Страница:
– А я могу сделать для вас еще одно, – добавила Кэтрин. – Мы выделим вам специальный почтовый ящик. Пересылать письма прямо в Китай вы не сможете, зато будете отправлять их на адрес вашего почтового ящика, а уж оттуда ваши письма будут доставляться Лю или другим вашим знакомым. И таким же образом до вас будут доходить и письма Лю.
– Спасибо вам, инспектор Рон и старший инспектор Чэнь. Только у меня есть одно условие: перед отъездом из Китая я должна заехать в Фуцзянь.
– Зачем?!
– В спешке я забыла там кое-какие документы и тот сборник стихов.
– Мы попросим следователя Юя привезти их в Шанхай, – пообещал Чэнь.
– И еще мне нужно навестить могилу сына, – сказала Вэнь тоном, не оставлявшим возможности возражать ей. – В последний раз.
Чэнь колебался.
– У нас так мало времени, Вэнь!
– Но она хочет попрощаться со своим сыном, – вмешалась Кэтрин. – Это же так понятно, что мать желает навеки проститься со своим ребенком.
Чэнь не хотел показаться бесчувственным, хотя требование Вэнь представлялось ему чересчур сентиментальным. Больше он ничего не говорил, но странная просьба Вэнь заинтриговала его.
31
32
– Спасибо вам, инспектор Рон и старший инспектор Чэнь. Только у меня есть одно условие: перед отъездом из Китая я должна заехать в Фуцзянь.
– Зачем?!
– В спешке я забыла там кое-какие документы и тот сборник стихов.
– Мы попросим следователя Юя привезти их в Шанхай, – пообещал Чэнь.
– И еще мне нужно навестить могилу сына, – сказала Вэнь тоном, не оставлявшим возможности возражать ей. – В последний раз.
Чэнь колебался.
– У нас так мало времени, Вэнь!
– Но она хочет попрощаться со своим сыном, – вмешалась Кэтрин. – Это же так понятно, что мать желает навеки проститься со своим ребенком.
Чэнь не хотел показаться бесчувственным, хотя требование Вэнь представлялось ему чересчур сентиментальным. Больше он ничего не говорил, но странная просьба Вэнь заинтриговала его.
31
– Куда теперь? – осведомилась Кэтрин, когда они с Чэнем уселись в такси.
– В управление полиции Сучжоу. Я звонил их начальнику. Если Вэнь вздумает остаться в стране, Лю поможет ей спрятаться. Пришлось обратиться за помощью к местной полиции, чтобы они приставили людей следить за его домом… Ну и чтобы защищали их в случае надобности.
– Значит, вы не доверяете даже поэту?
Чэнь не ответил на ее вопрос.
– Нам нужно поскорее уехать из Сучжоу. Слыщали поговорку: «За долгую ночь снится много снов»?
– Нет.
– Она означает приблизительно то же, что и английская пословица: «Пока донесешь чашку до рта, расплескаешь чай». Раз уж приходится ехать в Фуцзянь, я сегодня же повезу туда Вэнь. От этих гангстеров всего можно ожидать. А без местной полиции не получишь билет на самый ранний поезд или самолет.
– Пока вы с Лю были наверху, Вэнь очень много рассказала мне о своей жизни. Я испытываю к ней безграничную жалость. Вот почему я поддержала ее просьбу, старший инспектор Чэнь.
– Понимаю. – Внезапно его охватило чувство невыразимой усталости и опустошения, и он почти все время молчал.
Не успели они войти в приемную управления полиции Сучжоу, как в нее поспешно вошел начальник Фан Баохун.
– Что же вы заранее не сообщили о своем приезде, старший инспектор Чэнь!
– Да мы только вчера приехали, товарищ Фан. Познакомьтесь, это инспектор Рон из американской маршальской службы.
– Добро пожаловать в Сучжоу, инспектор Рон. Для нас большая честь познакомиться с вами.
– Рада вас видеть, господин Фан.
– Вас наверняка привело в Сучжоу какое-то серьезное дело. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.
– Это очень щепетильное международное дело, поэтому я не имею права посвятить вас в подробности, – сказал Чэнь. – Вы уже расставили людей вокруг дома Лю?
– Да, старший инспектор.
– Пусть они там и остаются. Я вынужден попросить вас еще об одной услуге. Нам нужно как можно раньше выехать в Фуцзянь, так не могли бы вы помочь нам приобрести три билета, безразлично, на поезд или на самолет.
– Хунхуа! – крикнул Фан молодой женщине в форме, сидевшей за столиком в приемной. – Узнайте, какие самые ранние рейсы на Фуцзянь.
– Мы очень благодарны вам за помощь, господин Фан, – сказала Кэтрин.
– А пока пройдемте в мой кабинет, там нам будет удобнее, – предложил Фан.
– Спасибо, не стоит беспокоиться, – отказался Чэнь. – Нам нужно ехать. И чем меньше людей будут о нас знать, тем лучше.
– Понимаю, старший инспектор Чэнь. Я ничего никому не скажу…
– Извините, господин Фан. – В дверях появилась Хунхуа. – Я получила для вас информацию. Из Сучжоу в Фуцзянь нет прямого рейса. Нашим гостям придется сначала вернуться в Шанхай, откуда они смогут вылететь трехчасовым рейсом. С другой стороны, из Сучжоу в Фуцзянь отправляется экспресс, но только вечером, в половине двенадцатого. Дорога займет около четырнадцати часов.
– Мы поедем поездом, – решил Чэнь.
– Отправляйтесь на вокзал и скажите в бюро, что нам нужно три билета в мягкий вагон. Если понадобится, пусть прицепят дополнительный вагон.
– Нет, нет, не стоит беспокоиться, господин Фан, – вмешалась Кэтрин. – Лично меня устроит и жесткий вагон, я даже предпочитаю его мягкому.
– Инспектор Рон хочет поближе познакомиться с настоящим Китаем, – пояснил ее просьбу Чэнь. – Поездка в жестком вагоне, как ездят обычные жители Китая, подарит ей незабываемые впечатления. Значит, договорились – три билета.
– Что ж, если инспектор Рон настаивает.
– Предупредите ваших людей у дома Лю, – сказал Чэнь, – что сегодня вечером Лю выйдет проводить к поезду одну женщину. Если они поедут в сторону вокзала, то нужно просто следовать за ними на некотором расстоянии. Если же в другую сторону, то их следует задержать. И пусть все время следят, не появится ли кто подозрительный.
– Не беспокойтесь, это их работа. – Фан взглянул на наручные часы. – Значит, у нас есть несколько часов. Поскольку инспектор Рон впервые приехала в наш город позвольте мне угостить вас типичным сучжоуским обедом. Что скажете насчет ресторана «Ель и Журавль»?
– Спасибо, как-нибудь в другой раз, комиссар Фан. – Чэнь поднялся.
– Ну что ж, тогда встретимся на вокзале, – сказал Фан, провожая их к выходу, где Хунхуа вручила каждому из гостей по коробочке из бамбука. – А это на память о Сучжоу – первоклассный чай «Облако и Туман», особенно ценный сорт, который подавался в Древнем Китае императорам.
В первоклассном супермаркете Шанхая такой чай стоил не меньше пятисот юаней, хотя, наверное, Фану он обошелся гораздо дешевле, поскольку собирался на чайных плантациях, которые патрулировались подчиненными Фана. Тем не менее это был ценный подарок.
– Спасибо, комиссар Фан, очень приятный подарок. – В самом деле, для матери Чэня, тонкой ценительницы чая, лучшего подарка и не придумаешь. Чэнь чувствовал себя виноватым, поскольку забыл позвонить матери перед поездкой в Сучжоу.
На то, чтобы вернуться в гостиницу и упаковать вещи, у них ушло не больше четверти часа. Затем он пришел в номер Кэтрин, откуда позвонил Лю и сообщил о времени отправления поезда. Лю согласился проводить Вэнь до вокзала.
Затем Чэнь позвонил следователю Юю.
– Ну, Юй, поздравьте нас – мы все-таки нашли Вэнь Липин!
– И где же, старший инспектор Чэнь?
– В Сучжоу. Она находилась у Лю Цина, своего бывшего одноклассника, помните, его стихи были в том томике стихов, который нашли в доме у Вэнь. Впрочем, история долгая, я расскажу обо всем, когда встретимся в Шанхае. А сегодня вечером мы едем поездом в Фуцзянь, чтобы забрать кое-какие вещи Вэнь.
– Отлично, значит, я буду встречать вас на вокзале в Фуцзяни.
– Нет, нет, не стоит. Пэйцинь уже и так заждалась вас. Возвращайтесь сегодня же самолетом, деньги у вас есть. Только ничего не говорите местным о наших планах.
– Ясно. Спасибо, старший инспектор Чэнь.
Наконец Чэнь позвонил в управление полиции Фуцзяни. Младший офицер по имени Дай сказал ему, что комиссар Хун отсутствует.
– Пусть завтра в час дня ваши люди встретят меня на вокзале на машине. Желательно в фургоне. – Чэнь не сказал, что с ним будут инспектор Рон и Вэнь Липин.
– Разумеется, старший инспектор Чэнь. Это очень важное международное дело, мы понимаем.
– Спасибо. – Чэнь выключил телефон, гадая, почему о его приезде уже известно всему управлению.
Кэтрин в свою очередь позвонила в штаб-квартиру своей организации в Вашингтоне, где было еще раннее утро. Она оставила сообщение о том, что через несколько дней приедет вместе с Вэнь.
Было начало шестого, до отхода поезда им предстояло провести в Сучжоу несколько часов. Она стала доставать из шкафа свои вещи, чтобы упаковать их в чемодан. Вынужденная задержка до вечера угнетала Чэня. Глядя из окна, он впервые осознал, что гостиницу окружают дома, давно пришедшие в упадок. Вероятно, гостиница находилась слишком близко от вокзала.
– А что означает фраза «люди на восток от реки»? – спросила Кэтрин, складывая косметику в дорожную сумочку.
– Это члены твоей семьи, которые возлагают на тебя большие надежды. Приблизительно в 200 году до нашей эры генерал Чу проиграл сражение и заявил, что не может встретиться со своими родственниками, которые жили на восточном берегу реки У. И поэтому покончил с собой на западном берегу этой реки.
– Я смотрела на кассете пекинскую оперу, которая называлась «Прощание с наложницей его императорского величества». Она как раз о гордом генерале Чу, да?
– Да, о нем, – коротко ответил Чэнь, не расположенный сейчас к беседе.
Его все больше беспокоила предстоящая поездка в Фуцзянь. Вэнь проявила упорство, хотя любое промедление подвергало опасности ее жизнь.
Он извинился и вышел в коридор покурить. В одном конце коридора стояли люди с полиэтиленовыми пакетами с одеждой. Они пришли постирать свои вещи в общей прачечной, которую показывал ему управляющий гостиницей, – там находился длинный желоб из бетона с множеством кранов. Здесь не было такой роскоши, как стиральная машина. Чэнь перешел к окну в другом конце коридора. Рядом с окном была дверь, которая открывалась на лестничный пролет, откуда можно было попасть на небольшую бетонную площадку – части плоской крыши. Молодая женщина развешивала там на веревке мокрое белье. В купальнике с узкими тесемками и босиком она походила на приготовившуюся к выступлению гимнастку. Из-под висящей на веревке одежды вынырнул молодой человек и обнял девушку, хотя ее кожа была еще влажной после мытья. Молодожены, догадался Чэнь, щурясь от попавшего в глаза сигаретного дыма.
Большинство посетителей гостиницы были людьми бедными, им приходилось мириться с отсутствием удобств, но они воспринимали все как должное и не проявляли недовольства или раздражения.
Он размышлял, правильно ли поступил по отношению к Вэнь.
Будет ли Вэнь счастлива с Фэном в далекой стране? Сама-то она знала, что нет, и поэтому хотела остаться в Сучжоу. Во время революции лучшие годы ее жизни были потрачены впустую, чтобы не сказать больше, и, находясь здесь, У Лю, она цеплялась за последние остатки своих юных надежд и мечтаний.
Что же он наделал? Но ведь полицейскому платят не за то, чтобы он проявлял сострадание.
Пока он уныло смотрел в окно, в памяти его всплыли строки из одного стихотворения…
– О чем думаете? – подойдя к нему, спросила инспектор Рон.
– Так, ни о чем. – Он был расстроен. Если бы не они, Вэнь осталась бы у Лю, хотя он понимал, что было бы несправедливо в чем-либо обвинять Кэтрин Рон. – Вот мы и выполнили свое задание.
– Да, выполнили. Точнее, вы его выполнили. И должна сказать, что вы справились отлично.
– Вот уж ничего не скажешь, действительно отлично! – Он погасил сигарету о подоконник.
– Можно спросить, что вы сказали тогда Лю, когда были у него в кабинете? – спросила Кэтрин, слегка прикоснувшись к его руке. Вероятно, она почувствовала его унылое настроение. – Наверное, нелегко вам было заручиться его поддержкой.
– На один и тот же факт можно взглянуть с разных точек зрения. Я всего лишь позволил ему взглянуть на положение Вэнь с другой точки зрения.
– С точки зрения политики?
– Нет, инспектор Рон. Не все здесь упирается в политику. – Он заметил, что молодожены поглядывают на них с крыши. Интересно, что они думают со своей точки зрения, глядя на стоящих рядом китайца и американку? Он сменил тему разговора: – Да, извините, что я отказался от приглашения на обед. Он наверняка был бы роскошным и официальным, провозглашались бы тосты за дружбу между Китаем и Соединенными Штатами. Но, признаться, я был не в том настроении.
– И правильно сделали. Зато теперь мы можем погулять по паркам Сучжоу.
– Хотите погулять в парке?
– Я ведь так ни одного парка и не видела. А нам все равно ждать до вечера, так что пойдемте погуляем в парке.
– Отлично придумано, только мне нужно сделать еще один звонок.
– Хорошо, а я пока сфотографирую нашу гостиницу снаружи.
Чэнь набрал телефон Гу. Теперь, когда они собирались уехать из Сучжоу, он считал безопасным позвонить в Шанхай.
– Вы где, старший инспектор Чэнь? – Голос Гу показался ему взволнованным.
– Я еду в другой город, Гу. Вы хотите что-то сообщить?
– Вас ищут кое-какие люди. Прошу вас, будьте очень осторожны!
– Кто меня ищет? – спросил Чэнь.
– Они из международной группировки.
– Расскажите о них.
– Пока знаю только то, что у них база в Гонконге .Извините, старший инспектор Чэнь, но сейчас мне неудобно разговаривать. Поговорим, когда вы вернетесь, хорошо?
– Хорошо. – И правда хорошо, что его ищут не сотрудники службы безопасности.
Кэтрин ждала его снаружи. Она захотела его сфотографировать, для чего попросила встать рядом с бронзовым львом и положить руку ему на спину. Чэнь повиновался, но, коснувшись львиной спины, не ощутил ожидаемой прохлады металла. Приглядевшись внимательней, Чэнь понял, что он сделан из какого-то пластика, покрытого позолотой.
– В управление полиции Сучжоу. Я звонил их начальнику. Если Вэнь вздумает остаться в стране, Лю поможет ей спрятаться. Пришлось обратиться за помощью к местной полиции, чтобы они приставили людей следить за его домом… Ну и чтобы защищали их в случае надобности.
– Значит, вы не доверяете даже поэту?
Чэнь не ответил на ее вопрос.
– Нам нужно поскорее уехать из Сучжоу. Слыщали поговорку: «За долгую ночь снится много снов»?
– Нет.
– Она означает приблизительно то же, что и английская пословица: «Пока донесешь чашку до рта, расплескаешь чай». Раз уж приходится ехать в Фуцзянь, я сегодня же повезу туда Вэнь. От этих гангстеров всего можно ожидать. А без местной полиции не получишь билет на самый ранний поезд или самолет.
– Пока вы с Лю были наверху, Вэнь очень много рассказала мне о своей жизни. Я испытываю к ней безграничную жалость. Вот почему я поддержала ее просьбу, старший инспектор Чэнь.
– Понимаю. – Внезапно его охватило чувство невыразимой усталости и опустошения, и он почти все время молчал.
Не успели они войти в приемную управления полиции Сучжоу, как в нее поспешно вошел начальник Фан Баохун.
– Что же вы заранее не сообщили о своем приезде, старший инспектор Чэнь!
– Да мы только вчера приехали, товарищ Фан. Познакомьтесь, это инспектор Рон из американской маршальской службы.
– Добро пожаловать в Сучжоу, инспектор Рон. Для нас большая честь познакомиться с вами.
– Рада вас видеть, господин Фан.
– Вас наверняка привело в Сучжоу какое-то серьезное дело. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.
– Это очень щепетильное международное дело, поэтому я не имею права посвятить вас в подробности, – сказал Чэнь. – Вы уже расставили людей вокруг дома Лю?
– Да, старший инспектор.
– Пусть они там и остаются. Я вынужден попросить вас еще об одной услуге. Нам нужно как можно раньше выехать в Фуцзянь, так не могли бы вы помочь нам приобрести три билета, безразлично, на поезд или на самолет.
– Хунхуа! – крикнул Фан молодой женщине в форме, сидевшей за столиком в приемной. – Узнайте, какие самые ранние рейсы на Фуцзянь.
– Мы очень благодарны вам за помощь, господин Фан, – сказала Кэтрин.
– А пока пройдемте в мой кабинет, там нам будет удобнее, – предложил Фан.
– Спасибо, не стоит беспокоиться, – отказался Чэнь. – Нам нужно ехать. И чем меньше людей будут о нас знать, тем лучше.
– Понимаю, старший инспектор Чэнь. Я ничего никому не скажу…
– Извините, господин Фан. – В дверях появилась Хунхуа. – Я получила для вас информацию. Из Сучжоу в Фуцзянь нет прямого рейса. Нашим гостям придется сначала вернуться в Шанхай, откуда они смогут вылететь трехчасовым рейсом. С другой стороны, из Сучжоу в Фуцзянь отправляется экспресс, но только вечером, в половине двенадцатого. Дорога займет около четырнадцати часов.
– Мы поедем поездом, – решил Чэнь.
– Отправляйтесь на вокзал и скажите в бюро, что нам нужно три билета в мягкий вагон. Если понадобится, пусть прицепят дополнительный вагон.
– Нет, нет, не стоит беспокоиться, господин Фан, – вмешалась Кэтрин. – Лично меня устроит и жесткий вагон, я даже предпочитаю его мягкому.
– Инспектор Рон хочет поближе познакомиться с настоящим Китаем, – пояснил ее просьбу Чэнь. – Поездка в жестком вагоне, как ездят обычные жители Китая, подарит ей незабываемые впечатления. Значит, договорились – три билета.
– Что ж, если инспектор Рон настаивает.
– Предупредите ваших людей у дома Лю, – сказал Чэнь, – что сегодня вечером Лю выйдет проводить к поезду одну женщину. Если они поедут в сторону вокзала, то нужно просто следовать за ними на некотором расстоянии. Если же в другую сторону, то их следует задержать. И пусть все время следят, не появится ли кто подозрительный.
– Не беспокойтесь, это их работа. – Фан взглянул на наручные часы. – Значит, у нас есть несколько часов. Поскольку инспектор Рон впервые приехала в наш город позвольте мне угостить вас типичным сучжоуским обедом. Что скажете насчет ресторана «Ель и Журавль»?
– Спасибо, как-нибудь в другой раз, комиссар Фан. – Чэнь поднялся.
– Ну что ж, тогда встретимся на вокзале, – сказал Фан, провожая их к выходу, где Хунхуа вручила каждому из гостей по коробочке из бамбука. – А это на память о Сучжоу – первоклассный чай «Облако и Туман», особенно ценный сорт, который подавался в Древнем Китае императорам.
В первоклассном супермаркете Шанхая такой чай стоил не меньше пятисот юаней, хотя, наверное, Фану он обошелся гораздо дешевле, поскольку собирался на чайных плантациях, которые патрулировались подчиненными Фана. Тем не менее это был ценный подарок.
– Спасибо, комиссар Фан, очень приятный подарок. – В самом деле, для матери Чэня, тонкой ценительницы чая, лучшего подарка и не придумаешь. Чэнь чувствовал себя виноватым, поскольку забыл позвонить матери перед поездкой в Сучжоу.
На то, чтобы вернуться в гостиницу и упаковать вещи, у них ушло не больше четверти часа. Затем он пришел в номер Кэтрин, откуда позвонил Лю и сообщил о времени отправления поезда. Лю согласился проводить Вэнь до вокзала.
Затем Чэнь позвонил следователю Юю.
– Ну, Юй, поздравьте нас – мы все-таки нашли Вэнь Липин!
– И где же, старший инспектор Чэнь?
– В Сучжоу. Она находилась у Лю Цина, своего бывшего одноклассника, помните, его стихи были в том томике стихов, который нашли в доме у Вэнь. Впрочем, история долгая, я расскажу обо всем, когда встретимся в Шанхае. А сегодня вечером мы едем поездом в Фуцзянь, чтобы забрать кое-какие вещи Вэнь.
– Отлично, значит, я буду встречать вас на вокзале в Фуцзяни.
– Нет, нет, не стоит. Пэйцинь уже и так заждалась вас. Возвращайтесь сегодня же самолетом, деньги у вас есть. Только ничего не говорите местным о наших планах.
– Ясно. Спасибо, старший инспектор Чэнь.
Наконец Чэнь позвонил в управление полиции Фуцзяни. Младший офицер по имени Дай сказал ему, что комиссар Хун отсутствует.
– Пусть завтра в час дня ваши люди встретят меня на вокзале на машине. Желательно в фургоне. – Чэнь не сказал, что с ним будут инспектор Рон и Вэнь Липин.
– Разумеется, старший инспектор Чэнь. Это очень важное международное дело, мы понимаем.
– Спасибо. – Чэнь выключил телефон, гадая, почему о его приезде уже известно всему управлению.
Кэтрин в свою очередь позвонила в штаб-квартиру своей организации в Вашингтоне, где было еще раннее утро. Она оставила сообщение о том, что через несколько дней приедет вместе с Вэнь.
Было начало шестого, до отхода поезда им предстояло провести в Сучжоу несколько часов. Она стала доставать из шкафа свои вещи, чтобы упаковать их в чемодан. Вынужденная задержка до вечера угнетала Чэня. Глядя из окна, он впервые осознал, что гостиницу окружают дома, давно пришедшие в упадок. Вероятно, гостиница находилась слишком близко от вокзала.
– А что означает фраза «люди на восток от реки»? – спросила Кэтрин, складывая косметику в дорожную сумочку.
– Это члены твоей семьи, которые возлагают на тебя большие надежды. Приблизительно в 200 году до нашей эры генерал Чу проиграл сражение и заявил, что не может встретиться со своими родственниками, которые жили на восточном берегу реки У. И поэтому покончил с собой на западном берегу этой реки.
– Я смотрела на кассете пекинскую оперу, которая называлась «Прощание с наложницей его императорского величества». Она как раз о гордом генерале Чу, да?
– Да, о нем, – коротко ответил Чэнь, не расположенный сейчас к беседе.
Его все больше беспокоила предстоящая поездка в Фуцзянь. Вэнь проявила упорство, хотя любое промедление подвергало опасности ее жизнь.
Он извинился и вышел в коридор покурить. В одном конце коридора стояли люди с полиэтиленовыми пакетами с одеждой. Они пришли постирать свои вещи в общей прачечной, которую показывал ему управляющий гостиницей, – там находился длинный желоб из бетона с множеством кранов. Здесь не было такой роскоши, как стиральная машина. Чэнь перешел к окну в другом конце коридора. Рядом с окном была дверь, которая открывалась на лестничный пролет, откуда можно было попасть на небольшую бетонную площадку – части плоской крыши. Молодая женщина развешивала там на веревке мокрое белье. В купальнике с узкими тесемками и босиком она походила на приготовившуюся к выступлению гимнастку. Из-под висящей на веревке одежды вынырнул молодой человек и обнял девушку, хотя ее кожа была еще влажной после мытья. Молодожены, догадался Чэнь, щурясь от попавшего в глаза сигаретного дыма.
Большинство посетителей гостиницы были людьми бедными, им приходилось мириться с отсутствием удобств, но они воспринимали все как должное и не проявляли недовольства или раздражения.
Он размышлял, правильно ли поступил по отношению к Вэнь.
Будет ли Вэнь счастлива с Фэном в далекой стране? Сама-то она знала, что нет, и поэтому хотела остаться в Сучжоу. Во время революции лучшие годы ее жизни были потрачены впустую, чтобы не сказать больше, и, находясь здесь, У Лю, она цеплялась за последние остатки своих юных надежд и мечтаний.
Что же он наделал? Но ведь полицейскому платят не за то, чтобы он проявлял сострадание.
Пока он уныло смотрел в окно, в памяти его всплыли строки из одного стихотворения…
– О чем думаете? – подойдя к нему, спросила инспектор Рон.
– Так, ни о чем. – Он был расстроен. Если бы не они, Вэнь осталась бы у Лю, хотя он понимал, что было бы несправедливо в чем-либо обвинять Кэтрин Рон. – Вот мы и выполнили свое задание.
– Да, выполнили. Точнее, вы его выполнили. И должна сказать, что вы справились отлично.
– Вот уж ничего не скажешь, действительно отлично! – Он погасил сигарету о подоконник.
– Можно спросить, что вы сказали тогда Лю, когда были у него в кабинете? – спросила Кэтрин, слегка прикоснувшись к его руке. Вероятно, она почувствовала его унылое настроение. – Наверное, нелегко вам было заручиться его поддержкой.
– На один и тот же факт можно взглянуть с разных точек зрения. Я всего лишь позволил ему взглянуть на положение Вэнь с другой точки зрения.
– С точки зрения политики?
– Нет, инспектор Рон. Не все здесь упирается в политику. – Он заметил, что молодожены поглядывают на них с крыши. Интересно, что они думают со своей точки зрения, глядя на стоящих рядом китайца и американку? Он сменил тему разговора: – Да, извините, что я отказался от приглашения на обед. Он наверняка был бы роскошным и официальным, провозглашались бы тосты за дружбу между Китаем и Соединенными Штатами. Но, признаться, я был не в том настроении.
– И правильно сделали. Зато теперь мы можем погулять по паркам Сучжоу.
– Хотите погулять в парке?
– Я ведь так ни одного парка и не видела. А нам все равно ждать до вечера, так что пойдемте погуляем в парке.
– Отлично придумано, только мне нужно сделать еще один звонок.
– Хорошо, а я пока сфотографирую нашу гостиницу снаружи.
Чэнь набрал телефон Гу. Теперь, когда они собирались уехать из Сучжоу, он считал безопасным позвонить в Шанхай.
– Вы где, старший инспектор Чэнь? – Голос Гу показался ему взволнованным.
– Я еду в другой город, Гу. Вы хотите что-то сообщить?
– Вас ищут кое-какие люди. Прошу вас, будьте очень осторожны!
– Кто меня ищет? – спросил Чэнь.
– Они из международной группировки.
– Расскажите о них.
– Пока знаю только то, что у них база в Гонконге .Извините, старший инспектор Чэнь, но сейчас мне неудобно разговаривать. Поговорим, когда вы вернетесь, хорошо?
– Хорошо. – И правда хорошо, что его ищут не сотрудники службы безопасности.
Кэтрин ждала его снаружи. Она захотела его сфотографировать, для чего попросила встать рядом с бронзовым львом и положить руку ему на спину. Чэнь повиновался, но, коснувшись львиной спины, не ощутил ожидаемой прохлады металла. Приглядевшись внимательней, Чэнь понял, что он сделан из какого-то пластика, покрытого позолотой.
32
Чэнь по-прежнему пребывал в подавленном настроении, что вскоре подействовало и на Кэтрин. Она тоже молчала, когда они вошли в парк И.
Кэтрин понимала, что их обоих мучают вопросы, на которые они до сих пор не знают ответа. Хотя Вэнь им все же удалось найти.
Она не хотела сейчас говорить; шагая рядом с Чэнем по дорожкам парка, она испытывала безотчетную тревогу. До сих пор Чэнь выступал перед ней в роли ответственного и серьезного полицейского, готового поговорить на лю6ую тему – будь то модернизм, конфуцианство или коммунизм. Однако сегодня они словно поменялись ролями. Кэтрин взяла инициативу в свои руки и теперь опасалась, не вызвало ли это у него недовольства.
В парке было тихо и спокойно, людей почти не видно, слышны были только их шаги.
– Такой красивый парк, и так мало посетителей, – заметила Кэтрин.
– Потому что рабочий день еще не закончился. Постепенно дорожки стали тонуть в сумерках, над изогнутыми черепичными крышами древних каменных павильонов сквозь сумрак смутно маячило солнце. Они прошли под каменными воротами на бамбуковый мостик, откуда стали смотреть на пруд с прозрачной водой, где резвились золотистые карпы.
– Сегодня вы явно не в том настроении, чтобы осматривать достопримечательности, старший инспектор Чэнь.
– Нет, нет, я наслаждаюсь каждой минутой… в вашем присутствии.
– Не нужно так говорить.
– Вы же не рыба. Откуда вам знать, что чувствует рыба?
Они приблизились к другому мостику, за которым показался чайный домик с поддерживающими крышу веранды красными столбиками и с трепещущим на ветру полотном желтого шелка, на котором красовался большой черный иероглиф, обозначавший «чай». На площадке перед домиком в художественном беспорядке были расставлены камни причудливой формы.
– Пойдемте туда? – предложила она.
Судя по просторному, элегантно оформленному, но темноватому внутреннему помещению, куда дневной свет проникал только через небольшие окна, забранные металлическими решетками, чайный домик сооружался для старинных официальных церемоний. Высоко на стене была укреплена горизонтальная доска с вырезанными китайскими иероглифами: «Возвращение весны». Стоявшая за стеклянной стойкой в углу пожилая женщина вручила им термос в бамбуковой оплетке, две чашки с листочками зеленого чая, коробочку сухого тофу, тушенного в соевом соусе, и пачку зеленого печенья.
– Если вам будет мало воды, я налью вам еще.
Ни официантов, ни других посетителей не было, и Кэтрин с Чэнем уселись за столик из красного дерева, а женщина снова скрылась за ширмой.
Чай показался им великолепным, то ли из-за сорта, то ли из-за воды, то ли из-за спокойной и уютной обстановки. Сушеное тофу, пропитанное острым коричневым соусом, тоже было очень вкусным, но зеленое печенье понравилось Кэтрин еще больше – оно было сладким и источало какой-то необычный аромат.
– Замечательное угощение, – сказала она; к ее губам прилипла крошечная чаинка.
– Мне тоже все понравилось, – кивнул Чэнь, подливая ей воды. – По китайскому обычаю чаепития, первая чашка не самая лучшая. Настоящий вкус чая проявляется во второй и в третьей чашках. Вот почему здесь подают воду в термосе – чтобы вы могли спокойно наслаждаться чаепитием, любуясь садом.
– Да, вид здесь фантастический!
– Император Хуэй династии Сун любил камни причудливой формы. Он приказал по всей стране разыскивать такие камни – хуашиган, – но его захватили в плен напавшие на страну чужеземцы, так что камни не успели доставить в столицу. Некоторые из них так и остались в Сучжоу. Взгляните вон на тот. Он называется «Небесные Ворота».
– Правда? Но я не вижу никакого сходства с воротами. – Камень с острыми углами скорее напоминал отросток корня бамбука.
– Просто нужно взглянуть на него под другим углом, – сказал Чэнь. – И тогда вы сможете увидеть множество различных вещей: сосновую шишку на ветке, которая покачивается от ветра; старика, что-то разыскивающего в снегу; собаку, воющую на луну; покинутую женщину, ожидающую возвращения своего возлюбленного. Все зависит от того, как посмотреть.
– В общем, конечно, верно, – проговорила Кэтрин, пытаясь отыскать сходство хоть с одним из предложенных образов.
Она порадовалась, что Чэнь уже достаточно оправился чтобы снова играть роль гида, хотя лично ей не хотелось снова оказаться в роли туристки.
Вид загадочных камней навел ее на грустную мысль: сколько бы она ни изучала китайскую культуру, ей никогда не увидеть вещи такими, какими их видит ее китайский партнер. Понимание этого отрезвило Кэтрин.
– У меня есть к вам несколько вопросов, старший инспектор Чэнь.
– Я вас слушаю, инспектор Рон.
– Раз уж вы позвонили из дома Лю в управление полиции Сучжоу, почему было не поручить местным полицейским уговорить Лю сотрудничать, думаю, они бы справились с заданием.
– Наверное, только мне это совсем не нравится. Ведь Лю не удерживал Вэнь против ее воли. Кроме того, мне было не все понятно. Поэтому я и решил сначала поговорить с ними.
– А теперь вы все выяснили?
– Не все, но кое-что. – Чэнь наколол на зубочистку кусочек тофу. – Еще меня беспокоила реакция Лю. Он человек романтичный. По мнению Бертрана Рассела, любовная страсть достигает своего апогея, когда влюбленным приходится противостоять всему миру.
– Вы подошли к решению вопроса с тонким пониманием человеческой психологии, старший инспектор Чэнь. А что, если бы вам не удалось их убедить?
– В таком случае я обязан был бы представить в управление официальный рапорт.
– И тогда управление заставило бы их помогать нам, да?
– Да, так что, как видите, мои попытки были просто жалкими.
– Ну почему? Ведь вам удалось их переубедить. Теперь Вэнь готова уехать, – сказала Кэтрин. – И еще об отношениях между Лю и Вэнь. Вы можете подробнее о них рассказать? Для меня они по-прежнему непонятны. Наверное, вы дали слово Лю, что ваш разговор останется между вами. В таком случае скажите то, на что имеете право.
Чэнь начал рассказывать, и она так увлеклась, что совсем забыла про чай. Он передал ей то, что считал существенным из своего разговора с Лю, и добавил некоторые сведения из присланной Юем пленки, в основном о перенесенных Вэнь страданиях, виной которых был ее муж.
Кэтрин уже составила себе кое-какое представление о жизни Вэнь, но только теперь разрозненные факты слились в единую мрачную картину. Чэнь замолчал, и Кэтрин несколько секунд задумчиво смотрела в свою чашку. Когда наконец она подняла голову, ей показалось, что в зале стало еще темнее. Она поняла, почему у него такое угнетенное настроение.
– Можно еще один вопрос? Относительно связи между фуцзяньской полицией и «Летающими топорами»… Она действительно существует?
– Очень возможно. Мне пришлось сказать Вэнь об этом, – уклончиво ответил Чэнь. – Я мог бы скрывать ее в течение одной-двух недель, но не больше. Единственный для нее выход – отъезд в Соединенные Штаты.
– Вам следовало раньше мне обо всем рассказать.
– Вы же понимаете, как тяжело признать такой факт китайскому полицейскому!
Кэтрин сочувственно сжала его руку.
Молчание было нарушено щелканьем дынных семечек старухой за ширмой.
– Уйдем отсюда, – сказал Чэнь.
Захватив с собой чай и печенье, они вышли из чайного домика, пересекли мостик и вошли в павильон с желтой черепичной крышей и красными стойками, под которыми стояла скамья с мраморным сиденьем, окруженная решетчатыми перилами. Они поставили термос на землю и уселись на скамью, расположив между собой чашки и печенье. Позади них в гроте заливались пением крошечные птички.
Ландшафт садов в Сучжоу создан так, чтобы вызывать у посетителей поэтическое настроение, – объяснил Чэнь.
Хотя Кэтрин все здесь восхищало, она не чувствовала поэтического настроения. Когда-нибудь потом она будет вспоминать ранний вечер в Сучжоу как что-то особенное. Прислонившись к столбику, она вдруг испытала внезапную смену настроения, как будто они снова поменялись ролями. Чэнь опять стал самим собой, тогда как ею овладела грусть.
Что-то сейчас делают Лю и Вэнь?
– Скоро Вэнь предстоит расставание с Лю, – задумчиво сказала она.
– Когда-нибудь Лю приедет в Америку…
– Но он не сможет ее найти, – покачала она головой. – Ведь она будет жить под новым именем.
– Ну, Вэнь может вернуться сюда… на время. – Чэнь оборвал себя. – Нет, слишком опасно.
– Еще бы.
– «Встретиться трудно, да и расстаться не легче. Ветер с востока слабеет, и цветы увядают», – пробормотал он. – Простите, я опять цитирую стихи.
– Что же здесь плохого, старший инспектор Чэнь?
– Слишком уж сентиментально!
– Значит, вы превратились в краба-отшельника, который прячется в раковину рациональности.
Она тут же поняла, что слишком далеко зашла. С чего она вдруг накинулась на него? Возможно, из-за разочарования результатами расследования, потому что ни она, ни он не были в состоянии помочь Вэнь? Или из-за подсознательного понимания параллели – ей тоже предстоит скорое расставание с Китаем.
Он промолчал.
Она потянулась и потерла щиколотку.
– Доедайте, это последнее печенье. – Чэнь протянул ей коробку.
– Странное название – зеленое печенье «Бамбуковые листья», – сказала она, глядя на коробку.
– Значит, в печенье использованы бамбуковые листья. Бамбук всегда был очень важной составляющей китайской культуры. В китайском ландшафтном парке обязательно присутствуют заросли бамбука, а на торжественных обедах подают блюдо из молодых побегов бамбука.
– Интересно, – заметила она. – Гангстеры используют слово «бамбук» в названии своей преступной группировки.
– К чему вы клоните, инспектор Рон?
– Помните тот факс, который я получила в гостинице в прошлое воскресенье? В нем говорится о международной бандитской группировке, которая занимается незаконной переправкой людей. Одна из них называется «Зеленый бамбук».
– Текст сообщения при вас?
– Нет, я оставила его в гостинице «Мир».
– Но вы точно помните название?
– Да, конечно.
Кэтрин поменяла положение и повернулась лицом к Чэню. Он убрал чашки. Она сбросила туфли и положила ноги на скамью, подтянув к себе колени, а босыми ступнями уперлась в холодное мраморное сиденье.
– У вас еще не до конца выздоровели связки, а скамья холодная, – заметил он.
И он взял ее босую ступню и стал согревать, потом помассировал щиколотку.
– Спасибо, – сказала она, невольно поджав пальцы ноги от щекочущего прикосновения его пальцев.
– Позвольте я прочту вам одно стихотворение, инспектор Рон. Последние несколько дней мне то и дело вспоминались из него отдельные строчки.
– Ваше стихотворение?
– Не совсем. Скорее подражание «Свету солнечного сада» Макниса. В нем говорится о людях, которые благодарны за то время, которое они провели вместе, хотя и очень короткое.
Он начал читать, не выпуская ее щиколотки из теплой ладони:
– Вообще-то главный образ первой строфы пришел мне в голову, когда мы с вами сидели в «Подмосковье». А потом, когда я получил поэму Лю о девушке, исполняющей «Танец верности», особенно после встречи с Вэнь и Лю, появилось еще несколько строк, – объяснил он.
– Стихотворение Макниса посвящено беспомощности людей.
– Да, Макнис – тоже ваш любимый поэт-модернист.
– Откуда вы знаете?
– Я немного изучала ваше прошлое, старший инспектор Чэнь. В одном из последних интервью вы говорили о его печали из-за того, что работа не оставляла ему времени на занятия поэзией, а на самом деле вы сожалели о себе, о том, что не стали поэтом. Люди часто говорят в стихах о том, в чем не смеют признаться окружающим.
Кэтрин понимала, что их обоих мучают вопросы, на которые они до сих пор не знают ответа. Хотя Вэнь им все же удалось найти.
Она не хотела сейчас говорить; шагая рядом с Чэнем по дорожкам парка, она испытывала безотчетную тревогу. До сих пор Чэнь выступал перед ней в роли ответственного и серьезного полицейского, готового поговорить на лю6ую тему – будь то модернизм, конфуцианство или коммунизм. Однако сегодня они словно поменялись ролями. Кэтрин взяла инициативу в свои руки и теперь опасалась, не вызвало ли это у него недовольства.
В парке было тихо и спокойно, людей почти не видно, слышны были только их шаги.
– Такой красивый парк, и так мало посетителей, – заметила Кэтрин.
– Потому что рабочий день еще не закончился. Постепенно дорожки стали тонуть в сумерках, над изогнутыми черепичными крышами древних каменных павильонов сквозь сумрак смутно маячило солнце. Они прошли под каменными воротами на бамбуковый мостик, откуда стали смотреть на пруд с прозрачной водой, где резвились золотистые карпы.
– Сегодня вы явно не в том настроении, чтобы осматривать достопримечательности, старший инспектор Чэнь.
– Нет, нет, я наслаждаюсь каждой минутой… в вашем присутствии.
– Не нужно так говорить.
– Вы же не рыба. Откуда вам знать, что чувствует рыба?
Они приблизились к другому мостику, за которым показался чайный домик с поддерживающими крышу веранды красными столбиками и с трепещущим на ветру полотном желтого шелка, на котором красовался большой черный иероглиф, обозначавший «чай». На площадке перед домиком в художественном беспорядке были расставлены камни причудливой формы.
– Пойдемте туда? – предложила она.
Судя по просторному, элегантно оформленному, но темноватому внутреннему помещению, куда дневной свет проникал только через небольшие окна, забранные металлическими решетками, чайный домик сооружался для старинных официальных церемоний. Высоко на стене была укреплена горизонтальная доска с вырезанными китайскими иероглифами: «Возвращение весны». Стоявшая за стеклянной стойкой в углу пожилая женщина вручила им термос в бамбуковой оплетке, две чашки с листочками зеленого чая, коробочку сухого тофу, тушенного в соевом соусе, и пачку зеленого печенья.
– Если вам будет мало воды, я налью вам еще.
Ни официантов, ни других посетителей не было, и Кэтрин с Чэнем уселись за столик из красного дерева, а женщина снова скрылась за ширмой.
Чай показался им великолепным, то ли из-за сорта, то ли из-за воды, то ли из-за спокойной и уютной обстановки. Сушеное тофу, пропитанное острым коричневым соусом, тоже было очень вкусным, но зеленое печенье понравилось Кэтрин еще больше – оно было сладким и источало какой-то необычный аромат.
– Замечательное угощение, – сказала она; к ее губам прилипла крошечная чаинка.
– Мне тоже все понравилось, – кивнул Чэнь, подливая ей воды. – По китайскому обычаю чаепития, первая чашка не самая лучшая. Настоящий вкус чая проявляется во второй и в третьей чашках. Вот почему здесь подают воду в термосе – чтобы вы могли спокойно наслаждаться чаепитием, любуясь садом.
– Да, вид здесь фантастический!
– Император Хуэй династии Сун любил камни причудливой формы. Он приказал по всей стране разыскивать такие камни – хуашиган, – но его захватили в плен напавшие на страну чужеземцы, так что камни не успели доставить в столицу. Некоторые из них так и остались в Сучжоу. Взгляните вон на тот. Он называется «Небесные Ворота».
– Правда? Но я не вижу никакого сходства с воротами. – Камень с острыми углами скорее напоминал отросток корня бамбука.
– Просто нужно взглянуть на него под другим углом, – сказал Чэнь. – И тогда вы сможете увидеть множество различных вещей: сосновую шишку на ветке, которая покачивается от ветра; старика, что-то разыскивающего в снегу; собаку, воющую на луну; покинутую женщину, ожидающую возвращения своего возлюбленного. Все зависит от того, как посмотреть.
– В общем, конечно, верно, – проговорила Кэтрин, пытаясь отыскать сходство хоть с одним из предложенных образов.
Она порадовалась, что Чэнь уже достаточно оправился чтобы снова играть роль гида, хотя лично ей не хотелось снова оказаться в роли туристки.
Вид загадочных камней навел ее на грустную мысль: сколько бы она ни изучала китайскую культуру, ей никогда не увидеть вещи такими, какими их видит ее китайский партнер. Понимание этого отрезвило Кэтрин.
– У меня есть к вам несколько вопросов, старший инспектор Чэнь.
– Я вас слушаю, инспектор Рон.
– Раз уж вы позвонили из дома Лю в управление полиции Сучжоу, почему было не поручить местным полицейским уговорить Лю сотрудничать, думаю, они бы справились с заданием.
– Наверное, только мне это совсем не нравится. Ведь Лю не удерживал Вэнь против ее воли. Кроме того, мне было не все понятно. Поэтому я и решил сначала поговорить с ними.
– А теперь вы все выяснили?
– Не все, но кое-что. – Чэнь наколол на зубочистку кусочек тофу. – Еще меня беспокоила реакция Лю. Он человек романтичный. По мнению Бертрана Рассела, любовная страсть достигает своего апогея, когда влюбленным приходится противостоять всему миру.
– Вы подошли к решению вопроса с тонким пониманием человеческой психологии, старший инспектор Чэнь. А что, если бы вам не удалось их убедить?
– В таком случае я обязан был бы представить в управление официальный рапорт.
– И тогда управление заставило бы их помогать нам, да?
– Да, так что, как видите, мои попытки были просто жалкими.
– Ну почему? Ведь вам удалось их переубедить. Теперь Вэнь готова уехать, – сказала Кэтрин. – И еще об отношениях между Лю и Вэнь. Вы можете подробнее о них рассказать? Для меня они по-прежнему непонятны. Наверное, вы дали слово Лю, что ваш разговор останется между вами. В таком случае скажите то, на что имеете право.
Чэнь начал рассказывать, и она так увлеклась, что совсем забыла про чай. Он передал ей то, что считал существенным из своего разговора с Лю, и добавил некоторые сведения из присланной Юем пленки, в основном о перенесенных Вэнь страданиях, виной которых был ее муж.
Кэтрин уже составила себе кое-какое представление о жизни Вэнь, но только теперь разрозненные факты слились в единую мрачную картину. Чэнь замолчал, и Кэтрин несколько секунд задумчиво смотрела в свою чашку. Когда наконец она подняла голову, ей показалось, что в зале стало еще темнее. Она поняла, почему у него такое угнетенное настроение.
– Можно еще один вопрос? Относительно связи между фуцзяньской полицией и «Летающими топорами»… Она действительно существует?
– Очень возможно. Мне пришлось сказать Вэнь об этом, – уклончиво ответил Чэнь. – Я мог бы скрывать ее в течение одной-двух недель, но не больше. Единственный для нее выход – отъезд в Соединенные Штаты.
– Вам следовало раньше мне обо всем рассказать.
– Вы же понимаете, как тяжело признать такой факт китайскому полицейскому!
Кэтрин сочувственно сжала его руку.
Молчание было нарушено щелканьем дынных семечек старухой за ширмой.
– Уйдем отсюда, – сказал Чэнь.
Захватив с собой чай и печенье, они вышли из чайного домика, пересекли мостик и вошли в павильон с желтой черепичной крышей и красными стойками, под которыми стояла скамья с мраморным сиденьем, окруженная решетчатыми перилами. Они поставили термос на землю и уселись на скамью, расположив между собой чашки и печенье. Позади них в гроте заливались пением крошечные птички.
Ландшафт садов в Сучжоу создан так, чтобы вызывать у посетителей поэтическое настроение, – объяснил Чэнь.
Хотя Кэтрин все здесь восхищало, она не чувствовала поэтического настроения. Когда-нибудь потом она будет вспоминать ранний вечер в Сучжоу как что-то особенное. Прислонившись к столбику, она вдруг испытала внезапную смену настроения, как будто они снова поменялись ролями. Чэнь опять стал самим собой, тогда как ею овладела грусть.
Что-то сейчас делают Лю и Вэнь?
– Скоро Вэнь предстоит расставание с Лю, – задумчиво сказала она.
– Когда-нибудь Лю приедет в Америку…
– Но он не сможет ее найти, – покачала она головой. – Ведь она будет жить под новым именем.
– Ну, Вэнь может вернуться сюда… на время. – Чэнь оборвал себя. – Нет, слишком опасно.
– Еще бы.
– «Встретиться трудно, да и расстаться не легче. Ветер с востока слабеет, и цветы увядают», – пробормотал он. – Простите, я опять цитирую стихи.
– Что же здесь плохого, старший инспектор Чэнь?
– Слишком уж сентиментально!
– Значит, вы превратились в краба-отшельника, который прячется в раковину рациональности.
Она тут же поняла, что слишком далеко зашла. С чего она вдруг накинулась на него? Возможно, из-за разочарования результатами расследования, потому что ни она, ни он не были в состоянии помочь Вэнь? Или из-за подсознательного понимания параллели – ей тоже предстоит скорое расставание с Китаем.
Он промолчал.
Она потянулась и потерла щиколотку.
– Доедайте, это последнее печенье. – Чэнь протянул ей коробку.
– Странное название – зеленое печенье «Бамбуковые листья», – сказала она, глядя на коробку.
– Значит, в печенье использованы бамбуковые листья. Бамбук всегда был очень важной составляющей китайской культуры. В китайском ландшафтном парке обязательно присутствуют заросли бамбука, а на торжественных обедах подают блюдо из молодых побегов бамбука.
– Интересно, – заметила она. – Гангстеры используют слово «бамбук» в названии своей преступной группировки.
– К чему вы клоните, инспектор Рон?
– Помните тот факс, который я получила в гостинице в прошлое воскресенье? В нем говорится о международной бандитской группировке, которая занимается незаконной переправкой людей. Одна из них называется «Зеленый бамбук».
– Текст сообщения при вас?
– Нет, я оставила его в гостинице «Мир».
– Но вы точно помните название?
– Да, конечно.
Кэтрин поменяла положение и повернулась лицом к Чэню. Он убрал чашки. Она сбросила туфли и положила ноги на скамью, подтянув к себе колени, а босыми ступнями уперлась в холодное мраморное сиденье.
– У вас еще не до конца выздоровели связки, а скамья холодная, – заметил он.
И он взял ее босую ступню и стал согревать, потом помассировал щиколотку.
– Спасибо, – сказала она, невольно поджав пальцы ноги от щекочущего прикосновения его пальцев.
– Позвольте я прочту вам одно стихотворение, инспектор Рон. Последние несколько дней мне то и дело вспоминались из него отдельные строчки.
– Ваше стихотворение?
– Не совсем. Скорее подражание «Свету солнечного сада» Макниса. В нем говорится о людях, которые благодарны за то время, которое они провели вместе, хотя и очень короткое.
Он начал читать, не выпуская ее щиколотки из теплой ладони:
– «Свет солнечного сада», – тихо произнесла Кэтрин.
Солнца свет горит золотой.
Мы не можем забрать этот день
Из старого сада
И упрятать на память в альбом.
Так вернемся играть в его тень,
Или время не даст нам пощады.
– Вообще-то главный образ первой строфы пришел мне в голову, когда мы с вами сидели в «Подмосковье». А потом, когда я получил поэму Лю о девушке, исполняющей «Танец верности», особенно после встречи с Вэнь и Лю, появилось еще несколько строк, – объяснил он.
– Танцовщица и танец… Понимаю, – кивнув, сказала она. – Своим «Танцем верности» Вэнь сотворила для Лю настоящее чудо.
Когда сказано все,
Как отделить
Истину от фантазии?
Что нас больше влечет
И чьи чары сильней –
Танцовщицы или танца?
– Стихотворение Макниса посвящено беспомощности людей.
– Да, Макнис – тоже ваш любимый поэт-модернист.
– Откуда вы знаете?
– Я немного изучала ваше прошлое, старший инспектор Чэнь. В одном из последних интервью вы говорили о его печали из-за того, что работа не оставляла ему времени на занятия поэзией, а на самом деле вы сожалели о себе, о том, что не стали поэтом. Люди часто говорят в стихах о том, в чем не смеют признаться окружающим.