Страница:
Я боюсь.
Ну все, хватит устраивать панику. Воспоминания о выдумках Джейка ничуть не лучше фальшивых. Я принял у самого себя ставку в два доллара и поставил на маленький коттедж под темно-синей крышей. Он стоял за полукругом, но был виден лучше других, потому что взобрался на холм. Невысокий, плоский, как дохлая рыба, увал, за которым разлеглись такие же. Первые дома, мимо которых я проехал (табличка с надписью «Добро пожаловать в Моухей» отсутствовала, как и большой плакат «Сюда, Уолт!» над крышей Джейка), были неуклюжими дощатыми постройками, не особо отличавшимися от окружавших их сараев. Выделялся только последний дом на западном краю полукруга: старое массивное строение из красного кирпича. Таким домам полагается быть большими, двухэтажными, с колоннами по обе стороны крыльца. А этот выглядел прихлопнутым сверху и со всех четырех сторон. Раздавленная черепаха, так что люди, копошащиеся в нем, — не больше чем могильные черви. Услышь хозяин мои мысли — вот великолепный шанс получить в зубы.
За полукругом по правую сторону от меня точно по прямой выстроились еще четыре дома. По левую — три. Расстояние между ними позволяло, не тревожа соседей, устраивать семейные скандалы и бурные праздники, на которых поет лишенный слуха, но наделенный могучим басом дядя Уилл. Вбитые в землю колья обозначали границы участков, с которых хозяева уже сняли урожай овощей. На вялой ботве, сложенной в кучу на краю ближайшего огорода, я увидел пятнистую дворняжку. Собака подняла голову, но решила, что лая я не стою. Дрыгнула лапами, перевернулась, на миг выставив плешивый розовый живот с отвислыми сосками, и снова задремала. Шум мотора ее не интересовал. Привыкла к тракторам, что ей мое скромное городское гудение?
Все это время я механически держал курс на дом с синей крышей; одолел пологий подъем и остановился перед синей (остатки краски не пропали) калиткой, уверенный, что сейчас из дома выйдет Джейк. Вместо него на пороге возникла тощая женщина с выпученны-ми зелеными глазами. Зеленый цвет глаз считается очень сексуальным, потому что никто, специализирующийся на описаниях секс-бомб, не видел этой женщины. Она подходила и с каждым шагом набирала очки в соревновании «Испугай меня». Широкое веснушчатое лицо и нос широкий, с плоской переносицей. Кожа загорела неровно, а левая бровь раздвоена: волоски растут густо, но с середины расходятся вверх и вниз. Там, где бровь кончается, между «зубцами вилки» не меньше полудюйма. Я не представлял, что женщина, да еще с такой особенностью, может не выщипывать брови, но к этим бровям пинцет явно никогда не прикасался. Правда, на бровь я обратил внимание после того, как заставил себя не смотреть на ее губы, яркие и мясистые — единственное, что было в этой женщине пышным. Губы создавали впечатление, что их перелепили на костистое лицо хозяйки с какого-то другого лица. Помада морковного цвета не делала их привлекательнее.
Женщина обошла машину и наклонилась к окну с моей стороны. Я опустил стекло, чтоб услышать грубое:
— Чего надо?
— Простите, — раз она посчитала, что приветствие не обязательно, я тоже не стал здороваться. Вот как быстро я перенимаю местные обычаи, просто специалист по контактам! — Я хотел узнать, где живет Джейк Риденс.
— А больше узнавать негде? — сварливо осведомилась женщина. — Только в моем доме узнать можно, так, по-вашему? Половину деревни проехали, чтоб у меня узнать? Так вот, сэр, что я вам скажу: моим мужчинам это не понравится.
Я насмешливо хмыкнул:
— Сказала бы прямо, что ума не хватает запомнить, где кто из соседей живет, — и развернул машину. Пусть огрызается на выхлопную трубу. Но владелица синей калитки завопила во все горло, как обиженная дошкольница:
— Я знаю! Я каждого здесь знаю, а кто ты такой?! В нашем округе таких, как ты, нет. Катись отсюда, катись!
Хорошее начало: нарвался на сумасшедшую. Но уже поняв, что передо мной чокнутая, я не удержался — выглянул, состроил улыбку и сказал: «Какая же ты симпатичная, детка». Женщина заткнулась мгновенно и часто заморгала. Я нажал на газ, но, обернувшись, увидел, как она расплывается в счастливой самовлюбленной усмешке и кончиками пальцев поглаживает себя по лицу, будто благодарит его, свое жуткое уродливое лицо, зато, что получила комплимент. Стало неловко: нашел над кем смеяться. Но типаж был невероятный! Не знаю, какую инопланетянку напишет с этой ненормальной Джейк, а я с удовольствием вставил бы ее в свой роман. Сумасшедшая соседка героя, которую близкие не хотят отправить в соответствующее заведение, будет неплохим штрихом. Я введу ее как противопоставление всему нормальному, полному бытовых забот и глобальных проблем взаимоотношений. Герой бросает уродливой идиотке ничего не значащую фразу — и она счастлива, как никогда не бывает счастлива красивая умная героиня. Если же он проходит мимо, ничего не сказав, идиотка… Конечно, орет. Мне понравилась идея. Надо расспросить Джейка об этой женщине, встретиться с ней еще пару раз. Кстати, где все-таки поселился Джейк?
Я медленно проехал вдоль растянутой цепочки из четырех домов, присматриваясь к ним. Второй выделялся из ряда, такой я легко представил бы на побережье где-нибудь в районе Голливуда, но не в глуши вроде Моухея. Ухоженный желто-кофейный дом под черепицей такого же цвета. Посередине круглая башня в два этажа, от которой отходят одноэтажные каменные крылья. Их углы тоже скруглены, и лакированная дверь, похожая на дверь дорогого шкафа, вверху стягивается из прямоугольника в полукруг. В венецианских окнах, вымытых так, что солнечные зайчики, попадая на них, становились голубыми, висели белые кружевные гардины. От красивой кованой калитки к высокому крыльцу вела песчаная дорожка с кирпичным бордюром. Я услышал конское ржание, увидел, как мальчик-грум в ливрее с медными пуговицами выводит из-за дома оседланного скакуна, а в окне появляется очаровательная горничная в кружевной наколке и фартуке, похожем на гардину, и щебечет: «Ваш муж вот-вот уедет, госпожа. Не желаете ли проститься?»
Не дожидаясь появления госпожи, я помотал головой, чтобы утихомирить воображение. Писать дамский оман я не собирался. Преданная горничная, грум и юбимый жеребец хозяина исчезли с громким хлопком, ак лопнувшие воздушные шарики. В следующую се-унду я понял, что это хлопнула калитка. Незатейливая еревянная калитка следующего двора. Оттуда вышли две девочки-тинейджерши и пошли о дороге прочь от меня, даже не оглянувшись на чу-:ую машину. Живые люди на улице! Замечательно! Я догнал их, коротко просигналил и притормозил в шаге от стройных фигурок. Спросить о мистере Риденсе или сначала извиниться за поднятую пыль? Дилемма исчезла, как только девочки остановились и посмотрели на меня. Два одинаковых прелестных личика с глубокими серо-голубыми глазами. Близнецы. В их глазах читалось любопытство, а я таращился на них, будто последние двенадцать лет моей жизни лопнули мыльным пузырем и на месте любимца фортуны, молодого преуспевающего писателя Уолтера Хиллбери, вдруг оказался костлявый верзила Уолли из средней школы Бейкерсфилда, на которого при виде симпатичной девушки мгновенно нападали икота и нервный смех. Я в самом деле чуть не захихикал. Ох, и поездочка мне выпала! Райское, блин, место! Сначала — сумасшедшая ведьма, теперь явились во плоти ангелы, которым позавидуют в раю и в Валгалле, а все черноокие гурии по кустам попрячутся, сгорая от стыда за свою непрезентабельную внешность.
Девчонки были до такой степени хороши, насколько вообще может быть хорошенькой шестнадцатилетняя блондинка. Обе высокие и притягательно худенькие гибкой худобой юности. У той, что в цветастом сарафане, золотистые локоны прятали плечи, кончиками касаясь маленьких острых грудей. Обе девочки не носили лифчиков. Розовая футболка второй скрывала не больше, чем сарафан сестры, а шортики из окрашенной под джине, но тонкой, как бумага, ткани словно впла-вились в кожу. У нее волосы были подстрижены аккуратным каре. На губах у обеих бледно-розовый блеск, а брови выщипаны и подведены — не может быть, чтобы природа создала такие изящные тонкие изгибы. Больше никакой косметики, длинные шейки, длинные стройные ноги в ярких шлепанцах. Я полностью потерял способность соображать.
— Сэр, — сказала девочка в сарафане, — вы заблудились?
Ее сестренка хихикнула. Онемевший идиот приоткрыл рот, как и положено идиоту. В мозгу назойливо жужжала одна-единственная мысль: «Свинья, не предупредил меня!» Джейк, которому она адресовалась, сидел где-то неподалеку, не подозревая, что должен уже обладать четырьмя копытцами и пятачком. «Если он смотрит на меня из этого окна, — подумал я, на миг оторвав взгляд от забавляющихся моим ступором куколок и вглядевшись в неподвижные полосатые гардины на окне последнего в ряду дома, — я ему всю морду разобью». Воображение мгновенно нарисовало нашу драку — и речь вернулась ко мне вместе со смехом. К счастью, девочки не кинулись наутек от чокнутого чужака.
— Хотите уточнить дорогу, сэр? — еще раз предложила свои услуги длинноволосая.
— Извините, что я так растерялся, — сказал я. — Вы настолько одинаковые…
Они облегченно рассмеялись. Видимо, я оказался не первым, кого поражала их схожесть. А может, другие мужчины тоже оправдывали свое ошеломление не красотой, а всего лишь точным подобием сестер.
— Скажите, пожалуйста, где живет Джейк Риденс? Сестренка с каре выбросила тонкую руку в сторону дерева, примостившегося у дальнего края холма.
— Проедете до вяза, — сказала она, — и свернете налево, а потом вокруг поля, где растет овес. Через поле лучше не ездить. Или колесо проколете, или мистер Пиле вам голову оторвет.
У нее голос был мягче, чем у сестры. А смеялись они одинаково. Очень красиво.
— Я учту, — сказал я. — Но, может, вы сбегаете предупредите мистера Пилса, что его поле намерен попортить чемпион Соединенных Штатов по айкидо?
— Чтобы он взял ружье? — уточнила близняшка в шортиках.
— Я вам не верю, — объявила вторая.
— Я сам себе не верю, — усмехнулся я. — Спасибо, что показали дорогу.
Они синхронно пожали плечиками и пошли дальше, свернули с дороги, ведущей к вязу, на межевую тропинку между полями и ни разу не оглянулись. Я не удивился тому, что их лопатки выступали из-под ткани крохотными крылышками. Райское место, что возьмешь.
ГЛАВА 3
Ну все, хватит устраивать панику. Воспоминания о выдумках Джейка ничуть не лучше фальшивых. Я принял у самого себя ставку в два доллара и поставил на маленький коттедж под темно-синей крышей. Он стоял за полукругом, но был виден лучше других, потому что взобрался на холм. Невысокий, плоский, как дохлая рыба, увал, за которым разлеглись такие же. Первые дома, мимо которых я проехал (табличка с надписью «Добро пожаловать в Моухей» отсутствовала, как и большой плакат «Сюда, Уолт!» над крышей Джейка), были неуклюжими дощатыми постройками, не особо отличавшимися от окружавших их сараев. Выделялся только последний дом на западном краю полукруга: старое массивное строение из красного кирпича. Таким домам полагается быть большими, двухэтажными, с колоннами по обе стороны крыльца. А этот выглядел прихлопнутым сверху и со всех четырех сторон. Раздавленная черепаха, так что люди, копошащиеся в нем, — не больше чем могильные черви. Услышь хозяин мои мысли — вот великолепный шанс получить в зубы.
За полукругом по правую сторону от меня точно по прямой выстроились еще четыре дома. По левую — три. Расстояние между ними позволяло, не тревожа соседей, устраивать семейные скандалы и бурные праздники, на которых поет лишенный слуха, но наделенный могучим басом дядя Уилл. Вбитые в землю колья обозначали границы участков, с которых хозяева уже сняли урожай овощей. На вялой ботве, сложенной в кучу на краю ближайшего огорода, я увидел пятнистую дворняжку. Собака подняла голову, но решила, что лая я не стою. Дрыгнула лапами, перевернулась, на миг выставив плешивый розовый живот с отвислыми сосками, и снова задремала. Шум мотора ее не интересовал. Привыкла к тракторам, что ей мое скромное городское гудение?
Все это время я механически держал курс на дом с синей крышей; одолел пологий подъем и остановился перед синей (остатки краски не пропали) калиткой, уверенный, что сейчас из дома выйдет Джейк. Вместо него на пороге возникла тощая женщина с выпученны-ми зелеными глазами. Зеленый цвет глаз считается очень сексуальным, потому что никто, специализирующийся на описаниях секс-бомб, не видел этой женщины. Она подходила и с каждым шагом набирала очки в соревновании «Испугай меня». Широкое веснушчатое лицо и нос широкий, с плоской переносицей. Кожа загорела неровно, а левая бровь раздвоена: волоски растут густо, но с середины расходятся вверх и вниз. Там, где бровь кончается, между «зубцами вилки» не меньше полудюйма. Я не представлял, что женщина, да еще с такой особенностью, может не выщипывать брови, но к этим бровям пинцет явно никогда не прикасался. Правда, на бровь я обратил внимание после того, как заставил себя не смотреть на ее губы, яркие и мясистые — единственное, что было в этой женщине пышным. Губы создавали впечатление, что их перелепили на костистое лицо хозяйки с какого-то другого лица. Помада морковного цвета не делала их привлекательнее.
Женщина обошла машину и наклонилась к окну с моей стороны. Я опустил стекло, чтоб услышать грубое:
— Чего надо?
— Простите, — раз она посчитала, что приветствие не обязательно, я тоже не стал здороваться. Вот как быстро я перенимаю местные обычаи, просто специалист по контактам! — Я хотел узнать, где живет Джейк Риденс.
— А больше узнавать негде? — сварливо осведомилась женщина. — Только в моем доме узнать можно, так, по-вашему? Половину деревни проехали, чтоб у меня узнать? Так вот, сэр, что я вам скажу: моим мужчинам это не понравится.
Я насмешливо хмыкнул:
— Сказала бы прямо, что ума не хватает запомнить, где кто из соседей живет, — и развернул машину. Пусть огрызается на выхлопную трубу. Но владелица синей калитки завопила во все горло, как обиженная дошкольница:
— Я знаю! Я каждого здесь знаю, а кто ты такой?! В нашем округе таких, как ты, нет. Катись отсюда, катись!
Хорошее начало: нарвался на сумасшедшую. Но уже поняв, что передо мной чокнутая, я не удержался — выглянул, состроил улыбку и сказал: «Какая же ты симпатичная, детка». Женщина заткнулась мгновенно и часто заморгала. Я нажал на газ, но, обернувшись, увидел, как она расплывается в счастливой самовлюбленной усмешке и кончиками пальцев поглаживает себя по лицу, будто благодарит его, свое жуткое уродливое лицо, зато, что получила комплимент. Стало неловко: нашел над кем смеяться. Но типаж был невероятный! Не знаю, какую инопланетянку напишет с этой ненормальной Джейк, а я с удовольствием вставил бы ее в свой роман. Сумасшедшая соседка героя, которую близкие не хотят отправить в соответствующее заведение, будет неплохим штрихом. Я введу ее как противопоставление всему нормальному, полному бытовых забот и глобальных проблем взаимоотношений. Герой бросает уродливой идиотке ничего не значащую фразу — и она счастлива, как никогда не бывает счастлива красивая умная героиня. Если же он проходит мимо, ничего не сказав, идиотка… Конечно, орет. Мне понравилась идея. Надо расспросить Джейка об этой женщине, встретиться с ней еще пару раз. Кстати, где все-таки поселился Джейк?
Я медленно проехал вдоль растянутой цепочки из четырех домов, присматриваясь к ним. Второй выделялся из ряда, такой я легко представил бы на побережье где-нибудь в районе Голливуда, но не в глуши вроде Моухея. Ухоженный желто-кофейный дом под черепицей такого же цвета. Посередине круглая башня в два этажа, от которой отходят одноэтажные каменные крылья. Их углы тоже скруглены, и лакированная дверь, похожая на дверь дорогого шкафа, вверху стягивается из прямоугольника в полукруг. В венецианских окнах, вымытых так, что солнечные зайчики, попадая на них, становились голубыми, висели белые кружевные гардины. От красивой кованой калитки к высокому крыльцу вела песчаная дорожка с кирпичным бордюром. Я услышал конское ржание, увидел, как мальчик-грум в ливрее с медными пуговицами выводит из-за дома оседланного скакуна, а в окне появляется очаровательная горничная в кружевной наколке и фартуке, похожем на гардину, и щебечет: «Ваш муж вот-вот уедет, госпожа. Не желаете ли проститься?»
Не дожидаясь появления госпожи, я помотал головой, чтобы утихомирить воображение. Писать дамский оман я не собирался. Преданная горничная, грум и юбимый жеребец хозяина исчезли с громким хлопком, ак лопнувшие воздушные шарики. В следующую се-унду я понял, что это хлопнула калитка. Незатейливая еревянная калитка следующего двора. Оттуда вышли две девочки-тинейджерши и пошли о дороге прочь от меня, даже не оглянувшись на чу-:ую машину. Живые люди на улице! Замечательно! Я догнал их, коротко просигналил и притормозил в шаге от стройных фигурок. Спросить о мистере Риденсе или сначала извиниться за поднятую пыль? Дилемма исчезла, как только девочки остановились и посмотрели на меня. Два одинаковых прелестных личика с глубокими серо-голубыми глазами. Близнецы. В их глазах читалось любопытство, а я таращился на них, будто последние двенадцать лет моей жизни лопнули мыльным пузырем и на месте любимца фортуны, молодого преуспевающего писателя Уолтера Хиллбери, вдруг оказался костлявый верзила Уолли из средней школы Бейкерсфилда, на которого при виде симпатичной девушки мгновенно нападали икота и нервный смех. Я в самом деле чуть не захихикал. Ох, и поездочка мне выпала! Райское, блин, место! Сначала — сумасшедшая ведьма, теперь явились во плоти ангелы, которым позавидуют в раю и в Валгалле, а все черноокие гурии по кустам попрячутся, сгорая от стыда за свою непрезентабельную внешность.
Девчонки были до такой степени хороши, насколько вообще может быть хорошенькой шестнадцатилетняя блондинка. Обе высокие и притягательно худенькие гибкой худобой юности. У той, что в цветастом сарафане, золотистые локоны прятали плечи, кончиками касаясь маленьких острых грудей. Обе девочки не носили лифчиков. Розовая футболка второй скрывала не больше, чем сарафан сестры, а шортики из окрашенной под джине, но тонкой, как бумага, ткани словно впла-вились в кожу. У нее волосы были подстрижены аккуратным каре. На губах у обеих бледно-розовый блеск, а брови выщипаны и подведены — не может быть, чтобы природа создала такие изящные тонкие изгибы. Больше никакой косметики, длинные шейки, длинные стройные ноги в ярких шлепанцах. Я полностью потерял способность соображать.
— Сэр, — сказала девочка в сарафане, — вы заблудились?
Ее сестренка хихикнула. Онемевший идиот приоткрыл рот, как и положено идиоту. В мозгу назойливо жужжала одна-единственная мысль: «Свинья, не предупредил меня!» Джейк, которому она адресовалась, сидел где-то неподалеку, не подозревая, что должен уже обладать четырьмя копытцами и пятачком. «Если он смотрит на меня из этого окна, — подумал я, на миг оторвав взгляд от забавляющихся моим ступором куколок и вглядевшись в неподвижные полосатые гардины на окне последнего в ряду дома, — я ему всю морду разобью». Воображение мгновенно нарисовало нашу драку — и речь вернулась ко мне вместе со смехом. К счастью, девочки не кинулись наутек от чокнутого чужака.
— Хотите уточнить дорогу, сэр? — еще раз предложила свои услуги длинноволосая.
— Извините, что я так растерялся, — сказал я. — Вы настолько одинаковые…
Они облегченно рассмеялись. Видимо, я оказался не первым, кого поражала их схожесть. А может, другие мужчины тоже оправдывали свое ошеломление не красотой, а всего лишь точным подобием сестер.
— Скажите, пожалуйста, где живет Джейк Риденс? Сестренка с каре выбросила тонкую руку в сторону дерева, примостившегося у дальнего края холма.
— Проедете до вяза, — сказала она, — и свернете налево, а потом вокруг поля, где растет овес. Через поле лучше не ездить. Или колесо проколете, или мистер Пиле вам голову оторвет.
У нее голос был мягче, чем у сестры. А смеялись они одинаково. Очень красиво.
— Я учту, — сказал я. — Но, может, вы сбегаете предупредите мистера Пилса, что его поле намерен попортить чемпион Соединенных Штатов по айкидо?
— Чтобы он взял ружье? — уточнила близняшка в шортиках.
— Я вам не верю, — объявила вторая.
— Я сам себе не верю, — усмехнулся я. — Спасибо, что показали дорогу.
Они синхронно пожали плечиками и пошли дальше, свернули с дороги, ведущей к вязу, на межевую тропинку между полями и ни разу не оглянулись. Я не удивился тому, что их лопатки выступали из-под ткани крохотными крылышками. Райское место, что возьмешь.
ГЛАВА 3
Между полем овса и редколесьем, украсившим плоские холмы на северо-западе, стоял только один дом. Если девчонки не обманули, здесь живет мой лучший друг. Дом был одноэтажным и показался мне растянутым. Тот, кто его проектировал, вряд ли считался с понятием «архитектура». Я рассчитывал увидеть открытую веранду, но ее не было. Плотно задернутые зеленые шторы не гармонировали с голубыми оконными рамами. Серая шиферная крыша лежала на побеленных стенах, как раненый солдат на снегу. Вокруг дома шел деревянный забор около трех футов высотой, но по обе его стороны трава была одинаково пожухлой и неухоженной. Я остановил машину перед калиткой, от которой к дому пролегала прямая забетонированная дорожка, и вышел. Тишина, только легкий ветерок чуть слышно шелестит верхушками деревьев. Джейк не мог не слышать, как я подъехал. Но дом по-прежнему напоминал солдата, впавшего в кому от тяжелого ранения.
Замечательно — я полстраны пересек, чтобы увидеться с этим типом, а его дома нет!
Перегнувшись через калитку, я откинул крючок и вошел во двор. Бетон дорожки растрескался, травинки, проросшие в щелях, теперь лежали на нем мертвыми червями. Да что за дурацкие мысли! Вокруг идиллическая тишина, стоит глянуть на небо — поверишь в рай, я только что встретил самых красивых юных девушек на свете и через несколько минут увижу лучшего друга, — а в голову лезут исключительно заупокойные сравнения. Еще немного — и придется просить Терри подыскать мне хорошего психоаналитика.
К коричневой двери вели три деревянные ступеньки. Звонка я не увидел. Заглянуть в окно мешали шторы. Я ударил кулаком по двери, крикнул: «Джейк!» — и пять секунд подождал. Надо переходить к более активным действиям. Я подергал дверь во все стороны, встал на цыпочки, чтобы пошарить рукой по притолоке, и обследовал косяки. Пусто. Коврика на ступеньках не было. Если Джейк, уходя, прятал где-то ключ, то не рядом с дверью. Зная размах его фантазии, я предположил, что ключ находится в ямке, вырытой под шестым стеблем ветреницы налево от третьего куста бересклета, если считать от желудя, упавшего на рассвете в полнолуние. Я не смог бы найти его, даже если бы был лучшим бойскаутом мира или прошел подготовку в школе спецназа. Проще вышибить дверь. Разумнее найти Джейка. Я выбрал второе.
Логика была не самой слабой моей стороной, так что возвращаться к деревне в объезд поля я не стал: если бы Джейк был в деревне или бродил по полям, он бы уже увидел меня, верно? Я сделал ставку на холмы. Обошел дом, убедившись, что все окна закрыты, на заднем дворе (таком же заросшем, как и «парадная лужайка») подфутболил пустую банку из-под машинного масла. Она перевернулась в воздухе, жирно поблескивая потеками, и врезалась в проволочную клетку, где сидели три кролика. Белый кролик вздрогнул, но остался на месте, а два серых запрыгали, прижав ушки и стараясь втиснуться в решетчатые углы. Я бы с удовольствием погладил их, но не рискнул открыть клетку: вряд ли Джейк будет благодарен, если я выпущу его любимцев. Клетка стояла под стеной дома, а в пяти ярдах от нее теснились, споря за жизненное пространство, два небольших сарая, запертых на навесные замки. Хмель оплел меньший из них, затянул крошечное окошко, заполз на крышу. Побуревшие шишки свисали гроздьями, закрывая верхнюю половину двери. Наверное, договор аренды не предусматривает пользование сараями, но если Джейка осенила очередная великая идея, он вряд ли заметил само существование хозяйственных построек. Нет, вряд ли его идеи были великими: он ведь не забывал кормить кроликов.
Усмехнувшись, я ухватился за забор покрепче, подтянулся и поставил ногу на верхнюю перекладину. Моя ступня оказалась слишком широкой для промежутка между вертикальными планками, пришлось втиснуть ее наискось. Я понадеялся, что не вывихну лодыжку, прыгая (и даже не подумал, что можно вернуться к калитке и обойти забор с цивилизованным видом), оттолкнулся — и услышал приближающийся звук автомобильного мотора. Останавливать движение было поздно, падать не хотелось, и я приземлился по ту сторону забора, чтобы сразу же полезть обратно. Если бы Терри увидел меня сейчас, он бы сказал, что я подтверждаю старую истину: все писатели — люди чокнутые, как бы ни старались это скрыть. И основная задача литературных агентов — не искать издательство, — согласное заплатить побольше за кипу исписанной бумаги, а держать подопечных авторов подальше от нормальных людей. Сказав это, Терри медленно покивал бы, обдумывая свою речь, и произнес что-нибудь по-латыни. А вот Энни возмутилась бы: «Ты что, мальчишка? Сколько можно, Уолт, я же тебя тысячу раз просила не позориться!» И почему все считают, что мы с ней влюблены друг в друга?
Мысли отвлекли меня от техники исполнения второго прыжка, и он вышел не таким ловким, как первый. Ладно, публики все равно нет. Судя по звуку, машина остановилась перед домом — и я бегом рванул туда, улыбаясь во весь рот в предвкушении встречи с Джейком.
И так, с криво открытым ртом, остановился, увидев на дорожке полную женщину лет сорока. Она несла два желтых бумажных пакета, набитых продуктами, и смотрела на меня с испугом, как и положено порядочной домохозяйке, навстречу которой выскакивает из-за угла неизвестный мужчина, растрепанный и шумно дышащий. Я подумал, что сейчас она завопит — что это домохозяйка Джейка — что если она пойдет на меня в атаку, из меня оладушек получится — что волосы у нее крашеные — что оригинальности Джейка хватит на то, чтоб сожительствовать с этой дамой — что надо представиться — что она не поверит… Мыслей было слишком много, и женщина, вышедшая из рыже-коричневого пикапа, пришла в себя быстрее.
— Что вам надо? — спросила она. Испуг уже соскользнул с ее лица и не затронул голос. Светло-голубые глаза моргнули несколько раз, будто она надеялась, что я растаю и белесым дымком уйду под землю.
С потусторонними мыслями у меня сегодня перебор.
— Добрый день, мэм, — опомнившись, я дружелюбно улыбнулся. — Я Уолтер Хиллбери, друг Джейка. Он не предупреждал вас, что пригласил меня погостить? В ее глазах отразилась работа мысли. Брови сдвинулись, между ними пролегла морщина, похожая на водосток. на ров братской могилы
Не отводя от меня взгляда, женщина подняла правую руку и зажала под мышкой пакет, который раньше держала за ручки, а теперь ловко подхватила под дно.
— Вы говорите про мистера Риденса? — спросила она.
Хвала тебе, господи, все-таки сообразила.
— Да. Где он?
Толстуха покачала головой.
— Вы его друг?
— Да, близкий друг. Я думал, он меня встретит.
— Когда вы приехали?
— Только что.
— Но уже виделись с другом?
Думайте обо мне что хотите, но чем заводить такую туполобую домработницу, я бы лучше жил по уши в грязи и питался сандвичами с яичницей. Джейк превзошел себя.
— Его нет дома, — для ясности я показал на запертую дверь. — Не было, когда я приехал.
Женщина пихнула пакет поглубже под мышку,
— А почему вы ищете его в моем доме? — спросила она.
Я остолбенел. Близняшки надо мной подшутили. Или здесь несколько полей с овсом. Или то, что я принял за овес, было… черт его знает — рожью! Или клевером! Я точно отличаю только кукурузу. Значит, я шатался по чужому двору, и так как я не коммивояжер и не коп, то делал это незаконно. Сюрприз-бонус: рядом не видно полиции.
— Мэм, простите бога ради! — выпалил я, надеясь, что мои вытаращенные глаза послужат доказательством чистых намерений и успокоят ее бдительность. — Это не дом Джейка?
— Мистер Риденс живет за холмом, — ответила она. — Вам надо объехать наш дом и перевалить через вон тот, — она качнула подбородком, — холм. С вершины увидите дом мистера Риденса. Вам вообще надо было не сюда сворачивать, а прямо от поля ехать к нему.
Ее взгляд говорил, что я — хитрый подонок, бродяга, назвавшийся чужим именем и намеренный сегодня же украсть фамильные драгоценности, включая серебряную ложку прабабушки Сары. Мне стоило труда не поежиться.
— А вы уверены, что вам именно мистер Риденс нужен? — с подозрением поинтересовалась хозяйка запертого дома.
— У меня с собой его письмо, — давно я не чувст— вовал себя школьником перед учительницей. — Показать? — Ни к чему. Езжайте, куда вам надо. У меня дел полно, а я тут с вами время теряю.
— Извините, — пробормотал я. — Когда я спросил дорогу, мне не сказали о холме, только о поле, — и я подумал, это дом Джейка.
— Тут ребенок не заблудится.
— Извините, — повторил я. И сделал крупную тактическую ошибку: — Помочь вам донести покупки?
Глаза женщины превратились в смотровые щели танка. Я буквально услышал, как в глубине ее мозга командир экипажа отдает приказ стрелку. Для отступления осталась секунда.
— То есть… Извините… Я поеду.
Она молчала. Большой зеленый цветок вроде ромашки, нарисованный на пакете, показался мне элементом военной маскировки. Я боком протиснулся ми-мо женщины, стараясь удержаться на дорожке (кто знает, как она отреагирует на истоптанные остатки травы), и пошел к своей машине под конвоем пристального взгляда.
Оказавшись на вершине холма, я увидел внизу два дома, а не один. Они стояли по разные края ложбины, как часовые. Оба красные с темно-коричневыми крышами, окруженные деревьями. Я уже проиграл двойную ставку, так что не стал мудрить еще раз, а направил машину вниз по прямой — туда, где посреди ложбины работали на небольшом поле два человека. Спрошу еще раз, может, мужчины здесь лучше умеют указывать путь. Подъехав поближе, я разглядел, что со взрослым мужчиной работает мальчик-подросток. Надо понимать, отец и сын решили расширить свои владения и теперь превращали пустырь в годное для сева поле. Они ворочали камни — я представить не мог, что в наше время еще занимаются таким тяжелым ручным трудом. Мужчина был кряжистым, загорелым дотемна, и его жесткие голубые глаза сощурились, когда он поддел ломом очередной камень, сковыривая его с места, а потом нажал на лом еще сильнее — и камень тяжело откатился на шаг Мальчик тут же уперся в него и стал толкать к краю поля. Камень катился медленно, спина мальчика выгнулась, а мужчина поддел следующий камень и, бросив лом, покатил его сам. У него получалось быстрее, и, докатив камень до груды таких же, он сердито посмотрел на мальчика, взглядом обвиняя его в лени — как будто не понимал, что мальчишка из шкуры вылезает, но даже если выскочит из нее, не сможет работать быстрее.
— Здравствуйте! — крикнул я, высунувшись в окно с пассажирской стороны.
Мальчик посмотрел на отца, а не на меня, будто боялся ответить без позволения, а мужчина толкнул камень посильнее и выпрямился, отряхивая руки.
— Добрый день, сэр, — ответил он. — Сбились с дороги к озеру?
— Нет. Мне нужно попасть в Моухей.
Не знаю, почему я заговорил о деревне, а не о Джейке. Мужчина кивнул.
— Все правильно.
— Вы не подскажете, где живет Джейк Риденс? — я опасался, что сейчас он снова упрется в камень. — Джейк, который приехал из Калифорнии?
Мужчина кивнул еще раз. А взгляд мальчика вдруг наполнился таким любопытством, будто он услышал, что я только что прибыл от далай-ламы.
— Есть такой, — сказал мужчина. — Хороший человек. Вон его дом, — он показал на западный край ложбины. — Верно, Делберт?
— Конечно, — мальчик широко улыбнулся и осмелился на шаг приблизиться к машине. — Вы через две минуты там будете, сэр. Мистер Риденс сейчас дома.
Он был приятным на вид пареньком. Худой, но тяжелая работа сделала его худобу мускулистой, а большие темно-карие глаза могли получить первый приз, если бы здесь устроили конкурс красивых глаз, как сделали когда-то в нашем колледже. Тогда Джейк получил поощрительный приз «за хронически ошалевшие глаза». Темные волосы Делберта закрывали шею и торчали завитками над седьмым позвонком. А ко лбу пряди прилипли, пропитанные потом. Голубая футболка тоже промокла от пота, мальчик никак не мог отдышаться, но отец будто не замечал этого. Зато во мне сочувствие потребовало действия, и выход нашелся мгновенно.
— Вашего сына не затруднит показать мне дорогу? — спросил я, приглашающим жестом распахивая дверцу.
Мужчина прикинул на глаз расстояние до дома, видного с того места, откуда он стоял, и посмотрел на меня повнимательней.
— Я уже два раза не по адресу попадал, не хочу снова ошибиться, — торопливо выпалил я. Выглядел при этом кретином, ясное дело, но после короткого осмотра получил все-таки улыбку: «Ладно. Только побыстрее», и, ободренный успехом, пошел в новую атаку:
— И, если можно, я бы хотел, чтобы он помог мне управиться с вещами. Понимаете, перенести их в дом, разложить… Я заплачу.
Его взгляд поискал грузовой трейлер, который, видимо, на ходу отцепился от моей машины и теперь сиротливо стоит где-то неподалеку. Но, не обнаружив его, мужчина почему-то улыбнулся еще шире.
— Никакой платы, сэр. Сейчас вон по той колее, по ней мистер Риденс ездит, вы к самому дому подкатите. А там Делберт сделает все, что скажете… Я Роджер Энсон, — добавил, спохватившись, что до сих пор не представился, — а это Делберт, мой младший.
— Уолтер Хиллбери.
— Тоже из Калифорнии?
— Да, прямо из Лос-Анджелеса.
Роджер кивнул энергичнее, чем в прошлый раз. Наверное, в Моухее приезд калифорнийцев считается хорошей приметой. К мягкой зиме или к богатому урожаю. Так что с таким важным гостем можно отпустить сына, ни о чем не беспокоясь.
Мальчик сел рядом со мной и кивнул на колею, которую указал отец. Он тоже улыбнулся, но виновато, будто выпросил у меня эту поездку, понимая, что делать этого нельзя. Ничего, пусть стесняется, зато передохнет.
— Желаю приятной встречи с приятелем, сэр, — сказал Роджер. — Приходите вечером на танцы с ним вместе, познакомимся поближе.
— Обязательно.
Мы помахали друг другу на прощание. Делберт упорно смотрел на колею, не рискуя встречаться взглядом с отцом. Но когда «Корветт» оставил наполовину расчищенное поле позади, глянул на меня:
— Мистер Риденс о вас рассказывал. Вы надолго приехали?
Замечательно — я полстраны пересек, чтобы увидеться с этим типом, а его дома нет!
Перегнувшись через калитку, я откинул крючок и вошел во двор. Бетон дорожки растрескался, травинки, проросшие в щелях, теперь лежали на нем мертвыми червями. Да что за дурацкие мысли! Вокруг идиллическая тишина, стоит глянуть на небо — поверишь в рай, я только что встретил самых красивых юных девушек на свете и через несколько минут увижу лучшего друга, — а в голову лезут исключительно заупокойные сравнения. Еще немного — и придется просить Терри подыскать мне хорошего психоаналитика.
К коричневой двери вели три деревянные ступеньки. Звонка я не увидел. Заглянуть в окно мешали шторы. Я ударил кулаком по двери, крикнул: «Джейк!» — и пять секунд подождал. Надо переходить к более активным действиям. Я подергал дверь во все стороны, встал на цыпочки, чтобы пошарить рукой по притолоке, и обследовал косяки. Пусто. Коврика на ступеньках не было. Если Джейк, уходя, прятал где-то ключ, то не рядом с дверью. Зная размах его фантазии, я предположил, что ключ находится в ямке, вырытой под шестым стеблем ветреницы налево от третьего куста бересклета, если считать от желудя, упавшего на рассвете в полнолуние. Я не смог бы найти его, даже если бы был лучшим бойскаутом мира или прошел подготовку в школе спецназа. Проще вышибить дверь. Разумнее найти Джейка. Я выбрал второе.
Логика была не самой слабой моей стороной, так что возвращаться к деревне в объезд поля я не стал: если бы Джейк был в деревне или бродил по полям, он бы уже увидел меня, верно? Я сделал ставку на холмы. Обошел дом, убедившись, что все окна закрыты, на заднем дворе (таком же заросшем, как и «парадная лужайка») подфутболил пустую банку из-под машинного масла. Она перевернулась в воздухе, жирно поблескивая потеками, и врезалась в проволочную клетку, где сидели три кролика. Белый кролик вздрогнул, но остался на месте, а два серых запрыгали, прижав ушки и стараясь втиснуться в решетчатые углы. Я бы с удовольствием погладил их, но не рискнул открыть клетку: вряд ли Джейк будет благодарен, если я выпущу его любимцев. Клетка стояла под стеной дома, а в пяти ярдах от нее теснились, споря за жизненное пространство, два небольших сарая, запертых на навесные замки. Хмель оплел меньший из них, затянул крошечное окошко, заполз на крышу. Побуревшие шишки свисали гроздьями, закрывая верхнюю половину двери. Наверное, договор аренды не предусматривает пользование сараями, но если Джейка осенила очередная великая идея, он вряд ли заметил само существование хозяйственных построек. Нет, вряд ли его идеи были великими: он ведь не забывал кормить кроликов.
Усмехнувшись, я ухватился за забор покрепче, подтянулся и поставил ногу на верхнюю перекладину. Моя ступня оказалась слишком широкой для промежутка между вертикальными планками, пришлось втиснуть ее наискось. Я понадеялся, что не вывихну лодыжку, прыгая (и даже не подумал, что можно вернуться к калитке и обойти забор с цивилизованным видом), оттолкнулся — и услышал приближающийся звук автомобильного мотора. Останавливать движение было поздно, падать не хотелось, и я приземлился по ту сторону забора, чтобы сразу же полезть обратно. Если бы Терри увидел меня сейчас, он бы сказал, что я подтверждаю старую истину: все писатели — люди чокнутые, как бы ни старались это скрыть. И основная задача литературных агентов — не искать издательство, — согласное заплатить побольше за кипу исписанной бумаги, а держать подопечных авторов подальше от нормальных людей. Сказав это, Терри медленно покивал бы, обдумывая свою речь, и произнес что-нибудь по-латыни. А вот Энни возмутилась бы: «Ты что, мальчишка? Сколько можно, Уолт, я же тебя тысячу раз просила не позориться!» И почему все считают, что мы с ней влюблены друг в друга?
Мысли отвлекли меня от техники исполнения второго прыжка, и он вышел не таким ловким, как первый. Ладно, публики все равно нет. Судя по звуку, машина остановилась перед домом — и я бегом рванул туда, улыбаясь во весь рот в предвкушении встречи с Джейком.
И так, с криво открытым ртом, остановился, увидев на дорожке полную женщину лет сорока. Она несла два желтых бумажных пакета, набитых продуктами, и смотрела на меня с испугом, как и положено порядочной домохозяйке, навстречу которой выскакивает из-за угла неизвестный мужчина, растрепанный и шумно дышащий. Я подумал, что сейчас она завопит — что это домохозяйка Джейка — что если она пойдет на меня в атаку, из меня оладушек получится — что волосы у нее крашеные — что оригинальности Джейка хватит на то, чтоб сожительствовать с этой дамой — что надо представиться — что она не поверит… Мыслей было слишком много, и женщина, вышедшая из рыже-коричневого пикапа, пришла в себя быстрее.
— Что вам надо? — спросила она. Испуг уже соскользнул с ее лица и не затронул голос. Светло-голубые глаза моргнули несколько раз, будто она надеялась, что я растаю и белесым дымком уйду под землю.
С потусторонними мыслями у меня сегодня перебор.
— Добрый день, мэм, — опомнившись, я дружелюбно улыбнулся. — Я Уолтер Хиллбери, друг Джейка. Он не предупреждал вас, что пригласил меня погостить? В ее глазах отразилась работа мысли. Брови сдвинулись, между ними пролегла морщина, похожая на водосток. на ров братской могилы
Не отводя от меня взгляда, женщина подняла правую руку и зажала под мышкой пакет, который раньше держала за ручки, а теперь ловко подхватила под дно.
— Вы говорите про мистера Риденса? — спросила она.
Хвала тебе, господи, все-таки сообразила.
— Да. Где он?
Толстуха покачала головой.
— Вы его друг?
— Да, близкий друг. Я думал, он меня встретит.
— Когда вы приехали?
— Только что.
— Но уже виделись с другом?
Думайте обо мне что хотите, но чем заводить такую туполобую домработницу, я бы лучше жил по уши в грязи и питался сандвичами с яичницей. Джейк превзошел себя.
— Его нет дома, — для ясности я показал на запертую дверь. — Не было, когда я приехал.
Женщина пихнула пакет поглубже под мышку,
— А почему вы ищете его в моем доме? — спросила она.
Я остолбенел. Близняшки надо мной подшутили. Или здесь несколько полей с овсом. Или то, что я принял за овес, было… черт его знает — рожью! Или клевером! Я точно отличаю только кукурузу. Значит, я шатался по чужому двору, и так как я не коммивояжер и не коп, то делал это незаконно. Сюрприз-бонус: рядом не видно полиции.
— Мэм, простите бога ради! — выпалил я, надеясь, что мои вытаращенные глаза послужат доказательством чистых намерений и успокоят ее бдительность. — Это не дом Джейка?
— Мистер Риденс живет за холмом, — ответила она. — Вам надо объехать наш дом и перевалить через вон тот, — она качнула подбородком, — холм. С вершины увидите дом мистера Риденса. Вам вообще надо было не сюда сворачивать, а прямо от поля ехать к нему.
Ее взгляд говорил, что я — хитрый подонок, бродяга, назвавшийся чужим именем и намеренный сегодня же украсть фамильные драгоценности, включая серебряную ложку прабабушки Сары. Мне стоило труда не поежиться.
— А вы уверены, что вам именно мистер Риденс нужен? — с подозрением поинтересовалась хозяйка запертого дома.
— У меня с собой его письмо, — давно я не чувст— вовал себя школьником перед учительницей. — Показать? — Ни к чему. Езжайте, куда вам надо. У меня дел полно, а я тут с вами время теряю.
— Извините, — пробормотал я. — Когда я спросил дорогу, мне не сказали о холме, только о поле, — и я подумал, это дом Джейка.
— Тут ребенок не заблудится.
— Извините, — повторил я. И сделал крупную тактическую ошибку: — Помочь вам донести покупки?
Глаза женщины превратились в смотровые щели танка. Я буквально услышал, как в глубине ее мозга командир экипажа отдает приказ стрелку. Для отступления осталась секунда.
— То есть… Извините… Я поеду.
Она молчала. Большой зеленый цветок вроде ромашки, нарисованный на пакете, показался мне элементом военной маскировки. Я боком протиснулся ми-мо женщины, стараясь удержаться на дорожке (кто знает, как она отреагирует на истоптанные остатки травы), и пошел к своей машине под конвоем пристального взгляда.
* * *
Дороги, ведущей за холмы, я не обнаружил и, не рискуя возвращаться уточнять, пустил «Шевроле» напрямик через луг. Вряд ли трава здесь предназначалась для выпаса скота. Кстати, где скот? Какой из увиденных мной сараев был хлевом? Я всегда думал, что в хлеву много узких, похожих на бойницы окон. Думал, что около любой деревни должны пастись коровы, кони или овцы. И думал, что найду Джейка без всяких хлопот.Оказавшись на вершине холма, я увидел внизу два дома, а не один. Они стояли по разные края ложбины, как часовые. Оба красные с темно-коричневыми крышами, окруженные деревьями. Я уже проиграл двойную ставку, так что не стал мудрить еще раз, а направил машину вниз по прямой — туда, где посреди ложбины работали на небольшом поле два человека. Спрошу еще раз, может, мужчины здесь лучше умеют указывать путь. Подъехав поближе, я разглядел, что со взрослым мужчиной работает мальчик-подросток. Надо понимать, отец и сын решили расширить свои владения и теперь превращали пустырь в годное для сева поле. Они ворочали камни — я представить не мог, что в наше время еще занимаются таким тяжелым ручным трудом. Мужчина был кряжистым, загорелым дотемна, и его жесткие голубые глаза сощурились, когда он поддел ломом очередной камень, сковыривая его с места, а потом нажал на лом еще сильнее — и камень тяжело откатился на шаг Мальчик тут же уперся в него и стал толкать к краю поля. Камень катился медленно, спина мальчика выгнулась, а мужчина поддел следующий камень и, бросив лом, покатил его сам. У него получалось быстрее, и, докатив камень до груды таких же, он сердито посмотрел на мальчика, взглядом обвиняя его в лени — как будто не понимал, что мальчишка из шкуры вылезает, но даже если выскочит из нее, не сможет работать быстрее.
— Здравствуйте! — крикнул я, высунувшись в окно с пассажирской стороны.
Мальчик посмотрел на отца, а не на меня, будто боялся ответить без позволения, а мужчина толкнул камень посильнее и выпрямился, отряхивая руки.
— Добрый день, сэр, — ответил он. — Сбились с дороги к озеру?
— Нет. Мне нужно попасть в Моухей.
Не знаю, почему я заговорил о деревне, а не о Джейке. Мужчина кивнул.
— Все правильно.
— Вы не подскажете, где живет Джейк Риденс? — я опасался, что сейчас он снова упрется в камень. — Джейк, который приехал из Калифорнии?
Мужчина кивнул еще раз. А взгляд мальчика вдруг наполнился таким любопытством, будто он услышал, что я только что прибыл от далай-ламы.
— Есть такой, — сказал мужчина. — Хороший человек. Вон его дом, — он показал на западный край ложбины. — Верно, Делберт?
— Конечно, — мальчик широко улыбнулся и осмелился на шаг приблизиться к машине. — Вы через две минуты там будете, сэр. Мистер Риденс сейчас дома.
Он был приятным на вид пареньком. Худой, но тяжелая работа сделала его худобу мускулистой, а большие темно-карие глаза могли получить первый приз, если бы здесь устроили конкурс красивых глаз, как сделали когда-то в нашем колледже. Тогда Джейк получил поощрительный приз «за хронически ошалевшие глаза». Темные волосы Делберта закрывали шею и торчали завитками над седьмым позвонком. А ко лбу пряди прилипли, пропитанные потом. Голубая футболка тоже промокла от пота, мальчик никак не мог отдышаться, но отец будто не замечал этого. Зато во мне сочувствие потребовало действия, и выход нашелся мгновенно.
— Вашего сына не затруднит показать мне дорогу? — спросил я, приглашающим жестом распахивая дверцу.
Мужчина прикинул на глаз расстояние до дома, видного с того места, откуда он стоял, и посмотрел на меня повнимательней.
— Я уже два раза не по адресу попадал, не хочу снова ошибиться, — торопливо выпалил я. Выглядел при этом кретином, ясное дело, но после короткого осмотра получил все-таки улыбку: «Ладно. Только побыстрее», и, ободренный успехом, пошел в новую атаку:
— И, если можно, я бы хотел, чтобы он помог мне управиться с вещами. Понимаете, перенести их в дом, разложить… Я заплачу.
Его взгляд поискал грузовой трейлер, который, видимо, на ходу отцепился от моей машины и теперь сиротливо стоит где-то неподалеку. Но, не обнаружив его, мужчина почему-то улыбнулся еще шире.
— Никакой платы, сэр. Сейчас вон по той колее, по ней мистер Риденс ездит, вы к самому дому подкатите. А там Делберт сделает все, что скажете… Я Роджер Энсон, — добавил, спохватившись, что до сих пор не представился, — а это Делберт, мой младший.
— Уолтер Хиллбери.
— Тоже из Калифорнии?
— Да, прямо из Лос-Анджелеса.
Роджер кивнул энергичнее, чем в прошлый раз. Наверное, в Моухее приезд калифорнийцев считается хорошей приметой. К мягкой зиме или к богатому урожаю. Так что с таким важным гостем можно отпустить сына, ни о чем не беспокоясь.
Мальчик сел рядом со мной и кивнул на колею, которую указал отец. Он тоже улыбнулся, но виновато, будто выпросил у меня эту поездку, понимая, что делать этого нельзя. Ничего, пусть стесняется, зато передохнет.
— Желаю приятной встречи с приятелем, сэр, — сказал Роджер. — Приходите вечером на танцы с ним вместе, познакомимся поближе.
— Обязательно.
Мы помахали друг другу на прощание. Делберт упорно смотрел на колею, не рискуя встречаться взглядом с отцом. Но когда «Корветт» оставил наполовину расчищенное поле позади, глянул на меня:
— Мистер Риденс о вас рассказывал. Вы надолго приехали?