Ткаченко Владимир Герасимович. Тайна парагвайского золота (Парагвайский маугли)

   Секэ принес два факела, запалил их от костра, один дал Ансельмо, другой взял с собой и кивнул головой мальчику: пойдешь со мной.
   Ансельмо знал, что аче, когда что-то собираются делать, не мешкая приступают к делу.
   Был ещё день, и Ансельмо недоумевал, зачем им нужны факелы, но он молча шел за Секэ.
   Они отошли недалеко от стоянки, углубившись в лес шагов на двести, потом начали спускаться по довольно крутому склону.
   Пройдя немного вперед, Ансельмо заметил отблески солнца намного ниже, чем они находились. Оказывается, там текла безымянная речка, которая пробила извилистый путь сквозь лесные дебри, и вода ослепительно блестела на солнце.
   Через некоторое время Секэ и Ансельмо достигли дна ущелья, по которому текла река в скальной породе, разбившись на мелкие ручейки, которые обтекали довольно высокие выступы скал. Там, где на скалы падали лучи солнца, они были покрыты шелковистым, мягким, ярко-зеленым мхом. Место было безмолвное, таинственное, жуткое.
   Аче и Ансельмо, идя по песчаному руслу реки, круто завернули за угол и вышли к широкому гроту, над которым нависла массивная скала. Здесь царила сумрачная полутьма. Свод навеса был сплошь покрыт плотной массой спящих летучих мышей. Они висели тесными рядами вниз головой.
   Это был вход в пещеру.
   - Здесь наш дом, - сказал Секэ, показывая на этот вход и не обращая никакого внимания на летучих мышей. - Сюда ты приведешь отца и спрячешь его здесь, если вас будут преследовать белые люди.
   Секэ раздул свой факел и предложил сделать то же самое Ансельмо, они углубились вдвоем в пещеру.
   Вход был довольно узким, Секэ и Ансельмо с трудом протиснулись в него, но дальше путь расширялся, а потолок пещеры уходил далеко вверх.
   В свете факелов Ансельмо рассмотрел, что на стенах пещеры висели и ползали летучие мыши и воздух буквально кишел ими.
   Секэ не обращал внимания на них и шел дальше.
   За очередным поворотом перед путниками выросла сплошная стена. Все летучие мыши устремились вверх и скрылись.
   Секэ и Ансельмо вскарабкались наверх и оказались перед входом, похожим на галерею. Далеко впереди Ансельмо разглядел большую пещеру. Они проникли в нее, протискиваясь ползком через узкий проход.
   Пещера, в которой они оказались, была гораздо больше предыдущей и почти кубической формы. Воздух был сухим, и на потолке не было ни одной летучей мыши, но Ансельмо показалось, что они висели в большом количестве на стенах.
   И действительно, там было что-то темное и оно шевелилось. Ансельмо подошел поближе, поднес свой факел к стене и остолбенел. Леденящее душу зрелище предстало перед его глазами. Стена была покрыта гигантскими жгутоногими пауками: припав на брюхо, они сверлили мальчика глазами. Замерли они всего на несколько секунд, а потом в мгновение ока метнулись кто куда и с отвратительным шуршанием скрылись в тонких, как паутина, трещинах,
   Ансельмо, с трудом переведя дух, оглянулся на аче. Тот стоял спокойно и, казалось, его совсем не беспокоили пауки. Он сказал:
   - Сюда никогда не придет белый человек. Только аче и ты со своим отцом.
   Ансельмо думал, что на этом осмотр дома аче окончен, но Секэ решил ему показать ещё кое-что.
   Он предложил Ансельмо в этой же пещере взгромоздиться наверх, опираясь на сходящиеся под острым углом стены, и заглянуть в трещину через край карниза, наклонив туда, чтобы было больше света, свой факел.
   Заглянув вниз, Ансельмо похолодел. Ему казалось, что вся его кожа съеживается, вот-вот лопнет и спадет, словно кожура.
   Что увидел Ансельмо?
   На расстоянии полуметра от его лица на него смотрели большие, желтые с прозеленью немигающие глаза. Они были такие большие, что на миг показалось, что это глаза мертвого человека. Но это впечатление быстро рассеилось, потому что перед ним было не лицо, а морда животного. Но ужасно мерзкая и не поддающаяся описанию морда. Череп его был обтянут бархатистой кожей, а длинные влажные пальцы, похожие на человеческие, цеплявшиеся за край норы, были окутаны бесконечными складками морщинистой голой перепонки.
   Ансельмо отшатнулся и упал бы вниз, если бы его не поддержал Секэ. Вместе они спустились вниз. Аче был спокоен, он знал, что это одна из разновидностей крупных летучих мышей.
   Ансельмо, глядя на спокойное лицо и поведение аче, понимал, что для них все эти летающие и ползающие звери и пауки не опасны, зато они нагоняют страх на того, кто сюда попадает случайно, в первый раз. И в то же время он понимал, что действительно в этой пещере, имея запасы пищи, можно переждать такую беду, как погоня надсмотрщиков, если они будут преследовать его и его отца, когда он с аче устроит ему побег.
   Секэ повел Ансельмо другим выходом из дома аче.
   Они пошли по грядке помета летучих мышей, которая привела их к высокой осыпи сухой земли. Здесь начинались три хода. Секэ пошел в правый ход, который привел к расщелине в скале и от неё начался новый, но на этот раз очень узкий ход.
   Ансельмо вслед за аче очутился в широком коридоре. Пройдя немного вперед, Ансельмо заметил, что на стене прямо против него торчат пучки зеленого мха, а зеленый мох, сообразил Ансельмо, означает солнечный свет. Он поднял голову и увидел бахрому зеленых ветвей, свисавших с краев расщелины.
   Так они вышли из пещеры в другом месте. По пути пришлось преодолеть кучу каменных глыб, и они оказались у подножья деревьев, растущих на дне ущелья, где начинали свой путь, входя в ущелье.
   Они вернулись на стоянку, когда солнце клонилось к закату, и Ансельмо решил поговорить с Айрахи о главном для мальчика - спасении отца.
   Разговор получился короткий.
   Аче все уже решили.
   Трое аче и Айрахи пойдут вместе с Ансельмо, за старшего в группе останется Секэ, выступают завтра утром, после сна. Ансельмо берет с собой ружье, остальные аче тяжелые высокие луки. За время, пока они будут ходить за отцом Ансельмо, мясо высушится, и, если придется всей группой быстро спасаться от преследования белых людей, еда будет припасена.
   Ансельмо ещё раз поразился тому, как аче все быстро решают и так же быстро приступают к делу.
   Ансельмо ещё кое о чем попросил Айрахи, тот подозвал Секэ и передал его просьбу ему.
   - Золото, - сказал Ансельмо, - то, что мы видели в разрушенной постройке иезуитов, в туннеле, спрятанное в нишах, нужно перенести в дом аче, в пещеру.
   - Нет, нет! - отрицательно замотал головой Секэ. - Его очень много!
   Ансельмо задумался. Действительно, зачем все золото тащить? Лучше, если часть его останется на старом месте.
   - Большая тяжесть, - сказал Секэ.
   - Да, это большая тяжесть, - согласился Ансельмо и, подумав, решил. Принесите золото только из двух ниш.
   В ответ Секэ кивнул головой.
   ОПАСНОСТЬ ВПЕРЕДИ
   Утром следующего дня, позавтракав мясом анаконды, запеченным с вечера в углях остывавшего костра, группа аче и Ансельмо отправилась в путь.
   По настоянию мальчика аче надели на себя одежду: рубахи и штаны, а один из них надел на голову сомбреро - широкополую шляпу из пальмовых волокон. Эту шляпу Ансельмо вытащил из вороха одежды, которую он собрал, когда аче сбросили с себя всю одежду.
   Им надо было пройти по лесу несколько дней - в зависимости от того, насколько далеко они будут обходить поместья, пока не дойдут до того, где работает отец Ансельмо.
   После двух часов пути Ансельмо заметил, что они вошли в просеку, которая по мере продвижения вперед становилась все уже, а деревья по обеим сторонам образовали сплошной зеленый шатер.
   Ансельмо почувствовал, как из глубины леса несло сыростью, но прохлады это не приносило. Жара стояла такая, что рубашка на Ансельмо стала мокрой насквозь.
   Вдруг впереди показалось светлое пятно. Аче вышли на полянку, Айрахи подошел к краю её, внезапно остановился и сделал знак рукой остальным, приглашая их осторожно приблизиться.
   Ансельмо с восторгом смотрел на картину, открывающуюся его глазам: вся большая поляна переливалась изумительным голубым светом. Он был то ярким, то вдруг, как будто по нему пробегала темная волна, превращался в черную бездну ночного неба. Ансельмо стоял как зачарованный, боясь пошевелиться. Вдруг в какое-то неуловимое мгновенье поляна словно ожила. Блестящий голубой ковер поднялся в воздух и стал перемещаться в лес. Еще одно мгновенье - и все исчезло, растворилось в чаще девственного леса. Оказывается, это была огромная стая бабочек изумительной красоты и необычайной величины. Таких бабочек видел Ансельмо и в своей деревне, но там ему попадались только единицы, а здесь их было много тысяч. Необычайное зрелище!
   После поляны просека снова стала расширяться, но через некоторое время впереди идущий Айрахи завел руки за спину и помахал ими. Ансельмо знал это означает: "Все назад и очень осторожно!"
   Когда все отошли в лес, Айрахи и Ансельмо приблизились к тому месту, где прервали свое движение, и, спрятавшись за стволом большой пальмы, выглянули вперед на просеку.
   Ансельмо увидел оседланную лошадь, привязанную к толстой лиане. Невдалеке стоял мужчина в широкополой соломенной шляпе, высоких сапогах, широких штанах, заправленных в сапоги, и в расстегнутой на груди рубахе. На вид ему было около пятидесяти лет, лицо его было замкнуто и угрюмо. За спиной у него был перекинут охотничий карабин, а на широком прочном ремне в кобуре виднелся большой револьвер.
   "Капатас - надсмотрщик, - подумал Ансельмо. - Самый страшный человек на плантациях. Он может убить батрака, и хозяин ему ничего не скажет. Наверное, остановился на просеке по малой нужде".
   После недолгого разглядывания мужчины Айрахи увлек Ансельмо в глубь леса, и вид у аче был озабоченный.
   В глубине леса Айрахи, не издавая ни звука, резко провел рукой перед лицом Ансельмо, сделав ею несколько зигзагов, что означало: "Впереди большая опасность". Ансельмо в ответ завел руки за голову и ударил себя несколько раз по затылку, что означало: "Несмотря ни на что, нам нужно торопиться вперед и вперед!". Айрахи пристально посмотрел ему в глаза и кивнул головой. Захватив остальных аче, он углубился в лес, чтобы стороной обойти опасное место.
   Они вступили в совсем нехоженый лес. Айрахи старался выбирать наиболее удобопроходимые участки, пролезал под деревьями, раскидывал в стороны колючие ветки кустарников.
   Вскоре пошел дождь и шел довольно долго. А когда дождь начал стихать, мокрую одежду Ансельмо облепили москиты. В тропическом лесу их было невероятное количество. Они залепляли глаза, залезали в уши. Ансельмо казалось, что он дышал не воздухом, а какой-то странной смесью, состоящей из москитов.
   Вскоре аче остановились на ночлег. стоянку выбрали под кронами больших деревьев. Если ночью и пойдет дождь, то он не проникнет сквозь толщу листвы этих деревьев.
   Пока устраивались на ночлег после ужина, Ансельмо с интересом наблюдал за множеством светлячков, носившихся в разных направлениях, и слушал свист, клекот, крики ночных птиц.
   Устроившись у костра, индейцы быстро заснули. Две тушки обезьян, уже закопченных на костре для завтрака на следующее утро, повесили на высоких ветвях.
   Ансельмо не спалось. Он несколько раз повертелся на своем ложе, но сон не шел. Случайно он бросил взгляд туда, где висели тушки обезьян. Сначала ему показалось, что он видит какую-то тень. Всмотревшись, он заметил в свете луны крупного ягуара. Тот пришел за обезьяньим мясом. Зверь поднялся на задние лапы, а передней лапой тронул тушку. В момент, когда он схватил добычу, Ансельмо непроизвольно чихнул. На ноги вскочили все аче. Ягуар с ревом повернулся в их сторону, обнажил клыки, рыкнул и в следующий миг бесшумно исчез словно тень.
   Аче подвесили повыше тушки обезьян и снова улеглись спать. На этот раз заснул и Ансельмо, ставший спокойно относиться к происшествиям в лесу.
   На четвертый день пути Айрахи обратил внимание на большое количество попугаев в лесу. Ансельмо вопросительно посмотрел на него.
   - Я чувствую, что плантации близко, попугаи живут большими стаями недалеко от плантаций и делают на них набеги, особенно там, где сеют кукурузу, - сказал Айрахи.
   Ансельмо стал вспоминать, были ли в тех местах, где работает отец, посевы кукурузы. Да, были, значит, они близко подошли к плантациям поместья "Эль Эсперанса".
   Попугаи дают о себе знать громкими пронзительными криками, и в тропическом лесу крики летящих попугаев раздаются непрестанно.
   Ансельмо не раз наблюдал, как летают попугаи. Они рассекают воздух со скоростью стрелы. Размах крыльев попугаев ара достигает полутора метров, хвосты длинные, а расцветка перьев очень пестрая. Есть ара с голубыми спинками, а брюшки оранжевые. Есть лазурные, пурпурные. Быстротой полета и громкими криками они оживляют лес. Попугай ара самый крупный и самый сильный из всех попугаев и может с успехом помериться силой даже с ястребом.
   Ансельмо все это знает, потому что аче охотятся на попугаев из-за вкусного мяса. И не один раз Ансельмо из своего лука подбивал попугаев на ужин.
   Приближаясь к плантации, аче проявили особую осторожность. Один из них по имени Кайя залез на дерево и осмотрел окрестности. Спустившись в низ, он показал направление движения.
   Аче, вытянувшись в цепочку, пошли по этому направлению. Последним за Ансельмо шел Кайя. Эта мера была вызвана тем, что у Ансельмо слух не был обострен так, как у индейцев аче, а в данной ситуации нужно было хорошо различать звуки и сзади цепочки движущихся аче.
   На их пути стали попадаться тропы, проложенные человеком, и Айрахи предложил всем остановиться и разделиться. Айрахи и Ансельмо пойдут вперед, а остальные аче образуют стоянку, не разжигая костра, и будут ждать их возвращения.
   Договорились также о том, что, если им не удастся соединиться к концу следующего дня, обе группы самостоятельно возвращаются на основную стоянку аче.
   Пока они шли дальше, Ансельмо придумывал, как лучше ему поступить: искать отца на плантациях или проникнуть в поселок, где жили пеоны, познакомиться с поваром и разыскивать отца с его помощью.
   Они уже вышли к первой плантации, а Ансельмо так и не решил, как ему поступить.
   Они увидели, что лес по краям плантации вырублен и даже кусты снесены, а плантацию охраняют двое надсмотрщиков на лошадях.
   Увидев все это, Ансельмо понял, что просто так ему не удастся подойти ни к кому из работающих на поле и поговорить с ними, не вызвав подозрения надсмотрщиков. И вообще, появление чужого человека на плантациях явление чрезвычайное.
   Именно поэтому Ансельмо и Айрахи вернулись в лес и стали совещаться. Мальчик оставил Айрахи свой карабин, и они условились о месте, где они будут встречаться.
   Перед расставанием Айрахи взял два комка земли, один большой, другой маленький и положил их рядом друг с другом. Он сказал:
   - Это две черепахи, это дичь. - Потом взял в руки большой комок земли. - Осталась одна дичь, маленькая черепаха, и все охотники будут на неё охотиться. - Потом положил рядом большой комок, - а теперь две дичи: большая и маленькая. За какой дичью будут охотиться охотники?
   - За большой дичью, за большой черепахой.
   - А за маленькой?
   - Потом, когда поймают большую. Или, может быть, кто-то погонится за маленькой дичью, но не все, а большинство будут преследовать большую дичь.
   - Вот-вот, - закивал головой Айрахи, - подумай об этом. Когда вы с отцом убежите в лес, хорошо было бы, чтобы большинство преследователей были заняты чем-то другим, более важным.
   - Но чем?
   - Думай, думай! - и Айрахи приложил свою ладонь ко лбу Ансельмо.
   На этом они и расстались.
   ПОЖАР И БЕГСТВО
   Ансельмо, расставшись с аче, стал обходить плантации, держась кромки леса и стараясь не показываться надсмотрщикам, пока не натолкнулся на узкую дорогу, ведущую в поселок. Его задача состояла в том, чтобы незаметно войти в поселок и познакомиться с поваром, потому что повар будет раздавать еду вернувшимся с полей, и таким образом Ансельмо мог бы встретиться с отцом.
   Он не пошел по дороге, а пошел вдоль нее, лесом. Мальчик надеялся незаметно проникнуть в поселок.
   Еще не доходя до него, он по запаху приготавливаемой пищи понял, что поселок близко. И действительно, очень скоро за поворотом он увидел первые постройки.
   В одном месте были расположены широкие навесы. Там спали пеоны. Дальше от них, справа, находилась большая кухня с очагом на улице и навесом, где хранились продукты и дрова для очага, а ещё дальше, как предполагал Ансельмо, была выгребная яма, куда сбрасывали отбросы, а потом, когда они высыхали, их выжигали.
   В стороне от навесов виднелись другие постройки, более добротные, там жили надсмотрщики, а отдельный домик был предназначен для управляющего плантации.
   По двору бродили куры, у столба, рядом с кухней, верещал поросенок, привязанный веревкой за ногу.
   В дальнем углу ранчо Ансельмо заметил двух оседланных лошадей, привязанный к столбу. На его верхушке была водружена старая дырявая соломенная шляпа и на ней сидел крупный оранжево-голубой попугай ара и внимательно обозревал окрестность.
   Попугай первый заметил Ансельмо, появившегося в границах ранчо. Он внимательно следил за мальчиком, поворачивая голову походу его движения. Попугая особенно заинтересовало то, что Ансельмо направлялся к кухне.
   Кухня представляла собой очаг, сложенный из крупных булыжников, скрепленных красной глиной. Над ним находилось несколько котлов, навешанных на металлические крюки над огнем.
   Поняв, что мальчик точно направляется к кухне, попугай снялся с соломенной шляпы, на которой сидел, и полетел туда же. Там он уселся на жердочку, выступавшую из-под навеса, захлопал своими большими крыльями и громко закричал хриплым гортанным голосом.
   - Кушать! Кушать!
   На эти звуки к кухне побежали собаки, за ними потянулись куры и даже лошади повернули головы и стали смотреть в ту сторону.
   Подойти к кухне незамеченным Ансельмо не удалось. Когда попугай стал громко кричать и хлопать крыльями, из-под навеса раздались громкие проклятия, затем что-то глухо стукнулось о землю, и некоторое время спустя появился человек. "Это, наверное, сам повар", - подумал Ансельмо.
   Повар был невысокий плотный человек, ноги у него были босые, он был одет в короткие штаны неопределенного цвета и рваную в нескольких местах рубаху. Черные с проседью волосы были взлохмачены, лицо заспанное.
   Увидел Ансельмо и окинув его быстрым взглядом, он спросил:
   - Тебя прислал хозяин?
   - Нет, сеньор! - ответил Ансельмо.
   - Что тогда? Кто ты такой? Все поели и ушли работать, я отдыхаю! повар говорил со злостью и возмущенно жестикулировал руками. - Меня разбудили не вовремя! - Без всякого перехода он внезапно спросил:
   - Есть хочешь?
   - Нет, сеньор! Спасибо, сеньор!
   Этот ответ несколько удивил повара. В его жизни ещё никто не отказывался от еды.
   В лесу с индейцами Ансельмо привык есть тогда, когда очень голоден, и поэтому желание есть у него было, но острого голода он не ощущал и потому сказал, что есть не хочет.
   - Да кто ты такой?
   Ансельмо хотел ответить, но его перебил попугай, который снова истошно закричал:
   - Кушать! Кушать!
   Повар подпрыгнул на месте и замахал руками на птицу:
   - Кышь! Кышь отсюда! Уходи! Я тебе все остатки еды скормил. Нажрался так, что еле до своего столба долетел!.. А теперь опять! Кышь! Кышь! - и повар замахал руками ещё энергичнее, так что птица снялась с жердочки и полетела на прежнее место, на столб, на старую соломенную дырявую шляпу.
   - Малыш, - обратился повар а Ансельмо, - проходи под навес, садись и рассказывай, кто ты, откуда и почему здесь?
   Мальчик шагнул под навес, и тут повар заметил его искривленную ногу.
   - Э, да ты ещё и не в порядке, что у тебя с ногой? - он осмотрел ногу. - С такой ногой ты бродишь по лесу да ещё и один?
   Ансельмо чуть было не сказал, что он не один, а с ним индейцы аче-гуайяки, но вовремя спохватился.
   - Что поделаешь, сеньор, - Ансельмо решил рассказать небылицу повару, - я добирался с лесозаготовителями. Они у реки, - он махнул рукой в сторону реки, - свернули в другую сторону, а я пришел сюда.
   - Ну, ну - покачал головой повар, - все может быть.
   - Меня зовут Ансельмо, - сказал мальчик. - Я ищу отца, его зовут Хоакин. У вас здесь есть рабочие с таким именем?
   - Есть, два человека. Хоакин маленький и Хоакин большой.
   У тебя отец крупного телосложения?
   - Да, - ответил мальчик, и сердце у него учащенно забилось: неужели его отец здесь?
   - Значит, этот Хоакин большой - твой отец!
   - Мне очень хочется увидеть его!
   - Еще бы! Сколько времени вы с ним не виделись?
   - Уже год.
   - Ого, а как же дома?
   - Мама осталась дома и сестры младше меня.
   - Вот это плохо! - воскликнул повар.
   - Почему? - изумился Ансельмо.
   - В каждом деле есть свой смысл, своя загвоздка, своя мудрость.
   - Какая же здесь мудрость? - спросил Ансельмо.
   - Ладно, паренек! Считай, что тебе крупно повезло, что ты натолкнулся на меня, а не на кого-либо другого. У меня свои счеты с управляющим, и я тебя не выдам ему, а, наоборот, помогу чем смогу, - ответил повар. Сначала я тебе рассказу присказку о мудром пауке, а потом скажу, что делать. До обеда ещё часа два, и мы может поговорить. Итак, слушай присказку. И повар стал рассказывать:
   - Давным-давно в нашем лесу один паук собрал всю мудрость, накопленную людьми за все времена. Он спрятал её в глиняный горшок и решил подвесить горшок к самой высокой пальме, чтобы никто никогда не нашел эту мудрость. Стал паук взбираться на пальму, а горшок обвязал веревкой и повесил себе на шею. Лез, лез, и ему было очень больно, потому что горшок колотил его все время по ногам.
   Внизу под пальмой стоял маленький сын паука. Он все видел и сказал отцу:
   - Если бы ты повесил горшок за спину, отец, тебе было бы удобнее лезть на пальму!
   Паук страшно рассердился. Сын позволяет себе поучать его, паука, собравшего всю мудрость! И с досады бросил горшок на землю. Он раскололся, и вся мудрость, собранная в нем, рассыпалась. Вот теперь и подбирают эту мудрость по крупицам каждый, кто хочет научиться быть умным и не ошибаться в деле, которое затевает. Понял?
   Ансельмо покачал головой и ответил:
   - Про паука я понял, а вот дальше не очень.
   - А дальше я тебе скажу, что нужно сделать, когда придет сюда управляющий. Ты ни в коем случае не говори, что у тебя есть мать и она вас ждет...
   - Почему?
   - А потому, что это причина для побега. Ты, конечно, хочешь вернуться домой и отец твой хочет. Да? Это поймет и управляющий. Лучше его успокоить и сказать ему, что у вас никого больше нет и вам некуда податься. Ты понял?
   - Да, сеньор.
   - К тому же твоя нога выглядит не лучшим образом. Ее надо показать управляющему, а уж он останется доволен: с такой ногой далеко не убежишь, ведь так?
   Ансельмо неопределенно пожал плечами.
   - Ну, вот видишь. И семьи у вас нет, так надо сказать управляющему, и нога у тебя не в порядке. Я уверен, что управляющий успокоится и оставит тебя на плантации. А иначе он тебя прогонит, ты и отца не увидишь!
   - Может быть и такое, сеньор? - спросил Ансельмо.
   - Да, управляющий здесь зверь. Одного пеона, который пытался бежать, он велел связать, сделать ему надрез на животе, чтобы прошла кровь, и бросить в реку... И что ты думаешь? Через два часа от него остались одни кости, мясо с них сожрали пираньи. Ты знаешь, что такое пиранья?
   - Да, сеньор, - ответил Ансельмо.
   - Ты все-таки хочешь поесть? - спросил повар.
   - Нет, сеньор, - ответил спокойно Ансельмо, лихорадочно думая, как ему быть в складывающейся ситуации. У него оставалось полдня сегодня и завтра день. К вечеру завтрашнего дня аче перестанут его ждать и уйдут отсюда.
   - Ко всему прочему, - прервал его размышления повар, - пеоны в обед остаются в поле, здесь едят они вечером, когда возвращаются с поля. Так что если среди них есть твой отец, то ты его увидишь только ближе к ночи. А сейчас, - повар прислушался, - слышишь стук копыт лошадей на дороге?
   - Да!
   - Это скачут на обед управляющий и часть охраны. Я за полчаса должен обслужить их. Управляющий снова на поле не поедет, а пообедавшие охранники сменят других, и я буду крутиться с ними часа два. Твоя помощь мне бы ой как пригодилась. Ты же не будешь просить денег у управляющего за работу?
   - Нет, сеньор. Я готов работать только за еду, - ответил Ансельмо.
   - Ну, что же, сиди здесь. Я выйду к управляющему поговорить, а потом позову тебя. На все ему говори: "да, да".
   - Хорошо, сеньор! - сказал Ансельмо.
   - Мы с тобой поладим! - закончил повар. Мальчик ему понравился. У него никогда не было ни детей, ни семьи.
   Повар ушел. Ансельмо остался один. Он думал, как уговорить отца бежать сегодня или на худой конец завтра. Откладывать нельзя, весь побег зависит от скорости выполнения: аче ждать не будут, а без них им с отцом будет трудно, да и найдет ли он сам дорогу к "дому" аче?
   Послышались шаги нескольких человек, и грубый голос приказал:
   - Хуан, привяжи лошадей и давай обед!
   - Слушаюсь, хозяин! - ответил повар.
   "Значит, повара зовут Хуан", - подумал Ансельмо. Он сидел молча, не шевелясь, прислушиваясь к каждому звуку.
   Но вот под навес заглянул повар Хуан, кивнул ему головой и повел в дом. Управляющий сидел в столовой, обедал. Он взглянул на мальчика и сухо произнес:
   - Хочешь перекусить? Садись...
   Ансельмо знал, что ни в коем случае не нужно соглашаться на подобное предложение - он не ровня хозяину, поэтому ответил:
   - Нет, сеньор, спасибо.
   - Что тебя привело сюда? Какая-нибудь забота?
   - Да, и очень большая сеньор. Я пришел сюда, так как ищу своего отца.