Тертлдав Гарри. Крисп Видесский

   — Встань, пожалуйста, — попросила Дара. Крисп повиновался. Дара стянула с кровати покрывало, оставив только простыню. — Ночь теплая.
   — Ага. — Крисп забрался под простыню и задул лампу, горевшую на ночном столике. Минутой позже Дара присоединилась к нему, задув свою лампу. Спальня погрузилась во тьму.
   — Доброй ночи, — сказал Крисп.
   — Доброй ночи, — холодно ответила Дара. Постель была достаточно широка, чтобы между супругами осталась полоса ничейной территории. «Ну вот, — подумалось Криспу, — я вернулся с победой, а сплю все равно что один». Он протяжно зевнул, закрыл глаза и тут же отключился.
 
   * * *
 
   Проснулся он на рассвете, разбуженный зовом мочевого пузыря. Крисп покосился на Дару — та за ночь разметалась, сбросив простыню, но еще мирно спала.
   Осторожно, чтобы не разбудить супругу, Крисп встал, облегчился и снова лег. Дара не проснулась.
   Он придвинулся к ней. Язык его осторожно — очень осторожно — коснулся ее тут же затвердевшего соска. Дара улыбнулась во сне. Внезапно глаза ее открылись. Она напряглась и шарахнулась от мужа.
   — Ты на что это нацелился? — вопросила она.
   — Я думал, тебе и так понятно, — ответил он. — Даже если ты злишься, твое тело готово было отозваться.
   — Тела глупы, — презрительно отозвалась Дара.
   — Верно, — согласился Крисп. — С моим тоже так случилось.
   Дара уже открыла рот, чтобы выпалить что-нибудь обидное, но эти слова заставили ее смолчать. Она помотала головой.
   — Ты думаешь, если мы переспим, то будем дураками вместе, и я все забуду.
   — Не думаю, чтобы ты забыла, — вздохнул Крисп. — Хотелось бы надеяться, но я тебя знаю. Даже чародеи не могут сделать бывшее небывшим. Но если мы займемся любовью, я надеюсь, что ты вспомнишь, что я тебя люблю. — Он едва не сказал:
   «Что я тебя тоже люблю». Всего два слога стояли между ним и катастрофой — меньше, чем в любом сражении.
   — Если мы останемся мужем и женой, то нам и жить придется, как мужу с женой, — пробормотала Дара скорее сама себе, чем Криспу. Она прикусила губу. — Иначе ты всенепременно начнешь закидывать сети на других женщин. Что ж, Крисп, поступай как пожелаешь. — Она легла на спину и уставилась в потолок.
   Крисп не двинулся с места.
   — Я не хочу просто поиметь тебя, лед тебя побери! — произнес он, со свистом втянув в себя воздух. — Это было Анфимово развлечение. Мне оно не по нраву. Если мы не можем встретиться на полпути, так лучше и не мучиться, пока мы злимся.
   Дара приподнялась и внимательно посмотрела на него.
   — Ты всерьез, — медленно произнесла она.
   — Да, благим богом клянусь, всерьез. А теперь давай вызовем слуг и начнем новый день. — Он потянулся к алому шнуру, висящему у изголовья.
   — Подожди, — сказала Дара. Крисп замер, вопросительно подняв бровь. — Пусть это будет.., предложение мира. Я не обещаю, что мне понравится. Но я постараюсь не просто терпеть.
   — Ты уверена? — спросил он.
   — Уверена… Только будь осторожнее, если можешь. Я не так давно рожала.
   — Обещаю, — проговорил он.
   Рука его потянулась к ее груди. На сей раз Дара не отстранилась.
   Криспу еще в жизни не доводилось заниматься любовью так осторожно — так странно. Ее физическая слабость и едва угасший гнев сдерживали его, пока он не начал даже дотрагиваться до супруги с опаской. Несмотря на обещание, Дара лежала не шевелясь, не отвечая на его ласку.
   Когда Крисп вошел в нее. Дара стиснула зубы.
   — Все в порядке? — испуганно спросил он. Дара подумала, прислушиваясь к себе, потом кивнула. Крисп продолжил двигаться так осторожно, как мог. Наконец он со вздохом дернулся, даже тогда сдерживаясь.
   Крисп понял, что навалился на Дару всем весом, торопливо вышел из нее и откатился в сторону.
   — Прости, — произнес он. — Я надеялся доставить тебе больше удовольствия.
   — Не важно, — ответила она. — Не тревожься, — Крисп удивленно глянул на нее — судя по тону, она не шутила.
   — Я сказала тебе, что не настолько тобой довольна, чтобы наслаждаться в полной мере, — продолжала Дара. — Но я видела, как ты делал то, что делал, как был осторожен со мной. Может быть, я и заметила это лишь потому, что ничего не испытывала. Ты не был бы так.., внимателен, если бы я для тебя была лишь удобной подстилкой.
   — Я никогда о тебе так не думал, — запротестовал Крисп.
   — Женщины часто сомневаются в этом, — невыразительно заметила Дара. — Особенно женщины, знавшие Анфима. Женщины, чьи мужья отправляются в поход, оставив их дома, а сами находят по дороге другую удобную подстилку, на которой можно покувыркаться немного. Женщины вроде меня.
   Крисп хотел сказать: «Все было не так», — но чувство, когда стоит прикусить язык, не раз помогало ему в жизни. Сейчас был как раз такой момент. Он понимал, что прав, — их связь с Танилидой никак не походила на кувыркание на удобной подстилке. Но сейчас доказать свою правоту было бы вреднее, чем признать обвинение. Чтобы помириться с Дарой, стоит оставить последнее слово за ней.
   — Я не Анфим, — ответил Крисп, не задержавшись и на мгновение. — Я надеялся, что ты заметишь.
   — Я заметила, — сказала Дара. — Я была в этом уверена, пока ты не отправился в поход. Потом… — она покачала головой, —… потом все рухнуло. Но может быть, — может быть, — мы еще сумеем жить как жили.
   — Я об этом и мечтаю, — отозвался Крисп. — Хватит с меня пертурбаций. За последние два года на меня навалилось больше, чем за всю жизнь.
   Внезапно Дара скорчила гримасу и поспешно села, заглядывая под себя. Крисп не сразу понял, что ее фырканье обозначает смех.
   — Служанка, прибирающая постель, будет в полной уверенности, что мы помирились. Наверное, так и следует сделать.
   — Отлично, — ответил Крисп. — Я рад.
   — Я.., наверное, тоже.
   Этим Криспу пришлось удовлетвориться. Учитывая, как встретила его супруга днем раньше, это было очень много.
   Крисп дернул за шнур. Барсим появился неслышно и быстро, как вызванный дух.
   — Доброе утро, ваше величество. Хорошо ли спалось?
   — Превосходно, почитаемый господин.
   Вестиарий принес ему пару подштанников, предложил тунику. Крисп одобрил его выбор и позволил Барсиму одеть себя. Дара, видимо, тоже позвонила, потому что, пока Барсим квохтал над Криспом, пришла ее служанка. Она помогла Даре надеть платье и расчесала императрице волосы.
   — Чем ваше величество желает сегодня позавтракать? — осведомился Барсим. Крисп похлопал себя по животу.
   — Учитывая, что вчера я наелся за троих голодающих, пусть Фест не обижается, если попрошу немного овсянки и половинку тушеной дыни.
   — Думаю, что он сможет сдержать разочарование, — ответствовал Барсим. Крисп резко глянул на него — чувство юмора у вестиария было суше пустыни.
   Барсим повернулся к Даре:
   — А вы, ваше величество?
   — То же, что и Криспу, — ответила она.
   — Я передам Фесту. Он, без сомнения, будет рад найти вас в столь превосходном согласии. — С этим тонким намеком на вчерашнюю стычку Барсим покинул опочивальню.
   Когда после завтрака Барсим убрал тарелки, Крисп понял, что ему придется взяться вплотную за документы и отчеты, скопившиеся за время его отсутствия. Самые срочные донесения следовали за ним даже в Плискавос, но многие, достаточно важные, дожидались императора во дворце — и быстро потребуют внимания, если он не займется ими сейчас. Но Крисп не мог заставить себя взяться за дела первым своим утром в городе. Неужели он не заслужил хоть день отдыха?
   Он все еще убеждал себя, когда Ланкин привел в трапезную Фостия.
   — Папа! — воскликнул малыш, кидаясь к нему. Крисп решил, что пергаменты подождут. Он подхватил Фостия и чмокнул в щеку. Малыш потер скулу ладошкой. Крисп не сразу понял, что мальчуган не привык к бородам. Он поцеловал сына снова. Фостий опять потер щеку.
   — Ты это нарочно делаешь, — сказала Дара. — Пугаешь ребенка.
   — Если он должен ко мне привыкнуть, пускай и к бороде привыкает, — отозвался Крисп. — Волей бога благого и премудрого в этот раз я останусь в городе достаточно долго, чтобы он меня не забыл.
   Дара сдалась:
   — Твои бы слова да Фосу в уши.
   Фостий вскарабкался Криспу на колени, обнял отца за шею и громко чмокнул его. Крисп ухмыльнулся. Дара улыбнулась материнской улыбкой.
   — Он тебя полюбил, — заметила она.
   — Вот и прекрасно.
   Крисп покосился на Ланкина, потом на дверь. Привычный к дворцовой службе евнух поклонился (отчего щеки его порозовели) и вышел в коридор.
   — Знаешь, — прошептал Крисп Даре, — я понял, что мне глубоко плевать, кто его отец. Он отличный мальчуган, вот и все.
   — Я с самого начала так думала, — ответила она. — Я только не хотела тебе говорить. Боялась, что ты еще больше будешь беспокоиться.
   Она внимательно оглядела его и кивнула себе, точно Крисп сдал некий экзамен. Крисп сомневался в этом. Что он проявил: пришедшую с возрастом мудрость или просто безразличие? Он не мог сказать с уверенностью. Но Дара осталась довольна. Этот аргумент был для него важнее всех философских рассуждений. Крисп фыркнул.
   — В чем дело? — спросила Дара.
   — Просто я подумал, что из меня не выйдет ни чародея, ни теолога, — объяснил Крисп.
   — Наверное, ты прав, — ответила она. — Но с другой стороны, из чародея или теолога вряд ли получился бы хороший Автократор, а ты с этой работой справляешься.
   Крисп склонил голову в молчаливой благодарности. На ум ему, непрошеный, пришел Арваш. Тот был и чародеем, и теологом; он хотел править Видесской империей. Какой из него получился бы Автократор? Крисп знал ответ — и вздрогнул.
   Но благодаря Танилиде Арваш перестал угрожать империи. «Даже если я не могу говорить о ней при Даре, — подумал Крисп, — как могу я забыть о ней?» Может быть, придет день, когда колдун восстанет и вновь попытается погубить Видесс. Но это будет еще не скоро. А если это все же случится, Крисп будет бороться с ним как может, или Фостий, или сын Фостия, или кто там будет носить в те годы корону и алые сапоги.
   Ведомый безошибочным инстинктом дворцового слуги, в трапезную вновь заглянул Ланкин.
   — Заняться ли мне его младшим величеством? — спросил он.
   Крисп ожидал, что Фостий побежит к более знакомому евнуху. Но малыш остался у него на коленях.
   — Я побуду с ним немного, если ты не против, Ланкин, — ответил Крисп. — Он все-таки мой сын.
   — Воистину так, ваше величество. Фос благословил вас уже дважды. — Голос постельничего — полутенор, полуальт — был печален. Фос никогда не благословит его так.
   Крисп встал из-за стола, вышел в коридор. Фостий протопал за ним. Император умерил шаг, чтобы малыш мог догнать его. Фостий подбежал к резной мраморной подставке и попытался вскарабкаться на нее. Крисп не думал, что у малыша хватит сил опрокинуть ее, но решил не рисковать и взял ребенка на руки.
   На подставке покоился заостренный шлем макуранского Царя царей, захваченный когда-то победителями-видессианами. На стене над шлемом висел портрет сурового Автократора Ставракия, разгромившего халогаев на их земле. Каждый раз, глядя на этот портрет, Крисп думал, что сказал бы о нем правитель-воин.
   Фостий указал на портрет и сосредоточенно нахмурился.
   — Импе'атор, — сказал он наконец.
   — Да, сынок, — подтвердил Крисп. — Очень давно он был императором.
   Но Фостий еще не закончил. Он указал на Криспа, едва не ткнув ему пальцем в глаз.
   — Импе'атор, — сказал он и добавил, подумав:
   — Папа.
   Крисп обнял малыша.
   — Правильно, — серьезно ответил он. — Я император и твой папа. А если подумать, ваше младшее величество, то и ты император. — Он ткнул Фостию в живот пальцем:
   — Император.
   — Импе'атор? — Фостий рассмеялся, словно то была лучшая в мире шутка. Крисп расхохотался вместе с ним. Какая нелепая, если вдуматься, мысль, — но это правда.
   Крисп стиснул малыша в объятиях так крепко, что Фостий забарахтался, пытаясь вырваться. Сколько крестьян, покинув родные деревни, приходят в поисках счастья каждый год в город Видесс. И только он один нашел то, что искал.
   — Император, — прошептал он удивленно. Он опустил Фостия на пол. Дальше они пошли вместе.