Страница:
проселком - и подошли к узким воротам в частой ограде. Дом стоял в стороне
от прочих - за то и был выбран, - длинный, приземистый, с дерновой крышей,
пучеглазыми оконцами и большой круглой дверью.
От ворот шли в темноте по мягкой зеленой тропке: ни луча не пробивалось
из-за ставен. Фродо постучался; отворил Толстик Боббер, и домашний свет
озарил крыльцо. Они проскользнули внутрь, задвинули все засовы и оказались в
просторной прихожей с дверями по обеим сторонам. Напротив был коридор в
глубь дома. Из коридора появился Мерри.
- Ну, что скажете? - спросил он. - Мы хоть и на скорую руку, но
постарались, чтобы все было как дома. А ведь приехали-то вчера вечером -
такой был ералаш!
Фродо огляделся. И правда как дома. Его любимые вещи - любимые вещи
Бильбо, если на то пошло, - все нашли свои места, словно в Торбе. Приятно,
уютно, спокойно - и ему мучительно захотелось остаться здесь, чтобы здесь и
кончить свои дни. Друзья для него так старались, а он... Фродо снова
испуганно подумал: "Как же им объяснить, что я скоро уйду, очень скоро,
сейчас - нет, завтра. И объяснения не отложишь".
- Удивительно! - воскликнул он, сглотнув трудный комок. - Точно никуда
и не уезжал.
Они скинули мешки и повесили плащи, Мерри повел их по коридору и
отворил дверь в дальнем конце. Оттуда сверкнул огонь и пахнуло паром.
- Неужели баня? - восхитился Пин. - Ай да Мериадок!
- Чья очередь? - спросил Фродо. - Сначала кто старше или кто быстрее?
Вы так и так второй, сударь мой Перегрин.
- А ну-ка прекратите! - одернул их Мерри. - Ишь надумали - начинать
новое житье со свары! Чтоб вы знали, так там три ушата и котел кипятку.
Кстати - может, пригодятся - полотенца, мыло и прочее. Обливайтесь и
отмывайтесь, да поживей!
Мерри с Толстиком отправились на кухню довершать приготовления к
ночному ужину. Через коридор из умывальной наперебой доносились обрывки
песен, галдеж и плеск. Потом все перекрыл голос Пина: тот горланил
излюбленную банную песню Бильбо.
Эй, пой! Окатись Горячей Водой!
Пот и заботы походные смой!
Только грязнуля да квелый злодей
Не возносят хвалу Горячей Воде!
Сладок напев ручьев дождевых,
Питающих корни трав луговых,
Но жгучий пар над Горячей Водой
Слаще, чем аромат над лучшей едой!
Пенный, терпкий глоток пивка
Слаще воды из горного родника,
Когда окатишь себя с головой
Белой от пара Горячей Водой!
Сладко целует небо фонтан,
Нежный и стройный, как девичий стан,
Но слаще, чем поцелуи дев молодых,
Струи кусачей Горячей Воды!
Раздался шумный всплеск и крик Фродо: "Эй ты!"
Похоже, Пин ухитрился чуть не разом выплеснуть на себя и на пол весь
свой огромный ушат. Мерри подошел к дверям.
- Ну вы, грязнули! - позвал он. - Как насчет поужинать и хлебнуть
пивка?
Фродо вышел, причесываясь. Мерри сунул нос в дверь.
- Ничего себе! - воскликнул он. На полу можно было плавать. - Это вы,
голубчик Перегрин, натворили? Все вытрите досуха - а не поспеете к ужину,
значит, такая ваша судьба.
Ужинали на кухне, за столом возле большого камина.
- Ну, грибов-то вы уже наелись? - спросил Толстик без особой надежды.
- Наелись и еще поедим! - крикнул Пин.
- Грибы мои! - объявил Фродо. - Их изготовила лучшая хозяйка на свете -
госпожа Бирючиха. Уберите лапы, я вам сам положу.
Хоббиты очень любят грибы, даже больше нашего. Поэтому юный Фродо и
повадился когда-то лазить к Бирюку. Но сейчас грибов было вдоволь,
по-хоббитски. И кроме грибов снеди хватало, так что даже Толстик Боббер под
конец облегченно, хотя и с трудом вздохнул. Они отодвинули стол и
расположились в креслах у огня.
- Потом приберемся, - сказал Мерри. - Давайте рассказывайте. Ишь какие
- у них приключения, а тут работай. Ну-ка, с начала до конца, а особенно про
Бирюка - что он, свихнулся? В чем дело-то? Я чуть не обалдел - это чтобы он
чего-нибудь испугался?
- Испугаешься тут, - прервал неловкое молчание Пин. - Поглядел бы я на
тебя: куда ты, туда и они - Черные Всадники.
- Какие такие Всадники?
- Черные на черных конях, - объяснил Пин. - Фродо, видно, говорить не
желает - ну так я вам расскажу.
И он рассказал про их путешествие от самого Норгорда. Сэм кивал
головой, покашливал и поддакивал. Фродо молчал.
- Я бы наверняка подумал, что ты все это сочиняешь, - сказал Мерри, -
если б не видел своими глазами ту мерзость на пристани. И если бы не слышал
голоса Бирюка. А ты что скажешь, Фродо?
- Из него всю дорогу слова было не выжать, - пожаловался Пин. - В
молчанку играет, а толку-то: даже Бирюк догадался, что все беды - от
сокровищ дяди Бильбо.
- Пусть себе гадает, - буркнул Фродо. - В точности ему ничего не
известно.
- Это как сказать, - возразил Мерри. - Старик дошлый: на уме у него
куда больше, чем на языке. Он и по Вековечному Лесу, говорят, побродил в
свое время - и вообще чего только не знает! Ты хоть скажи, Фродо,
догадался-то он правильно?
- Ну... - Фродо помедлил. - Кое-что он сообразил верно. Все это связано
с тогдашними приключениями Бильбо, и Всадники ловят, а вернее, разыскивают
его иди меня. И раз на то пошло, скажу еще, что дело совсем нешуточное и
очень опасное. Здесь не укрытие, и спрятаться мне негде. - Он оглядел окна и
стены так, словно они вот-вот исчезнут. Трое молодых хоббитов обменялись
многозначительными взглядами.
- Наконец-то, - прошептал Пин.
- Да! - сказал Фродо и решительно выпрямился. - Пора, хватит
откладывать. У меня для вас грустная новость, не знаю только, с чего начать.
- Уж так и быть, - спокойно предложил Мерри, - давай я за тебя начну.
- Ты - за меня? - воззрился на него Фродо.
- Вот-вот, а ты послушай. У тебя сейчас тяжело на сердце: трудно ведь
так сразу прощаться. Ты, конечно, давно собирался уйти из Хоббитании, да все
откладывал; но вот подкралась большая беда, и раздумывать стало недосуг.
Пошел, а в путь тебе совсем не хочется. Нам тебя очень жалко.
Фродо раскрыл было рот, потом закрыл - и глядел так изумленно, что они
расхохотались.
- Фродо, старина! - воскликнул Пин. - Ты что, и правда думал, что всем
нам заморочил голову? Куда тебе: и старался-то не очень, и мозгов-то не
хватит. Ты уж с апреля в путь собираешься. Ходишь, бормочешь:
"Когда-то снова увижу эту долину?" - и всякое такое. Да еще
притворяешься, что деньги, мол, на исходе, а кому, подумать, Торбу продал -
Лякошелям!..
- Вот тебе раз, - протянул Фродо. - А я-то думал - я такой осторожный и
скрытный. Что бы, интересно, сказал на это Гэндальф? Так, значит, весь
Норгорд только о моем отъезде и говорит?
- Глупости! - возразил Мерри. - Хоть и ненадолго, но пока что тайна
твоя известна одним нам, заговорщикам: мы ведь тебя знаем как облупленного,
пойми. Ты о чем-нибудь думаешь, а у тебя на лице все и написано. Правду
сказать, я очень к тебе приглядывался, когда Бильбо ушел, потому что понял:
и этот уйдет, дай срок. Очень мы боялись, что ты улепетнешь от нас
потихоньку. Весну и лето мы с тебя глаз не спускали, все взвесили и решили.
Ты от нас так просто не удерешь, не надейся!
- Ничего не поделаешь, дорогие мои друзья, - сказал Фродо. - Вам
горько, мне еще горше, но отговаривать меня не надо. Раз уж вы догадались,
так лучше помогите или хотя бы не мешайте.
- Да ты не понял! - крикнул Пин. - Кто тебя держит - иди, а уж мы
как-нибудь от тебя не отстанем, я и Мерри. Сэм замечательный малый, он за
тебя дракону пасть порвет, если дотянется. Только ведь тебе одного спутника
мало будет, путешествие-то опасное.
- Дорогие мои, хорошие хоббиты! - дрогнувшим голосом воскликнул Фродо.
- Ну разве могу я на это согласиться? Я тоже давно все обдумал и решил.
Опасное, говорите, путешествие? Гораздо хуже! Это вам не поход за
сокровищами, не прогулка "Туда и Обратно". Смерть со всех сторон и за каждым
поворотом.
- Спасибо, объяснил, - насмешливо отозвался Мерри и вдруг отчеканил: -
Потому-то мы с тобой и пойдем. Мы знаем, какое это страшное Кольцо, вот и
хотим помочь тебе против Врага.
- Кольцо?! - проговорил вконец ошеломленный Фродо.
- Да, Кольцо, - сказал Мерри. - Ну, Фродо, ты, "видно, думаешь, что
друзья у тебя - полные олухи. Да я про Кольцо знаю уж столько лет, знал еще
при Бильбо, но раз ему угодно было секретничать, так и я не болтал. Бильбо я
знал хуже, чем тебя: и сам был куда моложе нынешнего, и он куда хитрей
твоего. Но была и на него проруха - хочешь, расскажу?
- Рассказывай, - слабо отозвался Фродо.
- Попал он в проруху из-за Лякошелей. Однажды, за год до Угощения, шел
я по дороге и завидел впереди Бильбо. Я за ним, а тут, извольте, вдали
показались Лякошели, идут навстречу. Бильбо попятился, сунул руку в карман,
и вдруг - на тебе - исчез! Я так обалдел, что сам чуть не забыл спрятаться;
потом опомнился, прыг через ограду и плюх в траву. Лякошели прошли, а на
пустой дороге спокойненько возникает Бильбо и сует в карман что-то золотое,
блестящее.
Мне, конечно, стало интересно. Да что там, я прямо шпионить за ним
начал. Судите, как знаете, - такой уж я был любопытный в свои восемнадцать
лет. Увы, Фродо, надо еще признаться, что я один во всей Хоббитании - кроме
тебя, конечно, - видел даже записки Бильбо.
- И записки? - вскричал Фродо. - Да что же это в самом деле! Неужели
ничего нельзя сохранить в тайне?
- Почему, можно, но не от всех, - сказал Мерри. - Я, правда, одним
глазком только глянул, а уж как ловчил! Записки свои он берег словно зеницу
ока.
Любопытно, что с ними сталось, я бы еще и другим глазом поглядел. У
тебя они, кстати, не с собой?
- Нет. Записок в Торбе не было. Видно, Бильбо их забрал.
- Да, ну так вот, - продолжал Мерри, - я что знал, то держал про себя
до нынешней весны. А когда запахло бедой, мы составили наш заговор, и каждый
выложил, что ему известно. Ты ведь молчун вроде Гэндальфа - тот, правда, еще
хуже тебя. Не скрою, однако, был у нас и главный слухач-соглядатай, не скрою
и, ладно уж, покажу.
- Покажи, где он? - сказал Фродо, затравленно озираясь, словно ждал,
что сейчас из буфета вылезет черный соглядатай в черной маске.
- Давай, Сэм, не стесняйся! - позвал Мерри, и Сэм встал, виновато
опустив руки, красный до ушей. - Вот кто у нас главный добытчик сведений! И
немало, я тебе скажу, он их добыл, пока его не сцапали. А с тех пор как воды
в рот набрал - честность ему, видите ли, не позволяет.
- Сэм! - только и мог воскликнуть Фродо. Он даже не знал, смеяться,
сердиться или с облегчением вздохнуть: так и так он-то выходил дурак
дураком.
- Я, сударь! - испуганно объявил Сэм. - С вашего позволения, сударь! Я
ведь потому, что из-за вас, сударь, и Гэндальфу я, право слово, не поперек.
Он зря-то ничего не скажет, а ведь он что сказал? Вы ему: один, мол, пойду,
а он вам: нет, говорит, возьми с собой тех, на кого надеешься!
- На кого уж теперь надеяться, - проворчал Фродо, и Сэм опустил
несчастные глаза.
- Смотря что ты имеешь в виду, - возразил Мерри. - Можешь надеяться,
что мы пойдем за тобой в огонь и в воду, что погибнем, если придется,
вместе. И тайны твои, будь уверен, сохраним не хуже тебя. А что мы тебя
бросим и ты пойдешь один - на это не надейся. Глупый ты, Фродо, - мы же твои
друзья! И в путь собрались не сослепу. Мы знаем почти все, что рассказал
тебе Гэндальф, знаем про Кольцо. Нам очень страшно, но мы пойдем с тобой, а
не возьмешь - все равно пойдем.
- И вы уж простите, сударь, - прибавил Сэм, - только эльфы-то вам что
посоветовали? Гаральд сказал же вам: бери, кто с тобой захочет, разве не
так?
- Так-то так, - сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. - Только
глазам и ушам своим я верить теперь не буду: вижу, дескать, спит, слышу,
мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или
взаправду!.. Да и все вы, конечно, хороши! - добавил он, обернувшись к
заговорщикам. - Ну, разбойники! - Он невольно фыркнул и развел руками. - Что
ж, ладно, сдаюсь. Принимаю совет Гаральда. Не было бы так страшно, я бы,
может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи. Что уж скрывать: я
до смерти боялся этого вечера, а вышла такая радость.
- Сказано - сделано. Атаману Фродо и всей шайке его - ура! - закричали
хоббиты и заплясали вокруг Фродо.
А Мерри с Пином пляску оставили и начали песню, сочиненную, конечно,
заранее, вроде той, которую пели гномы, отправляясь в путь с Бильбо:
Ур-ра! Споем, друзья, втроем,
Прощай, очаг и отчий дом!
Сквозь ветер злой, дожди и зной
Мы до Раздола добредем!
Туда, где эльфы с давних пор
Живут в тени туманных гор,
Мы побредем, покинув дом,
Лихим врагам наперекор!
А что потом - решим потом,
Когда в Раздоле отдохнем, -
Нелегок долг, и путь далек,
Но мы вернемся в отчий дом!
Близка рассветная пора!
Нам в путь пора! Нам в путь пора!
- Неплохо спето! - заметил Фродо. - Но уж ежели так, то дел у нас
хватает, и давайте примемся за них под крышей, ведь потом крыши-то не будет.
- Крыша крышей, а песня песней, - сказал Пин. - Так ты что, и правда
думаешь в путь до рассвета?
- Пока не решил, - ответил Фродо. - Я боюсь Черных Всадников и боюсь
оставаться в доме, про который им известно, что я в нем поселился. Гаральд
мне опять же задерживаться не советовал. Я бы только очень хотел повидаться
с Гэндальфом. Вот и Гаральд удивился, что Гэндальф обещал, да не пришел.
Вопрос один, вопрос другой. Первый: долго ли Всадникам до Зайгорда? Второй:
долго ли нам собираться? Путь - сами знаете...
- На второй вопрос ответ готов, - сказал Мерри, - хоть через час. Я уж
все собрал. Шесть лошадок щиплют травку, мешки набиты; разве только
подбавить чего-нибудь для тепла и брюха?
- Да вы, я вижу, опытные заговорщики, - восхитился Фродо. - Но, может,
все-таки денек подождем Гэндальфа?
- Мы-то подождем, только Всадники твои как бы не нагрянули, сам гляди,
- сказал Мерри. Они бы, пожалуй, уже до нас добрались, да застряли, наверно,
у Северного Хода, там Городьба в три сажени до самой реки. И сторожа по
ночному времени никого не пустят, проси не проси. Разве что прорвутся силой,
но там, по-моему, вряд ли прорвешься. Там и днем-то не очень пустят, тем
более каких-то черных и подозрительных. Пустить не пустят, но Забрендия - не
крепость, сам понимаешь.
Фродо задумался.
- Вот как мы сделаем, - сказал он наконец. - Выходим завтра чуть свет.
Только не по дороге: это самое опасное. Вдруг нас обложили со всех сторон -
я же не знаю, сколько Всадников, может, два, а может, больше. Нам бы надо
уйти, как под землю нырнуть.
- Это же вам путь только через Вековечный Лес! - с ужасом воскликнул
Толстик. - Берегитесь, лучше куда угодно, чем туда. Подумаешь, какие-то
Черные Всадники!
- Вот ты и подумай на досуге, - посоветовал ему Мерри. - Страшно это,
конечно, а все же Фродо, наверно, прав. Там нас преследовать не будут -
повезет, так и всякая погоня нас потеряет.
- Это в Лесу-то Вековечном вам повезет? - взвизгнул Толстик. - Покамест
никому не везло. Погоня их потеряет, как же! Сами навек потеряетесь! Туда
никто не ходит.
- Ну как - никто?! - сказал Мерри. - Брендизайки ходят: не каждый день,
конечно, но когда понадобится. И своя тропка у нас там есть. Фродо по ней
ходил - давным-давно, правда. И я тоже ходил, несколько даже раз: днем,
когда деревья спят.
- Ваше дело, ваше дело! - замахал руками Фредегар. - По мне, так
страшнее Вековечного Леса ничего и на свете нет, а что о нем рассказывают,
лучше даже не слушать. Ну, я-то что, я же с вами не иду. И теперь, честное
слово, очень рад, что остаюсь: вот Гэндальф не сегодня-завтра объявится, я
ему все про вас расскажу.
Толстик любил Фродо, но бросать Хоббитанию боялся: мало ли что окажется
где-то там. Он и за рекой-то был в первый раз. Впрочем, заговорщики не
собирались брать его с собой: по плану ему надлежало стеречь дом и сбивать с
толку любопытных - притворяться, что господин Торбинс здесь, пожалуйста,
только вышел. На всякий случай были наготове даже старые костюмы из Торбы;
Толстик их наденет, авось его и примут за Фродо. Никто не подумал, что это
самая опасная роль.
- Прекрасно! - сказал Фродо, разобравшись в заговорщицких замыслах. -
Как бы мы иначе оповестили Гэндальфа? Вряд ли эти Всадники умеют читать, и
все же я не рискнул бы оставить письмо. А коли Толстик будет на месте, так и
думать нечего: уж Гэндальф-то за нами угонится. Стало быть, с утра в
Вековечный Лес!
- Мне один леший, - сказал Пин, - в Лес так в Лес. Ох, не завидую
Толстику - вот поглядит он на Черных Всадников.
- А я тебе не завидую, - отозвался Фредегар. - Зайдешь в Лес - обратно
запросишься, да поздно будет.
- Ладно, хватит спорить, - сказал Мерри. - Нам еще надо прибраться и
кое-что упаковать. Я ведь вас затемно разбужу.
Когда Фродо наконец улегся, он никак не мог заснуть. Ноги ныли;
спасибо, хоть завтра верхом. Мало-помалу он погрузился в смутный сон, и
казалось ему, что он смотрит сверху, из окна, в лесную темень, а у корней
деревьев ползают, принюхиваясь, какие-то твари - и наверняка до него
доберутся.
Издалека донесся шум: ветер, наверно, пробежал по листьям. Нет, понял
он, это не ветер, это дальнее Море, а шума волн он никогда наяву не слышал -
только во сне. А потом окна не стало - простор. И никаких деревьев. Вокруг
шелестел черный вереск, соленый запах щекотал ноздри. Фродо поднял глаза и
увидел высокую белую башню на крутой скале. Ему хотелось взобраться туда,
чтобы поглядеть на Море, он стал карабкаться по склону, но вдруг небо
озарилось молнией и грянул гром.
Фродо вскочил как встрепанный. В комнате было темно: Мерри стоял в
коридоре со свечою в руке и громко барабанил по приоткрытой двери.
- Тише! Что случилось? - заплетающимся со сна языком выговорил Фродо.
- Еще спрашивает! - удивился Мерри. - Вставать пора, половина пятого.
На дворе непроглядный туман. Вставай, вставай! Сэм уже завтрак готовит. Пин
и тот на ногах. Я пошел седлать пони. Разбуди лежебоку Толстика, пусть хоть
проводит нас.
К началу седьмого все пятеро были готовы в путь. Толстик зевал во весь
рот. Они бесшумно выбрались из дому и зашагали по задней тропке вслед за
Мерри, который вел тяжело навьюченного пони, - через рощицу, потом лугами.
Листья влажно лоснились, с каждой ветки капало, и холодная роса серым
пологом заволакивала траву. Стояла тишь, и дальние звуки слышались совсем
рядом: квохтали куры, хлопнула чья-то дверь, заскрипела калитка.
Пони были в сенном сарае: крепкие, один к одному, медлительные, но
выносливые, под стать хоббитам. Беглецы сели поудобнее, тронули лошадок - и
углубились в густой туман, который словно нехотя расступался перед ними и
смыкался позади. Ехали шагом, час или около того, наконец из мглы неожиданно
выступила Городьба, высокая, подернутая серебристой паутиной.
- Ну и как же мы через нее? - спросил Фродо.
- За мной! - отвечал Мерри. - Увидишь. Он свернул налево и поехал вдоль
Городьбы, которая вскоре отошла назад краем оврага. В овраг врезался пологий
спуск, глубже, глубже - и становился подземным ходом с кирпичными стенами.
Ход нырял под ограду и выводил в овраг на той стороне. Толстик Боббер осадил
пони.
- Прощай, Фродо! - воскликнул он. - Зря ты в Лес пошел, гиблое это
место, сегодня же в беду, чего доброго, попадете. А все-таки желаю вам удачи
- и сегодня, и завтра, и всегда!
- Если б у меня впереди был всего лишь Вековечный Лес, я был бы
счастливчиком, - отозвался Фродо. - Гэндальфу передай, чтоб торопился к
Западному Тракту: мы тоже из Лесу туда и уж там припустимся! Прощай! - Тут
его голос заглушило эхо, и Фредегар остался наверху один.
Ход был темный, сырой и упирался в железные ворота. Мерри спешился и
отпер их, а когда все прошли - захлопнул. Ворота сомкнулись, и зловеще
клацнул запор.
- Ну вот! - сказал Мерри. - Путь назад закрыт. Прощай, Хоббитания,
перед нами Вековечный Лес.
- А про него правду рассказывают? - спросил Пин.
- Смотря что рассказывают, - отвечал Мерри. - Если ты про те
страсти-мордасти, какими Толстика пугали в детстве, про леших, волков и
всякую нечисть, то вряд ли. Я в эти байки не верю. Но Лес и правда чудной.
Все в нем какое-то настороженное, не то что в Хоббитании. Деревья здесь
чужаков не любят и следят-следят-следят за ними во все... листья, что ли? -
глаз-то у них нет. Днем это не очень, страшно, пусть себе следят. Бывает,
правда, иногда - одно ветку на тебя обронит, другое вдруг корень выставит,
третье плющом на ходу оплетет. Да это пустяки, а вот ночью, мне говорили...
Сам-то я ночью был здесь раз или два, и то на опушке. Мне казалось, будто
деревья шепчутся, судачат на непонятном языке и сулят что-то недоброе; ветра
не было, а ветки все равно колыхались и шелестели. Говорят, деревья могут
передвигаться и стеной окружают чужаков. Когда-то даже к Городьбе
подступали: появились рядом с нею, стали ее подрывать и теснить, клонились
на нее сверху. Тогда хоббиты вышли, порубили сотни деревьев, развели большой
костер и выжгли вдоль Городьбы широкую полосу. Лес отступил, но обиды не
забыл. А полоса и сейчас еще видна - там, немного подальше в Лесу.
- Деревья - и все? - опять спросил Пин.
- Да нет, еще водятся будто бы разные лесные чудища, - ответил Мерри, -
только не тут, а в долине Ветлянки. Но тропы и здесь кто-то протаптывает:
зайдешь в Лес, а там откуда ни возьмись тропа, и вдобавок неверная - леший
ее знает, куда поведет, да каждый раз по-разному. Тут раньше была одна
неподалеку, хотя теперь, может, и заросла, - большая тропа к Пожарной
Прогалине, и за ней маленькая тропка вела наискось, примерно в нужную
сторону, на северо-восток. Авось разыщу.
Из нескончаемого оврага вывела наверх, в Лес, еле заметная дорожка,
вывела и тут же исчезла. Въезжая под деревья, они оглянулись: позади смутной
полосой чернела Городьба - вот-вот скроется из виду. А впереди были только
стволы, стволы, впрямь и вкривь, стройные и корявые, гладкие и шишковатые,
суковатые и ветвистые, серо-зеленые, обомшелые, обросшие лишайником. Не
унывал один Мерри.
- Ты ищи, ищи свою большую тропу, - хмуро понукал его Фродо. - Того и
гляди растеряем друг друга или все вместе заплутаемся!
Пони наудачу пробирались среди деревьев, осторожно ступая между
извилистыми, переплетающимися корнями. Не было никакого подлеска, никакого
молодняка. Пологий подъем вел в гору, и деревья нависали все выше, темнее,
гуще. Стояла глухая тишь; иногда по неподвижной листве перекатывалась и
шлепалась вниз набрякшая капля. Ветви словно замерли, ниоткуда ни шелеста;
но хоббиты понимали, что их видят, что их рассматривают - холодно,
подозрительно, враждебно. Причем все враждебнее да враждебнее: они то и дело
судорожно оборачивались и вскидывали головы, точно опасаясь внезапного
нападения.
Тропа не отыскивалась, деревья заступали путь, и Пин вдруг
почувствовал, что больше не может.
- Ой-ой-ой! - жалобно закричал он во весь голос. - Я ничего худого не
замышляю, пропустите меня, пожалуйста!
Все в испуге застыли, но крик не раскатился по Лесу, а тут же заглох,
точно придушенный. Ни эха, ни отзвука: только Лес сгустился плотнее и
зашелестел, как будто злорадней.
- Не стал бы я на твоем месте кричать, - сказал Мерри. - Пользы ни на
грош, а навредить может.
Фродо подумал, что, наверно, пути давно уже нет и что зря он повел
друзей в этот зловредный Лес. Мерри искал взглядом тропу, но очень
неуверенно, и Пин это заметил.
- Ну, ты прямо с ходу заблудился, - проворчал он, а Мерри в ответ
облегченно присвистнул и показал вперед.
- Да, дела! - задумчиво проговорил он. - Деревья ведь, а на месте не
стоят. Вот она, оказывается. Пожарная-то Прогалина, а тропа к ней - ух куда
ушла!
Путь их светлел, деревья расступались. Они вдруг вынырнули из-под
ветвей и оказались на широкой поляне. Над ними раскрылось небо, неожиданно
голубое и чистое. Солнце не успело подняться высоко, но уже слало вниз
приветливые лучи. Листва по краям Прогалины была гуще и зеленее, словно
отгораживала ее от Леса. На Прогалине не было ни деревца: жесткая трава, а
среди нее торчал квелый болиголов, бурый бурьян, вялая белена и сухой
чертополох. Все опадало и осыпалось, всему был черед стать прахом, но после
чащоб Вековечного Леса здесь было чудо как хорошо.
Хоббиты приободрились: солнце поднялось, небо засияло над ними, и
хлынул дневной свет. В дальнем конце Прогалины вдруг ясно обозначилась тропа
среди деревьев. Она уходила в Лес, вверх по склону, над нею нависали густые
ветви, то сходясь вплотную, то раздвигаясь.
Но теперь они ехали веселее и куда быстрее прежнего в надежде, что Лес
смилостивился и все-таки пропустит их. Однако не тут-то было: вскоре тайное
лиходейство стало явным. Спертый воздух напитался духотой, деревья стиснули
их с обеих сторон и заслонили путь. Копыта пони утопали в грудах прелых
листьев, запинались за скрытые корни, и в глухой тишине стук этот больно
отдавался в ушах. Фродо попробовал было для бодрости громко затянуть песню,
но его сдавленный голос был еле слышен:
Смело идите по затененной земле,
Верьте, не вечно клубиться мгле,
Вам суждено одолеть леса,
И солнце должно осветить небеса:
На рассвете дня, на закате дня
Разгорится заря, ветерком звеня,
И он разгонит промозглую мглу,
Сгинут навек...
Тут ему точно горло перехватило. Воздух затыкал рот, слова не
выговаривались. С нависшего над тропой дерева обрушился за их спиной
громадный корявый сук. Впереди стволы сомкнулись еще плотнее.
- Видать, не понравилось им, что их суждено одолеть, - заметил Мерри. -
Давай пока лучше подождем с песнями. Вот выйдем на опушку, повернемся и
споем что-нибудь громким хором!
Говорил он шутливо, стараясь унять тревожную дрожь в голосе. На его
слова не откликнулись: всем было жутковато. А у Фродо душа так и ныла: он
от прочих - за то и был выбран, - длинный, приземистый, с дерновой крышей,
пучеглазыми оконцами и большой круглой дверью.
От ворот шли в темноте по мягкой зеленой тропке: ни луча не пробивалось
из-за ставен. Фродо постучался; отворил Толстик Боббер, и домашний свет
озарил крыльцо. Они проскользнули внутрь, задвинули все засовы и оказались в
просторной прихожей с дверями по обеим сторонам. Напротив был коридор в
глубь дома. Из коридора появился Мерри.
- Ну, что скажете? - спросил он. - Мы хоть и на скорую руку, но
постарались, чтобы все было как дома. А ведь приехали-то вчера вечером -
такой был ералаш!
Фродо огляделся. И правда как дома. Его любимые вещи - любимые вещи
Бильбо, если на то пошло, - все нашли свои места, словно в Торбе. Приятно,
уютно, спокойно - и ему мучительно захотелось остаться здесь, чтобы здесь и
кончить свои дни. Друзья для него так старались, а он... Фродо снова
испуганно подумал: "Как же им объяснить, что я скоро уйду, очень скоро,
сейчас - нет, завтра. И объяснения не отложишь".
- Удивительно! - воскликнул он, сглотнув трудный комок. - Точно никуда
и не уезжал.
Они скинули мешки и повесили плащи, Мерри повел их по коридору и
отворил дверь в дальнем конце. Оттуда сверкнул огонь и пахнуло паром.
- Неужели баня? - восхитился Пин. - Ай да Мериадок!
- Чья очередь? - спросил Фродо. - Сначала кто старше или кто быстрее?
Вы так и так второй, сударь мой Перегрин.
- А ну-ка прекратите! - одернул их Мерри. - Ишь надумали - начинать
новое житье со свары! Чтоб вы знали, так там три ушата и котел кипятку.
Кстати - может, пригодятся - полотенца, мыло и прочее. Обливайтесь и
отмывайтесь, да поживей!
Мерри с Толстиком отправились на кухню довершать приготовления к
ночному ужину. Через коридор из умывальной наперебой доносились обрывки
песен, галдеж и плеск. Потом все перекрыл голос Пина: тот горланил
излюбленную банную песню Бильбо.
Эй, пой! Окатись Горячей Водой!
Пот и заботы походные смой!
Только грязнуля да квелый злодей
Не возносят хвалу Горячей Воде!
Сладок напев ручьев дождевых,
Питающих корни трав луговых,
Но жгучий пар над Горячей Водой
Слаще, чем аромат над лучшей едой!
Пенный, терпкий глоток пивка
Слаще воды из горного родника,
Когда окатишь себя с головой
Белой от пара Горячей Водой!
Сладко целует небо фонтан,
Нежный и стройный, как девичий стан,
Но слаще, чем поцелуи дев молодых,
Струи кусачей Горячей Воды!
Раздался шумный всплеск и крик Фродо: "Эй ты!"
Похоже, Пин ухитрился чуть не разом выплеснуть на себя и на пол весь
свой огромный ушат. Мерри подошел к дверям.
- Ну вы, грязнули! - позвал он. - Как насчет поужинать и хлебнуть
пивка?
Фродо вышел, причесываясь. Мерри сунул нос в дверь.
- Ничего себе! - воскликнул он. На полу можно было плавать. - Это вы,
голубчик Перегрин, натворили? Все вытрите досуха - а не поспеете к ужину,
значит, такая ваша судьба.
Ужинали на кухне, за столом возле большого камина.
- Ну, грибов-то вы уже наелись? - спросил Толстик без особой надежды.
- Наелись и еще поедим! - крикнул Пин.
- Грибы мои! - объявил Фродо. - Их изготовила лучшая хозяйка на свете -
госпожа Бирючиха. Уберите лапы, я вам сам положу.
Хоббиты очень любят грибы, даже больше нашего. Поэтому юный Фродо и
повадился когда-то лазить к Бирюку. Но сейчас грибов было вдоволь,
по-хоббитски. И кроме грибов снеди хватало, так что даже Толстик Боббер под
конец облегченно, хотя и с трудом вздохнул. Они отодвинули стол и
расположились в креслах у огня.
- Потом приберемся, - сказал Мерри. - Давайте рассказывайте. Ишь какие
- у них приключения, а тут работай. Ну-ка, с начала до конца, а особенно про
Бирюка - что он, свихнулся? В чем дело-то? Я чуть не обалдел - это чтобы он
чего-нибудь испугался?
- Испугаешься тут, - прервал неловкое молчание Пин. - Поглядел бы я на
тебя: куда ты, туда и они - Черные Всадники.
- Какие такие Всадники?
- Черные на черных конях, - объяснил Пин. - Фродо, видно, говорить не
желает - ну так я вам расскажу.
И он рассказал про их путешествие от самого Норгорда. Сэм кивал
головой, покашливал и поддакивал. Фродо молчал.
- Я бы наверняка подумал, что ты все это сочиняешь, - сказал Мерри, -
если б не видел своими глазами ту мерзость на пристани. И если бы не слышал
голоса Бирюка. А ты что скажешь, Фродо?
- Из него всю дорогу слова было не выжать, - пожаловался Пин. - В
молчанку играет, а толку-то: даже Бирюк догадался, что все беды - от
сокровищ дяди Бильбо.
- Пусть себе гадает, - буркнул Фродо. - В точности ему ничего не
известно.
- Это как сказать, - возразил Мерри. - Старик дошлый: на уме у него
куда больше, чем на языке. Он и по Вековечному Лесу, говорят, побродил в
свое время - и вообще чего только не знает! Ты хоть скажи, Фродо,
догадался-то он правильно?
- Ну... - Фродо помедлил. - Кое-что он сообразил верно. Все это связано
с тогдашними приключениями Бильбо, и Всадники ловят, а вернее, разыскивают
его иди меня. И раз на то пошло, скажу еще, что дело совсем нешуточное и
очень опасное. Здесь не укрытие, и спрятаться мне негде. - Он оглядел окна и
стены так, словно они вот-вот исчезнут. Трое молодых хоббитов обменялись
многозначительными взглядами.
- Наконец-то, - прошептал Пин.
- Да! - сказал Фродо и решительно выпрямился. - Пора, хватит
откладывать. У меня для вас грустная новость, не знаю только, с чего начать.
- Уж так и быть, - спокойно предложил Мерри, - давай я за тебя начну.
- Ты - за меня? - воззрился на него Фродо.
- Вот-вот, а ты послушай. У тебя сейчас тяжело на сердце: трудно ведь
так сразу прощаться. Ты, конечно, давно собирался уйти из Хоббитании, да все
откладывал; но вот подкралась большая беда, и раздумывать стало недосуг.
Пошел, а в путь тебе совсем не хочется. Нам тебя очень жалко.
Фродо раскрыл было рот, потом закрыл - и глядел так изумленно, что они
расхохотались.
- Фродо, старина! - воскликнул Пин. - Ты что, и правда думал, что всем
нам заморочил голову? Куда тебе: и старался-то не очень, и мозгов-то не
хватит. Ты уж с апреля в путь собираешься. Ходишь, бормочешь:
"Когда-то снова увижу эту долину?" - и всякое такое. Да еще
притворяешься, что деньги, мол, на исходе, а кому, подумать, Торбу продал -
Лякошелям!..
- Вот тебе раз, - протянул Фродо. - А я-то думал - я такой осторожный и
скрытный. Что бы, интересно, сказал на это Гэндальф? Так, значит, весь
Норгорд только о моем отъезде и говорит?
- Глупости! - возразил Мерри. - Хоть и ненадолго, но пока что тайна
твоя известна одним нам, заговорщикам: мы ведь тебя знаем как облупленного,
пойми. Ты о чем-нибудь думаешь, а у тебя на лице все и написано. Правду
сказать, я очень к тебе приглядывался, когда Бильбо ушел, потому что понял:
и этот уйдет, дай срок. Очень мы боялись, что ты улепетнешь от нас
потихоньку. Весну и лето мы с тебя глаз не спускали, все взвесили и решили.
Ты от нас так просто не удерешь, не надейся!
- Ничего не поделаешь, дорогие мои друзья, - сказал Фродо. - Вам
горько, мне еще горше, но отговаривать меня не надо. Раз уж вы догадались,
так лучше помогите или хотя бы не мешайте.
- Да ты не понял! - крикнул Пин. - Кто тебя держит - иди, а уж мы
как-нибудь от тебя не отстанем, я и Мерри. Сэм замечательный малый, он за
тебя дракону пасть порвет, если дотянется. Только ведь тебе одного спутника
мало будет, путешествие-то опасное.
- Дорогие мои, хорошие хоббиты! - дрогнувшим голосом воскликнул Фродо.
- Ну разве могу я на это согласиться? Я тоже давно все обдумал и решил.
Опасное, говорите, путешествие? Гораздо хуже! Это вам не поход за
сокровищами, не прогулка "Туда и Обратно". Смерть со всех сторон и за каждым
поворотом.
- Спасибо, объяснил, - насмешливо отозвался Мерри и вдруг отчеканил: -
Потому-то мы с тобой и пойдем. Мы знаем, какое это страшное Кольцо, вот и
хотим помочь тебе против Врага.
- Кольцо?! - проговорил вконец ошеломленный Фродо.
- Да, Кольцо, - сказал Мерри. - Ну, Фродо, ты, "видно, думаешь, что
друзья у тебя - полные олухи. Да я про Кольцо знаю уж столько лет, знал еще
при Бильбо, но раз ему угодно было секретничать, так и я не болтал. Бильбо я
знал хуже, чем тебя: и сам был куда моложе нынешнего, и он куда хитрей
твоего. Но была и на него проруха - хочешь, расскажу?
- Рассказывай, - слабо отозвался Фродо.
- Попал он в проруху из-за Лякошелей. Однажды, за год до Угощения, шел
я по дороге и завидел впереди Бильбо. Я за ним, а тут, извольте, вдали
показались Лякошели, идут навстречу. Бильбо попятился, сунул руку в карман,
и вдруг - на тебе - исчез! Я так обалдел, что сам чуть не забыл спрятаться;
потом опомнился, прыг через ограду и плюх в траву. Лякошели прошли, а на
пустой дороге спокойненько возникает Бильбо и сует в карман что-то золотое,
блестящее.
Мне, конечно, стало интересно. Да что там, я прямо шпионить за ним
начал. Судите, как знаете, - такой уж я был любопытный в свои восемнадцать
лет. Увы, Фродо, надо еще признаться, что я один во всей Хоббитании - кроме
тебя, конечно, - видел даже записки Бильбо.
- И записки? - вскричал Фродо. - Да что же это в самом деле! Неужели
ничего нельзя сохранить в тайне?
- Почему, можно, но не от всех, - сказал Мерри. - Я, правда, одним
глазком только глянул, а уж как ловчил! Записки свои он берег словно зеницу
ока.
Любопытно, что с ними сталось, я бы еще и другим глазом поглядел. У
тебя они, кстати, не с собой?
- Нет. Записок в Торбе не было. Видно, Бильбо их забрал.
- Да, ну так вот, - продолжал Мерри, - я что знал, то держал про себя
до нынешней весны. А когда запахло бедой, мы составили наш заговор, и каждый
выложил, что ему известно. Ты ведь молчун вроде Гэндальфа - тот, правда, еще
хуже тебя. Не скрою, однако, был у нас и главный слухач-соглядатай, не скрою
и, ладно уж, покажу.
- Покажи, где он? - сказал Фродо, затравленно озираясь, словно ждал,
что сейчас из буфета вылезет черный соглядатай в черной маске.
- Давай, Сэм, не стесняйся! - позвал Мерри, и Сэм встал, виновато
опустив руки, красный до ушей. - Вот кто у нас главный добытчик сведений! И
немало, я тебе скажу, он их добыл, пока его не сцапали. А с тех пор как воды
в рот набрал - честность ему, видите ли, не позволяет.
- Сэм! - только и мог воскликнуть Фродо. Он даже не знал, смеяться,
сердиться или с облегчением вздохнуть: так и так он-то выходил дурак
дураком.
- Я, сударь! - испуганно объявил Сэм. - С вашего позволения, сударь! Я
ведь потому, что из-за вас, сударь, и Гэндальфу я, право слово, не поперек.
Он зря-то ничего не скажет, а ведь он что сказал? Вы ему: один, мол, пойду,
а он вам: нет, говорит, возьми с собой тех, на кого надеешься!
- На кого уж теперь надеяться, - проворчал Фродо, и Сэм опустил
несчастные глаза.
- Смотря что ты имеешь в виду, - возразил Мерри. - Можешь надеяться,
что мы пойдем за тобой в огонь и в воду, что погибнем, если придется,
вместе. И тайны твои, будь уверен, сохраним не хуже тебя. А что мы тебя
бросим и ты пойдешь один - на это не надейся. Глупый ты, Фродо, - мы же твои
друзья! И в путь собрались не сослепу. Мы знаем почти все, что рассказал
тебе Гэндальф, знаем про Кольцо. Нам очень страшно, но мы пойдем с тобой, а
не возьмешь - все равно пойдем.
- И вы уж простите, сударь, - прибавил Сэм, - только эльфы-то вам что
посоветовали? Гаральд сказал же вам: бери, кто с тобой захочет, разве не
так?
- Так-то так, - сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. - Только
глазам и ушам своим я верить теперь не буду: вижу, дескать, спит, слышу,
мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или
взаправду!.. Да и все вы, конечно, хороши! - добавил он, обернувшись к
заговорщикам. - Ну, разбойники! - Он невольно фыркнул и развел руками. - Что
ж, ладно, сдаюсь. Принимаю совет Гаральда. Не было бы так страшно, я бы,
может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи. Что уж скрывать: я
до смерти боялся этого вечера, а вышла такая радость.
- Сказано - сделано. Атаману Фродо и всей шайке его - ура! - закричали
хоббиты и заплясали вокруг Фродо.
А Мерри с Пином пляску оставили и начали песню, сочиненную, конечно,
заранее, вроде той, которую пели гномы, отправляясь в путь с Бильбо:
Ур-ра! Споем, друзья, втроем,
Прощай, очаг и отчий дом!
Сквозь ветер злой, дожди и зной
Мы до Раздола добредем!
Туда, где эльфы с давних пор
Живут в тени туманных гор,
Мы побредем, покинув дом,
Лихим врагам наперекор!
А что потом - решим потом,
Когда в Раздоле отдохнем, -
Нелегок долг, и путь далек,
Но мы вернемся в отчий дом!
Близка рассветная пора!
Нам в путь пора! Нам в путь пора!
- Неплохо спето! - заметил Фродо. - Но уж ежели так, то дел у нас
хватает, и давайте примемся за них под крышей, ведь потом крыши-то не будет.
- Крыша крышей, а песня песней, - сказал Пин. - Так ты что, и правда
думаешь в путь до рассвета?
- Пока не решил, - ответил Фродо. - Я боюсь Черных Всадников и боюсь
оставаться в доме, про который им известно, что я в нем поселился. Гаральд
мне опять же задерживаться не советовал. Я бы только очень хотел повидаться
с Гэндальфом. Вот и Гаральд удивился, что Гэндальф обещал, да не пришел.
Вопрос один, вопрос другой. Первый: долго ли Всадникам до Зайгорда? Второй:
долго ли нам собираться? Путь - сами знаете...
- На второй вопрос ответ готов, - сказал Мерри, - хоть через час. Я уж
все собрал. Шесть лошадок щиплют травку, мешки набиты; разве только
подбавить чего-нибудь для тепла и брюха?
- Да вы, я вижу, опытные заговорщики, - восхитился Фродо. - Но, может,
все-таки денек подождем Гэндальфа?
- Мы-то подождем, только Всадники твои как бы не нагрянули, сам гляди,
- сказал Мерри. Они бы, пожалуй, уже до нас добрались, да застряли, наверно,
у Северного Хода, там Городьба в три сажени до самой реки. И сторожа по
ночному времени никого не пустят, проси не проси. Разве что прорвутся силой,
но там, по-моему, вряд ли прорвешься. Там и днем-то не очень пустят, тем
более каких-то черных и подозрительных. Пустить не пустят, но Забрендия - не
крепость, сам понимаешь.
Фродо задумался.
- Вот как мы сделаем, - сказал он наконец. - Выходим завтра чуть свет.
Только не по дороге: это самое опасное. Вдруг нас обложили со всех сторон -
я же не знаю, сколько Всадников, может, два, а может, больше. Нам бы надо
уйти, как под землю нырнуть.
- Это же вам путь только через Вековечный Лес! - с ужасом воскликнул
Толстик. - Берегитесь, лучше куда угодно, чем туда. Подумаешь, какие-то
Черные Всадники!
- Вот ты и подумай на досуге, - посоветовал ему Мерри. - Страшно это,
конечно, а все же Фродо, наверно, прав. Там нас преследовать не будут -
повезет, так и всякая погоня нас потеряет.
- Это в Лесу-то Вековечном вам повезет? - взвизгнул Толстик. - Покамест
никому не везло. Погоня их потеряет, как же! Сами навек потеряетесь! Туда
никто не ходит.
- Ну как - никто?! - сказал Мерри. - Брендизайки ходят: не каждый день,
конечно, но когда понадобится. И своя тропка у нас там есть. Фродо по ней
ходил - давным-давно, правда. И я тоже ходил, несколько даже раз: днем,
когда деревья спят.
- Ваше дело, ваше дело! - замахал руками Фредегар. - По мне, так
страшнее Вековечного Леса ничего и на свете нет, а что о нем рассказывают,
лучше даже не слушать. Ну, я-то что, я же с вами не иду. И теперь, честное
слово, очень рад, что остаюсь: вот Гэндальф не сегодня-завтра объявится, я
ему все про вас расскажу.
Толстик любил Фродо, но бросать Хоббитанию боялся: мало ли что окажется
где-то там. Он и за рекой-то был в первый раз. Впрочем, заговорщики не
собирались брать его с собой: по плану ему надлежало стеречь дом и сбивать с
толку любопытных - притворяться, что господин Торбинс здесь, пожалуйста,
только вышел. На всякий случай были наготове даже старые костюмы из Торбы;
Толстик их наденет, авось его и примут за Фродо. Никто не подумал, что это
самая опасная роль.
- Прекрасно! - сказал Фродо, разобравшись в заговорщицких замыслах. -
Как бы мы иначе оповестили Гэндальфа? Вряд ли эти Всадники умеют читать, и
все же я не рискнул бы оставить письмо. А коли Толстик будет на месте, так и
думать нечего: уж Гэндальф-то за нами угонится. Стало быть, с утра в
Вековечный Лес!
- Мне один леший, - сказал Пин, - в Лес так в Лес. Ох, не завидую
Толстику - вот поглядит он на Черных Всадников.
- А я тебе не завидую, - отозвался Фредегар. - Зайдешь в Лес - обратно
запросишься, да поздно будет.
- Ладно, хватит спорить, - сказал Мерри. - Нам еще надо прибраться и
кое-что упаковать. Я ведь вас затемно разбужу.
Когда Фродо наконец улегся, он никак не мог заснуть. Ноги ныли;
спасибо, хоть завтра верхом. Мало-помалу он погрузился в смутный сон, и
казалось ему, что он смотрит сверху, из окна, в лесную темень, а у корней
деревьев ползают, принюхиваясь, какие-то твари - и наверняка до него
доберутся.
Издалека донесся шум: ветер, наверно, пробежал по листьям. Нет, понял
он, это не ветер, это дальнее Море, а шума волн он никогда наяву не слышал -
только во сне. А потом окна не стало - простор. И никаких деревьев. Вокруг
шелестел черный вереск, соленый запах щекотал ноздри. Фродо поднял глаза и
увидел высокую белую башню на крутой скале. Ему хотелось взобраться туда,
чтобы поглядеть на Море, он стал карабкаться по склону, но вдруг небо
озарилось молнией и грянул гром.
Фродо вскочил как встрепанный. В комнате было темно: Мерри стоял в
коридоре со свечою в руке и громко барабанил по приоткрытой двери.
- Тише! Что случилось? - заплетающимся со сна языком выговорил Фродо.
- Еще спрашивает! - удивился Мерри. - Вставать пора, половина пятого.
На дворе непроглядный туман. Вставай, вставай! Сэм уже завтрак готовит. Пин
и тот на ногах. Я пошел седлать пони. Разбуди лежебоку Толстика, пусть хоть
проводит нас.
К началу седьмого все пятеро были готовы в путь. Толстик зевал во весь
рот. Они бесшумно выбрались из дому и зашагали по задней тропке вслед за
Мерри, который вел тяжело навьюченного пони, - через рощицу, потом лугами.
Листья влажно лоснились, с каждой ветки капало, и холодная роса серым
пологом заволакивала траву. Стояла тишь, и дальние звуки слышались совсем
рядом: квохтали куры, хлопнула чья-то дверь, заскрипела калитка.
Пони были в сенном сарае: крепкие, один к одному, медлительные, но
выносливые, под стать хоббитам. Беглецы сели поудобнее, тронули лошадок - и
углубились в густой туман, который словно нехотя расступался перед ними и
смыкался позади. Ехали шагом, час или около того, наконец из мглы неожиданно
выступила Городьба, высокая, подернутая серебристой паутиной.
- Ну и как же мы через нее? - спросил Фродо.
- За мной! - отвечал Мерри. - Увидишь. Он свернул налево и поехал вдоль
Городьбы, которая вскоре отошла назад краем оврага. В овраг врезался пологий
спуск, глубже, глубже - и становился подземным ходом с кирпичными стенами.
Ход нырял под ограду и выводил в овраг на той стороне. Толстик Боббер осадил
пони.
- Прощай, Фродо! - воскликнул он. - Зря ты в Лес пошел, гиблое это
место, сегодня же в беду, чего доброго, попадете. А все-таки желаю вам удачи
- и сегодня, и завтра, и всегда!
- Если б у меня впереди был всего лишь Вековечный Лес, я был бы
счастливчиком, - отозвался Фродо. - Гэндальфу передай, чтоб торопился к
Западному Тракту: мы тоже из Лесу туда и уж там припустимся! Прощай! - Тут
его голос заглушило эхо, и Фредегар остался наверху один.
Ход был темный, сырой и упирался в железные ворота. Мерри спешился и
отпер их, а когда все прошли - захлопнул. Ворота сомкнулись, и зловеще
клацнул запор.
- Ну вот! - сказал Мерри. - Путь назад закрыт. Прощай, Хоббитания,
перед нами Вековечный Лес.
- А про него правду рассказывают? - спросил Пин.
- Смотря что рассказывают, - отвечал Мерри. - Если ты про те
страсти-мордасти, какими Толстика пугали в детстве, про леших, волков и
всякую нечисть, то вряд ли. Я в эти байки не верю. Но Лес и правда чудной.
Все в нем какое-то настороженное, не то что в Хоббитании. Деревья здесь
чужаков не любят и следят-следят-следят за ними во все... листья, что ли? -
глаз-то у них нет. Днем это не очень, страшно, пусть себе следят. Бывает,
правда, иногда - одно ветку на тебя обронит, другое вдруг корень выставит,
третье плющом на ходу оплетет. Да это пустяки, а вот ночью, мне говорили...
Сам-то я ночью был здесь раз или два, и то на опушке. Мне казалось, будто
деревья шепчутся, судачат на непонятном языке и сулят что-то недоброе; ветра
не было, а ветки все равно колыхались и шелестели. Говорят, деревья могут
передвигаться и стеной окружают чужаков. Когда-то даже к Городьбе
подступали: появились рядом с нею, стали ее подрывать и теснить, клонились
на нее сверху. Тогда хоббиты вышли, порубили сотни деревьев, развели большой
костер и выжгли вдоль Городьбы широкую полосу. Лес отступил, но обиды не
забыл. А полоса и сейчас еще видна - там, немного подальше в Лесу.
- Деревья - и все? - опять спросил Пин.
- Да нет, еще водятся будто бы разные лесные чудища, - ответил Мерри, -
только не тут, а в долине Ветлянки. Но тропы и здесь кто-то протаптывает:
зайдешь в Лес, а там откуда ни возьмись тропа, и вдобавок неверная - леший
ее знает, куда поведет, да каждый раз по-разному. Тут раньше была одна
неподалеку, хотя теперь, может, и заросла, - большая тропа к Пожарной
Прогалине, и за ней маленькая тропка вела наискось, примерно в нужную
сторону, на северо-восток. Авось разыщу.
Из нескончаемого оврага вывела наверх, в Лес, еле заметная дорожка,
вывела и тут же исчезла. Въезжая под деревья, они оглянулись: позади смутной
полосой чернела Городьба - вот-вот скроется из виду. А впереди были только
стволы, стволы, впрямь и вкривь, стройные и корявые, гладкие и шишковатые,
суковатые и ветвистые, серо-зеленые, обомшелые, обросшие лишайником. Не
унывал один Мерри.
- Ты ищи, ищи свою большую тропу, - хмуро понукал его Фродо. - Того и
гляди растеряем друг друга или все вместе заплутаемся!
Пони наудачу пробирались среди деревьев, осторожно ступая между
извилистыми, переплетающимися корнями. Не было никакого подлеска, никакого
молодняка. Пологий подъем вел в гору, и деревья нависали все выше, темнее,
гуще. Стояла глухая тишь; иногда по неподвижной листве перекатывалась и
шлепалась вниз набрякшая капля. Ветви словно замерли, ниоткуда ни шелеста;
но хоббиты понимали, что их видят, что их рассматривают - холодно,
подозрительно, враждебно. Причем все враждебнее да враждебнее: они то и дело
судорожно оборачивались и вскидывали головы, точно опасаясь внезапного
нападения.
Тропа не отыскивалась, деревья заступали путь, и Пин вдруг
почувствовал, что больше не может.
- Ой-ой-ой! - жалобно закричал он во весь голос. - Я ничего худого не
замышляю, пропустите меня, пожалуйста!
Все в испуге застыли, но крик не раскатился по Лесу, а тут же заглох,
точно придушенный. Ни эха, ни отзвука: только Лес сгустился плотнее и
зашелестел, как будто злорадней.
- Не стал бы я на твоем месте кричать, - сказал Мерри. - Пользы ни на
грош, а навредить может.
Фродо подумал, что, наверно, пути давно уже нет и что зря он повел
друзей в этот зловредный Лес. Мерри искал взглядом тропу, но очень
неуверенно, и Пин это заметил.
- Ну, ты прямо с ходу заблудился, - проворчал он, а Мерри в ответ
облегченно присвистнул и показал вперед.
- Да, дела! - задумчиво проговорил он. - Деревья ведь, а на месте не
стоят. Вот она, оказывается. Пожарная-то Прогалина, а тропа к ней - ух куда
ушла!
Путь их светлел, деревья расступались. Они вдруг вынырнули из-под
ветвей и оказались на широкой поляне. Над ними раскрылось небо, неожиданно
голубое и чистое. Солнце не успело подняться высоко, но уже слало вниз
приветливые лучи. Листва по краям Прогалины была гуще и зеленее, словно
отгораживала ее от Леса. На Прогалине не было ни деревца: жесткая трава, а
среди нее торчал квелый болиголов, бурый бурьян, вялая белена и сухой
чертополох. Все опадало и осыпалось, всему был черед стать прахом, но после
чащоб Вековечного Леса здесь было чудо как хорошо.
Хоббиты приободрились: солнце поднялось, небо засияло над ними, и
хлынул дневной свет. В дальнем конце Прогалины вдруг ясно обозначилась тропа
среди деревьев. Она уходила в Лес, вверх по склону, над нею нависали густые
ветви, то сходясь вплотную, то раздвигаясь.
Но теперь они ехали веселее и куда быстрее прежнего в надежде, что Лес
смилостивился и все-таки пропустит их. Однако не тут-то было: вскоре тайное
лиходейство стало явным. Спертый воздух напитался духотой, деревья стиснули
их с обеих сторон и заслонили путь. Копыта пони утопали в грудах прелых
листьев, запинались за скрытые корни, и в глухой тишине стук этот больно
отдавался в ушах. Фродо попробовал было для бодрости громко затянуть песню,
но его сдавленный голос был еле слышен:
Смело идите по затененной земле,
Верьте, не вечно клубиться мгле,
Вам суждено одолеть леса,
И солнце должно осветить небеса:
На рассвете дня, на закате дня
Разгорится заря, ветерком звеня,
И он разгонит промозглую мглу,
Сгинут навек...
Тут ему точно горло перехватило. Воздух затыкал рот, слова не
выговаривались. С нависшего над тропой дерева обрушился за их спиной
громадный корявый сук. Впереди стволы сомкнулись еще плотнее.
- Видать, не понравилось им, что их суждено одолеть, - заметил Мерри. -
Давай пока лучше подождем с песнями. Вот выйдем на опушку, повернемся и
споем что-нибудь громким хором!
Говорил он шутливо, стараясь унять тревожную дрожь в голосе. На его
слова не откликнулись: всем было жутковато. А у Фродо душа так и ныла: он