Уэй Маргарет. Главное чудо света

   Эван испытывал к Харриет симпатию. Под ее нажимом он даже согласился играть в городском оркестре, вернее, струнном квартете, на виолончели. Сама Харриет играла на альте. Мать Эвана, концертирующая виолончелистка, с самого детства учила его играть сначала на фортепиано, затем на виолончели.
   Но он никогда не хотел, чтобы музыка стала его основной профессией, поэтому остался любителем.
   Тем не менее он не мог не согласиться с матерью, когда та говорила, что музыка у него в крови.
   Его профессией стала журналистика, и Эван считал себя честным и объективным журналистом.
   А что в результате? Смерть отца, которого он боготворил, и глубокое недоверие ко всем красивым женщинам.
   Таким, как незнакомка, скрывшаяся внутри дома.
   Ее не было уже минут десять. Что она там может делать?
   Эван знал, что в доме нет мебели — Лоусоны предпочли сдать свою старинную, очень красивую мебель на хранение. Может быть, незнакомке нужна помощь? Эван решительно направился к двери.
   Он не смог бы объяснить своего внезапного порыва, разве что снова сослаться на инстинкт. А тот подсказывал ему, что вместе с этой девушкой в его жизни появились проблемы. Или же он сам в это мгновение создает их, направляясь к соседнему коттеджу. Так ли, иначе ли — какая теперь разница, когда он уже стоит на пороге?
   Выкрашенная в ярко-желтый цвет дверь была открыта. На всякий случай Эван все-таки постучался, заметив, что его рука подрагивает. Неужели она действительно окажется похожей на Монику со своей белой прозрачной кожей и струящимися по спине темными волосами? Или ему это только показалось, потому что он слишком много размышлял о Монике и ее предательстве, стоившем жизни его отцу.
   Эван понимал, что рано или поздно кто-нибудь поселится в коттедже, но почему-то представлял, что это будет степенная семейная пара. Внезапное появление молодой красивой женщины нарушило с трудом обретенное состояние безмятежности.
   Она появилась не в то время и не в том месте. Что это? Случай? Судьба?
   Эван услышал ее легкие шаги, а затем и сама она с улыбкой на лице вышла из столовой, как будто на самом деле ждала гостей. Но вдруг ее глаза переливчатого зеленого цвета стали испуганными, даже более того — в них была паника. А Эван хорошо знал, что такое паника.
   Что с ней? Почему она выглядит такой потрясенной? Не настолько же он ужасен, чтобы она испугалась одного его вида! Впрочем, ему часто говорили, что он может выглядеть грозным и даже устрашающим.
   Он едва не назвал свое настоящее имя, но вовремя спохватился и остался стоять, не шевелясь, давая ей справиться с испугом.
   — Эван Томпсон. Живу в соседнем доме. — Он махнул рукой в сторону своего коттеджа.
   — Лаура… Грэхем. — Она произнесла это с запинкой, что немедленно навело его на мысль, что это имя столь же ненастоящее, как и Эван Томпсон.
   Лаура же мгновенно поняла, что это и есть пресловутый «одиночка», о котором Харриет прожужжала ей все уши.
   — Простите, если напугал вас. — Произнося эти формальные слова, он не мог заставить себя прекратить разглядывать ее. На самом деле ничего общего с Моникой.
   У Моники были золотистые глаза и немигающий взгляд, как у кошки. Моника никогда не выглядела испуганной — даже когда поняла, что игра окончена, и стояла в окружении людей, которых она предала и которые уже вынесли ей приговор, не подлежащий обжалованию.
   Под его испытующим взглядом Лаура робко пошутила:
   — Я не ожидала появления мужчины на моем пороге.
   — Если желаете, я могу уйти.
   — Нет, что вы! Простите, если это прозвучало грубо.
   — И вы простите, что невольно напугал вас. Неужели я такой страшный?
   Лаура рассматривала его, думая о том, как точно описала его Харриет. За тридцать. Очень красив, но мрачной, загадочной красотой. Глубокий звучный голос. Густые темные волосы. Проницательные темные глаза. Очень высокий, широкоплечий и стройный. Лицо словно высеченное резцом скульптора. Красивой формы, чувственный рот.
   Лаура ощутила скрытую враждебность. К ней?
   Но это не имеет смысла!
   — Ни в коем случае! — Лаура старалась подавить волнение, хотя предательский румянец уже залил ее лицо и шею. — Я боялась, что это другой человек.
   — Вам нравится дом? — спросил Эван, меняя тему разговора.
   — Очень.
   — Собираетесь арендовать его?
   — Вряд ли я смогу сделать это без вашего одобрения, — пошутила она.
   — Меня не волнует, кто поселится в коттедже, лишь бы соблюдалась тишина. Но могу я спросить? Вы собираетесь жить одна?
   Лаура смотрела ему в лицо. Да, этот мужчина силен и опасен. Опытен. Суров. Загадочен. Сложен. Никого не впускает в душу. Но он не из тех, кто поднимает руку на женщину.
   — А это преступление?
   — Только если вы будете на всю громкость включать поп-музыку. — Неожиданно он улыбнулся, как будто солнце выглянуло из-за грозовых туч.
   — Честно говоря, я не очень разбираюсь в поп-музыке, — призналась Лаура, очарованная этой улыбкой. — Я профессиональная пианистка, правда, без пианино, так что можете радоваться — тишина вам обеспечена.
   — Между прочим, я вырос под звуки музыки.
   Моя мать — виолончелистка.
   — Может быть, я знаю ее? — с живейшим интересом спросила Лаура.
   — Может быть. — Эван отвел глаза.
   — Когда-то я надеялась сделать карьеру как пианистка. — Лаура сама удивилась, услышав свои слова.
   — И что же помешало?
   — Просто не сложилось. — Она решила поменять тему. — Между прочим, я — подруга Сары Демпси.
   — Я знаю Сару. Очень красивая женщина и прекрасный доктор. Я познакомился с доктором Демпси на вечеринке по случаю ее обручения, но я неплохо знаком с ее женихом — Кайлом Маккуином.
   Они прекрасная пара. А вы с Сарой вместе учились в школе? Впрочем, что я говорю? Вы явно моложе…
   — Человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. — Лаура сама удивилась, как нравоучительно прозвучали ее слова, и смутилась.
   — Неужели? И на сколько же вы себя ощущаете, мисс Грэхем?
   — Это допрос с пристрастием? — Лаура улыбнулась, вглядываясь в темные омуты его глаз. — Уж не из ЦРУ ли вы? — Она шутила лишь отчасти — что-то во внешности Эвана подсказывало ей, что она недалека от истины. Он весь был как сжатая пружина, готовая разжаться при малейшей опасности.
   — Откуда такое предположение? — В его голосе была насмешка, хотя ее проницательность удивила его.
   — Это означает, что я не ошиблась?
   — Сильно ошиблись. Я всего лишь скромный плотник.
   — Вы считаете, что слово «скромный» вам подходит? — Господи, что она говорит? Это совсем на нее не похоже.
   — Вот вы мне и скажите.
   — Мне кажется, что вы — человек, привыкший к сражениям. — Увидев, как потемнело его лицо, Лаура поспешно добавила:
   — Извините, кажется, я рассердила вас.
   — Отнюдь. Но позвольте и мне поинтересоваться. Что привело вас на этот край света?
   — Не волнуйтесь, мистер Томпсон, что бы ни привело меня сюда, я не побеспокою вас и не нарушу вашего уединения.
   — Простите. Я не сомневаюсь, что мы станем хорошими соседями. Если вы, конечно, решите поселиться здесь. Будем приветливо кивать друг другу через забор. И тем не менее я уверен, что вы привыкли к совсем другой жизни.
   — Так же, как и вы. Кстати, я как раз прикидывала, какая мебель мне потребуется.
   — На главной улице есть мебельный магазинчик там и новая, и подержанная мебель, — с удивлением услышал Эван собственные слова. — Кроме того, вам потребуются дрова для камина. Ночи здесь бывают очень холодными. И все же, что привело вас сюда? Разве нет людей, которые будут скучать по вас?
   — У каждого из нас своя история. — Лаура понимала, что Эвана не обмануть.
   — Боже мой, я веду себя как ваш психотерапевт, да? Или, может быть, нет никакой истории и вы просто избалованная богатая девочка, решившая своим побегом привлечь к себе внимание близких?
   Лаура побледнела, но постаралась все обернуть в шутку.
   — А если так, то мне нечего рассчитывать на вашу помощь?
   — Решим, когда придет время, — ответил Эван после паузы. — Но в любом случае, мисс Грэхем, меня вам бояться не стоит. Я не знаю, кто вы и что с вами случилось, но чувствую вашу настороженность, даже страх.
   — Господи, о чем мы говорим? Вы не знаете меня, я — вас… Похоже, вы все-таки психотерапевт.
   Или известный писатель? Журналист?
   — Итак, мы снова вернулись к началу. — Эван был в замешательстве. — Откуда такая проницательность у столь молодой женщины? Сколько вам лет? Двадцать один? Два? — Его взгляд скользнул по ее хрупкой фигуре.
   — А как насчет двадцати трех?
   — Малышка, — проворчал он. С высоты его лет и жизненного опыта именно такой она ему и казалась.
   — Ошибаетесь. — Она сжала руки так, что побелели хрупкие косточки. И Эван понял, что, как бы молода она ни была, перенести ей пришлось немало.
   — Вам пришлось пережить трагедию?
   — Трагедии случаются в жизни многих людей. В вашей жизни ведь тоже была трагедия? — спросила она после паузы.
   — Мисс Грэхем! — с насмешливым предостережением остановил он ее. — Как вы не хотите рассказать мне свою историю, так и я сохраню в тайне свою.
   — Вы репортер, да? Мне кажется, я знаю вас. Лаура все никак не могла успокоиться — слишком необычным, слишком значительным был этот мужчина — Вы ошибаетесь, — быстро ответил он. — Но в любом случае мы с вами не противники, а добрые соседи, так?
   — Хочу надеяться, мистер Томпсон. Мне почему-то кажется, что для собственной безопасности мне лучше быть на вашей стороне.
   — Вы поражаете меня, — шутливо простонал Эван.
   — А вы меня, — парировала Лаура. — Поначалу вы показались мне враждебным…
   — Так и быть, признаю. В первый момент вы мне кое-кого напомнили.
   — Какого-то человека из вашего прошлого? Улыбка Лауры померкла.
   — Именно. — Взгляд его темных глаз будто затуманился. — Но это было лишь первое и ложное впечатление.
   — И слава богу! В первый момент я испугалась, но потом вы улыбнулись, и все прошло.
   — Улыбнулся?
   — Да, — просто ответила она.
   Эван смотрел на нее и думал о том, что такие женщины всегда заставляют мужчину чувствовать себя защитником, а Лаура размышляла о том, что Колину при всем его высокомерии и самоуверенности никогда не выглядеть так уверенно и властно, как выглядит Эван Томпсон.
   — Знаете, мне нужно передохнуть и как-нибудь убить пару часов. Не хотите съездить посмотреть мебель?
   — То есть вы приняли окончательное решение и даете добро на мое водворение в коттедж? — с улыбкой спросила она. Глаза ее сияли.
   — Более того, я беру вас под свое крыло. Почему-то вы кажетесь мне очень уязвимой. — Увидев, что Лаура собирается возразить, он поднял руку. Я не доктор, не психотерапевт, но я видел людей в горе.
   — Тогда вы видели очень много, — тихо заметила Лаура.
   — А как насчет ленча? — Эй, Эван Томпсон, ты ли это? — Сначала мы поедим, а потом посмотрим мебель, идет?
   — Вы очень добры. — Лаура не лукавила — она действительно видела доброту под суровой и сдержанной внешностью.
   — Дело не в доброте, — хрипло возразил он, — а в том, что я голоден.
   — Даже если так, я принимаю ваше предложение. И почему бы вам не звать меня Лаура? — Она улыбнулась ему и тут же подумала, что бы с ней было, стань Колин свидетелем этой сцены. А ведь это была просто улыбка, не кокетливая, не призывная. Обычная.
   Но Эван так не думал. Улыбка Лауры показалась ему пленительной.
   — Тогда ты должна звать меня Эван. — Он протянул руку, и после секундного замешательства Лаура протянула свою. Ее маленькая ладошка мгновенно утонула в его большой теплой ладони. — Не боишься, что я сломаю твои пальчики? — Он поднес ее руку к лицу. — Рука у тебя маленькая, но сильная.
   Ты хорошая пианистка?
   Прикосновение его руки имело эффект прикосновения к оголенному электрическому проводу. Никогда раньше она не чувствовала ничего подобного.
   — Говорят.
   — Закончила консерваторию?
   — Что? — Она потеряла нить разговора, прислушиваясь к собственным ощущениям.
   Эван выпустил ее руку.
   — Я спросил, училась ли ты в консерватории?
   — Да, я закончила консерваторию и поступила в докторантуру, чтобы получить степень доктора музыки.
   — И что случилось?
   — Случилась жизнь.
   — Несчастливая любовь?
   — Исключительно несчастливая. Но это все, что тебе сегодня удалось выудить из меня, понял?
   Эван не поддержал шутку и ответил очень серьезно:
   — В жизни случаются вещи много хуже.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   В городе был базарный день. На многочисленных прилавках разложен товар: фрукты и овощи, соления, домашняя выпечка, различные поделки. Два городских кафе были переполнены.
   — Давай купим пару сэндвичей и устроим пикник в парке? — предложил Эван, глядя на Лауру сверху вниз. Она стояла рядом и едва доставала ему до плеча. Скорее, до сердца.
   — Почему бы и нет? — Она улыбнулась ему так, как будто каждое мгновение этого дня доставляло ей удовольствие. — Кумера-Кроссинг — потрясающее место. Я не ожидала, что здесь окажется так красиво и спокойно. Чистый воздух. Теплый ароматный ветерок, несмотря на то что мы почти в пустыне. Я чувствую, как оттаивает мое сердце.
   — А оно заледеневшее? — спросил Эван, склоняя свою темноволосую голову еще ближе к ее лицу.
   — Скажем, здесь я смогла немного расслабиться и почувствовать себя спокойнее. Посмотри, как разрослась баугиния в парке! Мы без труда найдем тенистое место для пикника.
   — А как насчет сплетен? — Эван не сомневался, что от городских кумушек не укрылось их совместное появление.
   — Но мы же не делаем ничего предосудительного. Впрочем, если тебе это неприятно… — Она с улыбкой ответила на приветствие каких-то людей.
   Ей очень нравилась манера горожан со всеми здороваться. — Некоторым людям бывает очень трудно угодить.
   — Как, например, твоему бойфренду? — Эван не успел прикусить язык.
   — Мы же договорились не затрагивать больше эту тему.
   — Прости. Ты постой пока здесь, погрейся на солнышке, а я раздобуду кофе и сэндвичи. Черный или с молоком?
   — Каппуччино, если у них есть.
   — У них есть не только каппуччино, но и латте, и по-венски, по-ирландски, крепкий…
   — Все-все! Я поняла намек. — Лаура улыбнулась.
   Ей было очень легко и хорошо с этим большим, сильным и суровым мужчиной.
   — Я скоро.
   Лаура заметила, что не только она следила за тем, как он широкими шагами направляется в сторону кафе. Приклеившись носом к окну универмага за ним внимательно наблюдала главная городская сплетница Руби Холл.
   Эван тоже ее заметил и помахал рукой в насмешливом приветствии. Когда-то универмаг принадлежал матери Сары Демпси — Мюриэль, и будучи подростком, Сара много времени проводила в нем, помогая матери. Но потом она уехала учиться и Мюриэль стала помогать Руби, а где, как не в главном магазине городка, можно узнать все последние новости? Малейший слух Руби немедленно превращала в самую горячую сплетню, компенсируя отсутствие подробностей бурной фантазией.
   Эван, как и большинство жителей, был на похоронах Мюриэль Демпси. Вскоре после этого старый городской врач Джо Рэнделл, зная, что неизлечимо болен и дни его сочтены, передал клинику Саре.
   Теперь Сара помолвлена с Кайлом, наследником империи Маккуин, мужчиной, о котором мечтает каждая женщина. И если его новая соседка имеет в друзьях Сару Демпси, это о многом говорит.
   Они устроились на грубых деревянных стульях на берегу речушки, прозрачная зеленая вода которой позволяла увидеть гальку на дне.
   — Вода точно такого же цвета, как твои глаза, заметил Эван. — Искрящегося зеленого.
   Какой у него голос! Глубокий, бархатистый, чувственный, чуть насмешливый. Лауре даже послышался какой-то едва уловимый акцент.
   — Как же здесь хорошо! — Ей действительно было хорошо, чему способствовала праздничная атмосфера базарного дня, а главное — присутствие этого мужчины. — И сэндвичи очень вкусные: свежий хлеб, толстый ломоть ветчины, листья салата, горчица. Просто потрясающе!
   — Ты забыла о каппуччино. Впрочем, уверен, что делаю его лучше. — Он положил рядом с Лаурой два маленьких пирожных. — Это к кофе.
   — По одному на брата?
   — Нет, оба тебе. Ты слишком худенькая.
   — Немудрено… — Лаура едва успела спохватиться. Похоже, она слишком расслабилась под теплыми лучами солнца рядом с журчащей речушкой под стрекот сорок и веселый гомон детей.
   — Несладко пришлось, да? — Эван понимал все без слов.
   — Очень.
   — А чем ты намерена заниматься, пока будешь жить здесь?
   — Честно говоря, так далеко я не заглядывала.
   Для меня достаточно, что я здесь. Мне нужно было немного пространства, чтобы дышать, ничего более.
   — Понимаю. Чем же твой бойфренд так напугал тебя, Лаура?
   — О боги!.. Так говорил мой папа. — Она замолчала. — Он погиб в автокатастрофе, когда мне было семнадцать. Я очень любила его.
   Эван кивнул. Ему было хорошо знакомо это чувство потери.
   — Я тоже очень скучаю по отцу. Мы были очень близки.
   — Он умер?
   Эван кивнул. Он не мог рассказать ей, что его убили террористы, которым поспособствовала любовница Эвана.
   — Ты был единственным ребенком? — Лаура попыталась представить Эвана маленьким мальчиком. Тщетно. Он был таким большим, таким внушительным, таким уверенным в себе.
   — Да. Похоже, как и ты. Продолжаешь любопытствовать? Что ж, мне не привыкать.
   Лаура вспыхнула.
   — Ты имеешь в виду других женщин из городка? Лаура слышала всякие разговоры, и не могла осуждать их за естественное женское любопытство.
   — Женщины всегда интересуются мужчинами. И это естественно — каждый ищет себе пару.
   — Но не ты.
   Он помолчал с минуту.
   — Почему же? Мне тоже нужен кто-то рядом. Но сначала я должен привести в порядок собственную жизнь.
   — С тобой случилось что-то ужасное, да?
   — Я не хочу об этом говорить, Лаура.
   — Что ж, я и так узнала много и… ничего.
   — То же самое могу сказать и я. Хотя вы такая проницательная леди, что я не удивлюсь, если вы читаете мои мысли, — пошутил он, желая разрядить обстановку.
   — Пока нет, но буду стараться. Ты любишь музыку? По-настоящему? Или только притворяешься?
   Нет, ты бы не стал притворяться.
   — Мне бы и в голову не пришло притворяться в таких вещах.
   — А в каких пришло бы?
   — Лаура, у нас у обоих есть секреты. Не сомневаюсь, и ночные кошмары тоже.
   Лаура прикрыла глаза и прижала руку к груди.
   — Что с тобой?
   — Просто ты сказал о кошмарах… Я совсем не храбрый человек, и мне страшно. Иногда я с трудом могу совладать со своей паникой.
   — Со мной тоже бывает такое. А значит, нам обоим пойдут на пользу здешние просторы. Что же касается музыки, то Харриет Кромптон…
   — Я знаю Харриет, нас Сара познакомила. Мне она показалась очень интересной личностью.
   — Так и есть. — В глазах Эвана заискрилось удовольствие. — Милейшая Харриет буквально заставила меня присоединиться к их оркестру. Теперь я играю на виолончели в струнном квартете.
   — И ты согласился?
   — Что вас так удивляет, мисс?
   — Виолончель. С моей точки зрения, ты больше похож на Бетховена, — поддразнила она. — Правда, правда. И это замечательно, что ты играешь в оркестре. Но виолончель?.. Мне кажется, в прошлой жизни ты был кем-то вроде десантника.
   Эван изобразил сардоническую усмешку.
   — Не могу поверить, сколько фантазий бродит в этой очаровательной головке. Я же сказал, что я простой плотник. Хочешь, сделаю что-нибудь и для тебя? Стул? Стол? Шкатулку? Ты привезла с собой бриллианты, изумруды и жемчуг? Могу поспорить, у тебя их немало.
   — Откуда такая уверенность? — Голос Лауры дрогнул.
   — Что бы с тобой ни приключилось, Лаура, ты не из бедных.
   Лаура опустила голову, и густая завеса из темных волос скрыла ее лицо.
   — Как странно, что мы так свободно разговариваем обо всем. Ведь мы встретились всего час назад.
   — И тебя это беспокоит? Не волнуйся, люди вообще часто обращаются ко мне со своими проблемами.
   — Я ничего не стану тебе рассказывать.
   — Даже первую главу? Но и без твоих рассказов я понял, что ты не умеешь выбирать мужчин. Почему тебе пришлось сбежать?
   — Будь человеком, Эван. Оставь эту тему, взмолилась Лаура.
   — Ладно. Но мы еще вернемся к этому разговору. Ты не на диете?
   — Бога ради! Нет, конечно. Ты же видишь, я ем сэндвич.
   — Тогда съешь и пирожные. Между прочим, они стоят денег, а я не намерен выбрасывать их на ветер.
   — Ну, разве что только поэтому. — Лаура взяла одно из маленьких пирожных явно домашней выпечки. — Похоже, ты окончательно определился с ролью. — Она бросила на Эвана лукавый взгляд.
   — Большого Брата? — так же лукаво спросил Эван. — Что ж, это вполне оправданно. Рядом с тобой я чувствую себя старцем. — Это было действительно так — со своей невинностью и свежестью Лаура была само воплощение Весны.
   — В свои тридцать семь? Тридцать восемь?
   — Я перестал быть молодым очень давно, — чуть резковато ответил Эван. — Если ты закончила есть, пойдем посмотрим мебель. Кстати, как ты собираешься платить?
   — Наличными, — быстро ответила Лаура. Она не хотела пользоваться кредитной карточкой, иначе Колин сразу найдет ее.
   — Потому что имя на карточке и имя, названное мне, не совпадают?
   — Просто мне так удобнее.
   — Лаура, банки не имеют права давать информацию о своих клиентах третьим лицам. Чего ты боишься?
   — Если этим третьим лицам очень надо, они найдут способ получить информацию.
   Эван обескураженно покачал головой.
   — Уверена, что не хочешь рассказать мне об этом по пути домой?
   — Нет, Большой Брат. Но ты не должен беспокоиться обо мне.
   — Напротив. Похоже, еще как должен. — Он выбросил в урну мусор. — Хотя бы потому, что ты теперь моя ближайшая соседка.
   Лаура никогда не думала, что выбирать мебель это так весело. Они двигались по проходу, разделявшему магазин на две части — в одной продавалась новая мебель, в другой — подержанная, — и решали, куда направиться сначала.
   — Присматриваете мебель, маленькая леди? Продавец, долговязый мужчина средних лет, не отставал от них ни на шаг.
   — Можно сказать и так, — с улыбкой ответила Лаура.
   — Маленькая леди решила снять коттедж Лоусонов, — вмешался Эван. — И не волнуйся, Зак, я все ей здесь покажу. Мы побродим, посмотрим, а потом скажем тебе, что нам понравилось.
   — Конечно, Эван. — Долговязый расплылся в улыбке. — Слушай, тут у меня многие интересовались резными креслами, которые ты сделал. Они пользуются спросом. Ты талантливый парень плотничаешь, на виолончели играешь. Моя жена считает, что это очень романтично, и я даже подумываю, не взять ли мне снова в руки мою гавайскую гитару. Сыграю ей пару раз вечерком, и глядишь… Одним словом, я готов продавать все, что ты сделаешь. Цену назначишь сам.
   — Я подумаю над этим, Зак. Спасибо за добрые слова и за предложение.
   — Мы же вроде как партнеры, да? Ты делаешь, я продаю. Да, людям еще очень понравились твои сундуки. Последний я продал Тэссе Мэтьюс — она сказала, что для приданого.
   — Прекрасно! Если бы я знал, что для приданого, просто подарил бы ей.
   — Люди не ценят того, что досталось бесплатно, поучительно произнес Зак.
   — Ты — отличный парень, Зак. — Эван хлопнул продавца по плечу, повернулся к Лауре и повел ее в отдел подержанной мебели.
   — Ты хорошо с ним ладишь, да?
   — А почему нет? Я вообще легко нахожу общий язык с людьми. — Эван подумал о суровых людях, сжимавших в руках оружие, в то время как он брал у них интервью под свист пуль. Были среди них и истинные патриоты, и отъявленные психи.
   — И все же у тебя репутация «одиночки»…
   — Да неужели?
   Лаура кивнула, стараясь сохранить серьезный вид.
   — Трудно приходится, когда все городские девушки на выданье идут на тебя крестовым походом?
   — Лаура, кто тебе сказал такую ерунду? — Эван расхохотался.
   — У меня, между прочим, есть глаза. А сказала мне Харриет.
   — Ox уж эта Харриет! По-моему, она относится к людям как строгая, но очень добрая тетушка, — с усмешкой заметил Эван. — Значит, Харриет сказала тебе, что все городские девушки жаждут моего общества?
   — А что тебя удивляет? Мне, например, твое общество очень нравится, — выпалила Лаура, не подумав. Впрочем, она сказала правду. — Ты очень добрый и заботливый.
   — Дьявол! Звучит так, как будто я твой дедушка, шутливо вспылил Эван, но потом посерьезнел. — Мне кажется, что в мужчине доброту ты ценишь превыше всего.
   — Любая женщина мечтает, чтобы близкий ей мужчина был добр к ней и ее детям, — также серьезно ответила Лаура.
   — А твой приятель не был добрым? Ты поэтому сбежала?
   — Можно и так сказать. — Боль и сожаление на миг вернулись к ней.
   — Но ты скучаешь по нему?
   — Позвольте, мистер Томпсон, и мне задать вам несколько вопросов. Вы женаты?
   — Нет. И никогда не был.
   — Как так получилось?
   — Много лет я вел такую жизнь, что не знал, где проснусь наутро.
   — Что это значит? — Впрочем, Лаура не удивилась — нечто подобное она почувствовала с самого начала.
   — Мне пришлось много путешествовать.
   — В качестве плотника? — поддразнила она его. Тебе не хватает этого?
   — Чего этого? — Он наклонился, разглядывая маленький кофейный столик. — Несколько царапин, но все можно исправить.
   — Того, чем ты занимался. Эван, я не настолько глупа, чтобы не понять: ты вел совсем другую жизнь.