Тюрин Александр Владимирович. Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

   — Все это хорошо и прекрасно, но ведь Яйцо не имеет прямого отношения к амебам, скорее уж к драконам — ты ведь знаешь, Акай, о ком я говорю.
   Смотритель конечно же знал.
   — Ну да, оно не имеет непосредственного отношения к нашим любимым Пузырям. Те просто воруют Яйца у другой формы жизни, у бесхитростных животных, обитающих в Большом мире. Ну и используют в своих целях, которые по отношению к землянам безусловно являются пакостными.
   — Я, естественно, хочу спросить, почему же Яйцо дракона не похоже на куриное, или там крокодилье, почему оно имеет вид трех предметов?
   — Превратности эволюции, дядя Вася. Наследственная информация и энергетика не имеют в цикле драконьего размножения постоянного биологического носителя. Они записываются и аккумулируются в разных подходящих предметах. А потом могут перезаписываться и перебрасываться. Даже, когда уже идет процесс лярвации, то есть деления Яйца.
   — А человеческий организм является подходящим предметом?
   — Точно, угадал, дядя Вася. Хотя тут есть свои тонкости — драконья структура ведь начинает использовать твой генный механизм…
   — Ага, это я знаю: Hox-гены.
   — Так вот эти звери, даже когда еще во младенчестве-лярвачестве, являются свирепыми, хищными и пользы от них добиться трудно, а вред завсегда пожалуйста. Что и нужно Пузырям. Людям приходит каюк, а их хрональная сила, иначе говоря, энергия «негантропийно-холистической дифференциации», это что-то похожее на китайскую ци, перекачивается через драконов именно Пузырям.
   — Значит я могу только вредить Земле?
   — Наоборот, лярводракон повзрослел и при том не распатронил тебя. Напротив, у вас теперь настоящий симбиоз — любо дорого посмотреть. И МЫ помогли вам в этом.
   — Ты и Умай — в одной конторе деньги получаете за надзор и присмотр?
   — Не совсем деньги, не в совсем конторе, но получаем. — признался смотритель.
   — Ну и здорово же ваша «не совсем контора» присматривает! Вон как драконье Яйцо перепортачило всю историю моей родной планеты. Чего, думаешь, мне за Землю не обидно?
   — Контора следит только за тем, чтобы не случилось глобальной катастрофы и предотвращает ее, когда она почти неминуема. Принцип минимального вмешательства. — с осознанием собственной несуетливости произнес Акай.
   — И что же, сейчас глобальная катастрофа почти неминуема?
   — Да, и вероятность ее за последнюю неделю увеличилась на десять процентов.
   Василий попробовал осознать, как отражается в нем неминуемость глобальной катастрофы. Да почти никак. Он-то вообще может сыграть в ящик каждые пять минут, так почему же другие земляне должны проживать в уюте и безопасности? Почему это они должны волноваться только за стоимость литра бензина и бутылки пива? Но тут Василий подумал о своей худосочной семейке и нашел силы испугаться.
   — Это паршиво, парень, пардон, херр смотритель. И ваша, и моя бурная деятельность ни к чему не приводит?
   — Это неплохо, дядя Вася. Априорное увеличение было пятнадцать процентов и делало окончательную катастрофу совершенно неизбежной. Сейчас мы выровняли кривую, и это плюс. А минус — это то, что надеяться тебе не на кого. И те, кого ты считаешь врагами, и так называемые друзья выполняют волю Пузырей.
   — Отлично, я вдохновлен. Наверное, у меня сейчас откроется второе дыхание и я превращусь из дракона обыкновенного в гигантозавра-фаллозавра.
   — На это не надейся. Ты тоже на пределе возможностей.
   — Как же мне тогда выкрутиться? Почему я вообще я попал в такую жопу и зачем мне все это надо? — дал выплеск эмоциям Василий Самуилович. — Мало того, что лично я страдаю из-за враждебности окружающих, из-за отсутствия пива и сигарет, мне еще положено переживать за все человечество. А я очень сомневаюсь, что оно отвечает мне тем же. Если бы я еще ехал на белом коне и меня без передыху показывали бы ведущие телекомпании!
   — Не стонать, дядя Вася. Ты мог прожить нормальную жизнь нормального человека, и в положенное время, по команде очередного большого начальника, отправиться на Колыму, или в газовую камеру, или на какую-нибудь войнушку с тремя патронами в кармане, или мирно испустить дух через задницу в какой-нибудь загаженной переполненной больничке эпохи застоя, или получить бандитское перо в брюшко во время очередной смуты. Но ты стал избранником… И согласно параграфу «первичные люди» галактического закона о «катастрофах у приматов» тебе положена помощь класса «смотритель-отвратитель»… Перевод терминов, конечно, достаточно условный.
   Василий-наблюдатель уже потянулся назад, потому что сила натяжения обернулась в другую сторону.
   — Погоди-ка, Акай, притормози, а как ты, такой маленький, попал в смотрители?
   — Кураторы меня приметили во время той заварухи на скалах. Я ведь потомок Ибн-Зайдуна по линии «кси», а он тоже был «смотрителемотвратителем». Маленькому даже легче продвинуться, но конечно после лобонобилизации в камере временнОго ускорения.
   — А кураторы это кто?
   — Это псоглавцы, в честь которых были сотворены собаки. Именно они протащили закон о «катастрофах у приматов» и добились…
   Ответ, едва начавшись, закончился, похоже, что Акаю заткнули рот.
   А Василий в итоге целиком и полностью оказался в своем заброшенном колодце.
   На горы уже вовсю наползала темень. Василий выбрался из колодца и направился в сторону аула. С каждым шагом путник все больше восстанавливал в голове свой маршрут десятилетней давности; не столько кора мозга вспоминала, сколько ноги, спина, мышцы. Вот уже завиднелся яблоневый сад, где ему в прошлый раз так хотелось хрумкнуть искушающим плодом.
   Впрочем, Василий все время ожидал внезапной и не слишком радостной встречи с шахидами, поэтому испытывал страшную нервотрепку. Но один вражеский пост он преодолел довольно спокойно. Двое тяжеловесных лохов сидело под скалой. Казалось, самое лучшее — прошмыгнуть мимо них по-тихому, без излишнего шуршания.
   Однако чувствительные отростки прощупали складки, и все они вели через пост. Василий-дракон аккуратненько, переднехвостом, повредил временной шнур одного из шахидов. Тот вдруг почувствовал экстраординарный позыв к мочеиспусканию и, когда отошел отлить, получил прикладом по уху, свалился и затих. Второй, не дождавшись товарища, отправился проведать, не случился ли с тем обморок. Ведь у исламистов тоже случаются обмороки, если они предположим целый день постились, а после захода солнца пережрали и перетрахались. Около кустов второй шахид наткнулся на дуло пистолета с глушителем, который Василий позаимствовал у первого шахида.
   На голову испуганного храбреца была возложена граната (тоже трофейная), без чеки, от нее протянута леска, которая перекинута через сук и привязана к сложенным за спиной рукам. Одно движение рук и голова серьезно пострадает: простые мысли разлетятся вместе со сложно устроенными мозгами.
   (Наверное, надо было грохнуть этого воина недрогнувшей рукой, но Василий еще не приучился убивать ради пользы дела.)
   Следующий патруль Василий миновал без соприкосновения. Если точнее, шахиды благополучно прошествовали рядом с его головой, прикрытой охапкой прелой листвы, а электромагнитный интерфератор, встроенный в жилет, выдал биоволновую картинку, характерную для муравейника.
   Дорога вниз по склону уже никем не охранялась. Правда, в саду бегало несколько злых собачек, но их удалось быстро без всякого хая и лая отправить в собачий рай — пригодился трофейный глушитель. В дальнейшем, по счастью, удалось соблюсти интересы младших братьев. В одном из бесчисленных карманов жилета заработал флаворизатор, который заставлял Василия пахнуть примерно как дерево, что было совершенно неинтересно псам и анализаторам запахов. Лишь один раз какой-то лохматый барбос писнул авантюристу-программисту на ботинки.
   Он пробрался известной ему дорогой до глинобитного сарая, за которым начинался терассчатый двор. Здесь ему помогли густые кусты, которых давно не тревожили садовые ножницы. Но за следующим забором Василия ожидал сюрприз, да еще какой. Диверсант сперва страшно растерялся и стал грешить на оптический обман — за распаханной полосой нейтралки высилась бетонная стена неприступной крепости!
   В первую очередь Василий поразился тому, что не заметил ее, наблюдая со склона. Только через минуту он усек, что виновата маскировка — ведь и стена, сделанная из толстого бетона, и то, что находится за ней, практически незаметны с большого расстояния. Ее кремнепластиковое покрытие имеет маскировочную стереораскраску, которую меняет, приспосабливаясь под время дня и года. Да еще и рельеф местности благоприятный для таких трюков.
   До стены было метров сорок, безнадежные сорок метров. Василий вернулся обратно к сараю и залег в лопухах, пахнущих кошачьей мочой, под его дощатой стеной. Затем пришел в полное отчаяние из-за полного отсутствия идей. Он не мог двигаться вперед и не знал, куда идти назад. Тогда Василий решил пообщаться с боди-компом, которому было, конечно, далеко до прежней «группы товарищей». На все жалобы бесстрастный советник отозвался весьма равнодушно:
   — В природе не бывает замкнутых систем. Из этой самой крепости чтото выходит, например, дерьмо, и что-то входит, допустим, еда. Значит, уже два канала имеются.
   — Но я не могу войти вместе с едой, потому что у меня невкусный вид, и не могу заплыть, преодолевая встречный поток дерьма.
   — Почему нет?
   От небесных явлений невозможно скрыться нигде — потихоньку занималась заря. Василий отдыхал отнюдь не в самом лучшем месте и ведать не ведал, как станет скрываться днем. Но отсюда ему был виден приличный кусок крепостной стены и проходящей мимо дороги. По ней проехал микроавтобус, прямо к видневшемуся участку стены, и она открылась в том месте, где, вроде, и ворот никаких. Ее блоки взяли и разошлись в стороны, через образовавшуюся прореху был виден охранник вместе с постом электронного контроля.
   Интересные мысли не возникали еще минут двадцать, пока к крепости не стала подкатывать другая машина, Василий заметил, что она на повороте не только сильно сбавляет ход, но еще и проезжает впритык к кусту орешника, задевая его бортом. А от куста до ворот остается шестьдесят метров.
   — Как ты думаешь, бодин сын, можно ли уцепиться за днище проезжающей машины, ехать там минуты полторы без билета и остаться при этом молодым и здоровым?
   — Конечно. На днище полно неподвижных деталей. — поддержал идею боди-комп. — Уголки крепления и так далее. Впрочем, сгодится для этого дела только грузовик, но и у него под передний мост лучше не соваться. Еще не советую цепляться за редуктор, он слишком большой, и за рессоры — может пальчики раздавить.
   — Такое впечатление, что ты там ездил. Ну а потом, если допустим, я докачу?
   — Потом сориентируетесь, Василий Самуилович. Там, внутри, возможностей будет больше.
   — А потребностей меньше. Какие могут быть у трупа потребности?
   В любом случае, надо было действовать в темпе. Уже светало, а просидеть целый день в кустах, да еще совершенно незаметно, мог бы только драный кот, а не такой видный мужчина как Василий Самуилович Рютин. Он прокрался в кусты орешника — бодик тем временем вывел на бимоны принципиальную схему автомобиля с особым выделением днищевой части. Не успел особенно ее поизучать, как стал подъезжать реальный автомобиль, и был это грузовик с парой задних мостов. Теперь оставалось сделать одно движение — и либо быть раздавленным как безвестный таракан, либо продолжить славный путь.
   И вот уже шины вкрадчиво прошуршали по щебенистой дороге.
   Рядом, но рано, еще рано, чуть-чуть рано, пошел! Бросок и перекат через бок. Неплохо получилось. Правда не обошлось без накладок. Задняя шина едва не отутюжила его ступню, однако бодик успел просканировать «живую» картинку и подсветил контурами неподвижные выступающие части. Василий ухватился руками, рывком подтянув ноги, и…
   Есть контакт, сумел уцепиться за крепежные детали отсутствующего запасного колеса, хотя конечности едва не сорвались и не превратились в бесконечности. А надо еще поскорее закинуть ноги на задний мост, чтобы на дороге не осталось две параллельные борозды.
   Если раньше ему хотелось, чтобы машина ехала помедленнее, то теперь совершенно наоборот. Амуниция и тело в момент стали свинцовыми и начали отрываться от быстро изнемогших рук. Вскоре уже непонятно было где руки и суставы — желал разорваться весь организм.
   Но вот машина, наконец, затормозила — значит, доехала, однако надо держаться, ворота еще только открываются.
   Видно, как охранник топает своими ногами-столбиками. Ну, быстрее, скотина. Еще разговаривает, жопа, медленно и вяло. Так хочется растечься уставшей спиной по земле, а руки — они просто воют с надрывом. Водитель наконец помилосердствовал и двинул вперед. Когда это произошло, Василий подумал, что и охранник — хороший парень, ведь мог же и под днище заглянуть. И вот конечная остановка. Хлопает дверца, водитель шаркает ногами по гравию — они удаляются вместе с сапогами и всем остальным хозяйством. Руки и ноги Василия расслабляются, спина шлепается на грунт, отсчитываются секунды райского наслаждения. Он сам себя вырывает из рая, за несколько перекатов сместившись к мусорному баку.
   С другой стороны бачка какие-то люди разговаривают на малопонятном даже для бодика языке. Если бы они сейчас зашли на эту сторону, ниндзя-любитель не смог бы сопротивляться, потому что не был драчуном да и вообще устал; однако же, те удалились с миром. Василий прополз еще немного вперед, а затем осторожно выглянул из-за крышки бака. Взгляду предстал довольно большой двор, прикрытый маскировочной сеткой, ячейки которой все время расширялись и сужались, имитируя шевеление листвы. Какое-то приземистое бетонное строение выходило на него дверями. Кроме этих другие входы-выходы не проглядывались. Между тем и в имеющиеся двери торопиться было рано.
   Десантник, как известно даже детсадовцу, это ночное животное.
   Василий юркнул словно ящерица в наполовину заполненный бак и зарылся, будто змея, во всякий мусор. Будто та роковая змея, которая нанесла удар по нарождающейся российской государственности, укусив князя Олега.
   Находится здесь было мучительно. Шахиды-моджахеды не соблюдали правила раздельного хранения пищевых и непищевых отходов. Они вообще соблюдали только правила шариата, да и то не очень. Поэтому воняло немилосердно. Вдобавок с нарастающим энтузиазмом Василия садировало поднимающееся солнце, которое усердно разогревало бак, превращая его в сковородку.
   Пытка без перерывов продолжалась весь день, и горе-лазутчику частенько казалось, что его поглощает горячий пузырь, заодно иссушает и мумифицирует — к вящему удовольствию собратьев-пузырей. Единственное, что порадовало Василия — ему не пришлось пИсать в штаны. Та самая нехорошая болезнь, которая заставляла его бегать в сортир каждые полчаса, теперь отступила, — и за это надо было благодарить омерзительную ящерицу, сидящую в нем. А может, не такую уж омерзительную. Может это, и в самом деле, симбиоз, взаимовыгодный обмен, разрядка межпланетной напряженности?
   Когда бесконечная пытка закончилась — а это было вечером — Василий не сразу выплыл из полуобморока. А из бака он выбрался только ночью. И несмотря на четвертьобморок рванулся к запертым дверям. Тут и пригодилась паста, которая издавна хранилась в кармашке его жилета. Напустил ее в замочную скважину — а через минуту она затвердела, аморфная углеродная структура стала кристаллической алмазоподобной, и перекорежила замок.
   Затем еще надо было протестировать дверь на наличие контактной сигнализации. Но дверь оказалась не слишком нашпигованной сигнальными устройствами — ведь самоуверенный враг находился в своем собственном логове. Так что Василий пустил несколько струек металлорганической жижи, которая соединила проводящими «сопельками» все контакты, и оказался, в итоге, в самом подсобном из подсобных помещений, где гнила картошка и прочие овощи. В следующей каморке ему повстречался человек, который рылся в коробе с морковками. Этот неприятель принял свирепый удар в затылок и откинул ноги. Для надежности Василий вколол ему снотворное и запихнул в ящик с плохими помидорами (шахиды явно не умели хранить продукты). Но перед тем стянул с поверженного овощеведа робу, подивившись волосатости оголенного тела и татуировке с изображением дедушки Сталина, который сосал что-то, похожее на трубку. Роба грузного кавказца, пришлась Василию впору, будучи натянутой поверх жилета.
   Дальше — больше. Лазутчик возложил на плечо мешок с плохими овощами, чтобы не было видно искаженного волнением лица и вышел в коридор, уводящий куда-то вглубь крепости. В конце коридора, у лестницы, стоял человек на посту.
   Тот только хмыкнул, когда Василий, тщательно маскируясь, прошел мимо. Враг ведь был В СВОЕМ ЛОГОВЕ. Ниндзя сделал вид, что поднимается вверх, но едва часовой отвернулся, отправился вниз по лестнице. Именно это направление подсказал ему бодик.
   Ниже уровнем был еще один коридор, очень модерновый, похожий на те, которые пересекают космические корабли, по крайней мере — в фильмах.
   Василий прошел по нему метров двадцать и оказался возле какой-то двери с загадочной надписью "М". Тут его окликнули. Сзади приближался человек и говорил на одном из языков нахско-дагестанской группы, который по счастью, был хорошо понятен бодику.
   — Что ты тут шляешься, Темирхан? Обкурился что ли? Тебе куда сказали тащить этот мешок?
   В самом деле, человеку, даже опытному, свойственно видеть в непонятном явлении что-то знакомое и безопасное.
   «Темирхан» проворчал в ответ нечто невразумительное типа «ляб-лябля». А когда человек приблизился достаточно близко, он получил свое. Василий лягнул его ногой в пах, а уже согнувшегося — ударил пыльным мешком по голове. «Вот такие теперь овощи вырастают», шепнул ниндзя Василий, напрочь вырубив очередного противника. Затем, тщательно обшарив тело, выудил несколько магнитных карточек. Впрочем, чтобы распахнуть ближайшую дверь с надписью "М", магнитный ключ не был надобен. Элементарно повернув ручку, десантник-лазутчик оказался в неприлично грязном — для штаба шахидов — сортире, куда и затащил вырубленного человека. Здесь Василий первым делом напился безо всяких обеззараживающих таблеток из ржавого крана.
   Для надежности ниндзя-программист сделал снотворный укол поверженному врагу. А затем стащил с него френч, дивуясь волосатости оголенного жирного тела и татуировке с изображением усатого генерала Джохара, сосущего что-то похожее на волчицу. «Почему они все время что-то сосут? Ну прямо как малыши. Детки, которые не моют руки перед едой и чистят зубы кончиком кинжала.»— подумал попутно Василий Самуилович.
   Френч, снятый с обширного горца, пришелся впору, когда был надет на жилет.
   А магнитная карточка как будто пригодилась на следующей двери. Когда Василий вытащил ее из прорези замка, засветилась панель, на которой был изображен контур ладони. Программист понял, что нужно немедленно что-то приложить, иначе система поднимет вой и хай. Пришлось еще раз побеспокоить лежащего шахида, выудив его из сортира и подтащив настолько, чтобы можно было притиснуть обмякшую ладонь. Система хотя и ругнула за неторопливость, дверь в секретный отдел таки распахнула.
   Первым делом Василий затащил в открывшийся коридор поверженного боевика и захлопнул за собой дверь. Здесь тоже имелся сортир, только уже чистый, благоухающий, для избранных, туда лазутчик и сунул ненужного человека — спать в обнимку с унитазом. Но там же Василий встретил еще одного ненужного человека, сидящего на горшке — его пришлось бесхитростно застрелить из пистолета с глушителем.
   Это было не по-джентльменски, но именно так поступают все настоящие ниндзя и прочие лазутчики.
   Теперь можно было двигаться вперед. Коридор без всяких фокусов вывел Василия в небольшой полукруглый зал. Как будто входи и пользуйся чем пожелаешь. Но прежде чем туда вступить, ниндзя по совету бодика просунул видеодатчик на полугибком проводке и обнаружил надзирающую камеру в правом углу. Трофейный френч Василия, конечно, маскировал, но оборачиваться лицом в правый угол не стоило.
   В зале, напоминающем рубку космического крейсера, были и пульты, и голографические экраны, и табло с множеством индикаторов.
   Похоже, что за стеной пультовой располагалась какая-то важная лабораторно-испытательно-секретная зона, святая святых крепости. Наверное, там находился и пресловутый «белок».
   — Вы должны выяснить, что там такое. — высказал бодик само собой разумеещееся.
   — И с чем его едят. Скорее всего, с моим трупом. — злобно подхватил Василий. — Мне эту стенку головой пробить? Или может быть пердежом?
   — Вскрытие произведут другие, — меланхолично заметил бодик. — После того как я с ними свяжусь.
   — Что ты мелешь? Какое вскрытие? Во-первых тут все заэкранировано и ни с кем ты не свяжешься. Или ты собираешься названивать по междугороднему телефону? Ну, тогда звякни сперва тому мастеру, который тебя склеил, и скажи, что он мудак. Во-вторых, едва ты попытаешься сделать коннект, как меня засекут и бросятся всей оравой мочить…
   — Какое неприкрытое невежество, — заметил боди-комп. — Во-первых, воткните мой мультиштеккер в любую электрическую цепь, неважно, высокочастотную или низкочастотную, и я ее использую в своих целях. Эта любая цепь не может быть повсюду заэкранирована, поэтому мне удастся произвести передачу и прием сигналов. Возражение по второму пункту. Вы увидите, я это гарантирую, что после «вскрытия» исламистам будет какое-то время не до вас.
   — Хорошо, уговорил. Сейчас я полюбуюсь, как ты поимеешь электрическую цепь.
   Василий выудил мультиштеккер из бодика и поднес к электрической розетке — на глазах вилка-трансформер обрела наиболее подходящие размеры. После этого можно было ее воткнуть и без особой надежды подождать. Но вскоре по миганию красного индикатора Василий понял, что порция информации выброшена, а по ровному горению лампочки догадался, что получен ответный сигнал со спутника.
   — Теперь небольшой антракт, — заметил бодик.
   — А в следующей сцене за мной придут люди с большим серпом для отсекания яиц? Я понимаю, что ты железный, что ты электрический и не способен сопережевать, но тобой они, между прочим, будут гвозди заколачивать. — постращал Василий.
   — Надо подождать минут пятнадцать, — хладнокровно произнес бодик, не обращая внимания на злобные выпады, — и при этом не маячить. Ведь не исключено, что есть и резервная видеокамера.
   — Да они и без камеры не оставят надолго без присмотра эту пультовую.
   Неизвестно, кто из них оказался прав, но минут через десять Василий услышал, как открывается та, самая первая, дверь и кто-то входит в секретный отдел. Ниндзя на полусогнутых подбежал к выходу из зала и, тут в глаза бросились фигуры, направляющиеся прямо к нему. Обе стороны применили боевую мощь, в результате чего фигуры полегли. Все-таки они были более открыты, чем стреляющий из-за дверного косяка Василий.
   Потом десантник-лазутчик потончавшим взором заметил еще одну дверь, ведущую откуда-то прямо в зал. Пришлось, оставив главный вход вместе с прилегающим коридором под прикрытием самонаводящейся мины «таракана», взять резервный на мушку.
   Через несколько минут атака повторилась с двух сторон. Но не подкачал «таракан», сработавший по принципу «первого пропусти». Второго, третьего и четвертого боевика он подорвал в коридоре, а «первого» Василий кончил уже в зале. Заодно он грохнул и тех двоих, что пытались проникнуть через резервный вход. Впрочем, если бы двусторонняя атака немедленно повторилась, ему пришлось бы туго. Но тут начались переговоры. Кто-то заговорил через динамики вначале по-арабски, потом по-русски.
   — Кто бы вы ни были, сдавайтесь. Мы гарантируем вам жизнь.
   — Ясно, жизнь после смерти мне обеспечена. — недоверчиво отозвался десантник, который, как и обычно, не знал, насколько ему хватит упорства и энтузиазма. — Прошу выдать на это гарантийный талон.
   Пару минут был полный молчок. Василий старался держать под прицелом сразу два входа и понимал, что сейчас анализируется электронный слепок его голоса. Наконец, с ним снова стали общаться.
   — Мы знаем, кто вы. Василий Самуилович Рютин, вами играют, вами манипулируют. Вы даже не понимаете, каким темным силам служите.
   — А вы понимаете? — только и смог ответить Василий, ощущая свою уязвимость по данному вопросу. — А если понимаете, то почему они не научили вас спускать воду в туалете…
   И уж совершенно неожиданно послышался голос тети Асии.
   — Васенька, не надо, не вредничай. Прекрати стрелять, положи оружие. Тут достойные люди, и они не сделает тебе ничего плохого.
   — Когда насильник уговаривает девушку, он тоже обещает сделать ей не плохого, а хорошего.
   Раздался заливистый непринужденный смех Асии Раисовны.
   — Ах, Вася, ты все такой же баловник. Но только не медли, сдавайся.
   — А Виталий Мухамедович, то есть Мехмет Айдин, да погладит его туфля пророка, что мне обещает?
   Снова небольшая пауза.
   — Вася, сейчас он не может с тобой поговорить, но я уверена, что он хорошо к тебе относится.
   И снова вмешался первый голос, на этот раз несколько нервозный.