Удовиченко Диана. Семь камней радуги

   – Как ты додумался зажечь ветку?
   – Так ведь любая нежить огня боится, - ответил парень.
   – Молодец, - ласково сказал граф, присаживаясь костру, - Кто бы мог подумать, что мы встретимся с этакой мерзостью. Я сотни раз проезжал мимо этого кладбища и днем, и ночью, и никогда не видел ничего подобного. Правда, до меня доходили некоторые слухи, но я не обращал на них внимания.
   – Что за слухи?
   – Вот уже около месяца люди отказываются хоронить своих покойников на этом кладбище. Говорили, что ночью кто-то разрывает могилы, и тела исчезают. А это, оказывается, наши милые зверушки поработали!
   – Месяц не хоронят? Поэтому они и были такие злые, - пояснил Гольдштейн, - Любые падальщики обычно стараются не иметь дело с живыми, предпочитают добычу, так сказать, готовую к употреблению. Ни шакалы, ни гиены, ни стервятники не нападут на кого-либо, если в их распоряжении достаточно падали. Наши трупоеды просто были голодны.
   – Хватит о падали! Давайте спокойно перекусим, - взмолилась Аня.
   После ужина, опасаясь новых неожиданностей, договорились о ночном дежурстве. Девушек и Гольдштейна, как недавно перенесшего ранение, отправили спать, а граф с Максом остались сидеть у костра. На вторую половину ночи их должны были подменить Янош с Кшиштофом.
   Макс, укрытый плащом, сидел, положив на колени меч, и молча глядел на огонь. Справа к его ноге привалился разомлевший от еды Роки, и тоже смотрел в костер. Макса всегда удивляла любовь пса к пламени, теплу и яркому свету: раньше, дома, Роки мог часами лежать под спиральным обогревателем и покряхтывать от удовольствия, ничуть не страдая от жары, или пытаться сунуть любопытный нос в пламя зажигалки, ничуть не сомневаясь, что все будет в порядке. Слева сидел граф, бархоткой протирая свою саблю, испачканную в крови падальщиков. Макс, вспомнив, что еще не чистил свой меч, достал из своего мешка тряпицу и тоже принялся за дело.
   – Как зовут твой меч? - спросил граф.
   – Не знаю… - растерялся Макс, который хоть и слышал о дурацкой манере давать оружию имена, сам лично не понимал, зачем это надо.
   – Но ведь так не бывает, у меча должно быть имя, - настаивал граф, - Обычно его пишут на рукояти.
   Макс молча взял уже почищенный меч и положил графу на колени. Тот некоторое время изучал покрытую рунами рукоять, потом вздохнул:
   – Не могу прочесть. Я знаю шесть языков, и нигде не встречал такой письменности. Могу лишь предположить, что это очень древний, забытый язык. И это странно.
   – Почему же? - заинтересовался Макс.
   – Судя по форме меча, он был выкован примерно в эпоху Первого Мрака, то есть около тысячи лет назад, скорее всего, оружейниками Сассии. Но тогда почему такие руны? В Сассии в то время была принята буквенная письменность.
   – Может, это магические знаки? - предположил Макс, - Например, какое-то заклинание?
   – Может, - согласился граф.
   – Извините, что перебиваю, - вмешался Роки, - Макс, когда ночуешь на открытом воздухе, держи под рукой чеснополох!
   Вокруг костра клубилось несколько туманных фигур, сливаясь в один клубок и снова разлетаясь. Они вились друг вокруг друга, то взмывая высоко в ночное небо, то стелясь по земле. Призраки издавали жалобные стоны, от них исходил неприятный сырой холод. Макс, которому после перспективы быть съеденным трупоедами появление обычных привидений представлялось дружеским визитом, неторопливо потянул руку к мешку. Он достал кисет с вонючим порошком и уже сунул было туда руку, но граф сделал протестующий жест:
   – Погоди! Слишком уж часто появляются призраки в последнее время!
   – Если вы не заметили, в последнее время много всякого появилось, - ответил Макс.
   – Но ведь призраки - это неупокоенные души людей. Откуда их столько?
   – Кладбище рядом, падальщики тела отрыли, души обиделись, теперь возмущаются - пояснил Макс очевидную, по его мнению, вещь.
   – Ах, пан Макс! - рассмеялся граф, - Совсем-то ты ничего не знаешь о душах! А ведь ты христианин, как и я. Через девять дней после кончины душа покидает бренный мир, и отправляется в чистилище. Оттуда - в ад, или в рай. Так что покойники на кладбище, так сказать, пусты. Их души уже не здесь. Случается, что душа остается в нашем мире, отсюда и привидения. Но это ведь единичные случаи! А тут прямо нашествие призраков!
   – И что это значит?
   – Не знаю. У меня только одно предположение: где-то находится большой могильник, в котором лежат тела невинно убитых тайно захороненных людей. И их души, из-за неправедного погребения, не могут покинуть землю, взывая о помощи.
   – Что-то я не слышу призывов, - усомнился Макс, - И вообще: что вы предлагаете? Терпеть и наблюдать, как они будут здесь фланировать? От них же сырость! Мы можем простыть.
   – А мы сейчас с ними поговорим! - пообещал граф и торжественным тоном обратился к молочно-белой туманной фигуре, зависшей прямо у Макса над головой:
   – Что вам нужно, пан призрак? Или вы панна? Чем мы можем вам помочь?
   Привидение, казалось, удивилось и, заложив крутой вираж вокруг костра, исчезло в темноте леса. Через некоторое время оно вернулось с подкреплением: теперь над головами Макса и графа гордо реяло несколько десятков расплывчатых силуэтов.
   – Так чего вы все-таки хотите? - настаивал граф.
   Призраки взмыли вверх над костром, к сияющему звездами небу. Покрутившись в загадочной вышине, они делегировали одного, самого прозрачного, который, зависнув в метрах в трех от земли, требовательно и громко заявил:
   – Отдайте нам наши тела!
   – Где они? - деловито уточнил граф.
   – Отдайте тела! - настаивал призрак.
   Эту фразу он упорно повторял еще несколько раз, в ответ на все попытки графа добиться конструктивного диалога.
   – Да надоели они мне! - разозлился наконец Макс и швырнул в костер щепотку чеснополоха.
   Издавая разочарованные стоны, призраки удалились. Вскоре к костру подошли Кшиштоф и Янош, чтобы сменить часовых. Макс расстелил на земле плащ, улегся на него, укрылся пледом из донного льна, под который тут же нырнул Роки, и моментально уснул. Ни падальщики, ни демоны, ни призраки не могли вызвать у него бессонницу.

Глава 50.

   В полдень отряд подъехал к высоким резным воротам, по обе стороны которых высились две сторожевые башни. За ними был Староград - столица, к которой так долго стремились путники, преодолевая на своем пути препятствия, подвергаясь опасностям, сражаясь за свою жизнь. Макс опасался, что стража не пропустит их в город, потребует подорожную, например. Но все обошлось гладко: подорожные предъявил граф, представив всех остальных своими слугами.
   Въехав в Староград, всадники двинулись по широкой мостовой.
   – Где нам искать Желтого? - озадачилась Виктория, - Лев Исаакович, вы ничего такого не чувствуете?
   – Ничего такого, а также другого, - расстроенно ответил Гольдштейн, - После отравления мой дар так и не вернулся.
   – Тогда придется что-то предпринимать самим, - сказал Макс, - Только надо где-то остановиться.
   – У меня, - заявил граф тоном, исключающим всяческие возражения, - В Каменном переулке.
   По пути к дому графа Макс с интересом оглядывался по сторонам. Столица Славии была очень красива. Широкие мостовые из камней красноватого цвета, по обеим сторонам которых высились дворцы знати, многочисленные площади, тенистые сады, где под сенью деревьев прятались мраморные статуи - роскошь и богатство города поражали воображение.
   – Каменный переулок, - объявил граф, - Добро пожаловать!
   Макс удивился фантазии того, кто назвал эту широкую улицу переулком. Все дома здесь были построены из цветного камня и окружены садами. Дом графа располагался в самом центре Каменного переулка, к нему вела аккуратная дорожка, по обеим сторонам которой золотились осенней листвой высокие дубы. Дверь дома распахнулась, на каменное крыльцо выбежала пожилая женщина и с причитаниями бросилась к графу:
   – Пан Штефан! Вот радость-то!
   – Это моя нянюшка, Гражина, - обнял женщину граф.
   – Что ж вы не написали, что приедете? Мы бы большой обед приготовили.
   – Ничего, - улыбнулся граф, - Янош, займись!
   Шустрый Янош соскочил с коня и исчез в доме. А оттуда уже спешили лакеи и горничные, радостно приветствуя своего хозяина. Подбежавший кучер занялся лошадьми, гости прошли в дом.
   Столичная резиденция графа была меньше и скромнее, чем его замок в Нижнем, но и здесь все было устроено с блеском и большим комфортом. Расторопные лакеи отвели гостей в комнаты, чтобы те могли привести себя в порядок перед обедом. Гостевая комната Максу очень понравилась: она была уютной и светлой, а главное - посреди нее стояло большое фарфоровое корыто, которое двое лакеев сейчас наполняли теплой водой. В ожидании ванны Макс выпустил Роки из мешка, а сам присел на кровать, застеленную белым шелковым покрывалом, которое украшала великолепная вышивка. Пес тут же взгромоздился рядом.
   – Нет уж, дорогой! Давай-ка мы тебя вымоем, иначе ты все здесь испачкаешь, - строго сказал Макс и обратился к лакею:
   – Вы не могли бы выкупать моего пса?
   – Будет сделано, пан! - с готовностью отозвался парень.
   – Только в теплой воде, а потом хорошенько вытрите его.
   – Ты тиран, - в голосе Роки звучала неподдельная горечь.
   Пес поплелся за слугой, а Макс скинул пыльную одежду и с удовольствием погрузился в теплую воду. Некоторое время он просто сидел, прикрыв глаза, и наслаждался спокойствием, потом начал яростно намыливаться. С волос потекла грязь, вода в корыте окрасилась в серый цвет.
   После ванны Макс почувствовал себя другим человеком. Ему даже показалось, что он вновь становится тем беспечным парнем, который сто лет назад поступил в Экономический институт и планировал весело провести оставшиеся летние деньки. Тот парень каждое утро принимал душ, а каждый вечер - ванну, пользовался хорошей туалетной водой, регулярно стригся в дорогом салоне, ежедневно менял рубашки, а дырки на его штанах были сделаны дизайнером, а не появлялись в результате очередной драки. Это был неплохой парень: веселый, в меру добрый, немного эгоистичный, самую малость высокомерный, начитанный, эрудированный, обаятельный, и несколько язвительный. Он делал успехи в математике, играл в знаменитой школьной команде КВН "Сантехники", пользовался популярностью у девушек, любил родителей, и не знал, что такое холод, голод и настоящая опасность. Вернется ли он когда-нибудь, или его место займет жестокий боец, закаленный в походах, видевший смерть, умеющий убивать?
   Макс грустно вздохнул, вылез из ванны и принялся энергично растираться мягким полотенцем. В дверь постучали, вошел лакей, неся на вытянутых руках нарядный бархатный костюм и белоснежную шелковую рубаху:
   – Пожалуйте одеваться, внизу накрыт обед. Пан граф ждет вас.
   Спустившись вниз, Макс увидел Гольдштейна, Милану и Аню, которые чинно сидели на мягких оттоманках. Девушки переоделись в легкие шелковые платья, на Гольдштейне был такой же костюм, как и на Максе. Очевидно, в шкафах графского дома было немало полезных вещей на все случаи жизни. Сам хозяин стоял у большого окна. Он тоже успел привести себя в порядок: его костюм был безупречен, черные свежевымытые волосы блестели.
   – Сейчас спустится панна Виктория, и пойдем в столовую, - сказал граф.
   – Я уже здесь.
   По лестнице спускалась Виктория. Граф застыл, пожирая девушку влюбленным взглядом. Посмотреть было на что: шелковое платье цвета слоновой кости мягко обтекало совершенное тело и выгодно подчеркивало чистоту и нежность смуглой кожи. Волосы Виктория заколола наверх, украсив их каким-то белым цветком. Девушка улыбалась друзьям, и была похожа на кинозвезду, идущую по красной ковровой дорожке на вручение премии "Оскар". Граф подбежал к Виктории и подставил ей согнутую калачиком руку. Вдвоем они церемонно прошествовали в столовую. Макс предложил руку Ане, Гольдштейну опять досталась Милана.
   Войдя в столовую, Макс оценил оперативность Яноша: большой стол был уставлен аппетитными блюдами. Он ощутил голод, и, усевшись за стол, тут же набросился на закуски. Остальные тоже воздали должное искусству повара, лишь граф, похоже, от любви лишился аппетита. Когда вежливый слуга наполнил бокалы вином, граф провозгласил тост:
   – За красоту! За панну Викторию!
   Выпить никто не успел, так как в дверях возник еще один лакей и громогласно объявил:
   – Пан князь Пшесинский!
   В столовую стремительно вошел высокий, богато одетый молодой человек и бросился к графу:
   – Штефан! Как я рад! С приездом!
   Граф дружески обнялся с вошедшим и представил его своим друзьям:
   – Мой кузен, князь Павел Пшесинский.
   Слуга принес еще один прибор, и князь присоединился к обедающим. Сразу стало понятно, что человек он весьма светский и любезный, так как скоро все девушки весело смеялись его шуткам и мило краснели в ответ на бесконечные комплименты. Лукавые серые глаза князя перебегали с одной красавицы на другую, словно он пытался понять, за какой девушкой ему можно ухаживать, не обижая при этом никого из присутствующих мужчин. Наконец, он остановил свой выбор на Милане, чему Макс был несказанно рад. Почему-то мысль о том, что князь примется активно флиртовать с Аней, была ему неприятна.
   – А ведь у меня сегодня большой прием! Будет весь Староградский бомонд! - воскликнул между тем князь Павел, - Ужин, танцы, фокусники будут выступать. Я всех приглашаю.
   – Даже не знаю… - начала было Виктория, но ее тут же прервал Гольдштейн:
   – Спасибо за любезное приглашение. Конечно же, мы будем.
   – Вот и славно! - князь поднялся, - Поеду домой, нужно присмотреть за приготовлениями к балу. Этих слуг нельзя оставить ни на минуту! Не понимаю, как у Штефана получается так их выдрессировать.
   Князь Павел удалился так же стремительно, как и вошел. Виктория вопросительно посмотрела на Гольдштейна:
   – Ну, и к чему это, Лев Исаакович? Нам нужно Желтого искать, а не по балам кататься!
   – Этим мы как раз и займемся, - невозмутимо ответил тот, - Где же его еще искать, как не на бале?
   – Почему вы думаете, что он будет там?
   – А почему бы ему там не быть? - вопросом на вопрос ответил Гольдштейн, - Скорее всего, он принадлежит к элите местного общества. Во всяком случае, мы можем навести справки. Может, кто-нибудь его знает, или слышал о нем.
   – Значит, выезжаем через три часа, - заключил граф.
   – О боже, как мало времени осталось! Скорее пойдемте готовиться! - воскликнула Милана.
   Виктория окинула ее недоуменным взглядом.
   – Лично мне пятнадцати минут хватит.
   – Нет, ты ничего не понимаешь! Мне нужно время, чтобы подобрать для вас наряды и прически!
   Милана вскочила из-за стола и потащила подруг наверх, чтобы предаться своему самому любимому занятию - сотворению иллюзорных шмоток, подбору макияжа и причесок.
   Макс и Гольдштейн, справедливо рассудив, что им-то беспокоиться не о чем, удобно устроились в курительной комнате на мягких диванах, чтобы отдохнуть после сытного обеда. Граф отправился лично распорядиться насчет лошадей.
   – Паненки не могут ездить верхом на бал, - пояснил он, - Надо проследить, чтобы заложили лучшую карету.
   – Лев Исаакович, а почему вы считаете, что Желтый должен непременно принадлежать к высшему обществу? - спросил Макс.
   – Простая логика. Каждый Носитель происходит из уважаемого волшебного рода, который существует не одну сотню лет. Скажи, кто из нас здесь, во Второй грани, беден? Никто. Так что если Носитель живет в столице, он наверняка принимает участие в светской жизни.
   В комнату вошел граф и предложил пройти в библиотеку. Макс, который очень любил читать, с удовольствием согласился. Библиотека представляла собой огромную комнату с высокими потолками. Здесь стояла блаженная тишина, пахнущая по-особому, как могут пахнуть только книги: пылью, бумагой, и еще чем-то неуловимым, но очень приятным для человека, который не мыслит себе жизни без чтения. Макс шел вслед за графом вдоль полок и слушал его объяснения:
   – Эти книги собирали еще мой отец и дед. У нас одно из лучших собраний книг в Старограде. Сюда даже мой дядюшка из Лонии приезжает поработать, хотя уж у него-то книг еще больше.
   Макс задумчиво проводил пальцем по пыльным корешкам. Чего здесь только не было! Основную массу книг составляли романы. Тяжелые тома в сафьяновых и кожаных тисненых переплетах были украшены золотой краской и коваными завитушками из серебра на уголках. Среди многочисленных романов стояли какие-то научные труды, ради которых, видимо, и приходил сюда дядюшка-алхимик. Макс наугад вынимал фолианты с полок и читал удивительные названия: "32 способа добыть яд степного дракона" (жаль, что в свое время этой книги у них не было!), "Философский камень: легенды и правда", "Антология любовного заклинания", "Сборник простейших заклинаний против порчи и сглаза", "Некромант"… Он остановился и изумленно уставился на толстую, очень старую книгу. Именно ее нашел Рамир в его сне. Как же могла она оказаться в библиотеке графа?
   – Наверное, ее дядюшка принес, - пояснил граф, - У меня такой не было. А что, понравилась? Возьми, пан Макс. Я тебе ее дарю.
   – Но что скажет ваш дядюшка?
   – Да он и не заметит, такой рассеянный стал в последнее время.
   Макс не стал больше отказываться. Он был уверен, что найдет в книге что-то очень важное, что-то, что, может быть, станет ключом к его снам. На этом осмотр библиотеки был окончен, и Макс отправился в свою комнату, чтобы оставить там книгу.
   На втором этаже царил настоящий переполох. Несколько лакеев и горничных, почему-то согнувшись, бегали туда-сюда по длинному коридору.
   – Лови! Вон он! Ой, кусается! - раздавались то и дело их голоса.
   Макс слишком поздно понял, в чем дело, и не успел отойти, когда мокрый комок шерсти с разбегу влетел в его объятия.
   – Макс! Они меня стирали! В корыте! - визжал обиженный Роки.
   – Помыли мы вашу собачку, пан Макс! Ох, и злая же она у вас! - доложил не менее обиженный лакей, - Троих покусала! И вытираться не хочет. Уж мы за ней бегали, бегали, да все равно, все стены теперь мокрые.
   – Спасибо, дружок, - ответил Макс, удрученно рассматривая бархат сюртука, на который намертво налипли мокрые колючие шерстинки, - На вот, это вам за труды.
   Достав из кармана несколько серебряных монет, он раздал их челяди и, одной рукой придерживая прижавшегося к нему пса, а другой зажимая подмышкой увесистый фолиант, вошел к себе. Обрушив Роки на кровать, он направился на поиски не пострадавших в единоборстве с ним слуг, чтобы попросить их принести другой костюм взамен испорченного и заодно покормить пса. Еще Макс нашел графского портного и взвалил на него трудную задачу: до утра сшить для Роки меховой комбинезон. Он не упомянул о скверном характере животного, надеясь, что все обойдется.
   Через некоторое время Макс, наряженный в новый костюм, стоял в гостиной вместе с графом и Гольдштейном, и ждал появления девушек. Наконец, они появились, и он подумал, что старания Миланы увенчались успехом. На Виктории на этот раз было платье из золотистой парчи с глубоким декольте, открывающим высокую грудь. Волосы были подняты в высокую прическу, открывая шею с рубиновой подвеской и ушки, в которых раскачивались рубиновые серьги. Платье Ани было из тяжелого шелка насыщенного синего цвета, отчего ее глаза казались двумя бездонными озерами. Серебристые волосы нежными локонами падали на плечи, подчеркивая юность и хрупкость девушки, прическу венчала сапфировая диадема Миланы. Сама Милана была наряжена в нечто совершенно неопределимое, но весьма симпатичное. Макс насчитал в ее одеянии пять цветов, потом запутался и бросил это занятие.
   – Поехали, ясные панночки! - сказал граф, сумасшедшими глазами глядя на Викторию.
   Компания вышла из дома и отправилась на бал.

Глава 51.

   Граф объяснил, что приезжать на прием слишком рано - невежливо, поэтому компания вошла в зал, когда бал был уже в самом разгаре. Девушки сразу же привлекли к себе всеобщее внимание. Хрупкая прелесть Ани и экстравагантность Миланы вызвали бурный восторг кавалеров и столь же бурное завистливое перешептывание дам. К графу тотчас же потянулись друзья и знакомые в надежде быть представленными. Аня и Милана очутились в плотном кружке молодых людей, которые осыпали их комплиментами, протягивали блюдечки с мороженым и наперебой приглашали танцевать. Аня немного стеснялась обрушившегося на нее внимания, зато Милана чувствовала себя великолепно и кокетничала напропалую. Но самый большой фурор произвела Виктория. Когда она, гордо подняв прекрасную голову, сияя золотом парчи, походкой королевы шла через зал, все поворачивались вслед за ней, как цветы за солнцем.
   Гольдштейн сразу же куда-то запропастился, видимо, производил разведку на местности с целью отыскать следы Желтого. Макс, немного постояв рядом с графом, отошел в укромный уголок за колонной, и оттуда наблюдал за происходящим. Откуда-то сверху раздались звуки музыки, начались танцы, и он увидел среди танцующих графа с Викторией, затем с удивлением заметил, что Аня и Милана тоже танцуют. Этот танец Максу был абсолютно незнаком, и он не танцевал, боясь показаться неловким, но девушки справлялись прекрасно и ничем не отличались от остальных дам. Смолкла одна мелодия, но ее тут же сменила другая. Граф так и не выпустил руки Виктории, и снова пригласил ее. Милана и Аня танцевали теперь с другими кавалерами. Макс отметил, что юноша, танцующий с Аней, не сводит с нее глаз и что-то быстро ей говорит. Девушка смущенно улыбалась, но было видно, что она польщена. Максу стало неприятно, он ощутил внутри какое-то покалывание. Очень захотелось подойти к парочке и дать кавалеру в морду, а Аню взять за руку и отвести ее туда, где никто не посмеет смотреть на нее такими глазами. "Неужели ревную?" - подумал он.
   Понаблюдав некоторое время, Макс пришел к выводу, что здесь в ходу всего два танца, один из которых напоминает полонез, а другой - менуэт. Оба состояли из чопорных поклонов, томного покачивания и ходьбы по залу туда - обратно, а потом по кругу. Когда очередной танец закончился, он решительно подошел к Ане и, осадив чересчур ретиво разбежавшегося поклонника, протянул ей руку. Вновь заиграла тягучая музыка, и пары медленно заколыхались в поклонах.
   – У тебя хорошо получается, - шепнула Аня, сияя улыбкой, когда они сошлись в сложной фигуре.
   "Вот и славно", - подумал Макс, решив действовать по примеру графа. Теперь он не отпускал Анину руку, и танцевал с ней все танцы подряд. Наконец, девушка устала и предложила отойти в сторонку. Макс отвел ее за колонну и направился в буфет в поисках прохладительного. Вернувшись, он застал рядом с Аней взбешенного графа.
   – Холера ясна! - бушевал тот, - Только на секунду отошел, как этот херувимчик ее перехватил.
   Макс посмотрел в зал и увидел Викторию, танцующую с невозможно, невероятно красивым молодым человеком, лицо которого действительно чем-то напоминало ангельский лик. Только скорее это был падший ангел. Взгляд его карих глаз, обрамленных бархатом ресниц, казалось, манил всех женщин сразу, обещая ласку, любовь, наслаждение, и черт знает что еще. Ноздри породистого носа чувственно трепетали, капризные губы изогнулись в легкой улыбке, открывая безупречно белые ровные зубы. Картину довершала копна смоляных кудрей, живописно падающих на мужественные плечи красавца. Двигался он изящно и непринужденно, и все время что-то страстно говорил Виктории. Безусловно, они были самой красивой парой в зале, и если мужчины не сводили глаз с Виктории, то все внимание женщин было приковано к красавчику. Аня тоже рассматривала его с интересом, Милана же, которая танцевала с полным дядечкой, казалось, прожжет в партнере своей подруги взглядом дырку. На какую-то секунду Макс почувствовал себя ущербным: такими статями он похвастаться не мог. "Наверное, такие ощущения должен испытывать дворовый пес при виде добермана, или ишак около породистого жеребца, или десятка рядом с пятитысячной купюрой", - подумал он. В нем начало копиться непонятное раздражение, которое могло вылиться в любой непредсказуемый поступок, но в этот момент Аня сказала:
   – Какой-то он ненастоящий, этот парень. Как будто глянцевая картинка, а не человек. Не стоит ревновать, граф. Виктория танцует с ним просто из вежливости.
   Эти слова сразу же привели Макса в чувство. Действительно, подумаешь, красивый молодой человек! Мало ли таких вокруг. Вот и Ане он не нравится. Ему даже стало немного жаль парня. Нельзя же, в самом деле, быть на свете красивым таким! Это опасно для жизни. Вон как все кавалеры на него злобно смотрят. Но слова Ани, волшебным образом подействовавшие на Макса, не оказали никакого влияния на графа. Когда смолкла музыка, он ринулся к Виктории, чтобы пригласить ее на танец, но в этот момент девушка в сопровождении своего кавалера направилась к выходу из зала.
   – Убью, пся крев! - взревел граф, хватаясь за эфес сабли, и выскочил вслед за парочкой.
   – Что случилось? - подбежал к Максу князь Павел.
   Макс вкратце объяснил, надеясь, что князь кинется вдогонку и разрешит недоразумение, но тот весело воскликнул:
   – Матка боска! Неужели Штефан прикончит мерзавца? В благодарность я подарю ему для коллекции матушкин перстень с черным рубином.
   – Что ж сами не убьете? - нервно поинтересовался Макс, которому вовсе не хотелось бессмысленного кровопролития.