Страница:
Именно ко времени правления сына Пасенади предания относят гибель шакьев. Говорится, что Пасенади пожелал приобрести доверие буддийских монахов и решил, что достигнет этого посредством брачного союза с шакьями. Поэтому он послал к ним гонцов, прося себе в жены девицу из шакьев. У шакьев было слишком много родовой гордости, чтобы согласиться на это. Но, боясь вызвать его гнев, они предложили ему Васабхакхаттию, дочь шакьи Маханамы от рабыни. Гонцы были настороже, опасаясь вероломства, но их хитростью заставили поверить, что она ела с одного блюда со своим отцом и, значит, ее кровь была чистой. Она вышла замуж за Пасенади и родила сына Видудабху, который вырос и, посетив родственников своей матери, случайно узнал о своем низком происхождении. Тогда он поклялся отомстить им, когда станет царем.
Генералом Пасенади был Бандхула, но царь, опасаясь его растущей власти, умертвил его и его сыновей. Вместо него он назначил племянника Бандхулы Дигху Караяну, который тайно ненавидел царя. Как-то раз царь взял Дигху с собой, когда отправился посетить Будду в деревне шакьев. Именно об этом посещении говорится в «Дхаммачетия-сутте» (Мадж., ii, 118). В конце визита царь сказал: «Господин кшатрий, и я кшатрий; Господину восемьдесят лет, и мне восемьдесят лет». Но пока Пасенади разговаривал с Буддой, Дигха поспешил обратно с большей частью свиты и символами царской власти в Саваттхи, где посадил на трон Видудабху. Пасенади, обнаружив, что его бросили, отправился к Раджагахе, желая найти помощь у Аджатасатту, но по пути умер от непогоды, и племянник похоронил его. Видудабха, став царем, припомнил свою обиду на шакьев и стал строить планы относительно карательного похода. Будда, обозревая мир, понял намерение Видудабхи, отправился к нему и склонил его повернуть обратно. Три раза он делал это, но на четвертый обнаружил, что последствия кармы шакьев, которые отравляли речные воды, не могут быть долее предотвращены, и не пошел к нему. И тогда царь перебил всех шакьев вплоть до грудных младенцев.
Невозможно установить, насколько истинно это предание, но лучшим объяснением его появления может быть предположение, что резня действительно произошла. Это вступает в конфликт с описанием распределения мощей Будды, согласно которому шакьи послали за своей долей и построили над ней ступу. Но мы узнаем из этого рассказа только то, что во время его возникновения существовало пять содержащих мощи святилищ, об одном из которых сообщали, что оно принадлежит шакьям. Вероятно, это противоречие послужило стимулом для возникновения более поздних легенд о спасении некоторых шакьев. Комментарий к «Дхаммападе» описывает резню почти в тех же словах, что и «Джатака», но вместо «всех» шакьев говорит об «остальных» и рассказывает, что некоторые беглецы хитростью спаслись от мщения Видудабхи. Сюаньцзан повествует об этом еще подробнее. По его словам, один из спасшихся шакьев достиг Удьяны (на крайнем северо-западе Индии) и стал там царем. Ему наследовал его сын Уттарасена. Когда делили мощи Будды, явился Уттарасена и заявил право на долю. Но поскольку он прибыл из пограничного края, другие обращали на него мало внимания. Тогда дэвы огласили сызнова слова, произнесенные Татхагатой перед смертью: он отдавал долю Уттарасене. И царь получил свою часть мощей, которые увез с собой. Впоследствии он воздвиг над ними ступу в своем городе Мунгали[263].
В комментариях сказано, что два главных ученика, Сарипутта и Моггаллана, умерли незадолго до смерти Будды. Но более надежное, чем эти отчеты, свидетельство состоит в том, что после смерти Будды о них никогда не упоминают как о живых. Для комментаторов трудность возникла из-за истории в «Махапариниббанасутте», согласно которой Сарипутта высказал свою веру в Будду, когда последний совершал свое последнее путешествие из Раджагахи к месту своей смерти. Поэтому смерть Сарипутты пришлось отнести к более позднему времени, — к полнолунию месяца каттика (октябрьноябрь). Смерть Моггалланы, согласно комментариям, последовала двумя неделями позже. Буддхагхоша, таким образом, был вынужден поместить эти события после последнего Уединения, которое Будда провел неподалеку от Весали[264].
В то время, когда Будда пошел из Весали в Саваттхи, говорит Буддхагхоша, явился Сарипутта и предстал перед Буддой. Затем Сарипутта сосредоточился и, обнаружив, что главные ученики достигают нирваны раньше, чем будды, понял, что ему осталось жить одну неделю. Но перед этим он решил обратить свою мать и умереть в той комнате, где родился. Получив разрешение от Будды, после последней демонстрации своей волшебной силы и последнего наставления братии он отправился в Налаку, в свой дом неподалеку от Раджагахи. Мать приготовила там ему комнату и помещения для пятисот монахов. Во время его болезни четыре великих царя, Сакка, Брахма и остальные боги навещали его. Его мать изумилась, когда узнала, кто они такие, и подумала: «Вот каково величие моего сына. Ах, каким же будет величие Господина и учителя моего сына!» Сарипутта решил, что наступил момент обучить ее, и сделал так, что она утвердилась в плоде Первого пути. Тогда он подумал: «Ныне я дал матери., женщине из брахманов Рупасари, возмещение за то, что она меня содержала, этого ей хватит» — и отпустил ее. Он собрал монахов, обратившись к ним в последний раз, попросил прощения за все свои дела, которые пришлись кому-то не по нраву, и на рассвете достиг нирваны. Старший Чунда отнес его чашу, одежды и сито с мощами в Саваттхи, и Будда, велев построить для этих вещей святилище, отправился в Раджагаху.
В это время Моггаллана жил в Раджагахе на холме Исигили. Он бывал в мире богов и рассказывал об учениках Будды, возродившихся там, и об учениках еретиков, возродившихся в аду. Еретики увидели, что их слава ослабевает, и решили погубить его. Они заплатили тысячу монет разбойнику, чтобы тот пошел и убил его. Однако Моггаллана, увидев его приближение, поднялся в воздух при помощи своей волшебной силы. Так повторялось шесть дней, но на седьмой он не смог этого сделать, поскольку его одолела старая карма. В прошлой жизни он с женой решил убить престарелых родителей, и они отвезли их в повозке в лес. Там, шумя, словно появились разбойники, он стал бить стариков. Но у них было плохое зрение, и, не узнав сына, они закричали, что их убивают разбойники, и велели ему бежать. Тогда Моггаллана подумал: «Даже когда их бьют, они думают о моем благе. Плохо я поступаю». Он разыграл бегство разбойников и отвез родителей домой[265]. Но его карма оставалась неисчерпанной, тлея, как огонь под золой, и в последнем воплощении наконец одолела его. Поэтому он и не смог подняться в воздух. Разбойники переломали Моггаллане кости и бросили его умирать, но он сохранил сознание и, посредством силы сосредоточения накрыв себя покровом транса, отправился к Будде, попросил разрешения уйти и достиг нирваны. Будда взял его останки и велел сделать для них святилище у входа в монастырь Велувана. Затем, произнеся речь о нирване этих двух учеников в Уккачеле, он вернулся в Весали и продолжил свой путь.
Из этих двух преданий, если они и не дают нам достоверных сведений, все же можно извлечь информацию, что в Саваттхи было известно святилище, содержащее мощи Сарипутты, а в Раджагахе — святилище, содержащее мощи Моггалланы. Несомненно, они существовали там в более поздние времена. Вот в чем причина странного маршрута Будды, который прерывает свое путешествие, чтобы пойти в Саваттхи, а затем в Раджагаху, — он шел за останками своих учеников. Их смерть комментаторам пришлось отнести к этому периоду просто потому, что один из эпизодов с Сарипуттой был вставлен в палийское повествование о последнем путешествии Будды. Но в тибетском тексте такого эпизода нет; это, видимо, вставка палийского составителя, которую он счел удачным дополнением к сюжету. То, что Сарипутта умер в той комнате, где родился, а Моггаллана умер насильственной смертью, похоже на подлинную традицию, но вряд ли правомерно считать, что здесь мы имеем дело с достоверными историческими фактами.
Глава 11 . Последние дни
Рассказ о последних днях Будды содержится в трех суттах[266]. Сутты эти представляют собой части предания, в которые вкраплены рассуждения. Главная из этих сутт — «Великое рассуждение о достижении нирваны» («Махапариниббана-сутта»), — как известно, существовала в нескольких школах. Она рассказывает о путешествии Будды из Раджагахи через Ганг к Весали, где он провел свое последнее Уединение, и затем с остановками до Кусинары в стране малл, где он и умер. Упомянутый там маршрут связан с практикой паломничества; кроме того, в ней упомянуты позднейшие события в форме пророчеств, а также присутствуют аллюзии, свидетельствующие о развитой форме Канона. Все это указывает на то, что «Махапариниббана-сутта» — один из позднейших фрагментов Писаний.
Сутта начинается с посещения министра царя Аджатасатту Будды, остановившегося на холме Гиджджхакута в Раджагахе. Министр сообщил ему, что царь собрался воевать с племенами ваджей. В ответ на это Будда изложил ему рассуждение о семи условиях благоденствия, которое он однажды прочитал перед ваджами, и министр признал, что план царя не сможет осуществиться, если он только не посеет между ними вражду. Затем Будда собрал монахов, прочел им рассуждение о тех же семи условиях благоденствия и дал им четыре других перечня, а также перечень из шести пунктов.
После этого Будда в сопровождении большого числа монахов отправился к Амбалаттхике, а потом к Наланде, по-видимому двигаясь в северном направлении, так как местом его назначения был Весали. Именно там, в Наланде, Сарипутта изрек свой «львиный рык» (сиханада) о вере в Будду. «Такова, Господин, моя вера в тебя, что не было, не будет и нет другого отшельника или брахмана, более великого или мудрого, в просветлении». Будучи спрошен, он признал, что его знание не проникло в умы будд прошлого и будущего, и даже в ум Будды настоящего. Но Сарипутта знал смысл учения, подобно привратнику в крепости на царской границе, где есть только одни ворота и нет другого входа, куда могла бы проскользнуть хотя бы кошка, который знает, что все входящие должны пройти через ворота. Подобно буддам прошлого и будущего, «Господин, архат, полностью просветленный, отбросивший пять помех, понявший ослабляющие загрязнения ума, утвердивший сознание на четырех предметах внимания, должным образом осуществлявший семь составляющих просветления, просветлен высочайшим полным просветлением».
Затем Будда продолжил свой путь к Паталигаме, деревне на южном побережье Ганга, и обратился к крестьянам в их зале собраний, рассказав о пяти дурных последствиях безнравственности и о преимуществах нравственного поведения. В то время министры Магадхи строили там крепость, чтобы отражать нападения ваджей. Будда своим божественным зрением увидел богов-покровителей[267] строящихся домов; и, так как это были божества высокого ранга и внушали могущественным людям вести строительство именно здесь, он предрек будущее величие этого места, которое должно было стать городом Паталипутта. На следующий день министры угостили его. Когда же Будда ушел, они сказали: «Ворота, из которых уйдет отшельник Готама, будут названы воротами Готамы, и брод, по которому он пересечет Ганг, будет назван бродом Готамы». Трудно сомневаться в том, что во времена составителя предания действительно существовали два места под такими названиями.
Ганг разлился, и люди пересекали его на лодках и плотах, но Будда без особого напряжения, подобно тому как сильный человек мог бы вытянуть или согнуть руку, исчез вместе со своими монахами на одном берегу Ганга и появился на другом, произнеся удану:
«Те, кто пересекает простор океана,
Наведя мост через воды,
В то время как люди связывают плоты,
Те, кто так достиг другого берега, — мудрые.»
Затем он продолжил свой путь к Котигаме и обратился к монахам, рассказав о Четырех истинах. Эта его проповедь кончалась словами:
«Не постигая Четыре благородные истины,
Возрождаются веками, рождение за рождением,
Восприняты эти истины; покончено с тем, что ведет к существованию;
Корень страдания отсечен; не будет больше перерождений.»
На следующий раз он остановился у Надик из Надики (или Натики). Во время этой остановки Ананда перечислил ему имена многих монахов, монахинь и мирян, умерших здесь; и Будда рассказал, на какой из четырех ступеней находился каждый из них во время своей смерти[268]. Но он заявил также, что для него это было трудно совершить, и дал Ананде формулу Зеркала Учения. С помощью этого Зеркала ученик получал возможность сказать о себе, что он свободен от перерождений в аду, в качестве животного, в сфере привидений (пета), свободен от низших состояний страдания, что он вошел в поток и ему суждено просветление. Зеркало — это наличие непоколебимой веры в Будду, Дхамму и сангху. Верящий в них человек обладает нравственными правилами, важными для Благородных, правилами целостными, ненарушенными, незапятнанными, безупречными, рождающими свободу, превозносимыми мудрыми, чистыми и приводящими к сосредоточению.
Продолжая свой путь к Весали, Будда остановился в роще Амбапали, где прочел монахам короткое рассуждение о том, что необходимо быть бдительным и внимательным в своих действиях. Амбапали, известная весалийская куртизанка, услышав о приходе Будды, выехала ему навстречу и, выслушав наставления, пригласила на следующий день его вместе с монахами на трапезу. Будда принял приглашение, и поэтому ему пришлось отказать личчхавам из Весали, которые пришли к нему с такой же просьбой. После еды Амбапали уселась у его ног и сказала: «Я отдаю, Господин, этот парк сангхе с Буддой во главе». Будда принял подарок и, пробыв там некоторое время, продолжил свой путь к деревне Белува. Там он решил провести Уединение, а монахам велел провести Уединение в Весали. Во время Уединения он сильно занемог, но подавил болезнь, сказав: «Не подобает мне достигать нирваны, не обратившись к моим спутникам и не попрощавшись с сангхой». Ананда встревожился, но сказал, что у него одно утешение: «Господин не достигнет нирваны, не оставив сангхе последнего наставления». Будда ответил на это: «Чего ждет от меня сангха? Я учил Дхамме, не делая разделения на внутреннее и внешнее, здесь Татхагата не сжимал кулак, скупясь на наставления. Пусть тот, кто скажет: «Я возглавлю сангху» или «Сангха рассчитывает на меня», решит что-нибудь для сангхи. Но Татхагата не думает: я возглавлю сангху или сангха рассчитывает на меня. Почему же Татхагата должен решать что-то для сангхи? Я теперь стар и в преклонных летах, мне восьмидесятый год. Как старая повозка держится, связанная ремнями, так держится и тело Татхагаты. Когда Татхагата не раздумывает ни о каких внешних знаках (ощущениях) и с прекращением каждого из чувств достигает беззнакового сосредоточения сознания и пребывает в нем, только тогда, Ананда, хорошо телу Татхагаты. Поэтому, Ананда, живите, находя убежище в себе самих, утешение[269] в себе самих и больше нигде, находя убежище в Дхамме, утешение в Дхамме и больше нигде». В заключение он предложил обсудить четыре объекта внимания и заявил, что «все, кто сейчас или после моей смерти станет жить, находя убежище в себе самих, утешение в себе самих и больше нигде, находя убежище в Дхамме, утешение в Дхамме и больше нигде, все мои монахи, пожелавшие научиться этому, Ананда, достигнут предела темноты (перерождения)».
На следующий день он отправился в Весали за подаянием и, вернувшись, вместе с Анандой уселся у святилища Капала. Там он сказал Ананде, что тот, кто осуществлял четыре магические практики, может сохранять жизнь на протяжении кальпы[270] или на протяжении остатка кальпы и что сам он осуществлял их. Но хотя намек был таким ясным, Ананда не смог понять его и не попросил Будду остаться — так сильно Мара овладел сердцем Ананды. Второй и третий раз Будда повторил эти слова — все безрезультатно. Тогда он отпустил Ананду, который пошел и сел у подножия дерева неподалеку, и Мара, обратившись к Будде, сказал: «Пусть же Господин сейчас достигнет нирваны, пусть Сугата достигнет нирваны. Пришла пора Господину достичь нирваны». Будда ответил, что он не сделает этого, пока его монахи не искусны и не учены, и не могут толковать, наставлять и объяснять. Мара сказал, что все это уже достигнуто, повторил свою просьбу и получил такой же ответ о монахинях и в тех же стандартных выражениях о мирянах и мирянках. Затем Будда сказал, что он не сделает этого, пока его религиозная система не будет благоденствовать и процветать, пока она не распространится, пока ее не станут придерживаться многие, пока она не будет широко известной и провозглашаемой среди богов и людей. Мара в своем ответе утверждал, что все это уже случилось, и Будда, остроумно добившись этого признания от врага, сказал: «Не беспокойся, злой, Татхагата вскоре достигнет нирваны. Татхагата достигнет нирваны через три месяца, начиная с этого дня». Тогда он стряхнул с себя остаток жизни, и в это время сотряслась земля и раздался гром. Удивленный Ананда подошел к Будде осведомиться о причине происшедшего. Будда прочитал ему рассуждение о восьми причинах землетрясений:
1) Земля стоит на воде, вода — на ветрах, а ветры — на пространстве, и, когда дуют ветры, они сотрясают воду, а вода — землю.
2) Когда отшельник или брахман, обретший магическую силу (иддхи), или очень сильное божество осуществляет ограниченное постижение земли или неограниченное постижение воды, он сотрясает землю.
Остальные шесть причин — это: зачатие Бодхисатты; рождение Бодхисатты; достижение просветления Бодхисаттой; вращение Буддой колеса Дхаммы; стряхивание Буддой срока своей жизни; достижение им нирваны без остатка упади.
Далее в тексте сутты следует перечень восьми собраний и описание участия в них Будды, перечни восьми стадий мастерства и восьми стадий освобождения. Два последних перечня — это классификации состояний сознания, достигаемых посредством сосредоточения. Затем Будда рассказал, как сразу после его просветления Мара искушал его в тех же выражениях, что и сейчас, и повторил весь происшедший разговор. И только тогда Ананде пришло в голову попросить Будду, чтобы тот остался на кальпу. Но Будда упрекнул Ананду в том, что он не попросил об этом раньше, и перечислил шестнадцать мест, где он мог сделать это. «Если бы, Ананда, ты попросил Татхагату, он мог бы отказать дважды, но на третий раз уступил бы. И вот здесь, АнаНда, была твоя вина, это был проступок».
Можно быть уверенным в том, что этот упрек исходил не от Будды; его суровость объясняется чувствами общины после возникновения этого предания. Он встречается также в повествовании о Первом соборе, где рассказывается, как Ананде пришлось признать свою вину перед сангхой.
Затем Будда отправил Ананду собрать монахов Весали в зале собраний и призвал их осуществлять доктрину, которой он их учил, чтобы благочестивая жизнь могла продолжаться долго. После этого он добавил: «Итак, монахи, я обращаюсь к вам: подвержены распаду сложные вещи, так что усердствуйте. Вскоре Татхагата достигнет нирваны. Татхагата достигнет нирваны через три месяца, считая с этого дня».
На следующий день Будда просил подаяние в Весали. Вернувшись, он последний раз оглянулся на этот город и отправился к деревне Бхандагама, где произнес проповедь о четырех вещах, понимание которых разрушает перерождения: о нравственности, о сосредоточении, о постижении и об освобождении. Затем он прошел через деревни Хаттхигама, Амбагама и Джамбугама[271] и остановился в Бхоганагаре. Там он говорил с монахами о четырех Великих Авторитетах. Согласно этому методу определения истинной сути учения доктрина Будды состоит не только из Дхаммы и Винаи, ее частью является также Матика, «списки», в которых дается систематическое изложение Дхаммы, известное как Абхидхамма. Это не вымысел составителя; такой подход он нашел в другой части Писаний, вероятно, там же, где мы находим его и сейчас, — в «Ангуттара-никае» (ii, 167 и далее). Это нечто вроде проверки, которую, как мы можем предполагать, проводила сангха, чтобы разрешить сомнения по поводу легитимации учения до начала формирования Канона. Существуют четыре возможности получения сангхой новой информации:
1) когда монах заявляет, что он слышал что-либо непосредственно от Господина как Дхамму или Винаю и учение Господина; тогда монахи должны изучить сутту или Винаю и выяснить, есть ли это там. То же самое делается:
2) если он утверждает, что слышал это от собрания сангхи в определенном месте;
3) от ряда ученых старших монахов, которые изучили Дхамму, Винаю и Матику;
4) от одного ученого старшего монаха.
Оставив Бхоганагару, Будда отправился в Паву[272] и остановился там в манговой роще кузнеца Чунды. Чунда устроил трапезу[273], обеспечив прекрасную еду, и твердую и мягкую, и, между прочим, приготовил много сукарамаддавы. Перед трапезой Будда сказал: «Подай мне, Чунда, сукарамаддаву, которую ты приготовил, и отдай сангхе остальную твердую и мягкую еду». Чунда сделал это, а после трапезы Будда велел ему выбросить остаток сукарамаддавы в яму, поскольку он не видел никого в мире, кто мог бы переварить ее так же, как Татхагата. Затем он сильно занемог, у него началось кровотечение, жестокие и беспощадные боли, но Будда, не жалуясь, внимательно и в полном сознании превозмог их и отбыл с Анандой в Кусинару.
По пути он подошел к дереву и, страдая, попросил Ананду расстелить на земле сложенную одежду. Будда просил дать ему воды из ручья, но Ананда сказал, что мимо только что проехали пятьсот повозок и вода стала грязной и мутной, зато неподалеку протекает река Какуттха (или Кукуттха), где Господин сможет попить и омыть свои члены[275]. Три раза обращался к нему Будда с просьбой, и когда Ананда подошел к ручью, то обнаружил, что в нем течет чистая вода, которую он набрал в чашу, дивясь невиданной силе Татхагаты.
Сутта начинается с посещения министра царя Аджатасатту Будды, остановившегося на холме Гиджджхакута в Раджагахе. Министр сообщил ему, что царь собрался воевать с племенами ваджей. В ответ на это Будда изложил ему рассуждение о семи условиях благоденствия, которое он однажды прочитал перед ваджами, и министр признал, что план царя не сможет осуществиться, если он только не посеет между ними вражду. Затем Будда собрал монахов, прочел им рассуждение о тех же семи условиях благоденствия и дал им четыре других перечня, а также перечень из шести пунктов.
После этого Будда в сопровождении большого числа монахов отправился к Амбалаттхике, а потом к Наланде, по-видимому двигаясь в северном направлении, так как местом его назначения был Весали. Именно там, в Наланде, Сарипутта изрек свой «львиный рык» (сиханада) о вере в Будду. «Такова, Господин, моя вера в тебя, что не было, не будет и нет другого отшельника или брахмана, более великого или мудрого, в просветлении». Будучи спрошен, он признал, что его знание не проникло в умы будд прошлого и будущего, и даже в ум Будды настоящего. Но Сарипутта знал смысл учения, подобно привратнику в крепости на царской границе, где есть только одни ворота и нет другого входа, куда могла бы проскользнуть хотя бы кошка, который знает, что все входящие должны пройти через ворота. Подобно буддам прошлого и будущего, «Господин, архат, полностью просветленный, отбросивший пять помех, понявший ослабляющие загрязнения ума, утвердивший сознание на четырех предметах внимания, должным образом осуществлявший семь составляющих просветления, просветлен высочайшим полным просветлением».
Затем Будда продолжил свой путь к Паталигаме, деревне на южном побережье Ганга, и обратился к крестьянам в их зале собраний, рассказав о пяти дурных последствиях безнравственности и о преимуществах нравственного поведения. В то время министры Магадхи строили там крепость, чтобы отражать нападения ваджей. Будда своим божественным зрением увидел богов-покровителей[267] строящихся домов; и, так как это были божества высокого ранга и внушали могущественным людям вести строительство именно здесь, он предрек будущее величие этого места, которое должно было стать городом Паталипутта. На следующий день министры угостили его. Когда же Будда ушел, они сказали: «Ворота, из которых уйдет отшельник Готама, будут названы воротами Готамы, и брод, по которому он пересечет Ганг, будет назван бродом Готамы». Трудно сомневаться в том, что во времена составителя предания действительно существовали два места под такими названиями.
Ганг разлился, и люди пересекали его на лодках и плотах, но Будда без особого напряжения, подобно тому как сильный человек мог бы вытянуть или согнуть руку, исчез вместе со своими монахами на одном берегу Ганга и появился на другом, произнеся удану:
«Те, кто пересекает простор океана,
Наведя мост через воды,
В то время как люди связывают плоты,
Те, кто так достиг другого берега, — мудрые.»
Затем он продолжил свой путь к Котигаме и обратился к монахам, рассказав о Четырех истинах. Эта его проповедь кончалась словами:
«Не постигая Четыре благородные истины,
Возрождаются веками, рождение за рождением,
Восприняты эти истины; покончено с тем, что ведет к существованию;
Корень страдания отсечен; не будет больше перерождений.»
На следующий раз он остановился у Надик из Надики (или Натики). Во время этой остановки Ананда перечислил ему имена многих монахов, монахинь и мирян, умерших здесь; и Будда рассказал, на какой из четырех ступеней находился каждый из них во время своей смерти[268]. Но он заявил также, что для него это было трудно совершить, и дал Ананде формулу Зеркала Учения. С помощью этого Зеркала ученик получал возможность сказать о себе, что он свободен от перерождений в аду, в качестве животного, в сфере привидений (пета), свободен от низших состояний страдания, что он вошел в поток и ему суждено просветление. Зеркало — это наличие непоколебимой веры в Будду, Дхамму и сангху. Верящий в них человек обладает нравственными правилами, важными для Благородных, правилами целостными, ненарушенными, незапятнанными, безупречными, рождающими свободу, превозносимыми мудрыми, чистыми и приводящими к сосредоточению.
Продолжая свой путь к Весали, Будда остановился в роще Амбапали, где прочел монахам короткое рассуждение о том, что необходимо быть бдительным и внимательным в своих действиях. Амбапали, известная весалийская куртизанка, услышав о приходе Будды, выехала ему навстречу и, выслушав наставления, пригласила на следующий день его вместе с монахами на трапезу. Будда принял приглашение, и поэтому ему пришлось отказать личчхавам из Весали, которые пришли к нему с такой же просьбой. После еды Амбапали уселась у его ног и сказала: «Я отдаю, Господин, этот парк сангхе с Буддой во главе». Будда принял подарок и, пробыв там некоторое время, продолжил свой путь к деревне Белува. Там он решил провести Уединение, а монахам велел провести Уединение в Весали. Во время Уединения он сильно занемог, но подавил болезнь, сказав: «Не подобает мне достигать нирваны, не обратившись к моим спутникам и не попрощавшись с сангхой». Ананда встревожился, но сказал, что у него одно утешение: «Господин не достигнет нирваны, не оставив сангхе последнего наставления». Будда ответил на это: «Чего ждет от меня сангха? Я учил Дхамме, не делая разделения на внутреннее и внешнее, здесь Татхагата не сжимал кулак, скупясь на наставления. Пусть тот, кто скажет: «Я возглавлю сангху» или «Сангха рассчитывает на меня», решит что-нибудь для сангхи. Но Татхагата не думает: я возглавлю сангху или сангха рассчитывает на меня. Почему же Татхагата должен решать что-то для сангхи? Я теперь стар и в преклонных летах, мне восьмидесятый год. Как старая повозка держится, связанная ремнями, так держится и тело Татхагаты. Когда Татхагата не раздумывает ни о каких внешних знаках (ощущениях) и с прекращением каждого из чувств достигает беззнакового сосредоточения сознания и пребывает в нем, только тогда, Ананда, хорошо телу Татхагаты. Поэтому, Ананда, живите, находя убежище в себе самих, утешение[269] в себе самих и больше нигде, находя убежище в Дхамме, утешение в Дхамме и больше нигде». В заключение он предложил обсудить четыре объекта внимания и заявил, что «все, кто сейчас или после моей смерти станет жить, находя убежище в себе самих, утешение в себе самих и больше нигде, находя убежище в Дхамме, утешение в Дхамме и больше нигде, все мои монахи, пожелавшие научиться этому, Ананда, достигнут предела темноты (перерождения)».
На следующий день он отправился в Весали за подаянием и, вернувшись, вместе с Анандой уселся у святилища Капала. Там он сказал Ананде, что тот, кто осуществлял четыре магические практики, может сохранять жизнь на протяжении кальпы[270] или на протяжении остатка кальпы и что сам он осуществлял их. Но хотя намек был таким ясным, Ананда не смог понять его и не попросил Будду остаться — так сильно Мара овладел сердцем Ананды. Второй и третий раз Будда повторил эти слова — все безрезультатно. Тогда он отпустил Ананду, который пошел и сел у подножия дерева неподалеку, и Мара, обратившись к Будде, сказал: «Пусть же Господин сейчас достигнет нирваны, пусть Сугата достигнет нирваны. Пришла пора Господину достичь нирваны». Будда ответил, что он не сделает этого, пока его монахи не искусны и не учены, и не могут толковать, наставлять и объяснять. Мара сказал, что все это уже достигнуто, повторил свою просьбу и получил такой же ответ о монахинях и в тех же стандартных выражениях о мирянах и мирянках. Затем Будда сказал, что он не сделает этого, пока его религиозная система не будет благоденствовать и процветать, пока она не распространится, пока ее не станут придерживаться многие, пока она не будет широко известной и провозглашаемой среди богов и людей. Мара в своем ответе утверждал, что все это уже случилось, и Будда, остроумно добившись этого признания от врага, сказал: «Не беспокойся, злой, Татхагата вскоре достигнет нирваны. Татхагата достигнет нирваны через три месяца, начиная с этого дня». Тогда он стряхнул с себя остаток жизни, и в это время сотряслась земля и раздался гром. Удивленный Ананда подошел к Будде осведомиться о причине происшедшего. Будда прочитал ему рассуждение о восьми причинах землетрясений:
1) Земля стоит на воде, вода — на ветрах, а ветры — на пространстве, и, когда дуют ветры, они сотрясают воду, а вода — землю.
2) Когда отшельник или брахман, обретший магическую силу (иддхи), или очень сильное божество осуществляет ограниченное постижение земли или неограниченное постижение воды, он сотрясает землю.
Остальные шесть причин — это: зачатие Бодхисатты; рождение Бодхисатты; достижение просветления Бодхисаттой; вращение Буддой колеса Дхаммы; стряхивание Буддой срока своей жизни; достижение им нирваны без остатка упади.
Далее в тексте сутты следует перечень восьми собраний и описание участия в них Будды, перечни восьми стадий мастерства и восьми стадий освобождения. Два последних перечня — это классификации состояний сознания, достигаемых посредством сосредоточения. Затем Будда рассказал, как сразу после его просветления Мара искушал его в тех же выражениях, что и сейчас, и повторил весь происшедший разговор. И только тогда Ананде пришло в голову попросить Будду, чтобы тот остался на кальпу. Но Будда упрекнул Ананду в том, что он не попросил об этом раньше, и перечислил шестнадцать мест, где он мог сделать это. «Если бы, Ананда, ты попросил Татхагату, он мог бы отказать дважды, но на третий раз уступил бы. И вот здесь, АнаНда, была твоя вина, это был проступок».
Можно быть уверенным в том, что этот упрек исходил не от Будды; его суровость объясняется чувствами общины после возникновения этого предания. Он встречается также в повествовании о Первом соборе, где рассказывается, как Ананде пришлось признать свою вину перед сангхой.
Затем Будда отправил Ананду собрать монахов Весали в зале собраний и призвал их осуществлять доктрину, которой он их учил, чтобы благочестивая жизнь могла продолжаться долго. После этого он добавил: «Итак, монахи, я обращаюсь к вам: подвержены распаду сложные вещи, так что усердствуйте. Вскоре Татхагата достигнет нирваны. Татхагата достигнет нирваны через три месяца, считая с этого дня».
На следующий день Будда просил подаяние в Весали. Вернувшись, он последний раз оглянулся на этот город и отправился к деревне Бхандагама, где произнес проповедь о четырех вещах, понимание которых разрушает перерождения: о нравственности, о сосредоточении, о постижении и об освобождении. Затем он прошел через деревни Хаттхигама, Амбагама и Джамбугама[271] и остановился в Бхоганагаре. Там он говорил с монахами о четырех Великих Авторитетах. Согласно этому методу определения истинной сути учения доктрина Будды состоит не только из Дхаммы и Винаи, ее частью является также Матика, «списки», в которых дается систематическое изложение Дхаммы, известное как Абхидхамма. Это не вымысел составителя; такой подход он нашел в другой части Писаний, вероятно, там же, где мы находим его и сейчас, — в «Ангуттара-никае» (ii, 167 и далее). Это нечто вроде проверки, которую, как мы можем предполагать, проводила сангха, чтобы разрешить сомнения по поводу легитимации учения до начала формирования Канона. Существуют четыре возможности получения сангхой новой информации:
1) когда монах заявляет, что он слышал что-либо непосредственно от Господина как Дхамму или Винаю и учение Господина; тогда монахи должны изучить сутту или Винаю и выяснить, есть ли это там. То же самое делается:
2) если он утверждает, что слышал это от собрания сангхи в определенном месте;
3) от ряда ученых старших монахов, которые изучили Дхамму, Винаю и Матику;
4) от одного ученого старшего монаха.
Оставив Бхоганагару, Будда отправился в Паву[272] и остановился там в манговой роще кузнеца Чунды. Чунда устроил трапезу[273], обеспечив прекрасную еду, и твердую и мягкую, и, между прочим, приготовил много сукарамаддавы. Перед трапезой Будда сказал: «Подай мне, Чунда, сукарамаддаву, которую ты приготовил, и отдай сангхе остальную твердую и мягкую еду». Чунда сделал это, а после трапезы Будда велел ему выбросить остаток сукарамаддавы в яму, поскольку он не видел никого в мире, кто мог бы переварить ее так же, как Татхагата. Затем он сильно занемог, у него началось кровотечение, жестокие и беспощадные боли, но Будда, не жалуясь, внимательно и в полном сознании превозмог их и отбыл с Анандой в Кусинару.
По пути он подошел к дереву и, страдая, попросил Ананду расстелить на земле сложенную одежду. Будда просил дать ему воды из ручья, но Ананда сказал, что мимо только что проехали пятьсот повозок и вода стала грязной и мутной, зато неподалеку протекает река Какуттха (или Кукуттха), где Господин сможет попить и омыть свои члены[275]. Три раза обращался к нему Будда с просьбой, и когда Ананда подошел к ручью, то обнаружил, что в нем течет чистая вода, которую он набрал в чашу, дивясь невиданной силе Татхагаты.