Уэстлейк Дональд Эдвин. Все дозволено

   Подошел один из гостей, прервав их разговор. Это был некто Джордж Хендрикс, управляющий супермаркетами в пяти городах. Сейчас он был немного пьян, в меру, на лице его сияла широкая улыбка.
   – Пора повторить.
   – Ну и пьете же вы! – удивился Том, беря его стакан.
   – Вы чертовски правы, – поддакнул Хендрикс и спросил, обращаясь главным образом к Джо, поскольку Том занимался наполнением его стакана:
   – Вы оба все еще работаете в городе, а?
   – Да, работаем, – кивнул Джо.
   – А я нет, – заявил Хендрикс. – Я навсегда покончил с этими крысиными гонками. – Несколько лет назад он служил в одной из крупных компаний.
   Пьяные всегда раздражали Джо, даже когда он не был на службе. Скептически, с усталым вздохом он спросил у Хендрикса:
   – А здесь другое дело?
   – Черт побери, да. Вы сами это знаете, вы ведь переехали сюда.
   – Грэйс и детишки здесь, – поправил Джо. – А я все еще в городе.
   – Вот, пожалуйста. – Том протянул Хендриксу стакан.
   – Спасибо. – Хендрикс взял стакан, он не отпил из него, так увлекся разговором с Джо. – Понять не могу, как вы, ребята, терпите это. Город битком набит жуликами. Все гоняются за долларом.
   Джо только пожал плечами, а Том пробормотал:
   – Так устроен мир, Джордж.
   – Но только не здесь, – возразил, покачав головой, Хендрикс. Он произнес это не допускающим возражений тоном.
   – Здесь, – сказал Том, – так же, как и в любом другом месте. Все одинаково.
   – Эх, ребята, – вздохнул Хендрикс. – Вы думаете, что все жульничают во всем мире. Это оттого, что вы живете в городе, вам и пришла такая мысль. – Он понимающе ухмыльнулся и потер большой и указательный пальцы. – Живете этим.
   – Неужели? – Джо холодно посмотрел на Хендрикса.
   – Сто процентов, – подтвердил тот. – Я знаю полицейских города Нью-Йорка.
   – Они тоже повсюду одинаковы, – сказал Том. Он не обиделся, он давным-давно перестал обижаться на подобные пьяные разговоры. – Вы думаете, парни из участка могли бы здесь прожить на свой оклад?
   Хендрикс рассмеялся и ткнул в Тома стаканом:
   – Понимаете теперь, что я имею в виду? Город развращает ваши мысли, вы думаете, что все в мире мошенники.
   Джо внезапно разозлился:
   – Джордж, вы приходите домой каждый вечер с сеткой продуктов. Вы не пользуетесь скидкой за то, что работаете в супермаркетах, а просто набираете сетку и выходите из магазина.
   – Я работаю на них! – взбесился Хендрикс. – Если бы мне платили приличный оклад… – прокричал он голосом достаточно громким, чтобы его услышали в дальнем конце двора.
   – ..вы бы делали то же самое, – закончил Джо.
   – Не обязательно, Джо, – примирительно сказал Том. Он умел улаживать назревающие ссоры. – Все жульничают, но обычно лишь потому, что иного выхода нет при нашей-то жизни…
   – Ладно. – Хендрикс быстро успокаивался. – Забудем об этом.
   – Не обманывайте себя, – ответил Джо. Он все еще был серьезен. – При нашем положении, – продолжал Джо, – мы бы могли получить все, что захотели. Но мы сдерживаем себя…
   Хендрикс рассмеялся, а Том задумчиво посмотрел на Джо. Тот уныло воззрился на Хендрикса: он думал о том, с каким удовольствием оштрафовал бы его.

Том

   Единственный способ, которым можно взять кого-либо в том месте, где много его друзей, это взять его быстро. Таким местом было кафе на улице Макдугала в Гринвич Вилледж – пристанище различного рода подонков, и в час ночи в субботу там развлекалось полно народу: студенты, туристы, местные жители, хиппи, временно остановившиеся в городе, – в общем, как раз те, кто не любит полицейских.
   Эд ждал на улице, у входа. В самом крайнем случае я бы заставил Лэмбета бежать, и он попал бы прямо в руки Эду.
   Лэмбет сидел за столиком в правой части зала, именно там, где указал нам информатор. С ним было еще четыре человека – двое мужчин и две женщины: в левой руке он держал смятый носовой платок, которым все время вытирал нос. Либо он был простужен, либо нюхал кокаин: большинство распространителей наркотиков рано или поздно начинают пробовать бесплатно то, что продают.
   Я остановился у него за спиной и наклонился.
   – Лэмбет?
   Когда он обернулся, я увидел, что глаза у него затуманенные и красные. Это могло быть и от простуды, но скорее из-за героина.
   – Да? – произнес он.
   Что бы там ни показывали в кино, детектива в штатском узнают не сразу.
   – Полиция, – произнес я очень тихо, чтобы расслышал только он. – Следуйте за мной.
   – Не хочется, приятель, – развязно ухмыльнулся он и снова повернулся к своим друзьям.
   На нем была кожаная поддевка с оборками. Я сдернул поддевку ему на руки, сковав, словно смирительной рубашкой. В следующую секунду я приподнял его и выбил стул.
   Никто не способен реагировать быстрее своего собственного тела. Если бы он просто скользнул в тот момент на пол, он бы вырвался из моих рук. Возможно, успели бы вмешаться его друзья или кто-нибудь из посторонних. Но его тело среагировало автоматически: ноги подогнулись, помогая ему встать, и в то мгновение, когда Лэмбет обрел равновесие, я повернул его к двери и повлек на улицу со всей возможной быстротой.
   Он завопил и попытался увернуться в сторону, но я сжимал его и одновременно толкал. Дверь была закрыта, но открывалась наружу, я открыл ее головой Лэмбета. Мы вышли так быстро, что ни у кого не было времени среагировать нужным образом.
   Лэмбет все еще пытался упираться, когда мы были уже на улице. Там стоял Эд, и наш «форд» ждал прямо перед кафе. Я не замедлил движения, а напротив, с разгону шмякнул Лэмбета о борт машины. Я хотел вышибить из него желание и волю к сопротивлению. Потом оттащил его на фут или два и снова приложил о машину – на этот раз он обмяк и вроде бы успокоился.
   Эд был рядом, держа наготове «манжетки». Я отпустил подевку, выкрутил руки Лэмбета назад, Эд защелкнул наручники и открыл заднюю дверцу «форда».
   Я подводил Лэмбета к дверце, чтобы впихнуть его в машину, когда кто-то похлопал меня по локтю и женский голос произнес:
   – Офицер!
   Я оглянулся и увидел пожилую женщину-туристку в красно-белом цветастом платье и с соломенной сумочкой. Вид у нее был сердитый.
   – Вы абсолютно уверены, что было необходимо прибегать к насилию? – спросила она.
   Друзья Лэмбета могли появиться в любую минуту.
   – Не знаю, леди, – ответил я. – Я иначе не умею.
   Затем я пинком усадил Лэмбета в машину и последовал за ним.
   Эд закрыл за мной дверцу и сел за руль. Мы отъехали в тот момент, когда дверь кафе распахнулась и начали выбегать люди.
   Лэмбет скорчился на правой стороне заднего сиденья, словно побитый пес. Я усадил его как следует. Он выглядел ошарашенным и что-то бормотал, но я не мог разобрать, что.
   – Том! – произнес Эд. – Похоже, в твоем досье появится еще одна жалоба.
   Я посмотрел на него: он показывал в зеркало заднего вида – там, очевидно, что-то происходило.
   – Почему? – спросил я.
   – Она записывает номер нашей машины.
   – А я скажу, что виноват ты.
   Эд хмыкнул, мы свернули за угол и направились в город.
   Когда проехали пару кварталов, Лэмбет вдруг сказал:
   – У меня болят руки, приятель.
   Я внимательно посмотрел на него. Он пришел в себя и теперь явно мыслил логично. Простуда так быстро не проходит.
   – Не суй в них иголки, – посоветовал я.
   – При таких наручниках, приятель, – возразил он, – мне и дыхнуть больно.
   – Извини, – сказал я.
   – Может быть, снимете?
   – В участке.
   – Если я дам слово чести, что не попытаюсь…
   Я рассмеялся ему в лицо:
   – Забудь об этом.
   Он злобно глянул на меня, а потом печально улыбнулся.
   – Правильно. Ни у кого здесь нет больше чести, правда?
   – Судя по тому, как я искал ее в последний раз, нет.
   Секунд тридцать или около того он извивался и наконец нашел более удобное положение: перестал двигаться, вздохнул успокоенно и стал смотреть на город, проносящийся за окнами.
   Я тоже успокоился, но не очень. Мы ехали без сирены и мигалки в зеленой машине без опознавательных знаков и поэтому двигались в общем потоке. Если нет особой причины поднимать шум, этого лучше не делать. Однако нам регулярно приходилось останавливаться у светофоров, и я не хотел, чтобы Лэмбет внезапно решил выпрыгнуть из машины и сбежать в наручниках Эда. Дверь была заперта, арестованный казался спокойным, но тем не менее я не ослаблял внимания.
   Понаблюдав минуты три-четыре мир за окном, Лэмбет вздохнул, посмотрел на меня и сказал:
   – Я готов уйти из этого города, приятель.
   Мне стало смешно.
   – Твое желание сбудется – пообещал я. – Вероятно, пройдет лет десять, прежде чем ты снова увидишь Нью-Йорк.
   Он кивнул, как бы соглашаясь.
   – Понимаю, – бросил он отрывисто. Затем, после паузы, попросил: – Скажи мне кое-что, приятель. Выскажи свое мнение по вопросу, который меня волнует.
   – Коли смогу.
   – Что ты скажешь, какое наказание страшнее: быть высланным из этого города или остаться в нем?
   – Это ты мне скажи, – ответил я. – Почему ты оставался здесь до тех пор, пока не попал в переплет?
   Он пожал плечами:
   – А почему ты живешь здесь, приятель?
   – У нас слишком разный подход к делу.
   – Никто из нас не начал с грязи, приятель, – гнул свое Лэмбет. – Мы все вышли в путь детьми, невинными и чистыми.
   – Однажды, – зло заметил я, – парень, очень похожий на тебя, тоже много болтал и еще показал мне фотографию своей матери. А пока я смотрел на нее, он попытался выхватить у меня револьвер.
   Лэмбет широко улыбнулся, он был в восторге.
   – Ты останешься в этом городе, приятель, – сказал он. – Тебе нравится то, что он с тобой делает.

Джо

   Женщина спокойно спускалась по лестнице. Из широкого пореза на правой руке у нее текла кровь: она была размазана по всему ее лицу, покрывала руки и одежду – отчасти ее собственная кровь, отчасти мужа. Мне думается, что женщина была в состоянии легкого шока. Но когда вышла из парадной двери, посмотрела на ведущие к тротуару ступеньки и увидела толпу глазеющих на нее людей, она взбесилась. Начала кричать, сопротивляться, брыкаться, и было чертовски трудно снять ее со ступенек на тротуар, особенно потому, что из-за крови она была скользкой, как рыба…
   Ситуация мне совсем не нравилась. Двое белых полицейских в форме тащат окровавленную черную женщину по ступеням на глазах у толпы в Гарлеме. Мне это нисколько не нравилось, и, судя по выражению лица Пола, ему тоже.
   – Отпустите меня! – кричала женщина. – Отпустите меня! Он первый меня порезал, отпустите меня!
   И наконец, когда мы добрались до конца спуска, мне удалось услышать сквозь ее вопли звук приближающейся сирены. Это была машина «скорой помощи».
   Мы добрались до тротуара как раз в тот момент, когда «скорая помощь» остановилась у бордюра. Толпа пока что не вмешивалась, уступая нам дорогу. Женщина извивалась и вертелась как угорь, длинный черный угорь, покрытый кровью и пронзительно визжащий…
   Машина «скорой помощи» оказалась старым фургоном коробчатого типа, и в ней было четыре человека в белых халатах – два спереди и два сзади. Все четверо выскочили из машины и побежали к нам. Один из них сказал:
   – Все в порядке, мы приняли ее.
   Другой обратился к женщине:
   – Пошли, душенька, давай полечим твою ручку.
   Белые халаты, очевидно, несколько образумили женщину, потому что она сменила пластинку и начала вопить:
   – Я хочу своего доктора. Отвезите меня к моему доктору!
   Санитары торопливо повели женщину к машине, при этом пациентка доставляла им хлопот столько же, сколько и нам. Прибыла вторая машина «скорой помощи» и остановилась за первой. Из этой машины вышли двое, тоже в белых халатах. Один из них спросил:
   – Где покойничек?
   Я не мог ничего ответить: мне было трудно дышать. Я просто показал на здание, а Пол пояснил:
   – С задней стороны на третьем этаже. Она, можно сказать, разрезала его на куски.
   Из салона второй машины вышли еще двое со сложенными носилками. Четверка направилась к крыльцу и скрылась в здании.
   Снова заревела сирена: первая машина увозила женщину. Я посмотрел на Пола: спереди вся рубашка у него была измазана кровью, кровь капельками покрывала его лицо и руки, как сыпь.
   – На тебе кровь, – сказал я.
   – На тебе тоже.
   Я посмотрел на себя. Когда мы спускались с третьего этажа, я шел с той стороны женщины, где был порез на ее руке, и на мне сейчас было больше крови, чем на Поле. Ею были покрыты мои обнаженные руки от локтя до запястья, волосы спутались, как шерсть у кошки, которую переехала машина. Теперь, когда солнце нещадно палило, я чувствовал, как кровь высыхает на коже, сжимаясь в тонкую сморщенную пленку.
   – Боже, – прошептал я.
   Отвернувшись от Пола, я прислонился левым боком к машине и вытянул левую руку по белой крыше, под нервный свет мигалки. Я не думал о том, что надо бы почиститься, я не думал о том, что моя работа на сегодня еще не окончена, – единственное, о чем я был способен думать, это о том, что должен выбраться отсюда. Я должен выбраться из этого города.

Глава 3

   На этот раз оба они дежурили с четырех дня до полуночи, поэтому возвращались домой довольно поздно ночью, после того как движение почти прекращалось.
   Эта смена считалась самой напряженной. Избиения на улицах достигали пика между шестью и восьмью часами, когда люди возвращаются домой с работы. Почти в это же время мужья и жены начинают ссориться друг с другом, а чуточку позже появляются пьяные. Ограбления лавок – вроде того, которое совершил Джо, – происходят обычно между заходом солнца и десятью часами, когда большинство таких заведений уже закрывается. Так что работать приходилось почти без отдыха.
   Но потом наконец наступала полночь, смена кончалась, и они ехали домой по пустым скоростным магистралям. Можно было спокойно подумать о своем…
   Том вспоминал свой разговор с торговцем наркотиками, пытаясь подобрать более удачные ответы и недоумения, почему никак не удается выкинуть этот разговор из головы. А Джо вспоминал кровь, сохшую у него на руке под жарким солнцем.
   Постепенно мысли Тома отвлеклись от торговца, поблуждали, коснулись того и этого и нашли новый объект. Это была не лавка, которую ограбил Джо, хотя и лавка занимала свое место в том, о чем он думал сейчас. Внезапно он нарушил тишину:
   – Джо!
   – Да?
   – Можно задать тебе вопрос?
   – Разумеется.
   Том не отрываясь смотрел вперед.
   – Что бы ты сделал, если б у тебя был миллион долларов?
   Ответ Джо прозвучал немедленно, словно он готовился к этому вопросу всю жизнь.
   – Поехал бы в Монтану с Чет Хантли, – сказал он. Том нахмурился и покачал головой.
   – Нет, я серьезно спрашиваю.
   – А я серьезно отвечаю.
   Том повернул голову и внимательно взглянул на Джо – у обоих лица были очень серьезные, – а потом опять отвернулся и сказал:
   – А я нет. Я бы поехал на острова Карибского моря.
   – Неужели?
   – Вот именно. – Том улыбнулся. – На какой-нибудь из этих островов. Тринидад. – Он растянул последнее слово, будто пробовал что-то вкусное.
   Джо согласно кивнул.
   – А мы прозябаем здесь.
   – Помнишь, что ты сказал Джорджу на прошлой неделе? – осторожно спросил Том.
   – Нет, не помню.
   – Что мы могли бы получить все, что хотим, – напомнил Том, – только сдерживаем себя.
   – Помню, – ухмыльнулся Джо. – Я думал, ты о винной лавке.
   Но Том наметил цель и упорно шел к ней. Не обратив внимания на замечание о винной лавке, он сказал:
   – Но, черт побери, почему бы и нет?
   – Почему бы и нет – что? – не понял Джо.
   – Не сделать это! – воскликнул Том. Голос его дрожал от волнения. – Мы ведь в самом деле можем получить все!
   – Каким образом? – скептически спросил Джо. – Вроде той лавки?
   – Это пустяк, Джо, – отмахнулся Том, – это чепуха! Тот вонючий город, что остался позади, набит деньгами, а в нашем положении, клянусь богом, мы действительно можем получить все, что хотим. По миллиону долларов на душу за одно дело.
   Джо еще не верил приятелю, но уже заинтересовался.
   – Какое дело?
   Том пожал плечами.
   – У нас есть выбор. Большая ювелирная компания… Банк… Или еще что-нибудь.
   Вдруг Джо понял и расхохотался.
   – Притворяясь полицейскими!
   – Правильно! – подтвердил Том. Он тоже смеялся. – Притворяясь полицейскими!
   На следующей неделе их смена была с полуночи до восьми часов утра. Это самая спокойная из трех смен, но в восемь утра трудно ехать домой в восточном направлении: слепит восходящее солнце.
   Джо первым вышел из участка, вывел «плимут» со стоянки и проехал с квартал к площадке через улицу от здания участка. Ему пришлось подождать десять минут, пока наконец вышел Том, выглядевший совершенно отвратительно, и сел на пассажирское место.
   – В чем дело? – спросил Джо.
   – Немного побеседовал с лейтенантом, – ответил Том. – Эта чертовщина с наркотиками…
   – А что такое?
   Том зевнул и сердито пожал плечами.
   – Все, что тебе попадается, постарайся сдать. Обычная шумиха.
   Джо включил скорость и поехал через покрытый туманной дымкой город в сторону туннеля.
   – Интересно, кого поймали? – спросил он.
   – Никого из крупных, – ответил Том. Он снова зевнул и потер лицо обеими руками. – Эх, спать-то как хочется…
   – У меня появилась идея, – заметил Джо.
   Том сразу же понял, о чем речь. Спросил с интересом:
   – Идея? Какая?
   – Картины из музея.
   – Не понимаю, – нахмурился Том.
   – Послушай, – продолжал Джо. – Там, в музеях, есть картины, они стоят по миллиону долларов каждая. Мы возьмем десять, продадим за четыре миллиона. Это значит – по два миллиона тебе и мне.
   Том нахмурился еще больше.
   – Не знаю… – протянул он. – Десять картин… Их будет слишком трудно спрятать.
   – Я мог бы положить их в свой гараж, – предложил Джо. – Кто будет искать в гараже?
   – Твои ребятишки испортят их за день.
   Джо не хотел уступать: это была единственная идея, которая пришла ему в голову.
   – Пять картин, – настаивал он. – По миллиону за штуку.
   Том ответил не сразу. Подумал некоторое время.
   – Нам нужно что-нибудь такое, что можно мгновенно пустить в оборот.
   – Да, – неохотно кивнул Джо, – пожалуй, ты прав. Лишний риск нам ни к чему.
   – Правильно.
   – Но нам не нужны наличные. Мы уже говорили об этом.
   Том согласно кивнул.
   – Знаю. Каждый может запомнить номера банкнот.
   – Так что все не так просто, – вздохнул Джо.
   – Я и не говорил, что это просто.
   Некоторое время оба молча думали. Они уже подъезжали к туннелю, когда Том снова заговорил:
   – Нам нужно что-то, что можно быстро продать за большие деньги.
   – Точно, – подтвердил Джо. – И покупатель. Какой-нибудь очень богатый человек.
   Они въезжали в туннель.
   – Богачи… – эхом отозвался Том.

Том

   Двух главарей мафии задержали в нашем районе предыдущим вечером, и Эд и я были среди шести полицейских в штатском, получивших задание доставить их в город сегодня утром. Одного мафиози звали Энтони Вигано, другого – Луи Сэмбелла.
   Никто не знал, будут ли какие-либо осложнения. Едва ли кто-нибудь попытается освободить их, а вот застрелить могли, пользуясь тем, что они теперь без своих телохранителей. Поэтому были приняты всяческие меры предосторожности, включая перевозку их в двух машинах без опознавательных знаков, примем в каждой машине находилось по три офицера полиции.
   Я вел одну из машин. Вигано сидел на заднем сиденье между Эдом и детективом по имени Чарльз Редди. Мы доехали до участка без приключений, потом доставили их в комнату для допросов на четвертом этаже.
   Вигано и Сэмбелла были очень похожи друг на друга: полные, цветущие, на лицах застыло выражение презрения, свойственное людям, привыкшим командовать другими людьми. На них была дорогая одежда, возможно, слишком дорогая: полосы на костюмах чуточку широковаты, запонки излишне великоваты и ярки, и слишком много колец на пальцах. От них несло лосьоном для бритья, одеколоном, дезодорантом и кремом для волос и они ничуть не были обеспокоены.
   Никто не произнес ни слова в машине, но сейчас, когда мы были в лифте и поднимались на четвертый этаж, Чарльз Редди вдруг сказал:
   – Кажется, ты не волнуешься, Тони.
   Вигано мельком взглянул на него. Если ему и было неприятно, что его называют по имени, он не показал этого.
   – Волнуюсь? Я мог бы купить и продать тебя. О чем волноваться? Сегодня вечером я буду дома со своей семьей, а через четыре года, когда дело попадет в суд, я не проиграю его.
   Все промолчали. Что можно было сказать? «Я мог бы купить и продать тебя»…

Глава 4

   У обоих был выходной, и они проводили его дома. У Джо справляли день рождения его дочери Джекки – ей исполнилось десять лет.
   Внезапно среди всеобщего веселья Том вполголоса сказал Джо, что должен поговорить с ним наедине.
   Вдвоем они прошли в гостиную, где было значительно тише, и Джо сказал:
   – Ладно, в чем дело?
   Возбужденным полушепотом Том ответил:
   – Я нашел!
   – Нашел – что?
   Том поднял палец и ухмыльнулся.
   – Половину, – сказал он. – Я нашел половину решения нашей проблемы.
   – Что же это за проблема, Том? – едко спросил Джо, явно ничего не понимая.
   – Ограбление.
   Джо испугался, что их могут подслушать.
   – Ради бога! – воскликнул он и посмотрел через плечо в сторону кухни.
   – Все в порядке, они ничего не услышат из-за этого шума.
   Джо не думал об ограблении, да и не хотел думать. Чтобы поскорее покончить с темой, он приблизился к Тому и прошептал:
   – Хорошо, что же это?
   На этот раз Том поднял два пальца.
   – Помнишь, мы решили, что нам нужны две вещи. Нечто, что можно сразу продать за кучу денег, и некто с кучей денег, кто это сразу купит.
   Джо согласно кивнул, хотя понял не до конца. Его не покидало ощущение нереальности происходящего, так как все это время он относился к идее крупного ограбления полушутя. Тема интересного, щекочущего нервы разговора – но не более того…
   – Да, помню, – пробормотал он.
   – Я нашел покупателя, – сказал Том.
   Джо недоверчиво нахмурился.
   – И кто это?
   – Мафия.
   – Что? – У Джо округлились глаза. – Ты сошел с ума!
   – У кого еще есть два миллиона долларов наличными? Кто еще купит горящий товар в таком количестве?
   – Боже, Том, – протянул Джо, – а ведь они действительно, купят, а?
   – Я рассказывал тебе о кражах грузов на пирсе, – продолжал Том, – которые расследовал когда-то. Все они пошли прямо к мафии. Четыре миллиона в год – они считали, что дело того стоит.
   Джо задумался.
   – Но это не было одним ограблением, – сказал он наконец, – а длилось целый год.
   – Суть не в этом, – отмахнулся Том – Ты сам понимаешь.
   – Хорошо, – согласился Джо. – Ну и что же мы им продадим?
   – Все, что они захотят купить, – ответил Том.

Том

   Мы с Джо подробно все обсудили и прикинули, каким образом связаться с мафией. Не было смысла идти по инстанциям, начав с «рядового состава» – мелкой шпаны на улицах. Таким путем мы или вообще не доберемся до главарей, или, если через какого-нибудь стукача слухи пойдут по цепочке, мы попадем в беду прежде, чем успеем что-либо сделать. Кроме того, о мафии всегда говорят так, будто это обычное предприятие, а на любом предприятии, если у вас возникает проблема или предложение, следует обращаться прямо к высшему начальству, а не тратить время на служащих.
   Поэтому мы решили сразу выходить на Энтони Вигано. Он находился, как и предсказывал, на свободе, выпущенный под залог, поэтому не составляло особого труда встретиться с ним. Мы рассудили, что будет лучше, если обратится к нему только один из нас, а поскольку идея была прежде всего моя, то и пойти на встречу выпало мне.
   В участке на Вигано было заведено дело, и я, служащий полиции, мог запросто ознакомиться с ним. В деле я нашел адрес Вигано – в районе Ред Бэнк, штат Нью-Джерси, плюс кучу информации о тех делах, в которых он был замешан. Поначалу он провел восемь месяцев в тюрьме – тогда ему было всего двадцать два года – за вооруженное нападение. Потом его арестовывали так часто, что сосчитать не хватит волос на моей голове, но ни разу не осуждали. Вигано неоднократно избирался депутатом, некоторое время он занимался импортом-экспортом, а сейчас являлся крупным акционером пивоваренного завода в штате Нью-Джерси и совладельцем компании по перевозке грузов в Трентоне. Аресты были связаны с наркотиками, вымогательством, хранением краденых товаров, подкупом и всеми прочими преступлениями, перечисленными в уголовном кодексе, за исключением проституции. Дважды пытались поймать его на неуплате подоходного налога, но ничего не вышло.
   Нельзя не упомянуть и три покушения на его жизнь – последнее было девять лет назад в Бруклине. Вигано не расставался с телохранителями, один из которых даже погиб в Бруклине, и до сих пор на Вигано не было ни царапины. Его жилище в Ред Бэнк представляло поместье возле берега, целый квартал, окруженный высоким железным забором и живой изгородью высотой восемь футов. Я взял «шевроле», поехал днем в Нью-Джерси и сделал круг у поместья, осматривая местность. Сквозь закрытые стальные ворота можно было видеть асфальтированную дорожку, которая вела по подстриженной лужайке с большими дубами к белому трехэтажному особняку с четырьмя колоннами. Перед домом стояли три дорогие машины, а у самых ворот болтался невзрачный парень, одетый как садовник… Садовник, черт побери…