Уайтсайд Диана. Синеглазый дьявол

   – Ты всегда так щедр в делах? – осведомилась Виола, вытирая глаза.
   Уильям усмехнулся.
   – Не часто меня называют щедрым, золотце. Честным – да. А бывает, назовут и похуже.
   – Неудивительно, что твои работники тебя любят, – продолжала Виола, не обращая внимания на его скромность. Она достаточно наслушалась о нем в поселке, где столько разговоров велось о главных фигурах Рио-Педраса – Доноване и Ленноксе.
   Он же пробормотал не слишком внятно:
   – Любят? Золотце, о чем ты говоришь? Погонщики не испытывают любви к своим боссам.
   Виола улыбнулась, глядя ему в лицо. Раздался стук в дверь.
   Пожав плечами, Уильям подошел к двери.
   – Что такое, Лоуэлл?
   – Прошу прощения, сэр. У нас кое-какие затруднения – никак не закрепим стропами личные вещи полковника. Может, будете добры, взглянете?
   – Через пять минут, Лоуэлл. – Уильям закрыл дверь и, прислонившись к ней, внимательно поглядел на Виолу. Она ответила ему вопросительным взглядом.
   – Золотце, ты когда-нибудь думала о том, чтобы позабавиться в конторе? Поиграть в постельные игры?
   – Что?! – пролепетала Виола. И добавила, понизив голос и с виноватым видом бросив взгляд на окно: – Уильям, разве такое возможно? Да еще в рабочее время!
   – Разве ты никогда не слышала о дерзких работницах? Может, они получают свой десерт от начальства таким чувственным способом. Все, конечно, несерьезно, что-то вроде живых картин.
   Виола утратила дар речи. Телесное наказание? В конторе? При мысли о подобном ее обдало жаром.
   – Ты никогда не участвовала в живых картинах, золотце?
   – Участвовала, – прошептала Виола. Уильям окинул ее оценивающим взглядом.
   – Вот и хорошо. Тогда подумай о моем предложении, пока я хожу.
   Он надел шляпу и вышел, помахав на прощание рукой. Прошло некоторое время, прежде чем она смогла продолжить счет бочонкам с порохом.
   Вскоре, однако, ее работу прервал еще один вежливый стук в дверь, за которым послышался робкий и очень низкий голос:
   – Миссис Росс!
   – Войдите.
   Она на всякий случай улыбнулась, когда вошел Хэнк Карсон, кузнец – очень уважаемый человек, у которого жена и дети жили в Санта-Фе; он славился умением отстраивать церковь везде, куда бы ни приехал. Интересно, что думает священник-методист о ее связи с Уильямом Донованом?
   – Я починил большую настольную лампу, миссис Росс. – И он продемонстрировал ей изящную лампу для письменного стола, ярко блестевшую в солнечных лучах, заполнявших комнату. – В подставке оказалась дыра, я ее и залатал. Вам она может пригодиться для работы.
   – Благодарю вас, мистер Карсон. Очень любезно с вашей стороны.
   Он поставил лампу на ее стол, отошел и заглянул ей в глаза. Пульс Виолы забился в горле.
   – Ребята выбрали меня, чтобы поговорить с вами, миссис Росс.
   – Да? – И молодая женщина затаила дыхание.
   – Теперь вы – член семьи Донована, миссис Росс, и мы относимся к вашему положению очень серьезно. Если вам что-нибудь понадобится от нас, вы только кликните, и мы все будем тут как тут.
   Такого она никак не ожидала.
   – Благодарю вас, мистер Карсон. Пожалуйста, передайте мою самую искреннюю благодарность всем остальным. Я не могу выразить, как спокойно мне стало от ваших слов.
   Карсон кивнул.
   – Я так и сделаю, мэм. Есть еще одно дело, если не возражаете. Если кто-то в этом поселке станет обращаться с вами иначе, а не как с благородной леди, я буду рад поучить их хорошим манерам.
   На глаза Виолы навернулись слезы. Она часто заморгала и через силу улыбнулась.
   – Благодарю вас, мистер Карсон. Я буду помнить о вашем предложении. Но мистер Донован очень почтителен со мной.
   – Мистер Донован – джентльмен, хотя он и ирландец по происхождению и воспитанию. – И он снова кивнул. – До свидания, миссис Росс.
   – Всего вам хорошего, мистер Карсон.
   Виола снова принялась считать количество бочонков с порохом, но теперь на сердце у нее пели соловьи. По крайней мере ее приняли в сообщество фирмы.
   А фирма «Донован и сыновья» славилась верностью своим служащим, такой верностью, которая связывала сильнее, чем узы крови.
   Ее мать, например, мало ценила кровные узы. Подперев руками лицо, Виола задумалась, вспоминая, как произошло ее первое замужество, ведь главной причиной его оказалась ее мать.
 
   Виола напевала старинную латинскую рождественскую песенку, подходя к своему дому вместе с девушками-служанками. Она всегда пользовалась входом для слуг, когда выходила из дома с Молли и Бриджид О'Берн. В первый раз сегодня она пошла с ними на службу в католическую церковь, и утренняя рождественская месса оказалась действительно прекрасной, как и обещали ей девушки-ирландки. Виола наслаждалась великолепием службы и даже поняла некоторые звучные фразы священника благодаря тому, что все прошлые годы изучала латынь вместе с Хэлом.
   Она снова вознесла благодарность Богу за то, что с Хэлом и отцом все в порядке и в четвертое с начала войны Рождество. Мать тоже избежала ареста, несмотря на то что время от времени ездила в Кентукки и необыкновенно часто принимала у себя людей из армии северян.
   Виола не могла бы сосчитать, сколько раз она уводила разговор в сторону от военных дел на званых обедах, устраиваемых матерью. Раньше на нее не обращали внимания на светских приемах, сосредоточивая его на матери или Джульетте. Но однажды она услышала, как мать вытягивает одну за другой подробности, касающиеся ремонта канонерок у мистера Пука, управляющего судоверфи, Виола похолодела и вмешалась в разговор немедленно. После того страшного званого обеда в 1861 году она старалась присутствовать везде, где ее мать могла оказаться рядом с военными-северянами.
   Но теперь, когда войска Гранта окружили Ричмонд, а войска Шермана завладели Саванной, война, конечно, почти окончена. Она может расслабиться и не волноваться из-за предательства своей матери. Вскоре вернутся отец и Хэл, и они снова будут жить одной семьей.
   Что-то блеснуло в грязи рядом с дорожкой. Виола остановилась и подобрала блестящую вещицу – офицерскую пуговицу. Руками в митенках она отчистила ее как только сумела и внимательно стала рассматривать при свете зимнего солнца.
   – Что вы нашли, мисс Виола? Вы озябли, мисс Виола? Вид у вас какой-то бледный. Входите в дом, и я сварю вам горячего крепкого чаю, – поторопила ее Бриджид, сестра-близняшка Мэгги.
   Пальцы Виолы держали пуговицу от мундира офицера-южанина. Господи, что же еще натворила ее мать?
   Сердце билось у нее где-то в горле, но она заставила себя улыбнуться девушкам.
   Она подружилась с ними, с тех пор как наняла их год назад. Они подходили ей по возрасту, если не по образованию и происхождению. Она научила их писать и читать, а они научили ее стирать разные вещи, в том числе самые тонкие ткани. Она знала, что они еще и защищали ее от самых худших материнских выходок, хотя никто в этом не признавался.
   – Спасибо, чай замечательный. – Виола сунула предательскую пуговицу в карман, все три вошли в дом и направились на кухню.
   – Виола! Виола, ты где? – раздался на задней лестнице голос Дездемоны Линдсей.
   Молли и Бриджид переглянулись и улыбнулись Виоле.
   – Мы сейчас поставим воду на огонь, мисс Виола. Чай вам подадут, когда вы захотите.
   Виола, поблагодарив девушек, пошла в коридор, снимая по дороге пальто и митенки. Она не замечала ни яркого персидского ковра, ни старательно начищенных деревянных полов, ни картин, изображающих розы императрицы Жозефины.
   – Виола! – Мать сбежала вниз по лестнице в шерстяном платье ярко-синего цвета. На шее у нее сверкало жемчужное ожерелье. Глаза ее горели, красные пятна проступили на скулах. Выглядела она потрясающе, как женщина, только что вернувшаяся с бала. Но странно, ведь она заранее отказалась от всех приглашений на вечер, сославшись на головную боль.
   – Да, мама? – Все внутри у Виолы бурлило. Она услышала, как захлопнулась дверь на кухню.
   – Ты не видела моей котиковой муфты? Я еду к Беатрис Джонсон и должна выглядеть безукоризненно.
   Виола протянула руку ладонью вверх, показав офицерскую пуговицу, сверкающую, точно обвиняющий глаз. Из кухни послышался приглушенный стук чугунков – Молли и Бриджид принялись готовить завтрак.
   Дездемона резко остановилась, уставилась на пуговицу, поднесла руку к горлу, хотела заговорить, поймав взгляд дочери, и осеклась.
   – Что делает в нашем доме эта пуговица? – спросила Виола. Никогда еще она не чувствовала такого холода, несмотря на платье из плотной шерсти.
   – Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне! Придется сообщить тебе, что я ничем не опозорила своих брачных обетов. Генерал Брайант нанес короткий визит, всего несколько минут.
   – Джозеф Брайант, кавалерист, мятежник? Он несколько месяцев просидел в тюрьме. Что вы натворили?
   – Разумеется, выполняла свой долг южанки. В данный момент генерал Брайант уже в безопасности и возвращается в Кентукки. Через пару недель ты снова прочтешь о нем в газетах, когда он одержит очередную славную победу.
   – Победу? Он будет убивать солдат-северян! – Дездемона презрительно фыркнула.
   – Новобранцев, а не тех, кто по-настоящему верит в дело. Но наши мальчики-южане умеют хорошо драться, особенно с ружьями, которые я им послала.
   – С ружьями? – задохнулась Виола. Перед глазами ее промелькнули картины: отец, который зажимает рукой плечо, а из плеча хлещет кровь; Хэл, бледный как смерть, и на виске у него дырка от одной-единственной пули. – Мама, а что, если из такого ружья попадут в висок Хэлу или отцу?
   Впервые Дездемона заколебалась, но быстро пришла в себя.
   – Невозможно. Я купила ружья прошлым летом в Нью-Йорке и приказала доставить их прямо тем, кому они нужны, в Ричмонд.
   Виола вздрогнула. Все то время, что они находились в Нью-Йорке, она считала, что мать думает о своем новорожденном внуке, а не о том, как убивать людей.
   – И потом, – продолжала Дездемона, – Ричард и Хэл понимают, как они рискуют. Просто мы воюем на разных сторонах. Кто-то в нашей семье должен заботиться, чтобы мы победили и сохранили нашу собственность.
   Виола передернулась и закрыла лицо руками. Слезы залили ее лицо.
   – Как вы могли? – задыхалась она. – Что будет, если Хэл и отец узнают о вашем предательстве?
   – Они никогда не узнают.
   Виола, не веря своим ушам, посмотрела на мать.
   – Вы сошли с ума.
   – Разве я не права? Разве ты расскажешь им?
   – Нет, – прошептала Виола. Возможно, здравый смысл, присущий отцу, переживет предательство матери, но Хэл? Как сможет она сказать ему, что их родная мать поставила под угрозу его жизнь?
   Зазвенел звонок у парадной двери, и обе встрепенулись. У Виолы перестало биться сердце, а Дездемона побледнела.
   В кухонную дверь легко постучала Молли, потом прошла по коридору.
   – Сказать, что вы дома и принимаете, миссис Линдсей? – спокойно спросила она, не глядя на залитое слезами лицо Виолы.
   – Меня нет дома, дома только моя дочь. Я буду у себя. – Дездемона взбежала вверх по ступеням гораздо поспешнее, чем спустилась.
   В дверь стали уже сильно стучать. Виола почувствовала дурноту. Она схватилась за перила, ожидая, когда ей станет легче.
   – Вы действительно чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы принять посетителя, мисс Виола? – спросила Молли гораздо более теплым тоном, чем обычно разговаривала со старшей леди, хозяйкой дома.
   Виола кивнула:
   – Да, конечно.
   Молли медленно подошла к парадной двери и не торопясь открыла ее. Перед ней стоял офицер-северянин, занесший кулак для очередного удара. Капитан Эдвард Росс, а позади – полдюжины солдат. Виола задрожала, потом постаралась взять себя в руки.
   – Я пришел поговорить с мисс Линдсей, – заявил офицер, не глядя на Молли.
   Флегматичный Эдвард Росс хорошо показал себя при Шайло. С тех пор он, так сказать, занимался тем, что командовал охраной на судоверфях. Он происходил из бедной семьи Питсбурга, и в любое время дня от него разило виски. Виола всегда избегала его, несмотря на его частые попытки ухаживать за ней и подольститься к ее матери.
   – Да, капитан, я здесь. Чем я могу вам помочь?
   – Могу я поговорить с вами наедине, мисс Линдсей? – Виола удивилась, но дала согласие:
   – В библиотеке.
   Оставив своих солдат стоять у дома, Росс со зловещим стуком захлопнул дверь библиотеки и, протянув к Виоле руку, показал ладонь, на которой лежала одна-единсгвенная пуговица.
   Ноги у Виолы стали ватными. Теперь она держалась прямо исключительно волевым усилием.
   Росс не сводил с нее глаз. Он медленно улыбнулся, точно лев, глядящий на раненую газель.
   Теперь Виола пожалела, что не поела, перед тем как пойти к рождественской мессе.
   – Вижу, что вы ее узнаете.
   – Что вам нужно? – Виола терпеть не могла ходить вокруг да около.
   – Не иначе как миссис Линдсей помогла ему бежать, да?
   – На ваш вопрос я не могу ответить.
   – Вам и не нужно лгать. Я вижу правду у вас в глазах.
   – Что вам нужно?
   Он ничего не ответил, только ухмыльнулся.
   – Я могу вас выручить. Никто никогда не узнает, что генерал мятежников был здесь.
   – Как?
   Росс рассмеялся, и его смех прозвучал насмешкой над честью и долгом перед страной.
   – Не важно.
   – Что, если власти что-то заподозрят?
   – Пусть подозревают, но никто не посмеет коснуться зятя капитана Ричарда Линдсея!
   – Невозможно!
   – Нет, возможно. Вы выйдете за меня замуж, и мы с вами прекрасно заживем благодаря вашим деньгам.
   – А что, если меня лишат наследства? Вам должно быть известно, что капитан Линдсей не очень-то вас любит, – неуверенно проговорила Виола. Однажды при встрече в церкви ее отец сделал вид, что не узнает Росса.
   – Он смирится. Никто не способен отречься от родной дочери. Я уже решил, где мы построим для себя дом.
   – Он не из тех людей, которые позволяют чувствам управлять собой, – в отчаянии возразила Виола, надеясь отыскать способ уклониться от шантажа Росса.
   – Он даст нам денег, потому что вы его уговорите. В противном случае я расскажу ему о предательстве его жены.
   – Боже всемогущий! – ахнула Виола.
   – Я рад, дорогая, что вы наконец-то увидели неизбежность нашего союза.
 
   Следующие четыре месяца превратились в долгую череду сражений, личных и письменных, всякий раз, когда кто-то из мужчин Линдсеев приезжал в Цинциннати. Виола настаивала на браке с капитаном Россом, но не говорила почему. Она просто не смогла заставить себя признаться, что любит Росса.
   Наконец Росс назначил дату свадьбы, уверенный, что отец Виолы передумает, как только они обвенчаются. Он ошибся: отец лишил ее наследства в тот же день, поклявшись, что никогда больше не будет разговаривать ни с капитаном, ни с миссис Росс. Хэл поступил так же, оборвав все контакты с сестрой.
   Росс пришел в ярость. Он поклялся, что станет богаче ее отца, даже если ему придется добывать золото из недр земли. Решение Виолы выйти за Росса утвердилось после убийства Линкольна, когда любая неверность в глазах общественного мнения стала совершенно неприемлемой. Единственным ее утешением в последующие годы стало то, что Хэл ничего не знает о предательстве матери.
   Виола снова принялась раскладывать листки со счетами. Она подсчитывала, сколько бочонков с фасолью находилось в настоящее время на складе.
   Она не стала заниматься с накладными и письмами, лежащими стопкой на полке рядом с ее столом. Они поступали почти из каждого штата и территории, являясь неопровержимыми свидетельствами широких связей «Донована и сыновей» и упорства, с каким Уильям старался делать деньги.
   – Миссис Росс! – Широкие плечи Уильяма, вошедшего в контору, заслонили весь дверной проем. – Вы грезите наяву?
   – Нет, – машинально ответила Виола. – Я почти закончила подсчет бочонков с порохом.
   – Вы уверены? – Он закрыл за собой дверь, сняв куртку и закатав рукава рубашки. Весь в пыли и вспотевший, он выглядел настоящим мужчиной, гораздо более интересным, чем любой благопристойный бизнесмен. Сдвинув шляпу на затылок, он не сводил глаз с Виолы. – Вы очень похожи на дерзкую служащую.
   Виола посмотрела ему в глаза, и что-то в ней сжалось. Она вспомнила его слова о забавах, подражающих живым картинам. Наверное, ими он и хочет заняться сейчас. Виола попыталась подумать о том, что полагается делать дерзкой работнице.
   – Мистер Донован, – начала она, стараясь говорить как можно презрительнее, – ваши счетные книги невыносимы.
   Глаза у него вспыхнули, губы скривились, потом сжались. Осмелев, Виола продолжала:
   – Вам, сэр, следует немедленно предпринять шаги для исправления такого положения, иначе мне придется самой пересчитывать бочонки. – И она задрала нос.
   – Я ничего не должен, – протяжно проговорил он. – Я – ваш наниматель, а вы – работница, которая должна слушаться меня.
   – Просто невозможно, мистер Донован. – Виола фыркнула и с надеждой посмотрела на его брюки, увидев там весьма выразительную выпуклость. – Вы должны действовать, и притом немедленно.
   Уильям перегнулся через стол. Схватив руки Виолы, он поднял их у нее над головой, отчего она испытала наслаждение.
   – Вы определенно самая дерзкая из всех служащих, – высказался он. – Что мне с вами делать? Предупреждаю, дальнейшие наглые выходки повлекут за собой более тяжкое наказание.
   Виола навострила уши.
   – Ах вы… грубиян, – начала она, делая вид, что хочет вырваться.
   А он придвинулся к ней ближе, обхватив свободной рукой ее голову. Его удивительный запах окутал ее.
   – Сопротивление моей воле! – прокричал он и прижался к ней бедрами. Теперь выпуклость у него под брюками казалась почему-то еще больше. – Миссис Росс, у вас есть хоть какое-нибудь представление, насколько грубость увеличит ваше наказание?
   Ее глаза широко раскрылись. За шесть лет жизни рядом с рудокопами и погонщиками она наслышалась довольно много слов, которые нельзя произносить в церкви. Может, ему хочется услышать что-то подобное?
   Она боролась, толкалась ногами и ругала его самыми грязными из известных ей слов, она даже придумывала новые выражения. Конечно, ее сопротивление мало что ей давало, особенно если учесть, что юбки на ней очень мешали ей развернуться полностью. Наконец он сильно прижат ее к стене и навалился всем своим крупным телом.
   Она чувствовала каждый его дюйм, от крепких мускулов груди и бедер до яростно возбужденной плоти, прижимающейся к ее животу.
   Теперь ее охватило желание, и все слова вылетели у нее из головы.
   Он дотронулся до нее своими бедрами.
   – Вы, миссис Росс, наглая особа. Ваше поведение требует расплаты.
   – Нет. – Она тяжело дышала, стараясь не закрывать глаза, и ждала поцелуя, которого она просто жаждала.
   – Маленькая лгунья. Ваши соски умоляют, чтобы я к ним прикоснулся.
   От его слов внутри у нее заныло, и она застонала.
   – Да, мистер Донован.
   – Скажи мое имя, как я тебя учил.
   – Уильям.
   Последний слог он заглушил своим поцелуем, набросившись на ее губы, точно кавалерия Стюарта на врага.
   Уильям откинул голову и задрал на ней юбки, не отводя от нее дикарского взгляда, от которого огонь зажегся в ее жилах. Она содрогнулась. Он подчеркнуто медленно просунул ногу между ее ног. Грубая шерсть его брюк терлась о ее ноющую плоть через тонкие батистовые панталоны.
   – Вы сожалеете о своем поведении, маленькая ослушница?
   – Нет. – Она действительно не жалела. Если бы ему захотелось, она произнесла бы еще несколько крепких выражений, лишь бы увеличить наказание.
   Он возбуждал ее чувственность, не давая удовлетворения. Ее тело жаждало его любви, и сию же минуту. Она застонала, веки ее опустились.
   – Извинитесь, – повторил он. – Говорите, иначе вы больше ничего от меня не получите.
   – Прошу вас, мистер Донован. – Виола понимала, что стоит ему чуть-чуть передвинуть ногу, как он коснется ее сокровенного места и она испытает мучительный оргазм.
   – Говорите!
   – Я… – Она так и не произнесла того, что хотела сказать – «я ни о чем не сожалею».
   Он яростно ворвался в нее. Она всхлипнула от удовольствия, не думая о том, что их могут услышать. Он смотрел на нее своими глазами-сапфирами, внимательными и блестящими, и напряженно дышал.
   Высшая точка уже близка. Она крепко укусила его в плечо, как дикая кошка.
   От удивления он напрягся, откинул голову назад и зарычал, как ягуар, достигнув блаженства. Ответная дрожь охватила все ее тело до мозга костей.
   Виола спрятала лицо у него на плече.
   Она и не заметила, когда он надел кондом, сонно подумав, как прекрасно принять его семя в себя и носить под сердцем его ребенка.
   Она закрыла глаза и молчала.

Глава 10

   Виола завязала ленты своей шляпки и улыбнулась Уильяму. Ей очень нравилось находиться рядом с ним и его людьми, но она терпеть не могла постоянные напоминания о том, как велика империя «Донован и сыновья».
   – Да, мистер Донован, я готова.
   Два дня она работала вместе с ним, но имела возможность пробраться в конюшню, чтобы увидеть его прославленного жеребца Саладина. Для перевозки тяжелых грузов годятся мулы, но ничто не сравнится с действительно хорошей лошадью! Она бы с удовольствием посмотрела на Саладина вблизи, чтобы сравнить его с премированными чистокровными лошадьми ее деда. Если бы она могла немного побыть с ним наедине, она шепнула бы ему пару слов о своей любимице Маффин, кобылке, которую она оставила в Цинциннати, когда вышла замуж.
   Она настолько ушла в мысли о Маффин, что только через несколько минут поняла, что они уже идут по Мэйн-стрит. Ее рука, лежащая на руке Уильяма, конвульсивно сжалась. Он погладил ее руку и посмотрел ей в лицо.
   – Успокойтесь, миссис Росс, и доверьтесь мне. – Виола кивнула. Какие бы общественные порицания ее ни ожидали, она должна верить, что он ее защитит. Мужские методы могут не сработать против женских стрел, поэтому она очень надеялась, что им не встретится какая-нибудь почтенная леди.
   – Мистер Донован, мы идем по южной стороне улицы. Не лучше ли перейти на северную сторону?
   – Нет. – Голос его звучал твердо, как и его шаги, а сзади грохотали сапоги Эванса.
   – Но я… – Она попыталась найти подходящее слово, чтобы определить, кем она стала, но не сумела. – Я теперь непорядочная женщина, – проговорила она наконец. – Мне следует ходить по северной стороне.
   – Нет. Вы – женщина, которая заслуживает всяческой учтивости. Вы пойдете по южной стороне, даже если мне придется нести вас на руках.
   – Мистер Донован, тогда вы меня опозорите! – воскликнула Виола.
   – Не вынуждайте меня.
   Виола несколько раз хотела ему объяснить, что он не прав, но так и не придумала, что возразить. Наконец она сжала челюсти и пошла по улице рядом с ним, делая вид, что не происходит ничего особенного.
   Впереди показался какой-то человек и остановился, ожидая их приближения. Он щурился на заходящее солнце. Еще трое шедших позади него тоже остановились на деревянном тротуаре. Виола узнала Леанокса. С ним стояли трое братьев-бандитов из Нью-Йорка, те, которые, как он поклялся, наведут порядок в салунах Рио-Педраса.
   – Черт побери, – пробормотал Уильям. – Где ребята, Эванс?
   – Немного позади, – ответил Эванс, становясь по другую сторону Виолы. – Что нужно грязным подонкам?
   – Похоже, сейчас мы узнаем.
   Им пришлось остановиться рядом с Ленноксом в нескольких шагах от его головорезов.
   – Леннокс, – поздоровался Уильям.
   – Донован. Миссис Росс. – Леннокс поклонился Виоле, которая сухо кивнула ему. – Не окажете ли мне честь, миссис Росс, на пару слов?
   Виола колебалась, но что он мог ей сделать посреди оживленной улицы?
   – Но только на одну минуту, мистер Леннокс.
   Она пошла по Мэйн-стрит на расстоянии от него, стараясь идти так, чтобы Леннокс не мог до нее дотянуться. Ни «кольта», ни шпаги-трости при нем не видно. И все равно она ему не доверяла. Вдруг у него револьвер в кармане? Или он хочет схватить ее?
   А Леннокс достал из-за спины букет красных роз и протянул молодой женщине. Та покачала головой и отступила, стараясь, чтобы ее не подманили ближе.
   – Что вы хотите, мистер Леннокс?
   Увидев, что она отказывается, он покраснел как рак, но голос его, когда он заговорил, звучал вежливо, даже слишком вежливо.
   – Миссис Росс, окажите мне честь стать моей женой. Я готов посмотреть сквозь пальцы на вашу связь с грубым мужланом и взять вас под защиту своего имени.
   – Как я уже говорила вам бессчетное количество раз, я никогда не стану вашей женой. Вы хотите поговорить о чем-нибудь еще?
   – Ах ты, сучонка, ты, наверное, не понимаешь, что я хочу спасти тебя? – прошипел он, и его взгляд скользнул ей за спину. – Ты должна бы благодарить меня, что я снизошел до тебя и предложил имя Леннокса шлюхе вроде тебя.
   – В таком случае сохраните его еще для кого-нибудь, кто будет ценить его так же, как и вы, – бросила ему Виола. – Я лучше умру, чем стану вашей женой.
   – Ну хорошо же, иди, прячься теперь за своим ирландским подонком. Ты научишься следить за своими манерами, когда станешь моей женой.
   Виола фыркнула.
   – Скорее рак на горе свистнет. Всего хорошего, мистер Леннокс. – И Виола вернулась к мужчинам, ожидавшим ее на тротуаре. Она не думала, что угрозы Леннокса пустые, но она ни за что не показала бы этому убийце, что боится его.
   – Мистер Донован, мы пойдем дальше?