Страница:
– Этот водитель ездит спокойно, он ведь из Чиребона. Ненормальные на Суматре.
В Бандунг мы прибыли живыми. Город, богаче всех, что мне доводилось видеть в Индонезии, раньше был шикарным курортом в европейском стиле, куда приезжали на выходные богатые плантаторы. Ариф объяснил:
– Бандунг – популярное место для отдыха у жителей Джакарты. От роскошного городского центра почти ничего не осталось, а те районы, где раньше было спокойно, теперь застроены супермаркетами и банками, зато здесь прохладнее, чем в других частях Индонезии. В пригороде много чайных плантаций и вулканов.
Бандунг называют индонезийским Бостоном, потому что в нем много колледжей и университетов. В одном из университетов, который мы посетили, был красивый студенческий городок с традиционными яванскими домиками и зеленым садом. Мы проходили мимо прекрасно сохранившихся домов в стиле ар-деко и голландском колониальном стиле, а также видели целый район особняков точь-в-точь как в Беверли-Хиллз.
Я остановилась в чудесной маленькой гостинице, которая принадлежала подруге Арифа – Шри. Ариф и Шри, которой было чуть больше сорока, раньше работали вместе, но не виделись уже десять лет.
Она со вкусом одевалась: носила белый платок, изящно скроенную тунику с тонкой кружевной оторочкой и брюки из той же ткани.
Дом, где располагалась гостиница, раньше принадлежал ее родителям, и до их смерти Шри не жила здесь. Ее старший сын Сезар работал в гостинице профессиональным шеф-поваром и управляющим. Мы с Сезаром подружились, и он рассказал мне о своем духовном наставнике. Это был семидесятилетний мистик, который заметил, что Сезар сверхчувствителен и способен общаться с потусторонним миром. Раз в две недели они встречались и медитировали, молились и общались с предками. На Западе это называется «вызывать духов».
Я думала, что джинны – плод воображения детских сказочников и голливудских продюсеров, однако Сезар возразил мне: для миллионов людей джинны реальны.
– Джинны рождаются из огня и живут в другом измерении, мы их не видим. Они способны принимать различные формы. Как и люди, они могут быть хорошими или плохими и часто появляются в образе черного пса или змеи. У джиннов есть собственный язык.
Затем Сезар вошел в транс и заговорил на этом языке. Это было похоже на арабский, но различить слова было невозможно.
Пришли Ариф и Шри, и мы прервали пост кусочками зеленой кассавы[14] в сиропе из коричневого сахара. Они напоминали резиновых червячков и оказались очень вкусными. Потом мы ели рис и рыбный суп. Теперь я понимала, почему индонезийцы обычно едят десерт перед обедом. В Рамадан, прервав пост, они едят сладкое, а затем ужинают, потому это и не кажется потом странным.
После ужина мы отправились изучать ночную жизнь Бандунга и заехали на ночной рынок. Ночные рынки есть во всех азиатских странах; они открываются после наступления темноты и изобилуют прилавками с различной вкусной едой. Мы уселись на шаткие пластиковые табуретки и принялись уплетать жаренные во фритюре плоды хлебного дерева, кусочки ананаса и маниока, запивая все это горячим чаем, загустевшим от коричневого сахара. В стакане плавали кусочки свежего кокоса.
А потом был концерт игры на ангклунге. Это народный сунданский[15] инструмент, изготовленный из бамбуковых трубок, каждая из которых издавала звук особой частоты. Их нужно трясти одной рукой и постукивать другой. Каждый ангклунг звучит на определенной ноте, и если в оркестре есть восемь таких инструментов, то можно исполнить почти любую мелодию. В оркестре были дети от трех до четырнадцати лет, они не только играли, но и пели, танцевали. Их оказалось не меньше пятидесяти, и их профессионализм поражал.
ОТДЫХ НА ВУЛКАНЕ
РАЗГОВОР С УДИВИТЕЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ
ДАЛЬШЕ К МИНАНГКАБАУ
ЭКСКУРСИЯ НА МОТОЦИКЛЕ
В Бандунг мы прибыли живыми. Город, богаче всех, что мне доводилось видеть в Индонезии, раньше был шикарным курортом в европейском стиле, куда приезжали на выходные богатые плантаторы. Ариф объяснил:
– Бандунг – популярное место для отдыха у жителей Джакарты. От роскошного городского центра почти ничего не осталось, а те районы, где раньше было спокойно, теперь застроены супермаркетами и банками, зато здесь прохладнее, чем в других частях Индонезии. В пригороде много чайных плантаций и вулканов.
Бандунг называют индонезийским Бостоном, потому что в нем много колледжей и университетов. В одном из университетов, который мы посетили, был красивый студенческий городок с традиционными яванскими домиками и зеленым садом. Мы проходили мимо прекрасно сохранившихся домов в стиле ар-деко и голландском колониальном стиле, а также видели целый район особняков точь-в-точь как в Беверли-Хиллз.
Я остановилась в чудесной маленькой гостинице, которая принадлежала подруге Арифа – Шри. Ариф и Шри, которой было чуть больше сорока, раньше работали вместе, но не виделись уже десять лет.
Она со вкусом одевалась: носила белый платок, изящно скроенную тунику с тонкой кружевной оторочкой и брюки из той же ткани.
Дом, где располагалась гостиница, раньше принадлежал ее родителям, и до их смерти Шри не жила здесь. Ее старший сын Сезар работал в гостинице профессиональным шеф-поваром и управляющим. Мы с Сезаром подружились, и он рассказал мне о своем духовном наставнике. Это был семидесятилетний мистик, который заметил, что Сезар сверхчувствителен и способен общаться с потусторонним миром. Раз в две недели они встречались и медитировали, молились и общались с предками. На Западе это называется «вызывать духов».
Я думала, что джинны – плод воображения детских сказочников и голливудских продюсеров, однако Сезар возразил мне: для миллионов людей джинны реальны.
– Джинны рождаются из огня и живут в другом измерении, мы их не видим. Они способны принимать различные формы. Как и люди, они могут быть хорошими или плохими и часто появляются в образе черного пса или змеи. У джиннов есть собственный язык.
Затем Сезар вошел в транс и заговорил на этом языке. Это было похоже на арабский, но различить слова было невозможно.
Пришли Ариф и Шри, и мы прервали пост кусочками зеленой кассавы[14] в сиропе из коричневого сахара. Они напоминали резиновых червячков и оказались очень вкусными. Потом мы ели рис и рыбный суп. Теперь я понимала, почему индонезийцы обычно едят десерт перед обедом. В Рамадан, прервав пост, они едят сладкое, а затем ужинают, потому это и не кажется потом странным.
После ужина мы отправились изучать ночную жизнь Бандунга и заехали на ночной рынок. Ночные рынки есть во всех азиатских странах; они открываются после наступления темноты и изобилуют прилавками с различной вкусной едой. Мы уселись на шаткие пластиковые табуретки и принялись уплетать жаренные во фритюре плоды хлебного дерева, кусочки ананаса и маниока, запивая все это горячим чаем, загустевшим от коричневого сахара. В стакане плавали кусочки свежего кокоса.
А потом был концерт игры на ангклунге. Это народный сунданский[15] инструмент, изготовленный из бамбуковых трубок, каждая из которых издавала звук особой частоты. Их нужно трясти одной рукой и постукивать другой. Каждый ангклунг звучит на определенной ноте, и если в оркестре есть восемь таких инструментов, то можно исполнить почти любую мелодию. В оркестре были дети от трех до четырнадцати лет, они не только играли, но и пели, танцевали. Их оказалось не меньше пятидесяти, и их профессионализм поражал.
ОТДЫХ НА ВУЛКАНЕ
На многих островах Индонезии есть действующие вулканы. К одному из них мы отправились на целый день. Шри везла нас с Арифом туда мимо зеленых рисовых террас.
Смотровая площадка потухшего коричневого вулкана Тангкубан Праху находилась на вершине горы. Его кратер был похож на глинистое озеро, а на других участках из больших трещин сочился пар.
Повсюду расположились торговцы сувенирами: они продавали все – от ручек до шапок и сумок из искусственного меха (хотя утверждали, что из настоящего кролика). Один мужчина вырезал безделушки из «батикового дерева». Если срезать кору этого дерева, можно увидеть орнамент, как на расписанной батиком ткани. Похоже, здесь давно уже не видели иностранцев: все торговцы накинулись на меня разом, полагая, что я приехала на вулкан за покупками.
Я ковыляла по тропинкам в дорогих туфлях на высоких каблуках и с острыми носами. Шри, на которой были голубые лодочки в тон наряду, приходилось не слаще. Мы не планировали пешую прогулку, однако до дымящегося озера идти было не меньше мили. Чтобы продемонстрировать посетителям температуру воды, сотрудники парка варили в озере яйца в проволочных корзинах. Я немного посидела с корейской группой, опустив ноги в теплую, но не горячую воду минерального бассейна.
На обратном пути у нас над головами что-то зашуршало, мы посмотрели вверх и увидели огромную обезьяну, которая жевала листву на ветках деревьев.
Смотровая площадка потухшего коричневого вулкана Тангкубан Праху находилась на вершине горы. Его кратер был похож на глинистое озеро, а на других участках из больших трещин сочился пар.
Повсюду расположились торговцы сувенирами: они продавали все – от ручек до шапок и сумок из искусственного меха (хотя утверждали, что из настоящего кролика). Один мужчина вырезал безделушки из «батикового дерева». Если срезать кору этого дерева, можно увидеть орнамент, как на расписанной батиком ткани. Похоже, здесь давно уже не видели иностранцев: все торговцы накинулись на меня разом, полагая, что я приехала на вулкан за покупками.
Я ковыляла по тропинкам в дорогих туфлях на высоких каблуках и с острыми носами. Шри, на которой были голубые лодочки в тон наряду, приходилось не слаще. Мы не планировали пешую прогулку, однако до дымящегося озера идти было не меньше мили. Чтобы продемонстрировать посетителям температуру воды, сотрудники парка варили в озере яйца в проволочных корзинах. Я немного посидела с корейской группой, опустив ноги в теплую, но не горячую воду минерального бассейна.
На обратном пути у нас над головами что-то зашуршало, мы посмотрели вверх и увидели огромную обезьяну, которая жевала листву на ветках деревьев.
РАЗГОВОР С УДИВИТЕЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ
Шри пригласила в гости Бамбанга, исламского ученого, известного своими чрезвычайно интересными лекциями, чтобы я смогла расспросить его и узнать о религии от начитанного и авторитетного человека. Этот спокойный, тихий старик с длинной клочковатой седой бородкой объяснил мне, что ислам всюду развивался по-разному, смешиваясь с местными поверьями и обычаями.
– Ява расположена довольно далеко от источника (Мекки), и потому сюда ислам дошел с некоторыми изменениями. В Коране говорится, что наступит конец цвета, но никто не знает, когда точно это случится.
Бамбанг прочел много трудов по квантовой физике и параллельных вселенных и пришел к такому выводу:
– Конец света случится только на Земле. Древние источники утверждают, что погибнут все живые существа, однако есть и новые интерпретации, согласно которым обречено лишь человечество. Бог создаст новые существа. Мы не так уж важны. В Коране говорится, что, когда в океане вскипит вода, горы взорвутся изнутри, звезды посыплются на землю, небо окрасится в красный цвет и солнце начнет вставать на западе… когда на одного мужчину останется сорок женщин, а бедняков не будет вовсе, миру придет конец. И это лишь некоторые признаки. Конец света может произойти в разных местах и в разное время. Даже если вы считаете, что он наступит скоро, вы все равно должны сеять семена и делать добро, – добавил он. – Судный день настанет после того, как люди уничтожат землю и океаны. Судьба следит за нашими действиями, а Бог – за нашими желаниями. Есть множество различных путей, которые мы можем выбрать.
А вот что он сказал по другому случаю:
– Музыка – дар Божий. Музыка повсюду: это ветер, океан, пение птиц, биение вашего сердца. Музыка может приблизить нас к Богу, а может передать дурную энергию. Вселенная полна музыкой, ритм есть во всем. С помощью музыки человек может достичь духовных высот. Коран написан как стихи, и читать его нужно нараспев.
Бумбанг упомянул об ангелах, и я попросила его рассказать подробнее. Он объяснил, что мусульмане верят в шесть понятий:
1) Бог (Аллах);
2) Мухаммед, пророк Его;
3) ангелы;
4) священные книги (Коран и Библия);
5) Судный день;
6) Судьба.
– Ангелы – Божьи создания, они обязаны повиноваться Ему. У людей же есть выбор: подчиниться или предать. У каждого из нас есть два ангела-хранителя: один отмечает хорошие поступки, другой записывает дурные. Ангелы могут принимать любые обличья, однако часто у них от двух до шести крыльев. Они могут являться в виде обычного человека. Последние десять дней Рамадана являются особыми, в это время ангелы спускаются на землю. Особенно часто это происходит на двадцать седьмой день.
Хари Райя – так по-индонезийски называется праздник в честь окончания Рамадана. По-арабски он называется Ид альфитр. Бумбанг сказал, что после месячного поста человек очищается и становится как новорожденный младенец.
– Все отправляются в мечеть молиться, надевают новую одежду и готовят обильное угощение для гостей. Прежде чем начать праздновать, люди должны пожертвовать еду и/или деньги беднякам.
Бумбанг объяснил, что Ид аль-адха – это другой праздник, означающий конец хаджа – паломничества верующих в Мекку в Саудовской Аравии. В Мекке родился Мухаммед, этот город считается местом возникновения ислама.
– На Ид аль-адха забивают барашка, а мясо раздают бедным, – сказал он. – В исламе многие обычаи рассчитаны на то, чтобы помочь беднякам.
Бамбанг был в Мекке двадцать раз и готовился к новому паломничеству. Но обычно люди совершают хадж лишь однажды. В Коране говорится, что все, кто может себе позволить, обязаны хоть один раз в жизни побывать в Мекке. Бамбанг руководил группой паломников, отправляющихся в Мекку из Индонезии.
– Каждый год хадж совершают более трех миллионов человек, – сказал он. – Прежде Мекка была поистине сказочным городом; святость этого места ощущалась, как во времена Мухаммеда. Но в последнее время вокруг священного центра настроили высоток и шикарных отелей; город стал современным, разросся… Паломники трижды отвергают Сатану, затем возвращаются в Мекку и снова трижды отвергают дьявола. На время этого ритуала они живут в палатках, чтобы узнать, как жил пророк.
В отношении обязанности женщин покрывать голову Бамбанг сказал:
– Конечно, можно использовать Коран как руководство, однако во времена Мухаммеда враги и опасности подстерегали повсюду, поэтому женщины вынуждены были покрываться, чтобы защитить себя. Открытыми оставались лишь лицо и руки – как у католических монахинь. Возможно, появление монашеского одеяния объясняется теми же причинами. Кроме того, женщин просили одеваться по-особому, чтобы их можно было сразу отличить от немусульманок. Теперь, если нам кажется, что женщине нужно покрываться, то следует так и делать. Родители так меньше беспокоятся о дочерях, и это позволяет избежать рискованных ситуаций. Если же угрозы нет, то и строгие предписания в одежде соблюдать необязательно.
Вот как Бамбанг объяснил традицию, согласно которой женщины в мечети молятся позади мужчин, за ширмой или даже на улице:
– Мужчины должны сосредоточиться на молитве, а женская красота их отвлекает. По окончании молитвы, обращаясь к стоящим справа и слева людям со словами: «Селям-алейкум», мужчины должны видеть только мужчин. В обычной жизни такого разделения нет.
Вот что он сказал о многоженстве:
– Если мужчина чувствует, что не сможет относиться ко всем женам одинаково, пусть берет одну – это норма. Иногда мужчина вынужден брать нескольких жен, это исключение из правил. В пожилом возрасте Мухаммед взял нескольких жен, но это были вдовы с детьми.
Бамбанг исповедовал яванскую ветвь ислама.
– Преодолев джунгли, учение ушло далеко и было принято многими культурами. Попав на Яву, оно перемешалось с местными верованиями.
Кроме того, Бамбанг говорил:
– Если человек будет поститься и помнить о Боге, то он сможет приобрести сверхъестественные способности. Однако для этого требуются огромная самодисциплина и вера – ведь все нужно предоставить воле Божьей, отказаться и от еды, и от питья, не думать ни о чем, кроме Господа. Разумеется, большинство людей не способны на это, да от них этого и не требуется. Вот у нас и нет магических способностей.
Я спросила об отношении Мухаммеда к животным, Бамбанг ответил:
– Поскольку Мухаммед не умел ни читать, ни писать, его сопровождали писцы, которые фиксировали все его изречения, поступки и события повседневной жизни. Одним из его близких друзей был писец, который любил кошек до такой степени, что они следовали за ним по всей Медине. Мухаммед любил животных и не имел ничего против свиней – запрет на употребление в пищу их мяса имел практическое объяснение. – Болезни, как я поняла, в том числе трихинеллез. – Что касается собак, то он не разрешал им лизать людей. Если это все же происходило, очиститься от слюны можно было особым способом.
Я слышала, что для этого надо семь раз вымыть это место с солью.
Наконец Бамбанг добавил:
– Хороший мусульманин обязан соблюдать религиозную дисциплину. Он должен понимать, зачем надо следовать правилам и почему эти правила существуют. Есть законы, которые не меняются никогда, но кроме того, постоянно возникают вопросы, требующие решения (фетвы[16]) в соответствии с верой.
Позднее я расспросила Бамбанга о джиннах. Он ответил, что ислам не исключает возможности их существования, и рассказал несколько историй, которые слышал. Во время визита в Саудовскую Аравию муж одной из женщин попал в измерение джиннов и исчез. Был также случай, когда джинн спрятал обувь во время молитвы.
Бамбанг сказал, что некоторые люди имеют власть над джиннами. Например, его жена унаследовала от дедушки «дядю Абдул-Карима». Во время одной из поездок в Мекку Бамбанг забыл в Индонезии пару ботинок, и «дядя Карим» доставил их ему.
Дорогая Тамалин!
Сегодня я случайно зашел на Ваш веб-сайт и был удивлен, с каким, оказывается, выдающимся, но скромным человеком познакомился в прошлое воскресенье. Я не подозревал, что Вы так много путешествовали и встречали многих великих людей. Вы общались с членами королевских семей, знаменитостями и обычными людьми по всему миру. При этом Вы ведете себя так непосредственно, что любой в Вашем присутствии может раскрепоститься и рассказать свою историю. Возможно, если бы я прочел Вашу биографию до нашей встречи, то не вел бы себя столь непосредственно и был бы более сдержанным. Как бы то ни было, я очень ценю наше знакомство. Ваша непосредственность поможет Вам успешно закончить книгу. Благослови Вас Аллах. Я верю, что наша встреча – не просто совпадение. Думаю, Аллах Всемогущий решил выбрать Вас исполнителем этой важной и прекрасной миссии. Он хочет, чтобы с Вашей помощью американцы лучше поняли ислам. Ваша новая книга совершит невозможное… Написанная профессиональной исполнительницей танцев живота, она поможет перечеркнуть предрассудки американцев об исламе. Если понадобится, не колеблясь, спрашивайте меня об исламе, яванских верованиях и любых других вещах для вашей книги, я в Вашем распоряжении. Кстати, хотя сейчас я занимаю пост председателя религиозного совета при западнояванской мечети, раньше я был танцором балета, барабанщиком и играл на традиционных музыкальных инструментах. Пусть Аллах подарит Вам успех!
Искренне Ваш,
Бамбанг Праганно
Бандунг
Получив это письмо, я ощутила восторг.
– Ява расположена довольно далеко от источника (Мекки), и потому сюда ислам дошел с некоторыми изменениями. В Коране говорится, что наступит конец цвета, но никто не знает, когда точно это случится.
Бамбанг прочел много трудов по квантовой физике и параллельных вселенных и пришел к такому выводу:
– Конец света случится только на Земле. Древние источники утверждают, что погибнут все живые существа, однако есть и новые интерпретации, согласно которым обречено лишь человечество. Бог создаст новые существа. Мы не так уж важны. В Коране говорится, что, когда в океане вскипит вода, горы взорвутся изнутри, звезды посыплются на землю, небо окрасится в красный цвет и солнце начнет вставать на западе… когда на одного мужчину останется сорок женщин, а бедняков не будет вовсе, миру придет конец. И это лишь некоторые признаки. Конец света может произойти в разных местах и в разное время. Даже если вы считаете, что он наступит скоро, вы все равно должны сеять семена и делать добро, – добавил он. – Судный день настанет после того, как люди уничтожат землю и океаны. Судьба следит за нашими действиями, а Бог – за нашими желаниями. Есть множество различных путей, которые мы можем выбрать.
А вот что он сказал по другому случаю:
– Музыка – дар Божий. Музыка повсюду: это ветер, океан, пение птиц, биение вашего сердца. Музыка может приблизить нас к Богу, а может передать дурную энергию. Вселенная полна музыкой, ритм есть во всем. С помощью музыки человек может достичь духовных высот. Коран написан как стихи, и читать его нужно нараспев.
Бумбанг упомянул об ангелах, и я попросила его рассказать подробнее. Он объяснил, что мусульмане верят в шесть понятий:
1) Бог (Аллах);
2) Мухаммед, пророк Его;
3) ангелы;
4) священные книги (Коран и Библия);
5) Судный день;
6) Судьба.
– Ангелы – Божьи создания, они обязаны повиноваться Ему. У людей же есть выбор: подчиниться или предать. У каждого из нас есть два ангела-хранителя: один отмечает хорошие поступки, другой записывает дурные. Ангелы могут принимать любые обличья, однако часто у них от двух до шести крыльев. Они могут являться в виде обычного человека. Последние десять дней Рамадана являются особыми, в это время ангелы спускаются на землю. Особенно часто это происходит на двадцать седьмой день.
Хари Райя – так по-индонезийски называется праздник в честь окончания Рамадана. По-арабски он называется Ид альфитр. Бумбанг сказал, что после месячного поста человек очищается и становится как новорожденный младенец.
– Все отправляются в мечеть молиться, надевают новую одежду и готовят обильное угощение для гостей. Прежде чем начать праздновать, люди должны пожертвовать еду и/или деньги беднякам.
Бумбанг объяснил, что Ид аль-адха – это другой праздник, означающий конец хаджа – паломничества верующих в Мекку в Саудовской Аравии. В Мекке родился Мухаммед, этот город считается местом возникновения ислама.
– На Ид аль-адха забивают барашка, а мясо раздают бедным, – сказал он. – В исламе многие обычаи рассчитаны на то, чтобы помочь беднякам.
Бамбанг был в Мекке двадцать раз и готовился к новому паломничеству. Но обычно люди совершают хадж лишь однажды. В Коране говорится, что все, кто может себе позволить, обязаны хоть один раз в жизни побывать в Мекке. Бамбанг руководил группой паломников, отправляющихся в Мекку из Индонезии.
– Каждый год хадж совершают более трех миллионов человек, – сказал он. – Прежде Мекка была поистине сказочным городом; святость этого места ощущалась, как во времена Мухаммеда. Но в последнее время вокруг священного центра настроили высоток и шикарных отелей; город стал современным, разросся… Паломники трижды отвергают Сатану, затем возвращаются в Мекку и снова трижды отвергают дьявола. На время этого ритуала они живут в палатках, чтобы узнать, как жил пророк.
В отношении обязанности женщин покрывать голову Бамбанг сказал:
– Конечно, можно использовать Коран как руководство, однако во времена Мухаммеда враги и опасности подстерегали повсюду, поэтому женщины вынуждены были покрываться, чтобы защитить себя. Открытыми оставались лишь лицо и руки – как у католических монахинь. Возможно, появление монашеского одеяния объясняется теми же причинами. Кроме того, женщин просили одеваться по-особому, чтобы их можно было сразу отличить от немусульманок. Теперь, если нам кажется, что женщине нужно покрываться, то следует так и делать. Родители так меньше беспокоятся о дочерях, и это позволяет избежать рискованных ситуаций. Если же угрозы нет, то и строгие предписания в одежде соблюдать необязательно.
Вот как Бамбанг объяснил традицию, согласно которой женщины в мечети молятся позади мужчин, за ширмой или даже на улице:
– Мужчины должны сосредоточиться на молитве, а женская красота их отвлекает. По окончании молитвы, обращаясь к стоящим справа и слева людям со словами: «Селям-алейкум», мужчины должны видеть только мужчин. В обычной жизни такого разделения нет.
Вот что он сказал о многоженстве:
– Если мужчина чувствует, что не сможет относиться ко всем женам одинаково, пусть берет одну – это норма. Иногда мужчина вынужден брать нескольких жен, это исключение из правил. В пожилом возрасте Мухаммед взял нескольких жен, но это были вдовы с детьми.
Бамбанг исповедовал яванскую ветвь ислама.
– Преодолев джунгли, учение ушло далеко и было принято многими культурами. Попав на Яву, оно перемешалось с местными верованиями.
Кроме того, Бамбанг говорил:
– Если человек будет поститься и помнить о Боге, то он сможет приобрести сверхъестественные способности. Однако для этого требуются огромная самодисциплина и вера – ведь все нужно предоставить воле Божьей, отказаться и от еды, и от питья, не думать ни о чем, кроме Господа. Разумеется, большинство людей не способны на это, да от них этого и не требуется. Вот у нас и нет магических способностей.
Я спросила об отношении Мухаммеда к животным, Бамбанг ответил:
– Поскольку Мухаммед не умел ни читать, ни писать, его сопровождали писцы, которые фиксировали все его изречения, поступки и события повседневной жизни. Одним из его близких друзей был писец, который любил кошек до такой степени, что они следовали за ним по всей Медине. Мухаммед любил животных и не имел ничего против свиней – запрет на употребление в пищу их мяса имел практическое объяснение. – Болезни, как я поняла, в том числе трихинеллез. – Что касается собак, то он не разрешал им лизать людей. Если это все же происходило, очиститься от слюны можно было особым способом.
Я слышала, что для этого надо семь раз вымыть это место с солью.
Наконец Бамбанг добавил:
– Хороший мусульманин обязан соблюдать религиозную дисциплину. Он должен понимать, зачем надо следовать правилам и почему эти правила существуют. Есть законы, которые не меняются никогда, но кроме того, постоянно возникают вопросы, требующие решения (фетвы[16]) в соответствии с верой.
Позднее я расспросила Бамбанга о джиннах. Он ответил, что ислам не исключает возможности их существования, и рассказал несколько историй, которые слышал. Во время визита в Саудовскую Аравию муж одной из женщин попал в измерение джиннов и исчез. Был также случай, когда джинн спрятал обувь во время молитвы.
Бамбанг сказал, что некоторые люди имеют власть над джиннами. Например, его жена унаследовала от дедушки «дядю Абдул-Карима». Во время одной из поездок в Мекку Бамбанг забыл в Индонезии пару ботинок, и «дядя Карим» доставил их ему.
* * *
Через несколько дней пришло первое из многочисленных писем от Бамбанга.Дорогая Тамалин!
Сегодня я случайно зашел на Ваш веб-сайт и был удивлен, с каким, оказывается, выдающимся, но скромным человеком познакомился в прошлое воскресенье. Я не подозревал, что Вы так много путешествовали и встречали многих великих людей. Вы общались с членами королевских семей, знаменитостями и обычными людьми по всему миру. При этом Вы ведете себя так непосредственно, что любой в Вашем присутствии может раскрепоститься и рассказать свою историю. Возможно, если бы я прочел Вашу биографию до нашей встречи, то не вел бы себя столь непосредственно и был бы более сдержанным. Как бы то ни было, я очень ценю наше знакомство. Ваша непосредственность поможет Вам успешно закончить книгу. Благослови Вас Аллах. Я верю, что наша встреча – не просто совпадение. Думаю, Аллах Всемогущий решил выбрать Вас исполнителем этой важной и прекрасной миссии. Он хочет, чтобы с Вашей помощью американцы лучше поняли ислам. Ваша новая книга совершит невозможное… Написанная профессиональной исполнительницей танцев живота, она поможет перечеркнуть предрассудки американцев об исламе. Если понадобится, не колеблясь, спрашивайте меня об исламе, яванских верованиях и любых других вещах для вашей книги, я в Вашем распоряжении. Кстати, хотя сейчас я занимаю пост председателя религиозного совета при западнояванской мечети, раньше я был танцором балета, барабанщиком и играл на традиционных музыкальных инструментах. Пусть Аллах подарит Вам успех!
Искренне Ваш,
Бамбанг Праганно
Бандунг
Получив это письмо, я ощутила восторг.
ДАЛЬШЕ К МИНАНГКАБАУ
Ариф собирался в Батам, а мне хотелось вернуться в Банда-Ачех. Азвар, основатель ФВА, должен был скоро приехать, и я надеялась познакомиться с ним, но Ариф сказал, что мне следует посетить и другие уголки Индонезии. Он посоветовал отправиться в Паданг – столицу и крупнейший город провинции Западная Суматра. Суматра – остров, разделенный на несколько провинций: Северная Суматра (там находится Медан), Ачех и Западная Суматра.
Сделав несколько звонков, Ариф дал мне адрес двоюродной сестры своего друга – ее звали Ририн – и объяснил, как взять такси и доехать прямо до ее дома. Судя по карте, Паданг находился на пути в Банда-Ачех, поэтому меня все устраивало.
Я прилетела в Паданг, села в такси, и мы поехали мимо зеленых полей, зарослей и гор. Наш путь лежал в город Телук-Баюр. У меня был адрес, написанный на клочке бумаги; по правде говоря, я думала, что знакомая Арифа живет в самом Паданге. Мой водитель, рубаха-парень, отчаянно пытался флиртовать со мной, говоря на бахасе. Я лишь поняла, что он хочет стать моим «особым другом», а потом мы вместе уедем в Америку. При желании я умею мастерски изъясняться жестами, однако в данном случае я притворилась спящей, но один глаз на всякий случай приоткрыла – вдруг свернем куда-нибудь не туда.
Тем временем мы въехали в страну промышленных зданий, грязных улиц и приземистых цементных лачуг. Вскоре мы оказались на разбитой дороге, которая становилась все хуже, и я поняла, что мы совсем забрались в глушь.
Ририн понятия не имела, кто такой Ариф, кто такая я и зачем я приехала в Телук-Баюр, но все ее родные ждали меня и были рады меня видеть. Ририн, маленькая и стройная двадцатитрехлетняя студентка колледжа, не покрывала голову и ходила в блузке с коротким рукавом. Я спросила ее об этом, и она ответила: «Нужно заслужить право носить платок и покрываться. Если ты обладаешь достаточной самодисциплиной, чтобы следовать правилам, ношение платка не будет притворством. Я не всегда слушаю родителей и пока не готова одеваться по-мусульмански».
На Западной Суматре живет этническая группа минангкабау. Это крупнейшая в мире материнско-родовая община, сохранившаяся до наших времен. Ее культура уникальна, так как собственность по традиции передается женщинам в семье – от матери к дочери. Они строгие мусульмане, следуют традициям, которые называются адат. Поверья минангкабау сложились из анимизма и индуизма еще до прихода ислама.
Я немного запуталась в сложной культуре минангкабау, и Ририн с отцом отвели меня к профессору Х. Салмадинис, доктору наук из Исламского университета. Он объяснил:
– Есть два вида наследования собственности: высокое наследство – большие традиционные дома и земля, передающиеся из поколения в поколение, и низкое – обычные дома и земля, которые были куплены недавно. Высокое наследство передается по женской линии, низкое – по мужской. Наследование по женской линии было еще до ислама. Наследование по мужской линии зародилось, когда эти территории обратились в мусульманство. Теперь обе системы сосуществуют. Людей это устраивает, они не видят никаких противоречий. По традиции земля, принадлежащая женщине, не может быть продана без разрешения ее дяди. Дядя играет очень важную роль в жизни женщины. Если умирает тетя и дядя становится вдовцом, он переезжает в маленькую мечеть — суран, а племянница должна готовить для него и стирать одежду. У племянниц больше обязанностей по уходу за старшими родственниками-мужчинами, чем у дочерей этих мужчин. Если мужчина разводится, заботу о нем берут на себя его сестры. Жена ухаживает за дядей, и тот может найти ей нового мужа. Дети живут с дядей матери или отца. Если отец беден, дядя обеспечивает детям кров, а отец оплачивает еду и ежедневные расходы, пока ребенок не вырастает и не начинает зарабатывать самостоятельно. Если бедны и дядя, и отец, ребенок зависит от милости богатых людей. Понятие закат – это мусульманский долг, обязывающий помогать беднякам и сиротам. На собраниях городского совета, где принимаются важные решения, право голоса имеют религиозные учителя, лидеры научного сообщества, дяди и женщины. И у всех равные права.
Многие советовали мне посетить Букиттинги – маленький городок в окрестностях Паданга, название которого означает «высокий холм». Ририн и ее восемнадцатилетний брат взяли видавший виды отцовский джип и отвезли меня туда. Но сначала мы побродили по рынку в Паданге, голодными глазами смотря на вкусности и желе. В Рамадан еда была повсюду, но никто не прикасался к ней раньше назначенного часа. Мне понравились тележки, запряженные лошадьми, украшенными большими красными помпонами.
После Паданга мы два часа ехали в Букиттинги по зеленым холмам и крутым склонам рисовых террас мимо домов в традиционном стиле. Для традиционной архитектуры минангкабау характерны большие дома, в которых живет несколько поколений одной семьи. Отличительной чертой румах гаданг («большого дома») является массивная крыша с краями, загибающимися от середины кверху и символизирующими рога водяного буйвола. Эти дома, сделанные из кедра, целиком покрыты изысканной ручной резьбой и росписью.
Высадив меня в Букиттинги, Ририн с братом поспешили домой.
– У брата нет водительских прав, – объяснила Ририн, – поэтому мы должны вернуться до темноты.
Один мужчина на улице делал свежий сок из сахарного тростника, который после целого дня без еды и воды выглядел очень заманчивым. Однако никто пока не покупал этот сок. Торговец лишь продолжал наполнять маленькие целлофановые мешочки, втыкая соломинки в крепко схваченные резинками горлышки.
Я бродила по городу до шести, ожидая сигнала окончания поста. В Чиребоне мы прерывали пост в 5:50. В шесть часов я купила сок и пошла на площадь. Вокруг сидели люди, но никто не ел и не пил. Минуты шли, наступило 6:10, и я решила, что, по-видимому, пропустила сигнал и все эти люди уже поели. Присев на скамеечку, я выпила соку. И вдруг завыла сирена. Она прозвучала как сигнал воздушной тревоги! Люди сорвались с мест, и я оторопела – что случилось? А они побежали к киоскам купить что-нибудь попить. Я не дождалась сигнала…
Так я узнала, что время для прерывания поста рассчитывают в зависимости от положения солнца по отношению к луне. Это положение различается в разных частях страны. Когда я была в Букиттинги, пост следовало прервать в 6:13.
Утро началось с сигнала к завтраку в четыре утра; за ним последовал призыв к молитве, которая продолжалась более часа. До семи утра из потрескивающего мегафона слышались бесконечные мусульманские проповеди. Это было похоже на радиотрансляцию мелодраматического сериала с разными голосами, мужскими и женскими – для разных персонажей. Я невольно задумалась о том, когда же люди спят. Мне поспать не удавалось.
Сделав несколько звонков, Ариф дал мне адрес двоюродной сестры своего друга – ее звали Ририн – и объяснил, как взять такси и доехать прямо до ее дома. Судя по карте, Паданг находился на пути в Банда-Ачех, поэтому меня все устраивало.
Я прилетела в Паданг, села в такси, и мы поехали мимо зеленых полей, зарослей и гор. Наш путь лежал в город Телук-Баюр. У меня был адрес, написанный на клочке бумаги; по правде говоря, я думала, что знакомая Арифа живет в самом Паданге. Мой водитель, рубаха-парень, отчаянно пытался флиртовать со мной, говоря на бахасе. Я лишь поняла, что он хочет стать моим «особым другом», а потом мы вместе уедем в Америку. При желании я умею мастерски изъясняться жестами, однако в данном случае я притворилась спящей, но один глаз на всякий случай приоткрыла – вдруг свернем куда-нибудь не туда.
Тем временем мы въехали в страну промышленных зданий, грязных улиц и приземистых цементных лачуг. Вскоре мы оказались на разбитой дороге, которая становилась все хуже, и я поняла, что мы совсем забрались в глушь.
Ририн понятия не имела, кто такой Ариф, кто такая я и зачем я приехала в Телук-Баюр, но все ее родные ждали меня и были рады меня видеть. Ририн, маленькая и стройная двадцатитрехлетняя студентка колледжа, не покрывала голову и ходила в блузке с коротким рукавом. Я спросила ее об этом, и она ответила: «Нужно заслужить право носить платок и покрываться. Если ты обладаешь достаточной самодисциплиной, чтобы следовать правилам, ношение платка не будет притворством. Я не всегда слушаю родителей и пока не готова одеваться по-мусульмански».
На Западной Суматре живет этническая группа минангкабау. Это крупнейшая в мире материнско-родовая община, сохранившаяся до наших времен. Ее культура уникальна, так как собственность по традиции передается женщинам в семье – от матери к дочери. Они строгие мусульмане, следуют традициям, которые называются адат. Поверья минангкабау сложились из анимизма и индуизма еще до прихода ислама.
Я немного запуталась в сложной культуре минангкабау, и Ририн с отцом отвели меня к профессору Х. Салмадинис, доктору наук из Исламского университета. Он объяснил:
– Есть два вида наследования собственности: высокое наследство – большие традиционные дома и земля, передающиеся из поколения в поколение, и низкое – обычные дома и земля, которые были куплены недавно. Высокое наследство передается по женской линии, низкое – по мужской. Наследование по женской линии было еще до ислама. Наследование по мужской линии зародилось, когда эти территории обратились в мусульманство. Теперь обе системы сосуществуют. Людей это устраивает, они не видят никаких противоречий. По традиции земля, принадлежащая женщине, не может быть продана без разрешения ее дяди. Дядя играет очень важную роль в жизни женщины. Если умирает тетя и дядя становится вдовцом, он переезжает в маленькую мечеть — суран, а племянница должна готовить для него и стирать одежду. У племянниц больше обязанностей по уходу за старшими родственниками-мужчинами, чем у дочерей этих мужчин. Если мужчина разводится, заботу о нем берут на себя его сестры. Жена ухаживает за дядей, и тот может найти ей нового мужа. Дети живут с дядей матери или отца. Если отец беден, дядя обеспечивает детям кров, а отец оплачивает еду и ежедневные расходы, пока ребенок не вырастает и не начинает зарабатывать самостоятельно. Если бедны и дядя, и отец, ребенок зависит от милости богатых людей. Понятие закат – это мусульманский долг, обязывающий помогать беднякам и сиротам. На собраниях городского совета, где принимаются важные решения, право голоса имеют религиозные учителя, лидеры научного сообщества, дяди и женщины. И у всех равные права.
Многие советовали мне посетить Букиттинги – маленький городок в окрестностях Паданга, название которого означает «высокий холм». Ририн и ее восемнадцатилетний брат взяли видавший виды отцовский джип и отвезли меня туда. Но сначала мы побродили по рынку в Паданге, голодными глазами смотря на вкусности и желе. В Рамадан еда была повсюду, но никто не прикасался к ней раньше назначенного часа. Мне понравились тележки, запряженные лошадьми, украшенными большими красными помпонами.
После Паданга мы два часа ехали в Букиттинги по зеленым холмам и крутым склонам рисовых террас мимо домов в традиционном стиле. Для традиционной архитектуры минангкабау характерны большие дома, в которых живет несколько поколений одной семьи. Отличительной чертой румах гаданг («большого дома») является массивная крыша с краями, загибающимися от середины кверху и символизирующими рога водяного буйвола. Эти дома, сделанные из кедра, целиком покрыты изысканной ручной резьбой и росписью.
Высадив меня в Букиттинги, Ририн с братом поспешили домой.
– У брата нет водительских прав, – объяснила Ририн, – поэтому мы должны вернуться до темноты.
Один мужчина на улице делал свежий сок из сахарного тростника, который после целого дня без еды и воды выглядел очень заманчивым. Однако никто пока не покупал этот сок. Торговец лишь продолжал наполнять маленькие целлофановые мешочки, втыкая соломинки в крепко схваченные резинками горлышки.
Я бродила по городу до шести, ожидая сигнала окончания поста. В Чиребоне мы прерывали пост в 5:50. В шесть часов я купила сок и пошла на площадь. Вокруг сидели люди, но никто не ел и не пил. Минуты шли, наступило 6:10, и я решила, что, по-видимому, пропустила сигнал и все эти люди уже поели. Присев на скамеечку, я выпила соку. И вдруг завыла сирена. Она прозвучала как сигнал воздушной тревоги! Люди сорвались с мест, и я оторопела – что случилось? А они побежали к киоскам купить что-нибудь попить. Я не дождалась сигнала…
Так я узнала, что время для прерывания поста рассчитывают в зависимости от положения солнца по отношению к луне. Это положение различается в разных частях страны. Когда я была в Букиттинги, пост следовало прервать в 6:13.
Утро началось с сигнала к завтраку в четыре утра; за ним последовал призыв к молитве, которая продолжалась более часа. До семи утра из потрескивающего мегафона слышались бесконечные мусульманские проповеди. Это было похоже на радиотрансляцию мелодраматического сериала с разными голосами, мужскими и женскими – для разных персонажей. Я невольно задумалась о том, когда же люди спят. Мне поспать не удавалось.
ЭКСКУРСИЯ НА МОТОЦИКЛЕ
Я думала, что смогу купить авиабилет из Паданга в Банда-Ачех в турагентстве в Букиттинги, но компьютеров (как и связи с другими городами) там не было почти нигде, поэтому ничего не получилось. Я спросила агента:
– Чем же вы занимаетесь?
– Экскурсиями, – ответил он.
– Странно, – подумала я вслух. – Ведь туристов-то нет.
Он согласился, что работы для гидов немного, особенно после взрывов на Бали. Но от Букиттинги до Бали было несколько часов лету, и более мирного города я и не представляла.
– А вы хотите съездить на экскурсию? – поинтересовался агент.
– Конечно! – откликнулась я, увидев, что он показывает на свой мотоцикл.
Усевшись боком, одной рукой я придерживала юбку, а другой снимала на камеру восхитительный пейзаж. Водяные буйволы тащили плуги, конструкция которых не менялась сотни лет, обезьяны лакомились тем, что нашли на помойке. В деревнях вместо лужаек с травой перед домами были прудики. Я спросила, для чего эти водоемы с косяками рыб.
– Это ванные, – пояснил мой гид.
– Люди в них купаются? – спросила я.
– Нет, ходят в туалет. Рыбы все съедают, и вода остается чистой.
Мы проезжали долины, каньоны и расположенные на уступах плантации риса, чили, специй, овощей и фруктов. Нам повстречались старик и старуха, они делали коричневый сахар. Их усталый водяной буйвол ходил кругами, заставляя работать механизм, который выжимал в кастрюлю свежий тростниковый сок. Сок часами бурлил на огне, превращаясь в густую коричневую пасту. Когда она остывала, из нее делали лепешки на продажу.
Мой проводник показал мне кедровый румах гаданг и объяснил:
– Конструкция, форма и размер дома говорят о социальном статусе семьи. В таких домах, которые считаются высоким наследством и передаются по женской линии, имеют право жить лишь те люди, чью родословную можно проследить до первых поселенцев. Когда мальчик становится мужчиной, он не должен больше находиться в одном доме с женщинами, он живет в мечети и спит на полу, пока не женится. В возрасте семи лет мальчики обычно покидают родной дом и живут в сурау (молитвенный и общинный дом), где изучают религию и традиции (адат). Считается, что подростки должны уехать из родного города, чтобы набраться жизненного опыта, а затем вернуться домой уже взрослыми, мудрыми людьми, полезными обществу. Свой жизненный опыт и знания они могут использовать в своей семье или став членом «совета дядь» родного города. По традиции после замужества дочери остаются в материнском доме. Их мужьям отводится роль «мужа-гостя». Он ночует в доме жены, а на рассвете возвращается к матери и помогает там ухаживать за посевами.
Не считая того, что проливной дождь шел почти не переставая и мне большую часть времени пришлось провести в номере за шитьем, я была очарована Букиттинги.
Я пообещала Ририн вернуться через несколько дней, и она начала волноваться, когда в назначенное время мой автобус не пришел в Паданг. Это был микроавтобус, и, несмотря на то что я договорилась с водителем, другие пассажиры хотели уехать в другое время, поэтому пришлось ждать, пока будет удобно всем. На обратном пути, который длился два часа, она звонила мне на сотовый одиннадцать раз, чтобы удостовериться, поела ли я, не проголодалась ли, осторожно ли едет водитель и не пристает ли кто ко мне.
– Чем же вы занимаетесь?
– Экскурсиями, – ответил он.
– Странно, – подумала я вслух. – Ведь туристов-то нет.
Он согласился, что работы для гидов немного, особенно после взрывов на Бали. Но от Букиттинги до Бали было несколько часов лету, и более мирного города я и не представляла.
– А вы хотите съездить на экскурсию? – поинтересовался агент.
– Конечно! – откликнулась я, увидев, что он показывает на свой мотоцикл.
Усевшись боком, одной рукой я придерживала юбку, а другой снимала на камеру восхитительный пейзаж. Водяные буйволы тащили плуги, конструкция которых не менялась сотни лет, обезьяны лакомились тем, что нашли на помойке. В деревнях вместо лужаек с травой перед домами были прудики. Я спросила, для чего эти водоемы с косяками рыб.
– Это ванные, – пояснил мой гид.
– Люди в них купаются? – спросила я.
– Нет, ходят в туалет. Рыбы все съедают, и вода остается чистой.
Мы проезжали долины, каньоны и расположенные на уступах плантации риса, чили, специй, овощей и фруктов. Нам повстречались старик и старуха, они делали коричневый сахар. Их усталый водяной буйвол ходил кругами, заставляя работать механизм, который выжимал в кастрюлю свежий тростниковый сок. Сок часами бурлил на огне, превращаясь в густую коричневую пасту. Когда она остывала, из нее делали лепешки на продажу.
Мой проводник показал мне кедровый румах гаданг и объяснил:
– Конструкция, форма и размер дома говорят о социальном статусе семьи. В таких домах, которые считаются высоким наследством и передаются по женской линии, имеют право жить лишь те люди, чью родословную можно проследить до первых поселенцев. Когда мальчик становится мужчиной, он не должен больше находиться в одном доме с женщинами, он живет в мечети и спит на полу, пока не женится. В возрасте семи лет мальчики обычно покидают родной дом и живут в сурау (молитвенный и общинный дом), где изучают религию и традиции (адат). Считается, что подростки должны уехать из родного города, чтобы набраться жизненного опыта, а затем вернуться домой уже взрослыми, мудрыми людьми, полезными обществу. Свой жизненный опыт и знания они могут использовать в своей семье или став членом «совета дядь» родного города. По традиции после замужества дочери остаются в материнском доме. Их мужьям отводится роль «мужа-гостя». Он ночует в доме жены, а на рассвете возвращается к матери и помогает там ухаживать за посевами.
Не считая того, что проливной дождь шел почти не переставая и мне большую часть времени пришлось провести в номере за шитьем, я была очарована Букиттинги.
Я пообещала Ририн вернуться через несколько дней, и она начала волноваться, когда в назначенное время мой автобус не пришел в Паданг. Это был микроавтобус, и, несмотря на то что я договорилась с водителем, другие пассажиры хотели уехать в другое время, поэтому пришлось ждать, пока будет удобно всем. На обратном пути, который длился два часа, она звонила мне на сотовый одиннадцать раз, чтобы удостовериться, поела ли я, не проголодалась ли, осторожно ли едет водитель и не пристает ли кто ко мне.