Кей Торп
Костер желания
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Самолет прилетел с опозданием. Когда они выехали за пределы аэропорта, на Венесуэлу спускались сумерки. Комфортно расположившись на мягком кожаном сиденье серебристо-серого лимузина, принадлежащего семейству Пераца, Николь устало подумала, что, пока они доберутся до Лас-Веридас, окончательно стемнеет.
— Никогда бы не поверила, что ты решишься стать матерью, Леонора! Известие о твоей беременности стало для меня полнейшей неожиданностью, но теперь, когда малыш родился, мне не терпится на него посмотреть.
— Можешь поверить, случившееся явилось для нас не меньшим сюрпризом. — Эдуардо на секунду оторвал взгляд от дороги и повернулся к Николь. — Разве мог я, в моем возрасте, имея двух взрослых сыновей, которые уже давно должны были сделать меня дедом, рассчитывать стать отцом в третий раз?
— Что касается меня, то я вообще не собиралась становиться матерью, — перебила его Леонора. — Тем более родить первого ребенка в тридцать пять! В этом возрасте роды, поверь мне, вовсе не увеселительная прогулка. Уже не говоря о том, что началось после! Ты не представляешь, какие бои я веду за свою талию — приходится ограничивать себя во всем.
— Дорогая, тебе незачем бояться за внешность, ведь ничто так не украшает женщину, как материнство. Для меня с рождением ребенка ты стала еще прекраснее, чем в день нашей первой встречи. — Эдуардо говорил, как всегда, галантно.
Возможно, Леонора выходила замуж за Эдуардо Пераца и не по любви. Но сейчас любой, кто увидел бы их вместе, вряд ли бы усомнился в том, что эти двое безоглядно влюблены друг в друга. Еще год назад Николь и подумать не могла об этом, но с тех пор ее мачехе удалось кардинальным образом измениться. Впрочем, не только ей. Год назад и сама Николь была совершенно другим человеком. Хотя вряд ли Маркусу есть дело до происшедших в ней перемен! Она так много перестрадала и передумала за время, прошедшее с момента их расставания, но ведь и Маркусу, вероятно, пришлось не сладко, по крайней мере на первых порах. У него к ней свои счеты, и предстоящая встреча обещает быть не из легких.
И тем не менее Николь, принимая от Эдуардо и Леоноры приглашение приехать на крестины их сына, ни минуты не колебалась. Отказаться из-за Маркуса? Она здесь ради крестин, ради Леоноры и ее малыша, а вовсе не для того, чтобы попытаться восстановить их отношения. Что бы он там ни думал, как бы неприветливо себя ни вел с ней, она пробудет здесь ровно столько, сколько того требуют приличия.
— Вы оба поехали меня встречать, но кто же остался с малышом?
― О Луисе не волнуйся. Мы нашли ему замечательную няню. Она не отходит от него ни на шаг, — успокоила ее Леонора. — Девушку зовут Хуанита, она местная, но знает английский, так что у нашего сыночка не будет никаких проблем с языками. Он с детства овладеет и английским, и испанским. Скорее бы Луис научился говорить: так хочется услышать, на каком языке он произнесет свое первое слово.
― «Мама» и «папа» звучат почти одинаково на обоих языках, — смеясь, ответил Эдуардо.
― «Мама» и «папа» — может быть, но не «брат».
Мысли Николь вновь вернулись к Маркусу. Интересно, как он отнесся к тому, что Леонора родила его отцу еще одного сына и теперь у него есть малютка-братик? Наверняка без восторгов. В любом случае разницы в тридцать четыре года самой по себе достаточно, чтобы между ним и Луисом, даже когда тот чуть-чуть подрастет, не возникло близких отношений. К тому же Маркус терпеть не может маму Луиса, даже хотел помешать Эдуардо и Леоноре пожениться. Считал, что Леонора подцепила его отца только из-за денег и положения в обществе.
Справедливости ради стоит заметить, что не так уж он был не прав — деньги действительно много значили для Леоноры. Впрочем, какое сейчас это имеет значение! Леонора сделала Эдуардо по-настоящему счастливым, и Маркусу придется это признать.
Как Николь и предполагала, к тому моменту, когда они съехали с главного шоссе, ведущего в Каракас, наступила ночь. Но в сгустившейся темноте Эдуардо безошибочно нашел поворот, за которым открывалась широкая аллея. Здесь начиналось поместье Лас-Веридас, принадлежащее семье Пераца.
Они проехали мимо едва различимой в сумерках деревни, мимо аккуратно обработанного поля, приносящего Пераца неплохой урожай и придающего Лас-Веридас черты средневекового поместья. Еще с полмили, и, миновав раскрытые кованые ворота, они подъехали к хозяйскому дому. Выйдя из машины, Николь какое-то время постояла, держась за дверцу, вглядываясь в величественные очертания особняка. Насколько она могла судить, дом совсем не изменился за прошедшее время, да и что могло произойти за какой-то год со зданием, служившим резиденцией для нескольких поколений семьи Пераца!
Слуга в униформе, выбежавший из дома, чтобы забрать из машины вещи, показался ей незнакомым. Впрочем, это еще не значит, что в прошлом году он здесь не работал: Николь слишком мало пробыла в Лас-Веридас во время прошлогоднего визита и просто не успела узнать всю прислугу. Всего лишь неделю, даже меньше — несколько дней, но и их оказалось достаточно, чтобы все в ее жизни перевернулось с ног на голову.
Вслед за Леонорой и Эдуардо Николь вошла в дом. Как и год назад, гостиная поразила своими размерами и убранством: паркетом из натурального дерева, покрытым дорогими турецкими коврами ручной работы; мебелью, украшенной искусной резьбой; картинами на стенах. С портретов прежние владельцы Лас-Веридас бросали надменные взгляды на входящих. А вот и массивная лестница, ведущая в расположенные на втором этаже покои хозяев и гостевые комнаты.
В гостиной их встретила незнакомая худая женщина средних лет, как и большинство местных женщин ее возраста одетая во все черное. Должно быть, та самая домоправительница, которую Леонора недавно наняла. Ну и взгляд у нее! Николь даже поежилась. Сама она вряд ли доверила бы свой дом женщине с такими глазами.
― Это Инес, наша новая домоправительница, — представила Леонора незнакомку, подтверждая догадку Николь. — В ее распоряжении находится дом и вся домашняя прислуга, так что, если тебе что-нибудь понадобится, только дай ей знать.
― Buenas noches, Inez[1].
Едва заметным кивком головы Инес ответила на приветствие:
― Senorita.
― Я распорядилась, чтобы тебе отвели ту же комнату, что и в прошлом году. — Леонора продолжала выполнять обязанности хозяйки. — Ты, вероятно, хочешь подняться к себе, принять душ и переодеться с дороги, прежде чем… — Она запнулась, не зная, как лучше продолжить фразу.
«…прежде чем встретиться с Маркусом», — про себя закончила Николь. Да, она бы предпочла отложить их встречу на неопределенный срок. Вновь переступить порог этого дома оказалось не просто, а уж встретиться сейчас с Маркусом? Нет, на такой подвиг у нее пока нет сил.
― Если Луис еще не спит, то я хотела бы взглянуть па него. Конечно, если я не помешаю.
― Не беспокойся, не помешаешь, — со смехом отозвалась Леонора. — Похоже, этот ребенок никогда не спит. Еще одна причина, чтобы радоваться появлению в доме Хуаниты: ведь в отличие от сыночка его маме для поддержания красоты нужен сон. Пойдем, я отведу тебя к нему.
Они поднялись на второй этаж и прошли по коридору мимо комнаты, которую Николь занимала в прошлом году Судя по выбранному Леонорой направлению, детская находилась на противоположной стороне коридора. Там же располагались и комнаты, занимаемые Маркусом. Николь подумала, что спальня Маркуса достаточно далеко от детской, чтобы доносящиеся оттуда крики и плач младенца могли потревожить покой старшего брата.
Дверь им открыла Хуанита: гладко зачесанные черные волосы собраны на затылке в тугой узел, типичные для местных девушек черты лица. На вид Хуаните едва исполнилось двадцать. Она провела их через светлую, обставленную современной мебелью комнату, которая, видимо, служила детской в дневное время, в спальню с плотно задернутыми шторами, где в резной колыбели спал ребенок.
― Ну, разве он не прелесть? — Леонора перевела взгляд со своего сына на падчерицу.
― Он просто чудо, настоящий маленький ангелочек! Да и каким еще мог родиться ребенок у таких красивых родителей, как вы с Эдуардо? — Николь не могла отвести глаз от спящего в колыбельке младенца.
Завернутый в белоснежное покрывало, ребенок казался еще более смуглым. Головку покрывали темные волосики. Николь с завистью смотрела на мальчика. Сейчас ей отчаянно хотелось, чтобы это был их с Маркусом сын. Поведи она себя тогда иначе, и все было бы именно так.
— Луис пошел в папу, та же смуглая кожа, темные волосы, что и у его старших братьев. У Пераца слишком сильные гены. — Леонора с обожанием смотрела на сына, ее совсем не волновало, что ребенок не унаследовал ни капли материнской внешности. — Вообще-то я хотела девочку, но теперь у меня есть Луис, и я не жалею. — Она аккуратно подоткнула выбившийся краешек одеяла.
Николь этот жест сказал о том, как Леонора действительно относится к ребенку, гораздо больше, чем все ее жалобы на трудные роды и нежелание заводить детей.
― Ну, ты всегда можешь попробовать еще раз: думаю, имея трех сыновей, Эдуардо будет только рад стать отцом прелестной дочурки.
― Спасибо, нет. Одного раза больше чем достаточно.
― Какое все-таки это счастье — иметь сына.
― Лучше растолкуй это Маркусу. Он уверен, что моя беременность была частью хорошо спланированного замысла: сначала обольщаю и женю на себе его отца, а потом, чтобы упрочить свое положение в семье, рожаю Эдуардо ребенка.
Николь еще ниже склонилась над колыбелькой:
— Я не собираюсь ничего ему растолковывать. Не забывай, я приехала на крестины, а не для того, чтобы объяснять Маркусу, как к кому ему относиться. Тем более он вряд ли прислушается ко мне.
— Ну, разумеется. — Тон Леоноры стал серьезней. — Я пошутила. Могу представить, чего тебе стоило приехать сюда. Но худшее, как мне кажется, уже позади.
Да, позади, с этим Николь не могла не согласиться. Объяснение с Маркусом, котором окончился ее прошлогодний визит в Лас-Веридас, она будет помнить до конца дней своих. А главное, если бы она с самого начала честно рассказала ему обо всем, то и скандала, и последовавшего за ним разрыва можно было бы избежать. Впрочем, кто знает: расскажи она Маркусу обо всем, между ними вообще могло ничего не произойти.
— Знаешь, Леонора, сейчас мне больше всего хотелось бы принять душ и хоть немного соснуть — сегодня у меня был очень длинный день.
— О чем речь, тебе действительно нужно освежиться и отдохнуть. Можешь не торопиться, до ужина еще пара часов.
Оставив Хуаниту со спящим Луисом, они вышли из комнаты и направились в сторону лестницы.
Николь почувствовала, как у нее подгибаются колени, — им навстречу по коридору шел Маркус. Она понимала, что находится в его доме и они могут натолкнуться друг на друга в любой момент, и все же не была готова к тому, что это произойдет так быстро. Николь жадно вглядывалась в приближающегося к ним мужчину: он совсем не изменился за прошедший год, та же непримиримость на смуглом, словно выточенном лице.
— Привет, Маркус. — Николь чудом удалось справиться с дрожью в голосе.
— Николь. — Небрежный кивок головы.
Таким же ее одарила Инес. На что еще она могла рассчитывать, ведь она нанесла оскорбление одному из Пераца. Здесь ей этого никогда не простят и не забудут. Даже слуги: для них все члены семьи Пераца словно боги. Не произнеся больше ни слова, Маркус прошел мимо них в сторону своей спальни.
― Подумаешь, какие мы самолюбивые! — Леонора и не подумала понизить голос. — Не обращай на него внимания, дорогая. Ты здесь по нашему с Эдуардо приглашению.
― Когда ты сказала ему о моем приезде?
― Ну, — Леонора замялась, — сегодня утром. Эдуардо надеялся, что ваша размолвка осталась в прошлом, но Маркус сложный человек, с ним гораздо труднее, чем с его отцом.
― Не думаю, что Эдуардо оставался бы таким кротким и любящим по отношению к тебе, если бы ты выставила его на посмешище перед целой толпой родных и друзей. Я понимаю, Маркусу трудно простить меня, и не виню за такое отношение, ведь я с самого начала его обманывала.
― Если кто и виноват в происшедшем, то только я: мне не следовало говорить, что, кроме работы, тебя в Англии больше ничего не держит. — Леонора с сожалением посмотрела на Николь. — Я все время думала о том, как здорово бы было, если бы ты вышла замуж за одного из сыновей Эдуардо; мне и в голову не пришло, что последствия могут оказаться настолько печальными.
― Не было бы никаких последствий, расскажи я с самого начала Маркусу про Скотта. — Николь махнула рукой. — В том, что я так трусливо себя повела, твоей вины нет. Да и какая теперь разница: наши отношения уже отошли в область преданий. Душ и немного сна — это все, что меня сейчас интересует.
― Как скажешь, дорогая. — Леонора была только рада сменить тему разговора. — Освежись, отдохни. Надеюсь, потом ты спустишься вниз, чтобы выпить с нами перед ужином?
Николь лишь кивнула в ответ, боясь, что если произнесет хотя бы звук, то разревется тут же в коридоре. Встреча с Маркусом оказалась для нее настоящим испытанием. Она не ожидала, что одного только взгляда на это стройное, гибкое тело будет достаточно, чтобы расклеиться и позволить воспоминаниям об их прежней близости вырваться из-под контроля.
Как она и предполагала, в отведенной ей комнате все было приготовлено, багаж разобран: белье аккуратно разложено на полках комода, верхняя одежда развешена в шкафу. На то, чтобы привести себя в порядок и переодеться, Николь оставалось больше часа, и она вполне могла бы прилечь и отдохнуть, но сейчас ей было не до отдыха. Их с Маркусом короткая встреча показала, что все это время, вопреки здравому смыслу, где-то в глубине души она продолжала надеяться, что он по-прежнему испытывает к ней нежные чувства и у нее еще есть шанс вернуть его. Но теперь она воочию убедилась, как несбыточны были эти надежды. Для Маркуса она всего лишь расчетливая авантюристка, приехавшая в Лас-Веридас за богатым мужем: именно так он думал в тот день, ровно год назад, когда встречал ее в аэропорту…
Изо всех сил толкая тележку со своим багажом, Николь вглядывалась в снующих вокруг людей, безрезультатно пытаясь различить среди них знакомое лицо. Самолет приземлился вовремя, а вот Леонора, похоже, пунктуальностью похвастаться не могла.
― Сеньорита Хант. — Мужской голос с местным акцентом назвал ее по имени.
― Да? — Она обернулась, поднимая глаза на стоящего перед ней незнакомого мужчину.
― Я — Маркус Пераца. Добро пожаловать в Венесуэлу. — Он произносил традиционные в подобных случаях слова, но при этом ни в голосе, ни во взгляде не чувствовалось ни капли теплоты.
Вероятно, именно с таким лицом приветствуют грешников, попадающих в ад, подумала Николь.
― Спасибо. — От такого приема она несколько растерялась — Я очень рада быть здесь. — Николь сделала паузу. Ей казалось, что вот сейчас он скажет, что Леонора ждет их в машине или что она отошла и скоро вернется. Но он молчал. — Разве Леонора не с вами?
― Ваша мачеха осталась дома с моим отцом. — По-прежнему ни капли приветливости в голосе. — Меня попросили встретить вас. Машина ждет на улице.
Он отобрал у нее тележку и устремился к выходу. Она засеменила следом, пытаясь подстроиться под его широкий, уверенный шаг. Николь ожидала более теплого приема и сейчас чувствовала себя не в своей тарелке рядом с этим незнакомым человеком, демонстрировавшим полнейшее равнодушие к ее особе.
Из рассказов мачехи она знала, что у будущего мужа Леоноры есть двое взрослых сыновей от первого брака: тридцатитрехлетний Маркус и восемью годами моложе его Патрисио. Леонора уверяла, что и Эдуардо, и его сыновья горят желанием с ней познакомиться. Но, судя по выражению лица Маркуса, единственное, чего он желает, так это поскорее от нее избавиться.
Николь украдкой бросила на него взгляд. Без сомнения, он из той категории мужчин, которые одним своим видом могут свести женщину с ума: высокий, прекрасно сложенный, уверенный в себе. Чересчур уверенный. Видимо, привык получать все, что пожелает, особенно от женщин. Несмотря на внешнюю сдержанность, даже холодность, с которой он ее встретил, Николь интуитивно угадывала в нем страстность и силу, пугающую и притягивающую одновременно.
― Для вас намерение вашего отца жениться на Леоноре, вероятно, стало шоком. — Николь решила нарушить молчание и заговорить первой. — Я вас очень хорошо понимаю, мне ведь тоже довелось пережить подобное. Невозможно смириться с тем, что другая женщина займет место твоей матери. Первое время я была против того, чтобы отец женился, особенно когда узнала, что будущая мачеха всего лишь десятью годами старше меня. Но отец был очень счастлив с ней.
― Я бы настоятельно попросил вас не обсуждать дела моей семьи до тех пор, пока мы не окажемся в машине, где посторонние не смогут вас услышать. — Маркус даже не повернулся в ее сторону.
Николь удивленно огляделась: кому могло прийти в голову подслушивать их разговор? Но даже если бы кто и захотел, вряд ли ему бы это удалось из-за стоявшего вокруг шума. Эти Пераца, вероятно, считают себя пупами земли, если думают, что всем есть до них дело. Все же Николь решила придержать язык. Какое счастье, что Леонора выходит замуж за Эдуардо Пераца, а не за его сына.
— Как вы меня узнали? — Вопрос показался ей достаточно безобидным, чтобы не раздражать Маркуса.
В этот раз он все же решил удостоить ее взглядом. Карие глаза критически оглядели правильные черты ее лица, золотисто-рыжие волосы, пышной волной спускающиеся по спине, стройную фигуру.
— Ваша мачеха очень точно вас описала. Из всех, прилетевших этим рейсом, вы единственная, кто соответствовал ее описанию, — сказал он и опять замолчал.
Словно сделал ей великое одолжение. Сеньор Пераца, пуп земли! Николь чувствовала, как в ней нарастает раздражение. Ладно, в молчанку можно играть вдвоем. Больше он от нее и слова не дождется!
Они подошли к стоявшей у самого входа в аэропорт машине. Несмотря на то, что парковка здесь была запрещена, никто не спешил предъявлять Маркусу претензии. От одного взгляда на машину у Николь перехватило дух: их ждал шикарный серебристо-серый лимузин. А чего еще можно ожидать от этих Пераца? — хмыкнула она про себя. Если верить рассказам Леоноры, а теперь у нее есть наглядное им подтверждение, Пераца просто купаются в деньгах — одна из самых богатых и влиятельных семей в Венесуэле. Это для нее собственный лимузин — нечто запредельное, а для Пераца — лишь средство передвижения. Капля в море всего их богатства.
Впрочем, по тому, как Маркус одет, не скажешь, что он принадлежит к высшим слоям венесуэльского общества: ничего бросающегося в глаза — легкие светлые брюки и простая черная рубашка, расстегнутая на груди. Что действительно привлекает взгляд, так это мускулистая фигура. Широкие плечи, атлетический торс, сужающийся к талии, по-мальчишески узкие бедра, длинные сильные ноги. Гордо посаженная голова со смуглым, без единого изъяна на коже лицом. Шапка густых черных волос, блестящих на солнце.
— Прошу. — Маркус распахнул дверцу лимузина, предлагая Николь сесть.
Она скользнула на прохладное кожаное сиденье, одной рукой придерживая подол юбки. Подождав, пока Николь усядется, Маркус захлопнул дверцу, обошел машину и занял место водителя. Только когда он включил зажигание, Николь догадалась, что всемогущий сеньор Пераца собирается сам вести машину.
― Обходитесь без шофера? — ехидно поинтересовалась она.
― Никому не люблю доверять свою жизнь, — сухо отозвался он.
― Тут мы с вами похожи. — Николь не без удовольствия наблюдала, как Маркуса передернуло от этих слов: конечно, какая-то девчонка имела наглость сравнить себя с самим Маркусом Пераца!
Шоссе, ведущее в направлении Каракаса, было запружено машинами, лимузину с большим трудом удавалось лавировать между другими автомобилями. Глядя в окно, Николь начинала жалеть, что позволила Леоноре уговорить себя на эту поездку. Поведение Маркуса красноречивее любых слов показывало его отношение к предстоящему свадебному торжеству.
Леонора познакомилась с Эдуардо во время круиза по Карибскому морю. Для Николь известие о том, что мачеха выходит замуж, прогремело как гром среди ясного неба. Но именно Леонора настояла, чтобы Николь, как единственный близкий ей человек, присутствовала на свадьбе. Ответить отказом на эту просьбу она не могла.
― Из рассказов Леоноры я понял, что вы работаете в туристическом бюро? — Вопрос Маркуса нарушил ход ее мыслей.
― Да, совершенно верно. В международном туристическом бюро. Кстати, в Каракасе располагается одно из его отделений.
― Собираетесь туда наведаться?
― Было бы неплохо. Я несколько раз обращалась за помощью к одному из агентов, работающих здесь. Мы разговаривали по телефону, но мне бы хотелось лично с ней познакомиться. — Николь запнулась, подбирая правильные слова. — Сеньор Пераца, мне бы…
― Думаю, при сложившихся обстоятельствах мы можем забыть о формальностях — называйте меня по имени.
― В таком случае меня зовут Николь.
― Я в курсе. Мне также известно, что вам двадцать четыре года и вы до сих пор не замужем, что удивительно при вашей внешности. Впрочем, ваша мачеха предпочла опустить подробности.
― Скоро она станет вашей мачехой, интересно, как вы будете называть ее тогда? — Николь намеренно выделила последние слова.
― У моего отца еще есть время, чтобы одуматься. — Николь не столько увидела, сколько почувствовала, как напряглось лицо Маркуса. — Я надеюсь, он поймет, что представляет собой эта женщина.
― И что же она, по-вашему, представляет?
― Женщину, которая заботится только о себе и своей выгоде и которая ни перед чем не остановится, лишь бы увеличить собственное благосостояние.
― К примеру, броситься под колеса машины, за рулем которой сидит абсолютно незнакомый человек. — Николь постаралась вложить в свои слова как можно больше сарказма. — Насколько я поняла из ее рассказов, она отстала от своей группы и пыталась поймать такси, чтобы вернуться в порт, когда ваш отец едва не наехал на нее. Не думаю, что простому смертному по силам подстроить такую встречу. Лично я вижу в происшедшем перст судьбы.
― Что ж, ваша мачеха не растерялась. Узнав имя отца, она постаралась использовать ситуацию с наибольшей для себя выгодой.
― Имя Пераца может многое значить для венесуэльца, но вряд ли в тот момент оно что-нибудь сказало моей мачехе, точно так же как оно ничего не сказало мне, когда я его впервые услышала. После всего, что произошло, Леонора пребывала в шоке, ваш отец любезно подвез ее до ближайшего отеля и предложил выпить чего-нибудь крепкого, они разговорились… — Николь сделала паузу, — остальное уже история.
— «Остальное», как вы изволили выразиться, еще может перемениться, — жестко ответил Маркус. — И не надо обольщаться — ваше присутствие не отвлечет меня от намерения расстроить свадебные планы вашей мачехи.
― Да? — Николь чуть не поперхнулась от удивления. — А предполагалось именно это?
― Думаю, именно это было на уме Леоноры. И, глядя на вас, я нахожу идею весьма достойной — вы не лишены привлекательности.
― Из всех известных мне людей вы самый невыносимый. — Николь задохнулась от возмущения, пытаясь подобрать слова, которые бы заставили Маркуса пожалеть о сказанном. — Вам все равно не удастся помешать Леоноре и Эдуардо пожениться. Я разговаривала с ним по телефону, он совершенно ясно дал мне понять, каковы его чувства. И если бы вы, как и полагается любящему сыну, относились к решениям отца с уважением, то оставили бы его в покое.
― И вы еще смеете обвинять меня в неуважении к отцу? — Похоже, ей все-таки доведется увидеть Маркуса Пераца в гневе.
― Я ни в чем вас не обвиняю. — Николь старалась делать вид, что его тон не произвел на нее никакого впечатления. — Я просто не хочу, чтобы вы испортили ему жизнь. В его возрасте никому не хочется быть одиноким, тем более Эдуардо посчастливилось найти женщину, которую он полюбил.
― Только не пытайтесь убедить меня, что ею тоже движет любовь!
― Но почему бы и нет?
― Не стройте из себя идиотку! Вы не хуже моего знаете, каковы истинные цели вашей мачехи. Она искусно расставила ловушки, пользуясь своей внешностью как приманкой, и поймала отца на крючок. И все это только ради денег!
― Разумеется, вы сами никогда бы не клюнули на такую приманку. — Николь уже и не пыталась скрыть раздражение, которое вызывал у нее этот человек. — Ведь вы видите всех насквозь!
― Ответьте мне на один вопрос, только честно. Вы сами-то верите, что ваша мачеха может испытывать какие-то чувства к моему отцу?
― Я знаю Леонору уже много лет и верю, что она никогда бы не вышла замуж за человека абсолютно ей безразличного, каким бы богатым он ни был. Я также сомневаюсь, что ваш отец настолько неблагоразумен, чтобы попасться на такую удочку. Насколько я поняла, он намного старше Леоноры и, наверное, уже давно научился понимать, когда женщинам нужен он сам, а когда — его деньги.
― Между ними меньше двадцати лет разницы.
― Должно быть, он был совсем молодым, когда женился на вашей матери? — Николь казалось, что Эдуардо гораздо старше. — Как давно вы потеряли матушку?
Маркус бросил на нее злой взгляд.
— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мою мать!
— Никогда бы не поверила, что ты решишься стать матерью, Леонора! Известие о твоей беременности стало для меня полнейшей неожиданностью, но теперь, когда малыш родился, мне не терпится на него посмотреть.
— Можешь поверить, случившееся явилось для нас не меньшим сюрпризом. — Эдуардо на секунду оторвал взгляд от дороги и повернулся к Николь. — Разве мог я, в моем возрасте, имея двух взрослых сыновей, которые уже давно должны были сделать меня дедом, рассчитывать стать отцом в третий раз?
— Что касается меня, то я вообще не собиралась становиться матерью, — перебила его Леонора. — Тем более родить первого ребенка в тридцать пять! В этом возрасте роды, поверь мне, вовсе не увеселительная прогулка. Уже не говоря о том, что началось после! Ты не представляешь, какие бои я веду за свою талию — приходится ограничивать себя во всем.
— Дорогая, тебе незачем бояться за внешность, ведь ничто так не украшает женщину, как материнство. Для меня с рождением ребенка ты стала еще прекраснее, чем в день нашей первой встречи. — Эдуардо говорил, как всегда, галантно.
Возможно, Леонора выходила замуж за Эдуардо Пераца и не по любви. Но сейчас любой, кто увидел бы их вместе, вряд ли бы усомнился в том, что эти двое безоглядно влюблены друг в друга. Еще год назад Николь и подумать не могла об этом, но с тех пор ее мачехе удалось кардинальным образом измениться. Впрочем, не только ей. Год назад и сама Николь была совершенно другим человеком. Хотя вряд ли Маркусу есть дело до происшедших в ней перемен! Она так много перестрадала и передумала за время, прошедшее с момента их расставания, но ведь и Маркусу, вероятно, пришлось не сладко, по крайней мере на первых порах. У него к ней свои счеты, и предстоящая встреча обещает быть не из легких.
И тем не менее Николь, принимая от Эдуардо и Леоноры приглашение приехать на крестины их сына, ни минуты не колебалась. Отказаться из-за Маркуса? Она здесь ради крестин, ради Леоноры и ее малыша, а вовсе не для того, чтобы попытаться восстановить их отношения. Что бы он там ни думал, как бы неприветливо себя ни вел с ней, она пробудет здесь ровно столько, сколько того требуют приличия.
— Вы оба поехали меня встречать, но кто же остался с малышом?
― О Луисе не волнуйся. Мы нашли ему замечательную няню. Она не отходит от него ни на шаг, — успокоила ее Леонора. — Девушку зовут Хуанита, она местная, но знает английский, так что у нашего сыночка не будет никаких проблем с языками. Он с детства овладеет и английским, и испанским. Скорее бы Луис научился говорить: так хочется услышать, на каком языке он произнесет свое первое слово.
― «Мама» и «папа» звучат почти одинаково на обоих языках, — смеясь, ответил Эдуардо.
― «Мама» и «папа» — может быть, но не «брат».
Мысли Николь вновь вернулись к Маркусу. Интересно, как он отнесся к тому, что Леонора родила его отцу еще одного сына и теперь у него есть малютка-братик? Наверняка без восторгов. В любом случае разницы в тридцать четыре года самой по себе достаточно, чтобы между ним и Луисом, даже когда тот чуть-чуть подрастет, не возникло близких отношений. К тому же Маркус терпеть не может маму Луиса, даже хотел помешать Эдуардо и Леоноре пожениться. Считал, что Леонора подцепила его отца только из-за денег и положения в обществе.
Справедливости ради стоит заметить, что не так уж он был не прав — деньги действительно много значили для Леоноры. Впрочем, какое сейчас это имеет значение! Леонора сделала Эдуардо по-настоящему счастливым, и Маркусу придется это признать.
Как Николь и предполагала, к тому моменту, когда они съехали с главного шоссе, ведущего в Каракас, наступила ночь. Но в сгустившейся темноте Эдуардо безошибочно нашел поворот, за которым открывалась широкая аллея. Здесь начиналось поместье Лас-Веридас, принадлежащее семье Пераца.
Они проехали мимо едва различимой в сумерках деревни, мимо аккуратно обработанного поля, приносящего Пераца неплохой урожай и придающего Лас-Веридас черты средневекового поместья. Еще с полмили, и, миновав раскрытые кованые ворота, они подъехали к хозяйскому дому. Выйдя из машины, Николь какое-то время постояла, держась за дверцу, вглядываясь в величественные очертания особняка. Насколько она могла судить, дом совсем не изменился за прошедшее время, да и что могло произойти за какой-то год со зданием, служившим резиденцией для нескольких поколений семьи Пераца!
Слуга в униформе, выбежавший из дома, чтобы забрать из машины вещи, показался ей незнакомым. Впрочем, это еще не значит, что в прошлом году он здесь не работал: Николь слишком мало пробыла в Лас-Веридас во время прошлогоднего визита и просто не успела узнать всю прислугу. Всего лишь неделю, даже меньше — несколько дней, но и их оказалось достаточно, чтобы все в ее жизни перевернулось с ног на голову.
Вслед за Леонорой и Эдуардо Николь вошла в дом. Как и год назад, гостиная поразила своими размерами и убранством: паркетом из натурального дерева, покрытым дорогими турецкими коврами ручной работы; мебелью, украшенной искусной резьбой; картинами на стенах. С портретов прежние владельцы Лас-Веридас бросали надменные взгляды на входящих. А вот и массивная лестница, ведущая в расположенные на втором этаже покои хозяев и гостевые комнаты.
В гостиной их встретила незнакомая худая женщина средних лет, как и большинство местных женщин ее возраста одетая во все черное. Должно быть, та самая домоправительница, которую Леонора недавно наняла. Ну и взгляд у нее! Николь даже поежилась. Сама она вряд ли доверила бы свой дом женщине с такими глазами.
― Это Инес, наша новая домоправительница, — представила Леонора незнакомку, подтверждая догадку Николь. — В ее распоряжении находится дом и вся домашняя прислуга, так что, если тебе что-нибудь понадобится, только дай ей знать.
― Buenas noches, Inez[1].
Едва заметным кивком головы Инес ответила на приветствие:
― Senorita.
― Я распорядилась, чтобы тебе отвели ту же комнату, что и в прошлом году. — Леонора продолжала выполнять обязанности хозяйки. — Ты, вероятно, хочешь подняться к себе, принять душ и переодеться с дороги, прежде чем… — Она запнулась, не зная, как лучше продолжить фразу.
«…прежде чем встретиться с Маркусом», — про себя закончила Николь. Да, она бы предпочла отложить их встречу на неопределенный срок. Вновь переступить порог этого дома оказалось не просто, а уж встретиться сейчас с Маркусом? Нет, на такой подвиг у нее пока нет сил.
― Если Луис еще не спит, то я хотела бы взглянуть па него. Конечно, если я не помешаю.
― Не беспокойся, не помешаешь, — со смехом отозвалась Леонора. — Похоже, этот ребенок никогда не спит. Еще одна причина, чтобы радоваться появлению в доме Хуаниты: ведь в отличие от сыночка его маме для поддержания красоты нужен сон. Пойдем, я отведу тебя к нему.
Они поднялись на второй этаж и прошли по коридору мимо комнаты, которую Николь занимала в прошлом году Судя по выбранному Леонорой направлению, детская находилась на противоположной стороне коридора. Там же располагались и комнаты, занимаемые Маркусом. Николь подумала, что спальня Маркуса достаточно далеко от детской, чтобы доносящиеся оттуда крики и плач младенца могли потревожить покой старшего брата.
Дверь им открыла Хуанита: гладко зачесанные черные волосы собраны на затылке в тугой узел, типичные для местных девушек черты лица. На вид Хуаните едва исполнилось двадцать. Она провела их через светлую, обставленную современной мебелью комнату, которая, видимо, служила детской в дневное время, в спальню с плотно задернутыми шторами, где в резной колыбели спал ребенок.
― Ну, разве он не прелесть? — Леонора перевела взгляд со своего сына на падчерицу.
― Он просто чудо, настоящий маленький ангелочек! Да и каким еще мог родиться ребенок у таких красивых родителей, как вы с Эдуардо? — Николь не могла отвести глаз от спящего в колыбельке младенца.
Завернутый в белоснежное покрывало, ребенок казался еще более смуглым. Головку покрывали темные волосики. Николь с завистью смотрела на мальчика. Сейчас ей отчаянно хотелось, чтобы это был их с Маркусом сын. Поведи она себя тогда иначе, и все было бы именно так.
— Луис пошел в папу, та же смуглая кожа, темные волосы, что и у его старших братьев. У Пераца слишком сильные гены. — Леонора с обожанием смотрела на сына, ее совсем не волновало, что ребенок не унаследовал ни капли материнской внешности. — Вообще-то я хотела девочку, но теперь у меня есть Луис, и я не жалею. — Она аккуратно подоткнула выбившийся краешек одеяла.
Николь этот жест сказал о том, как Леонора действительно относится к ребенку, гораздо больше, чем все ее жалобы на трудные роды и нежелание заводить детей.
― Ну, ты всегда можешь попробовать еще раз: думаю, имея трех сыновей, Эдуардо будет только рад стать отцом прелестной дочурки.
― Спасибо, нет. Одного раза больше чем достаточно.
― Какое все-таки это счастье — иметь сына.
― Лучше растолкуй это Маркусу. Он уверен, что моя беременность была частью хорошо спланированного замысла: сначала обольщаю и женю на себе его отца, а потом, чтобы упрочить свое положение в семье, рожаю Эдуардо ребенка.
Николь еще ниже склонилась над колыбелькой:
— Я не собираюсь ничего ему растолковывать. Не забывай, я приехала на крестины, а не для того, чтобы объяснять Маркусу, как к кому ему относиться. Тем более он вряд ли прислушается ко мне.
— Ну, разумеется. — Тон Леоноры стал серьезней. — Я пошутила. Могу представить, чего тебе стоило приехать сюда. Но худшее, как мне кажется, уже позади.
Да, позади, с этим Николь не могла не согласиться. Объяснение с Маркусом, котором окончился ее прошлогодний визит в Лас-Веридас, она будет помнить до конца дней своих. А главное, если бы она с самого начала честно рассказала ему обо всем, то и скандала, и последовавшего за ним разрыва можно было бы избежать. Впрочем, кто знает: расскажи она Маркусу обо всем, между ними вообще могло ничего не произойти.
— Знаешь, Леонора, сейчас мне больше всего хотелось бы принять душ и хоть немного соснуть — сегодня у меня был очень длинный день.
— О чем речь, тебе действительно нужно освежиться и отдохнуть. Можешь не торопиться, до ужина еще пара часов.
Оставив Хуаниту со спящим Луисом, они вышли из комнаты и направились в сторону лестницы.
Николь почувствовала, как у нее подгибаются колени, — им навстречу по коридору шел Маркус. Она понимала, что находится в его доме и они могут натолкнуться друг на друга в любой момент, и все же не была готова к тому, что это произойдет так быстро. Николь жадно вглядывалась в приближающегося к ним мужчину: он совсем не изменился за прошедший год, та же непримиримость на смуглом, словно выточенном лице.
— Привет, Маркус. — Николь чудом удалось справиться с дрожью в голосе.
— Николь. — Небрежный кивок головы.
Таким же ее одарила Инес. На что еще она могла рассчитывать, ведь она нанесла оскорбление одному из Пераца. Здесь ей этого никогда не простят и не забудут. Даже слуги: для них все члены семьи Пераца словно боги. Не произнеся больше ни слова, Маркус прошел мимо них в сторону своей спальни.
― Подумаешь, какие мы самолюбивые! — Леонора и не подумала понизить голос. — Не обращай на него внимания, дорогая. Ты здесь по нашему с Эдуардо приглашению.
― Когда ты сказала ему о моем приезде?
― Ну, — Леонора замялась, — сегодня утром. Эдуардо надеялся, что ваша размолвка осталась в прошлом, но Маркус сложный человек, с ним гораздо труднее, чем с его отцом.
― Не думаю, что Эдуардо оставался бы таким кротким и любящим по отношению к тебе, если бы ты выставила его на посмешище перед целой толпой родных и друзей. Я понимаю, Маркусу трудно простить меня, и не виню за такое отношение, ведь я с самого начала его обманывала.
― Если кто и виноват в происшедшем, то только я: мне не следовало говорить, что, кроме работы, тебя в Англии больше ничего не держит. — Леонора с сожалением посмотрела на Николь. — Я все время думала о том, как здорово бы было, если бы ты вышла замуж за одного из сыновей Эдуардо; мне и в голову не пришло, что последствия могут оказаться настолько печальными.
― Не было бы никаких последствий, расскажи я с самого начала Маркусу про Скотта. — Николь махнула рукой. — В том, что я так трусливо себя повела, твоей вины нет. Да и какая теперь разница: наши отношения уже отошли в область преданий. Душ и немного сна — это все, что меня сейчас интересует.
― Как скажешь, дорогая. — Леонора была только рада сменить тему разговора. — Освежись, отдохни. Надеюсь, потом ты спустишься вниз, чтобы выпить с нами перед ужином?
Николь лишь кивнула в ответ, боясь, что если произнесет хотя бы звук, то разревется тут же в коридоре. Встреча с Маркусом оказалась для нее настоящим испытанием. Она не ожидала, что одного только взгляда на это стройное, гибкое тело будет достаточно, чтобы расклеиться и позволить воспоминаниям об их прежней близости вырваться из-под контроля.
Как она и предполагала, в отведенной ей комнате все было приготовлено, багаж разобран: белье аккуратно разложено на полках комода, верхняя одежда развешена в шкафу. На то, чтобы привести себя в порядок и переодеться, Николь оставалось больше часа, и она вполне могла бы прилечь и отдохнуть, но сейчас ей было не до отдыха. Их с Маркусом короткая встреча показала, что все это время, вопреки здравому смыслу, где-то в глубине души она продолжала надеяться, что он по-прежнему испытывает к ней нежные чувства и у нее еще есть шанс вернуть его. Но теперь она воочию убедилась, как несбыточны были эти надежды. Для Маркуса она всего лишь расчетливая авантюристка, приехавшая в Лас-Веридас за богатым мужем: именно так он думал в тот день, ровно год назад, когда встречал ее в аэропорту…
Изо всех сил толкая тележку со своим багажом, Николь вглядывалась в снующих вокруг людей, безрезультатно пытаясь различить среди них знакомое лицо. Самолет приземлился вовремя, а вот Леонора, похоже, пунктуальностью похвастаться не могла.
― Сеньорита Хант. — Мужской голос с местным акцентом назвал ее по имени.
― Да? — Она обернулась, поднимая глаза на стоящего перед ней незнакомого мужчину.
― Я — Маркус Пераца. Добро пожаловать в Венесуэлу. — Он произносил традиционные в подобных случаях слова, но при этом ни в голосе, ни во взгляде не чувствовалось ни капли теплоты.
Вероятно, именно с таким лицом приветствуют грешников, попадающих в ад, подумала Николь.
― Спасибо. — От такого приема она несколько растерялась — Я очень рада быть здесь. — Николь сделала паузу. Ей казалось, что вот сейчас он скажет, что Леонора ждет их в машине или что она отошла и скоро вернется. Но он молчал. — Разве Леонора не с вами?
― Ваша мачеха осталась дома с моим отцом. — По-прежнему ни капли приветливости в голосе. — Меня попросили встретить вас. Машина ждет на улице.
Он отобрал у нее тележку и устремился к выходу. Она засеменила следом, пытаясь подстроиться под его широкий, уверенный шаг. Николь ожидала более теплого приема и сейчас чувствовала себя не в своей тарелке рядом с этим незнакомым человеком, демонстрировавшим полнейшее равнодушие к ее особе.
Из рассказов мачехи она знала, что у будущего мужа Леоноры есть двое взрослых сыновей от первого брака: тридцатитрехлетний Маркус и восемью годами моложе его Патрисио. Леонора уверяла, что и Эдуардо, и его сыновья горят желанием с ней познакомиться. Но, судя по выражению лица Маркуса, единственное, чего он желает, так это поскорее от нее избавиться.
Николь украдкой бросила на него взгляд. Без сомнения, он из той категории мужчин, которые одним своим видом могут свести женщину с ума: высокий, прекрасно сложенный, уверенный в себе. Чересчур уверенный. Видимо, привык получать все, что пожелает, особенно от женщин. Несмотря на внешнюю сдержанность, даже холодность, с которой он ее встретил, Николь интуитивно угадывала в нем страстность и силу, пугающую и притягивающую одновременно.
― Для вас намерение вашего отца жениться на Леоноре, вероятно, стало шоком. — Николь решила нарушить молчание и заговорить первой. — Я вас очень хорошо понимаю, мне ведь тоже довелось пережить подобное. Невозможно смириться с тем, что другая женщина займет место твоей матери. Первое время я была против того, чтобы отец женился, особенно когда узнала, что будущая мачеха всего лишь десятью годами старше меня. Но отец был очень счастлив с ней.
― Я бы настоятельно попросил вас не обсуждать дела моей семьи до тех пор, пока мы не окажемся в машине, где посторонние не смогут вас услышать. — Маркус даже не повернулся в ее сторону.
Николь удивленно огляделась: кому могло прийти в голову подслушивать их разговор? Но даже если бы кто и захотел, вряд ли ему бы это удалось из-за стоявшего вокруг шума. Эти Пераца, вероятно, считают себя пупами земли, если думают, что всем есть до них дело. Все же Николь решила придержать язык. Какое счастье, что Леонора выходит замуж за Эдуардо Пераца, а не за его сына.
— Как вы меня узнали? — Вопрос показался ей достаточно безобидным, чтобы не раздражать Маркуса.
В этот раз он все же решил удостоить ее взглядом. Карие глаза критически оглядели правильные черты ее лица, золотисто-рыжие волосы, пышной волной спускающиеся по спине, стройную фигуру.
— Ваша мачеха очень точно вас описала. Из всех, прилетевших этим рейсом, вы единственная, кто соответствовал ее описанию, — сказал он и опять замолчал.
Словно сделал ей великое одолжение. Сеньор Пераца, пуп земли! Николь чувствовала, как в ней нарастает раздражение. Ладно, в молчанку можно играть вдвоем. Больше он от нее и слова не дождется!
Они подошли к стоявшей у самого входа в аэропорт машине. Несмотря на то, что парковка здесь была запрещена, никто не спешил предъявлять Маркусу претензии. От одного взгляда на машину у Николь перехватило дух: их ждал шикарный серебристо-серый лимузин. А чего еще можно ожидать от этих Пераца? — хмыкнула она про себя. Если верить рассказам Леоноры, а теперь у нее есть наглядное им подтверждение, Пераца просто купаются в деньгах — одна из самых богатых и влиятельных семей в Венесуэле. Это для нее собственный лимузин — нечто запредельное, а для Пераца — лишь средство передвижения. Капля в море всего их богатства.
Впрочем, по тому, как Маркус одет, не скажешь, что он принадлежит к высшим слоям венесуэльского общества: ничего бросающегося в глаза — легкие светлые брюки и простая черная рубашка, расстегнутая на груди. Что действительно привлекает взгляд, так это мускулистая фигура. Широкие плечи, атлетический торс, сужающийся к талии, по-мальчишески узкие бедра, длинные сильные ноги. Гордо посаженная голова со смуглым, без единого изъяна на коже лицом. Шапка густых черных волос, блестящих на солнце.
— Прошу. — Маркус распахнул дверцу лимузина, предлагая Николь сесть.
Она скользнула на прохладное кожаное сиденье, одной рукой придерживая подол юбки. Подождав, пока Николь усядется, Маркус захлопнул дверцу, обошел машину и занял место водителя. Только когда он включил зажигание, Николь догадалась, что всемогущий сеньор Пераца собирается сам вести машину.
― Обходитесь без шофера? — ехидно поинтересовалась она.
― Никому не люблю доверять свою жизнь, — сухо отозвался он.
― Тут мы с вами похожи. — Николь не без удовольствия наблюдала, как Маркуса передернуло от этих слов: конечно, какая-то девчонка имела наглость сравнить себя с самим Маркусом Пераца!
Шоссе, ведущее в направлении Каракаса, было запружено машинами, лимузину с большим трудом удавалось лавировать между другими автомобилями. Глядя в окно, Николь начинала жалеть, что позволила Леоноре уговорить себя на эту поездку. Поведение Маркуса красноречивее любых слов показывало его отношение к предстоящему свадебному торжеству.
Леонора познакомилась с Эдуардо во время круиза по Карибскому морю. Для Николь известие о том, что мачеха выходит замуж, прогремело как гром среди ясного неба. Но именно Леонора настояла, чтобы Николь, как единственный близкий ей человек, присутствовала на свадьбе. Ответить отказом на эту просьбу она не могла.
― Из рассказов Леоноры я понял, что вы работаете в туристическом бюро? — Вопрос Маркуса нарушил ход ее мыслей.
― Да, совершенно верно. В международном туристическом бюро. Кстати, в Каракасе располагается одно из его отделений.
― Собираетесь туда наведаться?
― Было бы неплохо. Я несколько раз обращалась за помощью к одному из агентов, работающих здесь. Мы разговаривали по телефону, но мне бы хотелось лично с ней познакомиться. — Николь запнулась, подбирая правильные слова. — Сеньор Пераца, мне бы…
― Думаю, при сложившихся обстоятельствах мы можем забыть о формальностях — называйте меня по имени.
― В таком случае меня зовут Николь.
― Я в курсе. Мне также известно, что вам двадцать четыре года и вы до сих пор не замужем, что удивительно при вашей внешности. Впрочем, ваша мачеха предпочла опустить подробности.
― Скоро она станет вашей мачехой, интересно, как вы будете называть ее тогда? — Николь намеренно выделила последние слова.
― У моего отца еще есть время, чтобы одуматься. — Николь не столько увидела, сколько почувствовала, как напряглось лицо Маркуса. — Я надеюсь, он поймет, что представляет собой эта женщина.
― И что же она, по-вашему, представляет?
― Женщину, которая заботится только о себе и своей выгоде и которая ни перед чем не остановится, лишь бы увеличить собственное благосостояние.
― К примеру, броситься под колеса машины, за рулем которой сидит абсолютно незнакомый человек. — Николь постаралась вложить в свои слова как можно больше сарказма. — Насколько я поняла из ее рассказов, она отстала от своей группы и пыталась поймать такси, чтобы вернуться в порт, когда ваш отец едва не наехал на нее. Не думаю, что простому смертному по силам подстроить такую встречу. Лично я вижу в происшедшем перст судьбы.
― Что ж, ваша мачеха не растерялась. Узнав имя отца, она постаралась использовать ситуацию с наибольшей для себя выгодой.
― Имя Пераца может многое значить для венесуэльца, но вряд ли в тот момент оно что-нибудь сказало моей мачехе, точно так же как оно ничего не сказало мне, когда я его впервые услышала. После всего, что произошло, Леонора пребывала в шоке, ваш отец любезно подвез ее до ближайшего отеля и предложил выпить чего-нибудь крепкого, они разговорились… — Николь сделала паузу, — остальное уже история.
— «Остальное», как вы изволили выразиться, еще может перемениться, — жестко ответил Маркус. — И не надо обольщаться — ваше присутствие не отвлечет меня от намерения расстроить свадебные планы вашей мачехи.
― Да? — Николь чуть не поперхнулась от удивления. — А предполагалось именно это?
― Думаю, именно это было на уме Леоноры. И, глядя на вас, я нахожу идею весьма достойной — вы не лишены привлекательности.
― Из всех известных мне людей вы самый невыносимый. — Николь задохнулась от возмущения, пытаясь подобрать слова, которые бы заставили Маркуса пожалеть о сказанном. — Вам все равно не удастся помешать Леоноре и Эдуардо пожениться. Я разговаривала с ним по телефону, он совершенно ясно дал мне понять, каковы его чувства. И если бы вы, как и полагается любящему сыну, относились к решениям отца с уважением, то оставили бы его в покое.
― И вы еще смеете обвинять меня в неуважении к отцу? — Похоже, ей все-таки доведется увидеть Маркуса Пераца в гневе.
― Я ни в чем вас не обвиняю. — Николь старалась делать вид, что его тон не произвел на нее никакого впечатления. — Я просто не хочу, чтобы вы испортили ему жизнь. В его возрасте никому не хочется быть одиноким, тем более Эдуардо посчастливилось найти женщину, которую он полюбил.
― Только не пытайтесь убедить меня, что ею тоже движет любовь!
― Но почему бы и нет?
― Не стройте из себя идиотку! Вы не хуже моего знаете, каковы истинные цели вашей мачехи. Она искусно расставила ловушки, пользуясь своей внешностью как приманкой, и поймала отца на крючок. И все это только ради денег!
― Разумеется, вы сами никогда бы не клюнули на такую приманку. — Николь уже и не пыталась скрыть раздражение, которое вызывал у нее этот человек. — Ведь вы видите всех насквозь!
― Ответьте мне на один вопрос, только честно. Вы сами-то верите, что ваша мачеха может испытывать какие-то чувства к моему отцу?
― Я знаю Леонору уже много лет и верю, что она никогда бы не вышла замуж за человека абсолютно ей безразличного, каким бы богатым он ни был. Я также сомневаюсь, что ваш отец настолько неблагоразумен, чтобы попасться на такую удочку. Насколько я поняла, он намного старше Леоноры и, наверное, уже давно научился понимать, когда женщинам нужен он сам, а когда — его деньги.
― Между ними меньше двадцати лет разницы.
― Должно быть, он был совсем молодым, когда женился на вашей матери? — Николь казалось, что Эдуардо гораздо старше. — Как давно вы потеряли матушку?
Маркус бросил на нее злой взгляд.
— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мою мать!