хищника камень, но лучше бы он этого не делал: урод снова двинулся на
братьев.
На этот раз Хролф не спешил и, прежде чем метнуть, несколько раз
взмахнул пращей. Бросок получился удачным, камень попал как раз в то место,
где росли щупики, и сшиб один из них.
Второй угодил в самую середину морды. Тварь остановилась, заворочала
головой, словно пытаясь разглядеть невидимого обидчика, а затем повернулась
и начала зарываться головой в землю.
Найл подумал, что сейчас их опять обдаст град камней, но тут же с
несказанным облегчением понял, что существо торопится спрятаться. Вот
показались напоследок задние ноги, и полосатое чудище исчезло из виду.
Несколько минут Найл и Вайг не могли даже пошевелиться. Усталые, с ног до
головы покрытые синяками, они молча смотрели на то место, где скрылся
хищник, и напряженно ждали, что вот сейчас он опять вылезет наружу и
примется за них. Когда стало ясно, что тварь не собирается возвращаться,
братья вновь начали карабкаться наверх по склону.
Теперь, когда уже не нужно было спешить, они одолевали склон медленно, но
верно. Найл вскоре дотянулся до конца веревки, и Хролф благополучно вытащил
его наверх. Затем - уже вдвоем - они помогли выбраться Вайгу. Вайг тронул
Хролфа за плечо:
- Спасибо. Тот лишь смущенно пожал плечами:
- Ну что, пойдем дальше?
- Да, в самом деле. Пустошь - не то место, где стоит располагаться на
ночлег.
Подобрав поклажу и оружие, путники, прихрамывая, побрели по камням,
держа путь к желанной зелени, сулящей отдых и воду. Через час до деревьев
было уже рукой подать. Показалась и первая растительность: креозот, альфа,
уару. Ноги наконец ступали по настоящей траве! Грубая и жесткая, она тем не
менее показалась удивительно нежной и мягкой истерзанным стопам.
Теперь было видно, что деревья здесь небывало высокие - они таких
раньше и не встречали, - раза в два выше гигантских цереусов. Под ногами -
песок, но не мелкий зыбучий, как в пустыне, а грубоватый, зернистый, по
такому приятно идти.
А на песке - невиданное изобилие растений и кустарников: цветущий
кактус с ярко-розовыми соцветиями, и броская рябина, и иерихонская роза, и
сочно-зеленый молочай, и еще множество всякого, чего Найл и во сне не видел.
В траве то и дело мелькали ящерицы, а среди цветов деловито сновали огромные
пчелы. Было даже слышно пение птиц. Все это настолько ошеломляло, что Найл
забыл и об усталости, и о синяках. Приблизившись к деревьям, Найл неожиданно
обнаружил, что зеленые исполины, оказывается, растут вдоль ручья, который
петлял в неглубоком каменистом русле. Побросав оружие и поклажу, все трое
бегом устремились в воду и, упав там на колени, принялись жадно пить. Найла
охватил неистовый восторг. Глубина ручья даже в середине не доходила и до
колена, так что когда парень сел, вода оказалась ему лишь по пояс.
Широко распахнутыми глазами он неподвижно смотрел на воду, и
беспрестанное ее движение околдовывало, влекло. Какой-то древний инстинкт,
очнувшись глубоко в душе, твердил, что и вода, и зеленые растения по праву
принадлежат ему. Так Найл и сидел, горстями плеща воду себе в лицо и на
грудь, пока краем глаза не заметил на берегу движение. Обернувшись, он
увидел рыжевато-бурое существо, которое тут же исчезло под ракитовым кустом.
- Что это? - изумился он.
Все трое застыли, разом осознав, как рисковали, беспечно бросив оружие
на берегу.
На открытое место выбежало другое такое же существо, лапы которого
немного напоминали паучьи.
- Это всего-навсего муравей, - с облегчением выдохнул Вайг.
- А на людей они нападают?
- Да вроде нет, - пожал плечами Вайг. Неохотно выбравшись из ручья,
братья подобрали оружие. Муравьев на берегу было, оказывается, довольно
много, они неожиданно появлялись и мгновенно исчезали среди зелени. Время от
времени то один, то другой вдруг резко останавливались и устремлялись затем
в противоположную сторону.
Длина у насекомых была примерно одна и та же, около метра. Физиономии у
всех одинаково бесстрастные, как у того гигантского сверчка или у чудища из
каменистой воронки.
Немного выдвинутые вперед челюсти представляли собой, судя по всему,
грозное оружие, но было в этих продолговатых головах с глазами-плошками
что-то такое, от чего муравьи выглядели совсем безобидными, даже забавными.
Вайг посмотрел на небо. Солнце уже висело над самым горизонтом.
- Ну что, пойдем? - Он поднялся на ноги. Набедренная повязка уже
высохла. - Подождите-ка здесь. Братья наблюдали, как Вайг, прошлепав через
ручей, вышел на тот берег. Пробегавшее мимо красноватое существо ненадолго
остановилось, словно изучая пришельца, затем заспешило прочь. Вайг прошел
еще несколько метров и намеренно встал на пути у другого муравья.
Тот, не сбавляя хода, юркнул в сторону и обогнул досадное препятствие.
То же самое повторилось раз пять или шесть.
Удостоверившись, что люди муравьев не интересуют, Хролф и Найл подняли
поклажу и перешли через ручей. Почти тотчас же перед ними возник муравей.
Какое-то время он шевелил усиками-антеннами, а затем побежал по своим делам.
После этого и другие муравьи утратили к ним всякий интерес, словно сородичи
успели объяснить всем, что пришельцы не опасны. Тем не менее братья больше
не забывали об осторожности. В обильной растительности могло скрываться
логово скорпиона или жука-скакуна, а то и сверчкасаги. Но хотя жуки,
тли-афиды и лесные клопы встречались довольно часто - раз на глаза попалась
даже трехметровая тысяченожка, - хищных насекомых, казалось, не было вообще.
Пройдя еще с полмили, путники набрели на подходящее для ночлега место. В
песке возле большого обломка скалы они обнаружили что-то вроде ниши.
Прощупав для верности дно остриями копий (вдруг там кто-то прячется), братья
кремневыми ножами и руками принялись расширять и углублять место для
ночлега.
Меньше чем за час образовалась небольшая пещерка, вход в которую
завалили кустарником, срубленным или просто выдранным из песка. Здесь они
могли наконец немного расслабиться. Солнце уже скрылось за горизонтом,
сгущались сумерки. Прежде чем укладываться, Вайгу оставалось сделать еще
одно дело: мысленно связаться с семьей.
Дома томилась ожиданием мать: как там ее сыновья, живы ли? Когда солнце
погаснет, она уединится и сядет, отрешась от всего в ожидании послания. Так
и Вайг, отыскав удобное место у подножия камня, сел, повернувшись лицом в
сторону дома, и расслабился. Эту позу ему бы следовало принять с полчаса
назад, чтобы привести мысли и чувства в состояние глубокого умиротворенного
покоя, но тогда они готовили стоянку к ночлегу. Свет дня растворился в
вечерней мгле, а вскоре братьев окружила непроглядная тьма. И окутанный
бархатистым мраком Вайг внезапно почувствовал, что мать где-то совсем рядом,
просто рукой подать - слушает. Тогда откуда-то из безмолвной глубины своей
памяти он начал извлекать и передавать матери образы местности, через
которую они сегодня проходили, и места, где расположились на ночлег.
Образы получались нечеткими, отрывистыми, мимолетными: такое общение
сильно изнуряло, нужна была предельная сосредоточенность, поддерживать
которую непросто. "Разговор" с матерью длился в общей сложности секунд
десять, и не успел Вайг распрощаться, как контакт прервался. Приложив
немного усилий, его можно было возобновить, но к чему? Мать знает, что они
целы, и теперь спокойно укладывается спать. Обогнув камень, Вайг пробрался
через завал колючих веток и, заложив лаз кустом, нырнул в убежище.
Хотелось есть, но усталость все же была сильнее голода. Не прошло и
пары минут, как все уже спали. А снаружи взошла луна, и на поиски добычи
выползли хищники.
Проснулся Найл под громкий птичий щебет и бойкое стрекотание насекомых.
Зевнув, потянулся, и тут же охнул. Все тело немилосердно саднило, а когда
попробовал сесть, в локоть ударила такая боль, что ему расхотелось даже
шевелиться. Однако даже это не могло испортить удовольствия от нового и
необычного окружения. Вайг чувствовал себя ненамного лучше. Спину сплошь
покрывали синяки память о встрече с чудовищем из воронки; на затылке - шишка
размером с птичье яйцо.
Хролф порезов и ушибов избежал, но и он сетовал на боль в коленях.
Возвращаться домой сегодня не имело смысла: в таком состоянии они попросту
никуда не дойдут.
Найл начал было разбирать завал из веток, но тут же отшатнулся: по
утреннему небу метрах в двадцати над землей неспешно плыл паучий шар. Сзади
по ветру призрачной ниточкой тянулось волокно паутины. Никогда еще Найлу не
доводилось видеть шар так близко. Вайг и Хролф сидели к брату спиной,
поэтому не заметили, как резко он попятился. Заставив себя ни о чем не
думать, Найл наблюдал, как шар, постепенно растворяясь, исчезает из виду.
Окликни он сейчас Вайга и Хролфа, те, поддавшись страху хотя бы на
мгновение, могли обнаружить себя.
Через пять минут Найл осторожно высунулся из убежища наружу и
внимательно оглядел небосвод. С такого расстояния шар казался маленьким
пятнышком на безмятежно чистом небе. Мальчик подождал, пока тот скроется из
вида окончательно, и лишь затем рассказал Вайгу и Хролфу о том, что видел.
Братья заметно разволновались, и Найл понял, что поступил правильно, не
сказав им о шаре сразу же.
- В самом деле так близко? - удивленно переспросил Вайг.
- Как раз вон над тем деревом.
- Ну и повезло же нам, - протяжно выдохнул Хролф. Сам Найл, чувствуя
приятную расслабленность после пережитой опасности, размышлял, что дело
здесь отнюдь не в удаче. Здесь кое-что иное, поважнее. Через час, решив, что
сегодня шары вряд ли уже появятся, братья отправились к ручью и долго, с
наслаждением растянувшись в нем в полный рост, самозабвенно плескались в
прозрачной воде. Такая расточительность природы казалась Найлу просто
невероятной: это ж надо, настолько бездумно транжирить такую драгоценность!
В пустыне от нескольких капель воды часто зависела жизнь человека, впрочем,
и от плодов кактуса или тушки небольшого грызуна - тоже. Здешнее изобилие
кружило голову, но оно же и слегка настораживало. Отправившись вдоль ручья,
братья довольно быстро одолели около полутора миль. Сам ручей брал начало на
дальних холмах. Но, по словам Джомара, за ними расстилалась Великая Дельта,
где жизнь еще обильнее, но и опасностей больше.
А где-то на дальнем конце Дельты, по ту сторону моря, раскинулось
городище пауков-смертоносцев. Найл не прочь был порасспросить о пауках Вайга
с Хролфом, но прекрасно понимал, что ничего из этого не выйдет: они же
охотники, а у тех не принято распространяться о том, что вызывает страх,
чтобы не накликать беду. Здесь, в этих пестрых кущах, к восторгу неизбывно
примешивалось чувство тревоги, ведь толком и неизвестно, что здесь опасно, а
что нет. Тут и там сновали огромные, в рост человека, стрекозы, чьи
прозрачные с прожилками крылья, стоило стрекозе сесть, образовывали над
туловищем подобие купола. Едва же насекомое взмывало в воздух, как над
головой у него возникал сияющий нимб. Эти блестящие существа относились к
одному виду с тем, что напало на братьев в каменистой воронке, но об этом
Найл, конечно, даже не подозревал.
Сновали вокруг и изумрудно-зеленые грибные мухи, которые так и норовили
пронестись возле самого уха, да еще и жужжали при этом так, что звенело в
голове.
Проходя мимо невиданно огромных деревьев, братья пристально
всматривались в тенета серых пауков, напоминающие рыбацкие сети. В одном из
них билось какое-то живое существо размером с человека. Паутина опутала его
так, что невозможно было разобрать, кто это. На всякий случай братья
старались держаться от деревьев подальше.
Вокруг порхали гигантские бабочки, небрежными взмахами огромных крыльев
поднимая легкий ветерок. Присмотревшись к одному такому крылу, лежащему на
земле, Найл подивился, насколько оно легкое и прочное. На таком, наверное,
можно было бы запросто плавать по воде, как на лодке. Братья жутко
проголодались, но вся еда осталась в месте ночлега, а так как их окружали в
основном совершенно не знакомые растения, разобраться, какие из них
съедобны, а какие нет, было трудно. Найл осторожно надкусил лиловый плод,
напоминающий крупный виноград, и тотчас сплюнул - горько-соленый привкус еще
несколько минут держался потом во рту.
Другой плод, желтый, сочный, оказался еще хуже - ни дать ни взять
тухлое мясо. Еще один, овальный, ярко-красный, был едким, маслянистым. Так
они и шли, пока им на глаза не попались несколько больших черных муравьев,
каждый из которых тащил по крупному зеленоватому плоду. Осторожно (еще
неизвестно, что за нрав у этих насекомых) братья двинулись за ними, пока не
вышли на окруженную лесом поляну, сплошь покрытую зелеными побегами
растений, среди которых виднелись и те самые плоды разной степени зрелости.
Здесь уже копошилось довольно много насекомых, которые жадно поглощали
те, что поспелее. Воздух был напоен диковинным сладким ароматом. Отыскав
покрытый листьями крупный плод, Найл рассек его вдоль кремневым ножом и
ухватил горсть сочной мякоти. Она оказалась прохладной и удивительно
сладкой, только желтые семена, пожалуй, были жестковаты. Так Найл впервые
отведал дыню. Она была настолько восхитительной, что мальчик обглодал ее до
самой корки.
Утолив голод, братья сели и принялись рассматривать черных муравьев,
тоже собирающих урожай. Насекомые перегрызали ботву крупными, грозными на
вид челюстями, брали плод передними лапами и уходили на оставшихся четырех.
Похоже было, что они вообще не обращают ни малейшего внимания на тех, кто
попадется на дороге.
Выросшие в пустыне, однообразной, скучной и унылой, братья находили все
это мельтешение бесконечно привлекательным - дома-то поневоле приходилось
сиднем сидеть в глубине темной пещеры. Этот новый, восхитительно
разнообразный мир казался чудесным сном, полным ярких и увлекательных
зрелищ. Вайг и Хролф отчаянно заспорили, едят муравьи только растительную
пищу или нет. Хролф утверждал, что только ее, а Вайг доказывал обратное:
такие зазубренные челюсти явно способны рвать живую плоть. Истина выяснилась
сама собой, когда Найл, окликнув братьев, показал им на черного муравья,
волочащего труп кузнечика размером вдвое больше себя самого.
Муравей передвигался задом наперед и в то же время даже не поворачивая
головы, чтобы посмотреть, куда идет, однако безошибочно следовал за своими
сородичами. Но и эта загадка скоро прояснилась: Найл заметил на тропе
бисеринки мелких капель (вот один из муравьев обронил с кончика хвоста точно
такую же) - видно, они метили тропу, чтобы другие могли ориентироваться по
запаху.
Братья из любопытства двинулись за муравьем, что тащил по тропе
кузнечика, на одном из отрезков пути к нему присоединились еще двое и, судя
по всему, предложили помощь. Юноши с интересом наблюдали, ожидая увидеть,
как же насекомые помогают друг другу, однако вскоре поняли, что те действуют
совершенно бездумно. Один из "помощников" попытался подлезть под кузнечика и
взвалить его себе на спину, другой ухватился за крыло челюстями, в то время
как главный добытчик все продолжал волочь добычу, пятясь задом. В конце
концов ноша попросту свалилась на землю, а муравьи продолжали тянуть ее в
разные стороны, раздирая на части. Если бы кузнечика волок лишь тот, первый,
проку было бы куда больше.
Братьям эта бессмысленная суматоха казалась до ужаса забавной, и они
покатывались со смеху.
Следуя за муравьями, юноши добрались до их жилища - широкого лаза в
земле возле корней акации.
Попасть туда можно было, лишь миновав двух рослых насекомых, которые
бдительно касались щупиками всякого входящего - видимо, чтобы проверить,
свой или чужой.
Остановившись немного поодаль, братья укрылись за акацией и оттуда
наблюдали за неустанным хлопотливым движением. Как-то не сразу до них дошло,
что прятаться и не обязательно: муравьи-охранники напрочь лишены зрения, у
муравьеврабочих оно очень слабое. Ориентировались они в основном по запаху,
благо обоняние у них развито превосходно, и, несомненно, догадывались, что
за колючим кустом притаились теплокровные существа. Так как пищи вдосталь, а
существа не выказывают враждебности, то незачем на них и нападать.
Хролфу это зрелище начало мало-помалу наскучивать, Найл вообще,
разморившись на солнышке, стал клевать носом, даром что сидели они в тени, а
вот Вайг, прирожденный следопыт, самозабвенно рассматривал все мелочи.
Именно Вайг сделал вывод, что и дерево, под которым они сидят, и цветущий
кустарник вокруг - все это неотъемлемые части муравейника. В ветвях дерева и
среди корней кустарника в изобилии водились также толстые, напоминающие
круглые зеленые виноградины, афиды, которые поглощали листья и сок растений.
Время от времени к ним подбегал какой-нибудь из муравьев и
притрагивался к округлому брюшку антеннами, и тогда из анального отверстия
тли проступала большая круглая капля прозрачного клейкого вещества, и
муравей поспешно ее сглатывал.
Затем "просьба", как правило, повторялась: муравей опять щекотал
антеннами брюшко тли. Вайг тоже решил попробовать. Подойдя поближе, он
бережно прикоснулся пальцами к брюшку афида, угнездившегося в корневище
куста. С первого раза ничего не получилось: не было еще навыка. Но уже
довольно скоро он, приноровившись, ловко пощекотал кончиками пальцев брюшко,
и тут же проступила крупная капля.
Вайг, сосредоточенно нахмурясь, осторожно попробовал ее на язык.
Секундудругую помедлив, он аппетитно причмокнул и приложился еще раз, уже
смелее.
В конце концов уговорил присоединиться и братьев, и те не пожалели:
вещество оказалось сладким, сахаристым, с непривычным, но довольно приятным
привкусом. Их нисколько не смущало, что они попробовали испражнения зеленого
насекомого: всякое приходилось едать, голод не тетка.
- Жаль, нельзя прихватить пару-другую этих жуков домой, - вздохнул
Хролф.
- А у нас там такие тоже водятся. Я уже пару раз замечал. - Не
оставалось ни одного живого существа в радиусе двух миль от пещеры, не
знакомого Вайгу.
Вскоре они увидели еще кое-что интересное. Мимо них прямо к
муравейнику, нагнув голову, решительно протопал жук-разбойник с широкой
жесткой спиной. Преградив путь одному из муравьев-рабочих, жук придвинулся
вплотную и потянулся к нему физиономией, словно собираясь поцеловать, а сам
в то же время коснулся его короткими щупиками.
Муравей остановился, и из его рта в рот жука перекочевала, блеснув,
маленькая капелька. Секунду спустя, словно поняв, что чужак обманул его
самым бесстыдным образом, работяга накинулся на разбойника. К нему
присоединилось два пробегавших мимо сородича. Сам жук, судя по всему,
сохранял полное спокойствие. Он попросту брыкнулся на спину и задрал лапы,
притворившись мертвым. Двое муравьев пытались царапнуть хитреца за живот
(великолепно защищенный), третий силился добраться до головы
(предусмотрительно втянутой в панцирь).
Провозившись так несколько минут, трудяги оставили обманщика и
заспешили по своим делам. Жук тотчас, качнувшись, перевалился на ноги, встал
и как ни в чем не бывало пошел навстречу очередному простаку. Теперь было
понятно, зачем муравьи постукивают усиками спешащего навстречу собрата.
Очевидно, собирая с цветов нектар, они скапливали его в зобу. Почувствовав
голод, муравей подбегал к такому вот сборщику, ударом антенн показывал, что
голоден, и получал каплю желанной пищи. Лишь с огромным трудом Хролф с
Найлом отговорили Вайга попробовать еще и на это: вряд ли он сумеет так же
легко отбиться, если муравей вздумает вдруг напасть. Вайг в конце концов
поддался на уговоры, но оттащить его от муравейника не могло решительно
ничто. Поведение насекомых зачаровывало юношу, ему очень хотелось
разобраться, как устроено муравьиное царство. В конце концов Хролф и Найл,
потеряв терпение, досадливо сплюнули и отправились на поиски чего-нибудь
съестного, а заодно охладиться в ручье. Для Найла это было самое большое
удовольствие: сидеть в воде и отрешенно наблюдать, как, радужно искрясь,
играет на переливчатой поверхности свет. Сбитые в кровь ступни и
исцарапанные руки переставали болеть, а мысли становились умиротвореннее,
спокойнее.
За час до темноты над макушками деревьев пролетели два паучьих шара.
Братья к этому времени уже сидели в убежище под камнем, загородив вход
барьером из ветвей кустарника. Шары они приметили через небольшие прорехи в
ветвях. Вайг с Хролфом сошлись на том, что это и в самом деле обычный дозор:
шары не излучали бередящего душу ужаса. Когда, завернувшись в одеяла из
паучьего шелка, братья лежали в темноте на толстых подстилках из душистой
травы лисохвоста, в отличие от жесткого эспарго упругой и податливой, Вайг
завел речь о том, что не мешало бы им остаться здесь еще на недельку.
Хролф, похоже, ничего против не имел, а вот Найл уже начинал тосковать
по дому, все чаще вспоминая мать и сестренку. Кроме того, шестое чувство
подсказывало: брат снова замыслил что-то бедовое. Догадка оказалась верной.
На следующее утро, когда купались в реке, Вайг раскрыл, что именно у
него на уме. Даже Хролфа, обычно идущего у него на поводу, ужаснула эта
затея.
- Да тебя же живьем съедят!
- Я что, похож на дурака? Так я им и дамся! Вайг задумал добыть
муравьиных яиц и доставить их в пещеру, как в свое время осу-пепсис. Ради
этого он собрался рискнуть и сунуться в муравейник. Чтобы благополучно туда
пробраться, думал он, нужно изменить свой запах. Наблюдая вчера весь день за
муравьями, он вначале решил было, что они распознают друг друга на ощупь.
Прежде чем пропускать рабочих муравьев внутрь, муравьиохранники ощупывали их
антеннами - еще один довод за то, что они слепы. Однако затем брат обратил
внимание, что когда ко входу приближается какой-нибудь жук или тысяченожка,
охранники начинают беспокоиться, когда те еще довольно далеко.
Они же отгоняли и больших бурых муравьев, забредших, видимо, из другого
муравейника. Даже рабочие муравьи недоверчиво относились к незваным гостям.
Получалось, что своих и чужих муравьи различают по запаху. Тогда поддавалось
объяснению и то, каким образом кое-кому из чужаков, жуку-разбойнику
например, удается обманывать муравьев. Видимо, он может изменять свой запах.
- Ну и что ты думаешь делать? - поинтересовался Найл.
- А вон, видишь, чем они метят свои следы? Что-то вроде масла.
- А ну как просчитаешься? Они же тебя всего искромсают. Сам видел, как
те трое набросились на жука.
Вайг упрямо нахмурился:
- Все равно попробую.
Хролф с Найлом предупредительно отошли в сторонку, Вайг же укрылся в
кустах возле муравьиной тропы.
Не успел пробегающий мимо муравей обронить на землю капельку
маслянистого вещества, как юноша, мгновенно выпрыгнув из укрытия, подобрал
ее и растер по коже.
Через полчаса тело у него было сплошь покрыто мешаниной из песка, пыли
и масла, он втер муравьиную жидкость даже в волосы. Затем он отважно вышел
на тропу и двинулся к первому встречному муравью. Отвагу брата нельзя было
недооценить: муравей, даром что ниже человека ростом, выглядел устрашающе:
длинные узловатые ноги, хваткие челюсти. Насекомое даже не замедлило шага,
просто обогнуло возникшее на пути препятствие и засеменило дальше. Пока все
получалось неплохо. Вайг, воодушевясь, направился к муравейнику. Найл,
перебежав вперед, укрылся за кустами. Мимо Вайга пробежало уже несколько
муравьев, и ни один не обратил на него внимания.
Найл с затаенным дыханием следил за братом, тщетно пытаясь унять
сердце, прыгающее в груди. От муравейника Вайга все еще отделяло около
полутораста метров, он приближался очень осторожно. Внезапно Найл подумал,
что надо бы прежде всего сладить с бешеным сердцебиением (в детстве ведь
получалось!), и, на время забыв даже о Вайге, сосредоточился на своем
волнении и страхе, веля им исчезнуть. Поначалу все приказы звучали впустую,
но потом что-то начало получаться. Найл сосредоточился еще сильнее - в
мозгу, ожив, затрепетала точка яркого света. Когда мальчик снова посмотрел
на тропу, Вайг был уже недалеко от входа. Обострившимся чутьем Найл ощущал
его страх и вместе с тем отчаянную решимость: Вайг тоже держал себя в руках,
не выказывая боязни. Вот навстречу брату засеменил выбежавший из лаза
муравей-рабочий. По мере того как человек и насекомое сближались, Найл
отчетливо чувствовал смятение муравья: запах вроде бы знакомый и в то же
время какой-то не такой, но, судя по всему, враждебных намерений существо не
имеет и пахнет как родное. Только когда муравей с Вайгом разминулись, Найл
сообразил, что смог прочитать мысли насекомого.
Более того, он чувствовал и остальных, тех. кто находился в
муравейнике: разум точно распадался на тысячи крохотных осколков, и каждый
осколок в то же время был неотъемлемой частью неизменного целого. Вайг же
тем временем уже подходил к муравьям-охранникам. У них не возникало и тени
сомнения, что существо, крадущееся навстречу, - чужак, которого необходимо
остановить. Это сообразили сразу несколько насекомых, причем практически
одновременно, словно они перебросились словами, хотя к Вайгу повернулись
только двое - выжидающе, со скрытой угрозой. Юноша, смекнув, что дело
братьев.
На этот раз Хролф не спешил и, прежде чем метнуть, несколько раз
взмахнул пращей. Бросок получился удачным, камень попал как раз в то место,
где росли щупики, и сшиб один из них.
Второй угодил в самую середину морды. Тварь остановилась, заворочала
головой, словно пытаясь разглядеть невидимого обидчика, а затем повернулась
и начала зарываться головой в землю.
Найл подумал, что сейчас их опять обдаст град камней, но тут же с
несказанным облегчением понял, что существо торопится спрятаться. Вот
показались напоследок задние ноги, и полосатое чудище исчезло из виду.
Несколько минут Найл и Вайг не могли даже пошевелиться. Усталые, с ног до
головы покрытые синяками, они молча смотрели на то место, где скрылся
хищник, и напряженно ждали, что вот сейчас он опять вылезет наружу и
примется за них. Когда стало ясно, что тварь не собирается возвращаться,
братья вновь начали карабкаться наверх по склону.
Теперь, когда уже не нужно было спешить, они одолевали склон медленно, но
верно. Найл вскоре дотянулся до конца веревки, и Хролф благополучно вытащил
его наверх. Затем - уже вдвоем - они помогли выбраться Вайгу. Вайг тронул
Хролфа за плечо:
- Спасибо. Тот лишь смущенно пожал плечами:
- Ну что, пойдем дальше?
- Да, в самом деле. Пустошь - не то место, где стоит располагаться на
ночлег.
Подобрав поклажу и оружие, путники, прихрамывая, побрели по камням,
держа путь к желанной зелени, сулящей отдых и воду. Через час до деревьев
было уже рукой подать. Показалась и первая растительность: креозот, альфа,
уару. Ноги наконец ступали по настоящей траве! Грубая и жесткая, она тем не
менее показалась удивительно нежной и мягкой истерзанным стопам.
Теперь было видно, что деревья здесь небывало высокие - они таких
раньше и не встречали, - раза в два выше гигантских цереусов. Под ногами -
песок, но не мелкий зыбучий, как в пустыне, а грубоватый, зернистый, по
такому приятно идти.
А на песке - невиданное изобилие растений и кустарников: цветущий
кактус с ярко-розовыми соцветиями, и броская рябина, и иерихонская роза, и
сочно-зеленый молочай, и еще множество всякого, чего Найл и во сне не видел.
В траве то и дело мелькали ящерицы, а среди цветов деловито сновали огромные
пчелы. Было даже слышно пение птиц. Все это настолько ошеломляло, что Найл
забыл и об усталости, и о синяках. Приблизившись к деревьям, Найл неожиданно
обнаружил, что зеленые исполины, оказывается, растут вдоль ручья, который
петлял в неглубоком каменистом русле. Побросав оружие и поклажу, все трое
бегом устремились в воду и, упав там на колени, принялись жадно пить. Найла
охватил неистовый восторг. Глубина ручья даже в середине не доходила и до
колена, так что когда парень сел, вода оказалась ему лишь по пояс.
Широко распахнутыми глазами он неподвижно смотрел на воду, и
беспрестанное ее движение околдовывало, влекло. Какой-то древний инстинкт,
очнувшись глубоко в душе, твердил, что и вода, и зеленые растения по праву
принадлежат ему. Так Найл и сидел, горстями плеща воду себе в лицо и на
грудь, пока краем глаза не заметил на берегу движение. Обернувшись, он
увидел рыжевато-бурое существо, которое тут же исчезло под ракитовым кустом.
- Что это? - изумился он.
Все трое застыли, разом осознав, как рисковали, беспечно бросив оружие
на берегу.
На открытое место выбежало другое такое же существо, лапы которого
немного напоминали паучьи.
- Это всего-навсего муравей, - с облегчением выдохнул Вайг.
- А на людей они нападают?
- Да вроде нет, - пожал плечами Вайг. Неохотно выбравшись из ручья,
братья подобрали оружие. Муравьев на берегу было, оказывается, довольно
много, они неожиданно появлялись и мгновенно исчезали среди зелени. Время от
времени то один, то другой вдруг резко останавливались и устремлялись затем
в противоположную сторону.
Длина у насекомых была примерно одна и та же, около метра. Физиономии у
всех одинаково бесстрастные, как у того гигантского сверчка или у чудища из
каменистой воронки.
Немного выдвинутые вперед челюсти представляли собой, судя по всему,
грозное оружие, но было в этих продолговатых головах с глазами-плошками
что-то такое, от чего муравьи выглядели совсем безобидными, даже забавными.
Вайг посмотрел на небо. Солнце уже висело над самым горизонтом.
- Ну что, пойдем? - Он поднялся на ноги. Набедренная повязка уже
высохла. - Подождите-ка здесь. Братья наблюдали, как Вайг, прошлепав через
ручей, вышел на тот берег. Пробегавшее мимо красноватое существо ненадолго
остановилось, словно изучая пришельца, затем заспешило прочь. Вайг прошел
еще несколько метров и намеренно встал на пути у другого муравья.
Тот, не сбавляя хода, юркнул в сторону и обогнул досадное препятствие.
То же самое повторилось раз пять или шесть.
Удостоверившись, что люди муравьев не интересуют, Хролф и Найл подняли
поклажу и перешли через ручей. Почти тотчас же перед ними возник муравей.
Какое-то время он шевелил усиками-антеннами, а затем побежал по своим делам.
После этого и другие муравьи утратили к ним всякий интерес, словно сородичи
успели объяснить всем, что пришельцы не опасны. Тем не менее братья больше
не забывали об осторожности. В обильной растительности могло скрываться
логово скорпиона или жука-скакуна, а то и сверчкасаги. Но хотя жуки,
тли-афиды и лесные клопы встречались довольно часто - раз на глаза попалась
даже трехметровая тысяченожка, - хищных насекомых, казалось, не было вообще.
Пройдя еще с полмили, путники набрели на подходящее для ночлега место. В
песке возле большого обломка скалы они обнаружили что-то вроде ниши.
Прощупав для верности дно остриями копий (вдруг там кто-то прячется), братья
кремневыми ножами и руками принялись расширять и углублять место для
ночлега.
Меньше чем за час образовалась небольшая пещерка, вход в которую
завалили кустарником, срубленным или просто выдранным из песка. Здесь они
могли наконец немного расслабиться. Солнце уже скрылось за горизонтом,
сгущались сумерки. Прежде чем укладываться, Вайгу оставалось сделать еще
одно дело: мысленно связаться с семьей.
Дома томилась ожиданием мать: как там ее сыновья, живы ли? Когда солнце
погаснет, она уединится и сядет, отрешась от всего в ожидании послания. Так
и Вайг, отыскав удобное место у подножия камня, сел, повернувшись лицом в
сторону дома, и расслабился. Эту позу ему бы следовало принять с полчаса
назад, чтобы привести мысли и чувства в состояние глубокого умиротворенного
покоя, но тогда они готовили стоянку к ночлегу. Свет дня растворился в
вечерней мгле, а вскоре братьев окружила непроглядная тьма. И окутанный
бархатистым мраком Вайг внезапно почувствовал, что мать где-то совсем рядом,
просто рукой подать - слушает. Тогда откуда-то из безмолвной глубины своей
памяти он начал извлекать и передавать матери образы местности, через
которую они сегодня проходили, и места, где расположились на ночлег.
Образы получались нечеткими, отрывистыми, мимолетными: такое общение
сильно изнуряло, нужна была предельная сосредоточенность, поддерживать
которую непросто. "Разговор" с матерью длился в общей сложности секунд
десять, и не успел Вайг распрощаться, как контакт прервался. Приложив
немного усилий, его можно было возобновить, но к чему? Мать знает, что они
целы, и теперь спокойно укладывается спать. Обогнув камень, Вайг пробрался
через завал колючих веток и, заложив лаз кустом, нырнул в убежище.
Хотелось есть, но усталость все же была сильнее голода. Не прошло и
пары минут, как все уже спали. А снаружи взошла луна, и на поиски добычи
выползли хищники.
Проснулся Найл под громкий птичий щебет и бойкое стрекотание насекомых.
Зевнув, потянулся, и тут же охнул. Все тело немилосердно саднило, а когда
попробовал сесть, в локоть ударила такая боль, что ему расхотелось даже
шевелиться. Однако даже это не могло испортить удовольствия от нового и
необычного окружения. Вайг чувствовал себя ненамного лучше. Спину сплошь
покрывали синяки память о встрече с чудовищем из воронки; на затылке - шишка
размером с птичье яйцо.
Хролф порезов и ушибов избежал, но и он сетовал на боль в коленях.
Возвращаться домой сегодня не имело смысла: в таком состоянии они попросту
никуда не дойдут.
Найл начал было разбирать завал из веток, но тут же отшатнулся: по
утреннему небу метрах в двадцати над землей неспешно плыл паучий шар. Сзади
по ветру призрачной ниточкой тянулось волокно паутины. Никогда еще Найлу не
доводилось видеть шар так близко. Вайг и Хролф сидели к брату спиной,
поэтому не заметили, как резко он попятился. Заставив себя ни о чем не
думать, Найл наблюдал, как шар, постепенно растворяясь, исчезает из виду.
Окликни он сейчас Вайга и Хролфа, те, поддавшись страху хотя бы на
мгновение, могли обнаружить себя.
Через пять минут Найл осторожно высунулся из убежища наружу и
внимательно оглядел небосвод. С такого расстояния шар казался маленьким
пятнышком на безмятежно чистом небе. Мальчик подождал, пока тот скроется из
вида окончательно, и лишь затем рассказал Вайгу и Хролфу о том, что видел.
Братья заметно разволновались, и Найл понял, что поступил правильно, не
сказав им о шаре сразу же.
- В самом деле так близко? - удивленно переспросил Вайг.
- Как раз вон над тем деревом.
- Ну и повезло же нам, - протяжно выдохнул Хролф. Сам Найл, чувствуя
приятную расслабленность после пережитой опасности, размышлял, что дело
здесь отнюдь не в удаче. Здесь кое-что иное, поважнее. Через час, решив, что
сегодня шары вряд ли уже появятся, братья отправились к ручью и долго, с
наслаждением растянувшись в нем в полный рост, самозабвенно плескались в
прозрачной воде. Такая расточительность природы казалась Найлу просто
невероятной: это ж надо, настолько бездумно транжирить такую драгоценность!
В пустыне от нескольких капель воды часто зависела жизнь человека, впрочем,
и от плодов кактуса или тушки небольшого грызуна - тоже. Здешнее изобилие
кружило голову, но оно же и слегка настораживало. Отправившись вдоль ручья,
братья довольно быстро одолели около полутора миль. Сам ручей брал начало на
дальних холмах. Но, по словам Джомара, за ними расстилалась Великая Дельта,
где жизнь еще обильнее, но и опасностей больше.
А где-то на дальнем конце Дельты, по ту сторону моря, раскинулось
городище пауков-смертоносцев. Найл не прочь был порасспросить о пауках Вайга
с Хролфом, но прекрасно понимал, что ничего из этого не выйдет: они же
охотники, а у тех не принято распространяться о том, что вызывает страх,
чтобы не накликать беду. Здесь, в этих пестрых кущах, к восторгу неизбывно
примешивалось чувство тревоги, ведь толком и неизвестно, что здесь опасно, а
что нет. Тут и там сновали огромные, в рост человека, стрекозы, чьи
прозрачные с прожилками крылья, стоило стрекозе сесть, образовывали над
туловищем подобие купола. Едва же насекомое взмывало в воздух, как над
головой у него возникал сияющий нимб. Эти блестящие существа относились к
одному виду с тем, что напало на братьев в каменистой воронке, но об этом
Найл, конечно, даже не подозревал.
Сновали вокруг и изумрудно-зеленые грибные мухи, которые так и норовили
пронестись возле самого уха, да еще и жужжали при этом так, что звенело в
голове.
Проходя мимо невиданно огромных деревьев, братья пристально
всматривались в тенета серых пауков, напоминающие рыбацкие сети. В одном из
них билось какое-то живое существо размером с человека. Паутина опутала его
так, что невозможно было разобрать, кто это. На всякий случай братья
старались держаться от деревьев подальше.
Вокруг порхали гигантские бабочки, небрежными взмахами огромных крыльев
поднимая легкий ветерок. Присмотревшись к одному такому крылу, лежащему на
земле, Найл подивился, насколько оно легкое и прочное. На таком, наверное,
можно было бы запросто плавать по воде, как на лодке. Братья жутко
проголодались, но вся еда осталась в месте ночлега, а так как их окружали в
основном совершенно не знакомые растения, разобраться, какие из них
съедобны, а какие нет, было трудно. Найл осторожно надкусил лиловый плод,
напоминающий крупный виноград, и тотчас сплюнул - горько-соленый привкус еще
несколько минут держался потом во рту.
Другой плод, желтый, сочный, оказался еще хуже - ни дать ни взять
тухлое мясо. Еще один, овальный, ярко-красный, был едким, маслянистым. Так
они и шли, пока им на глаза не попались несколько больших черных муравьев,
каждый из которых тащил по крупному зеленоватому плоду. Осторожно (еще
неизвестно, что за нрав у этих насекомых) братья двинулись за ними, пока не
вышли на окруженную лесом поляну, сплошь покрытую зелеными побегами
растений, среди которых виднелись и те самые плоды разной степени зрелости.
Здесь уже копошилось довольно много насекомых, которые жадно поглощали
те, что поспелее. Воздух был напоен диковинным сладким ароматом. Отыскав
покрытый листьями крупный плод, Найл рассек его вдоль кремневым ножом и
ухватил горсть сочной мякоти. Она оказалась прохладной и удивительно
сладкой, только желтые семена, пожалуй, были жестковаты. Так Найл впервые
отведал дыню. Она была настолько восхитительной, что мальчик обглодал ее до
самой корки.
Утолив голод, братья сели и принялись рассматривать черных муравьев,
тоже собирающих урожай. Насекомые перегрызали ботву крупными, грозными на
вид челюстями, брали плод передними лапами и уходили на оставшихся четырех.
Похоже было, что они вообще не обращают ни малейшего внимания на тех, кто
попадется на дороге.
Выросшие в пустыне, однообразной, скучной и унылой, братья находили все
это мельтешение бесконечно привлекательным - дома-то поневоле приходилось
сиднем сидеть в глубине темной пещеры. Этот новый, восхитительно
разнообразный мир казался чудесным сном, полным ярких и увлекательных
зрелищ. Вайг и Хролф отчаянно заспорили, едят муравьи только растительную
пищу или нет. Хролф утверждал, что только ее, а Вайг доказывал обратное:
такие зазубренные челюсти явно способны рвать живую плоть. Истина выяснилась
сама собой, когда Найл, окликнув братьев, показал им на черного муравья,
волочащего труп кузнечика размером вдвое больше себя самого.
Муравей передвигался задом наперед и в то же время даже не поворачивая
головы, чтобы посмотреть, куда идет, однако безошибочно следовал за своими
сородичами. Но и эта загадка скоро прояснилась: Найл заметил на тропе
бисеринки мелких капель (вот один из муравьев обронил с кончика хвоста точно
такую же) - видно, они метили тропу, чтобы другие могли ориентироваться по
запаху.
Братья из любопытства двинулись за муравьем, что тащил по тропе
кузнечика, на одном из отрезков пути к нему присоединились еще двое и, судя
по всему, предложили помощь. Юноши с интересом наблюдали, ожидая увидеть,
как же насекомые помогают друг другу, однако вскоре поняли, что те действуют
совершенно бездумно. Один из "помощников" попытался подлезть под кузнечика и
взвалить его себе на спину, другой ухватился за крыло челюстями, в то время
как главный добытчик все продолжал волочь добычу, пятясь задом. В конце
концов ноша попросту свалилась на землю, а муравьи продолжали тянуть ее в
разные стороны, раздирая на части. Если бы кузнечика волок лишь тот, первый,
проку было бы куда больше.
Братьям эта бессмысленная суматоха казалась до ужаса забавной, и они
покатывались со смеху.
Следуя за муравьями, юноши добрались до их жилища - широкого лаза в
земле возле корней акации.
Попасть туда можно было, лишь миновав двух рослых насекомых, которые
бдительно касались щупиками всякого входящего - видимо, чтобы проверить,
свой или чужой.
Остановившись немного поодаль, братья укрылись за акацией и оттуда
наблюдали за неустанным хлопотливым движением. Как-то не сразу до них дошло,
что прятаться и не обязательно: муравьи-охранники напрочь лишены зрения, у
муравьеврабочих оно очень слабое. Ориентировались они в основном по запаху,
благо обоняние у них развито превосходно, и, несомненно, догадывались, что
за колючим кустом притаились теплокровные существа. Так как пищи вдосталь, а
существа не выказывают враждебности, то незачем на них и нападать.
Хролфу это зрелище начало мало-помалу наскучивать, Найл вообще,
разморившись на солнышке, стал клевать носом, даром что сидели они в тени, а
вот Вайг, прирожденный следопыт, самозабвенно рассматривал все мелочи.
Именно Вайг сделал вывод, что и дерево, под которым они сидят, и цветущий
кустарник вокруг - все это неотъемлемые части муравейника. В ветвях дерева и
среди корней кустарника в изобилии водились также толстые, напоминающие
круглые зеленые виноградины, афиды, которые поглощали листья и сок растений.
Время от времени к ним подбегал какой-нибудь из муравьев и
притрагивался к округлому брюшку антеннами, и тогда из анального отверстия
тли проступала большая круглая капля прозрачного клейкого вещества, и
муравей поспешно ее сглатывал.
Затем "просьба", как правило, повторялась: муравей опять щекотал
антеннами брюшко тли. Вайг тоже решил попробовать. Подойдя поближе, он
бережно прикоснулся пальцами к брюшку афида, угнездившегося в корневище
куста. С первого раза ничего не получилось: не было еще навыка. Но уже
довольно скоро он, приноровившись, ловко пощекотал кончиками пальцев брюшко,
и тут же проступила крупная капля.
Вайг, сосредоточенно нахмурясь, осторожно попробовал ее на язык.
Секундудругую помедлив, он аппетитно причмокнул и приложился еще раз, уже
смелее.
В конце концов уговорил присоединиться и братьев, и те не пожалели:
вещество оказалось сладким, сахаристым, с непривычным, но довольно приятным
привкусом. Их нисколько не смущало, что они попробовали испражнения зеленого
насекомого: всякое приходилось едать, голод не тетка.
- Жаль, нельзя прихватить пару-другую этих жуков домой, - вздохнул
Хролф.
- А у нас там такие тоже водятся. Я уже пару раз замечал. - Не
оставалось ни одного живого существа в радиусе двух миль от пещеры, не
знакомого Вайгу.
Вскоре они увидели еще кое-что интересное. Мимо них прямо к
муравейнику, нагнув голову, решительно протопал жук-разбойник с широкой
жесткой спиной. Преградив путь одному из муравьев-рабочих, жук придвинулся
вплотную и потянулся к нему физиономией, словно собираясь поцеловать, а сам
в то же время коснулся его короткими щупиками.
Муравей остановился, и из его рта в рот жука перекочевала, блеснув,
маленькая капелька. Секунду спустя, словно поняв, что чужак обманул его
самым бесстыдным образом, работяга накинулся на разбойника. К нему
присоединилось два пробегавших мимо сородича. Сам жук, судя по всему,
сохранял полное спокойствие. Он попросту брыкнулся на спину и задрал лапы,
притворившись мертвым. Двое муравьев пытались царапнуть хитреца за живот
(великолепно защищенный), третий силился добраться до головы
(предусмотрительно втянутой в панцирь).
Провозившись так несколько минут, трудяги оставили обманщика и
заспешили по своим делам. Жук тотчас, качнувшись, перевалился на ноги, встал
и как ни в чем не бывало пошел навстречу очередному простаку. Теперь было
понятно, зачем муравьи постукивают усиками спешащего навстречу собрата.
Очевидно, собирая с цветов нектар, они скапливали его в зобу. Почувствовав
голод, муравей подбегал к такому вот сборщику, ударом антенн показывал, что
голоден, и получал каплю желанной пищи. Лишь с огромным трудом Хролф с
Найлом отговорили Вайга попробовать еще и на это: вряд ли он сумеет так же
легко отбиться, если муравей вздумает вдруг напасть. Вайг в конце концов
поддался на уговоры, но оттащить его от муравейника не могло решительно
ничто. Поведение насекомых зачаровывало юношу, ему очень хотелось
разобраться, как устроено муравьиное царство. В конце концов Хролф и Найл,
потеряв терпение, досадливо сплюнули и отправились на поиски чего-нибудь
съестного, а заодно охладиться в ручье. Для Найла это было самое большое
удовольствие: сидеть в воде и отрешенно наблюдать, как, радужно искрясь,
играет на переливчатой поверхности свет. Сбитые в кровь ступни и
исцарапанные руки переставали болеть, а мысли становились умиротвореннее,
спокойнее.
За час до темноты над макушками деревьев пролетели два паучьих шара.
Братья к этому времени уже сидели в убежище под камнем, загородив вход
барьером из ветвей кустарника. Шары они приметили через небольшие прорехи в
ветвях. Вайг с Хролфом сошлись на том, что это и в самом деле обычный дозор:
шары не излучали бередящего душу ужаса. Когда, завернувшись в одеяла из
паучьего шелка, братья лежали в темноте на толстых подстилках из душистой
травы лисохвоста, в отличие от жесткого эспарго упругой и податливой, Вайг
завел речь о том, что не мешало бы им остаться здесь еще на недельку.
Хролф, похоже, ничего против не имел, а вот Найл уже начинал тосковать
по дому, все чаще вспоминая мать и сестренку. Кроме того, шестое чувство
подсказывало: брат снова замыслил что-то бедовое. Догадка оказалась верной.
На следующее утро, когда купались в реке, Вайг раскрыл, что именно у
него на уме. Даже Хролфа, обычно идущего у него на поводу, ужаснула эта
затея.
- Да тебя же живьем съедят!
- Я что, похож на дурака? Так я им и дамся! Вайг задумал добыть
муравьиных яиц и доставить их в пещеру, как в свое время осу-пепсис. Ради
этого он собрался рискнуть и сунуться в муравейник. Чтобы благополучно туда
пробраться, думал он, нужно изменить свой запах. Наблюдая вчера весь день за
муравьями, он вначале решил было, что они распознают друг друга на ощупь.
Прежде чем пропускать рабочих муравьев внутрь, муравьиохранники ощупывали их
антеннами - еще один довод за то, что они слепы. Однако затем брат обратил
внимание, что когда ко входу приближается какой-нибудь жук или тысяченожка,
охранники начинают беспокоиться, когда те еще довольно далеко.
Они же отгоняли и больших бурых муравьев, забредших, видимо, из другого
муравейника. Даже рабочие муравьи недоверчиво относились к незваным гостям.
Получалось, что своих и чужих муравьи различают по запаху. Тогда поддавалось
объяснению и то, каким образом кое-кому из чужаков, жуку-разбойнику
например, удается обманывать муравьев. Видимо, он может изменять свой запах.
- Ну и что ты думаешь делать? - поинтересовался Найл.
- А вон, видишь, чем они метят свои следы? Что-то вроде масла.
- А ну как просчитаешься? Они же тебя всего искромсают. Сам видел, как
те трое набросились на жука.
Вайг упрямо нахмурился:
- Все равно попробую.
Хролф с Найлом предупредительно отошли в сторонку, Вайг же укрылся в
кустах возле муравьиной тропы.
Не успел пробегающий мимо муравей обронить на землю капельку
маслянистого вещества, как юноша, мгновенно выпрыгнув из укрытия, подобрал
ее и растер по коже.
Через полчаса тело у него было сплошь покрыто мешаниной из песка, пыли
и масла, он втер муравьиную жидкость даже в волосы. Затем он отважно вышел
на тропу и двинулся к первому встречному муравью. Отвагу брата нельзя было
недооценить: муравей, даром что ниже человека ростом, выглядел устрашающе:
длинные узловатые ноги, хваткие челюсти. Насекомое даже не замедлило шага,
просто обогнуло возникшее на пути препятствие и засеменило дальше. Пока все
получалось неплохо. Вайг, воодушевясь, направился к муравейнику. Найл,
перебежав вперед, укрылся за кустами. Мимо Вайга пробежало уже несколько
муравьев, и ни один не обратил на него внимания.
Найл с затаенным дыханием следил за братом, тщетно пытаясь унять
сердце, прыгающее в груди. От муравейника Вайга все еще отделяло около
полутораста метров, он приближался очень осторожно. Внезапно Найл подумал,
что надо бы прежде всего сладить с бешеным сердцебиением (в детстве ведь
получалось!), и, на время забыв даже о Вайге, сосредоточился на своем
волнении и страхе, веля им исчезнуть. Поначалу все приказы звучали впустую,
но потом что-то начало получаться. Найл сосредоточился еще сильнее - в
мозгу, ожив, затрепетала точка яркого света. Когда мальчик снова посмотрел
на тропу, Вайг был уже недалеко от входа. Обострившимся чутьем Найл ощущал
его страх и вместе с тем отчаянную решимость: Вайг тоже держал себя в руках,
не выказывая боязни. Вот навстречу брату засеменил выбежавший из лаза
муравей-рабочий. По мере того как человек и насекомое сближались, Найл
отчетливо чувствовал смятение муравья: запах вроде бы знакомый и в то же
время какой-то не такой, но, судя по всему, враждебных намерений существо не
имеет и пахнет как родное. Только когда муравей с Вайгом разминулись, Найл
сообразил, что смог прочитать мысли насекомого.
Более того, он чувствовал и остальных, тех. кто находился в
муравейнике: разум точно распадался на тысячи крохотных осколков, и каждый
осколок в то же время был неотъемлемой частью неизменного целого. Вайг же
тем временем уже подходил к муравьям-охранникам. У них не возникало и тени
сомнения, что существо, крадущееся навстречу, - чужак, которого необходимо
остановить. Это сообразили сразу несколько насекомых, причем практически
одновременно, словно они перебросились словами, хотя к Вайгу повернулись
только двое - выжидающе, со скрытой угрозой. Юноша, смекнув, что дело