Страница:
Виктория отложила дневник и, гибким движением поднявшись с пола, подошла к двери. Распахнув ее, она сказала:
– Дождь кончается.
Ливень превратился в мелкие капли, то ли морось, то ли просто густой туман. Макс вышел из дома, и направился к конюшне, увязая сапогами в густой грязи. Он вывел недовольных лошадей, чтобы те пощипали траву. Лошади двинулись вокруг дома, останавливаясь около особенно густых зарослей. Макс посмотрел на реку и подумал, что еще немного - и мутная вода выплеснулась бы из берегов и покрыла небольшой островок суши, на котором стоял дом. Он немного постоял, глядя на серый поток, и вернулся назад. Виктория все еще стояла в дверях, задумчиво всматриваясь вдаль.
– Как думаете, сколько нам еще здесь торчать? - спросила она.
– Вода спадет не раньше, чем через сутки, - ответил Гольдштейн, - Это при условии, что дождя больше не будет.
– Нам столько не продержаться, - сказал Макс.
Он вошел в каминную, повертел головой и пробормотал:
– А все-таки, где Михалыч?
– Его здесь нет, я бы унюхал, - сказал Роки.
Милана подняла с пола дневник.
– Давайте читать дальше. " 8 мая 79 года.Смилуйся над нами, Господи! Неужели опять? После ссоры с дедушкой дядя Андрей стал вести себя странно: он утверждает, что его хотят отравить, и отказывается есть и пить. Он закрылся в своей комнате, и никого к себе не пускает. Папенька вызвал Петра Антоновича, но дядя Андрей отказался принимать лекарство, которое тот ему выписал. Доктор снова поселился в нашем доме, но он ничем не может помочь, ведь дядя не пускает его в свою комнату. Дашенька тоже заперлась у себя и целыми днями молится. Я пробовала с ней поговорить, но она стала рассеянна, и видно, что общество ее тяготит. А тетя Наталья все время плачет. Она пытается уговорить дядю Андрея съесть что-нибудь, но это бесполезно. Я тоже молюсь за здоровье дяди, мне так страшно! Неужели он тоже?… Нет, не стану об этом думать, это слишком страшно.
13 мая 79 года. Дядя Андрей все еще болен, он даже воду перестал пить. Сегодня папенька с доктором сломали замок в его комнате и вошли. Я тоже заглянула в дверь, это было страшное зрелище! Дядя стал очень худ, он лежал на кровати, и видно было, что ему трудно даже говорить. Увидев доктора, он захрипел: "Что, травить меня пришел?", потом закашлялся и потерял сознание. Я убежала в свою комнату, и долго молилась за здоровье дяди Андрея. Бедная Дашенька! Что, если она лишится отца?
15 мая 79 года.Дядя Андрей совсем плох, он уже не приходит в сознание. Тетя Наташа не отходит от его постели, доктор тоже постоянно при нем, но дяде становится все хуже. Я слышала, как Петр Антонович говорил папеньке: "Его страх убивает его, он просто заморит себя голодом". Дашенька молится беспрестанно. Сегодня я зашла к ней, чтобы поговорить, но она даже не встала с колен. Когда я попросила ее не слишком усердствовать, дабы не подорвать здоровье, Дашенька взглянула на меня и ответила: "Я боюсь, что не успею. Этот грех такой, что его не отмолишь". Я спросила, о каком грехе она говорит, но Дашенька уже перестала обращать на меня внимание и вновь погрузилась в молитву. Как все странно, как будто это происходит не со мной, как будто я читаю страшную сказку. Сейчас возьму Пушка и пойду гулять в сад, может быть, там я смогу хоть немного отвлечься от своих тяжелых мыслей.
23 мая 79 года.Дядя Андрей умер.
Милана опустила дневник на колени.
– Дальше строки размыты, будто на них капали слезы.
– Наверное, так оно и было, - мрачно сказал Гольдштейн.
Милана некоторое время сидела молча, пытаясь разобрать расплывшиеся буквы.
– Дальше там что-то про похороны. А, вот, здесь уже можно разобрать. " 27 мая 79 года. Тетя Наташа безутешна. Она как будто лишилась разума. Но ведь это невозможно! Ведь, если болезнь наследственная, она должна поражать только тех, в чьих жилах течет дедушкина кровь. Наверное, тетя Наташа просто сама не своя от горя. Она все время повторяет: "Я не сойду с ума, нет, только не это!" А сама выглядит безумной. Она перестала следить за собой, не расчесывает волосы, и ходит, ходит по дому, дико оглядываясь по сторонам. Машенька, кажется, ее боится, а Дашенька не обращает ни на что внимания, она все молится. Маменька пытается поговорить с тетей Наташей, утешить ее, но та повторяет лишь одну фразу: "Я не должна сойти с ума!" Она как будто борется с чем-то, что внутри ее. Дедушка чувствует себя хорошо, кажется, что смерть дяди Андрея его ничуть не опечалила. Он по-прежнему добр ко мне, вчера подарил мне маленькое зеркальце в золотой оправе, на цепочке, чтобы можно было привешивать его к поясу. И еще, он попросил, чтобы я все время носила диадему из желтых бриллиантов. Когда я сказала, что неудобно надевать украшения во время траура, он сказал: "Пусть тебя не печалит чужая смерть, мой ангел. Умрут другие, ты же будешь жить вечно. Или твой дедушка не алхимик? Я найду средство, чтобы сохранить твою юность и самую жизнь на долгие века". Мне стало страшно, я представила, что живу несколько сотен лет, вижу, как сменяются поколения, как умирают мои близкие, а я все живу и живу, юная и красивая… Нет, не нужно мне такого бессмертия!
31 мая 79 года.Скоро мне исполнится семнадцать лет. Но никакой радости я не испытываю. Как только вспомню свой прошлый День рождения, глаза начинают наполняться слезами. Как мы были счастливы тогда! И все мои родные были со мной. А сейчас наша некогда дружная большая семья превратилась в горстку испуганных людей. Тетя Наташа не поправляется, ей, напротив, несмотря на все усилия Петра Антоновича, становится хуже. Он прописал ей успокоительное, но оно не помогает. Тетя превращается в страшную старуху, она совсем одичала, ни с кем не хочет разговаривать. Лишь только Дашенька может ее успокоить. При ней тетя Наташа становится тихой, Дашенька все свое время проводит с ней, а ночью уходит в свою комнату и молится. Она очень похудела и побледнела, лишь ее милые добрые глаза остались прежними. Я стараюсь как можно больше времени проводить вне дома, много гуляю в саду. В доме мне тоскливо и жутко. Маменька с папенькой часто закрываются в своей спальне и о чем-то говорят. Кажется, маменька пытается в чем-то убедить папеньку. Александр тоже гуляет в саду под присмотром Агаши, меня же повсюду сопровождает Пушок. У него испортился характер, как будто он тоже понимает, что происходит в нашей семье, и старается уберечь меня от беды. Пушок никого ко мне не подпускает, он начинает рычать и грозно скалит зубы, а пищу берет только из моих рук. Сейчас я позову его и пойду в сад, на улице стоит прекрасная солнечная погода.
2 июня 79 года.Ну, вот и настал мой День рождения. Как раньше я ждала его! Для меня он каждый раз был волшебной сказкой: подарки, фейерверки, праздничный обед, поздравления родных людей. А теперь я лишь молю Бога о том, чтобы не случилось ничего страшного ни с кем из моей семьи. Сегодня утром меня разбудил дедушка. Он вошел в комнату, и, не обращая внимания на рычание Пушка, сказал с улыбкой: "Доброе утро, Оленька! Пора вставать, а то проспишь весь свой праздник. Сегодня тебя ждет необыкновенный подарок". Милый дедушка! Как он старается сделать мой День рождения радостным! Сейчас я спущусь вниз, к праздничному столу. Боже, сделай так, чтобы все было хорошо!
3 июня 79 года.Господь не услышал моей молитвы. Наверное, я в чем-то провинилась перед ним, если даже в мой День рождения случается такое. Сначала все шло хорошо, насколько это возможно в том страшном горе, которое постигло нас. Маменька с папенькой поздравили меня и подарили чудное колье из розового жемчуга. Дашенька подарила образок с моей святой. Тетя Наташа не пришла к столу, зато пришел доктор и сказал, что она спит после успокоительного, и что ей, кажется, стало лучше. Это был самый лучший подарок для меня! Я ждала дедушку, не желая начинать без него обед. Наконец, он пришел. Подняв бокал с вином, он сказал: "Милая моя Оленька! Я не буду тебе дарить сегодня ни золота, ни самоцветов. Все это я могу преподнести тебе в любой другой день. А сегодня я хотел бы подарить тебе нечто более ценное". С этими словами он достал из кармана маленький изящный флакон из синего стекла, закупоренный серебряной пробкой. Он хотел протянуть его мне, но в этот момент маменька громко вскрикнула, глядя в сторону лестницы. Я обернулась и увидела тетю Наташу. Она медленно спускалась, опираясь на перила, оставляя на них кровавый след. Кровью были пропитаны рукава ее серого платья, она медленно капала с пальцев, падая на ступени. Самое страшное было, что при этом тетя улыбалась. Папенька с доктором кинулись к ней и подхватили ее под руки как раз в тот момент, когда тетя Наташа начала опускаться на лестницу. Глаза ее закатились, и она безвольно повисла на руках папеньки. Петр Антонович бегом вернулся к столу, схватил кувшин с водой и резко плеснул на нее, затем вытащил из кармана флакон с нюхательной солью и поднес его лицу тети Наташи. Она тихо застонала и открыла глаза, ее лицо опять озарилось торжествующей улыбкой. "Я не сумасшедшая!" - прохрипела она. "Нет, конечно", - торопливо ответил Петр Антонович, осматривая ее руки. Он осторожно промыл их водой, отер кровь и в ужасе воскликнул: "Что это? Что вы с собой сделали?" Руки тети Наташи были изрезаны чем-то острым, порезы складывались в странные знаки, похожие на буквы. "Это охранные письмена, я вырезала их, чтобы оградить себя от безумия", - прошептала тетя Наташа. "Но ты не безумна, милая", - ласково сказал папенька. "Боль возвращает разум", - еле слышно проговорила тетя и вновь потеряла сознание. Маменька глухо застонала и закрыла лицо руками, Агаша, прислуживавшая за столом, истово крестилась, Александр с Машенькой тихо плакали. Лишь дедушка смотрел на происходящее с легкой скукой, как будто ждал, когда же все закончится. Папенька с Петром Антоновичем унесли тетю Наташу в ее комнату, Дашенька молча встала и ушла за ними. "Агаша, успокой детей", - раздраженно произнес дедушка, и повернулся ко мне. "А теперь, милая", - сказал он ласковым голосом, - "Я подарю тебе вечную жизнь. Выпей это, и ты станешь бессмертной". Он протянул мне флакон. Я очень удивилась. Раньше мне казалось, что дедушка шутил, говоря о бессмертии. Я взяла флакон и рассматривала его, не зная, что мне с ним делать. Вдруг я почувствовала на себе взгляд маменьки. Она смотрела на меня с ужасом, но в ее глазах была и жалость, и отчаяние. "Что, Вера, тебе тоже хочется?" - с усмешкой спросил дедушка, - "Нет, ты не заслуживаешь. Вечной жизни достойны лишь ангелы". Я посмотрела на дедушку, мне не хотелось огорчать его отказом, и я боялась его ослушаться, но и пить зелье мне было страшно. Казалось, он понял меня. "Ничего, дитя мое", - сказал он, - "Ты можешь выпить это, когда будешь готова. А теперь спрячь его получше, и храни бережно, ведь больше у меня нет". Я убрала флакончик в карман юбки. Маменька вздохнула с облегчением. В этот момент к столу вернулся папенька и сказал: "Уснула". Он налил себе вина, выпил его залпом и посмотрел на меня. "Извини, Оленька, твой праздник испорчен. Хотя какой уж тут праздник…" Так все и закончилось. Сейчас я сижу за своим столом и пишу эти строки. Мой милый Пушок, как всегда, устроился около меня и смотрит на меня преданным взглядом, будто хочет утешить. Доктор сказал утром, что состояние тети Наташи не улучшилось. Она изрезала себе руки охотничьим ножом, который взяла в комнате покойного дяди Андрея. Папенька отобрал у нее этот нож, и теперь доктор и Дашенька по очереди дежурят у кровати больной, чтобы она не повредила себе. Господи, пощади хотя бы ее!
6 июня 79 года.Сегодня от нас уволились повар и посудомойка. Они говорят, что боятся работать в "проклятом доме". Так в Березани прозвали наше поместье. А может, мы действительно прокляты? Тетя Наташа ведет себя тихо, она все время улыбается и молчит. Дашенька теперь молится в ее комнате, и, кажется, тете становится лучше во время молитвы. Господи, услышь нас!
7 июня 79 года.Ушли все слуги, с нами осталась только верная Агаша. Папенька повысил ей жалованье, и теперь Агаша не только присматривает за детьми, но и работает на кухне. Дедушка сегодня спрашивал, приняла ли я зелье. Когда он ушел, в мою комнату тихо вошла маменька. Он присела рядом со мной и долго смотрела на меня глазами, полными слез. "Не пей зелья, Оленька", - тихо сказала она, - "Этим ты убьешь своего брата". Я очень удивилась и спросила, почему она так думает. "Пока ты не выпила зелья, есть хоть какая-то надежда", - непонятно ответила маменька и, поцеловав меня, вышла. Мне кажется, или это правда? По-моему, маменька меня боится. Но что я ей сделала? Я ведь так люблю и ее, и папеньку, и Александра! Никогда я не сделаю ничего, что может причинить им вред! Если маменьке не хочется, я не буду пить зелья. Только вот как сказать об этом дедушке? Я разыскала Дашеньку, она отдыхала в своей комнате. Я спросила у нее, что значили маменькины слова. Дашенька задумалась и тихо сказала: "Не знаю, но если ты выпьешь зелье и действительно получишь бессмертие, то это будет страшный грех". Я спросила, почему, на что она ответила, что жизнь и смерть наша в руках Господа, и отнять у кого-нибудь жизнь - это смертный грех, но и продлевать жизнь вечно - такой же грех. Кажется, я ее понимаю. Скажу дедушке, что выпью зелье потом.
8 июня 79 года.Тетя Наташа опять нашла нож. Ночью около нее дежурил Петр Антонович, он утомился и задремал, а тетя Наташа тихо выбралась из комнаты и прошла в кабинет дяди Андрея. Там она взяла нож и снова изрезала себе руки. От большой потери крови она лишилась чувств, и доктор нашел ее только через несколько часов. Сейчас он обработал ее раны, и уложил в постель. Дашенька осталась в ее комнате, и читает тете библию. Петр Антонович велел спрятать все охотничьи ножи, чтобы больная вновь не повредила себе. Он поит ее своей микстурой, но тетя Наташа все равно какая-то очень странная. Иногда она садится на кровати и, глядя в одну точку, кричит: "Я не поддамся, не поддамся!", потом, обессилев, падает и закрывает глаза. Бедная Дашенька, как она все это выносит?
11 июня 79 года.Сегодня ночью громко завыл Пушок. Я вскочила и увидела, что он смотрит на дверь. Я хотела было выбежать на галерею, чтобы посмотреть, что случилось, но Пушок вцепился зубами в мою рубашку и не пустил меня. Через некоторое время раздался шум и крики. Я разобрала голоса папеньки и Петра Антоновича. Видимо, вой Пушка привлек их внимание, и они вышли посмотреть, что случилось. Утром я узнала, что тетя Наташа снова порезала себя. Этой ночью в ее комнате дежурила Агаша. Утомившись за день, она уснула, и тетя снова выбралась из комнаты, прокралась на кухню, где нашла острый нож для резки мяса. Она изрезала себе все лицо! Папенька сказал маменьке, что, когда они с Петром Антоновичем нашли ее, тетя Наташа стояла у зеркала и вырезала у себя на щеках непонятные знаки. Теперь к ней никого не пускают, Петр Антонович велел закрывать комнату снаружи на замок. Сейчас он с тетей Наташей, а ключ от комнаты у папеньки. Спаси ее, Господи!
16 июня 79 года.Тете Наташе все хуже, раны, которые она нанесла себе кухонным ножом, воспалились, и у нее началась горячка. Петр Антонович говорит, что грязь с ножа попала ей в кровь, и теперь кровь ее заражена. Он сделал тете кровопускание, чтобы зараженная кровь вышла. Но это не помогло, и сейчас она лежит в лихорадке. В бреду она все время повторяет: "Я не боюсь, я не боюсь, я не сойду с ума!" Дашенька не отходит от нее, она промывает раны на ее лице, и молится - больше она ничего не может сделать для своей бедной матери. Я один раз зашла, чтобы проведать тетю, но мне стало дурно: в комнате стоит тяжелый запах, тетя Наташа выглядит ужасно. Ее лицо превратилось в сплошную рану, глаз не видно. На минуту она пришла в себя и закричала: "Дайте мне нож!" Петр Антонович влил ей в рот лекарство, и тетя уснула, а я тихонько вышла из комнаты. Проходя мимо спальни родителей, я услышала, что маменька с папенькой о чем-то горячо спорят. До меня донесся голос папеньки, говорившего: "Вера, но это невозможно! Этого просто не может быть!" На что маменька отвечала: "Сколько еще нужно смертей, чтобы ты поверил?", - и заплакала. Я не понимаю, что происходит. Мне кажется, что маменька и Дашенька знают что-то, о чем я не догадываюсь, но почему-то не хотят мне этого сказать. Они стали сторониться меня, как будто я чем-то больна и могу их заразить. Но ведь это несправедливо! Я ничего плохого не сделала! Один дедушка любит меня по-прежнему. Он часто гуляет со мной в саду, и рассказывает разные интересные истории из своей юности. Я хотела брать с собой Александра, но он не любит говорить с дедушкой. Господи, спаси тетю Наташу!"
– Уф, я уже охрипла, - сказала Милана, опуская дневник, - Почитайте кто-нибудь.
– Давай, - Макс протянул руку.
Он откашлялся, вгляделся в блеклые строки, и прочел:
– " 18 июня 79 года. Доктор приказал связать тетю Наташу. Вчера, ненадолго придя в себя, она принялась царапать лицо ногтями, раздирая свои раны все глубже. Теперь она лежит, привязанная к кровати за запястья. Это ужасно! Горячка ее усиливается, она вся иссохла, раны на лице страшно воспалены, а в комнате пахнет тухлым мясом. Дашенька ухаживает за ней с ангельским терпением, но, похоже, что все ее усилия тщетны. Я слышала, как Петр Антонович прошептал папеньке: "Ее кончина лишь вопрос времени, ничего нельзя сделать". Маменька ужасно расстроена болезнью тети, она все время плачет. Дедушка даже прикрикнул на нее: "Хватит сырость разводить! На все воля Божья!" Маменька взглянула на него с ужасом и отвращением, и ушла к себе. Мне стало жаль дедушку, он ведь тоже переживает, просто не хочет этого показывать. Он ведь прав, на все воля Божья.
21 июня 79 года.Сегодня умерла тетя Наташа. Утром к ней приехал священник. Когда он вышел, Петр Антонович позвал всех нас, чтобы мы могли попрощаться с ней. Он сказал, что смерть наступит с минуты на минуту. Мы вошли в комнату, там нечем было дышать, настолько ужасный запах исходил от тети. По очереди мы стали подходить к ее кровати. Тетя Наташа бредила, руки ее по-прежнему были привязаны к кровати. Но вдруг, когда я подошла к ней, она открыла глаза, и в них блеснул огонек узнавания. "Борись, Оленька!", - воскликнула она и, странно изогнувшись, впилась зубами в свое плечо, вырвав из него кусок мяса. Из плеча хлынула кровь, капли ее попали на мое платье. Я отшатнулась, доктор подбежал к тете Наташе, чтобы помочь ей, но все было кончено. Ее голова поникла, глаза закрылись, и она перестала дышать. Дашенька молча опустилась на колени подле кровати, склонила голову и молитвенно сложила руки. Мы тихо вышли, чтобы не мешать ей молиться за душу матери. Сейчас я сижу, как обычно, за столом. Меня гложет одна мысль: кто следующий? Я не верю, что это когда-нибудь закончится. Наверное, наша семья действительно находится во власти какого-то проклятия, и все мы обречены на гибель…"
– Ужас, - передернулась Аня, - Это дом самоубийц.
– Да, поэтому их души не находят успокоения, - поддержал Гольдштейн.
– Ну почему? Ведь, насколько я помню, дядя Павел умер, вообразив, что у него чахотка, а дядя Андрей - от голода, - возразил Эдик.
– Но все они убили себя. По-твоему, заморить себя голодом - не самоубийство? Или задохнуться от воображаемой чахотки? Да и тетя Наташа умерла от ран, которые нанесла себе сама, - не согласился Макс.
– Да, действительно, похоже, мы знаем, откуда здесь призраки, - проговорила Виктория.
– Нет, это, похоже, призрак дедушки шалит, - сказал Гольдштейн, - Не думаете же вы, что такой тип мог покончить с собой? Такие живут долго.
– Ладно, Макс, читай дальше. Может, что-нибудь прояснится, - скомандовала Виктория.
Макс согласно кивнул и прочел:
– " 22 июня 79 года. Сегодня мы похоронили тетю Наташу. Утром я надела траурное платье. Ах, как часто я его теперь ношу! Раздался стук в дверь, и в комнату вошел дедушка. "Уже собралась, ангел мой?" - с улыбкой сказал он, - "А я тебе подарок принес". Дедушка протянул мне бархатную черную коробочку, в которой лежали великолепные рубиновые серьги и такая же брошь. Большие бордовые камни были вставлены в оправу из необычного красноватого золота, каждая сережка заканчивалась каплевидной подвеской из крупного рубина. Несколько таких же подвесок украшали брошь, состоящую из пяти круглых камней, расположенных в один ряд. "Надень, Оленька", - сказал дедушка. "Как можно, ведь у нас же траур!", - воскликнула я. "Красные камни будут превосходно смотреться на твоем черном платье", - рассмеялся дедушка и приложил брошь моему плечу, - "Вот видишь, как красиво!" Рубиновые подвески на моем плече зловеще блеснули, напомнив мне капли крови. Мне захотелось откинуть подальше от себя это украшение, такое чувство гадливости меня вдруг охватило. Но дедушка ждал. "Ну же, прикалывай скорей, да надевай сережки, и пойдем", - сказал он, - "А то, чего доброго, провозимся целый день!" Мне стало странно, что дедушке ничуть не жаль тетю Наташу. Но я не хотела расстраивать его, и послушно надела украшения. Когда маменька увидела меня, она расплакалась. Дашенька же перекрестилась. Не стану описывать прощание с тетей Наташей - не могу снова переживать это горе. Во время поминального обеда Дашенька сказала, что хочет уйти в монастырь. Она сказала это так твердо, что никто не посмел ее отговаривать. Маменька только обняла ее и, заплакав, поцеловала в лоб. Дашенька была странно спокойна, и видно было, что она уже все для себя решила. Дедушка внимательно посмотрел на нее и произнес фразу, показавшуюся мне странной: "Ну что ж, может, оно и к лучшему". После обеда Петр Антонович сказал папеньке, что хочет переговорить с ним наедине. Не знаю, зачем, но я подкралась к двери кабинета, в котором они уединились, и подслушала их разговор. Знаю, что подслушивать нехорошо, но мне казалось, что это зачем-то нужно и важно для меня. Доктор сказал: "Я хочу сказать вам, Николай Николаевич, что умываю руки". "О чем вы?" - спросил папенька. "О том, что ничего не могу больше сделать для вашей семьи. Я не понимаю, что происходит, и вижу только, что все мои усилия тщетны - я не могу спасти никого. Я всегда верил в торжество науки, но сейчас готов признать существование неких потусторонних сил, которые вознамерились погубить ваш род. Я сам близок к умопомешательству, поэтому более не могу наблюдать происходящее в вашем доме". Папенька долго молчал, потом хрипло проговорил: "Но что же нам делать, доктор?" "Не знаю", - ответил Петр Антонович", - "Попробуйте оставить этот дом. Кто знает, может, вам удастся обмануть злой рок, который тяготеет над вами". Я не стала дальше слушать и потихоньку прокралась в свою комнату. Если добрейший, благоразумный Петр Антонович отказывается от нас, значит, в самом деле на нашей семье висит проклятие. За что, Господи? За что?
23 июня 79 года.Отъезд Дашеньки назначен на послезавтра. Как мне будет не хватать ее! Сегодня ночью на галерее раздались чьи-то шаги. Я подошла к двери и услышала голос маменьки. Она говорила: "Умоляю тебя, Николай, пощади детей! Увези хотя бы их!" Значит ли это, что мы с Александром тоже уедем? Мне хотелось бы, в нашем опустевшем доме становится страшно. Но как же дедушка? Может быть, он поедет с нами?
24 июня 79 года.Мы с Александром и Машенькой уезжаем в Староград, к родственникам маменьки. Едем вместе с Дашенькой. Она из Старограда отправится дальше, в монастырь святой Марии Египетской. А мы будем жить у тети Елены. Выезжаем завтра, нас будет сопровождать папенька. Агаша будет жить с нами в Старограде. Об этом сегодня за завтраком объявил папенька. Александр и Машенька обрадовались, захлопали в ладоши, для них наш отъезд - веселое приключение. А я смотрела на дедушку. Как же он останется без меня? Дедушка очень рассердился, он хлопнул рукой по столу и сказал: "Оленька никуда не поедет!" Маменька побледнела, губы ее затряслись, а папенька сказал: "Ольга - моя дочь, и мне решать ее судьбу!" Дедушка с папенькой долго смотрели друг друга в глаза, как будто играли в детскую игру - гляделки. Наконец, дедушка непонятно сказал: "Хорошо же, видит Бог, я этого не хотел!" С этими словами он встал из-за стола, удалился в свой кабинет и больше не выходил оттуда. Сейчас глубокая ночь, но мне не спится. Я уложила свои вещи, помочь в этом мне было некому, потому что из прислуги осталась одна Агаша, а она собирала вещи малышей. Мой преданный Пушок сидит у моих ног. Хорошо, что папенька разрешил мне взять его с собой! А вот Волшебник останется здесь. Мне так жаль с ним расставаться! Еще мне грустно оставлять маменьку и дедушку. Маменька сегодня вечером зашла в мою комнату, присела на кровать и долго смотрела на меня, ничего не говоря. Затем перекрестила меня и вышла. Бедная! Каково ей будет остаться без нас? А я и не знаю, радоваться ли мне таким переменам, или огорчаться? Как бы мне хотелось поговорить с Дашенькой! Ведь она, такая благоразумная и серьезная, всегда была для меня главной советчицей. Но я не могу тревожить ее, она только что потеряла родителей, ей хватает своего горя. Лягу спать, что-то принесет мне новый день?
25 июня 79 года. Наша поездка отменяется. Сегодня ночью сгорел мост через реку, и наш дом оказался отрезанным от остального мира. Не понимаю, как это случилось, и что теперь с нами будет. Дедушка говорит, что мост сожгли деревенские, которые считают наш дом проклятым. Мне кажется, что он даже немного рад этому, потому что наше с ним расставание откладывается. Маменька же ужасно расстроена. Папенька хочет перебраться на лодке через реку, чтобы найти в деревне плотников, которые заново построят мост. Но мост будут строить долго, поэтому мы уедем не раньше осени. Дашенька в отчаянии: она так рвется в монастырь! Дедушка сегодня опять спрашивал, когда я выпью эликсир. Я отвечала, что скоро, вот только приду немного в себя после похорон тети Наташи. Мне не хочется пить его, я все время вспоминаю слова Дашеньки и слезы маменьки. Почему она так сказала? Какая связь между эликсиром и жизнью Александра? А может, маменька тоже? Боже, сделай, чтобы это было не так! Только не маменька!"
– Дождь кончается.
Ливень превратился в мелкие капли, то ли морось, то ли просто густой туман. Макс вышел из дома, и направился к конюшне, увязая сапогами в густой грязи. Он вывел недовольных лошадей, чтобы те пощипали траву. Лошади двинулись вокруг дома, останавливаясь около особенно густых зарослей. Макс посмотрел на реку и подумал, что еще немного - и мутная вода выплеснулась бы из берегов и покрыла небольшой островок суши, на котором стоял дом. Он немного постоял, глядя на серый поток, и вернулся назад. Виктория все еще стояла в дверях, задумчиво всматриваясь вдаль.
– Как думаете, сколько нам еще здесь торчать? - спросила она.
– Вода спадет не раньше, чем через сутки, - ответил Гольдштейн, - Это при условии, что дождя больше не будет.
– Нам столько не продержаться, - сказал Макс.
Он вошел в каминную, повертел головой и пробормотал:
– А все-таки, где Михалыч?
– Его здесь нет, я бы унюхал, - сказал Роки.
Милана подняла с пола дневник.
– Давайте читать дальше. " 8 мая 79 года.Смилуйся над нами, Господи! Неужели опять? После ссоры с дедушкой дядя Андрей стал вести себя странно: он утверждает, что его хотят отравить, и отказывается есть и пить. Он закрылся в своей комнате, и никого к себе не пускает. Папенька вызвал Петра Антоновича, но дядя Андрей отказался принимать лекарство, которое тот ему выписал. Доктор снова поселился в нашем доме, но он ничем не может помочь, ведь дядя не пускает его в свою комнату. Дашенька тоже заперлась у себя и целыми днями молится. Я пробовала с ней поговорить, но она стала рассеянна, и видно, что общество ее тяготит. А тетя Наталья все время плачет. Она пытается уговорить дядю Андрея съесть что-нибудь, но это бесполезно. Я тоже молюсь за здоровье дяди, мне так страшно! Неужели он тоже?… Нет, не стану об этом думать, это слишком страшно.
13 мая 79 года. Дядя Андрей все еще болен, он даже воду перестал пить. Сегодня папенька с доктором сломали замок в его комнате и вошли. Я тоже заглянула в дверь, это было страшное зрелище! Дядя стал очень худ, он лежал на кровати, и видно было, что ему трудно даже говорить. Увидев доктора, он захрипел: "Что, травить меня пришел?", потом закашлялся и потерял сознание. Я убежала в свою комнату, и долго молилась за здоровье дяди Андрея. Бедная Дашенька! Что, если она лишится отца?
15 мая 79 года.Дядя Андрей совсем плох, он уже не приходит в сознание. Тетя Наташа не отходит от его постели, доктор тоже постоянно при нем, но дяде становится все хуже. Я слышала, как Петр Антонович говорил папеньке: "Его страх убивает его, он просто заморит себя голодом". Дашенька молится беспрестанно. Сегодня я зашла к ней, чтобы поговорить, но она даже не встала с колен. Когда я попросила ее не слишком усердствовать, дабы не подорвать здоровье, Дашенька взглянула на меня и ответила: "Я боюсь, что не успею. Этот грех такой, что его не отмолишь". Я спросила, о каком грехе она говорит, но Дашенька уже перестала обращать на меня внимание и вновь погрузилась в молитву. Как все странно, как будто это происходит не со мной, как будто я читаю страшную сказку. Сейчас возьму Пушка и пойду гулять в сад, может быть, там я смогу хоть немного отвлечься от своих тяжелых мыслей.
23 мая 79 года.Дядя Андрей умер.
Милана опустила дневник на колени.
– Дальше строки размыты, будто на них капали слезы.
– Наверное, так оно и было, - мрачно сказал Гольдштейн.
Милана некоторое время сидела молча, пытаясь разобрать расплывшиеся буквы.
– Дальше там что-то про похороны. А, вот, здесь уже можно разобрать. " 27 мая 79 года. Тетя Наташа безутешна. Она как будто лишилась разума. Но ведь это невозможно! Ведь, если болезнь наследственная, она должна поражать только тех, в чьих жилах течет дедушкина кровь. Наверное, тетя Наташа просто сама не своя от горя. Она все время повторяет: "Я не сойду с ума, нет, только не это!" А сама выглядит безумной. Она перестала следить за собой, не расчесывает волосы, и ходит, ходит по дому, дико оглядываясь по сторонам. Машенька, кажется, ее боится, а Дашенька не обращает ни на что внимания, она все молится. Маменька пытается поговорить с тетей Наташей, утешить ее, но та повторяет лишь одну фразу: "Я не должна сойти с ума!" Она как будто борется с чем-то, что внутри ее. Дедушка чувствует себя хорошо, кажется, что смерть дяди Андрея его ничуть не опечалила. Он по-прежнему добр ко мне, вчера подарил мне маленькое зеркальце в золотой оправе, на цепочке, чтобы можно было привешивать его к поясу. И еще, он попросил, чтобы я все время носила диадему из желтых бриллиантов. Когда я сказала, что неудобно надевать украшения во время траура, он сказал: "Пусть тебя не печалит чужая смерть, мой ангел. Умрут другие, ты же будешь жить вечно. Или твой дедушка не алхимик? Я найду средство, чтобы сохранить твою юность и самую жизнь на долгие века". Мне стало страшно, я представила, что живу несколько сотен лет, вижу, как сменяются поколения, как умирают мои близкие, а я все живу и живу, юная и красивая… Нет, не нужно мне такого бессмертия!
31 мая 79 года.Скоро мне исполнится семнадцать лет. Но никакой радости я не испытываю. Как только вспомню свой прошлый День рождения, глаза начинают наполняться слезами. Как мы были счастливы тогда! И все мои родные были со мной. А сейчас наша некогда дружная большая семья превратилась в горстку испуганных людей. Тетя Наташа не поправляется, ей, напротив, несмотря на все усилия Петра Антоновича, становится хуже. Он прописал ей успокоительное, но оно не помогает. Тетя превращается в страшную старуху, она совсем одичала, ни с кем не хочет разговаривать. Лишь только Дашенька может ее успокоить. При ней тетя Наташа становится тихой, Дашенька все свое время проводит с ней, а ночью уходит в свою комнату и молится. Она очень похудела и побледнела, лишь ее милые добрые глаза остались прежними. Я стараюсь как можно больше времени проводить вне дома, много гуляю в саду. В доме мне тоскливо и жутко. Маменька с папенькой часто закрываются в своей спальне и о чем-то говорят. Кажется, маменька пытается в чем-то убедить папеньку. Александр тоже гуляет в саду под присмотром Агаши, меня же повсюду сопровождает Пушок. У него испортился характер, как будто он тоже понимает, что происходит в нашей семье, и старается уберечь меня от беды. Пушок никого ко мне не подпускает, он начинает рычать и грозно скалит зубы, а пищу берет только из моих рук. Сейчас я позову его и пойду в сад, на улице стоит прекрасная солнечная погода.
2 июня 79 года.Ну, вот и настал мой День рождения. Как раньше я ждала его! Для меня он каждый раз был волшебной сказкой: подарки, фейерверки, праздничный обед, поздравления родных людей. А теперь я лишь молю Бога о том, чтобы не случилось ничего страшного ни с кем из моей семьи. Сегодня утром меня разбудил дедушка. Он вошел в комнату, и, не обращая внимания на рычание Пушка, сказал с улыбкой: "Доброе утро, Оленька! Пора вставать, а то проспишь весь свой праздник. Сегодня тебя ждет необыкновенный подарок". Милый дедушка! Как он старается сделать мой День рождения радостным! Сейчас я спущусь вниз, к праздничному столу. Боже, сделай так, чтобы все было хорошо!
3 июня 79 года.Господь не услышал моей молитвы. Наверное, я в чем-то провинилась перед ним, если даже в мой День рождения случается такое. Сначала все шло хорошо, насколько это возможно в том страшном горе, которое постигло нас. Маменька с папенькой поздравили меня и подарили чудное колье из розового жемчуга. Дашенька подарила образок с моей святой. Тетя Наташа не пришла к столу, зато пришел доктор и сказал, что она спит после успокоительного, и что ей, кажется, стало лучше. Это был самый лучший подарок для меня! Я ждала дедушку, не желая начинать без него обед. Наконец, он пришел. Подняв бокал с вином, он сказал: "Милая моя Оленька! Я не буду тебе дарить сегодня ни золота, ни самоцветов. Все это я могу преподнести тебе в любой другой день. А сегодня я хотел бы подарить тебе нечто более ценное". С этими словами он достал из кармана маленький изящный флакон из синего стекла, закупоренный серебряной пробкой. Он хотел протянуть его мне, но в этот момент маменька громко вскрикнула, глядя в сторону лестницы. Я обернулась и увидела тетю Наташу. Она медленно спускалась, опираясь на перила, оставляя на них кровавый след. Кровью были пропитаны рукава ее серого платья, она медленно капала с пальцев, падая на ступени. Самое страшное было, что при этом тетя улыбалась. Папенька с доктором кинулись к ней и подхватили ее под руки как раз в тот момент, когда тетя Наташа начала опускаться на лестницу. Глаза ее закатились, и она безвольно повисла на руках папеньки. Петр Антонович бегом вернулся к столу, схватил кувшин с водой и резко плеснул на нее, затем вытащил из кармана флакон с нюхательной солью и поднес его лицу тети Наташи. Она тихо застонала и открыла глаза, ее лицо опять озарилось торжествующей улыбкой. "Я не сумасшедшая!" - прохрипела она. "Нет, конечно", - торопливо ответил Петр Антонович, осматривая ее руки. Он осторожно промыл их водой, отер кровь и в ужасе воскликнул: "Что это? Что вы с собой сделали?" Руки тети Наташи были изрезаны чем-то острым, порезы складывались в странные знаки, похожие на буквы. "Это охранные письмена, я вырезала их, чтобы оградить себя от безумия", - прошептала тетя Наташа. "Но ты не безумна, милая", - ласково сказал папенька. "Боль возвращает разум", - еле слышно проговорила тетя и вновь потеряла сознание. Маменька глухо застонала и закрыла лицо руками, Агаша, прислуживавшая за столом, истово крестилась, Александр с Машенькой тихо плакали. Лишь дедушка смотрел на происходящее с легкой скукой, как будто ждал, когда же все закончится. Папенька с Петром Антоновичем унесли тетю Наташу в ее комнату, Дашенька молча встала и ушла за ними. "Агаша, успокой детей", - раздраженно произнес дедушка, и повернулся ко мне. "А теперь, милая", - сказал он ласковым голосом, - "Я подарю тебе вечную жизнь. Выпей это, и ты станешь бессмертной". Он протянул мне флакон. Я очень удивилась. Раньше мне казалось, что дедушка шутил, говоря о бессмертии. Я взяла флакон и рассматривала его, не зная, что мне с ним делать. Вдруг я почувствовала на себе взгляд маменьки. Она смотрела на меня с ужасом, но в ее глазах была и жалость, и отчаяние. "Что, Вера, тебе тоже хочется?" - с усмешкой спросил дедушка, - "Нет, ты не заслуживаешь. Вечной жизни достойны лишь ангелы". Я посмотрела на дедушку, мне не хотелось огорчать его отказом, и я боялась его ослушаться, но и пить зелье мне было страшно. Казалось, он понял меня. "Ничего, дитя мое", - сказал он, - "Ты можешь выпить это, когда будешь готова. А теперь спрячь его получше, и храни бережно, ведь больше у меня нет". Я убрала флакончик в карман юбки. Маменька вздохнула с облегчением. В этот момент к столу вернулся папенька и сказал: "Уснула". Он налил себе вина, выпил его залпом и посмотрел на меня. "Извини, Оленька, твой праздник испорчен. Хотя какой уж тут праздник…" Так все и закончилось. Сейчас я сижу за своим столом и пишу эти строки. Мой милый Пушок, как всегда, устроился около меня и смотрит на меня преданным взглядом, будто хочет утешить. Доктор сказал утром, что состояние тети Наташи не улучшилось. Она изрезала себе руки охотничьим ножом, который взяла в комнате покойного дяди Андрея. Папенька отобрал у нее этот нож, и теперь доктор и Дашенька по очереди дежурят у кровати больной, чтобы она не повредила себе. Господи, пощади хотя бы ее!
6 июня 79 года.Сегодня от нас уволились повар и посудомойка. Они говорят, что боятся работать в "проклятом доме". Так в Березани прозвали наше поместье. А может, мы действительно прокляты? Тетя Наташа ведет себя тихо, она все время улыбается и молчит. Дашенька теперь молится в ее комнате, и, кажется, тете становится лучше во время молитвы. Господи, услышь нас!
7 июня 79 года.Ушли все слуги, с нами осталась только верная Агаша. Папенька повысил ей жалованье, и теперь Агаша не только присматривает за детьми, но и работает на кухне. Дедушка сегодня спрашивал, приняла ли я зелье. Когда он ушел, в мою комнату тихо вошла маменька. Он присела рядом со мной и долго смотрела на меня глазами, полными слез. "Не пей зелья, Оленька", - тихо сказала она, - "Этим ты убьешь своего брата". Я очень удивилась и спросила, почему она так думает. "Пока ты не выпила зелья, есть хоть какая-то надежда", - непонятно ответила маменька и, поцеловав меня, вышла. Мне кажется, или это правда? По-моему, маменька меня боится. Но что я ей сделала? Я ведь так люблю и ее, и папеньку, и Александра! Никогда я не сделаю ничего, что может причинить им вред! Если маменьке не хочется, я не буду пить зелья. Только вот как сказать об этом дедушке? Я разыскала Дашеньку, она отдыхала в своей комнате. Я спросила у нее, что значили маменькины слова. Дашенька задумалась и тихо сказала: "Не знаю, но если ты выпьешь зелье и действительно получишь бессмертие, то это будет страшный грех". Я спросила, почему, на что она ответила, что жизнь и смерть наша в руках Господа, и отнять у кого-нибудь жизнь - это смертный грех, но и продлевать жизнь вечно - такой же грех. Кажется, я ее понимаю. Скажу дедушке, что выпью зелье потом.
8 июня 79 года.Тетя Наташа опять нашла нож. Ночью около нее дежурил Петр Антонович, он утомился и задремал, а тетя Наташа тихо выбралась из комнаты и прошла в кабинет дяди Андрея. Там она взяла нож и снова изрезала себе руки. От большой потери крови она лишилась чувств, и доктор нашел ее только через несколько часов. Сейчас он обработал ее раны, и уложил в постель. Дашенька осталась в ее комнате, и читает тете библию. Петр Антонович велел спрятать все охотничьи ножи, чтобы больная вновь не повредила себе. Он поит ее своей микстурой, но тетя Наташа все равно какая-то очень странная. Иногда она садится на кровати и, глядя в одну точку, кричит: "Я не поддамся, не поддамся!", потом, обессилев, падает и закрывает глаза. Бедная Дашенька, как она все это выносит?
11 июня 79 года.Сегодня ночью громко завыл Пушок. Я вскочила и увидела, что он смотрит на дверь. Я хотела было выбежать на галерею, чтобы посмотреть, что случилось, но Пушок вцепился зубами в мою рубашку и не пустил меня. Через некоторое время раздался шум и крики. Я разобрала голоса папеньки и Петра Антоновича. Видимо, вой Пушка привлек их внимание, и они вышли посмотреть, что случилось. Утром я узнала, что тетя Наташа снова порезала себя. Этой ночью в ее комнате дежурила Агаша. Утомившись за день, она уснула, и тетя снова выбралась из комнаты, прокралась на кухню, где нашла острый нож для резки мяса. Она изрезала себе все лицо! Папенька сказал маменьке, что, когда они с Петром Антоновичем нашли ее, тетя Наташа стояла у зеркала и вырезала у себя на щеках непонятные знаки. Теперь к ней никого не пускают, Петр Антонович велел закрывать комнату снаружи на замок. Сейчас он с тетей Наташей, а ключ от комнаты у папеньки. Спаси ее, Господи!
16 июня 79 года.Тете Наташе все хуже, раны, которые она нанесла себе кухонным ножом, воспалились, и у нее началась горячка. Петр Антонович говорит, что грязь с ножа попала ей в кровь, и теперь кровь ее заражена. Он сделал тете кровопускание, чтобы зараженная кровь вышла. Но это не помогло, и сейчас она лежит в лихорадке. В бреду она все время повторяет: "Я не боюсь, я не боюсь, я не сойду с ума!" Дашенька не отходит от нее, она промывает раны на ее лице, и молится - больше она ничего не может сделать для своей бедной матери. Я один раз зашла, чтобы проведать тетю, но мне стало дурно: в комнате стоит тяжелый запах, тетя Наташа выглядит ужасно. Ее лицо превратилось в сплошную рану, глаз не видно. На минуту она пришла в себя и закричала: "Дайте мне нож!" Петр Антонович влил ей в рот лекарство, и тетя уснула, а я тихонько вышла из комнаты. Проходя мимо спальни родителей, я услышала, что маменька с папенькой о чем-то горячо спорят. До меня донесся голос папеньки, говорившего: "Вера, но это невозможно! Этого просто не может быть!" На что маменька отвечала: "Сколько еще нужно смертей, чтобы ты поверил?", - и заплакала. Я не понимаю, что происходит. Мне кажется, что маменька и Дашенька знают что-то, о чем я не догадываюсь, но почему-то не хотят мне этого сказать. Они стали сторониться меня, как будто я чем-то больна и могу их заразить. Но ведь это несправедливо! Я ничего плохого не сделала! Один дедушка любит меня по-прежнему. Он часто гуляет со мной в саду, и рассказывает разные интересные истории из своей юности. Я хотела брать с собой Александра, но он не любит говорить с дедушкой. Господи, спаси тетю Наташу!"
– Уф, я уже охрипла, - сказала Милана, опуская дневник, - Почитайте кто-нибудь.
– Давай, - Макс протянул руку.
Он откашлялся, вгляделся в блеклые строки, и прочел:
– " 18 июня 79 года. Доктор приказал связать тетю Наташу. Вчера, ненадолго придя в себя, она принялась царапать лицо ногтями, раздирая свои раны все глубже. Теперь она лежит, привязанная к кровати за запястья. Это ужасно! Горячка ее усиливается, она вся иссохла, раны на лице страшно воспалены, а в комнате пахнет тухлым мясом. Дашенька ухаживает за ней с ангельским терпением, но, похоже, что все ее усилия тщетны. Я слышала, как Петр Антонович прошептал папеньке: "Ее кончина лишь вопрос времени, ничего нельзя сделать". Маменька ужасно расстроена болезнью тети, она все время плачет. Дедушка даже прикрикнул на нее: "Хватит сырость разводить! На все воля Божья!" Маменька взглянула на него с ужасом и отвращением, и ушла к себе. Мне стало жаль дедушку, он ведь тоже переживает, просто не хочет этого показывать. Он ведь прав, на все воля Божья.
21 июня 79 года.Сегодня умерла тетя Наташа. Утром к ней приехал священник. Когда он вышел, Петр Антонович позвал всех нас, чтобы мы могли попрощаться с ней. Он сказал, что смерть наступит с минуты на минуту. Мы вошли в комнату, там нечем было дышать, настолько ужасный запах исходил от тети. По очереди мы стали подходить к ее кровати. Тетя Наташа бредила, руки ее по-прежнему были привязаны к кровати. Но вдруг, когда я подошла к ней, она открыла глаза, и в них блеснул огонек узнавания. "Борись, Оленька!", - воскликнула она и, странно изогнувшись, впилась зубами в свое плечо, вырвав из него кусок мяса. Из плеча хлынула кровь, капли ее попали на мое платье. Я отшатнулась, доктор подбежал к тете Наташе, чтобы помочь ей, но все было кончено. Ее голова поникла, глаза закрылись, и она перестала дышать. Дашенька молча опустилась на колени подле кровати, склонила голову и молитвенно сложила руки. Мы тихо вышли, чтобы не мешать ей молиться за душу матери. Сейчас я сижу, как обычно, за столом. Меня гложет одна мысль: кто следующий? Я не верю, что это когда-нибудь закончится. Наверное, наша семья действительно находится во власти какого-то проклятия, и все мы обречены на гибель…"
– Ужас, - передернулась Аня, - Это дом самоубийц.
– Да, поэтому их души не находят успокоения, - поддержал Гольдштейн.
– Ну почему? Ведь, насколько я помню, дядя Павел умер, вообразив, что у него чахотка, а дядя Андрей - от голода, - возразил Эдик.
– Но все они убили себя. По-твоему, заморить себя голодом - не самоубийство? Или задохнуться от воображаемой чахотки? Да и тетя Наташа умерла от ран, которые нанесла себе сама, - не согласился Макс.
– Да, действительно, похоже, мы знаем, откуда здесь призраки, - проговорила Виктория.
– Нет, это, похоже, призрак дедушки шалит, - сказал Гольдштейн, - Не думаете же вы, что такой тип мог покончить с собой? Такие живут долго.
– Ладно, Макс, читай дальше. Может, что-нибудь прояснится, - скомандовала Виктория.
Макс согласно кивнул и прочел:
– " 22 июня 79 года. Сегодня мы похоронили тетю Наташу. Утром я надела траурное платье. Ах, как часто я его теперь ношу! Раздался стук в дверь, и в комнату вошел дедушка. "Уже собралась, ангел мой?" - с улыбкой сказал он, - "А я тебе подарок принес". Дедушка протянул мне бархатную черную коробочку, в которой лежали великолепные рубиновые серьги и такая же брошь. Большие бордовые камни были вставлены в оправу из необычного красноватого золота, каждая сережка заканчивалась каплевидной подвеской из крупного рубина. Несколько таких же подвесок украшали брошь, состоящую из пяти круглых камней, расположенных в один ряд. "Надень, Оленька", - сказал дедушка. "Как можно, ведь у нас же траур!", - воскликнула я. "Красные камни будут превосходно смотреться на твоем черном платье", - рассмеялся дедушка и приложил брошь моему плечу, - "Вот видишь, как красиво!" Рубиновые подвески на моем плече зловеще блеснули, напомнив мне капли крови. Мне захотелось откинуть подальше от себя это украшение, такое чувство гадливости меня вдруг охватило. Но дедушка ждал. "Ну же, прикалывай скорей, да надевай сережки, и пойдем", - сказал он, - "А то, чего доброго, провозимся целый день!" Мне стало странно, что дедушке ничуть не жаль тетю Наташу. Но я не хотела расстраивать его, и послушно надела украшения. Когда маменька увидела меня, она расплакалась. Дашенька же перекрестилась. Не стану описывать прощание с тетей Наташей - не могу снова переживать это горе. Во время поминального обеда Дашенька сказала, что хочет уйти в монастырь. Она сказала это так твердо, что никто не посмел ее отговаривать. Маменька только обняла ее и, заплакав, поцеловала в лоб. Дашенька была странно спокойна, и видно было, что она уже все для себя решила. Дедушка внимательно посмотрел на нее и произнес фразу, показавшуюся мне странной: "Ну что ж, может, оно и к лучшему". После обеда Петр Антонович сказал папеньке, что хочет переговорить с ним наедине. Не знаю, зачем, но я подкралась к двери кабинета, в котором они уединились, и подслушала их разговор. Знаю, что подслушивать нехорошо, но мне казалось, что это зачем-то нужно и важно для меня. Доктор сказал: "Я хочу сказать вам, Николай Николаевич, что умываю руки". "О чем вы?" - спросил папенька. "О том, что ничего не могу больше сделать для вашей семьи. Я не понимаю, что происходит, и вижу только, что все мои усилия тщетны - я не могу спасти никого. Я всегда верил в торжество науки, но сейчас готов признать существование неких потусторонних сил, которые вознамерились погубить ваш род. Я сам близок к умопомешательству, поэтому более не могу наблюдать происходящее в вашем доме". Папенька долго молчал, потом хрипло проговорил: "Но что же нам делать, доктор?" "Не знаю", - ответил Петр Антонович", - "Попробуйте оставить этот дом. Кто знает, может, вам удастся обмануть злой рок, который тяготеет над вами". Я не стала дальше слушать и потихоньку прокралась в свою комнату. Если добрейший, благоразумный Петр Антонович отказывается от нас, значит, в самом деле на нашей семье висит проклятие. За что, Господи? За что?
23 июня 79 года.Отъезд Дашеньки назначен на послезавтра. Как мне будет не хватать ее! Сегодня ночью на галерее раздались чьи-то шаги. Я подошла к двери и услышала голос маменьки. Она говорила: "Умоляю тебя, Николай, пощади детей! Увези хотя бы их!" Значит ли это, что мы с Александром тоже уедем? Мне хотелось бы, в нашем опустевшем доме становится страшно. Но как же дедушка? Может быть, он поедет с нами?
24 июня 79 года.Мы с Александром и Машенькой уезжаем в Староград, к родственникам маменьки. Едем вместе с Дашенькой. Она из Старограда отправится дальше, в монастырь святой Марии Египетской. А мы будем жить у тети Елены. Выезжаем завтра, нас будет сопровождать папенька. Агаша будет жить с нами в Старограде. Об этом сегодня за завтраком объявил папенька. Александр и Машенька обрадовались, захлопали в ладоши, для них наш отъезд - веселое приключение. А я смотрела на дедушку. Как же он останется без меня? Дедушка очень рассердился, он хлопнул рукой по столу и сказал: "Оленька никуда не поедет!" Маменька побледнела, губы ее затряслись, а папенька сказал: "Ольга - моя дочь, и мне решать ее судьбу!" Дедушка с папенькой долго смотрели друг друга в глаза, как будто играли в детскую игру - гляделки. Наконец, дедушка непонятно сказал: "Хорошо же, видит Бог, я этого не хотел!" С этими словами он встал из-за стола, удалился в свой кабинет и больше не выходил оттуда. Сейчас глубокая ночь, но мне не спится. Я уложила свои вещи, помочь в этом мне было некому, потому что из прислуги осталась одна Агаша, а она собирала вещи малышей. Мой преданный Пушок сидит у моих ног. Хорошо, что папенька разрешил мне взять его с собой! А вот Волшебник останется здесь. Мне так жаль с ним расставаться! Еще мне грустно оставлять маменьку и дедушку. Маменька сегодня вечером зашла в мою комнату, присела на кровать и долго смотрела на меня, ничего не говоря. Затем перекрестила меня и вышла. Бедная! Каково ей будет остаться без нас? А я и не знаю, радоваться ли мне таким переменам, или огорчаться? Как бы мне хотелось поговорить с Дашенькой! Ведь она, такая благоразумная и серьезная, всегда была для меня главной советчицей. Но я не могу тревожить ее, она только что потеряла родителей, ей хватает своего горя. Лягу спать, что-то принесет мне новый день?
25 июня 79 года. Наша поездка отменяется. Сегодня ночью сгорел мост через реку, и наш дом оказался отрезанным от остального мира. Не понимаю, как это случилось, и что теперь с нами будет. Дедушка говорит, что мост сожгли деревенские, которые считают наш дом проклятым. Мне кажется, что он даже немного рад этому, потому что наше с ним расставание откладывается. Маменька же ужасно расстроена. Папенька хочет перебраться на лодке через реку, чтобы найти в деревне плотников, которые заново построят мост. Но мост будут строить долго, поэтому мы уедем не раньше осени. Дашенька в отчаянии: она так рвется в монастырь! Дедушка сегодня опять спрашивал, когда я выпью эликсир. Я отвечала, что скоро, вот только приду немного в себя после похорон тети Наташи. Мне не хочется пить его, я все время вспоминаю слова Дашеньки и слезы маменьки. Почему она так сказала? Какая связь между эликсиром и жизнью Александра? А может, маменька тоже? Боже, сделай, чтобы это было не так! Только не маменька!"