Страница:
{49}В дальнейшем оно только росло. 16 сентября начальник штаба 10-й армии вынужден поставить вопрос достаточно резко: "Ген. Истомину. Командующий армией обращает ваше внимание на недопустимость такого перемешивания частей, которое допущено вами на вашем фланге. 204-й полк он вам дал для восстановления положения, утраченного пограничниками, не для распыления по-батальонно по всему фронту. Необходимо принять меры к устранению. 16/IX. 1 ч. 15 м. Попов".
{50}Обращаем внимание читателя на очевидно недопустимый способ воздействия на самострелов. Способ этот, кроме нарастания недовольства, дезертирства и более осторожного самострельства, ничего не влек за собой. Самострельство имело широкое распространение в царской армии. Характерным показателем этого являлось то обстоятельство, что самострельство имело место главным образом в периоды окопных сидений. Солдат, заброшенный в окопы, к тому же в большинстве случаев совершенно не благоустроенные, был предоставлен самому себе. Грязь, плохая заботливость командиров, отсутствие общения с внешним миром и культурных развлечений, обособленность групп командного состава (по землянкам), письма родных из дому, - все это в совокупности нарушало психическое равновесие бойца. Если же прибавить еще к этому зачастую абсолютное непонимание бойцом целей борьбы и лишений, то нужно признать, что самострельство в мировую войну было актом, на который шла наиболее пассивная (менее сознательная) часть солдатской массы. Более решительный, - способный на протест - дезертировал; боец же, осознавший цели войны, полную их враждебность своим классовым интересам - обычно сдавался в плен. Командир 6-го Финляндского полка, будучи в то время неважным психологом и к тому же совсем плохим политиком, пошел в борьбе с самострельством по линии наименьшего сопротивления, применяя очевидно паллиативные мероприятия. Ред.
{51}По немецким данным, с. Малюны атаковал ландштурм, который далее захваченных окопов не продвинулся; в район с. Гени ночью проникли, повидимому, только разведчики; последнее, впрочем, теперь становится мне сомнительным.
{52}Какой же урок должен вынести читатель из вышеописанного печального тактического эпизода? Командир 6-го полка, попивая чаек, равнодушно и даже злорадствуя наблюдает за событиями, развивающимися у своего непосредственного соседа, ограничившись, скорее в целях собственной самозащиты, указанием горной батарее об открытии огня по соседнему участку. Получается свыше приказ о содействии соседу, выделяются небоеспособные подразделения на основании весьма неоправдываемых рассуждений командира полка о том, что если бы передали ему этот участок, то он поступил бы иначе. Как нужно поступать с такими командирами полков? - В лучшем случае немедленно отстранить от занимаемой должности, придав широкой - общеармейской гласности. Факт злостного нарушения элементарных тактических правил, - отсутствия инициативного оказания помощи соседу. Ред.
{53}30 августа в 4 ч. 30 м. утра, т. е. за час до начала атаки гвардии, штаб дивизии за No 91/н доносил начальнику штаба V Кавказского корпуса, что 6-й полк, фланг коего обнажен, начал отход на Шавлишки - Левиданы.
{54}Немецкое командование осведомилось о сосредоточении у Вильны нового корпуса только 29 августа, в день занятия гвардейским корпусом исходного положения для атаки.
{55}См. черт. 2.
{56}Дела разведовательного отдела штаба 10-й армии мной не разысканы.
{57}В 495-м полку имелось всего 4 офицера и 649 штыков; частью он был вооружен берданками; репутация - нехорошая. Впрочем и в 494-м полку, лучшем в дивизии, имелось только 6 офицеров, считая командира полка и адъютанта и командира батальона; таким образом на 2 сводных роты оставалось только по 1 офицеру.
{58}Читателя, несомненно, заинтересует следующая выписка из журнала военных действий 38-го ландверного пехотного полка за 30 августа 1915 г., освещающая очерченный бой со стороны немцев, полученная мною, когда труд уже находился в наборе. (Оригинал в рейхсархиве, названия пунктов мной изменены применительно к схеме.) 30 августа 1915 г. противник, находившийся против полка, очистил свою позицию. I и III батальоны тотчас же получили приказ перейти через р. Дукшта и занять неприятельскую позицию.
Батальоны сперва выслали для разведки дозоры и затем заняли неприятельскую позицию. Командование дивизией отдало приказ, как только противник очистит свою позицию, следовать за ним по пятам до линии Леменишки (0,5 км западнее Адамчишки. -А. С.) - Гени.
Во исполнение этого приказа были отданы распоряжения для дальнейшего продвижения I и III батальонов; находившийся в резерве в д. Ойраны (1 км севернее Вайсенишки.- А. С.) II батальон был двинут через р. Дукшты к фольварку, что северо-западнее Благодатное (окоп Ходского.- А. С.). Штаб полка переехал сначала к югу от с. Малюны, а затем в Тржецякишки.
Продвижение I и III батальонов происходило на широком фронте, в редких стрелковых цепах, и не встречало сопротивления противника.
Селения Дукшты и Благодатное были заняты; мы достигнули линии з. Кармазин - высота южнее Шавлишки; в это время левый фланг III батальона начал обстреливаться с высоты 75,6 северо-западнее (очевидно, северо-восточнее. - А. С.) Гени (эта высота лежит как раз между селениями Гени и Утеха.-А. С.) и продвигался вперед не так быстро.
Примыкавший слева к полку ландштурм оставался в занимаемом им у с. Кемели расположении; таким образом полк продвигался, имея свой правый и левый фланг незащищенными; справа опасность не грозила, так как фланг примыкал к р. Вилии. Невыгода открытого левого фланга скоро дала себя чувствовать. Неприятельские стрелки выдвинулись с высоты 75,6 северо-западнее Гени против левого фланга III батальона и грозили охватом.
Командование полком поэтому немедленно двинуло 2 роты из II батальона, находившегося в резерве в фольварке северо-западнее Благодатное, в направлении на высоту 75,6, для охранения левого фланга полка. Вскоре затем, около полудня, был получен от командования дивизии срочный приказ немедленно отрядить один, а если, возможно, то и два батальона, и направить их через з. Поиодзе (направление на Явнюны.- А. С.) на Зелуске (на русской карте неразыскано.- А. С.) .
Находившийся в том районе кавалерийский корпус был атакован превосходными силами и находился в бою с русским гвардейским корпусом; ему была необходима быстрая помощь. Вывести батальон из состава полка было трудно; это являлось возможным лишь в отношении II батальона. Обе роты, выдвинутые для охраны левого фланга полка в направлении на высоту 75,6, были сначала отведены обратно; затем весь II батальон, с пулеметами, двинулся на Зелуске.
Вследствие этого, полк, одиноко наступавший с непримкнутыми к соседям флангами, находился под сильной угрозой русских, продвигающихся в направлении Гени.
Поэтому III батальону было приказано сначала несколько отвести назад свой левый фланг, чтобы помешать охвату его русскими, и затем, если возможно, всем батальоном, в связи с I батальоном, занять находящуюся в тылу позицию на линии Дукшты - фольварк северо-западнее Благодатное - Тржецякишки. I батальон также получил приказ - примкнуть к отступательному движению III батальона.
Наша артиллерия, выехавшая до полудня через р. Дукшты на высоты по ту сторону ее, и расположившаяся в районе с. Дукшты, неустановила никакой связи со штабом полка (за 3 часа, при удалении всего на 1 км! -А. С.), хотя она и была подчинена командиру полка. Вследствие этого не было возможности ни поставить артиллерии какую-нибудь задачу, ни сообщить ей о своих намерениях.
Получив приказ по полку, командир III батальона распорядился об отходе своего батальона на находившуюся в тылу бывшую русскую позицию, не вступив предварительно в связь с I батальоном. Когда часть III батальона начала отходить назад, густые цепи русских внезапно из леса, что южнее Шавлишек (Ходский и I батальон 6-го полка.- А.С.), двинулись в атаку. Командир III батальона не имел более возможности отдать соответственный приказ для отражения этой атаки; русские вплотную напирали с величайшей стремительностью, и имели значительное численное превосходство. Таким образом артиллерия, желавшая возможно дольше сдерживать своим огнем атаку противника, не смогла своевременно отойти. Пересеченная лощинами местность позволила пехоте быстро и частично пользуясь укрытиями отойти; но артиллерии пришлось оставить 5 орудий, которые попали в руки неприятеля.
Так как I батальон был совершенно не осведомлен о намеченном отступлении III батальона, которое получило теперь весьма быстрое осуществление, то он внезапно увидел себя охваченным с левого фланга крупными неприятельскими силами и смог уклониться от больших потерь лишь посредством поспешного отхода назад; все же при этом некоторая часть его бойцов и командир батальона были захвачены в плен.
Потери: I батальон - один офицер ранен, два пропали без вести; унтер-офицеры и солдаты - 12 раненых, 49 пропавших без вести; III батальон -унтер-офицеров и солдат: раненых 44, пропавших без вести 20, убитых 7; пулеметная рота - 6 раненых, 2 убитых; итого 63 раненых, 71 пропавших без вести, 9 убитых.
III и I батальоны достигли своей старой позиции севернее Дукшты и опять засели на ней. Противник далее не напирал, задержавшись на своей бывшей позиции.
Штаб полка, после того как части полка были приведены в порядок, отошел вновь в с. Ойраны.
31 августа 1915 г. (на следующий день после боя) состав 38-го ландверного пехотного полка (всех трех батальонов был следующим: на довольствии - 35 офицеров, 1 811 солдат, 339 лошадей; боевой состав - 24 офицера, 1 497 солдат; количество винтовок, которое он может выставить в окопах - 1 149; больных при околотке - 65.
Предоставляем читателю самому сравнить это умно, но далеко не искренне написанное командованием ландверного полка объяснение своей неудачи с нашим изложением.
{59}Короткие учения в перерыве между боевыми действиями совершенно необходимы для борьбы с разболтанностью и должны иметь по преимуществу характер муштровки. Разумеется, среди стрелков они не могли пользоваться популярностью, и стрелки острили, что "если немцы узнают, что наш полк сегодня учился, то сейчас же разбегутся"; опять "ведут в баню" (дневник Штукатурова, "Военно-исторический сборник", вып. I, стр. 11О).
{60}Ниже на нескольких страницах изложены события, имевшие место на подступах к Вильне в конце августа и в начале сентября. О 6-м Финляндском полке почти ничего не говорится. Здесь выявлены и подчеркнуты слабые стороны частей, которые вели бой по соседству с 6-м Финляндским полком, или изложены действия высших войсковых соединений и главного командования обеих сторон. Хотя многое из всего этого не имеет отношения к теме, текст т. Свечина вследствие интереса его рассуждений и впечатлений, напечатан без изменений. Ред.
{61}Здесь ряд неточностей: 1) со 2 по 12 сентября снаряды батареям могли быть подвезены, 2) трудно представить себе тесную зависимость между числом снарядов, выпущенных двумя батареями, и фронтовой операцией. Как известно, в снарядах тогда ощущался острый недостаток, подвоз их налажен не был, и нередко целые дивизионы по неделям имели лишь запас в орудийных передках (по 36 патронов на 76-мм пушку). Да и почему штаб 2-й Финляндской дивизии обратил внимание на бездействие командиров дивизионов только 2 сентября, а не раньше? Ред.
{62}К моему удивлению пограничники очень неплохо сражались, отстаивая бывший участок 6-го полка: XXI германский корпус атаковал пограничников и гвардейских стрелков 9 сентября и после почти непрерывных боев в течение целой недели, в которых участвовала сильная немецкая артиллерия, немцы сумели потеснить русский фронт только на 4 км, на ту самую позицию у Левидан, куда 6-й полк отходил в ночь на 30 августа; особенно хорошо дрались части 4-го пограничного полка. Ничего похожего на ковенскую панику не было. Организация позиции 6-м полком и кое-какие его уроки не прошли даром. Правда, пограничники получили подкрепление, но в виде очень разложенных частей 4-й Финляндской дивизии.
{63}Мне представляется ошибочным способ использования гвардии в 1915 г. Она вводилась в бой на очень важных участках конечно, но совершенно самостоятельно, несла большие потери, обращалась в такой же потухший вулкан, как и другие корпуса. От раздергивания своих частей по отдельным полкам гвардия энергично и успешно защищалась. А мне кажется, что в условиях лета и осени 1915 г., при общем разложении армии, последний путь представлялся бы более выгодным. Присутствие гвардейских частей в тылу многих дивизий, вроде 124-й, позволяло бы поддерживать в них порядок, являлось бы новым импульсом для энергичного напряжения сил.
Гвардейские стрелки в конце сентября представляли уже совершенно негодные части, и тем не менее наличие их в V Кавказском корпусе оказывало известное влияние, за ними гонялись и стремились получить их на свой участок.
{64}И здесь, как и в других местах своего труда, т. Свечин говорит о своем 6-м Финляндском полке любовно. Все в полку было в порядке. Полк был выдающийся. Все соседи во всех отношениях были менее боеспособны, беднее в хозяйственном отношении и слабее управлялись. Возможно, что это было так. Но во всяком случае не в такой степени, как об этом говорит т. Свечин. Среда. в которой находился 6-й Финляндский полк, не могла не влиять на состояние этого полка. А во-вторых не ясно, какими мероприятиями, да еще в столь короткий срок, т. Свечин достиг поднятия своего полка на такую недосягаемую высоту. Ред.
{65}См. черт. 1.
{66}"Стратегический очерк войны 1914 - 1918 гг.", т. IV, стр. 110.
{67}Обвинение гвардии в стремлении не дать финляндцам батарею не обосновано. Ведь сам автор говорит, что гвардейские части были сильно потрепаны и потому естественно больше нуждались в поддержке артиллерии, чем более свежие финляндцы. Да и из текста не видно, сколько батарей поддерживали 2-ю гвардейскую дивизию, занимавшую такой же участок, как и 2-я Финляндская дивизия. Ред.
{68}Людендорф был начальником штаба у Гинденбурга. Ред.
{69}Die Schlachten und Gefechte des Grossen Krieges 1914 - 1918. Quellenwerk nach den amtlichen Bezeichungen zusammendestellt vom Grossen Generalstab, 1919, S.159.
{70}Совершенно ясно, что командир 6-го полка не сумел установить хороших товарищеских отношений ни со штабом дивизии, ни с соседними полками. Ред.
{71}Сравнение немецкой пехоты 1914 и 1915 гг. мало убедительно. Разве немецкой пехоте в 1914 г. приходилось преодолевать при действиях в поле проволочные заграждения и мощный огонь многочисленных пулеметов, как то имело место осенью 1915 г.? Если же в 1914 г. немецкая пехота под крепостями наталкивалась на проволочные заграждения, то движение ее вперед оказывалось возможным только после серьезной разрушительной работы немецкой артиллерии. Могла ли германская пехота в 1915 г. мало-мальски успешно вести борьбу с проволочными заграждениями и пулеметами русских, имея только свои пехотные огневые средства? Не грозило ли ей физическое истребление, если бы она имела силы итти вперед без солидной артиллерийской поддержки? В политико-моральном отношении немец 1915 г. был не ниже немца 1914 г. и лишь обучение рядового пехотинца в 1915 г. было быть может незначительно слабее, чем в 1914 г. Зато командный состав, артиллерия, пулеметчики и все технические войска были много опытнее, чем в 1914 г. Война вряд ли портит войска. Германская пехота в 1915 г. нуждалась в более солидной артиллерийской подготовке, чем в 1914 г., не потому, что вообще говоря, она сделалась хуже, а главным образом вследствие того, что средства сопротивления в 1915 г. были много серьезнее, чем в 1914 г. и кроме того она была крайне утомлена предшествовавшими непрерывными боями. Ред.
{72}Из поступившей ко мне с опозданием выписки из дневника XXI германского корпуса, хранящегося в рейхсархиве, следует, что V Кавказский корпус был атакован 145-й дивизией, гвардейский корпус - отрядом Эзебека, а 2-ю Финляндскую дивизию атаковала 77-я резервная дивизия, развернувшаяся от с. Мишкинцы до р. Вилии. Стоявший утром туман заставил отложить начало стрельбы на поражение до 11 часов. Вскоре после полудня начался штурм; дневник перечисляет ряд захваченных населенных пунктов - все они лежали по северную сторону наших окопов. Дневник указывает, что наступление замедлилось, так как русские развернули более сильную артиллерию, чем это было до сих пор (прекрасная аттестация для 10 русских пушек!) После наступления темноты русские отступили. Мой берлинский корреспондент сообщает мне, что из хранящейся в рейхсархиве переписки частей видно, что около 14 часов немцы отказались продолжать штурм, так как русские окопы были построены очень солидно и не были достаточно разрушены. Восточнее 77-й резервной дивизии группа Цеккера пыталась переправиться через Вилию, но своя же артиллерия утопила три понтона ошибочно направленным огнем, после чего переправа была прекращена (дневник XXI германского корпуса).
{73}4-я Финляндская дивизия была повидимому обижена, что ее еще считают боеспособной, и жаждала смешаться с пограничной дивизией, отходившей с обозами.
{74}"Слободок" на 2-верстной карте много в различных местах района деятельности Флуга. Вероятно, что штаб армии имел в виду "Слободку", напечатанную жирно на 10-верстной карте, на железной дороге Вильна - Солы; во избежание сомнений, лучше было бы выбрать менее распространенное название или сделать оговорку.
{75}Столкновение четырех конных бойцов никоим образом не может характеризовать действия крупных конных масс. Поэтому попытку автора опровергнуть положения тактики конного боя на основании рассматриваемого им незначительного эпизода, - нельзя признать удачной. Ред.
{76}Насколько некоторые "усталые" начальники высоко ценили привилегию отходить не в арьергарде, а в главных силах, видно из следующего эпизода: В ночь на 24 сентября 7-й полк должен был следовать в главных силах, а 6-й - в арьергарде. В довольно темную ночь, в точно назначенное арьергарду время, когда на фронте дивизии остались только команды разведчиков, маскировавшие легкой перепалкой уход полков, я привожу полк к пункту, при прохождении которого дивизия собиралась в одну колонну. Здесь я застаю в нервном состоянии Марушевского с 2 батальонами 7-го полка: ему следовало уходить уже полчаса тому назад, его фронт очищен. а он ожидает замешкавшегося III батальона. Я предложил Марушевскому, чтобы он двигался с 2 батальонами, а затем я вытяну вдоль дороги свой арьергард, но не тронусь, пока ко мне не подойдет его батальон. На этом мы и решили. Когда запоздавший батальон 7-го полка подошел головой к хвосту 6-го полка, я двинул колонну. Все было спокойно; вдруг послышался шум и смятение: командир батальона 7-го полка подполковник Миклуха повел свой батальон бегом, чтобы обогнать колонну 6-го полка. Бледный, обвисший, задыхающийся Миклуха бежал в голове своего батальона, мои офицеры пытались остановить его, но он выглядывал так, как следовало бы высматривать при ударе в штыки, и вопил: "ваша очередь быть в арьергарде, а не наша, мы в главных силах, вперед, бегом, нас не надуешь..." Некоторые стрелки его батальона почти валились от усталости. Чтобы прекратить беспорядок, я остановил 6-й полк и пропустил батальон Миклухи, который продолжал бежать, пока не скрылся в темноте. Я сообщил об этом Марушевскому: оказалось, что Миклуха человек известный, трижды отрешался от командования батальоном, должен был итти под суд за панику, но представил свидетельство о сумасшествии. Действительно, это был психически ненормальный человек, в то же время физический трус. Марушевский кажется его убрал, но летом 1916 г. он снова выплыл командиром батальона 7-го полка. В 6-м полку его не стали бы держать и 5 минут на взводе.
{77}Связь 28-го Сибирского полка прибыла в д. Захаришки уже в 1 ч. 15 м. утра, т. е. снялась уже накануне вечером. Цифры часов выступления и прибытия в реляциях других батальонов носят следы подчистки.
{78}В донесении Забелина, временно командовавшего 8-м полком, No 48 от 19 сентября, указано начало отхода - 3 ч. утра; время прохождения Осиновки - 5 ч. 30 м.; а он шел в затылок 7-му полку, под общей командой Марушевского (д. 363-911). Повидимому эта колонна двигалась также без привалов, и притом значительно скорее, чем 6-й полк, так как покрыла в 2 ч. 30 м. не менее 15 км. Возможно, что 7-й и 8-й полки снялись с позиции еще раньше указанного срока. А так как к своей позиции они подошли только глубокой ночью, то вероятно они производили не занятие позиции и очищение с нее, а занимались одной дипломатией.
{79}12 ч. 25 м. - 26-я дивизия отходит восточнее Дубников; 12 ч. 40 м. 104-й полк оставляет г. дв. Дубники; 13 час. - в г. дв. Дубники полк немцев, 101-й и 104-й полки в беспорядке к юго-западу.
{80}Командир I батальона 27-го Сибирского полка подполковник Элерт, в 11 ч. 10 м. доносил об отходе в беспорядке своего полка под натиском немцев. Нет причины сомневаться в показании этого заслуживающего доверия свидетеля. А из его даты видно, что неустойка 27-го полка началась позднее, чем на правом фланге 28-го полка.
{81}В первый период операции тыл немецких обходящих частей прикрывался задержанной в районе Свенцян 9-й кавалерийской дивизией, что было крупной ошибкой и ослабляло VI конный корпус с 4 до 3 кавалерийских дивизий в самый горячий момент его работы.
{82}Французский перебежчик ориентировал германское командование, что французы перейдут в Шампани в наступление 15 сентября. Поэтому и Людендорф был заблаговременно предупрежден, что с 15 сентября у него начнут отбирать дивизии. Французское наступление запоздало на 10 дней, что позволило Фалькенгайну только 19 сентября начать уборку резервов и 25 сентября энергично ее продолжить. Если бы французы не опоздали в Шампани, Виленская операция Людендорфа была бы сорвана в самом начале.
{83}Редакция считает весьма серьезным пробелом отсутствие вполне четких сведений о работе командира полка и сотрудников штаба полка в течение 16-19 сентября, когда полку приходилось отходить в тяжелых условиях, спешно занимать случайную позицию для обороны и вновь отходить в атмосфере общей паники. Ред.
{84}Редакция не совсем согласна с мнением автора. Неправильность указанных разграничительных линий являлась не продуктом злой воли того или иного командира корпуса, а результатом доведенной до абсурда тактической доктрины того времени, требовавшей чтобы разграничительные линии ни в коем случае не проходили по местным предметам, мешающим маневру вдоль фронта и могущим быть использованными противниками в качестве подступов. Ред.
{85}Как войска относились к болотистому характеру позиций, можно судить по донесению молодого офицера 27-го Сибирского полка, высланного через двое суток для рекогносцировки позиции для отступающего полка: "22 сентября, 9 ч. 55 м. Командиру 27-го Сибирского полка. Позиция сухая - ура! А у противника болото" (дело No 366 - 268).
{86}Дивизия была 16-батальонная, но после бегства днем много людей разбрелось, а до их возвращения некоторые батальоны по два были слиты в один сводный.
{87}21 сентября штаб армии предписал V Кавказскому корпусу даже обозы I разряда держать не ближе 8 км от фронта. Потребности войск, даже чисто боевые, безжалостно приносились в жертву свободе отступательного маневра; но одновременно подкашивалась стойкость и боеспособность войск.
{88}Находившийся 19 и 20 сентября в очень пессимистическом настроении унтерофицер 5-й роты Штукатуров занес в свой дневник: "Полк наш остановился около деревушки, где приказано было окопаться. Почва была болотистая, углубляться было нельзя: мы сделали прикрытие из нарезанных дернин. Начало темнеть. Чтобы было хоть что-нибудь видно впереди, наши (сомнительно. -А. С.) запалили близстоящую деревню. Целое море пламени бросало свет далеко вперед. Было очень холодно и шел дождь. Ноги увязали в болоте. Я было лег, но вода стала наливаться за ворот, и я страшно озяб. С наступлением ночи началась ружейная перестрелка влево от нас, но вскоре прекратилась. Оттуда передавали, что противник наступает и слышны были крики. Один наш трусишка пронзительно крикнул: "Спасайся, кто может", - но вскоре опять успокоилось. Однако прошло не более получаса времени, как открылась в ночной темноте частая стрельба. Из соседней роты нам передали, что немцы забрали одну из наших рот в плен (неверно. -А. С.) и стоят шагах в 200 от стоящей налево от нас роты. Общее руководство всеми утратилось в ночной темноте, каждый делал, что хотел. Кто отходил, кто занимал еще окопы. Слева к нам несколько раз заходили стрелки соседней роты и просили доложить нашему ротному командиру, что им делать дальше. Но ни нашего, ни их командира не было. Недалеко от нас раздался возглас из цепи наступающей немецкой пехоты на русском языке: "Сдавайтесь!" "В ночной тишине этот возглас несколько раз повторился". "Скоро нам было приказано отходить левым флангом и окопаться лицом к лесу, что мы и сделали. Оттуда нас обстрелял противник, но в атаку не пошел. Когда прекратилась стрельба, нам приказали отходить за деревню, где после некоторого брожения с места на место мы начали окапываться. Не успели мы выбросить несколько лопаток земли, как приказали прекратить работу и итти в те окопы, из которых мы вышли. Мы исполнили приказание (неверно, только к 8 час. утра последовало выдвижение. -А. С.). Из виденного и пережитого мной за последнее время приходится сделать заключение, что главное горе наше происходит от того, что мало хороших, преданных делу офицеров. Правда, в нижних чинах нет прежнего задора и гордости, как в начале войны, но все же при хорошем руководстве много можно сделать. В войсках нет прежнего подъема, видимо люди устали, есть равнодушие ко всему, но, слава богу, уныния нет".
{50}Обращаем внимание читателя на очевидно недопустимый способ воздействия на самострелов. Способ этот, кроме нарастания недовольства, дезертирства и более осторожного самострельства, ничего не влек за собой. Самострельство имело широкое распространение в царской армии. Характерным показателем этого являлось то обстоятельство, что самострельство имело место главным образом в периоды окопных сидений. Солдат, заброшенный в окопы, к тому же в большинстве случаев совершенно не благоустроенные, был предоставлен самому себе. Грязь, плохая заботливость командиров, отсутствие общения с внешним миром и культурных развлечений, обособленность групп командного состава (по землянкам), письма родных из дому, - все это в совокупности нарушало психическое равновесие бойца. Если же прибавить еще к этому зачастую абсолютное непонимание бойцом целей борьбы и лишений, то нужно признать, что самострельство в мировую войну было актом, на который шла наиболее пассивная (менее сознательная) часть солдатской массы. Более решительный, - способный на протест - дезертировал; боец же, осознавший цели войны, полную их враждебность своим классовым интересам - обычно сдавался в плен. Командир 6-го Финляндского полка, будучи в то время неважным психологом и к тому же совсем плохим политиком, пошел в борьбе с самострельством по линии наименьшего сопротивления, применяя очевидно паллиативные мероприятия. Ред.
{51}По немецким данным, с. Малюны атаковал ландштурм, который далее захваченных окопов не продвинулся; в район с. Гени ночью проникли, повидимому, только разведчики; последнее, впрочем, теперь становится мне сомнительным.
{52}Какой же урок должен вынести читатель из вышеописанного печального тактического эпизода? Командир 6-го полка, попивая чаек, равнодушно и даже злорадствуя наблюдает за событиями, развивающимися у своего непосредственного соседа, ограничившись, скорее в целях собственной самозащиты, указанием горной батарее об открытии огня по соседнему участку. Получается свыше приказ о содействии соседу, выделяются небоеспособные подразделения на основании весьма неоправдываемых рассуждений командира полка о том, что если бы передали ему этот участок, то он поступил бы иначе. Как нужно поступать с такими командирами полков? - В лучшем случае немедленно отстранить от занимаемой должности, придав широкой - общеармейской гласности. Факт злостного нарушения элементарных тактических правил, - отсутствия инициативного оказания помощи соседу. Ред.
{53}30 августа в 4 ч. 30 м. утра, т. е. за час до начала атаки гвардии, штаб дивизии за No 91/н доносил начальнику штаба V Кавказского корпуса, что 6-й полк, фланг коего обнажен, начал отход на Шавлишки - Левиданы.
{54}Немецкое командование осведомилось о сосредоточении у Вильны нового корпуса только 29 августа, в день занятия гвардейским корпусом исходного положения для атаки.
{55}См. черт. 2.
{56}Дела разведовательного отдела штаба 10-й армии мной не разысканы.
{57}В 495-м полку имелось всего 4 офицера и 649 штыков; частью он был вооружен берданками; репутация - нехорошая. Впрочем и в 494-м полку, лучшем в дивизии, имелось только 6 офицеров, считая командира полка и адъютанта и командира батальона; таким образом на 2 сводных роты оставалось только по 1 офицеру.
{58}Читателя, несомненно, заинтересует следующая выписка из журнала военных действий 38-го ландверного пехотного полка за 30 августа 1915 г., освещающая очерченный бой со стороны немцев, полученная мною, когда труд уже находился в наборе. (Оригинал в рейхсархиве, названия пунктов мной изменены применительно к схеме.) 30 августа 1915 г. противник, находившийся против полка, очистил свою позицию. I и III батальоны тотчас же получили приказ перейти через р. Дукшта и занять неприятельскую позицию.
Батальоны сперва выслали для разведки дозоры и затем заняли неприятельскую позицию. Командование дивизией отдало приказ, как только противник очистит свою позицию, следовать за ним по пятам до линии Леменишки (0,5 км западнее Адамчишки. -А. С.) - Гени.
Во исполнение этого приказа были отданы распоряжения для дальнейшего продвижения I и III батальонов; находившийся в резерве в д. Ойраны (1 км севернее Вайсенишки.- А. С.) II батальон был двинут через р. Дукшты к фольварку, что северо-западнее Благодатное (окоп Ходского.- А. С.). Штаб полка переехал сначала к югу от с. Малюны, а затем в Тржецякишки.
Продвижение I и III батальонов происходило на широком фронте, в редких стрелковых цепах, и не встречало сопротивления противника.
Селения Дукшты и Благодатное были заняты; мы достигнули линии з. Кармазин - высота южнее Шавлишки; в это время левый фланг III батальона начал обстреливаться с высоты 75,6 северо-западнее (очевидно, северо-восточнее. - А. С.) Гени (эта высота лежит как раз между селениями Гени и Утеха.-А. С.) и продвигался вперед не так быстро.
Примыкавший слева к полку ландштурм оставался в занимаемом им у с. Кемели расположении; таким образом полк продвигался, имея свой правый и левый фланг незащищенными; справа опасность не грозила, так как фланг примыкал к р. Вилии. Невыгода открытого левого фланга скоро дала себя чувствовать. Неприятельские стрелки выдвинулись с высоты 75,6 северо-западнее Гени против левого фланга III батальона и грозили охватом.
Командование полком поэтому немедленно двинуло 2 роты из II батальона, находившегося в резерве в фольварке северо-западнее Благодатное, в направлении на высоту 75,6, для охранения левого фланга полка. Вскоре затем, около полудня, был получен от командования дивизии срочный приказ немедленно отрядить один, а если, возможно, то и два батальона, и направить их через з. Поиодзе (направление на Явнюны.- А. С.) на Зелуске (на русской карте неразыскано.- А. С.) .
Находившийся в том районе кавалерийский корпус был атакован превосходными силами и находился в бою с русским гвардейским корпусом; ему была необходима быстрая помощь. Вывести батальон из состава полка было трудно; это являлось возможным лишь в отношении II батальона. Обе роты, выдвинутые для охраны левого фланга полка в направлении на высоту 75,6, были сначала отведены обратно; затем весь II батальон, с пулеметами, двинулся на Зелуске.
Вследствие этого, полк, одиноко наступавший с непримкнутыми к соседям флангами, находился под сильной угрозой русских, продвигающихся в направлении Гени.
Поэтому III батальону было приказано сначала несколько отвести назад свой левый фланг, чтобы помешать охвату его русскими, и затем, если возможно, всем батальоном, в связи с I батальоном, занять находящуюся в тылу позицию на линии Дукшты - фольварк северо-западнее Благодатное - Тржецякишки. I батальон также получил приказ - примкнуть к отступательному движению III батальона.
Наша артиллерия, выехавшая до полудня через р. Дукшты на высоты по ту сторону ее, и расположившаяся в районе с. Дукшты, неустановила никакой связи со штабом полка (за 3 часа, при удалении всего на 1 км! -А. С.), хотя она и была подчинена командиру полка. Вследствие этого не было возможности ни поставить артиллерии какую-нибудь задачу, ни сообщить ей о своих намерениях.
Получив приказ по полку, командир III батальона распорядился об отходе своего батальона на находившуюся в тылу бывшую русскую позицию, не вступив предварительно в связь с I батальоном. Когда часть III батальона начала отходить назад, густые цепи русских внезапно из леса, что южнее Шавлишек (Ходский и I батальон 6-го полка.- А.С.), двинулись в атаку. Командир III батальона не имел более возможности отдать соответственный приказ для отражения этой атаки; русские вплотную напирали с величайшей стремительностью, и имели значительное численное превосходство. Таким образом артиллерия, желавшая возможно дольше сдерживать своим огнем атаку противника, не смогла своевременно отойти. Пересеченная лощинами местность позволила пехоте быстро и частично пользуясь укрытиями отойти; но артиллерии пришлось оставить 5 орудий, которые попали в руки неприятеля.
Так как I батальон был совершенно не осведомлен о намеченном отступлении III батальона, которое получило теперь весьма быстрое осуществление, то он внезапно увидел себя охваченным с левого фланга крупными неприятельскими силами и смог уклониться от больших потерь лишь посредством поспешного отхода назад; все же при этом некоторая часть его бойцов и командир батальона были захвачены в плен.
Потери: I батальон - один офицер ранен, два пропали без вести; унтер-офицеры и солдаты - 12 раненых, 49 пропавших без вести; III батальон -унтер-офицеров и солдат: раненых 44, пропавших без вести 20, убитых 7; пулеметная рота - 6 раненых, 2 убитых; итого 63 раненых, 71 пропавших без вести, 9 убитых.
III и I батальоны достигли своей старой позиции севернее Дукшты и опять засели на ней. Противник далее не напирал, задержавшись на своей бывшей позиции.
Штаб полка, после того как части полка были приведены в порядок, отошел вновь в с. Ойраны.
31 августа 1915 г. (на следующий день после боя) состав 38-го ландверного пехотного полка (всех трех батальонов был следующим: на довольствии - 35 офицеров, 1 811 солдат, 339 лошадей; боевой состав - 24 офицера, 1 497 солдат; количество винтовок, которое он может выставить в окопах - 1 149; больных при околотке - 65.
Предоставляем читателю самому сравнить это умно, но далеко не искренне написанное командованием ландверного полка объяснение своей неудачи с нашим изложением.
{59}Короткие учения в перерыве между боевыми действиями совершенно необходимы для борьбы с разболтанностью и должны иметь по преимуществу характер муштровки. Разумеется, среди стрелков они не могли пользоваться популярностью, и стрелки острили, что "если немцы узнают, что наш полк сегодня учился, то сейчас же разбегутся"; опять "ведут в баню" (дневник Штукатурова, "Военно-исторический сборник", вып. I, стр. 11О).
{60}Ниже на нескольких страницах изложены события, имевшие место на подступах к Вильне в конце августа и в начале сентября. О 6-м Финляндском полке почти ничего не говорится. Здесь выявлены и подчеркнуты слабые стороны частей, которые вели бой по соседству с 6-м Финляндским полком, или изложены действия высших войсковых соединений и главного командования обеих сторон. Хотя многое из всего этого не имеет отношения к теме, текст т. Свечина вследствие интереса его рассуждений и впечатлений, напечатан без изменений. Ред.
{61}Здесь ряд неточностей: 1) со 2 по 12 сентября снаряды батареям могли быть подвезены, 2) трудно представить себе тесную зависимость между числом снарядов, выпущенных двумя батареями, и фронтовой операцией. Как известно, в снарядах тогда ощущался острый недостаток, подвоз их налажен не был, и нередко целые дивизионы по неделям имели лишь запас в орудийных передках (по 36 патронов на 76-мм пушку). Да и почему штаб 2-й Финляндской дивизии обратил внимание на бездействие командиров дивизионов только 2 сентября, а не раньше? Ред.
{62}К моему удивлению пограничники очень неплохо сражались, отстаивая бывший участок 6-го полка: XXI германский корпус атаковал пограничников и гвардейских стрелков 9 сентября и после почти непрерывных боев в течение целой недели, в которых участвовала сильная немецкая артиллерия, немцы сумели потеснить русский фронт только на 4 км, на ту самую позицию у Левидан, куда 6-й полк отходил в ночь на 30 августа; особенно хорошо дрались части 4-го пограничного полка. Ничего похожего на ковенскую панику не было. Организация позиции 6-м полком и кое-какие его уроки не прошли даром. Правда, пограничники получили подкрепление, но в виде очень разложенных частей 4-й Финляндской дивизии.
{63}Мне представляется ошибочным способ использования гвардии в 1915 г. Она вводилась в бой на очень важных участках конечно, но совершенно самостоятельно, несла большие потери, обращалась в такой же потухший вулкан, как и другие корпуса. От раздергивания своих частей по отдельным полкам гвардия энергично и успешно защищалась. А мне кажется, что в условиях лета и осени 1915 г., при общем разложении армии, последний путь представлялся бы более выгодным. Присутствие гвардейских частей в тылу многих дивизий, вроде 124-й, позволяло бы поддерживать в них порядок, являлось бы новым импульсом для энергичного напряжения сил.
Гвардейские стрелки в конце сентября представляли уже совершенно негодные части, и тем не менее наличие их в V Кавказском корпусе оказывало известное влияние, за ними гонялись и стремились получить их на свой участок.
{64}И здесь, как и в других местах своего труда, т. Свечин говорит о своем 6-м Финляндском полке любовно. Все в полку было в порядке. Полк был выдающийся. Все соседи во всех отношениях были менее боеспособны, беднее в хозяйственном отношении и слабее управлялись. Возможно, что это было так. Но во всяком случае не в такой степени, как об этом говорит т. Свечин. Среда. в которой находился 6-й Финляндский полк, не могла не влиять на состояние этого полка. А во-вторых не ясно, какими мероприятиями, да еще в столь короткий срок, т. Свечин достиг поднятия своего полка на такую недосягаемую высоту. Ред.
{65}См. черт. 1.
{66}"Стратегический очерк войны 1914 - 1918 гг.", т. IV, стр. 110.
{67}Обвинение гвардии в стремлении не дать финляндцам батарею не обосновано. Ведь сам автор говорит, что гвардейские части были сильно потрепаны и потому естественно больше нуждались в поддержке артиллерии, чем более свежие финляндцы. Да и из текста не видно, сколько батарей поддерживали 2-ю гвардейскую дивизию, занимавшую такой же участок, как и 2-я Финляндская дивизия. Ред.
{68}Людендорф был начальником штаба у Гинденбурга. Ред.
{69}Die Schlachten und Gefechte des Grossen Krieges 1914 - 1918. Quellenwerk nach den amtlichen Bezeichungen zusammendestellt vom Grossen Generalstab, 1919, S.159.
{70}Совершенно ясно, что командир 6-го полка не сумел установить хороших товарищеских отношений ни со штабом дивизии, ни с соседними полками. Ред.
{71}Сравнение немецкой пехоты 1914 и 1915 гг. мало убедительно. Разве немецкой пехоте в 1914 г. приходилось преодолевать при действиях в поле проволочные заграждения и мощный огонь многочисленных пулеметов, как то имело место осенью 1915 г.? Если же в 1914 г. немецкая пехота под крепостями наталкивалась на проволочные заграждения, то движение ее вперед оказывалось возможным только после серьезной разрушительной работы немецкой артиллерии. Могла ли германская пехота в 1915 г. мало-мальски успешно вести борьбу с проволочными заграждениями и пулеметами русских, имея только свои пехотные огневые средства? Не грозило ли ей физическое истребление, если бы она имела силы итти вперед без солидной артиллерийской поддержки? В политико-моральном отношении немец 1915 г. был не ниже немца 1914 г. и лишь обучение рядового пехотинца в 1915 г. было быть может незначительно слабее, чем в 1914 г. Зато командный состав, артиллерия, пулеметчики и все технические войска были много опытнее, чем в 1914 г. Война вряд ли портит войска. Германская пехота в 1915 г. нуждалась в более солидной артиллерийской подготовке, чем в 1914 г., не потому, что вообще говоря, она сделалась хуже, а главным образом вследствие того, что средства сопротивления в 1915 г. были много серьезнее, чем в 1914 г. и кроме того она была крайне утомлена предшествовавшими непрерывными боями. Ред.
{72}Из поступившей ко мне с опозданием выписки из дневника XXI германского корпуса, хранящегося в рейхсархиве, следует, что V Кавказский корпус был атакован 145-й дивизией, гвардейский корпус - отрядом Эзебека, а 2-ю Финляндскую дивизию атаковала 77-я резервная дивизия, развернувшаяся от с. Мишкинцы до р. Вилии. Стоявший утром туман заставил отложить начало стрельбы на поражение до 11 часов. Вскоре после полудня начался штурм; дневник перечисляет ряд захваченных населенных пунктов - все они лежали по северную сторону наших окопов. Дневник указывает, что наступление замедлилось, так как русские развернули более сильную артиллерию, чем это было до сих пор (прекрасная аттестация для 10 русских пушек!) После наступления темноты русские отступили. Мой берлинский корреспондент сообщает мне, что из хранящейся в рейхсархиве переписки частей видно, что около 14 часов немцы отказались продолжать штурм, так как русские окопы были построены очень солидно и не были достаточно разрушены. Восточнее 77-й резервной дивизии группа Цеккера пыталась переправиться через Вилию, но своя же артиллерия утопила три понтона ошибочно направленным огнем, после чего переправа была прекращена (дневник XXI германского корпуса).
{73}4-я Финляндская дивизия была повидимому обижена, что ее еще считают боеспособной, и жаждала смешаться с пограничной дивизией, отходившей с обозами.
{74}"Слободок" на 2-верстной карте много в различных местах района деятельности Флуга. Вероятно, что штаб армии имел в виду "Слободку", напечатанную жирно на 10-верстной карте, на железной дороге Вильна - Солы; во избежание сомнений, лучше было бы выбрать менее распространенное название или сделать оговорку.
{75}Столкновение четырех конных бойцов никоим образом не может характеризовать действия крупных конных масс. Поэтому попытку автора опровергнуть положения тактики конного боя на основании рассматриваемого им незначительного эпизода, - нельзя признать удачной. Ред.
{76}Насколько некоторые "усталые" начальники высоко ценили привилегию отходить не в арьергарде, а в главных силах, видно из следующего эпизода: В ночь на 24 сентября 7-й полк должен был следовать в главных силах, а 6-й - в арьергарде. В довольно темную ночь, в точно назначенное арьергарду время, когда на фронте дивизии остались только команды разведчиков, маскировавшие легкой перепалкой уход полков, я привожу полк к пункту, при прохождении которого дивизия собиралась в одну колонну. Здесь я застаю в нервном состоянии Марушевского с 2 батальонами 7-го полка: ему следовало уходить уже полчаса тому назад, его фронт очищен. а он ожидает замешкавшегося III батальона. Я предложил Марушевскому, чтобы он двигался с 2 батальонами, а затем я вытяну вдоль дороги свой арьергард, но не тронусь, пока ко мне не подойдет его батальон. На этом мы и решили. Когда запоздавший батальон 7-го полка подошел головой к хвосту 6-го полка, я двинул колонну. Все было спокойно; вдруг послышался шум и смятение: командир батальона 7-го полка подполковник Миклуха повел свой батальон бегом, чтобы обогнать колонну 6-го полка. Бледный, обвисший, задыхающийся Миклуха бежал в голове своего батальона, мои офицеры пытались остановить его, но он выглядывал так, как следовало бы высматривать при ударе в штыки, и вопил: "ваша очередь быть в арьергарде, а не наша, мы в главных силах, вперед, бегом, нас не надуешь..." Некоторые стрелки его батальона почти валились от усталости. Чтобы прекратить беспорядок, я остановил 6-й полк и пропустил батальон Миклухи, который продолжал бежать, пока не скрылся в темноте. Я сообщил об этом Марушевскому: оказалось, что Миклуха человек известный, трижды отрешался от командования батальоном, должен был итти под суд за панику, но представил свидетельство о сумасшествии. Действительно, это был психически ненормальный человек, в то же время физический трус. Марушевский кажется его убрал, но летом 1916 г. он снова выплыл командиром батальона 7-го полка. В 6-м полку его не стали бы держать и 5 минут на взводе.
{77}Связь 28-го Сибирского полка прибыла в д. Захаришки уже в 1 ч. 15 м. утра, т. е. снялась уже накануне вечером. Цифры часов выступления и прибытия в реляциях других батальонов носят следы подчистки.
{78}В донесении Забелина, временно командовавшего 8-м полком, No 48 от 19 сентября, указано начало отхода - 3 ч. утра; время прохождения Осиновки - 5 ч. 30 м.; а он шел в затылок 7-му полку, под общей командой Марушевского (д. 363-911). Повидимому эта колонна двигалась также без привалов, и притом значительно скорее, чем 6-й полк, так как покрыла в 2 ч. 30 м. не менее 15 км. Возможно, что 7-й и 8-й полки снялись с позиции еще раньше указанного срока. А так как к своей позиции они подошли только глубокой ночью, то вероятно они производили не занятие позиции и очищение с нее, а занимались одной дипломатией.
{79}12 ч. 25 м. - 26-я дивизия отходит восточнее Дубников; 12 ч. 40 м. 104-й полк оставляет г. дв. Дубники; 13 час. - в г. дв. Дубники полк немцев, 101-й и 104-й полки в беспорядке к юго-западу.
{80}Командир I батальона 27-го Сибирского полка подполковник Элерт, в 11 ч. 10 м. доносил об отходе в беспорядке своего полка под натиском немцев. Нет причины сомневаться в показании этого заслуживающего доверия свидетеля. А из его даты видно, что неустойка 27-го полка началась позднее, чем на правом фланге 28-го полка.
{81}В первый период операции тыл немецких обходящих частей прикрывался задержанной в районе Свенцян 9-й кавалерийской дивизией, что было крупной ошибкой и ослабляло VI конный корпус с 4 до 3 кавалерийских дивизий в самый горячий момент его работы.
{82}Французский перебежчик ориентировал германское командование, что французы перейдут в Шампани в наступление 15 сентября. Поэтому и Людендорф был заблаговременно предупрежден, что с 15 сентября у него начнут отбирать дивизии. Французское наступление запоздало на 10 дней, что позволило Фалькенгайну только 19 сентября начать уборку резервов и 25 сентября энергично ее продолжить. Если бы французы не опоздали в Шампани, Виленская операция Людендорфа была бы сорвана в самом начале.
{83}Редакция считает весьма серьезным пробелом отсутствие вполне четких сведений о работе командира полка и сотрудников штаба полка в течение 16-19 сентября, когда полку приходилось отходить в тяжелых условиях, спешно занимать случайную позицию для обороны и вновь отходить в атмосфере общей паники. Ред.
{84}Редакция не совсем согласна с мнением автора. Неправильность указанных разграничительных линий являлась не продуктом злой воли того или иного командира корпуса, а результатом доведенной до абсурда тактической доктрины того времени, требовавшей чтобы разграничительные линии ни в коем случае не проходили по местным предметам, мешающим маневру вдоль фронта и могущим быть использованными противниками в качестве подступов. Ред.
{85}Как войска относились к болотистому характеру позиций, можно судить по донесению молодого офицера 27-го Сибирского полка, высланного через двое суток для рекогносцировки позиции для отступающего полка: "22 сентября, 9 ч. 55 м. Командиру 27-го Сибирского полка. Позиция сухая - ура! А у противника болото" (дело No 366 - 268).
{86}Дивизия была 16-батальонная, но после бегства днем много людей разбрелось, а до их возвращения некоторые батальоны по два были слиты в один сводный.
{87}21 сентября штаб армии предписал V Кавказскому корпусу даже обозы I разряда держать не ближе 8 км от фронта. Потребности войск, даже чисто боевые, безжалостно приносились в жертву свободе отступательного маневра; но одновременно подкашивалась стойкость и боеспособность войск.
{88}Находившийся 19 и 20 сентября в очень пессимистическом настроении унтерофицер 5-й роты Штукатуров занес в свой дневник: "Полк наш остановился около деревушки, где приказано было окопаться. Почва была болотистая, углубляться было нельзя: мы сделали прикрытие из нарезанных дернин. Начало темнеть. Чтобы было хоть что-нибудь видно впереди, наши (сомнительно. -А. С.) запалили близстоящую деревню. Целое море пламени бросало свет далеко вперед. Было очень холодно и шел дождь. Ноги увязали в болоте. Я было лег, но вода стала наливаться за ворот, и я страшно озяб. С наступлением ночи началась ружейная перестрелка влево от нас, но вскоре прекратилась. Оттуда передавали, что противник наступает и слышны были крики. Один наш трусишка пронзительно крикнул: "Спасайся, кто может", - но вскоре опять успокоилось. Однако прошло не более получаса времени, как открылась в ночной темноте частая стрельба. Из соседней роты нам передали, что немцы забрали одну из наших рот в плен (неверно. -А. С.) и стоят шагах в 200 от стоящей налево от нас роты. Общее руководство всеми утратилось в ночной темноте, каждый делал, что хотел. Кто отходил, кто занимал еще окопы. Слева к нам несколько раз заходили стрелки соседней роты и просили доложить нашему ротному командиру, что им делать дальше. Но ни нашего, ни их командира не было. Недалеко от нас раздался возглас из цепи наступающей немецкой пехоты на русском языке: "Сдавайтесь!" "В ночной тишине этот возглас несколько раз повторился". "Скоро нам было приказано отходить левым флангом и окопаться лицом к лесу, что мы и сделали. Оттуда нас обстрелял противник, но в атаку не пошел. Когда прекратилась стрельба, нам приказали отходить за деревню, где после некоторого брожения с места на место мы начали окапываться. Не успели мы выбросить несколько лопаток земли, как приказали прекратить работу и итти в те окопы, из которых мы вышли. Мы исполнили приказание (неверно, только к 8 час. утра последовало выдвижение. -А. С.). Из виденного и пережитого мной за последнее время приходится сделать заключение, что главное горе наше происходит от того, что мало хороших, преданных делу офицеров. Правда, в нижних чинах нет прежнего задора и гордости, как в начале войны, но все же при хорошем руководстве много можно сделать. В войсках нет прежнего подъема, видимо люди устали, есть равнодушие ко всему, но, слава богу, уныния нет".