Страница:
– Вот такие дела, - вздохнув, сказал ему Макс, - А еще колдун какой-то снится. И конца не видно всему этому безобразию.
Малыш, стоявший около палатки, приветствовал Макса громким ржанием, от которого Велемир вздрогнул и проснулся. Он сел, потряс головой, прогоняя остатки дремоты, и бодро скомандовал:
– Всем подъем, пора ехать!
Вскоре всадники двинулись дальше. Серая земля, высохшая за два солнечных дня, взметалась под копытами лошадей фонтанчиками пыли, больше похожей на золу. Ветер швырял пыль в лицо, в глаза, в горле першило, лошади недовольно фыркали. Но Макс не обращал внимания на неудобства, он мысленно прокручивал в голове свой сон. Ему казалось, что он вот-вот вплотную подойдет к чему-то очень важному, к чему-то, что поможет ему в будущем. Сон он помнил очень четко, лишь одно не давало Максу покоя: имя Верховного демона никак не хотело всплывать в его сознании. Он мысленно вертел свой сон так и сяк, подбирал всевозможные сочетания звуков, но все было напрасно: странное, непривычное человеческому уху слово, не вспоминалось. Аня подъехала ближе и тихо спросила:
– Что тебя мучает? Я чувствую твое нетерпение и раздражение.
– Так, ничего. Все нормально, - ответил Макс и постарался не думать больше о демонах и колдунах.
Время близилось к полудню, ветер стих, и по-осеннему равнодушные лучи солнца подарили путникам немного тепла. Перед глазами простиралась все та же картина: ровная пустынная земля, покрытая слоем золы. Вдруг Виктория приподнялась в седле, внимательно вглядываясь куда-то вдаль, и тревожно воскликнула:
– Что это?
Макс взглянул в ту сторону, куда указывала вытянутая рука девушки. Сначала он ничего не заметил, потом, всмотревшись, заметил, что воздух вдали колеблется, как это бывает в пустыне, или в очень жаркие летние дни на дороге, если ехать по ней в автомобиле на большой скорости. Эти колебания становились все сильнее и заметнее, наконец, воздух как будто уплотнился, образовав что-то вроде огромного пузыря, и двинулся над поверхностью земли в сторону путешественников.
– Что это такое? - повторила Виктория, обращаясь к Велемиру.
– Не знаю, - растерянно ответил тот, - Я никогда такого не видел.
– Давайте попытаемся его объехать, - предложил Макс и двинул Малыша в обход пузыря, который все приближался.
Остальные последовали за ним, но Милана, обернувшись, растерянно проговорила:
– Оно меняет направление!
Пузырь целенаправленно преследовал всадников, он двигался все быстрее, и вскоре оказался на расстоянии десятка шагов от отряда.
– Это бесполезно, - спокойно сказал Гольдштейн, - Нам лучше остановиться.
– Но как же… - запротестовал Эдик, которого пугало все сверхъестественное и неизвестное.
Лев Исаакович презрительно прищурился:
– Тебе-то в любом случае бояться нечего, ему нужен Макс.
Макса известие не обрадовало. Он обреченно вздохнул и постарался мысленно приготовиться к любым неожиданностям, отметив краем сознания, что к Гольдштейну, кажется, вернулся его дар. Пузырь приблизился к отряду почти вплотную, теперь стало видно, как внутри него искажается, переливаясь и преломляясь, пространство. Оказавшись рядом, пузырь поменял форму и, плавно извиваясь между всадниками, поплыл на Макса. Малыш нервно заржал и дернулся. Колышущийся воздух вдруг развернулся, как одеяло, и охватил собой оторопевшего Макса вместе с конем. Очутившись внутри, Макс почувствовал, что отгорожен от остальных непроницаемой стеной. Он оглянулся в надежде увидеть своих товарищей, но их почему-то не было рядом. Макс стоял посреди Дикой пустоши совершенно один, если не считать Малыша, Роки, тихо рычащего за спиной, и Михалыча, который тревожно завозился под плащом.
– Приветствую тебя, наследник рода Зеленых! - раздался вдруг звучный женский голос.
Это глубокое чарующее контральто, в котором звучали повелительные интонации, Макс узнал сразу. Он уже однажды слышал его. Это было в доме Гольдштейна, когда Макс по глупости вызывал из зеркала Черную королеву. Он завертел головой, пытаясь определить, откуда идет звук, но так ничего и не увидел.
– Не ищи, наследник, меня нет рядом с тобой, - в голосе Королевы слышалась насмешка.
– Что тебе нужно? - зло спросил Макс.
– Я хочу предложить сделку.
– И какую же? - хочешь выгодно приобрести мои стоптанные сапоги? - Макс постарался придать голосу издевательский оттенок.
Его выпад не вывел королеву из равновесия. Ее голос звучал так же холодно и высокомерно, когда она ответила:
– Ты не вмешиваешься в ход истории, а я позволяю тебе вернуться в Первую грань.
– Не вмешиваюсь во что? Упыри, демоны, повсеместное увлечение черной магией, какие-то нелепые секты - это ты называешь ходом истории?
– Да, этот мир обречен. В нем воцарится Мрак, и ты не сможешь этому помешать.
– Да ну? Если я не смогу помешать, о чем же ты так беспокоишься? И зачем вступаешь со мной в переговоры?
– Твои действия раздражают меня, ты нелепо разрушаешь то, что я уже построила. Ты убил демона в Славном. Жители города уже принадлежали мне, а теперь мне придется снова отвоевывать свои позиции. Ты разоблачил заговор в Мирном, и теперь я должна искать новые способы внести раздор в умы его жителей. Твоя муравьиная возня мешает мне. Конечно, это лишь мелкое досадное препятствие на моем пути, но я хочу, чтобы его не было.
Что-то мешало Максу поверить Черной королеве. Он интуитивно чувствовал, что она не считает его и его друзей таким уж мелким недоразумением. И еще он ощущал ее страх. Макс не мог бы точно сказать, почему так думает, но был уверен: королева боится его.
– Знаешь что, узурпаторша ты наша, - сказал он, - Никуда я не уйду. Придется тебе смириться с "досадным препятствием" в моем лице.
– Подумай. Не принимай поспешных решений. Все, что ждет тебя - голод, холод, лишения, страдания и смерть. Я же предлагаю тебе свободу. Подумай.
Макс задумался. Конечно, он ни на секунду не допускал мысли о предательстве, но ему нужно было время, чтобы проанализировать все сказанное королевой. Если бы его действия были для нее лишь "мышиной возней", разве стала бы она вступать с ним в переговоры? Нет, королева уничтожила бы его, смахнув с лица земли, как пылинку с рукава. Значит… Не может? Переговоры принято вести лишь с равным противником. Если королева готова пойти на сделку, значит, она допускает возможность своего поражения? Максу собственные выводы показались правильными и логичными, поэтому, когда королева произнесла:
– Время на раздумья истекло, что ты решил? - он твердо ответил:
– Нет.
– Хорошо, я вижу, что ты храбрый воин. И очень предан своим друзьям, не так ли? Тогда подумай о них. Ведь ты обрекаешь их на смерть. Неужели тебе не жаль Оранжевого? Или Красную? А как насчет юной Синей?
– Ты права, королева. Мне очень дороги мои друзья, - медленно проговорил Макс, - Поэтому я не отступлю, они не простят мне предательства.
– А может быть, ты хочешь награды? - голос королевы стал вкрадчивым, его звуки теперь были тягучими, как капли меда, - Я могу дать тебе богатство, власть, славу. Вернись в свою грань, и у тебя будет там все, что ты пожелаешь. И у твоих друзей тоже. Я исполню все ваши самые потаенные, самые сладкие и жгучие желания. Красная получит любовь родителей, Оранжевый увидит процветание своих детей, Голубая станет знаменитой и наконец-то почувствует себя нужной, Желтый встретит женщину, которую сможет искренне и по-настоящему полюбить, Синяя… Впрочем, ее тайная мечта созвучна твоей. Вы будете вместе всю жизнь.
Для Макса последние слова королевы прозвучали как откровение. Неужели Аня мечтает о его любви? А он сам? Нужна ли ему Аня? Как он к ней относится на самом деле? Видимо, на его лице отразились сомнения, так как королева поспешно продолжила:
– Так что, ты согласен?
Решив поразмышлять о своих отношениях с Аней в более спокойной обстановке, Макс решительно сказал:
– Не нужны мне твои благодеяния, сам как-нибудь разберусь.
– Ты уверен? Если тебя так привлекает магия Второй грани, ты мог бы стать Серым странником. У меня как раз не хватает одного, ты прервал род Ольдерга Серого. Значит, по праву можешь занять его место.
– Быть твоим прислужником? - возмутился Макс, - Еще чего не хватало!
– А быть прислужником Белого тебе нравится? Ты ставишь не на ту карту, мальчик. И еще: не надейся на демона, союз с ним еще никому не приносил пользы.
Про демона Макс не понял, какой союз? Ему порядком надоели загадки, которыми говорила королева. Поэтому он решил закончить беседу:
– Знаешь что, дорогая моя искусительница: ты мне осточертела. Возвращайся-ка к себе в ад, или как там у вас это называется? А я пойду своим путем. Как говорится, история нас рассудит.
– Ну что ж, - голос королевы зазвучал злобно-разочарованно, - Ты сам выбрал свою участь. Ты умрешь, и вместе с тобой умрут все твои друзья и близкие. Я раздавлю вас, растопчу, заставлю захлебнуться собственной кровью!
Королева говорила все громче, и наконец сорвалась на истерический визг:
– Щенок! Вонючий ублюдок вонючего рода! Ты будешь лежать в луже собственного дерьма и молить меня о пощаде!
– М-да, дамочка, как-то это все недостойно вашего королевского статуса, - ответил Макс, который почему-то после откровенных угроз почувствовал странное спокойствие, - Выражаетесь вы, как последняя публичная женщина.
– Пошел вон! - загремела королева.
– Честь имею, - Макс наклонил голову в насмешливом поклоне.
Вновь вокруг него заколыхался воздух, и через миг Макс увидел своих друзей, которые приветствовали его недоуменно и тревожно.
– Где ты был? - воскликнула Милана, - Ты куда-то исчез.
– Я беседовал с Черной королевой, - Макс постарался, чтобы его слова прозвучали как можно небрежнее и веселее.
Но это не удалось: все выглядели испуганными и подавленными, особенно это было заметно по Эдику. Его лицо исказилось от ужаса, когда он спросил:
– И что она тебе… сказала?
– Да ничего особенного, - Макс пересказал друзьям свой разговор с королевой.
– Примерно что-то в этом духе я и представлял, - медленно протянул Гольдштейн.
– Кстати, - вспомнил Макс, - Лев Исаакович, я понял так, что ваш дар снова с вами?
– Еще не совсем, но наконец возвращается, - Гольдштейн, несмотря на озабоченность, просиял.
Все это время в Велемир молча слушал рассказ Макса, прищурившись и сложив руки на груди. Неожиданно он вмешался в разговор:
– Ты прав, сынок. Молодец, ты все сделал, как надо. Теперь ты знаешь, что она боится. А раз так, у вас есть шанс.
– Вы знаете, кто мы и куда идем? - спросил Макс.
Впрочем, он ничуть не удивился, вспомнив, как Велемир смотрел на его изумруд, когда встречал их в воротах Странствующего селения.
– Конечно, я все знаю. Ведь я сам происхожу из древнего колдовского рода, и слова пророчества передавались у нас от отца к сыну. Я счастлив, что встретил тебя, наследник рода Зеленых. И я буду молиться за твою победу. Кто знает, может, тогда в Дикую пустошь наконец вернется жизнь.
Макс чувствовал себя польщенным и смущенным одновременно. Поэтому, не зная, как себя вести, он предложил:
– Ну что, поехали дальше?
Всадники двинулись на север, все молчали. Каждый переживал случившееся. Гольдштейн выровнял свою кобылку с конем Макса и поехал рядом. Помолчав, он спросил:
– Я не понял, что за союз с демоном, о котором ты говорил?
Макс посмотрел на Льва Исааковича. Тот выглядел взволнованным и встревоженным.
– Я думаю, это она о том, что со мной происходит. Ну, когда в меня кто-то вселяется. Может, это дух какого-то демона? Помните, вы ведь тоже говорили что-то в этом роде, когда осматривали мой меч? Только не знаю, почему Черная решила, что я вступил с ним в союз.
– Может быть, она не так уж неправа, - задумчиво проговорил Гольдштейн и обогнал Макса.
Оставшуюся часть пути до места ночлега Лев Исаакович ехал, опустив голову и погрузившись в размышления. Макс не понял его слов: Гольдштейн что, подозревает его в заговоре с демоном? Но вскоре он отбросил эту мысль, решив, что тот имел в виду нечто другое. Макс давно уже пришел к выводу, что понять ход мыслей Льва Исааковича невозможно. Он не знал, объясняется ли это его экстрасенсорными способностями, или просто является результатом сочетания жизненного опыта, тонкой интуиции и умения выстраивать сложные логические цепочки, но одно было бесспорно: со своим даром, или без него, Гольдштейн был очень мудр. Поэтому Макс принял решение поговорить с ним попозже и выяснить, что он хотел сказать.
Больше за день не произошло ничего из ряда вон выходящего. Макс устал от движения по серой бесконечности, и поэтому был даже рад, когда на закате солнца Велемир указал место ночевки. Это был очередной полусгнивший колодец, около которого и расположили шатер.
– Этот колодец последний, следующую ночь придется провести без воды. Поэтому надо напоить лошадей как следует, - сказал старик, очищая колодезную воду.
Макс глотнул из своей фляги, смывая с пересохшего горла пыль, которая упорно лезла в рот на протяжении всего пути, и принялся расседлывать Малыша.
После ужина, состоявшего все из тех же пресных сухарей и глотка воды, он подсел к Гольдштейну и спросил:
– Лев Исаакович, так что вы говорили про союз с демоном?
Гольдштейн тяжело вздохнул:
– Тебе не кажется, что нечто, живущее в твоем мече, помогает тебе?
– Смеетесь? Оно наоборот пытается занять мое тело.
– Так-то оно так, но вспомни: разве ты умел владеть оружием, пока не взял в руки этот меч? А он помогал тебе выжить в схватках. А эта история с демоном, которого ты задушил голыми руками? И твоя победа над наследником Ольдерга Серого?
– Может, оно старается сохранить мое тело? Ведь духу надо где-то жить?
– Я думаю, это далеко не все, что ему от тебя надо. Правда, я еще не понял, что именно. Пока могу лишь повторить совет, который уже давал тебе однажды: постарайся запоминать свои сны, только в них ты можешь найти ключ к разгадке.
Макс и сам так думал. Поэтому, узнав, что дежурить будет вторым, он забрался в шатер и постарался как можно скорее уснуть, мысленно настраиваясь на нужный сон. Слева от него тихо посапывала Аня, к ногам прижимался Роки. Некоторое время Макс прислушивался к ночным звукам, затем крепко уснул.
Глава 63.
Глава 64.
Малыш, стоявший около палатки, приветствовал Макса громким ржанием, от которого Велемир вздрогнул и проснулся. Он сел, потряс головой, прогоняя остатки дремоты, и бодро скомандовал:
– Всем подъем, пора ехать!
Вскоре всадники двинулись дальше. Серая земля, высохшая за два солнечных дня, взметалась под копытами лошадей фонтанчиками пыли, больше похожей на золу. Ветер швырял пыль в лицо, в глаза, в горле першило, лошади недовольно фыркали. Но Макс не обращал внимания на неудобства, он мысленно прокручивал в голове свой сон. Ему казалось, что он вот-вот вплотную подойдет к чему-то очень важному, к чему-то, что поможет ему в будущем. Сон он помнил очень четко, лишь одно не давало Максу покоя: имя Верховного демона никак не хотело всплывать в его сознании. Он мысленно вертел свой сон так и сяк, подбирал всевозможные сочетания звуков, но все было напрасно: странное, непривычное человеческому уху слово, не вспоминалось. Аня подъехала ближе и тихо спросила:
– Что тебя мучает? Я чувствую твое нетерпение и раздражение.
– Так, ничего. Все нормально, - ответил Макс и постарался не думать больше о демонах и колдунах.
Время близилось к полудню, ветер стих, и по-осеннему равнодушные лучи солнца подарили путникам немного тепла. Перед глазами простиралась все та же картина: ровная пустынная земля, покрытая слоем золы. Вдруг Виктория приподнялась в седле, внимательно вглядываясь куда-то вдаль, и тревожно воскликнула:
– Что это?
Макс взглянул в ту сторону, куда указывала вытянутая рука девушки. Сначала он ничего не заметил, потом, всмотревшись, заметил, что воздух вдали колеблется, как это бывает в пустыне, или в очень жаркие летние дни на дороге, если ехать по ней в автомобиле на большой скорости. Эти колебания становились все сильнее и заметнее, наконец, воздух как будто уплотнился, образовав что-то вроде огромного пузыря, и двинулся над поверхностью земли в сторону путешественников.
– Что это такое? - повторила Виктория, обращаясь к Велемиру.
– Не знаю, - растерянно ответил тот, - Я никогда такого не видел.
– Давайте попытаемся его объехать, - предложил Макс и двинул Малыша в обход пузыря, который все приближался.
Остальные последовали за ним, но Милана, обернувшись, растерянно проговорила:
– Оно меняет направление!
Пузырь целенаправленно преследовал всадников, он двигался все быстрее, и вскоре оказался на расстоянии десятка шагов от отряда.
– Это бесполезно, - спокойно сказал Гольдштейн, - Нам лучше остановиться.
– Но как же… - запротестовал Эдик, которого пугало все сверхъестественное и неизвестное.
Лев Исаакович презрительно прищурился:
– Тебе-то в любом случае бояться нечего, ему нужен Макс.
Макса известие не обрадовало. Он обреченно вздохнул и постарался мысленно приготовиться к любым неожиданностям, отметив краем сознания, что к Гольдштейну, кажется, вернулся его дар. Пузырь приблизился к отряду почти вплотную, теперь стало видно, как внутри него искажается, переливаясь и преломляясь, пространство. Оказавшись рядом, пузырь поменял форму и, плавно извиваясь между всадниками, поплыл на Макса. Малыш нервно заржал и дернулся. Колышущийся воздух вдруг развернулся, как одеяло, и охватил собой оторопевшего Макса вместе с конем. Очутившись внутри, Макс почувствовал, что отгорожен от остальных непроницаемой стеной. Он оглянулся в надежде увидеть своих товарищей, но их почему-то не было рядом. Макс стоял посреди Дикой пустоши совершенно один, если не считать Малыша, Роки, тихо рычащего за спиной, и Михалыча, который тревожно завозился под плащом.
– Приветствую тебя, наследник рода Зеленых! - раздался вдруг звучный женский голос.
Это глубокое чарующее контральто, в котором звучали повелительные интонации, Макс узнал сразу. Он уже однажды слышал его. Это было в доме Гольдштейна, когда Макс по глупости вызывал из зеркала Черную королеву. Он завертел головой, пытаясь определить, откуда идет звук, но так ничего и не увидел.
– Не ищи, наследник, меня нет рядом с тобой, - в голосе Королевы слышалась насмешка.
– Что тебе нужно? - зло спросил Макс.
– Я хочу предложить сделку.
– И какую же? - хочешь выгодно приобрести мои стоптанные сапоги? - Макс постарался придать голосу издевательский оттенок.
Его выпад не вывел королеву из равновесия. Ее голос звучал так же холодно и высокомерно, когда она ответила:
– Ты не вмешиваешься в ход истории, а я позволяю тебе вернуться в Первую грань.
– Не вмешиваюсь во что? Упыри, демоны, повсеместное увлечение черной магией, какие-то нелепые секты - это ты называешь ходом истории?
– Да, этот мир обречен. В нем воцарится Мрак, и ты не сможешь этому помешать.
– Да ну? Если я не смогу помешать, о чем же ты так беспокоишься? И зачем вступаешь со мной в переговоры?
– Твои действия раздражают меня, ты нелепо разрушаешь то, что я уже построила. Ты убил демона в Славном. Жители города уже принадлежали мне, а теперь мне придется снова отвоевывать свои позиции. Ты разоблачил заговор в Мирном, и теперь я должна искать новые способы внести раздор в умы его жителей. Твоя муравьиная возня мешает мне. Конечно, это лишь мелкое досадное препятствие на моем пути, но я хочу, чтобы его не было.
Что-то мешало Максу поверить Черной королеве. Он интуитивно чувствовал, что она не считает его и его друзей таким уж мелким недоразумением. И еще он ощущал ее страх. Макс не мог бы точно сказать, почему так думает, но был уверен: королева боится его.
– Знаешь что, узурпаторша ты наша, - сказал он, - Никуда я не уйду. Придется тебе смириться с "досадным препятствием" в моем лице.
– Подумай. Не принимай поспешных решений. Все, что ждет тебя - голод, холод, лишения, страдания и смерть. Я же предлагаю тебе свободу. Подумай.
Макс задумался. Конечно, он ни на секунду не допускал мысли о предательстве, но ему нужно было время, чтобы проанализировать все сказанное королевой. Если бы его действия были для нее лишь "мышиной возней", разве стала бы она вступать с ним в переговоры? Нет, королева уничтожила бы его, смахнув с лица земли, как пылинку с рукава. Значит… Не может? Переговоры принято вести лишь с равным противником. Если королева готова пойти на сделку, значит, она допускает возможность своего поражения? Максу собственные выводы показались правильными и логичными, поэтому, когда королева произнесла:
– Время на раздумья истекло, что ты решил? - он твердо ответил:
– Нет.
– Хорошо, я вижу, что ты храбрый воин. И очень предан своим друзьям, не так ли? Тогда подумай о них. Ведь ты обрекаешь их на смерть. Неужели тебе не жаль Оранжевого? Или Красную? А как насчет юной Синей?
– Ты права, королева. Мне очень дороги мои друзья, - медленно проговорил Макс, - Поэтому я не отступлю, они не простят мне предательства.
– А может быть, ты хочешь награды? - голос королевы стал вкрадчивым, его звуки теперь были тягучими, как капли меда, - Я могу дать тебе богатство, власть, славу. Вернись в свою грань, и у тебя будет там все, что ты пожелаешь. И у твоих друзей тоже. Я исполню все ваши самые потаенные, самые сладкие и жгучие желания. Красная получит любовь родителей, Оранжевый увидит процветание своих детей, Голубая станет знаменитой и наконец-то почувствует себя нужной, Желтый встретит женщину, которую сможет искренне и по-настоящему полюбить, Синяя… Впрочем, ее тайная мечта созвучна твоей. Вы будете вместе всю жизнь.
Для Макса последние слова королевы прозвучали как откровение. Неужели Аня мечтает о его любви? А он сам? Нужна ли ему Аня? Как он к ней относится на самом деле? Видимо, на его лице отразились сомнения, так как королева поспешно продолжила:
– Так что, ты согласен?
Решив поразмышлять о своих отношениях с Аней в более спокойной обстановке, Макс решительно сказал:
– Не нужны мне твои благодеяния, сам как-нибудь разберусь.
– Ты уверен? Если тебя так привлекает магия Второй грани, ты мог бы стать Серым странником. У меня как раз не хватает одного, ты прервал род Ольдерга Серого. Значит, по праву можешь занять его место.
– Быть твоим прислужником? - возмутился Макс, - Еще чего не хватало!
– А быть прислужником Белого тебе нравится? Ты ставишь не на ту карту, мальчик. И еще: не надейся на демона, союз с ним еще никому не приносил пользы.
Про демона Макс не понял, какой союз? Ему порядком надоели загадки, которыми говорила королева. Поэтому он решил закончить беседу:
– Знаешь что, дорогая моя искусительница: ты мне осточертела. Возвращайся-ка к себе в ад, или как там у вас это называется? А я пойду своим путем. Как говорится, история нас рассудит.
– Ну что ж, - голос королевы зазвучал злобно-разочарованно, - Ты сам выбрал свою участь. Ты умрешь, и вместе с тобой умрут все твои друзья и близкие. Я раздавлю вас, растопчу, заставлю захлебнуться собственной кровью!
Королева говорила все громче, и наконец сорвалась на истерический визг:
– Щенок! Вонючий ублюдок вонючего рода! Ты будешь лежать в луже собственного дерьма и молить меня о пощаде!
– М-да, дамочка, как-то это все недостойно вашего королевского статуса, - ответил Макс, который почему-то после откровенных угроз почувствовал странное спокойствие, - Выражаетесь вы, как последняя публичная женщина.
– Пошел вон! - загремела королева.
– Честь имею, - Макс наклонил голову в насмешливом поклоне.
Вновь вокруг него заколыхался воздух, и через миг Макс увидел своих друзей, которые приветствовали его недоуменно и тревожно.
– Где ты был? - воскликнула Милана, - Ты куда-то исчез.
– Я беседовал с Черной королевой, - Макс постарался, чтобы его слова прозвучали как можно небрежнее и веселее.
Но это не удалось: все выглядели испуганными и подавленными, особенно это было заметно по Эдику. Его лицо исказилось от ужаса, когда он спросил:
– И что она тебе… сказала?
– Да ничего особенного, - Макс пересказал друзьям свой разговор с королевой.
– Примерно что-то в этом духе я и представлял, - медленно протянул Гольдштейн.
– Кстати, - вспомнил Макс, - Лев Исаакович, я понял так, что ваш дар снова с вами?
– Еще не совсем, но наконец возвращается, - Гольдштейн, несмотря на озабоченность, просиял.
Все это время в Велемир молча слушал рассказ Макса, прищурившись и сложив руки на груди. Неожиданно он вмешался в разговор:
– Ты прав, сынок. Молодец, ты все сделал, как надо. Теперь ты знаешь, что она боится. А раз так, у вас есть шанс.
– Вы знаете, кто мы и куда идем? - спросил Макс.
Впрочем, он ничуть не удивился, вспомнив, как Велемир смотрел на его изумруд, когда встречал их в воротах Странствующего селения.
– Конечно, я все знаю. Ведь я сам происхожу из древнего колдовского рода, и слова пророчества передавались у нас от отца к сыну. Я счастлив, что встретил тебя, наследник рода Зеленых. И я буду молиться за твою победу. Кто знает, может, тогда в Дикую пустошь наконец вернется жизнь.
Макс чувствовал себя польщенным и смущенным одновременно. Поэтому, не зная, как себя вести, он предложил:
– Ну что, поехали дальше?
Всадники двинулись на север, все молчали. Каждый переживал случившееся. Гольдштейн выровнял свою кобылку с конем Макса и поехал рядом. Помолчав, он спросил:
– Я не понял, что за союз с демоном, о котором ты говорил?
Макс посмотрел на Льва Исааковича. Тот выглядел взволнованным и встревоженным.
– Я думаю, это она о том, что со мной происходит. Ну, когда в меня кто-то вселяется. Может, это дух какого-то демона? Помните, вы ведь тоже говорили что-то в этом роде, когда осматривали мой меч? Только не знаю, почему Черная решила, что я вступил с ним в союз.
– Может быть, она не так уж неправа, - задумчиво проговорил Гольдштейн и обогнал Макса.
Оставшуюся часть пути до места ночлега Лев Исаакович ехал, опустив голову и погрузившись в размышления. Макс не понял его слов: Гольдштейн что, подозревает его в заговоре с демоном? Но вскоре он отбросил эту мысль, решив, что тот имел в виду нечто другое. Макс давно уже пришел к выводу, что понять ход мыслей Льва Исааковича невозможно. Он не знал, объясняется ли это его экстрасенсорными способностями, или просто является результатом сочетания жизненного опыта, тонкой интуиции и умения выстраивать сложные логические цепочки, но одно было бесспорно: со своим даром, или без него, Гольдштейн был очень мудр. Поэтому Макс принял решение поговорить с ним попозже и выяснить, что он хотел сказать.
Больше за день не произошло ничего из ряда вон выходящего. Макс устал от движения по серой бесконечности, и поэтому был даже рад, когда на закате солнца Велемир указал место ночевки. Это был очередной полусгнивший колодец, около которого и расположили шатер.
– Этот колодец последний, следующую ночь придется провести без воды. Поэтому надо напоить лошадей как следует, - сказал старик, очищая колодезную воду.
Макс глотнул из своей фляги, смывая с пересохшего горла пыль, которая упорно лезла в рот на протяжении всего пути, и принялся расседлывать Малыша.
После ужина, состоявшего все из тех же пресных сухарей и глотка воды, он подсел к Гольдштейну и спросил:
– Лев Исаакович, так что вы говорили про союз с демоном?
Гольдштейн тяжело вздохнул:
– Тебе не кажется, что нечто, живущее в твоем мече, помогает тебе?
– Смеетесь? Оно наоборот пытается занять мое тело.
– Так-то оно так, но вспомни: разве ты умел владеть оружием, пока не взял в руки этот меч? А он помогал тебе выжить в схватках. А эта история с демоном, которого ты задушил голыми руками? И твоя победа над наследником Ольдерга Серого?
– Может, оно старается сохранить мое тело? Ведь духу надо где-то жить?
– Я думаю, это далеко не все, что ему от тебя надо. Правда, я еще не понял, что именно. Пока могу лишь повторить совет, который уже давал тебе однажды: постарайся запоминать свои сны, только в них ты можешь найти ключ к разгадке.
Макс и сам так думал. Поэтому, узнав, что дежурить будет вторым, он забрался в шатер и постарался как можно скорее уснуть, мысленно настраиваясь на нужный сон. Слева от него тихо посапывала Аня, к ногам прижимался Роки. Некоторое время Макс прислушивался к ночным звукам, затем крепко уснул.
Глава 63.
На этот раз Рамиру казалось, что ошибки быть не должно. Он тщательно подготовился к ритуалу. Очень много времени отняло у него изготовление экскипулы. Она должна была сочетать в себе крепость, мощь, и одновременно быть привлекательной для демона. Рамир трудился день и ночь, накладывая на экскипулу заклятие за заклятием, создавая причудливое сочетание магических слоев на ее поверхности, затем закрепляя эти заклятия и предохраняя их от уничтожения. На это ушел ровно год. Закончив, наконец, с этой работой, он приступил к приготовлению новой порции основы для философского камня. И вот, по прошествии трех полных лет, он начинал ритуал, осознавая, что это - последний его шанс. Сегодня он или получит все, о чем мечтал столько лет, или умрет. Третьего варианта нет. Основа созрела, и ровно в час ночи она должна быть оплодотворена кровью демона, которая, смешавшись с кровью невинного младенца, содержащейся в зелье, породит заветную цель всех алхимиков - философский камень, дарующий бессмертие и богатство.
Рамир глубоко вдохнул, прикрыл глаза и постарался сосредоточиться, отринуть все сомнения, прогнать все мысли, сдержать нетерпение, толкающее его под руку. Насупила полночь, самое страшное время суток, час преступлений и черных дел. Рамир склонился над заранее начерченным пентаклем и положил в середину горсть серы, придавив ее сверху куском железной руды.
– Приведи жертву, - коротко приказал он Шраххану.
Белокурая девочка, смирно сидевшая в углу, резво вскочила на ноги, выбежала за дверь и вскоре вернулась, таща за руку заплаканного ребенка лет пяти. Глаза мальчика были полны немого ужаса, круглое личико покрыто бледностью. Радостно хихикая, демон подтолкнул ребенка к Рамиру и снова занял свое место, откуда с удовольствием наблюдал за происходящим. Накануне днем он вышел в город, где и встретил этого малыша. Шраххан пообещал ему подарок - игрушечную лошадку, и несчастный, не подозревая о намерениях своей новой маленькой подружки, добровольно пришел на заклание. Колдун взял мальчика за руку и ввел в пентакль. Некоторое время он, держа его за плечи, придавал его телу верное положение, затем, вынув из-за пояса острый нож, хладнокровно полоснул им по шее ребенка, одновременно произнося заклинание:
– Вени, даэмон интестинум!
Отпустив бьющееся в предсмертной судороге тельце, Рамир отступил от пентакля на безопасное расстояние. В тот же момент в центре магической звезды взметнулось яркое пламя, в котором возникла огромная, в два человеческих роста, фигура, наполовину человечья, наполовину звериная. Демон схватил все еще трепещущего в агонии ребенка и жадно припал клыкастым ртом к горлу, из которого лилась яркая кровь. Насытившись, он отбросил обескровленное тело и обратил на колдуна свой горящий взгляд.
Рамир опустился на колени и смиренно произнес:
– Приветствую тебя, о Верховный повелитель темных сил, демон войны!
– Кто ты, и как посмел побеспокоить меня? - тяжелым басом спросил демон.
– Я - недостойный раб твой, колдун по имени Рамир. Благодарю тебя, о всемогущий, за то, что принял кровавую жертву от своего раба. Смею ли я обратиться к тебе с нижайшей просьбой?
Казалось, демона забавляет этот разговор. Он гулко рассмеялся и сказал:
– Что ж, обращайся, но знай, что ни одна просьба, адресованная Верховному демону, не остается безнаказанной.
– Сначала прими от своего раба этот дар, - вкрадчиво прошептал Рамир.
Он на коленях подполз к самому краю пентакля, держав в вытянутых руках великолепной работы меч, и, склонив голову еще ниже, не глядя в глаза демона, поднял руки с подарком вверх.
– Славный клинок, - милостиво прогудел демон и, протянув невероятно огромную лапу, принял меч из рук колдуна.
В тот же момент Рамир вскочил на ноги, отбежал от пентакля, и торжествующе воскликнул:
– Этой экскипулой знающий твое имя привязывает тебя, демон Карр'ахх!
Издав яростный утробный вопль, демон попытался отбросить от себя меч, но тот будто приклеился к его лапе. Тогда Карр'ахх, взревев, сделал попытку исчезнуть, но и это ему не удалось.
– Я убью тебя! - взревел он, бросаясь на Рамира.
Лапы его натыкались на невидимую стену, созданную пентаклем. Демон долго еще бушевал в центре магической звезды, то пытаясь проникнуть наружу, то изрыгая проклятия, но все было тщетно: экскипула, намертво прилипнув к его лапе, лишала его возможности освободиться. Рамир, скрестив руки на груди, спокойно и насмешливо наблюдал за его терзаниями. Наконец, когда демон устал от бесплодной борьбы, колдун сказал:
– Заткни меч за пояс, раб. Теперь это твое оружие. Оно будет с тобой всегда, и стоит тебе попытаться причинить мне вред, экскипула поглотит твою душу.
– Будь ты проклят! - зарычал Карр'ахх.
– Меня это не пугает. Если ты готов принять волю своего господина, я выпущу тебя из пентакля.
Ужасный лик демона исказился ненавистью. Некоторое время он смотрел на уродливого хилого человечка, которого мог бы раньше уничтожить одним прикосновением кончика пальца, затем с трудом выплюнул слово:
– Да.
– Да, мой господин, - поправил его Рамир.
– Да, мой господин, - повторил Карр'ахх, пронзая колдуна тяжелым взглядом.
– Тогда выйди из пентакля, я позволяю тебе. И поклонись своему господину.
Демон заложил меч за пояс, сделал большой шаг, и оказался за пределами пентакля. Рамир пристально наблюдал за каждым его движением. Вначале казалось, что демон будет не в силах сдержать свою ярость, но потом он усмирил себя и склонился в низком поклоне. Взгляд же его горящих глаз красноречиво говорил, что с этого момента Карр'ахх будет ждать своего часа - часа мести.
– Выслушай свое первое задание, раб, - сказал Рамир, наслаждаясь беспомощностью и униженностью великого демона.
– Что будет угодно господину?
– Мне нужно, чтобы ты оплодотворил своей силой мой философский камень. Для этого я возьму у тебя каплю твоей крови. Подойди сюда.
Демон покорно подошел к печи и встал рядом с Рамиром. Тот взял со стола маленький кинжал.
– Протяни руку, раб.
Карр'ахх вытянул свою лапу над подставленной склянкой. Колдун приставил кинжал к его запястью, и медленно, глядя демону в глаза, смакуя каждый миг его боли и унижения, вдавил острие в толстую шкуру. Затем, резко отдернул кинжал, из-под которого в склянку закапала угольно-черная кровь.
– Достаточно, - Рамир оттолкнул руку демона.
Тот дунул на палец, и ранка моментально затянулась. Колдун взял стеклянную трубочку и осторожно втянул в нее лишь одну каплю черной жидкости. Потом он поднес трубочку к реторте, в которой томилась драгоценная основа. Густая капля на какой-то миг повисла на кончике трубки, словно раздумывая, нужно ли ей падать, затем сорвалась и упала в перламутровую глубину реторты. Зелье вспучилось и опало, потом забурлило, выделяя клубы сиреневого пара, затем свернулось, образовывая на дне реторты маленькие переливающиеся пузырьки. Рамир с замиранием сердца наблюдал, как эти шарики, оживая, как капли ртути, притягиваются друг к другу, рождая какое-то качественно новое вещество. Прошло несколько минут, и наконец все пузырьки соединились воедино, в один большой пульсирующий ком. Раздался громкий взрыв, и реторту охватило холодное голубое пламя. Его язычки лизали стенки сосуда до тех пор, пока они не разлетелись в пыль, издав на прощание жалобный звон. Огонь погас, оставив на печи его - мечту всех алхимиков и колдунов, квинтэссенцию магии, символ всемогущества - философский камень. Он испускал ослепительное сияние, переливаясь всеми цветами радуги, он звал и манил, он пел и говорил на языке мечты, на том языке, который известен лишь немногим, умеющим воспарять над действительностью. Он родился!
Рамир протянул дрожащую руку и взял камень. Вопреки всем существующим законам природы, его поверхность была прохладной. Рамир запрокинул голову и торжествующе захохотал, поднимая камень над собой: он победил, он держал в руке свое бессмертие, богатство, власть, и даже любовь! Теперь он может все! И его конечная цель, то, ради чего он так долго трудился, была близка к нему, как никогда. Трепещи, человечество, ликуй, жадная демоница голода Джара, грядет новый властелин! Он затопит землю кровью, повернет реки вспять, нарушит сам порядок мироздания! И человек, и зверь поклонятся ему, и больше никто не посмеет назвать его уродливым. Потому что он будет прекрасен, он найдет способ избавиться от своего клейма. Он уничтожит магов - и черных, и белых, потому что те, кто отверг его, не имеют права на существование. Это не будет месть - о, нет! - Рамира она не интересует, ему чуждо такое ничтожное чувство, как затаенная обида. Это будет рациональное уничтожение инакомыслящих. Он позаботится о том, чтобы в живых не осталось никого, способного рано или поздно встать у него на пути и оспорить его исключительное право на абсолютную власть. Ибо властелин должен быть один, и у него не будет ни соперников, ни преемников. Зачем? Бессмертному это не нужно. В живых останутся лишь те, кто смирится с существованием безмолвного рабочего скота, те, кто признает Рамира единственным господином и покорится ему телом и душой. Если нужно будет, он сотрет с лица земли целые расы, уничтожит целые страны, а затем… Затем сами боги преклонят перед ним колени. Впрочем, зачем ему это? Он уничтожит и богов. Он сам - бог! Да, на земле отныне будет единый культ, одна религия - поклонение великому и непобедимому Рамиру! И вот тогда она сама придет к нему, признавая его величие. Она полюбит его, ибо нельзя не любить бога. Она будет вечно любить, почитать его, склоняться перед ним всю их бесконечную жизнь. Его цель. Его любовь. Его мечта. Его женщина. Айрис.
Рамир глубоко вдохнул, прикрыл глаза и постарался сосредоточиться, отринуть все сомнения, прогнать все мысли, сдержать нетерпение, толкающее его под руку. Насупила полночь, самое страшное время суток, час преступлений и черных дел. Рамир склонился над заранее начерченным пентаклем и положил в середину горсть серы, придавив ее сверху куском железной руды.
– Приведи жертву, - коротко приказал он Шраххану.
Белокурая девочка, смирно сидевшая в углу, резво вскочила на ноги, выбежала за дверь и вскоре вернулась, таща за руку заплаканного ребенка лет пяти. Глаза мальчика были полны немого ужаса, круглое личико покрыто бледностью. Радостно хихикая, демон подтолкнул ребенка к Рамиру и снова занял свое место, откуда с удовольствием наблюдал за происходящим. Накануне днем он вышел в город, где и встретил этого малыша. Шраххан пообещал ему подарок - игрушечную лошадку, и несчастный, не подозревая о намерениях своей новой маленькой подружки, добровольно пришел на заклание. Колдун взял мальчика за руку и ввел в пентакль. Некоторое время он, держа его за плечи, придавал его телу верное положение, затем, вынув из-за пояса острый нож, хладнокровно полоснул им по шее ребенка, одновременно произнося заклинание:
– Вени, даэмон интестинум!
Отпустив бьющееся в предсмертной судороге тельце, Рамир отступил от пентакля на безопасное расстояние. В тот же момент в центре магической звезды взметнулось яркое пламя, в котором возникла огромная, в два человеческих роста, фигура, наполовину человечья, наполовину звериная. Демон схватил все еще трепещущего в агонии ребенка и жадно припал клыкастым ртом к горлу, из которого лилась яркая кровь. Насытившись, он отбросил обескровленное тело и обратил на колдуна свой горящий взгляд.
Рамир опустился на колени и смиренно произнес:
– Приветствую тебя, о Верховный повелитель темных сил, демон войны!
– Кто ты, и как посмел побеспокоить меня? - тяжелым басом спросил демон.
– Я - недостойный раб твой, колдун по имени Рамир. Благодарю тебя, о всемогущий, за то, что принял кровавую жертву от своего раба. Смею ли я обратиться к тебе с нижайшей просьбой?
Казалось, демона забавляет этот разговор. Он гулко рассмеялся и сказал:
– Что ж, обращайся, но знай, что ни одна просьба, адресованная Верховному демону, не остается безнаказанной.
– Сначала прими от своего раба этот дар, - вкрадчиво прошептал Рамир.
Он на коленях подполз к самому краю пентакля, держав в вытянутых руках великолепной работы меч, и, склонив голову еще ниже, не глядя в глаза демона, поднял руки с подарком вверх.
– Славный клинок, - милостиво прогудел демон и, протянув невероятно огромную лапу, принял меч из рук колдуна.
В тот же момент Рамир вскочил на ноги, отбежал от пентакля, и торжествующе воскликнул:
– Этой экскипулой знающий твое имя привязывает тебя, демон Карр'ахх!
Издав яростный утробный вопль, демон попытался отбросить от себя меч, но тот будто приклеился к его лапе. Тогда Карр'ахх, взревев, сделал попытку исчезнуть, но и это ему не удалось.
– Я убью тебя! - взревел он, бросаясь на Рамира.
Лапы его натыкались на невидимую стену, созданную пентаклем. Демон долго еще бушевал в центре магической звезды, то пытаясь проникнуть наружу, то изрыгая проклятия, но все было тщетно: экскипула, намертво прилипнув к его лапе, лишала его возможности освободиться. Рамир, скрестив руки на груди, спокойно и насмешливо наблюдал за его терзаниями. Наконец, когда демон устал от бесплодной борьбы, колдун сказал:
– Заткни меч за пояс, раб. Теперь это твое оружие. Оно будет с тобой всегда, и стоит тебе попытаться причинить мне вред, экскипула поглотит твою душу.
– Будь ты проклят! - зарычал Карр'ахх.
– Меня это не пугает. Если ты готов принять волю своего господина, я выпущу тебя из пентакля.
Ужасный лик демона исказился ненавистью. Некоторое время он смотрел на уродливого хилого человечка, которого мог бы раньше уничтожить одним прикосновением кончика пальца, затем с трудом выплюнул слово:
– Да.
– Да, мой господин, - поправил его Рамир.
– Да, мой господин, - повторил Карр'ахх, пронзая колдуна тяжелым взглядом.
– Тогда выйди из пентакля, я позволяю тебе. И поклонись своему господину.
Демон заложил меч за пояс, сделал большой шаг, и оказался за пределами пентакля. Рамир пристально наблюдал за каждым его движением. Вначале казалось, что демон будет не в силах сдержать свою ярость, но потом он усмирил себя и склонился в низком поклоне. Взгляд же его горящих глаз красноречиво говорил, что с этого момента Карр'ахх будет ждать своего часа - часа мести.
– Выслушай свое первое задание, раб, - сказал Рамир, наслаждаясь беспомощностью и униженностью великого демона.
– Что будет угодно господину?
– Мне нужно, чтобы ты оплодотворил своей силой мой философский камень. Для этого я возьму у тебя каплю твоей крови. Подойди сюда.
Демон покорно подошел к печи и встал рядом с Рамиром. Тот взял со стола маленький кинжал.
– Протяни руку, раб.
Карр'ахх вытянул свою лапу над подставленной склянкой. Колдун приставил кинжал к его запястью, и медленно, глядя демону в глаза, смакуя каждый миг его боли и унижения, вдавил острие в толстую шкуру. Затем, резко отдернул кинжал, из-под которого в склянку закапала угольно-черная кровь.
– Достаточно, - Рамир оттолкнул руку демона.
Тот дунул на палец, и ранка моментально затянулась. Колдун взял стеклянную трубочку и осторожно втянул в нее лишь одну каплю черной жидкости. Потом он поднес трубочку к реторте, в которой томилась драгоценная основа. Густая капля на какой-то миг повисла на кончике трубки, словно раздумывая, нужно ли ей падать, затем сорвалась и упала в перламутровую глубину реторты. Зелье вспучилось и опало, потом забурлило, выделяя клубы сиреневого пара, затем свернулось, образовывая на дне реторты маленькие переливающиеся пузырьки. Рамир с замиранием сердца наблюдал, как эти шарики, оживая, как капли ртути, притягиваются друг к другу, рождая какое-то качественно новое вещество. Прошло несколько минут, и наконец все пузырьки соединились воедино, в один большой пульсирующий ком. Раздался громкий взрыв, и реторту охватило холодное голубое пламя. Его язычки лизали стенки сосуда до тех пор, пока они не разлетелись в пыль, издав на прощание жалобный звон. Огонь погас, оставив на печи его - мечту всех алхимиков и колдунов, квинтэссенцию магии, символ всемогущества - философский камень. Он испускал ослепительное сияние, переливаясь всеми цветами радуги, он звал и манил, он пел и говорил на языке мечты, на том языке, который известен лишь немногим, умеющим воспарять над действительностью. Он родился!
Рамир протянул дрожащую руку и взял камень. Вопреки всем существующим законам природы, его поверхность была прохладной. Рамир запрокинул голову и торжествующе захохотал, поднимая камень над собой: он победил, он держал в руке свое бессмертие, богатство, власть, и даже любовь! Теперь он может все! И его конечная цель, то, ради чего он так долго трудился, была близка к нему, как никогда. Трепещи, человечество, ликуй, жадная демоница голода Джара, грядет новый властелин! Он затопит землю кровью, повернет реки вспять, нарушит сам порядок мироздания! И человек, и зверь поклонятся ему, и больше никто не посмеет назвать его уродливым. Потому что он будет прекрасен, он найдет способ избавиться от своего клейма. Он уничтожит магов - и черных, и белых, потому что те, кто отверг его, не имеют права на существование. Это не будет месть - о, нет! - Рамира она не интересует, ему чуждо такое ничтожное чувство, как затаенная обида. Это будет рациональное уничтожение инакомыслящих. Он позаботится о том, чтобы в живых не осталось никого, способного рано или поздно встать у него на пути и оспорить его исключительное право на абсолютную власть. Ибо властелин должен быть один, и у него не будет ни соперников, ни преемников. Зачем? Бессмертному это не нужно. В живых останутся лишь те, кто смирится с существованием безмолвного рабочего скота, те, кто признает Рамира единственным господином и покорится ему телом и душой. Если нужно будет, он сотрет с лица земли целые расы, уничтожит целые страны, а затем… Затем сами боги преклонят перед ним колени. Впрочем, зачем ему это? Он уничтожит и богов. Он сам - бог! Да, на земле отныне будет единый культ, одна религия - поклонение великому и непобедимому Рамиру! И вот тогда она сама придет к нему, признавая его величие. Она полюбит его, ибо нельзя не любить бога. Она будет вечно любить, почитать его, склоняться перед ним всю их бесконечную жизнь. Его цель. Его любовь. Его мечта. Его женщина. Айрис.
Глава 64.
Макс был очень благодарен Эдику за то, что тот разбудил его. Он сел и с силой потер лицо, приходя в себя. Ну и мерзость же! Макс понимал, что должен запомнить этот сон как можно лучше, но содрогался от воспоминаний. Злобное чудовище в обличье девочки, принесенный в жертву ребенок, Верховный демон, меч… Стоп! Меч? Вот ключ к пониманию происходящего с ним! Конечно же, меч! Значит, в нем заключена душа Верховного демона? Макс вынул меч из ножен и взглянул на мягко блеснувший в темноте клинок. Может быть, это какое-то другое оружие? Хотелось бы надеяться… Но неумолимая логика говорила ему, что именно этот меч является экскипулой. Видимо, демон все-таки чем-то прогневал Рамира, и тот заключил его душу в магический меч. Теперь понятны все приступы одержимости, охватывающие Макса. Это демон просится на свободу. А для освобождения из плена ему нужно тело. Да, дела… Интересное слово "экскипула". Вообще, в его снах много необычных слов и имен. Рамир, Шраххан, Джара… Кстати, как звали Верховного демона? К своему расстройству, Макс опять не смог этого вспомнить, хотя это почему-то казалось ему важным.
– Ты идешь, или нет? Спать хочется, - прервал Эдик его размышления.
Макс прихватил плащ и выбрался из шатра. Вокруг стояла густая темнота, которую разбавлял лишь слабый свет, исходящий от необычного фонарика Велемира. Тот как обычно читал заклинания. Во тьме за кругом мелькали тени хищников, делая все новые и новые попытки добраться до живых существ. Но магия Велемира успешно сдерживала их натиск.
– Ты идешь, или нет? Спать хочется, - прервал Эдик его размышления.
Макс прихватил плащ и выбрался из шатра. Вокруг стояла густая темнота, которую разбавлял лишь слабый свет, исходящий от необычного фонарика Велемира. Тот как обычно читал заклинания. Во тьме за кругом мелькали тени хищников, делая все новые и новые попытки добраться до живых существ. Но магия Велемира успешно сдерживала их натиск.