Страница:
А если кто-то смог, хватило технических знаний?
Смог и застрелил Настю?
Тогда и проникнуть в пультовую — сейчас, в темноте — для него не проблема. Откинуть крышку технического лючка в коридоре, подсветить фонариком, дернуть за нужный проводок — и входи. И делай, что хочешь… С ним, с Игорем.
Через пару минут он окончательно уверил себя: так оно и будет. Убийца крадется в темноте — но не к лаборатории, где его подстерегает Орлов. Сюда, в пультовую… Пульс набатом стучал в висках, дышать отчего-то стало трудно. Тьма наползала из углов, брала за глотку.
Он рылся в ящике с инструментами, пытаясь подыскать хоть что-нибудь, подходящее для самообороны. Черт, железки больно уж легковесные — в невесомости, вообще-то, всё лишено веса, но и масса инструментов, выполненных из легкого титанового сплава, Игоря не устраивала…
А вот это, пожалуй, подойдет… Он вынул из зажимов портативный газовый резак с вмонтированным в рукоять баллончиком; ресурс этого инструмента — пять-шесть минут непрерывной работы, но большего и не надо. Нажал кнопку пуска, повозился с регуляторами, выставив конус пламени на максимальную длину. Отключил, но из рук не выпускал.
Снова потянулось ожидание.
Там же, чуть позже.
Казалось, весь мир сжался, уменьшился, вся обитаемая Вселенная сократилась до крохотных размеров пультовой — и снаружи нет «Немезиды», нет Земли, нет ничего: бездонная черная пустота, Космос, наполненный алчными, готовыми убивать чудовищами.
Игорь пытался отвлечься, запустил программу технической диагностики — но цифры и буквы на экране выглядели бессмысленным набором символов. Не оставляла мысль: убийца придет не в лабораторию, убийца придет сюда. Откроет снаружи люк и сразу выстрелит.
Что такое газовый резак против разнесшего голову Насте Чистовой… — как там его называл Орлов? Да, мини-фугас… Смешно надеяться на благополучный исход схватки. И теперь его, Игоря, мозги поплывут по пультовой, повиснут в проклятой невесомости…
Показалось? Или действительно раздался негромкий звук в коридоре?
Игорь замер, вслушиваясь. Рукоять резака скользила во вспотевшей ладони. Галлюцинации, слуховые галлюцинации, — убеждал он себя. И сам себе не верил.
Вновь звук — на грани восприятия, еле слышный. Лючок, наверняка это открылся технический лючок… Если еще промедлить, будет поздно.
Счет пошел на секунды. Игорь заранее включил резак, нажал клавишу, снимавшую блокировку входного люка — последовавший негромкий лязг показался оглушительным, разнесшимся по всей притихшей станции. Тут же, не теряя ни доли мгновения, Игорь мощным толчком распрямил ноги: одним и тем же движением распахнул люк и вылетел в коридор живой торпедой — трюк, возможный лишь в невесомости.
У лючка — никого. Закрыт, как и положено. Игорь повел резаком вправо-влево, словно тусклым факелом — опять никого. Хотел обернуться, и…
Страшный удар по затылку швырнул его вперед. После такого удара тело должно бы рухнуть, и замереть неподвижно — надолго, а то и навсегда.
Игорь Звездный не рухнул — летел и летел по коридору, так и не выпустив из руки работающий резак. Невесомость…
Глава шестая. Знаете, каким он парнем был?
Где-то и когда-то, без места и времени
Вначале была боль.
Дикая.
Кошмарная.
Непредставимая.
Никаких иных ощущений — ни осязательных, ни звуковых, ни визуальных. Лишь Ее Величество Боль. Безбрежный огненный океан, в котором плавал не Игорь Проскуряков — но некий фантом, смутно сознающий, что должно быть, что возможно и иное, вне боли, существование, — но толком не помнящий о своем безболезненном бытии.
Потом — так ничего и не вспомнив о прежней жизни — он понял, что умер. Умер и превратился в ЭТО. В огромный и корчащийся сгусток раскаленный плазмы. Тут же откуда-то родилось не слово — слова все сгорели в океане пламени, вместе с тем, чем их надлежит произносить и слушать, — родилось понятие: звезда. Он — звезда. Он умер и стал звездой. Так и бывает, со всеми и всегда, и нечего ломать голову: что ждет там, в конце туннеля между миром живых и миром мертвых. Не напрягайте мозг, просто поднимите взгляд к ночному небу. Над вами кладбище. Над вами мириады умерших, сгорающих в адском пламени посреди мертвой черной пустоты. Сгорающих и вопящих от дикой боли. Вслушайтесь в музыку звездной сферы: это хоровой вопль мертвецов…
И когда он осознал, что умер, — сообразил, что все-таки жив. Ему очень плохо, но жив…
Потом вернулись кое-какие другие ощущения — неполные, усеченные, едва-едва, искаженным далеким эхом пробивающиеся сквозь огненную завесу боли: Игорь смутно чувствовал, что с ним что-то делают, но не мог понять — что… И обрадовался: это замечательно, потому что хуже того, что было, ничего уже произойти не могло.
Потом огненная бесконечность стремительно начала уменьшаться — он видел ее приближающиеся со всех сторон границы. Ближе, ближе, ближе — и не осталось почти ничего, звезда стянулась в крохотную, нестерпимо сверкающую точку, тоже очень болезненную, воспринимаемую как игла, воткнутая в нервный узел.
Потом не стало и этого: точка погасла, боль ушла, осталась черная пустота, непроглядная и безмолвная, — и повисшее в ней бесплотное эго Игоря Звездного, не знающего и не помнящего, кто он такой и зачем он тут.
Ничто не происходило, и время исчезло: может быть, вечность схлопывалась в наносекунды, а может быть, мгновения растягивались в эпохи и эры, — он не знал. Висел и удивлялся тому, что никак не может потерять сознание, хотя осознавать ему абсолютно нечего…
Внеземелье, ДОС «Немезида», медизолятор, время не определено
Первое, что он увидел, оказалось женщиной. Нет, не так… ЖЕНЩИНОЙ — изумительной и прекрасной. Совершенной. Наверное, прекраснее ее не было в мире. Впрочем, вполне возможно, что другие, кроме нее, женщины на свете не обитали — какой смысл в их существовании рядом с таким совершенством? — и любые сравнения исключались по определению… Человек, только что открывший глаза, очень мало помнил об окружающем мире.
— У-у-у-ф-ф, — сказала прекрасная женщина, и звук ее голоса был чарующим.
Она провела рукой вправо-влево, внимательно следя за реакцией человека. Констатировала:
— Очнулся… С возвращением, Игореша!
«Барби…» — подумал Игорь Проскуряков. Память возвращалась стремительно — лавиной понятий, слов и воспоминаний. Он попытался сказать то же самое вслух. Не удалось — раздалось нечто невнятное, состоящее лишь из носовых гласных.
Игорь упрямо попробовал еще раз. Вышло чуть лучше, первый слог — «ба» — почти получился, хоть и походил отчасти на «ва».
— Не надо ничего говорить, — посоветовала Барби. — Сейчас — не надо.
Он не внял. Упрямо напрягал гортань, язык, губы — и наконец произнес-таки с трудом, с запинкой:
— Б-бар-би…
И тут же застонал от обиды, от жуткой несправедливости — Барби исчезла из поля зрения, а повернуть голову никак не получалось… А он только что, пользуясь вернувшимся умением, собрался сказать ей, как она прекрасна и как он любит ее.
Что-то кольнуло Игоря в руку — он отметил это краешком сознания, почти не чувствуя боли. И сразу белые стены медизолятора начали движение — закружились вокруг Игоря, сначала медленно, потом все быстрее, быстрее. Их мелькание воспринималось болезненно и вызывало сильную тошноту, казалось, что кружится он сам — Игорь закрыл глаза, пытаясь хоть так стабилизировать не то себя в пространстве, не то пространство вокруг себя. Не помогло — теперь вращение продолжали желтые и красные фантомные пятна — быстрее, быстрее, быстрее — размазывались в полосы, и их крутящаяся воронка неумолимо затягивала Игоря. Он отчаянным усилием попытался задержаться на краю, зацепиться хоть за что-то — не смог и соскользнул по сужающейся спирали в никуда…
Там же, какое-то время спустя
Теперь он мог говорить — медленно, передыхая и собираясь с силами после каждого слова. Но мог. И первым делом сообщил главное:
— У нас… убийца…
Сам понял, что получилось смутно, неясно, и попытался как-нибудь внятно, коротко и убедительно сформулировать мысль: речь не о нем, вернее, не о том, кто так с ним обошелся… Не успел.
— Я знаю, — сказала Барби на удивление спокойно. — Настю уже нашли.
Наверное, в его глазах стоял вопрос, или целая череда вопросов, потому что Барби сочла нужным пояснить:
— Когда началась пальба, Стас… того… немного психанул. Кинулся к капсуле. Не то в космос сбежать решил, не то отсидеться. Открыл — а там… Ты ведь все знаешь? Ты ее и закрыл, чтобы панику не поднимать?
Кивнуть сил не было, Игорь опустил и после паузы поднял веки.
Но о какой стрельбе речь? Значит, засада Константина все-таки сработала? И убийца просто действовал чуть сложнее, чем они рассчитывали: решил сначала обезвредить Игоря, чтобы тот не включил освещение в самый неподходящий момент, и лишь затем взялся за Орлова… Стало быть, он пойман? Или… или мертв? Игорь никогда и никому не желал смерти, но так оно будет лучше. Для всех.
Он спросил:
— Кто… стрелял…
— Не знаю, — пожала плечами Барби. — Визитку не оставил, а Надя ничего в темноте не разглядела.
Надя… Что-то не сработало… Что-то пошло не так… Всё, черт побери, пошло не так!
— Орлов… жив?..
— Жив-здоров. Но почему тебя интересует он? Только он? Что-то вы ведь тут затевали, пинкертоны доморощенные…
Игорь слушал и не узнавал Барби. Ни следа прежней манерной томности. Мимика, жесты, строй речи — все другое.
А еще Игорь не мог взять в толк, как совсем недавно (или давно?.. не понять…) воспринимал Барби как совершенную красавицу. Сейчас ее алые, ярко-ярко накрашенные губы казались ему ртом вампирши, только что оторвавшейся от изысканной трапезы, от свеженькой артериальной крови… Как же Игорь не замечал этого раньше?
— Рассказывай, — сказала Барби приказным тоном. — Рассказывай всё.
Игорь понимал, что не надо говорить ничего, по крайней мере до встречи с Орловым и полного прояснения обстановки. Но понимал как-то отстраненно, каким-то дальним краешком сознания — словно некую абстрактную истину, имеющую весьма условное отношение к жизни…
А рассказать хотелось. Нестерпимо хотелось. Кому угодно, хоть бы и Барби — выплеснуть, поделиться, не держать в себе…
Он говорил долго, медленно, делая длительные паузы между словами.
Но какова бы ни была причина, размышлять о ней уже поздно. Стоит подумать о следствиях. Что знают двое, знает и свинья, — так, кажется, говорят в подобных случаях французы. А уж трое… Если куколка хотя бы одной подружке шепнет на ушко полученную от Игоря информацию — через сутки все поголовно на «Немезиде» будут знать о негласной роли Орлова. И действия того весьма затруднятся.
Хотя, откровенно говоря, мнение Игоря о профессионализме Константина весьма ухудшилось. Намудрил с засадой, и все впустую… Убийца не пойман, Надежда чудом осталась жива, да и самому Игорю, по словам Барби, повезло несказанно, вполне мог пополнить коллекцию космических трупов своей персоной…
Пока что несостоявшийся труп оставался в медизоляторе. Много спал, теперь достаточно спокойно, без кровавых кошмаров. Питался уже не внутривенно — каким-то бульоном, якобы весьма полезным и питательным, но на вкус отвратным. Регулярно получал таблетки и инъекции. Надо сказать, что и мнение о Барби, как о враче, у Игоря изменилось, — на сей раз в лучшую сторону. Хуже от ее лечения, по меньшей мере, не становилось. Силы прибывали, но достаточно медленно.
Посетителей к нему Барби не пускала, да Игорь и не настаивал. Троим в лилипутской палате медизолятора никак не разместиться, а оставаться наедине с потенциальным убийцей? Нет уж, увольте.
По словам куколки, события во время неудавшейся засады развивались так: когда погас свет и по громкой связи прозвучало объявление Игоря, участники шоу находились кто где. Сама Барби в кают-компании «А» делилась с Марианной Зарайской девичьими секретами — той их частью, что была предписана сценарием.
Надя Солнцева дежурила на камбузе, там же вертелся и Марат, продолжавший безуспешную осаду ее сердца, начавшуюся опять-таки по воле сценаристов.
Честно говоря, камбуз на «Немезиде» был помещением абсолютно излишним, не предусмотренным штатной планировкой, а производимая в нем под камерами готовка — фикцией. Все продовольственные запасы «Немезиды» состояли из продуктов, готовых к немедленному употреблению. Но целевая аудитория «Наших звезд» включала немало домохозяек, проводящих изрядное время на кухне, — и им, как обоснованно считали авторы концепции шоу, будет интересно посмотреть на попытки что-нибудь сварить или поджарить в невесомости. Да и деньги за рекламу кухонного оборудования и утвари известных фирм никому не лишние…
(Точно такой же фальшивкой была и рубка, откуда отважные звездоплаватели якобы управляли своим полетом; муляжи навигационных и прочих приборов украшали хорошо видимые логотипы известных производителей электроники.)
Еще четверо сидели в кают-компании «В», смотрели по стерео комедию — вернее, лишь собирались посмотреть, и как раз перепирались: чип с какой записью выбрать.
Где в тот момент находились они с Константином, Игорь и сам представлял. Остальные — в каютах, по одному или по двое… Все утверждали, что именно там они оставались почти до самого начала стрельбы. Один врал, разумеется. Он, этот один, сразу направился к Игорю.
Происшествие возле пультовой никого не встревожило, прошло незамеченным. Точнее сказать, не услышанным. Крикнуть Игорь не успел, а огревший его по затылку человек действовал без лишнего шума.
После этого прошло достаточно много времени. Больше часа, по мнению Барби. Как использовал этот срок убийца — непонятно. Вновь начал он действовать, когда участники шоу, осатанев от долгого ожидания в темноте и не получая никаких известий от Игоря, потихоньку начали менять свою дислокацию.
Одним из первых не выдержал Марат. Заявил Солнцевой, что сидеть всю оставшуюся жизнь в темноте не намерен, и отправился якобы в пультовую, помочь в ремонте.
Спустя недолгое время Надежда услышала какое-то движение у входа в камбуз. Окликнула: «Марат, ты?»
Ответом стал выстрел, по счастью не попавший в цель.
Надя, девушка крепкая и спортивная, доказала, что не теряет присутствия духа даже в самых критических и неожиданных ситуациях. Немедленно запустила в убийцу тем, что подвернулось под руку. Подвернулась электросковородка, на Земле весящая несколько килограммов, вполне сохранившая и в космосе свою убийственную массу.
За сковородкой последовали другие предметы кухонной утвари, в основном весьма увесистые.
Сама Надежда не помнила, но все остальные утверждали: саунд-трек у этой сцены тоже был весьма примечательный. Орала жертва нападения на всю станцию, да так, что слушателям казалось: убить собрались вовсе не ее, убиением занимается именно она. Цитировать содержание воплей Барби не стала, но намекнула: даже нынешняя либеральная телецензура в эфир такие словечки не пропускает.
И нервы у душегуба не выдержали! Торопливо пальнув еще пару раз, он отступил от разъяренной девушки!
Надежда в пылу схватки не сразу заметила, что ранена. Одна из пролетевших мимо пуль, не то вторая, не то третья, отрикошетила и попала в левое плечо.
Рана, неглубокая и неопасная, кровоточила, тем не менее, достаточно обильно.
Осмотрела ее Надя в свете, падавшем из распахнутой дверцы холодильника (как известно из бесчисленных рекламных роликов, автономные аккумуляторы «Айскинга» не позволят вашим бифштексам протухнуть, а пиву нагреться даже при суточном отключении электричества).
И тут боевая девушка, только что собиравшаяся ринуться в погоню с вакуумным тостером в руке, вновь отреагировала непредсказуемо — грохнулась в обморок от вида собственной крови. Совсем сознание, по ее словам, не потеряла, но оцепенела, ни в силах шевельнуться, и все происходящее воспринимала более чем отстраненно.
На станции начался, как выразилась Барби, «пожар в борделе во время наводнения». Выстрелы, вопли Надежды и грохот метаемых ею снарядов перебудоражили всех. На прежних местах уже никто не оставался, но «звездени» и «звездушки» толком не понимали, что происходит и что надлежит предпринять, метались по станции совершенно бестолково…
Стас и Антон спешили из кают-компании «В» в сторону фальш-рубки, отчего-то им послышалось, что источник тревожных звуков находится именно там. И, на беду, столкнулись в коридоре с убийцей. Куда спешил тот, непонятно. Еще более непонятно, зачем он вновь начал стрелять — достаточно было не держать на виду пистолет и прикинуться ничего не понимающим и встревоженным…
Однако начал… Выпустил две пули в направлении звучащих в темноте голосов. Надо полагать, нервы у супостата тоже были не в лучшем состоянии после неожиданного отпора Надежды.
Ни одна из шальных пуль никого не зацепила, даже рикошетом. Но паники лишь добавилось.
Антон, недолго думая, нырнул в люк ближайшей каюты. Стас же, потеряв голову, устремился, сам не зная куда, — но, как выяснилось позже, инстинкт самосохранения привел его прямиком к спасательным капсулам.
После этого инцидента в коридоре убийца никак себя не проявлял. Нет, очевидно, все-таки проявлял, — но уже в другой ипостаси.
Не сразу, постепенно, но паника относительно улеглась. По крайней мере, истерики у некоторых девушек стихли. Кто-то вспомнил про фонари в аварийных комплектах, у кого-то нашлись нештатные осветительные приборы, вроде брелка-фонарика.
При этом импровизированном освещении Барби перевязала Надежду, и почти сразу же к ней поступил второй пациент, куда более серьезный — Игорь Звездный. Отправившиеся восстанавливать эгергоподачу Орлов и Антон натолкнулись на его парящее в коридоре тело. Поначалу приняли за труп, но быстро убедились: жив, дышит.
Затем произошел неприятный эпизод, о котором Барби предпочла бы не распространяться, подробности пришлось вытягивать чуть не клещами… Но, как Игорь в конце концов понял, на борту чуть было не произошел суд Линча.
Инициатором его выступил Стас, вернувшийся от спасательных капсул с сообщением о новой страшной находке.
В качестве же подсудимого, априори виновного, оказался Игорь Звездный. Да-да, именно так. Не слишком логично, но трудно ожидать логики от людей, нежданно-негаданно угодивших в такую ситуацию. За борт его! — орал Стас. В капсулу — и за борт убийцу! Не то оклемается и всех нас прикончит!
Основанием для обвинения, как ни странно, послужила рана Игоря, — якобы полученная в результате попадания в цель одного из снарядов Надежды. Он, дескать, отключил свет и лишь изобразил для остальных, что занят ремонтом, — а сам занялся другим делом. Почему не горят аварийные лампы?! — надрывался Стас, очень не вовремя вспомнив об автономном их питании. Ответ прост: их выключил подлец Звездный — убийца, решивший сократить число конкурентов в борьбе за главный приз, и начавший два дня назад с Насти Чистовой. И всем очень повезло, что продолжить он решил, прикончив Надежду, но та не растерялась, приголубила гада не то грилем, не то мясорубкой. Но он ведь и после того не угомонился — по чистой случайности не подстрелил Стаса или Антона! Ладно хоть потом обессилел, потерял сознание. Короче говоря: за борт ублюдка, пока не очухался и не достал пистолет из тайника.
Обвинения не слишком логичные, но многим показались таковыми, — стресс и горячая напористость Стаса сделали свое дело. Уверения Барби, что Игорь, получив такую рану, ни к каким действиям уже не был способен, все пропускали мимо ушей, — знали, чего стоит ее диплом врача, выданный «Центром педагогический суггестии».
Ситуацию переломили Антон и Константин, объединенными усилиями сумевшие восстановить энергоподачу. Орлов, едва вернувшись в кают-компанию «В», где происходило судилище, не стал терять время на аргументированные адвокатские выступления. Вместо того применил к окончательно распалившемуся Стасу примитивный, но весомый метод убеждения — мощный хук слева. Не слишком цивилизованно, но подействовало мгновенно. И на Стаса, и на остальных. Да и включившееся электричество несколько убавило накал истерии, в темноте нагнетать страсти легче…
Барби удалось наконец доказать свою правоту, призвав на помощь электронный вариант Большой Медицинской Энциклопедии, — Игорь был признан недееспособным и невиновным. Кончилось тем, что он отправился в медизолятор, Надежде был предписан на пару дней постельный режим в ее каюте.
А в остальном участники экстренного общего собрания пришли к единодушному мнению: на станции орудует маньяк, успешно прикидывающийся нормальным. Потому что любому здравомыслящему человеку ясно: победителем «Наших звезд» не стать, перестреляв конкурентов.
Теперь все смотрят друг на друга волками и стараются не оставаться в одиночестве. Четверка любителей комедий держится особняком: в своей невиновности они уверены, но алиби тех, кто находился в начале инцидента вдвоем, отвергают — двоим, дескать, и сговориться недолго.
Все очень ждут, когда же Игорь вернется в строй. Потому что случилась еще одна неприятность: оборвалась связь с Землей. Оборвалась буквально на полуслове — как раз во время доклада о происшествиях. Главное сообщить успели, но никаких указаний не получили…
Попытки устранить неисправность, предпринятые Орловым, — именно он числился специалистом по электронным системам, — успеха не принесли. Хотя Константин уверял: все тесты показывают, что аппаратура исправна. Но, как и в случае с медицинским вердиктом Барби, остальные не доверяют его техническим познаниям — невозможно представить, что на Земле произошла неисправность, которую не могут устранить второй день подряд. Уж там-то специалистов высшего класса хватает.
В общем, Игорю надлежит строжайше соблюдать режим и все предписания Барби, чтобы как можно скорее встать на ноги.
В его планы соблюдение режима и предписаний не входило… Однако встать на ноги он попытался, — дождавшись, когда останется один.
Да… Плохи дела… Руки и ноги словно ватные, каждое движение ими стоило огромных усилий. Пот градом катился по лицу, в ушах грохотал набат пульса. Зависнув над койкой, Игорь передохнул, собираясь с силами. На Земле, разумеется, он бы далеко в таком состоянии не ушел, свалился бы замертво на пороге.
Но в невесомости есть шанс добраться до операторской. Потихоньку, полегоньку, никуда не торопясь… И, самое главное, одному, без посторонней помощи. Потому что верить нельзя никому, кроме себя. Медлить тоже нельзя. Вспомнил же Стас про аккумуляторы, питающие автономные лампы. Может и убийца сообразить, что камеры ведут съемку в инфрадиапазоне.
Правда, добраться до результатов съемки не так-то легко, даже зная, где они хранятся в необъятной памяти бортового компьютера, и куда скопированы дубликаты. Нужен пароль, код доступа, и еще один пароль… Но ведь недолго уничтожить носители информации самым примитивным, механическим способом.
Надо успеть раньше, и Игорь успеет. Сейчас условная ночь, последний раз Барби заглянула после ужина. Он тогда схитрил, припрятал за щекой выданные куколкой капсулы с лекарствами, — подозревал, что вечером получает нечто успокаивающее и расслабляющее. Иначе с чего бы так крепко спал ночью, если большая часть дня посвящена тому же занятию?
Но сегодняшняя порция медикаментов не помешает задуманному. И, хочется надеяться, не помешает случайная встреча с кем-то из участников шоу. Они на ночные прогулки не рискнут — сидят, задраившись по каютам, нос боятся высунуть. И держат под рукой сковородки и тостеры.
Все сидят, кроме одного… Кроме убийцы. Тому бояться некого. И если он решит прогуляться по каким-то своим делам, и по закону бутерброда столкнется с Игорем, то…
То когда-нибудь, возможно, и про Игоря Звездного сложат грустную песню по типу известной «Знаете, каким он парнем был…», — только на это и остается надеяться. Потому что в нынешнем своем состоянии он даже сковородку не поднимет.
Игорь вздохнул, осторожно оттолкнулся от переборки и медленно поплыл к выходу.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ «НЕМЕЗИДА», ВИД В ПЕРСПЕКТИВЕ
Смог и застрелил Настю?
Тогда и проникнуть в пультовую — сейчас, в темноте — для него не проблема. Откинуть крышку технического лючка в коридоре, подсветить фонариком, дернуть за нужный проводок — и входи. И делай, что хочешь… С ним, с Игорем.
Через пару минут он окончательно уверил себя: так оно и будет. Убийца крадется в темноте — но не к лаборатории, где его подстерегает Орлов. Сюда, в пультовую… Пульс набатом стучал в висках, дышать отчего-то стало трудно. Тьма наползала из углов, брала за глотку.
Он рылся в ящике с инструментами, пытаясь подыскать хоть что-нибудь, подходящее для самообороны. Черт, железки больно уж легковесные — в невесомости, вообще-то, всё лишено веса, но и масса инструментов, выполненных из легкого титанового сплава, Игоря не устраивала…
А вот это, пожалуй, подойдет… Он вынул из зажимов портативный газовый резак с вмонтированным в рукоять баллончиком; ресурс этого инструмента — пять-шесть минут непрерывной работы, но большего и не надо. Нажал кнопку пуска, повозился с регуляторами, выставив конус пламени на максимальную длину. Отключил, но из рук не выпускал.
Снова потянулось ожидание.
Там же, чуть позже.
Казалось, весь мир сжался, уменьшился, вся обитаемая Вселенная сократилась до крохотных размеров пультовой — и снаружи нет «Немезиды», нет Земли, нет ничего: бездонная черная пустота, Космос, наполненный алчными, готовыми убивать чудовищами.
Игорь пытался отвлечься, запустил программу технической диагностики — но цифры и буквы на экране выглядели бессмысленным набором символов. Не оставляла мысль: убийца придет не в лабораторию, убийца придет сюда. Откроет снаружи люк и сразу выстрелит.
Что такое газовый резак против разнесшего голову Насте Чистовой… — как там его называл Орлов? Да, мини-фугас… Смешно надеяться на благополучный исход схватки. И теперь его, Игоря, мозги поплывут по пультовой, повиснут в проклятой невесомости…
Показалось? Или действительно раздался негромкий звук в коридоре?
Игорь замер, вслушиваясь. Рукоять резака скользила во вспотевшей ладони. Галлюцинации, слуховые галлюцинации, — убеждал он себя. И сам себе не верил.
Вновь звук — на грани восприятия, еле слышный. Лючок, наверняка это открылся технический лючок… Если еще промедлить, будет поздно.
Счет пошел на секунды. Игорь заранее включил резак, нажал клавишу, снимавшую блокировку входного люка — последовавший негромкий лязг показался оглушительным, разнесшимся по всей притихшей станции. Тут же, не теряя ни доли мгновения, Игорь мощным толчком распрямил ноги: одним и тем же движением распахнул люк и вылетел в коридор живой торпедой — трюк, возможный лишь в невесомости.
У лючка — никого. Закрыт, как и положено. Игорь повел резаком вправо-влево, словно тусклым факелом — опять никого. Хотел обернуться, и…
Страшный удар по затылку швырнул его вперед. После такого удара тело должно бы рухнуть, и замереть неподвижно — надолго, а то и навсегда.
Игорь Звездный не рухнул — летел и летел по коридору, так и не выпустив из руки работающий резак. Невесомость…
Глава шестая. Знаете, каким он парнем был?
— Мы же еще не знаем, сколько таких планет, похожих на Землю! А их, может, миллионы! И везде живут существа! И будем летать друг к другу. И получится такое… мировое человечество. Все будем одинаковые.
— Жениться, что ли, друг на дружке будете?В. Шукшин, «Космос, нервная система и шмат сала»
Где-то и когда-то, без места и времени
Вначале была боль.
Дикая.
Кошмарная.
Непредставимая.
Никаких иных ощущений — ни осязательных, ни звуковых, ни визуальных. Лишь Ее Величество Боль. Безбрежный огненный океан, в котором плавал не Игорь Проскуряков — но некий фантом, смутно сознающий, что должно быть, что возможно и иное, вне боли, существование, — но толком не помнящий о своем безболезненном бытии.
Потом — так ничего и не вспомнив о прежней жизни — он понял, что умер. Умер и превратился в ЭТО. В огромный и корчащийся сгусток раскаленный плазмы. Тут же откуда-то родилось не слово — слова все сгорели в океане пламени, вместе с тем, чем их надлежит произносить и слушать, — родилось понятие: звезда. Он — звезда. Он умер и стал звездой. Так и бывает, со всеми и всегда, и нечего ломать голову: что ждет там, в конце туннеля между миром живых и миром мертвых. Не напрягайте мозг, просто поднимите взгляд к ночному небу. Над вами кладбище. Над вами мириады умерших, сгорающих в адском пламени посреди мертвой черной пустоты. Сгорающих и вопящих от дикой боли. Вслушайтесь в музыку звездной сферы: это хоровой вопль мертвецов…
И когда он осознал, что умер, — сообразил, что все-таки жив. Ему очень плохо, но жив…
Потом вернулись кое-какие другие ощущения — неполные, усеченные, едва-едва, искаженным далеким эхом пробивающиеся сквозь огненную завесу боли: Игорь смутно чувствовал, что с ним что-то делают, но не мог понять — что… И обрадовался: это замечательно, потому что хуже того, что было, ничего уже произойти не могло.
Потом огненная бесконечность стремительно начала уменьшаться — он видел ее приближающиеся со всех сторон границы. Ближе, ближе, ближе — и не осталось почти ничего, звезда стянулась в крохотную, нестерпимо сверкающую точку, тоже очень болезненную, воспринимаемую как игла, воткнутая в нервный узел.
Потом не стало и этого: точка погасла, боль ушла, осталась черная пустота, непроглядная и безмолвная, — и повисшее в ней бесплотное эго Игоря Звездного, не знающего и не помнящего, кто он такой и зачем он тут.
Ничто не происходило, и время исчезло: может быть, вечность схлопывалась в наносекунды, а может быть, мгновения растягивались в эпохи и эры, — он не знал. Висел и удивлялся тому, что никак не может потерять сознание, хотя осознавать ему абсолютно нечего…
Внеземелье, ДОС «Немезида», медизолятор, время не определено
Первое, что он увидел, оказалось женщиной. Нет, не так… ЖЕНЩИНОЙ — изумительной и прекрасной. Совершенной. Наверное, прекраснее ее не было в мире. Впрочем, вполне возможно, что другие, кроме нее, женщины на свете не обитали — какой смысл в их существовании рядом с таким совершенством? — и любые сравнения исключались по определению… Человек, только что открывший глаза, очень мало помнил об окружающем мире.
— У-у-у-ф-ф, — сказала прекрасная женщина, и звук ее голоса был чарующим.
Она провела рукой вправо-влево, внимательно следя за реакцией человека. Констатировала:
— Очнулся… С возвращением, Игореша!
«Барби…» — подумал Игорь Проскуряков. Память возвращалась стремительно — лавиной понятий, слов и воспоминаний. Он попытался сказать то же самое вслух. Не удалось — раздалось нечто невнятное, состоящее лишь из носовых гласных.
Игорь упрямо попробовал еще раз. Вышло чуть лучше, первый слог — «ба» — почти получился, хоть и походил отчасти на «ва».
— Не надо ничего говорить, — посоветовала Барби. — Сейчас — не надо.
Он не внял. Упрямо напрягал гортань, язык, губы — и наконец произнес-таки с трудом, с запинкой:
— Б-бар-би…
И тут же застонал от обиды, от жуткой несправедливости — Барби исчезла из поля зрения, а повернуть голову никак не получалось… А он только что, пользуясь вернувшимся умением, собрался сказать ей, как она прекрасна и как он любит ее.
Что-то кольнуло Игоря в руку — он отметил это краешком сознания, почти не чувствуя боли. И сразу белые стены медизолятора начали движение — закружились вокруг Игоря, сначала медленно, потом все быстрее, быстрее. Их мелькание воспринималось болезненно и вызывало сильную тошноту, казалось, что кружится он сам — Игорь закрыл глаза, пытаясь хоть так стабилизировать не то себя в пространстве, не то пространство вокруг себя. Не помогло — теперь вращение продолжали желтые и красные фантомные пятна — быстрее, быстрее, быстрее — размазывались в полосы, и их крутящаяся воронка неумолимо затягивала Игоря. Он отчаянным усилием попытался задержаться на краю, зацепиться хоть за что-то — не смог и соскользнул по сужающейся спирали в никуда…
Там же, какое-то время спустя
Теперь он мог говорить — медленно, передыхая и собираясь с силами после каждого слова. Но мог. И первым делом сообщил главное:
— У нас… убийца…
Сам понял, что получилось смутно, неясно, и попытался как-нибудь внятно, коротко и убедительно сформулировать мысль: речь не о нем, вернее, не о том, кто так с ним обошелся… Не успел.
— Я знаю, — сказала Барби на удивление спокойно. — Настю уже нашли.
Наверное, в его глазах стоял вопрос, или целая череда вопросов, потому что Барби сочла нужным пояснить:
— Когда началась пальба, Стас… того… немного психанул. Кинулся к капсуле. Не то в космос сбежать решил, не то отсидеться. Открыл — а там… Ты ведь все знаешь? Ты ее и закрыл, чтобы панику не поднимать?
Кивнуть сил не было, Игорь опустил и после паузы поднял веки.
Но о какой стрельбе речь? Значит, засада Константина все-таки сработала? И убийца просто действовал чуть сложнее, чем они рассчитывали: решил сначала обезвредить Игоря, чтобы тот не включил освещение в самый неподходящий момент, и лишь затем взялся за Орлова… Стало быть, он пойман? Или… или мертв? Игорь никогда и никому не желал смерти, но так оно будет лучше. Для всех.
Он спросил:
— Кто… стрелял…
— Не знаю, — пожала плечами Барби. — Визитку не оставил, а Надя ничего в темноте не разглядела.
Надя… Что-то не сработало… Что-то пошло не так… Всё, черт побери, пошло не так!
— Орлов… жив?..
— Жив-здоров. Но почему тебя интересует он? Только он? Что-то вы ведь тут затевали, пинкертоны доморощенные…
Игорь слушал и не узнавал Барби. Ни следа прежней манерной томности. Мимика, жесты, строй речи — все другое.
А еще Игорь не мог взять в толк, как совсем недавно (или давно?.. не понять…) воспринимал Барби как совершенную красавицу. Сейчас ее алые, ярко-ярко накрашенные губы казались ему ртом вампирши, только что оторвавшейся от изысканной трапезы, от свеженькой артериальной крови… Как же Игорь не замечал этого раньше?
— Рассказывай, — сказала Барби приказным тоном. — Рассказывай всё.
Игорь понимал, что не надо говорить ничего, по крайней мере до встречи с Орловым и полного прояснения обстановки. Но понимал как-то отстраненно, каким-то дальним краешком сознания — словно некую абстрактную истину, имеющую весьма условное отношение к жизни…
А рассказать хотелось. Нестерпимо хотелось. Кому угодно, хоть бы и Барби — выплеснуть, поделиться, не держать в себе…
Он говорил долго, медленно, делая длительные паузы между словами.
Внеземелье, ДОС «Немезида-17», ночь с 15 на 16 июня 2028 года
Она вколола мне какую-то сыворотку правды, решил Игорь. И в самом деле, как иначе объяснить внезапный приступ словоохотливости? Словесный понос, грубо говоря… Выболтал всё, словно не умеющая хранить секреты второклассница. Хотя ожидать такого подвоха от Барби? Смешно… Скорее, всё получилось случайно, — где-то и когда-то Игорь читал, что некоторые медицинские препараты имеют такой вот побочный эффект: делают пациента необычайно говорливым и правдивым…Но какова бы ни была причина, размышлять о ней уже поздно. Стоит подумать о следствиях. Что знают двое, знает и свинья, — так, кажется, говорят в подобных случаях французы. А уж трое… Если куколка хотя бы одной подружке шепнет на ушко полученную от Игоря информацию — через сутки все поголовно на «Немезиде» будут знать о негласной роли Орлова. И действия того весьма затруднятся.
Хотя, откровенно говоря, мнение Игоря о профессионализме Константина весьма ухудшилось. Намудрил с засадой, и все впустую… Убийца не пойман, Надежда чудом осталась жива, да и самому Игорю, по словам Барби, повезло несказанно, вполне мог пополнить коллекцию космических трупов своей персоной…
Пока что несостоявшийся труп оставался в медизоляторе. Много спал, теперь достаточно спокойно, без кровавых кошмаров. Питался уже не внутривенно — каким-то бульоном, якобы весьма полезным и питательным, но на вкус отвратным. Регулярно получал таблетки и инъекции. Надо сказать, что и мнение о Барби, как о враче, у Игоря изменилось, — на сей раз в лучшую сторону. Хуже от ее лечения, по меньшей мере, не становилось. Силы прибывали, но достаточно медленно.
Посетителей к нему Барби не пускала, да Игорь и не настаивал. Троим в лилипутской палате медизолятора никак не разместиться, а оставаться наедине с потенциальным убийцей? Нет уж, увольте.
По словам куколки, события во время неудавшейся засады развивались так: когда погас свет и по громкой связи прозвучало объявление Игоря, участники шоу находились кто где. Сама Барби в кают-компании «А» делилась с Марианной Зарайской девичьими секретами — той их частью, что была предписана сценарием.
Надя Солнцева дежурила на камбузе, там же вертелся и Марат, продолжавший безуспешную осаду ее сердца, начавшуюся опять-таки по воле сценаристов.
Честно говоря, камбуз на «Немезиде» был помещением абсолютно излишним, не предусмотренным штатной планировкой, а производимая в нем под камерами готовка — фикцией. Все продовольственные запасы «Немезиды» состояли из продуктов, готовых к немедленному употреблению. Но целевая аудитория «Наших звезд» включала немало домохозяек, проводящих изрядное время на кухне, — и им, как обоснованно считали авторы концепции шоу, будет интересно посмотреть на попытки что-нибудь сварить или поджарить в невесомости. Да и деньги за рекламу кухонного оборудования и утвари известных фирм никому не лишние…
(Точно такой же фальшивкой была и рубка, откуда отважные звездоплаватели якобы управляли своим полетом; муляжи навигационных и прочих приборов украшали хорошо видимые логотипы известных производителей электроники.)
Еще четверо сидели в кают-компании «В», смотрели по стерео комедию — вернее, лишь собирались посмотреть, и как раз перепирались: чип с какой записью выбрать.
Где в тот момент находились они с Константином, Игорь и сам представлял. Остальные — в каютах, по одному или по двое… Все утверждали, что именно там они оставались почти до самого начала стрельбы. Один врал, разумеется. Он, этот один, сразу направился к Игорю.
Происшествие возле пультовой никого не встревожило, прошло незамеченным. Точнее сказать, не услышанным. Крикнуть Игорь не успел, а огревший его по затылку человек действовал без лишнего шума.
После этого прошло достаточно много времени. Больше часа, по мнению Барби. Как использовал этот срок убийца — непонятно. Вновь начал он действовать, когда участники шоу, осатанев от долгого ожидания в темноте и не получая никаких известий от Игоря, потихоньку начали менять свою дислокацию.
Одним из первых не выдержал Марат. Заявил Солнцевой, что сидеть всю оставшуюся жизнь в темноте не намерен, и отправился якобы в пультовую, помочь в ремонте.
Спустя недолгое время Надежда услышала какое-то движение у входа в камбуз. Окликнула: «Марат, ты?»
Ответом стал выстрел, по счастью не попавший в цель.
Надя, девушка крепкая и спортивная, доказала, что не теряет присутствия духа даже в самых критических и неожиданных ситуациях. Немедленно запустила в убийцу тем, что подвернулось под руку. Подвернулась электросковородка, на Земле весящая несколько килограммов, вполне сохранившая и в космосе свою убийственную массу.
За сковородкой последовали другие предметы кухонной утвари, в основном весьма увесистые.
Сама Надежда не помнила, но все остальные утверждали: саунд-трек у этой сцены тоже был весьма примечательный. Орала жертва нападения на всю станцию, да так, что слушателям казалось: убить собрались вовсе не ее, убиением занимается именно она. Цитировать содержание воплей Барби не стала, но намекнула: даже нынешняя либеральная телецензура в эфир такие словечки не пропускает.
И нервы у душегуба не выдержали! Торопливо пальнув еще пару раз, он отступил от разъяренной девушки!
Надежда в пылу схватки не сразу заметила, что ранена. Одна из пролетевших мимо пуль, не то вторая, не то третья, отрикошетила и попала в левое плечо.
Рана, неглубокая и неопасная, кровоточила, тем не менее, достаточно обильно.
Осмотрела ее Надя в свете, падавшем из распахнутой дверцы холодильника (как известно из бесчисленных рекламных роликов, автономные аккумуляторы «Айскинга» не позволят вашим бифштексам протухнуть, а пиву нагреться даже при суточном отключении электричества).
И тут боевая девушка, только что собиравшаяся ринуться в погоню с вакуумным тостером в руке, вновь отреагировала непредсказуемо — грохнулась в обморок от вида собственной крови. Совсем сознание, по ее словам, не потеряла, но оцепенела, ни в силах шевельнуться, и все происходящее воспринимала более чем отстраненно.
На станции начался, как выразилась Барби, «пожар в борделе во время наводнения». Выстрелы, вопли Надежды и грохот метаемых ею снарядов перебудоражили всех. На прежних местах уже никто не оставался, но «звездени» и «звездушки» толком не понимали, что происходит и что надлежит предпринять, метались по станции совершенно бестолково…
Стас и Антон спешили из кают-компании «В» в сторону фальш-рубки, отчего-то им послышалось, что источник тревожных звуков находится именно там. И, на беду, столкнулись в коридоре с убийцей. Куда спешил тот, непонятно. Еще более непонятно, зачем он вновь начал стрелять — достаточно было не держать на виду пистолет и прикинуться ничего не понимающим и встревоженным…
Однако начал… Выпустил две пули в направлении звучащих в темноте голосов. Надо полагать, нервы у супостата тоже были не в лучшем состоянии после неожиданного отпора Надежды.
Ни одна из шальных пуль никого не зацепила, даже рикошетом. Но паники лишь добавилось.
Антон, недолго думая, нырнул в люк ближайшей каюты. Стас же, потеряв голову, устремился, сам не зная куда, — но, как выяснилось позже, инстинкт самосохранения привел его прямиком к спасательным капсулам.
После этого инцидента в коридоре убийца никак себя не проявлял. Нет, очевидно, все-таки проявлял, — но уже в другой ипостаси.
Не сразу, постепенно, но паника относительно улеглась. По крайней мере, истерики у некоторых девушек стихли. Кто-то вспомнил про фонари в аварийных комплектах, у кого-то нашлись нештатные осветительные приборы, вроде брелка-фонарика.
При этом импровизированном освещении Барби перевязала Надежду, и почти сразу же к ней поступил второй пациент, куда более серьезный — Игорь Звездный. Отправившиеся восстанавливать эгергоподачу Орлов и Антон натолкнулись на его парящее в коридоре тело. Поначалу приняли за труп, но быстро убедились: жив, дышит.
Затем произошел неприятный эпизод, о котором Барби предпочла бы не распространяться, подробности пришлось вытягивать чуть не клещами… Но, как Игорь в конце концов понял, на борту чуть было не произошел суд Линча.
Инициатором его выступил Стас, вернувшийся от спасательных капсул с сообщением о новой страшной находке.
В качестве же подсудимого, априори виновного, оказался Игорь Звездный. Да-да, именно так. Не слишком логично, но трудно ожидать логики от людей, нежданно-негаданно угодивших в такую ситуацию. За борт его! — орал Стас. В капсулу — и за борт убийцу! Не то оклемается и всех нас прикончит!
Основанием для обвинения, как ни странно, послужила рана Игоря, — якобы полученная в результате попадания в цель одного из снарядов Надежды. Он, дескать, отключил свет и лишь изобразил для остальных, что занят ремонтом, — а сам занялся другим делом. Почему не горят аварийные лампы?! — надрывался Стас, очень не вовремя вспомнив об автономном их питании. Ответ прост: их выключил подлец Звездный — убийца, решивший сократить число конкурентов в борьбе за главный приз, и начавший два дня назад с Насти Чистовой. И всем очень повезло, что продолжить он решил, прикончив Надежду, но та не растерялась, приголубила гада не то грилем, не то мясорубкой. Но он ведь и после того не угомонился — по чистой случайности не подстрелил Стаса или Антона! Ладно хоть потом обессилел, потерял сознание. Короче говоря: за борт ублюдка, пока не очухался и не достал пистолет из тайника.
Обвинения не слишком логичные, но многим показались таковыми, — стресс и горячая напористость Стаса сделали свое дело. Уверения Барби, что Игорь, получив такую рану, ни к каким действиям уже не был способен, все пропускали мимо ушей, — знали, чего стоит ее диплом врача, выданный «Центром педагогический суггестии».
Ситуацию переломили Антон и Константин, объединенными усилиями сумевшие восстановить энергоподачу. Орлов, едва вернувшись в кают-компанию «В», где происходило судилище, не стал терять время на аргументированные адвокатские выступления. Вместо того применил к окончательно распалившемуся Стасу примитивный, но весомый метод убеждения — мощный хук слева. Не слишком цивилизованно, но подействовало мгновенно. И на Стаса, и на остальных. Да и включившееся электричество несколько убавило накал истерии, в темноте нагнетать страсти легче…
Барби удалось наконец доказать свою правоту, призвав на помощь электронный вариант Большой Медицинской Энциклопедии, — Игорь был признан недееспособным и невиновным. Кончилось тем, что он отправился в медизолятор, Надежде был предписан на пару дней постельный режим в ее каюте.
А в остальном участники экстренного общего собрания пришли к единодушному мнению: на станции орудует маньяк, успешно прикидывающийся нормальным. Потому что любому здравомыслящему человеку ясно: победителем «Наших звезд» не стать, перестреляв конкурентов.
Теперь все смотрят друг на друга волками и стараются не оставаться в одиночестве. Четверка любителей комедий держится особняком: в своей невиновности они уверены, но алиби тех, кто находился в начале инцидента вдвоем, отвергают — двоим, дескать, и сговориться недолго.
Все очень ждут, когда же Игорь вернется в строй. Потому что случилась еще одна неприятность: оборвалась связь с Землей. Оборвалась буквально на полуслове — как раз во время доклада о происшествиях. Главное сообщить успели, но никаких указаний не получили…
Попытки устранить неисправность, предпринятые Орловым, — именно он числился специалистом по электронным системам, — успеха не принесли. Хотя Константин уверял: все тесты показывают, что аппаратура исправна. Но, как и в случае с медицинским вердиктом Барби, остальные не доверяют его техническим познаниям — невозможно представить, что на Земле произошла неисправность, которую не могут устранить второй день подряд. Уж там-то специалистов высшего класса хватает.
В общем, Игорю надлежит строжайше соблюдать режим и все предписания Барби, чтобы как можно скорее встать на ноги.
В его планы соблюдение режима и предписаний не входило… Однако встать на ноги он попытался, — дождавшись, когда останется один.
Да… Плохи дела… Руки и ноги словно ватные, каждое движение ими стоило огромных усилий. Пот градом катился по лицу, в ушах грохотал набат пульса. Зависнув над койкой, Игорь передохнул, собираясь с силами. На Земле, разумеется, он бы далеко в таком состоянии не ушел, свалился бы замертво на пороге.
Но в невесомости есть шанс добраться до операторской. Потихоньку, полегоньку, никуда не торопясь… И, самое главное, одному, без посторонней помощи. Потому что верить нельзя никому, кроме себя. Медлить тоже нельзя. Вспомнил же Стас про аккумуляторы, питающие автономные лампы. Может и убийца сообразить, что камеры ведут съемку в инфрадиапазоне.
Правда, добраться до результатов съемки не так-то легко, даже зная, где они хранятся в необъятной памяти бортового компьютера, и куда скопированы дубликаты. Нужен пароль, код доступа, и еще один пароль… Но ведь недолго уничтожить носители информации самым примитивным, механическим способом.
Надо успеть раньше, и Игорь успеет. Сейчас условная ночь, последний раз Барби заглянула после ужина. Он тогда схитрил, припрятал за щекой выданные куколкой капсулы с лекарствами, — подозревал, что вечером получает нечто успокаивающее и расслабляющее. Иначе с чего бы так крепко спал ночью, если большая часть дня посвящена тому же занятию?
Но сегодняшняя порция медикаментов не помешает задуманному. И, хочется надеяться, не помешает случайная встреча с кем-то из участников шоу. Они на ночные прогулки не рискнут — сидят, задраившись по каютам, нос боятся высунуть. И держат под рукой сковородки и тостеры.
Все сидят, кроме одного… Кроме убийцы. Тому бояться некого. И если он решит прогуляться по каким-то своим делам, и по закону бутерброда столкнется с Игорем, то…
То когда-нибудь, возможно, и про Игоря Звездного сложат грустную песню по типу известной «Знаете, каким он парнем был…», — только на это и остается надеяться. Потому что в нынешнем своем состоянии он даже сковородку не поднимет.
Игорь вздохнул, осторожно оттолкнулся от переборки и медленно поплыл к выходу.