Тотис Андраш. На острие меча

   Куяма не был уверен, что поступает правильно, отвечая на ее вопросы. Но он уже принял решение не хитрить с Нисиямой. Да, признался он девушке, Дэмура на пенсии и работает неофициально, однако же с ведома и одобрения полицейских властей. Кстати, именно Дэмура схватил убийцу знаменитого Джонни Адзато; вероятно, она помнит тот нашумевший случай. Миеко кивнула, но было видно, что она впервые слышит об этой истории.
   Нисияма так и не появился. Несколько раз раздавались телефонные звонки, однако звонил не шеф, иногда в коридоре слышались приближающиеся шаги, но всякий раз это был кто-то из служащих и каждый, прежде чем заговорить о деле, мерил Куяму с головы до пят настороженным взглядом.
   — Э-э… не могли бы вы сказать, каким образом Общество определяет конкретные цели протеста? — поинтересовался Куяма, улучив момент, когда они с Миеко вновь остались наедине.
   Девушка рассеянно тронула пальцем кончик носа. Странный жест! Похоже, Миеко нравилось, что у нее такой упругий, задорно вздернутый носик.
   — О, нет ничего проще! — охотно откликнулась девушка. — Мы поддерживаем стихийные выступления членов Общества. Вернее, те акции, которые вызывают наибольший резонанс. — Тон ее утратил милую нерешительность, звучавшую ранее, когда речь шла о Дэмуре.
   — То есть Общество всеми силами поддерживает выступления протеста, и без того достаточно сильные?
   — Да! — Глаза Миеко округлились. — По-вашему, это неправильно?
   — Не знаю, — сокрушенно признался Куяма. — Мне подумалось, что ваше руководство, очевидно, располагает более обширной информацией, чем рядовые члены Общества. Как говорится, сверху виднее…
   Капкан был грубый, но девушка доверчиво клюнула на приманку.
   — Вот-вот, то же самое говорят и господин Нисияма, и господин Наруто, но часть руководства не согласна с ними… Видите ли, для того чтобы внести изменения в устав, необходимо набрать три четверти голосов.
   — Сколько членов в правлении Общества?
   — Двадцать, — нерешительно ответила Миеко, словно бы сомневаясь, вправе ли она открывать посторонним подобные секреты.
   Куяма поднялся с места, Миеко тоже встала. Одернув юбку, она проводила Куяму до двери. Чрезвычайно любезно с его стороны наведаться к ним, она непременно все передаст господину Нисияме и уверена, что шеф должным образом оценит внимание инспектора… Куяма видел, что девушка не вдумывается в смысл своих слов, говорит как заведенная. Вот вам результат хорошего воспитания: эта изящная куколка кланяется, улыбается, произносит нужные слова даже в том случае, если мысли ее заняты другим, если в душе кипят страсти. Однако подобное способен подметить разве что влюбленный мужчина. А Куяма впервые за весь год почувствовал, что влюблен.

 
   Поздним вечером, примерно в тот час, когда Дэмура — усталый, с натруженными ногами — вытянулся во весь рост в ванне с горячей водой, когда Куяма выключил телевизор и, лежа в постели, погрузился в чтение прихваченных с работы бумаг, когда Кадзе, засыпая, подумал, что надо будет на днях посетить заведение мадам Ханако, четверо мужчин сосредоточенно уставились в экран телевизора. Дэмура во второй половине дня обошел с полдесятка иокогамских забегаловок, пользующихся дурной славой, и в каждой из них опрокинул по стаканчику. Теперь от горячей воды его развезло, и он попросту уснул. Куяма изучал дело Оситани — третьей по счету жертвы в этой подозрительной цепочке харакири. Кадзе поначалу собирался именно сегодня почтить своим присутствием чистую, уютную, но безумно дорогую «купальню» мадам Ханако, но слишком устал на службе. Ну а четверка молодых людей вот уже чуть ли не десятый раз подряд смотрела видеоролик, который прокручивал им некий мужчина мрачного вида.
   — Здесь прошу помедленнее!
   Мужчина нажал на кнопку дистанционного регулятора. Кадр застыл.
   — С этого места?
   — Нет, чуть раньше. Начните с того момента, как он поднимает меч.
   Человеческие фигурки с гротескной быстротой задвигались в обратном порядке, лежащие на полу вдруг повскакивали на ноги, мечи сшибались друг с другом, выписывая в воздухе немыслимые кривые. Однако ни один из зрителей не находил это зрелище забавным.
   — Вот оно, это место!
   Кадр снова замер, изображая мужчину в черном шлеме и одежде для занятий кэндо. Боец, подняв высоко над головой бамбуковый меч, выставил вперед бедро, словно готовясь атаковать. Его окружили четверо противников, в точно таком же снаряжении, с мечами в руках, спокойные, уверенные, готовые к броску. Мужчина снова запустил видеопленку. Нападавшие скользящими движениями, временами застывая на миг, приближались к стоящему в середине кольца мужчине. Затем внезапно все пятеро сшиблись в рубке. Даже при замедленном прокручивании видно было, как быстро развивается действие. Один из зрителей, не отрывая взгляда от экрана, протянул руку за сигаретами. Наметанным взглядом он выхватывал мельчайшие детали из этого стремительного кружения пяти сражающихся бойцов.
   — Вы знаете, что я не из трусливых, — сказал он, разминая сигарету короткими, сильными пальцами. — Но все же не проще ли было бы его пристрелить?
   — Нет! — отрезал мужчина тоном, исключающим дальнейшие пререкания.
   — А нельзя ли так, чтобы… — спрашивающий умолк на полуслове.
   Мужчина, почувствовав, что внимание к фильму ослабло, вновь остановил кадр.
   — Нельзя, — сказал он. — Его нужно убить мечом. Если вы не возьметесь, это сделают другие. Но непременно мечом. — Он снова запустил ленту, и четверка молодых людей впилась в экран, будто от увиденного там зависела их жизнь. В сущности, так оно и было. Мужчина, которого им предстояло убить, во время заснятой на видеопленку тренировки за неполные пять секунд управился с нападающими столь решительно, что, будь он вооружен настоящим мечом, тем пришел бы каюк.

 
   Утро выдалось прекрасное. Воздух был прохладный и чистый, словно бы очередной Божественный Ветер унес куда-то далеко-далеко за море все запахи и смог, окутывавшие город. Солнце приятно пригревало в затишье меж стен. Дэмура шел, перекинув пальто через руку, и невольно замедлял шаги в таких вот укрытых от ветра и прогретых солнцем местечках. Легкое похмелье давало себя знать. Спал он плохо — как видно, старость берет свое. Вряд ли он смог бы объяснить, почему он вечером не стал возвращаться домой. Возможно, потому, что не хотелось полтора часа тратить на дорогу, а может, из-за того, что утром все равно пришлось бы сюда возвращаться.
   Переночевал он в «капсуле», то есть самым дешевым способом из всех возможных. Чистое, гигиеничное, даже можно сказать, удобное изобретение — жуткое, с точки зрения европейца. Но Дэмура ведь не был европейцем. Внеся дополнительную плату за пользование ванной, он блаженно погрузился в горячую воду, а после ванны заполз головой вперед в снабженный кондиционером пенал безо всяких окон — это, собственно, и был гостиничный номер — и навзничь улегся в постели, которая и занимала все пространство «капсулы». Конечно, лучше бы пойти в рекан. Однако дешевую, в традиционном национальном стиле, гостиницу, знакомую Дэмуре еще по прежним временам, снесли, а если в узких закоулках старого квартала еще и остались кое-где подобные ночлежки, то как их найдешь? Мало-мальски приличный рекан обойдется дороже иного перворазрядного отеля, а Дэмура, в отличие от тех редких случаев, когда расследование вынуждало его выезжать в другие города, оплачивал счета из своего кармана.
   Дэмура взял из автомата чистые носки и белье, позавтракал в крошечной кофейне, которая, если верить рекламе, специализировалась на сандвичах, и переоделся в туалете. Оставалось лишь разыскать где-нибудь поблизости прачечную. Он не стал расспрашивать прохожих, времени в запасе было немало, да и прогулка доставляла удовольствие. Дэмура брел спокойно, не спеша, и чувствовал, как голова постепенно становится ясной, словно бы свежий, утренний ветерок разогнал усталость, остатки похмелья, ощущение горечи и безысходности, накопившиеся за долгие шестьдесят пять лет.
   Вечером Дэмура позвонил жене и наказал ей кое-что передать Куяме, если тот объявится. Таким образом удалось предупредить жену, чтобы она не беспокоилась, и избежать на дальнейшее подобных прецедентов. С другой стороны, и Куяма через Марико будет знать, что он, Дэмура, находится в Иокогаме и намерен посетить заключительную регату сезона, так что старику не придется докладывать самолично. Вчера вечером, после нескольких чашечек сакэ и пива, такое решение казалось оптимальным. Сейчас, поутру, беспокоила мысль о том, что Куяма ведь может и не позвонить, а тогда не получит известие от Дэмуры и не приедет сюда, в Иокогаму.
   У третьего перекрестка Дэмуре наконец попалась прачечная. Здесь было пусто: для домашних хозяек еще не приспела пора, а ночные посетители — приезжие и те, кто страдает бессонницей, — уже схлынули. Дэмура повесил на вешалку пальто, снял пиджак, аккуратно свернув галстук, сунул его в карман, затем стянул с себя рубашку и заложил в стиральную машину. Взяв из автомата стирального порошка, он высыпал его на рубашку, затем опустил монету в щель и увидел, как в машину хлынула горячая вода и бурлящий поток захватил сорочку. Дэмуре не хотелось терзаться мыслями, с какой стати он притащился в Иокогаму вместо того, чтобы сидеть дома. Сейчас утренняя тренировка в саду, пожалуй, уже подходила бы к концу… Дэмура опустился на Стул. Так ведь и сада больше нет. Ну, значит, сидел бы перед телевизором, щелкал переключателем каналов, выбирая подходящую передачу. Дэмура сокрушенно покачал головой. Во всей квартире не сыскать места, где можно бы установить макивару. Во всей квартире не найдется клочка пространства, чтобы проделать обязательную серию ката. Угораздило же его на старости лет переселиться в такую тесную нору! Отчего при переселении он отнесся к этому столь равнодушно и палец о палец не ударил, чтобы как-то изменить ситуацию?
   Дэмура достал из кармана пальто купленную по дороге газету и по старой привычке начал с хроники преступлений. Сыскался очередной безумец, который решил сначала загубить всю свою семью, а затем покончить с собой. Однако удалась только первая часть замысла. И надо же ухитриться — выброситься с восьмого этажа и остаться в живых! Дэмуре не раз доводилось видеть изуродованные тела посреди мостовой, и он отчетливо представлял, как может выглядеть человек, упавший с такой высоты. Иное дело харакири. Тут требуется проявить достоинство и подлинную силу воли. Самоубийце, бросающемуся из окна, достаточно одного шага, одного-единственного отчаянного порыва, а там… отступного не будет. Человек, который предпочел харакири, обдумал свое намерение всерьез, иногда дважды наносит себе удар мечом, чтобы действовать наверняка.
   Дэмура продолжил чтение. Пришлось удалить всех людей из огромного супермаркета из-за того, что другой безумец подложил там парочку бомб. Происшествия не заинтересовали Дэмуру, он предпочитал уголовные преступления, требующие расследования, ждущие своей разгадки. Тут ему вспомнился присланный в полицейский участок язык, но он тотчас отринул неприятные мысли.
   Дэмура вернулся к первым страницам газеты, где обсуждались политические события, и наткнулся на статью относительно рейтинга нынешнего премьер-министра. Дэмура раз и навсегда разочаровался в этом деятеле, когда тот не соизволил почтить своим присутствием церемонию возложения венков к памятнику героям войны. К своему неудовольствию, старый сыщик узнал, что, по мнению корреспондента, популярность премьер-министра растет, после чего повесил сорочку в сушилку и заглянул в спортивную хронику, надеясь выяснить подробности о предстоящей регате. Ничего особенного он не вычитал. Регата завершает нынешний сезон, призы на сей раз будут выше обычных; в перерыве спасатели на водах проведут образцовые выступления; присутствующие минутой молчания почтят память Ямаоки; почетным председателем соревнований является зять Ямаоки, отныне берущий бразды правления в свои руки; в знак уважения к покойному президенту фирмы в празднестве примут участие руководители фабрик, заводов и предприятий империи Ямаоки, а также различных организаций, которым он оказывал поддержку.
   Озабоченно качая головой, Дэмура вынул из автомата прогретую сухую рубашку. Оставалось надеяться, что полиция также не обойдет своим вниманием столь значительное событие.

 
   Когда Куяма пришел на службу, его уже ждала записка: господин Кадзе желает с ним побеседовать. Молодой сыщик снял пальто, поправил галстук и поспешил к шефу. На работу он не опоздал и все поручения вроде бы выполнил в срок — правда, никаких конкретных заданий ему и не давали. Словом, грехов за собой Куяма не чувствовал, и все же внутри у него что-то дрогнуло и противно вспотели ладони. По отношению к нему Кадзе всегда вел себя корректно, однако подобные вызовы с самого утра не сулили ничего хорошего.
   Похоже, и на сей раз приглашение было не к добру. Шеф выглядел измученным и невыспавшимся, пухлый блокнот в кожаном переплете лежал перед ним раскрытый, и у Куямы на миг возникло ощущение, будто он в ответе за весь перечень дел, помеченных в блокноте.
   Кадзе сверился со своими записями.
   — Вчера ты отлучился и не счел нужным вписать в регистрационный журнал, куда ушел и по какому делу, — начал шеф.
   Куяма залился краской. Получив замечание, он покраснел бы и года два назад, да и впоследствии так же будет реагировать в аналогичных обстоятельствах. Прежний Куяма вспыхнул бы от бессильного гнева, что его, как мальчишку, отчитали из-за пустяка. Тот Куяма, в какого он превращается медленно, но верно, станет краснеть со стыда за допущенный промах. Ну а нынешний… попросту растерялся.
   — Прошу прощения, Кадзе-сан, — сказал он.
   Шеф по-прежнему не отрывался от записей в блокноте, а Куяма судорожно перебирал в памяти свои возможные грехи.
   — Какие вести о Дэмуре? — задал вопрос Кадзе. Куяма вздохнул с облегчением. Вчера вечером он позвонил Дэмуре, и Марико-сан передала ему сообщение мужа.
   — Он поехал в Иокогаму.
   — Зачем?
   — Дэмура считает, что за этими убийствами стоит некая иокогамская банда.
   — Вот как? — Кадзе со скучающим видом взял из стаканчика аккуратно заточенным карандаш и сделал какую-то пометку в блокноте.
   Куяма на мгновение замялся, пытаясь определить, интересны ли шефу дальнейшие подробности.
   — По его мнению, Хишикаву и Кагемото убили якудза из Иокогамы и, воспользовавшись тем, что «зелено-голубые» один за другим в знак протеста кончают с собой, замаскировали убийства под харакири. Руководители Общества начали частное расследование. Якудза в качестве ответной меры сожгли пароход, принадлежавший Наруто, ну и…
   Куяма умолк, намеренно оборвав себя на полуслове, но Кадзе и не подумал докончить фразу. Молодой сыщик успел свыкнуться с версией Дэмуры, но сейчас, при виде непроницаемого лица шефа, все хитроумные построения вдруг показались ему ребяческой глупостью. Кадзе не проронил ни слова, не кивнул ободряюще: продолжай, мол. По лицу его вообще нельзя было понять, дошел ли до него смысл услышанного.
   — Когда бандиты увидели, что Общество не прекращает расследования, они убили господина Ямаоку. Ведь совершенно очевидно, что все действия «зелено-голубых» велись с его ведома и согласия.
   — Как?
   — Что? Простите, не понял.
   — Я спрашиваю: как они его убили?
   — Этого Дэмура не сказал.
   — А по-твоему?
   — Я… э-э… не думал об этом.
   — Тогда о чем же ты думал?
   — Я пытался установить, кто еще, кроме Хишикавы и Кагемото, мог стать жертвой якудза. — Куяма почувствовал более твердую почву под ногами. Вчера он до поздней ночи штудировал материалы по делу о гибели журналиста Оситани и анализировал его статьи.
   — Что это за драка, в которую ввязался Дэмура?
   Куяма доложил. Кадзе выслушал его с полузакрытыми глазами и все тем же непроницаемым выражением лица.
   — Выходит, сначала на него набросились парни из Общества любителей катаны, поскольку они решили, будто он тоже из банды якудза, и хотели через него передать предупреждение главарям. Затем на Дэмуру напали якудза, предположив, что он был заодно с людьми, разгромившими бордель. — Кадзе резко наклонился вперед, навалившись грудью на стол. — А что он делает в Иокогаме?
   Куяму вновь охватила нерешительность.
   — Он велел передать, что заночует там, а с утра посетит регату. — Молодому человеку вдруг вспомнился обеспокоенный голос Марико-сан. — Надеюсь, ничего не… — начал было он, но оборвал фразу, видя, что шеф не слушает его.
   Кадзе схватился за телефон. Всю его сонливость и внешнее безразличие как рукой сняло. Он велел подать машину к подъезду и сделал Куяме знак собираться. Выходя из кабинета, молодой человек услышал вдогонку, что шеф просит связать его с полицейским управлением Иокогамы.

 
   Билет обошелся в кругленькую сумму, а ведь Дэмура купил самый дешевый, далеко от центральной ложи, где расселись приближенные Ямаоки. Старик взял напрокат бинокль, затем сделал ставку на один из катеров. В гонках он ничего не смыслил и поставил наугад; фамилия гонщика была такая же, как у одного из давних учителей Дэмуры. Он занял место на трибуне и ощутил незнакомое прежде приятное волнение. Да, жизнь обделила его и такими радостями, как возможность бездумно развлекаться, как шанс загрести денежки безо всякого труда. Дэмура направил бинокль в сторону центральной ложи и попытался опознать сидящих там. Вон тот господин в очках — зять Ямаоки и его наследник. Дэмура встречал в газетах его фотографию. Доктор философии, подающий надежды искусствовед, женившись на дочери Ямаоки, переключился на другое поприще: гонки моторных судов — неплохой бизнес. Новоявленный президент что-то сказал стоявшему рядом мужчине, и тот с почтительным поклоном торопливо вышел из ложи. Дэмура чуть перевел бинокль, разглядывая окружение президента. Нисиямы среди присутствующих не было: видимо, в торжественных случаях фирму представляет Наруто.
   Дэмура еще раз основательно рассмотрел ложу, но на сей раз обходя вниманием людей, сидящих там. Теперь он заметил защитную загородку из прозрачного пуленепробиваемого стекла, отделявшую ложу от трибун. Заметил плечистых парней у входа. Телохранители взяли ложу в кольцо. Все до единого облаченные в одинаковые темные костюмы, они выделялись из публики, как жених, заявившийся на свадьбу с выпирающим из-под пиджака револьвером. Выходит, Дэмура понапрасну тревожился?
   Сыщик опустил бинокль и попытался расположиться поудобнее. Сиденья были сделаны из тонкого пластика с прикрепленными сбоку урнами для банок из-под пива, использованных пластмассовых стаканчиков и тарелок. Морская гладь внизу отливала густой синевой и не была засорена, свидетельствуя о том, что зрители использовали мусоросборники по назначению. Трибуна, зависшая над морем, напоминала огромную разверстую пасть, готовую поглотить снующие перед ней суденышки. Кассы и букмекерские конторы находились на берегу, но, чтобы зрителям не приходилось бегать взад-вперед, их на местах обслуживала целая армия букмекеров; облаченные в яркую, приметную униформу, они проворно сновали между рядами, готовые метнуться по первому зову. С молниеносной быстротой принимали ставки, выдавали билетики, регистрируя операцию нажатием кнопочной клавиатуры, вмонтированной в крышку сумок; тем самым информация моментально передавалась в центральный компьютер букмекерской конторы.
   Дэмура предпочел шустрым букмекерам девчушку в черной юбке, торговавшую пивом из переносного холодильника. Банка охлажденного «Саппоро» тоже обошлась недешево, зато в качестве приложения Дэмуре достался проспект, знакомящий с основными этапами жизни покойного Ямаоки. На оборотной стороне проспекта красовалась знакомая картинка: молодой Ямаока выносит обессилевшего старика из бушующих волн океана. Если верить биографу, Ямаока совершил сей исторический подвиг в возрасте тридцати лет, а если верить художнику, то уже к тому времени у него был перебит нос. Спрашивается, когда же он успел схлопотать эту отметину? Проспект на этот счет умалчивал. Единственная новая информация, какую Дэмуре удалось почерпнуть, сводилась к тому, что знаменитый миллионер на заре молодости служил в военном флоте и до ранения состоял в должности первого офицера крейсера. Дэмура одобрительно кивнул: активное участие в боевых действиях — это вам не шутка.
   Внезапно прямо над головой у Дэмуры взревел динамик, изрыгая оглушительные звуки музыки, и старик, которому при мысли о крейсере и военной поре вспомнились годы изнурительной войны в джунглях, едва удержался, чтобы не нырнуть под сиденье. Его бросило в жар, на лбу выступила испарина. Давным-давно он не испытывал подобного страха. Дэмура осторожно огляделся по сторонам, но, к счастью, никто не обратил на него внимания. Взгляды присутствующих были устремлены вдаль, где перед состязаниями опробовались моторные суда. Музыка смолкла так же внезапно, как началась, и кто-то из устроителей выступил с приветствием от имени федерации гоночных катеров, общества спасания на водах, муниципалитета Иокогамы и лично от семейства Ямаока. Дэмуру по-прежнему не отпускало давнее и, казалось бы, погребенное в глубинах подсознания ощущение близящейся схватки. Ровная, чуть подернутая волнистой зыбью поверхность моря, солнце, рассеивающее дымку утреннего тумана, — погода, на удивление мягкая для этой поры года; едва уловимая вибрация трибуны, до отказа набитой людьми, напоминающая ритмичное подрагивание мотора на транспортном судне, металлические интонации мужского голоса в репродукторе, подчеркнуто выделяющие слова «родина», «успехи», «победа», и отдаленный рев мощных моторов… Когда их отряд высадился в Бирме, стояла точно такая же погода, как сейчас.
   Начался торжественный парад. Катера медленно, с достоинством проплывали мимо трибуны, на корме разводящего судна задорно развевался флажок. Дэмура снова поднес бинокль к глазам. Не заметив какой-либо подозрительной возни близ центральной ложи, старый сыщик облегченно вздохнул. Впрочем, даже заметь он что-либо неладное, ему все равно не удалось бы вмешаться. Из того сектора трибуны, где он находится, к ложе не подобраться иначе, как по берегу, а вздумай он пробиваться силой — как пить дать напорешься на телохранителей. Дэмура принялся медленно и методично обшаривать биноклем дорогостоящие ряды трибуны. Вот уж поистине мир тесен! Сыщик наткнулся на господина, который не далее как вчера обозвал его, Дэмуру, «бродягой». Ну конечно, тот самый господин, кто так бойко торговал помещениями пустующего дома, будучи абсолютно уверен, что — в отличие от фирмы «Хишикава» — преимущества на его стороне. Кстати, Дэмура еще вчера вспомнил, откуда ему знакома эта фамилия… Судя по всему, в энергичном господине сыщик встретил родственную душу. Вместо того чтобы любоваться великолепием парада, тот приставил бинокль к глазам и воззрился куда-то вправо, где в отдалении маячили складские и подсобные помещения. Дэмура постарался мысленно отметить на трибуне место, где можно будет снова отыскать вчерашнего знакомца, а затем перевел бинокль вправо.
   Белый прямоугольник склада находился километрах в двух, не меньше, и слабые линзы бинокля не могли преодолеть такое расстояние. Дэмура различил контуры подъемных кранов, крошечные фигурки людей, сновавших туда-сюда, видел, что с грузовика сгружают какой-то тяжелый предмет, но что именно — разобрать не удалось. Он снова перевел бинокль на трибуну. Деловой господин тоже отвернулся и теперь наблюдал за парадом катеров. Малое расстояние оказалось биноклю под силу. Дэмура видел мужчину отчетливо, точно сидел с ним рядом; видел редеющие волосы, висячую родинку на шее, массивный перстень на пальце, и, хотя поднесенная к глазам рука с биноклем наполовину закрывала лицо, Дэмура явственно различил усмешку, недобро скривившую рот респектабельного господина.
   Сыщик — на сей раз невооруженным глазом — вновь прочесал ряды. Зрители терпеливо дожидались начала гонок, в проходах между секторами выстроились разносчики, чтобы в считанные минуты перед началом соревнований предложить публике свой товар: пиво, освежающие напитки, рыбу, тушенную с рисом. Телохранители со скучающим видом взирали на ажиотаж публики. Нет, на трибуне ничего не должно случиться.
   Катера закончили парад и, описав широкую дугу, повернули к месту старта. Ревели моторы, резко увеличивая число оборотов, вспенивалась гребешками водная гладь, потревоженная ходкими катерами. Дэмура внезапно оцепенел. Не столько от того, что наконец-то разгадал преступный замысел якудза, сколько от сознания собственного бессилия. Как большинство японцев, он считал абсолютно недопустимым кричать во весь голос при большом стечении народа. Ну а даже если бы и отважился… Ведь его бы приняли за сумасшедшего! Кто поверит, заяви он, что какой-то из катеров будет взорван. Дэмура снова навел бинокль и явственно увидел волосы с проседью, родинку на шее, злобную усмешку… Но вот мужчина опустил бинокль, и усмешка исчезла с его лица.
   Дэмура поднялся и стал пробираться к выходу. С какой стороны ни подступись, все равно упрешься в тупик. Надо бы разыскать судью, главного устроителя или как там его называют… словом, распорядителя, кто поддерживает радиосвязь со стартующими катерами. Ну и что он скажет этому типу? Ведь он теперь не полицейский, а заурядный пенсионер, который едва наскреб денег на самый дешевый билет. Дэмура спустился вниз, к самому краю трибуны, и по мостику дошел до берега. По пути ему не попался никто из администраторов, к кому можно было бы обратиться за разъяснением, не встретилось ни одной таблички-указателя. И нигде ни одного полицейского, кто мог бы вмешаться. Дэмура направился к центральной ложе. Но ведь «гориллы» не поверят ему. Он замер на полпути. Телохранители предполагают, что в любой момент может вспыхнуть заварушка, вот и получится, что провоцирует беспорядки именно он. Охранники — парни крепкие, к тому же вооружены, и позиции они заняли с таким расчетом, чтобы держать друг друга в поле зрения. Мозг Дэмуры работал, как электронный компьютер. Сыщик просчитывал собственную скорость, предполагаемую реакцию «горилл», общую численность охраны, расстояние до центральной ложи. Он прикинул, каким образом можно будет совершить прорыв, еще до того, как решил, стоит ли вообще идти на это. По его прикидке выходило, что в случае необходимости, пожалуй, справится, хотя шансов у него немного. У Дэмуры отлегло с души, когда он решил, что необходимости в активных действиях нет. Однако не мысль о предстоящей схватке заставила его отказаться от этой идеи. Просто он на миг представил себе картину: окровавленный, в изодранной одежде, оставив за собой искалеченных телохранителей, он врывается в ложу и прерывающимся голосом сообщает невероятную весть.