Уэлч Джейн. Властелин Некронда

   Наконец принесли еду. На удивление девушке, Ренауд наклонился к своей тарелке.
   – Вороньи яйца! – вскричал он, глядя на ломоть хлеба.
   Должно быть, поскольку он воображал, что находится высоко в горах, разум его как-то рационализировал ситуацию. И в самом деле, откуда в горах взяться тарелке с хлебом? Брид порадовалась, что он хоть что-то поел.
   – Они собрались и готовятся выступать, – сообщил Пип, по своему обыкновению припав ухом к двери.
   – Похоже, они не знают, что с нами делать, – заключила Брид. – Не то уже сделали бы. Убивать не хотят – а ну как мы можем сказать что-то важное, и…
   Она запнулась, взвешивая положение вещей.
   – Пока они толком и не пытались заставить нас говорить, – резонно заметил Пип.
   – Вот и я о том же подумала. Верно, боятся подходить к нам из-за «трясучки», как они ее называют. – Она кивнула в сторону Ренауда. – Крестовник, – медленно произнесла девушка. – Ну конечно! Он вызывает подобное состояние у скота. Может статься…
   Она не договорила. Если крестовник вызывает симптомы весьма схожие с этими колдовскими наваждениями и страхами, то он может и исцелить их. Крошечная доза укрепит пострадавших против его воздействия и, вполне вероятно, им удастся преодолеть ужас. Впрочем, в тюрьме никакого крестовника достать все равно нельзя. О, как нужна помощь! Надо добраться домой, и девушка могла придумать лишь один путь к спасению: сир Ирвальд.
   Обняв руками колени, она заговорила вслух, как будто Халь был здесь и мог ее слышать:
   – Халь, я люблю тебя, честное слово, люблю и делаю это ради тебя. Я должна доставить тебя домой. В глубине сердца ты ведь знаешь, что я люблю тебя больше всех на свете, больше себя самой. – По щекам ее покатились слезы. – Прости меня, но я делаю это ради тебя.
   – Что это ты делаешь? – подозрительно осведомился Пип.
   – Я должна доставить нас всех домой, – промолвила Брид. – Нам необходимо выбраться отсюда и найти остальных. Ирвальд нам поможет. Я должна завоевать его доверие.
   – И каким это образом, позволь спросить? – Пип обжег ее взглядом.
   – Да самым обычным, – легкомысленно отозвалась она. Пип схватил девушку за плечо и развернул к себе.
   – Брид, ты этого не сделаешь!
   – Я тебе не принадлежу, хотя, очень может быть, тебе этого и хотелось бы, – безжалостно заявила девушка, надеясь, что он отпустит ее.
   Так и вышло. Оскорбленный в лучших чувствах, Пип отшатнулся. Девушка подбежала к двери и принялась отчаянно стучать и слезно звать стражу. Она терпеть не могла кеолотианский язык, но могла вполне сносно на нем изъясняться. Не так уж сильно он отличается от бельбидийского – главным образом, интонациями и порядком слов. Хуже другое: ему не хватало выразительности, эмоциональности. У кеолотианцев человек либо шел, либо бежал – только не мчался стремглав и не плелся. Они не видели никакого смысла в точных, разъясняющих словах. Слово, которым они обозначали близость между мужчиной и женщиной, было таким бесчувственным, что иного перевода, как «размножение», Брид ему и придумать не могла. Но все равно разговаривать по-кеолотиански ей это не мешало. И пусть большую часть своих эзотерических талантов юная жрица потеряла, но не сомневалась: таланты женские у нее, как всегда, на высоте.
   Первой жертвой стал стражник у двери.
   Брид лучезарно улыбнулась ему.
   – Сир, прошу вас, сир, – нежно позвала она еле слышным шепотом.
   – Не надо! – Пип снова схватил ее за руку. – Перестань.
   Он оттащил ее в сторону, и девушка споткнулась о Ренауда. Принц поднял голову.
   – Сокол, какой прекрасный сокол. Никогда не видел у соколов таких зеленых глаз.
   Брид начала терять терпение.
   – Пип, – прошипела она, – а ну, пусти меня.
   – Не пущу! Не позволю!
   – Пип, да разве это так важно? Мы должны добраться домой, я должна спасти Халя. Подумай об этом. То, что я собираюсь сделать, – такая маленькая жертва по сравнению с нашей целью.
   – Халь убьет меня, если я позволю тебе. Это еще хуже моего кошмара, – в отчаянии простонал паренек.
   – Зато если я этого не сделаю, он тебя никогда не убьет – просто потому, что так и не очнется, – возразила Брид. – А теперь отпусти меня. У тебя нет выбора. Ты можешь придумать план получше? Ты же знаешь, Пип, мой замысел сулит успех. Сам видел, какими глазами смотрел на меня Ирвальд.
   Пип неохотно кивнул.
   Девушка ткнула его пальцем в грудь.
   – Отойди-ка. Пора заняться делом.
   Она подавленно повернулась к двери. Все это и так тяжело, а тут еще Пип глаз не сводит.
   – Господин страж, – жалобно окликнула она по-кеолотиански.
   Тот бросил на нее сердитый взгляд. Девушка улыбнулась, хлопая длинными загнутыми ресницами. Солдат чуть заметно покраснел. Хотя битва, можно сказать, только началась, Брид поняла: это сражение она выиграла.
   – Я больше не вынесу! – Она принялась картинно всхлипывать. – Я расскажу вашему господину все, что он только захочет.
   Лицо стражника озарилось торжествующей улыбкой, а Брид торопливо прибавила:
   – Только не барону. Я его боюсь. Да и потом, все равно он наверняка слишком занят подготовкой к походу. – Девушка сделала паузу, давая стражнику время обдумать эту мысль и прийти к выводу, что барона ему тревожить и впрямь неохота. – Передайте сиру Ирвальду, что я все расскажу. Он щедро наградит вас за эту весть.
   Стражник кивнул и заспешил прочь. Брид подумала, что баронского сына долго ждать не придется.
   – Но почему он? Почему Ирвальд? – удивился Пип.
   – Разве не очевидно?
   Вдаваться в объяснения было недосуг. Но сиром Ирвальдом, без сомнения, манипулировать куда проще, чем его отцом. Тем более что барону и впрямь сейчас не до того. А у Ирвальда и глаза очень даже добрые – для кеолотианца.
   – А теперь, Пип, мне нужна твоя помощь. Дождавшись, пока на лестнице застучали шаги, девушка повернулась к Пипу.
   – Прости, но тебе придется взять вину на себя. Больше некому. – Она засмеялась. – Хотя, конечно, ты еще малость не дорос.
   Прижавшись к стене, она расстегнула блузку и разорвала нижнюю сорочку так, чтобы обнажились округлые всхолмья груди.
   – Обними меня!
   – Но, Брид! Как я могу?
   – Разве ты не об этом мечтал? Давай же, давай, это на благо нас всех. – Схватив его руку, девушка прижала ее к своей груди. – Давай же, не стой, как чурбан. Поцелуй меня.
   Он повиновался, хотя и довольно-таки вяло. Ничего, она возместит это отчаянными криками. Для вящего эффекта еще и Ренауд начал вопить с новой силой.
   – Эй, парень, а ну убери от нее свои грязные руки! – заорал страж.
   Пип наконец вышел из ступора и вполне натурально стиснул девушку за талию, прижимая к себе и жарко целуя в шею. Заломив руки Брид за спину, он вклинился бедром ей между ног.
   Брид стало даже слегка не по себе от его силы. Тем более Пип, хотя ей казалось, что ему еще рановато, явно знал, что делает. Его ласки были требовательными и властными. Стражник одним рывком отодрал паренька от нее, отшвырнул на пол и с силой пнул в живот.
   Горло Брид сжалось от жалости. Но отвлекаться на посторонние чувства сейчас она не могла. Ирвальд стоял в дверях, озабоченно глядя на пленницу. Настал ее единственный шанс!
   Со всех ног бросившись к баронскому сыну, Брид рухнула ему на грудь.
   – Смилуйтесь! – молила она. В огромных зеленых глазах стояли слезы. – Не оставляйте меня больше здесь с этими людьми!
   От нее не укрылось, что взгляд Ирвальда скользнул с ее лица ниже, на полуобнаженную грудь.
   – Ее надо перевести в безопасное место, – громко объявил наследник замка стражникам, которые откровенно пялились на эту сцену. – Пойдем, девушка, я отведу тебя к себе. Там тебя никто не тронет. Я распоряжусь, чтобы женщины о тебе как следует позаботились.
   О ней и впрямь позаботились – вымыли лавандовой водой и усадили перед огнем просушить волосы. Брид ожидала, что Ирвальд останется поглядеть, но он ушел. Расчесывая длинные локоны, Брид обдумывала свой план. Чтобы снискать благосклонность этого человека, придется лечь с ним – но не с чрезмерной готовностью, не сразу, чтобы его интерес не остыл.
   Наверняка у сына владельца замка нет недостатка в красавицах, согревающих ложе. Брид знала, что хороша собой – но все же не настолько, чтобы заставить сына пойти против отца.
   Слуги заперли ее в покоях сира Ирвальда. Первым девушке бросилось в глаза обилие драгоценностей. Всю мебель украшали пышные инкрустации, даже ошейник пса, валявшегося перед огнем, сиял рубинами. Волкодав с любопытством обнюхал пленницу, а она ласково потрепала его по шее. Пес повилял хвостом и вновь растянулся в тепле у камелька. Справа от камина виднелась невысокая дверца, запертая, что необычно, сразу на три замка: сверху, снизу и посередине. Брид подергала ручку, но дверь не поддалась, а волкодав тотчас же угрожающе зарычал.
   Ирвальд вернулся позже, чем ожидала девушка. Зато, как она и думала, неумытый и разящий элем. Ведь он все-таки кеолотианец, а не бельбидиец – на какое еще уважение к себе она могла рассчитывать?

11

   Что-то тяжело навалилось на спину. Каспар попытался стряхнуть неизвестного врага, но ничего не получалось. Юноша беспомощно вертелся – ни дать ни взять, собака, что гоняется за собственным хвостом. Подлая тварь на спине без устали молотила его по голове. Каспар бросился бежать – и с размаху впечатался лбом в скалу. Длинные костяные пальцы вонзились ему в глаза, зашарили в голове, проникая в мозг.
   Каспар слепо шарил вокруг руками. Пальцы сомкнулись на горячем крае котла, в котором булькало кипящее варево. Объятый безумием, юноша сунул туда голову. Дикий жар обдал его, сдирая с черепа кожу, выжигая мозги. Но способность думать осталась. Только тут Каспар понял, что, должно быть, это все-таки сон.
   Проснувшись в кромешной ночи, обливаясь потом, он прижал руку к голове. Пальцы увлажнились кровью. Он вытер ее тряпкой и позволил Май – та тоже не спала из-за ребенка – положить на шрам припарку из грязи пополам с водой.
   – Пора избавляться от Некронда! – Молодого воина так и трясло. – Долго я так не выдержу.
   Он оглянулся через плечо, не в силах отделаться от неприятного чувства, будто за ними следят.
   Перед самым рассветом путники снова тронулись в путь, держа курс к похожей на собаку скале, которую наметили накануне. Горный воздух был свеж и прохладен, а ходьба хоть немного помогала согреться.
   Май все волновалась из-за Изольды.
   – Как ты думаешь, сырой воздух ей не повредит?
   – Уверен, с ней все распрекрасно. Когда она хочет, орет очень даже громко.
   – Ну, во всяком случае, она хотя бы тепленькая, – согласилась Май, в третий раз проверив малышку и не спуская с нее обожающих глаз.
   Копыта пони стучали по неровному осыпающемуся склону. Кое-где в трещинах меж камней росли куртинки колючей травы и чахлые кустарнички. Ветер нес с запада облака одуванчиковой пыльцы.
   – По-моему, кто-то идет за нами следом, – проговорил Каспар.
   – Что-то? – Май почти не слушала.
   – Я сказал, кажется, за нами кто-то идет, – повторил он. – Я чувствую это с тех самых пор, как мы сошли с баркаса. Ты разве не замечала?
   Он сам не знал, зачем спрашивает: Май явно не видела ничего, кроме своего ребенка.
   Молодая мать поглядела на Трога. Тот мирно трусил рядышком. С тех пор, как они покинули Торра-Альту, пес заметно похудел и прибавил прыти.
   – А Трог вроде бы ничего такого не чует. Правда, малыш?
   Трог задрал голову и завилял хвостом.
   – Ты не тревожился с тех пор, как… – Она задохнулась от горя и откашлялась, чтобы продолжать. – Мне казалось, нас больше не преследуют – с тех самых пор, как Руна отдала за меня свою жизнь и прогнала его.
   Молодая женщина резко втянула в себя воздух, шмыгнула носом, покрепче стиснула ребенка и, желая сменить тему, произнесла с наигранной бодростью:
   – Знаешь, Спар, вот избавимся наконец от нашей ноши, выберемся из этого пепелища и отыщем себе зеленую долину среди пологих холмов. Поселимся там и будем жить счастливо-счастливо. Нарожаем кучу ребятишек.
   Подобная перспектива, честно говоря, Каспара не слишком обрадовала. Он и так уже чуть не потерял Май при родах – рисковать снова вовсе не хотелось. И все-таки до чего приятно вновь видеть любимое личико оживленным. Странно, но, несмотря на все бедствия пути, несмотря на нависшую опасность и легшую на плечи тяжкую ношу, сейчас, фактически утратив все, что прежде составляло его жизнь, Каспар ощущал себя куда менее одиноким, чем когда-либо на своем недолгом веку.
   – Выстроим себе хижину, – продолжала мечтать Май.
   – Да мне в жизни ничего не выстроить, – честно предупредил юноша.
   – Ничего-ничего. Вот увидишь, если как следует все обдумаешь, у тебя получится чудесная уютная хижина.
   Каспар улыбнулся. Лестно, что Май в нем так уверена, но дела это не меняет. Он никогда еще ничего не строил. Ну да, конечно, любой дровосек в два счета справился бы с подобной задачей, но от этого она легче не становится. Всевозможные премудрости военного искусства давались юноше легко – еще бы, к этому его всю жизнь и готовили. Но искусство быть хорошем мужем? Умение строить дома? В этом он ничегошеньки не смыслил.
   До подножия собачьей горы оставался примерно час ходьбы. Рассыпчатые скалы наконец-то начали затягиваться островками жесткой травой.
   – А поселимся мы в дубраве, – мечтательно пробормотала Май. – В лесу я буду чувствовать себя как дома.
   – И чтобы кругом непременно паслись олени, в лесу росло побольше ягод, а в речке водилась форель, – подхватил юноша.
   – А Трог разжиреет и будет играть с деткой, – продолжила Май игру.
   – Тс-с! – прервал Каспар. – За нами кто-то идет. Я уверен.
   Он обернулся. Как назло, они как раз спускались с очередного холма и что происходит там, за гребнем, не могли видеть. Что-то легонько прошелестело по осыпающейся земле – возможно, какой-нибудь мелкий грызун, или просто ветер задел ветку сухого кустарника. Однако охотничий инстинкт подсказывал Каспару: тут что-то неладно.
   Ладонью прикрывая глаза от солнца, юноша внимательно разглядывал местность, по которой они только что прошли. За каждым обломком скалы, в каждой низинке могла таиться опасность. Но долго смотреть ему не дали: ребенок проснулся. Маленькое сморщенное личико покраснело и раздулось в тугой шар, а в следующую секунду из непомерно широкого рта извергся пронзительный вопль. И извергался больше часа. Май перехватывала Изольду то так, то этак, беспрестанно предлагая ей грудь, но все без толку.
   – Сунь ей какую-нибудь игрушку, – предложил Каспар, раздосадованный тем, что так и не смог выяснить причину своего беспокойства.
   Все их котелки и сковородки стали уже не просто утварью, а игрушками Изольды. Равно как шнурки, веревочки и тряпочки. Собственно, абсолютно вся жизнь Каспара с Май теперь подчинялась лишь одной цели: ублаготворить несносного младенца. Но Изольда все вопила. Май поглядела на Каспара и пожала плечами. Внезапно оба рассмеялись.
   – Нет, ну как она может так зверски орать? – пожаловался юноша вслух.
   Малышка перестала кричать так же внезапно, как и начала. Заглянув Май через плечо, он убедился, что Изольда снова уснула.
   – И как может засыпать после такого гама?
   – Понятия не имею. – Май была изрядно на взводе, но облегчение, что малышка унялась, все же возобладало. – Только не сопи на нее, еще разбудишь.
   – Не могу с собой справиться, – признался Каспар. – Она такая миленькая – когда спит.
   Наконец они добрались до подножия собачьей горы и заглянули в серебристое озеро. Каспар не сдержал стона. Тут Некронд не спрячешь! Озеро оказалось совсем мелким и просматривалось до самого дна, на котором средь темно-зеленых валунов белели скелеты быков и оленей.
   – Они, верно, спасались от пожара, что выжег весь этот край, – предположил юноша.
   – Если мы хотим бросить Яйцо в озеро, оно должно быть глубоким.
   Май разочарованно глядела на воду, а потом подняла голову, с надеждой озирая простирающийся впереди горный кряж. Каспар проследил за ее взглядом. Теперь, когда молодые люди решили выкинуть Некронд в озеро, никому не хотелось отступать от этой идеи.
   Они уныло поволоклись дальше через горы. В царящем безмолвии копыта их верных осликов особенно гулко стучали по камням. Подъем к изветренному непогодой перевалу тянулся целую вечность. Растительности кругом почти не было, никаких признаков жизни – тоже. Лишь бесконечные скалы да расщелины. И вот путники оказались наверху. Оба замерли, в изумлении глядя на небывалый пейзаж по ту сторону гор.
   – Как стекло! – воскликнула Май.
   – Или бриллиант, – добавил Каспар. – В жизни не видел ничего подобного.
   Резкий ветер трепал их волосы, уносил прочь слова. Стоя над обрывом, Каспар с Май не могли отвести глаз от сияюще-белой скалы, что высокой тонкой стрелой стояла в кольце черных булыжников.
   – Точно чародеи в черных мантиях, склоненные пред облаченной в белое жрицей, – пробормотала Май. – И гляди-ка! Озера. Вот уж точно, магическое место. Наверняка одно из озер окажется подходящим.
   Каспар кивнул, в безмолвном изумлении глядя на сеть серебристо-черных озер, раскинувшихся у основания мерцающей в лучах солнца хрустально-белой скалы. Земля вокруг стала светлее, а на юге облачками дыма появились первые полоски лесов. Юноша устало улыбнулся. Похоже, пепелище подходит к концу.
   Взгляд его скользнул обратно к сияющей вершине, что словно бы любовалась своим отражением в многочисленных каналах и озерах. И каждое озеро было таким же темным и непроглядным, как соседнее, бездонное и недоступное.
   Каспар практически не сомневался: никакой жизни тут нет. В небе над головой не видно ни одной птицы. А раз здесь нет ни орлов, ни стервятников, значит, и во всех этих расщелинах и лощинках внизу не водится никакой дичи. Вот на родине, в Торра-Альте, такую скалистую неприступную местность непременно облюбовали бы орлы – самое милое дело для гнезд. А в этих краях небеса оставались пустынны.
   – Дождемся темноты, просто на всякий случай, а потом и кинем, – сказала Май, освобождая Каспара от необходимости принимать решение.
   Юноша кивнул. Ему не терпелось избавиться от Некронда, но какая-то крошечная частица разума сомневалась – не пытается ли он просто-напросто уклониться от ответственности? Великая Мать доверила ему Некронд. Не нарушает ли он это доверие?
   Они расположились лагерем под прикрытием скал и поплотнее закутались в медвежьи шкуры, радуясь даже жаркому дыханию Трога, что согревало лица. Высоко в горах было невыносимо холодно, над зазубренными вершинами завывал ветер. Май не переставала волноваться за Изольду, Каспар же не слишком переживал. Хотя носик у малютки слегка покраснел, выглядела она очень даже бойкой и здоровенькой.
   А потом начало моросить.
   Почему-то молодой торра-альтанец совсем не ожидал дождя. Стемнело, в просветы меж тяжелых катящихся туч проглядывали кусочки звездного неба. Холодные капли катились по носу Каспара – единственной части его тела, что торчала из-под капюшона.
   – В какое озеро? – спросил юноша, не желая брать ответственность за решение на себя.
   – Разве могут быть вопросы? Разумеется, в то, в котором отражается месяц, – ответила Май с таким видом, будто тут и спрашивать нечего.
   И как только он сам не додумался? Конечно, во всех важных вопросах куда надежнее слушать подсказки богов, чем искать иных советников.
   Луна, полная в день рождения Изольды, успела сойти на нет и теперь потихоньку начала нарастать вновь. На глади озер дрожали серебристые отблески. Но если смотреть из лагеря, серп лениво купался почти в самом центре овального озерца. Каспар отметил это место, но решил подождать до полуночи и позволил себе несколько часов подремать.
   – Готова? – спросил он Май, проснувшись. Молодая женщина покачала головой.
   – Пожалуй, я лучше останусь. Слишком уж темно, ветрено и сыро, чтобы карабкаться по этим осыпям с ребенком на руках. Без меня ты управишься куда быстрее и легче.
   – Что верно, то верно, – признал юноша. – Но очень уж не хочется бросать тебя одну.
   – Со мной останется Трог, – ободряюще улыбнулась Май.
   Лунное сияние заливало ее лицо, пробивалось сквозь облачко волос.
   Изольда, личико которой казалось в лунном свете совсем белым, протянула ручку и ухватила Каспара за палец с цепкостью и силой, достойными бывалого лучника. Растроганный, юноша несколько мгновений с улыбкой глядел на нее, а потом кивнул Май. Должно быть, она права, только… только откуда эта смутная тревога на сердце?
   Проверив, как там пони, он дал каждому по горсти овса – чтобы Май не пришлось возиться самой. Велел Трогу «охранять». И, нежно поцеловав любимую в лоб, решительно зашагал прочь.
   Но, не пройдя и четырех шагов, обернулся. Все не так, все неправильно.
   – Все равно не хочу тебя оставлять.
   – Ничего со мной не случится. А то Изольда замерзнет, а я буду тебя только замедлять.
   Каспар вынужден был согласиться. Лицо у него уже успело задубеть от ветра. Он во второй раз подумал, что, наверное, Май права. Ей лучше никуда не ходить.
   – Я люблю тебя, Май, – негромко произнес он.
   – Я тоже тебя люблю. А теперь, поторапливайся!
   Едва юноша пустился в путь, как уверенности в нем сразу поприбавилось. Оскальзываясь на мокром склоне, он сохранял равновесие только тем, что ни на секунду не останавливался. Скоро место, где он оставил Май, превратилось просто во всего-навсего еще одну причудливую тень на фоне ночного неба. Крепко сжимая серебряный ларчик, юноша спешил к выбранному озерцу. Момент настал. Необходимо сосредоточить все силы на предстоящей задаче.
   Казалось, спуск растянулся на целое столетие. Но наконец молодой торра-альтанец протиснулся меж двумя черными валунами, что стояли в кругу часовых подле хрустальной башни. Блестящая поверхность диковинной скалы искрилась в свете луны. Преодолев топкий участок, Каспар вступил в холодную, точно лед, воду отмелей. И вот остановился на краю озера. Тут, внизу, все выглядело слегка иначе, чем сверху, так что юноша даже слегка заколебался – а какое именно озерцо они выбрали. Приглядевшись повнимательнее, он отыскал овальный водоем близ самого центра и двинулся туда.
   В темноте ночи оценить расстояние было практически невозможно. Каспар поминутно оступался и спотыкался на неровной поверхности. Яйцо с необычайной силой давало знать о себе. Над сумрачным краем звенела его потусторонняя песнь – надменная, пылающая песнь магии и нерасторжимых уз, что эта магия накладывает. Юноша заколебался. Как-то неправильно – взять и попросту зашвырнуть такой могущественный талисман, как Некронд, в воду, даже без какого-никакого ритуала. Каспар остановился, подбирая слова, чтобы хоть как-то проводить Камень.
   Волна воздуха обдала его шею. Юноша стремительно обернулся. Ничего. Кругом темнота. Он так ничего и не увидел, зато ощутил еще одно биение воздуха и услышал какой-то тихий хлопок. Сверху пролетело что-то очень крупное!
   Должно быть, одно из древних чудовищ, привлеченных Яйцом, и, надо надеяться, не более чем бесплотный дух. Но ведь на земле осталось немало древних существ – вивьерны из пустыни Глайн, горовики, обитающие глубоко под горами, пещерные гоблины, кракены. Все они чувствовали Яйцо, оно их притягивало. Молодому воину вдруг стало ужасно неуютно при мысли о том, что этот безлюдный край – самое подходящее место для подобных чудовищ.
   Звездное небо вновь затмилось, воздух сотряс взмах гигантских крыльев. Какая-то черная тень пронеслась над озерами и с фантастической скоростью устремилась к горам, без малейшего усилия паря в воздухе. Каспар и думать забыл о Некронде. Май там, одна! Меся ногами мокрую землю, он кинулся бежать.
   Каким же долгим оказался подъем! Если спуск показался Каспару бесконечным, то взбираться обратно было вовсе невыносимо. Небо уже начало светлеть, быстро разгоралась заря. Резкие рассветные тени превратили мир вокруг в сложный черно-белый узор, но идти стало чуть легче. Юноша упорно карабкался в гору, ужасаясь – как же далеко он успел уйти от Май. Правда, покуда никакой опасности видно не было, но с него хватило и той тени, что пронеслась над озером. Скорее, скорее вернуться к возлюбленной!
   И тут тень вернулась. Стремительно снижаясь, она пронеслась над перевалом, где оставалась Май. Пронзительно закричали перепуганные ослы, но их ржание потонуло в пронзительном вопле – похожем на клич орла, только гораздо громче. И в ответ откликнулось еще несколько таких же жутких голосов.
   Прикрывая глаза против сияния занимающейся зари, Каспар поглядел на небо и увидел диковинных существ, что собирались над перевалом. Голова и крылья орла и туловище льва. Грифоны! Широкие зеленые крылья оттенка молодого папоротника по меньшей мере втрое превосходили размахом орлиные. Львиные тела полыхали красно-золотым огнем. Лучи восхода высветили их яркие спины, и Каспар аж зажмурился, так разителен был контраст этих сверкающих созданий и черного мира внизу. Неудивительно, что в здешних краях не водилось орлов: всех распугали эти могучие хищники. Трое грифонов спикировали на ослов. Несчастные животные сорвались с привязи и, обезумев от страха, носились по узкому перевалу, точно дикие кролики.