Сяолун Цю. Закон триады

   – Но как вы обо всем узнали, старший инспектор Чэнь? – спросил секретарь парткома Ли.
   – Я все объясню в свое время, товарищ Ли, – сказал Чэнь и обратился к Вэнь: – Товарищ Вэнь, теперь я понимаю, почему вы передумали получать паспорт, почему захотели остаться у Лю и зачем вам понадобилось вернуться в Фуцзянь. Если уж вам пришлось ехать в Соединенные Штаты, то нужно было захватить яд, который передали вам люди из «Летающих топоров». Пятого апреля, когда вы уезжали из деревни, вы оставили его дома.
   Вэнь не произнесла ни слова, но, когда Лю мягко тронул ее за плечо, она опустила голову, закрыла лицо руками и расплакалась.
   – Фэн погубил вашу жизнь, гангстеры не оставили вам выбора, местная полиция не могла вас защитить, а вам приходилось думать о ребенке, – сказал Чэнь. – Любая женщина, оказавшись в вашем положении, сочла бы необходимым поступить точно так же.
   – Но, Вэнь, ты этого не сделаешь! – взволнованно воскликнул Лю. – Ты сможешь там начать новую жизнь.
   – Лю много сделал для вас, Вэнь, – вступила в разговор Кэтрин. – Если вы поступите опрометчиво, что с ним станет?
   Чэнь сказал:
   – Я говорю так не для того, чтобы напутать вас, но вы жили в его доме две недели. Люди могут подумать, что вы задумали отравление вместе с ним. И Лю будет признан виновным.
   – Я не знаю, как спасти Лю, если с Фэном что-нибудь случится, – добавил Юй. – Люди обязательно найдут козла отпущения.
   – А я не могу понять, как после такого «Летающие топоры» спасут вас, – сказал Ли.
   – Они не посмеют, – впервые заговорил Цянь.
   – Прости меня, – заплакала Вэнь, сжав руку Лю. – Об этом я не подумала. Ты знаешь, я скорее умру, чем причиню тебе вред.
   – Позволь я расскажу тебе о годах, проведенных в Хэйлунцзяне, – попросил Лю. – Тогда моя жизнь представлялась мне длинным туннелем без света впереди. Только мысли о тебе придавали ей какой-то смысл. Я лелеял воспоминание о том, как мы с тобой держали в руках красное сердце с иероглифом «верность» – там, на шанхайском вокзале. Для меня это было настоящим чудом. И я твердил себе, что, если в моей жизни произошло такое чудо, значит, можно ожидать и другого чуда. Поэтому я продолжал жить. И действительно, жизнь моя целиком изменилась в 1976 году, по окончании культурной революции. Поверь мне – и для тебя все изменится.
   – Как я обещал вам в Сучжоу, – сказал Чэнь, – с Лю ничего не случится, если вы поможете американцам. Сейчас, в присутствии секретаря парткома Ли, я повторяю свое обещание.
   – Старший инспектор Чэнь прав! – поддержал Чэня Ли. – Со своей стороны, как старый большевик с сорокалетним стажем, я тоже даю вам слово. Если вы будете вести себя соответственно, Лю ничего не угрожает.
   – Вот англо-китайский словарик. – Юй достал из брюк потрепанный карманный словарик. – Мы с женой тоже закончили школу и были в числе «грамотной молодежи». Когда мы жили в Юньнани, я и думать не думал, что смогу возвратиться в Шанхай, поступлю на службу в полицию, что мне доведется говорить на английском с американской коллегой. Времена меняются. Лю верно говорит. Возьмите словарь, Вэнь. Там вам придется говорить по-английски.
   – Спасибо, следователь Юй. – Лю вместо Вэнь принял у него словарь. – Он мне очень пригодится.
   – И еще одно. – Чэнь достал конверт с фотографией Вэнь, сделанной на вокзале в Шанхае, когда она, совсем еще юная, уезжала из города; этот снимок был опубликован в «Вэньхуэй дейли».
   Кэтрин взяла фотографию для Вэнь, которая по-прежнему безутешно плакала.
   Двадцать лет назад, на железнодорожном вокзале, в поворотный момент ее жизни… Кэтрин посмотрела на фото, затем перевела взгляд на Вэнь. Сейчас, в этом аэропорту, в ее жизни снова совершался решительный переворот, только Вэнь уже не была «юной и смелой левачкой», кружащейся в «Танце верности» и с надеждой смотрящей в будущее.
   – Вот что я вам скажу о программе защиты свидетелей, – тихо сказала Кэтрин. – Люди могут выйти из нее – на свой страх и риск, но мы этого не советуем. Тем не менее все может измениться. Через несколько лет, когда с мафией будет покончено. Тогда я смогу обсудить со старшим инспектором Чэнем, как иначе можно будет устроить вашу жизнь.
   Вэнь подняла затуманенный слезами взгляд, но ничего не сказала, а только достала из сумочки маленький пакетик и передала его Кэтрин.
   – Здесь яд, который дали мне «Летающие топоры». Больше меня не надо убеждать, инспектор Рон.
   – Спасибо вам, – одновременно проговорили Чэнь с Юем.
   – Теперь, когда Вэнь пообещала вам свою помощь, мы можем поговорить с ней наедине? – спросил Лю, бросив взгляд в соседнюю комнатку.
   – Разумеется, – поспешила ответить Кэтрин. – Мы подождем вас здесь.

37

   Как только Вэнь и Лю удалились, Кэтрин Рон обратилась к Чэню, который только виновато пожал плечами, глядя на всех.
   – Кажется, старший инспектор Чэнь, наступил момент все нам объяснить, – сухо сказала она.
   Последние события были для нее неожиданными, хотя и не настолько, насколько для китайских коллег Чэня. За последние несколько дней ей не раз казалось, что с загадочным старшим инспектором что-то происходит.
   – Дело оказалось совершенно необычным, товарищ секретарь Ли, – начал Чэнь. – Мне приходилось принимать решения, не имея возможности посоветоваться с вами и с моими коллегами, действовать на свою ответственность. Больше того, я не все вам говорил, не будучи уверенным, что мои догадки имеют отношение к данному делу. Поэтому, если вы услышите что-либо новое для себя, прошу вас проявить терпение и позволить мне все объяснить.
   – При таких обстоятельствах у вас не было иного выхода, мы все понимаем, – прямо заявил Ли.
   – Разумеется, – поддержала его Кэтрин, но решила сама вести разговор, пока он не превратился в лекцию на политические темы. – Когда у вас зародились подозрения о намерениях Вэнь, старший инспектор Чэнь?
   – Сначала я даже не задумывался о причинах ее решения уехать из Китая. Мне казалось очевидным, что она поступила так потому, что так хотел Фэн. Но меня насторожил один ваш вопрос: почему она так поздно стала хлопотать о выдаче паспорта? Поэтому я решил проверить, как проходит эта процедура. Да, там не торопились, но в глаза мне бросилось несоответствие дат: хотя Фэн потребовал, чтобы она уже в январе подала заявление на паспорт, Вэнь обратилась за ним только в середине февраля!
   – Да, мы как-то об этом говорили, – подтвердила Кэтрин.
   – Благодаря подробному отчету следователя Юя передо мной развернулась полная картина ее тяжелой жизни с мужем. Из магнитофонных записей допросов я узнал, что в начале января Фэн звонил ей несколько раз, но однажды Вэнь даже отказалась с ним разговаривать. Напрашивался вывод, что в тот момент у Вэнь не было намерения уехать.
   – Но Фэн говорил, что она стремится поскорее приехать к нему.
   – Фэн утаивал от вас правду. Для мужа было бы унизительным признать нежелание жены жить с ним. Но что заставило ее изменить свое первоначальное намерение? Я побеседовал с сотрудниками управления полиции Фуцзяни, там меня заверили, что никак не подталкивали ее к отъезду. Принимая во внимание их полное безразличие к расследованию, я им поверил. А затем обратил внимание на один момент в отчете следователя Юя.
   – Что же там такое, шеф? – спросил Юй, огорченный, что сам этого не заметил.
   – Оказалось, кое-кто в деревне знал о проблемах Фэна в Соединенных Штатах. Поскольку само слово «проблемы», которое они использовали, могло означать что угодно, сначала я подумал, что до них дошли слухи о драке Фэна в Нью-Йорке, за что он и был арестован. Но вот директор фабрики Пань употребил другое слово: он сказал, что еще до исчезновения Вэнь до него доходили слухи о «делишках» Фэна с американцами. «Делишки» – это уж нечто иное. Если о «делишках» знали односельчане Фэна, я не понимал, почему гангстеры так терпеливо выжидали, пока сюда не приехала инспектор Рон. Они могли похитить Вэнь и раньше.
   – Да, это было бы гораздо проще. Увы, данное соображение я упустил из виду, – огорченно сказал Юй.
   – У мафии были достаточно веские причины опередить нас в поисках Вэнь. Но когда в Фуцзяни и в Шанхае стали происходить «несчастные случаи», я задумался. Почему вдруг они стали действовать так смело? Значит, все наши разговоры записывались на пленку, и в деле были замешаны какие-то полицейские. После того случая в прошлое воскресенье на рынке Хуатин мои подозрения окрепли.
   – В прошлое воскресенье… – попытался припомнить Ли. – Кажется, вы брали выходной, не так ли?
   – Да, – ответила Кэтрин. – Мы со старшим инспектором Чэнем решили пройтись по магазинам. И на уличном рынке стали свидетелями полицейской облавы. Но с нами ничего не случилось, – уклончиво сказала она, видя удивленное лицо Ли. – Значит, вы уже тогда о чем-то знали, старший инспектор Чэнь?
   – Не столько знал, сколько догадывался, но еще не до конца понимал ситуацию. Честно говоря, даже сегодня мне не все ясно.
   – Старший инспектор Чэнь не хотел поднимать ложную тревогу, инспектор Рон, – поспешно вставил Юй.
   – Понимаю. – Кэтрин не видела необходимости, чтобы Юй бросался защищать своего босса. – Тем не менее…
   – В деле было полно всяческих неожиданных поворотов, инспектор Рон, так что будет лучше, если я буду следовать за хронологией событий. И у вас, и у меня на разных стадиях расследования возникали свои подозрения, которыми мы делились. И не раз именно ваши замечания помогли пролить свет на ситуацию.
   – Вы мне льстите, старший инспектор Чэнь.
   – Да нет, так на самом деле и было! Помните наш разговор в ресторане «Деревня Зеленая Ива»? Вы привлекли мое внимание к тому, что, хотя в последнем разговоре с женой Фэн попросил ее немедленно связаться с ним, как только она окажется в безопасности, она ему не позвонила.
   – Да, ее поведение меня озадачивало, но тогда я еще не знала, что она уже находится в безопасном месте. Кажется, мы говорили об этом в ресторане на седьмой или восьмой день после ее исчезновения.
   – А потом, в кафе «Дэда», вы убедили меня, что Гу не все нам говорит, и я решил покопаться в его прошлом.
   – Ну нет, не совсем так. Когда мы были в клубе у Гу, вы уже сказали ему, что имеете связи в городской автоинспекции… – Она замолкла, поймав на себе взгляд Чэня. Поставил ли он в известность секретаря Ли о разговоре об автостоянке? А может, он вообще скрыл факт их посещения караоке-клуба?
   – Вы правильно сообразили втянуть в дело Гу, старший инспектор Чэнь, – заметил Ли. – Золотую черепаху поймаешь только на заманчивую приманку.
   – Благодарю вас, товарищ секретарь Ли, – с трудом скрыв свое удивление, сказал Чэнь. – Затем настал тот вечер, когда мы с вами были в пекинской опере, и вы предложили мне проводить инспектора Рон в гостиницу. По дороге мы зашли в парк Хуанпу выпить кофе. Там я упомянул, что в один и тот же день мне поручили заниматься сразу двумя делами: убитым в парке и розысками Вэнь. Инспектор Рон вскользь заметила о возможной связи между этими делами. До того вечера такое простое соображение мне и в голову не приходило. Но что еще более важно, она связала раны, нанесенные топором, с рассказами о мафии, в которых убийство намеренно совершается таким способом, который может указывать на банду соперника…
   – Раны от топора указывали на причастность к убийству мафии, это было нечто вроде автографа триады, как с самого начала подчеркнул следователь Юй, – сказал Ли.
   – Да, называется «смерть от восемнадцати топоров», – заметил Юй. – Самая жестокая расправа, принятая у «Летающих топоров».
   – Правильно, именно это и навело меня на подозрения. Не слишком ли все очевидно? Так что замечание инспектора Рон заставило меня подумать о другой возможности. Человека в парке намеренно убили в манере «Летающих топоров», чтобы свалить ответственность на них. В результате «Летающие топоры» должны были разбираться с этим делом и отвлечься от розысков Вэнь. Кроме того, труп в парке направлял внимание полиции по ложному следу. Если следовать данной гипотезе, напрашивался вопрос: кому это выгодно? Выигрывал тот, у кого была более острая необходимость найти Вэнь, чем у «Летающих топоров».
   – Кажется, я начинаю понимать, старший инспектор Чэнь, – медленно сказал Юй.
   – Так что примите мою благодарность, инспектор Рон. Хотя меня и мучили разные подозрения, я был совершенно растерян, никак не мог собрать воедино все разрозненные сведения. Мне помогли именно ваши замечания.
   – Благодарю вас, инспектор Рон. Вот замечательный пример плодотворного сотрудничества между силами правопорядка наших стран. Почти как в символе тайцзи – инь в полном согласии с ян… – Ли закашлялся, прикрыв рот рукой.
   Она поняла его смущение. Занимающий высокую партийную должность Ли должен был следить за своими словами, даже употребляя с виду безобидную метафору, которая тем не менее противоречила линии партии, поскольку мужские и женские элементы происходили от древних символов.
   – В тот же вечер мне позвонил Старый Охотник, – продолжал Чэнь. – Он рассказал, что ему звонил Гу и расспрашивал о пропавшем фуцзяньце. Новый поворот стал для меня неожиданностью. Гу рассказывал нам о загадочном посетителе из Гонконга. Почему же он искал фуцзяньца? Так что тот вечер в парке Хуанпу впервые поставил меня на верный путь расследования.
   – Парк Хуанпу оказался для нас счастливым, – сказала Кэтрин, – в соответствии с теорией о пяти началах. Так что удивляться нечему.
   – Не могли бы вы объяснить поподробнее, инспектор Рон? – попросил Ли.
   Очевидно в противовес ей, он не знал многих подробностей жизни Чэня, хотя и прочил его в качестве своего преемника.
   – Это шутка моего отца, товарищ секретарь Ли, – сказал Чэнь. – Главное – в тот вечер меня осенила еще одна мысль. Инспектора Рон заинтересовали две строки, начертанные на моем веере. Автор стихов Дайфу. Я задумался о загадочной смерти Дайфу, а потом снова подумал о найденном в парке убитом. И во мне укрепилось предположение, что труп был перенесен в парк для того, чтобы отвлечь внимание от чего-то другого, более важного, или чтобы перевести подозрения на другую организацию, как я думал, рассуждая о смерти Дайфу.
   – Но мне вы ничего не сказали! – укорила его Кэтрин.
   – Дело в том, что все это как-то срослось у меня в голове уже поздно вечером, когда я вернулся домой. Я нашел стихотворение, чтобы припомнить все возможности, которые я исследовал, прежде чем написать его. В результате на следующий день я смог почитать вам его в «Подмосковье», – с улыбкой признался он. – Нет, это не самые мои любимые стихи, хотя они навеяли на меня поэтическое настроение, когда мы были на рынке Хуатин.
   Секретарь парткома Ли внимательно посмотрел на Чэня, перевел взгляд на Кэтрин, а затем широко улыбнулся:
   – Так вот как старший инспектор Чэнь продвигался в расследовании – скачками.
   – А что касается происшедшего на рынке – здесь я хотел бы сказать о роли случайности. Лучшего способа описать ее не найдешь. Мы с инспектором Рон оказались там совершенно случайно. Как она выразилась, цепь внешне ничем не связанных между собой звеньев. Стихи о Дайфу, зеленый сотовый телефон, дождь, цепочка мокрых следов Иволги, стихи Су Дунпо… И тут я вдруг вспомнил о томике стихов, обнаруженных в доме Вэнь. Если бы мы упустили хоть одно из звеньев, сейчас мы не сидели бы в аэропорту.
   Кэтрин подумала, что вряд ли его коллеги разобрались в запутанных объяснениях. Хотя она следила за ходом его мысли, но даже она не все понимала. Например, про зеленый сотовый телефон. Раньше он ничего о нем не говорил.
   Юй с трудом удерживался от вопросов. Цянь почтительно держался в тени. Но Ли стремился приправить разговор политическими штампами.
   – Вы проделали блестящую работу, старший инспектор Чэнь, в лучших традициях китайского работника охраны правопорядка! – торжественно заявил Ли, хотя было видно, что он по-прежнему бродит в потемках.
   – Я никуда бы не продвинулся без помощи инспектора Рон и без работы, проделанной следователем Юем, – честно признался Чэнь. – В допросе Чжэня, в частности, следователь Юй подтолкнул меня задуматься над фразой бандита «Она передумала». Что это означало? Когда на следующий день я разговаривал с Вэнь, я держал в голове показания бандита.
   – Вы держали в голове слишком много вопросов, – вновь упрекнула его Кэтрин.
   – Потому что не был уверен, стоит ли их задавать, инспектор Рон. После встречи с Вэнь вы спросили меня, почему я стремился убедить Вэнь и Лю вместо того, чтобы обратиться к местной полиции. Во-первых, Вэнь и так уже настрадалась, и я не хотел, чтобы на нее слишком давили. Но была еще одна причина. Из разговора с ними я надеялся получить ответы на мучившие меня вопросы.
   – И вы их получили?
   – От Лю я узнал только то, что Вэнь ничего ему не рассказала. Затем мы с вами беседовали с Вэнь. Все сказанное ею о жизни с Фэном – правда, но она ни словом не обмолвилась о том, что к ней приходили гангстеры. И уклонилась от объяснения, почему так поздно обратилась за паспортом. Но я стал еще больше подозревать ее в сокрытии какой-то важной информации, когда она заявила о своем намерении перед отъездом заехать в Фуцзянь.
   – Что же тут подозрительного? – сказал Ли. – Мать желает в последний раз навестить могилу своего сына.
   – А разве она пошла туда, когда мы приехали? Нет! Она даже не заговаривала о кладбище. Вернувшись домой, она первым делом вынула из-под стола коробочку с химикатами. Ничего особенного, но то, что она сочла нужным объяснить мне свой поступок, уже настораживало. Это же был ее дом, она могла забрать из него все, что считала нужным, без всяких объяснений. По дороге сюда она все время молчала и только теперь согласилась все объяснить.
   – Да, – задумчиво подтвердила Кэтрин. – В поезде она почти все время молчала.
   – Причем у нее была возможность навестить могилу сына после той схватки с бандитами, но и тогда она не пошла на кладбище. Потому что могила сына уже не имела для нее значения. Затем я случайно услышал, как местный полицейский заставил замолчать раненого гангстера, который говорил на мандаринском диалекте, и удивился. Я хотел задать вопрос, но комиссар Хун отвлек меня просьбой объяснить одну пословицу.
   – Китайскую пословицу о том, что справедливость всегда побеждает зло, – пояснила Кэтрин.
   – Совершенно верно. Поэтому, только когда в аэропорту Фуцзяни мы услышали объявление об отправлении самолетов на мандаринском и фуцзяньском наречиях, я понял, какое важное обстоятельство упустил из виду. «Летающие топоры» – местная, фуцзяньская банда. Почему же тогда раненый гангстер говорил на мандаринском диалекте? Я решил не прекращать расследование, хотя самым главным было найти Вэнь и доставить ее целой и невредимой в Шанхай.
   – И вы правильно решили, старший инспектор Чэнь, – одобрительно кивнул Ли.
   – Прибыв в Шанхай, я поговорил со Старым Охотником, который собирал для меня сведения о Гу. Затем побеседовал с Мэйлинь. Она выяснила, что клубу можно на законных основаниях предоставить площадку для парковки машин. Затем у меня состоялась встреча с Гу. Поначалу Гу отказывался раскрыть свои карты, тогда я выложил свои, и он предпочел сотрудничать.
   Кэтрин искоса бросила взгляд на Ли, гадая, обсуждал ли Чэнь все вопросы со своим начальством.
   – Да, приходится открывать дверь в горы, – сказал Ли.
   – По словам Гу, убитый в парке Хуанпу был главным связным «Летающих топоров», по кличке Ай. Ай приехал в Шанхай, чтобы разыскать Вэнь. Он нанес официальный визит главарю «Голубой триады», который высказался против поднятия шумихи в городе. До тех пор пока полиция не обнаружила Вэнь, Цзя Синьчжи ничего не грозит, считал Старший Брат «Голубых». Поэтому Аю пришлось раскрыть настоящий план «Летающих топоров» – он предусматривал, чтобы Вэнь отравила своего мужа. Поскольку Фэн был отъявленным негодяем, фуцзяньская банда предпочла избавиться от него раз и навсегда. Об этом узнали бандиты из «Зеленого бамбука», которым нужен был живой Фэн, чтобы устранить из дела Цзя, и они убили Ая.
   – Как же обо всем узнал сам Гу? – спросил Юй.
   – Главарь «Голубой триады» рассердился, что Ай, не спросив его разрешения, принес фуцзяньские проблемы в Шанхай. Но то, что сделали бандиты из «Зеленого бамбука», – притащили труп Ая в парк Хуанпу, – еще хуже. Вот так Гу узнал от главаря «Голубой триады» не только о «Зеленом бамбуке», но и о «Летающих топорах». Как только он рассказал обо всем мне, я решил ехать в Сучжоу. Вэнь пришла к выводу: раз уж ей приходится ехать в Соединенные Штаты, она убьет Фэна. Самому мне было бы трудно переубедить ее. Но Лю мог с этим справиться. Выслушав мои доводы, Лю согласился приехать со мной сюда. Мы обо всем договорились сегодня рано утром.
   – Правильное решение, старший инспектор Чэнь, – громко выразил свое официальное одобрение Ли. – Как говорится в старинной поговорке, «когда генерал сражается на границе, он может не услышать приказов, отдаваемых из столицы».
   Тут вдруг зазвонил телефон. Цянь смущенно вынул свой сотовый и, прикрыв его рукой, тихо сказал:
   – Я вам перезвоню.
   – Зеленый сотовый. Цвет бамбука. Большая редкость, – намеренно четко проговорил Чэнь.
   – Чистое совпадение, – явно растерявшись, выговорил Цянь.
   – Любое подозрительное совпадение легко объяснить, – сказал Чэнь.
   Во время расследования было много случайных совпадений, подумала Кэтрин, но намек Чэня не поняла.
   – Трудно сказать, на что только способны люди… – Чэнь сделал подчеркнутую паузу, неотрывно глядя на Цяня.
   – Вот уж действительно, – поспешно поддержал его Ли и печально покачал головой. – Трудно представить, чтобы Вэнь приняла участие в убийстве!
   – От имени Вэнь я хотела бы кое-что пояснить – в свете открытия, сделанного старшим инспектором Чэнем, – с удивившей ее самое страстностью вмешалась Кэтрин. – «Летающие топоры» не оставили ей никакого выбора. Поэтому она и стала хлопотать о паспорте, но не думаю, что она обязательно выполнила бы их план. Прибыв в Соединенные Штаты, она наверняка обратилась бы за помощью к американской полиции.
   – Я и сам так думаю, – кивнул Юй.
   – Но когда Фэн сообщил ей по телефону, чтобы она спасалась, ее охватила паника. Кто были те люди, о которых говорил ей Фэн? «Летающие топоры». Если это они, значит, Фэн раскрыл их замысел? Она сбежала, но, проведя у Лю десять дней, возродилась – как женщина.
   – Возродилась! Именно так сказал про нее и Лю, – сказал Чэнь.
   – После стольких несчастий она внезапно обрела надежду. Она выглядела совершенно иначе, чем на фотографии для паспорта. Я хочу сказать, оживленной. В Сучжоу я ее едва узнала. Когда она поняла, что придется расстаться с Лю, она и думать не могла, чтобы и дальше жить с Фэном. Сознание того, что Фэн погубил ее жизнь, наполняло ее ненавистью и стремлением отомстить. Вот почему она потребовала заехать в Чанлэ. Чтобы забрать оставленный там яд. На сей раз она была преисполнена решимости.
   – Согласен, – кивнул Юй. – Это доказывает, что сперва она не собиралась исполнять замысел бандитов. Ведь, уезжая из деревни пятого апреля, она не взяла с собой яд. Спасибо вам, инспектор Рон.
   – Инспектор Рон подвела верный итог данной части истории, – отпив воды, сказал Чэнь. – А остальное вы узнаете, когда сюда вернется Вэнь.
   – Замечательная работа, старший инспектор Чэнь! – Повернувшись к нему, Ли похлопал в ладоши. – Американский консул звонил в городское правительство, чтобы выразить благодарность, но он не знал, какую огромную работу вам пришлось проделать.
   – Я ничего бы не добился, если бы на протяжении всего расследования не чувствовал бы вашей надежной поддержки, товарищ секретарь парткома.
   Кэтрин видела, что Чэнь охотно делился лаврами победы с Ли. После такого необычного расследования старшему инспектору приходилось быть дипломатичным.
   – Если бы мы не ждали самолета, стоило бы устроить торжественный банкет в честь успешного окончания дела, – тепло сказал Ли. – Воистину, все хорошо, что хорошо кончается.
   – В своем рапорте, секретарь Ли, я обязательно напишу о выдающейся работе управления полиции Шанхая, – сказала Кэтрин, после чего обернулась к Чэню: – А тем временем мне хотелось бы еще кое о чем вас расспросить, старший инспектор Чэнь, за чашечкой кофе. Вчера вечером я допоздна составляла свой отчет. А вы, должно быть, очень устали после ночной поездки.
   – Да, чертовски устал.
   – Да, да, пойдите выпить кофе в кафе. Прощальное угощение за счет управления. – Ли так и сиял улыбками. – А мы тут проследим за Вэнь.

38

   Собственно, это было даже не кафе, а просто закуток, отделенный от зала ожидания металлическими перегородками. Здесь стояли всего несколько столиков и стойка, заставленная банками с импортным кофе. У высокого окна, выходящего на взлетную полосу, стояла официантка.
   – Выпьете черного кофе? – спросила Кэтрин.
   – Нет, сегодня лучше чай, – сказал Чэнь.
   – Можно заказать чай? – обратилась Кэтрин к официантке.
   – «Липтон»? – поинтересовалась та на английском.
   – Нет, китайский зеленый чай, и положите листья в чашку.
   – Хорошо. – Официантка принесла им термос с кипятком, две чашки и маленький пакетик листового чая.