Страница:
"Шестое. Если хотя бы три умных человека дошли до того, что сказали вам в глаза, что вы мудры, то НЕМЕДЛЕННО скажите об этом НЖ. Она поймет, что вы полностью понимаете, чем чревата ситуация, и что влюбляясь в Вас, она сама становиться жертвой инструкции Как спастись, если вы Влюбились в Мудрого Человека. Вручите ей экземпляр и живите спокойно.
Так. Один… Два… Не умный. Не умный. В этой толпе умных не бывает… Блин. Дальше.
"Седьмое и последнее (исключительно для придания инструкции завершенности). Если вы спецагент, и это первый такой случай в вашей карьере, то подумайте вот о чем. Это – не последняя НЖ в вашей жизни. Обычный человек и обычный агент другую найдет вряд ли. А вы – наверняка. Однако, если вы попадете в ситуацию, то у вас не будет никаких шансов встретить других НЖ, поскольку вы перестанете быть спецагентом. Поэтому рекомендую расслабиться, потренироваться в разрыве общения с НЖ (это ценнейшая тренировка, агенты, ее прошедшие, считаются суперспецагентами), и идти выполнять задание дальше. (Примечание: если это не первый случай, то Я ЖЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ДРУГИЕ ЕСТЬ.)
Так. А действительно, чего это я паникую, как будто в первый раз, а? Такой случай потренироваться, а я…
Добрым и вкусным уже явно хватило, и я, залез в роль мудрого извращенца и обратил все внимание на хорошего человека. Общение полетело роялем с небоскреба.
– Все, что хочу? – задумчиво протянул я, делая вид, что пытаюсь вспомнить свою заветную мечту. – Всю жизнь мечтал кого-нибудь расспросить и узнать, почему люди влюбляются. Вот конкретно ты за что в меня собираешься?
С наслаждением опытного плавильщика наблюдая по показаниям лица за процессом плавки ее мозгов, я сделал мудрое лицо и стал набивать трубочку.
– Я? В тебя? – через полминуты и с искренним страхом хорошего человека, который думает, что об нем подумали, что нехороший, или даже не человек.
– Ты в меня. – прикуривание. – На роже написано. – Пых-пых. – Большими иероглифами. – Пых-пых. – А глаза вообще вот такие. – я показал тотально и безнадежно влюбленный взгляд. – Как будто счастье в том, чтобы влюбиться в кого-то и ходить вокруг да около, наблюдая, как кто-то менее влюбленный совращает и берет в мужья объект влюбленности.
Я замолк, наблюдая, как по ее телу пронеслась орда диких северных мурашек.
– Так скажи мне, в чем счастье? – коварно спрятавшись за облаком дыма.
– Ты знаешь, сейчас для меня счастьем будет, если ты меня снимешь. – дружелюбно, честно и с подкупающей откровенностью. Ну погоди, счас обгадим твой порыв.
– Ага. Я так и подумал, что ты попробуешь использовать то, что ты чуть умнее подруг, чтобы выделиться и бросить их.
Выражение легкой муки на лице.
– Ну зачем ты так… – обиженно и грустно уронила она себе под ноги. Наверно, чтоб я бросился туда подбирать и извиняться. Мое тело, конечно, было дернулось. А я поднапрягся и послал туда, под ноги, крупнокалиберный плевок. Она вздрогнула. Учитесь метко плевать, а то ведь душа маленькая и попасть в нее без тренировки – сложно.
– Не зачем, а для чего. – Наставительно. – Не люблю, когда враг – кто-то, кого не получается помучить и приходиться убивать быстро. Или доводить до состояния, когда получиться долго помучить.
Вскидывание головы. В глазах закипание смеси эмоций.
– Ну раз ты такой садист, так на, мучай. – она попыталась жертвенно развести в стороны руки, что привело к совращательному извиванию ее в веревках. Я игриво вскинул брови и злорадно и плотоядно хрюкнул:
– Не. Мучить мазохистку – это не мучить, а доставлять наслаждение. Ты мне лучше ответь все-таки – в чем счастье, а?
В общем, в таком духе я продолжал час двадцать восемь. Теперь вы, наверно, понимаете, почему люди имеют со мной дело только один раз, за редкими исключениями, когда их или достанет недостаточно, или не достанет совсем.
Концерт прервал визг блондинки, увидевшей двух местных рысей, вышедших на поляну. Рыси были мне по пояс. Некоторые тупые раздолбаи, которым приходит откуда-то во что-то идея кончать жизнь походом в Лес, приучили рысей к парной человечине. Об этом я вспомнил уже после того, как рука выхватила ствол и два раза нажала на курок. От первой не осталось ничего, поддающегося опознанию, а от второй – хвостовая, так сказать, часть, повалившая меня на землю, что и навело меня на воспоминания об раздолбаях.
Грохоту было много, и из окружающих поляну кустов раздался дружный топот разбегающихся зверей. Доходчиво характеризуя предков этих зверей, я стряхнул с себя остатки рыси, вскочил на ноги, и сделал вид, что помчался в погоню, на ходу дозяряжая ракетомет. В спину мне долетел дружный ноющий хор четырех жертв на кого ты нас покинул, и издевательский смех пятой. Заррраза тощщщщая!
Погоня, понятно, результатов не дала из-за ленивости погонщика. Погонщик ограничился приведением ловушек в исходное состояние, и походом к ручейку умыться и почистить тушу местного кролика, случайно напоровшегося на кол.
Чистясь, я задумывал, как отомстить худощавой за смех. Отбросив несколько задумок, я остановился на наименее безобидной. На обратном пути я очень тихо подкрался к ней сзади и со звериным рычание положил руку между ног. Визг был громкий. Когда он оборвался, я нежно шепнул в ухо:
– Сердце не остановилось?
– Н-н-нет, с-с-свол-л-лочь…
Издевательски хохоча, я вылез на полянку, и начал готовить ужин, раздумывая над тем, что я, как всегда, прочитав инструкцию, перед применением свалил все прочитанное в кучу. Привычка. Это наилучший способ действовать непредсказуемо для тех, кто считает, что ты ее изучил. А вообще пора возбуждать аппетит к ужину.
– Никто не устал? – поинтересовался я, жаря на небольшом костерке грудинку. Ответом был ной. Мой довольный смех его быстро заткнул. Аппетит возбудился.
Через полчаса, доведясь пожиранием кролика до удовлетворенного состояния, я решил, что теперь пора перейти на конец к делу, и посмотрел на вторую партию, очень красивую и согласно шестому следствию из Третьего Постельного Закона, более осведомленную, чем первая. Вторая партия всем составом глотала слюни, пытаясь делать это незаметно. Самое время спросить:
– Ну так ладно, хватить баловать и скажите-ка мне, сколько кораблей вышло.
Слюна из отвисших челюстей закапала на землю. Вссл, мням, мням, мням.
– Каких кораблей? – Худошавая угрюмо.
– С другого берега, вестимо. С нашествием на восточные ордена. Уж если даже ты не знаешь, то тогда это, наверно, на самом деле секрет.
Косоглазка и блондинка безуспешно пытались дохлопаться глазами до понимания нашей беседы.
– Знаю, но не скажу – Мстительно и злобно.
– А под пытками?
– Я же ма…
– Специальными пытками для мазохистов – щекочением и сверхнежным оральным сексом.
Она поперхнулась остатком фразы. Поперхиваться было от чего – на этой планете еще не успели ввести в моду оральный секс, и факт свершения над человеком орального изнасилования сразу делал из человека извращенца.
– А если не получиться, отвезу к ближайшей дороге, и привяжу к столбикам, повесив табличку Общественное в… сама догадайся, что… ага, вижу, догадалась. Фу, какие у тебя пошлые мысли. Ну так и…?
Я медленно встал и направился к ней, на ходу выразительно облизывая жирные губы.
– Блефуешь – нагло бросила худощавая, смотря в глаза с надеждой, что я не опущусь до ТАКОГО. Под таким взглядом глазки мои немедленно стали очень сальными, я медленно вытащил нож, и медленно стал разрезать на ней штаны, раздумывая вместе с ней, насколько далеко я смогу зайти. Чтоб она не мучалась раздумьями, насколько далеко, я от старательности высунул язык во всю длину. Высовывание, как я и рассчитывал, совпало с опаданием штанов. Совместное действие высовывания и опадания было ужасным. Глаза и рот округлились. То ли от паники, то ли… Ну точно. Это надо прокомментировать.
– В воздухе запахло любовью.
Рефлекторное перекореживание. Ура! Цель близка. Медленно наклонясь, я прикинул, что на середине бедра она не выдержит, и легонько лизнул лодыжку. Громкость визга превзошла мои самые смелые ожидания.
– Пятьсот!!! Пятьсот кораблей с по-сотней десанта!!!
– Ну вот, давно бы так.
Выразительно облизываясь, я укутал ее вздрагивающие ноги в остатки штанов.
Укутав, я ласково погладил ее по головке, пока еще не седеющей, и вернулся к костру покурить и подумать.
По суше лезет сто тысяч, не считая орденов. И как они там в империи так расплодились? Я же говорил – давайте введем моду на презервативы, пока не пришлось импортировать автоматические арбалеты. Кто бы слушал мудрого человека…
Каша заварилась густая, и, пожалуй, ордена восточного союза вместе с пограничниками пойдут на другую сторону леса – с этой стороны леса будет совсем весело. Если обходная группа сто, то главная около трехсот. Так. В Саниксе и Гринленде пятьдесят активных мечей, считая не строевиков. Правда, про Гринленд, после того, как я там пожил, сложно что-нибудь сказать определенно, но даже помножив их на три больше ста не получается. Похоже, придется показать, что железные огнедышашие драконы, запасающие мясо впрок на сотни лет, еще не вымерли.
Блин, опять заниматься массовым истреблением населения.
Ну ладно. А при чем эти три послушницы? Не пошлет же их настоятельница просто так, например, чтоб меня женить! Она же, в конце концов, тоже агент и меня знает.
Значит, что-то еще. А что? Вспоминай! Вспомнил!
Девять с половиной местных лет назад, как раз перед запихиванием меня суда, по галактике прошел шорох – министр обороны искал пропавшую дочь. Старичок чуть ноги не протянул, вышел в отставку и обломилась одна крупная операция по разгрому одной пиратской корпорации. А о дочери – ни слуху, ни духу.
А когда я ознакамливался с местными архивами, то видел, что месяц спустя после похищения автоматы на Левой Руке сбили неопознанный транспортник, затонувший где-то у западного побережья. Та-а-ак.
Добрая Настоятельница видно, подобрала сиротку и направила мне. Спасибо большое. Еще бы указала, кто из них. Вся надежда на то, что жену минобра я видел, и как-нибудь узнаю и дочь.
Вот.
Почувствовав, что ежедневная пайка развлечений получена, я проверил ловушки и лег спать, не забыв, конечно, пожелать всем спокойной ночи.
Проснулся я от визга, перешедшего в хрип. Вскакивая, мое тело выхватило ракетомет и нож, вместе со мной радуясь, что нам дали поспать, а не будили каждый раз, когда хотелось чего-нибудь, на что я все равно посреди ночи не способен.
Причиной визга всех, кроме меня, послужило появление на полянке некоей помеси земного льва с земным медведем (негодяй медведь!). Как его зовут здесь, я даже и не знал, поскольку он, судя по размерам вооружения и скорости передвижения, встречается только раз в жизни. По крайней мере тем, у кого нет ракетомета. На убиение затратилось пять ракеток.
– Доброе утро. – пожелал я, засовывая дымящийся перезаряженный ракетомет в кобуру. – На улице чудесная погода, я зверюшки гуляют – просто прелесть.
– А ты дрыхнешь, как кабан. – ответила худощавая, пока остальные отпыхивались от шока. Она явно намеревалась нарваться на что-то типа горячего кофе в постель, но обломилась. По утрам, не покурив, я ленив. Хмыком сообщим худощавой, что порядочные мальчики на ее грубые шутки не реагируют, я подобрал остатки кролика и молча ушел на опушку.
Через полчаса я сидел на опушке и оглядывал дорогу в тупичок, по которой обычно подъезжали к Лесу все нормальные, то есть сумасшедшие, люди. Одновременно шло обдумывание шизовой идеи, а не взять ли на самом деле худощавую с собой для перевоспитания. За приятным выдумыванием процессов перевоспитания ушло полтора часа. По их истечении мои чуткие уши передали мне, что в километре кто-то идет, громко топая и явно нарываясь на меня. Пока я входил в роль локатора ближнего действия, на горизонте появилось облачко пыли. Вот всегда так – то никого, то все сразу. Локатор ближнего действия засек пятерых в зеленом и пятнистом, продирающих сквозь заросли различное оружие. Продирались они к тупичку. Перенастройка на локатор дальнего действия показала двадцать восемь всадников, из которых трое на фоне остальных болтались в седлах как мешки с чем угодно.
Очень похоже на солдаток. Только они могут въезжать в лес верхом – наверно, в надежде, что сначала злые звери будут есть их лошадей.
Так, пора заняться зелеными ушанками.
Забежав по дороге на полянку и закинув труп в конец тупичка, я отправился на поиски ушанок. Они уютно расположились чуть, метров триста, ближе собственно тупичка – один залез в старый муравейник, прицелившись на дорогу из двух арбалетов, двое закопались в листву у муравейника, а четвертый и пятый уединились в старом дупле. Я решил не мешать объяснениям в любви перед боем, и просто подождать развития событий. Чтоб ждать было не скучно, я залез на дерево с дуплом, сел чуть выше дупла и закурил.
Зажигалка у меня неслышная, ветерок сносил дым в сторону, и когда метрах в двухстах три всадницы показали на дорогу всю свою девичью красу и лошадей, я все еще оставался незамеченным.
– А может, все-таки подраним перед тем, как брать? – раздался шепот из дупла.
– Нет. Приказ Императора.
Я чуть не упал. Пятеро были из спецлегиона западной империи – самые крутые из местных профи. Дяденька Император был настолько обеспокоен тем, что эти три могут попасть не к нему, что послал группу на перехват чуть ли не через пол-континента.
Так. Пора быстро перехват перехватывать.
Действие.
Очень тихо спуститься на уровень дупла и прикинув, как там висят эти двое, заглянуть внутрь с ножом наготове. Два быстрых режущих удара в горло. Булькающий звук услышали внизу. Метнув нож в небритую рожу, возникшую из муравейника, я спрыгнул вниз, выхватывая нун-чаки, единственные на планете. Очень удобны для запугивания профи.
Бум! Нунчак отбил нацеленный в попу меч. Приземлившись передним кувырком утекаю от молниеносного по местным меркам удара меча. Выпрямляюсь за спиной меченосца. Хлестнуть чаком в основание черепа. Лениво поклониться под меч второго и прямой выброс в нос. Два тела медленно опали на листву. Можно обыскивать и закапывать. Вот только некогда. Надо встречать эту троицу, шумно отреагировавшую на звуки бойни.
Перебежав дорогу прямо за их спинами, я добежал до своего пенька на повороте собственно в тупичок и стал наблюдать, пытаясь распознать дочку минобра. Как назло, минобр был зеленоглазым толстым коротышкой, а супруга – голубоглазой фотомоделью. Хрен поймешь, даже зная генетику и правила наследования. [9]
Когда до поворота им осталось метров сто, они продолжили беседу, прерванную, видимо, моими деяниями.
– Вот так вот тихо-мирно и доедем. – зашептала на пол-леса низенькая брюнетка с широко расставленными глазами и довольно широкими плечами. Правая нога, высовывавшаяся из обрезка штанины, была довольно неплохой формы, но слегка перегружена мускулами.
– Заткнись! – посоветовала ей тоже брюнетка с несколько маленькими губами, у которой на уровне груди обозначались две весьма заметных даже под кольчугой и плащом выпуклости.
– Меня больше всего интересует, где те, кто на встречает? – спросила длинная, почти с меня ростом, но худая и более длинноногая шатенка.
Я хмыкнул. Встречающих было – хоть отбавляй, что я и делал. Надеюсь, меня за это не будут ругать.
На мое хмыкание они замерли. Нервишки-то на взводе – плохо.
– Слышали? – осведомилась вторая.
Две других молча кивнули. На лицах была написана полная готовность лечь, по возможности в гроб, один на троих, чтоб не замерзнуть. Некоторое время они ехали молча, но это некоторое продолжалось недолго, так как из кустов выпрыгнул познакомиться детеныш рыси. Я проводил его стволом, но бедолага приземлился уже утыканный стрелами. Реакция у них уже есть. Значит, дети скоро будут.
– Не нравиться мне это. – сказала вторая, ощупывая две глубоких царапины на лице. Труп рыси в лицо – это, согласен, неприятно.
– Мне тоже. – подтвердила первая, рассматривая зверька. Зверек того стоил.
– Ты бы лучше стреляла лучше, а то, как ты говоришь, не успеешь обсикаться, как будут у тебя в спине сидеть вот такие зубки, а то и побольше. – стала раззоряться третья, перезаряжая арбалет. Умная девочка.
– Ладно -ладно. – буркнула первая, делая то же.
Делали они это на ходу, и вскоре доехали до моего на горячую руку сделанного сюрприза.
– Та-а-а-ак! – протянула третья, закончив осмотр. Растак. – дополнил я
– Концевик. – продолжила она. Правильно. Вы угадали. Есть такое животное.
– Правильно. – отозвалась вторая. Они мысли не читают? – А что делать дальше будем? – Сухари и прокладки сушить.
– И что он тут делает? – спросила скорее воздух, чем кого-то, третья. Вас дожидается.
– Нас дожидается. – протранслировала первая.
– Дожидался. – поправила вторая.
Болтают много. Плохо. Могут втроем и меня заговорить, если потренируются.
– Ну и что делать будем? – спросила вторая. Она все еще озиралась в поисках меня. Первая, не слезая с седла, стала перекусывать. Свой человек.
– Счас подумаю. – ответила третья. «Ну-ну, ждем-с». – Сделаем так. Возвращаемся обратно, очень осторожно. Выйдем на опушку и там будем ждать этого говнючего проводника. А то не понятно, чьими соплями он захлебнулся…
– Лажа! – заорал я возмущенно, и кинул шарики, чтоб они, случайно, не растеряли стрелы стрельбой по кустам.
Посылки почти убедили меня в том, что это они и есть, но в целях отучения от обзывания я попривязывал их к деревьям.
Первой очнулась длинноногая. Обведя поляну мутным взором, она испугалась и прохрипела:
– Проводник Тивсол?
Я затянулся, из вежливости снял зеркальные очки, за которыми почти всегда прячу свой излишне проницательный взгляд, и солидно ответил:
– Предположим.
Некоторое время мы играли в гляделки, я – с удовольствием, а она – пытаясь понять, шучу ли я, или она на самом деле попала не в те руки или в не руки вовсе. Потом вмешалась вторая из вновь прибывших – начала стонать. Простонавшись, она взяла пример с первой и уставилась на меня, а я, само собой, – на нее. Чтоб не сидеть каменным истуканом, молча смотрящим в глаза (бывает, это пугает), я торжественно поздравил:
– С прибытием! – выбил пепел и добавил: – Я надеюсь, хорошо долетели, господин президент?
– Господи, он еще и сумасшедший! – беззвучно прошептала длинная, не догадываясь о моем отличном боковом зрении, пару десятков раз спасавшем мне незаменимые участки тела вроде носа.
– О дерьмо! Она еще и набожная!
Это, как и планировалось, произвело впечатление. Глаза длинной широко раскрылись. Аж настолько, что радужки стали видны целиком. Видно, она высматривала глаза на моих висках. Высматривание выглядело красиво. Жаль, мне не разрешают носить с собой ничего современнее каменного топора. Например видеозаписер. Первое место конкурса фотографий лучший снимок девушки года было бы моим.
– Эй, ты кто? – спросила вторая. Я окинул ее мрачным взглядом, издевательски пропустив большую грудь, но задержавшись на коротких мускулистых ногах, и продолжил молча открывать посылку. Посылки в контейнерах индивидуальной запаковки мне изредка присылает Скайрин. Паковал я их сам, но под присмотром Скайрина, и кроме табачку, ракеток, спирта и йода там есть противозачаточное, слабительное и рвотное. Они, конечно, мне нужны, но наивный Скайрин думает, наверно, что их ем я.
В этот раз пришло аж три посылки – видимо, в связи с наклевывающимися событиями. Патронов оказался небольшой избыток, и я достал из спинного кармана четыре больших магазина и стал неторопливо их снаряжать. В случае необходимости на ствол накручивается удлинитель, присоединяется приклад, и я имею небольшую штурмовую винтовочку. Правда, в случае такой необходимости я сразу, первой же очередью, достаю боевой вертолет и снимаю вооружение с него.
Драгоценный табачок был ссыпан в три больших и герметичных, как и все остальные, кармана. Аптечные карманы я тоже набил под клапана, отложив немного рвотного и слабительного для присутствующих.
Закончив разбирать посылки, я вытащил из них половину термитного заряда, засунул его в карман, подошел ко второй из вновь прибывших и приложил ее пальцы к замкам. Отшвырнул оба ящика. На землю и на спины трупов полился дождичек из металла. Радостно пронаблюдав взвивающиеся в чистый воздух вонючие струйки дыма, я пошел посмотреть, что на ноге у первой, еще не проснувшейся, вновьприбывшей делает повязка. Но мне попытались не дать:
– Эй ты, а ну не трогай ее! – заорали длинная и плотная, не заметив, видно, что я не тот человек, что легко отказывается от реализации задуманной гадости.
– Трогай-трогай! – разрешил хор первой и второй партии. В роль садиста влезать было лень и заткнуть пришлось просто угрозой:
– Молчать, враги прогрессирующей человечности! А то счас размножу методом обрезания веревочек.
– Ну пожалуйста, что она тебе сделала! – взмолилась плотная, явно желая оказаться на месте и в…э-э-э… состоянии подруги.
– Пока ничего, и чтобы была в состоянии сделать что-нибудь плохое или хорошее вместе с приятным, я собираюсь ее немного полечить. А теперь заткнитесь все. Кто откроет рот – лишиться левого мизинца. – буркнул я, проверяя, не затупился ли нож после продырявливания пары черепов. Нож не затупился, и я принялся за работу.
Несколько легких взмахов ножа превращают штаны в шорты, а куртку – в жилетку. Срезать их целиком и орально насиловать жертву, как явно надеялась худощавая, я не стал. Точек на руках и ногах вполне хватит. Засучив рукава, у ее кольчуги за отсутствием своих, я вытащил из кармана на воротнике несколько иголок и под скрип зубов ее подруг утыкал ими свою пациентку, для нагнетания мрачности прилепив пластырем несколько йодных тампонов. Операция, чтоб соответствовать роли шамана, сопровождалась напеванием одного из заунывнейших галактических шлягеров.
Приклеивая тампон к носу, я обнаружил, что на шее висит что-то знакомое. Так, потянем за ниточку, и вместо кирпича на голову вытянем кулончик с иероглифами на карском свой, помощь, доверие, смерть. Интересно, у кого они это сперли?
Оставив в покое очередную жертву моих лекарских наклонностей, я, задумчиво поигрывая вроде как случайно оставшейся в руке иголкой, направился к длиной.
– Эй, ты… – начал я еще на ходу.
– У меня имя есть. – прорычала она, из всех сил стараясь не замечать иголку.
– Да? – я упер руки в боки, склонил голову и окатил ее пренебрежительно оценивающим взглядом. Таким мог смотреть, например, мясник на больную корову.
– Странно это и подозрительно…
– Меня зовут Катрин! – рявкнула она так, что можно было испугаться, если было настроение. У меня не было, и я просто кисло поморщился.
– А меня зовут Тивсол. Очень приятно будет потом. А как зовут этих двух тетенек?
– Нирра и Танита. – с киванием головы в плотную и больную.
– Ага. – я стал пододвигаться к Катрин, старательно прячущей страх за смотрением мне прямо в глаза. Подойдя в упор, так, чтоб ощущать дыхание, я принюхался. Так и есть. Что-то другое я может быть, и не унюхал бы, а вот бурду, которой Скайрин накачивает гостей, не унюхать сложно. Добро и влюблено посмотрев в большие от испуга голубые глаза, я тихо заботливо спросил:
– Закусывали чем? – резкий переход из одной роли в другую, как обычно, ввел собеседника в полное замешательство.
– Что? – Глаза хлоп-хлоп.
– В белом зале в Моке на столике стоит ваза с чем? – не менее заботливо, но громче и с запусканием иголки за воротник и вытягиванием еще одного кулончика.
– Да яблоки там, яблоки! – заорала Нирра, подумав про что я собираюсь сделать с Катрин что-то, с ее точки зрения, очень плохое и опять желая оказаться на месте подруги. Мы с Катрин дружно посмотрели на нее.
– Заткнись! – Катрин.
– Тебя пытать все равно не буду! – я.
Под дружный хохот пятерки врагинь мы уставили друг на друга удивленный взгляд. Я театрально судорожно сглотнул, чтоб разрядить обстановку, и пряча улыбку, показал глазами на кулончик:
– А это откуда?
– Из храма. Настоятельница дала… Как обычно, пряча левое запястье.
Я кивнул. На запястье висел обычный для всех агентов серебряный радиобраслет, несколько неуместный в храме. Свой я, само собой, подарил капитану одной из пиратских банд.
Засовывание медальона обратно и касание теплой чуть влажной кожи вызвало сбой дыхания. Очень волнующий, как я удовлетворенно отметил, возвращаясь на труп.
– Итак, – забивая трубочку. – Что просили передать?
Нирра распахнула рот и тут же его захлопнула под увесистым и быстрым взглядом Катрин.
– А какие у нас гарантии, что ты – Тивсол? – очень настороженно и подозрительно спросила она, пытаясь спрятать под суровостью последствия сбоя дыхания от засовывания медальона. Я выразительно похлопал по цветной рукояти ножа.
– Вот. Это я не запугиваю, как ты наверняка подумала, а обращаю внимание на цветную рукоятку.
– Да… э-э-э…ее-то я давно заметила, но Настоятельница велела дойти до Фрутино, а зачем тебе нас вести, если мы тебе скажем, а?
Так. Один… Два… Не умный. Не умный. В этой толпе умных не бывает… Блин. Дальше.
"Седьмое и последнее (исключительно для придания инструкции завершенности). Если вы спецагент, и это первый такой случай в вашей карьере, то подумайте вот о чем. Это – не последняя НЖ в вашей жизни. Обычный человек и обычный агент другую найдет вряд ли. А вы – наверняка. Однако, если вы попадете в ситуацию, то у вас не будет никаких шансов встретить других НЖ, поскольку вы перестанете быть спецагентом. Поэтому рекомендую расслабиться, потренироваться в разрыве общения с НЖ (это ценнейшая тренировка, агенты, ее прошедшие, считаются суперспецагентами), и идти выполнять задание дальше. (Примечание: если это не первый случай, то Я ЖЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ДРУГИЕ ЕСТЬ.)
Так. А действительно, чего это я паникую, как будто в первый раз, а? Такой случай потренироваться, а я…
Добрым и вкусным уже явно хватило, и я, залез в роль мудрого извращенца и обратил все внимание на хорошего человека. Общение полетело роялем с небоскреба.
– Все, что хочу? – задумчиво протянул я, делая вид, что пытаюсь вспомнить свою заветную мечту. – Всю жизнь мечтал кого-нибудь расспросить и узнать, почему люди влюбляются. Вот конкретно ты за что в меня собираешься?
С наслаждением опытного плавильщика наблюдая по показаниям лица за процессом плавки ее мозгов, я сделал мудрое лицо и стал набивать трубочку.
– Я? В тебя? – через полминуты и с искренним страхом хорошего человека, который думает, что об нем подумали, что нехороший, или даже не человек.
– Ты в меня. – прикуривание. – На роже написано. – Пых-пых. – Большими иероглифами. – Пых-пых. – А глаза вообще вот такие. – я показал тотально и безнадежно влюбленный взгляд. – Как будто счастье в том, чтобы влюбиться в кого-то и ходить вокруг да около, наблюдая, как кто-то менее влюбленный совращает и берет в мужья объект влюбленности.
Я замолк, наблюдая, как по ее телу пронеслась орда диких северных мурашек.
– Так скажи мне, в чем счастье? – коварно спрятавшись за облаком дыма.
– Ты знаешь, сейчас для меня счастьем будет, если ты меня снимешь. – дружелюбно, честно и с подкупающей откровенностью. Ну погоди, счас обгадим твой порыв.
– Ага. Я так и подумал, что ты попробуешь использовать то, что ты чуть умнее подруг, чтобы выделиться и бросить их.
Выражение легкой муки на лице.
– Ну зачем ты так… – обиженно и грустно уронила она себе под ноги. Наверно, чтоб я бросился туда подбирать и извиняться. Мое тело, конечно, было дернулось. А я поднапрягся и послал туда, под ноги, крупнокалиберный плевок. Она вздрогнула. Учитесь метко плевать, а то ведь душа маленькая и попасть в нее без тренировки – сложно.
– Не зачем, а для чего. – Наставительно. – Не люблю, когда враг – кто-то, кого не получается помучить и приходиться убивать быстро. Или доводить до состояния, когда получиться долго помучить.
Вскидывание головы. В глазах закипание смеси эмоций.
– Ну раз ты такой садист, так на, мучай. – она попыталась жертвенно развести в стороны руки, что привело к совращательному извиванию ее в веревках. Я игриво вскинул брови и злорадно и плотоядно хрюкнул:
– Не. Мучить мазохистку – это не мучить, а доставлять наслаждение. Ты мне лучше ответь все-таки – в чем счастье, а?
В общем, в таком духе я продолжал час двадцать восемь. Теперь вы, наверно, понимаете, почему люди имеют со мной дело только один раз, за редкими исключениями, когда их или достанет недостаточно, или не достанет совсем.
Концерт прервал визг блондинки, увидевшей двух местных рысей, вышедших на поляну. Рыси были мне по пояс. Некоторые тупые раздолбаи, которым приходит откуда-то во что-то идея кончать жизнь походом в Лес, приучили рысей к парной человечине. Об этом я вспомнил уже после того, как рука выхватила ствол и два раза нажала на курок. От первой не осталось ничего, поддающегося опознанию, а от второй – хвостовая, так сказать, часть, повалившая меня на землю, что и навело меня на воспоминания об раздолбаях.
Грохоту было много, и из окружающих поляну кустов раздался дружный топот разбегающихся зверей. Доходчиво характеризуя предков этих зверей, я стряхнул с себя остатки рыси, вскочил на ноги, и сделал вид, что помчался в погоню, на ходу дозяряжая ракетомет. В спину мне долетел дружный ноющий хор четырех жертв на кого ты нас покинул, и издевательский смех пятой. Заррраза тощщщщая!
Погоня, понятно, результатов не дала из-за ленивости погонщика. Погонщик ограничился приведением ловушек в исходное состояние, и походом к ручейку умыться и почистить тушу местного кролика, случайно напоровшегося на кол.
Чистясь, я задумывал, как отомстить худощавой за смех. Отбросив несколько задумок, я остановился на наименее безобидной. На обратном пути я очень тихо подкрался к ней сзади и со звериным рычание положил руку между ног. Визг был громкий. Когда он оборвался, я нежно шепнул в ухо:
– Сердце не остановилось?
– Н-н-нет, с-с-свол-л-лочь…
Издевательски хохоча, я вылез на полянку, и начал готовить ужин, раздумывая над тем, что я, как всегда, прочитав инструкцию, перед применением свалил все прочитанное в кучу. Привычка. Это наилучший способ действовать непредсказуемо для тех, кто считает, что ты ее изучил. А вообще пора возбуждать аппетит к ужину.
– Никто не устал? – поинтересовался я, жаря на небольшом костерке грудинку. Ответом был ной. Мой довольный смех его быстро заткнул. Аппетит возбудился.
Через полчаса, доведясь пожиранием кролика до удовлетворенного состояния, я решил, что теперь пора перейти на конец к делу, и посмотрел на вторую партию, очень красивую и согласно шестому следствию из Третьего Постельного Закона, более осведомленную, чем первая. Вторая партия всем составом глотала слюни, пытаясь делать это незаметно. Самое время спросить:
– Ну так ладно, хватить баловать и скажите-ка мне, сколько кораблей вышло.
Слюна из отвисших челюстей закапала на землю. Вссл, мням, мням, мням.
– Каких кораблей? – Худошавая угрюмо.
– С другого берега, вестимо. С нашествием на восточные ордена. Уж если даже ты не знаешь, то тогда это, наверно, на самом деле секрет.
Косоглазка и блондинка безуспешно пытались дохлопаться глазами до понимания нашей беседы.
– Знаю, но не скажу – Мстительно и злобно.
– А под пытками?
– Я же ма…
– Специальными пытками для мазохистов – щекочением и сверхнежным оральным сексом.
Она поперхнулась остатком фразы. Поперхиваться было от чего – на этой планете еще не успели ввести в моду оральный секс, и факт свершения над человеком орального изнасилования сразу делал из человека извращенца.
– А если не получиться, отвезу к ближайшей дороге, и привяжу к столбикам, повесив табличку Общественное в… сама догадайся, что… ага, вижу, догадалась. Фу, какие у тебя пошлые мысли. Ну так и…?
Я медленно встал и направился к ней, на ходу выразительно облизывая жирные губы.
– Блефуешь – нагло бросила худощавая, смотря в глаза с надеждой, что я не опущусь до ТАКОГО. Под таким взглядом глазки мои немедленно стали очень сальными, я медленно вытащил нож, и медленно стал разрезать на ней штаны, раздумывая вместе с ней, насколько далеко я смогу зайти. Чтоб она не мучалась раздумьями, насколько далеко, я от старательности высунул язык во всю длину. Высовывание, как я и рассчитывал, совпало с опаданием штанов. Совместное действие высовывания и опадания было ужасным. Глаза и рот округлились. То ли от паники, то ли… Ну точно. Это надо прокомментировать.
– В воздухе запахло любовью.
Рефлекторное перекореживание. Ура! Цель близка. Медленно наклонясь, я прикинул, что на середине бедра она не выдержит, и легонько лизнул лодыжку. Громкость визга превзошла мои самые смелые ожидания.
– Пятьсот!!! Пятьсот кораблей с по-сотней десанта!!!
– Ну вот, давно бы так.
Выразительно облизываясь, я укутал ее вздрагивающие ноги в остатки штанов.
Укутав, я ласково погладил ее по головке, пока еще не седеющей, и вернулся к костру покурить и подумать.
По суше лезет сто тысяч, не считая орденов. И как они там в империи так расплодились? Я же говорил – давайте введем моду на презервативы, пока не пришлось импортировать автоматические арбалеты. Кто бы слушал мудрого человека…
Каша заварилась густая, и, пожалуй, ордена восточного союза вместе с пограничниками пойдут на другую сторону леса – с этой стороны леса будет совсем весело. Если обходная группа сто, то главная около трехсот. Так. В Саниксе и Гринленде пятьдесят активных мечей, считая не строевиков. Правда, про Гринленд, после того, как я там пожил, сложно что-нибудь сказать определенно, но даже помножив их на три больше ста не получается. Похоже, придется показать, что железные огнедышашие драконы, запасающие мясо впрок на сотни лет, еще не вымерли.
Блин, опять заниматься массовым истреблением населения.
Ну ладно. А при чем эти три послушницы? Не пошлет же их настоятельница просто так, например, чтоб меня женить! Она же, в конце концов, тоже агент и меня знает.
Значит, что-то еще. А что? Вспоминай! Вспомнил!
Девять с половиной местных лет назад, как раз перед запихиванием меня суда, по галактике прошел шорох – министр обороны искал пропавшую дочь. Старичок чуть ноги не протянул, вышел в отставку и обломилась одна крупная операция по разгрому одной пиратской корпорации. А о дочери – ни слуху, ни духу.
А когда я ознакамливался с местными архивами, то видел, что месяц спустя после похищения автоматы на Левой Руке сбили неопознанный транспортник, затонувший где-то у западного побережья. Та-а-ак.
Добрая Настоятельница видно, подобрала сиротку и направила мне. Спасибо большое. Еще бы указала, кто из них. Вся надежда на то, что жену минобра я видел, и как-нибудь узнаю и дочь.
Вот.
Почувствовав, что ежедневная пайка развлечений получена, я проверил ловушки и лег спать, не забыв, конечно, пожелать всем спокойной ночи.
«Ну наконец-то!» Куча старого дерьма
Проснулся я от визга, перешедшего в хрип. Вскакивая, мое тело выхватило ракетомет и нож, вместе со мной радуясь, что нам дали поспать, а не будили каждый раз, когда хотелось чего-нибудь, на что я все равно посреди ночи не способен.
Причиной визга всех, кроме меня, послужило появление на полянке некоей помеси земного льва с земным медведем (негодяй медведь!). Как его зовут здесь, я даже и не знал, поскольку он, судя по размерам вооружения и скорости передвижения, встречается только раз в жизни. По крайней мере тем, у кого нет ракетомета. На убиение затратилось пять ракеток.
– Доброе утро. – пожелал я, засовывая дымящийся перезаряженный ракетомет в кобуру. – На улице чудесная погода, я зверюшки гуляют – просто прелесть.
– А ты дрыхнешь, как кабан. – ответила худощавая, пока остальные отпыхивались от шока. Она явно намеревалась нарваться на что-то типа горячего кофе в постель, но обломилась. По утрам, не покурив, я ленив. Хмыком сообщим худощавой, что порядочные мальчики на ее грубые шутки не реагируют, я подобрал остатки кролика и молча ушел на опушку.
Через полчаса я сидел на опушке и оглядывал дорогу в тупичок, по которой обычно подъезжали к Лесу все нормальные, то есть сумасшедшие, люди. Одновременно шло обдумывание шизовой идеи, а не взять ли на самом деле худощавую с собой для перевоспитания. За приятным выдумыванием процессов перевоспитания ушло полтора часа. По их истечении мои чуткие уши передали мне, что в километре кто-то идет, громко топая и явно нарываясь на меня. Пока я входил в роль локатора ближнего действия, на горизонте появилось облачко пыли. Вот всегда так – то никого, то все сразу. Локатор ближнего действия засек пятерых в зеленом и пятнистом, продирающих сквозь заросли различное оружие. Продирались они к тупичку. Перенастройка на локатор дальнего действия показала двадцать восемь всадников, из которых трое на фоне остальных болтались в седлах как мешки с чем угодно.
Очень похоже на солдаток. Только они могут въезжать в лес верхом – наверно, в надежде, что сначала злые звери будут есть их лошадей.
Так, пора заняться зелеными ушанками.
Забежав по дороге на полянку и закинув труп в конец тупичка, я отправился на поиски ушанок. Они уютно расположились чуть, метров триста, ближе собственно тупичка – один залез в старый муравейник, прицелившись на дорогу из двух арбалетов, двое закопались в листву у муравейника, а четвертый и пятый уединились в старом дупле. Я решил не мешать объяснениям в любви перед боем, и просто подождать развития событий. Чтоб ждать было не скучно, я залез на дерево с дуплом, сел чуть выше дупла и закурил.
Зажигалка у меня неслышная, ветерок сносил дым в сторону, и когда метрах в двухстах три всадницы показали на дорогу всю свою девичью красу и лошадей, я все еще оставался незамеченным.
– А может, все-таки подраним перед тем, как брать? – раздался шепот из дупла.
– Нет. Приказ Императора.
Я чуть не упал. Пятеро были из спецлегиона западной империи – самые крутые из местных профи. Дяденька Император был настолько обеспокоен тем, что эти три могут попасть не к нему, что послал группу на перехват чуть ли не через пол-континента.
Так. Пора быстро перехват перехватывать.
Действие.
Очень тихо спуститься на уровень дупла и прикинув, как там висят эти двое, заглянуть внутрь с ножом наготове. Два быстрых режущих удара в горло. Булькающий звук услышали внизу. Метнув нож в небритую рожу, возникшую из муравейника, я спрыгнул вниз, выхватывая нун-чаки, единственные на планете. Очень удобны для запугивания профи.
Бум! Нунчак отбил нацеленный в попу меч. Приземлившись передним кувырком утекаю от молниеносного по местным меркам удара меча. Выпрямляюсь за спиной меченосца. Хлестнуть чаком в основание черепа. Лениво поклониться под меч второго и прямой выброс в нос. Два тела медленно опали на листву. Можно обыскивать и закапывать. Вот только некогда. Надо встречать эту троицу, шумно отреагировавшую на звуки бойни.
Перебежав дорогу прямо за их спинами, я добежал до своего пенька на повороте собственно в тупичок и стал наблюдать, пытаясь распознать дочку минобра. Как назло, минобр был зеленоглазым толстым коротышкой, а супруга – голубоглазой фотомоделью. Хрен поймешь, даже зная генетику и правила наследования. [9]
Когда до поворота им осталось метров сто, они продолжили беседу, прерванную, видимо, моими деяниями.
– Вот так вот тихо-мирно и доедем. – зашептала на пол-леса низенькая брюнетка с широко расставленными глазами и довольно широкими плечами. Правая нога, высовывавшаяся из обрезка штанины, была довольно неплохой формы, но слегка перегружена мускулами.
– Заткнись! – посоветовала ей тоже брюнетка с несколько маленькими губами, у которой на уровне груди обозначались две весьма заметных даже под кольчугой и плащом выпуклости.
– Меня больше всего интересует, где те, кто на встречает? – спросила длинная, почти с меня ростом, но худая и более длинноногая шатенка.
Я хмыкнул. Встречающих было – хоть отбавляй, что я и делал. Надеюсь, меня за это не будут ругать.
На мое хмыкание они замерли. Нервишки-то на взводе – плохо.
– Слышали? – осведомилась вторая.
Две других молча кивнули. На лицах была написана полная готовность лечь, по возможности в гроб, один на троих, чтоб не замерзнуть. Некоторое время они ехали молча, но это некоторое продолжалось недолго, так как из кустов выпрыгнул познакомиться детеныш рыси. Я проводил его стволом, но бедолага приземлился уже утыканный стрелами. Реакция у них уже есть. Значит, дети скоро будут.
– Не нравиться мне это. – сказала вторая, ощупывая две глубоких царапины на лице. Труп рыси в лицо – это, согласен, неприятно.
– Мне тоже. – подтвердила первая, рассматривая зверька. Зверек того стоил.
– Ты бы лучше стреляла лучше, а то, как ты говоришь, не успеешь обсикаться, как будут у тебя в спине сидеть вот такие зубки, а то и побольше. – стала раззоряться третья, перезаряжая арбалет. Умная девочка.
– Ладно -ладно. – буркнула первая, делая то же.
Делали они это на ходу, и вскоре доехали до моего на горячую руку сделанного сюрприза.
– Та-а-а-ак! – протянула третья, закончив осмотр. Растак. – дополнил я
– Концевик. – продолжила она. Правильно. Вы угадали. Есть такое животное.
– Правильно. – отозвалась вторая. Они мысли не читают? – А что делать дальше будем? – Сухари и прокладки сушить.
– И что он тут делает? – спросила скорее воздух, чем кого-то, третья. Вас дожидается.
– Нас дожидается. – протранслировала первая.
– Дожидался. – поправила вторая.
Болтают много. Плохо. Могут втроем и меня заговорить, если потренируются.
– Ну и что делать будем? – спросила вторая. Она все еще озиралась в поисках меня. Первая, не слезая с седла, стала перекусывать. Свой человек.
– Счас подумаю. – ответила третья. «Ну-ну, ждем-с». – Сделаем так. Возвращаемся обратно, очень осторожно. Выйдем на опушку и там будем ждать этого говнючего проводника. А то не понятно, чьими соплями он захлебнулся…
– Лажа! – заорал я возмущенно, и кинул шарики, чтоб они, случайно, не растеряли стрелы стрельбой по кустам.
Посылки почти убедили меня в том, что это они и есть, но в целях отучения от обзывания я попривязывал их к деревьям.
Первой очнулась длинноногая. Обведя поляну мутным взором, она испугалась и прохрипела:
– Проводник Тивсол?
Я затянулся, из вежливости снял зеркальные очки, за которыми почти всегда прячу свой излишне проницательный взгляд, и солидно ответил:
– Предположим.
«Самое главное – в нужное время оказаться в нужном месте» Кирпич
Некоторое время мы играли в гляделки, я – с удовольствием, а она – пытаясь понять, шучу ли я, или она на самом деле попала не в те руки или в не руки вовсе. Потом вмешалась вторая из вновь прибывших – начала стонать. Простонавшись, она взяла пример с первой и уставилась на меня, а я, само собой, – на нее. Чтоб не сидеть каменным истуканом, молча смотрящим в глаза (бывает, это пугает), я торжественно поздравил:
– С прибытием! – выбил пепел и добавил: – Я надеюсь, хорошо долетели, господин президент?
– Господи, он еще и сумасшедший! – беззвучно прошептала длинная, не догадываясь о моем отличном боковом зрении, пару десятков раз спасавшем мне незаменимые участки тела вроде носа.
– О дерьмо! Она еще и набожная!
Это, как и планировалось, произвело впечатление. Глаза длинной широко раскрылись. Аж настолько, что радужки стали видны целиком. Видно, она высматривала глаза на моих висках. Высматривание выглядело красиво. Жаль, мне не разрешают носить с собой ничего современнее каменного топора. Например видеозаписер. Первое место конкурса фотографий лучший снимок девушки года было бы моим.
– Эй, ты кто? – спросила вторая. Я окинул ее мрачным взглядом, издевательски пропустив большую грудь, но задержавшись на коротких мускулистых ногах, и продолжил молча открывать посылку. Посылки в контейнерах индивидуальной запаковки мне изредка присылает Скайрин. Паковал я их сам, но под присмотром Скайрина, и кроме табачку, ракеток, спирта и йода там есть противозачаточное, слабительное и рвотное. Они, конечно, мне нужны, но наивный Скайрин думает, наверно, что их ем я.
В этот раз пришло аж три посылки – видимо, в связи с наклевывающимися событиями. Патронов оказался небольшой избыток, и я достал из спинного кармана четыре больших магазина и стал неторопливо их снаряжать. В случае необходимости на ствол накручивается удлинитель, присоединяется приклад, и я имею небольшую штурмовую винтовочку. Правда, в случае такой необходимости я сразу, первой же очередью, достаю боевой вертолет и снимаю вооружение с него.
Драгоценный табачок был ссыпан в три больших и герметичных, как и все остальные, кармана. Аптечные карманы я тоже набил под клапана, отложив немного рвотного и слабительного для присутствующих.
Закончив разбирать посылки, я вытащил из них половину термитного заряда, засунул его в карман, подошел ко второй из вновь прибывших и приложил ее пальцы к замкам. Отшвырнул оба ящика. На землю и на спины трупов полился дождичек из металла. Радостно пронаблюдав взвивающиеся в чистый воздух вонючие струйки дыма, я пошел посмотреть, что на ноге у первой, еще не проснувшейся, вновьприбывшей делает повязка. Но мне попытались не дать:
– Эй ты, а ну не трогай ее! – заорали длинная и плотная, не заметив, видно, что я не тот человек, что легко отказывается от реализации задуманной гадости.
– Трогай-трогай! – разрешил хор первой и второй партии. В роль садиста влезать было лень и заткнуть пришлось просто угрозой:
– Молчать, враги прогрессирующей человечности! А то счас размножу методом обрезания веревочек.
– Ну пожалуйста, что она тебе сделала! – взмолилась плотная, явно желая оказаться на месте и в…э-э-э… состоянии подруги.
– Пока ничего, и чтобы была в состоянии сделать что-нибудь плохое или хорошее вместе с приятным, я собираюсь ее немного полечить. А теперь заткнитесь все. Кто откроет рот – лишиться левого мизинца. – буркнул я, проверяя, не затупился ли нож после продырявливания пары черепов. Нож не затупился, и я принялся за работу.
Несколько легких взмахов ножа превращают штаны в шорты, а куртку – в жилетку. Срезать их целиком и орально насиловать жертву, как явно надеялась худощавая, я не стал. Точек на руках и ногах вполне хватит. Засучив рукава, у ее кольчуги за отсутствием своих, я вытащил из кармана на воротнике несколько иголок и под скрип зубов ее подруг утыкал ими свою пациентку, для нагнетания мрачности прилепив пластырем несколько йодных тампонов. Операция, чтоб соответствовать роли шамана, сопровождалась напеванием одного из заунывнейших галактических шлягеров.
Приклеивая тампон к носу, я обнаружил, что на шее висит что-то знакомое. Так, потянем за ниточку, и вместо кирпича на голову вытянем кулончик с иероглифами на карском свой, помощь, доверие, смерть. Интересно, у кого они это сперли?
Оставив в покое очередную жертву моих лекарских наклонностей, я, задумчиво поигрывая вроде как случайно оставшейся в руке иголкой, направился к длиной.
– Эй, ты… – начал я еще на ходу.
– У меня имя есть. – прорычала она, из всех сил стараясь не замечать иголку.
– Да? – я упер руки в боки, склонил голову и окатил ее пренебрежительно оценивающим взглядом. Таким мог смотреть, например, мясник на больную корову.
– Странно это и подозрительно…
– Меня зовут Катрин! – рявкнула она так, что можно было испугаться, если было настроение. У меня не было, и я просто кисло поморщился.
– А меня зовут Тивсол. Очень приятно будет потом. А как зовут этих двух тетенек?
– Нирра и Танита. – с киванием головы в плотную и больную.
– Ага. – я стал пододвигаться к Катрин, старательно прячущей страх за смотрением мне прямо в глаза. Подойдя в упор, так, чтоб ощущать дыхание, я принюхался. Так и есть. Что-то другое я может быть, и не унюхал бы, а вот бурду, которой Скайрин накачивает гостей, не унюхать сложно. Добро и влюблено посмотрев в большие от испуга голубые глаза, я тихо заботливо спросил:
– Закусывали чем? – резкий переход из одной роли в другую, как обычно, ввел собеседника в полное замешательство.
– Что? – Глаза хлоп-хлоп.
– В белом зале в Моке на столике стоит ваза с чем? – не менее заботливо, но громче и с запусканием иголки за воротник и вытягиванием еще одного кулончика.
– Да яблоки там, яблоки! – заорала Нирра, подумав про что я собираюсь сделать с Катрин что-то, с ее точки зрения, очень плохое и опять желая оказаться на месте подруги. Мы с Катрин дружно посмотрели на нее.
– Заткнись! – Катрин.
– Тебя пытать все равно не буду! – я.
Под дружный хохот пятерки врагинь мы уставили друг на друга удивленный взгляд. Я театрально судорожно сглотнул, чтоб разрядить обстановку, и пряча улыбку, показал глазами на кулончик:
– А это откуда?
– Из храма. Настоятельница дала… Как обычно, пряча левое запястье.
Я кивнул. На запястье висел обычный для всех агентов серебряный радиобраслет, несколько неуместный в храме. Свой я, само собой, подарил капитану одной из пиратских банд.
Засовывание медальона обратно и касание теплой чуть влажной кожи вызвало сбой дыхания. Очень волнующий, как я удовлетворенно отметил, возвращаясь на труп.
– Итак, – забивая трубочку. – Что просили передать?
Нирра распахнула рот и тут же его захлопнула под увесистым и быстрым взглядом Катрин.
– А какие у нас гарантии, что ты – Тивсол? – очень настороженно и подозрительно спросила она, пытаясь спрятать под суровостью последствия сбоя дыхания от засовывания медальона. Я выразительно похлопал по цветной рукояти ножа.
– Вот. Это я не запугиваю, как ты наверняка подумала, а обращаю внимание на цветную рукоятку.
– Да… э-э-э…ее-то я давно заметила, но Настоятельница велела дойти до Фрутино, а зачем тебе нас вести, если мы тебе скажем, а?