Страница:
Следующий удар пришелся прямиком по левой руке Халя.
– Эй! Эй! Прекратите! Прекратите сейчас же! – завопил Кеовульф, оттаскивая лучника и швыряя его на землю. – Вы оба, а ну, хватит! Она пытается что-то сказать.
– Брид, любимая…
Слова сорвались с уст Халя невольно, сами собой.
Взгляд девушки бессмысленно блуждал, но она непрерывно бормотала, обращаясь к стоявшим вокруг, хотя не реагировала ни на какие слова – ни самого Халя, ни Кеовульфа, ни Абеляра.
– Она потеряла рассудок.
Внутри у Халя все сжалось. Что же он натворил! Что сделал со своей возлюбленной! Не в силах смотреть на ее страдания, он шагнул назад – туда, где молча ждала принцесса Кимбелин. За спиной у него Брид начала бредить.
– Они идут! Скорее! Скорее! – закричала она, но голос ее тотчас же оборвался, стал еле различимым шепотом. – Морригвэн, дай мне силы вернуться домой.
Кеовульф неуверенно обвел взглядом своих спутников.
– О чем она говорит?
Халь слышал вопрос, но ничего не ответил. Мир словно медленно вращался вокруг. Все чувства вдруг обострились. Молодой воин замечал мельчайшее движение, шорох, звук. Его конь нервно поводил ушами. Кобылка Пипа стукнула копытом, и звук этот прозвучал непривычно громко. Лошади к чему-то прислушивались. Халь не сомневался: Брид пытается о чем-то предупредить. А ему еще не приходилось видеть, чтобы она ошиблась.
– Козлы! – выкрикнула она и снова что-то забормотала.
– Козлы, – повторил Пип. – Вот бессмыслица! Это она просто во сне. Бедная Брид!
– Тс-с! – шикнул на него Халь, глядя на нагромождение валунов, что поднималось над ветреной пустошью. Ему померещилась там какая-то тень.
Безлесая местность кругом являла собой унылое зрелище. Землю одевал пурпурный по осени вереск, зеленели лишь пятна тростника в низинах. Халь вгляделся внимательнее – да, сомнений нет, это огромный горный козел. Брид никак не могла его видеть – но ведь откуда-то же знала, что он здесь.
Халь еще не видывал таких диковинных животных: размером не уступает лошади, с удивительно закрученными рогами и толстой, точно ствол дерева, шеей, на которой перекатываются мускулы, поддерживающие тяжелую голову.
Внезапно почувствовав желание хоть немного побыть в одиночестве, молодой воин покинул лагерь и зашагал к ближайшему холмику, чтобы осмотреться получше. Минут через десять он уже стоял на пригорке, оглядывая лиловато-бурую равнину. Земля тут шла складками, средь холмов и курганов прятались болотистые низинки. За ними виднелись острые конусы невысоких гор. Занятная местность: как будто какой-то великан срезал верхушки у величественной горной гряды и пересадил их сюда, на равнину. Халь прислушался – в вое ветра ему померещился стук копыт гигантских козлов, что несутся с тех вершинок.
Но ведь козлы – это совсем не опасно? Или опасно? Все еще гадая о смысле предупреждения Брид, Халь напомнил себе, что кеолотианские козлы – не чета обычным: они очень крупные, а кривые рога делают их заманчивой добычей для охотников. Ага! Ну конечно! Сами по себе козлы – не беда, но с ними могут явиться и охотники, а это уже совсем иной разговор.
Прищурившись, Халь внимательнее осмотрел окрестности, впиваясь взглядом в подножие ближайшей горы. Не заметно ли там какого-нибудь движения? Ну так и есть – крадущиеся тени средь вереска. Теперь, когда молодой воин разглядел первую движущуюся фигуру, ему стало легче искать остальные.
Сперва его порадовало, что все эти люди оказались лишь охотниками. Но скоро юноша обратил внимание на то, что они вовсю махали руками и топали, гоня стадо козлов прямо к лагерю. Скалистый уступ разделял стадо и отряд Халя, так что спутники его не видели никакой опасности.
– Сажай Брид на лошадь! – бешено закричал юноша Кеовульфу, но голос его утонул в громе копыт и устрашающем стуке тяжелых рогов. Налетая друг на друга, сталкиваясь, животные неслись прямо к лагерю.
– Нет! Нет! Спасайте Брид!
С бешено бьющимся сердцем он кинулся вниз по склону, споткнулся и неловко покатился, приземлившись прямо на больную руку. И только успел подняться, охотники оказались тут как тут.
Осадив поджарых коней, они поглядели на юношу сверху вниз и тут же, словно по команде, уставились на что-то у него за спиной. А потом без единого слова развернулись и все трое потрусили прочь, как будто исполнили возложенную на них задачу, и более ничего не требовалось.
Халю некогда было думать о них. По венам его бурной волной струилось облегчение: Кеовульф уже вскочил на коня. На блестящей кольчуге кинжалами сверкали солнечные лучи.
Стадо свернуло прочь и с беспорядочным блеянием вновь рассеялось где-то в холмах.
И тут взгляд Халя привлекло новое движение. Он ошибся. Всадники атаковали отряд с тыла. Уловка со стадом была задумана лишь для отвлечения.
– Сзади! Сзади! – отчаянно завопил Халь и со всех ног бросился к лагерю.
Он еще бежал, проклиная себя за то, что оставил Брид, когда товарищи все-таки услышали предупреждение и развернулись навстречу новой опасности. Пип отважно вызывал врага на бой, а Кеовульф преградил собой путь в лагерь. Всадники уже перемахнули через холм. Нет! Это же не обычные всадники. Кентавры – Халь видел их только в книгах: полулюди, полукони. Чудовища со свирепыми криками неслись на сгрудившийся в кучку отряд.
– Халь, лови меч!
Кеовульф швырнул юноше древний клинок поверх голов своих спутников – те пригнулись.
До Брид и Кимбелин оставалось всего несколько шагов. Халь взвился в воздух, ловя на лету рукоять, и тут же уши ему наполнил знакомый возбуждающий гул битвы. Не теряя ни секунды, торра-альтанец ринулся в бой. Кеовульф отпрянул вправо, освобождая Халю место для размаха, Пип – влево. Оба уже тоже выхватили мечи.
Мимо уха юноши просвистела стрела – ровнехонько в человечью грудь первого кентавра, что уже несся на Халя. Чудовище повалилось на колени и обрушилось наземь, сбив с ног и молодого воина. Тот высвободился и вскочил на ноги, молча благодаря Абеляра за то, что второго кентавра тот сшиб дальше, не подпустив слишком близко. А совсем рядом уже нависал третий. Халь наотмашь полоснул его по боку. Клинок разрезал тугую конскую грудь и вошел в мягкий человеческий живот.
Отчаянный крик Кимбелин предупредил юношу – сзади грозит опасность. Резко выдохнув, Халь энергично подсек рунным мечом передние ноги следующему кентавру. Фонтан крови брызнул ему в лицо, залил плечи и грудь. Развернувшись, молодой воин бросился на выручку Брид.
Огромный и проворный черный кентавр скакал к ней во весь опор, размахивая тяжелой палицей. Пип всадил ему стрелу в плечо, но остановить не сумел. Следующая стрела лишь царапнула широкий круп кентавра, уже нависавшего над Брид. Халь ничего не мог сделать, он не успевал… и тут Абеляр закрыл своим телом бессильно распростертое тело жрицы.
Палица опустилась. Раздался тошнотворный хруст костей и сдавленный вопль. Халь рубанул кентавра сзади и ощутил, как рунный меч рассек кость. Чудовище завизжало и обрушило палицу уже на торра-альтанца. Удар скользнул по руке Халя. Отпрянув, юноша описал мечом полный круг и перерубил одним махом все четыре ноги кентавра.
Падая, тот издал пронзительный вопль, но в верхней, человеческой половине еще оставалось довольно энергии для того, чтобы напоследок снова ударить юношу палицей. Молодой воин инстинктивно вскинул руку, защищаясь, – раздался треск, хруст, и она бессильно вмялась ему в плечо. Но пока еще Халь не чувствовал боли.
Земля задрожала от падения тяжелого тела. Не двигаясь с места, Халь с силой сделал выпад и пронзил мечом человеческую грудь кентавра. Смуглое лицо юноши побледнело от усилия. Остальные полулюди-полукони, задрав хвосты, поскакали прочь со скоростью настоящих ориаксийских чистокровок.
Осознание всего произошедшего едва не сбило Халя с ног. Брид!
Кеовульф уже стягивал с Абеляра плащ.
– О, силы небесные! – выдохнул рыцарь.
– Брид! Брид… она жива? Брид! – простонал Халь, делая шаг вперед.
Меч выпал из ослабевших пальцев, обе руки бессильно повисли.
Кеовульф осторожно снял Абеляра с тела девушки. Голова лучника безжизненно покачивалась, на затылке чернела огромная вмятина. Но на лице застыло торжественное и удовлетворенное выражение. Рыцарь сурово и печально опустил лучника на землю и закрыл ему глаза.
Не в силах даже пошевелиться, Халь молча наблюдал, как калдеец, сведя брови от волнения, опустился на колени рядом с Брид. По левой руке юноши растекалась жгучая, непереносимая боль. В горячке схватки он ничего не чувствовал, но теперь, когда боевой пыл угас, рана так пульсировала, что в голове у Халя помутилось, он пошатнулся и едва не упал.
– Все в порядке, – сообщил Кеовульф. – Абеляр спас ее.
Значение слов рыцаря накрыло юношу такой волной облегчения, что его аж затрясло. Кеовульф сочувственно поглядел на друга, кто-то еще сзади поддерживал юношу за талию, не давая упасть.
Следующие несколько часов Халь не воспринимал ничего, кроме леденящего холода во всем теле. Порой ему чудилось, будто он вновь погребен в могиле, и Кеовульф снова собирается отрезать ему руку, чтобы уберечь от гангрены.
– Нет, нет, не надо. Уж лучше смерть, – кричал он в бреду.
Кто-то, должно быть, Кеовульф, влил ему в горло какую-то жидкость. Впадая в блаженное оцепенение, торра-альтанец понял, что то был маковый настой.
Прошло несколько дней, прежде чем юноша вынырнул из череды странных снов, в которых ему почему-то виделся Спар с младенцем на руках, да еще в какой-то диковинной компании: сплошь великаны и нимфы. Из этих грез Халя выдернул звучный и скорбный напев, что унес его в штормовое, одетое облаками небо. Во всем мире словно не осталось ничего, кроме торжественной погребальной песни.
С усилием вырвавшись из нелепого сна, молодой воин открыл глаза. Стояла глубокая ночь, ничего не было видно, лишь чувствовался какой-то неприятный запах. Через несколько минут глаза раненого начали привыкать к тьме и различать в ней какие-то черные силуэты. Душу сжало от чувства невосполнимой потери. Левую руку жгло острой болью.
Совсем рядом кто-то пел. Глубокий звучный голос выводил прекрасную и печальную мелодию, и только теперь Халь узнал в ней песню из своего сна. Кеовульф сидел, скрестив ноги, возле костра и, глядя в огонь, слагал траурную песнь по Абеляру.
Халь попытался сесть.
– Спокойней, парень. Лежи, нам не к спеху, бежать некуда, – повернулся к нему рыцарь.
– Где Брид? – прохрипел молодой воин.
– Еще спит, – поспешно заверил Кеовульф.
Халь снова начал приподниматься, но дикая боль в руке повалила его обратно. Юноша понял, что удушающее зловоние исходит именно от его раны, но не мог заставить себя поглядеть на нее.
– Мне приснилось, или Абеляр и правда убит? Слова душили его.
– Мертв, – горько произнес калдеец.
– Как жаль, – неловко промямлил Халь. – Он был прекрасным человеком.
Кеовульф кивнул.
– Из самых лучших, – хрипло согласился он.
– Мы обязаны ему всем, – простонал Халь. Страшно подумать, что было бы, окажись Абеляр менее доблестен и благороден! – А все, что он знал обо мне, – это что я ревнивый и безмозглый кретин, проклятие всем своим друзьям и любимым.
Кеовульф неопределенно хмыкнул.
– Кабы не он, Брид была бы уже мертва.
Халь откинулся на спину, кляня себя, на чем свет стоит. Интересно, узнает ли когда-нибудь Абеляр о том, как благодарен ему юноша за самопожертвование? Молодой воин так и утопал в невеселых раздумьях, пока боль в ране не вырвала его из этого самобичевания.
Надо чем-то занять голову, как-то отвлечься.
– Где мы? Могу я быть чем-то полезен? Порыв свежего соленого ветра разогнал вонь. В воздухе витала влага.
– Ничем. Лежи, набирайся сил. Пип найдет корабль. Мы на западном побережье Кеолотии, на полуострове Трех сестер.
– Что! Сколько ж это дней я валялся в отключке? Халь попытался перекатиться на бок и встать, но тело свело болью и он снова обмяк.
– На твоем месте я бы этого не делал, – добродушно посоветовал Кеовульф. – Мне бы не хотелось, чтобы у тебя опять разыгралась лихорадка. Приятно, знаешь ли, слышать твой голос, дружище. А то я уже начал скучать. – Он улыбнулся, но тут же посерьезнел. – Халь, мы должны принять решение. Я промыл твою…
По его тону торра-альтанец сразу понял, что он хочет сказать. Хотя Халь не видел своей левой руки, но боль и отвратительный запах недвусмысленно говорили: все не так уж хорошо.
– Нет! Нет! Мне нужна рука! – резко вскричал юноша, объятый прежним ужасом, пережитым под чародейским наваждением. Застонав, он бессильно откинул голову и заплетающимся языком спросил: – А Брид? Она хоть раз шевелилась?
– Нет, – с суровой печалью ответил рыцарь. Халь кивнул.
– Надо доставить ее домой.
Набравшись храбрости, он глянул на левую руку, скрытую под толстой повязкой. Сквозь свежий бинт уже проступили тошнотворные гнойные пятна. Молодой воин вскинул глаза на старшего товарища.
– Скажи мне самое худшее.
– Кентавр раздробил тебе запястье, осколки торчат из кожи. Началась лихорадка, вся рука вокруг раны воспалилась. Ядовитый гной убивает тебя. Возможно, если бы Брид могла тебя лечить, все пошло бы по-другому, но прошло уже слишком много времени. Я должен…
– Нет! Я тебе запрещаю, слышишь? Оставь мне руку! Скоро уже мы вернемся к Керидвэн. Она уймет лихорадку и залечит мне руку. Буду как новенький!
Он устремил взор в небеса. При мысли об Абеляре горло сжалось от боли.
– Как бы хотелось доказать тебе, что и я не такой уж никчемный слабак, – пробормотал он.
Извернувшись, юноша поискал глазами Брид. Маленькая, закутанная в одеяло фигурка недвижно покоилась у костра рядом с Кимбелин. Золотые локоны принцессы сверкали в отсветах огня. Она отодвинула нетронутую тарелку с едой, нервно поднялась и направилась прочь от лагеря, точно хотела побыть наедине со своими мыслями. Однако Халь сейчас мог думать только о своей невесте.
– Брид, Брид, – негромко окликнул он, но девушка не пошевелилась.
Молодой лорд отвернулся. Как ни мечтал он хотя бы прикоснуться к возлюбленной, но все равно не мог смотреть на нее без горечи. Перед мысленным взором сразу вставал ее образ – вместе с тем полузверем. О, Халь более всего жаждал, чтобы с возлюбленной все было хорошо, но пока не мог видеть ее. Он со стоном прикрыл глаза, чувствуя, как боль из запястья поднимается к плечу.
– Хочешь еще макового настоя? – спросил Кеовульф, из-под руки глядя на юношу. Рыцарь все так же сидел, скрестив ноги, перед огнем и возился с чем-то у себя на коленях. – Он не даст тебе ясно соображать, зато снимет боль. Другого средства нет.
– Мне хочется немного подумать, – сдавленно произнес Халь, силясь вытеснить из мыслей страх потерять руку и гнусное видение, все еще стоящее перед глазами. – А что у тебя в руке?
– Рубины, – беспечно пояснил калдеец. – Рубины и кольцо.
Халь удивленно хмыкнул. Сил разговаривать почти не осталось.
– Я отправился по следу мерзавцев, что наслали на нас стадо.
– Выяснил, чего они надеялись… Кеовульф покачал головой.
– Нет. Убил всех до единого. Сам теперь понимаю, дурака свалял. Просто не мог сдержаться.
– Прекрасно тебя понимаю, – кивнул Халь. Рыцарь пожал плечами.
– Я обыскал тела. Мне все казалось, тут что-то не так. Ну, с какой стати нападать на нас без малейшего повода с нашей стороны? Похоже, по крайней мере один из них был овиссийцем. – Он подкинул кольцо на ладони, снова поймал и поднес к глазам. – Баран, обвитый змеей. На пальце кольцо, а карманы набиты солнечными рубинами.
– Покажи-ка кольцо, – потребовал Халь. Кеовульф сунул ему в правую руку золотой ободок.
– Это не герб барона Годафрида, но очень на него похож. Должно быть, кого-то из его родни. Надо думать, страшатся нашего возвращения, страшатся потерять Торра-Альту и все богатства наших гор, когда мы вернем принцессу. Едва мы объявимся в городе, овиссийцы мгновенно будут опорочены в глазах короля.
– Но откуда они узнали, что мы здесь? – удивился Кеовульф.
– От того кеолотианского барона, кузена Годафрида, о котором все твердит Пип, – предположил Халь.
Кеовульф молча кивнул, ссыпал рубины в карман и отправился обходить лагерь дозором. Боль снова накрыла Халя тяжелой волной, и он простонал всю ночь до утра, чувствуя рядом незримое присутствие Абеляра. Юноша все слабел, резкое жжение в руке усиливалось. Но мучительнее всего были мысли о Брид, страх, что он никогда более не сможет взглянуть на нее с прежним страстным желанием. И все же Халь не мог разлюбить ее. Но она, она наверняка разлюбит его, ведь он пытался ее убить.
– О, Великая Мать! – вскричал Халь. – Что же мне делать?
Ответ так и не пришел. Все, что только было прежде прекрасного, погибло и увяло.
– Кеовульф, – хрипло выдавил юноша. Рыцарь мгновенно оказался рядом, загораживая широкими плечами разгорающуюся зарю. – Кеовульф, я передумал, дай мне макового настоя.
Уж лучше опять впасть в забытье, лишь бы избавиться от кошмарных мыслей.
Пока Кеовульф отмерял нужную дозу, примчался взбудораженный Пип.
– Ты уже покормил принцессу завтраком, да? Ох, Кеовульф, ты же обещал, что не станешь! Ты все испортил!
– О чем это ты? – со смехом осведомился рыцарь. – Коли уж ты так твердо вознамерился стать ее верным щенком, шансов тебе представится еще сколько угодно.
– Я просто хотел, чтобы она обратила на меня внимание. Только и всего.
– Ну, да, ясно, – усмехнулся калдеец. – Хочешь стать Королевским Поборником, чтобы мне пришлось кланяться тебе в ножки.
– Именно! – засмеялся в ответ Пип. Кеовульф вдруг посерьезнел.
– Не трать времени, малыш. Рэвик ни за что не позволит торра-альтанцу занять столь важный, пост. А теперь расскажи-ка, какие новости ты принес.
– Отличные, – просиял Пип. – С утра отплывает корабль в Горту. Торговец пряностями. Придется тебе усовершенствовать твой овиссийский – потому как по-бельбидийс-ки, кажись, они ни бе, ни ме. – Он пожал плечами. – Говорят, сейчас как раз благоприятный ветер, так что плавание не затянется.
19
– Эй! Эй! Прекратите! Прекратите сейчас же! – завопил Кеовульф, оттаскивая лучника и швыряя его на землю. – Вы оба, а ну, хватит! Она пытается что-то сказать.
– Брид, любимая…
Слова сорвались с уст Халя невольно, сами собой.
Взгляд девушки бессмысленно блуждал, но она непрерывно бормотала, обращаясь к стоявшим вокруг, хотя не реагировала ни на какие слова – ни самого Халя, ни Кеовульфа, ни Абеляра.
– Она потеряла рассудок.
Внутри у Халя все сжалось. Что же он натворил! Что сделал со своей возлюбленной! Не в силах смотреть на ее страдания, он шагнул назад – туда, где молча ждала принцесса Кимбелин. За спиной у него Брид начала бредить.
– Они идут! Скорее! Скорее! – закричала она, но голос ее тотчас же оборвался, стал еле различимым шепотом. – Морригвэн, дай мне силы вернуться домой.
Кеовульф неуверенно обвел взглядом своих спутников.
– О чем она говорит?
Халь слышал вопрос, но ничего не ответил. Мир словно медленно вращался вокруг. Все чувства вдруг обострились. Молодой воин замечал мельчайшее движение, шорох, звук. Его конь нервно поводил ушами. Кобылка Пипа стукнула копытом, и звук этот прозвучал непривычно громко. Лошади к чему-то прислушивались. Халь не сомневался: Брид пытается о чем-то предупредить. А ему еще не приходилось видеть, чтобы она ошиблась.
– Козлы! – выкрикнула она и снова что-то забормотала.
– Козлы, – повторил Пип. – Вот бессмыслица! Это она просто во сне. Бедная Брид!
– Тс-с! – шикнул на него Халь, глядя на нагромождение валунов, что поднималось над ветреной пустошью. Ему померещилась там какая-то тень.
Безлесая местность кругом являла собой унылое зрелище. Землю одевал пурпурный по осени вереск, зеленели лишь пятна тростника в низинах. Халь вгляделся внимательнее – да, сомнений нет, это огромный горный козел. Брид никак не могла его видеть – но ведь откуда-то же знала, что он здесь.
Халь еще не видывал таких диковинных животных: размером не уступает лошади, с удивительно закрученными рогами и толстой, точно ствол дерева, шеей, на которой перекатываются мускулы, поддерживающие тяжелую голову.
Внезапно почувствовав желание хоть немного побыть в одиночестве, молодой воин покинул лагерь и зашагал к ближайшему холмику, чтобы осмотреться получше. Минут через десять он уже стоял на пригорке, оглядывая лиловато-бурую равнину. Земля тут шла складками, средь холмов и курганов прятались болотистые низинки. За ними виднелись острые конусы невысоких гор. Занятная местность: как будто какой-то великан срезал верхушки у величественной горной гряды и пересадил их сюда, на равнину. Халь прислушался – в вое ветра ему померещился стук копыт гигантских козлов, что несутся с тех вершинок.
Но ведь козлы – это совсем не опасно? Или опасно? Все еще гадая о смысле предупреждения Брид, Халь напомнил себе, что кеолотианские козлы – не чета обычным: они очень крупные, а кривые рога делают их заманчивой добычей для охотников. Ага! Ну конечно! Сами по себе козлы – не беда, но с ними могут явиться и охотники, а это уже совсем иной разговор.
Прищурившись, Халь внимательнее осмотрел окрестности, впиваясь взглядом в подножие ближайшей горы. Не заметно ли там какого-нибудь движения? Ну так и есть – крадущиеся тени средь вереска. Теперь, когда молодой воин разглядел первую движущуюся фигуру, ему стало легче искать остальные.
Сперва его порадовало, что все эти люди оказались лишь охотниками. Но скоро юноша обратил внимание на то, что они вовсю махали руками и топали, гоня стадо козлов прямо к лагерю. Скалистый уступ разделял стадо и отряд Халя, так что спутники его не видели никакой опасности.
– Сажай Брид на лошадь! – бешено закричал юноша Кеовульфу, но голос его утонул в громе копыт и устрашающем стуке тяжелых рогов. Налетая друг на друга, сталкиваясь, животные неслись прямо к лагерю.
– Нет! Нет! Спасайте Брид!
С бешено бьющимся сердцем он кинулся вниз по склону, споткнулся и неловко покатился, приземлившись прямо на больную руку. И только успел подняться, охотники оказались тут как тут.
Осадив поджарых коней, они поглядели на юношу сверху вниз и тут же, словно по команде, уставились на что-то у него за спиной. А потом без единого слова развернулись и все трое потрусили прочь, как будто исполнили возложенную на них задачу, и более ничего не требовалось.
Халю некогда было думать о них. По венам его бурной волной струилось облегчение: Кеовульф уже вскочил на коня. На блестящей кольчуге кинжалами сверкали солнечные лучи.
Стадо свернуло прочь и с беспорядочным блеянием вновь рассеялось где-то в холмах.
И тут взгляд Халя привлекло новое движение. Он ошибся. Всадники атаковали отряд с тыла. Уловка со стадом была задумана лишь для отвлечения.
– Сзади! Сзади! – отчаянно завопил Халь и со всех ног бросился к лагерю.
Он еще бежал, проклиная себя за то, что оставил Брид, когда товарищи все-таки услышали предупреждение и развернулись навстречу новой опасности. Пип отважно вызывал врага на бой, а Кеовульф преградил собой путь в лагерь. Всадники уже перемахнули через холм. Нет! Это же не обычные всадники. Кентавры – Халь видел их только в книгах: полулюди, полукони. Чудовища со свирепыми криками неслись на сгрудившийся в кучку отряд.
– Халь, лови меч!
Кеовульф швырнул юноше древний клинок поверх голов своих спутников – те пригнулись.
До Брид и Кимбелин оставалось всего несколько шагов. Халь взвился в воздух, ловя на лету рукоять, и тут же уши ему наполнил знакомый возбуждающий гул битвы. Не теряя ни секунды, торра-альтанец ринулся в бой. Кеовульф отпрянул вправо, освобождая Халю место для размаха, Пип – влево. Оба уже тоже выхватили мечи.
Мимо уха юноши просвистела стрела – ровнехонько в человечью грудь первого кентавра, что уже несся на Халя. Чудовище повалилось на колени и обрушилось наземь, сбив с ног и молодого воина. Тот высвободился и вскочил на ноги, молча благодаря Абеляра за то, что второго кентавра тот сшиб дальше, не подпустив слишком близко. А совсем рядом уже нависал третий. Халь наотмашь полоснул его по боку. Клинок разрезал тугую конскую грудь и вошел в мягкий человеческий живот.
Отчаянный крик Кимбелин предупредил юношу – сзади грозит опасность. Резко выдохнув, Халь энергично подсек рунным мечом передние ноги следующему кентавру. Фонтан крови брызнул ему в лицо, залил плечи и грудь. Развернувшись, молодой воин бросился на выручку Брид.
Огромный и проворный черный кентавр скакал к ней во весь опор, размахивая тяжелой палицей. Пип всадил ему стрелу в плечо, но остановить не сумел. Следующая стрела лишь царапнула широкий круп кентавра, уже нависавшего над Брид. Халь ничего не мог сделать, он не успевал… и тут Абеляр закрыл своим телом бессильно распростертое тело жрицы.
Палица опустилась. Раздался тошнотворный хруст костей и сдавленный вопль. Халь рубанул кентавра сзади и ощутил, как рунный меч рассек кость. Чудовище завизжало и обрушило палицу уже на торра-альтанца. Удар скользнул по руке Халя. Отпрянув, юноша описал мечом полный круг и перерубил одним махом все четыре ноги кентавра.
Падая, тот издал пронзительный вопль, но в верхней, человеческой половине еще оставалось довольно энергии для того, чтобы напоследок снова ударить юношу палицей. Молодой воин инстинктивно вскинул руку, защищаясь, – раздался треск, хруст, и она бессильно вмялась ему в плечо. Но пока еще Халь не чувствовал боли.
Земля задрожала от падения тяжелого тела. Не двигаясь с места, Халь с силой сделал выпад и пронзил мечом человеческую грудь кентавра. Смуглое лицо юноши побледнело от усилия. Остальные полулюди-полукони, задрав хвосты, поскакали прочь со скоростью настоящих ориаксийских чистокровок.
Осознание всего произошедшего едва не сбило Халя с ног. Брид!
Кеовульф уже стягивал с Абеляра плащ.
– О, силы небесные! – выдохнул рыцарь.
– Брид! Брид… она жива? Брид! – простонал Халь, делая шаг вперед.
Меч выпал из ослабевших пальцев, обе руки бессильно повисли.
Кеовульф осторожно снял Абеляра с тела девушки. Голова лучника безжизненно покачивалась, на затылке чернела огромная вмятина. Но на лице застыло торжественное и удовлетворенное выражение. Рыцарь сурово и печально опустил лучника на землю и закрыл ему глаза.
Не в силах даже пошевелиться, Халь молча наблюдал, как калдеец, сведя брови от волнения, опустился на колени рядом с Брид. По левой руке юноши растекалась жгучая, непереносимая боль. В горячке схватки он ничего не чувствовал, но теперь, когда боевой пыл угас, рана так пульсировала, что в голове у Халя помутилось, он пошатнулся и едва не упал.
– Все в порядке, – сообщил Кеовульф. – Абеляр спас ее.
Значение слов рыцаря накрыло юношу такой волной облегчения, что его аж затрясло. Кеовульф сочувственно поглядел на друга, кто-то еще сзади поддерживал юношу за талию, не давая упасть.
Следующие несколько часов Халь не воспринимал ничего, кроме леденящего холода во всем теле. Порой ему чудилось, будто он вновь погребен в могиле, и Кеовульф снова собирается отрезать ему руку, чтобы уберечь от гангрены.
– Нет, нет, не надо. Уж лучше смерть, – кричал он в бреду.
Кто-то, должно быть, Кеовульф, влил ему в горло какую-то жидкость. Впадая в блаженное оцепенение, торра-альтанец понял, что то был маковый настой.
Прошло несколько дней, прежде чем юноша вынырнул из череды странных снов, в которых ему почему-то виделся Спар с младенцем на руках, да еще в какой-то диковинной компании: сплошь великаны и нимфы. Из этих грез Халя выдернул звучный и скорбный напев, что унес его в штормовое, одетое облаками небо. Во всем мире словно не осталось ничего, кроме торжественной погребальной песни.
С усилием вырвавшись из нелепого сна, молодой воин открыл глаза. Стояла глубокая ночь, ничего не было видно, лишь чувствовался какой-то неприятный запах. Через несколько минут глаза раненого начали привыкать к тьме и различать в ней какие-то черные силуэты. Душу сжало от чувства невосполнимой потери. Левую руку жгло острой болью.
Совсем рядом кто-то пел. Глубокий звучный голос выводил прекрасную и печальную мелодию, и только теперь Халь узнал в ней песню из своего сна. Кеовульф сидел, скрестив ноги, возле костра и, глядя в огонь, слагал траурную песнь по Абеляру.
Халь попытался сесть.
– Спокойней, парень. Лежи, нам не к спеху, бежать некуда, – повернулся к нему рыцарь.
– Где Брид? – прохрипел молодой воин.
– Еще спит, – поспешно заверил Кеовульф.
Халь снова начал приподниматься, но дикая боль в руке повалила его обратно. Юноша понял, что удушающее зловоние исходит именно от его раны, но не мог заставить себя поглядеть на нее.
– Мне приснилось, или Абеляр и правда убит? Слова душили его.
– Мертв, – горько произнес калдеец.
– Как жаль, – неловко промямлил Халь. – Он был прекрасным человеком.
Кеовульф кивнул.
– Из самых лучших, – хрипло согласился он.
– Мы обязаны ему всем, – простонал Халь. Страшно подумать, что было бы, окажись Абеляр менее доблестен и благороден! – А все, что он знал обо мне, – это что я ревнивый и безмозглый кретин, проклятие всем своим друзьям и любимым.
Кеовульф неопределенно хмыкнул.
– Кабы не он, Брид была бы уже мертва.
Халь откинулся на спину, кляня себя, на чем свет стоит. Интересно, узнает ли когда-нибудь Абеляр о том, как благодарен ему юноша за самопожертвование? Молодой воин так и утопал в невеселых раздумьях, пока боль в ране не вырвала его из этого самобичевания.
Надо чем-то занять голову, как-то отвлечься.
– Где мы? Могу я быть чем-то полезен? Порыв свежего соленого ветра разогнал вонь. В воздухе витала влага.
– Ничем. Лежи, набирайся сил. Пип найдет корабль. Мы на западном побережье Кеолотии, на полуострове Трех сестер.
– Что! Сколько ж это дней я валялся в отключке? Халь попытался перекатиться на бок и встать, но тело свело болью и он снова обмяк.
– На твоем месте я бы этого не делал, – добродушно посоветовал Кеовульф. – Мне бы не хотелось, чтобы у тебя опять разыгралась лихорадка. Приятно, знаешь ли, слышать твой голос, дружище. А то я уже начал скучать. – Он улыбнулся, но тут же посерьезнел. – Халь, мы должны принять решение. Я промыл твою…
По его тону торра-альтанец сразу понял, что он хочет сказать. Хотя Халь не видел своей левой руки, но боль и отвратительный запах недвусмысленно говорили: все не так уж хорошо.
– Нет! Нет! Мне нужна рука! – резко вскричал юноша, объятый прежним ужасом, пережитым под чародейским наваждением. Застонав, он бессильно откинул голову и заплетающимся языком спросил: – А Брид? Она хоть раз шевелилась?
– Нет, – с суровой печалью ответил рыцарь. Халь кивнул.
– Надо доставить ее домой.
Набравшись храбрости, он глянул на левую руку, скрытую под толстой повязкой. Сквозь свежий бинт уже проступили тошнотворные гнойные пятна. Молодой воин вскинул глаза на старшего товарища.
– Скажи мне самое худшее.
– Кентавр раздробил тебе запястье, осколки торчат из кожи. Началась лихорадка, вся рука вокруг раны воспалилась. Ядовитый гной убивает тебя. Возможно, если бы Брид могла тебя лечить, все пошло бы по-другому, но прошло уже слишком много времени. Я должен…
– Нет! Я тебе запрещаю, слышишь? Оставь мне руку! Скоро уже мы вернемся к Керидвэн. Она уймет лихорадку и залечит мне руку. Буду как новенький!
Он устремил взор в небеса. При мысли об Абеляре горло сжалось от боли.
– Как бы хотелось доказать тебе, что и я не такой уж никчемный слабак, – пробормотал он.
Извернувшись, юноша поискал глазами Брид. Маленькая, закутанная в одеяло фигурка недвижно покоилась у костра рядом с Кимбелин. Золотые локоны принцессы сверкали в отсветах огня. Она отодвинула нетронутую тарелку с едой, нервно поднялась и направилась прочь от лагеря, точно хотела побыть наедине со своими мыслями. Однако Халь сейчас мог думать только о своей невесте.
– Брид, Брид, – негромко окликнул он, но девушка не пошевелилась.
Молодой лорд отвернулся. Как ни мечтал он хотя бы прикоснуться к возлюбленной, но все равно не мог смотреть на нее без горечи. Перед мысленным взором сразу вставал ее образ – вместе с тем полузверем. О, Халь более всего жаждал, чтобы с возлюбленной все было хорошо, но пока не мог видеть ее. Он со стоном прикрыл глаза, чувствуя, как боль из запястья поднимается к плечу.
– Хочешь еще макового настоя? – спросил Кеовульф, из-под руки глядя на юношу. Рыцарь все так же сидел, скрестив ноги, перед огнем и возился с чем-то у себя на коленях. – Он не даст тебе ясно соображать, зато снимет боль. Другого средства нет.
– Мне хочется немного подумать, – сдавленно произнес Халь, силясь вытеснить из мыслей страх потерять руку и гнусное видение, все еще стоящее перед глазами. – А что у тебя в руке?
– Рубины, – беспечно пояснил калдеец. – Рубины и кольцо.
Халь удивленно хмыкнул. Сил разговаривать почти не осталось.
– Я отправился по следу мерзавцев, что наслали на нас стадо.
– Выяснил, чего они надеялись… Кеовульф покачал головой.
– Нет. Убил всех до единого. Сам теперь понимаю, дурака свалял. Просто не мог сдержаться.
– Прекрасно тебя понимаю, – кивнул Халь. Рыцарь пожал плечами.
– Я обыскал тела. Мне все казалось, тут что-то не так. Ну, с какой стати нападать на нас без малейшего повода с нашей стороны? Похоже, по крайней мере один из них был овиссийцем. – Он подкинул кольцо на ладони, снова поймал и поднес к глазам. – Баран, обвитый змеей. На пальце кольцо, а карманы набиты солнечными рубинами.
– Покажи-ка кольцо, – потребовал Халь. Кеовульф сунул ему в правую руку золотой ободок.
– Это не герб барона Годафрида, но очень на него похож. Должно быть, кого-то из его родни. Надо думать, страшатся нашего возвращения, страшатся потерять Торра-Альту и все богатства наших гор, когда мы вернем принцессу. Едва мы объявимся в городе, овиссийцы мгновенно будут опорочены в глазах короля.
– Но откуда они узнали, что мы здесь? – удивился Кеовульф.
– От того кеолотианского барона, кузена Годафрида, о котором все твердит Пип, – предположил Халь.
Кеовульф молча кивнул, ссыпал рубины в карман и отправился обходить лагерь дозором. Боль снова накрыла Халя тяжелой волной, и он простонал всю ночь до утра, чувствуя рядом незримое присутствие Абеляра. Юноша все слабел, резкое жжение в руке усиливалось. Но мучительнее всего были мысли о Брид, страх, что он никогда более не сможет взглянуть на нее с прежним страстным желанием. И все же Халь не мог разлюбить ее. Но она, она наверняка разлюбит его, ведь он пытался ее убить.
– О, Великая Мать! – вскричал Халь. – Что же мне делать?
Ответ так и не пришел. Все, что только было прежде прекрасного, погибло и увяло.
– Кеовульф, – хрипло выдавил юноша. Рыцарь мгновенно оказался рядом, загораживая широкими плечами разгорающуюся зарю. – Кеовульф, я передумал, дай мне макового настоя.
Уж лучше опять впасть в забытье, лишь бы избавиться от кошмарных мыслей.
Пока Кеовульф отмерял нужную дозу, примчался взбудораженный Пип.
– Ты уже покормил принцессу завтраком, да? Ох, Кеовульф, ты же обещал, что не станешь! Ты все испортил!
– О чем это ты? – со смехом осведомился рыцарь. – Коли уж ты так твердо вознамерился стать ее верным щенком, шансов тебе представится еще сколько угодно.
– Я просто хотел, чтобы она обратила на меня внимание. Только и всего.
– Ну, да, ясно, – усмехнулся калдеец. – Хочешь стать Королевским Поборником, чтобы мне пришлось кланяться тебе в ножки.
– Именно! – засмеялся в ответ Пип. Кеовульф вдруг посерьезнел.
– Не трать времени, малыш. Рэвик ни за что не позволит торра-альтанцу занять столь важный, пост. А теперь расскажи-ка, какие новости ты принес.
– Отличные, – просиял Пип. – С утра отплывает корабль в Горту. Торговец пряностями. Придется тебе усовершенствовать твой овиссийский – потому как по-бельбидийс-ки, кажись, они ни бе, ни ме. – Он пожал плечами. – Говорят, сейчас как раз благоприятный ветер, так что плавание не затянется.
19
Смахивая с носа капли дождя, Каспар ссутулился под толстым медвежьим плащом и нежно погладил мирно спящую на груди Изольду. Долетающие с океана Тетис шторма, что обрушивались на материк холодными ливнями, ничуть не тревожили малышку. А вот всем остальным было невесело. Конек Каспара угрюмо брел вперед, понурив голову, жалящий ветер трепал его гриву и хвост, копыта утопали в жидкой грязи. Юноше то и дело приходилось подбадривать его, хлопая пятками по круглым бокам.
Молодой воин обернулся на остальных. После того как маленький отряд спустился с лиловых гор и удалился от Неграферра, Изелла ухитрилась стащить где-то верховых лошадей, да еще одну лишнюю, чтобы везла провиант и огромный запас воды. Похоже, дочь Ясеня умела пробираться среди людей так, что никто даже не замечал ее. Пеннард и Придди, всадники неопытные и неумелые, то и дело вязли в топком месиве, а вот Изен топал и топал вперед, не выказывая ни малейших признаков усталости. Трог трусил бок о бок с поджарой длинноногой гончей Пеннарда. Изеллы нигде видно не было.
Желая помочь Каспару всем, чем только можно, Ведунья Ясеня велела Придди отправляться с ним, ведь девочка так привязалась к Изольде. Изен с Изеллой также получили приказ сопровождать юношу. Пеннард сам вызвался проводить их хотя бы до владений Императрицы. Каспар обрадовался, до сих пор он и не осознавал, как же соскучился по общению со сверстником. А Придди оказалась бесценной помощницей по уходу за Изольдой. Торра-альтанец признательно улыбнулся девочке. Она ответила ему ничего не выражающим взглядом, с оборок ее капюшона стекали струи воды.
Каспар пожал плечами. А какой еще реакции он ожидал? Хотя лицом Придди сильно напоминала Пеннарда, чувствовалось в ней что-то решительно нечеловеческое. Даже прелестный мелодичный голос звучал как-то не по-людски. Зато Изольду она просто обожала. До чего же приятно было разделить с кем-то ответственность за малышку. Правда, самой-то Придди только-только исполнилось восемь, но женщины Ясеня доверяли ей очень много. По манерам и поведению Каспар дал бы ей лет тринадцать, не меньше.
Младшая сестренка Пеннарда была очень хорошенькой, только совсем хрупкой и диковатой. На худеньком большеротом личике сияли огромные глаза. Она почти все время держалась в сторонке, но часто поглядывала на брата. Его появление явно крайне интриговало и озадачивало ее, однако девочка всем видом выражала глубочайшее осуждение. А ее поведение чем дальше, тем сильнее настораживало Каспара.
Отряд въехал под своды букового леса, дождь стал слабее. В зарослях шумно хрюкали кабаны. Было решено устроить привал, и Придди тотчас же вызвалась покормить Изольду.
– Можно я ее подержу? – спросил Каспар после того, как Изольду покормили и переодели.
Придди с явной неохотой протянула ему малышку. Раз за разом они разыгрывали все тот же сценарий, пока однажды, на четвертый день пути, Придди не взбунтовалась.
– Нет, – твердо заявила она, глядя ему прямо в глаза.
– Как это, нет? – нервно засмеялся Каспар.
– Это не твой ребенок. Она из народа Ясеня.
– Изен! – позвал юноша гигантского воина, чья непомерная сила весьма помогала всему отряду в пути. – Изен, объясни Придди, что Изольда – моя дочь.
– Ну, ладно, ладно, – сдалась та, протягивая ему малышку.
Изольда восторженно завизжала и прижалась к Каспару. Сердце юноши вмиг растаяло. С тех пор Придди больше не спорила, хотя в душе явно не смирилась.
Отряд снова двинулся в путь. Каспар окинул взглядом пересеченную местность, выискивая Изеллу. Где же она? Эта женщина исчезала в один момент, заметить ее было труднее, чем птичку-крапивника.
– Изен, где Изелла?
Гигант добродушно улыбнулся.
– Откуда мне знать?
– Только не думай, что он такой уж глупый! – воинственно заявила Каспару Придди. – Это большая ошибка. Они сильные и агрессивные, но совсем не глупые.
Изен с ухмылкой поглядел на них обоих. Просто не верилось, что это то же самое существо, которое недавно на глазах Каспара яростно разрывало врагов на куски. Торра-альтанец пожал плечами, но не смог сдержать улыбки, когда великан на ходу сорвал темно-красный цветочек и мечтательно понюхал его. Они преодолели уже более пятидесяти миль к северу, и с каждым днем Изен становился все веселее и беззаботнее.
– Какой воздух! – восклицал он. – Какой воздух! Он придает мне сил.
Внезапно впереди, всего в нескольких ярдах от Каспара, появилась Изелла. Юноша вздрогнул. Судя по выражению лица прекрасной охотницы, она отнюдь не разделяла радостного настроя своего брата.
– Наши дети болеют. Артнау при смерти, а если он умрет, Ведунья Ясеня тоже зачахнет. Надо спешить, – сокрушенно пожаловалась она.
Наконец дорога снова вывела к побережью. Внизу простиралось черное море, испещренное белыми барашками волн. В темную воду вторгался широкий треугольник мыса, над серыми тенями просвечивала желтая полоса песка. С востока у берега рассыпалась череда островков. В волнах прибоя покачивалось около тридцати кораблей. Каспар обратил внимание, что, как и у кораблей Неграферра, носы у них были очень широкими. На севере над морем плыла гряда белых гор. Юноша нахмурился. А это еще что? Конечно, климат тут холоднее, свежий воздух так и бодрит, но все-таки не настолько холодно, чтобы целый остров утопал в снегу. Каспар поглядел на Пеннарда.
– И как нам добиться аудиенции у Императрицы?
Он надеялся придумать какой-нибудь толковый план еще по пути сюда, но так ничего и не придумал. С какой бы стати Императрице принимать их? Оставалось уповать лишь на замысел Пеннарда.
– У меня все продумано. Я собирался плыть в Оран прямо из Неграферра, но теперь мы можем доехать до Арденана на том конце полуострова и перебраться через пролив на пароме. Уверен, пусть моя сука и беременна, но все равно ее внешность сама за себя говорит. Императрица услышит о ней и обязательно захочет со мной встретиться. А я спрошу, не нужен ли ей хороший псарь.
Каспар весьма сомневался, что этот план сработает. Наивный парнишка был доверху набит романтическими идеалами, но понятия не имел о реальной жизни.
На следующий день они въехали на холм, что нависал над Арденаном, и сели обедать. Люди ели хлеб и вяленую рыбу, которую здесь можно было купить где угодно, а Изен с Изеллой пили неимоверное количество воды и пощипывали лепестки орхидей Тетиса – перед отъездом из долины они набрали несколько охапок этих цветов.
После еды спустились в город. Окна прочных каменных домов были закрыты ставнями против резкого ветра с моря. Низкорослый народец отличался дружелюбием, а в порту бурлила жизнь, все въезды и выезды были забиты телегами.
– Вся штука в том, что война куда как полезна для торговли, – со знающим видом произнес Пеннард, и на сей раз Каспар с ним согласился.
Изен с Изеллой поплотнее закутались, чтобы, не возбуждать подозрений, и маленький отряд подошел к ближайшему же кораблю, что покачивался у мола. Мотки каната удерживали деревянное суденышко от столкновения со скользкими от водорослей камнями причала.
Молодой воин обернулся на остальных. После того как маленький отряд спустился с лиловых гор и удалился от Неграферра, Изелла ухитрилась стащить где-то верховых лошадей, да еще одну лишнюю, чтобы везла провиант и огромный запас воды. Похоже, дочь Ясеня умела пробираться среди людей так, что никто даже не замечал ее. Пеннард и Придди, всадники неопытные и неумелые, то и дело вязли в топком месиве, а вот Изен топал и топал вперед, не выказывая ни малейших признаков усталости. Трог трусил бок о бок с поджарой длинноногой гончей Пеннарда. Изеллы нигде видно не было.
Желая помочь Каспару всем, чем только можно, Ведунья Ясеня велела Придди отправляться с ним, ведь девочка так привязалась к Изольде. Изен с Изеллой также получили приказ сопровождать юношу. Пеннард сам вызвался проводить их хотя бы до владений Императрицы. Каспар обрадовался, до сих пор он и не осознавал, как же соскучился по общению со сверстником. А Придди оказалась бесценной помощницей по уходу за Изольдой. Торра-альтанец признательно улыбнулся девочке. Она ответила ему ничего не выражающим взглядом, с оборок ее капюшона стекали струи воды.
Каспар пожал плечами. А какой еще реакции он ожидал? Хотя лицом Придди сильно напоминала Пеннарда, чувствовалось в ней что-то решительно нечеловеческое. Даже прелестный мелодичный голос звучал как-то не по-людски. Зато Изольду она просто обожала. До чего же приятно было разделить с кем-то ответственность за малышку. Правда, самой-то Придди только-только исполнилось восемь, но женщины Ясеня доверяли ей очень много. По манерам и поведению Каспар дал бы ей лет тринадцать, не меньше.
Младшая сестренка Пеннарда была очень хорошенькой, только совсем хрупкой и диковатой. На худеньком большеротом личике сияли огромные глаза. Она почти все время держалась в сторонке, но часто поглядывала на брата. Его появление явно крайне интриговало и озадачивало ее, однако девочка всем видом выражала глубочайшее осуждение. А ее поведение чем дальше, тем сильнее настораживало Каспара.
Отряд въехал под своды букового леса, дождь стал слабее. В зарослях шумно хрюкали кабаны. Было решено устроить привал, и Придди тотчас же вызвалась покормить Изольду.
– Можно я ее подержу? – спросил Каспар после того, как Изольду покормили и переодели.
Придди с явной неохотой протянула ему малышку. Раз за разом они разыгрывали все тот же сценарий, пока однажды, на четвертый день пути, Придди не взбунтовалась.
– Нет, – твердо заявила она, глядя ему прямо в глаза.
– Как это, нет? – нервно засмеялся Каспар.
– Это не твой ребенок. Она из народа Ясеня.
– Изен! – позвал юноша гигантского воина, чья непомерная сила весьма помогала всему отряду в пути. – Изен, объясни Придди, что Изольда – моя дочь.
– Ну, ладно, ладно, – сдалась та, протягивая ему малышку.
Изольда восторженно завизжала и прижалась к Каспару. Сердце юноши вмиг растаяло. С тех пор Придди больше не спорила, хотя в душе явно не смирилась.
Отряд снова двинулся в путь. Каспар окинул взглядом пересеченную местность, выискивая Изеллу. Где же она? Эта женщина исчезала в один момент, заметить ее было труднее, чем птичку-крапивника.
– Изен, где Изелла?
Гигант добродушно улыбнулся.
– Откуда мне знать?
– Только не думай, что он такой уж глупый! – воинственно заявила Каспару Придди. – Это большая ошибка. Они сильные и агрессивные, но совсем не глупые.
Изен с ухмылкой поглядел на них обоих. Просто не верилось, что это то же самое существо, которое недавно на глазах Каспара яростно разрывало врагов на куски. Торра-альтанец пожал плечами, но не смог сдержать улыбки, когда великан на ходу сорвал темно-красный цветочек и мечтательно понюхал его. Они преодолели уже более пятидесяти миль к северу, и с каждым днем Изен становился все веселее и беззаботнее.
– Какой воздух! – восклицал он. – Какой воздух! Он придает мне сил.
Внезапно впереди, всего в нескольких ярдах от Каспара, появилась Изелла. Юноша вздрогнул. Судя по выражению лица прекрасной охотницы, она отнюдь не разделяла радостного настроя своего брата.
– Наши дети болеют. Артнау при смерти, а если он умрет, Ведунья Ясеня тоже зачахнет. Надо спешить, – сокрушенно пожаловалась она.
Наконец дорога снова вывела к побережью. Внизу простиралось черное море, испещренное белыми барашками волн. В темную воду вторгался широкий треугольник мыса, над серыми тенями просвечивала желтая полоса песка. С востока у берега рассыпалась череда островков. В волнах прибоя покачивалось около тридцати кораблей. Каспар обратил внимание, что, как и у кораблей Неграферра, носы у них были очень широкими. На севере над морем плыла гряда белых гор. Юноша нахмурился. А это еще что? Конечно, климат тут холоднее, свежий воздух так и бодрит, но все-таки не настолько холодно, чтобы целый остров утопал в снегу. Каспар поглядел на Пеннарда.
– И как нам добиться аудиенции у Императрицы?
Он надеялся придумать какой-нибудь толковый план еще по пути сюда, но так ничего и не придумал. С какой бы стати Императрице принимать их? Оставалось уповать лишь на замысел Пеннарда.
– У меня все продумано. Я собирался плыть в Оран прямо из Неграферра, но теперь мы можем доехать до Арденана на том конце полуострова и перебраться через пролив на пароме. Уверен, пусть моя сука и беременна, но все равно ее внешность сама за себя говорит. Императрица услышит о ней и обязательно захочет со мной встретиться. А я спрошу, не нужен ли ей хороший псарь.
Каспар весьма сомневался, что этот план сработает. Наивный парнишка был доверху набит романтическими идеалами, но понятия не имел о реальной жизни.
На следующий день они въехали на холм, что нависал над Арденаном, и сели обедать. Люди ели хлеб и вяленую рыбу, которую здесь можно было купить где угодно, а Изен с Изеллой пили неимоверное количество воды и пощипывали лепестки орхидей Тетиса – перед отъездом из долины они набрали несколько охапок этих цветов.
После еды спустились в город. Окна прочных каменных домов были закрыты ставнями против резкого ветра с моря. Низкорослый народец отличался дружелюбием, а в порту бурлила жизнь, все въезды и выезды были забиты телегами.
– Вся штука в том, что война куда как полезна для торговли, – со знающим видом произнес Пеннард, и на сей раз Каспар с ним согласился.
Изен с Изеллой поплотнее закутались, чтобы, не возбуждать подозрений, и маленький отряд подошел к ближайшему же кораблю, что покачивался у мола. Мотки каната удерживали деревянное суденышко от столкновения со скользкими от водорослей камнями причала.