Хорошо, что темнота скрыла лицо Ритли. Несмотря на всю свою многолетнюю выдержку, агент был явно растерян.
Они повернули назад.
Теперь ему ясно: даже если Синтия где-то рядом, ее все равно не найти! Чтобы проверить все тайные кельи, комнатки, камеры и подземелья, нужно разобрать замок по камешку! Джек посмотрел на часы. Приближалось время, на которое они с Бернье назначили отплытие.
– Спасибо, месье Рене. Мы возвращаемся. Даже в полутьме он заметил, как повеселели лица ребят. Прогулки по мертвым коридорам старого замка не улучшали настроения. Все хотели вырваться из пыльных холодных стен.
Ритли взошел на судно. Бернье ждал его, покуривая на палубе.
– Не отчаивайтесь, – попытался успокоить он Джека. – У нас был муравей.
– Мне пришло в голову, – с трудом проговорил Ритли, – если Синтия все же здесь… если только Синтия у них в замке, то своим обыском мы обрекли ее на гибель!
«Ты хороший полицейский, – думал Рене, глядя, как катер удаляется от острова. – И не твоя вина, что есть люди сильнее тебя». Сегодня Рене готов был прощать кого угодно. Благодаря обыску, Лариса назвала себя его невестой. Бедняга Джек! Интуиция не подвела его, когда он направил свою команду в «каменный мешок». У Рене даже сердце прихватило, хотя он и понимал, насколько мала вероятность того, что Ритли что-то обнаружит. Дверь к Синтии находилась не в той стене, в которую они уперлись, а в боковой правой, где-то в середине коридора-тупика.
Судно окончательно затерялось в морской безмерности, и Рене, облегченно вздохнув, почти бегом направился к замку.
Ликуя, он вбежал в кабинет Филиппа Карно.
– Отец, они уплыли!
– И это привело тебя в такой неописуемый восторг?
– Нет, конечно. Однако этот въедливый лейтенант порядком попортил мне нервы, свернув в потайной коридор.
– Но твоя радость связана с русской.
– Да, она назвала себя моей невестой.
– Что ж, слово, произнесенное вслух один раз, второй раз сказать легче. При каких обстоятельствах оно слетело с ее уст?
– Полицейский спросил ее, что она делает на острове, и Лариса ответила, что она моя невеста.
– Это говорит лишь о ее здравом уме. Хотя о своей любви она должна сказать тебе, и только тебе.
– Я все понимаю, отец.
– Буду только рад, если у вас все получится. Но у тебя осталось не так много времени.
– Я хочу лишь дождаться подходящего случая для откровенного разговора.
– В который раз мы с особым тщанием обсуждаем ваши амурные дела, – усмехнулся Карно-старший, – в то время как у нас накопилась масса других проблем.
С лица Рене сошла улыбка.
– Морсини этому причиной или нет, но теперь полиция будет приглядывать за островом и его жителями. Будут ждать, когда мы совершим досадную оплошность. При таком раскладе осуществление операции связано с огромным риском и вряд ли разумно.
– Значит, нужно избавиться от Синтии? – без восторга спросил сын.
– У тебя есть другие предложения?
– Если заметим слежку за островом, другого выхода не остается. Всю необходимую информацию мы от нее получили.
– Ты сказал «если»…
– Я считаю, что в ближайшую неделю следует почаще наведываться в Ниццу, посмотреть, как будут вести себя полицейские. Если за островом и его судами будет установлено наблюдение, нам придется менять всю схему поставки товаров.
– Об этом я уже подумал, – Филипп Карно встал с кресла и подошел к окну.
Заходящее солнце раскрасило небо в причудливые узоры с преобладанием кроваво-красного. Закат вызывал в нем волнующие и тревожные чувства. Сходились день и ночь, будившие в сознании противоречивые мысли и ощущения.
– Я позвоню на берег. Кое-кому давно пора отработать авансы. Возьмите несколько ящиков с антиквариатом. Все документы должны быть оформлены. Проверим, возникнет ли у «Интерпола» желание ознакомиться с его содержимым.
Мари во время обыска так и подмывало заявить полицейским что-нибудь об этой зловредной русской, чтобы они забрали ее на материк и никогда не возвращали обратно. Но в чем можно было обвинить Ларису, чтобы при этом не задеть честь клана Карно?
То, что русская не утонула во время подводного плавания, потрясло корсиканку. Рене ее спас и теперь ходил сам не свой от радости и гордости. И судя по болтовне Катрин, сердце русской смягчилось после этой истории.
Если русскую не удается уничтожить физически, ее нужно убить морально. Скомпрометировать в глазах Рене – этим она добьется многого: и Ларису выведет из игры, и Рене избавит от наваждения.
Она схватила листок бумаги и принялась писать печатными буквами письмо. Перечитав написанное, осталась довольна. Без сомнения, автор письма – коварный враг семьи Карно. Мари считала, что ей просто повезло, когда она вчера случайно подслушала разговор братьев об американке. Теперь оставалось самое простое и вместе с тем самое сложное: подстроить так, чтобы записка попала к Рене или Жану.
Но и здесь вышло все на редкость удачно. Она положила листок на каменный пол в полуосвещенном коридоре, где должен был, по ее расчетам, через две минуты пройти Рене. Пусть поломает голову, почему именно здесь валялся сложенный вчетверо листок со страшным известием, и отчего он пахнет табаком. Обвалять записку в табаке Мари решила в самую последнюю минуту. Теперь Карно обязательно посетит мысль, что записку обронил мужчина.
Виолетта Галини шла по коридору, размышляя, что приготовить завтра на обед. Марк сегодня опять бесновался: «Мы каждый день едим одно и то же! Сегодня снова рыба!» – передразнила она мужа. Виолетта сосредоточенно смотрела себе под ноги, Так она ходила всегда – заботы пригнули ее спину, а сознание своей незначительности заставляло опускать лицо. Поэтому она сразу заметила листок бумаги, наклонилась и подняла его, скорее по привычке – в замке не должно быть мусора и пыли. По-видимому, выпавший из кармана, лист был аккуратно сложен и пах табаком. Виолетта хотела машинально сунуть его к себе в карман и потом выбросить в мусорный контейнер, но тут ей пришла в голову мысль, что листок мог обронить кто-то из хозяев. А вдруг это счет или письмо?
Она развернула бумагу, бросила взгляд на неровные строчки и прочитала несколько слов. Дальше она не могла остановиться и прочла до конца. Вот это да! Неужели русская мадам решилась на такое? «Я отнесу ее Филиппу Карно», – решила Виолетта. Но тут увидела Рене и быстро спрятала бумажку за вырез платья. Молодой хозяин был настолько погружен в свои мысли, что не обратил на женщину внимания. Она медленно направилась к кабинету хозяина, но вдруг остановилась, повернулась и пошла в другую сторону.
Лариса еще завтракала, когда к ней пришел Рене. Он сообщил, что по делам срочно едет в Ниццу, и спросил, что ей привезти. Лариса быстро составила список самого необходимого: одежду, косметику. Но больше всего ей хотелось самой поехать с ним.
Через несколько минут после ухода Рене к ней робко постучали. Лариса удивилась, так как никого не ждала. Еще больше ее поразило то, что за дверью стояла жена Марка. У нее было странное, тревожное и настороженное лицо. Поздоровавшись, женщина молча протянула Ларисе листок бумаги.
– Что это? – спросила Лариса.
– Вам лучше знать, – сухо ответила Виолетта. – Может быть, я поступаю опрометчиво, но вы спасли моего ребенка… Бог вам судья, – и женщина быстро вышла из комнаты.
Озадаченная, Лариса развернула листок.
Что же все это значит, мучительно ломала голову девушка. Неужели ее опять испытывают? Но она же сама слышала, что с проверками покончено! По-видимому, ее хотели скомпрометировать. Мари или Жан! Мари вряд могла до такого додуматься. Значит, похотливый Жан решил отомстить ей столь подлым образом. Но как записка попала к Виолетте? Не важно как, важно другое: она поверила, значит, поверили бы и другие. В эту минуту Лариса вдруг ощутила резкий запах табака, несомненно исходивший от записки. Сработано без изящества, но вместе с комментариями самого Жана вполне может сойти за правду. Да, все указывает на Жана. Откуда Мари знать об американке? Такие дела не обсуждают с женщинами в семье.
Ситуация прояснилась. Но что ей делать? Промолчать? А если Виолетта раскается, подумав об опасности, которая угрожает всем им, если донесут на Карно?
Лариса решила открыться Рене. Но он же уезжает в Ниццу! – вспомнила она.
Когда прибежала на пристань, яхта уже отплыла и находилась метрах в ста от причала. Заметив фигурку Ларисы на деревянных мостках, Рене по-своему истолковал ее внезапное появление. Лицо его осветила улыбка, он замахал рукой. Лариса машинально помахала в ответ. Несомненно, он решил, что она прибежала проводить его. Как трогательно и романтично! Ну что ж, придется навестить главу клана, могущественного и сурового Филиппа Карно!
Филипп Карно подошел к любимой картине с всадницей. Нет, Рене с Ларисой не справиться. «Значит ли это, что, когда я уйду, Лариса станет истинной хозяйкой замка? Пока она слишком молода для этого. Да, она умна, но как хорошему вину, ей нужно время, чтобы выстояться».
В дверь постучали негромко, но требовательно. Дверь не была заперта, но вопреки обыкновению, он пошел открывать. И сразу столкнулся со взглядом Ларисы, напряженным и решительным.
– Прошу вас, мадемуазель, – наклонил голову в приветствии Филипп.
Неужели она пришла по поводу свадьбы с Рене? Он потому и назвал ее «мадемуазель», чтобы подчеркнуть, что ее предыдущий союз не считает настоящим браком.
Лариса протянула ему листок бумаги.
– Что это? – он удивился так же, как и она, когда ей передала это Виолетта.
– Читайте, месье.
Он быстро пробежал глазами текст.
– Хм… Если вы это состряпали, то зачем принесли мне? Чтобы я передал в полицию?
– Думаю, кто-то желает меня скомпрометировать. Но вышла осечка. Эта бумага случайно попала ко мне. То есть, мне ее принесли, но не спрашивайте, кто.
– Назовите имя вашего таинственного заступника, я обещаю его не трогать.
Лариса испытующе посмотрела на него, словно взвешивая, можно ли ему верить. Корсиканцы держат слово, решила она.
– Мне принесла эту записку Виолетта Галини.
– Понятно. В благодарность за спасение сына. – Лариса нахмурилась, и он добавил: – Не волнуйтесь, я сдержу слово.
– Я не сомневаюсь в этом.
– Вы пришли просить за эту женщину?
– Нет, – честно призналась она. – Я беспокоюсь о себе.
– Мне кажется, если бы вы сочинили это письмо, то вы бы все равно пришли с ним ко мне, – Филипп внимательно смотрел ей в глаза.
Лариса вздрогнула. Значит, он ей не поверил.
– Вы опять подозреваете меня Бог знает в чем.
– Подозревать всех и вся – мой долг, – немного напыщенно произнес Карно. – А вы бы на моем месте поверили вашим словам?
«Вряд ли мы когда-нибудь поменяемся местами», – подумала Лариса.
– В этом мире ничего нельзя знать наверняка, – с загадочным видом произнес Карно.
– Что вы имеете в виду? Вы читаете мои мысли?
– В этом я едва ли могу соперничать с вами… Он окончательно сбил ее с толку.
– Вы хотите сказать, что я читаю мысли?
– Это только констатация факта. – Лариса предпочла промолчать, решив выслушать, что непредсказуемый Карно произнесет дальше. – Я ни на минуту не усомнился, что не вы составили этот дурацкий донос. Вы слишком умны, чтобы совершать подобную глупость. Если бы я вам не поверил, я был бы не тем, кто я есть, а коротал дни у камина или телевизора. – Филипп рассмеялся искренним молодым смехом.
Она тоже облегченно улыбнулась:
– Что бы вы чувствовали на моем месте?
– А вот это, к сожалению, невозможно. Увы, как известно, молодость – это недостаток, от которого очень легко избавиться. А кого вы подозреваете?
– Мари несколько раз пыталась меня убить, Жан открыто ненавидит! Если у меня на острове появится еще один враг – считайте, что дни мои сочтены. От троих мне не отбиться.
«У нее завидное самообладание! Настоящая корсиканка! И как похожа на Люси!»
– Действительно, вы оказались в непростой ситуации, но отнюдь не безвыходной. Само Небо послало вам трудное испытание, но я уверен, вы его выдержите.
– Вы говорите, как проповедник.
– Что делать! В своем доме я и Бог, и монарх, и закон. Но, Лариса, вы не ответили на мой вопрос.
– В записке упоминается некая Синтия Карлайн, которая тоже, якобы, находится в замке. Я же о ней ничего не слышала. Значит, это ваша тайна и, вероятнее всего, американка действительно существует, и донос – тому подтверждение. Вывод напрашивается сам собой. Ни Катрин, ни Мари о той женщине не знают. Значит, знают об этом Рене, его брат и вы. Скорее всего, только вы трое, может быть, еще кто-то из мужчин.
«Беседовать с умным человеком – истинное наслаждение, – подумал Филипп Карно. – Я еще не знаю, кто эта девочка – друг наш или враг, но мне приятно ее общество».
– Разумеется, вам не терпится узнать, кто такая Синтия Карлайн. Или вам о ней уже все известно? – Карно уставился на Ларису буравящими глазами. Та ответила спокойным, почти равнодушным взглядом. Тогда он продолжил: – Синтия находилась во Франции под видом дочери миллионера. На самом деле она – специальный агент «Интерпола». Мы выкрали ее, чтобы получить жизненно важные для нас сведения. Мы подозревали, что за интересом властей к нашему замку стоит клан Морсини. – Филипп не стал вдаваться в подробности, каким образом «Интерпол» может угрожать безопасности семьи Карно. – Вчерашний визит полицейских подтвердил наши опасения. Более того, до вчерашнего дня мы не собирались убирать эту женщину. Теперь, боюсь, у нас не остается выбора….
– Вы ее… уберете? – Лариса смотрела на него расширенными от ужаса глазами. Она побледнела, не веря, что можно так просто, так спокойно приговорить человека к смерти. Филипп нахмурился.
– Боже! – она закрыла лицо руками.
– Держать ее в заточении до тех пор, пока все не уляжется, глупо. Я не хотел, чтобы вы знали об этом. Наши женщины и не подозревают о Синтии, вы правы. Меньше знаешь, спокойнее живешь.
Они ее похитили, использовали, а теперь она им больше не нужна. Зачем ее держать в камере? Убить – и никаких хлопот. У Ларисы не укладывалось все это в голове, но еще больше ее поразило будничное спокойствие тона, с каким это рассказывал Карно. Вот так же, из-за некой целесообразности и ее без долгих колебаний отправят на тот свет. Если у Ларисы и были какие-то иллюзии, то Филипп Карно их окончательно развеял. Похоже, и вправду вопрос о том, согласится ли она стать женой Рене – вопрос жизни и смерти.
– Извините, мадемуазель, если чем-то вас расстроил.
– По крайне мере вы были со мной откровенны, – сухо сказала девушка. От мимолетной симпатии к старику не осталось и следа.
Глава 12
Они повернули назад.
Теперь ему ясно: даже если Синтия где-то рядом, ее все равно не найти! Чтобы проверить все тайные кельи, комнатки, камеры и подземелья, нужно разобрать замок по камешку! Джек посмотрел на часы. Приближалось время, на которое они с Бернье назначили отплытие.
– Спасибо, месье Рене. Мы возвращаемся. Даже в полутьме он заметил, как повеселели лица ребят. Прогулки по мертвым коридорам старого замка не улучшали настроения. Все хотели вырваться из пыльных холодных стен.
Ритли взошел на судно. Бернье ждал его, покуривая на палубе.
– Не отчаивайтесь, – попытался успокоить он Джека. – У нас был муравей.
– Мне пришло в голову, – с трудом проговорил Ритли, – если Синтия все же здесь… если только Синтия у них в замке, то своим обыском мы обрекли ее на гибель!
«Ты хороший полицейский, – думал Рене, глядя, как катер удаляется от острова. – И не твоя вина, что есть люди сильнее тебя». Сегодня Рене готов был прощать кого угодно. Благодаря обыску, Лариса назвала себя его невестой. Бедняга Джек! Интуиция не подвела его, когда он направил свою команду в «каменный мешок». У Рене даже сердце прихватило, хотя он и понимал, насколько мала вероятность того, что Ритли что-то обнаружит. Дверь к Синтии находилась не в той стене, в которую они уперлись, а в боковой правой, где-то в середине коридора-тупика.
Судно окончательно затерялось в морской безмерности, и Рене, облегченно вздохнув, почти бегом направился к замку.
Ликуя, он вбежал в кабинет Филиппа Карно.
– Отец, они уплыли!
– И это привело тебя в такой неописуемый восторг?
– Нет, конечно. Однако этот въедливый лейтенант порядком попортил мне нервы, свернув в потайной коридор.
– Но твоя радость связана с русской.
– Да, она назвала себя моей невестой.
– Что ж, слово, произнесенное вслух один раз, второй раз сказать легче. При каких обстоятельствах оно слетело с ее уст?
– Полицейский спросил ее, что она делает на острове, и Лариса ответила, что она моя невеста.
– Это говорит лишь о ее здравом уме. Хотя о своей любви она должна сказать тебе, и только тебе.
– Я все понимаю, отец.
– Буду только рад, если у вас все получится. Но у тебя осталось не так много времени.
– Я хочу лишь дождаться подходящего случая для откровенного разговора.
– В который раз мы с особым тщанием обсуждаем ваши амурные дела, – усмехнулся Карно-старший, – в то время как у нас накопилась масса других проблем.
С лица Рене сошла улыбка.
– Морсини этому причиной или нет, но теперь полиция будет приглядывать за островом и его жителями. Будут ждать, когда мы совершим досадную оплошность. При таком раскладе осуществление операции связано с огромным риском и вряд ли разумно.
– Значит, нужно избавиться от Синтии? – без восторга спросил сын.
– У тебя есть другие предложения?
– Если заметим слежку за островом, другого выхода не остается. Всю необходимую информацию мы от нее получили.
– Ты сказал «если»…
– Я считаю, что в ближайшую неделю следует почаще наведываться в Ниццу, посмотреть, как будут вести себя полицейские. Если за островом и его судами будет установлено наблюдение, нам придется менять всю схему поставки товаров.
– Об этом я уже подумал, – Филипп Карно встал с кресла и подошел к окну.
Заходящее солнце раскрасило небо в причудливые узоры с преобладанием кроваво-красного. Закат вызывал в нем волнующие и тревожные чувства. Сходились день и ночь, будившие в сознании противоречивые мысли и ощущения.
– Я позвоню на берег. Кое-кому давно пора отработать авансы. Возьмите несколько ящиков с антиквариатом. Все документы должны быть оформлены. Проверим, возникнет ли у «Интерпола» желание ознакомиться с его содержимым.
Мари во время обыска так и подмывало заявить полицейским что-нибудь об этой зловредной русской, чтобы они забрали ее на материк и никогда не возвращали обратно. Но в чем можно было обвинить Ларису, чтобы при этом не задеть честь клана Карно?
То, что русская не утонула во время подводного плавания, потрясло корсиканку. Рене ее спас и теперь ходил сам не свой от радости и гордости. И судя по болтовне Катрин, сердце русской смягчилось после этой истории.
Если русскую не удается уничтожить физически, ее нужно убить морально. Скомпрометировать в глазах Рене – этим она добьется многого: и Ларису выведет из игры, и Рене избавит от наваждения.
Она схватила листок бумаги и принялась писать печатными буквами письмо. Перечитав написанное, осталась довольна. Без сомнения, автор письма – коварный враг семьи Карно. Мари считала, что ей просто повезло, когда она вчера случайно подслушала разговор братьев об американке. Теперь оставалось самое простое и вместе с тем самое сложное: подстроить так, чтобы записка попала к Рене или Жану.
Но и здесь вышло все на редкость удачно. Она положила листок на каменный пол в полуосвещенном коридоре, где должен был, по ее расчетам, через две минуты пройти Рене. Пусть поломает голову, почему именно здесь валялся сложенный вчетверо листок со страшным известием, и отчего он пахнет табаком. Обвалять записку в табаке Мари решила в самую последнюю минуту. Теперь Карно обязательно посетит мысль, что записку обронил мужчина.
Виолетта Галини шла по коридору, размышляя, что приготовить завтра на обед. Марк сегодня опять бесновался: «Мы каждый день едим одно и то же! Сегодня снова рыба!» – передразнила она мужа. Виолетта сосредоточенно смотрела себе под ноги, Так она ходила всегда – заботы пригнули ее спину, а сознание своей незначительности заставляло опускать лицо. Поэтому она сразу заметила листок бумаги, наклонилась и подняла его, скорее по привычке – в замке не должно быть мусора и пыли. По-видимому, выпавший из кармана, лист был аккуратно сложен и пах табаком. Виолетта хотела машинально сунуть его к себе в карман и потом выбросить в мусорный контейнер, но тут ей пришла в голову мысль, что листок мог обронить кто-то из хозяев. А вдруг это счет или письмо?
Она развернула бумагу, бросила взгляд на неровные строчки и прочитала несколько слов. Дальше она не могла остановиться и прочла до конца. Вот это да! Неужели русская мадам решилась на такое? «Я отнесу ее Филиппу Карно», – решила Виолетта. Но тут увидела Рене и быстро спрятала бумажку за вырез платья. Молодой хозяин был настолько погружен в свои мысли, что не обратил на женщину внимания. Она медленно направилась к кабинету хозяина, но вдруг остановилась, повернулась и пошла в другую сторону.
Лариса еще завтракала, когда к ней пришел Рене. Он сообщил, что по делам срочно едет в Ниццу, и спросил, что ей привезти. Лариса быстро составила список самого необходимого: одежду, косметику. Но больше всего ей хотелось самой поехать с ним.
Через несколько минут после ухода Рене к ней робко постучали. Лариса удивилась, так как никого не ждала. Еще больше ее поразило то, что за дверью стояла жена Марка. У нее было странное, тревожное и настороженное лицо. Поздоровавшись, женщина молча протянула Ларисе листок бумаги.
– Что это? – спросила Лариса.
– Вам лучше знать, – сухо ответила Виолетта. – Может быть, я поступаю опрометчиво, но вы спасли моего ребенка… Бог вам судья, – и женщина быстро вышла из комнаты.
Озадаченная, Лариса развернула листок.
«Я знаю, где находится Синтия Карлайн. Спасите ее и меня. Приплывайте через два дня с большим отрядом, люди Карно могут оказать вооруженное сопротивление.Лариса ничего не понимала. Кто сочинил эту записку? Ясно, что не американка. Но в замке, кроме нее, есть еще только одна пленница – Лариса. Но при чем здесь Виолетта? Она бросилась догонять ее, но той уже и след простыл.
Пленница замка Сен-Кам»
Что же все это значит, мучительно ломала голову девушка. Неужели ее опять испытывают? Но она же сама слышала, что с проверками покончено! По-видимому, ее хотели скомпрометировать. Мари или Жан! Мари вряд могла до такого додуматься. Значит, похотливый Жан решил отомстить ей столь подлым образом. Но как записка попала к Виолетте? Не важно как, важно другое: она поверила, значит, поверили бы и другие. В эту минуту Лариса вдруг ощутила резкий запах табака, несомненно исходивший от записки. Сработано без изящества, но вместе с комментариями самого Жана вполне может сойти за правду. Да, все указывает на Жана. Откуда Мари знать об американке? Такие дела не обсуждают с женщинами в семье.
Ситуация прояснилась. Но что ей делать? Промолчать? А если Виолетта раскается, подумав об опасности, которая угрожает всем им, если донесут на Карно?
Лариса решила открыться Рене. Но он же уезжает в Ниццу! – вспомнила она.
Когда прибежала на пристань, яхта уже отплыла и находилась метрах в ста от причала. Заметив фигурку Ларисы на деревянных мостках, Рене по-своему истолковал ее внезапное появление. Лицо его осветила улыбка, он замахал рукой. Лариса машинально помахала в ответ. Несомненно, он решил, что она прибежала проводить его. Как трогательно и романтично! Ну что ж, придется навестить главу клана, могущественного и сурового Филиппа Карно!
Филипп Карно подошел к любимой картине с всадницей. Нет, Рене с Ларисой не справиться. «Значит ли это, что, когда я уйду, Лариса станет истинной хозяйкой замка? Пока она слишком молода для этого. Да, она умна, но как хорошему вину, ей нужно время, чтобы выстояться».
В дверь постучали негромко, но требовательно. Дверь не была заперта, но вопреки обыкновению, он пошел открывать. И сразу столкнулся со взглядом Ларисы, напряженным и решительным.
– Прошу вас, мадемуазель, – наклонил голову в приветствии Филипп.
Неужели она пришла по поводу свадьбы с Рене? Он потому и назвал ее «мадемуазель», чтобы подчеркнуть, что ее предыдущий союз не считает настоящим браком.
Лариса протянула ему листок бумаги.
– Что это? – он удивился так же, как и она, когда ей передала это Виолетта.
– Читайте, месье.
Он быстро пробежал глазами текст.
– Хм… Если вы это состряпали, то зачем принесли мне? Чтобы я передал в полицию?
– Думаю, кто-то желает меня скомпрометировать. Но вышла осечка. Эта бумага случайно попала ко мне. То есть, мне ее принесли, но не спрашивайте, кто.
– Назовите имя вашего таинственного заступника, я обещаю его не трогать.
Лариса испытующе посмотрела на него, словно взвешивая, можно ли ему верить. Корсиканцы держат слово, решила она.
– Мне принесла эту записку Виолетта Галини.
– Понятно. В благодарность за спасение сына. – Лариса нахмурилась, и он добавил: – Не волнуйтесь, я сдержу слово.
– Я не сомневаюсь в этом.
– Вы пришли просить за эту женщину?
– Нет, – честно призналась она. – Я беспокоюсь о себе.
– Мне кажется, если бы вы сочинили это письмо, то вы бы все равно пришли с ним ко мне, – Филипп внимательно смотрел ей в глаза.
Лариса вздрогнула. Значит, он ей не поверил.
– Вы опять подозреваете меня Бог знает в чем.
– Подозревать всех и вся – мой долг, – немного напыщенно произнес Карно. – А вы бы на моем месте поверили вашим словам?
«Вряд ли мы когда-нибудь поменяемся местами», – подумала Лариса.
– В этом мире ничего нельзя знать наверняка, – с загадочным видом произнес Карно.
– Что вы имеете в виду? Вы читаете мои мысли?
– В этом я едва ли могу соперничать с вами… Он окончательно сбил ее с толку.
– Вы хотите сказать, что я читаю мысли?
– Это только констатация факта. – Лариса предпочла промолчать, решив выслушать, что непредсказуемый Карно произнесет дальше. – Я ни на минуту не усомнился, что не вы составили этот дурацкий донос. Вы слишком умны, чтобы совершать подобную глупость. Если бы я вам не поверил, я был бы не тем, кто я есть, а коротал дни у камина или телевизора. – Филипп рассмеялся искренним молодым смехом.
Она тоже облегченно улыбнулась:
– Что бы вы чувствовали на моем месте?
– А вот это, к сожалению, невозможно. Увы, как известно, молодость – это недостаток, от которого очень легко избавиться. А кого вы подозреваете?
– Мари несколько раз пыталась меня убить, Жан открыто ненавидит! Если у меня на острове появится еще один враг – считайте, что дни мои сочтены. От троих мне не отбиться.
«У нее завидное самообладание! Настоящая корсиканка! И как похожа на Люси!»
– Действительно, вы оказались в непростой ситуации, но отнюдь не безвыходной. Само Небо послало вам трудное испытание, но я уверен, вы его выдержите.
– Вы говорите, как проповедник.
– Что делать! В своем доме я и Бог, и монарх, и закон. Но, Лариса, вы не ответили на мой вопрос.
– В записке упоминается некая Синтия Карлайн, которая тоже, якобы, находится в замке. Я же о ней ничего не слышала. Значит, это ваша тайна и, вероятнее всего, американка действительно существует, и донос – тому подтверждение. Вывод напрашивается сам собой. Ни Катрин, ни Мари о той женщине не знают. Значит, знают об этом Рене, его брат и вы. Скорее всего, только вы трое, может быть, еще кто-то из мужчин.
«Беседовать с умным человеком – истинное наслаждение, – подумал Филипп Карно. – Я еще не знаю, кто эта девочка – друг наш или враг, но мне приятно ее общество».
– Разумеется, вам не терпится узнать, кто такая Синтия Карлайн. Или вам о ней уже все известно? – Карно уставился на Ларису буравящими глазами. Та ответила спокойным, почти равнодушным взглядом. Тогда он продолжил: – Синтия находилась во Франции под видом дочери миллионера. На самом деле она – специальный агент «Интерпола». Мы выкрали ее, чтобы получить жизненно важные для нас сведения. Мы подозревали, что за интересом властей к нашему замку стоит клан Морсини. – Филипп не стал вдаваться в подробности, каким образом «Интерпол» может угрожать безопасности семьи Карно. – Вчерашний визит полицейских подтвердил наши опасения. Более того, до вчерашнего дня мы не собирались убирать эту женщину. Теперь, боюсь, у нас не остается выбора….
– Вы ее… уберете? – Лариса смотрела на него расширенными от ужаса глазами. Она побледнела, не веря, что можно так просто, так спокойно приговорить человека к смерти. Филипп нахмурился.
– Боже! – она закрыла лицо руками.
– Держать ее в заточении до тех пор, пока все не уляжется, глупо. Я не хотел, чтобы вы знали об этом. Наши женщины и не подозревают о Синтии, вы правы. Меньше знаешь, спокойнее живешь.
Они ее похитили, использовали, а теперь она им больше не нужна. Зачем ее держать в камере? Убить – и никаких хлопот. У Ларисы не укладывалось все это в голове, но еще больше ее поразило будничное спокойствие тона, с каким это рассказывал Карно. Вот так же, из-за некой целесообразности и ее без долгих колебаний отправят на тот свет. Если у Ларисы и были какие-то иллюзии, то Филипп Карно их окончательно развеял. Похоже, и вправду вопрос о том, согласится ли она стать женой Рене – вопрос жизни и смерти.
– Извините, мадемуазель, если чем-то вас расстроил.
– По крайне мере вы были со мной откровенны, – сухо сказала девушка. От мимолетной симпатии к старику не осталось и следа.
Глава 12
Рене давал последние наставления:
– Особое внимание к людям, прогуливающимся по причалу вблизи яхт. Своим поведением постарайтесь не вызывать подозрений. Я, Жан и Марк едем в город с товаром.
Через полчаса огромный ящик красного дерева был погружен в закрытый фургон, и трое мужчин с яхты поехали в антикварный магазин. Рене внимательно наблюдал в зеркало заднего обзора. Несколько кварталов за ними следовал белый «ситроен», но, резко повернув по сигналу Рене на боковую улочку, они убедились, что это случайное совпадение.
«Неужели полицейские оставили нас в покое и не пытаются найти хоть какие-то улики против семьи Карно? – с надеждой подумал Рене. – Если это подтвердится, отец будет доволен». Рене не признавался даже самому себе, что это даст шанс сохранить Синтии жизнь. Он боялся, если Лариса случайно узнает об убийстве американки, она никогда не простит ему.
Рене быстро оформил сделку, его люди сдали антиквариат, и каждый отправился по своим делам. Жан с Марком – пить пиво, а Рене по магазинам. Он купил все по списку Ларисы в первом же супермаркете и пошел искать магазин подороже, где хотел приобрести своей невесте подарок, достойный ее красоты и способный хоть в какой-то мере выразить его любовь к ней.
Джек Ритли возвращался домой. Приказ есть приказ, но, честно говоря, он и сам уже не верил, что когда-нибудь увидит Синтию.
Оставалось лишь купить подарки жене и дочери. Надо сказать, что он еще ни разу не посещал местные магазины, и сегодняшний поход не принес ему никакой радости. Он скользил равнодушным взглядом по великолепно оформленным витринам, но обилие красивых и ярких товаров лишь повергало его в смятение. Он не мог даже представить, чего бы хотелось иметь его жене. Ему всегда казалось, что у нее тьма всяких ненужных вещей. Раньше в таких вопросах его всегда спасала Синтия. Она знала, что лучше купить в подарок в Мексике, а что – в Венеции.
«Да, Синтия мне больше не поможет и сама никогда уже не пробежится по магазинам. Никогда не похвастается новой нелепой шляпкой из соломки, ярким шифоновым шарфиком или дешевыми разноцветными бусами венецианского стекла. – Джек предавался сентиментальным воспоминаниям, как вдруг увидел на другой стороне Рене. – Что он здесь делает?» – удивился он. После вчерашнего посещения замка с семьи Карно были сняты все подозрения, даже наблюдение за ними не было установлено. Тем не менее, на собственный страх и риск, Джек решил проследить за корсиканцем. А вдруг это и есть тот самый счастливый случай?
…Рене долго выбирал ожерелье. Он никак не мог остановиться на одном из пяти, которые симпатичная продавщица по очереди примерила на себе. Все они, на взгляд мужчины, были великолепны. Она расспрашивала про цвет глаз, волос и кожи невесты месье, и вскоре на прилавке осталось только два: из изумрудов и из рубинов.
– Рубины – это беспроигрышно, – улыбнулась она. – Но я бы рискнула предположить, что вашей невесте больше понравятся изумруды.
Взяв в руки ожерелье, Рене бросил взгляд на торговый зал – проверяя, нет ли подозрительных типов за спиной.
«Проклятье! Джек Ритли! Значит, ты идешь за мной по следу, – покачал головой младший Карно. – А ведь ты убийца, Джек, так как сейчас ты подписал своей Синтии смертный приговор».
Он купил оба ожерелья. «Одно предложу на выбор Ларисе, – решил Рене, – а другое подарю Катрин». Столь же тщательно выбирая кольца, он даже не пытался смотреть, следит ли за ним полицейский. Пусть думает, что Рене ни о чем не подозревает.
Они отплыли под вечер и прибыла на остров уже поздно ночью. По пути Рене опрашивал наблюдателей. Ничего интересного.
«Мне повезло, что я обнаружил Джека, – подумал Рене. – Хотя с его стороны было большой неосторожностью самому влезать в это дело».
Рано утром братья Карно докладывали отцу о поездке.
– Значит, судьба Карлайн решена, – сухо заметил Филипп Карно.
– Одной шлюхой меньше, – ухмыльнулся Жан.
– А мне ее жаль, – неожиданно признался Карно-старший. – Она не заслужила такой печальной участи. Она так молода и прекрасна.
– Вы становитесь сентиментальным, отец, – зло бросил Жан. – Дело все равно будет сделано.
– Да, но мы же люди, а не звери… Кстати, посмотрите на это, – он достал записку и отдал Рене.
Тот прочитал и передал Жану, который тут же воскликнул:
– Ну вот, я же говорил! – в голосе слышалось нескрываемое торжество. – Она продаст нас в любую минуту.
– Русская считает, что это твоих рук дело, – с легкой улыбкой заметил Филипп.
– Что?! – у Жана удивленно вытянулось лицо. – Да как она посмела, эта дрянь!
– Заткни свою пасть, – процедил Рене.
– Успокойтесь. По словам русской, у нее в замке есть опасные враги. Это ты, Жан, и Мари. Она подозревает, что таким образом ты хотел свести с ней счеты.
– Боже, отец, кому вы верите? Все это чушь.
– Почему же? Мари не знала о Синтии.
– Какого черта мне понадобилось писать дурацкие записки?! – Жан растерянно переводил взгляд с Рене на отца и обратно.
– Я тебя хочу об этом спросить! – угрожающим тоном проговорил Рене.
– Я этого не делал! – взорвался Жан. – Плевать я хотел на вашу русскую. Да, она мне противна, но не буду я из-за этой дряни писать доносы!
– Тогда кто же это сделал?
. – А кто выкачал воздух из баллонов Ларисы? – усмехнулся Жан.
– Интересно, кто? – спросил Рене.
– Мари, конечно! Нет ничего страшнее ревнивой женщины.
– Она не знает о Карлайн.
– Вы уверены? И у стен есть уши. А в тот раз, когда мы говорили об американке на причале, Мари была недалеко, – напомнил Жан.
– Вряд ли она слышала, – пожал плечами Рене.
– Но вполне могла услышать.
– Пожалуй.
Отец хранил молчание, но теперь, когда кое-что прояснилось, посчитал необходимым вмешаться.
– С Мари я поговорю. Теперь и с нее придется не спускать глаз, а то наделает глупостей.
– Отец, у меня к тебе просьба, – вдруг сказал Рене.
– Я слушаю тебя. – Филипп Карно нахмурился.
– Нельзя ли решить судьбу Синтии после нашей с Ларисой свадьбы?
– А ты уверен, что свадьба состоится?
– Да. Все решится на днях.
– Ну что же, будем считать, что ты подарил американской мисс несколько дней жизни.
Лариса ушла из замка, никому не сказавшись, одна. Она сидела на обломке скалы на берегу и рассеянно смотрела на плещущие волны. Потом сняла с шеи ожерелье и стала рассматривать, как под лучами солнца играет огонь в драгоценных камнях. Никогда в жизни Лариса Чарская не видела такой красоты. В другое время ее бы порадовало внимание Молодого и сильного мужчины, но сейчас, глядя на дорогое украшение, она чувствовала только невыразимую тоску. Ей казалось, что на шею повесили ошейник и посадили на золотую цепь. Она вспомнила сон, который приснился ей в то утро, когда она очнулась в замке. И теперь роковая развязка приближалась с неумолимой скоростью.
«Он, наверное, уже и колечко с бриллиантиком мне приготовил! – усмехнулась Лариса. – Раз уж был в ювелирном магазине, то не терял времени даром». Больше всего Ларису раздражало именно то счастливое влюбленное выражение, которое появлялось на лице Рене, когда он видел ее.
Еще несколько дней назад угроза смерти казалась ей какой-то абстракцией, которую она никак не могла примерить на себя. Рене все-таки выглядел в ее глазах благородным рыцарем, а не разбойником с большой дороги. Она надеялась, что сумеет объяснить ему, уговорить, заставит понять! Она думала, ее отпустят. Куда там! Разговор с Филиппом Карно вспоминался ей как самое страшное потрясение в жизни. Благовоспитанный, вежливый, интеллигентный, благородный на вид старик хладнокровно и спокойно сообщил ей о казни молодой женщины, которая, кажется, не причинила его семье никакого вреда.
Лариса вздрогнула. Неужели до конца жизни ей придется жить с этими людьми и притворяться, что она играет в их игры?
Надо бежать! Бежать, пока она окончательно не увязла в трясине, которая называется «Карно», пока она не родила очередного маленького убийцу, которого с пеленок будут приучать к тому, что нельзя доверять никому, даже собственной матери!
Правда, она однажды уже пыталась бежать от Шуршина, но вспоминать об этом сейчас не хотелось. Сейчас ошибки должны быть исключены. Ошибка – это верная смерть!
Бежать придется на яхте. Оставалось научиться этой яхтой управлять, а охранников она сумеет провести. Добраться бы до Марселя, а потом в Париж, в русское посольство. «Нужно попросить Рене, чтобы он сегодня же покатал меня на яхте».
– Вот ты где! – она вздрогнула, услышав за спиной голос Жана. – Мечтаешь о доме? – хохотнул он. – Но я не об этом хотел с тобой потолковать. Скажи, откуда в тебе столько наглости и самомнения? Какого дьявола ты наговорила отцу, будто я тебя подставил?
– Неужели я ошиблась? – спокойно спросила она.
Он вытащил из кармана нож с длинным широким лезвием.
– Ты все правильно поняла, – усмехнулся он, заметив непритворный ужас в ее глазах. – Это стилет. – Он приблизился. – А знаешь, для чего я взял стилет? – Жан упивался своей властью над ней. Лариса не сводила глаз с лезвия, горящего холодным металлическим блеском в лучах ослепительного солнца. Ей стало вдруг очень холодно. – Этот острый как бритва клинок предназначен для того, чтобы учить глупых и невежливых потаскух! – Он поднес стилет к ее лицу. – Для этого достаточно сделать одно быстрое, короткое и стремительное движение. – В глазах его была сумасшедшая решимость. Сейчас он был способен на все.
«Неужели конец?» – Лариса судорожно перевела дыхание. Как глупо, как глупо! Она закрыла глаза. Черт дернул ее шляться одной по берегу. Нужно было закрыться в спальне Рене и просидеть там тихой мышкой до самой свадьбы. Ей казалось, что прошла целая вечность! Лариса открыла глаза. Жан сидел на камне и внимательно рассматривал девушку.
– Теперь, русская красавица, до тебя дошло, что не нужно царапать глупые записочки и плести интриги против Жана Карно?! Если захочу, я уничтожу тебя одним движением руки. Поняла? – Лариса кивнула. – Не слышу ответа!
– Особое внимание к людям, прогуливающимся по причалу вблизи яхт. Своим поведением постарайтесь не вызывать подозрений. Я, Жан и Марк едем в город с товаром.
Через полчаса огромный ящик красного дерева был погружен в закрытый фургон, и трое мужчин с яхты поехали в антикварный магазин. Рене внимательно наблюдал в зеркало заднего обзора. Несколько кварталов за ними следовал белый «ситроен», но, резко повернув по сигналу Рене на боковую улочку, они убедились, что это случайное совпадение.
«Неужели полицейские оставили нас в покое и не пытаются найти хоть какие-то улики против семьи Карно? – с надеждой подумал Рене. – Если это подтвердится, отец будет доволен». Рене не признавался даже самому себе, что это даст шанс сохранить Синтии жизнь. Он боялся, если Лариса случайно узнает об убийстве американки, она никогда не простит ему.
Рене быстро оформил сделку, его люди сдали антиквариат, и каждый отправился по своим делам. Жан с Марком – пить пиво, а Рене по магазинам. Он купил все по списку Ларисы в первом же супермаркете и пошел искать магазин подороже, где хотел приобрести своей невесте подарок, достойный ее красоты и способный хоть в какой-то мере выразить его любовь к ней.
Джек Ритли возвращался домой. Приказ есть приказ, но, честно говоря, он и сам уже не верил, что когда-нибудь увидит Синтию.
Оставалось лишь купить подарки жене и дочери. Надо сказать, что он еще ни разу не посещал местные магазины, и сегодняшний поход не принес ему никакой радости. Он скользил равнодушным взглядом по великолепно оформленным витринам, но обилие красивых и ярких товаров лишь повергало его в смятение. Он не мог даже представить, чего бы хотелось иметь его жене. Ему всегда казалось, что у нее тьма всяких ненужных вещей. Раньше в таких вопросах его всегда спасала Синтия. Она знала, что лучше купить в подарок в Мексике, а что – в Венеции.
«Да, Синтия мне больше не поможет и сама никогда уже не пробежится по магазинам. Никогда не похвастается новой нелепой шляпкой из соломки, ярким шифоновым шарфиком или дешевыми разноцветными бусами венецианского стекла. – Джек предавался сентиментальным воспоминаниям, как вдруг увидел на другой стороне Рене. – Что он здесь делает?» – удивился он. После вчерашнего посещения замка с семьи Карно были сняты все подозрения, даже наблюдение за ними не было установлено. Тем не менее, на собственный страх и риск, Джек решил проследить за корсиканцем. А вдруг это и есть тот самый счастливый случай?
…Рене долго выбирал ожерелье. Он никак не мог остановиться на одном из пяти, которые симпатичная продавщица по очереди примерила на себе. Все они, на взгляд мужчины, были великолепны. Она расспрашивала про цвет глаз, волос и кожи невесты месье, и вскоре на прилавке осталось только два: из изумрудов и из рубинов.
– Рубины – это беспроигрышно, – улыбнулась она. – Но я бы рискнула предположить, что вашей невесте больше понравятся изумруды.
Взяв в руки ожерелье, Рене бросил взгляд на торговый зал – проверяя, нет ли подозрительных типов за спиной.
«Проклятье! Джек Ритли! Значит, ты идешь за мной по следу, – покачал головой младший Карно. – А ведь ты убийца, Джек, так как сейчас ты подписал своей Синтии смертный приговор».
Он купил оба ожерелья. «Одно предложу на выбор Ларисе, – решил Рене, – а другое подарю Катрин». Столь же тщательно выбирая кольца, он даже не пытался смотреть, следит ли за ним полицейский. Пусть думает, что Рене ни о чем не подозревает.
Они отплыли под вечер и прибыла на остров уже поздно ночью. По пути Рене опрашивал наблюдателей. Ничего интересного.
«Мне повезло, что я обнаружил Джека, – подумал Рене. – Хотя с его стороны было большой неосторожностью самому влезать в это дело».
Рано утром братья Карно докладывали отцу о поездке.
– Значит, судьба Карлайн решена, – сухо заметил Филипп Карно.
– Одной шлюхой меньше, – ухмыльнулся Жан.
– А мне ее жаль, – неожиданно признался Карно-старший. – Она не заслужила такой печальной участи. Она так молода и прекрасна.
– Вы становитесь сентиментальным, отец, – зло бросил Жан. – Дело все равно будет сделано.
– Да, но мы же люди, а не звери… Кстати, посмотрите на это, – он достал записку и отдал Рене.
Тот прочитал и передал Жану, который тут же воскликнул:
– Ну вот, я же говорил! – в голосе слышалось нескрываемое торжество. – Она продаст нас в любую минуту.
– Русская считает, что это твоих рук дело, – с легкой улыбкой заметил Филипп.
– Что?! – у Жана удивленно вытянулось лицо. – Да как она посмела, эта дрянь!
– Заткни свою пасть, – процедил Рене.
– Успокойтесь. По словам русской, у нее в замке есть опасные враги. Это ты, Жан, и Мари. Она подозревает, что таким образом ты хотел свести с ней счеты.
– Боже, отец, кому вы верите? Все это чушь.
– Почему же? Мари не знала о Синтии.
– Какого черта мне понадобилось писать дурацкие записки?! – Жан растерянно переводил взгляд с Рене на отца и обратно.
– Я тебя хочу об этом спросить! – угрожающим тоном проговорил Рене.
– Я этого не делал! – взорвался Жан. – Плевать я хотел на вашу русскую. Да, она мне противна, но не буду я из-за этой дряни писать доносы!
– Тогда кто же это сделал?
. – А кто выкачал воздух из баллонов Ларисы? – усмехнулся Жан.
– Интересно, кто? – спросил Рене.
– Мари, конечно! Нет ничего страшнее ревнивой женщины.
– Она не знает о Карлайн.
– Вы уверены? И у стен есть уши. А в тот раз, когда мы говорили об американке на причале, Мари была недалеко, – напомнил Жан.
– Вряд ли она слышала, – пожал плечами Рене.
– Но вполне могла услышать.
– Пожалуй.
Отец хранил молчание, но теперь, когда кое-что прояснилось, посчитал необходимым вмешаться.
– С Мари я поговорю. Теперь и с нее придется не спускать глаз, а то наделает глупостей.
– Отец, у меня к тебе просьба, – вдруг сказал Рене.
– Я слушаю тебя. – Филипп Карно нахмурился.
– Нельзя ли решить судьбу Синтии после нашей с Ларисой свадьбы?
– А ты уверен, что свадьба состоится?
– Да. Все решится на днях.
– Ну что же, будем считать, что ты подарил американской мисс несколько дней жизни.
Лариса ушла из замка, никому не сказавшись, одна. Она сидела на обломке скалы на берегу и рассеянно смотрела на плещущие волны. Потом сняла с шеи ожерелье и стала рассматривать, как под лучами солнца играет огонь в драгоценных камнях. Никогда в жизни Лариса Чарская не видела такой красоты. В другое время ее бы порадовало внимание Молодого и сильного мужчины, но сейчас, глядя на дорогое украшение, она чувствовала только невыразимую тоску. Ей казалось, что на шею повесили ошейник и посадили на золотую цепь. Она вспомнила сон, который приснился ей в то утро, когда она очнулась в замке. И теперь роковая развязка приближалась с неумолимой скоростью.
«Он, наверное, уже и колечко с бриллиантиком мне приготовил! – усмехнулась Лариса. – Раз уж был в ювелирном магазине, то не терял времени даром». Больше всего Ларису раздражало именно то счастливое влюбленное выражение, которое появлялось на лице Рене, когда он видел ее.
Еще несколько дней назад угроза смерти казалась ей какой-то абстракцией, которую она никак не могла примерить на себя. Рене все-таки выглядел в ее глазах благородным рыцарем, а не разбойником с большой дороги. Она надеялась, что сумеет объяснить ему, уговорить, заставит понять! Она думала, ее отпустят. Куда там! Разговор с Филиппом Карно вспоминался ей как самое страшное потрясение в жизни. Благовоспитанный, вежливый, интеллигентный, благородный на вид старик хладнокровно и спокойно сообщил ей о казни молодой женщины, которая, кажется, не причинила его семье никакого вреда.
Лариса вздрогнула. Неужели до конца жизни ей придется жить с этими людьми и притворяться, что она играет в их игры?
Надо бежать! Бежать, пока она окончательно не увязла в трясине, которая называется «Карно», пока она не родила очередного маленького убийцу, которого с пеленок будут приучать к тому, что нельзя доверять никому, даже собственной матери!
Правда, она однажды уже пыталась бежать от Шуршина, но вспоминать об этом сейчас не хотелось. Сейчас ошибки должны быть исключены. Ошибка – это верная смерть!
Бежать придется на яхте. Оставалось научиться этой яхтой управлять, а охранников она сумеет провести. Добраться бы до Марселя, а потом в Париж, в русское посольство. «Нужно попросить Рене, чтобы он сегодня же покатал меня на яхте».
– Вот ты где! – она вздрогнула, услышав за спиной голос Жана. – Мечтаешь о доме? – хохотнул он. – Но я не об этом хотел с тобой потолковать. Скажи, откуда в тебе столько наглости и самомнения? Какого дьявола ты наговорила отцу, будто я тебя подставил?
– Неужели я ошиблась? – спокойно спросила она.
Он вытащил из кармана нож с длинным широким лезвием.
– Ты все правильно поняла, – усмехнулся он, заметив непритворный ужас в ее глазах. – Это стилет. – Он приблизился. – А знаешь, для чего я взял стилет? – Жан упивался своей властью над ней. Лариса не сводила глаз с лезвия, горящего холодным металлическим блеском в лучах ослепительного солнца. Ей стало вдруг очень холодно. – Этот острый как бритва клинок предназначен для того, чтобы учить глупых и невежливых потаскух! – Он поднес стилет к ее лицу. – Для этого достаточно сделать одно быстрое, короткое и стремительное движение. – В глазах его была сумасшедшая решимость. Сейчас он был способен на все.
«Неужели конец?» – Лариса судорожно перевела дыхание. Как глупо, как глупо! Она закрыла глаза. Черт дернул ее шляться одной по берегу. Нужно было закрыться в спальне Рене и просидеть там тихой мышкой до самой свадьбы. Ей казалось, что прошла целая вечность! Лариса открыла глаза. Жан сидел на камне и внимательно рассматривал девушку.
– Теперь, русская красавица, до тебя дошло, что не нужно царапать глупые записочки и плести интриги против Жана Карно?! Если захочу, я уничтожу тебя одним движением руки. Поняла? – Лариса кивнула. – Не слышу ответа!