Тертлдав Гарри. Крисп Видесский

   — Да, но…
   Ответ был прерван пинком в голень — на сей раз удачным.
   — Уй-й! — взвыл он.
   Боль пробудила в нем гнев. Когда Дара начала визжать снова, он перебил ее:
   — Если бы не Танилида, я бы давно сдох, а со мной и вся армия!
   — В задницу и тебя, и армию!
   — Да почему ты так бесишься? — взорвался Крисп. — Анфим изменял тебе дважды в день — а если мог, то трижды или четырежды, — а ты его годами терпела.
   Дара открыла было рот, чтобы оскорбить его еще раз, но заколебалась. Крисп насладился первым мгновением тишины с той минуты, как он вошел в императорские палаты.
   — От Анфима я этого и ожидала, — произнесла она чуть мягче, чем до того. — А от тебя — нет. — Крисп ощутил в ее голосе не только гнев, но и боль.
   — Я этого тоже от себя не ожидал, — признался он. — Просто мы с Танилидой знали друг друга довольно давно, еще до того, как я попал во дворец.
   — Знали? — Теперь остался один гнев. — От этого только хуже. Если ты так по ней скучал, что ж не вызвал к себе, как только засвербило?
   — Все было не так, — запротестовал Крисп. — И для начала я ее вовсе не соблазнял, просто… — Чем больше он говорил, тем хуже становилось. Он развел руками, признавая поражение. — Я сделал ошибку. Что я могу сказать? Только то, что подобных ошибок я стараюсь не делать.
   Дара не преминула повернуть нож в ране:
   — Там, случаем, не завалялись где-нибудь еще с полсотни женщин, которых ты знал прежде? — Потом она снова поколебалась. — Не думаю, что Анфим когда-либо признавал ошибку.
   На офицерских совещаниях Крисп научился менять тему, когда чувствовал, что у него не хватает ответов на все вопросы.
   — Дара, — попросил он, — могу я посмотреть на своего младшего сына?
   Он надеялся, что это смягчит ее. Не получилось. Вместо этого Дара взорвалась вновь:
   — Твоего младшего сына? А что ты делал, пока я визжала, точно на дыбе, и маялась, высунув язык, рожая твоего сына? Нет, не отвечай. Я как-нибудь сама догадаюсь.
   — Судя по твоему письму, в день рождения Эврипа армия с боями пробивалась через Кубрат. И мы с Танилидой тогда всего лишь ехали рядом. — Что они делали, когда письмо пришло.., но об этом Дара не спрашивала.
   — Тогда, — горько повторила Дара, вложив в одно слово бездну значения. — У тебя даже хватило наглости прославить ее имя сегодня перед народом.
   Крисп поразился, как она только узнала об этом. В городе Видессе быстрее всего распространялись слухи.
   — Что бы ты ни думала обо мне и о ней, ее имя заслуживает памяти. Я уже сказал, что без нее ты была бы вдовой.
   Дара одарила его долгим холодным расчетливым взглядом.
   — Может, оно бы и к лучшему. Я тебя предупреждала — не шути со мной.
   Крисп припомнил слова Ризульфа — как, дескать, он сможет заснуть рядом с женой?
   — Поосторожнее с такими словами, — предупредил он. — Тебе бы не понравилось обсуждать судьбы империи с Арвашем Черным Плащом.
   — Рядом со мной был бы кто-нибудь другой, — ответила она гневно. Гнев заставил ее добавить еще одну фразу:
   — И еще может оказаться — это ведь я привела тебя на трон.
   — И можешь с него снять, ты это имеешь в виду? Что я ношу корону только потому, что женат на тебе? — Крисп покачал головой. — Два года назад так оно, может, и было. Я разбил Петрония. Я разбил Арваша. Народ привык видеть корону на моей голове и знает, что я справляюсь со своей работой. — Теперь пришла его очередь бросать холодные взгляды. — Так что, если придется, я могу отослать тебя в монастырь, а сам буду развлекаться с кем захочу. Это сойдет мне с рук. Сомневаешься?
   — Ты не посмеешь.
   — Если придется — еще как посмею. Только не хочу. Если бы наш брак был только браком по расчету… — Подыскивая слова, он вспомнил, что Танилида тоже употребляла это выражение, и покачал головой, словно пытаясь вытряхнуть несвоевременное воспоминание. — Думаю, я мог бы вышвырнуть тебя без угрызений совести. Я мог бы распорядиться об этом еще по пути из Кубрата. Но я вернулся, потому что, лед меня побери, я люблю тебя.
   Дара не была готова сдаться или отпустить его с миром.
   — Наверное, ты бы это сказал, если бы Танилида приехала с тобой, да?
   Крисп согнулся, как от удара ниже пояса. Как ему ни хотелось, чтобы Танилида осталась в живых, он как-то не подумал, что ему придется знакомить ее с Дарой. Как бы они сошлись?»Плохо», — пришло ему в голову. Скорее всего, порубили бы его на пару в мелкий фарш. У Дары и одной неплохо получалось.
   Крисп отбивался как мог:
   — Если бы да кабы… Мало ли что могло случиться, так откуда нам знать? Только споры одни. А спорить нам как раз больше и не стоит.
   — Да ну? Крисп, я тебе верила. А как мне поверить теперь, когда ты мне изменил?
   — Со временем сможешь, — ответил он. — Я же тебе поверил.
   — Я? При чем тут я? — Глаза Дары опасно блеснули. — Не передергивай. Я тебе не изменяла никогда, и тебе это лучше бы запомнить.
   — Я не передергиваю и все помню, — ответил Крисп. — Но ты изменяла Анфиму со мной, так что я знал, что ты и мне можешь изменить. Это меня беспокоило. Очень беспокоило. Я долго не мог понять, что волнуюсь зря.
   — И ты ничем это не показывал, — произнесла Дара и глянула на него, словно увидев впервые. — Ты никогда не говорил об этом.
   — А что толку? Я решил, что, если скажу об этом, лучше не станет, оттого и молчал.
   — Да, на тебя похоже. Ты и о Танилиде просто молчал бы, да?
   Но гнев потихоньку улетучивался из голоса Дары. Она продолжала разглядывать Криспа. Несмотря на вздорный характер — и серьезную причину для ярости, — в глубине души Дара была очень практичной женщиной.
   — Что ж, — сказала она наконец, — пойди хоть посмотри на Эврипа.
   — Спасибо. — Это слово относилось не только к ее последней реплике. Крисп давно знал Дару и надеялся, что она уловит это и поймет.
   Когда Крисп и Дара вышли из императорской спальни, ни одного слуги не было видно. Крисп криво усмехнулся.
   — Должно быть, все евнухи и служанки боятся подходить. Не могу их винить, учитывая, какой скандал мы закатили.
   — Я тоже, — ответила Дара с первой полуулыбкой за весь день. — Наверное, ждут, кто из нас выйдет оттуда живым, — если выйдет.
   Детская располагалась в другом коридоре. Лишь завернув за последний поворот, Крисп и Дара столкнулись с Барсимом. Вестиарий поклонился.
   — Ваши величества, — произнес он тем особенным тоном, который освоил в совершенстве, так что за его словами явственно проглядывало: «Ваши величества закончили пинать друг друга?»
   — Уже… — Крисп хотел сказать, что все уже в порядке, но это было бы вранье. — Уже лучше, почитаемый господин.
   Он оглянулся на Дару — не ославит ли она его лжецом?
   — Несколько лучше, почитаемый господин, — поправила Дара.
   Крисп пощелкал языком. Что ж, пока и так сойдет.
   — Рад слышать, ваши величества. — В виде исключения голос Барсима звучал соответственно. Вестиарий не мог не видеть красного отпечатка ладони на щеке у императора, зато мог его не замечать. Он снова поклонился. — Если вы позволите…
   Он прошел мимо императорской четы. Благодаря особому дару дворцовых слуг через пару минут все, известное вестиарию, разлетится по дворцу.
   Крисп отворил дверь детской, пропуская Дару вперед. Кормилица поспешно вскочила и начала падать ниц.
   — Оставь, Илиана, — сказал Крисп. Кормилица улыбнулась, довольная, что император запомнил ее имя. — Все тихо, — продолжил Крисп, — так что Эврип, наверное, спит.
   — Точно, ваше величество, — ответила Илиана. Она улыбнулась снова, но по-другому — усталой улыбкой любого, кому приходится ухаживать за ребенком. Она указала на колыбель у стены.
   Крисп подошел, заглянул внутрь. Эврип лежал на животике, засунув в рот большой палец. Крисп уловил его запах, смесь младенческой сладости и грудного молока.
   — У него меньше волос, чем было у Фостия, — пробормотал Крисп первое, что пришло в голову.
   — Верно, — согласилась Дара.
   — Думаю, он на вас похож, ваше величество, — заметила Илиана. Казалось, она и не слыхала о его стычке с Дарой. Возможно, если она все это время просидела в детской, так и было. — Личико у него длиннее, чем было у Фостия в его возрасте, и нос точно ваш.
   Крисп снова вгляделся в Эврипа и пожал плечами. Во-первых, когда Фостий был в этом возрасте, Крисп воевал, так что сравнивать двух малышей ему было непросто, а во-вторых, он не находил ни малейшего сходства между носом-пуговкой Эврипа и своим внушительным клювом.
   — Сколько ему? — спросил он.
   — Чуть больше шести недель, — ответила Дара. — Он крупнее Фостия.
   — Со вторыми детьми так часто бывает, — вставила Илиана.
   — Может, он и похож на меня, — признал Крисп. — Нам надо будет хорошо учить его, чтобы он стал брату правой рукой, когда Фостию придет пора править.
   Дара уделила ему действительно благодарный взгляд. Теперь, когда у Криспа имелся несомненно родной сын, он не собирался лишать Фостия права на трон.
   Дверь распахнулась, и вошел сам наследник, сопровождаемый Ланкином. Малыш шел намного увереннее, чем когда Крисп отправлялся в поход. Он осмотрел Криспа — не столько лицо, сколько одежду.
   — Папа? — осторожно спросил он.
   «Может, он сам не уверен», — пришло в голову Криспу, и он скривился, потом состроил Фостию самую лучезарную улыбку, какую мог.
   — Папа, — подтвердил он.
   Фостий подбежал к нему и обнял за ноги. Крисп взъерошил ему волосы.
   — Откуда он меня знает? — спросил он Дару. — Меня давно не было, а он еще очень мал.
   — Может, помнит, — ответила Дара. — Он умный. Но я ему показывала портреты древних Автократоров в парадных одеяниях и говорила «император» и «папа». Если он тебя не узнает, то хоть одежду — точно.
   — Очень.., заботливо с твоей стороны, — произнес Крисп.
   Дара промолчала. «И хорошо», — подумал Крисп. Если бы она ответила, то что-нибудь вроде: «Да, а чем ты занимался, пока я напоминала сыну о тебе?»
   — На учки, — потребовал Фостий.
   Крисп подхватил его и поднял на вытянутых руках, чтобы разглядеть получше. Фостий заболтал ногами. На кого похож Эврип, Крисп так и не понял, но Фостий пошел в Дару: цвет кожи, овал лица, приметная складочка на веке — все напоминало о ней.
   Крисп подбросил сына к потолку, поймал, легонько встряхнул. Фостий завизжал от радости. Криспу захотелось встряхнуть его посильнее, вытрясти, кем был его отец.
   — Папа, — повторил Фостий, протягивая к Криспу ручонки. Крисп прижал его к себе, и Фостий обвил руками его шею. Чьим бы сыном он ни был, Фостий был замечательным мальчуганом.
   — Спасибо, что не дала ему забыть меня, — сказал Крисп Даре. — Он рад меня видеть.
   — Да, верно. — Голос Дары смягчился — наверное, потому, что говорила она о Фостии.
   Ланкин подал Криспу варенный в меду абрикос:
   — Его младшее величество особенно их любит.
   — Да ну? — Крисп показал сладость Фостию. Тот завертелся от радости и широко открыл рот. Крисп скормил ему абрикос, и Фостий немедленно завел «ням-ням-ням».
   — Кажется, у него прибавилось зубов с моего отъезда, — заметил Крисп.
   — Растут, — подтвердила Дара. Фостий дожевал абрикос.
   — Все? — с надеждой спросил он.
   Рассмеявшись, Крисп протянул руку. Постельничий вручил ему еще один абрикос. Крисп передал сладость Фостию. Ням-ням-ням.
   — Вы перебьете ему аппетит, — укорила его Илиана и, вспомнив, с кем разговаривает, торопливо добавила:
   — Ваше величество.
   — Один пропущенный ужин погоды не сделает, — ответил Крисп. Он понимал, что так и есть, — но не окажется ли слишком много таких ужинов? Он подозревал, что Анфим рос, не зная ни в чем отказа. Ему не хотелось, чтобы его сын вырос таким же.
   В детскую заглянул Барсим:
   — Скоро вечер, ваше величество, и повар, Фест, хочет знать, чем вы изволите сегодня оттрапезовать.
   — Богом благим клянусь, мой аппетит перебьешь разве что сытным ужином. Особенно после армейских харчей, которыми я питался с отъезда, — ответил Крисп. — Пусть Фест покажет себя.
   — Он будет рад слышать это, ваше величество, — отозвался Барсим. — Он сказал мне, что, если вы потребуете миску солдатской похлебки, он увольняется.
   — Лучше не стоит, — рассмеялся Крисп. — Я люблю хорошо поесть, а порой и роскошно. Особенно после стольких недель на простой еде.
   Вестиарий побежал передавать его приказ повару. Крисп еще раз подбросил Фостия к потолку.
   — А вы чем изволите отужинать сегодня, ваше величество?
   Фостий показал на карман, где Ланкин держал абрикосовые сладости. Евнух, печально нахмурившись, вывернул пустой карман наизнанку.
   — Мне ужасно жаль, ваше младшее величество, — проговорил он, — но больше нету.
   Фостий расплакался. Крисп попытался его успокоить, но трагедия исчезнувших абрикосов была слишком велика. Крисп перевернул малыша головой вниз. Фостий решил, что это весело. Крисп перевернул его еще раз. Фостий зашелся от смеха.
   — Если бы мы могли так легко забывать о нашем горе, — заметила Дара.
   Крисп решил, что вместо «мы» следовало понимать «я».
   — Мы и не забываем, — ответил он. — Нам остается только не позволить горю мешать нам.
   — Наверное, — признала Дара, — хотя в мести есть своя горькая сладость, которой так упиваются многие в Видессе. Немало дворян скорее забудут свое имя, чем обиду.
   Крисп с некоторым облегчением осознал, что себя Дара в их число не включила.
   С плачем проснулся Эврип. Фостий указал на колыбель.
   — Дета, — заявил он.
   — Это твой младший братик, — объяснил Крисп.
   — Дета, — повторил Фостий.
   Эврип зарыдал еще громче. Илиана взяла его на руки. Крисп в последний раз перевернул Фостия, опустил и поставил на пол.
   — Дай-ка Эврипа мне, — попросил он. Илиана отдала ему младенца. Крисп взял сына очень осторожно.
   — Придержите ему головку, ваше величество, — предупредила Илиана. — Шейка у него еще слабенькая.
   Крисп подчинился. Он вновь вгляделся в лицо Эврипа. Щечка, на которой младенец спал, покраснела. Глаза у него будут карие; уже сейчас они были чуть темнее младенческой голубизны. Эврип смотрел на Криспа. Тот вначале подумал, что малыш никогда раньше не видел бороды, потом решил, что Эврип еще слишком мал, чтобы заметить это.
   Глазки Эврипа широко раскрылись — он и вправду просыпался. Лицо его сморщилось…
   — Он мне улыбнулся! — воскликнул Крисп.
   — Это не в первый раз, — заметила Дара.
   — Дайте-ка его мне, ваше величество, — попросила Илиана. — Он, видно, голодненький.
   Крисп вернул ей младенца. Когда кормилица расстегнула ворот платья, Крисп стыдливо отвел взгляд. Еще не хватало, чтобы Дара решила, будто он заглядывается на груди посторонних женщин. Эврип нашарил губами сосок и принялся шумно ужинать.
   — Молоко, — заявил Фостий. — Дета. — И высунул язык.
   — Тебе и самому не так давно очень нравилось, — с улыбкой напомнила ему Илиана. Фостий не обратил внимания. Раз в мире есть такие вкусности, как абрикосы в меду, грудное молоко теряло всяческую привлекательность.
   — Как тебе нравится твой сын? — осведомилась Дара.
   — Мне очень нравятся оба моих сына, — ответил Крисп.
   — Это хорошо. — Дара и вправду обрадовалась этому. Может, она и понимала, что эти слова — предложение мира, но она приняла его. — Эврип еще немного побуянит перед сном. Хочешь еще поиграть с ним, когда его покормят?
   — С удовольствием, — ответил Крисп. Вскоре Илиана передала ему ребенка.
   — Посмотрим, рыгнет ли он у вас.
   Крисп похлопал Эврипа по спинке.
   — Не так сильно, ваше величество, — предупредила Илиана, и в тот же миг младенец неожиданно басово рыгнул. Крисп торжествующе ухмыльнулся.
   Он немного покачал младенца, но Эврип был слишком мал, чтобы осмысленно реагировать. Порой его сосредоточенный взгляд упирался в лицо Криспа, а один раз он даже улыбался отцу в ответ, но внимание его быстро рассеивалось.
   Фостий потянул Криспа за тунику.
   — На учки, — потребовал он.
   Крисп вернул младшего сынишку Илиане и подхватил Фостия. После младенца старший показался ему тяжелым. Малыш откинулся назад, показывая, что хочет поиграть в перевертыша. Крисп опустил его почти до полу, потом поднял, так что они оказались нос к перевернутому носу.
   — Не боишься? — спросил он.
   — А с чего ему бояться? — осведомилась Дара. — Ты ведь его не ронял на голову.
   Крисп прищелкнул языком, уловив невысказанное «как меня».
   Фостию быстро надоела игра. Крисп опустил его на пол, и малыш тут же подбежал к сундучку с игрушками. Он вытащил раскрашенные деревянные фигурки собаки, лошади и маленький фургончик. Он ржал, тявкал и удивительно похоже изображал скрип несмазанных колес.
   Крисп сел на пол рядом с ним. Он тоже ржал и тявкал. В его руках пес гонялся за лошадью, пока не загнал ее в фургон. Фостий веселился и рассмеялся еще громче, когда Крисп воспроизвел громкий пронзительный скрип и пес умчался в потешном ужасе.
   Он еще немного поиграл с Фостием, потом снова качал Эврипа, пока малыш не заплакал. Илиана взяла его покормить, и Эврип заснул, не отрываясь от груди. К этому времени Крисп уже опять играл с Фостием.
   — Должно быть, это самый домашний твой вечер за долгое время, — заметила Дара.
   — Это самый домашний вечер в моей жизни, — поправил Крисп. — Так и должно быть. Раньше у меня никогда не было двоих сыновей, с которыми можно было поиграть. — Он подумал немного. — Мне нравится.
   — Я вижу, — тихо ответила Дара. В детскую заглянул Барсим:
   — Ваше величество, Фест приготовил трапезу для вас и вашей супруги.
   — Уже? — удивленно спросил Крисп. Он глянул на солнечные лучи, озарявшие стену детской, посоветовался со своим желудком. — Боже благой, и верно. Хорошо, почитаемый господин, мы уже идем.
   Дара кивнула.
   Увидев, что папа с мамой уходят, Фостий заныл.
   — Он устал, ваше величество, — извинился Ланкин. — Ему давно пора вздремнуть, но он слишком возбудился, играя с отцом.
   Дара покосилась на Криспа.
   — Мне тоже было приятно, — только и ответил он. Кто бы ни приходился отцом Фостию, мальчуган был замечательный. Крисп удивился, что не замечал этого раньше. В конце концов, это главное.
   Барсим проводил Криспа и Дару в самую маленькую из императорских трапезных. Вечер еще не наступил, но лампы уже горели. Посреди стола стоял кувшин вина, перед каждым прибором — по серебряному кубку. Садясь, Крисп заглянул в свой.
   — Белое, — заметил он.
   — Совершенно верно, ваше величество. Поскольку вы долго были вдали от моря, Фест посчитал, что отметить возвращение в город Видесс должным образом можно только рыбными блюдами.
   Когда вестиарий вышел, Крисп поднял кубок.
   — За наших сыновей, — сказал он и выпил.
   — За наших сыновей. — Дара тоже поднесла вино к губам, глянула на мужа поверх кубка. — Спасибо, что выбрал тост, за который я могу выпить.
   Крисп кивнул.
   — Я стараюсь. — Он рад был любому, даже самому хрупкому перемирию.
   Барсим внес хрустальную чашу.
   — Салат с каракатицами, — объявил он. — Фест просил передать вам, что салат заправлен оливковым маслом, уксусом, чесноком, орегано и чернилами самих каракатиц, которые и придают ему темный цвет.
   Он положил салату на тарелку Криспу, потом Даре и опять удалился.
   Крисп взялся за вилку и улыбнулся, вспоминая, когда в последний раз пользовался какими-либо столовыми приборами, кроме ножа или ложки. Наверное, когда в последний раз был в городе. Он попробовал салат.
   — Вкусно.
   Дара последовала его примеру.
   — Действительно.
   Пока они разговаривали на безопасные темы вроде еды, все было в порядке.
   В точно рассчитанный момент Барсим появился, чтобы унести салат. Принес он суповые миски, золотую супницу и половник. Супница распространяла изумительный аромат.
   — Креветки с пореем и грибами, — пояснил он, разливая суп.
   — Если на вкус это не хуже, чем на запах, передайте Фесту, что я только что повысил ему жалованье, — сказал Крисп и попробовал кушанье. — Так и есть. Передавайте, Барсим.
   — Будет исполнено, ваше величество, — пообещал вестиарий.
   Острота порея, несколько смягченная при варке, превосходно дополняла нежный вкус креветок. Грибы добавляли густой дух лесов, где были собраны. Крисп сам орудовал половником, пока супница не опустела. Когда Барсим собрался унести ее, Крисп протянул ему свою тарелку:
   — Будьте добры, отнесите это на кухню, почитаемый господин, и наполните еще раз.
   — Разумеется, ваше величество. Однако, если вы меня простите, я не советовал бы вам слишком увлекаться этим блюдом. Вас ожидают следующие перемены.
   И действительно, когда тарелки наконец опустели, Барсим внес накрытое крышкой блюдо.
   — Что теперь, почитаемый господин? — спросил Крисп.
   — Жареные миноги, фаршированные паштетом из морских дракончиков, с гарниром из пшеничных хлопьев и маринованных виноградных листьев.
   — Кажется, когда я закончу с ужином, у меня отрастут плавники, — усмехнулся Крисп. — Как там в поговорке: «Когда ты в городе Видессе — ешь рыбу»? Ну, лучшей рыбы, чем я сегодня, поесть просто невозможно.
   Он поднял кубок, салютуя Фесту. Когда он опустил его, кубок был пуст. Крисп потянулся к кувшину, но и там ничего не было.
   — Я сейчас принесу, ваше величество, — проговорил Барсим.
   — Без вина такие обеды не обходятся, — заметил Крисп.
   — Верно. — Дара осушила свой кубок, поставила на стол и глянула на Криспа. — Хорошо, что я не начала пить до обеда. Иначе я бы точно всадила в тебя нож. — Взгляд ее упал на тот столовый прибор, которым она только что резала миногу.
   — Ты.., и так неплохо отвела душу, — осторожно ответил Крисп, тоже косясь на нож. — Сейчас ты меня не пытаешься прирезать. Это значит — я надеюсь, — что ты меня простила?
   — Нет, — ответила она так резко, что Крисп сморщился. — Это значит, что я в данный момент не хочу тебя убить. Сойдет?
   — Пока сойдет. Если бы вино не кончилось, я бы за это выпил. А, вот и Барсим!
   Вестиарий принес новый кувшин, ножом срезал печать на пробке и налил супругам.
   — За то, — поднял Крисп свой кубок, — чтобы ножи резали рыбу, а не людей. — Они с Дарой выпили.
   — Превосходный тост, ваше величество, — заметил Барсим.
   — Ну еще бы, — великодушно согласился Крисп. Он потрогал немеющий кончик носа и улыбнулся:
   — А вино-то крепкое.
   Он глотнул еще.
   Барсим убрал со стола.
   — Я сейчас вернусь с главной переменой, — сказал он. Как обычно, слово он сдержал. Последнее блюдо он опустил на стол с изящным поклоном.
   — Тунец, ваши величества, тушенный в вине с пряностями.
   — Я точно отращу плавники, — объявил Крисп. — И буду этим наслаждаться.
   Он позволил Барсиму положить на тарелку большой кусок розоватой нежной рыбы, попробовал.
   — Кажется, Фест превзошел самого себя.
   Энергично жующая Дара ограничилась согласным мычанием.
   — Он рад будет слышать, что угодил вам, ваши величества, — сказал Барсим. — Быть может, вареной чечевицы, или свеклы, или пастернака в сливках с луком?
   После тунца Барсим внес большую миску красных и белых шелковичных ягод. Крисп обычно обожал их, но теперь он возвел очи горе. Дара взирала на него с тем же выражением предельной сытости. Оба рассмеялись. Крисп, демонстрируя свою отвагу, потянулся к миске.
   — Надо съесть хоть немного, чтобы пощадить чувства Феста.
   — Наверное. Дай и мне. — Дара запила ягоды вином и со стуком отставила кубок. — Странно, что чувства повара тебя волнуют больше моих.
   — Это вообще-то не в моих привычках, — пробурчал он, опуская взгляд.
   — Одного раза хватило, — ответила она. Не найдя подходящего ответа, Крисп промолчал.
   Вошел Барсим, унес ягоды, старательно не замечая, что десерт едва тронут.
   — Еще что-нибудь, ваши величества? — осведомился он.
   Дара покачала головой.
   — Нет, почитаемый господин, спасибо, — сказал Крисп.
   Вестиарий откланялся и неслышно покинул трапезную. Крисп взял кувшин за горло.
   — Тебе еще налить? — спросил он Дару. Та толкнула к нему кубок. Крисп наполнил его, потом вылил остатки вина себе. Они выпили вместе. Солнце давно зашло; трапезную освещали только горящие лампы.
   — И что теперь? — спросил Крисп, когда вино было допито.
   Дара отвела взгляд:
   — Не знаю.
   — Пошли в постель, — предложил он и, заметив ее гримасу, торопливо поправился:
   — Спать. Я слишком наелся и устал, чтобы думать о чем-то другом.
   — Ладно.
   Дара отодвинула стул и поднялась. Крисп подумал, а не проверить ли ему столовые приборы. Вдруг она спрятала нож в рукаве?»Не глупи», — приказал он себе, вставая из-за стола. Он надеялся, что не совершает ошибки.
   Добравшись до спальни, Крисп стянул красные сапоги и со вздохом облегчения пошевелил пальцами. Снимая тунику, он обратил внимание, что ухитрился ничем не замарать ее во время обеда, — Барсим будет доволен. Он лег в постель и снова вздохнул, когда перина приняла его в свои мягкие объятия.
   Дара раздевалась медленнее. Она не изменила своей привычке спать обнаженной. Крисп вспомнил, как впервые увидел ее, когда был еще вестиарием при Анфиме.
   Тогда ее тело было совершенно. Теперь совершенство ушло. После двух родов, одни из которых случились совсем недавно, талия ее пополнела, кожа на животе стала дряблой, а груди отвисли.
   Крисп пожал плечами. Она оставалась Дарой. Он все еще желал ее. Как он и говорил Танилиде, их брак был не просто браком по расчету. И если он хочет, чтобы их союз таким и оставался, пора перестать думать о Танилиде. Это казалось чудовищно несправедливым, но жизнь, как давно понял Крисп, редко справедлива. Он снова пожал плечами. Как бы там ни было, а жизнь есть жизнь.