Страница:
Впрочем, считать метры и искать север, ориентируясь по особенностям разрастания мха на окрестных деревьях, мне не пришлось – полянка обнаружилась многократно проверенным и безотказным методом научного втыка именно там, где я и предполагал. На месте оказался и заветный пригорочек, и вросший в землю замшелый валун, глядя на который даже мне, знающему истинное положение дел, трудно было представить, что под ним может что-то скрываться.
Еще раз осмотревшись – не исключено, что они решили не трогать меня именно для того, чтобы узнать, куда я направлюсь, – это было бы самое логичное объяснение происходящему, я решился: в три прыжка преодолел остаток расстояния и присел у камня. Привалившись к шершавой поверхности спиной, настороженно обернулся в сторону чахлых, довольно реденьких зарослей, спрятаться в которых мог бы только очень неслабый профессионал вроде меня. Никого. Ну и ладно, не хотите – как хотите… Вытащив из сумки приобретенную утром лопатку, я разгреб землю слева от камня и, стараясь все же не выпускать из виду окружающий периметр, с внутренним содроганием просунул руку под холодный и влажный бок валуна. И на удивление сразу же нащупал небольшую металлическую скобу, которую, если верить схеме давно покойного немецкого спецназовца, следовало дернуть на себя. Старый механизм сработал только с третьей попытки (и на том спасибо, я, честно говоря, вообще сомневался на его счет) – под камнем что-то металлически щелкнуло и стопорная скоба несколько выдвинулась вверх. Упершись в валун плечом, я навалился на неподъемный с виду камень… и без особого усилия сдвинул его с места. Приминая траву, валун мягко отъехал вправо, открывая моему удивленному взору потемневшие от времени металлические полозья, по которым и двигалась его многосоткилограммовая туша. Максимально сдвинув камень в сторону, я осмотрел расположенный под ним вход в бункер – двухстворчатый люк размером примерно метр на метр. На металлических, весьма внушительного вида горизонтальных створках еще сохранились остатки темно-серой краски и даже белый трафаретный номер «три» (что, вероятно, означало наличие еще как минимум двух аналогичных входов-выходов).
Что ж, отлично, полдела сделано! Теперь осталось только открыть люк – надеюсь, плененный дедом диверсант ничего важного от него не утаил? Например, наличие какой-нибудь хитрой мины-ловушки против таких вот охотников за чужими тайнами.
Внимательно осмотрев люк, я без труда обнаружил замочную скважину – узкую прямоугольную щель посередине между створками, размером точь-в-точь соответствующую висящему у меня на шее ключу. От проникающей под камень воды и грязи ее защищала небольшая сдвигающаяся в сторону металлическая пластинка, на удивление плотно прилегающая к поверхности люка.
Хм, интересно!.. Еще раз осмотревшись кругом (если меня все-таки пасут, то сейчас идеальный момент для захвата – я нашел вход в бункер и собираюсь его открыть), я снял с шеи ключ и, отодвинув ножом защитную панельку, не без волнения поднес его к замку. Ну, сейчас или никогда! Вставив металлический прямоугольничек в паз, нажал на него ладонью, вгоняя до упора – «до щелчка», как описывал дед. Внутри запора и на самом деле что-то негромко щелкнуло и… ничего не произошло. А дед, помнится, писал: «дальше механизм замка все сделает сам» – это, интересно, что значит? Может, мне подождать? Или хитрая немецкая механика все-таки не пережила шести десятков прошедших с той поры лет? Обидно, если так…
Расстроившись, я со злостью стукнул кулаком по поверхности отказывающегося впускать меня люка и едва не загремел прямо в его внезапно распахнувшуюся метровую пасть. Все оказалось до смешного просто – немецкие инженеры надежно защитили сам запорный механизм, но в крошечный зазор между верхней и нижней створками попадала влага, и они просто-напросто немного приржавели друг к другу. Собственно, никакого особого механизма-то и не было – введенный ключ только разблокировал запор, а тяжеленные – толщиной сантиметра по три – подпружиненные изнутри створки раскрывались под своим весом – вот и вся хитрость.
Вход в таинственный «Вервольф» представлял собой четырехметровую вертикальную шахту круглого сечения, по стене которой шел ряд толстых металлических скоб-ступеней. Простенько и со вкусом.
Вдоволь налюбовавшись разверзнутым люком и убедившись, что вокруг по-прежнему никого нет (да что же это такое-то?! Неужто все мои ухищрения по пути сюда оказались ненужными? Да нет, не может быть: надорогах-то меня точно искали… странно!), я вытащил из сумки фонарик и, глубоко вздохнув, ступил на верхнюю из десятка ведущих вниз скоб…
ГЛАВА 7
Еще раз осмотревшись – не исключено, что они решили не трогать меня именно для того, чтобы узнать, куда я направлюсь, – это было бы самое логичное объяснение происходящему, я решился: в три прыжка преодолел остаток расстояния и присел у камня. Привалившись к шершавой поверхности спиной, настороженно обернулся в сторону чахлых, довольно реденьких зарослей, спрятаться в которых мог бы только очень неслабый профессионал вроде меня. Никого. Ну и ладно, не хотите – как хотите… Вытащив из сумки приобретенную утром лопатку, я разгреб землю слева от камня и, стараясь все же не выпускать из виду окружающий периметр, с внутренним содроганием просунул руку под холодный и влажный бок валуна. И на удивление сразу же нащупал небольшую металлическую скобу, которую, если верить схеме давно покойного немецкого спецназовца, следовало дернуть на себя. Старый механизм сработал только с третьей попытки (и на том спасибо, я, честно говоря, вообще сомневался на его счет) – под камнем что-то металлически щелкнуло и стопорная скоба несколько выдвинулась вверх. Упершись в валун плечом, я навалился на неподъемный с виду камень… и без особого усилия сдвинул его с места. Приминая траву, валун мягко отъехал вправо, открывая моему удивленному взору потемневшие от времени металлические полозья, по которым и двигалась его многосоткилограммовая туша. Максимально сдвинув камень в сторону, я осмотрел расположенный под ним вход в бункер – двухстворчатый люк размером примерно метр на метр. На металлических, весьма внушительного вида горизонтальных створках еще сохранились остатки темно-серой краски и даже белый трафаретный номер «три» (что, вероятно, означало наличие еще как минимум двух аналогичных входов-выходов).
Что ж, отлично, полдела сделано! Теперь осталось только открыть люк – надеюсь, плененный дедом диверсант ничего важного от него не утаил? Например, наличие какой-нибудь хитрой мины-ловушки против таких вот охотников за чужими тайнами.
Внимательно осмотрев люк, я без труда обнаружил замочную скважину – узкую прямоугольную щель посередине между створками, размером точь-в-точь соответствующую висящему у меня на шее ключу. От проникающей под камень воды и грязи ее защищала небольшая сдвигающаяся в сторону металлическая пластинка, на удивление плотно прилегающая к поверхности люка.
Хм, интересно!.. Еще раз осмотревшись кругом (если меня все-таки пасут, то сейчас идеальный момент для захвата – я нашел вход в бункер и собираюсь его открыть), я снял с шеи ключ и, отодвинув ножом защитную панельку, не без волнения поднес его к замку. Ну, сейчас или никогда! Вставив металлический прямоугольничек в паз, нажал на него ладонью, вгоняя до упора – «до щелчка», как описывал дед. Внутри запора и на самом деле что-то негромко щелкнуло и… ничего не произошло. А дед, помнится, писал: «дальше механизм замка все сделает сам» – это, интересно, что значит? Может, мне подождать? Или хитрая немецкая механика все-таки не пережила шести десятков прошедших с той поры лет? Обидно, если так…
Расстроившись, я со злостью стукнул кулаком по поверхности отказывающегося впускать меня люка и едва не загремел прямо в его внезапно распахнувшуюся метровую пасть. Все оказалось до смешного просто – немецкие инженеры надежно защитили сам запорный механизм, но в крошечный зазор между верхней и нижней створками попадала влага, и они просто-напросто немного приржавели друг к другу. Собственно, никакого особого механизма-то и не было – введенный ключ только разблокировал запор, а тяжеленные – толщиной сантиметра по три – подпружиненные изнутри створки раскрывались под своим весом – вот и вся хитрость.
Вход в таинственный «Вервольф» представлял собой четырехметровую вертикальную шахту круглого сечения, по стене которой шел ряд толстых металлических скоб-ступеней. Простенько и со вкусом.
Вдоволь налюбовавшись разверзнутым люком и убедившись, что вокруг по-прежнему никого нет (да что же это такое-то?! Неужто все мои ухищрения по пути сюда оказались ненужными? Да нет, не может быть: надорогах-то меня точно искали… странно!), я вытащил из сумки фонарик и, глубоко вздохнув, ступил на верхнюю из десятка ведущих вниз скоб…
ГЛАВА 7
Первый сюрприз ожидал меня уже на пятой по счету ступени: скоба внезапно просела под ногой, и, прежде чем я успел испугаться, над головой раздался негромкий скрежет закрывающегося люка. Мило!
Вернувшись на ступень выше, я дождался, пока «пятый номер» вернется в исходное положение, и вновь перенес на него собственный вес. Ага, разогнался: скоба послушно опустилась, однако створки и не подумали раскрываться – открывался люк явно иначе, нежели закрывался.
Подсвечивая себе фонариком, я поднялся на самый верх и осмотрел внутреннюю поверхность люка – абсолютно гладкий металл и покрытый легким налетом ржавчины пружинный механизм. Все ясно как день: открываясь, подпружиненные створки взводят захлопывающий механизм, спускаемый нажатием на упомянутую выше скобу! Открывается люк как-то иначе, явно не с помощью пластины-ключа – ни малейшего намека на замочную скважину я не обнаружил.
Ладно, разберемся. В конце концов, это не смертоносная «волчья яма» в каком-нибудь средневековом рыцарском замке: заминировать вход – еще куда ни шло, но не устраивали же здесь фрицы целую сеть хитроумных ловушек?! Хотя, конечно, аналогия «волчья яма» – «волк-оборотень» мне не слишком понравилась… Ну что ж, замнем для ясности! Никуда этот люк от меня не денется: надо будет – откроется как миленький. Так что – вперед!
С подобными мыслями я наконец спустился вниз и осмотрелся. Первое впечатление от гитлеровской ставки, несколько подпорченное неожиданно захлопнувшимся люком, было в целом неплохим: выкрашенные веселенькой белой краской стены, небольшое пятно засохшей грязи прямо под люком, уже знакомая цифирь «три» на стене и короткий – метров в десять– коридор, горизонтально ответвляющийся от шахты.
И ни малейших признаков сырости или затопления– все чисто и красиво. Разве что небольшие трещины на стенах и потолке коридора – как я понимаю: следы взрыва на поверхности тех самых пресловутых «двух вагонов взрывчатки»…
Пожав плечами, я двинул вперед по коридорчику, на всякий случай внимательно освещая пол перед собой: если и есть смысл где-то минировать, то только здесь. Ушел я, впрочем, недалеко: коридор закончился массивной бронированной дверью с винтовым запором и цифровым механическим кодовым замком. Это не страшно, об этом нас фриц предупреждал. Не испытывая ни малейших сомнений, я накрутил на панельке семизначный буквенно-цифровой код (сначала – первые буквы латинского алфавита «А, В, С», затем жутко сложная цифровая комбинация «3-2-1-0») и крутанул влево штурвальчик, расположенный прямо в центре двери.
Внутри что-то сочно клацнуло, и штурвал, сделав два полных оборота, застопорился. Бросив взгляд на надпись на стене: «С этой стороны – на себя», я ухватился покрепче за пачкающий руки ржавчиной металл и потянул, вкладывая в это движение всю свою силу, однако…
Однако десятисантиметровая бронированная дверь, весящая никак не меньше полутора тонн, открылась на удивление легко, мягко и без малейшего скрипа провернувшись на мощных петлях, покрытых толстым слоем солидола.
Я уважительно хмыкнул и, посветив перед собой, шагнул через порог. Закрывать дверь, конечно, не стал – только осмотрел ее изнутри, убедившись, что «Вервольф» немцы все-таки успели законсервировать: все движущиеся узлы на ее внутренней поверхности были покрыты аккуратным слоем смазки. Конечно, со временем ее поверхность затвердела, превратившись в хрупкую темно-коричневую корку, но глубже смазка сохранила все свои скользящие и водоотталкивающие свойства: если так пойдет и дальше, проблем с механической начинкой бункера можно не опасаться.
А также больше можно не опасаться мин: минировать столь тщательно законсервированный бункер не имело никакого смысла: если уж останавливать непрошеных гостей, то возле самого входа, взорвав уже пройденный мной «предбанник» и завалив их тоннами перемолотого взрывом железобетона. Тем более что сия дверца, как я понимаю, с легкостью выдержит удар взрывной волны, надежно защитив внутренности бункера от любых последствий подобного непредвиденного вторжения…
Итак, хочу я того или нет (здесь, под землей, я уже ни в чем не был уверен), но я на месте. Точнее – почти на месте: вход-то все-таки резервный, а значит, от него до основного бункера еще предстоит пройти какое-то расстояние: по моим подсчетам – метров пятьдесят.
Я осмотрелся: ничего особенного – просто длинный коридор, выкрашенный в верхней трети все той же белой краской, ниже – темно-серой. На потолке – небольшие, забранные решеткой лампы, покрытые толстым слоем полувековой пыли. Несколько каких-то ящиков вдоль стены, трогать я их на всякий случай не стал: к чему зря рисковать? Умеренный слой пыли на полу – и, что удивительно, довольно свежий и сухой воздух: то ли строили немцы на совесть, то ли естественная вентиляция до сих пор работает. Ладно, пошли потихоньку…
Метров через двадцать коридор, как и ожидалось, свернул налево – значит, я не ошибся и с ориентацией у меня все в порядке, даже под землей. За поворотом тоже ничего интересного не обнаружилось – просто еще один длиннющий глухой аппендикс, заканчивающийся очередной бронированной дверью, точной копией оставшейся за спиной.
Процедуру ее открывания описывать не стану – скажу лишь, что немцы явно не утруждали себя выдумыванием новых кодов – или просто не успели сменить их на более сложные: открылась она при помощи все той же, уже известной вам, комбинации. Ничего интересного. Зато за дверью…
За дверью начинался, собственно, бункер. Едва переступив порог, я оказался в огромном квадратном зале с высоким – никак не меньше трех метров – потолком. Что это за место, я понял сразу – спасибо многочисленным схемам из дедовской папки: одна из двух главных. Впрочем, стоп, так вы все равно ничего не поймете – сами-то этих схем не видели. Что ж, попробую объяснить.
Дело в том, что, несмотря на всю завесу таинственности и массу связанных с ним загадочных историй и всяческих небылиц, с инженерной точки зрения «Вервольф» отнюдь не являлся уникальным фортификационным сооружением – ну разве что необычно большое для того периода количество подземных этажей и небывалый уровень технической оснащенности. Во всем остальном это был довольно простой бункер, где каждый последующий уровень классически повторял расположенный выше – менялось только количество и метраж помещений, толщина перекрытий, насыщенность системами жизнеобеспечения и безопасности и прочий «интерьер».
Сама же его схема была вовсе не сложной. Представьте себе два огромных зала, «северный» и «южный», размерами двадцать на двадцать метров, соединенных между собой «коридорчиком» длиной ни много ни мало аж в семьдесят метров, по обе стороны от которого находились многочисленные жилые, служебные и научные блоки с различным количеством помещений (говорил же: амбициозный проект!). В этих же залах располагались лифты, по два в каждом – грузовой и пассажирский, выходы на лестничные марши и – это касалось уже только залов первого уровня, в одном из которых я сейчас находился, – по два расходящихся под прямым углом коридора к резервным выходам. Кроме того, где-то посередине основного коридора располагался еще один лифт и ведущая вниз лестница. Вот так – неслабо, да? «Кто ж так строит», одним словом… Да, вот еще что: помещения третьего уровня, где располагалась личная охрана фюрера, штабной блок, связисты и небольшой гараж, соединялись с поверхностью стометровым подземным автомобильным туннелем и – вы не поверите! – веткой узкоколейной железной дороги, правда, так и недостроенной. Оба вышележащих яруса занимал собственный гарнизон службы охраны ставки и многочисленный обслуживающий персонал; на четвертом, как я вам уже рассказывал раньше, с комфортом обосновался гроссфатер фюрер (кабинет, залы для совещаний, кинозал, столовые, спальни, бассейн и прочие удобства). Пятый уровень почти полностью отводился под складские помещения и госпиталь с собственной операционной и даже несколькими палатами и боксами, а вот два последних яруса были наиболее загадочными: шестой занимали лаборатории, а седьмой… Про седьмой – «недокопанный» – уровень я вам уже тоже кое-что рассказывал: а вот что именно там находилось, я, собственно, и собирался выяснить в самое ближайшее время…
Здесь, на первом ярусе, последствия взрыва наземных коммуникаций были более заметны: перекрытие, несмотря на внушительную толщину, не выдержало, расколовшись наискосок на всем протяжении зала. Кое-где с потолка даже обрушились отдельные куски бетона, частично осыпавшись на пол, частично оставшись висеть на покореженных, проржавевших прутьях арматуры. Местами сквозь трещины просыпалась земля; где-то в темноте размеренно капала вода, однако больше никаких пагубных последствий неосторожного обращения с двумя вагонами взрывчатки я не заметил – целы были и решетки на лифтовых шахтах, и ведущая во внутренний коридор бункера бронированная дверь. Ладненько… Нацепив на голову свежеприобретенный спелеологический фонарь и немного привыкнув к его резкому бело-голубому свету, я решительно пошел к двери, точнее к дверям: вход в основную часть ставки напоминал шлюзовую камеру медицинского бокса. Наружная дверь оказалась открыта – спешащий покинуть «Вервольф» диверсант не удосужился ее закрыть (или умышленно этого не сделал), а после него здесь больше никого не было – дед со своими чекистами спустился в бункер через «северный» вход и в это крыло ставки не добрался. Насколько я понял, подобрать код к внутренней двери, несмотря на всю его простоту, они не смогли, а о наличии «южного» входа, судя по всему, так и не узнали.
Внимательно осмотрев шлюзовой тамбур (ровным счетом ничего интересного – бетон, запыленные лампы в решетчатых плафонах, толстые пакеты кабелей по стенам), попытался открыть внутреннюю дверь – такую же массивную и неприступную, что и при входе сюда. Кодовый замок, окончательно смирившись с моей наглостью и уже не споря, принял знакомую комбинацию букв и цифр, однако винтовой запор заартачился – штурвальчик сделал лишь один оборот и с издевательским скрипом заклинился. Пришлось доставать из сумки топорик и применять грубую физическую силу, в результате чего дверь все-таки раскрылась, а рукоятка «сверхпрочного» по заверению продавца топорика самым наглым образом погнулась.
Миновав наконец упрямую дверь, я оказался в главном коридоре – очень длинном, с десятками дверей по обе стороны и, не в пример уже знакомым мне, весьма широком. Правда, внешний вид его был столь же стандартно-аскетичным, что и в подавляющем большинстве других армейских бункеров: выкрашенные в два цвета стены, жгуты кабелей вдоль потолка, трафаретные надписи-указатели; разве что лампы основного и аварийного освещения здесь встречались намного чаще – через каждые два-три метра.
Сначала я пытался открывать все двери подряд – благо, бронированными они не были, однако быстро бросил это занятие: многочисленные караульные помещения, жилые блоки личного состава, оружейные комнаты и прочая гарнизонная инфраструктура меня мало интересовали. Конечно, я зашел в несколько блоков, убедившись, что, несмотря на всю заботливо проведенную консервацию, покидали бункер немцы в спешке. Или довольно скоро собирались вернуться сюда: койки в спальных комнатах были аккуратно заправлены, в караулках стояли «этажерки» с готовым к бою оружием, на стенах висели многочисленные расписания дежурств и прочая уставная муть… Правда, столь любимого многими писателями «ощущения, что люди вот-вот вернутся сюда», у меня не было: всё находящееся в бункере несло на себе печать множества прошедших лет. Постельное белье давным-давно слежалось и пожелтело, оружие покрылось легким налетом ржавчины, на стенах проступили зеленовато-бурые потеки влаги, просачивающейся сквозь невидимые глазу трещинки, кое-где даже осыпалась штукатурка, обнажив голый некрашеный бетон, и, кроме того, абсолютно все укуталось слоем вездесущей пыли, местами невесомой, поднимающейся в воздух от любого движения воздуха, местами – наоборот, какой-то вязкой и тяжелой, пачкающей руки жирным серо-коричневым налетом.
Бродить по первому ярусу мне довольно скоро наскучило, да и аккумуляторы к фонарю следовало беречь: как известно, нет ничего хуже, чем оказаться под землей без света. Можно было вернуться к лестнице на входе, однако я предпочел воспользоваться той, что располагалась посередине коридора. С сожалением поглядев на металлические двери лифтовой шахты, сквозь решетчатые оконца которых ощутимо тянуло сквозняком (увы-увы, эта дорога не по мне – придется идти пешочком по лестнице), я остановился перед массивной бронированной дверью, выходящей на лестничную площадку. Нам сюда…
К моему удивлению, на сей раз не пришлось воспользоваться заветной комбинацией – дверь отчего-то оказалась запертой лишь на винтовой запор – вот и объяснение, как чекисты сумели добраться аж до четвертого уровня. Впрочем, уж кому-кому на это жаловаться, только не мне.
Спуск на следующий уровень ничем примечательным отмечен не был: просто два лестничных марша, достаточно широких для того, чтобы там смогли разминуться два человека, – и очередная бронированная дверь, тоже незапертая.
Второй этаж, оказавшийся практически точной копией первого, все-таки понравился мне больше. Воздух здесь был суше, на стенах ни малейших признаков сырости – одним словом, все вполне прилично и в духе столь любимого немцами «орднунга»[3]. Впрочем, задерживаться здесь я тоже не стал – заглянул в несколько отсеков, убедился в «отсутствии наличия» чего-либо экстраординарного и вернулся к лестнице.
Третий (штабной) уровень, разительно отличающийся от первых двух обшитыми деревом стенами, гасящим шаги покрытием на полу и даже неким подобием подвесного потолка, я также миновал почти без задержки – разве что осмотрел гараж, убедившись, что никакого транспорта там нет, а вход взорван и намертво запечатан тоннами железобетона. Конечно, интересно было бы осмотреть и сами штабные блоки, однако я все же решил не тратить на это время – да и, кроме того, здесь ведь уже побывали коллеги моего деда, наверняка вынеся все более-менее ценное.
На следующий ярус я спускался с гораздо большим интересом: все-таки резиденция Самого! В том, что он не будет похож ни на один из остальных шести уровней, я не сомневался, однако не ожидал, что контраст окажется настолько разительным. Изменения начались уже за бронированной дверью – внутренняя поверхность которой была отделана деревом, что делало ее почти незаметной на фоне таких же обшитых лакированными дубовыми панелями стен. Здесь же находился первый пост охраны – небольшая кабинка, отгороженная от коридора толстым и наверняка бронированным стеклом. Пол под ногами приятно пружинил – помимо такого же, как в штабе, покрытия, он был застелен еще и ковровой дорожкой с несколько слежавшимся от времени ворсом. Да уж, Адольф был тот еще аскет и скромняга!
Что интересно – пока я дошел почти до самого конца коридора, я насчитал еще два поста охраны и только пять дверей. За первой оказалась комната телохранителей; за второй – уютный кинозал; еще одна вела в спортивный зал с десятком тренажеров и в тот самый знаменитый бассейн, облицованный мраморными плитами нежно-голубых и зеленоватых тонов. Две последние, точнее, расположенные как раз посередине коридора, вели в собственно апартаменты фюрера, представляющие собой целую анфиладу проходных или тупиковых помещений – кабинетов, спальных комнат, столовых… И везде – явно не соответствующая строгому статусу подземного военного бункера роскошь: натуральное дерево, бронзовые светильники, толстые ковры на полу, старинная мебель, потускневшие зеркала в высоких резных рамах, тяжелые бархатные занавеси с обязательными кистями, закрывающие несушествующие окна…
Если бы не скачущий, тревожный свет фонаря, на короткие мгновения вырывающий из мрака отдельные элементы обстановки, я бы мог подумать, что нахожусь в каком-нибудь музее или в доме «повернутого» на интерьере конца XIX века «нового русского». Очень богатого «нового русского».
Впрочем, хорошего понемногу – взглянув на часы, я с удивлением обнаружил, что нахожусь здесь уже больше получаса. Поднявшись из удобного кожаного кресла (ну не смог я себе отказать в такой маленькой слабости – посидеть за рабочим столом в личном кабинете одного из величайших тиранов в истории, да еще и возложив ноги на его драгоценную полированную поверхность! Даже несмотря на толстый слой пыли, которой здесь – видимо, из-за обилия ковров и дерева – было больше, чем в других помещениях) и бросив прощальный взгляд на пыльную и девственно-чистую – стараниями чекистов, надо полагать, – поверхность стола, я покинул эти мрачные и одновременно шикарные апартаменты.
Попасть на следующий уровень оказалось не так уж и сложно – от лестницы его отгораживала ставшая уже привычной бронированная дверь с кодовым замком, правда, на сей раз все-таки запертая. Пока открывал ее, неожиданно подумал: а вдруг дед все-таки что-то перепутал в своем письме и ученые ребята под чутким руководством друга всей советской науки товарища Берии добрались-таки до лабораторных блоков и загадочного седьмого уровня? Абыдно будет, да? Хотя вряд ли, конечно, уж слишком много в последнее время со мной всего…м-м-м… неординарного произошло. Да и вообще, ни малейшего повода не верить своему деду у меня не было…
Успокоив себя подобным образом, я привычно набрал на панельке знакомую комбинацию и… не услышал знакомого щелчка. Плохо. Совсем плохо. Подобрать новый семизначный код абсолютно нереально – насколько я помню курс математики, количество вероятных комбинаций, возрастающее в геометрической прогрессии, в этом случае будет исчисляться миллионами.
Повторив операцию и окончательно убедившись в ошибочности «своей» комбинации (ай да фриц, сумел-таки обмануть деда!), я с тоской осмотрел поверхность двери – откроешь ее, где там! Взорвать, конечно, можно – в богатом арсенале спецсредств есть такая штучка – «Разрез» называется, позволяет прожигать броню практически любой толщины, но… у меня-то ее нет! Да и обычным пластитом, которого у меня, впрочем, тоже нет, тут не обойдешься: петли-то находятся с другой стороны, а пытаться взорвать саму броневую плиту – наверняка перебьешь перекрытие или вообще обрушишь все выше и нижележащие лестничные марши. Глупо… Столько всего пережить – и для чего? Поцеловать закрытую дверь, развернуться и вылезти наверх, прямо в чистые руки людей с горячими сердцами и холодной головой? Ну уж нет, лучше попытаться спуститься через лифтовые шахты.
Но сначала стоит сделать вот так: ни на что особо не надеясь, я набрал код в обратном порядке – сначала буквы «С-В-А», затем цифры «0-1-2-3». И услышал знакомый и милый сердцу щелчок. Вот так-то! Именно за это я и люблю военный люд. Армейская мысль («мысля», как говаривал один мой товарищ) – она и в Африке армейская мысль: зачем выдумывать новый код, если можно просто переставить задом-наперед старый? Теперь понятно, почему дед с товарищами не сумел подобрать кода – исходной комбинации-то у них не было. Что ж, зайдем, пожалуй, полюбопытствуем.
Фыркнув от избытка чувств, я открыл дверь и осторожно – обидно было бы напоследок напороться на какую-нибудь взрывоопасную гадость – ступил в коридор. Да нет, все нормально вроде. Темно, тихо и взрывобезопасно…
Госпиталь, вход в который был отделен от основного коридора самым настоящим герметичным боксом, я осматривать не стал – не мой профиль. А вот складские помещения осмотрел с интересом – судя по размаху, с которым был отстроен этот «подвальчик», его закрома обещали быть весьма интересными. Так и оказалось – огромное подземное помещение, разделенное на несколько изолированных блоков с отдельными входами, было заставлено множеством добротных армейских ящиков и контейнеров, выкрашенных в стандартный серо-зеленый цвет и кое-где стоявших штабелями. Неслабо! Серьезно немцы затарились…
Вернувшись на ступень выше, я дождался, пока «пятый номер» вернется в исходное положение, и вновь перенес на него собственный вес. Ага, разогнался: скоба послушно опустилась, однако створки и не подумали раскрываться – открывался люк явно иначе, нежели закрывался.
Подсвечивая себе фонариком, я поднялся на самый верх и осмотрел внутреннюю поверхность люка – абсолютно гладкий металл и покрытый легким налетом ржавчины пружинный механизм. Все ясно как день: открываясь, подпружиненные створки взводят захлопывающий механизм, спускаемый нажатием на упомянутую выше скобу! Открывается люк как-то иначе, явно не с помощью пластины-ключа – ни малейшего намека на замочную скважину я не обнаружил.
Ладно, разберемся. В конце концов, это не смертоносная «волчья яма» в каком-нибудь средневековом рыцарском замке: заминировать вход – еще куда ни шло, но не устраивали же здесь фрицы целую сеть хитроумных ловушек?! Хотя, конечно, аналогия «волчья яма» – «волк-оборотень» мне не слишком понравилась… Ну что ж, замнем для ясности! Никуда этот люк от меня не денется: надо будет – откроется как миленький. Так что – вперед!
С подобными мыслями я наконец спустился вниз и осмотрелся. Первое впечатление от гитлеровской ставки, несколько подпорченное неожиданно захлопнувшимся люком, было в целом неплохим: выкрашенные веселенькой белой краской стены, небольшое пятно засохшей грязи прямо под люком, уже знакомая цифирь «три» на стене и короткий – метров в десять– коридор, горизонтально ответвляющийся от шахты.
И ни малейших признаков сырости или затопления– все чисто и красиво. Разве что небольшие трещины на стенах и потолке коридора – как я понимаю: следы взрыва на поверхности тех самых пресловутых «двух вагонов взрывчатки»…
Пожав плечами, я двинул вперед по коридорчику, на всякий случай внимательно освещая пол перед собой: если и есть смысл где-то минировать, то только здесь. Ушел я, впрочем, недалеко: коридор закончился массивной бронированной дверью с винтовым запором и цифровым механическим кодовым замком. Это не страшно, об этом нас фриц предупреждал. Не испытывая ни малейших сомнений, я накрутил на панельке семизначный буквенно-цифровой код (сначала – первые буквы латинского алфавита «А, В, С», затем жутко сложная цифровая комбинация «3-2-1-0») и крутанул влево штурвальчик, расположенный прямо в центре двери.
Внутри что-то сочно клацнуло, и штурвал, сделав два полных оборота, застопорился. Бросив взгляд на надпись на стене: «С этой стороны – на себя», я ухватился покрепче за пачкающий руки ржавчиной металл и потянул, вкладывая в это движение всю свою силу, однако…
Однако десятисантиметровая бронированная дверь, весящая никак не меньше полутора тонн, открылась на удивление легко, мягко и без малейшего скрипа провернувшись на мощных петлях, покрытых толстым слоем солидола.
Я уважительно хмыкнул и, посветив перед собой, шагнул через порог. Закрывать дверь, конечно, не стал – только осмотрел ее изнутри, убедившись, что «Вервольф» немцы все-таки успели законсервировать: все движущиеся узлы на ее внутренней поверхности были покрыты аккуратным слоем смазки. Конечно, со временем ее поверхность затвердела, превратившись в хрупкую темно-коричневую корку, но глубже смазка сохранила все свои скользящие и водоотталкивающие свойства: если так пойдет и дальше, проблем с механической начинкой бункера можно не опасаться.
А также больше можно не опасаться мин: минировать столь тщательно законсервированный бункер не имело никакого смысла: если уж останавливать непрошеных гостей, то возле самого входа, взорвав уже пройденный мной «предбанник» и завалив их тоннами перемолотого взрывом железобетона. Тем более что сия дверца, как я понимаю, с легкостью выдержит удар взрывной волны, надежно защитив внутренности бункера от любых последствий подобного непредвиденного вторжения…
Итак, хочу я того или нет (здесь, под землей, я уже ни в чем не был уверен), но я на месте. Точнее – почти на месте: вход-то все-таки резервный, а значит, от него до основного бункера еще предстоит пройти какое-то расстояние: по моим подсчетам – метров пятьдесят.
Я осмотрелся: ничего особенного – просто длинный коридор, выкрашенный в верхней трети все той же белой краской, ниже – темно-серой. На потолке – небольшие, забранные решеткой лампы, покрытые толстым слоем полувековой пыли. Несколько каких-то ящиков вдоль стены, трогать я их на всякий случай не стал: к чему зря рисковать? Умеренный слой пыли на полу – и, что удивительно, довольно свежий и сухой воздух: то ли строили немцы на совесть, то ли естественная вентиляция до сих пор работает. Ладно, пошли потихоньку…
Метров через двадцать коридор, как и ожидалось, свернул налево – значит, я не ошибся и с ориентацией у меня все в порядке, даже под землей. За поворотом тоже ничего интересного не обнаружилось – просто еще один длиннющий глухой аппендикс, заканчивающийся очередной бронированной дверью, точной копией оставшейся за спиной.
Процедуру ее открывания описывать не стану – скажу лишь, что немцы явно не утруждали себя выдумыванием новых кодов – или просто не успели сменить их на более сложные: открылась она при помощи все той же, уже известной вам, комбинации. Ничего интересного. Зато за дверью…
За дверью начинался, собственно, бункер. Едва переступив порог, я оказался в огромном квадратном зале с высоким – никак не меньше трех метров – потолком. Что это за место, я понял сразу – спасибо многочисленным схемам из дедовской папки: одна из двух главных. Впрочем, стоп, так вы все равно ничего не поймете – сами-то этих схем не видели. Что ж, попробую объяснить.
Дело в том, что, несмотря на всю завесу таинственности и массу связанных с ним загадочных историй и всяческих небылиц, с инженерной точки зрения «Вервольф» отнюдь не являлся уникальным фортификационным сооружением – ну разве что необычно большое для того периода количество подземных этажей и небывалый уровень технической оснащенности. Во всем остальном это был довольно простой бункер, где каждый последующий уровень классически повторял расположенный выше – менялось только количество и метраж помещений, толщина перекрытий, насыщенность системами жизнеобеспечения и безопасности и прочий «интерьер».
Сама же его схема была вовсе не сложной. Представьте себе два огромных зала, «северный» и «южный», размерами двадцать на двадцать метров, соединенных между собой «коридорчиком» длиной ни много ни мало аж в семьдесят метров, по обе стороны от которого находились многочисленные жилые, служебные и научные блоки с различным количеством помещений (говорил же: амбициозный проект!). В этих же залах располагались лифты, по два в каждом – грузовой и пассажирский, выходы на лестничные марши и – это касалось уже только залов первого уровня, в одном из которых я сейчас находился, – по два расходящихся под прямым углом коридора к резервным выходам. Кроме того, где-то посередине основного коридора располагался еще один лифт и ведущая вниз лестница. Вот так – неслабо, да? «Кто ж так строит», одним словом… Да, вот еще что: помещения третьего уровня, где располагалась личная охрана фюрера, штабной блок, связисты и небольшой гараж, соединялись с поверхностью стометровым подземным автомобильным туннелем и – вы не поверите! – веткой узкоколейной железной дороги, правда, так и недостроенной. Оба вышележащих яруса занимал собственный гарнизон службы охраны ставки и многочисленный обслуживающий персонал; на четвертом, как я вам уже рассказывал раньше, с комфортом обосновался гроссфатер фюрер (кабинет, залы для совещаний, кинозал, столовые, спальни, бассейн и прочие удобства). Пятый уровень почти полностью отводился под складские помещения и госпиталь с собственной операционной и даже несколькими палатами и боксами, а вот два последних яруса были наиболее загадочными: шестой занимали лаборатории, а седьмой… Про седьмой – «недокопанный» – уровень я вам уже тоже кое-что рассказывал: а вот что именно там находилось, я, собственно, и собирался выяснить в самое ближайшее время…
Здесь, на первом ярусе, последствия взрыва наземных коммуникаций были более заметны: перекрытие, несмотря на внушительную толщину, не выдержало, расколовшись наискосок на всем протяжении зала. Кое-где с потолка даже обрушились отдельные куски бетона, частично осыпавшись на пол, частично оставшись висеть на покореженных, проржавевших прутьях арматуры. Местами сквозь трещины просыпалась земля; где-то в темноте размеренно капала вода, однако больше никаких пагубных последствий неосторожного обращения с двумя вагонами взрывчатки я не заметил – целы были и решетки на лифтовых шахтах, и ведущая во внутренний коридор бункера бронированная дверь. Ладненько… Нацепив на голову свежеприобретенный спелеологический фонарь и немного привыкнув к его резкому бело-голубому свету, я решительно пошел к двери, точнее к дверям: вход в основную часть ставки напоминал шлюзовую камеру медицинского бокса. Наружная дверь оказалась открыта – спешащий покинуть «Вервольф» диверсант не удосужился ее закрыть (или умышленно этого не сделал), а после него здесь больше никого не было – дед со своими чекистами спустился в бункер через «северный» вход и в это крыло ставки не добрался. Насколько я понял, подобрать код к внутренней двери, несмотря на всю его простоту, они не смогли, а о наличии «южного» входа, судя по всему, так и не узнали.
Внимательно осмотрев шлюзовой тамбур (ровным счетом ничего интересного – бетон, запыленные лампы в решетчатых плафонах, толстые пакеты кабелей по стенам), попытался открыть внутреннюю дверь – такую же массивную и неприступную, что и при входе сюда. Кодовый замок, окончательно смирившись с моей наглостью и уже не споря, принял знакомую комбинацию букв и цифр, однако винтовой запор заартачился – штурвальчик сделал лишь один оборот и с издевательским скрипом заклинился. Пришлось доставать из сумки топорик и применять грубую физическую силу, в результате чего дверь все-таки раскрылась, а рукоятка «сверхпрочного» по заверению продавца топорика самым наглым образом погнулась.
Миновав наконец упрямую дверь, я оказался в главном коридоре – очень длинном, с десятками дверей по обе стороны и, не в пример уже знакомым мне, весьма широком. Правда, внешний вид его был столь же стандартно-аскетичным, что и в подавляющем большинстве других армейских бункеров: выкрашенные в два цвета стены, жгуты кабелей вдоль потолка, трафаретные надписи-указатели; разве что лампы основного и аварийного освещения здесь встречались намного чаще – через каждые два-три метра.
Сначала я пытался открывать все двери подряд – благо, бронированными они не были, однако быстро бросил это занятие: многочисленные караульные помещения, жилые блоки личного состава, оружейные комнаты и прочая гарнизонная инфраструктура меня мало интересовали. Конечно, я зашел в несколько блоков, убедившись, что, несмотря на всю заботливо проведенную консервацию, покидали бункер немцы в спешке. Или довольно скоро собирались вернуться сюда: койки в спальных комнатах были аккуратно заправлены, в караулках стояли «этажерки» с готовым к бою оружием, на стенах висели многочисленные расписания дежурств и прочая уставная муть… Правда, столь любимого многими писателями «ощущения, что люди вот-вот вернутся сюда», у меня не было: всё находящееся в бункере несло на себе печать множества прошедших лет. Постельное белье давным-давно слежалось и пожелтело, оружие покрылось легким налетом ржавчины, на стенах проступили зеленовато-бурые потеки влаги, просачивающейся сквозь невидимые глазу трещинки, кое-где даже осыпалась штукатурка, обнажив голый некрашеный бетон, и, кроме того, абсолютно все укуталось слоем вездесущей пыли, местами невесомой, поднимающейся в воздух от любого движения воздуха, местами – наоборот, какой-то вязкой и тяжелой, пачкающей руки жирным серо-коричневым налетом.
Бродить по первому ярусу мне довольно скоро наскучило, да и аккумуляторы к фонарю следовало беречь: как известно, нет ничего хуже, чем оказаться под землей без света. Можно было вернуться к лестнице на входе, однако я предпочел воспользоваться той, что располагалась посередине коридора. С сожалением поглядев на металлические двери лифтовой шахты, сквозь решетчатые оконца которых ощутимо тянуло сквозняком (увы-увы, эта дорога не по мне – придется идти пешочком по лестнице), я остановился перед массивной бронированной дверью, выходящей на лестничную площадку. Нам сюда…
К моему удивлению, на сей раз не пришлось воспользоваться заветной комбинацией – дверь отчего-то оказалась запертой лишь на винтовой запор – вот и объяснение, как чекисты сумели добраться аж до четвертого уровня. Впрочем, уж кому-кому на это жаловаться, только не мне.
Спуск на следующий уровень ничем примечательным отмечен не был: просто два лестничных марша, достаточно широких для того, чтобы там смогли разминуться два человека, – и очередная бронированная дверь, тоже незапертая.
Второй этаж, оказавшийся практически точной копией первого, все-таки понравился мне больше. Воздух здесь был суше, на стенах ни малейших признаков сырости – одним словом, все вполне прилично и в духе столь любимого немцами «орднунга»[3]. Впрочем, задерживаться здесь я тоже не стал – заглянул в несколько отсеков, убедился в «отсутствии наличия» чего-либо экстраординарного и вернулся к лестнице.
Третий (штабной) уровень, разительно отличающийся от первых двух обшитыми деревом стенами, гасящим шаги покрытием на полу и даже неким подобием подвесного потолка, я также миновал почти без задержки – разве что осмотрел гараж, убедившись, что никакого транспорта там нет, а вход взорван и намертво запечатан тоннами железобетона. Конечно, интересно было бы осмотреть и сами штабные блоки, однако я все же решил не тратить на это время – да и, кроме того, здесь ведь уже побывали коллеги моего деда, наверняка вынеся все более-менее ценное.
На следующий ярус я спускался с гораздо большим интересом: все-таки резиденция Самого! В том, что он не будет похож ни на один из остальных шести уровней, я не сомневался, однако не ожидал, что контраст окажется настолько разительным. Изменения начались уже за бронированной дверью – внутренняя поверхность которой была отделана деревом, что делало ее почти незаметной на фоне таких же обшитых лакированными дубовыми панелями стен. Здесь же находился первый пост охраны – небольшая кабинка, отгороженная от коридора толстым и наверняка бронированным стеклом. Пол под ногами приятно пружинил – помимо такого же, как в штабе, покрытия, он был застелен еще и ковровой дорожкой с несколько слежавшимся от времени ворсом. Да уж, Адольф был тот еще аскет и скромняга!
Что интересно – пока я дошел почти до самого конца коридора, я насчитал еще два поста охраны и только пять дверей. За первой оказалась комната телохранителей; за второй – уютный кинозал; еще одна вела в спортивный зал с десятком тренажеров и в тот самый знаменитый бассейн, облицованный мраморными плитами нежно-голубых и зеленоватых тонов. Две последние, точнее, расположенные как раз посередине коридора, вели в собственно апартаменты фюрера, представляющие собой целую анфиладу проходных или тупиковых помещений – кабинетов, спальных комнат, столовых… И везде – явно не соответствующая строгому статусу подземного военного бункера роскошь: натуральное дерево, бронзовые светильники, толстые ковры на полу, старинная мебель, потускневшие зеркала в высоких резных рамах, тяжелые бархатные занавеси с обязательными кистями, закрывающие несушествующие окна…
Если бы не скачущий, тревожный свет фонаря, на короткие мгновения вырывающий из мрака отдельные элементы обстановки, я бы мог подумать, что нахожусь в каком-нибудь музее или в доме «повернутого» на интерьере конца XIX века «нового русского». Очень богатого «нового русского».
Впрочем, хорошего понемногу – взглянув на часы, я с удивлением обнаружил, что нахожусь здесь уже больше получаса. Поднявшись из удобного кожаного кресла (ну не смог я себе отказать в такой маленькой слабости – посидеть за рабочим столом в личном кабинете одного из величайших тиранов в истории, да еще и возложив ноги на его драгоценную полированную поверхность! Даже несмотря на толстый слой пыли, которой здесь – видимо, из-за обилия ковров и дерева – было больше, чем в других помещениях) и бросив прощальный взгляд на пыльную и девственно-чистую – стараниями чекистов, надо полагать, – поверхность стола, я покинул эти мрачные и одновременно шикарные апартаменты.
Попасть на следующий уровень оказалось не так уж и сложно – от лестницы его отгораживала ставшая уже привычной бронированная дверь с кодовым замком, правда, на сей раз все-таки запертая. Пока открывал ее, неожиданно подумал: а вдруг дед все-таки что-то перепутал в своем письме и ученые ребята под чутким руководством друга всей советской науки товарища Берии добрались-таки до лабораторных блоков и загадочного седьмого уровня? Абыдно будет, да? Хотя вряд ли, конечно, уж слишком много в последнее время со мной всего…м-м-м… неординарного произошло. Да и вообще, ни малейшего повода не верить своему деду у меня не было…
Успокоив себя подобным образом, я привычно набрал на панельке знакомую комбинацию и… не услышал знакомого щелчка. Плохо. Совсем плохо. Подобрать новый семизначный код абсолютно нереально – насколько я помню курс математики, количество вероятных комбинаций, возрастающее в геометрической прогрессии, в этом случае будет исчисляться миллионами.
Повторив операцию и окончательно убедившись в ошибочности «своей» комбинации (ай да фриц, сумел-таки обмануть деда!), я с тоской осмотрел поверхность двери – откроешь ее, где там! Взорвать, конечно, можно – в богатом арсенале спецсредств есть такая штучка – «Разрез» называется, позволяет прожигать броню практически любой толщины, но… у меня-то ее нет! Да и обычным пластитом, которого у меня, впрочем, тоже нет, тут не обойдешься: петли-то находятся с другой стороны, а пытаться взорвать саму броневую плиту – наверняка перебьешь перекрытие или вообще обрушишь все выше и нижележащие лестничные марши. Глупо… Столько всего пережить – и для чего? Поцеловать закрытую дверь, развернуться и вылезти наверх, прямо в чистые руки людей с горячими сердцами и холодной головой? Ну уж нет, лучше попытаться спуститься через лифтовые шахты.
Но сначала стоит сделать вот так: ни на что особо не надеясь, я набрал код в обратном порядке – сначала буквы «С-В-А», затем цифры «0-1-2-3». И услышал знакомый и милый сердцу щелчок. Вот так-то! Именно за это я и люблю военный люд. Армейская мысль («мысля», как говаривал один мой товарищ) – она и в Африке армейская мысль: зачем выдумывать новый код, если можно просто переставить задом-наперед старый? Теперь понятно, почему дед с товарищами не сумел подобрать кода – исходной комбинации-то у них не было. Что ж, зайдем, пожалуй, полюбопытствуем.
Фыркнув от избытка чувств, я открыл дверь и осторожно – обидно было бы напоследок напороться на какую-нибудь взрывоопасную гадость – ступил в коридор. Да нет, все нормально вроде. Темно, тихо и взрывобезопасно…
Госпиталь, вход в который был отделен от основного коридора самым настоящим герметичным боксом, я осматривать не стал – не мой профиль. А вот складские помещения осмотрел с интересом – судя по размаху, с которым был отстроен этот «подвальчик», его закрома обещали быть весьма интересными. Так и оказалось – огромное подземное помещение, разделенное на несколько изолированных блоков с отдельными входами, было заставлено множеством добротных армейских ящиков и контейнеров, выкрашенных в стандартный серо-зеленый цвет и кое-где стоявших штабелями. Неслабо! Серьезно немцы затарились…