Страница:
своих аккорда перебрал..." (к слову: мне в этой фразе слышится горечь и боль
тонкого, элитарного художника, которого принимали за грубого мужлана только
потому, что работал он простыми "инструментами").
Стремление к сближению, объединению - одна из самых ярких особенностей
дара Высоцкого - мощно проявилась на всех уровнях его творчества. Мы
говорили о длении, выпевании наряду с гласными и согласных звуков (т.е. их
сближении); постоянном переплетении оборотов литературной и разговорной,
письменной и устной речи; отыскивании родственных черт в кажущихся далекими
понятиях. Другие примеры проявления этой черты - автоцитаты песенных текстов
и мелодий; "очеловечивание" неживой природы, отвлеченных понятий, реалий
быта; масса литературных и музыкальных цитат.
* * *
Лирическое отступление напоследок. Первый пик популярности песен ВВ
пришелся на вторую половину 60-х годов и сменил увлечение "эстрадной"
поэзией. Условно говоря, в роли властителя дум Высоцкий сменил Евтушенко. Не
попыткой ли задвинуть в тень этот всем известный факт объясняется странная,
на первый взгляд, забывчивость лидера поэтов эстрады, "отодвинувшего" взрыв
увлечения песнями Высоцкого из 60-х годов в 70-е:
Тебя хоронили, как будто ты гений...
... Ты бедный наш гений семидесятых?
Не один Высоцкий в эпоху застоя стремился докричаться, разбудить разум
и души людей. Не ему одному это удавалось. Но беспрецедентный по широте
своей отклик, который имели песни Высоцкого, говорит о том, что он был
единственным, кому это удалось в таком масштабе. В чем не последнюю роль
сыграл союз слова, музыки, авторского исполнения.
Дар Высоцкого был синтетического свойства - как это соотнести с его
поэтическим талантом? "<...> в истории искусства рядом с обособлением
и дифференциацией совершается постоянно и другой процесс - тяготения одних
искусств к другим. Принято думать, что "синкретизм" свойствен только
первобытному искусству. Но если под синкретизмом понимать не только слитное
состояние искусств (притом не всех, а лишь близких по своим основам - как
поэзия, музыка и пляска), а их взаимное тяготение друг к другу, то это -
явление не временно-историческое только, а периодически возникающее вновь и
вновь"19*. Если в прошлом веке "доминировала тенденция к сохранению
сложившихся видовых особенностей искусства, чистоты его жанров и т.д.
<...> теперь доминанта иная: тяготение к синтезу стало преобладающим
<...> Синтез как бы освобождает художника от строгой канонической
регламентации, нередко ограничивающей его творческие возможности"20*. Иными
словами, творческие искания Высоцкого находились в русле развития
современного искусства.
"Вернув поэтическому творчеству первоначальное единство - связав вместе
<...> эпос, лирику, драму, а также объединив авторство и исполнение,
Высоцкий таким образом отреагировал на потребность людей в духовной
общности, распад которой <...> повлек за собой расчленение
синкретического хорового обрядового действа на отдельные роды"21*.
Отличие Высоцкого от других художников, обладающих синтетическим
дарованием, видимо, в том, что ему в полной мере удалось эту особенность
своего дара реализовать, сплавив его составляющие не просто в нерасторжимое
целое - в гармоничное единство22. Он обратился к одному из немногих жанров,
в которых художник может выступить единым во всех лицах. Я намеренно не
говорю о художественном уровне песенно-поэтического творчества Высоцкого,
так как речь сейчас не о масштабе его таланта и том, насколько полно он
выразился в песнях и стихах; а о том, что возможности жанра, в котором
работал ВВ, точно соответствовали характеру его дарования, потому так
свободно, естественно чувствовало себя в рамках этого жанра поэтическое
слово Высоцкого.
Поэтический текст в песне Высоцкого - явный солист. Этот солирующий
голос имеет самостоятельное значение и может оцениваться - и цениться -
отдельно, вне песни. Конечно, в единении с остальными компонентами он звучит
щедрее, богаче23. Но не только: гармоничные отношения всех составляющих
песни создают самую благоприятную среду для диалога слова Высоцкого с его
собеседником-слушателем. Песня ВВ - хор, объединяющий многих участников. Их
голосам всегда сливаться в такт. Может быть, в этом - один из главных
секретов такого воздействия песенно-поэтического творчества Высоцкого на
слушателей. Чтобы услышать это стройное многоголосие во всем богатстве его
красок, мы должны прислушаться к каждому голосу.
1987, 1988
Странное дело - стихи Высоцкого: почти каждая строка в них - сама по
себе. Не потому ли так легко вытащить ее из текста и употребить по своему
усмотрению: сделать цитатой, вынести в название статьи? "Ни единою буквой не
лгу", "Он был чистого слога слуга", "Колея эта только моя", "Выбирайтесь
своей колеей"... Но мы сейчас не о названиях, мы - о сюжетах. Всплыла в
памяти строка, вне фона, без контекста. "Нам ни к чему сюжеты и интриги". А
и действительно: к чему Высоцкому сюжет? Какое впечатление от его сюжетов?
Обрывки. Вроде соприкасаешься с чем-то неприбранным, точнее, недостроенным,
начатым и брошенным. Островки сюжета в море лирических стихий24.
Сюжет - совокупность действий, событий художественного произведения.
Вот и посмотрим на "действия" и "события" в песнях ВВ. "В тот вечер я не
пил, не пел...", "Это был воскресный день...", "Про Сережку Фомина"
выделяются отсутствием больших лирических отступлений. Сюжет ими не
заслонен, он на первом плане (самый яркий пример - "В королевстве, где все
тихо и складно..."). Но и в подобных случаях связность сюжета бывает очень
относительна и ощущается таковой только в сравнении.
Чаще всего Высоцкий останавливает сюжет введением рефрена (обычно
варьируемого). Если из текстов "В далеком созвездии Тау Кита..." и "Я самый
непьющий из всех мужиков..." изъять четные строфы (по сути, рефрены),
останутся весьма связные сюжеты. Но эти тексты созданы и напеты автором
именно в таком, "несвязном" виде.
Пунктирное изложение событий - общая черта многих текстов ВВ. Какой
объем в них занимает сюжет? "В желтой жаркой Африке..." - двадцать строк из
сорока восьми (а ведь подзаголовок - "Одна семейная хроника" - показывает,
что главенствовать в нем должен сюжет), "Я любил и женщин и проказы..." -
восемь из двадцати восьми строк. И это для стихов ВВ обычно, а для нас
неожиданно, правда? Мы ощущаем тексты Высоцкого гораздо более наполненными
сюжетом. Доказательства? Вот лишь одно. В самодеятельных сборниках текст
песни "Сто сарацинов..." часто имел название "Про рыцарский турнир", да и на
прямые вопросы, о чем песня, отвечают обычно так же. Главным в песне
чувствуют сюжет, который занимает там отнюдь не главное место. Смотрите, как
лаконично описано основное событие турнира:
...Друг друга взглядом пепеля,
Коней мы гоним, задыхаясь и пыля.
Забрало поднято - изволь!..
Да и не самые выразительные детали поединка выхвачены автором из всей
его картины, заключены в строки и показаны нам. Еще примеры.
Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: "Пособи-и-и!..
И пока тянется-воется бесконечное "и-и-и", я вижу картину побега, и -
... меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.
Не в том даже дело, что о центральном событии сюжета ничего не сказано
(две-три боковых, маргинальных детали не в счет; очень может быть, что тут и
не побег вовсе). А в том, что на фоне сюжетного "тире" ярко выделяются "два
красивых охранника" - нескупо поданная деталь, раскатанная на целую строку,-
из трех с половиной, отведенных событию и ничего о нем не говорящих.
Или некоторые ранние песни. Мы привыкли считать блатные разборки делом
нешуточным. Но что есть, скажем, в тексте "Твердил он нам..."? Почти ничего,
одна строка -
К слезам я глух и к просьбам глух, -
которая, между прочим, может свидетельствовать не только о жестоком
побоище. Две же другие реплики героя -
В охоту драка мне...
Плати по счету, друг, -
еще более неопределенные, чем первая. Так что о событиях в тексте
сообщается весьма туманно. Была драка или не была? Наверное, была -
житейский опыт подталкивает к такому выводу, но текст темнит, сюжет не
развеивает сомнения.
"Одурачивает" поэт читателя/слушателя и в тексте "На границе с
Турцией..." Первая половина намекает: грядет крупная международная потасовка
-
Наши пограничники - храбрые ребята...
... Да разве ж знать они могли про то, что азиаты
Порешили в ту же ночь вдарить по цветам!
Такие "боевые" детали подогревают аудиторию, но в итоге не происходит
ничего такого, что нас спровоцировали ждать. Так нужен ли Высоцкому сюжет,
раз он то не с начала ведет рассказ, то оборвет на полуслове, на самом
интересном (когда сакраментальное "чем же дело кончилось?" повисает в
воздухе), то прерывает течение сюжета всякими "лирическими отступлениями"?
Другое качество, выделяющее "сюжетные" тексты Высоцкого, - цельность
сюжета, имеющего начало и конец:
... Я на нее вовсю глядел...
... Разлука мигом пронеслась -
Она меня не дождалась...
В королевстве... появился дикий вепрь...
... Чуду-юду уложил и убег.
Начатости и законченности нет во множестве других сюжетов ВВ.
Недосказана история в "Сидели пили вразнобой...":
... Так чтобы, братцы, - не стараться,
А поработаем с прохладцей...
Как они "поработали" и чем дело кончилось, нам так и не расскажут. А
ведь текст называется "Случай на шахте", так что мы узнаем в лучшем случае
лишь половину обещанного названием. Другой пример четко начатого, но не
завершенного сюжета - "Едешь ли в поезде, в автомобиле...":
... Вот вам авария: в Замоскворечье
Трое везли хоронить одного...
Сюжет длится четыре строфы, а потом плавно исчезает из текста,
растворясь в заявлявших о себе и до того сентенциях:
... Только покойник не стал убегать.
Что ему дождь - от него не убудет...
Сюжеты даже в этих текстах занимают более скромное место, чем кажется.
Значит, сюжет Высоцкому не важен, не нужен? Ничего подобного. Самое время
вспомнить, как притягивали внимание поэта житейские истории. Б. Диодоров
вспоминал: "Один таксист рассказал ему про очень необычную автокатастрофу:
разбился катафалк, и все сопровождавшие гроб погибли. - Все? - спрашивает
Володя. - Все. - А покойник? - А что покойник? Ему - ничего"25*. Смотрите,
как преображается этот сюжет у Высоцкого: "Все - и шофер - получили
увечья..." (здесь и далее в книге при цитировании выделено мной, кроме
отдельно оговоренных случаев. - Л.Т.). Зачем поэту эта трансформация, ясно:
для продолжения сюжета. Ведь если бы все погибли, так и продолжать было бы
нечего, сюжет бы лишился главной двигающей его силы - действующих лиц.
Значит, нужен Высоцкому сюжет. Для чего?
* * *
Высоцкий благоволит к сюжету, но при всем том умудряется, намекнув на
него, вернее, толкнув слушателя/читателя в водоворот сюжета, тут же уйти в
сторону. Каковы взаимоотношения сюжета и отклонений от него? Возьмем,
например, текст "Будут и стихи, и математика...", сместим сюжетные строки
вправо.
Будут и стихи, и математика,
Почести, долги, неравный бой.
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь, на старой карте, встали в строй.
Лучше бы уж он держал в казарме их,
Только - на войне как на войне -
Падают бойцы в обеих армиях,
Поровну на каждой стороне.
Может быть, пробелы в воспитании
И в образованье слабина,
Но не может выиграть кампании
Та или другая сторона.
Совести проблемы окаянные -
Как перед собой не согрешить?
Тут и там солдаты оловянные -
Как решить, кто должен победить?
И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям!
Вот сдалась нейтральная Норвегия
Ордам оловянных египтян.
Левою рукою Скандинавия
Лишена престижа своего,
Но рука решительная правая
Вмиг восстановила статус-кво.
Где вы, легкомысленные гении,
Или вам являться недосуг?
Где вы, проигравшие сражения
Просто, не испытывая мук?
Или вы, несущие в венце зарю
Битв, побед, триумфов и могил, -
Где вы, уподобленные Цезарю,
Что пришел, увидел, победил?
Нервничает полководец маленький,
Непосильной ношей отягчен,
Вышедший в громадные начальники
Шестилетний мой Наполеон.
Чтобы прекратить его мучения,
Ровно половину тех солдат
Я покрасил синим - шутка гения!
Утром вижу - синие лежат.
Счастлив я успехами такими, но
Мысль одна с тех пор меня гнетет:
Как решил он, чтоб погибли именно
Синие, а не наоборот?
При всей спорности отнесения некоторых строк к сюжетным или
несюжетным, сюжет и в этом тексте занимает около половины объема. К тому же
он остается незавершенным. "Утром вижу - синие лежат" не точка, что
подчеркивается продолжением - "Счастлив я успехами такими", - в котором
конкретное единичное событие переводится в разряд повторяющихся многократно.
Это и превращает сюжетную точку в многоточие.
И, наконец, главное. Сравним текст в левой (несюжетной) и правой
(сюжетной) частях. Ударные строки расположились слева ("совести проблемы
окаянные", "где вы, проигравшие сражения просто, не испытывая мук?"). Да и
просто красивые образы ("несущие в венце зарю") тоже здесь. Подтвердилось
то, что мы и так знали: песня не о детских играх в солдатиков. Но и справа
есть красота - стройности, упорядоченности сюжета. В то время как слева -
мятущиеся эмоции, встревоженная мысль и естественный вопрос в итоге. Вопрос,
неважно какой, как знак неспокойствия. Лад, выстроенность - состояние, к
которому тянутся многочисленные герои ВВ, весь его поэтический мир, - в этом
тексте на стороне неглавного, на стороне сюжета.
Есть ли сюжет в "Песне студентов-археологов"? Посмотреть на эпизоды: о
таком, что папа с мамой плакали навзрыд, о двух ржавых экспонатиках, о
дипломе про древние святыни и о борьбе за семейный быт, - так в них только
общий герой, Федя-археолог. А этого недостаточно, чтобы отдельные фрагменты
сложились в сюжет. Но с другой стороны:
Наш Федя с детства связан был с землею...
... Студентом Федя очень был настроен...
... Привез он как-то с практики...
... Диплом писал про древние святыни...
... Он жизнь решил закончить холостую...
Да это чуть ли не хроника, просто этапы большого пути! Но если сюжет
есть, то почему столько недомолвок, почему все так не представимо? Что это
за такое, от чего папа с мамой плакали навзрыд? И как оно могло поднять
археологию на щит? А ведь все это отвлекает внимание, причем, всякий раз в
разных направлениях. Какая уж тут сосредоточенность на сюжете.
В песне про Федю-археолога есть и еще одна очень характерная для стиля
Высоцкого особенность: деталь, не связанная с сюжетом, гораздо интереснее
событийного ряда. Конечно, это "челюсти размером с самогонный аппарат".
Уникальная строка, и - если ВВ так часто позволял себе отвлекаться от темы,
почему нельзя нам? - разглядим ее подробнее.
Чтобы сравнение работало, было понятно, необходимы некоторые условия.
Главное - устойчивость сравниваемого признака (известно, что слоны огромны,
жирафы длинношеи). А какие могут быть размеры у самогонного аппарата? Какие
угодно, то есть разные. Значит, "челюсти размером с самогонный аппарат" -
пустой образ, они не представимы, хотя исходные предметы куда как реальны и
хорошо многим знакомы. Но почему мы не замечаем странности этого образа?
Почему он, в тексте никчемный, чуждый, ибо никак не связан с другими его
элементами, в нашем восприятии работает? А потому, что на самогонный
аппарат, один из постоянных и любимых объектов советской сатиры, выработан
рефлекс восприятия - простое его упоминание, даже и не к месту, вызывает
улыбку, а о большем и не задумываешься.
В "Песне студентов-археологов" есть еще одна важная деталь. Посмотрим,
как ведет себя время в этом тексте. Он отчетливо поделен на части: строфа 1
- "детство", строфы 2-3 - "студенчество", строфа 4 - "диплом", строфа 5 -
"работа", строфы 6-7 - "семейные". От части к части время движется резкими
скачками, зато внутри них оно замирает. События внутри частей совершаются
как бы вне конкретного времени: обычно, постоянно, чуть ли не всегда -
Домой таскал...
... Он в институт притаскивал...
... Диплом писал...
... Он древние строения искал...
... И часто диким голосом кричал...
Это характерно для многих текстов Высоцкого, причем и тех, которые мы
ощущаем напряженно-сюжетными. Вспомнив самые знаменитые его песни, мы вдруг
обнаружим все ту же вневременность событий. А ведь сюжет образуется
движением событий во времени.
В других текстах Высоцкого сюжетов даже в ослабленном варианте нет, а
есть нанизывание событий, действий, между собой не связанных. Таковы,
"письма" - "на выставку" и "с выставки", "Лукоморье", "В
Ленинграде-городе...". Сюжет, то есть смена взаимообусловленных событий,
здесь отсутствует. Это как панорама: одним взглядом все не охватишь, вот и
рассматриваешь по частям. Значит, все-таки "нам не нужны сюжеты..."? Значит,
прав М. Веллер, когда пишет: ""Охота на волков" - это воспевание хищников?
Нет - свободы, борьбы за свою жизнь собственными клыками <...> "И
видят нас от дыма злых и серых, Но никогда им не увидеть нас Прикованными к
веслам на галерах!" Это песня о пиратах? Нет - о мужестве, о борьбе и
победе"26* Или прав Д. Кастрель, заявляя о "событийной сюжетности
большинства стихотворений" Высоцкого27*?
Итак, о чем поет ВВ? О волках или о людях? О мужестве, борьбе и победе,
или о пиратах?
* * *
Мир, каким его ощущал и воплотил в своих стихах Высоцкий, множествен и
в этой своей множественности, разноликости прекрасен. Разделительному союзу
"или" Высоцкий предпочитал соединительный союз "и". Он пел не о том или
другом, а и о том, и о другом. Прямой и переносный смыслы ситуаций у него не
спорят друг с другом, не взаимоисключаются, но сочетаются. Вообще нельзя
недооценивать сюжеты ВВ. Многие из них вполне самостоятельны, самоценны.
Взять ту же кутерьму с матчем за шахматную корону - она великолепна сама по
себе, вне всякой глубокомысленной метафорики. Очень смешная история, с
яркими, острыми, как всегда у Высоцкого, деталями и сюжетного, и языкового
свойства. Это настоящее пиршество - так изящно закручивает поэт в один
клубок шахматный и гастрономический смыслы одного слова:
... Повар успокоил: "Не робей!
Да с таким прекрасным аппетитом
Ты проглотишь всех его коней!.."
... Вижу: он нацеливает вилку,
Хочет есть. И я бы съел ферзя.
Кто вспомнит при этом про матч Фишера со Спасским, а кто и нет, и
впечатления от этого не обеднеют.
Эта песня дает повод коснуться важной для поэзии Высоцкого темы -
присутствия реалий жизни в его текстах. В статье о поэте, напечатанной в
газете московского КСП "Менестрель" вскоре после его смерти, Н. Богомолов
писал, что Высоцкий "все время нацеливается на современность, стремится
говорить о том, что всех нас именно в данный момент волнует. Недаром в его
песнях так часто мелькают приметы самой животрепещущей современности. Иногда
это может показаться даже излишним, губящим песню. Помните:
Он мою защиту разрушает,
Старую, индийскую, в момент.
Это смутно мне напоминает
Индо-пакистанский инцидент.
Кто его помнит сейчас, этот индо-пакистанский инцидент? Скорее всего
подобные строки Высоцкого умрут вообще, станут историческим курьезом,
непонятным для человека другого времени"28*.
Приходилось читать, что две "шахматные" песни - о матче Б. Спасского с
Р. Фишером. Случись так, диптих быстро превратился бы в исторический курьез,
как та строка, о которой упоминает Николай Богомолов. Но, к счастью, "Фишер"
остается лишь именем соперника героя, и ВВ его наделяет признаком,
достаточным для полноценного функционирования этого персонажа в смысловом
поле текстов, - шахматной гениальностью. Добавлю только, что песни, скорее
всего, были откликом не на матч Спасский - Фишер, а на предматчевые
публикации в советской прессе. В них красочно повествовались подробности
подготовки нашего чемпиона мира: как он играет в большой теннис, в футбол и
тому подобное, и ни слова - о собственно шахматном тренаже. Таким образом
нас пытались уверить, что "наш" чемпион "ихнего" претендента разобьет в пух
и прах. Но на читателей эти публикации производили другое впечатление.
Хорошо помню возмущение знакомых мне любителей шахмат - неуважением то ли
журналистов, то ли шахматного короля и его команды, то ли всех их вместе
взятых к своему делу, к публике. "Нас что, за идиотов считают?" - такой была
реакция на эти шапкозакидательские статьи.
В тексте "Я кричал: "Вы что там, обалдели?.." можно вычитать тему
профессионализма-дилетантства, а также более глубинную - взаимовлияния
профессиональной состоятельности-несостоятельности человека и состояния его
мозгов (не зря же такой бедлам в голове у героя песни, который сам играть не
умеет, но зато знает, "как надо играть". Он - родной брат персонажа
"Товарищей ученых"). Две "шахматные" песни об этом тоже, но не только об
этом.
И в "Охоте на волков", кажется, самом художественно совершенном
творении Высоцкого-поэта, со-бытие прямого и метафорического пластов явлено
со всей очевидностью. Многочисленные детали этого текста и рисуют картину
происходящего, и несут более общие смысловые и эмоциональные нагрузки. В
этой песне, как в настоящем вине, из дивного букета запахов, вкусовых
ощущений невозможно выделить какой-то один - все сплавлено в единое,
нерасторжимое, гармоничное целое. И "Четыре года рыскал в море наш
корсар..." не только о мужестве, но и о пиратах тоже.
Откуда эта недооценка прямых смыслов изображаемых Высоцким событий? От
слышания в них преимущественно социальных мотивов. Но "Охота" - это не
протест против насилия, царящего в конкретном обществе в данный исторический
момент. Это протест против насилия вообще, если уж говорить о теме насилия в
этом тексте. А ведь она в нем не только не единственная, но просто
второстепенная.
В лучших песнях Высоцкого прямой и переносный смысловые ряды
равноправны и ведут постоянный диалог, очень важный для понимания авторского
замысла во всей его полноте. Вообще же отсутствие пиетета Высоцкого перед
вторым планом и то, что прямой, сюжетный пласт имеет в его стихах вполне
самостоятельное значение, показать несложно: внимание ВВ к яркой, точной
реалистической детали - одно из лучших тому подтверждений.
Отвлечемся от основной темы, чтобы сказать вот о чем. Чуть ли не все
пишущие о ВВ отмечают реалистичность коллизий в текстах его песен и стихов,
что и дает повод время от времени восклицать: "Ну прямо как в жизни!" Но это
всего лишь впечатление, реалистичность текстов Высоцкого мнимая, иллюзорная.
По-другому и быть не может: жизнь входит в искусство всегда преображенной, с
этим ничего не поделаешь.
Широко бытующее представление о якобы абсолютно точном изображении
Высоцким ситуаций и деталей, ведомых одним сугубым профессионалам, -
неверно. Как раз профессионалы и находят в его текстах фактические
неточности29. Но это отнюдь не порок песен, ведь в поэзии не обязательна
документальная точность, достоверность. Высоцкий точно отражает другое -
обыденное восприятие тех или иных ситуаций.
Вот один из недавних примеров. Указывая, что неиерархичность отличает
границу иного мира у Высоцкого, и поэтому там невозможное становится
возможным, С. Свиридов напрасно приводит в пример волка, уходящего от
егерей. Как говорят охотники, представление о том, что волк никогда через
флажки не перепрыгнет, - обывательское заблуждение. Все соответствующие
фрагменты "Охоты на волков" - осознанная или неосознанная работа Высоцкого
со стереотипами обыденного сознания. Именно поэтому нам, неспециалистам, то
есть в данном случае носителям обыденного сознания, и чудится та самая
"абсолютная точность" специфических деталей.
Вернемся к сюжетам песен. Болезненно-пристальное внимание к подтексту,
к внетекстовым аллюзиям часто мешает не только проникать вглубь стиха, но
даже и видеть очевидное. Внешние по отношению к поэзии ВВ причины такого
внимания ясны - та разнообразная несвобода, которая опутывала и Высоцкого, и
нас, его современников.
Но есть причины внутренние: существуют особенности стиха Высоцкого,
которые подталкивали к такому социологизированному восприятию его поэзии.
Главная из них - вот эта иллюзия идентичности песен ВВ жизни. "Как в жизни"
- естественно, жизненные темы и проблемы тут же наслаивались на тексты
песен, погребая их под собою.
* * *
Пожалуй, мы, с одной стороны, переоцениваем сюжеты песен Высоцкого, а с
другой - недооцениваем их. Нам кажется, что сюжет занимает в песне гораздо
большее место, чем есть на самом деле. Это потому, что в памяти остается
сюжет, который мы домысливаем на основе текстовых намеков.
ВВ провоцирует на такое досочинение. Прежде всего тем, что он почти
всегда ориентируется на сюжеты, всем хорошо знакомые то ли по жизни, то ли
по книжкам (так, на основе сюжетных импульсов мы додумываем картину
рыцарского поединка, каким его могли видеть в учебнике истории или в кино).
тонкого, элитарного художника, которого принимали за грубого мужлана только
потому, что работал он простыми "инструментами").
Стремление к сближению, объединению - одна из самых ярких особенностей
дара Высоцкого - мощно проявилась на всех уровнях его творчества. Мы
говорили о длении, выпевании наряду с гласными и согласных звуков (т.е. их
сближении); постоянном переплетении оборотов литературной и разговорной,
письменной и устной речи; отыскивании родственных черт в кажущихся далекими
понятиях. Другие примеры проявления этой черты - автоцитаты песенных текстов
и мелодий; "очеловечивание" неживой природы, отвлеченных понятий, реалий
быта; масса литературных и музыкальных цитат.
* * *
Лирическое отступление напоследок. Первый пик популярности песен ВВ
пришелся на вторую половину 60-х годов и сменил увлечение "эстрадной"
поэзией. Условно говоря, в роли властителя дум Высоцкий сменил Евтушенко. Не
попыткой ли задвинуть в тень этот всем известный факт объясняется странная,
на первый взгляд, забывчивость лидера поэтов эстрады, "отодвинувшего" взрыв
увлечения песнями Высоцкого из 60-х годов в 70-е:
Тебя хоронили, как будто ты гений...
... Ты бедный наш гений семидесятых?
Не один Высоцкий в эпоху застоя стремился докричаться, разбудить разум
и души людей. Не ему одному это удавалось. Но беспрецедентный по широте
своей отклик, который имели песни Высоцкого, говорит о том, что он был
единственным, кому это удалось в таком масштабе. В чем не последнюю роль
сыграл союз слова, музыки, авторского исполнения.
Дар Высоцкого был синтетического свойства - как это соотнести с его
поэтическим талантом? "<...> в истории искусства рядом с обособлением
и дифференциацией совершается постоянно и другой процесс - тяготения одних
искусств к другим. Принято думать, что "синкретизм" свойствен только
первобытному искусству. Но если под синкретизмом понимать не только слитное
состояние искусств (притом не всех, а лишь близких по своим основам - как
поэзия, музыка и пляска), а их взаимное тяготение друг к другу, то это -
явление не временно-историческое только, а периодически возникающее вновь и
вновь"19*. Если в прошлом веке "доминировала тенденция к сохранению
сложившихся видовых особенностей искусства, чистоты его жанров и т.д.
<...> теперь доминанта иная: тяготение к синтезу стало преобладающим
<...> Синтез как бы освобождает художника от строгой канонической
регламентации, нередко ограничивающей его творческие возможности"20*. Иными
словами, творческие искания Высоцкого находились в русле развития
современного искусства.
"Вернув поэтическому творчеству первоначальное единство - связав вместе
<...> эпос, лирику, драму, а также объединив авторство и исполнение,
Высоцкий таким образом отреагировал на потребность людей в духовной
общности, распад которой <...> повлек за собой расчленение
синкретического хорового обрядового действа на отдельные роды"21*.
Отличие Высоцкого от других художников, обладающих синтетическим
дарованием, видимо, в том, что ему в полной мере удалось эту особенность
своего дара реализовать, сплавив его составляющие не просто в нерасторжимое
целое - в гармоничное единство22. Он обратился к одному из немногих жанров,
в которых художник может выступить единым во всех лицах. Я намеренно не
говорю о художественном уровне песенно-поэтического творчества Высоцкого,
так как речь сейчас не о масштабе его таланта и том, насколько полно он
выразился в песнях и стихах; а о том, что возможности жанра, в котором
работал ВВ, точно соответствовали характеру его дарования, потому так
свободно, естественно чувствовало себя в рамках этого жанра поэтическое
слово Высоцкого.
Поэтический текст в песне Высоцкого - явный солист. Этот солирующий
голос имеет самостоятельное значение и может оцениваться - и цениться -
отдельно, вне песни. Конечно, в единении с остальными компонентами он звучит
щедрее, богаче23. Но не только: гармоничные отношения всех составляющих
песни создают самую благоприятную среду для диалога слова Высоцкого с его
собеседником-слушателем. Песня ВВ - хор, объединяющий многих участников. Их
голосам всегда сливаться в такт. Может быть, в этом - один из главных
секретов такого воздействия песенно-поэтического творчества Высоцкого на
слушателей. Чтобы услышать это стройное многоголосие во всем богатстве его
красок, мы должны прислушаться к каждому голосу.
1987, 1988
Странное дело - стихи Высоцкого: почти каждая строка в них - сама по
себе. Не потому ли так легко вытащить ее из текста и употребить по своему
усмотрению: сделать цитатой, вынести в название статьи? "Ни единою буквой не
лгу", "Он был чистого слога слуга", "Колея эта только моя", "Выбирайтесь
своей колеей"... Но мы сейчас не о названиях, мы - о сюжетах. Всплыла в
памяти строка, вне фона, без контекста. "Нам ни к чему сюжеты и интриги". А
и действительно: к чему Высоцкому сюжет? Какое впечатление от его сюжетов?
Обрывки. Вроде соприкасаешься с чем-то неприбранным, точнее, недостроенным,
начатым и брошенным. Островки сюжета в море лирических стихий24.
Сюжет - совокупность действий, событий художественного произведения.
Вот и посмотрим на "действия" и "события" в песнях ВВ. "В тот вечер я не
пил, не пел...", "Это был воскресный день...", "Про Сережку Фомина"
выделяются отсутствием больших лирических отступлений. Сюжет ими не
заслонен, он на первом плане (самый яркий пример - "В королевстве, где все
тихо и складно..."). Но и в подобных случаях связность сюжета бывает очень
относительна и ощущается таковой только в сравнении.
Чаще всего Высоцкий останавливает сюжет введением рефрена (обычно
варьируемого). Если из текстов "В далеком созвездии Тау Кита..." и "Я самый
непьющий из всех мужиков..." изъять четные строфы (по сути, рефрены),
останутся весьма связные сюжеты. Но эти тексты созданы и напеты автором
именно в таком, "несвязном" виде.
Пунктирное изложение событий - общая черта многих текстов ВВ. Какой
объем в них занимает сюжет? "В желтой жаркой Африке..." - двадцать строк из
сорока восьми (а ведь подзаголовок - "Одна семейная хроника" - показывает,
что главенствовать в нем должен сюжет), "Я любил и женщин и проказы..." -
восемь из двадцати восьми строк. И это для стихов ВВ обычно, а для нас
неожиданно, правда? Мы ощущаем тексты Высоцкого гораздо более наполненными
сюжетом. Доказательства? Вот лишь одно. В самодеятельных сборниках текст
песни "Сто сарацинов..." часто имел название "Про рыцарский турнир", да и на
прямые вопросы, о чем песня, отвечают обычно так же. Главным в песне
чувствуют сюжет, который занимает там отнюдь не главное место. Смотрите, как
лаконично описано основное событие турнира:
...Друг друга взглядом пепеля,
Коней мы гоним, задыхаясь и пыля.
Забрало поднято - изволь!..
Да и не самые выразительные детали поединка выхвачены автором из всей
его картины, заключены в строки и показаны нам. Еще примеры.
Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: "Пособи-и-и!..
И пока тянется-воется бесконечное "и-и-и", я вижу картину побега, и -
... меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.
Не в том даже дело, что о центральном событии сюжета ничего не сказано
(две-три боковых, маргинальных детали не в счет; очень может быть, что тут и
не побег вовсе). А в том, что на фоне сюжетного "тире" ярко выделяются "два
красивых охранника" - нескупо поданная деталь, раскатанная на целую строку,-
из трех с половиной, отведенных событию и ничего о нем не говорящих.
Или некоторые ранние песни. Мы привыкли считать блатные разборки делом
нешуточным. Но что есть, скажем, в тексте "Твердил он нам..."? Почти ничего,
одна строка -
К слезам я глух и к просьбам глух, -
которая, между прочим, может свидетельствовать не только о жестоком
побоище. Две же другие реплики героя -
В охоту драка мне...
Плати по счету, друг, -
еще более неопределенные, чем первая. Так что о событиях в тексте
сообщается весьма туманно. Была драка или не была? Наверное, была -
житейский опыт подталкивает к такому выводу, но текст темнит, сюжет не
развеивает сомнения.
"Одурачивает" поэт читателя/слушателя и в тексте "На границе с
Турцией..." Первая половина намекает: грядет крупная международная потасовка
-
Наши пограничники - храбрые ребята...
... Да разве ж знать они могли про то, что азиаты
Порешили в ту же ночь вдарить по цветам!
Такие "боевые" детали подогревают аудиторию, но в итоге не происходит
ничего такого, что нас спровоцировали ждать. Так нужен ли Высоцкому сюжет,
раз он то не с начала ведет рассказ, то оборвет на полуслове, на самом
интересном (когда сакраментальное "чем же дело кончилось?" повисает в
воздухе), то прерывает течение сюжета всякими "лирическими отступлениями"?
Другое качество, выделяющее "сюжетные" тексты Высоцкого, - цельность
сюжета, имеющего начало и конец:
... Я на нее вовсю глядел...
... Разлука мигом пронеслась -
Она меня не дождалась...
В королевстве... появился дикий вепрь...
... Чуду-юду уложил и убег.
Начатости и законченности нет во множестве других сюжетов ВВ.
Недосказана история в "Сидели пили вразнобой...":
... Так чтобы, братцы, - не стараться,
А поработаем с прохладцей...
Как они "поработали" и чем дело кончилось, нам так и не расскажут. А
ведь текст называется "Случай на шахте", так что мы узнаем в лучшем случае
лишь половину обещанного названием. Другой пример четко начатого, но не
завершенного сюжета - "Едешь ли в поезде, в автомобиле...":
... Вот вам авария: в Замоскворечье
Трое везли хоронить одного...
Сюжет длится четыре строфы, а потом плавно исчезает из текста,
растворясь в заявлявших о себе и до того сентенциях:
... Только покойник не стал убегать.
Что ему дождь - от него не убудет...
Сюжеты даже в этих текстах занимают более скромное место, чем кажется.
Значит, сюжет Высоцкому не важен, не нужен? Ничего подобного. Самое время
вспомнить, как притягивали внимание поэта житейские истории. Б. Диодоров
вспоминал: "Один таксист рассказал ему про очень необычную автокатастрофу:
разбился катафалк, и все сопровождавшие гроб погибли. - Все? - спрашивает
Володя. - Все. - А покойник? - А что покойник? Ему - ничего"25*. Смотрите,
как преображается этот сюжет у Высоцкого: "Все - и шофер - получили
увечья..." (здесь и далее в книге при цитировании выделено мной, кроме
отдельно оговоренных случаев. - Л.Т.). Зачем поэту эта трансформация, ясно:
для продолжения сюжета. Ведь если бы все погибли, так и продолжать было бы
нечего, сюжет бы лишился главной двигающей его силы - действующих лиц.
Значит, нужен Высоцкому сюжет. Для чего?
* * *
Высоцкий благоволит к сюжету, но при всем том умудряется, намекнув на
него, вернее, толкнув слушателя/читателя в водоворот сюжета, тут же уйти в
сторону. Каковы взаимоотношения сюжета и отклонений от него? Возьмем,
например, текст "Будут и стихи, и математика...", сместим сюжетные строки
вправо.
Будут и стихи, и математика,
Почести, долги, неравный бой.
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь, на старой карте, встали в строй.
Лучше бы уж он держал в казарме их,
Только - на войне как на войне -
Падают бойцы в обеих армиях,
Поровну на каждой стороне.
Может быть, пробелы в воспитании
И в образованье слабина,
Но не может выиграть кампании
Та или другая сторона.
Совести проблемы окаянные -
Как перед собой не согрешить?
Тут и там солдаты оловянные -
Как решить, кто должен победить?
И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям!
Вот сдалась нейтральная Норвегия
Ордам оловянных египтян.
Левою рукою Скандинавия
Лишена престижа своего,
Но рука решительная правая
Вмиг восстановила статус-кво.
Где вы, легкомысленные гении,
Или вам являться недосуг?
Где вы, проигравшие сражения
Просто, не испытывая мук?
Или вы, несущие в венце зарю
Битв, побед, триумфов и могил, -
Где вы, уподобленные Цезарю,
Что пришел, увидел, победил?
Нервничает полководец маленький,
Непосильной ношей отягчен,
Вышедший в громадные начальники
Шестилетний мой Наполеон.
Чтобы прекратить его мучения,
Ровно половину тех солдат
Я покрасил синим - шутка гения!
Утром вижу - синие лежат.
Счастлив я успехами такими, но
Мысль одна с тех пор меня гнетет:
Как решил он, чтоб погибли именно
Синие, а не наоборот?
При всей спорности отнесения некоторых строк к сюжетным или
несюжетным, сюжет и в этом тексте занимает около половины объема. К тому же
он остается незавершенным. "Утром вижу - синие лежат" не точка, что
подчеркивается продолжением - "Счастлив я успехами такими", - в котором
конкретное единичное событие переводится в разряд повторяющихся многократно.
Это и превращает сюжетную точку в многоточие.
И, наконец, главное. Сравним текст в левой (несюжетной) и правой
(сюжетной) частях. Ударные строки расположились слева ("совести проблемы
окаянные", "где вы, проигравшие сражения просто, не испытывая мук?"). Да и
просто красивые образы ("несущие в венце зарю") тоже здесь. Подтвердилось
то, что мы и так знали: песня не о детских играх в солдатиков. Но и справа
есть красота - стройности, упорядоченности сюжета. В то время как слева -
мятущиеся эмоции, встревоженная мысль и естественный вопрос в итоге. Вопрос,
неважно какой, как знак неспокойствия. Лад, выстроенность - состояние, к
которому тянутся многочисленные герои ВВ, весь его поэтический мир, - в этом
тексте на стороне неглавного, на стороне сюжета.
Есть ли сюжет в "Песне студентов-археологов"? Посмотреть на эпизоды: о
таком, что папа с мамой плакали навзрыд, о двух ржавых экспонатиках, о
дипломе про древние святыни и о борьбе за семейный быт, - так в них только
общий герой, Федя-археолог. А этого недостаточно, чтобы отдельные фрагменты
сложились в сюжет. Но с другой стороны:
Наш Федя с детства связан был с землею...
... Студентом Федя очень был настроен...
... Привез он как-то с практики...
... Диплом писал про древние святыни...
... Он жизнь решил закончить холостую...
Да это чуть ли не хроника, просто этапы большого пути! Но если сюжет
есть, то почему столько недомолвок, почему все так не представимо? Что это
за такое, от чего папа с мамой плакали навзрыд? И как оно могло поднять
археологию на щит? А ведь все это отвлекает внимание, причем, всякий раз в
разных направлениях. Какая уж тут сосредоточенность на сюжете.
В песне про Федю-археолога есть и еще одна очень характерная для стиля
Высоцкого особенность: деталь, не связанная с сюжетом, гораздо интереснее
событийного ряда. Конечно, это "челюсти размером с самогонный аппарат".
Уникальная строка, и - если ВВ так часто позволял себе отвлекаться от темы,
почему нельзя нам? - разглядим ее подробнее.
Чтобы сравнение работало, было понятно, необходимы некоторые условия.
Главное - устойчивость сравниваемого признака (известно, что слоны огромны,
жирафы длинношеи). А какие могут быть размеры у самогонного аппарата? Какие
угодно, то есть разные. Значит, "челюсти размером с самогонный аппарат" -
пустой образ, они не представимы, хотя исходные предметы куда как реальны и
хорошо многим знакомы. Но почему мы не замечаем странности этого образа?
Почему он, в тексте никчемный, чуждый, ибо никак не связан с другими его
элементами, в нашем восприятии работает? А потому, что на самогонный
аппарат, один из постоянных и любимых объектов советской сатиры, выработан
рефлекс восприятия - простое его упоминание, даже и не к месту, вызывает
улыбку, а о большем и не задумываешься.
В "Песне студентов-археологов" есть еще одна важная деталь. Посмотрим,
как ведет себя время в этом тексте. Он отчетливо поделен на части: строфа 1
- "детство", строфы 2-3 - "студенчество", строфа 4 - "диплом", строфа 5 -
"работа", строфы 6-7 - "семейные". От части к части время движется резкими
скачками, зато внутри них оно замирает. События внутри частей совершаются
как бы вне конкретного времени: обычно, постоянно, чуть ли не всегда -
Домой таскал...
... Он в институт притаскивал...
... Диплом писал...
... Он древние строения искал...
... И часто диким голосом кричал...
Это характерно для многих текстов Высоцкого, причем и тех, которые мы
ощущаем напряженно-сюжетными. Вспомнив самые знаменитые его песни, мы вдруг
обнаружим все ту же вневременность событий. А ведь сюжет образуется
движением событий во времени.
В других текстах Высоцкого сюжетов даже в ослабленном варианте нет, а
есть нанизывание событий, действий, между собой не связанных. Таковы,
"письма" - "на выставку" и "с выставки", "Лукоморье", "В
Ленинграде-городе...". Сюжет, то есть смена взаимообусловленных событий,
здесь отсутствует. Это как панорама: одним взглядом все не охватишь, вот и
рассматриваешь по частям. Значит, все-таки "нам не нужны сюжеты..."? Значит,
прав М. Веллер, когда пишет: ""Охота на волков" - это воспевание хищников?
Нет - свободы, борьбы за свою жизнь собственными клыками <...> "И
видят нас от дыма злых и серых, Но никогда им не увидеть нас Прикованными к
веслам на галерах!" Это песня о пиратах? Нет - о мужестве, о борьбе и
победе"26* Или прав Д. Кастрель, заявляя о "событийной сюжетности
большинства стихотворений" Высоцкого27*?
Итак, о чем поет ВВ? О волках или о людях? О мужестве, борьбе и победе,
или о пиратах?
* * *
Мир, каким его ощущал и воплотил в своих стихах Высоцкий, множествен и
в этой своей множественности, разноликости прекрасен. Разделительному союзу
"или" Высоцкий предпочитал соединительный союз "и". Он пел не о том или
другом, а и о том, и о другом. Прямой и переносный смыслы ситуаций у него не
спорят друг с другом, не взаимоисключаются, но сочетаются. Вообще нельзя
недооценивать сюжеты ВВ. Многие из них вполне самостоятельны, самоценны.
Взять ту же кутерьму с матчем за шахматную корону - она великолепна сама по
себе, вне всякой глубокомысленной метафорики. Очень смешная история, с
яркими, острыми, как всегда у Высоцкого, деталями и сюжетного, и языкового
свойства. Это настоящее пиршество - так изящно закручивает поэт в один
клубок шахматный и гастрономический смыслы одного слова:
... Повар успокоил: "Не робей!
Да с таким прекрасным аппетитом
Ты проглотишь всех его коней!.."
... Вижу: он нацеливает вилку,
Хочет есть. И я бы съел ферзя.
Кто вспомнит при этом про матч Фишера со Спасским, а кто и нет, и
впечатления от этого не обеднеют.
Эта песня дает повод коснуться важной для поэзии Высоцкого темы -
присутствия реалий жизни в его текстах. В статье о поэте, напечатанной в
газете московского КСП "Менестрель" вскоре после его смерти, Н. Богомолов
писал, что Высоцкий "все время нацеливается на современность, стремится
говорить о том, что всех нас именно в данный момент волнует. Недаром в его
песнях так часто мелькают приметы самой животрепещущей современности. Иногда
это может показаться даже излишним, губящим песню. Помните:
Он мою защиту разрушает,
Старую, индийскую, в момент.
Это смутно мне напоминает
Индо-пакистанский инцидент.
Кто его помнит сейчас, этот индо-пакистанский инцидент? Скорее всего
подобные строки Высоцкого умрут вообще, станут историческим курьезом,
непонятным для человека другого времени"28*.
Приходилось читать, что две "шахматные" песни - о матче Б. Спасского с
Р. Фишером. Случись так, диптих быстро превратился бы в исторический курьез,
как та строка, о которой упоминает Николай Богомолов. Но, к счастью, "Фишер"
остается лишь именем соперника героя, и ВВ его наделяет признаком,
достаточным для полноценного функционирования этого персонажа в смысловом
поле текстов, - шахматной гениальностью. Добавлю только, что песни, скорее
всего, были откликом не на матч Спасский - Фишер, а на предматчевые
публикации в советской прессе. В них красочно повествовались подробности
подготовки нашего чемпиона мира: как он играет в большой теннис, в футбол и
тому подобное, и ни слова - о собственно шахматном тренаже. Таким образом
нас пытались уверить, что "наш" чемпион "ихнего" претендента разобьет в пух
и прах. Но на читателей эти публикации производили другое впечатление.
Хорошо помню возмущение знакомых мне любителей шахмат - неуважением то ли
журналистов, то ли шахматного короля и его команды, то ли всех их вместе
взятых к своему делу, к публике. "Нас что, за идиотов считают?" - такой была
реакция на эти шапкозакидательские статьи.
В тексте "Я кричал: "Вы что там, обалдели?.." можно вычитать тему
профессионализма-дилетантства, а также более глубинную - взаимовлияния
профессиональной состоятельности-несостоятельности человека и состояния его
мозгов (не зря же такой бедлам в голове у героя песни, который сам играть не
умеет, но зато знает, "как надо играть". Он - родной брат персонажа
"Товарищей ученых"). Две "шахматные" песни об этом тоже, но не только об
этом.
И в "Охоте на волков", кажется, самом художественно совершенном
творении Высоцкого-поэта, со-бытие прямого и метафорического пластов явлено
со всей очевидностью. Многочисленные детали этого текста и рисуют картину
происходящего, и несут более общие смысловые и эмоциональные нагрузки. В
этой песне, как в настоящем вине, из дивного букета запахов, вкусовых
ощущений невозможно выделить какой-то один - все сплавлено в единое,
нерасторжимое, гармоничное целое. И "Четыре года рыскал в море наш
корсар..." не только о мужестве, но и о пиратах тоже.
Откуда эта недооценка прямых смыслов изображаемых Высоцким событий? От
слышания в них преимущественно социальных мотивов. Но "Охота" - это не
протест против насилия, царящего в конкретном обществе в данный исторический
момент. Это протест против насилия вообще, если уж говорить о теме насилия в
этом тексте. А ведь она в нем не только не единственная, но просто
второстепенная.
В лучших песнях Высоцкого прямой и переносный смысловые ряды
равноправны и ведут постоянный диалог, очень важный для понимания авторского
замысла во всей его полноте. Вообще же отсутствие пиетета Высоцкого перед
вторым планом и то, что прямой, сюжетный пласт имеет в его стихах вполне
самостоятельное значение, показать несложно: внимание ВВ к яркой, точной
реалистической детали - одно из лучших тому подтверждений.
Отвлечемся от основной темы, чтобы сказать вот о чем. Чуть ли не все
пишущие о ВВ отмечают реалистичность коллизий в текстах его песен и стихов,
что и дает повод время от времени восклицать: "Ну прямо как в жизни!" Но это
всего лишь впечатление, реалистичность текстов Высоцкого мнимая, иллюзорная.
По-другому и быть не может: жизнь входит в искусство всегда преображенной, с
этим ничего не поделаешь.
Широко бытующее представление о якобы абсолютно точном изображении
Высоцким ситуаций и деталей, ведомых одним сугубым профессионалам, -
неверно. Как раз профессионалы и находят в его текстах фактические
неточности29. Но это отнюдь не порок песен, ведь в поэзии не обязательна
документальная точность, достоверность. Высоцкий точно отражает другое -
обыденное восприятие тех или иных ситуаций.
Вот один из недавних примеров. Указывая, что неиерархичность отличает
границу иного мира у Высоцкого, и поэтому там невозможное становится
возможным, С. Свиридов напрасно приводит в пример волка, уходящего от
егерей. Как говорят охотники, представление о том, что волк никогда через
флажки не перепрыгнет, - обывательское заблуждение. Все соответствующие
фрагменты "Охоты на волков" - осознанная или неосознанная работа Высоцкого
со стереотипами обыденного сознания. Именно поэтому нам, неспециалистам, то
есть в данном случае носителям обыденного сознания, и чудится та самая
"абсолютная точность" специфических деталей.
Вернемся к сюжетам песен. Болезненно-пристальное внимание к подтексту,
к внетекстовым аллюзиям часто мешает не только проникать вглубь стиха, но
даже и видеть очевидное. Внешние по отношению к поэзии ВВ причины такого
внимания ясны - та разнообразная несвобода, которая опутывала и Высоцкого, и
нас, его современников.
Но есть причины внутренние: существуют особенности стиха Высоцкого,
которые подталкивали к такому социологизированному восприятию его поэзии.
Главная из них - вот эта иллюзия идентичности песен ВВ жизни. "Как в жизни"
- естественно, жизненные темы и проблемы тут же наслаивались на тексты
песен, погребая их под собою.
* * *
Пожалуй, мы, с одной стороны, переоцениваем сюжеты песен Высоцкого, а с
другой - недооцениваем их. Нам кажется, что сюжет занимает в песне гораздо
большее место, чем есть на самом деле. Это потому, что в памяти остается
сюжет, который мы домысливаем на основе текстовых намеков.
ВВ провоцирует на такое досочинение. Прежде всего тем, что он почти
всегда ориентируется на сюжеты, всем хорошо знакомые то ли по жизни, то ли
по книжкам (так, на основе сюжетных импульсов мы додумываем картину
рыцарского поединка, каким его могли видеть в учебнике истории или в кино).