Сьюзон Марлен. Полночный гость

   – У вас остались дети в Йоркшире, мистер Уингейт.
   Красивое лицо озарилось мальчишески-лукавой ухмылкой:
   – Насколько мне известно – нет!
   – А жена?
   Ухмылка стала еще шире:
   – Не-а.
   – Может, невеста?
   Ухмылка растаяла. Стивен заколебался на один-единственный миг, но сколько этот миг вобрал в себя!
   – Нет.
   Ложь. У Мэг защемило сердце. Такая же ложь, как и все то, что он успел порассказать о себе, о своем происхождении – обо всем.
   Но она не повторит ошибку матери. Поверить сладким речам обаятельного мошенника? Ни за что на свете. Уж кому, как не Мэг, знать, к чему это приводит.
   Цена такой ошибки слишком велика.

Глава 5

   Громадные уродливые псы скалили клыки и рычали, набрасываясь на Стивена, а над ними в столь же чудовищном восторге скалилась физиономия Гирама Флинта. Дьявол в человеческом обличье потрясал металлическим ошейником с шипами – жутким приспособлением для наказания беглых рабов и непокорных слуг.
   Одна из собак неожиданно прыгнула и впилась убийственно острыми зубами в плечо Стивена.
   Пронзительный крик страха и боли разорвал его грудь.
   И вдруг – о чудо! – смертельную хватку челюстей сменило прикосновение теплых пальцев. Чувственный низкий голос произнес:
   – Проснитесь... Ну-ну, тихонько... Это всего лишь страшный сон.
   Стивен раскрыл глаза. Едва видное в мерцающем огоньке свечи, над ним склонилось встревоженное лицо Мэган. Стивен схватил и сжал ее руки, черпая в их нежности надежду на избавление от изматывающих ночных кошмаров. Господи, какое же восхитительное чувство безопасности дарит ему одно лишь прикосновение к ее рукам!
   Но Стивен отлично понимал, что безопасность в его положении – не более чем иллюзия. Негодяй Флинт не прекратит поиски, не сдастся до тех пор, пока не отыщет беглеца.
   – Похоже, предсказание Джоша сбылось, – сказала она, услышав глухой мерный стук по крыше. – Дождь идет уже три-четыре часа. Как вы? Уснуть сможете?
   Он пожал плечами.
   Ночной кошмар напомнил о том, насколько зыбка обретенная свобода. Отчетливое, почти физическое ощущение сдавившего шею металлического шипованного кольца потрясло Стивена. Он мог лишь молиться всевышнему, который в последнее время почему-то отвернул от него свой взор, что Флинт не нападет на его след и не сумеет отыскать в этой убогой хижине, Утерянной в глубине леса.
 
   Дождь не прекратился и пару часов спустя, когда Мэг подала завтрак. Мистер Уингейт получил в постель тарелку с мучным заварным пудингом и кружку молока, а для Джоша она накрыла завтрак на столе, что служил им одновременно и обеденным, и рабочим.
   – Я же говорил, что пойдет дождь! – торжествующе взглянув на Стивена, заявил Джош. – Вильгельм никогда не ошибается.
   Мэг и смешила, и восхищала святая вера младшего брата. Вильгельм так много для них делает. Как же она благодарна соседу за его неизменное терпение, за то, что он всегда находит время ответить на бесчисленные вопросы мальчика, за то, что учит его всем тем вещам, которые необходимо знать, если живешь в лесу.
   Мгновенно расправившись с пудингом и молоком, Джош собрался уходить.
   – Нужно накормить животных, – сказал он. Мэг оглянулась на очаг, где над пылающими поленьями закипал чайник:
   – Дрова кончаются, Джош. Ты бы заготовил немного сегодня, а?
   У парня недовольно вытянулось лицо. Джош терпеть не мог рубить дрова и всегда откладывал эту работу на последний момент.
   – Можно убирать посуду, мистер Уингейт? – спросила Мэг, когда Джош скрылся за дверью.
   Стивен молча кивнул. Но как только Мэг приблизилась к кровати, чтобы забрать тарелку и кружку, его пальцы осторожно, но крепко обхватили ее запястье. От неожиданности Мэг вздрогнула, ее сердце пустилось вскачь.
   – Прошу тебя... – его голос звучал чуть хрипло, в нем слышались чувственные нотки. – Не нужно этого... «мистер Уингейт». Зови меня Стивен. Ладно?
   Мэг ни капельки не сомневалась, что женщины всю жизнь с готовностью подчинялись любым его желаниям и просьбам.
   – Не вижу необходимости, – отрезала она. Так-то вот. По-другому с ним нельзя. Только суровый тон и непреклонность. Иначе он заметит, что происходит с ней при каждом взгляде на него. Иначе догадается, как действуют на нее каждый его жест, прикосновение, звук голоса... само его присутствие! – Мы с вами совершенно чужие, малознакомые люди.
   От его улыбки у Мэг все перевернулось внутри.
   – Совершенно чужие? И это после того, что ты возилась со мной, как с младенцем, на протяжении четырех дней?! Я бы сказал, меня мало кто знает так хорошо, как ты, Мэган.
   Мэг почувствовала, что краснеет. Ну и бесстыдство! Настоящий джентльмен никогда бы не позволил себе напомнить об этом. Хотя он, конечно, прав. За эти дни она изучила его тело как свое собственное.
   В глубине удивительных фиолетово-синих глаз заплясали смешинки:
   – Если кто из нас двоих и должен краснеть, так это я. Подумай сама – неужели ты не заслужила право обращаться ко мне по имени. – Он выпустил ее запястье и осторожно сжал пальцы. – Ну, пожалуйста. Зови меня Стивен.
   Мэг попыталась было выдернуть руку. Бесполезно. Он не собирался отпускать ее. Его взгляд неожиданно требовательно впился в ее лицо: – Этот подонок, ожесточивший тебя против всех мужчин... кто он?
   – Прошу прощения. О чем вы?
   – Меньше всего тебе в жизни нужен мужчина. Это ведь твои собственные слова, верно, Мэган? Женщины не рождаются с подобным отношением к мужскому полу. Это отношение может появиться лишь после встречи с каким-нибудь негодяем. Расскажи, Мэган. Он что, соблазнил тебя? А потом бросил?
   У Мэг горело лицо. Никто прежде не смел обращаться к ней со столь откровенными расспросами. Попытка осадить гостя суровым взглядом ни к чему не привела. К тому же пронзительный взгляд синих глаз светился таким дружелюбием, что гнев Мэг поневоле растаял.
   – Я прав? – повторил Стивен. Настойчивый, сочувствующий тон склонял к признанию.
   Раз уж он сам предположил, что виной всему один лишь человек... Что ж, об одном мужчине в ее жизни можно рассказать.
   – Ни то, ни другое. Впрочем... можно, конечно, считать, что и «бросил». Он умер. Но для меня, признаться, его смерть была огромным облегчением.
   – Он – это кто? – Пальцы Стивена по-прежнему сжимали ее ладонь.
   – Отчим.
   – Это благодаря ему вы поселились здесь в богом забытой глуши?
   – Пришлось, – с горечью выдохнула Мэг. Свободной рукой Стивен отставил тарелку на столик, а потом накрыл ладонь Мэган другой рукой и потянул к себе. Подчинившись безмолвной просьбе, Мэг присела на краешек кровати.
   – Почему пришлось? – В горячих, шершавых ладонях Стивена ее тоненькие пальчики утонули полностью, а сама она тонула в этой неожиданной мужской ласке... И противиться его обволакивающему голосу, в котором сейчас звучало искреннее участие, у нее просто не было сил.
   – Сразу же после свадьбы мамы и Чарльза – так звали отчима – он добился официальной опеки надо мной и Джошем.
   – По-моему, ты уже вышла из того возраста, когда назначают опекунов.
   – Попробуйте лучше доказать это судье Натану Бейлису. На документах стоит его подпись! – Глаза Мэг заблестели от едва сдерживаемых злых слез. – Потом Чарльз решил переехать в эту хижину. И что нам с Джошем оставалось делать? Все права были на стороне отчима. Пришлось переехать вместе с ним. А в конце весны Чарльза убили в драке...
   Стивен крепко сжал ее пальцы. Отвернувшись от него, Мэг думала о том, что ей не место здесь, рядом с незнакомым, не внушающим никакого доверия человеком... Нужно бы выдернуть руку, отойти от него, заняться делами. Но где взять силы отказаться от этого безмолвного утешения, что согревало сердце и уносило душевную боль? Как же давно она была лишена мужской поддержки и участия...
   Мэг опустила глаза. Загорелые ладони Стивена казались еще темнее на фоне прозрачно-бледной кожи ее рук. Почему она до сих пор не обращала внимания на его пальцы – длинные, тонкие, красивой формы? Даже огрубевшие от работы, с заусенцами вокруг ногтей, эти пальцы выдавали в нем человека благородного происхождения.
   Подняв взгляд, Мэг вновь окунулась в сияющую фиолетовую глубину его глаз. Стивен Уингейт из Йоркшира. Правда ли то, что он рассказал о себе? Как ей хотелось верить... и как же трудно было поверить в столь невероятную историю.
   – По-видимому, я занимаю кровать Чарльза? Мэг слабо кивнула. Одно испытание следовало за другим. Сначала лицо его... теперь вот голос. Еще вчера голос Стивена звучал хрипло, даже как-то натужно, а сегодня в нем появилась бархатистость, и от этих мягких, баюкающих ноток по спине Мэг то и дело пробегала сладостная дрожь.
   – Так, значит, после смерти отчима вы с Джошем вдвоем продолжаете бороться за существование?
   – Уж поверьте, без Чарльза борьба дается нам куда проще. – Мэг и не подумала скрыть отвращение к безвольному, ни на что не годному человеку, называвшемуся их опекуном. Целыми днями он только и делал, что изображал уставшего от развлечений праздного повесу. А пока он лодырничал, двоим его подопечным приходилось работать за всех тех слуг, которых обнищавший господин уже не мог себе позволить.
   – Почему же вы не уехали после его смерти? – Стивен окинул выразительным взглядом нищенскую обстановку. – Почему не вернулись обратно? У вас ведь был свой дом до тех пор, пока Чарльз не переселился сюда?
   – По той простой причине, что благодаря Чарльзу возвращаться нам некуда. – Перед мысленным взором Мэг возник отчий дом, ее любимый Эшли-Гроув... где теперь хозяйничает этот ужасный, отвратительный тип – Гирам Флинт. К горлу подступила тошнота. – Наша хижина да небольшой участок земли – вот все, что осталось от отцовского наследства. И я обязана сохранить хотя бы эти крохи для братьев.
   – Братьев? Джош, значит, не единственный твой брат?
   – Есть еще Квентин. Он старше меня на год.
   – И куда же он, черт побери, пропал? Разве он не жил вместе с вами?
   – Разумеется. Но уехал незадолго до гибели Чарльза. Жизнь вдали от цивилизации не для Квентина.
   Тем более в этой глуши, среди леса, где каждый день приходится работать не покладая рук, чтобы просто выжить, – пахать, сеять, собирать урожай, рубить дрова, носить воду, ходить на охоту не ради удовольствия, а ради пропитания...
   Эту язвительную тираду Мэг оставила при себе. Поначалу Квентин был даже рад переезду, считая жизнь на самой границе величайшим приключением. Но едва ее безответственный, вспыльчивый старший брат понял, сколько труда приходится вкладывать в землю, не знавшую до сих пор приложения человеческого труда, – ферма Дрейков стала ему в тягость, и вскоре он исчез.
   – Если верить записке, Квентин вернулся в Тай-Дуотер.
   – Записке?! Хочешь сказать, что ему даже недостало смелости попрощаться по-человечески? Вот негодяй! – возмутился Стивен. – Да после того, что он сделал... бросил вас здесь на произвол судьбы... о каком наследстве может идти речь? Он не заслуживает наследства.
   – Квентин, возможно, и нет, – со вздохом согласилась Мэг. – Зато Джош заслуживает. Стивен улыбнулся:
   – Повезло Джошу с сестрой. Жаль только, вам обоим гораздо меньше повезло с Квентином и отчимом.
   Мэг моментально встала на защиту старшего брата. Пусть он непутевый, пусть нередко выводил ее из себя, но он ей все равно родной брат. И все равно она его любит!
   – Квентин обещал к осени вернуться, помочь собрать урожай, – возразила она, постаравшись придать голосу уверенность, которую на самом деле не испытывала.
   – Надо же. Какое благородство, – насмешливо прищурился Стивен. По-прежнему не выпуская рук Мэган из своих, он легко поглаживал ее ладошку шершавыми подушечками больших пальцев.
   Мэг неожиданно разозлилась – и на него за насмешливый тон, и на саму себя за то, что не в силах Противостоять нежности его прикосновений.
   – Ну, вот что, мистер Уингейт, – холодно произнесла она, отдернув руку и поднимаясь с кровати. – У меня полно дел. – Что правда, то правда. Дел столько, что вряд ли всей жизни хватит, чтобы со всеми справиться.
   Его пальцы вновь сомкнулись вокруг ее запястья:
   – Стивен. Прошу тебя, Мэг. Произнеси мое имя вслух.
   – Если только это действительно ваше имя!
   Его глаза гневно вспыхнули:
   – Меня зовут Стивен. Ну же! Повтори! Безмолвная борьба взглядов продолжалась несколько секунд. Горячие пальцы в недвусмысленной угрозе все сильнее сжимались вокруг ее запястья.
   – Пусти меня... Стивен. В тот же миг ее рука оказалась на свободе. А сердце забилось пойманной пташкой от той благодарной улыбки, что расцвела на лице Стивена.
   Смущенная, растерянная, Мэг поспешно отвернулась, пряча лицо. Затем прошла в другой угол хижины, резким жестом отодвинула в сторону длинные шторы. Эти плотные куски ткани, задергиваясь с двух сторон, по ночам превращали ее кровать в импровизированную спальню. И пусть две стены крохотной комнатки были матерчатыми, Мэг радовалась даже такой возможности уединения.
   – Отличные шторы. раздался голос Стивена. – Очень удобно.
   – Спасибо. – Мэг подняла глаза на тонкие деревянные рейки, к которым были привешены шторы. Один конец каждой рейки держался в специально выдолбленном отверстии в стене, а другой был прикреплен к вертикальной стойке, упиравшейся в пол рядом с левой ножкой кровати.
   – Сама придумала? Мэг кивнула:
   – А что еще делать? Даже переодеться – и то негде. Попросила Вильгельма, он все и сделал.
   – У тебя должна быть отдельная комната.
   – Если бы... – Мэг мечтательно вздохнула. – Что бы я только не отдала за нее... но здесь, на границе, люди живут очень бедно. Редко у кого есть отдельная спальня. Для многих это непозволительная роскошь.
 
   Вечером, когда все неотложные дела по дому были закончены, Мэг принялась за одежду для Стивена.
   Проще всего, решила она, сшить охотничью рубаху. Ничего не нужно придумывать – сложил два куска, вырезал и стачал.
   Только из чего сшить – вот вопрос. У нее уже давно была приготовлена оленья шкура. Мэг мечтала порадовать Джоша обновкой, смастерив ему бриджи, куртку и мокасины. Пожертвовать такой нужной для брата вещью ради незнакомого человека? Очень жалко. Но ведь больше ничего нет...
   Сначала Мэг собиралась отдать Стивену кое-какую одежду из гардероба отчима. Но Чарльз, изображая из себя джентльмена, носил исключительно дорогие, изысканные вещи, совершенно не пригодные для здешних суровых мест. Было и еще одно соображение, удерживающее Мэг от того, чтобы предложить гостю что-нибудь из нарядов отчима. Несмотря на доводы Стивена, она все же привыкла доверять собственному здравому смыслу. А здравый смысл подсказывал, что перед ней беглец, скрывающийся от закона. В одежде Чарльза ему ни за что не добраться до Нью-Йорка... или куда он там на самом деле держит путь. Незнакомец в кружевной рубашке будет привлекать к себе внимание, точно павлин среди цыплят на птичьем дворе!
   Если Стивена схватят, то уже ничто не спасет его от страшной участи беглого раба. Нет-нет, только не это! Кровавое месиво вместо спины, истертая кандалами кожа на руках и ногах... Кошмарное зрелище все еще стояло у Мэг перед глазами. Даже преступник не заслуживает такого бесчеловечного отношения, таких страданий, какие пришлось перенести Стивену.
   Будь что будет. Раз уж взяла его в дом, выходила, то нужно быть последовательной до конца. Мэг решительно выдвинула ящик с вещами покойного отчима и достала батистовую ночную сорочку.
   Вырезать из оленьей кожи два полотна, используя сорочку вместо выкройки, было делом несложным. Учитывая разницу в росте и объеме, Мэг на несколько пальцев удлинила одеяние для Стивена и слегка сузила.
   Джош, с головой уйдя в любимое занятие – он чистил мушкет, – не обращал на сестру внимания. Стивен же, хоть и молчал, неотрывно следил за каждым движением Мэг. Чувствуя на себе его взгляд, она вспоминала их утренний разговор. С каким неожиданным теплом и участием отнесся Стивен к ее рассказу об отчиме! И как же легко оказалось поделиться с ним своей болью... После смерти отца Мэг ни с кем не чувствовала себя так уверенно и надежно.
   Стивен прервал молчание, лишь когда Мэган устроилась в кресле-качалке с иголкой и двумя вырезанными полотнами для рубахи.
   – Что ты делаешь? – спросил он.
   – Охотничью рубаху. Чтобы тебе было в чем выйти из дома.
   Ответом ей стала полная благодарности улыбка. Стивен понял и оценил выбранный Мэг наряд. В здешних местах охотничья рубаха из оленьей кожи – самая распространенная одежда, а значит, и самая удобная для человека, который не хочет, привлекать к себе любопытных взглядов.
   Мэг принялась за работу, и в комнате вновь наступила уютная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине да редкими металлическими щелчками мушкета в руках Джоша. Через некоторое время Мэг, случайно подняв от шитья глаза, встретила ласковый взгляд синих глаз и теплую улыбку. И вновь ее сердце сладко защемило в ответ на эту нечаянную нежность, а щеки обожгло румянцем. Казалось, еще секунда – и вся она растает, растворится в лучах его улыбки, словно льдинка на солнце.
   Но Мэг нашла силы стряхнуть наваждение. Упрямо стиснув губы, она твердила себе, что ни за что не поддастся обаянию этого человека, ни за что не падет жертвой его чар. Наверняка подобным жертвам Стивен и счет потерял...
   А любил ли он сам кого-нибудь? Способен ли Стивен Уингейт на ответное чувство? Пусть хоть мимолетное, быстротечное?
   В бреду он все звал какую-то Рейчел... И на вопрос о невесте ответил не сразу. Должно быть, Рейчел и есть та самая невеста, от которой он отказался с такой легкостью. Но почему одна мысль об этом причиняет Мэг такую боль?
   На память пришли и другие слова, что вновь и вновь повторял в бреду ее незваный гость: «Почему вы не верите мне? Клянусь, это правда! Я Эрл... Эрл Арлингтон».
   А очнувшись, он с той же горячностью утверждал, что никакого Эрла Арлингтона не знает...
   Воспоминания укрепили Мэг в решимости не доверять незнакомцу. Он солгал, назвавшись Стивеном Уингейтом, – а значит, и во всей его истории вряд ли есть хоть крупица правды. Скорее всего, это опасный преступник. Убийца, сбежавший с каторжных работ.
   Нужно быть безумной, чтобы открыть сердце такому человеку.
   А Мэган Дрейк – не безумная. Напротив, она вполне разумная, трезво мыслящая женщина. Во всяком случае, ей очень хотелось так думать...

Глава 6

   На следующий день Мэг надолго исчезла из дома и вернулась с большой деревянной миской, доверху наполненной зелеными стручками. Пока она собирала в огороде горох, Джош отправился на охоту. Стивен же, сидя на кровати, к удивлению Мэг, встретил ее облегченным вздохом и возгласом:
   – Ну, куда ты запропастилась, черт возьми! Я же тут волнуюсь!
   Мэг и сама не знала, почему ее так тронула тревога совершенно чужого человека.
   – Вот, собрала горох. Приготовлю на ужин.
   Он похлопал ладонью по краю кровати:
   – Садись, поговорим.
   Искушение было слишком велико. Мэг очень хотелось согласиться. Вновь почувствовать жар его рук, вновь окунуться в глубину фиолетовых глаз, излучающих такое участие...
   Боже правый, этот человек с легкостью превращает ее в совершенно безвольное существо! Гнев на собственную слабость придал ее тону неожиданную резкость:
   – Некогда. Работы полно.
   Пусть не в слишком вежливой форме, но сказала-то она чистую правду! Стивен верно заметил, что им здесь нужен мужчина... По крайней мере, мужская сила очень пригодилась бы при расчистке земли. Господи, какой же это изматывающий, каторжный труд. Но необходимый. Ведь пока их крошечного возделанного участка едва-едва хватает, чтобы вырастить самое необходимое. Всякий раз при мысли о предстоящей работе Мэг падала духом. Не помогали ни природный оптимизм, ни годами выработанная уверенность в себе.
   С того момента, как ее мать оказалась прикованной к инвалидному креслу, забота об огромном хозяйстве Эшли-Гроув полностью легла на плечи Мэг. И много лет она прекрасно справлялась со своей задачей. Но те трудности, что приходилось преодолевать в отчем доме, не шли ни в какое сравнение с борьбой за выживание здесь, в лесу.
   Стивен словно и не заметил ее резкости. Уже знакомая лучезарная улыбка осветила его лицо:
   – Ну, пожалуйста. Всего на несколько минут. Мэг твердо решила не поддаваться соблазну:
   – Я же сказала – некогда!
   – А я могу чем-нибудь помочь? – Вопрос был явно задан просто так, из вежливости, в надежде на столь же вежливый благодарный отказ.
   Задорно сверкнув глазами, Мэг вдруг водрузила миску с горохом прямо на кровать Стивену – как раз на то самое место, по которому только что зазывно похлопывала его ладонь.
   – Можешь! Помоги-ка мне лущить горох.
   Стивен уставился на нее с таким видом, словно ему предложили чистить земляных червей, а не стручки гороха. Мэг поспешно отвернулась и отошла, пряча улыбку. То-то же! Будет знать, как предлагать помощь, не рассчитывая, что ее примут!
   Мэг достала с посудной полки небольшой котелок и вернулась к Стивену, по дороге прихватив треногую табуретку, на которой и устроилась рядышком с кроватью.
   Стивен, подхватив один стручок из миски, рассматривал его со всех сторон как некий доселе им невиданный экземпляр экзотической флоры.
   Через несколько секунд стручок целехоньким вернулся в миску.
   – Совершенно очевидно, – Стивен поднял глаза на Мэг, – что ты родилась и выросла в других условиях. Верно ведь? Наверняка твоей семье когда-то принадлежали владения побольше нынешней фермы Дрейков.
   Его участливый тон располагал к откровенностси.
   – Верно. – Мэг кивнула. – Отец считался одним из самых состоятельных людей в Тайдуотере. У нас были обширные плантации и прекрасный дом. – Она взяла из миски стручок, одним ловким движением расщепила верхушку и раскрыла зеленые половинки.
   – И что же с этими плантациями произошло? Мэг ссыпала горошины в котелок.
   – Два года назад папа умер от апоплексического Удара. – Мэг была очень близка с отцом, всегда таким энергичным, общительным, веселым. Он по-прежнему жил в ее сердце, и она никак не могла смириться с тем, что отца нет рядом. Вот и сейчас при одном воспоминании о близком, дорогом человеке глаза ее подозрительно заблестели.
   Сморгнув слезы, Мэг потянулась рукой за следующим стручком. Пальцы Стивена поймали ее руку на полпути, легонько сжали.
   – Ты любила отца, да?
   Проницательность Стивена всякий раз удивляла и трогала Мэг.
   – Да, очень любила. Те, кто знал нас, часто говорили, что я на него похожа. На мой взгляд, это величайшая похвала... Когда у папы случился первый удар, за матерью стал ухаживать Чарльз Галлоуэй – беспринципный, алчный повеса несколькими годами младше ее. Мать стала для него легкой добычей. Против обаяния этого расфуфыренного мерзавца она оказалась бессильна.
   – И после... потом вышла за него замуж. Мэг снова кивнула.
   – Боюсь, наша мать была не слишком дальновидной. Она передала Чарльзу контроль над всем имуществом. Ну, а ему хватило года, чтобы промотать и проиграть в карты все, кроме этой убогой фермы.
   – А что стало с матерью?
   – Умерла. Не выдержала известия о разорении.
   – И оставила детей расплачиваться за те ошибки, что сама совершила. – Стивен легко сжал руку Мэг в своих горячих ладонях. – Расскажи об отце. Он любил свое дело? Где вы жили?
   – В районе Джеймс-Ривер. – Мэг вздохнула. Она не могла без слез вспоминать отчий дом – просторный особняк в неоклассическом стиле с восхитительным видом на реку. – У нас был такой красивый дом... папа сам обставил его, сам выбирал мебель, картины, украшения....
   А теперь благодаря глупости матери и стараниям Чарльза все, все пропало!
   – Как называлась ваша плантация?
   – Эшли-Гроув.
   – Эшли-Гроув?! – Стивен упал спиной на подушки, выпустив руку Мэг.
   – Ты что, знаешь это место? Видел наш бывший дом?
   – Твоего отца звали Энтон Дрейк?
   – Да. Ты был с ним знаком? Каким образом?!
   – Я... нет, не был... Но в Тайдуотере это имя всем известно. До меня доходили рассказы о том, каким замечательным хозяином был Энтон Дрейк.
   У Мэг задрожали губы. Да, отец был действительно замечательным хозяином. Он вкладывал душу в дом и плантации. Но все дело его жизни пошло прахом из-за глупой, тщеславной женщины, которой сладкие речи лживого негодяя вскружили голову.
   Ее дочь поклялась, что никогда не повторит подобной ошибки. Но похоже, сейчас – от этой мысли слезы Мэг мгновенно высохли – дочь свернула на дорогу, однажды пройденную матерью. Разве не ту же ошибку в эту минуту совершает сама Мэг, поддавшись обаянию Стивена Уингейта.... если только это его настоящее имя? Ее глупое сердце готово поверить всему, что говорит этот красивый незнакомец, внезапно возникший в ее жизни неизвестно откуда. Но слова – это всего лишь слова. А ведь есть доводы серьезнее. Исполосованная плетью спина, следы кандалов – все свидетельствует против их полуночного гостя. Все говорит о том, что он заслуживает доверия не больше, чем Чарльз Галлоуэй.
   Мэг вскочила с табурета, едва не перевернув миску с горохом на кровать. Неважно, что он подумает о ее поведении. Главное – куда-нибудь скрыться. Или хотя бы отойти на безопасное расстояние, не видеть этот обжигающий взгляд, не поддаваться внезапному влечению.
   – Закончишь сам, – бросила она через плечо. Мэг кинулась к рабочему столу, громче обычного застучала посудой. Пусть знает, что ей болтать некогда! Вот и лепешки маисовые нужно испечь, и... еще масса всяких дел ждет! Она достала с полки жбан, отмерила муки для лепешек.