Тропов Иван. Каратель

   Дом Старика был прямо перед мной. Шагов сорок. Черная тень на фоне неба, рыжеватого от городских фонарей.
   Окна не горят, но это еще ни о чем не говорит.
   Минут пять я разглядывал дом, не мелькнет ли в темных окнах какой-нибудь отсвет изнутри. Сырая и холодная земля леденила пальцы, но я терпел. Прижимался к самой земле, и ждал.
   Ни огонька внутри. Но и это еще ни о чем не говорит.
   Я сполз обратно к рюкзаку, подцепил его и потихоньку двинулся влево, обходя дом под защитой пригорков и кустов. Когда оказался сбоку от дома, так, чтобы видно было крыльцо, я выбрал место поудобнее.
   Пригорок помельче. Меньше привлекает внимания. На противоположном дому склоне разложил спальный мешок. Затем закрепил рядом на ветке куста небольшое зеркальце. Пришлось повозиться, но в конце концов я установил его так, чтобы видеть крыльцо, не высовываясь из-за пригорка.
   Тогда я запахнул плащ и устроился на спальном мешке, не сводя глаз с зеркальца. Ждать предстоит долго, но я это умею.

+++

   Фляжка наполовину опустела, когда в ветвях куста что-то шевельнулось. Я прищурился, вглядываясь в зеркальце, но припустивший дождик смазывал отражение, и без того-то едва различимое. Я перевернулся и выглянул из-за пригорка.
   У крыльца шевелились тени, тихо переговаривались. Слов я не разобрал, но голоса мужские, и явно больше двух.
   Я не стал вслушиваться – пустая трата времени. Еще раз оглядел площадку перед крыльцом, убедился, что машин здесь нет, сполз с пригорка вниз и тихонько стал двигаться влево. Вокруг дома, подбираясь к подъездной дорожке.
   Через две минуты и три пригорка я выглянул.
   Дом снова стоял темный и тихий. Прочь от него – прямо ко мне – скользили две тени. Я двинулся вдоль дорожки, прячась за пригорками. Осторожно раздвигал ветви кустов. Дождик скрадывал звуки.
   За двумя тенями я дошел до конца подъездной дорожки. Мне приходилось петлять, они шли быстрее и потихоньку уходили от меня, в конце концов я перестал угадывать их в темноте.
   Я остановился и обратился в слух.
   Шелест дождика…
   Через пару минут где-то недалеко хлопнули дверцы, заурчал мотор. Взревел громче, вдали между кустов мазнули лучи фар. Затрещали, ломаясь, кусты. Звук мотора снова изменился – машина выбралась на дорогу и пошла быстрее. Все дальше и все тише. Через минуту все стихло.
   Что и требовалось доказать.
   Я достал из кармана часы, подсветил. Двенадцать минут первого. Что ж, тоже предсказуемо.
   Уже не скрываясь – до дома слишком далеко, чтобы заметили, даже если у них ночная оптика, – я двинулся туда, где видел отсветы фар.
   Вторую машину я нашел легко. «Мерин». Я осветил его фонариком, хотя и так знал, какого он цвета. Черный с малиновым отливом, – в свете красного фонарика малиновый. А если на обычном свету, то отлив должен быть пурпурный.
   Уверен, что и тот, который уехал, был такой же…
   Я вздохнул. От дома сюда пришли двое. Значит, и внутри сейчас столько же. Свежая смена. И похоже, эти ребятки толк в своем деле знают. Мне с ними не тягаться. Пока они сидят в доме, мне туда не попасть.
   Хотя…
   Я потер подбородок. Потягаться можно. По крайней мере, попробовать.
   Но стоит ли?
   Едва ли в доме остались тела или книги. Так что я узнаю, даже если справлюсь с теми двумя? Ничего. А вот их смена поднимет тревогу: кто-то из выживших вернулся. И если сейчас ребята формальничают, то потом меня будут ждать целенаправленно и всерьез.
   И не только здесь. А может быть, и искать. Оно мне надо?
   Я вздохнул и поплелся обратно.

+++

   К дому я добрался уже глубокой ночью. В просветах облаков вместе со мной бежала луна.
   Едва я вошел, как наткнулся на Диану.
   – Добрый вечер… мой господин, – с улыбкой добавила она.
   – Добрый, – пробурчал я.
   К черту такие добрые вечера…
   Я прошел в столовую, к потрескивающему камину. Протянул руки, греясь – и теплом, и видом огня. Давая ему вымыть из меня тот холод, что остался от дома Старика – черного, покинутого, превращенного в западню…
   Я закрыл глаза, хотел расслабиться – но тут за спиной загремела цепь.
   Огонь притягивал взгляд, но я все-таки оглянулся.
   Диана подошла ко мне, встала рядом. Тоже протянула руки к огню. Я посторонился, давая ей место.
   И какого дьявола ее потянуло сюда – именно сейчас? Рядом с чертовой сукой расслабиться невозможно – и нельзя. Кто знает, не станет ли она тихонько копаться в моей голове, подслушивая?
   Еще хуже было то, что стоять на одном месте она не захотела. Присела к столу, снова подошла к камину, потом ушла в глубину комнаты, где под зашторенными окнами стояли большие кресла, но не просидела там и минуты, снова подошла к камину, но на этот раз встала по другую сторону от меня – и мне опять пришлось сдвинуться в сторону…
   Она крутилась вокруг, гремя цепью, словно дюжина домашних кошек, изнывающих от безделья.
   А, черт с ней! Черт с ним, с камином! Не суждено мне сегодня спокойно погреться у огня…
   Я двинулся к дверям, но Диана тут же загремела цепью следом. Этого я уже не выдержал.
   – Да какого дьявола, Диана!
   – Прошу прощения?
   – Что вы ходите за мной по пятам?!
   Диана глядела на меня, приподняв брови.
   – Но…
   – Что вы крутитесь вокруг, будто вам от меня что-то надо?!
   – О!.. Я надеялась, мой господин будет так добр, что…
   Она замолчала, лишь легкая улыбка гуляла по ее губам.
   А меня уже бесило от ее издевательского «мой господин». И так весь день наперекосяк, и еще она!
   – Что?! – рявкнул я.
   Диана смиренно опустила глаза. Слишком уж смиренно…
   – Что ж… Если мой господин желает заморить меня голодом… Что ж… – Не поднимая глаз она сделала книксен и отступила на шаг, будто и вправду решила, что ее господин уже сказал все, что счел нужным, и больше не удостоит ее ответом, а надоедать ему она не смеет.
   – Ч-черт… – Она же жрать хочет… А здесь нет ни крошки, если не считать пряностей и травок. – Совсем забыл…
   – Как? Вы в самом деле ничего не привезли?
   Я потер лоб.
   В самом деле не привез… Но тренироваться с ней я должен. Значит, и пожрать ей что-то надо дать.
   – Ладно… Сейчас.
   Я вышел из дома и спустился к «козленку». Достал из сухого пайка пачку галет и банку тунца и вернулся в столовую.
   Диана уже заняла свое место, нетерпеливо перебирая пальцами по столешнице. Но увидев, что я принес, азарт на ее лице сменился разочарованием.
   – Что это?..
   – Это – рыба. Это галеты.
   Я разорвал упаковку галет и вскрыл банку тунца. Принес из кухни вилку.
   Диана с сожалением посмотрела на меня – кажется, она еще и тарелку ждала? Перебьется. Из банки поест, ничего с ней не сделается.
   Она с опаской принюхивалась к содержимому, затем осторожно подцепила на вилку несколько мясистых волокон.
   – Это – рыба?
   – Тунец. В масле.
   – Но… – с сомнением протянула Диана.
   По виду он и в самом деле больше походил не на рыбу, а на вареную говядину, мелко изрубленную. По вкусу тоже.
   – Это между горбушей и постным мясом.
   Диана поднесла маленький кусочек к губам, очень осторожно начала жевать… и, кажется, осталась довольна. Но ела она очень медленно. Галету не откусывала, а ломала на кусочки, прежде чем поднести ко рту. Рыбу ела крохотными кусочками.
   Я вернулся на свое место и терпеливо ждал, пока она доест.
   – Вы, простите, вообще никогда не готовите?.. – спросила она. – Даже себе?..
   – Ешьте, Диана, – посоветовал я.
   – Нет, рыба неплоха, хотя вкус и необычный… Но питаться ею одной, изо дня в день… – Она вздохнула. Промокнула кусочком галеты остатки масла в банке. – Может быть, бокал вина, Влад?
   – Нет.
   – Почему же нет? Вино есть, Влад. Возле холодильника термостат, он похож на маленький холодильник…
   – Я видел. Нет, не надо вина.
   Пару секунд Диана хлопала глазами, будто я ее чем-то ужасно удивил. Потом смущенно рассмеялась.
   – Хм… – она скептически поджала кончики губ. – Если мой господин не хочет вина, тогда, может быть, вы мне нальете? Там есть…
   – Нет, – оборвал я.
   – Отчего же?
   – Вы еще тунец не отработали.
   – Прошу прощения?
   – Коснитесь меня.
   Диана вскинула брови. Но поднялась и, непонятно улыбаясь, двинулась было ко мне вокруг стола.
   – Не так! Здесь, – я коснулся пальцем лба.
   – Но вы же запретили мне, Влад, – улыбнулась она, на этот раз откровенно издеваясь.
   – Диана… – предостерег я.
   – Там коснуться… Хорошо. – Она улыбнулась. – Но помните, вы сами разрешили мне коснуться вас так, как мне захочется.
   – Нет!
   Как ей захочется… Еще чего!
   – Прощу прощения?
   – Не как вам захочется.
   – Как же?
   – Нежно. Как поцелуй.
   – Поцелуй… Страстный?
   – Нежный и робкий. Остановитесь по первому моему слову.
   – Что ж… – с напускным сожалением вздохнула Диана. – Как мой господин скажет…
   На виски налетел прохладный ветерок. Коснулся, и повис рядом, не пытаясь проникнуть.
   – Сильнее, – сказал я. Прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. – Очень осторожно и медленно, попытайтесь что-то сделать…
   – Что угодно? – спросила Диана, и ее тон мне не понравился.
   – Нет. Что-то… – Нужно что-то мелкое, незначительное. Что-то простое, и не лежащее глубоко во мне. А главное – никак не относящееся к ее освобождению.
   – Так что же?
   – Вы хотели бокал вина, кажется?
   – Хочу… – поправила меня Диана, и в тот же миг ветерок сгустился – и распался на ледяные щупальца, опутывающие меня.
   Как поезд из туннеля, на меня налетел образ распахнутого термостата, горлышки бутылок, и надо одну достать… прямо сейчас…
   – Легче! Легче!
   Ее хватка ослабла – и я вытолкнул из себя навязанный образ.
   Щупальца хоть и стали слабее, но быстро скользили по мне, отыскивая слабины, норовя заползти, да поглубже… и зацепиться там. Чуть-чуть изменить меня… Я вытолкнул самое настырное щупальце, но еще два заползали в меня другими путями. Одно я вытолкнул быстро, второе успело присосаться. Я почувствовал укол жажды.
   Я заставил себя отрешиться от навязчивого образа воды, струящейся по губам в рот. Выровнял свои желания. Внимательно следил не только за ее касаниями, но и за собой – сфера, идеально ровная, без единой вмятинки, таким и должен оставаться…
   Ее касания оставались несильными, но были все быстрее – и хитрее.
   Две недели назад, когда она, шатаясь на четвереньках после моего удара, пыталась атаковать меня – она была куда медленнее. Мне казалось, что я рассмотрел все ее финты, запомнил их, и даже сообразил, как надо их отражать или уклоняться. Но то ли времени прошло слишком много, то ли она была слишком слаба в тот момент… Какие-то финты я узнавал, но даже их не успевал отражать достаточно быстро.
   Она проскальзывала за мою защиту и успевала чуть изменить меня – прежде, чем я выталкивал ее. К жажде и желанию пригубить вина – о, этот легчайший вкус винограда! стал еще лучше, чем когда был соком! – присоединился порыв поделиться с кем-то. Угостить вином. Угостить ее…
   Щупальца слабые, но слишком быстрые для меня. И слишком много, я уже не успевал их выталкивать. Они сплетались в единую ледяную сеть, вцепились в меня уже под моей защитой – смятой, растерзанной, дырявой как решето…
   – Хватит… – просипел я. Горло словно в самом деле пересохло, а губы стали чужими. – Хватит. – Холодная хватка перестала стискиваться – но и не отпускала, медлила. – Хватит!
   Ледяные щупальца неохотно выползли из меня.
   Я открыл глаза. Только сейчас заметил, что с меня градом льет пот. Вымотался так, будто полдня в спортзале качал железо.
   А часы в углу не намерили и пяти минут.
   Диана с улыбкой смотрела на меня. Устала она не больше, чем если бы играла с котенком веревочкой.
   – Может быть, теперь по бокалу вина?
   Желание выпить вина еще сидело во мне, медленно затихая.
   Пошатываясь, я встал и поплелся на кухню. Открыл термостат, озарившийся тусклым багровым светом. Горлышки бутылок уставились на меня вражеской батареей.
   Наугад вытащил одну – оказалось какое-то красное, затем нашел штопор и бокал, вернулся в столовую и поставил на стол.
   – Вы не могли бы… – Диана не договорила, глядя на меня с легкой улыбкой.
   Пришлось еще и бутылку ей открыть. Я плеснул ей вина и стоял рядом, глядя, как она тихонько потягивает из бокала. Наконец решился.
   – Насколько сильно вы давили, Диана? Вполсилы?
   Она лишь улыбнулась.
   – В треть?..
   – Трудно сказать, у меня нет внутренней мензуры… Но думаю, не больше осьмушки. – Она отпила глоток. Закрыв глаза, не спешила глотать. Потом сладко улыбнулась: – Или осьмушки четвертушки. Или треть четвертушки осьмушки. Мой господин действительно думает, что точность в данном случае способна что-то изменить?
   – Совсем безнадежно?
   – Ну, почему же… Лет за двадцать, думаю, поправимо. – Диана ослепительно улыбнулась мне: – Говорят, даже зайца можно научить стучать в барабан.
   Вот даже как…
   Потирая лоб, я поплелся к двери. В висках, за бровями ломило.
   На что я надеялся, когда приехал сюда, когда возился в подвале? Неужели я правда надеялся, что смогу обучиться противостоять этим сукам один в один? Неужели всерьез верил в это?..
   На меня вдруг навалилась усталость и отчаяние. На что я надеюсь? Как я смогу что-то делать в одиночку против этих чертовых сук, если она одна, напуганная и на цепи, с такой легкостью размазывает меня по стенке?..
   – Влад!
   Я уже взялся за ручку двери. Оборачиваться не было сил. Я просто стоял и ждал.
   – Вы сейчас никуда не спешите?
   Так… Решила попытать меня, пока у меня голова мутная? Думает, проболтаюсь, зарапортовавшись?
   – А что?
   – Просто я подумала… Если вам не трудно, не могли бы вы принести мне платье? Мне неловко ходить в одном халате… перед моим господином. – В стеклах буфета я видел ее улыбку.
   Я вздохнул и толкнул дверь. Дом был темен и тих, мои шаги отдавались гулким эхом. Я поднялся в свою – теперь мою – комнату и распахнул шкаф. Шелк, бархат, батист и кружева, золотое шитье… Шкаф был в длину метра четыре, и все четыре метра были набиты платьями. Ну и чего ей нести?
   Думать не было сил – на что я надеялся, когда решил вернуться сюда? все зря, все зря… – и я сгреб в охапку, сколько мог, приподнял, чтобы вешалки соскочили с перекладины, и потащил все это вниз. В комнату слуги, где теперь обитала Диана.
   Бросил платья на кровать – сама выберет, что ей надо, а остальное разберет и развесит по шкафам, их и в этой комнате достаточно. Пошел за следующей партией.
   Пришлось сходить несколько раз. Не помню, сколько. Ходки слились в одну непрерывную повинность. Подъем по темной лестнице, сгрести охапку одежды, и обратно, путаясь ногами в длинных платьях. Плюхнуть на кровать, и снова на лестницу…
   На что я надеялся, когда ехал сюда? На что? А главное, на что я надеюсь теперь?
   Зачем таскаю одежду? Не проще ли сходить за револьвером, и разом покончить с этой комедией? Со всем этим цирком, где кролики учатся стучать на барабанах…
   Проще. Но что потом? Эту суку я могу убить, но что потом? Если я не могу справиться с ней – после нескольких ее атак, не могу даже после той ночи, когда она, ошалелая, выдала мне все свои финты в препарированном виде… Если я даже после всего этого с ней не могу совладать – то что я буду делать с другими суками, не уступающими ей? А с теми, кто сильнее ее?..
   Всю жизнь ловить мелочь вроде тех, что были вокруг нашего Смоленска?..
   Я сообразил, что уже минуту, наверно, стою, тупо уставившись в стенку пустого шкафа. Все переносил.
   Я взялся за дверцу, чтобы закрыть… и увидел свое отражение.
   Маленький забитый звереныш. Отчаявшийся. Напуганный.
   Трус.
   Я врезал кулаком по стеклу, но оно было старинной работы, слишком толстое, чтобы я мог разбить его вот так. Я зашипел от боли и от души захлопнул дверцу. Сил не было смотреть на этого затравленного звереныша по ту сторону стекла… Трус.
   Трус и паникер.
   Я втянул полную грудь воздуха. На каблуках развернулся и решительно двинулся на лестницу. Спустился. Ускоряя шаги, прошел через холл и распахнул дверь столовой.
   – Вы все же решили присоединиться ко мне? – улыбнулась Диана.
   Она потянулась к бутылке, чтобы наполнить свой почти опустевший бокал, но я опередил ее. Отобрал бутылку.
   – Прошу прощения?..
   – Хватит вам… пока.
   Длинная пробка не хотела влезать обратно, кое-как я вбил ее краешком и отнес бутылку в кухню. На край стола. Диана могла видеть ее, но не могла дотянуться. Цепь не позволяла.
   – Почему вы не дадите бедной женщине напиться и забыть обо всем?
   – Ничего, трудно только первые лет двадцать, потом привыкнете.
   Диана улыбнулась одними губами.
   – Но может быть, пока я не привыкла, вы позволите бедной женщине еще один бокал…
   – Нет.
   – Но почему?
   – У вас еще камин не чищен, и зайцы стучать в барабаны не обучены… Я отнес к вам платья, как вы просили. Через час вы должны быть здесь.
   Я прикрыл дверь в столовую и вернулся на второй этаж. На первом этаже тоже была ванная, современной компоновки, с застекленной кабинкой душа и даже со второй комнаткой под сауну. Вся в зеркалах и залитая светом. Но мне сейчас нужно иное…
   На втором этаже, рядом с комнатой Дианы, была еще одна – совсем непохожая на первую. Ни зеркал, ни раковины, ни полочек с шампунями. Ничего. Большая пустая комната, а посередине – огромная чугунная ванна, с ножками в виде львиных лап.
   Свет я включать не стал. Мне хватало лунного, льющегося через два огромных окна. Больше и не нужно, будет только мешать… Кран в виде львиной морды. Я потянул ручку под мордой, из львиной пасти бесшумно хлынула вода. Сначала едва теплая, сказывался путь по холодным трубам от бойлера на первом этаже, он стоит возле той ванны. Затем теплее, теплее, почти горячая. Я переключил кран с кипятка на теплую, сбросил одежду и залез в ванну.
   Вода быстро прибывала, такая теплая после осеннего холода… Пар поднимался вверх, белесый в лунном свете.
   Я лежал в воде, вытянувшись во весь рост. Закрыв глаза, пытаясь ни о чем не думать.
   Прогнать страх, и ни о чем не думать…
   Навыки, как и мышцы, появляются не сразу после тренировки. Надо дать впечатлениям повариться в подсознании. Дать самим выстроиться связям, которые сознательно не нашел – или пока кажется, что не нашел. Дать новому знанию спокойно осесть в нейронах, закрепиться…
   Надо просто ни о чем не думать, не отвлекать подсознательную канцелярию на лишнюю работу и парады перед требовательным начальством. И тогда она может творить чудеса.
   Я дал телу расслабиться, дал успокоиться мыслям – почти забыл про течение времени.
   Четверть часа? Больше? Когда я почувствовал, что вода начинает холодеть, я словно проснулся после крепкого сна. В голове посвежело. И теперь мне не надо было заставлять себя соображать, что же за финты использовала Диана, и как им противостоять – мысли сами вплывали в голову. Словно поднимались откуда-то со дна…
   Узор ее финтов проступал сам собой. Я вдруг вспоминал их – и прозревал их смысл: что в них было обманками, а где настоящие удары, и почему я не сразу отличал одно от другого…
   Когда вода совсем остыла, я выбрался из ванны и завернулся в огромное полотенце, больше похожее на махровую простыню.
   Холодный воздух лез под нее, заставляя кожу покрываться мурашками – но зато те мурашки, что были внутри, пропали совершенно. И мне было хорошо.
   Зайца в барабан, говоришь? Двадцать лет?.. Ну-ну!
   Я стал растираться полотенцем – до сухости, до красноты, до жара на коже. Потом бросил полотенце на край ванны, натянул одежду и спустился вниз.
   Сунулся было к ее комнате, но в коридоре не было цепи. Она уже ждала меня в столовой.
   Мне казалось, что и банный халат сидел на ней, как платье, но теперь, поменяв его на платье темно-малинового бархата, открывшее плечи и грудь – молочная кожа, светящаяся изнутри… Рукава ниже локтя спадали широкими складками черных кружев, и запястья казались еще белее и тоньше… Не знаю, был ли в платье вшит незаметный тонкий корсет – но я просто не мог поверить, что у нее в самом деле такая тонкая талия. Это была не живая женщина, это была фарфоровая куколка.
   Диана улыбнулась.
   Я сообразил, что стою как истукан. Прошел к противоположному концу стола и присел.
   – Вы только забыли про туфли… мой господин.
   – Потом, – сказал я. Кашлянул. Голос оказался севшим.
   Диана нахмурилась.
   – Так зачем же я вам нужна?
   – Мне нужны не вы, Диана. Мне нужны ваши поцелуи… – я коснулся пальцем лба.
   – Как, опять? Но вы же… Мне казалось, что мы…
   Я закрыл глаза и приготовился.
   – Ох уж эти зайцы-барабанщики, – тихо проговорила Диана. – Все бы им целоваться…
   А потом холодный ветерок налетел на меня, и тут же обернулся ледяными цепкими касаниями.
   Но на этот раз все было иначе. Не так, как раньше.
   Это было как с музыкой – красивой, но сложной музыкой. Настоящее удовольствие от которой получаешь не сразу. Слышишь первый раз, потом второй – и пока лишь понимаешь, что в ней что-то есть, что она будет тебе нравиться, очень нравиться… но еще не понимаешь, чем именно. Еще не разбираешь все ее прелести, еще не чувствуешь по-настоящему. До высшего удовольствия еще далеко. И не надо его торопить, оно придет в свое время. Лучше просто еще пару раз прослушать, особенно не вникая, – и проститься с переливом тем, с тончайшим плетением мелодий… Чтобы через день встретить их – уже как старых друзей, которые готовы открыть тебе все глубины своей души.
   Это было как с музыкой, и теперь я начал ее чувствовать. Я словно заново увидел все ее финты – что и для чего там было. Где ложное движение, а где настоящий удар. Мог различить каждый пас ее ледяных щупальцев… и предугадать каждое ее касание – раньше, чем она его совершала. Предчувствовал, как следующий ход в любимой мелодии.
   Иногда я сбивался, иногда не успевал, иногда ошибался, – но это было как небо и земля по сравнению с тем, что было всего пару часов назад.
   Последние минут пять я отбивался с открытыми глазами. Оказалось, что это меня не так уж сильно отвлекает.
   Диана тоже глядела на меня. Но вовсе не как на котенка, гоняющегося за веревочкой.
   Я чувствовал отголоски ее собственных чувств. Она была раздражена. Пару раз она переставала полагаться на ловкость своих ударов – и порывалась задавить меня силой удара, не обходя защиту, а продавив ее, – но тут же одергивала себя. Еще раньше, чем я улыбался – отмечая ее срывы.
   Когда в третий раз подряд я отбил ее особо изощренный финт, ледяные щупальца убрались прочь.
   – Никогда бы не подумала, что могу так опьянеть с одного бокала вина…
   Только она прекрасно знала, что это не вино.
   – Так значит, лет за двадцать поправимо? – сказал я.
   Диана не поддержала мою улыбку.
   – Теперь я могу выпить еще бокал? – мрачно спросила она.
   – Теперь можете.
   Я принес ей бутылку, и даже сам налил в бокал. Пожелал спокойной ночи и вышел.
   Когда я прикрывал дверь, она все еще не прикоснулась к бокалу. Так и сидела, мрачно созерцая рубиновые глубины.
   Я поднялся на второй этаж, спокойный и довольный. Уже на лестнице чувствуя, как наваливается сонливость. Теперь можно. Я сделал, что должен был сделать, и теперь можно расслабиться. Можно спокойно уснуть.
   В спальне все еще висел запах ее платьев. Чем-то там в шкафу было проложено, какой-то травкой или химикатом, чтобы моль их не ела… Я поморщился, сбрасывая одежду. Нет, спать в этом запахе я совершенно не собираюсь.
   Я приоткрыл фрамугу высокого окна, в комнату потянуло свежестью – и холодом. Я быстро забрался в кровать и завернулся в шелковую простыню. И сразу же провалился в сон.

Глава третья
Туман

   Из сна меня выдернуло.
   Я вздрогнул и приподнялся на кровати. В голове мешались обрывки сновидений – и необоримое ощущение, что был какой-то резкий звук.
   Минуту я прислушивался, пытаясь понять, что это было. Может быть, повторится…
   Обрывки сна становились все призрачнее и запутаннее, распадались и пропадали. Под простыню заползал морозный воздух, холодя плечи и грудь. Не стоило оставлять фрамугу открытой. Но все было тихо.
   Дрожа от холода, я выбрался из кровати и закрыл фрамугу. Стянул с кресла плед и закутался. Постоял, прислушиваясь.
   В доме было тихо-тихо.
   И все-таки меня не оставляло ощущение, что разбудил меня какой-то звук. Правда, дверь закрыта, и входит она плотно. Да и Диана далеко на первом этаже. Что за звук мог быть? Разве что…
   Выстукивая зубами от холода, я все-таки еще раз приоткрыл фрамугу и прислушался. Но снаружи было тихо. Даже ветер не шуршал в голых ветвях дубов. И ни черта не видно. Ни луны, ни звезд. Похоже, опять наползли тучи, плотно укутав небо.
   Я закрыл окно и выглянул в коридор. Пол холодил ступни, но воздух здесь был куда теплее, чем в выстуженной комнате.
   Тихо.
   И в доме, и за окном. Но отчего-то же я проснулся?
   Кутаясь в плед, я спустился на первый этаж. Дверь в комнату Дианы была чуть приоткрыта – на толщину цепи. Оттуда падала полоса света.
   – Диана?..
   Ответа не было, я приоткрыл дверь и заглянул.
   Здесь было тепло, чертовски тепло. В камине весело танцевало пламя и потрескивали дрова. Сладко пахло сосновой смолой и еще чем-то… Духи?
   – Диана?
   Она лежала на кровати, не расстелив. В платье, но не в том, в котором была вчера вечером. Успела переодеться – наверно, пока платья разбирала и развешивала в шкаф. Тут все женщины одинаковы.