Страница:
— Как? — поинтересовался Каландрилл.
Бураш беззвучно рассмеялся, и словно волны весело заплескались о прибрежную полосу.
Точно так же, как ты позвал меня, человек. Они услышат тебя, если ты позовешь громко. А теперь — вперед. Время бежит, и, хоть я и бог, я бессилен перед его бегом.
Каландрилл хотел задать еще вопрос, но Бураш, посчитав, что и так сказал много, прижал их к пахнущей морем груди, и в следующее мгновение они рванули с места. Рыбы разлетались в разные стороны, освобождая путь богу, несущемуся по глубинам своего царства.
Они проплывали над останками кораблей, мимо рифов и скал, акул и других хищных рыб, некоторые бросались за ними вдогонку. Но кто может тягаться в скорости с богом? Каландрилл, все еще под впечатлением от чудесного избавления, не забывал смотреть по сторонам. Катя и Брахт прижимались друг к другу. Синяк у Брахта рассосался, и на лице его сейчас было написано такое же удивление, как и на лице Каландрилла. Дышали ли они под водой, или божество сделало так, что они могли обходиться без воздуха? Этого они не ведали. Они знали только то, что Бураш нес их так быстро, как не смогло бы ни одно даже самое быстроходное судно в Узком море.
Сколь долго продолжалось это чудесное путешествие, они не знали. Но им показалось, что прошло совсем немного времени, и они всплыли прямо перед вануйским судном. Теккан побелел, когда огромная рука подняла и опустила их на палубу. Лучники в мгновение ока подняли луки, и Каландрилл закричал, чтобы они опустили оружие. Катя повторила то же на вануйском.
— Что… — охнул Теккан. Обычно бесстрастное выражение на его лице сменилось крайним удивлением. — Кто…
— Повелитель Бураш на нашей стороне, — пояснил Каландрилл. — Остальное расскажем по дороге.
Спустите парус, а то он превратится в лохмотья, посоветовал бог. И держитесь покрепче. Я донесу вас до Лиссе.
Еще не придя в себя от удивления, Теккан передал команду, а Бураш ушел под воду. Военное судно вздрогнуло и помчалось по волнам, как резвый жеребец.
Глава шестая
Бураш беззвучно рассмеялся, и словно волны весело заплескались о прибрежную полосу.
Точно так же, как ты позвал меня, человек. Они услышат тебя, если ты позовешь громко. А теперь — вперед. Время бежит, и, хоть я и бог, я бессилен перед его бегом.
Каландрилл хотел задать еще вопрос, но Бураш, посчитав, что и так сказал много, прижал их к пахнущей морем груди, и в следующее мгновение они рванули с места. Рыбы разлетались в разные стороны, освобождая путь богу, несущемуся по глубинам своего царства.
Они проплывали над останками кораблей, мимо рифов и скал, акул и других хищных рыб, некоторые бросались за ними вдогонку. Но кто может тягаться в скорости с богом? Каландрилл, все еще под впечатлением от чудесного избавления, не забывал смотреть по сторонам. Катя и Брахт прижимались друг к другу. Синяк у Брахта рассосался, и на лице его сейчас было написано такое же удивление, как и на лице Каландрилла. Дышали ли они под водой, или божество сделало так, что они могли обходиться без воздуха? Этого они не ведали. Они знали только то, что Бураш нес их так быстро, как не смогло бы ни одно даже самое быстроходное судно в Узком море.
Сколь долго продолжалось это чудесное путешествие, они не знали. Но им показалось, что прошло совсем немного времени, и они всплыли прямо перед вануйским судном. Теккан побелел, когда огромная рука подняла и опустила их на палубу. Лучники в мгновение ока подняли луки, и Каландрилл закричал, чтобы они опустили оружие. Катя повторила то же на вануйском.
— Что… — охнул Теккан. Обычно бесстрастное выражение на его лице сменилось крайним удивлением. — Кто…
— Повелитель Бураш на нашей стороне, — пояснил Каландрилл. — Остальное расскажем по дороге.
Спустите парус, а то он превратится в лохмотья, посоветовал бог. И держитесь покрепче. Я донесу вас до Лиссе.
Еще не придя в себя от удивления, Теккан передал команду, а Бураш ушел под воду. Военное судно вздрогнуло и помчалось по волнам, как резвый жеребец.
Глава шестая
Холод не досаждал больше Ценнайре. Он превратился в абстрактное понятие. Так же, как голод и жажда. Свет, тьма — для глаз ее теперь все было едино… Свою прежнюю жизнь она, как змея кожу, оставила позади. и хотя внешне оставалась такой же прекрасной, как и прежде, по сути своей она стала больше чем простая смертная и наслаждалась теперь вновь приобретенной властью. Не прикажи ей Аномиус скрывать тайну своего существа, она отправилась бы в Вишат'йи исполнять приказание своего повелителя в любом виде, хоть обнаженной.
Но, следуя указаниям Аномиуса, она оделась изысканно. На ней были туника и панталоны из тонкого зеленого шелка — так путешествуют дамы знатного происхождения. На плечах — плащ, подбитый темным мехом. Голову ей прикрывала черного цвета лохматая шапочка, а ноги были обуты в темно-зеленые сапожки. Материализовавшись зимней ночью недалеко от гавани, она с женской тщательностью привела себя в порядок и постаралась придать бледному лицу своему выражение, подобающее ее новому положению. Вексилланом здесь был Киндар эк'Ниль, сказал ей Аномиус. И в этом качестве он должен знать обо всех чужеземцах, среди которых могли оказаться и разыскиваемые ею двое обидчиков Аномиуса. С другой стороны, Ценнайра могла обратиться и к колдуну Менелиану, но Аномиус рекомендовал его только на крайний случай, ибо, заподозрив неладное, тот мог докопаться до ее сути и даже попытаться уничтожить ее. Хотя, по правде говоря, Аномиус был уверен, что тайну Ценнайры по силам раскрыть только большому таланту, а сама она ощущала в своем внешне хрупком теле такую мощь, что была готова потягаться с любым из колдунов тирана. Но, послушная воле своего властелина, она направилась к вексиллану в качестве посыльной Нхур-Джабаля с рекомендательным письмом, каковое достал для нее Аномиус.
Осторожно ступая через нечистоты, она направилась к площади. Из-за груды мусора на нее зашипела кошка, ощерившись и распушив хвост, словно чувствуя, что она не та, за кого себя выдает. Ценнайра взглянула ей в глаза и зашипела в ответ. Кошка стремглав бросилась в тень. Ценнайра улыбнулась и пошла дальше.
Стояли бледные, уже не зимние, но еще и не весенние сумерки, и площадь была освещена фонарями и светом, падавшим из окон и дверей таверн и трапезных. Впереди клубился легкий туман, внизу поблескивала сырая брусчатка. Ценнайра поплотнее закуталась в плащ, словно ей было зябко, — так делали все прохожие, попадавшиеся ей на пути. В большинстве своем — матросы или портовые рабочие. Время от времени встречались солдаты и гулящие женщины. На нее смотрели с удивлением, словно не понимая, как столь хрупкая красавица может разгуливать одна в таком неспокойном квартале. Но Ценнайра чувствовала себя совершенно непринужденно и не обращала внимания ни на охотливые взгляды, ни на непристойные предложения. Она просто шла к гавани.
В конце улицы возвышалась баррикада, охраняемая гревшимися у костра солдатами в доспехах из драконьих шкур. Их командир, сераскер, поднял руку, останавливая Ценнайру, и хриплым грубым голосом поинтересовался, что ей нужно.
— Я здесь по делам тирана, — с улыбкой пояснила она, протягивая верительную грамоту. — Ты умеешь читать?
— Умею, — промычал сераскер и, помедлив, добавил что-то вроде «госпожа», заметив сердитый блеск ее карих глаз. Он медленно читал бумагу, больше доверяя печати, нежели словам, и наконец, возвращая свиток, спросил: — Что тебе здесь нужно, госпожа?
— У меня поручение к вексиллану Киндару эк'Нилю, — пояснила Ценнайра, наслаждаясь своей властью. — Проводи.
Сераскер нахмурился, но, пожав плечами, отдал приказ солдату провести ее через баррикады к башне у пристани. Солдат довел ее до ворот и передал в руки одетых в доспехи часовых. Те рассматривали Ценнайру с явным интересом; она нетерпеливо притопывала ножкой. Наконец один из них скрылся за воротами и через несколько мгновений пригласил ее к вексиллану.
Внутри стоял запах протухшей воды, кожи, смазанного маслом оружия, драконьих шкур, пищи, эля и наркотического табака. Ценнайра сморщила носик — если в том, что сделал с ней Аномиус, и было что-то неприятное, так это обостренные до предела чувства. С недовольным видом аристократки, от рождения не привыкшей к подобной пошлости, она прошла в более изысканные покои, где расположился сам вексиллан.
Киндар эк'Ниль встал ей навстречу. Он имел военную выправку. Талия его была перехвачена кожаным Ремнем, сбоку висел кинжал. При виде Ценнайры глаза его восхищенно заблестели, и, жестом отпустив солдата, он поклонился и произнес:
— Приветствую тебя, госпожа. Насколько я понимаю, у тебя есть грамоты?
— Именно.
Ценнайра протянула ему верительную грамоту, сняла с головы шляпку и непринужденно взмахнула распущенными волосами. Прочитав документ, вексиллан сложил его и вернул Ценнайре, жестом приглашая ее сесть.
— Прошу, садись. Могу я предложить вина?
Ценнайре было все равно, но она кивнула и одарила его улыбкой. Пока он ходил к маленькому столику за кувшином и кубками, она осмотрела покои. Комната мало чем отличалась от тех, что она в огромном количестве видела в Нхур-Джабале, обслуживая солдат. Типично мужская комната. Два стула, на одном из которых сидела она, стояли подле горевшего камина. Над столом — узкое, как бойница, и задернутое занавесками окно; под ногами — каменный пол. Дверь в противоположной стене вела в опочивальню эк'Ниля. Запах древесного дыма и металла, пропитавший все помещение, теперь затерялся за густым запахом явного, неприкрытого желания, переполнявшего вексиллана. Едва сдерживая усмешку, она приняла из его рук кубок. Ценнайра всегда наслаждалась властью, которую давала ей над мужчинами ее внешность; теперь же, с новой жизнью, она просто упивалась своим полным превосходством над ними. И она смеялась над мужской примитивностью. Ценнайра поставила кубок и расстегнула застежку плаща, скидывая его с плеч. Эк'Ниль, кажется, готов был лопнуть.
— Чем могу быть полезен, госпожа Ценнайра? — спросил он, галантно поднимая кубок.
— Мне нужно кое-что узнать. — Она сделала небольшой глоток, пристально глядя ему в лицо. Желание его было настолько явным, что ей даже не надо было втягивать носом воздух. С ним все будет просто, решила она. — Кое-что о чужестранцах, угрожающих тирану.
Запах эк'Ниля несколько ослаб, когда она описала ему Каландрилла и Брахта. Теперь от него пахло не вожделением, а напряженным ожиданием и беспокойством. Она все поняла, но терпеливо дожидалась ответа.
Эк'Ниль попытался скрыть свое волнение и привести в порядок мысли, приглаживая смазанные маслом волосы.
— Я их видел, — произнес он наконец с едва заметной дрожью в голосе. — Они прибыли на черном военном судне с вануйцами. С ними была женщина из земли Вану.
Аномиус не говорил ей ни о женщине, ни, о военном судне, ни о вануйцах. Она взяла все это на заметку и спросила:
— И где же они теперь?
Эк'Ниль слышал нетерпение в ее голосе и попытался выдавить из себя извиняющуюся улыбку.
— Их нет, — произнес он. — Они отплыли пять дней назад.
— Отплыли? — Поняв, что сейчас раздавит кубок, Ценнайра поторопилась поставить его на стол. — Куда?
— В Лиссе. Так они сказали.
— В Лиссе полно городов, где можно укрыться! — воскликнула она, угрожающе поблескивая огромными карими глазами. — Куда именно?
Эк'Ниль вдруг почувствовал, что в этой прекрасной женщине скрыта страшная, неведомая ему сила. И сила эта происходила не из верительных грамот, хотя и их уже было достаточно, чтобы поставить крест на его карьере вексиллана, если она сочтет его виновным в исчезновении странников. Киндар с трудом сглотнул, чувствуя, как по коже побежали мурашки, и поторопился снять с себя ответственность и притушить ее гнев.
— Мне они сразу показались подозрительными, — быстро забормотал он. — Я арестовал их груз драконьих шкур и определил их в тюрьму. Но колдун Менелиан, в чьи обязанности входит охрана Вишат'йи, подверг их испытанию и объявил, что они не лгут. Поскольку, по разумению Менелиана, они не представляли для Вишат'йи опасности, он приказал их отпустить. Более того они гостили у него дома как друзья. Мужчины и женщина.
Ужас его висел в воздухе, распространяя вокруг себя неприятный запах. Ценнайра подумала и сдержанно кивнула.
— Где сейчас Менелиан? — — холодно поинтересовалась она.
— Скорее всего, у себя. — Эк'Ниль нервно улыбнулся, не понимая причину охватившего его холодного ужаса. — Он живет в верхнем квартале.
— Проводи меня к нему.
Она не имела права отдавать подобные приказания, и при других обстоятельствах Эк'Ниль бы воспротивился, но сейчас ему и в голову не пришло возмущаться, он позабыл о ее ослепительной красоте и о том, что всего несколько минут назад мечтал соблазнить ее. По непонятным причинам единственным его желанием было как можно быстрее избавиться от нее. Он согласно кивнул иживо встал.
— Я сейчас.
Не дожидаясь ответа, он бросился в опочивальню, торопливо натянул короткую куртку, нацепил пояс с мечом и накинул на плечи пурпурный плащ, едва не забыв украшенный перьями шлем, и его самого от этого покоробило. Когда он вернулся в залу, она, уже в плаще, дожидалась его с суровым выражением на прекрасном лице.
— Прошу, — сказал эк'Ниль, открывая дверь и кланяясь. — Я вызову эскорт. Это недалеко.
Пытаясь ощутить себя вновь начальником, он резко выкрикнул команду эскадрону солдат. Ценнайра сдержала улыбку, наслаждаясь его замешательством. Солдаты с ворчанием оставили кости и заспешили за плащами и оружием. У выхода эк'Ниль предложил ей руку, но, спохватившись, начал медленно прятать ее под плащ. Ценнайра злорадно лишила его этой возможности и крепко взяла его за запястье.
— Опишивануйскую женщину, — потребовала она по дороге к баррикадам.
Они прошли по улицам города, а затем стали подниматься в гору, к дому Менелиана, и эк'Ниль рассказал ей о Кате и о Теккане. Ценнайра слушала молча, понимая, что речь идет о новых фигурах в игре Аномиуса.
Думая о предстоящей встрече с Менелианом, она решила, что будет лучше говорить с ним один на один. Заподозри колдун, кто она на самом деле, он, скорее всего, тут же попытается ее разоблачить, и, хотя верительные грамоты и позволяли ей призывать на помощь какую угодно силу, Аномиус приказал ей не раскрывать своей сути. Подобного рода колдовство вызывает неудовольствие, пояснил он. Разоблачи ее Менелиан — и против нее немедленно ополчатся все колдуны. Вряд ли кто сможет причинить ей вред, но они помешают ей выполнить задание. Так что будет лучше всего попросить об аудиенции.
Эк'Ниль кивнул в сторону стены, окружавшей виллу Менелиана, и Ценнайра отпустила его руку. Вексиллан был настолько рад вновь обретенной свободе, что ей не составило труда уговорить его оставить ее наедине с колдуном.
— Ты можешь идти, вексиллан. У тебя много дел, а я могу задержаться.
Эк'Ниль не проронил ни слова, а только позвонил. В воротах появился слуга.
— Госпожа Ценнайра к Менелиану, — объявил он. — Проводи госпожу к господину.
И, не задерживаясь, отсалютовал, развернулся на каблуках и жестом приказал своим людям следовать за ним. Ценнайра не стала делать ему замечания, а молча пошла за слугой, который с поклоном повел ее через двор.
— Госпожа, я предупрежу хозяина, — сказал слуга, когда они зашли в дом.
Ценнайра небрежно махнула рукой, и он оставил ее одну в холле. Она успела осмотреть мозаику на полу и статую Бураша в нише, когда дверь открылась, и ее проводили во внутренние покои, обитые панелями из Дерева. Они мягко поблескивали, отражая свет, падавший из камина и от единственной люстры над столом, заваленным свитками и папирусами. Слуга поклонился и вышел. Из-за стола навстречу ей поднялся человек.
— Госпожа Ценнайра? Я Менелиан, — приветливо сказал он.
Он оказался моложе, чем она предполагала, и был вполне привлекателен и чисто выбрит. На лице светились удивительные фиолетовые глаза. Одет он был в свободный черный халат, вышитый оккультными символами, и белую рубашку; черные бриджи были засунуты в короткие мягкие сапожки. Во взгляде его читалось удивление, но, как Ценнайра ни принюхивалась, беспокойства она не учуяла. В запахе его чувствовались лишь уверенность в себе и любопытство. Вежливо улыбнувшись, она извинилась за столь поздний визит.
— Не за что, не за что, — успокоил ее Менелиан и указал рукой на стул. — Присядешь? Приказать принести вина?
— Спасибо.
Она сняла шапочку и плащ и села на предложенный стул, молча рассматривая колдуна, отдававшего распоряжения прислуге. Не уловив в воздухе ни намека на желание, она даже подумала, что он окружил себя колдовской защитой. Все, что ощущала Ценнайра, — это стороннее любопытство. Она поправила ворот туники вокруг изящной шейки и расправила ее на пышной груди. Перестав быть человеком, она сохранила некоторые из своих прежних привычек.
Менелиан вернулся с подносом, наполнил два кубка и с улыбкой сел напротив. Взгляд его скользнул по ее шее, и она с удовольствием отметила в воздухе легкий запах желания, впрочем быстро рассеявшийся.
Он спросил:
— Что привело тебя ко мне, госпожа?
— Можешь называть меня Ценнайрой, — предложила она.
— Красивое имя… Ценнайра. С удовольствием. — Он сделал несколько глотков, разглядывая ее поверх кубка. — Так чем ты занимаешься в Вишат'йи, Ценнайра?
— Я прибыла из Нхур-Джабаля, — отвечала она. — С поручением от тирана.
Менелиан без малейшего удивления кивнул с непроницаемым лицом. Ценнайру на мгновение это сбило с толку. В свою бытность человеком она привыкла к вниманию мужчин, и его явное безразличие задевало и даже раздражало ее. Если не считать непродолжительного дуновения легкого вожделения, Менелиан не выказывал ей ни малейшего внимания как женщине. Опыт — а его у нее было немало — тут же подсказал ей, что, доставая верительные грамоты, надо наклониться вперед и позволить ему обозреть грудь под воротом туники. Она передала ему письмо, уже более не сомневаясь, что колдун искусно скрывает свое желание. И коль ему удается сделать это, то он может скрыть и много чего еще, переполошилась Ценнайра. Он небрежно глянул в письмо, кивнул и вернул его.
— У тебя серьезные верительные грамоты, Ценнайра.
Он что, играет? Она, улыбнувшись, произнесла:
— От миссии, порученной мне, может зависеть судьба тирана.
— Ты говоришь о мятежниках? — Менелиан ответил ей тоже улыбкой. — Здесь мы таких не видели.
— Я говорю о предателях, — сказала она. — О чужеземных предателях.
Менелиан удивленно поднял брови.
— Таких здесь нет, — пробормотал он. — По крайней мере я таких не знаю. А мне было бы известно об этом непременно.
Он думает обвести меня вокруг пальца, решила она. Да, с ним будет справиться куда сложнее, чем с Киндаром эк'Нилем. Этот умеет скрывать свои чувства. Но все же она еще не была уверена, делает ли он это при помощи магии преднамеренно или чисто инстинктивно. Она откинулась на стуле, небрежно перебросив руку через спинку, подчеркивая изгиб груди. Поставив кубок с вином на стол, она отвела от бледного овального лица длинные локоны блестящих черных волос.
Но и это не произвело на Менелиана впечатления. Посерьезнев, она сказала:
— Может, их уже здесь нет. Но не были ли они здесь совсем недавно?
— А! — Менелиан кивнул, словно поняв, куда она клонит, и упрекая ее в детской игре в секреты. — Ты говоришь о Каландрилле ден Каринфе и Брахте ни Эррхине?
Ценнайра была поражена его откровенностью. С Широко раскрытыми глазами она кивнула.
— Да о них здесь все знают, — спокойно продолжал Менелиан с непроницаемым лицом. — Киндар эк'Ниль и большая часть гарнизона тоже их знают. Не сомневаюсь, наш добрый вексиллан уже сообщил тебе об их прибытии и отбытии.
Она больше не могла скрывать своего замешательства. О том, что она разговаривала с эк'Нилем, Менелиан мог узнать и от своего слуги. Но легкость, с какой он говорил об этом, противоречила самой логике ее присутствия в этом доме: о том, что она послана Аномиусом, он знать не мог. Следовательно, он считает, что она здесь по поручению тирана. А раз так, то даже самый невинный вопрос о путниках и предателях должен был его насторожить. Не настолько же он глуп, чтобы плевать на озабоченность Нхур-Джабаля! Следовательно, за всем этим скрывается что-то иное. А что, если он подозревает, кто она на самом деле? Стараясь не выдать своих мыслей, Ценнайра кивнула.
— Он также должен был сообщить тебе, что они прибыли на вануйском военном судне, капитан которого некто Теккан. Там у них была еще женщина, по имени Катя.
Ценнайра пробормотала что-то утвердительное, вдруг заметив неуловимое изменение в колдуне. Выражение лица и поза его остались прежними, но что-то на одно краткое мгновение, когда произносил он это имя, с ним произошло. Ну да, конечно! Желание к ней приглушено в нем более сильным чувством к Кате. Она вдруг испытала приступ ревности, ревности и злости, и сама себе удивилась.
— …а равно и то, что я беседовал с ними и приказал отпустить их, — донеслось до ее ушей. — Я также попросил оказать им всяческое содействие в ремонте судна, которое отправилось из Вишат'йи дней пять назад.
Выражение лица его оставалось невозмутимым. Ценнайра поджала губы, лихорадочно пытаясь отгадать, что именно скрывает от нее Менелиан. А в том, что он что-то от нее скрывает, она уже больше не сомневалась. И от этого ей было не по себе.
— Они разыскиваются по указу тирана, — резко заметила она, стараясь взять над ним верх и поколебать его спокойствие. — Они враги Кандахара.
— Я встречался с ними, как ты знаешь, — невозмутимо настаивал на своем колдун. — И не обнаружил ничего, что заставило бы меня заподозрить в них врагов. Скорее, наоборот — они показались мне друзьями.
— А что, если они скрыли свою истинную сущность при помощи колдовства? — осторожно предположила она.
— Это невозможно. — Менелиан покачал головой, не сводя взгляда с ее лица. — Я бы это сразу почуял.
— Ты в этом уверен?
— — Конечно, — утвердительно кивнул он. — Еще вина?
— Нет, спасибо.
Она не сдержалась и нахмурилась, когда Менелиан, протянув руку, согнул пальцы, словно маня графин, и тот заскользил по столу, а в ноздри ей ударил запах миндаля. Уж не пытается ли он ее запугать? Уж не вздумал ли он с ней играть? Она расправила морщины на лбу и улыбнулась, как один верный подданный Ксеноменуса другому.
— Куда они плывут?
Колдун, налив красного вина, отправил графин на место, неторопливо отпил несколько глотков и только после этого ответил:
— В Лиссе, как тебе, без сомнения, уже доложил Киндар. Конкретнее — в Альдарин.
— В Альдарин. — Еще одна зацепка. — Но ведь Каландрилл ден Каринф родом из Секки.
— Верно, — согласился маг. — Но они плывут в Альдарин.
— Почему?
— У них там какие-то дела. Кто-то им что-то задолжал. И они отправились к должнику.
На губах его опять появилась улыбка. Уж не насмехается ли он над ней?
— Нхур-Джабаль предпочел бы, чтобы они остались здесь, — заметила Ценнайра. — В качестве узников.
По какому обвинению? — поинтересовался Менелиан. — Они не нарушили ни одного закона, они нам не враги. Зачем было их задерживать?
— Я не спрашиваю тирана, почему он пожелал так, а не иначе, — отрезала она. — Я подчиняюсь его приказаниям.
— У тебя есть лишь верительная грамота, — возразил он. — Но ты не показала мне ордера на арест.
Ценнайра не сразу нашлась что ответить. Поколебавшись мгновение, она сказала:
— Ты прав. У меня устные указания.
— Странно, — негромко заметил Менелиан. — Будь они истинными врагами Кандахара, приговор был бы вынесен в письменной форме и скреплен Нхур-Джабалем. Кто инструктировал тебя?
До ноздрей Ценнайры донесся слабый запашок, она его сразу узнала, — к любопытству примешалось явное подозрение, скорее даже настороженность. Не оттого ли, что он хочет выгородить свою вануйку? Или у него есть другие причины? Этим прямым вопросом он словно испытывал ее, и она холодно ответила:
— Ксеноменус.
— Сам тиран занимается этим делом? — Менелиан поставил кубок; подозрение его явно нарастало. Ценнайра кивнула.
— Обычно это удел колдунов, — медленно произнес ведун. — Или Аттама эк'Талуса.
Фиолетовые глаза впились ей в лицо, и, заметив ее замешательство, он пояснил:
— Главнокомандующего.
— Да, конечно. — Она выдавила из себя некое подобие улыбки. — Это был Аттам эк'Талус.
— Чье имя тебе, насколько я вижу, незнакомо.
Голос его зазвучал со стальной уверенностью. Ценнайра, пытаясь держать себя в руках, раздраженно повела плечами: уверенность колдуна начинала досаждать ей.
— Ты ставишь под сомнение мои полномочия? — резко спросила она.
Менелиан развел руками, то ли извиняясь, то ли в знак того, что ему все равно.
— Кандахар раздирает гражданская война, Ценнайра, а ты гоняешься за нашими друзьями без письменного приказа. Так что возвращайся-ка ты в Нхур-Джабаль и расскажи тем, кто тебя послал, что я испытал их и ручаюсь за них. И да будет тебе известно: мои слова согласны подтвердить ведуны тирана и сам Аттам эк'Талус.
Она поняла, что попала в ловушку, и ее стала захлестывать злость. Резко поднявшись, она бросила колдуну:
— Ты слишком много на себя берешь.
— Я колдун тирана, — отвечал он. — Я поклялся защищать этот город и обладаю дарованиями достаточными, чтобы различить врага. Откуда бы он ни пришел.
Острыми белыми зубами она прикусила нижнюю губу, не сводя глаз с его лица и обдумывая слова, прозвучавшие как вызов. Ее новое воскрешенное существо рвалось в бой. Она была уверена, что раздавит колдуна, каким бы талантливым он ни был. Но обуздала себя, вспомнив, что она посланница Нхур-Джабаля, знатная дама, выполняющая задание тирана. Огромные глаза ее превратились в щелки, и она сказала:
— Ты бросаешь вызов тирану и пренебрегаешь его распоряжениями?
— Распоряжений я не видел, — холодно ответил он. — О них говоришь ты. Я же в свою очередь утверждаю, что люди, которых ты ищешь, врагами Кандахара не являются, и посему я распорядился их отпустить. Если Нхур-Джабаль пожелает выслушать меня, я отправлюсь туда сам. Но только тогда, когда мне будет предъявлено письменное распоряжение на сей счет.
Они оказались в дипломатическом тупике, и Ценнайре ничего не оставалось, как смириться. Она, в общем, уже и так узнала все, что ей было нужно и что желал от нее Аномиус. Но этот человек досаждал ей, и она решила отплатить ему той же монетой, позволив раздражению проявить себя в полную меру:
— Так ты говоришь, они отправились в Альдарин пять дней тому назад?
Менелиан кивнул.
— Им там должны деньги? Кто?
— Варент ден Тарль.
Еще одна зацепка, еще один ключик. Этого ей должно хватить, чтобы отыскать их. Она или найдет их в Альдарине, или нападет там на их след. Аномиус будет доволен. Так что, пожалуй, надо уходить. Разумнее всего уйти прямо сейчас, но Ценнайра не могла заставить себя это сделать. Она попалась на крючок собственного раздражения.
— Ты в нерешительности? — неожиданно прервал ее мысли Менелиан, и она уставилась на него с нескрываемой злостью. А он продолжал, словно рубил ее остро отточенной саблей: — Не знаешь, как доложить хозяину?
Но, следуя указаниям Аномиуса, она оделась изысканно. На ней были туника и панталоны из тонкого зеленого шелка — так путешествуют дамы знатного происхождения. На плечах — плащ, подбитый темным мехом. Голову ей прикрывала черного цвета лохматая шапочка, а ноги были обуты в темно-зеленые сапожки. Материализовавшись зимней ночью недалеко от гавани, она с женской тщательностью привела себя в порядок и постаралась придать бледному лицу своему выражение, подобающее ее новому положению. Вексилланом здесь был Киндар эк'Ниль, сказал ей Аномиус. И в этом качестве он должен знать обо всех чужеземцах, среди которых могли оказаться и разыскиваемые ею двое обидчиков Аномиуса. С другой стороны, Ценнайра могла обратиться и к колдуну Менелиану, но Аномиус рекомендовал его только на крайний случай, ибо, заподозрив неладное, тот мог докопаться до ее сути и даже попытаться уничтожить ее. Хотя, по правде говоря, Аномиус был уверен, что тайну Ценнайры по силам раскрыть только большому таланту, а сама она ощущала в своем внешне хрупком теле такую мощь, что была готова потягаться с любым из колдунов тирана. Но, послушная воле своего властелина, она направилась к вексиллану в качестве посыльной Нхур-Джабаля с рекомендательным письмом, каковое достал для нее Аномиус.
Осторожно ступая через нечистоты, она направилась к площади. Из-за груды мусора на нее зашипела кошка, ощерившись и распушив хвост, словно чувствуя, что она не та, за кого себя выдает. Ценнайра взглянула ей в глаза и зашипела в ответ. Кошка стремглав бросилась в тень. Ценнайра улыбнулась и пошла дальше.
Стояли бледные, уже не зимние, но еще и не весенние сумерки, и площадь была освещена фонарями и светом, падавшим из окон и дверей таверн и трапезных. Впереди клубился легкий туман, внизу поблескивала сырая брусчатка. Ценнайра поплотнее закуталась в плащ, словно ей было зябко, — так делали все прохожие, попадавшиеся ей на пути. В большинстве своем — матросы или портовые рабочие. Время от времени встречались солдаты и гулящие женщины. На нее смотрели с удивлением, словно не понимая, как столь хрупкая красавица может разгуливать одна в таком неспокойном квартале. Но Ценнайра чувствовала себя совершенно непринужденно и не обращала внимания ни на охотливые взгляды, ни на непристойные предложения. Она просто шла к гавани.
В конце улицы возвышалась баррикада, охраняемая гревшимися у костра солдатами в доспехах из драконьих шкур. Их командир, сераскер, поднял руку, останавливая Ценнайру, и хриплым грубым голосом поинтересовался, что ей нужно.
— Я здесь по делам тирана, — с улыбкой пояснила она, протягивая верительную грамоту. — Ты умеешь читать?
— Умею, — промычал сераскер и, помедлив, добавил что-то вроде «госпожа», заметив сердитый блеск ее карих глаз. Он медленно читал бумагу, больше доверяя печати, нежели словам, и наконец, возвращая свиток, спросил: — Что тебе здесь нужно, госпожа?
— У меня поручение к вексиллану Киндару эк'Нилю, — пояснила Ценнайра, наслаждаясь своей властью. — Проводи.
Сераскер нахмурился, но, пожав плечами, отдал приказ солдату провести ее через баррикады к башне у пристани. Солдат довел ее до ворот и передал в руки одетых в доспехи часовых. Те рассматривали Ценнайру с явным интересом; она нетерпеливо притопывала ножкой. Наконец один из них скрылся за воротами и через несколько мгновений пригласил ее к вексиллану.
Внутри стоял запах протухшей воды, кожи, смазанного маслом оружия, драконьих шкур, пищи, эля и наркотического табака. Ценнайра сморщила носик — если в том, что сделал с ней Аномиус, и было что-то неприятное, так это обостренные до предела чувства. С недовольным видом аристократки, от рождения не привыкшей к подобной пошлости, она прошла в более изысканные покои, где расположился сам вексиллан.
Киндар эк'Ниль встал ей навстречу. Он имел военную выправку. Талия его была перехвачена кожаным Ремнем, сбоку висел кинжал. При виде Ценнайры глаза его восхищенно заблестели, и, жестом отпустив солдата, он поклонился и произнес:
— Приветствую тебя, госпожа. Насколько я понимаю, у тебя есть грамоты?
— Именно.
Ценнайра протянула ему верительную грамоту, сняла с головы шляпку и непринужденно взмахнула распущенными волосами. Прочитав документ, вексиллан сложил его и вернул Ценнайре, жестом приглашая ее сесть.
— Прошу, садись. Могу я предложить вина?
Ценнайре было все равно, но она кивнула и одарила его улыбкой. Пока он ходил к маленькому столику за кувшином и кубками, она осмотрела покои. Комната мало чем отличалась от тех, что она в огромном количестве видела в Нхур-Джабале, обслуживая солдат. Типично мужская комната. Два стула, на одном из которых сидела она, стояли подле горевшего камина. Над столом — узкое, как бойница, и задернутое занавесками окно; под ногами — каменный пол. Дверь в противоположной стене вела в опочивальню эк'Ниля. Запах древесного дыма и металла, пропитавший все помещение, теперь затерялся за густым запахом явного, неприкрытого желания, переполнявшего вексиллана. Едва сдерживая усмешку, она приняла из его рук кубок. Ценнайра всегда наслаждалась властью, которую давала ей над мужчинами ее внешность; теперь же, с новой жизнью, она просто упивалась своим полным превосходством над ними. И она смеялась над мужской примитивностью. Ценнайра поставила кубок и расстегнула застежку плаща, скидывая его с плеч. Эк'Ниль, кажется, готов был лопнуть.
— Чем могу быть полезен, госпожа Ценнайра? — спросил он, галантно поднимая кубок.
— Мне нужно кое-что узнать. — Она сделала небольшой глоток, пристально глядя ему в лицо. Желание его было настолько явным, что ей даже не надо было втягивать носом воздух. С ним все будет просто, решила она. — Кое-что о чужестранцах, угрожающих тирану.
Запах эк'Ниля несколько ослаб, когда она описала ему Каландрилла и Брахта. Теперь от него пахло не вожделением, а напряженным ожиданием и беспокойством. Она все поняла, но терпеливо дожидалась ответа.
Эк'Ниль попытался скрыть свое волнение и привести в порядок мысли, приглаживая смазанные маслом волосы.
— Я их видел, — произнес он наконец с едва заметной дрожью в голосе. — Они прибыли на черном военном судне с вануйцами. С ними была женщина из земли Вану.
Аномиус не говорил ей ни о женщине, ни, о военном судне, ни о вануйцах. Она взяла все это на заметку и спросила:
— И где же они теперь?
Эк'Ниль слышал нетерпение в ее голосе и попытался выдавить из себя извиняющуюся улыбку.
— Их нет, — произнес он. — Они отплыли пять дней назад.
— Отплыли? — Поняв, что сейчас раздавит кубок, Ценнайра поторопилась поставить его на стол. — Куда?
— В Лиссе. Так они сказали.
— В Лиссе полно городов, где можно укрыться! — воскликнула она, угрожающе поблескивая огромными карими глазами. — Куда именно?
Эк'Ниль вдруг почувствовал, что в этой прекрасной женщине скрыта страшная, неведомая ему сила. И сила эта происходила не из верительных грамот, хотя и их уже было достаточно, чтобы поставить крест на его карьере вексиллана, если она сочтет его виновным в исчезновении странников. Киндар с трудом сглотнул, чувствуя, как по коже побежали мурашки, и поторопился снять с себя ответственность и притушить ее гнев.
— Мне они сразу показались подозрительными, — быстро забормотал он. — Я арестовал их груз драконьих шкур и определил их в тюрьму. Но колдун Менелиан, в чьи обязанности входит охрана Вишат'йи, подверг их испытанию и объявил, что они не лгут. Поскольку, по разумению Менелиана, они не представляли для Вишат'йи опасности, он приказал их отпустить. Более того они гостили у него дома как друзья. Мужчины и женщина.
Ужас его висел в воздухе, распространяя вокруг себя неприятный запах. Ценнайра подумала и сдержанно кивнула.
— Где сейчас Менелиан? — — холодно поинтересовалась она.
— Скорее всего, у себя. — Эк'Ниль нервно улыбнулся, не понимая причину охватившего его холодного ужаса. — Он живет в верхнем квартале.
— Проводи меня к нему.
Она не имела права отдавать подобные приказания, и при других обстоятельствах Эк'Ниль бы воспротивился, но сейчас ему и в голову не пришло возмущаться, он позабыл о ее ослепительной красоте и о том, что всего несколько минут назад мечтал соблазнить ее. По непонятным причинам единственным его желанием было как можно быстрее избавиться от нее. Он согласно кивнул иживо встал.
— Я сейчас.
Не дожидаясь ответа, он бросился в опочивальню, торопливо натянул короткую куртку, нацепил пояс с мечом и накинул на плечи пурпурный плащ, едва не забыв украшенный перьями шлем, и его самого от этого покоробило. Когда он вернулся в залу, она, уже в плаще, дожидалась его с суровым выражением на прекрасном лице.
— Прошу, — сказал эк'Ниль, открывая дверь и кланяясь. — Я вызову эскорт. Это недалеко.
Пытаясь ощутить себя вновь начальником, он резко выкрикнул команду эскадрону солдат. Ценнайра сдержала улыбку, наслаждаясь его замешательством. Солдаты с ворчанием оставили кости и заспешили за плащами и оружием. У выхода эк'Ниль предложил ей руку, но, спохватившись, начал медленно прятать ее под плащ. Ценнайра злорадно лишила его этой возможности и крепко взяла его за запястье.
— Опишивануйскую женщину, — потребовала она по дороге к баррикадам.
Они прошли по улицам города, а затем стали подниматься в гору, к дому Менелиана, и эк'Ниль рассказал ей о Кате и о Теккане. Ценнайра слушала молча, понимая, что речь идет о новых фигурах в игре Аномиуса.
Думая о предстоящей встрече с Менелианом, она решила, что будет лучше говорить с ним один на один. Заподозри колдун, кто она на самом деле, он, скорее всего, тут же попытается ее разоблачить, и, хотя верительные грамоты и позволяли ей призывать на помощь какую угодно силу, Аномиус приказал ей не раскрывать своей сути. Подобного рода колдовство вызывает неудовольствие, пояснил он. Разоблачи ее Менелиан — и против нее немедленно ополчатся все колдуны. Вряд ли кто сможет причинить ей вред, но они помешают ей выполнить задание. Так что будет лучше всего попросить об аудиенции.
Эк'Ниль кивнул в сторону стены, окружавшей виллу Менелиана, и Ценнайра отпустила его руку. Вексиллан был настолько рад вновь обретенной свободе, что ей не составило труда уговорить его оставить ее наедине с колдуном.
— Ты можешь идти, вексиллан. У тебя много дел, а я могу задержаться.
Эк'Ниль не проронил ни слова, а только позвонил. В воротах появился слуга.
— Госпожа Ценнайра к Менелиану, — объявил он. — Проводи госпожу к господину.
И, не задерживаясь, отсалютовал, развернулся на каблуках и жестом приказал своим людям следовать за ним. Ценнайра не стала делать ему замечания, а молча пошла за слугой, который с поклоном повел ее через двор.
— Госпожа, я предупрежу хозяина, — сказал слуга, когда они зашли в дом.
Ценнайра небрежно махнула рукой, и он оставил ее одну в холле. Она успела осмотреть мозаику на полу и статую Бураша в нише, когда дверь открылась, и ее проводили во внутренние покои, обитые панелями из Дерева. Они мягко поблескивали, отражая свет, падавший из камина и от единственной люстры над столом, заваленным свитками и папирусами. Слуга поклонился и вышел. Из-за стола навстречу ей поднялся человек.
— Госпожа Ценнайра? Я Менелиан, — приветливо сказал он.
Он оказался моложе, чем она предполагала, и был вполне привлекателен и чисто выбрит. На лице светились удивительные фиолетовые глаза. Одет он был в свободный черный халат, вышитый оккультными символами, и белую рубашку; черные бриджи были засунуты в короткие мягкие сапожки. Во взгляде его читалось удивление, но, как Ценнайра ни принюхивалась, беспокойства она не учуяла. В запахе его чувствовались лишь уверенность в себе и любопытство. Вежливо улыбнувшись, она извинилась за столь поздний визит.
— Не за что, не за что, — успокоил ее Менелиан и указал рукой на стул. — Присядешь? Приказать принести вина?
— Спасибо.
Она сняла шапочку и плащ и села на предложенный стул, молча рассматривая колдуна, отдававшего распоряжения прислуге. Не уловив в воздухе ни намека на желание, она даже подумала, что он окружил себя колдовской защитой. Все, что ощущала Ценнайра, — это стороннее любопытство. Она поправила ворот туники вокруг изящной шейки и расправила ее на пышной груди. Перестав быть человеком, она сохранила некоторые из своих прежних привычек.
Менелиан вернулся с подносом, наполнил два кубка и с улыбкой сел напротив. Взгляд его скользнул по ее шее, и она с удовольствием отметила в воздухе легкий запах желания, впрочем быстро рассеявшийся.
Он спросил:
— Что привело тебя ко мне, госпожа?
— Можешь называть меня Ценнайрой, — предложила она.
— Красивое имя… Ценнайра. С удовольствием. — Он сделал несколько глотков, разглядывая ее поверх кубка. — Так чем ты занимаешься в Вишат'йи, Ценнайра?
— Я прибыла из Нхур-Джабаля, — отвечала она. — С поручением от тирана.
Менелиан без малейшего удивления кивнул с непроницаемым лицом. Ценнайру на мгновение это сбило с толку. В свою бытность человеком она привыкла к вниманию мужчин, и его явное безразличие задевало и даже раздражало ее. Если не считать непродолжительного дуновения легкого вожделения, Менелиан не выказывал ей ни малейшего внимания как женщине. Опыт — а его у нее было немало — тут же подсказал ей, что, доставая верительные грамоты, надо наклониться вперед и позволить ему обозреть грудь под воротом туники. Она передала ему письмо, уже более не сомневаясь, что колдун искусно скрывает свое желание. И коль ему удается сделать это, то он может скрыть и много чего еще, переполошилась Ценнайра. Он небрежно глянул в письмо, кивнул и вернул его.
— У тебя серьезные верительные грамоты, Ценнайра.
Он что, играет? Она, улыбнувшись, произнесла:
— От миссии, порученной мне, может зависеть судьба тирана.
— Ты говоришь о мятежниках? — Менелиан ответил ей тоже улыбкой. — Здесь мы таких не видели.
— Я говорю о предателях, — сказала она. — О чужеземных предателях.
Менелиан удивленно поднял брови.
— Таких здесь нет, — пробормотал он. — По крайней мере я таких не знаю. А мне было бы известно об этом непременно.
Он думает обвести меня вокруг пальца, решила она. Да, с ним будет справиться куда сложнее, чем с Киндаром эк'Нилем. Этот умеет скрывать свои чувства. Но все же она еще не была уверена, делает ли он это при помощи магии преднамеренно или чисто инстинктивно. Она откинулась на стуле, небрежно перебросив руку через спинку, подчеркивая изгиб груди. Поставив кубок с вином на стол, она отвела от бледного овального лица длинные локоны блестящих черных волос.
Но и это не произвело на Менелиана впечатления. Посерьезнев, она сказала:
— Может, их уже здесь нет. Но не были ли они здесь совсем недавно?
— А! — Менелиан кивнул, словно поняв, куда она клонит, и упрекая ее в детской игре в секреты. — Ты говоришь о Каландрилле ден Каринфе и Брахте ни Эррхине?
Ценнайра была поражена его откровенностью. С Широко раскрытыми глазами она кивнула.
— Да о них здесь все знают, — спокойно продолжал Менелиан с непроницаемым лицом. — Киндар эк'Ниль и большая часть гарнизона тоже их знают. Не сомневаюсь, наш добрый вексиллан уже сообщил тебе об их прибытии и отбытии.
Она больше не могла скрывать своего замешательства. О том, что она разговаривала с эк'Нилем, Менелиан мог узнать и от своего слуги. Но легкость, с какой он говорил об этом, противоречила самой логике ее присутствия в этом доме: о том, что она послана Аномиусом, он знать не мог. Следовательно, он считает, что она здесь по поручению тирана. А раз так, то даже самый невинный вопрос о путниках и предателях должен был его насторожить. Не настолько же он глуп, чтобы плевать на озабоченность Нхур-Джабаля! Следовательно, за всем этим скрывается что-то иное. А что, если он подозревает, кто она на самом деле? Стараясь не выдать своих мыслей, Ценнайра кивнула.
— Он также должен был сообщить тебе, что они прибыли на вануйском военном судне, капитан которого некто Теккан. Там у них была еще женщина, по имени Катя.
Ценнайра пробормотала что-то утвердительное, вдруг заметив неуловимое изменение в колдуне. Выражение лица и поза его остались прежними, но что-то на одно краткое мгновение, когда произносил он это имя, с ним произошло. Ну да, конечно! Желание к ней приглушено в нем более сильным чувством к Кате. Она вдруг испытала приступ ревности, ревности и злости, и сама себе удивилась.
— …а равно и то, что я беседовал с ними и приказал отпустить их, — донеслось до ее ушей. — Я также попросил оказать им всяческое содействие в ремонте судна, которое отправилось из Вишат'йи дней пять назад.
Выражение лица его оставалось невозмутимым. Ценнайра поджала губы, лихорадочно пытаясь отгадать, что именно скрывает от нее Менелиан. А в том, что он что-то от нее скрывает, она уже больше не сомневалась. И от этого ей было не по себе.
— Они разыскиваются по указу тирана, — резко заметила она, стараясь взять над ним верх и поколебать его спокойствие. — Они враги Кандахара.
— Я встречался с ними, как ты знаешь, — невозмутимо настаивал на своем колдун. — И не обнаружил ничего, что заставило бы меня заподозрить в них врагов. Скорее, наоборот — они показались мне друзьями.
— А что, если они скрыли свою истинную сущность при помощи колдовства? — осторожно предположила она.
— Это невозможно. — Менелиан покачал головой, не сводя взгляда с ее лица. — Я бы это сразу почуял.
— Ты в этом уверен?
— — Конечно, — утвердительно кивнул он. — Еще вина?
— Нет, спасибо.
Она не сдержалась и нахмурилась, когда Менелиан, протянув руку, согнул пальцы, словно маня графин, и тот заскользил по столу, а в ноздри ей ударил запах миндаля. Уж не пытается ли он ее запугать? Уж не вздумал ли он с ней играть? Она расправила морщины на лбу и улыбнулась, как один верный подданный Ксеноменуса другому.
— Куда они плывут?
Колдун, налив красного вина, отправил графин на место, неторопливо отпил несколько глотков и только после этого ответил:
— В Лиссе, как тебе, без сомнения, уже доложил Киндар. Конкретнее — в Альдарин.
— В Альдарин. — Еще одна зацепка. — Но ведь Каландрилл ден Каринф родом из Секки.
— Верно, — согласился маг. — Но они плывут в Альдарин.
— Почему?
— У них там какие-то дела. Кто-то им что-то задолжал. И они отправились к должнику.
На губах его опять появилась улыбка. Уж не насмехается ли он над ней?
— Нхур-Джабаль предпочел бы, чтобы они остались здесь, — заметила Ценнайра. — В качестве узников.
По какому обвинению? — поинтересовался Менелиан. — Они не нарушили ни одного закона, они нам не враги. Зачем было их задерживать?
— Я не спрашиваю тирана, почему он пожелал так, а не иначе, — отрезала она. — Я подчиняюсь его приказаниям.
— У тебя есть лишь верительная грамота, — возразил он. — Но ты не показала мне ордера на арест.
Ценнайра не сразу нашлась что ответить. Поколебавшись мгновение, она сказала:
— Ты прав. У меня устные указания.
— Странно, — негромко заметил Менелиан. — Будь они истинными врагами Кандахара, приговор был бы вынесен в письменной форме и скреплен Нхур-Джабалем. Кто инструктировал тебя?
До ноздрей Ценнайры донесся слабый запашок, она его сразу узнала, — к любопытству примешалось явное подозрение, скорее даже настороженность. Не оттого ли, что он хочет выгородить свою вануйку? Или у него есть другие причины? Этим прямым вопросом он словно испытывал ее, и она холодно ответила:
— Ксеноменус.
— Сам тиран занимается этим делом? — Менелиан поставил кубок; подозрение его явно нарастало. Ценнайра кивнула.
— Обычно это удел колдунов, — медленно произнес ведун. — Или Аттама эк'Талуса.
Фиолетовые глаза впились ей в лицо, и, заметив ее замешательство, он пояснил:
— Главнокомандующего.
— Да, конечно. — Она выдавила из себя некое подобие улыбки. — Это был Аттам эк'Талус.
— Чье имя тебе, насколько я вижу, незнакомо.
Голос его зазвучал со стальной уверенностью. Ценнайра, пытаясь держать себя в руках, раздраженно повела плечами: уверенность колдуна начинала досаждать ей.
— Ты ставишь под сомнение мои полномочия? — резко спросила она.
Менелиан развел руками, то ли извиняясь, то ли в знак того, что ему все равно.
— Кандахар раздирает гражданская война, Ценнайра, а ты гоняешься за нашими друзьями без письменного приказа. Так что возвращайся-ка ты в Нхур-Джабаль и расскажи тем, кто тебя послал, что я испытал их и ручаюсь за них. И да будет тебе известно: мои слова согласны подтвердить ведуны тирана и сам Аттам эк'Талус.
Она поняла, что попала в ловушку, и ее стала захлестывать злость. Резко поднявшись, она бросила колдуну:
— Ты слишком много на себя берешь.
— Я колдун тирана, — отвечал он. — Я поклялся защищать этот город и обладаю дарованиями достаточными, чтобы различить врага. Откуда бы он ни пришел.
Острыми белыми зубами она прикусила нижнюю губу, не сводя глаз с его лица и обдумывая слова, прозвучавшие как вызов. Ее новое воскрешенное существо рвалось в бой. Она была уверена, что раздавит колдуна, каким бы талантливым он ни был. Но обуздала себя, вспомнив, что она посланница Нхур-Джабаля, знатная дама, выполняющая задание тирана. Огромные глаза ее превратились в щелки, и она сказала:
— Ты бросаешь вызов тирану и пренебрегаешь его распоряжениями?
— Распоряжений я не видел, — холодно ответил он. — О них говоришь ты. Я же в свою очередь утверждаю, что люди, которых ты ищешь, врагами Кандахара не являются, и посему я распорядился их отпустить. Если Нхур-Джабаль пожелает выслушать меня, я отправлюсь туда сам. Но только тогда, когда мне будет предъявлено письменное распоряжение на сей счет.
Они оказались в дипломатическом тупике, и Ценнайре ничего не оставалось, как смириться. Она, в общем, уже и так узнала все, что ей было нужно и что желал от нее Аномиус. Но этот человек досаждал ей, и она решила отплатить ему той же монетой, позволив раздражению проявить себя в полную меру:
— Так ты говоришь, они отправились в Альдарин пять дней тому назад?
Менелиан кивнул.
— Им там должны деньги? Кто?
— Варент ден Тарль.
Еще одна зацепка, еще один ключик. Этого ей должно хватить, чтобы отыскать их. Она или найдет их в Альдарине, или нападет там на их след. Аномиус будет доволен. Так что, пожалуй, надо уходить. Разумнее всего уйти прямо сейчас, но Ценнайра не могла заставить себя это сделать. Она попалась на крючок собственного раздражения.
— Ты в нерешительности? — неожиданно прервал ее мысли Менелиан, и она уставилась на него с нескрываемой злостью. А он продолжал, словно рубил ее остро отточенной саблей: — Не знаешь, как доложить хозяину?