Трофимов Александр. Возвращайся, сделав круг

   – Какую роль ты отвел мне?
   – Ты останешься рядом с тонари, будешь на связи со всеми группами – если что, чуть скорректируешь их действия…
   – Не лучше ли этим заняться тому, кто хоть немного разбирается в ситуации.
   – Ты разбираешься достаточно, а все, кто разбирается лучше мне нужны для задач посложнее. К тому же ты не подходишь на роль палача – будешь сопли лить над каждым адмиральским прихвостнем.
   – А их… устранение… обязательно? Он невесело усмехнулся.
   – Уже начал. Тим, мы проверили всех – не просто личные дела, мы перетряхнули их головы. Некоторых хотелось пристрелить сразу же. С теми, кому просто сильно запудрили мозги, по возможности будут обходительнее. Для начала – стан, потом – под трибунал нового командования. Разжалование и отправка на планеты, которые они называли «пригодными для жизни». Частичное стирание памяти… Хватит, Тим, ради бога.
   Я взял со стола мундштук, попытался разобраться в управлении, чтобы переключить смесь. Не разобрался, положил на место. Мон продолжил:
   – Как только командование перейдет к нашим людям – ты заберешь тонари и отправишься за принцессой. Она свою роль знает – ты доставишь ее на Иолу, где в этот момент соберется Объединенный Совет Империи и Малых Миров. Я для того и мотался по этим Малым Мирам, чтобы убедить их подать петицию императору о внеочередном сборе Совета под любым удобным им предлогом. Потом я объяснил им суть и предоставил новую доктрину Объединенного Совета после того, как Вторая Империя станет Третьей. Ци сочинил довольно подробный документ – там все, от отмены эмбарго до размера таможенных пошлин на весь список товаров. Там новые границы и список планет, изначально принадлежавших Малым, которые император будет вынужден вернуть. Там условия депортации граждан, ликвидации военных объектов и прочее – в общем, забавная книженция… Совет начнется через девять часов – поэтому мы и устроили антракт, чтобы не нашуметь раньше времени. Принцессу ты привезешь к началу заседания – там она объявит ошарашенному ее появлением человечку на троне, в присутствии Императорского Совета, Объединенного Совета Малых Миров и наблюдателей от иных рас, что «группа экстремистов», занимающих высокие посты в Имперском флоте, осмелилась на вероломное похищение… И далее по тексту. Потом она торжественно объявит императору, что бунт был подавлен, а все личности, пытавшиеся подорвать нейтралитет между нашими «дружественными государствами» и скомпрометировать своими действиями «светлейший Совет и Его Величество, многомудрого императора», были успешно нейтрализованы. Потом она назовет тех, благодаря кому «лицо Империи было спасено» вместе с ее, принцессы, прекрасной задницей. Дальше она бросает фразу насчет того, что «эти храбрые мужи истинно достойны возглавить флот Империи». Когда император осознает, что «его чай остыл», а флот больше ему не подчиняется, лидеры Малых Миров выступят с нашей доктриной. И пусть он попробует возразить хотя бы по одному пункту… Черт, сколько бы я отдал, чтобы видеть его сизую рожу, когда он будет подписывать этот талмуд.
   Я развалился на диване и спросил как можно непринужденнее:
   – Мон, а почему нам с тобой просто не взять тонари и не нагрянуть в гости к Лерцу? Прямо в Сердце Орла. Могу даже отпустить тебя одного, если ты заберешь скуфа.
   Он устало усмехнулся, подошел ближе и потрепал зверя по холке, нежно «ту-лу-лукнув» в ответ на скуфовское урчание.
   – Мне иногда кажется, что идея запихнуть в тебя сказки была гиблой – они сильно исказили твое… мое… наше мировоззрение. Думаешь, мы, Благородный Рыцарь и Прекрасный Принц, имея волшебный меч-кладенец и каменного конька-горбунка, можем хлопнуть одной ладонью, и все станет по-нашему? А думать за нас будет его Длиннохвостое Платиновый Ковер-Звездолет, да?
   Я пожал плечами. Нет так нет. Мое дело – предложить.
   – Я пытаюсь вдолбить тебе одну вещь: если ты вдруг решил, что мы непобедимые и неуязвимые супермены, обвешанные страшными артефактами и способные на все, что угодно – выбрось эту чушь из головы. И будь добр, сделай это до начала операции. Наше единственное преимущество – доскональное знание противника, его слабых мест, людей, которые могут перейти к нам. Мы собирали эти сведения два десятка лет. Я, агенты Чжань и наши имперские друзья. Техноиды осторожно отслеживали людей, которые могли присоединиться к нам и проверяли все несколько раз – им приходилось наблюдать издалека, чтобы никто не заподозрил техноидов во вмешательстве в дела флота. Они становились базис-компьютерами их домов, баров, медблоков – всех мест, где человек появлялся или его принуждали появиться. Схему с медблоком мы провернули и с тобой. В общем, все эти гипотезы, варианты, предположения были проверены десятки раз и возвращались к Ци, который на их основе уже мог выстраивать план наших действий. План менялся каждый месяц, а иногда и чаще, – от кадровых перестановок, несчастных случаев, понижений и повышений в чине кого-либо из действующих лиц – слишком много переменных на него влияло.
   Я вздохнул, попытался оттереть с брюк пятно, посаженное за «завтраком».
   – К чему ты это? Еще раз ткнуть меня в то, что и без меня, скудоумного, обойдутся? Что предложенный тобой вариант – единственный?
   – К тому, Тим, что пока твои представления ограничиваются тем, что тонари от всего защитит, а скуф – всех победит.
   – До этого они неплохо себя показали.
   – Да, но, если до тебя еще не дошло, Имперский флот – это тебе не горстка пиратов. Это не потасовка в баре, Тим, не вендетта и не священный поход против Вселенского Зла. Не заиграйся.
   Я нехотя кивнул.
   – Постараюсь.
   – А теперь отвечу на твой вопрос, хоть он и дурацкий. Нет, мы не можем просто так взять и завалиться в Самую Высокую Башню к Самому Главному Злодею и покарать его за все черные замыслы…
   – Если наш астероид полетит на флагман, то…
   – Тим, защита от тонари существует – и я не пролечу на флагман в «просветке», не смогу просто взять и переместиться туда. У нас будет шанс только потому, что поле отключат для катера Яано, а засечь тонари они не смогут из-за фонов от двигателя катера. Сердце Орла, капитанский мостик, не отключает защиту вообще – люди через нее проходят, а что не проходит там и не нужно…
   – Прости, Мон, просто я подумал, раз уж нам так повезло, что капризные на выбор хозяев скуф и тонари достались нам – нужно использовать их по полной.
   – Повезло? Тим, тонари были обнаружены три века назад – несколько сотен этих камней болтались на орбите планеты Кецаль-1, почти полностью покрытой неостывающим океаном лавы. Ушло семьдесят лет, чтобы выяснить, что камушек – не просто странный полый астероид. Оказалось, они образовывались в результате выхода пузырей газа со дна океана. Поднимаясь, газ взаимодействовал с лавой и обрастал скорлупой. Достигнув поверхности, газ расширялся, прорывал скорлупу и выходил в эту пробоину реактивной струей, выносивший камень на орбиту. Тонари оказалось немного, потому что нередко скорлупа разваливалась, обломки падали обратно в океан и растворялись. Шутка оказалась в том, что разумная жизнь на планете была – весь океан лавы был огромным мозгом. Мыслящим, конечно, был не сам океан, а сверхпрочные нити, окутывающие всю планету и сросшиеся в систему, подобно синапсам мозга. Двигаясь к поверхности, скорлупа разрывала сеть, собирая на себя все больше этих нитей – и они не отмерли, продолжая существование вмурованными в застывшую скорлупу, делая ее псевдоразумной. А белая пленка, покрывающая тонари изнутри, – искусственно выведенный симбионт, позволяющий соединять сознания пилота и камешка… Мне перекраивали генную карту, чтобы позволить взаимодействовать с симбионтом – после того, как он принял меня, я могу достучаться до него и в других телах, но ощущения при этом не из лучших. Поэтому, Тим, никакого «повезло» нет. Только «грубый расчет», как ты бы выразился.
   – Со скуфом та же история?
   – Скуфа получает каждый агент Чжаня. Но всего лишь как отличительный знак, как погоны, ленточки или парадную шпагу – мы ведь не работаем в своих телах, поэтому как оружием им никто не пользуется. Плюс к тому – это испытание. Если ни один скуф во всем питомнике не примет «ищущего предназначение», ему никогда не стать «внешним». Любой агент Чжаня должен иметь сознание, способное в считанные доли секунды подчинить себе или хотя бы отогнать в угол сознание чужого тела. Скуф не слушает слабых, поэтому визит в питомник – испытание посерьезнее «семидесяти ступеней». Даже меня потряхивало, когда я туда спускался. А когда первая пара скуфов, фыркнув, отвернулась…
   Я хмыкнул. Вот уж не ожидал…
   – Честно говоря, Мон, я был уверен, что скуф – самое грозное оружие ваших агентов.
   Он только усмехнулся и снова погладил зверька.
   – Тим, это просто милые остроухие пушистики, питающиеся янтарными лужами Тала. Они ведь даже не хищники, зубы – фикция, обманка, пищу они впитывают шерстинками… А «грозным оскалом» они отпугивают крупных зверей. Люди тоже – крупные хищники, мы тоже… обманулись. Они вовсе не страшное оружие класса «Б», они вообще не понимают, что такое «убивать».
   – Но как же тогда…
   – Это мы. Они лишь материализуют желания, используя наши же силы. Зверек – всего лишь катализатор, проводник… Все зависит от человека, в конце концов. Ты своим зверем еле сумел справиться с кучкой пиратов, а Лерц одним движением потушил звезду.
   – Зачем?
   – Шон не рассказывал?
   Я покачал головой. Ти-Монсор приглушенно продолжил:
   – Шон с Виллы-2. Звезда, которую потушил Лерц – это было их солнце… Если захочешь – спроси его. Может, до тебя, наконец, дойдет, почему я не поменялся с тобой местами. Ты Лерцу не соперник, Тим.
   Я присел на край стола, сосредоточенно разглядывая узор ковра под ногами.
   – А ты соперник?
   – Возможно.
   – Ты ведь возьмешь скуфа, Мон…
   – Ага… Я же иду как пленник – о чем ты?
   Я только вздохнул.
   – Готовность двадцать минут, Тим.
   Продолжая смотреть в одну точку, я пытался уместить в голове очередное открытие. Интересно, когда они закончатся, эти откровения? Или хотя бы начнут приносить что-то, кроме «умерщвления иллюзий»…
   Мне было приятнее считать, что капризные существа выбрали нас за наши личные качества… Но раз так, пусть так.
   Принцессу собрали красивой и обаятельной, чтобы завоевать «сердца народа». Принца – универсальным инструментом для выполнения особо деликатных заданий на грани человеческих возможностей. Чтобы мог скакать по чужим телам и не сойти с ума, чтобы он был намертво привязан к родной Ци-Шиме любовью к собственной сестре, чтобы отправился в драконью глотку с шутками и песнями. А что в нас есть «своего»? И что такое это «свое»? Случайное, не предусмотренное генными инженерами? Извращенное чувство юмора, привычка чесать затылок и включать терминал левой рукой – что?
   – Забавно выходит… Мое появление на свет – часть твоего плана, твое – плана Ци, появление Ци – часть плана первого Властителя Ци-Шимы…
   Он улыбнулся.
   – И все мы, как я уже заявлял, – часть промысла Божьего…
 
   – Хорошо, Мон. Чем займемся сейчас?
   Он устало потянулся, зажмурился и потер глаза.
   – Я, пожалуй, посплю пару часов. Можешь последовать мудрому примеру.
   Я покачал головой. Спать мне не хотелось абсолютно.
   – Нет, я, пожалуй, пойду поболтаю с принцессой. Ты мне своими рассказами окончательно доказал, что шахматы – не моя игра, попробую научить ее играть в снежки. Или устроим еще одно соревнование по цитатам… Не знаю, придумаем, чем заняться, я по ней дико соскучился… Хоть и знаю-то ее всего ничего.
   Он мечтательно улыбнулся, потом тяжело вздохнул и отвел взгляд.
   – Тим, вряд ли выйдет – она еще в криогене.
   – Но почему? Ее ранили или пытали? Что с ней?
   – Ничего, уймись. «Когти» заморозили ее целой и невредимой.
   – Тогда в чем проблема? Ей будет приятнее провести время вне криогена. Я не прав?
   – И да и нет, братишка… Она должна проснуться, только когда все решится.
   – Что решится?
   Он посмотрел на меня и натянуто улыбнулся.
   – Кто из нас открывает подарок…
   – В смысле?
   Он торжественно взмахнул руками.
   – Начинаем заключительный этап соревнований. Победитель получает все…
   Опустив руки, он подвинул к себе лежащую на столе планшетку, повертел в руках и отодвинул в сторону.
   – Тим, для Оми есть лишь один Ти-Монсор – я ничего не говорил ей про тебя. Пусть так оно и останется до поры до времени. Мы с тобой заключим пари: тот, кто выживет после этой операции, – получает все. Имя, титул, первый пост Чжаня и… Ки-Саоми. Уловил? Если убивают тебя – я остаюсь собой. Если убьют меня – мое место займешь ты, и позволишь принцессе называть тебя Моном, и ничего ей не расскажешь… Через несколько дней Оми взойдет на трон, и ее сознание уйдет в Ци. В дальнейшем у нее будет на тебя все меньше времени. А потом она полностью растворится в тигренке и перестанет интересоваться всеми этими глупостями – и ты сможешь вздохнуть свободно… Ну а если мы оба останемся живы – что ж, на радостях мы что-нибудь придумаем.
   Я покачал головой.
   – Мон, это бред. Мне – притворяться тобой? Оми знает тебя лучше Лерца – с чего ты взял, что она не догадается? Там, на сайте, так вышло случайно.
   – Эммади закачает тебе еще один мемо-блок – с моей памятью. Не проколешься.
   – Ты сошел с ума. Ты суешь голову дракону в пасть, заставляя меня спокойно слушать, как он тебя пережевывает, а потом отправляться за Оми и улыбаться ей, когда она будет называть меня твоим именем?
   Он склонил голову набок.
   – Возможно, и сошел… Но это именно то, что ты сделаешь, выиграв пари. Ты обещаешь?
   Я неуверенно кивнул. Мон поймал мой взгляд и долго смотрел в глаза.
   – Руку покажи.
   Достав руку из кармана, я с удивлением обнаружил, что скрестил пальцы.
   – Удобно, когда поставить себя на твое место проще простого, да?.. Да пойми, наконец, это не шутки!
   Он впервые за все это время повысил голос.
   – Лерц засел в Сердце Орла – это рубка в центре флагмана, но по сути – отдельный корабль с безразгонным телепортатором и таким щитом, что даже всем флотом его не продавить и за час. Не учитывая, конечно, что он давно успеет раствориться в воздухе – а если он сбежит, эта операция ни черта не стоит, все развалится. Поэтому Яано ведет меня туда с одной церемониальной шпагой и парализованными руками. Людей он может взять немного, чтобы не навлечь подозрений – а у Лерца там три десятка лучших бойцов из «старой гвардии». Переманить их невозможно – они с адмиралом не первый десяток меняют вместе, и половина их скелетов в шкафу – общая. Справиться с ними силами моего «конвоя» получится вряд ли – да и не собираюсь я рисковать. Поэтому Яано оставляет меня и уходит. Все, что у меня есть, – это крохотный шанс, что Лерц сломается, когда я сообщу ему, что флот наш. К сожалению, этот шанс – единственный, и я собираюсь его использовать. И все, что я хочу знать, входя туда, это то, что ты сделаешь так, как я сказал.
   Я сжал кулаки, потом медленно опустил их на столешницу. Выдохнул.
   – К сожалению, единственный путь не дать тебе сдохнуть – это убить тебя самому. Меня такой вариант не устраивает…
   Он расслабленно улыбнулся.
   – Принимаю это за торжественную клятву и позволяю себе быть спокойным. Брось, Тим, ты просто еще не разглядел всех плюсов своего выигрыша. А один ты не останешься – есть еще Эммади и твой Кустик… Черт, ну и угораздило же тебя влюбиться! Ни за что бы ни подумал, что вы с ней… Нет, это вне моего понимания.
   Я усмехнулся.
   – После того как мы сейчас выяснили, как замечательно сходятся во мнениях абсолютно идентичные личности, я боюсь предположить, как вы уживаетесь с Оми.
   – Вот и выяснишь на своей шкуре.
   Я сплюнул на пол и молча вышел. Ей богу, лучше бы я был сиротой.
 
   – Ребята, позвольте вам представить милорда Тима.
   Все присутствующие в рекреационном зале повернулись к нам. Около двадцати человек – и ни одной кислой физиономии. Похоже, все здесь следовали уже оформившейся традиции маяться дурью перед решающим боем, из которого можно и не вернуться.
   – Тим, тот, что сейчас стягивает с себя проигранную рубашку, – это наш уважаемый капитан первого ранга Яано Мелио, лучший пилот Империи. Если хочешь приодеться – предложи ему сыграть в карты. Он не выиграл еще ни одной партии. Правда, тебе придется учитывать его специфический вкус…
   Это был тот самый парень, которого я видел, когда только пришел в себя – высокий, статный блондин с длинными вьющимися волосами – настоящий бисёнен. Специфический вкус в выборе одежды на данный момент выражался в просторной «парусной» рубашке с кружевными манжетами и высоким воротником. А также – в узких атласных штанах, подвязанных широким поясом, что добавляло ему еще больше сходства с классическим биши. Рубашки, впрочем, он уже лишился и теперь демонстрировал всем болтающиеся на татуированной груди серебряные амулеты, увлеченно объясняя значение каждого сидящей рядом девушке лет тридцати.
   – Прекрасная миледи, которой он сейчас вешает лапшу на ее не менее прекрасные ушки, – Сара, специализируется на координации телепортационных переходов и потакании маленьким слабостям сильного пола.
   Девушка слушала красноречивые объяснения «первого пилота», открыв рот и хлопая ресницами. На секунду она отвлеклась и подмигнула мне. Я в ответ успел лишь нелепо помахать рукой.
   – Тот коренастый парень, что толкает Яано в бок и бесконечно ворчит, – Шон. Техник, в прошлом – старатель. Не обращай внимания на его угрюмость – это лишь способ спрятать подальше в бороду свою бесконечно добрую наивную душу и никому не показывать.
   Шона я тоже видел в рекреационном зале вместе с Яано, но дальше шли абсолютно незнакомые лица. Я порадовался тому, что они переоделись в «парадное» для этих посиделок – будь здесь двадцать человек в униформе, я бы вряд ли их различил.
   – За этим столиком компания наших штурмовиков – можешь звать по позывным: «Чили», «Нотариус», «Старбак». Более тридцати боевых операций – ни одной царапины. Не везет ребятам.
   Я зачем-то поклонился и похвастался.
   – А мне ногу отрубили. Пия… В смысле, вот он и отрубил.
   Ткнув Мона под ребро, я присоединился к общему гоготу. «Нотариус» оторвался от складывания огромного оригами из старого призывного плаката, отстегнул от пояса термостек и умоляюще посмотрел на Мона. Насколько я заметил, с оружием из всей компании не расстались только оперативники…
   – Можешь и мне, а? Ну, пожалуйста, хоть маленький кусочек. До сих пор не в курсе, как медблок изнутри выглядит.
   – После боя – хоть обе до бедра.
   Я воздел руку к потолку и вкратце рассказал невезучим, что они упустили. Особенно я упирал на описание Гурий Медблока – стараясь, чтобы ни Сара, ни остальные присутствующие леди меня не слышали. Потом я описал процесс выписки, вознесение эргономического больничного трона к расписанному лично Гиппократом потолку, торжественное падение ниц перед экс-больным обнаженных медсестер и, наконец, ритуальное сожжение базис-компьютера медблока, чтобы задобрить ниспославших здоровье богов – Глюкозу, Лактозу и… на этом моменте мне в висок прилетела игральная фишка. Учитывая, что Эммади швырнул ее из противоположного угла зала, не экономя силы, это было больно. Я погрозил ему пальцем, но дозволенные речи благоразумно прекратил.
   «Чили» заметно погрустнел и теперь задумчиво приглаживал пятерней свою синюю шевелюру. «Старбак» остался равнодушным – он был вторым увиденным мной на базе архоттунцем, и человеческих эмоций был чужд. Пришелец, похожий на исхудавшую костяную таксу, заинтересованно обнюхивал сотворенные «Нотариусом» оригами и восхищенно поглаживал костяные наросты на груди. Особенно таксе нравились журавлики.
   Потом мы с Моном, выпятив грудь, прошествовали к стае «младлейтов» – семерым молоденьким девушкам, выполнявшим функции мелкого обслуживающего персонала, секретарш и прочих «пойди-принеси»… При них, кончено, Мон обозвал их должности куда витиеватее, чуть ли не сравняв их по рангу с командором базы. Девушки захихикали. Мы с Ти-Монсором разыграли проверенную сценку «Да что я, вот мой брат», без конца превознося друг друга, что в нашем случае являлось чистой воды самохвальством. Когда Мон дошел до строчки «в отличие от меня, мой братец знает наизусть все истории мира», стайка как по команде раскрыла рты и начала упрашивать меня развлечь их какой-нибудь историей. Я влез на стол и с каменным лицом завел свое «давным-давно».
   – …И приковали люди Прометея к скале за то, что он принес им цепи и научил приковывать себя к скалам. И прилетал к нему ежедневно орел Гаруда и улетал тоже ежедневно – ибо его гнездо было как раз на той скале. Это было началом дружбы. Но потом явился к скале подлый Геракл о двенадцати геройских грамотах, разорвал цепи Прометея и испортил, дурак, всю сказку…
   Я слез со стола под неуверенные аплодисменты – похоже, понравилось только Мону, да еще Саре, снова поймавшей мой взгляд и едва заметно улыбнувшейся.
 
   Перезнакомив меня со всеми присутствующими, Мон отправился спать. За ним торопливо вышла пара смазливых «младлейтов»… Я всерьез задумался над тем, чтобы картинно потянуться, хорошенько зевнуть и во всеуслышание объявить, что поспать – идея хорошая. Раз уж наше самохвальство сработало… Вспомнив про лежащую в криогене Ванду, я мысленно пожелал ей новых, еще более соблазнительных ног и от идеи «поспать» отказался.
   Вместо этого я ненадолго покинул рекреационный зал и забежал проведать Аарха. Мальчик обнаружился в одном из служебных помещений – они с Диким сидели рядышком на столе, болтали ногами и о чем-то увлеченно беседовали. Я уловил обрывок фразы Ледышки – что-то насчет высших приоритетов, падения в смерть и прочего аарха. Разговор о «смысле жизни, вселенной и вообще» несколько не вписывался в характер замороженного неандертальца. Мне показалось, что он не так прост, как кажется. Впрочем, стоило мне подойти, он заревел привычное «Дикий приветствует тебя, маленький уголек». Это такой намек на «разницу температур». Что ж, Ледышка, каждому свое.
   Я вкратце объяснил им, что мы скоро улетаем. Улетаем без них. Разумные доводы на эту парочку все равно не действовали, поэтому я оставил их при себе. Просто поставил новоиспеченных друзей перед фактом. Сказал, что о них позаботятся люди Ти-Монсора, как только все закончится. Потом мы мило попрощались, и я вернулся в рекреационный зал.
   Немного посидев с «младлейтами», я присоединился к компании картежников. Яано за это время не остался голым только потому, что благоразумно прихватил с собой кейс с одеждой. На данный момент он увлеченно проигрывал одиннадцатую рубашку. Глаза его горели, он нервно теребил карты и вообще выглядел так, будто всерьез надеялся отыграться… Дождавшись окончания кона, я попросил сдавать и на меня – к счастью, игра была древней и мне хорошо знакомой. Проигрывать свою счастливую пижаму я настроен не был, поэтому по привычке поставил на кон все тело. Когда сдали карты, я улыбнулся и начал прикидывать пойдут ли мне кружевные манжеты… Через пару минут я получил шанс это проверить – напялил свежедобытый трофей поверх пижамы и повертелся перед Сарой. Она заливисто засмеялась.
   Через полчаса кейс Яано опустел, и мы решили прекратить игру. Шон пытался напялить на себя восьмую футболку, но борода ни в какую не хотела пролезать в узкий ворот. Сара свой выигрыш аккуратно складывала в стопку на краю дивана – к сожалению, играла она отлично, и ее вещи так ни разу в игру и не пошли. Присоединившийся к нам с десяток конов назад кап-три Ромеро все-таки переоделся в одну из Яановских позерских рубашек, предварительно оборвав ей все кружева. Это зрелище чуть не довело чувствительного эстета до обморока. Пилот бережно подобрал выброшенные Ромеро обрывки и спрятал в кейс. Лицо у него было трагическое настолько, что представлялось, как в полночь он пойдет их хоронить на ближайшем звездном кладбище.
   Оставшись без занятия, наша компания пару минут поиграла в молчанку, потом мы отправили пробегавшую мимо «младлетку» за слабоалкогольными коктейлями – в случае, если мы вдруг напьемся, решено было принять перед боем отрезвитель. После того как мы выпили первые два бокала, беседа стала гораздо увлекательнее. В конце концов я предложил всем резко повысить градус и пить на спор. Все мужественно согласились…
   Уже через полчаса стало ясно, что выиграет Шон. Кроме, разве что, Яано – он заснул на плече Ромеро и теперь что-то нашептывал во сне, пытаясь дотянуться до уха капитана. Ромеро мужественно сносил поведение старшего по званию.
   Мы с Сарой продолжали свои бесполезные старания – но уже по тому, как мы чокались, исход битвы было предугадать несложно. Кто прищуривается, чтобы нацелиться на бокалы коллег, – тот и проиграл. Не щурился один Шон – он абсолютно спокойно вливал себе в бороду все новые и новые порции и нисколько не менялся. Он, конечно, был полноватым, но невысокого роста, поэтому таинственная природа его несокрушимого духа осталась неизвестна. Потом мы поймали Ромеро на шулерстве – он пытался вколоть себе отрезвитель, чтобы продолжить сопротивление. Не заметить, как он долго роется в карманах, потом крутит в руках инъектор и приговаривает: «Сейчас-сейчас», – было довольно сложно. И все-таки его махинации мы раскрыли только после того, как он уронил инъектор, а Сара наклонилась его подать. Ромеро мы свалили на пол и устроили потасовку. Особенно буйствовала Сара – когда она наконец поднялась с измочаленного капитана, все увидели шелковые лохмотья, некогда бывшие Яановской блузой. К счастью, пилот так и не проснулся и этого тяжкого для своей ранимой души зрелища не увидел.