— Какое у них оружие? — спросил Мерри.
— Кнуты, ножи, дубины — все, что нужно для их грязной работы, — сказал Коттон. — Но, думаю, если дело дойдет до схватки, у них найдется и другое оружие. У некоторых из них есть луки. Одного-двух наших они подстрелили.
— Вот, Фродо! — сказал Мерри. — Я знал, что дело дойдет до схватки. Они сами начали убивать.
— Не совсем так, — заметил Коттон. — Первыми стреляли не они. Начали Туки. Видите ли, мастер Перегрин, ваш папаша никогда не желал иметь ничего общего с Лото, с самого начала. Говорил, что если кто и будет шефом Удела, то не этот выскочка. И когда Лото послал своих людей, они не смогли добраться до Туков. У Туков глубокие норы в зеленых холмах, больших Смайлсах и все остальное. И они не пустили разбойников в свои земли. Когда они попытались туда войти, Туки стреляли в них и застрелили троих. С тех пор разбойники внимательно следят за Туками и за Туклендом. Никого не впускают туда и не выпускают.
— Молодцы Туки! — воскликнул Пиппин. — Но кому-то нужно идти туда. Я отправляюсь в Смайлсы. Кто со мной в Такборо?
Пиппин уехал с полудюжиной парней на пони.
— Скоро увидимся! — крикнул он. — Туда всего четырнадцать миль полями. И утром приведу сюда армию Туков.
Мерри задул в рог, а хоббиты разразились приветственными криками.
— Все равно я не хочу убийств, — сказал Фродо, — даже разбойников.
— Хорошо! — сказал Мерри. — Но мы можем в любой момент ждать нападения из Хоббитона. Теперь они придут не для разговоров. Попытаемся кончить по-хорошему, но готовиться нужно к худшему. У меня есть план.
— Очень хорошо, — сказал Фродо. — Займись подготовкой.
Прибежали несколько хоббитов, посланных к Хоббитону.
— Идут! — кричали они. — Больше двух десятков. А двое отправились на запад.
— К перекрестку дорог, должна быть, — сказал Коттон, — собирать всю банду. Ну, туда пятнадцать миль. О них пока можно не беспокоиться.
Мерри торопливо отдавал приказы. Фермер Коттон расчистил улицу, посылая всех домой, за исключением старших хоббитов. Ждать пришлось недолго. Вскоре послышались громкие голоса и тяжелый топот. На дороге появился отряд разбойников. Они увидели барьеры и засмеялись. Они и представить себе не могли, что в этой маленькой стране кто-то сможет противостоять двадцати разбойникам.
Хоббиты отодвинули барьер и встали в сторону.
— Спасибо! — издевались люди. — Теперь бегите домой и в постель, пока вас не угостили кнутом. — И они двинулись по улице, крича. — Погасить огни! Всем в дома и оставаться там! Или мы пятьдесят из ваших на год отправим в тюремные норы. Босс начинает сердиться!
Никто не слушал их приказов. Когда они прошли, хоббиты задвинули барьер и пошли за ними. Когда люди подошли к костру, около него в одиночестве стоял фермер Коттон и грел руки.
— Кто ты и что делаешь? — спросил предводитель разбойников.
Фермер Коттон медленно повернулся к нему.
— Я как раз собирался спросить вас об этом, — сказал он. — Это наша страна, и вас сюда не звали.
— Ну, так позовете! — сказал предводитель. — Возьмите, парни, его! В тюрьму, и дайте ему кое-что, чтобы был поспокойней.
Люди шагнули вперед и остановились. Вокруг них послышался гул голосов, и они неожиданно поняли, что фермер Коттон совсем не один. Они были окружены. В темноте на краю кольца света от костра стояло множество хоббитов, подкравшихся в тени. Их было не менее двухсот, и все вооруженные.
Вперед вышел Мерри.
— Мы уже встречались, — сказал он предводителю, — и я предупредил, чтобы вы не возвращались. Вторично предупреждаю: вы стоите на свету и окружены лучниками. Если дотронетесь хоть пальцем до этого фермера или еще кого-нибудь, будете немедленно застрелены. Положите оружие!
Предводитель огляделся. Он был в ловушке. Но, чувствуя за собой поддержку двадцати товарищей, не испугался. Он слишком плохо знал хоббитов и не понимал всей опасности. Он принял глупое решение сражаться. Ему показалось, что они легко прорвутся.
— На них, парни! — закричал он. — Бей их!
С длинным ножом в одной руке, с дубиной — в другой он устремился из светлого круга, стараясь пробиться к Хоббитону. На его пути стоял Мерри. Предводитель занес дубину, собираясь нанести жестокий удар. Но упал мертвый, пронзенный четырьмя стрелами.
Для других этого было достаточно. Они сдались. У них отобрали оружие, связали и загнали в пустой барак и там оставили под охраной. Мертвого предводителя оттащили и закопали.
— Оказывается, это совсем нетрудно, — сказал Коттон. — Я говорил, что мы можем справиться с ними. Нам нужен был лишь сигнал. Вы вовремя появились, мастер Мерри.
— Еще много нужно сделать, — ответил на это Мерри. — Если ваши подсчеты верны, тут их не больше десятой части. Но сейчас темно. Я думаю, следующего удара нужно ждать утром. После этого мы сможем поговорить с шефом.
— А почему не сейчас? — спросил Сэм. — И сейчас не больше шести часов. И я хочу повидаться со своим стариком. Вы не знаете, что с ним, мастер Коттон?
— Не слишком хорошо и не слишком плохо, Сэм, — ответил фермер. — Они перекопали Бэгшот Роу, а для него это был тяжелый удар. Он в одном из новых домов, которые строили люди шефа, когда не занимались грабежом или воровством, — в миле от конца Байуотера. Он часто приходил ко мне, и я проследил, чтобы его накормили получше, не то, что некоторых наших бедняков. Все вопреки правилам, конечно. Я оставил бы его у себя, но это было не позволено.
— Спасибо, мастер Коттон, я никогда не забуду этого, — сказал Сэм. — Но я хочу его видеть. Этот босс и их Шарки ничего не станут делать до утра.
— Ладно, Сэм, — сказал Коттон. — Подбери парочку парней и отведи отца в мой дом. Мой Джолли покажет тебе дорогу.
Сэм ушел. Мерри организовывал патрули вокруг поселка и ночную охрану. Потом он и Фродо пошли с фермером Коттоном. Они сидели с его семьей в теплой кухне, и Коттон вежливо расспрашивал их о путешествии, но едва слушал ответы: их гораздо больше интересовали события в Уделе.
— Все началось с прыщавого, как мы его называем, — сказал фермер Коттон, — и началось вскоре после вашего отъезда, мастер Фродо. У него забавные идеи, у этого прыщавого. Похоже, он хочет обладать всем и все привести в порядок по-своему. Вскоре он начал скупать все вокруг, хотя где он брал для этого деньги, так и неизвестно: мельницы, солодовни, гостиницы, фермы и плантации листа. Он и мельницу Сэндимена купил, кажется, еще до того, как явился в Торбу-На-Круче.
Конечно, отец в южном Уделе кое-что ему оставил, и он отправлял куда-то лучший лист. Но в конце прошлого года он начал отправлять большие грузы, и не только лист. Приближалась зима. Народ рассердился, но у него был готов ответ. Много людей, главным образом разбойников явилось в больших фургонах, некоторые увозили на юг товары, другие остались здесь. Их приходило все больше. И прежде чем мы поняли, что происходит, они были уже повсюду в Уделе, рубили деревья, копали, строили для себя бараки и дома. Вначале прыщавый платил за товары и возмещал убытки, но вскоре люди начали просто так отбирать все, что им нравилось.
Были волнения, но слабые. Старый Уилл, мэр, отправился в Торбу-На-Круче с протестом, но так и не вернулся. Разбойники схватили его и заперли в Микел Дельвинге. И он там и сейчас сидит. Вскоре после этого прыщавый объявил себя шефом шерифов или просто шефом и дела все, что хотел; и если кто-то становился «высокомерным», — так они это называют, — то следовал за Уиллом. Дела шли все хуже и хуже. Не было зелья ни для кого, кроме людей; и шеф не разрешал никому, кроме людей, пить пиво и закрыл все гостиницы; и всюду правила, так что нельзя было даже ничего спрятать, когда шли эти грабители и отбирали наше добро «для правильного распределения». Это означало, что у них есть, а у нас нет. Но с тех пор, как появился Шарки, все пошло еще хуже.
— Кто этот Шарки? — спросил Мерри. — Я слышал, как один из разбойников говорил о нем.
— Главный разбойник, наверное, — ответил Коттон. — Во время последней жатвы, в сентябре, мы впервые услышали о нем. Мы его никогда не видели, но он в Торбу-На-Круче, и он и есть настоящий шеф, я думаю. Все разбойники делают то, что он говорит, а он обычно говорит: рубить, жечь, разрушать, а теперь, похоже, и убивать. В их действиях нет никакого смысла. Они срубают деревья, оставляя их гнить, жгут дома и не строят новых.
Возьмите мельницу Сэндимена. Прыщавый снес ее, как только поселился в Торбе-На-Круче. Потом привел много людей, которые должны были построить другую, гораздо большую мельницу, со множеством колес и разных иностранных приспособлений. Только глупый Тэд был доволен этим, и теперь он работает там, где отец его был хозяином, чистит колеса для этих чужеземцев. Идея прыщавого заключалась в том, чтобы молоть больше и быстрее. Но прежде чем молоть, нужно было иметь зерно для помола, а его стало не больше, а меньше. С тех пор, как явился Шарки, на мельнице вообще ничего не мелют. Там все время стучат молотки, идет дым и зловоние, и больше нет мира в Хоббитоне… Всю грязь опускают в воду, а оттуда она попадает в Брендивайн. Если они собираются превратить Удел в пустыню, то идут верным путем. Не думаю, что за всем этим стоит дурак прыщавый. Это Шарки.
— Верно, — подхватил Том. — Они ведь взяли даже старую Любелию, а Лото любил свою мать, хоть больше никто ее не любил. Некоторые жители Хоббитона видели ее. Она шла вниз по аллее со своим старым зонтиком. Навстречу ей несколько разбойников с большой телегой.
— Куда это вы? — спрашивает она.
— В Торбу-На-Круче, — отвечают они.
— Зачем?
— Строить бараки для Шарки.
— А кто велел?
— Шарки, — отвечают они. — убирайся с дороги, старая перечница!
— Я покажу вам Шарки, грязное ворье! — закричала Любелия, подняла свой зонтик и набросилась на предводителя разбойников, который был вдвое выше ее ростом. Ну, они и схватили ее. Потащили в тюремные норы, и это в ее-то возрасте. Там видели и других, которых мне жаль больше, но нельзя отрицать, что она оказалась не смелее всех.
В середине этого разговора пришел Сэм со своим отцом. Почтенный старик выглядел не намного старше, но слегка оглох.
— Добрый вечер, мастер Торбинс, — сказал он. — Рад видеть вас в добром здравии. Но у меня есть на вас зуб, так сказать, если я могу говорить откровенно. Вам не следовало продавать Торбу-На-Круче. С этого и начались все неприятности. И пока вы блуждали по чужим землям, охотились за черными людьми, если мой Сэм говорит правду, хотя я не совсем его понял, они здесь перекопали Бэгшот Роу и погубили мой картофель.
— Мне очень жаль, мастер Скромби, — сказал Фродо. — Но я вернулся и постараюсь возместить вам потери.
— Лучше и сказать нельзя, — заметил старик. — Мастер Фродо Торбинс — настоящий джентльхоббит, как я всегда говорил, чего нельзя сказать о других носителях этой фамилии, прошу вашего прощения. Надеюсь, мой Сэм вел себя хорошо и вы довольны?
— Вполне доволен, мастер Скромби, — сказал Фродо. — Вы можете не поверить, но он теперь одна из известных личностей во всех землях, и о его деяниях сочиняют песни отсюда до самого моря по обоим берегам Великой Реки.
Сэм покраснел, но с благодарностью посмотрел на Фродо: глаза Рози сверкали, и она улыбалась ему.
— Трудно поверить, — сказал старик, — хотя я вижу, что он побывал в странном обществе. Что это за народ? Я не хотел бы носить на себе всякие железяки.
Семья фермера Коттона и его гости на следующее утро встали рано. Ночью ничего не было слышно, но день, несомненно, принесет новые осложнения.
— Похоже, никого из разбойников не осталось в Торбе-На-Круче, — сказал Коттон, — но банда с перекрестка дорог может нагрянуть с минуты на минуту.
После завтрака появился вестник из Тукленда. Он был в приподнятом настроении.
— Тэйн поднял всю нашу землю, — заявил он, — и во все стороны, как огонь разлетаются новости. Разбойники, сторожившие нас, бежали на юг, те, что уцелели. Тэйн пошел за ними, чтобы преградить дорогу большой банде; а мастера Перегрина с отрядом он послал сюда.
Следующие новости были не такими хорошими. Мерри, отсутствовавший всю ночь, прискакал в десять часов.
— Большая банда в четырех милях отсюда, — сказал он. — Идут по дороге от перекрестка; к ним присоединились много отбившихся разбойников. Их около сотни.
— Да, эти не станут разговаривать. Они сразу начнут убивать, — сказал фермер Коттон. — Если Туки не подойдут раньше, нам лучше уйти в укрытие и стрелять оттуда и без предупреждения. Все-таки придется сражаться, мастер Фродо.
Туки пришли раньше. Вскоре показалась сотня хоббитов из Такборо и с зеленых холмов во главе с Пиппином. Теперь у Мерри было достаточно сил, чтобы справиться с грабителями. Разведчики сообщили, что разбойники держатся вместе. Они знали, что страна поднялась против них и, очевидно, решили безжалостно расправиться с восстанием в самом его центре — в Байуотере. Но среди них, по-видимому, не было предводителя, опытного в военном искусстве. Они шли без всяких предосторожностей. Мерри быстро изложил свой план.
Разбойники с топотом шли по восточной дороге; не останавливаясь, они свернули на Байуотерскую дорогу, которая на небольшом расстоянии спускалась между высокими откосами с низкими ивовыми зарослями наверху. За поворотом, примерно в одной восьмой мили от главной дороги они встретили баррикаду из старых фермерских телег, наваленных друг на друга. Это их остановило. В тот же момент они увидели, что изгороди над их головами полны хоббитов. За ними другие хоббиты громоздили друг на друга спрятанные в поле телеги, отрезая им путь назад. Сверху послышался голос.
— Итак, вы в ловушке, — сказал Мерри. — И ваши товарищи в из Хоббитона поступили также, один из них мертв, остальные в плену. Бросайте оружие! Потом отступите на двадцать шагов и садитесь. Кто не послушается будет застрелен.
Но разбойников было не так легко запугать. Некоторые хотели повиноваться, но товарищи тут же вернули их. Около двух десятков их повернуло и ударило по второй баррикаде. Шестерых застрелили, остальные прорвались, убив двух хоббитов, и рассыпались по полям, направляясь к Торбе-На-Круче. Еще двоих застрелили во время бегства. Мерри громко затрубил в рог, и на расстоянии послышался ответ.
— Они не уйдут далеко, — сказал Пиппин. — Теперь по всей стране наши охотники.
В ловушке оставалось около восьмидесяти человек. Они пытались взобраться на баррикаду или на откосы, хоббиты были вынуждены начать стрелять или рубить их топорами. Но самые сильные все же пробились на западную сторону и с яростью набросились на противника, скорее склонные теперь убивать, чем спасаться бегством. Погибло семь хоббитов, остальные дрогнули. Тогда Мерри и Пиппин, находившиеся с разных сторон, напали на разбойников. Мерри убил предводителя, косоглазого гиганта, похожего на большого орка. Потом он повел свои силы, окружая оставшихся людей кольцом лучников.
Наконец все было кончено. Около семидесяти разбойников мертвыми лежали на полях и дюжина попала в плен. Было убито девятнадцать хоббитов и около тридцати ранено. Мертвых разбойников погрузили на телеги, отвезли в заброшенный песчаный карьер и там похоронили. Впоследствии это место было названо Ямой Битвы. Погибших хоббитов положили в общей могиле на склоне холма, впоследствии тут поставили большой камень, а вокруг разбили сад. Так кончилась битва при Байуотере 1419 года, последняя битва в Уделе и единственная после сражения на зеленых полях 1147 года в северном Уделе. Глава о ней появилась в красной книге, а имена всех участников были занесены в особый список и изучались всеми историками Удела. С этой даты начинается слава и известность Коттонов, но на самом верху списка стоят имена капитанов Мериадока и Перегрина.
Фродо участвовал в схватке, но не обнажил меч, а главным образом удерживал хоббитов, не давая убивать тех, кто бросил оружие. Когда битва кончилась, и были организованы все нужные работы, то Мерри, Пиппин и Сэм присоединились к нему и поехали обратно к Коттонам. Они, поели, и Фродо со вздохом сказал:
— Ну, что ж, вероятно, пора говорить с «шефом».
— Да и чем скорее, тем лучше, — согласился Мерри. — И не будь слишком мягким! Он ответственен за появление этих разбойников и за все причиненное ими зло.
Фермер Коттон собрал эскорт из двух дюжин крепких хоббитов.
— Это только предположение, что в Торбе-На-Круче нет больше разбойников, — сказал он. — Мы точно не знаем.
И они пошли пешком. Впереди шли Фродо, Сэм, Мерри и Пиппин.
Это был один из самых печальных моментов в их жизни. Перед ними поднялась большая труба; и когда они подошли ближе к старому поселку через ряд новых домов по обе стороны дороги, они увидели новую мельницу во всем ее безобразии: большое кирпичное здание, перегородившее ручей и наполнявшее его грязью и зловонием. Все деревья вдоль Байуотера и дороги были спилены.
Когда перешли мост, взглянув на холм, они были потрясены. Даже Сэм, смотревший в зеркало, не был готов к увиденному. Старый дом на западной стороне был снесен и его место занял ряд приземистых вымазанных смолой бараков. Все ореховые деревья были вырублены. Живые изгороди выкорчеваны. По всему голому вытоптанному полю в беспорядке стояли большие телеги. Посреди Бэгшот Роу зиял песчаный и гравийный карьер. Торба-На-Круче была видна из-за большого скопления хижин.
— Они все срубили! — сказал Сэм. — Они срубили дерево приема! — И он указал на то место, где стояло дерево, под которым Бильбо произносил свою прощальную речь. Теперь это дерево, высохшее, с отрубленными ветвями лежало в поле. Этого последнего удара Сэм не выдержал и разразился слезами.
Конец им положил смех. Смеялся грубый хоббит, стоявший у низкой стены мельничного двора. У него было грязное лицо и черные руки.
— Не нравится, Сэм? — насмехался он. — Ты всегда был слишком мягким. Я думал, ты уплыл на кораблях, о которых всегда болтал. Чего тебе здесь нужно? У нас хватает работников в Уделе.
— Вижу, — ответил Сэм. — Некогда умыться, но достаточно времени, чтобы подпирать стены. Послушайте, мастер Сэндимен, у меня немалый счет в этой деревне, не удлиняй его своими насмешками. Ты пытаешься гнаться за слишком большим для тебя мечом.
Тэд Сэндимен сплюнул через стену.
— Гарри! — сказал он. — Ты не посмеешь меня тронуть, я друг босса. Но он-то уж тебя тронет, если ты будешь раскрывать рот.
— Не трать слов на дурака, Сэм! — сказал Фродо. — Надеюсь, немногие хоббиты похожи на него. Это было бы самым большим вредом нанесенным людьми.
— Ты грязен и невежественен, Сэндимен, — сказал Мерри. — И не очень хорошо соображаешь. Мы как раз идем на холм смещать твоего драгоценного босса. С его людьми мы уже разделались.
Тэд разинул рот, впервые заметив эскорт, который по знаку Мерри начал переходить мост. Нырнув в мельницу, он выбежал с рогом и громко затрубил.
— Побереги дыхание! — засмеялся Мерри, — лучше я…
Подняв свой серебряный рог, он затрубил в него, и его чистый звук полетел над холмами. Из нор, навесов и домов Хоббитона послышались ответные крики. Множество хоббитов, с громкими криками приветствий выбежало и последовало за отрядом к Торбе-На-Круче.
На верху аллеи отряд остановился, а Фродо и его друзья продолжали подъем; наконец они пришли на некогда любимое свое место. Сад был забит хижинами и навесами, некоторые были построены так близко к окнам, что закрывали свет. Повсюду груды мусора. Дверь была изрублена, дверной колокольчик сорван. Стук в дверь ни к чему не привел. Они толкнули ее, и дверь поддалась. Они вошли. Внутри все было грязно и беспорядочно. Отвратительно пахло. Похоже, что тут уже давно никто не жил.
— Где прячется этот жалкий Лото? — спросил Мерри. Они обыскали все комнаты и не нашли никого, кроме крыс и мышей. — Не поискать ли в бараках?
— Это хуже, чем Мордор, — сказал Сэм. — Гораздо хуже. Беда пришла к тебе в дом.
— Да, это Мордор, — согласился Фродо. — Это его работа. Саруман все время выполнял ее, хотя и думал, что действует в своих интересах. То же самое с теми, кого Саруман обманул, как Лото.
Мерри в отчаянии и отвращении оглянулся.
— Идемте отсюда! — сказал он. — Если бы я знал об этом раньше, я заткнул бы своим кисетом Саруману глотку.
— Несомненно, несомненно! Но вы этого не сделали, и поэтому я могу приветствовать вас дома.
У двери стоял сам Саруман. Он выглядел сытым и довольным, глаза его блестели от злорадства и удовольствия.
Неожиданно Фродо все понял.
— Шарки! — воскликнул он.
Саруман засмеялся.
— Значит вы слышали это имя? Так меня называли мои люди в Изенгарде. Знак восхищения, я думаю (вероятно, происходит от орочьего шарку — старик, прим. автора). Но, очевидно, вы не ожидали меня увидеть здесь.
— Я не ожидал, — сказал Фродо. — Но должен был догадаться. Гэндальф предупреждал меня, что вы можете еще навредить.
— Совершенно верно, — согласился Саруман и добавил, — и не просто навредить. Вы, хоббиты, вообразившие себя повелителями, заставили меня хохотать, когда проехали вместе с этими великими господами, такие уверенные, такие довольные своими маленькими личностями. Вы решили, что хорошо со всем справились и теперь можете просто вернуться и спокойно жить в своей стране. Дом Сарумана разрушен, сам он изгнан, но вас-то уж никто не тронет. О, нет!
Саруман снова засмеялся.
— Гэндальфу до вас больше нет дела. Когда его инструменты выполнили работу, он их бросает. Можете бегать за ним, тратить зря время, болтать и ездить вдвое более далеким путем, чем нужно. «Что ж, — подумал я, — если они такие глупцы и дают мне возможность опередить их, я им преподам урок. Одно злое изменение влечет за собой другое». Урок был бы гораздо лучше, если бы вы дали мне немного больше времени и людей. Все же я многое успел, и вам теперь придется потрудиться, чтобы исправить это. И мне будет приятно вспомнить об этом среди своих обид.
— Что ж, если вы находите в этом удовольствие, — сказал Фродо, — мне жаль вас. И уходите немедленно, никогда не возвращайтесь!
Хоббиты из отряда видели, как Саруман вышел из одного барака и теперь подошел к двери Торбы-На-Круче. Услышав слова Фродо, они гневно загомонили:
— Не отпускайте его! Убить его! Он негодяй и убийца. Убить его!
Саруман посмотрел на их враждебные лица и улыбнулся.
— Убить его! — усмехнулся он. — Убейте меня, если можете, если это в ваших силах, мои храбрые хоббиты. — Он распрямился и мрачно посмотрел на них своими темными глазами. — Но не думайте, что если я утратил свое могущество, то вместе с ним я потерял и силу! Ударивший меня будет проклят! И если моя кровь обагрит Удел, он заболеет и никогда не выздоровеет.
Хоббиты отступили. Но Фродо сказал:
— Не верьте ему! Он потерял свою власть, кроме голоса, который может еще обманывать. Но я не позволю его убить. Бесполезно на месть отвечать местью: это никому не поможет. Идите, Саруман, кратчайшим путем.
— Змея! Змея! — позвал Саруман, и из ближайшего барака выполз змеиный язык, прижимаясь к земле, как собака. — Снова в путь, змея, — сказал Саруман. — Эти великие господа снова нас выгоняют. Идем!
Саруман повернулся, собираясь уходить, и змеиный язык заторопился за ним. Но когда Саруман проходил мимо Фродо, в его руке сверкнул нож, и он быстро ударил. Лезвие ударилось о кольчугу и сломалось. Дюжина хоббитов во главе с Сэмом с криком схватила негодяя и повалила на землю. Сэм выхватил меч.
— Нет, Сэм! — сказал Фродо. — Не убивай его даже и теперь. Он не повредил мне. И во всяком случае я не хочу, чтобы его убивали в таком состоянии. Некогда он был велик и благороден, и мы никогда не посмели бы посягнуть на него. Он пал, и мы не можем помочь ему; но я пощажу его в надежде, что для него еще возможно исцеление.
Саруман встал и посмотрел на Фродо. В глазах его было смятенное выражение удивления, уважения и ненависти.
— Вы выросли, невысоклик, — сказал он. — Да, сильно выросли. Вы мудры и жестоки. Вы отравили мне радость мщения своей мягкостью, и я по вашей милости пойду отсюда в горечи. Я ненавижу вас и ваше великодушие. Я пойду и больше не стану вас беспокоить. Но не ждите, чтобы я желал вам здоровья и долгой жизни. У вас не будет ни того, ни другого. Но это не моя заслуга. Я лишь предсказываю.
Он пошел, и хоббиты расступились, образовав проход. Их кулаки сжимались, они хватались за оружие. Змеиный язык поколебался, затем последовал за хозяином.
— Змеиный Язык! — окликнул Фродо. — Вы можете не идти за ним. Вы не причинили мне никакого зла. Можете отдохнуть и подкормиться у нас, а когда окрепнете, пойдете куда захотите.
Змеиный Язык остановился и посмотрел на него, готовый остаться. Саруман обернулся.
— Никакого зла? — хихикнул он. — О, да! И он выползал по ночам, только чтобы взглянуть на звезды. Но я не слышу, чтобы кто-нибудь спросил, где прячется бедный Лото. Ты ведь знаешь, а, Змея? Расскажи им!
Змеиный Язык припал к земле и заскулил:
— Нет, нет!
— Тогда я скажу, — заявил Саруман. — Змея убил вашего шефа, этого бедного глупца, нашего прекрасного маленького босса. Не так ли, Змея? Ударил его ножом во сне. И закопал. Нет, Змея кое-что сделал. Оставьте его мне.