Уэлш Ирвин. Trainspotting

   Бегби просто охренел, это самое, искромсал его всего ножом, да, мы чуть не забыли про бумажник. Я выворачивал его карманы, а Бегби бил его ногами по морде. Кровь текла в унитаз и смешивалась с мочой. Скверно, скверно, скверно, это самое, да? Я до сих вздрагиваю, когда вспоминаю об этом. Лежу типа в кровати и трясусь. И если я вижу чувака, это самое, похожего на нашего кошака, Ричарда Хаузера из Де-Мойна, штат Айова, США, у меня сердце стынет. И если я слышу где-нибудь в городе американский акцент, то я аж подпрыгиваю. Насилие - это скверно, бля. Порошайка, добрый старый Франко, он меня трахнул, это самое, он трахал меня всю ночь, типа как выебал меня в жопу, а потом заплатил, как будто я проститутка, это самое, да? Скверный кот Попрошайка. Бешеный котяра.
   - Ну, кто со мной? Ты, Картошка? - Бегби обращается ко мне. Он кусает нижнюю губу.
   - Э, это самое... э... насилие, это... это типа как не для меня... я лучше посижу-побухаю... это самое, да?
   - Ещё один ссыкун, - он отворачивается от меня... не разочарованно, а как будто он типа как ничего другого от меня и не ждал... может, это хорошо, а может, и не очень, но кто в наше время может хоть в чём-нибудь быть уверенным, а?
   Дохлый говорит что-то типа того, что он, мол, любовник, а не боец, и Бегби собирается что-то ответить, но тут Метти заявляет:
   - Я иду.
   Это отвлекает Бегби от Дохлого. Попрошайка начинает хвалить Метти, это самое, и называет нас всех самыми последними ссыкунами; но по-моему, кто из нас ссыкун, так это Метти, это самое, потому что он соглашается со всем, что скажет Франко... Метти мне никогда не нравился... какой-то припездок. Корешки, это самое, иногда подъёбывают друг друга, но если это делает Метти, то ты типа как обижаешься, ты начинаешь... это самое... ненавидеть его, да? Если тебе просто классно. Это преступление в глазах Метти. Он не выносит, когда кому-нибудь классно.
   Я никогда не видел Метти, это самое, одного. Иногда бывает, что я типа как вместе с Рентсом... или вместе с Томми... или я с Ребом... или с Дохлым... или даже я с генералиссимусом Франко... но я ещё никогда не был один на один с Метти. Это типа кое о чём говорит, это самое.
   Эти скверные кошаки пошли искать жертву, и обстановка сразу как бы... разрядилась. Дохлый вытащил "экстази". Белые голубки, думаю я. Это психотропные колёса. Большая часть "экстази" не содержит в себе МДМА, по действию это типа как наполовину "спид", а на половину "кислота"... Но колёса, которые я глотал, всегда накрывали, это самое, как хороший "спид", да? А эти колёса какие-то шизовые, чисто запповские... вот именно запповские... я представляю себе Фрэнка Заппу с жёлтым снежком, еврейскими принцессками и католичками и думаю, как классно было бы иметь тёлку... типа как любить... не ебаться, в смысле, ну, не только ебаться... а любить, потому что мне типа хочется любить всех, но типа как без секса... просто кого-нибудь любить... но, это самое, у Рентса ведь есть Хэйзел, а у Дохлого... да, у Дохлого мильон чувих... но этим котикам ничуть не лучше, чем мне...
   - У других людей трава зеленее, и солнце ярче на другой стороне... - я пою, бля, это самое, я же никогда не пел... закинулся и пою... я думаю про дочку Фрэнка Заппы, это самое, про Мун... она такая клёвая... сидит со своим стариком... в студии звукозаписи... это самое, просто наблюдает за творческим процессом, да, за творческим процессом...
   - Охуеть можно... надо выйти, а то я ебанусь... - Дохлый хватается за голову.
   Рубашка Рентона расстёгнута, и он типа как щипает себя за соски, это самое...
   - Картоха... глянь на мои соски... такое прикольное ощущение, бля... ни у кого нет таких сосков, как у меня...
   Я рассказываю ему о любви, а Рентон говорит, что любви не существует, это как религия, и, это самое, государству нужно, чтобы ты верил в это дерьмо, для того чтобы можно было тобой управлять и ебать тебе мозги... некоторые чуваки просто не могут жить без политики, да... но он меня не расстроил... потому что, это самое, он сам в это не верит... потому что... потому что мы ржём надо всем, что видим... шизанутая чувиха за стойкой со вздувшимися венами на шее... английская фестивальная снобша, у которой такой вид, будто кто-то только что пёрнул у неё под носом...
   Дохлый говорит:
   - Пошли на "Луга", вломим пизды Бегби с Метти... конченые зануды, гопота, чмошники!
   - Это рис-кованно, котик... он же, это самое, психованный... - говорю я.
   - Сделаем это для наших болельщиков, - говорит Рентс. Они с Дохлым прочитали это в программке "Хибсов", рекламирующей отборочный тур чемпионата по футболу острова Мэн. Там была фотография главного форварда "Хибсов" Алека Миллера, напрочь обкуренного, с подписью типа: "Сделаем это для наших болельщиков". Они всегда это повторяют... когда закинутся.
   Мы выплываем из бара и чешем на "Луга". Мы запеваем, подражая типа Синатре, с утрированным американско-ну-йокским акцентом.
   Ты и я, какы дыва убылу-удыка,
   гулаем па Луга-ам
   и сабираем нэзабу-удыки
   Это самое, навстречу нам идут две девицы... мы их знаем... типа малютки Розанна и Джилл... сладенькие кошечки, из этой мажорской школы, то ли "Гиллеспи", то ли "Мэри Эрскин"... они отвисают, это самое, в "Сазерне", типа музычка, наркота, приключения...
   ...Дохлый вытягивает руки и типа как сжимает малютку Джилл в медвежьих объятьях, а Рентс делает то же самое с Розанной... мне остаётся только смотреть, это самое, на тучки, как мистер Лишний Хуй на съезде блядей.
   Они зажимаются. Это жестоко, чувак, очень жестоко. Рентс отрывается первым, но продолжает обнимать Розанну... С Рентсом был один типа прикол, это самое... помнишь... та чувиха, ну, которую он снял в "Доноване", оказалась несовершеннолетней. Как её звали, Диана? Ух и котяра, этот Рентс. А Дохлый, ну, Дохлый, это самое, зажимает малютку Джилл под деревом.
   - Как дела, цыпка? Чё делаешь? - спрашивает он её.
   - Иду в "Сазерн", - говорит она, немного обкуренная... слегка обкуренная принцесска, еврейская? Личико как картинка... вау, эти девицы хотят казаться крутыми, но чуть-чуть нервничают в присутствии Рентса и Дохлого. Они разрешают этим удолбанным торчковым суперзвёздам делать с собой, это самое, всё, что угодно. Если б они и вправду были крутыми, то залепили бы им по фейсу, это самое, и смотрели бы, как эти ублюдки собирают свои косточки. Эти девицы просто играют... проходят этап "Задрочи своих папиков-мажоров"... но Рентон этим не воспользуется, я ручаюсь, он уже раз воспользовался, ну а Дохлый - это другое дело. Он уже засунул руки малютке Джилл в джинсы...
   - Знаем мы вас, девчонки, вот вы где наркоту прячете...
   - Саймон! У меня ничего нет! Саймон! Саааймон!
   Он понимает, что девица сдрейфила, и типа отпускает её. Все нервно смеются, пытаясь сделать вид, что это был просто такой прикол, это самое, потом они уходят.
   - Может, ещё увидимся сегодня, цыпки! - кричит Дохлый им вдогонку.
   - Ага... в "Сазерне", - отвечает Джилл, пятясь.
   Дохлый, это самое, типа как хлопает себя по ляжке:
   - Надо было повести этих сосок на флэт и отдрючить до потери пульса. Молодые шлюшки ебутся, как кролики, - он говорит типа как сам с собой.
   Вдруг Рентс как закричит и начинает тыкать куда-то пальцем.
   - Сай! У тебя под ногами белка, блядь! Убей её!
   Дохлый стоит ближе всего и пытается подманить её, но белка отбегает в сторонку, это самое, причудливо выгибаясь всем телом. Волшебный серебряный зверёк... Да?
   Рентс хватает камень и швыряет им в белку. Мне становится, это самое, дурно, аж сердце замирает, когда камень со свистом пролетает мимо. Он поднимает другой, хохоча, как маньяк, но я его останавливаю.
   - Брось, чувак. Она ж, это самое, никого не трогает! - Я ненавижу Марка за то, что он издевается над животными... это нехорошо. Если тебе нравится обижать этих крох, то как ты полюбишь другого человека... в смысле... на что тогда надеяться? Белка типа такая пиздатая. Она занимается своими делами. Она свободна. Может, поэтому Рентс их терпеть не может. Белка свободна, чувак.
   Рентс продолжает смеяться, пока я держу его. Две мажористые бабы косятся на нас, проходя мимо. Им, это самое, противно. У Рентса загораются глаза.
   - ЛОВИ ГАДА! - кричит он Дохлому, так чтобы бабы могли слышать. ЗАВЕРНИ ЕЁ В ЦЕЛЛОФАН, ЧТОБ ОНА НЕ РАЗВАЛИЛАСЬ, КОГДА БУДЕШЬ ЕЁ ЕБАТЬ!
   Белка убегает от Дохлого, но бабы оборачиваются и смотрят на нас с отвращением, будто мы кусок говна, да? Теперь я тоже начинаю смеяться, но Рентса не отпускаю.
   - Куда эта ёбаная манда пялится? Ебучая карга из кофейни! - громко кричит Рентс, чтобы его услышали бабы.
   Они оборачиваются и ускоряют шаг. Дохлый орёт:
   - ПОШЛА НА ХУЙ, ПИЗДА ИЗ ПУСТЫНИ ГОБИ! - потом поворачивается к нам и говорит: - Не знаю, кого эти старые клячи собираются снять. На них же никто не позарится, даже здесь и в это время. Да я лучше засуну свой член между двумя кусками наждачки.
   - Нье пьиздьи! Ты б даже рассвет выебал, кабы на нём волосня росла, говорит Рентон.
   По-моему, он пожалел о том, что сказал, это самое, потому что Доун, или "Рассвет", звали Леслину девочку, которая задохнулась в кроватке и всё такое, это самое, и все типа знали, что этот бэбик был как бы от Дохлого...
   Но Дохлый сказал только:
   - Не пизди, хуесос. Ты просто обычная дворняга. Всех чувих, которых я ебал, а их было о-го-го сколько, стоило выебать.
   Помню, как Дохлый нажрался и потащил домой ту девицу из Стенхауса... нельзя сказать, это самое, что в ней было что-то особенное... наверно, у каждого чувака есть типа своя ахиллесова пята, да.
   - Э, а помнишь ту кралю из Стенхауса, э, как бишь её?
   - А ты бы вообще помалкивал! Ты б не снял шлюху, если б даже зажал свой хуй между карточками "Америкэн Экспресс" и "Эксесс".
   Мы начинаем тузить друг друга, а потом идём какое-то время молча, и я задумываюсь о малютке Доун, том ребёнке, и об этой белке, которая свободна и никого не трогает... а они бы её просто убили и всё, врубаешься, а за что? Мне стало очень досадно и грустно от этого, и я рассердился...
   Уйду я от них. Я разворачиваюсь и ухожу. Рентс идёт за мной:
   - Эй, Картошка... ёб твою мать, что с тобой?
   - Вы хотели убить белку.
   - Это же просто ёбаная белка, Картошка. Они паразиты... - говорит он и обнимает меня за плечи.
   - Может, они такие же паразиты, как ты или я, это самое... кто вправе решать, кто из нас паразит... те мажорки думают, что такие, как мы, паразиты, это самое, так что, значит, они имеют право нас убивать? спрашиваю я.
   - Извини, Денни... это просто белка. Извини, друг. Я знаю, ты любишь зверюшек. Просто я, это... ну ты понимаешь, чё я хочу сказать, Денни, это... блядь, я хочу сказать, что меня всё подзаебало, Денни. Я даже не знаю. Бегби и всё это... колёса. Я не знаю, что мне делать со своей жизнью... Я запутался, Денни. Я не могу врубиться, что к чему. Извини, чувак.
   Рентс уже сто лет не называл меня по имени, а теперь без умолку повторял его. Он был очень расстроен, это самое.
   - Слы... расслабься, кошак... просто это животные, и всё такое... не переживай, всё это херня... я просто подумал про беззащитных тварей, там, малютку Доун, понимаешь... не надо их обижать, это самое...
   Он, это самое, схватил меня за плечи и крепко обнял:
   - Ты один из лучших, чувак. Запомни это. Я говорю это не потому, что, там, выпил или наглотался колёс. Просто стоит тебе объясниться в своих чувствах другому чуваку, и тебя сразу же назовут педиком, а то ещё и побьют... - Я похлопал его по спине и, это самое, я хотел ему сказать то же самое, но это выглядело бы так, будто я говорю это только потому, что он сказал это первым. Но я всё равно сказал ему это.
   Мы услышали голос Дохлого за спиной:
   - Эй вы, голубки, бля! Или идите в кусты и трахайтесь, или помогите мне найти Попрошайку и Метти.
   Мы перестали обниматься и рассмеялись. Мы-то знали, это самое, что Дохлый, хоть он и готов оттопырить всех девок в городе, тоже один из лучших.
   В завязке
   Сами нарвались
   Лицо судьи выражало то жалость, то отвращение, когда он смотрел на меня и Картошку, сидевших на скамье подсудимых.
   - Вы украли книги из книжного магазина Уотерстоуна с целью их продажи? - сказал он. Продавать, бля, книги. Ебать меня в жопу.
   - Нет, - сказал я.
   - Да, - одновременно сказал Картошка. Мы повернулись и посмотрели друг на друга. Мы столько времени придумывали себе легенду, а этот дебил похерил её за считанные минуты.
   Судья шумно выдохнул воздух. Да, если вдуматься, ему не позавидуешь. Весь день возись со всякими козлами. Но я готов поспорить, ему классно башляют, и потом, его никто не заставляет этим заниматься. Просто надо быть более опытным, более прагматичным, а не раздражаться по пустякам.
   - Мистер Рентон, вы не намеревались продавать книги?
   - Не-а. Э, нет, ваша честь. Я собирался их читать.
   - Значит, вы читаете Кьеркегора? Хорошо, расскажите нам о нём, мистер Рентон, - снисходительно попросил судья.
   - Меня интересуют его понятия субъективности и истины, в частности, его идея выбора: утверждение о том, что истинный выбор производится на основе сомнений и неуверенности и без обращения к опыту или советам других людей. Можно по праву утверждать, что это прежде всего буржуазная, экзистенциальная философия и поэтому она стремится подорвать коллективный общественный здравый смысл. Однако это также философия освобождения, поскольку, когда отвергается общественный здравый смысл, то ослабляется основа для социального контроля над индивидом и... Но я немного увлёкся, оборвал я самого себя. Они терпеть не могут хитрожопых. Так можно договориться до крупного штрафа или, не приведи господь, большого срока. Побольше уважительности, Рентон, побольше уважительности.
   Судья насмешливо фыркнул. Как человек образованный, он наверняка был гораздо лучше осведомлён о великих философах, чем такой плебей, как я. Чтоб быть судьёй, блядь, надо шарить, бля, мозгами. Такая ёбаная работа не всем по плечу. Я так и представил себе, как на галерее для публики Бегби говорит об этом Дохлому.
   - А вы, мистер Мёрфи, вы намеревались продать книги, как вы продавали всё, что воровали, для того чтобы приобрести деньги на героин?
   - Точно... э... всё правильно, это самое, - Картошка кивнул, и его задумчивость постепенно переросла в смущение.
   - Вы, мистер Мёрфи, вор-рецидивист, - Картошка пожал плечами, словно бы говоря: "Это не моя вина". - Нам известно, что вы всё ещё страдаете героиновой зависимостью. Вы также страдаете пристрастием к воровству, мистер Мёрфи. Люди вынуждены были усердно трудиться, для того чтобы произвести вещи, которые вы неоднократно воровали. Другие люди вынуждены были усердно трудиться, для того чтобы заработать деньги, на которые можно было купить эти вещи. Повторные попытки заставить вас отказаться от совершения этих мелких, но систематических преступлений, до сих пор оказывались безрезультатными. Поэтому я приговариваю вас к тюремном заключении сроком десять месяцев...
   - Спасибо... э, в смысле... базара нет, это самое...
   Мудак повернулся ко мне. Ёбаный по голове.
   - У вас, мистер Рентон, случай особый. Нам известно, что вы тоже наркоман-героинист, но вы пытаетесь решить свою проблему. Вы утверждаете, что ваше поведение было обусловлено депрессией, которую вы испытывали в связи с воздержанием от наркотиков. Я готов это принять. Я готов также принять ваше утверждение о том, что вы намеревались просто оттолкнуть мистера Роудса, который якобы набросился на вас, а не сбить его с ног. Поэтому я приговариваю вас к шести месяцам условно, но вы должны продолжить поиски подходящего способа лечения от вашей болезни. Социальные службы вам в этом помогут. Хотя я готов признать, что вы хранили у себя каннабис для личного употребления, но я не могу смириться с употреблением нелегального наркотика, несмотря на то, что вы утверждаете, будто принимали его с целью побороть депрессию, которой вы страдали в результате воздержания от героина. За хранение этого контролируемого наркотика вы обязаны заплатить штраф в размере ста фунтов стерлингов. Советую вам впредь отыскать другие способы борьбы с депрессией. В случае же, если вы, подобно вашему другу Дэниелу Мёрфи, не воспользуетесь предоставленной вам возможностью и снова предстанете перед этим судом, то я не колеблясь приговорю вас к тюремному заключению. Надеюсь, я ясно выражаюсь?
   Куда уж яснее, ёбаный ты грамотей. Как же я тебя люблю, мозгоёб чёртов!
   - Благодарю вас, ваша честь. Я слишком хорошо понимаю, сколько неприятностей я причинил своим родным и близким и что теперь отнимаю у суда драгоценное время. Однако одним из ключевых моментов реабилитации является способность признать, что проблема существует. Я регулярно посещаю клинику и в настоящий момент прохожу профилактическое лечение на основе метадона и темазепана. Я больше не обманываю самого себя. Надеюсь, что с божьей помощью я справлюсь с этой болезнью. Ещё раз благодарю вас.
   Судья пристально смотрит на меня, чтобы уловить малейшие признаки насмешки у меня на лице. Но оно непроницаемо. Я научился этому "каменному" выражению, когда выводил из себя Бегби. "Каменное" лицо - это лучше, чем мёртвая маска. Я убёжден, что так оно и есть: мудак закрывает заседание. Я выхожу на свободу, а беднягу Картошку сажают.
   Полицейский показывает ему: "Двигайся!".
   - Прости, чувак, - говорю я, а на душе кошки скребут.
   - Ничё... Я спрыгну с иглы, а в Сафтоне классная травка. Перебьюсь как-нибудь, это самое... - отвечает он, пока его конвоирует легавый с широким рылом.
   В холле за залом суда ко мне подбегает матушка и обнимает меня. У неё измученный вид, под глазами чёрные круги.
   - Сыночек ты мой, что мне с тобой делать? - причитает она.
   - Придурок. Это дерьмо тебя доконает, - качает головой мой брат Билли.
   Я хочу что-то ответить этому мудаку. Никто его сюда, на фиг, не звал, и его тупые замечания здесь тоже неуместны. Но не успеваю я открыть рот, как подходит Фрэнк Бегби.
   - Рентс! Всё клёво! Классно выкрутился, бля. А Картошке позор, но всё равно лучше, чем мы ожидали. Десяти месяцев он не просидит, блядь. При хорошем поведении выпустят, на хер, через шесть. Даже раньше.
   Дохлый, похожий на рекламного агента, обнимает мою матушку и подхалимски улыбается мне.
   - Это надо отметить, сукин ты сын. В "Диконс"? - предлагает Франко. Мы, как настоящие торчки, выходим гуськом вслед за ним. Ни у кого нет желания заниматься чем-то другим, и, за неимением лучшего, нам остаётся только нажраться.
   - Если б ты только знал, что мы с отцом пережили... - матушка смотрит на меня с убийственно серьёзным видом.
   - Идиот ёбаный, - ухмыляется Билли, - тырить книжки из магазинов, этот мудак начинает меня доставать, бля.
   - Я тырю книжки из ёбаных магазинов последние шесть лет. У меня в комнате книжек на четыре тонны. Ты думаешь, я все их купил? Эти четыре тонны - мой навар, дебил.
   - Ой, Марк, неужели все эти книги... - у матушки сердце упало.
   - Но теперь с этим покончено, ма. Я всегда говорил себе, что, как только я попадусь, я с этим завяжу. Я облажался. Пора сушить сухари. Финито. Всё кончено, - я говорил всерьёз. Наверно, матушка мне поверила, потому что сразу сменила тему.
   - Не распускай язык. И ты тоже, - она повернулась к Билли. - Не знаю, где вы всего этого нахватались, но у нас дома вы никогда ничего подобного не слышали.
   Билли недоверчиво посмотрел на меня, и я ответил ему таким же взглядом - редкий случай проявления братских чувств между нами.
   Все быстро напились. Матушка ошарашила меня с Билли тем, что начала рассказывать про свои месячные. Поскольку ей уже исполнилось сорок семь, а у неё до сих пор были месячные, она считала, что все должны об этом знать.
   - Из меня как хлынет! Даже тампоны не помогают. Это всё равно, что пытаться заткнуть прорвавшую трубу номером "Ивнинг Ньюс", - она громко расхохоталась, откинув голову назад с тем тошнотворным, непристойным видом "слишком-много-"карлсберг-спешл"-в-Лейтском-клубе-докеров", который я так хорошо знал. Я понял, что матушка пила с утра. И наверно, мешала с валиумом.
   - Тише, ма, - сказал я.
   - Только не говори, что ты стесняешься своей мамулечки, - она ущипнула меня за щёку большим и указательным пальцами. - Просто я радуюсь, что у меня не забрали мою деточку. Он терпеть не может, когда я его так называю. Но вы оба навсегда останетесь для меня моими деточками. Помните, как я пела вам вашу любимую песенку, когда вы ещё лежали в колясочке?
   Я изо всей силы сжал зубы, чувствуя, что у меня пересохло в горле, а от лица отлила кровь. Конечно, не помню, блядь.
   - Ма-аменькин сыночек любит печь, любит печь, ма-аменькин сыночек любит печь хлеб... - запела она не в лад. Дохлый весело подхватил. Лучше б меня посадили вместо этого счастливчика Картошки.
   - Маменькин сыночек хочет ещё пивка? - спросил Бегби.
   - И они ещё поют! Они ещё поют, ублюдки проклятые! - в бар вошла Картошкина мама.
   - Мне очень жаль Денни, миссис Мёрфи... - начал я.
   - Ему жаль! Я покажу тебе "жаль"! Из-за тебя и этого чёртова кодла мой Денни теперь сидит в тюрьме!
   - Ну, ну, Коллин, голубушка. Я знаю, что вы расстроены, но так нечестно, - вмешалась матушка.
   - Я покажу тебе "нечестно", блядь! Это он! - она злобно показала на меня. - Это он подговорил моего Денни. Стоял себе там и паясничал в суде. Он и вон та чёртова парочка, - к моему счастью, её гнев распространился на Дохлого и Попрошайку.
   Дохлый ничего не сказал, а только медленно выпрямился на стуле с выражением лица "меня-ещё-никогда-в-жизни-так-не-оскорбляли" и печально, снисходительно покачал головой.
   - Да ты охуела! - свирепо рявкнул Бегби. Для этого чувака не существовало "священных коров", даже если это была старушка из Лейта, сына которой только что посадили. - Я ни имею никакого отношения к этому дерьму, я говорил Рентсу и Кар... Марку и Денни, на хрена вы это делаете? Дох... Саймон не колется уже несколько месяцев, - Бегби встал, заводясь от собственного возмущения. Он лупил себя кулаком в грудь только для того, чтоб не ударить миссис Мёрфи, и орал ей прямо в лицо: - Я ЕГО, НА ХУЙ, ОТГОВАРИВАЛ!
   Миссис Мёрфи развернулась и выбежала из бара. Я видел её лицо: на нём было написано полное поражение. У неё не только забрали сына, но ещё и прилюдно очернили его. Мне было жалко эту женщину, и я ненавидел Франко.
   - Она в прачечной работает, - прокомментировала матушка и с сожалением добавила, - но я её понимаю. Сына посадили в тюрьму, - она посмотрела на меня, качая головой. - Конечно, с детьми хлопотно, но без них тоже не жизнь. Кстати, как твой малыш, Фрэнк? - повернулась она к Бегби.
   Я с содроганием подумал о том, как легко люди вроде моей мамы ведутся на таких психов, как Франко.
   - Классно, миссис Рентон. Подрос чуток, бля.
   - Зови меня Кейти. Какая я тебе миссис Рентон? Когда меня так называют, я чувствую себя старухой!
   - Ты и есть старуха, - огрызнулся я. Она не обратила на это никакого внимания, и никто не засмеялся, даже Билли. А Бегби с Дохлым посмотрели на меня так же неодобрительно, как смотрят дядья на дерзкого племяша, которого они не могут наказать. Я автоматически перешёл в тот же разряд, что и Бегбин бэбик.
   - Вот пострелёнок, правда, Фрэнк? - спросила матушка у своего коллеги-родителя.
   - Ага, совершенно верно. Я так и сказал Джу, говорю, если родишь девочку, можешь засунуть её обратно.
   Я тут же представил себе "Джу": серое лицо цвета овсяной каши, жирные волосы и тощее тело с обвисшей кожей, взгляд застывший, безучастный, мертвенный: не может ни улыбнуться, ни нахмуриться. Валиум успокаивает ей нервы, когда бэбик разражается очередным потоком душераздирающих воплей. Она будет любить своего малыша так же сильно, насколько Франко к нему безразличен. Это будет удушливая, потакающая, слепая, всепрощающая любовь, из-за которой ребёнок станет точной копией отца. Малютке было забито место в королевской тюрьме Сафтона, когда он ещё лежал у Джун в утробе, точно так же, как зародышу богатого ублюдка заранее приготовлено место в Итоне. А тем временем папаша Франко будет отвисать в кабаке, как он отвисает сейчас.
   - Я сама скоро стану бабушкой! Господи, аж не верится, - мама посмотрела на Билли со страхом и гордостью. Он самодовольно ухмыльнулся. Как только он подцепил эту кралю Шерон, так сразу же превратился в любимого сыночка. Они даже забыли о том, что этот мудак приводил к нам в дом мусоров ещё чаще, чем я; по крайней мере, у меня хватало приличия на срать на порог собственного дома. Но теперь пиздец. Только потому, что он опять завербовался в эту ёбаную армию, на сей раз на целых шесть лет, и обрюхатил какую-то шлюху. Папикам следовало бы спросить его, на хера ему жена. Так нет же. Только самодовольно ухмыляются.
   - Если родится девочка, Билли, скажи, чтоб засунула её обратно, повторил Бегби, на сей раз менее внятно. Ему вставило спиртное. Ещё один мудак, хуй знает когда присевший на "синьку".
   - Молоток, Франко, - Дохлый похлопал Бегби по спине, пытаясь приободрить его и выдавить из него ещё парочку классических Попрошайкиных глупостей. Мы собираем все его самые идиотские, самые сексистские и самые резкие выражения, чтобы потом стебаться над Бегби, когда его с нами нет. Мы хохочем до умопомрачения. В этой игре есть особая острота: стоит только представить себе, что он с нами сделает, если узнает об этом. Дохлый начал строить рожи у него за спиной. Когда-нибудь один из нас или мы оба зайдём так далеко, что он огреет нас кулаком или бутылкой или же подвергнет "дисциплине бейсбольной биты" (ещё одно из коронных Бегбиных выражений).