Уэлч Джейн. Плач Абалона (Онд - 1)

   Халь занес меч, желая лишь попугать толстяка и заставить его извиниться, но тут краем глаза заметил, как Кеовульф качает головой - "не делай этого! ".
   Все, хватит! Довольно! Кеовульф слишком часто сегодня говорит ему, что делать, а что нет. Меч со свистом прочертил крутую дугу, и по плитам тут и там зазвенело железо да так громко, что людям пришлось заткнуть уши.
   Халь зло улыбнулся.
   Четверо стражников смотрели на свое оружие, не веря глазам. Там, где пронесся рунный меч, благословленный силой богини, в воздухе висела мелкая пыль. В дрожащих руках остались лишь обломанные древки.
   - Благодарю тебя, Мать, - прошептал Халь. - Благодарю за то, какие у них стали лица.
   Он обернулся полюбоваться бароном Наттардским - тот пытался поднять нижнюю челюсть, свесившуюся на грудь, и быстро-быстро моргал ресницами. Халь лениво шагнул вперед и посмотрел ему прямо в глаза.
   - Возьми свои слова обратно, - велел он с презрительной ухмылкой на бронзовом лице и угрозой во взгляде.
   - В-ваше Величество, - неуверенно позвал барон. Рэвик щелкнул пальцами, где-то застучали по полу шаги, распахнулись двери, и в зал ворвался целый отряд стражи. Халь знал, что перед королем придется извиняться, но сперва надо было заставить Виглафа во всеуслышание признать, что Бранвульф по меньшей мере величайший и благороднейший из баронов Бельбидии.
   - Давай-давай, - прорычал он, упирая острие меча в самую середину баронского камзола, только что не трещавшего от распирающего его жира. Скажи, что солгал и берешь свои слова назад, и объяви барона Бранвульфа Торра-Альтанского великолепнейшим и самым выдающимся из дворян. Говори, живо!
   Барон Наттардский бросил на короля беспомощный взгляд, но не смог встретиться с ним глазами. Наконец он поднял руки.
   - Беру, беру свои слова назад. Барон Бранвульф - достойнейший из дворян.
   - Хорошо, - удовлетворенно сказал Халь и убрал меч в ножны.
   Как только стражники опять его окружили, Виглаф начал кричать, покраснев от стыда и топая ногами, словно разозлившийся ребенок:
   - Сир, сир, Ваше Величество, этого безумца надо заковать в цепи, его надо бросить в яму!..
   Халь даже не посмотрел на него, довольный тем, что сумел выставить Виглафа трусом. Он повернулся к королю, тот уже сошел с трона, разъяренный тем, что кто-то посмел напасть на его стражников, и почтительно поклонился.
   - Государь, прошу простить меня за неподобающее поведение, - с достоинством и уверенностью, только выросшей за последние несколько лет, проговорил молодой человек, - я был вынужден защищать честь своего родича, которого здесь представляю. Я всегда остаюсь вашим верным слугой и молюсь о том, чтобы не оскорбить вас.
   Халю казалось, что примерно это и следовало сказать, но Рэвик, похоже, не был впечатлен. Повисшее напряжение разорвал смех принца Ренауда.
   - Брат, вы не считаете, что этот пылкий юноша показал себя вполне подходящим для сопровождения принцессы Кимбелин по опасным дорогам Кеолотии? Посмотрите, как ловко он обращается с мечом!
   Суровость на лице Рэвика сменилась легкой улыбкой.
   - Вы правы, брат. Забудем о происшествии. Король жестом отослал солдат прочь. Разумеется, как только молодой лорд Халь извинится.
   Халь заметил, что Кеовульф смотрит на него в упор мол, веди себя как следует. На миг у юноши мелькнула идея, что надо отказаться, но тут же он передумал. Раз Кеовульф ожидает продолжения ссоры, почему бы его не удивить? Он снова изящно поклонился королю.
   - Прошу простить меня за неумышленный порыв. Мысли о столь великом почете участвовать в посольстве Вашего Величества вскружили мне голову, сказал он вежливо, хотя и не честно.
   Король кивнул, и Халь с удовольствием заметил на лице Кеовульфа оторопь. Калдейца вообще-то нелегко было сбить с толку, однако сейчас он явно изумился.
   Дело было кончено.
   Принц Ренауд со своего конца тронного зала замахал рукой, созывая будущих спутников. Тапвелл бросил на Халя насмешливый взгляд, тот ответил широкой улыбкой, еще раз поклонился королю и зашагал к Ренауду. Поравнявшись с одной из компаний, он уловил обрывок приглушенного шепота:
   ... слишком силен. С тех пор, как возродилась Старая Вера, многие простолюдины больше смотрят на Бранвульфа, чем на своих собственных лордов и даже на короля. И все лишь потому, что его жена высшая жрица Керидвэн. А теперь мы слышим, что его сводный брат собирается жениться еще на одной ведьме из того же шабаша. К тому же в последние два года был мор на скотину и на посевы. Не слишком ли это много? Да и волки из его баронства движутся на юг, а в Торра-Альты те сосредотачивается сила неверных. Простолюдинов она привлекает просто неестественно! Так что я начинаю себя чувствовать неспокойно, очень неспокойно. Так может...
   Халь обернулся, но в толпе не сумел разобрать, кто говорит о нем с такой враждебностью.
   Глава 5
   - Не мог он далеко уйти, - сказал Каспар, стараясь, чтобы его слова звучали поувереннее.
   - Если только за какой-нибудь сукой не погнался, вставил умудренный опытом Пип.
   - Да замолкни ты, - отмахнулась Брид. Замолкни и ищи.
   - Ну, извините, - обиделся Пип. - Я только хотел...
   Каспар показал ему кулак.
   - Трог никогда никуда не убегал, - сказала Брид. - Начать с того, что он слишком ленив. Так что я волнуюсь.
   Она опять позвала пса по имени, не дождалась ответа и принялась искать, не осталось ли на земле каких-нибудь следов.
   - Госпожа моя, земля мерзлая и твердая, как кость. Собака не могла на ней оставить отпечатков, - заметил старый Брок. - Должно быть, почуяла что-нибудь.
   Каспар вернулся к поваленной рябине, желая повнимательнее рассмотреть выцарапанные кобольдами древесные руны. Разобрать он их по-прежнему не мог, так что в конце концов пожал плечами и пошел туда, где в последний раз видел, как Трог рылся под вывороченными корнями терна. Конечно, все только и думали о кобольдах, так что пес вполне мог улизнуть незамеченным. Но больно уж это было на него непохоже. Скажем, запах оленя или кабана ни разу не возбуждал Трога до такой степени.
   - Мы ведь в самой глуби Лова, пробормотал Пип хриплым ломающимся голосом. - Тут всякое чудное случается. - Глаза у него сделались большие, и в них зажглись огоньки: почувствовал грядущее приключение. Однако стоило мальчику встретиться взглядом со жрицей, как он тут же посерьезнел. - Да ладно, не убивайтесь вы так. У Трога зубы острые, он и от троллей отобьется.
   Брок оттащил Пипа в сторону и зашипел, как хищная птица:
   - Не смей так говорить с госпожой! Может, сестра твоя и обращается к Морригвэн попросту, но тут дело другое, она сама учится на служительницу Великой Матери. А ты уже довольно взрослый и не должен подавать дурной пример всему гарнизону. Твоя сестра...
   - При чем тут моя сестра! - внезапно закричал Пип, и не думая говорить потише, как Брок. Не она меня поставила на мое место! Я сам себе хозяин, она мне не нянька.
   Каспар обернулся и поймал брошенный Пипом взгляд в его сторону.
   - Я знаю, что солдаты говорят у меня уши есть! - гневно продолжал тот. - И...
   - О чем это ты, Пип? - оборвал его Каспар. - Должно быть, недоразумение какое-то. Какое касательство к тебе могут иметь отношения между Май и Морригвэн? Никто против тебя ничего не имеет.
   Пип уронил голову и вздохнул.
   - Да ладно вам, мастер Спар. Давайте лучше собаку искать. - Он пошел прочь, продираясь через молодую поросль.
   Брок сперва не мог промолвить ни слова, а потом возмущенно запыхтел:
   - Сир, я его тотчас притащу обратно. Пащенок! Ремня захотел! Подумать только - так говорить с баронским сыном! Я его... я его...
   Каспар покачал головой, глядя Пипу в спину. Конечно, следовало велеть парню вернуться и пропесочить его за невежливость, но делать этого совершенно не хотелось. Таков уж был Пип. Непонятно только, что его так расстроило. Тринадцать лет жуткий возраст, подумал Спар, чувствуя себя семнадцатилетнего взрослым, опытным, уравновешенным.
   Интересно, что же он все-таки услышал в крепости такого... Единственный слух о Пипе, известный Каспару, состоял в том, что кое-кто из горничных помоложе пытался его приворожить, но все получили решительный отказ. В результате одна-две девушки терпеть его не могли, зато остальные стали обожать.
   Халь перед тем, как отправиться в Фарону, с улыбкой сказал, что Пип для них всех слишком хорош. Он, мол, ждет девушку с титулом, положением и хорошим будущим. Услышав это, Брид подняла жениха на смех: "Вот уж попал пальцем в небо! ".
   Тогда их что-то отвлекло, и Каспар так и не спросил, что Брид имела в виду. Теперь было бы неплохо спросить, да время самое неподходящее. Жрица опустилась на колени и отломанным корнем падуба копала землю возле поваленного терна там же, где до этого рылся пес. Гнилой темный ствол порос жимолостью. Брид остановилась перевести дух и рассмотреть ползучее растение.
   - Уйллеанд, хранительница сокрытых тайн, - проговорила девушка, перебирая пальцами стебли жимолости, а потом опять вернулась к работе и забормотала: - Ах, Трог, Трог, что же ты тут искал? Сто раз тебе говорила: не подходи к терну!.. Тут большая нора. Может, он докопался до корней и застрял?
   Она замерла, прислушиваясь, не скулит ли подзем лей пес, потом подняла запачканное землей лицо.
   - Ну вы что там, не собираетесь мне помогать?! Каспар притащил крепкий сук и яростно врылся под поваленный терн, говоря при этом:
   - Не мог он здесь оказаться. - Чем глубже они копали, тем уже делалась нора. - Тут и барсуку-то места не хватит, не то, что собаке.
   - Знаю, - нетерпеливо откликнулась Брид, отодвигаясь в сторону, чтобы не мешать Каспару.
   - И чего же я в таком случае силы трачу? - спросил тот, не переставая делать, как она велела.
   - Трог тут копал, - коротко ответила жрица. Каспар ее не понял, оглянулся через плечо и рыть стал чуть менее самоотверженно.
   Возведя глаза к небу, Брид воскликнула:
   - Да пойми же ты! Мне надо знать, что он хотел вырыть. Что-то привлекло его внимание, и кобольды тут ни при чем. Они живут на деревьях, а не в норах. Если мы отыщем то, что искал Трог, у нас будет больше шансов и его самого найти. Не можешь копать как следует, подвинься, сама буду.
   - Позвольте мне, госпожа моя, - предложил Брок, но на него не обратили никакого внимания.
   Каспар удвоил усилия, из-под палки полетели комья земли. Парочка длинных корней не хотела поддаваться. Каспар поднатужился и вдруг отскочил, сев на корточки.
   - Что там? - требовательно спросила Брид.
   - Мертвечина. Похоже на ребра оленя.
   - Оленя? Да ты рехнулся, Спар. Зачем кому-нибудь зарывать оленя под корнями терна?
   - Может, это какое-нибудь жертвоприношение. В конце концов это же древняя роща.
   - Если бы это было жертвоприношение, оленя бы сожгли, зарезали, а потом сожгли. А скорее всего съели бы. Дай-ка взгляну.
   Без тени брезгливости Брид руками раскидала землю, и Каспар увидел, что действительно нашел тушу животного не оленя, а волка. Изъеденная червями грудная клетка еще держалась на сухожилиях и мышцах, но внутренностей никаких не осталось.
   Вместо них среди ребер лежал маленький пухлый сверток, аккуратно перетянутый кожаными шнурками.
   С минуту Каспар и Брид смотрели на него, не в силах сказать ни слова. Потом баронский сын перерезал веревку, которой сверток был привязан к хребту мертво го волка, и не раздумывая передал его Брид, но тут же об этом пожалел. Конечно же, надо было самому разбираться, в чем тут дело, а не перекладывать ответственность на других. Вечно так получается: то с отцом, то с кем-нибудь из жриц, то хуже всего - с Халем.
   - Зачем, спрашивается, было прятать сверток внутри волчьего трупа? удивилась Брид, замерзшими пальцами распуская завязки.
   На землю упал шершавый камешек примерно с грецкий орех величиной. Брид поймала его, пока он не закатился под корни. Камень был почти весь серый, и только в одном месте, на сколе, виднелась поверхность яркого самоцвета.
   - Смотри-и... - восхищенно протянула девушка, поворачивая драгоценность к свету зимнего солнца. - Какой красивый! Золотой цвет такой глубокий, а красная искра!.. В жизни такого большого не видела.
   - Солнечный рубин, - определил Каспар, как толь ко Брид передала камень ему. Жрица стала развязывать кусок кожи, из которого выпал самоцвет.
   - Странная записка, - пробормотала она себе под нос.
   - Ну, что там написано? - спросил Каспар, когда тишина затянулась.
   - "Богатые залежи возле Зеркального озера и долины Драконьего Когтя", - прочла Брид.
   - Богатые залежи чего? - не понял Каспар.
   - Наверное, таких камней.
   Каспар задумчиво сморщил лоб, переводя взгляд с рубина на мертвого волка, а потом - на записку.
   - Почему... - начал он, - почему из этого сделали такую тайну? Зачем прятать записку в волчьем трупе? Надо же было так стараться! Если в Желтых горах можно найти солнечные рубины, зачем скрывать? Могли бы просто пойти к отцу и все ему поведать...
   Брид посмотрела на него, как на дурачка обычно этим славился Халь.
   - Скрывали, очевидно, потому, что не хотели, что бы барон об этом знал. Любые драгоценности, найденные в Желтых горах, по праву принадлежат ему. А все эти тайны означают лишь то, что кто-то желает забрать рубины себе и никаких отступных не платить. Те, кто на западе добывает железо, платят, и хозяева серных шахт на границе с Овиссией тоже, а эти не хотят.
   - Глупости, какие, - заспорил Каспар. - Конечно, сколько-то камней можно стащить, но развернуть целую шахту, и чтобы отец об этом не узнал никак.
   Брид подумала и ответила:
   - Пожалуй, ты прав. В этом смысла нет. Прежде чем начинать добычу, они бы попробовали добиться баронского разрешения. Но все равно записку спрятали. Не бес цельно же? Выходит, кто-то считает, что дело того стоит.
   - Воры! - возмущенно воскликнул Каспар.
   Брид сунула камень и кусок волчьей кожи в сумку, встала и задумчиво огляделась вокруг. Хотя могло показаться, что жрица смотрит куда-то вдаль, Каспар-то знал: она погружена в глубины своего сознания, гадает, что может выйти из этой находки.
   - Труп надо положить обратно, как было, - велела Брид, и Брок тут же подскочил выполнить приказ. - Нет, погодите.
   Жрица достала из сумки заячью лапку, потом осторожно отрезала кусок от плаща из медвежьей шкуры, подумала еще, морща брови, и поцарапала острием кожу у себя на внутренней стороне запястья. После этого стала кровью выводить буквы.
   - Что это ты пишешь? - спросил Каспар, не сводя глаз с пореза.
   Брид улыбнулась и с довольным видом прочла:
   - "Ждите там, где встречаются Лешая река и Белоструй". Конечно, можно бы было укрыться где-нибудь неподалеку и подождать, кто придет за запиской, но тут особо не спрячешься место голое. К тому же надо сперва найти волчат.
   Каспар радостно закивал.
   - Ага, точно, а слияние двух рек - место заметное, и у нас на пути. Займемся этим делом, когда будем возвращаться с перевала. Если там кто-нибудь окажется, значит, его и надо подозревать.
   Брид закатала заячью лапку в обрывок шкуры с надписью и привязала ее к хребту мертвого волка на месте прежней записки. Брок быстро забросал кости землей. Каспар уже шагал к своему коню.
   - Надо бы скорее ехать. Найдем волчат, а потом будем наблюдать за слиянием рек. Только вот где Пип? Брок, ты его не видел?
   Старый солдат осмотрелся вокруг и покачал головой.
   - Коня его тоже нет, мастер Спар. Должно быть, глупый мальчишка ускакал один.
   - Тьфу ты, - плюнул Каспар. - Без него не уедешь, да и без Трога тоже. Может, Пип напал на след пса?
   На то, чтобы отыскать на хрустящей от мороза земле следы шипастых подков мерина, много времени не потребовалось. Каспар понял, что покамест вожак отряда из него никудышный. Всего ничего проехали, а уже потеряли пса и мальчика.
   - Мать Великая, ну и дурак! - ругалась Брид.
   Следы вели в тень под высокими вечнозелеными со снами. Земля под копытами лошадей была покрыта опавшей хвоей. Каспар не сразу привык к полутьме и поэтому не заметил низко нависшую ветку, пока та не хлестнула его по щекам.
   - Простите, сир, это все я виноват, - не переставал извиняться Брок, как Каспар ни пытался его унять.
   - Надо мне было с парня глаз не спускать. Не знаю, что на него нашло. Моя вина, моя вина, мастер Спар.
   - Да не твоя, - урезонивал его Каспар.
   - Может, Пип заметил пса.
   - С удивлением он обнаружил, что защищает мальчика.
   Брид оглянулась и взглянула на него так, будто хотела сказать: "Нельзя быть таким доверчивым". Стоило Броку слегка отстать, как она подъехала к Каспару поближе и негромко произнесла:
   - Это из-за вас с Май. Думаю, парень захандрил после того, как Брок ему напомнил, что весь гарнизон над ним смеется.
   - А что у нас с Май? - вспылил Каспар. - Он, наверное, знает что-нибудь, что мне неизвестно. Май на меня сто лет внимания не обращает.
   - Ой, ли? - усмехнулась Брид и углубилась в чтение следов.
   Брид всегда знала о происходящем куда больше, чем Каспар. Ум у нее был быстрый, а сама она то вся кипела жизнью и идеями, то делалась мудро-безмятежной. Чужая и тем более привлекательная. За три последних года мальчишеские очертания ее фигуры стали более женственными, но не потеряли легкости и грации. И еще эти глаза! Казалось, что они проказливо смеются, и в то же время во взгляде всегда ощущалась какая-то древняя мудрость. Брид была соткана из противоречий, и, глядя на нее, Каспар чувствовал в горле ком.
   О чем это он думает?! Хоть никто ничего и не заметил, Каспар покраснел от стыда. Ведь сто раз обещал Май, что та будет в его сердце единственной!
   Каспар вздохнул, вспомнив о кроткой девочке, считавшей себя такой малозначительной и так много заботившейся о других. Она тоже уродилась необычно легкой и тонкой, как все три высшие жрицы и он сам. Хоть яркости и пылкости Брид ей не хватало, они все равно были похожи друг на друга.
   Уже темнело. Северное зимнее солнце уходило за деревья, и их прямые стволы зажглись пламенем. Каспар понятия не имел, куда заехал. Куда, спрашивается, запропастился Пип? Вновь перед баронским наследником встал знакомый вопрос: как призвать к порядку младшего брата девушки, на которой хочешь жениться? Положение неловкое, а неловких положений Каспар терпеть не мог. Они приводили его в замешательство.
   Не следовало так распускать мальчишку. В прежние времена это было бы немыслимо. Но сейчас... Пережить ваалаканскую осаду удалось немногим, и всех уцелевших связывали узы товарищества, рожденного тяготами, горем и, наконец, победой. А потом три года трудов плечом к плечу. Естественно, что выжившие, скажем, Май с Пипом, капитан, повариха еще больше сблизились с семьей барона.
   Пип всегда был озорником, и многим это нравилось. Повариха и даже Керидвэн смеялись вместо того, чтобы таскать мальчишку за уши, когда он тырил с кухни пироги или передразнивал кого-нибудь из стражников. Пожалуй, все женщины в крепости жалели осиротевшего мальчика. Но Каспар понял, что это зашло слишком далеко. Однажды он унаследует Торра-Альту, и если Пип займет при нем какое-нибудь место, придется ему научиться проявлять должное уважение вроде того, что капитан оказывает отцу. С Бранвульфом никто не смеет пререкаться. Кстати, мрачно подумал Каспар, с Халем тоже. Нет, должно быть, Пип не виноват, а виноват он сам. Определенно.
   Юноша потряс головой, разгоняя лишние мысли, и сосредоточился на разглядывании следов, прильнув к плечу Огнебоя. Наступали сумерки.
   Похоже, Пип скакал быстро должно быть, имел какую-то цель. Каспар сел прямо и наконец прервал общее молчание:
   - Потеряться он не мог, так в чем же дело? Никто не мог дать разумного ответа.
   Там, где ветви сосен были реже, пробивались лучи низкого солнца. На земле лежали длинные тени. Всадники ехали по следам Пипа уже долго, стал подниматься туман. Скоро должно было стать совсем темно. Наконец Брид повернулась к Каспару.
   - Ничего больше не вижу. Надо найти, где заночевать.
   - Пипу тоже придется остановиться, - возразил Каспар. - Если мы еще немного проедем, может быть, нагоним его.
   Брид - ее силуэт едва виднелся в полумраке - пожала плечами.
   - Не думаю, что мы его отыщем до завтра, но по пробовать можно. Пи-и-ип! - позвала она.
   - Тро-о-ог! В ответ лишь лесная тишина.
   - Не понимаю, - чуть не всхлипнула Брид. - Трог бы меня ни за что не бросил, и с нашего следа он сбиться никак не мог. Как они оба могли потеряться?
   Вдруг она сунула пальцы в рот и громко свистнула по-мальчишечьи. В ответ раздался протяжный печальный вой, перешедший в хриплое визжание. Каспар стиснул поводья, Огнебой замер на месте.
   - Волк из Желтых гор воет не так, - проговорила себе под нос Брид, останавливаясь рядом с Каспаром.
   - Надо скорее найти убежище.
   Каспар больше не спорил. Живьем он черномордого волка никогда не встречал, но шкуры видел. Размером они были почти с медвежьи, а клыки выступали дюйма на два под нижнюю губу.
   - Где предлагаешь остановиться? Деревню мы давно проехали там можно было бы заночевать в "Клыках и рогах". А до следующей еще скакать и скакать.
   - От главной дороги мы тоже далеко, - ответила Брид, - но когда я тут жила, где-то неподалеку обитал углежог. Если мы его найдем, он нас укроет, только углежоги народ скрытный.
   Она пришпорила лошадь и свернула на едва заметную извилистую тропинку, кое-где проглядывавшую из-под тумана. Корни деревьев в сгущающейся темноте становились, похожи на почерневшие лица висельников. Их неподвижность сводила с ума. Наконец показалась луна, и Каспар, оставив Брока прикрывать тыл, пустил Огнебоя порезвей.
   Волчий вой доносился издалека, но он не сомневался: зверь где-то рядом. Правда, ни хруста веток, ни шелеста опавшей хвои слышно не было. Жеребец прижал уши и то и дело беспокойно брыкался.
   - Надо бы поскорее найти твоего углежога, - сказал Каспар, нервно сжимая в руке лук.
   В луче лунного света, пробившемся сквозь деревья, лицо Брид засияло белизной. Снова раздался вой, такой громкий, что в ушах у Каспара зазвенело, а сердце затрепетало. На этот раз волк оказался куда ближе, уже слышно было, как он дышит. Кобыла Брид всхрапнула и дернулась в кустарник. Зверь с рычанием, скрежеща зубами, бросился вперед. Все три лошади, перепугавшись, понесли...
   Каспар прильнул к спине Огнебоя, вздрагивая всякий раз, как над головой у него проносились ветви деревьев. Лишь бы с Брид ничего не случилось - ни о чем другом он думать не мог. Слева и справа мелькали горящие глаза и белые, блестящие под луной зубы. Брид сдавленно вскрикнула.
   Всадники вырвались на прогалину. Впереди пылали красным две пары глаз, остальная стая готовилась к рывку. Один волк, ростом с небольшого пони, прыгнул и вцепился лошади Брид в ногу. Клыки у него были, как кинжалы. Каспар тут же поднял лук и неуклюже повернулся - стрелять пришлось между ушами Огнебоя. Волк взвыл и рухнул, однако поздно: кобыла уже волочила ногу и едва не заваливалась набок.
   У Каспара вдруг мелькнула мысль, что за черномордого волка ему причитается двенадцать гиней... К Брид приближались уже две твари - стая собиралась вокруг раненой лошади. Брок, тяжело дыша, сделал несколько выстрелов, но убить сумел только одного волка. Каспар потянулся к колчану, прицелился и тут услышал у своих ног щелчок челюстей.
   Как их много! Надо было спасать Брид - у нее ведь из оружия только охотничий нож и ритуальный серп, больше ничего. Каспар искусно пускал стрелы одну за другой, едва слыша, как волки скулят от боли. Чтобы получше прицелиться, он загнал Огнебоя в самые зарос ли на краю поляны. Успел выстрелить еще один раз - и вдруг полетел на землю: Огнебой попытался лягнуть приблизившегося волка, но запутался в кустарнике. Каспар ударился головой о выступающий корень дерева, вскрикнул, и тут ему на ногу рухнул конь. Коленный сустав вывернулся.
   ... Через несколько мгновений Каспар пришел в себя. Поляну заливал яркий лунный свет. Издалека было слышно, как пробираются через лес волки, как ржут и фырка ют испуганные лошади. Голова кружилась.
   - Брид, - пробормотал он, еще ничего как следует не видя. - Брид...
   В волосах оказалось полно земли и прелых листьев. Каспар отбросил челку с перепачканного лица и вдруг заметил какое-то движение. Это был олень - да, точно, олень, самец с огромными ветвистыми рогами. Он стоял на темном пригорке у подножия старого тиса. Каспар приподнялся на локтях (в голове загудело). Олень повернулся к нему, и свет луны на миг упал на его морду нет, на лицо, на человеческое лицо!
   Они встретились взглядами, а потом животное - кем бы оно ни было исчезло в лесу.
   Каспар подполз к лежавшей на земле Брид, перекатил ее на спину, и к его огромному облегчению девушка застонала. Прижав ее к груди, Каспар закрыл глаза, шепча слова благодарения.
   Через некоторое время он заметил, что над ними кто-то стоит.
   - Вы чего это тут? С ума, что ли, сошли ночью по лесу бродить? Тут небезопасно. Давайте-ка скорей ко мне в дом.
   Голос был мягкий, низкий, уверенный, как у отца, успокаивающего расплакавшегося ребенка. У незнакомца оказались большие темные глаза и длинные, спутанные седые волосы, похожие на побеги плюща, свисающие с обломка ствола поваленного дерева. Человек был вы сок и крепок в кости, как самый сильный лучник, и Каспару от его присутствия стало уютно и радостно.
   - Я видел оленя с человечьим лицом, - проговорил он, еще не до конца справившись с головокружением.