Суворов Арсений
Поверьте один раз (части 1 и 2)
Суворов Арсений
Поверьте один раз
(части 1 и 2)
Пролог
Яркое солнце разбудило меня. Удивительный факт! Каждый раз в таких случаях настроение становится бодрое, хочется жить! И кажется все невозможное достижимо. И маленькая комнатушка, в которую кроме кровати, табуретки и маленького комода ничего не вмещается, превращается во дворец. И старушенция, у которой я снимаю квартиру, вечно брюзжащая, с глубокими разъедающими лицо морщинами, длинным неестественно большим носом, маленькими косыми глазками и ростом, позволяющим думать, что "мальчик с пальчик" существует, хочется верить, наконец-то, перестанет панически бояться, что когда она уезжает в деревню к сестре (чрезвычайно редко) на день-два, я приведу к себе девушку или выпью с друзьями.
Легко встав и приняв душ, я долго-долго с огромной ненавистью чищу зубы. Вбившие в меня с детства мысль об этой обязательной процедуре, так и не смогли придумать, как ее сделать приятной. Вечная яичница и вчерашний чай на общей кухне не смогли отбить чудесного настроения, подаренного ярким летним утренним солнцем.
Сегодня понедельник, но мне не нужно идти на работу. Уже полгода слоняюсь без дела - кому нужны люди с такой странной профессией. На улице отличная погода. Легкие летние наряды непрерывно поворачивают мою голову совсем не туда, куда разрешила бы поворачивать взгляд моя жена, будь я женат.
В парке за скульптурой, на лавочках, вдоль аккуратных клумб, ухоженных чьей-то заботливой рукой, сидит разноцветное, весьма интересное множество девиц, изображающее страстное несгибаемое (отсутствующим ветром) желание прогрызть гранит науки. Но я уже вышел из того возраста, когда еще верят в этот трюк. Со спокойным отсутствующим взглядом обхожу дозором нестройные ряды прекрасных, а местами кривых, но все равно притягивающих, женских ног, слегка прикрытых разнообразными кусочками материала, именуемого мини-юбками.
- Извините, у вас закурить не найдется? - жесткий настороженный взгляд голубых глаз. Лицо сразу становится серьезным. Такое ощущение, будто золотые локоны на ее голове начинают закручиваться от возмущения.
- Я не курю! - хлестко и зло. "Явно злюка, придется потрудиться овчинка выделки стоит".
- Я и не думал, что вы курите. Просто все скамейки заняты. Если вы не возражаете, я присяду, - произнес я, присаживаясь. - Не люблю курить стоя.
- А зачем вы спрашиваете, если у вас есть?
- Чтобы быть уверенным, что мне не придется угощать!
В ответ раздался легкий иронический смех: "Значит на правильном пути".
- Неужели интересно среди лета сидеть и читать в парке, когда можно, с такой божественной внешностью, лежать на пляже, под ласкающими взглядами окружающих?
- Они совсем не ласкают, а нагло рассматривают. И вообще, молодой человек, я вам не мешаю, не мешайте и мне.
Она, по-видимому, решила так просто отделаться.
- А что, если не секрет, ты так зачарованно читаешь? - спросил я как можно серьезней.
- Американского короля ужасов, - ответила так словно к ней пристала муха и никак не отвяжется.
- Я, правду сказать, писатель, - в жизни не нес подобной чепухи, часто прихожу в парк. Встречаю первого попавшего и рассказываю свою очередную историю, если человек дослушивает до конца, я записываю ее в дневник, если нет, забываю. - На ее лице появляется сомневающийся интерес. Не выдерживает.
- Это правда? А о чем вы пишете?
- Когда хорошее настроение - ужасы, когда плохое - сказки. - И то и другое всегда можно сочинить, все мы помним "страшные" детские истории, а сказку всегда можно сложить из двух ранее слышанных.
- А сейчас вы что написали? - Она уже отошла и стала просто обворожительной.
- Видишь ли, - вошел я в роль, - писатели делятся на сочинителей - это которые садятся за пишущую машинку и "бьются" головой об стенку, ожидая вдохновения, и тех, кто перерабатывает кучу материала, прежде чем выйти к читателю. Я долго изучал народный фольклор. И пришел к выводу, что не все народные сказки и предания являются вымыслом. Некоторые на больших расстояниях в точности воспроизводят описания отдельных явлений. Так я столкнулся с лунатизмом. В народе давно это не подвергается сомнению. Но как ты знаешь - это всегда называлось "бабьими сказками". Сейчас это общеизвестно. Я подумал, а может есть что-то подобное? Спустя некоторое время, а точнее почти одновременно, передо мной вызрела проблема упырей.
- Что такое "упырь"? - перебила она меня. "Значит "наживка" заглочена, осталось лишь надеяться на прочность лески!"
- Упыри - это люди, подобные лунатикам, только сосущие кровь, - ответил я.
- Но ведь их называют вампирами.
- Вампиры это иностранное слово, а упыри - русское. И потом, вампиры выдуманные персонажи для развлечения людей. Упыри же - заболевание, вызванное до сих пор не известными причинами. Я много ездил, выявляя наиболее сходные детали, и пришел к выводу: невозможно, чтобы в каждой деревне было столько совпадающих фактов и все это - выдумки? Но изложить все это документально, а не художественным путем, естественно, представляется невозможным. Не желая, чтобы мракобесы прозвали меня сумасшедшим, я написал повесть. А поверят или нет - каждому свое.
- Меня зовут Наталья Монкуро. Я учусь на филологическом факультете и подрабатываю рецензентом. И могла бы дать даже профессиональную критику. Выражение ее лица приняло героическо напыщенный вид.
- Ну что ж, давай, попробуем. - Она мне нравилась все больше и больше, и я был уже готов на самом деле стать писателем.
Часть 1.
НОЧЬ.
I.
- Весь день работал. Начальство взгрело. Прошлой ночью спал мало. Лег и упал в сон, как обычно. И вдруг какое-то непонятное вращение в ушах, переходящее в затылок. Голова начинает крутиться по спирали со все возрастающей скоростью. Появляется изматывающий, непередаваемо гнетущий звон. Сквозь сон чувствую, как будто неизвестной природы поле тянет куда-то. Тело охватывает ни с чем не сравнимый ужас. Хочу проснуться - не получается. Я все вижу, пытаюсь кричать. Крик остается в груди. Всей силой души напрягаю мышцы - бесполезно. Обессиленно открываю глаза и резко просыпаюсь. Но страх еще стоит. Разум отказывается верить, что все прошло. И темнота давит неопределенностью. Несколько минут лежу с открытыми глазами. Страх уходит, но, прикрывая веки, физически чувствую, что мозги погружаются в кошмарную вращающуюся бездну. Через некоторое время незаметно засыпаю, и больше уже ничего не чувствую.
- И как давно это началось?
- Доктор, мне трудно объяснить, раньше бывало что-то подобное, но не это. А в последнее время происходит чуть ли не каждый день. Я думаю, все началось недели две назад. После похода.
- Успокойтесь, такое бывает. Вы перетрудились, возник стресс. Организм не может расслабиться и посылает тревожные сигналы. Возьмите отпуск. Отдохните. Старайтесь почаще бывать на свежем воздухе. Совершенно не употребляйте спиртного. Постарайтесь меньше курить. Желательно завести роман. И через некоторое время все встанет на свои места.
- Вы уверены, доктор?
- Конечно. Вы не первый. В последнее время участились подобные случаи.
Длинный узкий коридор привел к лестнице. Больница внушала отвращение. Обшарпанная снаружи, она была еще хуже внутри. "Непонятно, как они поддерживают чистоту при таких условиях .Хорошо хоть сумасшедшим не признали. А то бы без вины за решетку. Да, много работаю, надо взять отпуск. Поехать в деревню. Отдохнуть. Рыбку поудить. Дров поколоть. Молочко парное вспомнить. Свежий воздух - вот что главное! А то ведь так можно и докатиться ненароком. В одно прекрасное утро просыпаешься - "Привет! Я белая горячка".
II.
- Леночка! Кошма-ар, это просто ужас какой-то. Что мне сегодня снилось!? Ты не поверишь! Еще раз приснится, не проснусь. - Прелестная, милая, слегка заспанная улыбка во все лицо превращала всю фразу в призыв поиграть
- Татьяна, ну что тебе опять приснилось? - вопрос с укоризной. Лена была старше сестры всего на шесть минут, но всегда и везде опекала сестру, давая понять, что она старшая. Хотя им стукнуло уже по двадцать, детская привычка осталась.
- Представляешь, сплю, и мне кажется, что не сплю. И не могу открыть Глаза. А кто-то рядом стоит. Хочу от страха закричать, открыть глаза, но своего голоса не слышу. Это продолжается так долго, что чуть с ума не схожу от страха. Наконец, просыпаюсь. И еще страшней. Думаю, до твоей комнаты не дойду Зарываюсь под одеяло. Просыпаюсь - солнце, - у нее на лице вспыхивает искреннее недоумение. - Сейчас мне кажется, что это и не сон. Я точно помню, под одеяло пряталась! - Татьяна села на кровать, прижала двумя руками одеяло к груди и задумалась.
- Врушка ты у меня! Приснилось это тебе все. Не бери в голову.
- Ничего не приснилось. Я уверена, что-то было, -она немного рассердилась.
- Ладно, вставай, а то к завтраку как всегда опоздаешь. А потом, не поев толком, в университет понесешься.
- А все равно что-то было, - упрямо произнесла Татьяна.
На кухню Татьяна пришла как всегда последней. Немного свободная блузка скрывала красивую грудь. Длинные прекрасные ноги в обтягивающих брюках, черные, спадающие до пояса волосы делали ее бесподобной. Большие глаза и правильные черты лица не оставляли сомнений - она явно не страдала от отсутствия поклонников. За столом сидели отец, мать и сестра. Сестры мало чем отличались друг от друга. Лена смотрелась более серьезно. Взрослое лицо Строгая одежда. Волосы до плеч. Однако они не были близнецами.
Святослав Николаевич - солидный черноволосый мужчина, без единого седого волоса. Антонина Владимировна - стройная светловолосая женщина, сохранившая былую красоту.
- Пороть тебя надо было в свое время! Чай уже остывает, - почти строго произнес отец.
- Надо было, - в тон ему ответила Татьяна. - А то теперь приходится холодный чай по утрам пить.
III.
- Татьяна! - молодой высокий парень, с чисто студенческой внешностью и в аналогичной одежде, окликнул девушку. Она заулыбалась, увидев его.
- Здравствуй, Александр! - она всегда называла его полным именем. Про себя решив, что когда выйдет за него замуж (Дело твердо решенное, пусть даже он о том не догадывается), будет звать его Сашенькой, а на людях - Александр Артурович.
- Слушай, Танюш! Сегодня, кроме лекций, ничего нет. А завтра суббота. Мы с ребятами хотим днем дернуть к Хомуту. У него в деревне "дворец" пустует. Устроим уик-энд. Три дня на природе - сказка! Мясо для шашлыков уже маринуется.
- А что я скажу родителям? Дочь на две ночи исчезла, ни слуху ни духу!
- Скажешь, у подруги родители уехали. Одна сидеть боится. Телефона нет.
- Они скажут, возьми с собой сестру. Она вам такую подругу устроит про шашлыки забудете!
- Ну что, отболтаться не сумеешь? - обиженно.
- Сам ничего придумать не можешь, а я опять виновата?
- Скажи, это твоя дальняя подруга, сестра ее не знает. И вообще, поговори с сестрой. Она сама откажется.
- Жди, дожидайся - откажется! Она еще расскажет, что на лекциях в университете не была. Тогда не то, что подруга, всю субботу и воскресенье лекции читать заставят.
- Ну, объясни, мол, кружок открылся - по гипнотическому обучению разговорному английскому, за три дня. Тебя по знакомству берут. Ты всю жизнь мечтала.
- Ладно, ты у нас, конечно, гений. Но придется снова самой выкручиваться, - она обняла его за талию. - За мной заходить не надо. А то можно все испортить. Где встречаемся?
- У пристани в двенадцать.
- Я еще успею в университете посидеть. Они попрощались.
IV.
На пристани матросы проверяли билеты. Немногочисленный народ неторопливо рассаживался по салону. Метеор плавно повторял движение миролюбивых волн. За окнами чайки вели обычную перекличку. Четыре парня и две эффектные молодые девушки, перегруженные пакетами и сумками, громко разговаривали, привлекая внимание. Но никто не возмущался. И когда метеор тихо отчалил и, лениво выйдя на фарватер, встал на подводные крылья, всем почему-то стало жаль удаляющийся берег. Легкая грусть быстро прошла, она не способна долго задерживаться в таком возрасте.
- Смотрите, какой огромный пес, - воскликнула Татьяна. Добродушный меланхоличный сенбернар прошествовал мимо, даже не взглянув на компанию.
- Хомут! - окликнул Дима.
- Сам ты Хомут, - огрызнулся Олег, маленький, пухленький, вечно улыбающийся, с короткими рыжими волосами в защитном костюме. Прозванный так за то, что вечно отставал от остальных. - А я Вещий Олег. Лада, скажи ему, кто он есть, укосина несчастная.
Дима - полная противоположность ему, худой и длинный голубоглазый блондин в протертых джинсах и спортивной куртке, никак не среагировал на выпад и продолжал:
- Хомут, расскажи-ка лучше анекдот, а то твоя пустая болтовня уже начинает надоедать.
- Не люблю анекдотов, - заметила Лада. Жгучая блондинка, в обтягивающих брюках и кофточке с расстегнутой пуговицей, словно случайно приоткрывающей кое-что. Как будто только что сошедшая с обложки западного журнала. Разбудите лучше Славу, а то он словно спать сюда приехал?!
Слава, красивый бугай с задумчивым взором, был из тех, кто обычно нравится девушкам.
- Саш, что они ко мне пристают?! Едем на природу. Шашлыки. Шампанское. Ночь при кострах, с ведьмами в обнимку. А она, разбудите, - с деланной укоризной. - Ну, разве так можно? Может быть ты, Лада, разбила мою лучшую грезу? И теперь я всю оставшуюся жизнь буду страдать. Коварная звезда моих очей! - добавил он жеманно.
- Я? Коварная? - смеясь. - Город еще виден с корабля, а он - коварная! И с ним я поехала. Уж лучше мне было умереть, не родившись или провести оставшиеся дни в монастыре. Не подходи ко мне больше. И вообще отодвинься! Она капризно отвернулась.
- Ребята, давайте лучше выпьем бутылочку за отъезд, - Александр всегда знал, когда и как разрядить атмосферу. - Кто за? Кто против? - обежав всех глазами и не получив никакого ответа: - Единогласно!
Они выпили чуть-чуть. Дамы, естественно, поломались для приличия. Но пили как все. Одной бутылки показалось мало за отъезд. Открыли еще. Второй было тоже мало, но приближался берег.
V.
Дом представлял собой двухэтажный, солидный, с элементами роскоши особняк, что по местным понятиям свидетельствовало о зажиточности. Окруженный массивной, кое-где сгнившей оградой из заостренных сверху стволов, он напоминал древний острог. Сходство еще более усиливалось отдаленностью от деревни.
- Да у тебя не дом. Хомут, а хоромы! - воскликнул Слава. - Мы сюда на пикник приехали или на постоянное место жительства?
- Нужны вы мне здесь на постоянке, - довольно произнес Олег. - Лада, бросай его, будем сюда каждый день ездить, - продолжил он шутя.
- Я подумаю над вашим предложением, - кокетливо глядя на Славу, ответила Лада. Они стояли во дворе, оглядывая добротные хозяйственные строения, утопающие в сени молодых, но уже высоких дубов. Деревья тихо шелестели над обычным деревенским колодцем - с длинным журавлем, украшенным головой какой-то птицы, сильно смахивающей на ворону.
- Заходите, рассаживайтесь! - Олег открыл дверь и вошел в дом.
- Какая красота! Кто это сделал? - воскликнула Татьяна.
- Я не знаю. Отец купил его совсем недавно, прошлой осенью. Старик, который здесь жил, отдал дом со всей мебелью почти даром.
Дима плюхнулся на диван. Легкий скрип старой мебели возвестил, что они прибыли.
- А мне здесь нравится, - произнес он. - Только непонятно, зачем напротив дивана это подозрительное дупло в огне? С перепоя может показаться черт знает что!
После того, как разложили припасы, взятые на три дня, но явно на целый партизанский отряд, Дима и Олег пошли готовить шашлыки, остальные разбрелись осматривать достопримечательности. Первый этаж был из камня с огромной русской печью, двумя комнатами, сенями, кладовкой. Резная лестница в прихожей плавно переходила на второй, деревянный этаж, с тремя довольно большими комнатами. Вместительный подвал, сделанный как подземный этаж из массивного необлицованного камня, больше напоминал офис из трех помещений. Все помещения были со вкусом обставлены мебелью ручной работы. Весь дом был украшен резьбой. Чувствовалось, что здесь работал выдающийся мастер. Стены прихожей являлись картиной, застывшей в дереве и составляли единый пейзаж, изображающий охоту на волка. Большая комната, предоставив свои стены не менее талантливому произведению, продолжала тему - сгорающим в адском костре дубом, расколотым огромным, притягивающим своим непонятным мраком дуплом. Пламя уже пожирало исполина, и он склонялся, не в силах бороться с неистовым торнадо. Малая комната создавала ощущение глухого девственного леса. Густой бурелом, заросший неимоверно плотно, передавал неприступность природы, не подвластной человеку.
Второй этаж являлся единой картиной, переходящей из комнаты в комнату. Черепа в шлемах, изломанные копья, холмы из заросших скелетов лошадей веяли тягучей безысходностью. И только одинокий ворон в центральной комнате, смотревший единственным живым глазом, создавал иллюзию угасающей жизни.
В сгущающихся сумерках комплекс смотрелся либо гнетуще, либо меланхолически, в зависимости от настроения и времени суток. Подвальный этаж, лишь местами облагороженный резными картинами, являл странный дисбаланс с наземными этажами. Палач, рубящий голову, украшал входную дверь. Картина была написана словно маслом, так четко и ясно художник выразил агонию жертвы и желания палача. Внутри открывалась вместительная комната с дверями слева и справа, на которых были вырезаны лишь простые подковы. На всю центральную стену изображался костер инквизиции. Резчику явно удавались костры. Монахи с крестами рождали неприятные ощущения. Каждый колышек в костре, словно дьявольской рукой доведенный до совершенства, спешил внести свой вклад в уничтожение, возможно, невиновной жертвы. Остальные стены украшали лишь неотесанный камень и не к месту прекрасная мебель.
VI.
- Извините, здесь свободно? - спросил вошедший мужчина. Немолодая женщина с усталым, тронутым временем лицом, тяжело вздохнув, ответила:
- Да, конечно, присаживайтесь, - ей явно не хотелось ехать одной. Поезд дернулся, как бы раздумывая. Попробовал еще раз - не получилось. И с третьей попытки, тихо грохоча, стал набирать скорость.
- А вы далеко едете, - спросила она голосом, которым обычно обращаются друг к другу люди в такой ситуации, чтобы в задушевной беседе провести время, а затем забыть все на нужной остановке.
- Нет, недалеко, на тридцать шестой километр. Хочу немного отдохнуть от городской суеты. Порыбачить. На спокойных людей посмотреть. Озер там много. Хоть и маленькие, да рыбные.
- А как деревня называется? - спросила она для поддержания разговора.
- Синюки. - Вооруженный трехколенной бамбуковой удочкой, металлическим спиннингом и рюкзаком внушительных размеров, он выглядел обычным дачником, которых полным-полно передвигается на всех пригородных дорогах в весенне-осенний период.
- Родителей навестить или на дачу?
- У меня там дом. Родители в город переехали. Хочу один побыть. А то заботы довели. Спокойно спать не могу. Всякая чертовщина в голову лезет. Жизнь стала нынче скоростная. Здоровья не напасешься.
- Да, со здоровьем стало плохо. Всякие стрессы, болезни новомодные.., и они повели обычный бесконечный разговор. Между кресел пробежал огромный сенбернар, на него никто не обратил никакого внимания.
VII.
- Смотри, Слава, как живой, - Лада была слегка ошарашена. - Я бы здесь одна спать ни за что не согласилась. Мне кажется, этот ворон по ночам здесь летает. И ищет, чем поживиться.
- Успокойся, дорогая, - ответил он, притягивая Ладу к себе. Руки обняли прекрасный стан, пошли выше. Губы соприкоснулись с губами. Мурашки неведомого, переходящие в электрический ток, усиливая движение и силу рук, понесли в мир грез. Волны страсти, от губ и сросшихся языков, разлились по всему телу. Не в состоянии противостоять восставшей природе, они рухнули на ковер. Одежда, словно повинуясь неведомой воле, невидимо глазу покидала тела. Грудь приятно ощутила прикосновение другой груди. Волнение перехватило дыхание, и стыдливое обоюдное желание повисло в воздухе. Две разные противоречащие себе силы вступили в борьбу. Но разум отключается в подобных ситуациях, и последняя одежда полетела отдыхать.
- Слава! Лада! Где вы? Все уже собрались, - жизнерадостный голос Олега вернул к действительности. Завеса спала. Лада вырвалась и стала быстро смущенно одеваться.
- А что б его, - недовольно воскликнул Слава. Его можно было понять. Подобные вещи и в более солидном возрасте вызывают бурю не самых приятных пожеланий, а в данном могут убить.
- Шашлыки, наверное, уже готовы, - произнесла Лада, глядя из-под опущенных слегка неловких глаз и поправляя кофточку.
Все собрались у костра. Характерный запах шашлыка, пробуждающий аппетит даже у сытых, неуловимо возбуждающе бодрил и радовал. Как это всегда бывает, все скопом бросились хватать шампура, сделанные из веток, очищенных от коры, отдавая некоторый приоритет дамам. Рассевшись, кто куда мог, некоторое время молча, и сосредоточенно удовлетворяли жгучее желание.
- Шашлыки полагается запивать красным вином, - еще не прожевав, произнес Дима. - Я случайно прихватил пару бутылок.
- Дима, ты гений! Дай я тебя поцелую. - Татьяна освободила одну руку, обхватила его затылок и звучно поцеловала.
- Я тоже хочу, - улыбаясь, произнес Олег.
- Тебе вредно, - ответил Дима. - Лучше достань вино вон из того пакета.
- Вот всегда так, как что-то сделать, так Хомут. А как целоваться - так с соседом, - обиженно пробурчал он, вытаскивая бутылки.
- Иди сюда, мой маленький, я тебя поцелую, - позвала его Лада.
- Ладно уж, а то бобо будет, - произнес он, театрально глядя на Славу.
- Что-то он не жуется?! - произнесла Татьяна, задумчиво разглядывая недожеванный кусочек.
- Это последний писк, - Хомут никогда не умел делать шашлыки, но скрывал очевидный факт. - Ты что? Не знаешь? Все европейцы кушают только так. А японцы вообще сырые предпочитают. Пока жуешь, вырабатывается желудочный сок и улучшается пищеварение.
- Лучше замолчи, а то тебя переварю, - угрожающе произнесла Татьяна.
- А мне нравится, - сказал Александр.
Татьяна резко выхватила у него шампур и сунула ему свой. Смех всей компании стал ответом на его недоуменное выражение лица. Александру пришлось покориться своей тяжелой судьбе и он со страдальческим выражением продолжил трапезу. Наслаждаясь ароматным мясом, попивали терпкое вино. Разговоры прекратились. Костер начал потухать, и Александр подложил хвороста. Поднялся густой сизый дым. Александр дунул, появились слабые языки пламени дернулись и потухли. После нескольких попыток огонь весело побежал по веткам, дыма стало меньше.
VIII.
Длинные летние дни пролетают словно птицы. Незаметно опускаются сумерки. Деревья начинают отбрасывать тени. Сначала неясные, затем все более четкие и, наконец, растворяющиеся в темноте. Слабый, едва заметный ветерок, такой желанный днем, начинает вызывать легкую дрожь. И непроизвольно все смещаются к слабо тлеющему огню. Глаза, уставшие от пламени, чуть вдали ничего не видят. И непрозрачный лес наполняется необъяснимыми страхами.
- Хомут, расскажи что-нибудь, скучно, - попросила Татьяна.
- Люди с древних пор почему-то боятся ночи. Причем, если кто, даже не верящий в предрассудки, проснется случайно ночью, то чувствует внезапный прилив страха. А с полночи до пяти - возможно ужас. Какое-то гнетущее ожидание чего-то неминуемого. Каждый шорох вызывает подозрение, любой скрип кажется шагами. Раньше врачи отрицали, что есть лунатики. Говорили, бред, бабьи сказки. Сейчас пишут диссертации. Какая сила движет ими? Что позволяет им переходить по проводам с крыши на крышу? Даже цирковые артисты, постоянно совершенствующие своё мастерство, этого не могут делать. А ведь кто-то поверил! Не испугался молвы. Вы никогда не задумывались, почему многие верят в Бога (даже не верующие) и никто, якобы, не верит в Дьявола? Почему когда кто-то говорит, что там-то пропал человек или в какой-то деревне возникла неизвестная болезнь, - туда устремляется море народу? Но когда человек говорит, будто что-то видел ночью, а тем более на кладбище, хоть чуть-чуть выходящее за общепринятые рамки, над ним в лучшем случае посмеются, а в худшем упекут куда подальше. Сейчас много говорят об упырях. Пишут книги, показывают фильмы. Изгаляются, кто во что горазд! Но никто не задумывается, почему у всех народов всех континентов существует примерно один сказ о них? Что у них удлиняются клыки, один клык постоянно сточен, глаза в момент действия светятся неземным светом, кровь пьют из артерии, а не из вены и так далее. Почему религии любых вероисповеданий высшим актом искупления считают кровавое жертвоприношение? В различных видах. Иисус взошел на Голгофу и, истекая кровью, снял со всех первородный грех. В других религиях приносили в жертву самых лучших юношей и девушек. Ну ладно, не буду забивать ваши мозги слишком большим количеством задач. Упыри это обычные люди, которые после двенадцати часов ночи, подобно лунатикам, встают и идут к своей цели. Науке не известно, каким образом они, не имея ключей, входят в дверь. И на какое расстояние они могут совершать походы. Подойдя к спящему человеку и сделав легкий надкус, выпивают немного крови, достигая тем самым "единения". Тот, кому сподобилось быть выбранным, испытывает в этот момент дискомфорт, близкий к шоку. Но, согласитесь, чтобы получать удовольствие, всегда вначале приходится страдать. Чем больнее вначале, тем более сильное оно будет потом. Девушка, становясь женщиной, испытывает боль. Мальчик становится мужчиной лишь после хорошей драки. Чтобы не разгружать вагоны в старости, надо в юности учиться. И так далее. Они существуют с давних времен. И у человека выработался защитный рефлекс. При подходе упыря он впадает в сон, близкий к трансу (или, возможно, попадает под его воздействие). И в момент духовного соития он не просыпается. Представьте, вы проснулись в такой момент! Я думаю, мало кто бы выжил. Некоторые упыри по тем или иным причинам не достигают цели или приходят к одной жертве вдвоем. Жертва иногда просыпается. Болезнь, будем это называть так, начинает прогрессировать. Упыри превращаются из ночных друзей в ненасытных кровососов. Становятся своеобразными наркоманами. Каждый раз им нужно все больше и больше. Некоторые перестают получать оргазм или биоэнергию, если хотите. И в силу того, что другим способом получить ее не могут, выпивают всю кровь донора. Но и обессиленные такой дозой, хотят еще. Если жертва проснулась, то остаться живой практически невозможно. Упыри очень хорошо видят сквозь закрытые глаза, я имею в виду первых, вторые ходят с открытыми. Заразна эта болезнь или нет - неизвестно. Хотя из фольклора известны две точки зрения на эту проблему. Первая - болезнь передается по наследству, вторая - через укус. Некоторые считают, что бешеный упырь - это укушенный упырь, еще не пробовавший крови; другие, что это кто-то из детей больной пары. Лучшая защита от упырей - это женитьба. Упырь не может воздействовать на мужчину и женщину одновременно и поэтому к парам не приходит. Основное отличие упырей от других людей - стертый клык. У людей их четыре, но у упырей, непонятно по какой причине, неестественно стерт один, в то время как остальные словно новенькие. Упыри, как правило, сосут кровь у противоположного пола. Они есть везде и всегда. Поскольку свидетелей нет, а те, что-видели, или думают приснилось, или умирают, серьезная наука не скоро ими займется.
Поверьте один раз
(части 1 и 2)
Пролог
Яркое солнце разбудило меня. Удивительный факт! Каждый раз в таких случаях настроение становится бодрое, хочется жить! И кажется все невозможное достижимо. И маленькая комнатушка, в которую кроме кровати, табуретки и маленького комода ничего не вмещается, превращается во дворец. И старушенция, у которой я снимаю квартиру, вечно брюзжащая, с глубокими разъедающими лицо морщинами, длинным неестественно большим носом, маленькими косыми глазками и ростом, позволяющим думать, что "мальчик с пальчик" существует, хочется верить, наконец-то, перестанет панически бояться, что когда она уезжает в деревню к сестре (чрезвычайно редко) на день-два, я приведу к себе девушку или выпью с друзьями.
Легко встав и приняв душ, я долго-долго с огромной ненавистью чищу зубы. Вбившие в меня с детства мысль об этой обязательной процедуре, так и не смогли придумать, как ее сделать приятной. Вечная яичница и вчерашний чай на общей кухне не смогли отбить чудесного настроения, подаренного ярким летним утренним солнцем.
Сегодня понедельник, но мне не нужно идти на работу. Уже полгода слоняюсь без дела - кому нужны люди с такой странной профессией. На улице отличная погода. Легкие летние наряды непрерывно поворачивают мою голову совсем не туда, куда разрешила бы поворачивать взгляд моя жена, будь я женат.
В парке за скульптурой, на лавочках, вдоль аккуратных клумб, ухоженных чьей-то заботливой рукой, сидит разноцветное, весьма интересное множество девиц, изображающее страстное несгибаемое (отсутствующим ветром) желание прогрызть гранит науки. Но я уже вышел из того возраста, когда еще верят в этот трюк. Со спокойным отсутствующим взглядом обхожу дозором нестройные ряды прекрасных, а местами кривых, но все равно притягивающих, женских ног, слегка прикрытых разнообразными кусочками материала, именуемого мини-юбками.
- Извините, у вас закурить не найдется? - жесткий настороженный взгляд голубых глаз. Лицо сразу становится серьезным. Такое ощущение, будто золотые локоны на ее голове начинают закручиваться от возмущения.
- Я не курю! - хлестко и зло. "Явно злюка, придется потрудиться овчинка выделки стоит".
- Я и не думал, что вы курите. Просто все скамейки заняты. Если вы не возражаете, я присяду, - произнес я, присаживаясь. - Не люблю курить стоя.
- А зачем вы спрашиваете, если у вас есть?
- Чтобы быть уверенным, что мне не придется угощать!
В ответ раздался легкий иронический смех: "Значит на правильном пути".
- Неужели интересно среди лета сидеть и читать в парке, когда можно, с такой божественной внешностью, лежать на пляже, под ласкающими взглядами окружающих?
- Они совсем не ласкают, а нагло рассматривают. И вообще, молодой человек, я вам не мешаю, не мешайте и мне.
Она, по-видимому, решила так просто отделаться.
- А что, если не секрет, ты так зачарованно читаешь? - спросил я как можно серьезней.
- Американского короля ужасов, - ответила так словно к ней пристала муха и никак не отвяжется.
- Я, правду сказать, писатель, - в жизни не нес подобной чепухи, часто прихожу в парк. Встречаю первого попавшего и рассказываю свою очередную историю, если человек дослушивает до конца, я записываю ее в дневник, если нет, забываю. - На ее лице появляется сомневающийся интерес. Не выдерживает.
- Это правда? А о чем вы пишете?
- Когда хорошее настроение - ужасы, когда плохое - сказки. - И то и другое всегда можно сочинить, все мы помним "страшные" детские истории, а сказку всегда можно сложить из двух ранее слышанных.
- А сейчас вы что написали? - Она уже отошла и стала просто обворожительной.
- Видишь ли, - вошел я в роль, - писатели делятся на сочинителей - это которые садятся за пишущую машинку и "бьются" головой об стенку, ожидая вдохновения, и тех, кто перерабатывает кучу материала, прежде чем выйти к читателю. Я долго изучал народный фольклор. И пришел к выводу, что не все народные сказки и предания являются вымыслом. Некоторые на больших расстояниях в точности воспроизводят описания отдельных явлений. Так я столкнулся с лунатизмом. В народе давно это не подвергается сомнению. Но как ты знаешь - это всегда называлось "бабьими сказками". Сейчас это общеизвестно. Я подумал, а может есть что-то подобное? Спустя некоторое время, а точнее почти одновременно, передо мной вызрела проблема упырей.
- Что такое "упырь"? - перебила она меня. "Значит "наживка" заглочена, осталось лишь надеяться на прочность лески!"
- Упыри - это люди, подобные лунатикам, только сосущие кровь, - ответил я.
- Но ведь их называют вампирами.
- Вампиры это иностранное слово, а упыри - русское. И потом, вампиры выдуманные персонажи для развлечения людей. Упыри же - заболевание, вызванное до сих пор не известными причинами. Я много ездил, выявляя наиболее сходные детали, и пришел к выводу: невозможно, чтобы в каждой деревне было столько совпадающих фактов и все это - выдумки? Но изложить все это документально, а не художественным путем, естественно, представляется невозможным. Не желая, чтобы мракобесы прозвали меня сумасшедшим, я написал повесть. А поверят или нет - каждому свое.
- Меня зовут Наталья Монкуро. Я учусь на филологическом факультете и подрабатываю рецензентом. И могла бы дать даже профессиональную критику. Выражение ее лица приняло героическо напыщенный вид.
- Ну что ж, давай, попробуем. - Она мне нравилась все больше и больше, и я был уже готов на самом деле стать писателем.
Часть 1.
НОЧЬ.
I.
- Весь день работал. Начальство взгрело. Прошлой ночью спал мало. Лег и упал в сон, как обычно. И вдруг какое-то непонятное вращение в ушах, переходящее в затылок. Голова начинает крутиться по спирали со все возрастающей скоростью. Появляется изматывающий, непередаваемо гнетущий звон. Сквозь сон чувствую, как будто неизвестной природы поле тянет куда-то. Тело охватывает ни с чем не сравнимый ужас. Хочу проснуться - не получается. Я все вижу, пытаюсь кричать. Крик остается в груди. Всей силой души напрягаю мышцы - бесполезно. Обессиленно открываю глаза и резко просыпаюсь. Но страх еще стоит. Разум отказывается верить, что все прошло. И темнота давит неопределенностью. Несколько минут лежу с открытыми глазами. Страх уходит, но, прикрывая веки, физически чувствую, что мозги погружаются в кошмарную вращающуюся бездну. Через некоторое время незаметно засыпаю, и больше уже ничего не чувствую.
- И как давно это началось?
- Доктор, мне трудно объяснить, раньше бывало что-то подобное, но не это. А в последнее время происходит чуть ли не каждый день. Я думаю, все началось недели две назад. После похода.
- Успокойтесь, такое бывает. Вы перетрудились, возник стресс. Организм не может расслабиться и посылает тревожные сигналы. Возьмите отпуск. Отдохните. Старайтесь почаще бывать на свежем воздухе. Совершенно не употребляйте спиртного. Постарайтесь меньше курить. Желательно завести роман. И через некоторое время все встанет на свои места.
- Вы уверены, доктор?
- Конечно. Вы не первый. В последнее время участились подобные случаи.
Длинный узкий коридор привел к лестнице. Больница внушала отвращение. Обшарпанная снаружи, она была еще хуже внутри. "Непонятно, как они поддерживают чистоту при таких условиях .Хорошо хоть сумасшедшим не признали. А то бы без вины за решетку. Да, много работаю, надо взять отпуск. Поехать в деревню. Отдохнуть. Рыбку поудить. Дров поколоть. Молочко парное вспомнить. Свежий воздух - вот что главное! А то ведь так можно и докатиться ненароком. В одно прекрасное утро просыпаешься - "Привет! Я белая горячка".
II.
- Леночка! Кошма-ар, это просто ужас какой-то. Что мне сегодня снилось!? Ты не поверишь! Еще раз приснится, не проснусь. - Прелестная, милая, слегка заспанная улыбка во все лицо превращала всю фразу в призыв поиграть
- Татьяна, ну что тебе опять приснилось? - вопрос с укоризной. Лена была старше сестры всего на шесть минут, но всегда и везде опекала сестру, давая понять, что она старшая. Хотя им стукнуло уже по двадцать, детская привычка осталась.
- Представляешь, сплю, и мне кажется, что не сплю. И не могу открыть Глаза. А кто-то рядом стоит. Хочу от страха закричать, открыть глаза, но своего голоса не слышу. Это продолжается так долго, что чуть с ума не схожу от страха. Наконец, просыпаюсь. И еще страшней. Думаю, до твоей комнаты не дойду Зарываюсь под одеяло. Просыпаюсь - солнце, - у нее на лице вспыхивает искреннее недоумение. - Сейчас мне кажется, что это и не сон. Я точно помню, под одеяло пряталась! - Татьяна села на кровать, прижала двумя руками одеяло к груди и задумалась.
- Врушка ты у меня! Приснилось это тебе все. Не бери в голову.
- Ничего не приснилось. Я уверена, что-то было, -она немного рассердилась.
- Ладно, вставай, а то к завтраку как всегда опоздаешь. А потом, не поев толком, в университет понесешься.
- А все равно что-то было, - упрямо произнесла Татьяна.
На кухню Татьяна пришла как всегда последней. Немного свободная блузка скрывала красивую грудь. Длинные прекрасные ноги в обтягивающих брюках, черные, спадающие до пояса волосы делали ее бесподобной. Большие глаза и правильные черты лица не оставляли сомнений - она явно не страдала от отсутствия поклонников. За столом сидели отец, мать и сестра. Сестры мало чем отличались друг от друга. Лена смотрелась более серьезно. Взрослое лицо Строгая одежда. Волосы до плеч. Однако они не были близнецами.
Святослав Николаевич - солидный черноволосый мужчина, без единого седого волоса. Антонина Владимировна - стройная светловолосая женщина, сохранившая былую красоту.
- Пороть тебя надо было в свое время! Чай уже остывает, - почти строго произнес отец.
- Надо было, - в тон ему ответила Татьяна. - А то теперь приходится холодный чай по утрам пить.
III.
- Татьяна! - молодой высокий парень, с чисто студенческой внешностью и в аналогичной одежде, окликнул девушку. Она заулыбалась, увидев его.
- Здравствуй, Александр! - она всегда называла его полным именем. Про себя решив, что когда выйдет за него замуж (Дело твердо решенное, пусть даже он о том не догадывается), будет звать его Сашенькой, а на людях - Александр Артурович.
- Слушай, Танюш! Сегодня, кроме лекций, ничего нет. А завтра суббота. Мы с ребятами хотим днем дернуть к Хомуту. У него в деревне "дворец" пустует. Устроим уик-энд. Три дня на природе - сказка! Мясо для шашлыков уже маринуется.
- А что я скажу родителям? Дочь на две ночи исчезла, ни слуху ни духу!
- Скажешь, у подруги родители уехали. Одна сидеть боится. Телефона нет.
- Они скажут, возьми с собой сестру. Она вам такую подругу устроит про шашлыки забудете!
- Ну что, отболтаться не сумеешь? - обиженно.
- Сам ничего придумать не можешь, а я опять виновата?
- Скажи, это твоя дальняя подруга, сестра ее не знает. И вообще, поговори с сестрой. Она сама откажется.
- Жди, дожидайся - откажется! Она еще расскажет, что на лекциях в университете не была. Тогда не то, что подруга, всю субботу и воскресенье лекции читать заставят.
- Ну, объясни, мол, кружок открылся - по гипнотическому обучению разговорному английскому, за три дня. Тебя по знакомству берут. Ты всю жизнь мечтала.
- Ладно, ты у нас, конечно, гений. Но придется снова самой выкручиваться, - она обняла его за талию. - За мной заходить не надо. А то можно все испортить. Где встречаемся?
- У пристани в двенадцать.
- Я еще успею в университете посидеть. Они попрощались.
IV.
На пристани матросы проверяли билеты. Немногочисленный народ неторопливо рассаживался по салону. Метеор плавно повторял движение миролюбивых волн. За окнами чайки вели обычную перекличку. Четыре парня и две эффектные молодые девушки, перегруженные пакетами и сумками, громко разговаривали, привлекая внимание. Но никто не возмущался. И когда метеор тихо отчалил и, лениво выйдя на фарватер, встал на подводные крылья, всем почему-то стало жаль удаляющийся берег. Легкая грусть быстро прошла, она не способна долго задерживаться в таком возрасте.
- Смотрите, какой огромный пес, - воскликнула Татьяна. Добродушный меланхоличный сенбернар прошествовал мимо, даже не взглянув на компанию.
- Хомут! - окликнул Дима.
- Сам ты Хомут, - огрызнулся Олег, маленький, пухленький, вечно улыбающийся, с короткими рыжими волосами в защитном костюме. Прозванный так за то, что вечно отставал от остальных. - А я Вещий Олег. Лада, скажи ему, кто он есть, укосина несчастная.
Дима - полная противоположность ему, худой и длинный голубоглазый блондин в протертых джинсах и спортивной куртке, никак не среагировал на выпад и продолжал:
- Хомут, расскажи-ка лучше анекдот, а то твоя пустая болтовня уже начинает надоедать.
- Не люблю анекдотов, - заметила Лада. Жгучая блондинка, в обтягивающих брюках и кофточке с расстегнутой пуговицей, словно случайно приоткрывающей кое-что. Как будто только что сошедшая с обложки западного журнала. Разбудите лучше Славу, а то он словно спать сюда приехал?!
Слава, красивый бугай с задумчивым взором, был из тех, кто обычно нравится девушкам.
- Саш, что они ко мне пристают?! Едем на природу. Шашлыки. Шампанское. Ночь при кострах, с ведьмами в обнимку. А она, разбудите, - с деланной укоризной. - Ну, разве так можно? Может быть ты, Лада, разбила мою лучшую грезу? И теперь я всю оставшуюся жизнь буду страдать. Коварная звезда моих очей! - добавил он жеманно.
- Я? Коварная? - смеясь. - Город еще виден с корабля, а он - коварная! И с ним я поехала. Уж лучше мне было умереть, не родившись или провести оставшиеся дни в монастыре. Не подходи ко мне больше. И вообще отодвинься! Она капризно отвернулась.
- Ребята, давайте лучше выпьем бутылочку за отъезд, - Александр всегда знал, когда и как разрядить атмосферу. - Кто за? Кто против? - обежав всех глазами и не получив никакого ответа: - Единогласно!
Они выпили чуть-чуть. Дамы, естественно, поломались для приличия. Но пили как все. Одной бутылки показалось мало за отъезд. Открыли еще. Второй было тоже мало, но приближался берег.
V.
Дом представлял собой двухэтажный, солидный, с элементами роскоши особняк, что по местным понятиям свидетельствовало о зажиточности. Окруженный массивной, кое-где сгнившей оградой из заостренных сверху стволов, он напоминал древний острог. Сходство еще более усиливалось отдаленностью от деревни.
- Да у тебя не дом. Хомут, а хоромы! - воскликнул Слава. - Мы сюда на пикник приехали или на постоянное место жительства?
- Нужны вы мне здесь на постоянке, - довольно произнес Олег. - Лада, бросай его, будем сюда каждый день ездить, - продолжил он шутя.
- Я подумаю над вашим предложением, - кокетливо глядя на Славу, ответила Лада. Они стояли во дворе, оглядывая добротные хозяйственные строения, утопающие в сени молодых, но уже высоких дубов. Деревья тихо шелестели над обычным деревенским колодцем - с длинным журавлем, украшенным головой какой-то птицы, сильно смахивающей на ворону.
- Заходите, рассаживайтесь! - Олег открыл дверь и вошел в дом.
- Какая красота! Кто это сделал? - воскликнула Татьяна.
- Я не знаю. Отец купил его совсем недавно, прошлой осенью. Старик, который здесь жил, отдал дом со всей мебелью почти даром.
Дима плюхнулся на диван. Легкий скрип старой мебели возвестил, что они прибыли.
- А мне здесь нравится, - произнес он. - Только непонятно, зачем напротив дивана это подозрительное дупло в огне? С перепоя может показаться черт знает что!
После того, как разложили припасы, взятые на три дня, но явно на целый партизанский отряд, Дима и Олег пошли готовить шашлыки, остальные разбрелись осматривать достопримечательности. Первый этаж был из камня с огромной русской печью, двумя комнатами, сенями, кладовкой. Резная лестница в прихожей плавно переходила на второй, деревянный этаж, с тремя довольно большими комнатами. Вместительный подвал, сделанный как подземный этаж из массивного необлицованного камня, больше напоминал офис из трех помещений. Все помещения были со вкусом обставлены мебелью ручной работы. Весь дом был украшен резьбой. Чувствовалось, что здесь работал выдающийся мастер. Стены прихожей являлись картиной, застывшей в дереве и составляли единый пейзаж, изображающий охоту на волка. Большая комната, предоставив свои стены не менее талантливому произведению, продолжала тему - сгорающим в адском костре дубом, расколотым огромным, притягивающим своим непонятным мраком дуплом. Пламя уже пожирало исполина, и он склонялся, не в силах бороться с неистовым торнадо. Малая комната создавала ощущение глухого девственного леса. Густой бурелом, заросший неимоверно плотно, передавал неприступность природы, не подвластной человеку.
Второй этаж являлся единой картиной, переходящей из комнаты в комнату. Черепа в шлемах, изломанные копья, холмы из заросших скелетов лошадей веяли тягучей безысходностью. И только одинокий ворон в центральной комнате, смотревший единственным живым глазом, создавал иллюзию угасающей жизни.
В сгущающихся сумерках комплекс смотрелся либо гнетуще, либо меланхолически, в зависимости от настроения и времени суток. Подвальный этаж, лишь местами облагороженный резными картинами, являл странный дисбаланс с наземными этажами. Палач, рубящий голову, украшал входную дверь. Картина была написана словно маслом, так четко и ясно художник выразил агонию жертвы и желания палача. Внутри открывалась вместительная комната с дверями слева и справа, на которых были вырезаны лишь простые подковы. На всю центральную стену изображался костер инквизиции. Резчику явно удавались костры. Монахи с крестами рождали неприятные ощущения. Каждый колышек в костре, словно дьявольской рукой доведенный до совершенства, спешил внести свой вклад в уничтожение, возможно, невиновной жертвы. Остальные стены украшали лишь неотесанный камень и не к месту прекрасная мебель.
VI.
- Извините, здесь свободно? - спросил вошедший мужчина. Немолодая женщина с усталым, тронутым временем лицом, тяжело вздохнув, ответила:
- Да, конечно, присаживайтесь, - ей явно не хотелось ехать одной. Поезд дернулся, как бы раздумывая. Попробовал еще раз - не получилось. И с третьей попытки, тихо грохоча, стал набирать скорость.
- А вы далеко едете, - спросила она голосом, которым обычно обращаются друг к другу люди в такой ситуации, чтобы в задушевной беседе провести время, а затем забыть все на нужной остановке.
- Нет, недалеко, на тридцать шестой километр. Хочу немного отдохнуть от городской суеты. Порыбачить. На спокойных людей посмотреть. Озер там много. Хоть и маленькие, да рыбные.
- А как деревня называется? - спросила она для поддержания разговора.
- Синюки. - Вооруженный трехколенной бамбуковой удочкой, металлическим спиннингом и рюкзаком внушительных размеров, он выглядел обычным дачником, которых полным-полно передвигается на всех пригородных дорогах в весенне-осенний период.
- Родителей навестить или на дачу?
- У меня там дом. Родители в город переехали. Хочу один побыть. А то заботы довели. Спокойно спать не могу. Всякая чертовщина в голову лезет. Жизнь стала нынче скоростная. Здоровья не напасешься.
- Да, со здоровьем стало плохо. Всякие стрессы, болезни новомодные.., и они повели обычный бесконечный разговор. Между кресел пробежал огромный сенбернар, на него никто не обратил никакого внимания.
VII.
- Смотри, Слава, как живой, - Лада была слегка ошарашена. - Я бы здесь одна спать ни за что не согласилась. Мне кажется, этот ворон по ночам здесь летает. И ищет, чем поживиться.
- Успокойся, дорогая, - ответил он, притягивая Ладу к себе. Руки обняли прекрасный стан, пошли выше. Губы соприкоснулись с губами. Мурашки неведомого, переходящие в электрический ток, усиливая движение и силу рук, понесли в мир грез. Волны страсти, от губ и сросшихся языков, разлились по всему телу. Не в состоянии противостоять восставшей природе, они рухнули на ковер. Одежда, словно повинуясь неведомой воле, невидимо глазу покидала тела. Грудь приятно ощутила прикосновение другой груди. Волнение перехватило дыхание, и стыдливое обоюдное желание повисло в воздухе. Две разные противоречащие себе силы вступили в борьбу. Но разум отключается в подобных ситуациях, и последняя одежда полетела отдыхать.
- Слава! Лада! Где вы? Все уже собрались, - жизнерадостный голос Олега вернул к действительности. Завеса спала. Лада вырвалась и стала быстро смущенно одеваться.
- А что б его, - недовольно воскликнул Слава. Его можно было понять. Подобные вещи и в более солидном возрасте вызывают бурю не самых приятных пожеланий, а в данном могут убить.
- Шашлыки, наверное, уже готовы, - произнесла Лада, глядя из-под опущенных слегка неловких глаз и поправляя кофточку.
Все собрались у костра. Характерный запах шашлыка, пробуждающий аппетит даже у сытых, неуловимо возбуждающе бодрил и радовал. Как это всегда бывает, все скопом бросились хватать шампура, сделанные из веток, очищенных от коры, отдавая некоторый приоритет дамам. Рассевшись, кто куда мог, некоторое время молча, и сосредоточенно удовлетворяли жгучее желание.
- Шашлыки полагается запивать красным вином, - еще не прожевав, произнес Дима. - Я случайно прихватил пару бутылок.
- Дима, ты гений! Дай я тебя поцелую. - Татьяна освободила одну руку, обхватила его затылок и звучно поцеловала.
- Я тоже хочу, - улыбаясь, произнес Олег.
- Тебе вредно, - ответил Дима. - Лучше достань вино вон из того пакета.
- Вот всегда так, как что-то сделать, так Хомут. А как целоваться - так с соседом, - обиженно пробурчал он, вытаскивая бутылки.
- Иди сюда, мой маленький, я тебя поцелую, - позвала его Лада.
- Ладно уж, а то бобо будет, - произнес он, театрально глядя на Славу.
- Что-то он не жуется?! - произнесла Татьяна, задумчиво разглядывая недожеванный кусочек.
- Это последний писк, - Хомут никогда не умел делать шашлыки, но скрывал очевидный факт. - Ты что? Не знаешь? Все европейцы кушают только так. А японцы вообще сырые предпочитают. Пока жуешь, вырабатывается желудочный сок и улучшается пищеварение.
- Лучше замолчи, а то тебя переварю, - угрожающе произнесла Татьяна.
- А мне нравится, - сказал Александр.
Татьяна резко выхватила у него шампур и сунула ему свой. Смех всей компании стал ответом на его недоуменное выражение лица. Александру пришлось покориться своей тяжелой судьбе и он со страдальческим выражением продолжил трапезу. Наслаждаясь ароматным мясом, попивали терпкое вино. Разговоры прекратились. Костер начал потухать, и Александр подложил хвороста. Поднялся густой сизый дым. Александр дунул, появились слабые языки пламени дернулись и потухли. После нескольких попыток огонь весело побежал по веткам, дыма стало меньше.
VIII.
Длинные летние дни пролетают словно птицы. Незаметно опускаются сумерки. Деревья начинают отбрасывать тени. Сначала неясные, затем все более четкие и, наконец, растворяющиеся в темноте. Слабый, едва заметный ветерок, такой желанный днем, начинает вызывать легкую дрожь. И непроизвольно все смещаются к слабо тлеющему огню. Глаза, уставшие от пламени, чуть вдали ничего не видят. И непрозрачный лес наполняется необъяснимыми страхами.
- Хомут, расскажи что-нибудь, скучно, - попросила Татьяна.
- Люди с древних пор почему-то боятся ночи. Причем, если кто, даже не верящий в предрассудки, проснется случайно ночью, то чувствует внезапный прилив страха. А с полночи до пяти - возможно ужас. Какое-то гнетущее ожидание чего-то неминуемого. Каждый шорох вызывает подозрение, любой скрип кажется шагами. Раньше врачи отрицали, что есть лунатики. Говорили, бред, бабьи сказки. Сейчас пишут диссертации. Какая сила движет ими? Что позволяет им переходить по проводам с крыши на крышу? Даже цирковые артисты, постоянно совершенствующие своё мастерство, этого не могут делать. А ведь кто-то поверил! Не испугался молвы. Вы никогда не задумывались, почему многие верят в Бога (даже не верующие) и никто, якобы, не верит в Дьявола? Почему когда кто-то говорит, что там-то пропал человек или в какой-то деревне возникла неизвестная болезнь, - туда устремляется море народу? Но когда человек говорит, будто что-то видел ночью, а тем более на кладбище, хоть чуть-чуть выходящее за общепринятые рамки, над ним в лучшем случае посмеются, а в худшем упекут куда подальше. Сейчас много говорят об упырях. Пишут книги, показывают фильмы. Изгаляются, кто во что горазд! Но никто не задумывается, почему у всех народов всех континентов существует примерно один сказ о них? Что у них удлиняются клыки, один клык постоянно сточен, глаза в момент действия светятся неземным светом, кровь пьют из артерии, а не из вены и так далее. Почему религии любых вероисповеданий высшим актом искупления считают кровавое жертвоприношение? В различных видах. Иисус взошел на Голгофу и, истекая кровью, снял со всех первородный грех. В других религиях приносили в жертву самых лучших юношей и девушек. Ну ладно, не буду забивать ваши мозги слишком большим количеством задач. Упыри это обычные люди, которые после двенадцати часов ночи, подобно лунатикам, встают и идут к своей цели. Науке не известно, каким образом они, не имея ключей, входят в дверь. И на какое расстояние они могут совершать походы. Подойдя к спящему человеку и сделав легкий надкус, выпивают немного крови, достигая тем самым "единения". Тот, кому сподобилось быть выбранным, испытывает в этот момент дискомфорт, близкий к шоку. Но, согласитесь, чтобы получать удовольствие, всегда вначале приходится страдать. Чем больнее вначале, тем более сильное оно будет потом. Девушка, становясь женщиной, испытывает боль. Мальчик становится мужчиной лишь после хорошей драки. Чтобы не разгружать вагоны в старости, надо в юности учиться. И так далее. Они существуют с давних времен. И у человека выработался защитный рефлекс. При подходе упыря он впадает в сон, близкий к трансу (или, возможно, попадает под его воздействие). И в момент духовного соития он не просыпается. Представьте, вы проснулись в такой момент! Я думаю, мало кто бы выжил. Некоторые упыри по тем или иным причинам не достигают цели или приходят к одной жертве вдвоем. Жертва иногда просыпается. Болезнь, будем это называть так, начинает прогрессировать. Упыри превращаются из ночных друзей в ненасытных кровососов. Становятся своеобразными наркоманами. Каждый раз им нужно все больше и больше. Некоторые перестают получать оргазм или биоэнергию, если хотите. И в силу того, что другим способом получить ее не могут, выпивают всю кровь донора. Но и обессиленные такой дозой, хотят еще. Если жертва проснулась, то остаться живой практически невозможно. Упыри очень хорошо видят сквозь закрытые глаза, я имею в виду первых, вторые ходят с открытыми. Заразна эта болезнь или нет - неизвестно. Хотя из фольклора известны две точки зрения на эту проблему. Первая - болезнь передается по наследству, вторая - через укус. Некоторые считают, что бешеный упырь - это укушенный упырь, еще не пробовавший крови; другие, что это кто-то из детей больной пары. Лучшая защита от упырей - это женитьба. Упырь не может воздействовать на мужчину и женщину одновременно и поэтому к парам не приходит. Основное отличие упырей от других людей - стертый клык. У людей их четыре, но у упырей, непонятно по какой причине, неестественно стерт один, в то время как остальные словно новенькие. Упыри, как правило, сосут кровь у противоположного пола. Они есть везде и всегда. Поскольку свидетелей нет, а те, что-видели, или думают приснилось, или умирают, серьезная наука не скоро ими займется.