Через полчаса, когда она была выкурена наполовину, ответ был готов. Открытым голосование совет сводных отрядов гринленда постановил, что далее они воюют за меня, а не за кого-то еще.
   Некоторые трения вызвал вопрос о попытке объединения с дедзонцами, но его приняли закрытым голосованием. В общем, совет прошел как обычно, если не считать воплей девушек, что неплохо бы завтра вечером пообедать. Вопли прервались сразу, как только нас призвали на ужин. Пока все шло неплохо. За нашими спинами стояли 6 тысяч человек, готовых идти с нами до первого конца.
   Ближе к вечеру я сидел на бревне рядом с костром и с непередаваемым удовольствием созерцал груду мною обглоданных костей. Вокруг меня лежали жертвы сражения со старым портвейном. Танита и Катрин, совершенно убитые, находились среди них. Мне удалось остаться на ногах, но дорогой ценой – мясом я нажрался от пяток до маковки, и ни о каких дипломатических миссиях, запланированных было на этот вечер, не помышлял. По крайней мере, часа на два.
   А пока, воспользовавшись тем, что самые неожиданные мысли лезли в самые неожиданные места, я в подробнейших деталях обдумывал план связывания с Дедзоном. Однако, через час глубокого анализа поняв, что все они сводятся к захвату туалета, я вернулся к созерцанию костей.
   Созерцание удалось. Через минуты три я обнаружил, что вижу их не сколько как объекты, сколько как сконденсированную энергию. Очень интересное ощущение. Так, например, будет чувствоваться проглоченная бутылка. Я заинтересовался и на этой почве возникло желание рассмотреть предмет созерцания поближе.
   Кости, просвистев в воздухе, забарабанили мне по носу, а потом, уловив стремление оттолкнуть, врезались в костер, разметав его. Угли, к счастью, не достигли зоны, насыщенной выдыхами. Не успел я пьяно удивиться и возмутиться застрявшему в ноздре ребру, как угли кинулись обратно и сложились правильным конусом, а ребро покинуло меня и улетело куда-то далеко.
   В этом положении все замерло, дав мне немножко перевести дух глотком портвейна. Хорошо подумав, сигару я решил пока не доставать, поскольку дружелюбный костер мог прилететь принести огоньку.
   Расслабившись, и вернувшись к первоначальному состоянию почти полной потери ориентации, я обратил внимание на мечи и топоры Таниты и Катрин, сваленные в опознавательную кучу рядом с ними. Осторожно убрав все желания типа подрезать ногти, побриться и порубить капустки, я усердно завспоминал вид падающих листьев.
   К исходу следующего часа, когда я почти протрезвел, ножи и мечи послушно летали во всех направлениях со все возрастающей скоростью. Вовремя вспомнив, чем чревато достижение ими звукового барьера, я перешел к фигурному планированию.
   Вспомнив все, что знал о фехтовании, я уже почти не пьяно удивился тому, что многокиллограмовые мечи летают как прутики. Вслед за удивлением возникло быстро растущее чувство беспокойства настоятельно советовавшее прерваться, и я послушно прервал эксперименты.
   Беспокойство подействовало протрезвляюще, и занялся планами атаки. Немного спустя, решив, что все планы – чушь, и что надо лететь одному, я начал собираться в дорогу. Морально.
   Считая растущие как грибы после дождя углы на голове, я поплелся к грузовому отсеку. Обвешавшись боеприпасами и банками с пивом, я, громко плюхая, сел за штурвал и начал взлетать.
   Хорошая вещь похмелье! В момент взлета я был более обеспокоен состояние своей головы, нежели тем, что возможно, вижу Таниту и Катрин в последний раз, не говоря уже о том, что они остаются вдвоем среди толпы народу с нормальной потенцией и неизвестным языком.
   Взлетев, я сориентировался по мечущимся в районе штаба факелам, где кого-то искали, и взял курс в противоположную сторону.
 
«Хорошего – понемножку!» Плохой
 
   Перебравшись через линию фронта, я включил чудом работающую радарную систему. Еще через полчаса нашлось то, что я искал – темное пятно среди огромного моря огоньков. Зависнув аккуратно над центром пятна, я выключил двигатели, откупорил банку, попил пивка, включил двигатели.
   Удар получился именно такой, какой и должен был: шапка – в штаны, штаны – вноски, носки – в стельки, стельки – в давно поджидающую душу.
   Придя в из пяток в голову, я взял еще пива и вылез наружу. Там меня уже ждала толпа с арбалетами, зубами и обутая в сапоги.
   – Здрасть! – сказал кто-то радостно. – Тебе чего?
   – Огоньку не найдется?
   Раздался дружный хохот и пара арбалетов опустилась. За спинами вспыхнул факел, осветив лужу, в которой я стоял, пару кустиков вокруг и десяток-пятый небритых рож, скорее веселых, чем злобных.
   Поймав запущенный в левый глаз факел, я занялся старательным освещением моего лица и прикуриванием. Кто-то немножко знал меня в лицо и поэтому напугано прошептал:
   – Проводник Тивсол! Осторожно, он может быть опасен.
   Чтобы не обмануть ожиданий, я запустил на голос факелом, эффектно затянулся и, небрежно поиграв незаметно вынутой гранатой, спросил:
   – Братва! Вы тут человека не видали, а? Такой высокий, лысый, широкий, большой? Вадамуном зовут?
   Несколько человек нагнулось за булыжниками, а остальные, видно, призадумались, откуда я знаю председателя верховного совета Дедзона.
   – Ну видели. – солидно пробасили в темноте. Я уже приспособился к ней, и поэтому хорошо видел, что басун вынул из-за пазухи гранату поболее моей и стал полировать ее об рукав, видимо, по привычке приняв ее за яблоко.
   – Да разговор есть. Да выкинь ты ее… Ложись!
   Бум! Нас окатило волной холодного воздуха, когда укушенная и выброшенная вверх граната обиделась и громко об этом сообщила.
   Ого! Морозильные гранаты! Одно из немногих почти запрещенных наступательных. Хотя снежок на горячую голову полезен.
   Когда я старчески кряхтя поднялся, толпа заметно увеличилась, а впереди стоял Вадамун собственной персоной, и лепил снежок из быстро тающего снега. При этом он раззорялся:
   – Ты кто тут гранатами раскидываться? Ты кто такой в обще? Ты кто тут и кто там?
   – Я не Ктотут, и даже не Ктотам. Их я оставил дома. В Обшь я давно не наведывался, и что там о мне думают сейчас – не знаю. А гранатами это я салют на радостях, что удалось с тобой поговорить. Но салют по поводу окончания беседы пока лучше отложить
   Толпа хохотнула. Вад тоже, поскольку явно был обо мне наслышан, и просто хотел проверить, я ли это.
   – Уга! Говорить умеешь. Можно и продолжить. Так какими судьбами?
   – Надолго. К тебе пойдем или ко мне?
   Он, хмыкнув, гукнув и цыкнув, покосился на вертолет и приглашающе махнул рукой. Это было хорошо. Дедзонцы любили поболтать, если было с кем, и вообще были хорошие ребята, особенно когда откушают с гостем своего самогончика.
   Поигрывая лимонкой, я прошел сквозь проход в толпе и свалился в люк, где исчез Вадамун.
   Поднявшись с пола и проверив высоту потолка, я выпрямился, и последовал коротеньким коридором в небольшую комнатку, где помимо расстеленного на земле стола были еще две подушки, рация, ящик с холодильниками и почтенных размеров ручной бластер. Бластер перешел из лежачего в почти нацеленное на меня состояние.
   Вад, пока я осматривался, уже уселся за стол и, потягивая отечественный самогон с молоком, рисовал что-то на клочке бумаги. Усевшись напротив, я сдернул с пояса баночку и глубокомысленно изрек:
   – Ну так вот.
   Он отложил рисунки, покосился на пиво и продолжил тянуть свой любимый напиток. Я пересказал ему, сделав небольшую редакцию и монтаж. Времени это заняло немного, так как о миксимусах я почти не говорил, но за затраченный на рассказ час в комнатку сунулась пара десятков мрачных личностей, половина из которых была усажена слушать и пить.
   После завершения все озабоченно молчали минуты три. Молчание прервал Вадо.
   – За три часа до тебя приходил человек и приказал, как только ты придешь, направить тебя к нему. С охраной.
   Я присвистнул. Кто-то просчитал мои шаги на один вперед. Или на три. Этот приказун или совсем не знал дедзонцев – приказ им отдавать. Или…
   – Во вторых. Мне эти сверху не понравились сразу, так что я – с тобой. Но они прожили в наших племенах достаточно долго, и если всем намекнуть, что нас предали, то первым делом племена будут убивать предателей. Со всеми последствиями. И в третьих. Решающий фактор у тебя в руках, так что… твои предложения?
   Катрин и Танита должны были оказаться здесь. Это настолько очевидный шаг, что никто не подумает, что я рискнул. Во вторых, небольшой сводный отряд захватывает катер, пригоняет его сюда, загружает девушек и дает деру.
   Я сообщил свои идеи.
   После непродолжительного обсуждения план был принят.
   Через пятнадцать минут, за которые я успел вспомнить устройство штурмовика, выпить баночку и дойти до вертолета, группа уже ждала меня у него.
   Загрузившись, мы полетели к гринлендцам.
   Я забеспокоился сразу, как только увидел на месте пьянки три выложенных треугольником костра. Грохнувшись в центр треугольника, я, а за мной и все остальные, высыпали из вертолета и быстро рассосредоточились, изучая обстановку. Из темноты вышел Витамото с немного перевязанной рукой. Разглядев ожог на его руке, я понял все без слов.
   – Кто? – спросил я раньше, чем он открыл рот.
   – Имперский спецлегион.
   – Профи. – показал я, что прощаю, тем более, что было не за что. Я подозревал, что на самом деле, это был кто-то в форме спецлегиона. Кто-то с размороженными двигательными сегментами.
   – Они их забрали живыми, хотя и потеряли на этом человек пять – шесть.
   Из темноты стали возникать люди. На многих лицах была растерянность, что для гринлендца было непривычно. Пора брать власть.
   – Вито, собери лучших своих людей, я лечу за ними.
   Он махнул рукой и к вертолету побежал десяток людей.
   – Если они не уйдут с планеты, бери всех и уводи в лес. Рано или поздно помощь придет. На всякий случай прощай.
   Он кивнул, а я побежал к вертолету. В душе был крайне неприятно. Особенно потому, что в первую очередь я думал о захвате кем-то нехорошим миксимуса, а только во вторую – о Катрин.
   В вертолете было не продохнуть, но меня это не беспокоило – кабина была совершенна пуста. Хорошо же быть шофером.
   Взлетел я быстро. Через полчаса я приземлился у Вадо и помчался к нему, так как в нем были все наши шансы подобраться поближе незамеченными. Свалившись к нему в землянку, я приготовился объяснять, почему ему надо идти рисковать своей шкурой, но он не дал:
   – Их взяли. Пошли.
   Тут я и заметил, что он уже полностью экипирован, а в землянке еще трое, знакомых по совещанию.
   Пока мы шли, я почти спал, поскольку что-то внутри затуманивало сознание, не давая ухватить какую-то важную и интересную мысль. Очнулся я от шепота Вадо:
   – Тивсол, пришли.
   Я окинул взглядом небольшое поле, огороженное решетками, явно под напряжением, на котором стояли многочисленные транспортники, боевые самолеты, и прочие летательные аппараты. Пора включаться.
   Оглядев прожектора, часовых и несколько броневиков, я стал думать над планом и над тем, что рядом сто человек, которые его ждут. Но мой план изложил Вадо.
   – Растекаемся на группы Гринленд – Дедзон, чтоб не было неразберихи у нас и много – у них. Я постараюсь выяснить, где они, если скроюсь из поля зрения более, чем на десять минут – значить, они там. Тогда начинайте. Пять минут на рассосредоточение.
   Дедзонцы растворились во тьме.
   Через пять минут Вадо кивнул мне, поднялся в полный рост и с двумя людьми пошел к воротам. Подползая на саму границу освещенного круга, мы видели, как он и его двое после долгих переговоров с часовыми прошел на поле в сопровождении троих. Вот он исчез внутри малого транспортника. Первая минута. Вторая. Третья. Шестая.
   На седьмой он вылетел в с двумя своими людьми и быстро пробежал к одному из штурмовиков. Из транспортника выскочил окровавленный человек и выстрелил в одного из людей Вадо. Человек загорелся и упал. Вадо со вторым скрылся в штурмовике.
   Гринлендцы разрядили арбалеты по часовым и кинулись к воротам, догоняя меня.
   Как обычно, из боя запомнилось мало. Крики сгоравших гирнлендцев. Стоны пронзенных стрелами и ножами часовых, шипение бластеров, разогревшийся костюм. Вслед за мной в люк заскочили трое – остальные семнадцать остались догорать на поле.
   Сразу у двери лежал дедзонец с обгоревшими ногами. Бросив на него взгляд, я побежал по коридору, где из-за угла тянулся дымок. По пути, у входов в отсеки, лежало несколько сгоревших до неузнаваемости трупов. В воздухе привычно пахло горелым мясом.
   Дверь в рубку было приоткрыта, и оттуда слышались хрипы и бульканье. Я остановился у двери и стал дышать, только тут обратив внимание на горевшие напалмом легкие и трясущиеся ноги.
   – Эй, есть кто? – заорал я, махнув набегающим гринледнцам, чтоб они смотрели в коридор.
   – Есть. – раздался из-за двери хрип Вадо. – Тивсол?
   – Ага. Захожу.
   Я по всем правилам вкатился в комнату, целясь из пулемета в один угол и ракетомета – в другой. В меня никто не стрелял, и я плавно поднялся на ноги.
   Первое, что попалось на глаза – Вадо с обгоревшей головой, прислонившийся к пульту и его лучемет, наведенный на дверь. Я встретился взглядом с его целым глазом и больше его не отводил.
   – Тивсол!
   – Что?
   – Мы сделали это… – лучемет выпал из его руки. Из левой половины головы на все еще горевшую куртку сочилась кровь. – Возьми.
   Он сорвал что-то с шеи. Потом он ушел.
   Из руки выпал медальон голубого когда-то цвета. Пятый спецбатальен Департамента Особых дел, восставший и после подавления рассеявшийся по галактике.
   Я запомнил номер, потом закрыл глаза и немного о нем подумал. Совсем чуть-чуть.
   Потом вспомнил, что времени у меня почти нет.
   Открыл глаза. В углу, у пульта, привязанные спиной друг к другу, сидели Танита и Катрин.
   Через секунду я уже рвал веревки.
   Дела я это весьма рьяно. Катрин, украшенная за время разлуки синяком и шрамом, очнулась. Веки ее поднимались крайне медленно, я бы баночку успел выпить.
   – Трокли… засранец. – шепнула она, как только левый глаз, не обременненый синяком, сфокусировался на мне.
   – Чего тебе? – шепнул я в ответ, чуть озабоченно замечая, как спадает напряжение действия.
   – Мы им отомстили за Нирру. Я – четверых и Танита – троих.
   – Это…
   – И еще. Если бы я могла двигаться, я набила бы тебе яйца. А так… я люблю тебя.
   – На это я и надеялся. – пробухтел я, возвращаясь в действие. – Значит, двигаться не сможешь?
   От желания набить-таки мне яйца у нее открылся правый глаз.
   – Ты это…
   – Да? – буркнула Танита, возвращаясь в сознание.
   – Я не это. Я думаю, куда вас послать, чтоб не вернулись.
   Вскочив на ноги, я подошел к пульту управления, и осмотрелся. Все знакомо. Секунда концентрации и руки сами собой выполняю команды:
   Таймер на взлет, прыжок сразу после выхода из атмосферы. Связь – на Караул! на всех частотах. Выход из прыжка чуть ли не в центре Конфедерации. Автопилот – на уклонение от метеоритов. Все. На него ушло не более пяти секунд.
   Я вернулся к девушкам и сказал:
   – Итак. Счас я вас отправлю с этой планеты. Как только вас подберут – сообщите, что вас зачем-то выкинули с вашей планеты, и что я сказал, что найду вас и все объясню. Планета, с которой вас выкинули, называется не Вась-Вась, а Аляк. Если будут сильно приставать, скажите, что Тивсол Харш Трокли – ваш муж и все испугаються. До свиданья.
   Щелкнув по клавише таймера, я выскочил из кабины прежде, чем они успели что-либо ответить. Этого бы я не перенес и улетел с ними, оставив планету на растерзание.
   В коридоре я столкнулся с тремя сопровождающими. Окинув их взглядом, я скомандовал:
   – За мной.
   Мы выбежали на поле. На нем было пусто. Половина прожекторов уже не светила. Перебежав под соседний штурмовик мы присели, дожидаясь старта. Штурмовик с девушками медленно оторвался от земли и тяжело пошел вверх. Я облегченно вздохнул и стал присматривать для себя транспортно-боевое средство. Только я его высмотрел, как шипнули бластеры и трое вокруг вспыхнули и упали на бетон. Потом раздались шаги десятков трех человек, неторопливо подходивших со всех сторон.
   – Блестяще! – сказал Дадзонте Ватокс. – Как у меня все хорошо получилось!
   Из темноты появились люди в боекостюмах с направленными на меня тяжелыми ракетометами с подствольными лазерами.
   – Поздравляю, господин Трокли! Вы блестяще справились со своей работой. Штурмовик закодирован на прыжок в нашу штаб-квартиру, а на выходе из атмосферы его ждут три штурмовика прикрытия. Так что вы самым прекрасным образом попались в мои сети… Аг!!!!!!!
   – Не, браток, это я тебя поймал. – неторопливо сказал я. – За яйца.
   Одновременно его ракетомет выпустил очередь по всем окружающим. Окружающие, тоже схваченные, секунды три, пока было кому в кого, постреляли друг в друга. Я плюнул в сторону Дадзонте, и побежал к облюбованному штурмовику.
   Голова гудела, сильнее и сильнее, при этом становясь все больше и тяжелее. Ее качало из стороны в сторону, и она начинала болеть, прихватив за компанию и спину. Ножки и ручки работали все неохотней и неохотней
   Так что плюхнувшись в кресло, и глянув на двух пилотов, которым был произведен прямой массаж сердца, а отключился от рук и ног, и дальше двигал все мысленно. Спина, не говоря уже о голове, собиралась взорваться Думалось с трудом, но зато в одном направлении – вперед, в погоню.
   Ускорение на взлете размазало по креслу, а защитное поле сразу показало перегрузку, так как я помог двигателям, присоединившимся к голове в желании взорваться. Поймав на радаре три штурмовика, уже готовых прыгнуть вслед за исчезнувшим с девушками, я сделал привязку к ним. Вовремя. Они тоже исчезли. Я вылетел из атмосферы.
   На мгновение я увидел открытый космос, а потом стало холодно.
   Потом все погасло.
 
Эпилог, который настолько короткий, что в общем-то незачем, но пролог то был.
 
   Вспышка света. Темнота, Вспышка света, боль и почти сразу она исчезает, а ее сменяет чувство сильной слабости.
   Я с трудом подавил желание немножко постонать и поскрипеть зубами и вслушался в свои ощущения. Все системы функционировали нормально, я ни к чему не привязан, и даже наоборот – парю в воздухе.
   Открыв глаза, я уставился в белый потолок, обвешанный камерами и датчиками.
   Одновременно с моим переходом в сидячее положение в отскочившую дверь стандартного конфедеративного изолятора влетели трое в белых халатах. Так как один нес шприц, то прошли они не далеко.
   – По-моему, ему это не нужно. – похрипел один на линкосе, поднимаясь из угла.
   – Конечно, не нужно. Я бы лучше покурил, и выяснил, где я и мои жены.
   В распахнутую дверь влетели генерал и адмирал, оба Военно-Космических Сил, и три десантника в полной выкладке.
   – Лейтенант Трокли! – рявкнул адмирал. – Доложите обстановку!
   – Обстановка проста, и я даже не понимаю, как даже такой тупица как вы, сэр, не можете ее понять. Я нахожусь на тяжелом линкоре ВКС, оборудованным экспериментальным прибором выборочной аннигиляции, поле которого окружает планету. После аннигиляции моего штурмовика мое хладное тел было выловлено и оживлено. Теперь я нахожусь здесь и требую курить и сообщить мне, где мои девушки, а так же послать запрос в департамент особых личностей относительно моей. Причем обстановку я докладываю, выполняя незаконный приказ, так как согласно уставу ДНП п.43 ст.67843-2 я имею право не отвечать на вопросы лиц других департаментов. – оттарабанил я, нащупывая в кармане генерала сигареты и зажигалку.
   – Взять!!!! – рявкнул генерал.
   – Есть сэр! – ответил я, и, разодрав китель, взял у него сигареты и зажигалку. – Спасибо, сэр! – я прикурил и посмотрел на десантников, сражающихся со своими многоствольными стрелялками. С блаженной улыбкой выпустив в рожу полураздетого генерала струю, я мурлыкнул:
   – Ты мне нравишся, противный. – Он захлопнул рот и стал медленно из багрового становиться лиловым. – Но девушки мои нравятся мне больше. – Десантники, бросив непослушное личное оружие, ринулись ко мне с руками. Ввалив каждому из генералу по символическому пинку они попадали, занятые битвой с ботинками. – Так что, если вы не питаете к друг другу нежных чувств… – рука адмирала, подчиняясь порыву рукава, дернулась к обнаженной груди генерала. Он сердито отдернул ее, и громко буркнул:
   – Девушек сюда, быстро.
   – Есть сэр! – лязгнул динамик в потолке. Пошуршав с пару секунд, он дополнил: – Сэр! Послание из ДеОсЛича. Кавычки до прибытия спецагента Накря не оказывать никакого давления на агента Трокли выполнять все просьбы тактического уровня и согласовывать с ним все действия стратегического точка второй заместитель министра неявных дел маршал Зихиль точка кавычки.
   Генерал, грязно богохульствуя, вылетел из комнаты. Адмирал заинтересовано посмотрел на меня. Я подмигнул ему, и радостно-звонко сказал в динамик:
   – Эй, на интеркоме!
   – Да… сэр?
   – Ответ. Кавычки Трокли тире Зихилю точка Спасибо двоеточие кавычки Дадзонте Ватокс довыпендривался точка кавычки до прибытия Накря курю над планетой точка кавычки.
   – Принято, сэр.
   – Спасибо.
   В двери влетела Катрин. Одна.
   – Адмирал, вы позволите? – осведомился я как можно более светски.
   – А вы позволите не позволить? – обиженно буркнул он, вылетая из комнаты почти сам.
   – А где Танита? – спросил я, когда он вылетел.
   Катрин встала в метре напротив и обвиняюще уставилась на меня. Вся в синяках, шрамах, она хитро улыбалась, и блестела открытым глазом, на котором наворачивалась слеза.
   – Она не захотела вылезать из-под капельницы. – заговорчески прошептала она.
   – Понятно. – еще более заговорчески шепнул я, вынимая сигару и шагая к ней. Обняв, шепнул в ухо:
   – Ну так что? Вляпаешься за меня замуж?
   – Посмотрим на твое поведение.
   – Извини. – очень виновато шепнул я. – Я бы изнасиловал тебя прямо здесь, да подгладывают много.
   От удара по яйцам, носу и глазу я улетел на кровать и затянувшись, зашелся слезливым хохотом.
   – Ты засранец! – рявкнула Катрин и вылетела из комнаты.
   Я развалился на кровати и с улыбкой выпустил струю в ближайший объектив.
   ВКС, наверно, до сих пор пытается разобраться, что я имел ввиду.
   Twenty– two points, plus triple-word-score, plus fifty points for using all my letters. Game's over. I'm outta here.
   
   [1] Для простоты все длинны, глубины, толщины и т.д. переведены в привычную для читателя систему отмерений.
   
   [2] Стандартная – это, грубо говоря, такая, при которой тело Хомо Сапинеса может спрыгнуть с высоты два своих роста и если умеет спрыгивать, не сломать себе чего-нибудь.
   
   [3] Стандартных КВР-ских длинн, в родных моих километрах это надо множить на 67,94
   
   [4] А стандартная единица времени в КВР = 0, 24 секунды, помножить на нули с еденицой. Подберите подходящее количество нулей, если вам не лень.
   
   [5] С начала второго расселения.
   
   [6][6] Столько процентов потомков смешанных браков.
   
   [7] Teefsoul Harsh T-rockly (английский) – вольнопереводиться как Зубастодушев Достал Тщательнохаосович, хотя возможны варианты.
   
   [8][8] Проценты исчисляются от арифметически средних (показатель первого плюс второго плюс 100000 и т.д., деленное на число показушников), помноженных на два. Так что может быть и 105 процентов и 5.
   
   [9] Это, кто не биолог, прикол на тему задачек по генетике мама кривая конопатая и голубоглазая, а папа шестипалый альбинос, кто будут дети, если дедушки оба ветераны Чернобыля. Если вы фанат решать задачки по генетике, то напомню, что рост определяеться тремя парами генов по, моему, с полным доминорованием по типу рослый. Скажем, благо это фантастический рассказ, что один, доминируя, дает большие общие габариты, второй – вытягивание в длинну, а третий – толстость. Карие глаза доминируют над голубыми, но есть еще ген, определяющий смешивание цвета глаз в зеленый, по моему, рецессивный. И не забудьтье про кросинговер!
   
   [10] Пошловеселый мамонтотанк
   
   [11] Даже зная английский, понять сложно, поэтому даю сразу перевод: Ты кто такой есть тут? – Охотник – Чей охотник? – Я… – Я не собираюсь тебя убивать, но если ты собираешься немного быть врущим, то соберусь – Ладно…Мать…Вытащи эту стрелу – Будет немного кроваво – Да она неглубоко – Не волнуйся, сделаю, как закончим – Хорошо. Правда, не так весело, как оригинал?
   
   [12] Если перевести, то – трахнул и в лейтенанты. А на английском звучит почти так же, как трахнутый лейтенант.
   
   [13] Гибрид от искать и тискать. Значение придумайте сами – не ошибетесь.
   
   [14] Точеная из железа фиговина в виде звездочки. Очень удобна для метания, когда метатель не умеет кидать ножи.
   
   [15] Была на моей родной планете такая малоприличная песня.
   
   [16] Ускорение, сообщаемое телам при падении их на планету под действием гравитации. Обозначают буквой G (читаеться Же). А ЭМ (буква М) – общеприняте обозначение скорости звука в стандартной асмосфере.
   
   [17] Звуки приведены для представления о том, как это звучит. Данный диалект лыйэнса (самого компактного из галактических языков) очень редок, и поэтому дам перевод первого слова. Оно означает Существо, обитающее в теле, обладающим половыми признаками и неспособное из-за характеристик тела достигнуть полового удовлетворения, и имеющее навязчивое желание его достигнуть, извращенное в стремление причинять другим боль, но опасающееся наказания за это и удовлетворяющее это желание занятиями оральным сексом с рассмотрением неконтролируемых всплесков исходящих сообщений, вызванных удовольствием от акта, как сигналов о боли.
   
   [18] Это не опечатка, а неприличное предложение ввести новый предлог. Вот О Солнце и ОБ Оболтусе есть, так почему бы не УН Ушей?