Страница:
Стараясь не упасть (трясло бэтээр – будь здоров: Вовчик только что въехал на насыпь и, не мудрствуя лукаво, гнал прямо по рельсам, справедливо полагая, что так мы рано или поздно найдем какую-нибудь автомобильную дорогу, о расположении которой не имели ни малейшего понятия), я спустился вниз. Серега встретил меня широкой, «на все тридцать два», улыбкой на грязном от пота и пороховой гари лице и что-то прокричал, силясь перекрыть рев работающего на высоких оборотах мотора. Я, естественно, почти ничего не расслышал (эх, где мой черный шлемофон?), разобрав лишь отдельные слова, что-то вроде: «ты молодец… отбились… все живы» – ну и так далее.
Улыбнувшись в ответ и скользнув взглядом по лежащему на сиденье Штырю, похоже действительно живому, и сваленным прямо на пол нескольким автоматам, я откинул крышку верхнего десантного люка. Тише от этого, конечно, не стало, зато ворвавшийся внутрь боевой машины ветер мгновенно вышвырнул наружу остатки порохового дыма. Дышать стало легче.
Стараясь особо не высовываться – отъехали мы пока все-таки еще не так далеко – выглянул. Обождав, пока привыкшие к полутьме боевого отделения глаза перестанут болезненно щуриться, повертел головой, осматриваясь. Тряслись мы, как оказалось, не зря: мимо промелькнули последние строения сортировочной станции и бэтээр, подмяв какие-то кусты и сбив шлагбаум, вынесся на автомобильную трассу.
И тут же над головой, опустив вниз хищную морду и задрав кверху камуфлированный хвост, пронесся до боли знакомый силуэт с красной звездой на серо-голубом брюхе. Низко прошел – я даже заклепки на корпусе разглядел и надпись «опасно» на хвостовой балке. Психическая атака, блин, развлекаются летуны! Ну-ну, посмотрим – вам, чтоб на атаку зайти, все одно придется кружок-другой сделать.
Нырнув обратно в дребезжащую и ревущую полутьму бэтээра, кажущуюся такой незыблемо-надежной (так всем кажется – до тех пор, пока первый раз в подобной коробке под обстрел не попадут. Как армейский люд название «БМП» расшифровывает, знаете? – «братская могила пехоты»… а у бэтээра, между прочим, и броня потоньше, и вооружение послабее), чуть не врезался в капитана, протягивающего мне обещанную Вовчиком «штатную эрпэгэху». Ух ты! А жизнь-то налаживается! Ну, сейчас мы вам споем дуэтом, точнее, дуплетом…
– Умеешь пользоваться? – проорал я, кивая на башенные пулеметы. – По низколетящей сработаешь?
Капитан, тоже видевший через люк пронесшуюся над нами «вертушку», кивнул и, сунув мне в руки РПГ, полез наверх. Молодец, коллега, сразу все понял, даже объяснять ничего не пришлось. Честное слово, молодец! Мельком взглянув на доставшийся мне гранатомет (РПГ-18 «Муха» – привычная штучка), я разложил выкрашенный в стандартный зеленый цвет тубус в боевое положение и изготовился, встав точно под раскрытым люком, но пока не показываясь снаружи. Сергею с его пулеметами все-таки будет принадлежать вторая роль в нашем дуэте – основную партию, если получится, должен буду сыграть я.
Вертолет сделал круг и снова зашел на нас, как и в прошлый раз, со стороны кормы. Только теперь он уже шел чуть выше и, выйдя на рубеж атаки, дал короткую очередь из бортовой двуствольной пушки, пока просто вдоль дороги – то ли вынуждая нас остановиться, то ли продолжая развлекаться. Ну-ну…
Над голубым квадратом открытого люка показался сильно задранный вверх ствол КПВТ – капитан развернул башню, ожидая очередной атаки. Молодец, Серый, верно. Теперь только бы они не решили расстрелять нас ракетами издалека.
«Крокодил» не заставил себя ждать – сделав еще один круг, пошел на нас «в лоб» – не захотел подставляться под бэтээровские пулеметы. Правильно, ребята, правильно, этого-то я от вас и жду…
Мы выстрелили почти одновременно – они чуть раньше, все-таки из пушки, я – совсем ненамного позже, высунувшись из люка секунды за полторы до того, как камуфлированная туша вертолета в третий раз с ревом пронеслась над нами.
В тот миг, когда тридцатимиллиметровые снаряды, выбивая фонтаны искр, ударили по нашей броне, выпущенная мной в упор кумулятивная противотанковая ракета рванулась им навстречу. Думаю, они так ничего и не поняли – на такой скорости увидеть неожиданно поднявшегося из люка человека практически невозможно… как невозможно и что-либо изменить! Каким бы защищенным ни был современный вертолет, от гранаты, способной уничтожить танк, его не спасет никакая броня – главная сложность в том, чтобы именно попасть…
Честно говоря, я такого еще никогда не делал и не уверен, что смогу повторить нечто подобное еще раз. Но в этот раз – получилось; особенно если учесть, что снаряды вертолетной пушки все-таки попали в цель, разнеся бронестекло справа от водителя, продырявив крышу десантного и моторного отсеков рядом со мной и начисто снеся кожух одной из выхлопных труб на корме.
До сих пор не понимаю, как я ухитрился уцелеть – мелкие царапины от осколков брони на лице и руках и словно заложенные ватой уши не в счет – возможно, меня спасло то, что я свалился в люк сразу же после выстрела…
Штырь погиб мгновенно, в тот самый миг, когда один из пробивших крышу снарядов попал ему в грудь…
Мы вырвались из западни, однако все же заплатили за это одной из наших жизней. И для того, чтобы эта смерть не оказалась напрасной, нам нужно было действовать, времени до тех пор, пока против нас не ополчились все силовые структуры этой непонятной страны, оставалось все меньше и меньше.
Потому что справиться с целым тоталитарным государством не под силу никакому, даже самому элитному из элитных спецназу…
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
Улыбнувшись в ответ и скользнув взглядом по лежащему на сиденье Штырю, похоже действительно живому, и сваленным прямо на пол нескольким автоматам, я откинул крышку верхнего десантного люка. Тише от этого, конечно, не стало, зато ворвавшийся внутрь боевой машины ветер мгновенно вышвырнул наружу остатки порохового дыма. Дышать стало легче.
Стараясь особо не высовываться – отъехали мы пока все-таки еще не так далеко – выглянул. Обождав, пока привыкшие к полутьме боевого отделения глаза перестанут болезненно щуриться, повертел головой, осматриваясь. Тряслись мы, как оказалось, не зря: мимо промелькнули последние строения сортировочной станции и бэтээр, подмяв какие-то кусты и сбив шлагбаум, вынесся на автомобильную трассу.
И тут же над головой, опустив вниз хищную морду и задрав кверху камуфлированный хвост, пронесся до боли знакомый силуэт с красной звездой на серо-голубом брюхе. Низко прошел – я даже заклепки на корпусе разглядел и надпись «опасно» на хвостовой балке. Психическая атака, блин, развлекаются летуны! Ну-ну, посмотрим – вам, чтоб на атаку зайти, все одно придется кружок-другой сделать.
Нырнув обратно в дребезжащую и ревущую полутьму бэтээра, кажущуюся такой незыблемо-надежной (так всем кажется – до тех пор, пока первый раз в подобной коробке под обстрел не попадут. Как армейский люд название «БМП» расшифровывает, знаете? – «братская могила пехоты»… а у бэтээра, между прочим, и броня потоньше, и вооружение послабее), чуть не врезался в капитана, протягивающего мне обещанную Вовчиком «штатную эрпэгэху». Ух ты! А жизнь-то налаживается! Ну, сейчас мы вам споем дуэтом, точнее, дуплетом…
– Умеешь пользоваться? – проорал я, кивая на башенные пулеметы. – По низколетящей сработаешь?
Капитан, тоже видевший через люк пронесшуюся над нами «вертушку», кивнул и, сунув мне в руки РПГ, полез наверх. Молодец, коллега, сразу все понял, даже объяснять ничего не пришлось. Честное слово, молодец! Мельком взглянув на доставшийся мне гранатомет (РПГ-18 «Муха» – привычная штучка), я разложил выкрашенный в стандартный зеленый цвет тубус в боевое положение и изготовился, встав точно под раскрытым люком, но пока не показываясь снаружи. Сергею с его пулеметами все-таки будет принадлежать вторая роль в нашем дуэте – основную партию, если получится, должен буду сыграть я.
Вертолет сделал круг и снова зашел на нас, как и в прошлый раз, со стороны кормы. Только теперь он уже шел чуть выше и, выйдя на рубеж атаки, дал короткую очередь из бортовой двуствольной пушки, пока просто вдоль дороги – то ли вынуждая нас остановиться, то ли продолжая развлекаться. Ну-ну…
Над голубым квадратом открытого люка показался сильно задранный вверх ствол КПВТ – капитан развернул башню, ожидая очередной атаки. Молодец, Серый, верно. Теперь только бы они не решили расстрелять нас ракетами издалека.
«Крокодил» не заставил себя ждать – сделав еще один круг, пошел на нас «в лоб» – не захотел подставляться под бэтээровские пулеметы. Правильно, ребята, правильно, этого-то я от вас и жду…
Мы выстрелили почти одновременно – они чуть раньше, все-таки из пушки, я – совсем ненамного позже, высунувшись из люка секунды за полторы до того, как камуфлированная туша вертолета в третий раз с ревом пронеслась над нами.
В тот миг, когда тридцатимиллиметровые снаряды, выбивая фонтаны искр, ударили по нашей броне, выпущенная мной в упор кумулятивная противотанковая ракета рванулась им навстречу. Думаю, они так ничего и не поняли – на такой скорости увидеть неожиданно поднявшегося из люка человека практически невозможно… как невозможно и что-либо изменить! Каким бы защищенным ни был современный вертолет, от гранаты, способной уничтожить танк, его не спасет никакая броня – главная сложность в том, чтобы именно попасть…
Честно говоря, я такого еще никогда не делал и не уверен, что смогу повторить нечто подобное еще раз. Но в этот раз – получилось; особенно если учесть, что снаряды вертолетной пушки все-таки попали в цель, разнеся бронестекло справа от водителя, продырявив крышу десантного и моторного отсеков рядом со мной и начисто снеся кожух одной из выхлопных труб на корме.
До сих пор не понимаю, как я ухитрился уцелеть – мелкие царапины от осколков брони на лице и руках и словно заложенные ватой уши не в счет – возможно, меня спасло то, что я свалился в люк сразу же после выстрела…
Штырь погиб мгновенно, в тот самый миг, когда один из пробивших крышу снарядов попал ему в грудь…
Мы вырвались из западни, однако все же заплатили за это одной из наших жизней. И для того, чтобы эта смерть не оказалась напрасной, нам нужно было действовать, времени до тех пор, пока против нас не ополчились все силовые структуры этой непонятной страны, оставалось все меньше и меньше.
Потому что справиться с целым тоталитарным государством не под силу никакому, даже самому элитному из элитных спецназу…
ГЛАВА 17
Бронетранспортер несся по шоссе, распугивая встречные автомобили и все дальше уходя от разбросанных по обочине пылающих вертолетных обломков. Автомашины были в основном отечественного производства или старые, раздолбанные временем и дорогами иномарки из тех, что раньше привозили из рейсов моряки дальнего плавания. Непривычная картина для мира образца начала двадцать первого века. Для нашего мира…
Двигатель, несмотря на пробитую снарядами крышу моторно-трансмиссионного отсека и несколько попаданий, работал на удивление ровно, что было нам весьма на руку: после боя под Раздельной единственным, на что мы еще могли рассчитывать в этой операции, была скорость. Что происходит сейчас у нас за спиной, мы очень хорошо себе представляли: уцелевшие бойцы оказывают первую помощь раненым товарищам или с мрачным видом смотрят на трупы тех, кто на свою беду вошел с нами в «огневой контакт»; командиры, ни одного из которых мы так и не увидели, связываются по радио с вышестоящим начальством и, щедро сдабривая армейскую речь общегражданским матом, сообщают о нашем прорыве, требуя перекрыть дороги и вызвать поддержку с воздуха; начальство кроет их матом в ответ, зловеще обещая «еще разобраться с теми, кто во всем этом виноват»…
В общем, все вполне обычно и привычно – так, как и должно быть, если обложенная по всем правилам военной науки вражеская диверсионная группа все-таки вырвалась из окружения. И никому даже в голову не может прийти мысль о том, что никакие мы им не враги, не диверсанты, посланные мировым империализмом разрушать «завоевания социализма» и терроризировать миролюбивый народ, а просто несколько таких же, как и они, обычных в общем-то мужиков, не по своей воле заброшенных в этот мир с единственной целью – восстановить давным-давно нарушенное равновесие таких сил, постичь которые человеческому разуму все равно не дано. Обидно и… И что-то я снова размудрствовался – раньше за мной такого не наблюдалось. Этот мир на меня, что ли, так действует? Хреново и, что более важно, совершенно непрофессионально. А ставки в этой игре велики, ох как велики! Слишком велики…
Даже отправляясь на банальный перехват каравана с оружием или взрывчаткой где-нибудь на территории свободолюбивой Ичкерии, ты многим рискуешь – жизнями своих боевых товарищей, жизнями необстрелянных пацанов из «ограниченного контингента федеральных сил», жизнями простых российских граждан, против которых может быть (и, дай только срок, будет!) применено это самое оружие, а здесь… Когда от тебя, ни много ни мало, зависит жизнь двух миров, по неволе задумаешься и начнешь мудрствовать, будь ты хоть трижды заслуженный и прожженный «спец» с кучей наград, ранений, боевых операций и вражеских трупов за спиной. Но – нельзя!
Бросив еще один взгляд на дорогу через разбитый вертолетным снарядом лобовой стеклопакет, я посмотрел на сидящего слева Вовчика, мертвой хваткой вцепившегося в штурвал и словно закаменевшего после известия о гибели Штыря, – похоже, Миша был ему не просто проверенным боевым товарищем, но и другом. Почувствовав взгляд, боец повернул голову и чуть виновато улыбнулся, как бы извиняясь за свою с трудом скрываемую слабость. Эх, знал бы ты… а, ладно, все! Кивнув в ответ, я собрался было встать – пришла пора малость посовещаться с капитаном – однако неожиданно рука наткнулась на нечто, засунутое в щель между сиденьем и стенкой корпуса и смутно знакомое на ощупь. Уже вытаскивая находку наружу, я понял, что не ошибся – в руках оказалась офицерская полевая сумка, видимо принадлежавшая раньше командиру бэтээра. Интересно! Ну-ка, поглядим…
Отстегнув защелку, я раскрыл ее и быстро осмотрел небогатое содержимое: несколько цветных карандашей со знакомым с детства названием «Тактика», блокнот в мягкой обложке, индивидуальная аптечка, мягкая пачка болгарских сигарет (а вот это здорово, у нас сей вредный для здоровья продукт еще утром закончился) и прочая ерунда.
Впрочем, все это мгновенно перестало меня интересовать, едва только я увидел, что именно лежит в прикрытой тряпичной занавеской прозрачной планшетке. Карта! Обыкновенная карта местности, правда, из числа тех, что вряд ли продаются в книжных магазинах. Как правило, подобные карты печатаются в обычных типографиях и всем тиражом отправляются в ведение Минобороны или какой-нибудь «смежной» структуры. Чуть более подробная, нежели ее «гражданские» близнецы, и абсолютно несекретная… до тех пор, пока бумага не расцветится нанесенными офицерской рукой карандашными значками и малопонятными штатскому человеку заметками.
Вообще-то история этой карты, как и условные обозначения на ее плоскости, волновали меня, как вы понимаете, постольку-поскольку. Гораздо более важным было ее название, услужливо проинформировавшее о том, что я держу в руках карту Одесской области. Неужели так просто?! Ох, жизнь-тельняшечка, похоже, снова белая полоска пошла! Что ж, займемся топографией и ставшим уже почти привычным «мозгокопанием»…
На сей раз все пошло гораздо быстрее: привык я, что ли? Только этого не хватает… Плоское топографическое пособие внезапно обрело объем и предстало моему… как бы это выразить – внутреннему взору? – в недоступном всем остальным людям виде. Эфемерная – ни пощупать, ни на стену повесить – схема на краткий миг слилась воедино с расчерченной аккуратными квадратами плоскостью карты, и я увидел, куда нам идти!
Уже привычно вернувшись в обычный мир, внимательно рассмотрел нужное место, прикидывая расстояния в соответствии с реальным масштабом.
Вся карта в целом меня больше не интересовала. Только один ее квадрат, обозначенный по спецзаказу МО Главным управлением геодезии и картографии СССР индексом «В2» – юг Одесской области.
Почти необитаемый даже в нашем мире крохотный клочок отколовшейся от материка суши в северо-западной части Черного моря, по очертаниям напоминающий летящую птицу или голову готовящейся к броску кобры. Меньше километра в длину, около пятисот метров – в ширину. Чуть более двадцати гектаров площади. Тридцать с небольшим километров до берега. Место упокоения легендарного древнего воина Ахилла. Вместилище угрожающего двум мирам смертоносного рукотворного Маятника.
Остров Змеиный…
Мрачный Сергей сидел в десантном отделении, меланхолично перебирая разложенный на дерматиновом сиденье «Вальтер» и оттирая застарелую заводскую смазку полувековой давности какой-то темной тряпицей, подозрительно напоминающей цветом комбез убитого танкиста. Рядом стояла открытая канистра – судя по запаху – с солярой.
Я опустился на «сидушку» рядом с капитаном и несколько секунд молча наблюдал, как кучка разрозненных деталей (как они ухитряются не разлететься от тряски по всему отсеку, оставалось для меня тайной – видать, Сергей из тех, кого, что называется, «оружие любит») в его руках профессионально превращается в грозный боевой пистолет. Дождавшись, пока кожух затвора с неслышным за ревом камазовского дизеля[24] щелчком встанет на положенное ему место, протянул сложенную названием кверху карту: – Повезло нам с этим бэтээром.
Капитан слегка просветлел лицом и, отложив в сторону раритетный пистоль, с искренним интересом посмотрел на карту:
– Знаем?
– Ага. – Я протянул ему сигареты, кивнув на так и едущий с нами труп в черном комбинезоне. – Травись на здоровье – танкист, вон, угощает! Кстати, надо будет его где-нибудь выгрузить…
– Чести много! – буркнул Сергей, коротко взглянув на Штыря, однако сигареты взял, с интересом уставившись на мягкую пачку с надписью «БТ». – Ё-моё, они что, до сих пор это курят?! Бедняги.
– Как видишь, – покосившись на открытую канистру, я закурил и, кивнув на сваленные на пол автоматы, спросил: – Чего это ты реставрацией занялся? Тут и поновее есть…
– Нервы успокаивает и думается хорошо. – Капитан закрыл огнеопасную емкость и, вытерев руки, тоже взял сигарету. Потом с опаской – видно, еще не забыл мой «Уругвай» – осведомился: – Так что, куда нам?
– Остров Змеиный, слышал?
– Это тот, который румыны все хотят у хохлов отобрать?.. Слышал, конечно, только вот бывать там не приходилось. Говорят, ничего интересного: камни одни, маяк, казармы – и все.
– Я тоже не был. Но – не поверишь, – усмехнувшись, припомнил я, – всегда хотел побывать! Уже года три все собирался взять отпуск и махнуть туда. У погранцов погостить, с аквалангом понырять… Тянуло почему-то, блин! – Последняя фраза неожиданно прозвучала столь многозначительно, что я смущенно замолчал. Хм, а ведь меня действительно тянуло побывать на этом островке! В нашем мире, конечно, но именно тянуло… Хотя на что там смотреть-то?
– А я этим летом отпуск в Одессе собирался провести, с женой. Даже билеты заказал. Это дешевле, чем в Крыму отдыхать, и разговаривают все по-русски. Да и вообще, знаменитый город, давно побывать хотел… У меня, прикинь, через три дня отпуск начинается, думал – за тобой смотаюсь – и на отдых. – Капитан понял, что и его фраза тоже оказалась довольно неоднозначной, и замер, едва не раскрыв рот. – Ну, звиздец, коллега, – это чего, а? Как такое может быть?!
Мы замолчали, пораженные странным совпадением. Очень странным, особенно для двух кадровых офицеров спецназа, которым еще в «учебке» накрепко вдолбили в голову не требующий доказательств тезис о том, что два необъяснимых совпадения – это уже настораживающая закономерность. Да и вообще, любой разведчик еще со времен легендарного генерала Батюшина[25] знает о том, что совпадений в нашем деле вовсе не существует и существовать не может.
– Знаешь, Серега, – медленно произнес я, чувствуя, как легонько шевельнулись волосы на голове, – а я ведь этим летом тоже в Одессу поехать хотел… Как раз на новую квартиру переехал, в отпуск ушел и, если бы про дедов сейф не вспомнил, сюда бы и поехал! А когда вся та фигня, о которой я вам рассказывал, завертелась, – уже и не думал об этом. Только сейчас вспомнил, когда ты про Одессу сказал… Мистика!
– Или не мистика, – негромко, так, что я едва расслышал за ревом мотора, добавил капитан. – Или мы чего-то совсем не знаем. Чего-то об этом мире, точнее, обоих мирах… Чего-то очень важного. И если это так, то… – Он медленно поднялся и двинулся в носовую часть бэтээра. Я остался на месте, хотя уже понял, что он задумал. Если и Вовчик подтвердит, что собирался побывать именно в этих краях именно этим летом, то… Вовчик, естественно, подтвердил. Правда, он здесь уже был в прошлом году и… собирался съездить еще раз в этом. И, в отличие от нас, уже успел купить билеты – себе и своей невесте. Ехать ему предстояло через две недели.
Два совпадения – это уже закономерность, три – непререкаемый закон!
Примерно в эти дни, плюс-минус несколько недель, мы все трое должны были находиться именно в этих краях – если не в самой Одессе, то где-то неподалеку. Здесь, в этом мире, о существовании которого мы даже не подозревали еще пару дней назад, все отчего-то продолжало развиваться так, как должно было произойти в нашем! И отмахнуться от этого факта ни у кого из нас не было не малейшего повода.
Вот только хорошо это для нас или, наоборот, плохо, мы не знали.
И если не брать в расчет сам загадочный Маятник, почему-то упорно представляющийся мне чем-то вроде исполинской нефтяной вышки-качалки, сей факт был первым совершенно неподвластным моему понимаю событием этого мира, каким-то непостижимым образом связанным с нашей миссией.
Словно идущие с разных сторон света узкие дороги вдруг сошлись на перекрестке в широкое скоростное шоссе и продолжали свой путь уже вместе и в одном направлении. Я неожиданно и, пожалуй, впервые с того момента, когда сильные руки моих нынешних товарищей выдернули меня из затопленной ржавой водой шахты «Вервольфа», осознал, что все то, что с нами происходит, должно было произойти именно так, а не иначе!
И что мы на правильном пути…
Двигатель, несмотря на пробитую снарядами крышу моторно-трансмиссионного отсека и несколько попаданий, работал на удивление ровно, что было нам весьма на руку: после боя под Раздельной единственным, на что мы еще могли рассчитывать в этой операции, была скорость. Что происходит сейчас у нас за спиной, мы очень хорошо себе представляли: уцелевшие бойцы оказывают первую помощь раненым товарищам или с мрачным видом смотрят на трупы тех, кто на свою беду вошел с нами в «огневой контакт»; командиры, ни одного из которых мы так и не увидели, связываются по радио с вышестоящим начальством и, щедро сдабривая армейскую речь общегражданским матом, сообщают о нашем прорыве, требуя перекрыть дороги и вызвать поддержку с воздуха; начальство кроет их матом в ответ, зловеще обещая «еще разобраться с теми, кто во всем этом виноват»…
В общем, все вполне обычно и привычно – так, как и должно быть, если обложенная по всем правилам военной науки вражеская диверсионная группа все-таки вырвалась из окружения. И никому даже в голову не может прийти мысль о том, что никакие мы им не враги, не диверсанты, посланные мировым империализмом разрушать «завоевания социализма» и терроризировать миролюбивый народ, а просто несколько таких же, как и они, обычных в общем-то мужиков, не по своей воле заброшенных в этот мир с единственной целью – восстановить давным-давно нарушенное равновесие таких сил, постичь которые человеческому разуму все равно не дано. Обидно и… И что-то я снова размудрствовался – раньше за мной такого не наблюдалось. Этот мир на меня, что ли, так действует? Хреново и, что более важно, совершенно непрофессионально. А ставки в этой игре велики, ох как велики! Слишком велики…
Даже отправляясь на банальный перехват каравана с оружием или взрывчаткой где-нибудь на территории свободолюбивой Ичкерии, ты многим рискуешь – жизнями своих боевых товарищей, жизнями необстрелянных пацанов из «ограниченного контингента федеральных сил», жизнями простых российских граждан, против которых может быть (и, дай только срок, будет!) применено это самое оружие, а здесь… Когда от тебя, ни много ни мало, зависит жизнь двух миров, по неволе задумаешься и начнешь мудрствовать, будь ты хоть трижды заслуженный и прожженный «спец» с кучей наград, ранений, боевых операций и вражеских трупов за спиной. Но – нельзя!
Бросив еще один взгляд на дорогу через разбитый вертолетным снарядом лобовой стеклопакет, я посмотрел на сидящего слева Вовчика, мертвой хваткой вцепившегося в штурвал и словно закаменевшего после известия о гибели Штыря, – похоже, Миша был ему не просто проверенным боевым товарищем, но и другом. Почувствовав взгляд, боец повернул голову и чуть виновато улыбнулся, как бы извиняясь за свою с трудом скрываемую слабость. Эх, знал бы ты… а, ладно, все! Кивнув в ответ, я собрался было встать – пришла пора малость посовещаться с капитаном – однако неожиданно рука наткнулась на нечто, засунутое в щель между сиденьем и стенкой корпуса и смутно знакомое на ощупь. Уже вытаскивая находку наружу, я понял, что не ошибся – в руках оказалась офицерская полевая сумка, видимо принадлежавшая раньше командиру бэтээра. Интересно! Ну-ка, поглядим…
Отстегнув защелку, я раскрыл ее и быстро осмотрел небогатое содержимое: несколько цветных карандашей со знакомым с детства названием «Тактика», блокнот в мягкой обложке, индивидуальная аптечка, мягкая пачка болгарских сигарет (а вот это здорово, у нас сей вредный для здоровья продукт еще утром закончился) и прочая ерунда.
Впрочем, все это мгновенно перестало меня интересовать, едва только я увидел, что именно лежит в прикрытой тряпичной занавеской прозрачной планшетке. Карта! Обыкновенная карта местности, правда, из числа тех, что вряд ли продаются в книжных магазинах. Как правило, подобные карты печатаются в обычных типографиях и всем тиражом отправляются в ведение Минобороны или какой-нибудь «смежной» структуры. Чуть более подробная, нежели ее «гражданские» близнецы, и абсолютно несекретная… до тех пор, пока бумага не расцветится нанесенными офицерской рукой карандашными значками и малопонятными штатскому человеку заметками.
Вообще-то история этой карты, как и условные обозначения на ее плоскости, волновали меня, как вы понимаете, постольку-поскольку. Гораздо более важным было ее название, услужливо проинформировавшее о том, что я держу в руках карту Одесской области. Неужели так просто?! Ох, жизнь-тельняшечка, похоже, снова белая полоска пошла! Что ж, займемся топографией и ставшим уже почти привычным «мозгокопанием»…
На сей раз все пошло гораздо быстрее: привык я, что ли? Только этого не хватает… Плоское топографическое пособие внезапно обрело объем и предстало моему… как бы это выразить – внутреннему взору? – в недоступном всем остальным людям виде. Эфемерная – ни пощупать, ни на стену повесить – схема на краткий миг слилась воедино с расчерченной аккуратными квадратами плоскостью карты, и я увидел, куда нам идти!
Уже привычно вернувшись в обычный мир, внимательно рассмотрел нужное место, прикидывая расстояния в соответствии с реальным масштабом.
Вся карта в целом меня больше не интересовала. Только один ее квадрат, обозначенный по спецзаказу МО Главным управлением геодезии и картографии СССР индексом «В2» – юг Одесской области.
Почти необитаемый даже в нашем мире крохотный клочок отколовшейся от материка суши в северо-западной части Черного моря, по очертаниям напоминающий летящую птицу или голову готовящейся к броску кобры. Меньше километра в длину, около пятисот метров – в ширину. Чуть более двадцати гектаров площади. Тридцать с небольшим километров до берега. Место упокоения легендарного древнего воина Ахилла. Вместилище угрожающего двум мирам смертоносного рукотворного Маятника.
Остров Змеиный…
Мрачный Сергей сидел в десантном отделении, меланхолично перебирая разложенный на дерматиновом сиденье «Вальтер» и оттирая застарелую заводскую смазку полувековой давности какой-то темной тряпицей, подозрительно напоминающей цветом комбез убитого танкиста. Рядом стояла открытая канистра – судя по запаху – с солярой.
Я опустился на «сидушку» рядом с капитаном и несколько секунд молча наблюдал, как кучка разрозненных деталей (как они ухитряются не разлететься от тряски по всему отсеку, оставалось для меня тайной – видать, Сергей из тех, кого, что называется, «оружие любит») в его руках профессионально превращается в грозный боевой пистолет. Дождавшись, пока кожух затвора с неслышным за ревом камазовского дизеля[24] щелчком встанет на положенное ему место, протянул сложенную названием кверху карту: – Повезло нам с этим бэтээром.
Капитан слегка просветлел лицом и, отложив в сторону раритетный пистоль, с искренним интересом посмотрел на карту:
– Знаем?
– Ага. – Я протянул ему сигареты, кивнув на так и едущий с нами труп в черном комбинезоне. – Травись на здоровье – танкист, вон, угощает! Кстати, надо будет его где-нибудь выгрузить…
– Чести много! – буркнул Сергей, коротко взглянув на Штыря, однако сигареты взял, с интересом уставившись на мягкую пачку с надписью «БТ». – Ё-моё, они что, до сих пор это курят?! Бедняги.
– Как видишь, – покосившись на открытую канистру, я закурил и, кивнув на сваленные на пол автоматы, спросил: – Чего это ты реставрацией занялся? Тут и поновее есть…
– Нервы успокаивает и думается хорошо. – Капитан закрыл огнеопасную емкость и, вытерев руки, тоже взял сигарету. Потом с опаской – видно, еще не забыл мой «Уругвай» – осведомился: – Так что, куда нам?
– Остров Змеиный, слышал?
– Это тот, который румыны все хотят у хохлов отобрать?.. Слышал, конечно, только вот бывать там не приходилось. Говорят, ничего интересного: камни одни, маяк, казармы – и все.
– Я тоже не был. Но – не поверишь, – усмехнувшись, припомнил я, – всегда хотел побывать! Уже года три все собирался взять отпуск и махнуть туда. У погранцов погостить, с аквалангом понырять… Тянуло почему-то, блин! – Последняя фраза неожиданно прозвучала столь многозначительно, что я смущенно замолчал. Хм, а ведь меня действительно тянуло побывать на этом островке! В нашем мире, конечно, но именно тянуло… Хотя на что там смотреть-то?
– А я этим летом отпуск в Одессе собирался провести, с женой. Даже билеты заказал. Это дешевле, чем в Крыму отдыхать, и разговаривают все по-русски. Да и вообще, знаменитый город, давно побывать хотел… У меня, прикинь, через три дня отпуск начинается, думал – за тобой смотаюсь – и на отдых. – Капитан понял, что и его фраза тоже оказалась довольно неоднозначной, и замер, едва не раскрыв рот. – Ну, звиздец, коллега, – это чего, а? Как такое может быть?!
Мы замолчали, пораженные странным совпадением. Очень странным, особенно для двух кадровых офицеров спецназа, которым еще в «учебке» накрепко вдолбили в голову не требующий доказательств тезис о том, что два необъяснимых совпадения – это уже настораживающая закономерность. Да и вообще, любой разведчик еще со времен легендарного генерала Батюшина[25] знает о том, что совпадений в нашем деле вовсе не существует и существовать не может.
– Знаешь, Серега, – медленно произнес я, чувствуя, как легонько шевельнулись волосы на голове, – а я ведь этим летом тоже в Одессу поехать хотел… Как раз на новую квартиру переехал, в отпуск ушел и, если бы про дедов сейф не вспомнил, сюда бы и поехал! А когда вся та фигня, о которой я вам рассказывал, завертелась, – уже и не думал об этом. Только сейчас вспомнил, когда ты про Одессу сказал… Мистика!
– Или не мистика, – негромко, так, что я едва расслышал за ревом мотора, добавил капитан. – Или мы чего-то совсем не знаем. Чего-то об этом мире, точнее, обоих мирах… Чего-то очень важного. И если это так, то… – Он медленно поднялся и двинулся в носовую часть бэтээра. Я остался на месте, хотя уже понял, что он задумал. Если и Вовчик подтвердит, что собирался побывать именно в этих краях именно этим летом, то… Вовчик, естественно, подтвердил. Правда, он здесь уже был в прошлом году и… собирался съездить еще раз в этом. И, в отличие от нас, уже успел купить билеты – себе и своей невесте. Ехать ему предстояло через две недели.
Два совпадения – это уже закономерность, три – непререкаемый закон!
Примерно в эти дни, плюс-минус несколько недель, мы все трое должны были находиться именно в этих краях – если не в самой Одессе, то где-то неподалеку. Здесь, в этом мире, о существовании которого мы даже не подозревали еще пару дней назад, все отчего-то продолжало развиваться так, как должно было произойти в нашем! И отмахнуться от этого факта ни у кого из нас не было не малейшего повода.
Вот только хорошо это для нас или, наоборот, плохо, мы не знали.
И если не брать в расчет сам загадочный Маятник, почему-то упорно представляющийся мне чем-то вроде исполинской нефтяной вышки-качалки, сей факт был первым совершенно неподвластным моему понимаю событием этого мира, каким-то непостижимым образом связанным с нашей миссией.
Словно идущие с разных сторон света узкие дороги вдруг сошлись на перекрестке в широкое скоростное шоссе и продолжали свой путь уже вместе и в одном направлении. Я неожиданно и, пожалуй, впервые с того момента, когда сильные руки моих нынешних товарищей выдернули меня из затопленной ржавой водой шахты «Вервольфа», осознал, что все то, что с нами происходит, должно было произойти именно так, а не иначе!
И что мы на правильном пути…
ГЛАВА 18
– Что делать будем? Как думаешь, не пора еще бэтээр бросать? – закончив обозревать окрестности через призматический смотровой прибор и усаживаясь обратно на сиденье, обратился ко мне капитан.
Я оторвался от разложенной на коленях карты, освещаемой падающим сквозь раскрытый люк солнечным светом, и пожал плечами:
– Пожалуй… У ребят уже было время поднять свои «вертушки», так что лишний раз светиться нам ни к чему – машинка у нас уж больно заметная. Только вот куда нам дальше двигать? – Я кивнул на карту. – Смотри: мы уже недалеко от Одессы и, если и дальше будем ехать по этой дороге, попадем прямо в пригород, а туда нам теперь вроде как и не надо. Значит, придется где-то сворачивать и объезжать. А если свернуть тут, – мой не слишком чистый палец уткнулся в бумагу, – то упремся в лиман, который все равно придется объехать. А это, во-первых, большущий крюк, во-вторых, место очень уж неудобное – перешеек между морем и лиманом слишком узкий, и если нас там остановят, уйти можно будет разве что вплавь.
– Значит… – Сергей тоже склонился над картой, – сворачиваем на юго-восток, перебираемся через Днестр и идем по границе с Молдовой – так, что ли?
– Угу. – Я задумчиво почесал небритый подбородок. – Примерно так. Смотри, здесь только один крупный мост есть – возле поселка Маяки, но там мы не пойдем, там нас наверняка уже ждут…
– Почему ждут? – не согласился капитан. – Откуда им знать?
– Да как тебе сказать. – Я и на самом деле задумался. – Предчувствие у меня… нехорошее. Как-то уж очень все тут, в этом мире, взаимосвязано: и Маятник этот, и засада, и то, что не кто-нибудь, а именно мы сюда попали… Я вот думал: слишком уж быстро они на нас вышли (говоря это, я отнюдь не имел в виду милицейского шофера-патрульного – даже если его нашли раньше, чем я надеялся, рассказать, куда мы направились, он все равно бы не смог), понимаешь? Ну не верю я, что они все поезда так же, как наш, досматривали, не могу поверить!
– Хочешь сказать, что они этот поезд ждали?
– Нет, коллега, не так. Мы-то в этом поезде случайно оказались, и о том, что он в нужном нам направлении идет, только ночью выяснили. Так что не именно этот, а все, которые проходили ночью через Винницу и шли в сторону Одессы, понимаешь? Они знали, куда мы двинем, знали – и ждали нас. А раз знали об этом, значит, знают и о Маятнике, вот о чем я сказать хочу.
– Ду-у-умаешь? – с интересом, плавне переходящим в недоверие, протянул Сергей. – И что, уверен?
Я лишь фыркнул в ответ:
– Издеваешься? В чем тут можно быть уверенным? – и, став серьезным, закончил: – Нет, не уверен, коллега, просто чувствую, что оно так. Слишком уж много совпадений. Да и вообще… Сам ведь знаешь– людям нашей с тобой профессии своим чувствам доверять надо.
– Знаю… И согласен с тобой. Так куда нам дальше?
– А дальше – в сторону Измаила, точнее, немного восточнее, вот сюда, видишь, «Вилково» какое-то. – Я указал на вдающийся в море участок суши, разрезанный на узкие «дольки» тремя ответвляющимися от русла Дуная протоками. – А там всего тридцать кэмэ останется, правда, по морю… Ну, типа, вот такой расклад!
– Подходит, – излишне оптимистично согласился капитан – нам все-таки предстояла очень неслабая прогулка не в одну сотню километров. Пришлось слегка подпортить ему настроение.
– Только… Бэтээр-то все равно придется прямо сейчас бросить. И новый транспорт искать. Иначе опять спалимся, – самокритично интонировав слово «опять», напомнил я. – Надо Вовчику свистнуть, пусть место подберет…
Сергей, все еще продолжающий с интересом разглядывать карту, кивнул:
– Добро. Слушай, а может морем рвануть? Так раза в полтора ближе будет.
Услышав последнее заявление, я едва не сверзился с сиденья на пол.
– И как вы себе это представляете, капитан Морган? Захватим какую-нибудь быстроходную шхуну и рванем вдоль берега, горланя старые пиратские песни и попивая добрый ямайский ром? Не, не получится – у нас «Веселого Роджера» нету, а без него никак. Внутренний устав флибустьерской службы не велит, сэр Дрейк, – не удержался я. – И попугая у нас нет…
Капитан обиженно засопел:
– Можно подумать!.. Идиотское, конечно, предложение, только иногда именно такие и проканывают, сам знаешь.
– Знаю, но не в этом случае. Нас или погранцы береговой охраны расстреляют, или с воздуха накроют. Мы несколько часов как на ладони будем – и слепой попадет. Да и что ты захватишь? Прогулочный катер?
– Ладно, проехали… – Сергей встал, повернувшись в сторону водителя. – Нет так нет, считай, я просто предложил резервный вариант. Так что, уходим?
Бронетранспортер бросили только километра через три, совсем немного не доехав до знаменитого еще со времен обороны Одессы поселка Беляевка – Вовчик никак не мог найти «подходящее место». Загнав наконец выручившую нас «восьмидесятку» в придорожные заросли, мы захватили оружие и почти без задержек двинулись в сторону Днестра, оставляя поселок по левую руку и ориентируясь исключительно по карте.
Насчет «почти без задержек» я не оговорился: просто оставить в бэтээре труп Штыря мы не могли – спецназ, как известно, своих не бросает даже мертвыми. А поскольку времени рыть могилу у нас не было, мы просто облили боевое отделение соляркой и, вытащив наружу весь оставшийся боекомплект к башенным пулеметам (лишний салют, пусть даже и в память о погибшем товарище нам не был нужен), подожгли бэтээр, устроив боевому брату короткие диверсионные похороны.
Шли быстро, стремясь по максимуму использовать тот крохотный запас времени, что у нас, возможно, еще оставался. Да и особенно крутиться поблизости от довольно крупного поселка не хотелось: трое грязных мужиков в изодранной одежде и с автоматами – слишком уж приметное и необычное зрелище.
Недолгий тайм-аут в виде комфортной поездки на бронетранспортере закончился, и теперь единственным нашим спасением, как я уже говорил, была скорость. Честно говоря, как ни прискорбно это признавать, попавшая в подобную переделку группа обычно уже списывалась командованием со счетов как не выполнившая задачу и героически погибшая, а выполнение боезадания возлагалось на менее засветившуюся. Что, впрочем, отнюдь не означало отмены полученного приказа… такая вот жестокая философия диверсионной войны.
Но нам полагаться было не на кого. Мы сами себе были и командованием, и основной, и всеми резервными группами…
В очередной раз сориентировавшись по карте и взяв чуть левее, мы, не снижая темпа, проскочили последние три километра и вышли на берег сонного по причине жаркой и безветренной погоды Днестра.
Место оказалось удачным и совершенно диким – разливающаяся в период весеннего половодья река не давала возможности возводить здесь никаких стационарных построек, за исключением нескольких рыбацких времянок на сваях, а свободно разросшиеся вдоль обоих берегов деревья и густой камыш позволяли скрытно подойти к самой воде. Прямо не место, а какая-то мечта диверсанта!
Правда, так же, видимо, считали и хозяева этих мест – камышовые заросли были заботливо огорожены двумя рядами ржавой, местами подмытой паводками и завалившейся колючей проволоки, преодолеть которую для нас конечно же не составило бы труда.
Притаившись в кустах, мы передохнули и обсудили наше нынешнее положение. До отмеченного на карте моста отсюда было километров пять – с открытого места его наверняка можно было рассмотреть, однако выходить на это самое место мы пока, естественно, не собирались, вместо этого послав на разведку Вовчика. Спецназовец отсутствовал больше часа и пришел отчего-то совсем не с той стороны, откуда мы его ждали.
Я оторвался от разложенной на коленях карты, освещаемой падающим сквозь раскрытый люк солнечным светом, и пожал плечами:
– Пожалуй… У ребят уже было время поднять свои «вертушки», так что лишний раз светиться нам ни к чему – машинка у нас уж больно заметная. Только вот куда нам дальше двигать? – Я кивнул на карту. – Смотри: мы уже недалеко от Одессы и, если и дальше будем ехать по этой дороге, попадем прямо в пригород, а туда нам теперь вроде как и не надо. Значит, придется где-то сворачивать и объезжать. А если свернуть тут, – мой не слишком чистый палец уткнулся в бумагу, – то упремся в лиман, который все равно придется объехать. А это, во-первых, большущий крюк, во-вторых, место очень уж неудобное – перешеек между морем и лиманом слишком узкий, и если нас там остановят, уйти можно будет разве что вплавь.
– Значит… – Сергей тоже склонился над картой, – сворачиваем на юго-восток, перебираемся через Днестр и идем по границе с Молдовой – так, что ли?
– Угу. – Я задумчиво почесал небритый подбородок. – Примерно так. Смотри, здесь только один крупный мост есть – возле поселка Маяки, но там мы не пойдем, там нас наверняка уже ждут…
– Почему ждут? – не согласился капитан. – Откуда им знать?
– Да как тебе сказать. – Я и на самом деле задумался. – Предчувствие у меня… нехорошее. Как-то уж очень все тут, в этом мире, взаимосвязано: и Маятник этот, и засада, и то, что не кто-нибудь, а именно мы сюда попали… Я вот думал: слишком уж быстро они на нас вышли (говоря это, я отнюдь не имел в виду милицейского шофера-патрульного – даже если его нашли раньше, чем я надеялся, рассказать, куда мы направились, он все равно бы не смог), понимаешь? Ну не верю я, что они все поезда так же, как наш, досматривали, не могу поверить!
– Хочешь сказать, что они этот поезд ждали?
– Нет, коллега, не так. Мы-то в этом поезде случайно оказались, и о том, что он в нужном нам направлении идет, только ночью выяснили. Так что не именно этот, а все, которые проходили ночью через Винницу и шли в сторону Одессы, понимаешь? Они знали, куда мы двинем, знали – и ждали нас. А раз знали об этом, значит, знают и о Маятнике, вот о чем я сказать хочу.
– Ду-у-умаешь? – с интересом, плавне переходящим в недоверие, протянул Сергей. – И что, уверен?
Я лишь фыркнул в ответ:
– Издеваешься? В чем тут можно быть уверенным? – и, став серьезным, закончил: – Нет, не уверен, коллега, просто чувствую, что оно так. Слишком уж много совпадений. Да и вообще… Сам ведь знаешь– людям нашей с тобой профессии своим чувствам доверять надо.
– Знаю… И согласен с тобой. Так куда нам дальше?
– А дальше – в сторону Измаила, точнее, немного восточнее, вот сюда, видишь, «Вилково» какое-то. – Я указал на вдающийся в море участок суши, разрезанный на узкие «дольки» тремя ответвляющимися от русла Дуная протоками. – А там всего тридцать кэмэ останется, правда, по морю… Ну, типа, вот такой расклад!
– Подходит, – излишне оптимистично согласился капитан – нам все-таки предстояла очень неслабая прогулка не в одну сотню километров. Пришлось слегка подпортить ему настроение.
– Только… Бэтээр-то все равно придется прямо сейчас бросить. И новый транспорт искать. Иначе опять спалимся, – самокритично интонировав слово «опять», напомнил я. – Надо Вовчику свистнуть, пусть место подберет…
Сергей, все еще продолжающий с интересом разглядывать карту, кивнул:
– Добро. Слушай, а может морем рвануть? Так раза в полтора ближе будет.
Услышав последнее заявление, я едва не сверзился с сиденья на пол.
– И как вы себе это представляете, капитан Морган? Захватим какую-нибудь быстроходную шхуну и рванем вдоль берега, горланя старые пиратские песни и попивая добрый ямайский ром? Не, не получится – у нас «Веселого Роджера» нету, а без него никак. Внутренний устав флибустьерской службы не велит, сэр Дрейк, – не удержался я. – И попугая у нас нет…
Капитан обиженно засопел:
– Можно подумать!.. Идиотское, конечно, предложение, только иногда именно такие и проканывают, сам знаешь.
– Знаю, но не в этом случае. Нас или погранцы береговой охраны расстреляют, или с воздуха накроют. Мы несколько часов как на ладони будем – и слепой попадет. Да и что ты захватишь? Прогулочный катер?
– Ладно, проехали… – Сергей встал, повернувшись в сторону водителя. – Нет так нет, считай, я просто предложил резервный вариант. Так что, уходим?
Бронетранспортер бросили только километра через три, совсем немного не доехав до знаменитого еще со времен обороны Одессы поселка Беляевка – Вовчик никак не мог найти «подходящее место». Загнав наконец выручившую нас «восьмидесятку» в придорожные заросли, мы захватили оружие и почти без задержек двинулись в сторону Днестра, оставляя поселок по левую руку и ориентируясь исключительно по карте.
Насчет «почти без задержек» я не оговорился: просто оставить в бэтээре труп Штыря мы не могли – спецназ, как известно, своих не бросает даже мертвыми. А поскольку времени рыть могилу у нас не было, мы просто облили боевое отделение соляркой и, вытащив наружу весь оставшийся боекомплект к башенным пулеметам (лишний салют, пусть даже и в память о погибшем товарище нам не был нужен), подожгли бэтээр, устроив боевому брату короткие диверсионные похороны.
Шли быстро, стремясь по максимуму использовать тот крохотный запас времени, что у нас, возможно, еще оставался. Да и особенно крутиться поблизости от довольно крупного поселка не хотелось: трое грязных мужиков в изодранной одежде и с автоматами – слишком уж приметное и необычное зрелище.
Недолгий тайм-аут в виде комфортной поездки на бронетранспортере закончился, и теперь единственным нашим спасением, как я уже говорил, была скорость. Честно говоря, как ни прискорбно это признавать, попавшая в подобную переделку группа обычно уже списывалась командованием со счетов как не выполнившая задачу и героически погибшая, а выполнение боезадания возлагалось на менее засветившуюся. Что, впрочем, отнюдь не означало отмены полученного приказа… такая вот жестокая философия диверсионной войны.
Но нам полагаться было не на кого. Мы сами себе были и командованием, и основной, и всеми резервными группами…
В очередной раз сориентировавшись по карте и взяв чуть левее, мы, не снижая темпа, проскочили последние три километра и вышли на берег сонного по причине жаркой и безветренной погоды Днестра.
Место оказалось удачным и совершенно диким – разливающаяся в период весеннего половодья река не давала возможности возводить здесь никаких стационарных построек, за исключением нескольких рыбацких времянок на сваях, а свободно разросшиеся вдоль обоих берегов деревья и густой камыш позволяли скрытно подойти к самой воде. Прямо не место, а какая-то мечта диверсанта!
Правда, так же, видимо, считали и хозяева этих мест – камышовые заросли были заботливо огорожены двумя рядами ржавой, местами подмытой паводками и завалившейся колючей проволоки, преодолеть которую для нас конечно же не составило бы труда.
Притаившись в кустах, мы передохнули и обсудили наше нынешнее положение. До отмеченного на карте моста отсюда было километров пять – с открытого места его наверняка можно было рассмотреть, однако выходить на это самое место мы пока, естественно, не собирались, вместо этого послав на разведку Вовчика. Спецназовец отсутствовал больше часа и пришел отчего-то совсем не с той стороны, откуда мы его ждали.