгляд.
- Я к тебе с утра шел. По пути встретил Диму. Мы с ним на Волгу слетали. Ну, немного задержались. Я думал, недолго.
- Успею. Недолго. Уже восьмой час. И не предупредил. Мог бы и оторваться, сходить до ближайшего телефона. - Решимость покинула ее, и слезы ненавязчиво встали на повестке дня. - Я тут переживаю. - Она обняла его. Думаю, может что-то случилось...
- Что может случиться?
- Что может случиться? - Татьяна, казалось, не поняла, что у нее спросили. - Да в последнее время реже что-нибудь не случается, чем случается. Как тебя с утра нет, значит что-то случилось. - Ее глаза снова приняли воинственный вид. Она оторвалась от него и сложила руки на груди. Я все телефоны оборвала. У тебя мать, наверное, валидол глотает. А он: что может случиться? - Она попыталась его карикатурно повторить. - Так куда вы "слетали" говоришь?
- Я же тебе рассказывал про того мужика? Который нам про сатанистов рассказывал. И что я туда ходил, а там - словно сто лет не жили. Ну, вот я и решил с Димой проверить, тот дом или не тот.
- Долго же вы проверяли.
- Да, он сразу подтвердил, что тот. Когда мы внутрь вошли, решили поискать компромат. Дима пачку царских ассигнаций нашел. Если не веришь, давай к нему сходим. Он сейчас домой пошел.
- А почему, балбес ты такой, меня взять с собой нельзя было?
- Я же говорю, не думал, что это надолго. - Она подошла, и взяла его за щеки.
- Обещай мне, что в следующий раз, когда будешь думать, что недолго, успеешь, - будешь брать меня с собой. - Она приподняла его лицо, чтобы посмотреть в его виновато опущенные глаза. - Ну же! Повторяй за мной: обещаю всегда и везде.
- Обещаю всегда и везде...
- Брать меня с собой.
- Брать меня с собой.
- Не тебя, а меня. Быстро все заново, - произнесла она, уже злясь.
- Обещаю всегда и везде брать тебя с собой.
- То-то же. Ты не забыл, что завтра похороны.
- Нет. А что?
- Мне надо будет завтра с утра зайти за Ладой и пойти с ней к его родителям, помочь или еще что. Так что завтра с утра пораньше, часиков в семь зайдешь за мной.
- А я что там делать буду?
- Ты там ничего делать не будешь! Ты меня сопровождать будешь. Потому что тебя далеко и надолго отпускать нельзя. На бога надейся, а сам не плошай! Слышал такую пословицу?
- Слышал, - ответил он, обнимая ее. Было еще светло. И народу вокруг паслось много. Но это нисколько не мешало им выражать свои чувства.
XXV.
Красная крышка гроба с фотографией молодого улыбающегося человека встретила их у подъезда. У Александра не было ничего черного, и он надел темные брюки и белую рубашку. Прекрасные, из золотого шелка волосы Лады украшал черный бант. Черная полупрозрачная, спадающая почти до колен с вырезами по бокам рубашка, подпоясанная черным поясом, и такого же цвета чулки и туфли позволяли ей сразу после похорон пойти на бал. Но прекрасное, охваченное неподдельным горем личико сразу отбивало кощунственные в такой момент мысли. Татьяна была одета в строгий костюм деловой женщины, ее волосы не развевались как обычно, а были уложены в виде серпа. У крышки они остановились. Лада заплакала. Татьяна стала ее успокаивать. Глядя на фотографию и на прижавшуюся к Татьяне Ладу, Александр подумал: "Идеальная пара". Волна чувств накатила на него, и он почувствовал, что глаза набухли. "Одного не стало, жизнь другой надломлена. Красивая, смелая - и такой удар".
- Пойдемте, - произнес он вслух. Они поднялись. Дверь была открыта и они, не звоня, вошли в квартиру. Народу собралось довольно много для восьми утра, в основном родственники погибшего. Их встретила мать. По ее лицу было видно, что она вряд ли спала много в последние дни и явно нередко плакала.
- Пришли, - произнесла она словно для себя, безутешность и покорность отразились на ее еще молодом лице.
- Мы помочь пришли, пораньше, - произнесла Татьяна.
- Спасибо, конечно, но не надо. Родственников приехало много, они в этих делах разбираются, - ответила она тем же голосом. - Проходите. Похороны начнутся в девять.
Они прошли в зал. Посреди комнаты стоял гроб. Слава лежал в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке. "А при жизни никогда в костюме не ходил", - обратил внимание Александр. В руках, сложенных на груди, стояла горящая коричневая свечка. Лицо могло показаться спящим, если бы не синий отлив немного вздувшегося лица. В комнате стоял слабый, чем-то сильно неприятный запах. "Мертвецом пахнет", - подумал Александр. В комнате все зеркала были занавешены материалом. У изголовья гроба, приложив платочек к лицу, стояли какие-то неизвестные ему старушки. "Интересно, почему на похоронах, даже молодых, всегда старушек больше, чем всех остальных". Первое чувство, начавшееся у подъезда, прошло и Александр стал реагировать на обстановку как обычно. Множество народу, для такого маленького помещения, как трехкомнатная квартира, производило на удивление мало шума. Можно было буквально услышать пламя свечи, характерный запах которой ненавязчиво направлял мысли на одну тему. Александру почему-то пришли на ум родители, он отогнал эти мысли. Все остальное время он занимался тем, что отгонял наплывающие мысли. Лада, зайдя в зал, сразу заплакала и приникла к Татьяне. Та увела ее из комнаты. Александр, оставшись один, не знал, куда себя деть. Обстановка тяготила. Но реального выхода он не видел. Выйдя из зала, он пошел в Славину комнату. Там Татьяна и многочисленные помощницы успокаивали Ладу. В другой комнате сидели в основном мужчины. Отец Славы, словно сросшись с креслом, не видя, смотрел перед собой, остальные выражали ему сочувствие. Он, не слушая их, кивал головой. Александр вдруг с ужасающей прямотой понял - все ждут, когда это все закончится, и не знают, что сделать, чтобы это приблизить. "Умерший человек является обузой, нарушая тем самым размеренную жизнь других людей. И они спешат от него избавиться". Мысль неприятно кольнула его. Пришел Дима.
- Здравствуй, - негромко произнес Александр, протягивая руку.
- Здравствуй, - в тон ему ответил Дима. - Неприятно, конечно. В таком возрасте. Родители растили, растили. Вырастили. И на тебе. Единственный ребенок. Две ветви прекратились.
- Почему две? - не понял Александр.
- У отца, и у матери.
- Да, конечно, - согласился Александр. - Хорошо, хоть ты пришел. А то все здесь в.трансе, я в растерянности. Только на похоронах задумываешься, что и по тебе ящик плачет. Хорошо хоть, что когда будешь на его месте, тебя уже ничто не будет волновать.
- Как знать. А вдруг там что-то есть? Тогда как раз там-то все волновать и будет.
- Может быть, все может быть. Зря что ли ножи с тремя шестерками носят, церкви строят да и вообще. Для чего-то же люди живут на этом свете?
Пришел Хомут, они поздоровались.
- Олег, ты рассчитывай, через неделю к тебе поедем, - обратился Александр к Хомуту.
- Хорошо.
Их позвали выносить гроб. Три скрученных шторы, подложенные под гроб, уже ждали своих скорбных носильщиков. Диму и Александра поставили сзади. Остальные концы взяли родственники. Осторожно, чтобы не потревожить вечный сон еще недавно полного сил молодого мужчины, они подняли гроб и вынесли на улицу. У подъезда кто-то уже принес табуретки. Гроб установили на них. Заиграла похоронная музыка. Соседи, знакомые и просто прохожие постепенно увеличили число прощающихся. Люди подходили к родителям и выражали соболезнования. Некоторые пытались ободрить невесту, так и не ставшую женой. Подъехали грузовая машина и автобус. Погрузив гроб и посадив людей, отправились на кладбище.
Свежевскопанная могила ожидала своего подарка. Бывший человек, в цивильном костюме и отекшим лицом, в последний раз глянул на солнце и, услышав стук забиваемых гвоздей, навсегда опустился в приготовленную для него яму. И хотя до и после, многие долго и нудно что-то говорили, его это не волновало. Последнее дыхание жизни донеслось до него стуком камней, разбивающихся о крышку и пачкающих материал. Помытый и одетый во все чистенькое и новенькое, заколоченный, чтобы не вернуться, однажды родившись, он однажды умер. Красивая молодая девушка во всем черном с огромным бантом на прекрасных волосах своим видом диссонансно напоминала о радостях жизни. Убитые горем родители и чувствующие себя виноватыми друзья. Картина чем-то напоминала поход к зубному врачу: необходимо, но скорей бы закончилось. Рабочие сноровисто закопали гроб и, соорудив холмик в виде копии заколоченного гроба, водрузили памятник. Провожающие в последний путь возложили венки. Все погрузились в транспорт и поехали обратно, то ли для отдачи последних почестей, то ли для снятия стресса. Дима, Татьяна и Александр, посидев для приличия и чуть выпив, незаметно ушли. Хомут исчез чуть раньше.
Было уже поздно, когда они освободились. И немного навеселе втроем отправились на дело. По мере приближения к цели бравое настроение постепенно остывало, и в голову приходили различные неприятные вопросы. Присутствие женского пола не позволяло подать виду, и обсуждение проходило на конструктивной ноте.
- Может подождать, пока полностью стемнеет? - предложил Дима.
- Тогда, когда туда войдем, не будет ничего видно и придется светить. Соседи увидят свет в пустом доме и сообщат в милицию, - ответил Александр. Да и ночью это всегда подозрительно. Сейчас уже поздно и люди сидят по домам. Но время еще считается дневным - когда кругом много народу, никому даже дела не будет до нас.
- А ты думаешь, со своим инструментом сможешь дверь открыть? - Дима покосился на сумку Александра.
- Ломать - не делать. Проблема в том, чтобы открыть незаметно для последующих посетителей. Вдали показался дом Иареда Моисеевича.
- Ты, Татьяна, останешься подальше, и будешь наблюдать за всякими подозрительными прохожими. Если что, свистнешь. - И в ответ на ее немой вопрос он вытащил из кармана свисток с шариком. - А мы с Димой пойдем на разведку.
- Я знаю, для чего ты эту идею со свистком придумал. Я нигде не останусь и пойду с вами.
- А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его, - повторил он вслух. "Интересно, сильный я духом или нет? Навряд ли. А жаль. Да не вовремя это все. Славка, он же хорошо плавал. Интересно. Тогда на кладбище пропал, а тут прямо на берегу утонул. Если бы не правда, то было бы шуткой. И к Хомуту не поехали. Теперь, конечно, не до этого. Кому не до этого? Этот вопрос он оставил без ответа. - Жизнь - странная штука. Уже прошло столько времени, а воз и ныне там. И делать-то нечего. Все нити оборвались. "А сильным духом возвращать заблудших овец в объятия его". Надо Татьяну сводить на причастие! Подожди. Хомут или кто-то там говорил, что от этого упыри могут умереть.
Да нет, ерунда. Все, после похорон идем". - Он выскочил в подъезд и направился к Татьяне.
XXIV.
Александр шел быстро, увлеченный своими мыслями. Тротуар протянулся вдоль центральной дороги, и непрерывная вереница разнообразной движущейся техники, источая черно-белую отраву выхлопных газов, придавала мыслям неприятную направленность. Погруженный в себя, он не заметил даже, как навстречу едущий троллейбус уронил штангу, и она, болтаясь, искрила, прикасаясь к высоковольтным проводам. Порывистый ветер нагнал тучи, и они, не предупредив хотя бы молнией, бросились насыщать влагой газоны, почему-то поливая и тротуары вместе с идущими по ним пешеходами. "Надо было зонт захватить", - подумал Александр и посмотрел на небо. В ближайшей перспективе окончания дождю не предвиделось. Он передумал идти пешком и, перейдя дорогу, сел в автобус. Салон, битком набитый мокрыми и горячими людьми, вызвал естественные "теплые" чувства. "На следующей выйду. Лучше промокнуть". Он вышел на следующей остановке и пошел коротким путем. "Подожди! - Он остановился. - Надо же к Диме зайти". - Резко развернувшись, Александр пошел к Диме.
- Привет, - открыл дверь Дима. - Какими судьбами, пропавший ангел? Я уж и не ждал. Заходи, рассказывай. Только справку сначала покажи, а то может тебя впускать опасно, - широко улыбаясь, уколол Дима.
- Привет, коль не шутишь, - ответил Александр. - Мимо шел, думаю, дай зайду, вдруг не помер еще развалина.
- Кто бы говорил. - Они прошли в комнату.
- Ладно, шутки в сторону, - уже серьезно произнес Александр. - Ты знаешь, что Слава захлебнулся? Завтра похороны.
- Как захлебнулся? - Не поверил Дима, его лицо застыло в недоуменной улыбке.
- Пошли с Ладой на пляж. Уже уходить собирались. Он пошел искупаться, она с ним не пошла. Когда выходил, наступил на обрывок металлического троса. Да так сильно, что на время сознание потерял. Потом, видать, очухался, но уже поздно было. Вторая версия, что он еще жив был, но по пути рану не заметили, и он от сердечной недостаточности преставился. В общем, глупо как-то. Такой парень, абсолютно трезвый, на берегу утонул.
- Елки, - Дима мотнул головой. - Я же с ними должен был идти. Может быть, ничего и не случилось бы.
- Здесь ничем не поможешь. И нечего кого-то винить. Завтра в девять похороны. Хватит, давай не будем об этом.
- Давай.
- Я был у того мужика, на Волге. Помнишь, когда объявление давали, перешел Александр к цели своего визита.
- Ну и что?
- Там никто не живет, и такое запустение, словно люди покинули жилище лет сто назад. Я точно помню этот дом. Но хочу с тобой сходить на всякий случай. Мне просто самому не верится, что такое возможно. За три недели из ухоженной квартиры в старые развалины превратиться невозможно.
- Ладно. Давай сходим. После похорон?
- Нет. Я не хочу откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
- Сейчас? - С сомнением произнес Дима. Дождь усиливался, и все громче стучал по окнам. - На улице же дождь пошел. Летний ливень. Там, наверное, сейчас не пройти?
- Ты, наверное, забыл, что нас подозревают. А я так и вообще под следствием. И надо спешить. А то может так случиться, что и спешить будет некому и некуда.
- Хорошо. Только у меня зонт сломался, а дома никого. Так что придется промокать, - предупредил Дима.
- Ерунда. Здесь добежим до остановки. А там пока доедем - глядишь и пройдет. А не пройдет, так не сахарные, не растаем.
- А тебе не кажется, что с тех пор, как всеми этими делами занялись, начались неприятности?
- Ты прав, в этом что-то есть. Я сам об этом думаю.
- А что, если тот мужик с Волги прав?
- В чем прав? - не понял Александр.
- Что существуют могущественные подпольные секты. И что мы влезли в дело, которое выше нашей головы?
- Ты предлагаешь на этой почве все бросить и ждать: посадят, не посадят?
- Ну, зачем же так? Просто надо отдавать себе отчет, чем занимаешься, и чем это может обернуться, -рассудительно ответил Дима.
- Чем это может обернуться, мне кажется, мы уже поняли. А чем мы занимаемся, я пока сам понять не могу.
- Ладно. Пошли. - Дима оделся и уже собрался. Они вышли на улицу. Дождь оказался послабже, чем они ожидали, но сильней, чем им бы хотелось. Огибая лужи, они заспешили на остановку. Им повезло, транспорт пришел быстро.
Пробираясь среди железобетонных заборов и ограждений из металлической сетки, разорванной во многих местах от постоянных перелезаний, вероятно, заблудившимися несунами, окончательно промокнув под слабым, но настойчивым дождем, они подошли к подобию леса.
- Сейчас, наверное, каждое дерево сочтет своим долгом вылить на нас всю воду, собравшуюся за время дождя! - мрачно изрек Дима, останавливаясь.
- Не дрейфь! Нам уже терять нечего, - подбодрил его Александр, не останавливаясь. Дима побрел за ним. Они прошли лес и вошли в живую арку. Небо, затянутое свинцовыми тучами, чем-то неуловимо тоскливым отразилось в доме. Поблескивающие стекла в оконных проемах мрачно зияли, затянутые сеткой дождя. Дом понуро и безнадежно пытался защитить от непогоды отсутствующего хозяина. Словно древний старик, переживший всех своих детей, немощный, но гордый, он крепко врос в землю, собираясь не скоро сдаться разрушающим его стихиям.
- Этот дом? - спросил Александр.
- Этот, какой же еще?
Они спустились к крыльцу и вошли в сени. Пахнуло затхлым запахом гнилого болота. Открыв дверь, вошли в комнату. Огромная печь, занимающая значительную площадь, полурассыпавшись, покрылась плесенью. Штукатурка на стенах местами осыпалась, создавая ощущение какой-то неотвратимости. Пустота помещения и несколько обломков старой мебели, а также разнообразный мусор недвусмысленно говорили, что хозяева переехали давно и навсегда. Деревянная плита подоконника у одного окна свисала, словно ее вырвали. И вокруг валялись остатки вылетевшей штукатурки.
- Все ясно, слинял голубчик, - безразлично произнес Дима. - В милицию надо сообщить.
- Дом нежилой, судя по всему, долго. Подоконник вон вырван. Значит, гуляющие компании здесь бывали. А окна целые. Странно... - проницательно заметил Александр.
- Мало ли, место глухое. Может, кто как забегаловку поддерживает.
- Неплохо поддерживает, если за три недели до такого довести смогли, возразил Александр.
- Да вообще-то. - Дима подошел к окну и рванул висящий подоконник. Тот не поддался. - Крепко сидит. А кажется, вот-вот упадет.
- Зачем это тебе? - спросил Александр.
- Дом древний. Гладишь, клад найду, - ответил Дима.
- Без миноискателя бесполезно.
- Ну, раз уж пришли, давай хоть что-то полезное сделаем. - Он ударил несколько раз ногой, и, медленно ослабляясь, подоконник вместе с приличным куском штукатурки рухнул на пол, обнажив мох и тонкие, торчащие из застывшего раствора досочки.
- Да-а. Крепко сделано. Здесь, чтоб что-то найти, надо вначале танком поработать. - Его энтузиазм сразу ослаб.
- Интересно. Если так крепко сидит, то до тебя какая сила нужна была? Александр подошел к другому окну и дернул двумя руками. Подоконники, в отличие от нынешних, стояли невысоко от пола. Он подпрыгнул и встал на край, тот не поддался. - Попробуй сам.
Дима подошел и с силой пнул снизу.
- Действительно. Ты хочешь сказать, что кто-то уже искал?
- Не знаю, но думаю, вид давно покинутого жилья сделай специально, задумался Александр.
- Погоди-ка. - Дима вышел в сени и затем вернулся. В руках у него появилась металлическая загогулина неясного назначения. - Не лом, конечно, но пойдет. - Он стукнул по подоконнику, посыпалась штукатурка. После второго удара он треснул. - Да, так не пойдет. Придется стену долбить. Иначе доска сломается и по щепке придется выковыривать.
- А ты не по доске стучи, а по углам. Когда доска по углам освободится, она отойдет. Снизу же ее ничто не держит.
Дима отбил углы и, пару раз ударив снизу, расшатал подоконную панель. Затем выдернул ее. Тайником и не пахло.
- Хотя бы пустая ниша, - протянул он разочарованно.
- Быстро ничего не бывает. Ты давай остальные два подоконника срывай. А я стены простукивать буду.
- Ты что, действительно клад искать собрался? - удивляясь спросил Дима.
- Нет. Но думаю, что-нибудь интересное найдем. Короче, поторапливайся. А то дело длинное, хоть и лето, а здесь света нет. - Александр вышел в сени искать что-нибудь подходящее. - Слушай, ты как здесь что-то нашел. Не видать же ни черта.
- Без меня как без рук, - протянул Дима и пошел ему помогать. Ничего подходящего не попадалось, да собственно там ничего и не было. - Пойдем в комнату. Отломаем что-нибудь.
- Пойдем, - поддержал Александр. В углу комнаты проходила металлическая труба сантиметра два в диаметре. Провозившись несколько минут, стали искать дальше.
- Смотри, Дима. - Александр показал на торчащий из осыпавшихся кирпичей от печки металлический прут. Он не поддался, пришлось его раскапывать.
- Вот это да, - протянул Дима, когда они вытащили его. Прут оказался кувалдой на метровой длины рукоятке. С резиновым покрытием в двух местах.
- Килограммов двадцать, - добавил он, беря ее у Александра.
- Ну, теперь мы быстро узнаем, есть ли здесь клад.
Александр взял его железку и стал простукивать стены. Дима двумя ударами выбил два подоконника.
- Увы, здесь ничего нет. Что дальше делать?
- Простукивай пол.
- Вопрос, конечно, интересный, - озадаченно протянул Дима и стал простукивать каблуком. Ему это быстро надоело и он, взяв кувалду, стал "доделывать" остатки печки.
- Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, - проворчал Александр. Он приблизился к входной двери.
- Саш, смотри, что я нашел, - позвал Дима. Александр повернулся. В куче мусора Дима собирал какие-то бумаги.
- Что у тебя там?
- Царские деньги. Смотри, как много. Лучше бы золотом откладывали. Козлы, - выругался он в сердцах.
- Собери, потом разберемся. Не за этим сюда пришли. - Александр продолжил свое дело.
- Раз деньги нашел, значит, в печке искать бесполезно, - горестно заметил Дима.
- Не обязательно. Ты нашел старый клад. А мы ищем свежий. Возможно, печь специально достраивали.
- Может быть.
Дима с вновь вспыхнувшим энтузиазмом принялся за дело. Скорость ударов явно возросла. Александр, дойдя до двери, произнес:
- Дима. Давай дверь снимем. Она явно не при царе утеплена. Глядишь, что-нибудь и здесь найдем.
- Тебе, небось, лавры Остапа Бендера покоя не дают? - весело откликнулся тот. - Зачем снимать, когда можно и так обшивку снять? - Он подошел и, взяв у Александра инструмент, стал отдирать утеплитель. Под ним ничего не было с обеих сторон. - А ты говоришь, - недовольно начал Дима. Странные хозяева здесь жили. Отличный утеплитель. На новой квартире окна или балкон утеплять прекрасно бы подошел. А так точно такой же покупать придется.
- Много болтаешь, давай работать. - Александр продолжил простукивание. - Слушай, а у Иареда Моисеевича точно такой же дом. А входная дверь раза в два толще!
- Ты что, предлагаешь туда сходить? - саркастически улыбаясь, произнес Дима.
- Слушай, а я ведь еще тогда внимание обратил. Дверь такая. Странно толстая.
- Там, наверное, все опечатано. Это здесь круши, вороши. А там имущество. Убийство. Не за одно, так за другое отвечать придется. Что в случае чего скажем? Дверь толстая? Или бес попутал? А может быть, за упырями охотились?
- Не знаю, как ты, а я за упырями охочусь, - серьезно ответил Александр. - Помнишь, что он нам тогда рассказывал?
- Кто?
- Хозяин этого дома.
- Помню. Говорил, мол, мы в опасное дело ввязались, что они везде, мы тоже, - вспоминал Дима.
- Если он действительно верил во все это, то не мог оставить дома. Специально заготовленная и брошенная кувалда говорит о том, что здесь искали до нас. Значит, было что искать. Учитывая, что внутреннее убранство говорит, хозяева уехали, и давно. Значит, возможны два случая. Или хозяин сделал это сам или за него. Хозяину не было смысла искать у себя самого с кувалдой что-либо. А подымать шум, когда хочешь смыться, даже в глуши опасно. И когда бежишь - берешь деньги, а не старые диваны. А мебели нет. Значит, работали другие. А когда другие могут свободно вывозить весь домашний скарб и с чистой совестью ломать дом? - Александр посмотрел на Диму. - Когда либо точно известно, что хозяин далеко. Если он в командировке, то незачем брать все вещи. Обычно половина не представляет ценности. Либо он убит, тогда имеет смысл представить дело так, словно он переехал. И пишите письма.
- А если он сам убил Иареда Моисеевича. И имея хладнокровие, в панику не бросился, а спокойно инсценировал переезд?
- А для чего ему нужно было создавать вид, что здесь никто давно не живет. И работать кувалдой. Да и вообще мне самому непонятно, почему окна целые. Это так не вяжется к пейзажу.
- Ладно, а причем здесь дверь?
- Я сам не знаю. Но что-то мне говорит: "Дверь это то, что мы ищем". Все! Прекращаем. Это все, ввиду вышесказанного, бесполезно. Завтра после похороня иду в дом к Иареду Моисеевичу. Даже если ты не пойдешь, - добавил он уверенно.
- А если дом под охраной?
- У них вечно людей не хватает. А тут дом покойника охранять? Не смеши. И так ясно, что скорее госбанк ограбят, нежели дом с давно убитым хозяином. Если дома без хозяев милиция будет охранять, то некому жуликов ловить будет.
- Да. Может быть. Ладно, вместе начали, вместе и продолжим. А что с деньгами делать будем? - спросил Дима.
- Как закладки используй. Пошли, а то нас потеряли, наверное, уже. Я должен был к Татьяне днем зайти, а я тут весь день изысканиями занимаюсь. Они вышли, аккуратно закрыв за собой дверь.
Приехав в центр города, они разошлись. Дима пошел домой, Александр - к Татьяне. Дождь давно кончился. И помытый город дышал свежестью и чистым озоном. Татьяна встретила его у подъезда.
- Где ты был? Я тебя весь день ждала. Мы же договорились встретиться утром?
В легком не закрывающем даже коленки платье, стянутом на талии большим широким черным поясом, с развевающимися волнистыми волосами и блестящими от гнева и возмущения глазами, она могла дать большую фору любой принцессе из сказки. Александр непроизвольно попытался обнять ее, но она резко прекратила его попытку и выжидающе устремила на него свой взгляд.
- Я к тебе с утра шел. По пути встретил Диму. Мы с ним на Волгу слетали. Ну, немного задержались. Я думал, недолго.
- Успею. Недолго. Уже восьмой час. И не предупредил. Мог бы и оторваться, сходить до ближайшего телефона. - Решимость покинула ее, и слезы ненавязчиво встали на повестке дня. - Я тут переживаю. - Она обняла его. Думаю, может что-то случилось...
- Что может случиться?
- Что может случиться? - Татьяна, казалось, не поняла, что у нее спросили. - Да в последнее время реже что-нибудь не случается, чем случается. Как тебя с утра нет, значит что-то случилось. - Ее глаза снова приняли воинственный вид. Она оторвалась от него и сложила руки на груди. Я все телефоны оборвала. У тебя мать, наверное, валидол глотает. А он: что может случиться? - Она попыталась его карикатурно повторить. - Так куда вы "слетали" говоришь?
- Я же тебе рассказывал про того мужика? Который нам про сатанистов рассказывал. И что я туда ходил, а там - словно сто лет не жили. Ну, вот я и решил с Димой проверить, тот дом или не тот.
- Долго же вы проверяли.
- Да, он сразу подтвердил, что тот. Когда мы внутрь вошли, решили поискать компромат. Дима пачку царских ассигнаций нашел. Если не веришь, давай к нему сходим. Он сейчас домой пошел.
- А почему, балбес ты такой, меня взять с собой нельзя было?
- Я же говорю, не думал, что это надолго. - Она подошла, и взяла его за щеки.
- Обещай мне, что в следующий раз, когда будешь думать, что недолго, успеешь, - будешь брать меня с собой. - Она приподняла его лицо, чтобы посмотреть в его виновато опущенные глаза. - Ну же! Повторяй за мной: обещаю всегда и везде.
- Обещаю всегда и везде...
- Брать меня с собой.
- Брать меня с собой.
- Не тебя, а меня. Быстро все заново, - произнесла она, уже злясь.
- Обещаю всегда и везде брать тебя с собой.
- То-то же. Ты не забыл, что завтра похороны.
- Нет. А что?
- Мне надо будет завтра с утра зайти за Ладой и пойти с ней к его родителям, помочь или еще что. Так что завтра с утра пораньше, часиков в семь зайдешь за мной.
- А я что там делать буду?
- Ты там ничего делать не будешь! Ты меня сопровождать будешь. Потому что тебя далеко и надолго отпускать нельзя. На бога надейся, а сам не плошай! Слышал такую пословицу?
- Слышал, - ответил он, обнимая ее. Было еще светло. И народу вокруг паслось много. Но это нисколько не мешало им выражать свои чувства.
XXV.
Красная крышка гроба с фотографией молодого улыбающегося человека встретила их у подъезда. У Александра не было ничего черного, и он надел темные брюки и белую рубашку. Прекрасные, из золотого шелка волосы Лады украшал черный бант. Черная полупрозрачная, спадающая почти до колен с вырезами по бокам рубашка, подпоясанная черным поясом, и такого же цвета чулки и туфли позволяли ей сразу после похорон пойти на бал. Но прекрасное, охваченное неподдельным горем личико сразу отбивало кощунственные в такой момент мысли. Татьяна была одета в строгий костюм деловой женщины, ее волосы не развевались как обычно, а были уложены в виде серпа. У крышки они остановились. Лада заплакала. Татьяна стала ее успокаивать. Глядя на фотографию и на прижавшуюся к Татьяне Ладу, Александр подумал: "Идеальная пара". Волна чувств накатила на него, и он почувствовал, что глаза набухли. "Одного не стало, жизнь другой надломлена. Красивая, смелая - и такой удар".
- Пойдемте, - произнес он вслух. Они поднялись. Дверь была открыта и они, не звоня, вошли в квартиру. Народу собралось довольно много для восьми утра, в основном родственники погибшего. Их встретила мать. По ее лицу было видно, что она вряд ли спала много в последние дни и явно нередко плакала.
- Пришли, - произнесла она словно для себя, безутешность и покорность отразились на ее еще молодом лице.
- Мы помочь пришли, пораньше, - произнесла Татьяна.
- Спасибо, конечно, но не надо. Родственников приехало много, они в этих делах разбираются, - ответила она тем же голосом. - Проходите. Похороны начнутся в девять.
Они прошли в зал. Посреди комнаты стоял гроб. Слава лежал в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке. "А при жизни никогда в костюме не ходил", - обратил внимание Александр. В руках, сложенных на груди, стояла горящая коричневая свечка. Лицо могло показаться спящим, если бы не синий отлив немного вздувшегося лица. В комнате стоял слабый, чем-то сильно неприятный запах. "Мертвецом пахнет", - подумал Александр. В комнате все зеркала были занавешены материалом. У изголовья гроба, приложив платочек к лицу, стояли какие-то неизвестные ему старушки. "Интересно, почему на похоронах, даже молодых, всегда старушек больше, чем всех остальных". Первое чувство, начавшееся у подъезда, прошло и Александр стал реагировать на обстановку как обычно. Множество народу, для такого маленького помещения, как трехкомнатная квартира, производило на удивление мало шума. Можно было буквально услышать пламя свечи, характерный запах которой ненавязчиво направлял мысли на одну тему. Александру почему-то пришли на ум родители, он отогнал эти мысли. Все остальное время он занимался тем, что отгонял наплывающие мысли. Лада, зайдя в зал, сразу заплакала и приникла к Татьяне. Та увела ее из комнаты. Александр, оставшись один, не знал, куда себя деть. Обстановка тяготила. Но реального выхода он не видел. Выйдя из зала, он пошел в Славину комнату. Там Татьяна и многочисленные помощницы успокаивали Ладу. В другой комнате сидели в основном мужчины. Отец Славы, словно сросшись с креслом, не видя, смотрел перед собой, остальные выражали ему сочувствие. Он, не слушая их, кивал головой. Александр вдруг с ужасающей прямотой понял - все ждут, когда это все закончится, и не знают, что сделать, чтобы это приблизить. "Умерший человек является обузой, нарушая тем самым размеренную жизнь других людей. И они спешат от него избавиться". Мысль неприятно кольнула его. Пришел Дима.
- Здравствуй, - негромко произнес Александр, протягивая руку.
- Здравствуй, - в тон ему ответил Дима. - Неприятно, конечно. В таком возрасте. Родители растили, растили. Вырастили. И на тебе. Единственный ребенок. Две ветви прекратились.
- Почему две? - не понял Александр.
- У отца, и у матери.
- Да, конечно, - согласился Александр. - Хорошо, хоть ты пришел. А то все здесь в.трансе, я в растерянности. Только на похоронах задумываешься, что и по тебе ящик плачет. Хорошо хоть, что когда будешь на его месте, тебя уже ничто не будет волновать.
- Как знать. А вдруг там что-то есть? Тогда как раз там-то все волновать и будет.
- Может быть, все может быть. Зря что ли ножи с тремя шестерками носят, церкви строят да и вообще. Для чего-то же люди живут на этом свете?
Пришел Хомут, они поздоровались.
- Олег, ты рассчитывай, через неделю к тебе поедем, - обратился Александр к Хомуту.
- Хорошо.
Их позвали выносить гроб. Три скрученных шторы, подложенные под гроб, уже ждали своих скорбных носильщиков. Диму и Александра поставили сзади. Остальные концы взяли родственники. Осторожно, чтобы не потревожить вечный сон еще недавно полного сил молодого мужчины, они подняли гроб и вынесли на улицу. У подъезда кто-то уже принес табуретки. Гроб установили на них. Заиграла похоронная музыка. Соседи, знакомые и просто прохожие постепенно увеличили число прощающихся. Люди подходили к родителям и выражали соболезнования. Некоторые пытались ободрить невесту, так и не ставшую женой. Подъехали грузовая машина и автобус. Погрузив гроб и посадив людей, отправились на кладбище.
Свежевскопанная могила ожидала своего подарка. Бывший человек, в цивильном костюме и отекшим лицом, в последний раз глянул на солнце и, услышав стук забиваемых гвоздей, навсегда опустился в приготовленную для него яму. И хотя до и после, многие долго и нудно что-то говорили, его это не волновало. Последнее дыхание жизни донеслось до него стуком камней, разбивающихся о крышку и пачкающих материал. Помытый и одетый во все чистенькое и новенькое, заколоченный, чтобы не вернуться, однажды родившись, он однажды умер. Красивая молодая девушка во всем черном с огромным бантом на прекрасных волосах своим видом диссонансно напоминала о радостях жизни. Убитые горем родители и чувствующие себя виноватыми друзья. Картина чем-то напоминала поход к зубному врачу: необходимо, но скорей бы закончилось. Рабочие сноровисто закопали гроб и, соорудив холмик в виде копии заколоченного гроба, водрузили памятник. Провожающие в последний путь возложили венки. Все погрузились в транспорт и поехали обратно, то ли для отдачи последних почестей, то ли для снятия стресса. Дима, Татьяна и Александр, посидев для приличия и чуть выпив, незаметно ушли. Хомут исчез чуть раньше.
Было уже поздно, когда они освободились. И немного навеселе втроем отправились на дело. По мере приближения к цели бравое настроение постепенно остывало, и в голову приходили различные неприятные вопросы. Присутствие женского пола не позволяло подать виду, и обсуждение проходило на конструктивной ноте.
- Может подождать, пока полностью стемнеет? - предложил Дима.
- Тогда, когда туда войдем, не будет ничего видно и придется светить. Соседи увидят свет в пустом доме и сообщат в милицию, - ответил Александр. Да и ночью это всегда подозрительно. Сейчас уже поздно и люди сидят по домам. Но время еще считается дневным - когда кругом много народу, никому даже дела не будет до нас.
- А ты думаешь, со своим инструментом сможешь дверь открыть? - Дима покосился на сумку Александра.
- Ломать - не делать. Проблема в том, чтобы открыть незаметно для последующих посетителей. Вдали показался дом Иареда Моисеевича.
- Ты, Татьяна, останешься подальше, и будешь наблюдать за всякими подозрительными прохожими. Если что, свистнешь. - И в ответ на ее немой вопрос он вытащил из кармана свисток с шариком. - А мы с Димой пойдем на разведку.
- Я знаю, для чего ты эту идею со свистком придумал. Я нигде не останусь и пойду с вами.